Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Эпилог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.05*19  Ваша оценка:

ЭПИЛОГ

  
   Что было потом?
   Потом была жизнь. Такая, какой она обычно и бывает у всех. Тягучая, медлительная, со стремительно уносящимися в прошлое событиями. Год за годом, пять, десять, двадцать, тридцать лет спустя... Вроде всё по-прежнему и как же всё изменилось.
   Где-то в немыслимой дали, на вершине "высокой политики" велись осторожные, полные недомолвок и намёков беседы и делались демонстративно откровенные до цинизма заявления, подписывались официальные договоры и оформлялись тайные соглашения, неустанно работали спецслужбы, интриговали, побеждали сиюминутно, проваливаясь в дальней перспективе. А миллионы людей работали, рожали и растили детей, строили планы, ссорились и мирились, веря и не веря газетным статьям и выступлениям политиков.
  

* * *

  

123 год

Лето

Американская Федерация

Атланта

Особняк Говардов

  
   Июль в Атланте - не самый приятный сезон. Жара, пыль и прочие удовольствия. Да ещё в полдень. Недаром вентиляторы и новомодные кондиционеры - самый ходовой товар. Но вот и нужный дом. К делу.
   Мейсон Стюарт поставил свой портфель на тротуар, носовым платком вытер вспотевшее лицо - костюм-тройка тоже не самый лучший вариант, но профессия обязывает - и одёрнул пиджак. Нажал кнопку звонка. Величественный облик двери так подавлял, что он с трудом удержался от желания снять шляпу. Зашипел невидимый динамик, и хриплый, неприятно лязгающий голос рявкнул:
   - Кто?
   - Мейсон Стюарт, адвокат.
   - Входите.
   Тяжёлая резная дверь нехотя поддалась нажиму, впустив Мейсона в тёмный холл. Плотные шторы поверх решетчатых ставен делали сумрак ощутимо плотным.
   - Идите на свет, - снова рявкнул динамик.
   Только тогда Мейсон увидел узкую полоску света из-под двери в дальнем углу. Пустота холла спасла его от падений и ушибов.
   Снова тяжёлая туго открывающаяся дверь. После холла кабинет показался ослепительно светлым. Из-за просторного письменного стола навстречу ему встал высокий худой старик.
   - Спенсер Рей Говард, - представился он. - Рад вас видеть.
   Его голос, мягкий и низкий, с приятной модуляцией совершенно не походил на голос в динамике.
   На маленьком столике в углу всё для беседы. Кресло приятно скрипнуло, когда Мейсон опустился в его глубины. Виски отличной марки, удобно покоящиеся в руке стаканы...
   - Можно подумать, что ничего не изменилось, - невольно вздохнул Мейсон.
   - Если бы... - ответно вздохнул старик.
   Выдержав приличную паузу, Мейсон решил перейти к делу.
   - Итак, сэр, ваша проблема...
   - Да, конечно, - поза хозяина оставалась небрежной, но Мейсон почувствовал его мгновенную собранность и насторожился.
   - Моя проблема в моём сыне. Младшем. Он у меня последний и, - хозяин снова вздохнул, старея на глазах, - и теперь единственный.
   Мейсон сочувственно склонил голову, быстро вспоминая всё известное ему о старике и его "младшеньком". Как всегда, перед визитом он навёл справки, хотя Говарды достаточно, мягко говоря, известная фамилия.
   - Сейчас он... в заключении. Обвинение стандартное. Не думаю, что это серьезно, но даже несколько лет тюрьмы ни мне, ни ему не нужны.
   "Стандартное обвинение" - это "разжигание расовой вражды". По этой статье власти могут осудить всё население бывшей Империи, невзирая на расу. Так что важна не статья, а добавочные пункты, нюансы. А они у "младшенького" весьма и весьма... неблагоприятные.
   Вслух Мейсон спросил:
   - Какие дополнительные пункты?
   Из-под тяжело обвисавших старческих век мгновенно блеснул и спрятался острый взгляд. Старик одобрил и принял игру.
   - Всех не запомнишь, - отмахнулся старик. - Проблема не в этом.
   Всё-таки вступление длинновато. И умолчаний много. Мейсон выжидал. Спешить нельзя. Спешка уменьшает гонорар.
   - У моего сына в молодости была связь. Тогда всё удалось решить благополучно. Но... сейчас возникли некоторые соображения.
   - Она пыталась вас шантажировать?
   - Тогда мы это предотвратили. А сейчас... я буду говорить откровенно. Она русская. Белая. Там есть ребенок. Я думаю, это можно использовать.
   Мейсон невольно и искренне восхитился оригинальностью решения. Да, единственный кормилец малолетнего ребенка - это для суда может значить много. Не оправдание, но смягчение. И в зависимости от состава присяжных... весьма. Но вслух он сказал.
   - Да, вы правы, сэр, это может быть достаточно перспективно. Но я был нужен вам, разумеется, не для консультации.
   - Да, вы правы. Я прошу вас найти её и в перспективе вступить в переговоры. А сейчас мне нужна информация. О ней и о ребенке.
   - Чтобы найти человека, я должен о нём знать, и как можно больше.
   - Я понимаю. Вы получите всю возможную информацию. Затраты... любые. В разумных пределах.
   Скупость Говардов и их умение обещать и не давать давно стали фольклором, и совсем недавно за анекдот об Императоре можно было схлопотать крупный штраф, а за анекдот о Говардах - столь же крупный тюремный срок, что делало анекдоты особенно злыми. Разумеется, Мейсон это знал, и на слова о "любых затратах" отреагировал вежливой улыбкой. Тут не только не возместят расходы, но и могут стребовать плату за... за возможность услужить такому... а кстати, сейчас-то уж совсем не такому. Так что есть шанс остаться живым и при своих.
   Договорившись о времени передачи исходной информации и о сроках и форме отчётов, собеседники расстались, в общем довольные друг другом. Дьявол, как и бог - в деталях, а пока только общая договорённость и принципиальное согласие на сотрудничество. Для начала - достаточно.
   Оказавшись на улице и удалившись от особняка на квартал, Мейсон позволил себе перевести дыхание и ухмыльнуться. Да-а, умеет старик без единого грубого или резкого слова навести страх на собеседника. Чувствуется... опыт. И - Мейсон снова усмехнулся - семейные традиции. Да, страшноватая была семейка. Он о ней кое-что ещё от деда слышал, а потом и читал, и... ну, у адвоката всегда есть источники информации помимо печатных.
   ...
   Почти полтора месяца разъездов, разговоров, запросов, справок, расходных чеков... И вот готово. Аккуратная стопка бумаг и итоговый документ. Дело закончено? Начать дело всегда легче, чем закончить. Вернее, отчитаться клиенту о результате. Особенно, если результата не то, что нет, а он - не тот, чего ожидал клиент. Мейсон и сам был недоволен результатом.
   Исходных данных: имя, фамилия, год рождения, год окончания колледжа - ему хватило, чтобы по сохранившимся обрывкам архивов проследить путь Джен Малик, русской, условно белой, и её дочери Элис, незаконнорожденной, недоказанной белой, до Джексонвилла, захолустья из захолустий, оказавшимся в Хэллоуинскую резню одним из, если не крупнейшим очагом... Этот нюанс уточнять не будем: и незачем, и чревато, и все материалы о резне всё равно у русских. А вот там... нет, след не оборвался, а упёрся в наглухо закрытые ворота с вывеской на русском языке.
   Он узнал место работы Джен Малик. Но эта контора оказалась штабом самообороны и после Хэллоуинской резни перестала существовать. Как и вторая совсем непонятная организация, бесследно исчезнувшая тогда же. Ну не совсем бесследно, но след уходил опять же в русскую комендатуру, куда Мейсону совсем не хотелось соваться. Нет, сам он перед русскими чист, но лучше не рисковать. Сослуживцев мисс Джен Малик найти не удалось.
   Он нашёл её адрес. И даже сумел поговорить с соседками. Да, была такая. С девочкой. Девочка - недоказанная, но хорошо воспитанная. Жила скромно, мужчин не водила. Но не бедствовала. Даже держала наёмного работника. Красавца-индейца.
   Обычная женская, даже бабья болтовня.
   Но потом - до чего же ловко, даже профессионально было проделано - его завели в один из домишек для уже более детального разговора. Старая Дама, а именно так она представилась, исключив неуместные вопросы о своих имени, фамилии и прочих идентификационных сведениях, настоящая леди, со следами былой красоты, хорошего образования и аристократических манер. Разговор сразу вышел на иной уровень. Он даже не сразу заметил, а понял ещё позже - на вечернем анализе под запись, что его повели и взяли у него гораздо больше информации, чем дали. Хотя дали... вполне достаточно, чтобы уяснить: на этом городишке его поиск закончился. Потому что Джен Малик с дочерью сразу после резни, когда ещё дымились пожарища, не высохли лужи крови, а русские целенаправленно вылавливали уцелевших бойцов самообороны, уехали на русском военном грузовике. Не арестованными, нет-нет.
   - Я думаю, - Старая Дама улыбнулась ласково и несколько покровительственно, - она уехала на родину, в Россию. Попробуйте обратиться, - выразительная пауза, - в их комитет по репатриации. Я не знаю, как он называется, но вы, - новая улыбка, - несомненно найдёте.
   Ну да, как же, как же. Наслышаны. Лично не контактировал, но от коллег слышал, что при отсутствии достоверных документов о родстве - глухо. Но если через криминальную полицию, опять же при наличии документально подтверждённых улик и прочего, то шансы есть. А в его случае... ни того, ни другого. Но попробовать надо обязательно. И желательно получить официальный документ для предъявления нанимателю...
   И вот он. Стандартный бланк, стандартный отпечатанный на машинке текст с вписанными от руки именем и фамилией разыскиваемого. Jen Malik (Eugenia Demetrius Malikov) - он на всякий случай указал оба варианта, и тот, под которым она училась в школе, а затем в колледже, и первичный, выписанный ещё при регистрации населения тогда на только-только занятой Русской территории - в списках репатриантов не значится. Конечно, если она полностью сменила имя, то её найдут только, если захотят. А ему нечем "заинтересовать" русскую администрацию. Им Старый Говард не указ, и даже не величина. А в этот пресловутый "Комитет Защиты бывших узников и жертв Империи" тем более соваться не стоит. Не подходит скромная канцелярская крыска под статус жертвы, ей никто не мешал жить, работать и растить дочь. А вот после информации о том, кто и зачем её ищет, связав её с Хэмфри Говардом, приговорённым и так далее... да, это может повлечь ряд неприятностей для женщины и девочки уже на той стороне. Это не то родство, которым можно хвастаться у русских. И ещё одно обстоятельство. Тихий намёк, но серьёзное предупреждение, что дальнейшие и - самое главное - результативные поиски нежелательны. У очень... серьёзных людей свои отношения с Говардами и просят посторонних в эти отношения не вмешиваться. Просят вежливо, но убедительно.
   Так что он отдаст собранные справки, положит сверху этот издевательски вежливый ответ и... будем надеяться, что выйдет из особняка Говардов живым.

* * *

124 год

Американская Федерация

Алабама

Графство Олби

Округ Краунвилль

"Лесная Поляна Бредли"

  
   Ноябрь в Алабаме - не самое лучшее время года. То дождь с ветром, то ветер без дождя, то дождь без ветра. Но иногда выпадают и хорошие дни. Безветренные, ясные, с холодным синим небом, твёрдой от прихватившего её первым морозом землёй, ярким, но не слепящим солнцем. А если очень повезёт, и такая погода продержится пару, а то и тройку дней, то будешь вспоминать об этом чуде долго, весь год, а то и несколько лет.
   - С погодой нам везёт.
   - Трижды сплюнь, Джонни.
   Фредди поудобнее разместил ноги на каминной решётке и отхлебнул. Лето, конечно выдалось... необычное. И очень суматошное. Потратились сильно, но и затевалось всё не для выгоды. Быстрой выгоды. А с прицелом на годы вперёд. Результаты... скажем так, многообещающие и превзошли все ожидания. Хотя в чём и насколько это проявится - далеко не сразу. Расходы... окупятся. Хотя бы тем, что маленький табун пони, выезженных, приученных к упряжке, седлу и вьюкам, можно будет, если не спешить, очень даже неплохо пристроить, а пока использовать в хозяйстве. И оставить при них Джерри. Мальчишка здорово натаскался за лето, потянет. На контракт ему ещё рано, на официальный контракт, но по устной договорённости... вполне.
   Джонатан кивнул, соглашаясь с не прозвучавшим, но понятным им обоим.
   - Повторение лет через... - Фредди сделал выразительную паузу.
   - Посмотрим, - неопределённо повёл головой Джонатан. - Но, я думаю, обойдёмся этим. Пока всё удачно сошлось, не устроить бы перебора.
   - Перебор хуже недобора, - согласился Фредди.
   Что ж, будем считать, что сделанного достаточно, а остальное... додумают. Уже начали. Сошлось, в самом деле, удачно. И началось всё... здесь весной. А задумано... ещё в позапрошлом году. И тогда же стало ясно, что будет очень даже непросто. И как раз прошлым летом вдруг зашевелился Старый Говард. Причём именно в этом направлении. Безотносительно всего подпускать эту старую, но всё ещё опасную сволочь в свои угодья не следовало. Спасибо тёте Каролине - Старой Даме из Джексонвилла. Удалось перехватить шустрячка, отследить до Комитета и намекнуть, что дальнейшие поиски неразумны. В сам Комитет лезть не стали, там своё дело знают, а учёного учить - только портить. А вот сама идея связать Элис со своей семьёй... идея хорошая, нам подходит, так что надо делать. Осень выжидали, заодно проверили, насколько прочно сел молодой Говард и насколько уменьшилось влияние Старого. И где-то после святок, когда они, отработав в Колумбии и по точкам, вернулись в имение, полежать и отдохнуть. Вот где-то в конце первой недели их лёжки и началось. Уже конкретно и целенаправленно.
   С не очень приятного, а вернее просто неприятного разговора...
   - Мы дураки.
   Фредди удивлённо посмотрел на Джонатана.
   - Ты это о чём?
   - О лете. Джен и Эркин на каком заводе работают? Какая там степень секретности ты подумал?
   Фредди затейливо выругался по-ковбойски и вынес приговор:
   - Буду думать.
   Джонатан кивнул. Препятствие казалось непреодолимым, но Фредди... если ковбой что задумал, то... Посмотрим, до чего Фредди додумается. Сам он подходящих и вообще любых вариантов решения этой проблемы, рушащей весь задуманный план, не видел. Но... подождём и посмотрим. Правда, Фредди в России бывал и бывает гораздо чаще него, а потому и обстановку должен знать лучше.
   Решение оказалось головоломным и многоступенчатым. Джонатан так до конца и не уверился в его необходимости: уж слишком большими оказались затраты, а выгоды в дальней перспективе и сомнительны. Вреда не просматривается - и то хорошо.
   Но Фредди... да, когда ковбою приспичит, то спорить, а тем более останавливать опасно для жизни. Твоей собственной, прежде всего, а потому... решили - делаем. А с кем и чем расплатились за советы, услуги и невмешательство - это только наше и лезть в это никому не советуем. И не позволим.
   И понеслось, и закрутилось, и завертелось...
   ...
   Зачем Бредли пони?
   Этот вопрос взбудоражил сонное захолустье переживших очередную зиму небольших, а других после заварухи и не осталось, имений вокруг Краунвилля. До сих пор Бредли хозяйствовал очень расчётливо и потому успешно, что с плохо скрываемой завистью признавалось всеми соседями. Все покупки максимально оптимальны по сочетанию "цена-качество", все нововведения явно не в ущерб общему состоянию имения, и вдруг... Такая неразумная трата. В "Лесную поляну" стали наезжать соседи, ну, по дороге пришлось или с каким-нибудь пустяком, но дни шли, складываясь в недели и месяцы, весна набирала силу, плавным рывком перешла в лето, а тут уже ни до чего, каждый день на счету, работы и хлопот у всех выше головы, и - вроде бы - забылось, как...
   ... Перкинс молодцевато спрыгнул с коня, передал поводья выбежавшему из конюшни Джейкобу.
   - Большая Мисси на северной террасе, масса, - доложил тот, не дожидаясь вопроса, и ухмыльнулся. - К ним мисси Ирма приехали. Холодный чай пьют.
   - Отлично, - искренне одобрил ситуацию Перкинс.
   Присутствие одной из ведущих сплетниц Краунвилля и окрестностей его устраивало. Сейчас он им подкинет кое-что такое, что они обо всём забудут.
   Дамы пили холодный чай с вином и домашними бисквитами, и Перкинса встретили не столько радостными, сколько удивлёнными улыбками: холодный чай на террасе летом, а зимой горячий и в гостиной был исключительно дамским развлечением, и мужчины его традиционно избегали.
   Перкинс приветствовал гостью, отказался присоединиться к чаепитию, потому что он буквально на минуту.
   - Дорогая, - обратился он к жене, - у меня для тебя кое-что, о чём ты давно мечтала.
   - Мне удалиться? - с лёгкой ехидцей, намекая не словами, а выражением лица на возможную непристойность немедленного исполнения всем понятно какой мечты, спросила Ирма.
   - Ну что вы! - горячо запротестовал Перкинс. - От вас никаких тайн!
   Он показал дамам пустые руки и удобно устроился в третьем полукресле у стола.
   - Ну же, дорогой, - нетерпеливо поторопила его жена.
   - Дорогая, я теперь знаю, зачем Бредли пони, - не стал томить дам Перкинс.
   - О-о-о! - выдохнули в два голоса дамы и замерли в ожидании.
   - Я заехал к Бредли узнать насчёт той пегой тёлки от его Монти.
   Перкинс изобразил желание рассказать подробнее о тёлке, а дамы столь же недвусмысленно проявили нетерпение.
   - Ну, - согласился Перкинс, - об этом потом. И что я вижу. В конском загоне пони и толпа мелюзги. Учатся седлать под присмотром Фредди. Я не стал мешать. Стою, смотрю.
   Новая интригующая пауза. Дамы охотно изобразили, впрочем, вполне искреннее нетерпение.
   - А одну кобылку Фредди заседлал сам. Никому не доверил. Мелюзга расселась. А одной... девочке Фредди помог.
   - И чем же она отличается от других? - не выдержала искушения Ирма.
   - Беленькая, - ухмыльнулся Перкинс. - Голубоглазая блондинка. Одета по-ковбойски. И точная копия Бредли.
   Дамы ахнули, переглянулись, понимающе кивнули друг другу, и Перкинс удовлетворённо взял бокал жены и налил себе вина: у нас по-простому без всяких там церемоний. Дальнейшее выяснение подробностей, а если выяснить не удастся, то додумывание и, если надо, придумывание пройдёт без него. И очень многим дамам теперь будет некогда, а, значит, мешать и любопытствовать они, хотя бы временно, не будут. Спасибо Бредли с его выкрутасами и закидонами.
   - Минна! - позвала тем временем миссис Перкинс.
   - Да, мисси, вот она я, мисси! - не дав хозяйке договорить, вошла, даже впрыгнула из внутренней двери горничная, ровесница и доверенное лицо хозяйки.
   - Минна, те сливки, от Бредли, ещё есть?
   - Чуть-чуть на донышке, мисси, - понятливо затараторила Минна. - Прикажете сгонять к масса Бредли за кувшинчиком? И сыр у него, ну, очень хороший!
   - Да, пошли кого потолковее, - и уже, как бы объясняя гостье. - Я всегда прошу сливки от Рыжухи.
   - Да, мисси, сей секунд, мисси.
   Последнее слово донеслось уже из-за двери, сопровождаемое топотом нескольких пар ног.
   - Да, дорогая, - согласилась Ирма. - Хотя на мой вкус несколько сладковаты.
   - Привкус скорее ореховый, - уточнила миссис Перкинс, наливая гостье чай. - Он кормит своих коров ореховым концентратом.
   - Да, я тоже слышала об этом.
   Перкинс допил бокал и, сославшись на дела, покинул террасу. Дальше уже без него, а о результатах ему расскажут вечером...
   ...
   ...Две недели сумасшествия закончились.
   Джонатан, немного опоздавший к отлёту, чтобы его прощание для всех наблюдателей ограничилось несколькими взмахами руки вслед удаляющемуся по взлётной полосе самолёту, и Фредди, вытянувший на себе всю мороку и суету, молча сидели в кафе аэропорта Колумбии. Ни говорить, ни даже думать не было ни сил, ни желания. Они сделали это! Спасибо Ларри, что сразу согласился отправить в имение на эти же две недели жену и детей. "На свежий воздух и фрукты с дерева" - железное обоснование и прикрытие, с какой стороны ни посмотри. Дескать, случайное совпадение, ну, и чтобы гости с "той стороны" не так бросались в глаза. И Джен было с кем, кроме Мамми, поболтать, и Элис - ровесница-горожанка для игр. Хотя... ох, и боевая девчонка, та ещё заводила - усмехнулся Фредди.
   Джонатан кивнул и тоже усмехнулся.
   - Что с пони делать, придумал?
   - Роб придумает, - отмахнулся Фредди.
   - Резонно, - хмыкнул Джонатан.
   Сидящего за угловым столиком у окна полицейского наблюдателя они не замечали, поскольку он входил в их план. Информация должна распространиться по нескольким каналам, на каждом обрастая своими слухами и домыслами. Только тогда будет достигнут планируемый результат...
   ...
   ...Эстер закончила сортировать отложенное в стирку - ею она займётся завтра - и спустилась в гостиную. Ларри ждал её у бара с уже готовым стаканом коктейля из соков. Наступил блаженный час отдыха.
   - Спасибо, милый, - Эстер с наслаждением отпила и немного лукаво посмотрела на мужа. - Посидим немного или сразу пойдём наверх?
   Ларри охотно рассмеялся и увлёк жену к камину, в котором уже горел огонь, ровный и достаточно яркий, чтобы не включать верхний свет.
   - Традиции надо соблюдать, Эсти. Только тогда они становятся настоящими.
   - Конечно, милый, - Эстер поцеловала его в висок, устраиваясь на подлокотнике его кресла перед камином.
   Первые глотки в согласном молчании.
   - Детям понравилось? - спросил Ларри.
   - О, дети в полном восторге, тебя ждёт не один месяц рассказов. Рут даже не хотела уезжать.
   - Я заметил, - тихо рассмеялся Ларри. - А как тебе русские гости?
   - Очень хорошие люди. Такая... интересная пара. И Элис... милая девочка. Умненькая. И с характером. Очень похожа на отца.
   Эстер кивком ответила на взгляд Ларри.
   - Да, все заметили. Но... либо Джен не мать Элис, либо... тут скрывается какая-то очень серьёзная тайна, Ларри. Скорее, даже у Фредди более... родственные чувства. Особенно к Джен.
   Она негромко засмеялась.
   - Был такой интересный случай. Сейчас расскажу.
   - Я весь внимание, - улыбнулся Ларри...
   ...Обычный летний жаркий день. На кухне суетливая внешне, но вполне слаженная по сути работа по переработке летнего изобилия в осенне-зимние запасы. Конфитюры, джемы, русское варенье - Джен щедро делится рецептами и пробные маленькие порции всем понравились, так что на плите фыркают и пузырятся объёмные низкие кастрюли с будущими вкусностями для зимних вечеров.
   Эстер и Мамми трудились над банками с абрикосовым джемом, когда в кухню быстро вошла, почти вбежала Женя.
   - Смотрите, что я нашла!
   И вывалила на свободный кусочек стола ворох тёмно-зелёных листьев.
   - Что это?! - в один голос удивились Мамми и Эстер
   - Щавель! Дикий щавель! - выпалила по-русски Женя и тут же сама перевела на английский: - Wild sorrel! Неужели не знаете?!
   Эстер покачала головой, а Мамми пожала плечами.
   - Ну, видела, ребятня его, бывало, жевала. А нам-то зачем?
   Женя даже на целых три секунды растерялась, но тут же провозгласила:
   - Я сейчас всё сделаю!
   И захлопотала, заметалась по кухне, перебирая, сортируя, нарезая, бросая в кипяток, процеживая и, наконец, сливая остужаться тёмно-зелёную жидкость, со странным, но не неприятным запахом. Мамми и Эстер наблюдали за процессом с опасливым интересом. И её пылкие уверения в пользе этого... питья, и ещё суп? Из травы?! Это с какой же голодухи до такого додуматься можно?!
   И тут - как в романе или кино - в кухню зашёл Фредди. За чем именно осталось неизвестным. Потому что Фредди был буквально с порога атакован категоричным требованием Жени
   - Фредди! Вот, попробуй! А то мне не верят.
   Фредди взял стакан, с интересом посмотрел на свет, принюхался.
   - И сколько я проживу после этого...?
   Глаза его смеялись, и тон был достаточно шутливым, но Женя обиделась всерьёз.
   - Фредди! Ну что мне тебя, как Алиску с рыбьим жиром уговаривать?!
   Мамми и Эстер, не сговариваясь и максимально бесшумно метнувшись за плиту, присели там и затихли. Нас тут и не было, ничего не слышали, ничего не знаем.
   - Ну же, - настаивала Женя. - Это в жару от жажды. Меня ещё мама этому учила.
   - С твоей мамой я не спорю, - пробормотал Фредди и выпил.
   Мамми и Эстер многозначительно переглянулись и кивнули друг другу. Ещё одна тайна этих удивительных необычных гостей "с той стороны" раскрылась очень просто и убедительно. Кому как не индейским женщинам знать свойства диких трав, и кому, кроме своей дочери, Фредди позволит так с собой разговаривать. И понятно, почему он разрешил им - Джен и Эркину - пожениться, просто выдал свою дочь от индианки за индейца. Всё ясно-понятно.
   - Ну как? - спросила Женя и, не дожидаясь ответа, - А теперь давай я тебе напополам с молоком сделаю. Или со сливками? А в обед я ещё суп сделаю.
   Осушив второй стакан, Фредди думал почти две секунды и согласился:
   - В жару самое то, - и позвал: - Мамми.
   Мамми с поразившим Эстер проворством на четвереньках метнулась к двери, приоткрыла её и уже тогда встала. Ну, будто вот только-только вошла.
   - Вот она я, масса Фредди.
   Фредди кивнул, скрывая усмешку, и распорядился:
   - Снеси Стефу кувшинчик. Пусть попробует.
   - Ага, масса, - закивала Мамми.
   Эстер вылезла из своего укрытия, когда Фредди ушёл.
   И питьё, и сваренный Женей суп с плавающими в нём нарезанными крутыми яйцами и сметаной всем понравились. И на следующий же день Мамми погнала всю ребятню на сбор этой травы, оказавшейся и вкусной, и полезной, а в кухне под руководством Жени закипела работа по изготовлению питья и заготовки на зиму. Стефу-то в котельной так понравилось, надо, чтобы и зимой ему было чем горло промочить....
   ... Эстер рассмеялась и заговорщицким тоном шепнула:
   - Я и нам привезла пять баночек. Завтра на обед сделаю такой суп.
   Ларри задумчиво кивнул, и Эстер продолжила рассказывать, рассуждая.
   - Ну, с Джен всё, почти всё понятно, Элис зовёт её мамой, а... её мужа по имени. Эриком. А Джонатана Дядей Джонни. И Фредди тоже. Дядей Фредди. И они не спорят. Похоже, девочка не знает, что они - её отец и дедушка. А с Джен... Джонатан держится, о, вполне по-джентльменски, с уважением, но на дистанции. Понимаешь? Возможно из-за присутствия её мужа. Он - индеец, и говорят, они очень ревнивы. И любит Джен, это видно, и, возможно, тоже не знает... всего. А к Элис относится действительно по-отцовски.
   - Да, Эсти. Ты права, там... какая-то тайна.
   - Оставим их тайны им? - улыбнулась Эстер.
   - Да, - очень серьёзно ответил Ларри, допил свой коктейль и подвёл черту. - Нас это не касается.
   - Конечно, милый, - Эстер ещё раз поцеловала мужа и встала. - Иди наверх, я сейчас уберу здесь и поднимусь...
   ...Эркин, Женя и Алиса летели на самолёте второй раз в жизни. Первый был две недели назад, когда они отправились в Алабаму, в гости, в имение, на две недели.
   Приглашали Алису, но Женя, конечно, не отпустила бы её одну, а Эркин не отпустит их обеих. Вот и пришлось просить о передвижке отпусков, прибавлять накопленные отгулы, оформлять заграничные паспорта. Еле-еле успели оформить гражданство, спасибо Бурлакову, который поддержал идею поездки и нажал на что-то в Царьграде. Женя догадывалась, что всё это не просто так, но благоразумно придерживалась усвоенного ещё в детстве принципа: "Не суй нос в чужие дела, свой целее будет". Тем более, что ничего такого от неё не требовалось, а две недели в имении были чудесным отдыхом. И всё же... Женя осторожно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседнем кресле Эркина, посмотрела на него. И он, не открывая глаз, улыбнулся. Да, они возвращаются домой. "В гостях хорошо, а дома лучше".
   Нет, конечно, Эркин был доволен поездкой. Встреча с прошлым оказалась совсем не трудной и даже приятной. Ну да, в этом имении ему и тогда было хорошо. А главное - Жене и Алисе понравилось. И ему тоже. Работа в охотку, а не потому, что надо. И отдохнул, даже Женю - он улыбнулся - на настоящей лошади покатал. По-индейски, как на картинке в книжке. Без седла, Женю впереди себя боком посадил и обнял. У Бобби спина широкая, и шаг медленный и плавный, как раз под такую поездку. И неспешным шагом до родника, там в беседке посидели, попили родниковой воды и обратно. Хорошо было. И приятно было встретиться со Стефом и остальными, кого помнил. Поговорили, рассказали друг другу кому и как живётся. Ну так он -грузчик на заводе, они - работяги в имении, все - по контракту. У него квартира со всеми удобствами, у них у каждого дом на семью с огородиком, Миняю бы понравилось, но у всех не своё, а по найму. Так хорошо, и этак неплохо. Дети в школе тоже у всех. Вот только, что сам он тоже учится и в школе, и чтоб на аттестат сдать, это да, в этом он на особицу. Но ему и дальше в городе жить, а им-то в имении особо и ни к чему. Фредди фоток наделал, большую пачку домой везём. И ещё баночки со всяким "вкусненьким". Нет, всё хорошо. Жалко, конечно, что Андрей не смог поехать, но Фредди почти в открытую сказал, что Андрею на той стороне показываться не стоит, а Андрей ухмыльнулся: "А мне и не хочется!". Ну, всё понятно. Он ещё когда догадался, что Андрей не просто уходил, а наследил так, что только граница отрезала. Недаром же просил не расспрашивать. Так что... А вот когда у них всех сразу отпуска совпадут, то съездят в Царьград, посмотрят столицу.
   Эркин покосился на дремлющую Женю и прильнувшую к иллюминатору Алису и удовлетворённо закрыл глаза, погружаясь в лёгкий, но не тревожный сон.

* * *

130 год

Январь

Американская Федерация

Атланта

Экономический клуб

   Джонатан не слишком любил, а вернее, просто не любил Атланту, но его нынешнее положение в обществе предписывало если не регулярно, то достаточно часто бывать в столице и посещать местный Экономический клуб. Приходилось и терпеть, и приспосабливаться, и отыскивать кое-какие обоснования для самого себя. Вот и сегодня в просторном общем зале среди полузнакомых лиц сразу заметил двоих. И причину нелюбви, и обоснование необходимости присутствия. В одном углу у небольшого фуршетного стола оживлённо что-то обсуждает Айртон, а в кресле у камина сидит Старый Говард.
   Улыбчиво приветствуя полузнакомых, Джонатан направился к Айртону, чтобы обсудить кое-какие нюансы их общего безобидного хобби - предстоящую выставку собак федерального уровня.
   Но разговаривая, шутя и смеясь над шутками других, Джонатан незаметно и зорко оглядывал зал, примечая, кто с кем, говоря по-ковбойски, "кучкуется", и, разумеется, отметил кольцо отчуждения вокруг Старого Говарда. Приятно, чёрт возьми!
   Беседуя с Айртоном о шансах его Мортимера Королевского Рыцаря в рабочем классе, Джонатан пару раз почувствовал на затылке цепкий недружелюбный взгляд... Старого Говарда? Да, он самый. Заинтересовался новым для атлантского клуба лицом? Пригласит для беседы? Разумеется, отказываться не будем: открытая конфронтация не нужна. И беседа - он усмехнулся - может оказаться полезной. В любом варианте - познавательной.
   Движением брови Спенсер Рей Говард направил клубного лакея подозвать новое и столь наглое лицо.
   Но Айртон, всё увидевший и понявший, решил не доводить до неизбежного скандала.
   - Идёмте, мой друг, я вас представлю. Традиции, - он даже подмигнул, - надо соблюдать.
   - Согласен, - кивнул, так же всё понявший Джонатан. - Когда они не мешают, то обязательно.
   Самодеятельность Айртона явно Старому Говарду не понравилась, потому что поднимала статус новичка до формально равного, но смолчал. Коротким властным жестом, одновременно благодаря и удаляя Айртона, чему тот, скрывая улыбку, подчинился, и разрешая этому... юному наглецу сесть напротив, тоже в кресло, но - для понимающих - низшего ранга.
   Джонатан приветливо улыбнулся и приготовился к беседе.
   - Лендлорд? - недоверчиво переспросил Говард. - И где же находится ваше... имение?
   - Алабама, графство Олби, округ Краунвилль, - с доброжелательной вежливостью ответил Джонатан.
   - И насколько оно доходно? - насмешливо спросил Говард.
   Такой вопрос нарушал все писаные и особенно неписанные нормы сообщества и демонстрировал не реальные интерес, а именно исключительность статуса спрашивающего.
   Джонатан подавил улыбку и ответил вежливо и чуть-чуть, самую малость озабоченно.
   - Стараюсь выйти на ноль.
   Спрашивали о доходе, а ответ о прибыли. Говард нахмурился. Наглеца следовало осадить, но безмятежно ясный взгляд синих глаз и вежливое до насмешки выражение лица собеседника мешали сосредоточиться.
   - Это ваше... родовое?
   - Нет, - честно ответил Джонатан. - Сразу после заварухи купил как выморочное.
   Ответил честно, потому что врать надо в том, что не могут проверить, и тогда, когда это нужно.
   - Пир мародёров, - и острый проверяющий взгляд из-под полуопущенных век.
   - Да, - Джонатан улыбнулся. - Фильм неплохой, хотя, конечно, знатоки найдут кучу неточностей и даже ошибок, но сборы он сделал... впечатляющие.
   Говард нахмурился. Этот юнец что, не знает о запрете даже не разговоров, а упоминания о кино и всём связанном с этим... давним, но тем более обидном упущении. В его присутствии даже намёк недопустим! И поглядев уже открыто в безмятежно вежливое румяное лицо, в эти ясные синие глаза, понял: знает! И это не оговорка, а вполне сознательный удар! Наглец!
   Джонатан с искренним интересом ждал ответного удара, который должен был прояснить, что именно знает о нём Старый Говард, Паук, его личный враг, убийца его самых близких людей. Время тайн, недомолвок и умолчаний, а до открытого вранья он никогда не опускался, обычно собеседники сами домысливали, прошло.
   - Ваш отец...
   - Погиб в автомобильной катастрофе, - спокойно ответил Джонатан. И добавил уточнение. - Мне было семь лет.
   - И он вам ничего не оставил, - не вопрос, а насмешливое утверждение.
   - Уже ничего и не было, - искренне ответил Джонатан, терпеливо ожидая узнавания.
   - Бредли... Бредли... - Говард пожевал губами. - Кое-что я помню... - и вдруг резким, как выстрел: - Почему Джонатан?
   - В честь деда, - очень спокойно, даже с улыбкой ответил Джонатан. И сразу: - Старая семейная традиция.
   - Джонатан...
   - Бредли, - Джонатан улыбнулся.
   - Отец?!
   - Леонард Бредли.
   Улыбка Джонатана стала насмешливо торжествующей. Ненадолго, на пару секунд, но сидящий напротив старик увидел и понял.
   - Выжил, щенок!
   Шёпот не слышен, со стороны - старик просто губами шевельнул. Но наблюдатели, а их - весь зал, увидели, поняли и оценили.
   - Счастливчик Джонни?!
   - Вы правы, сэр.
   Вежливость Джонатана по-прежнему безукоризненно почтительна. Оскорбительно почтительна.
   Говард молчал, плотно сжав губы, и Джонатан с искренним интересом наблюдал, как то краснеет, то беднеет лицо собеседника. Интересно, он прямо сейчас помрёт? И от чего? Инфаркта или инсульта?
   - М-мерзавцы! - наконец шёпотом, что громче вопля, выдохнул Говард. - Упустили!
   И Джонатан констатировал: помрёт, но не сейчас. Игра продолжается. Враг считает свой проигрыш временной неудачей? Тем лучше. Игра продолжается. Ставки сделаны и даже повышены.
   Говард почти беззвучно шевелил губами, но Джонатан, сохраняя на лице вежливую улыбку, слышал:
   - Идиоты... бездельники... Я не знаю, где он... ушёл в школу и пропал... стерва... сбежала в безумие...
   Когда он окончательно замолчал, Джонатан поблагодарил его за содержательную и весьма познавательную беседу и попрощался.
   Уйти сразу было бы ошибкой, и он заставил себя, выпить чего-то спиртного, не разбирая вкуса, поговорить ещё с кем-то о чём-то, надеясь, что не сболтнул лишнего или ненужного.
   И покинув Экономический клуб, отправился прямиком сразу в отель. Сколько у него до поезда? Вот это время побыть одному, выпить... нет, может развести, а ему ещё ехать, держать лицо... дома расслабится. А пока... его война продолжается. И даже стала тяжелее. Да, он рискнул Поторопившись и с женитьбой, и с рождением сына, но ждать полного краха Говардов и смерти Паука уже было тоже рискованно: мог и не успеть.
  

* * *

130 год

Август

Американская Федерация

Атланта

Особняк Говардов

  
   Две молодые женщины беседовали в комнате с явными следами прошлого, вернее, прошедшего богатства. Тёмные пятна на выгоревших обоях от висевших там когда-то картин, разрозненная когда-то дорогая мебель, посёкшиеся и потускневшие портьеры и гардины, также не сочетающиеся между собой и мебелью. Остатки былой роскоши.
   Так же не сочетались между собой и собеседницы при явном внешнем сходстве. Светская дама в откровенном модном наряде и монахиня в полном монастырском облачении. Хотя опытный взгляд сразу бы определил, что драгоценности дамы... мм-м, не будем их называть фальшивыми или поддельными, а мягко скажем - искусственные, позолота на ремешках эффектных босоножек на пятидюймовых каблуках местами стёрлась и обнажает не кожу, а дешёвый эрзац, а макияж приближается по интенсивности к театральному гриму и не так скрывает, как подчёркивает возраст и... изношенность лица, шеи, глубокого декольте и обнажённых рук. И тот же опытный взгляд не ошибся бы в том, что облачение монахини пошито очень хорошим портным из настоящих тканей: английской шерсти, китайского шёлка, индийского хлопка, а верёвочный пояс сплетён из настоящих пальмовых волокон, и тонкие белые пальцы перебирают чётки из редкого тёмного русского янтаря.
   - Мне нужны деньги! - дама пыталась говорить со спокойной требовательностью, но голос предательски взвизгнул на грани истерики.
   Монахиня склонила голову и кротко улыбнулась.
   - Твой последний любовник оказался слишком дорогим?
   - Да, - нехотя согласилась дама. - Но это в прошлом. А сейчас... я познакомилась... Он так мил. Я страдаю, и ты должна помочь мне.
   - Ты страдаешь от неутолённой страсти, - монахиня подняла глаза и вздохнула. - Твои страсти губят тебя. И ты не познакомилась, а тебя познакомили, тебя передают с... - её улыбка стала чуть-чуть насмешливой, намекая на непроизнесённое, - рук на руки, сестрица, и с каждым разом ты платишь всё больше. Потому что ты стареешь.
   - Замолчи! - взвизгнула дама. - Заткнись, блаженная дура! Ты ничего в этом не понимаешь, а берёшься судить!
   - Потише, сестрица, - лицо монахини оставалось безмятежно спокойным. - Ты разбудишь дедушку, а он только-только уснул после приступа.
   - А ты, конечно, неотлучно была при нём. Тебе не противно?
   - Это мой долг, сестрица, моё, - монахиня на мгновение благочестиво подняла глаза к потолку и тут же опустила их к чёткам. - Моё послушание. Телесная немощь...
   - Заткнись, - повторила дама, негромко, но угрожающе. - Заткнись сама, Мира, пока я не заткнула тебя по-другому. Как раньше.
   - Ах, Марджи, - монахиня глядела только на свои чётки. - Той девочки Мирабеллы больше нет. Ты же знаешь, ты сама приезжала, чтобы проститься с ней. И убедиться, - её улыбка стала чуть откровеннее насмешливой, - в принесении обетов безбрачия...
   - И бескорыстия, - перебила её Маргарет. - Но я не думала, что монастырь так ловко наложит лапу на наши деньги.
   - Мои деньги, - поправила её монахиня. - Это были мои деньги, моя доля наследства наших несчастных родителей, да упокоятся они с миром. Свою долю ты получила даже раньше меня, как и положено, на совершеннолетие. И ты потратила её, как и хотела, на свои страсти.
   - А ты...
   - А я внесла в монастырь. Я знаю, что ты пыталась оспорить мой постриг. И даже знаю, сколько ты потратила на адвокатов.
   - Да, - нехотя кивнула Маргарет. - Эти бездельники неплохо погрели руки на моём деле. Но деньги дедушки...
   - Свою долю ты уже выбрала, - монахиня взглядом показала на обшарпанные стены. - Мне пришлось всё это продать, чтобы выплатить тебе положенное. А что осталось, то моё. По законам земным и божьим. Я не дам тебе ни цента, сестрица, каждый платит за себя сам.
   Дверь в глубине комнаты бесшумно приоткрылась, и в щель выглянула сиделка в таком же монашеском одеянии, но явно из более дешёвой материи.
   - Сестра Мириам, он зовёт вас.
   - Благослови тебя Бог, сестра Андреа, - монахиня встала и направилась к двери. - Иду.
   - Подожди, - попыталась остановить её дама. - А доля Хэмфри?
   Монахиня остановилась и обернулась. Теперь она стояла, выпрямившись во весь рост и замерев как изваяние, даже перестав перебирать чётки.
   - Дедушка передал её мне.
   - Но дядя ещё жив!
   - Он в тюрьме и не выйдет оттуда. Ты знаешь, за что и на сколько он осуждён. Я молюсь за его душу.
   - И всё?!
   - Каждый платит за себя сам, - жёстко повторила монахиня, выходя из кабинета.
   Маргарет бессильно выругалась ей вслед. Кто бы мог подумать, что слезливая дурочка именно в монастыре станет... такой бездушной стервой. Ни цента! Родной сестре! У которой, может быть, последний шанс как-то наладить свою жизнь. Нет, не замужеством, это-то она и сама понимает, но хотя бы... небольшим, но постоянным содержанием. Ну, почему, почему мужчины настолько корыстны и ничего не дают даром. Продажные твари. Все! Без исключения! И выживший из ума маразматик, и дядюшка-идиот, что довёл себя до пожизненного без права на досрочное... интересно, сколько стерва-сестрица потратила на своих адвокатов, которые и обеспечили ей безопасность от дядюшкиных притязаний. И старик слова против не сказал, а, может, и помогал. Ну ладно, дядя Хэмфри получил то, что заслужил, но с ней-то могли поделиться. Нет, должны были! Она равноправная душе... преемница или приказчица? А не всё ли равно? Их осталось двое, и половина всего - её!
   - Вас проводить, миледи?
   Маргарет вздрогнула и уставилась на незаметно вошедшую в комнату монахиню. Ещё одна?! Да сколько их тут?!
   - Я знаю дорогу, - высокомерно ответила Маргарет. - И уйду, когда сама захочу. Понятно?
   - Да, миледи, - монахиня говорила, не поднимая головы и безостановочно перебирая чётки. Тяжёлые металлические бусины холодно посверкивали в её пальцах.
   Маргарет прошлась по комнате, зачем-то тронула край шторы и брезгливо отряхнула пальцы: ворс бархата от старости сталь пылью. Монахиня по-прежнему стояла у двери, ведущей во внутренние комнаты.
   - Это и мой дом, - вызывающе начала разговор Маргарет.
   Монахиня не ответила, её поза оставалась смиренной, а лицо кротким, и Маргарет решила смягчить тон. Снизойти. Не до просьбы, разумеется, а до объяснения.
   - Мне надо поговорить с дедушкой.
   - Это невозможно, миледи, - не задумываясь и как-то автоматически отозвалась монахиня.
   - Почему? Разве он без сознания! Сказали, что он зовёт... Я тоже его внучка! У нас равные права!
   По губам монахини скользнула усмешка, но голос был по-прежнему ровен.
   - Вашего имени, миледи, он не называл.
   - Да?! А кого он звал?
   Монахиня не ответила. Не знает? Не хочет говорить? Маргарет досадливо дёрнула плечом и отвернулась, прошлась взглядом по следам былой роскоши на стенах. Продали, чтобы выплатить её долю? А сколько при этом прилипло к нежным ручкам Мирабеллы? И её... о монахинях всякое болтают, и нет дыма без огня, так что наверняка сестрица утоляет свою страсть с какой-нибудь нежной "подругой". Ханжа! И стерва! Но... что-то важное в разговоре мелькнуло и... надо обдумать.
   - Я никуда не уйду, - повторила она для монахини.
   Та в ответ молча склонила голову и бесшумно исчезла, но Маргарет не сомневалась, что заветная дверь в дедушкины комнаты охраняется и с другой стороны, так что пробовать не стоит. Но надо обдумать. Да, вот оно! Ты думаешь, дорогая сестрица, что нас только двое? И за тобой твой монастырь, а за мной никого? А вот и нет. Есть ещё третья сестра! Да, двоюродная и незаконнорожденная. Но с дядюшкой не прокатило. А он и не нужен! Дочка Хэмфри не нужна, а вот в такой комбинации - Маргарет даже облизнулась - это уже перспективно. И неважно, что и как там было на самом деле. Если не устраивает прошлое, так его надо изменить. Неважно, что было. Важно, кто и что об этом знает.
   Она продолжала ходить по комнате, но уже не металась в истерической горячке, а мерно вышагивала, сосредоточенно обдумывая дальнейшие действия. Наблюдавшая за ней из другой комнаты монахиня неодобрительно покачала головой и, кивнув напарнице, чтобы та продолжала охранять дверь, ушла. Надо предупредить сестру Мириам, что старая шлюха что-то задумала, и это достаточно серьёзно.
  

* * *

131 год

Американская Федерация

Колумбия

"Палас-Отель"

   Маргарет - фамилия после двух разводов уже не важна - была... Почему "была"? Она есть. Да, стерва, да, алчная, да... можно ещё многое сказать. Но, прежде всего, она - Говард! А Говарды всегда получают желаемое и - она хихикнула - уничтожают противников и ставших ненужными помощников. Билли ей нужна, и потому она - лучшая подруга, сочувствующая и бескорыстно - Маргарет снова хихикнула - помогающая. Когда всё будет сделано, то с Билли... ну, отшить эту дурочку будет несложно. А если попробует присосаться к каналу, то можно будет попробовать и жёсткий вариант. Найдутся и желающие, и умеющие. Но хватит рассуждений. К делу. Что сделано и что предстоит сделать?
   Маргарет сидела за туалетным столиком, разглядывая и перебирая разложенную на столешнице бижутерию. Дед, размышляя и планируя очередное... мероприятие, умножавшее его богатство и уничтожающее конкурента, притворялся читающим биржевые сводки. В её интерес к столбцам цифр никто не поверит, а вот россыпь и мешанина драгоценностей и безделушек - это да, это прилично и достойно, и свидетельствует о недалёкости и даже глупости. А ей выгодно, чтобы её считали глупой. И никаких записей, всё необходимое только в голове.
   Маргарет рассеянно повертела ажурный золотой браслет. Одна из немногих сохранившихся "настоящих". К сожалению, здесь работа дороже материала, а все скупки и скупщики берут и дают по весу. А идти к тому, кто понимает... нет, такой понимает слишком много. А ей это сейчас не нужно.
   Но к делу. Что уже сделано? Что делать сейчас? Что потом? Сделано - собрана информация, фотографии и адреса. Теперь что? Теперь надо рисковать, выходить на прямой непосредственный контакт с бедной - Маргарет скривила губы в презрительной ухмылке - девочкой, лишённой семейного тепла. Более того. Загнанной в трущобы и вынужденной жить с рабом- спальником, который... и так далее. Девочке надо раскрыть глаза на её плачевное положение, а вот мамаше - Маргарет хихикнула - пригрозить опекой и обвинением в похищении. Тут её папаша - Фредди-Ковбой должен будет раскошелиться, чтобы откупить доченьку, да и ему его прошлые делишки можно припомнить. От дел он отошёл, как говорится, вывалился, а денежки там есть. И немалые. Тут надо будет подумать, как лучше: сразу заломить неподъёмную цену и потом милостиво снизить или постепенно повышать, выдвигая всё новые... аргументы. И, кстати, тогдашнее - неважно, что и как там было на самом деле - вполне можно квалифицировать как похищение ребёнка, а срока давности по этой статье нет, вот пусть и заплатит... полную цену. А Бредли... нет, сначала надо решить с Фредди.
   Маргарет сбросила браслет в шкатулку к остальной бижутерии и захлопнула крышку чемоданчика-шкатулки. Всё, пора действовать!
  

* * *

  

131 год

Лето

Американская Федерация

Алабама

Графство Олби

Округ Краунвилль

"Лесная Поляна" Бредли

  
   Когда надо во что бы то ни встало собрать сложную многоцветную мозаичную картину, а количество камушков, осколков, бусинок и прочего ограничено, то в ход идёт всё, вплоть до откровенного мусора. И получается... зачастую весьма неожиданное. И тогда приходится думать, как бы вписать такой неожиданный артефакт в уже сложившийся интерьер.
  
   К роли хозяйки имения Грейс Стрейзанд никто не готовил. И став Грейс Бредли, ей пришлось осваивать эту и множество других функций жены преуспевающего дельца с весьма разносторонними связями самостоятельно. Грейс очень старалась и, кажется, у неё получалось. Во всяком случае, Джонни был доволен. А остальные... Ну, да, она многого не знает и потому не понимает. Но она учится! И кое-что кое-когда у неё даже получается!
   Грейс ещё раз перечитала главу в "Справочник фермера. Часть 3. Ветеринария", откинулась на спинку стула и, закрыв глаза, стала повторять прочитанное. Приём, который её не подводил ни ученицей, ни студенткой, ни учительницей. Ну вот, теперь она хотя бы будет понимать, что ей говорят о коровах, телятах и прочей живности "Лесной Поляны Бредли".
   А сейчас... сейчас надо заняться домашней рутиной. Грейс решительно убрала "Справочник" на место, оглядела свой кабинет... Да, не будуар и не гостиная, а кабинет. Она - труженица, и всегда гордилась этим.
   Сделав отметку в раскрытом ежедневнике о выполненном задании, Грейс быстро просмотрела список оставшихся дел, навела порядок на письменном столе и вышла из кабинета.
   "Большой Дом" имения ей в общем нравился, но часто слишком походил на школу в конце каникул, когда всё готово, но ещё никого нет. Эта атмосфера ожидания иногда радовала предвкушением, иногда пугала. Особенно остро она это чувствовала в двух детских - для мальчиков и для девочек. Да, именно так, во множественном числе, она согласна с Джонни - детей должно быть много. Чтобы поддерживали друг друга, заботились... Джонни много раз ей говорил, что не выжил бы без сестры. И семью надо восстановить, собрать разбросанные временем, войной и прочими бедствиями осколки. Вот Джонни нашёл тётю, сестру своего отца, Каролину, и перевёз её из захолустного Джексонвилла в наш, правда, не менее захолустный Краунвилль, но поближе к имению. Мамми рассказывала, что Мисси Кара, пока ремонтировали и обставляли её городской дом, не просто жила в имении, а наводила порядок и даже Масса Фредди её во всём, что касается Большого Дома слушались.
   При воспоминании о Фредди Грейс невольно вздохнула. Всё-таки... нет, она не боится его. Он всегда с ней вежлив, его шутки не обидны, он компаньон и друг Джонни, она всё понимает, но... о нём такое рассказывают... Конечно, это детская болтовня, что Масса Фредди у мухи на лету крылья отстреливает, но она очень хорошо знает, что детские страшилки возникают не на пустом месте. Да, слухи преувеличены, кажутся невероятными, но в их основе всегда вполне реальные события. И, конечно, Фредди - Фредерик Трейси стрелял не по мухам. Краунвилльские дамы тоже рассказывают о нём... много интересного.
   Грейс снова вздохнула. Посещение еженедельных неофициальных заседаний неофициального дамского клуба было, пожалуй, самым... нет, не неприятным или тягостным, а тяжёлым событием. Но она понимала важность и значимость этих заседаний. Как в школе самое важное обсуждалось и решалось не на педсоветах или официальных совещаниях, а на таких "милых междусобойчиках", в женской болтовне, где причудливо перемешивалась информация из самых разных сфер и принимались опять же неофициальные, но непреклонно проводившиеся в жизнь решения. Первое время ей было тоскливо и неинтересно, потому что она не знала большинства упоминаемых лиц и персон и не понимала намёков, но по мере знакомства с городом и его окрестностями, а также с помощью Мамми и Каролины чувствовала себя всё уверенней. Да, если бы не две эти женщины, ей бы пришлось очень нелегко и непросто. Но вот информация собрана, осмысленна, каждый осколочек лёг на своё место и... да, пора поговорить с Джонни. Начистоту, без уловок, оговорок и намёков. Это всё-таки слишком серьёзно. Конечно, что бы и как бы там ни было в прошлом, но сейчас... надо думать о будущем. Девочка ни в чём не виновата, и надо решить её будущее.
   Проходя через гостиную, Грейс посмотрела на каминные часы. Да, обычно в это время Джонни ходит по службам, и, если он не в конюшне...
   Но он был именно там. И как обычно в компании с Фредди и Ролом. Мужчины что-то оживлённо обсуждали, и Грейс остановилась в дверях, не желая вникать в абсолютно чуждую и ненужную ей проблему. Но её заметили, и, конечно же, никто иной как Фредди. Нет-нет, Грейс относится к нему столь же лояльно, как и он к ней, но для этого разговора он не нужен. Хотя... хотя если удастся сразу расставить всё по своим местам... В конце концов, он не чужой, не совсем чужой для Элис и, да, имеет право на участие в обсуждении её судьбы.
   - Добрый день, - Грейс постаралась улыбнуться максимально непринуждённо. - Нужно обсудить одну проблему. Семейную.
   Джонатан и Фредди посмотрели на неё с одинаковым выражением лёгкого удивления и кивнули, а Грейс храбро продолжила:
   - Я буду ждать вас в малой гостиной.
   И ушла.
   Мужчины переглянулись, пожали плечами и кивнули уже друг другу. Фредди ограничился кратким:
   - Желание леди - закон для ковбоя.
   Джонатан с улыбкой кивнул.
   - Делай, как решили, - сказал он Ролу.
   И, когда они уже шли к Большому дому, Фредди негромко спросил:
   - Думаешь, он опять затрепыхался?
   Джонатан покачал головой.
   - Самого уже можно не считать. А сынок... Через посредников... Возможно.
   - Адвокат уже был, - хмыкнул Фредди. - Интересно, конечно.
   Грейс готовилась к этому разговору, как к важному открытому уроку: всё заранее продумала, выстроила в уме последовательность доказательств, если Джонни захочет что-то отрицать, и даже приготовила наглядный материал. И, когда они вошли, она встретила их, стоя у стола, с улыбкой учительницы, доброжелательной, справедливой, но строгой.
   Джонатан и Фредди переглянулись, также улыбнулись и сели к столу.
   Грейс села напротив и начала.
   - Джонни, надо решать судьбу Элис.
   Сказанное столь явно удивило обоих, что Грейс начала сердиться. Ох, уж эти мужчины! Готовы развлекаться, но как только дело коснётся последствий, так они уже и ни при чём.
   - Да! - она прибавила в голосе строгости. - Девочка скоро закончит школу. Вы думали о её будущем?
   - У неё для этого есть родители, - буркнул Фредди.
   Джонатан вздохнул. Зря он, конечно, откладывал этот разговор, надеясь на разум Грейс. Всё-таки учительница должна понимать, что не обо всём надо говорить вслух, но... ладно, сейчас тогда и...
   Он не додумал и не успел ничего сказать. Потому что Грейс заявила тоном... даже не судьи, а, пожалуй, прокурора.
   - Джентльмены, я знаю всё! - и напористо продолжила: - Да-да, Фредди, и о вас и вашей роли во всей этой истории тоже. Да, вы поступили тогда рискованно, но благородно, но времена изменились, и Элис должна узнать правду и занять своё надлежащее ей место в обществе. Вы же оба не хотите оставить её навсегда в России. Нельзя всю жизнь провести в убежище, даже достаточно благоустроенном, но рядом с чужими по сути людьми. Это жестоко. И по отношению к ним тоже.
   - Стоп-стоп-стоп, Грейси, - Джонатан даже вскинул руку, останавливая её становящуюся излишне эмоциональной речь. - Ты это о ком? Что за чужие люди рядом с Элис?
   - Джен и Эркин, - твёрдо ответила Грейс. - Да, они делают всё возможное, и Элис считает их своими родителями, но ей пора узнать правду. Да, Фредди, и не смотри так на меня, ты-то точно знаешь, что Джен - не мать Элис. Да, ты сделал тогда всё возможное, чтобы спасти их обеих, но...
   - Я должен выпить, - решительно прервал её монолог Фредди и встал.
   В наступившем молчании Фредди покопался в баре, сооружая себе "успокоительного" и покосившись через плечо на застывшего Джонатана, наполнил ещё два стакана. Вернувшись к столу, он поставил стакан с соками перед Грейс, а со смесью виски и газировки перед Джонатаном.
   - Ну, раз ты всё знаешь, - голос Фредди был спокоен и даже слегка равнодушен, что заставило Джонатана еле заметно нахмуриться. - То расскажи и нам. Всё и по порядку.
   Грейс мужественно улыбнулась - она не так поняла, как догадалась, что спокойствие Фредди достаточно опасный признак - села и начала.
   - Это началось очень давно.
   - Стоп, - остановил её Фредди. - Давай-ка сначала, так кто кому кем приходится, а потом, как это получилось.
   Джонатан кивнул.
   - Резонно. Так кто родители Элис?
   - Отец Элис ты, - твёрдо ответила Грейс. - А мать Элис Изабелла Кренстон, урождённая Говард.
   - Ты спал с этой стервой?! - очень удивился Фредди.
   Джонатан возмущённо фыркнул, а Грейс... бросилась на защиту мужа.
   - Джонни был тогда молод, наивен...
   - Ты был наивным?! - ещё сильнее удивился Фредди. - Ну...
   - Мою наивность мы обсудим потом, - остановил его Джонатан. - Так что у меня было с Изабеллой? Страстная любовь?
   - Нет, конечно, - Грейс невольно улыбнулась. - Изабелла любила только себя. И драгоценности.
   - Для Говардов вполне типично, - кивнул Джонатан. - И почему же она связалась со мной?
   Грейс несколько смущённо улыбнулась.
   - Почему именно тебя... тут говорят разное. Но, понимаешь, ей был нужен... Проблема в том, что Старый Говард, её отец, обещал очень большие деньги за первого внука. А Джонатан, его старший сын, был бездетен, и, похоже, безнадёжно, тут тоже называют разные причины. А у Изабеллы уже были две девочки, и вообще... Ей понадобилась... свежая кровь. Белая кровь. И чтобы потом не возникло никаких претензий. Ты тогда только появился в свете. Ну... ты согласился.
   Они слушали с таким живым интересом, что Грейс не смогла не восхититься их выдержкой и умением "держать лицо". Ведь и вправду можно подумать, что они не при чём и ничего об этом не знают.
   - Но родились близнецы. Мальчик и девочка. Изабелла испугалась. Ведь... разнополые незаконные близнецы проклятье и визитная карточка семейства Бредли. Отец бы не простил ей такое. И она решила избавиться от девочки. Рожала она дома, в Вальхалле, и врача... убедили молчать. И кто-то... тут никто точно не знает, ей посоветовал обратиться к Фредди. Как к специалисту... по исчезновению нежелательных.
   Фредди дёрнулся, но промолчал, ограничившись шумным большим глотком из своего стакана. Джонатан остался неподвижным, но улыбка на его лице стала... ещё не угрожающей, но неприятной. Грейс перевела дыхание и храбро продолжила:
   - Фредди забрал младенца и отвёз его, - она снова вздохнула, набираясь смелости, - к своей дочери.
   Фредди поперхнулся и закашлялся.
   - У тебя есть дочь? - Джонатан круто развернулся к Фредди. - А почему я об этом не знаю?! Кто она? И её мать?
   - Джонни! - Грейс невольно повысила голос. - Не притворяйся. Ты отлично знаешь, что Джен дочь Фредди.
   - Да-а?
   Удивление Джонатана было настолько искренним и непосредственным, что ему бы поверил кто угодно. Но Грейс строго посмотрела на него и повторила:
   - Джонни, не притворяйся. У тебя это плохо получается. И тогда, да, возможно, ты и не знал. Но потом.... Ты же не хочешь меня убедить в том, что Фредди не доверяет тебе.
   - В картах не доверяю, - Фредди уже пришёл в себя. - А в остальном... по ситуации. Так, Грейс, мне интересно, что ещё ты знаешь о... моей дочери. А где её мать? И кто она?
   Грейс вздохнула.
   - Она индианка. Из Аризоны. Она умерла. Ты забрал Джен маленькой девочкой и... да, здесь толком никто ничего не знает. Но ты дал ей хорошее образование, а потом... потом случилось это... стечение обстоятельств.
   - Какое? - терпеливо спросил Фредди.
   - Ну... эти события совпали по времени. Джен потеряла ребёнка и была на грани... безумия. А тут Изабелла со своим заказом. И ты, - Грейс заставила себя улыбнуться, - ты одним выстрелом поразил две мишени. И выполнил заказ, честно. Ты пообещал Изабелле, что она никогда не увидит эту девочку и не услышит о ней. И спас Джен. Ты отдал ей новорождённую, а Джен была в таком состоянии, что не заметила, не увидела подмены, - Грейс вздохнула. - Она до сих пор так и считает, что родила Элис. И Элис, тоже... Считает Джен своей родной матерью. Она ведь никогда не видела... Изабеллу. И не слышала о ней.
   - Джен потеряла ребёнка, - задумчиво повторил Фредди. - Так, допустим. А отец этого ребёнка? Он тоже ничего не заметил?
   - Фредди! - Грейс была настолько возмущена его лицемерием, что перестала следить за словами. - Ты же застрелил его! Прямо на глазах у Джен, и у неё начались преждевременные роды.
   - И за что это я его? - очень спокойно поинтересовался Фредди.
   - Он отказался жениться, - вздохнула, остывая, Грейс.
   - За такое вполне возможно, - согласился Джонатан, еле сдерживая смех.
   - И даже нужно, - кивнул Фредди. -Женись или умри. Так, с этим разобрались.
   Грейс возмущённо посмотрела на него. Ну как так можно?! Неужели он не понимает всей трагичности тех далёких событий? И их последствий.
   - Итак... ты ничего не отрицаешь? - всё-таки решила она уточнить.
   Фредди насмешливо улыбнулся ей.
   - Ковбой никогда не спорит с женщиной, Грейси. Но что было потом? Эркин там с какого бока?
   - Ну, ты, вернее, скорее всего, вы оба отыскали или случайно наткнулись на него в заваруху, а он из того же племени, что и мать Джен, и вы отправили его в этот городишко, чтобы у Джен была... семья.
   - Надо же, как всё продумано, - Фредди покрутил головой и отхлебнул из стакана. - А в общем, неплохо, Джонни. И откуда у дам столько и такой информации?
   - Мозговой штурм, - задумчиво ответил Джонатан. - И складывание мозаики. В общем, ты прав. Всё весьма логично и правдоподобно. Опровергать незачем, только добавлять интереса. Да, вот ещё нюанс. Грейс, а почему ты вдруг так заинтересовалась этим и решила спасать Элис? В России, - он усмехнулся, - ей намного лучше. И безопаснее.
   - Да, возможно, - вынужденно согласилась Грейс. - Да, если она ничего не знает о... своём рождении, то ей лучше оставаться там. Но...
   - Грейс, ты не ответила на мой вопрос, - терпеливо остановил её Джонатан. - Почему вдруг такая... заинтересованность.
   - Потому что ею заинтересовались Говарды! - резко ответила Грейс. - И если...
   Джонатан и Фредди одновременно утратили расслабленность поз и заметно... не напряглись, а подобрались, как для прыжка.
   - А вот теперь подробно и со всеми нюансами, - не попросил, а потребовал Джонатан. - И откуда и как ты об этом узнала.
   Фредди молча кивнул.
   Грейс невольно смутилась и даже покраснела, но... они ждут. Надо отвечать.
   - Ну, моя сестра, Билли, - Джонатан и Фредди одновременно кивнули, показывая, что знают, о ком идёт речь. - Она гостила у меня, у нас, прошлым летом. И видела фотографии. Вот, - она торопливо раскрыла лежавший на столике альбом с приготовленной закладкой. И тут же положила рядом также уже раскрытую в нужном месте пухлую "Историю живописи". - Вот. Это Элис в беседке у родника. А это портрет Изабеллы в детстве работы... неважно. Но вы видите, это одно лицо. И даже поза.
   Оба мужчины переглянулись, склонились над развёрнутыми перед ними страницами, снова переглянулись.
   - М-да, - хмыкнул Фредди. - И как это она заметила?
   - Билли изучала историю искусств, - Грейс пожала плечами. - А это очень известная работа. Говарды даже зарабатывают, предоставляя её для выставок и вообще в открытую экспозицию.
   - Говарды на всём... зарабатывают, - усмехнулся Джонатан. - Итак, Грейс, Билли увидела, опознала и...
   - И рассказала об этом своей подруге, - Грейс вздохнула. - Маргарет Кренстон. Они дружат со школы.
   - Уже интересно, - задумчиво протянул Джонатан.
   Фредди кивнул.
   - С папочкой не получилось, попробуют с сестрёнкой.
   - Да, - кивнул Джонатан. - Этот вариант её даже больше устраивает. Хэмфри отсекается и появляются сразу двое новых... отцов, богатых и щедрых.
   - Готова собственную мать выставить шлюхой, лишь бы урвать, - усмехнулся Фредди.
   - Ну, Изабелла ею всегда и была, - с такой же хищной ухмылкой кивнул Джонатан. - Её репутация нас волнует?
   - С твоей репутацией этот вариант сочетается? - с деловитой усмешкой спросил Фредди.
   - Джонни никто не осуждает, - Грейс пылко бросилась на защиту мужа.
   - За давностью лет и отсутствием свидетелей... сойдёт, - кивнул Джонатан.
   - Дело прошлое, - согласился Фредди. - А сейчас... Сгоняю-ка я. Посмотрю, поговорю.
   - Сгоняй, - согласился Джонатан. - Легенда, конечно, стройная, но что там было на самом деле...
   Фредди кивнул и встал, чтобы заменить свой опустевший стакан другим и уже с другим содержимым.
   Грейс понимала, что они уже что-то решили и что её посвящать не собираются. Но всё-таки... что во всей этой истории, запутанной, как... как в дешёвом "дамском романе", является правдой, а что красивой выдумкой, объясняющей необъяснимое?
   - Но... - начала она, утратив всю свою смелость.
   - Да не бери в голову, Грейси, - весело ответил по-ковбойски Фредди.
   - И не спорь с дамами, - улыбнулся Джонатан. - Сможешь узнать ещё много интересного.
   - Да?! - взорвалась Грейс. - Ты не представляешь, сколько я переслушала всякой неприличной чепухи, пока по словечку не выделила и не собрала всю эту историю.
   - Такие дамы, настоящие леди, - Фредди умело изображал удивление. - И неприличная чепуха? Грейси, ты ничего не путаешь?
   - Я?! Путаю?! - Грейс окончательно потеряла голову и выпалила: - Эти... безукоризненные настоящие леди, Фредди, сидят и часами обсуждают сколько у тебя родинок под пупком. А твоя любимая тётушка Каролина, Джонни, у них как главный эксперт!
   Фредди открыл рот, но Джонатан опередил его авторитетным:
   - Да, она знает точно, - коротким властным жестом остановив Грейс и повернулся к Фредди. - Ты помнишь комнату с книжными шкафами за шторками? Ты там всего Шекспира, полное собрание, прочитал. А когда шевелилась дверная ручка, ты поворачивался лицом к спинке дивана и натягивал одеяло на голову. Помнишь?
   Фредди медленно кивнул.
   - Так вот, входила она. И пролежал ты там больше месяца.
   - Я помню недели две от силы, - так же медленно, будто пробуя слова на вкус, не возразил, а уточнил Фредди
   - Первые три недели ты лежал в полной отключке. Тебя обмывали, поворачивали с боку на бок, кормили с ложечки...
   - Понял, - остановил его Фредди. - А её муж?
   - Генеральный прокурор отдыхал на Южных Островах.
   Фредди невольно присвистнул и помотал головой, словно просыпаясь.
   - Я должен выпить, - объявил он и встал. - Завтра к вечеру вернусь. Продумай пока по деталям.
   - Идёт, - кивнул Джонатан.
   Когда Фредди вышел, и они остались вдвоём, Грейс посмотрела на Джонатана.
   - Джонни, ты ничего не хочешь мне объяснить?
   - Не сейчас, Грейси, - очень серьёзно ответил Джонатан. - Когда дело будет сделано, ты всё узнаешь. А пока прошу. Не спорь ни с кем. Ни с дамами, ни с Мамми, ни с Эстер. Они не лгут и не выдумывают. Просто... - он задумался, подбирая слова, - просто из правдивой информации делают ложные выводы. Понимаешь?
   Грейс неуверенно кивнула.
   - Вот и умница, - Джонатан встал и, наклонившись, поцеловал её в щёку. - Я скажу, когда Билли сможет у нас погостить.
   И ушёл.
   Грейс снова посмотрела на раскрытые на столе семейный альбом и "Большую историю живописи". Да, сходство несомненно, но... И да, она не жалеет ни о сделанном, ни о сказанном. Любая правда лучше лжи. Даже самая горька лучше самой сладкой. Потому что единственная защита от шантажиста - это правда. Так говорил отец, предваряя любой рассказ о прошлом. Своим, всей семьи, страны, мира... Джонни обещал рассказать ей всё. Она подождёт.
  

* * *

131 год

Сентябрь

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

   Всё, когда-либо и как-либо начавшееся, неизбежно приходит к своему концу, определённому своим началом. Просто эти события бывают настолько отдалены друг от друга, что не воспринимаются частями одного процесса.
   Очередная и вполне привычная поездка Фредди по "русским точкам" ни у кого не могла вызвать и капли интереса. И не вызвала. Как и его заезд в маленький городок в дальнем захолустье. Мало ли зачем и для чего. А то, что заодно навестил знакомую сетью, так этого и вовсе никто не заметил...
   ...Информация, полученная от сестры Грейс - ох уж эти "умные дурочки" - позволила понять, что именно задумала Маргарет и насколько она преуспела в своих задумках. Опоздание оказалось незначительным, и Фредди рассчитывал его скомпенсировать личной встречей.
   Загорье встретило его тёплой ясной погодой. Со временем, правда, оказалась небольшая нестыковка: Джен и Эркин - оба на работе, а вот Элис должна быть дома. Конечно, вряд ли девчонка в курсе и вообще что-то знает, но придётся начать с неё.
   Алиса была дома и встретила его с радостным удивлением.
   - Оу, Фредди! Как удачно! Ты мне очень нужен!
   - Даже так?! - весело удивился Фредди. - И зачем?!
   Алиса смотрела на него очень серьёзно и даже требовательно.
   - Мне нужна твоя консультация. А возможно, и помощь.
   Фредди насторожился: так с ним девчонка ещё никогда не говорила. Слишком... ну, посмотрим и послушаем.
   Алиса повела его в свою комнату и пояснила:
   - Сначала дело, а чай потом. Хорошо?
   Но вопросом это не было.
   В своей комнате Алиса усадила Фредди за стол и положила перед ним вскрытые конверты. Адрес был написан по-английски.
   - Вот такие письма пришли. С той стороны. Мне и маме. Мама плакала. Андрюха уже рвётся туда, чтобы, - она зло усмехнулась, - кое-кому кое-что объяснить.
   Фредди кивнул, быстро просматривая листы, отпечатанные на машинке. Интересно, зачем так? Чтобы не сослались на непонимание из-за плохого почерка, или чтобы в случае провала откреститься, дескать не я? Ну-ну... Немного бестолково, но смысл ясен. Так, похоже сочиняла сама, без консультаций и помощи. Вот за это и это можно уцепиться. Шантажистка самоуверенная. А вот здесь сама шикарно подставляется.
   - Ну как, Фредди? Поможешь.
   Не вопрос и не просьба - требование. И без детского обращения "дядя". Так, похоже, девчонка начала зарываться и надо осадить, пока не пошла... дальше.
   - И чего ты хочешь?
   Алиса не поняла или не захотела понять, что это проверка, и ответила:
   - Я хочу, чтобы их, - она постучала пальцем по лежавшим на столе листкам, - всех не было. Совсем и навсегда. Сделаешь?
   Фредди медленно поднял на неё посветлевшие глаза. Алиса не потупилась и не смутилась. Она не знала, насколько в эти мгновения походила даже не на Изабеллу, а на старика Говарда. Фредди его никогда вживую, тем более вблизи, не видел, но почувствовал скрытую, пока по-детски наивную, но уже вполне реальную угрозу. И фраза, где-то когда-то то ли слышанная, то ли прочитанная, но удивительно точная: "Паровозы надо давить, пока они чайники". Вот и приступим, пока девчонка не натворила такого, что разгребать придётся долго и трудно, но тщательно.
   - Сядь, - жёстко не сказал, а приказал Фредди. - И слушай.
   Алиса подчинилась.
   Так и о таком с ней никто и никогда не говорил. О многом она давно догадалась по обмолвкам и оговоркам Андрюхи, но вот так всё сразу, без недомолвок и намёков, открытым текстом...
   Фредди замолчал, пристально и твёрдо глядя ей в глаза.
   Алиса, так же твёрдо глядя ему в глаза, кивнула.
   - Я поняла.
   - Мама тоже получила?
   - Да, - кивнула Алиса. - Я говорила. Принести? И... - она запнулась и твёрдо, даже с вызовом: - папины?
   - Неси все, - распорядился Фредди.
   Эти письма он прочитал так же внимательно. Решение уже фактически сложилось, а детали... Джонни продумает.
   - Так, Элис. Письма я заберу. Кто ещё о них знает?
   Алиса пожала плечами.
   - Если только Андрюха дедушке не трепанул, то больше никто.
   "Так - сразу решил Фредди - надо будет в Царьграде навестить профессора. И ещё вот это надо уточнить."
   - Мама тебе всё рассказала?
   Алиса усмехнулась.
   - Лучшее оружие против шантажиста - знание правды. Так?
   Фредди кивнул.
   - Что мне нужно против этих, - Алиса кивком показала на письма, - я знаю. А тебе...
   - Что мне нужно, - остановил её Фредди, - я тоже знаю. Мама на работе? А Эркин?
   - Папа? - с вызовом уточнила Алиса. - У него смена ненормированная. А Андрюха в рейсе.
   Фредди сложил стопкой и убрал в свой кейс письма вместе с конвертами, поглядел на часы. К заводской проходной он успевает. Лучше бы, конечно, поговорить со всеми, но... но как получается, так и получится.
   - И об этом молчать? - спросила Алиса.
   - Когда говорят, то проговариваются, - усмехнулся Фредди. - Слышала?
   - Да, - кивнула Алиса и подчёркнуто наивным детским тоном: - Дедушка так как-то Андрюху заткнул.
   - Дедушку надо слушать, - усмехнулся Фредди. - Он опытный.
   О том, что легендарный Крот, о котором даже в Системе говорили с уважительной опаской, и профессор Бурлаков - одно лицо, они сами с Джонни узнали сравнительно недавно и не поверили. А потом сопоставив кое-что из уже известного всем и им лично, согласились. И выпили за удачу, которая свела их не противниками, а союзниками. Они даже отме6тили эту удачу небольшим загулом.
   Фредди решительно встал.
   - А чай? - спохватилась Алиса.
   - В другой раз, - улыбнулся Фредди, добавив про себя: "Когда дело сделаем".
   Алиса понимающе кивнула. Её лицо стало уже по-детски удовлетворённым, что проблема переложена на взрослого, знающего и умеющего...
   ...Сидя в баре аэропорта Сосняков в ожидании своего рейса на Царьград, Фредди подбивал итоги по Загорью. По головам и по хвостам. С Джен удалось поговорить вполне результативно. Обошлось - чего он боялся - без слёз. Джен, конечно, удивилась, увидев его в десятке футов от проходной, но сразу подошла и совсем как Элис выпалила:
   - Ой, Фредди! Как удачно! Ты мне очень нужен!
   - Всё, что могу, - серьёзно ответил Фредди.
   Женя мягко потянула его за рукав к ближайшему крохотному скверику. "Всё правильно", - мысленно одобрил Фредди: замужней даме сидеть в каком-то заведении с посторонним для чужих глаз мужчиной не пристало, пойдут ненужные мысли и разговоры. Эркин, конечно, всё поймёт, но вот остальным ни объяснять, ни понимать не надо.
   Они сели на скамейку, и Фредди положил свой кейс на колени, как делают при деловом разговоре с бумагами, что сейчас и необходимо, и опять же для случайных наблюдателей исключает так сказать "романтику свидания".
   - Фредди, - начала Женя, - тут такое дело. Пришли письма. Оттуда...
   - Стоп, - перебил её Фредди. - Джен, о письмах я знаю. Они у меня. Мы с Джонни всё сделаем. Но мне нужна правда. Кто отец Элис?
   Женя невольно вздрогнула и поёжилась, как от ветра.
   - Хэмфри, - очень тихо, почти шёпотом сказала она. - Хэмфри Спенсер Говард. Он... - Женя задохнулась, сдерживая внезапно подступившие слёзы.
   Фредди понимающе кивнул, и не давая ей заплакать, задал следующий вопрос:
   - Элис знает?
   - Я сказала ей, - по-прежнему тихо ответила Женя. - Когда пришли... эти письма.
   - Эркин?
   - Он... мой первый... Мы встретились... там... в Паласе... А через неделю на Весеннем балу Хэмфри... И он... ну и закрутилось. Я очень быстро забеременела.
   Женя говорила по-прежнему с паузами, но уже спокойнее. Рассказала о разрыве с Хэмфри и о его мести за разрыв. Фредди слушал очень внимательно, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов.
   Когда Женя замолчала, он кивнул.
   - Без проблем, Джен. Больше они вас не побеспокоят.
   - Хэмфри в тюрьме...
   - Не бери в голову. Он оттуда не выйдет, - и чтобы Женя не подумала чего-то... лишнего, пояснил: - У него пожизненное. Ни помилования, ни амнистии ему не будет.
   Женя кивнула
   - А эта... как её, Маргарет?
   - Не бери в голову, - с улыбкой, но чуть жёстче, повторил Фредди. - А профессор знает?
   - Если только Андрей, у него рейс, ну, если перезагрузка в Царьграде, им тогда дают три дня отдыха, то...
   - Ясно, - перебил её Фредди. - Я сам к нему заеду. Так что, Джен...
   - Не пиши и не звони, - улыбнулась наконец Женя. - Так?
   - Да. Ты умница, Джен. Звон вообще не нужен.
   Женя понимающе кивнула.
   - Там... - она неопределённо повела головой, указывая куда-то в сторону, - у вас всё в порядке?
   - В полном порядке, - улыбнулся Фредди.
   Он прихлопнул ладонью по своему кейсу, показывая окончание разговора, и встал.
   Встала и Женя. Они попрощались рукопожатием и разошлись...
   ...Прозвучал вызов на очередной рейс, и Фредди встал. "Конец хорош - всё хорошо!" Ну, до конца ещё далеко, но этот перегон он отработал чисто. Теперь Царьград. Эндрю перехватить вряд ли получится, и рассчитывать на это не стоит. А вот с профессором... И ещё с одним хорошим человеком... Ну, ему есть что им сказать, и просить не понадобится, сами предложат.
  

* * *

132 год

Август

Россия

   Исполнение мечты - это, конечно, хорошо и здоровско, но... Цель достигнута - ставь новую. Как там в стихе? "Всё далёкое ты сделай близким, чтоб опять к далёкому идти" (Михаил Светлов "Горизонт") Классно сказано.
   Андрей Мороз, насвистывая какую-то памятную чуть ли не с детства песенку про компанию друзей, что едут, едут, едут в далёкие края, вёл свою фуру по не самому простому, но достаточно уже знакомому маршруту. Всё у него... тип-топ и разлюли-малина. Хотел выучиться на шофёра? Выучился! Хотел посмотреть Россию не туристом со стороны, а изнутри? Так дальнобойщиком - самое то! И сделано. И третье желание: встретить ту, самую, единственную, и чтобы на всю жизнь, чтобы как у брата. Они с Эркином ни разу не говорили об этом, но он-то не слепой, видит, какая пара у Эркина с Женей. Вот и себе хотел, никому не признаваясь, такого же. И это сделано! Уже полтора года прошло, а помнится... до мелочей чётко и ярко...
   ...Весенний ещё полупрозрачный лес по сторонам, влажный после ночного дождя бетон ложится под колёса без проскальзывания, синицы так галдят, что через мотор слышно, и на душе легко и светло. А впереди... и кто это так деловито и споро, без спешки и остановок по встречной обочине куда-то... женщина? Предложим подвезти. А может, девушка? Так тем более. И поклажа у неё очень интересная. Как это называется? Мольберт или кульман? А, вспомнил! Этюдник! Ну, художнику, а тем более художнице помочь надо! Искусство оно такое... Нуждается в помощи и защите. Окажем, не дожидаясь просьбы.
   Андрей плавно уравнял свою фуру с прохожей. Она недовольно покосилась на машину, и он радостно ухмыльнулся: девушка! И симпатичная!
   - Привет! Мне на Царьград. Если по дороге, могу подвезти.
   Она не ответила, и Андрей повторил своё приглашение на английском. Снова никакой реакции? А если на шауни? На него снова покосились, но по-прежнему молча. И Андрей, правда, с заметным акцентом и, как бы дословно переводя, предложил свою помощь на изури. А вот это сработало!
   - Ой! - она даже остановилась. - Ты ижорец?!
   Андрей сумел удержать фуру на месте и решил не врать: незачем и всех последствий не просчитаешь.
   - Нет, но язык знаю. И живу в Ижорье.
   - Так, - девушка задумалась. - Ещё, значит, английский. И ещё...
   - Шауни, - улыбнулся Андрей и пояснил: - Язык шеванезов.
   - Это что, индейский?
   - Ну да. Так как? Прямо до Царьграда, или...?
   Андрей озорно подмигнул, мысленно договорив: "А хоть куда на всю оставшуюся жизнь" ...
   ...Да-а, с трудом, пустив в ход всё своё обаяние, но он уговорил Раю сесть к нему в кабину, а там разговорились, ну и... покатилось колобком под горку.
   Андрей мягко вписал фуру в очередной повороти и, проверяя себя, бросил взгляд на прикреплённый в углу лобового стекла график. Да, он успевает. Как раз: сдать груз, машину в хозяйстве передать напарнику, выставиться с отвальной в бригаде, потом сдать коменданту квартиру с остатком мебели - не повезёт он её в Царьград: и дорого, и она не такая, чтобы с ней понтоваться, а книги и кое-какую мелочёвку он уже багажным контейнером отправил, потом в "Беженский корабль", попрощаться с Эркином, Алиской и Женей, и уже обычным пассажиром, с рюкзаком и чемоданом... домой, да, к жене, ну, и к отцу с, куда ни крути, мачехой. Большая теперь у него семья. Разветвлённая.
   Со стороны Раи хватает двоюродных, троюродных и далее, а ближних у неё война отобрала, так что она им всем своя, но далёкая, да и художники, пока они незнаменитые и бедные, родне не нужны. И отношения потому и поэтому, скажем так, прохладно-официальные, открытку на Новый год отправили-получили, и все довольны. Что и неплохо.
   Вот об этом, о родне и прочем и был у них серьёзный разговор. Как говорится "на берегу перед переправой". Как там в стихах? "Переправа, переправа, берег левый, берег правый, край шершавый, кромка льда, кому память, кому слава, кому тёмная вода, ни приметы, ни следа". Ну, почти правильно, если где и напутал, отсебятины подпустил, то смысла не потерял. Женитьба и по-настоящему семейная жизнь - это не война, но тылы надо очистить...
   ...Это была их очередная совместная ночь. На этот раз в очередной маленькой придорожной гостинице, что натыканы вдоль трасс, но съезды к ним прикрыт рощицами, и знают о них немногие.
   Андрей в очередном рейсе и Рая в своём творческом поиске сумели пересечься, как и поётся "на дорожном перекрёстке". Встретились, обнялись, расцеловались, закинули в кабину её рюкзак и этюдник, сели рядом и - вперёд. Ночь короткая, но вся наша!
   И рассветным утром, лёжа рядом со своей, как он чувствовал и понимал, единственной на всю оставшуюся жизнь женщиной, Андрей начал:
   - Рая...
   - Чего? - пробормотала Рая, не открывая глаз.
   - А что дальше, Рая, чего ты хочешь?
   - М-мм, - промычала она сонно, и вдруг резко распахнула глаза и повернулась к нему. - Ондрюша, ты о чём?
   Он потянулся, закинув руки за голову, и повторил:
   - Дальше что? -и без улыбки, очень серьёзно: - Как ты захочешь, так и будет.
   Рая приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо, и снова легла, вытянулась на спине рядом с ним, но не касаясь. Минимальная, в миллиметр, но дистанция. Андрей молча ждал.
   - Это ты меня так замуж зовёшь? - наконец спросила Рая. - Или куда?
   - Замуж, - ответил Андрей. - И навсегда.
   - Зовёт кот кошурку в печурку спать, - негромко пропела Рая и засмеялась.
   Андрей улыбнулся, но потребовал:
   - И?!
   Рая вздохнула.
   - Ну чего ты? Согласная я. Только...
   Андрей рывком повернулся к ней, резко, но не грубо закрыл ей рот поцелуем и навис, налёг всем телом, вдавливая в матрас. Рая ойкнула, обхватывая его обеими руками за спину...
   А когда снова легли отдохнуть, Андрей заговорил неожиданно для Раи сухо и почти официальным тоном.
   - Раз ты согласна, то ты должна знать. Выслушай и тогда реши окончательно.
   Рая приготовилась услышать о наличии бывших жён, а, возможно, и детей, но Андрей заговорил о своём детстве, о войне, оккупации и... Как и почему не стало Сергея Игоревича Бурлакова, и через что ему пришлось пройти, чтобы стать Андреем Фёдоровичем Морозом.
   Рая невольно ёжилась, как от холода, натягивая на себя одеяло. Андрей говорил негромко, свободно переходя с русского на английский и обратно, без заминок и намёков, как есть, как оно на самом деле и было, почти монотонно, но Рая чувствовала, какие жгучие ненависть и отчаяние скрываются за этим внешним почти равнодушием.
   Когда Андрей замолчал, Рая порывисто обняла его, притянув к себе так, что он уткнулся лицом в её грудь, и горячо зашептала неразборчиво утешающее и успокаивающее. И главное: "Я с тобой... Я всегда с тобой... Всё будет хорошо..."
   А потом... Потом они ещё немного полежали и, одновременно посмотрев на свои часы, ойкнули и засуетились.
   Выехали с небольшим, вполне корректируемым опозданием. И Рая, не откладывая, перешла к самому важному:
   - А жить мы будем...
   - В Царьграде, - не дал ей закончить вопрос Андрей. - И тебе, и мне там, - он хмыкнул, - перспектив больше.
   - Перспективы... - задумчиво протянула Рая. - Ну да, ну да. Галереи, тусовки. Может, и выставки. А у тебя?
   - У меня, перспективы такие, - со спокойной уверенностью, как о давно решённом и обдуманном, начал Андрей: - Из автохозяйства увольняюсь, поступаю в Университет на истфак, нахожу работу, чтобы не мешала, а помогала учёбе.
   Рая кивала, не возражая. Характер Андрея: сказал - сделал, она уже поняла и приняла. С деньгами, конечно, будет очень сложно. Царьград дорогой, а зарплата... на студенческую подработку не только не пошикуешь, а прожить бы. Пробовали, знаем. Но и перспективы... и затаённая, но прорывающаяся мечта, даже страсть Андрея к иной жизни, жизни его родителей. И она не может, и не хочет с ним спорить. Ей самой хочется туда, в шумную суматоху, калейдоскоп лиц и голосов, памятных со студенчества. Ну и поживём... по-студенчески.
   ...Но скоро сказки сказываются, а на подготовку такой смены всей жизни, да ещё с переездом из милого, ставшего родным, но захолустья на другой конец страны, в столицу... один переезд как два пожара. Ну так, гори прошлое синим огнём. Всё хорошее заберём, кое-что сожжём, а что незачем ни жечь, ни забирать, так это бросим. Бери кто хочешь, делай что сможешь. Засиделся-залежался ты, Колобок-Румяный-Бок, катись с ветерком.
   ...Весна - пора любви и кратких горячих встреч - быстро прошла и началась летняя страда с обустройством новой жизни.
   Свадьбу гуляли трижды, поскольку собрать всех родичей и друзей в одно время и в одном месте - это в такую копеечку обойдётся, что только к совершеннолетию внуков расплатимся. Так что...
   Начали с Царьграда. Сначала они с двумя свидетелями: напарником Андрея и подружкой Раи - ещё в своей Академии дружили и потом часто пересекались без подвохов и подстав, что в их тусовке редкость, а такое надо ценить - оформили документы в госконторе и посидели в кафе, а потом уже только вдвоём провели свою "первую брачную ночь" в хорошей гостинице, и на следующий день он повёз Раю к отцу и его "боевой подруге". А заодно и присмотрели "печурку для кошурки" - однокомнатную многофункциональную студию-мастерскую на окраине Царьграда. Почти в пригороде.
   Оттуда в Загорье. К друзьям и ближайшей родне Андрея. Гульнули, но без фанатизма.
   И напоследок у родственников Раи, скромненько, по-простецки, только из вежливости. Ну, чтоб те выдохнули, что девка пристроена и можно о ней не думать. А жених гол как сокол, взять с него нечего, так что пусть и дальше сами по себе живут и помощи не просят. Распрощались взаимно: "Век бы вас не видеть".
   И ему в Загорье, в очередной рейс, а Рае в Царьград обживаться и обустраиваться. Так всё лето и прокатался на два дома. Даже три, нет, если считать и братний и отцовский дома, то все четыре. Так что дни понеслись кувырком и чехардой.
   "Весна прошла, настало лето, спасибо Богу хоть за это!".
   Приёмные экзамены в Университет. На истфаке десять человек на место. Ни квоты, ни льготы, сдавать наравне со вчерашними школьниками - не самое простое и лёгкое. Но главное - не попасть в группу абитуриентов к профессору Бурлакову - получилось. Четыре основных экзамена: история, сочинение, русский устный с литературой и европейский язык по выбору - английский, конечно, уж на нём-то свободно и на любую тему, седая грымза-экзаменатор, правда, морщилась на его "алабамский" акцент, но сошло. А вот на пятый дополнительный экзамен по второму языку он выбрал шауни. Из расчёта, что конкурентов будет немного. И оказался практически один-на-один с немолодым загорелым до почти "индейского" цвета профессором. Чтение, двойной перевод, свободная беседа. Недоверчивая усмешка на лице профессора сменилась уважительным удивлением. Обязательный вопрос об учителе и заслуженная пятёрка в экзаменационном листе. Всё, проходной балл набран. Листок в канцелярию, сверка паспортных данных и свободен до первого сентября.
   А тут подоспело и новое ожидаемое и всё равно внезапное событие. Ладно, об этом пока рано говорить, по всем расчётам и приметам будет "зайчонок-листопадничек". Но вот думать и готовиться надо.
   ...Ну вот, где заканчивается одно, там начинается другое. Пора другой горизонт открывать? Так он уже виден. Смутно, ещё расплывчато, но, когда до деталей и мелочей дойдём, тогда их и рассмотрим. И решим. Какие обойти, через какие перешагнуть, а какие и присвоить для дальнейшего использования.

* * *

  

133 год

Июнь

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

  
   Вроде только-только отвели за ручку в школу девочку в белых гольфах с новеньким ранцем за плечами, и вот на выпускном вечере, да что там, на настоящем балу, отплясывает синеглазая белокурая красавица, на голову - во всех отношениях, надо признать - выше мамы, а на каблуках вровень с дядей, тоже личностью на всё Загорье приметной.
   Алиса Мороз веселилась от души, не забывая, впрочем, что завтра предстоит гонка и морока с документами, а потом поездка в Царьград, к дедушке. Нет, разумеется, поступать в Университет она будет самостоятельно, к тому же на физмат, а дедушка при всей его эрудиции и славе - гуманитарий, и помочь никак не может. Вернее, может только одним - предоставить возможность спокойно готовиться к вступительным экзаменам.
   - Алиска, вальс.
   - Димка, не надоело?
   - А я только его и умею, - ухмыляется Дим.
   Алиса, изобразив вздох, кладёт руки на его крепкие плечи так, чтобы со стороны выглядеть прижавшейся, а на самом деле держать дистанцию. А то ещё вообразит невесть что, но и совсем рвать тоже не нужно, Димка в Цареградское Высшее Военное имени... и так далее знаменитое на всю Россию Училище поступает, документы у него уже приняли, послезавтра едет на медкомиссию, а потом экзамены, ну и... Там посмотрим, а в цареградской сумятице земляк-однокашник может оказаться весьма полезным. Но отношения - только сестринско-братские, не больше. А для этого держим дистанцию, вот так и вот так. Димка при всём своём не дурак и должен понимать. Да, понимает.
   Зина, сидя с другими матерями, умилённо смахнула слезинку. Вот и вырос её старшенький. Да, именно её, и пусть хоть кто, хоть как-то посмеет... но таких нет. А ведь и впрямь вырос, до пятого класса всё маленьким был, как врачи говорили, голодное детство сказывалось, боялась, что таким недоросликом и останется, а в шестом, ну да, тогда и начал расти, а уж после седьмого... ой, на три размера за лето, что весной купили, то осенью уже и не налезает, вон какой ладный, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. И вздохнула: жалко, Тимочка опять в командировке, не увидит. Фотографии, правда, сделали, но фотки - это одно, а вот вживую... да и... хотя нет, у многих отцы то на работе, то ещё где, а мамочки все здесь. Ну так, на то мы и матери, чтоб всегда с детьми были. Катюше уже через два года плясать, а Машеньке ещё сколько учиться, и Серёженьку уже тоже готовить к школе пора, ну да бог даст, вырастим, поднимем. Она снова вздохнула.
   Сидевшая рядом Женя так же любовалась своей красавицей и старалась не думать о предстоящих хлопотах и неизбежных тревогах. Всё-таки не Ижорск, куда, если что даже не на автобусе, на такси враз домчишься, а Царьград, столица, а там для её девочки... Столько наслушалась и начиталась, что страшно. Но всё-таки там и Игорь Александрович, и Андрюша. Помогут, защитят. Нет, всё правильно, конечно, Алисе надо получать высшее образование, а физмат - серьёзный факультет, вряд ли там вертихвостки с вертопрахами, те на других. Ну да бог с ними, со всеми другими. А вот, что Эркин не смог прийти - это конечно, жаль, но работа есть работа, он же теперь не на рабочем дворе, а в цеху, да ещё экспериментальном, и даже не рабочим, а младшим техником. И невольно улыбнулась, вспомнив уже его выпускной в заводском техникуме. Торжественное вручение дипломов с присвоением звания младших техников и назначениями в цеха. А экспериментальный цех - это, конечно, почётно, туда лучших отбирают, и зарплата выше, чем в обычных, но и рабочая смена не нормированная, а сколько нужно. Женя невольно вздохнула.
   Вальс закончился, и Дим с демонстративной и даже несколько утрированной галантностью, чтобы, ну, совсем как в кино, поблагодарил Алису и проводил её к длинному накрытому столу со смешным названием "фуршет". Алиса немедленно подключилась к игре. Хотя и не совсем играя: всё-таки впереди Царьград, надо будет показать себя не провинциальной простушкой, а... ну, там, конечно, по обстановке, но и это надо уметь, как там в книге? Да, "выломаться под любую богиню". Алиса задумчиво откусила от эклера с розовой глазурью.
   - Алиска, а чего всё-таки на физмат? Там же скукотища!
   - И хладных чисел ровный строй! - мечтательно улыбнулась Алиса. - Люблю их ровные ряды, далёкие от суеты дневной.
   - И ночной? - максимально ехидно, но тихо, на грани шёпота поинтересовался Дим.
   Алиса сверху вниз, несмотря на то, что Дим уже на два пальца выше, окатила его строгим холодным взглядом.
   - Деточка, никогда не говори о том, в чём не разбираешься.
   И с явным удовлетворением отвернулась от Дима, покрасневшего от сдерживаемого гнева.
   - Ну... - наконец выдохнул Дим, - ну, ты дождёшься.
   Алиса доела эклер и кивнула.
   - Конечно, я подожду.
   И с милой улыбкой отвернулась от стола, принимая приглашение на кадриль от Витьки Смородина из параллельного. Никаких обид: Дим сам признавался, что только вальс и умеет. А Витька принципиально не танцует, а пляшет, и только, как он говорит "своё родное". "Барыню", "топотуху" с припевками, ну, и кадриль, а вот вальс и танго с прочими фокстротами - это, дескать, чужое и без надобности. А он просто не умеет, учился-то "у берёз вприглядку". "Ну и дурак, - с привычной насмешкой подумала Алиса, улыбаясь партнёру, - Чем больше знаешь и умеешь, тем тебе же лучше".
   - В Царьград едешь? - начал разговор Витька
   - Ну да. В Университет буду поступать, - с небрежной гордостью ответила Алиса.
   - Ну и несёт тебя. Ижорска мало?
   - В Ижорске физмат только в педагогическом. А я, - Алиса мило улыбнулась, - в науку хочу.
   Витька насмешливо хмыкает, и Алиса готовится врезать ему уже всерьёз, если только посмеет что-то вякнуть про такую науку, от которой девки млеют. Но Витька тоже знает Алису не первый год и потому ограничивается ухмылкой.
   А мамы, продолжая любоваться своими нарядными, совсем, скажи, взрослыми, а всё равно детьми, обсуждая и техникумы в Ижорске, и кому какое платье во сколько обошлось, а костюм-то на взрослого покупали, а они уже о-го-го, ну, так не на один год, а платье, ну да, к свадьбе пусть полежит, так не венчальное же, а на второй и третий день сгодится, а педагогический и в Ижорске есть, да они везде есть, а в Царьграде, и не страшно девчонку одну в такую даль да на столичные штучки...
   - Страшно, конечно, - вздохнула Женя. - Но... посмотрим. Не поступит, так вернётся, пойдёт в Ижорский политехнический.
   - А то и в наш заводской можно. Мой туда хочет.
   - Да, но экзамены... Говорят, сложные, похлеще цареградских.
   - И ведь техникум, не институт.
   - Ну, не знаю. Мой там практику проходил. Ему понравилось.
   Женя кивала, соглашалась и возражала, но не вникала, любуясь своей красавицей.
   Плавно и неотвратимо приближалась завершающая фаза праздника - встреча рассвета на площади Победы - главной площади Загорья. Ну а потом уже кто куда, кто к озеру, кто домой, кто... ну, сами решат, взрослые уже. А мамы пока всё уберут и решат кто чего из оставшегося домой заберёт, накупили-то вон сколько.
  
   Домой Алиса вернулась уже утром, даже почти днём. В квартире было тихо и по первому ощущению пусто. Ну да, мама на работе, а Эрик... она осторожно, на щёлочку приоткрыла дверь спальни, да, вон его голова на подушке, спит. Ну и отлично! Она тихо прикрыла дверь родительской спальни и пошла к себе. Переодеться уже в домашнее, позавтракать и заняться сборами. Спать, ну, совсем не хотелось.
   В её комнате на письменном столе лежали аттестат, похвальная грамота и характеристика. Вчера она, получив на торжественной части документы, отдала их маме, чтобы ничего не мешало танцевать и веселиться, ну, это все сообразили. Алиса вздохнула и стала переодеваться.
   Когда далеко, на самой границе сна и яви, стукнула дверь ванной, Эркин вздохнул и открыл глаза. Задумал он дело совсем не простое и даже опасное, но необходимое. Думать об этом он начал ещё года полтора назад, когда только-только зашла речь о том, где Алисе после школы учиться. Конечно, университет, конечно, Царьград, конечно, никаких проблем с жильём и вообще. Но... в большом городе и проблемы большие. Да ещё у провинциалки, а их Загорье для Царьграда даже не провинция, а глухомань, а в столице... Всякое может случиться. Предупреждён - значит, вооружён? Оно-то так, конечно, но предупреждения мало для вооружённости, нужно и само оружие. И такое, чтобы не придрались, не конфисковали, чтобы его даже не заметно было. До момента применения.
   Алиса вышла из ванной, накручивая на голове тюрбан из полотенца, и уже взялась за ручку двери своей комнаты, когда из большой комнаты её окликнули.
   - Алиса! Иди сюда.
   - Иду, - сразу ответила она, круто поворачиваясь к приоткрытой двери.
   Эркин ждал её, стоя посредине, по-домашнему: в спортивных штанах и старенькой, памятной ей чуть ли не с детства зелёно-красной ковбойке, но почему-то против обыкновения не застёгнутой и заправленной, а навыпуск и распахнутой. Что это с ним? И лицо... такое серьёзное, даже... Она не додумала.
   - Алиса, - Эркин откашлялся, проталкивая вдруг появившийся в горле комок. - Ты будешь теперь одна.
   У неё изумлённо округлились глаза и задрались брови. Как одна?! Ведь и на Царьград мама согласилась именно потому, что там есть родные: дедушка и дядя, а Эрик...
   - Да, - строго, даже жёстко повторил Эркин, видя её удивление. - И всякое может случиться. Ты должна уметь защитить себя.
   - Ну, я же на самооборону ходила, - не так возразила, как уточнила Алиса.
   - Это не то, - недовольно мотнул головой Эркин. - Делай, что говорю.
   Алиса удивлённо кивнула: таким тоном Эрик с ней очень редко, раз в несколько лет говорил, а то и ещё реже. Чего это с ним?
   Подчиняясь его командам, ничего не понимая, но воздерживаясь от ненужных сейчас - ведь ясно, что не ответит - вопросов, она распахнула на нём рубашку и положила обе ладони с растопыренными пальцами ему грудь, уложила каждый палец в указанное место. Убрала руки. Снова положила, снова подправила. И ещё раз, и ещё... Когда в третий раз подряд все пальцы оказались в нужных местах, Эркин приказал:
   - А теперь нажимай, сильнее!
   Алиса, пожав плечами, выполнила и эту команду. И с ужасом увидела, как внезапно Эркин резко побледнел и безвольным мешком осел на пол.
   - Эрик! Что с тобой? Ты что?!
   Алиса, плача, опустилась рядом с ним на колени, затрясла за плечи.
   - Ну, что ты?! Что?! Скорую?
   - Сейчас, - Эркин с трудом пошевели бледными, бледнее лица губами. - Сейчас, Алиса, сейчас...
   Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Заставил себя улыбнуться.
   - У тебя сильные пальцы, Алиса. Это хорошо. Ты запомнила? Точки?
   Алиса кивнула, начиная догадываться.
   - Это...
   - Это оружие, Алиса. Твоё. Его, - Эркин улыбнулся уже совсем свободно, - ни один обыск не найдёт и не конфискует. Если кто-то захочет тебя... - Алиса кивнула, показывая, что договаривать не нужно, но Эркин продолжил, пропустив и так понятное. - А ты его не хочешь, сделаешь так и сможешь уйти. Но, - голос его стал жёстким. - Делай аккуратно, дави плавно. Если нажмёшь резко, убьёшь на месте. Поняла?
   - Да, - так же жёстко ответила Алиса. - Спасибо. Тебе помочь?
   Эркин мотнул головой.
   - Не надо. Ты иди, переоденься и поешь, мама тебе оставила в духовке. Я посижу и встану, - и повторил: - Иди, Алиса.
   Алиса послушно встала и вышла.
   Когда за ней закрылась дверь, Эркин лёг навзничь и стал восстанавливать дыхание. Ну вот, теперь... его дочка сможет защитить себя, а то мало ли что, мало ли какая сволочь попадётся у неё на пути. Он свой отцовский долг выполнил. Да, забыл предупредить, чтобы давила подушечками, а не ногтями: и по точке промахнётся, и следы оставит. Ну, это он сейчас встанет, пойдёт на кухню завтракать и скажет. Удачно получилось, что Жени не было, она бы не разрешила, а это нужно. Да, и сказать, что болтать об этом не надо. Сама догадается? Да, но, лучше сказать. Он оттолкнулся обеими руками от пола и сел, плавным движением встал. И медленно, чтобы резким движением не разбудить уже почти совсем ушедшую боль, стал застёгивать и заправлять рубашку.
  

* * *

134 год

3 февраля

Россия

Царьград

   Первая сессия, первые каникулы и восемнадцатилетние - оно же совершеннолетие! Официальная церемония с вручением уже взрослого паспорта и лекцией о полноправии, дееспособности и полноте ответственности для первокурсников традиционно прошла в актовом зале юридического факультета, а дальше... а вы уже взрослые и сами, всё сами...
   Проблему: как и - главное - где праздновать совершеннолетие, решали всей семьёй письмами и звонками. Алиса, как и положено студентке в свои первые каникулы, едет домой, а это давняя традиция и даже для этого официальную церемонию проводят в последний день сессии. В Загорье и с ней на праздник вся цареградская родня, или наоборот, Женя с Эркином берут отгулы в счёт отпуска и летят в Царьград? Переписка, перезвоны, но... но всё-таки лучше в Царьграде. И места больше, и цареградцам сложнее отпрашиваться и за свой счёт отпуска брать. Но решающим стало письмо из Алабамы с поздравлением, пожеланиями, пояснением о занятости в делах и обещанием Фредди заглянуть второго-третьего февраля в Царьград.
   Праздновали весело и шумно, но сугубо по-семейному. Только и исключительно свои. Только ближайшие родственники. Дедушка с бабушкой, дядя с тётей и, конечно, родители. Тем более, что дальних нет. Даже Фредди только заехал на полчаса накануне. Вручил подарки от себя и Джонатана, выразил... всё положенное в таких случаях и так, что стало понятно: больше такой тесной связи не будет. Границы надо блюсти и нарушать в исключительно особых опасных для жизни случаях.
   Подарки, конечно, обалденные. Голубое - под цвет глаз - платье от Монро, одновременно скромное и нарядное, а к нему колье, серебристо-голубое. И - лечь не встать - разборное! Маленькие серьги, узкий тоненький браслет, однорядное ожерелье-чокер вокруг шеи и длинная цепочка с подвеской. А всё вместе... Удивительно! А ещё удивительнее то, как точно по фигуре село платье. Ну, надо же, ведь без примерки за глаза купленное, а будто в хорошем ателье сшили на заказ.
   Алиса упоённо вертелась перед трельяжем в гардеробной, пробуя новое платье с разными вариантами комплекта, а Женя, Мария Петровна и Раиса любовались и советовали: в каких ситуациях какой вариант приличнее и достойнее.
   Но если Женя и Мария Петровна, как и положено маме и бабушке, любовались и умилялись своей красавицей, то Раиса, как тёте ей такой восторг не обязателен, больше внимания и понимания уделяла платью и ещё больше колье, этой удивительно тонкой работе. Изящное переплетение серебряных стебельков и листочков, нежно-голубые из очень хорошей бирюзы, и каждый лепесток - отдельная бусинка, милые цветочки, не часто и не редко, а в самый раз усеивающие ажурную основу и прикрывающие собой крючки и зажимы, скрепляющие элементы в единое целое. Серебро и бирюза. Как с недавнего времени принято писать в каталогах, "бюджетный вариант". Дешёвый, но не дешёвка. На любителя и знатока. И явно не просто ручная работа, а для конкретного лица, не просто на заказ, а... Она вздохнула, дав себе обещание уточнить имя мастера. Наверняка всё это не просто так, а со значением и особым смыслом, пока для неё закрытом. Вряд ли эта очередная семейная тайна будет столь же страшной, как... нет, об этом она и про себя не хочет...
  

134 год

10 февраля

Американская Федерация

Колумбия

Экономический Клуб

  
   Как говорят немцы: "Das Ende ist gut - alles ist gut". Конечно, на родном это звучит не хуже, но чужой язык добавляет весомости. Никакая игра не может длиться вечно, и не должна, потому что её затягивание как перебор в блэк-джеке. И конец должен быть эффектен и эффективен.
   Джонатан Бредли с удовольствием пригубил коньяк, благодушно обозревая гостиную Экономического Клуба. Разумеется, игры с Россией у "Октавы" продолжатся и тамошние точки не ликвидируются, но вот его личная - закончена. Эффектно и эффективно. С железным обоснованием. Хотя обошлось недёшево...
   ...Ларри внимательно с профессиональным интересом рассматривает фотографии белокурой синеглазой девочки, нет, уже девушки, во весь рост и лицо анфас.
   - Ей уже скоро восемнадцать, Ларри, и я хочу подарить ей, - он заговорщицки улыбается и даже подмигивает, - ожерелье Дианы.
   Брови Ларри взлетают на небывалую высоту, и он уточняет:
   - Серебро и бирюза. Цветочный дизайн.
   Ларри задумывается. Думает долго, а он терпеливо ждёт, догадываясь и отслеживая по мимике Ларри его размышления. ...Серебро и бирюза, но "ожерелье Дианы"... работа будет в несколько раз дороже материала... и вид... исключительно для не просто понимающего, но хорошо знающего исходный образец и его историю... но такой "эконом-вариант" действительно подходит молодой девушке, а фотография в каталоге позволит уже его использовать как образец для желающих иметь эксклюзив из соответствующего материал...
   - Интересно, - говорит, наконец, Ларри. - Да, сэр, это интересный вариант.
   - Полная оплата с надбавкой за срочность, - сразу говорит он, жестом пресекая возможные возражения. - И да, можешь включить в каталог, как оригинальное фирменное.
   Ларри благодарит, они уточняют даты...
   ...А ведь и в самом деле получилось! Именно так, как и задумывалось. Нежный скромный по-девичьи невинный комплект, почти сборно-разборная игрушка, а для знатока... И они нашлись! Не успел Ларри пополнить каталог, как посыпались заказы. На такое же, но... чтобы материал соответствовал репутации фирмы и прообразу. Оказалось, что многие помнят "ожерелье Дианы" и очень бы хотели иметь его... не копию, нет, зачем лишние вопросы и домыслы, а назовём это вариацией.
   Нет, разумеется, "точки" в России, как и налаженные за эти годы связи остаются и будут использоваться, но это обоснование, так хорошо и плодотворно сделанное и отработанное, уже не нужно. А значит, плавно и ненавязчиво несколькими репликами в нужных разговорах с нужными людьми оставим его в прошлом. Не отрекаясь и так, чтобы никто и никогда не попробовал кого-то из участников шантажировать этой легендой. Фредди подчистил всё очень аккуратно. Как любят говорить русские: "Мастерство не пропьёшь".
   В соседнее кресло опустился Айртон. Обмен улыбчивыми кивками, пара вежливых вопросов о семье, детях и внуках. Старшая из внучек Айртона поступила в Крейгеровский колледж, который истово блюдёт репутацию лучшего учебного заведения для девочек.
   - А ваша? Она... - и выразительная пауза.
   - Да, - кивнул Джонатан. - Там. Ей уже восемнадцать, и у неё своя жизнь.
   - Вы правы, - согласился Айртон. - Излишняя помощь может оказаться вредной. Иногда лучшая забота - это не мешать. Им жить в уже другом мире, не похожем на наш.
   Джонатан согласился, и они перешли к другим темам.
  

* * *

134 год

31 декабря

Россия

Царьград

  
   Поздним вечером, вернее, уже в предновогоднюю ночь улицы городов пустеют, но Царьград живёт круглосуточно в любые праздники. И толпы людей, спешащих за последними покупками и с ними по домам, в гости, в рестораны и ещё куда-то, метались по улицам, вокзалам, автостоянкам, ловили такси, на ходу, не глядя и не замечая, обмениваясь поздравлениями с наступающим. И всем только до себя.
   На одной из боковых улочек, почти переулков старого центра, застроенного когда-то великолепными доходными домами для "чистой публики", и сохранявшей свою не привилегированность, но престижность, из дворовых ворот, оставленных по случаю новогодней ночи открытыми, вышла и торопливо пошла по улочке девушка. Самая обычная, по виду из недавних провинциалок: пальто и сапожки уже городские, а не полушубок с валенками или бурками, а вот на голове не шапочка или шляпка, а хороший пуховой платок, повязанный так, что полностью закрывал от ветра и снега голову и плечи, ну, чтобы за воротник не задувало, будто ей по лесу-полю идти, нет, деревню из девушки ничем не вытравишь. И в руках матерчатая сумка-мешок с чем-то не очень большим и не особо тяжёлым внутри, но с выпирающими углами, как от коробки. Ну, видно, что домработницу хозяева одарили и отпустили в своё общежитие или где она там живёт.
   Выйдя на поперечную улицу, девушка смешалась с толпой и вскоре опять нырнула в боковой переулок, так тесно застроенный двух и трёхэтажными старыми домами, что по сути был просто проходным двором. А спустя пару минут из него уже на совсем другую улицу выбежала типичная студентка в вязаной шапочке с большим меховым помпоном, небольшой сумкой-портфельчиком на длинном ремешке через плечо и с ярким многоцветным подарочным пакетом для всякого-разного в руках. Всё по самой последней моде. И, с явно привычной столичной ловкостью догнав автобус, она втиснулась в уже закрывающуюся дверь.
   Показав кондуктору свой студенческий билет, но не раскрыв его, а только наружную корочку, Алиса Эркиновна Мороз - студентка второго курса физмата Университета - перевела дыхание. Кажется, всё она сделала правильно, и если что...
   Теперь спокойно продумать последующее и предшествующее. Сейчас на вокзал и на электричку, к дедушке. Хорошо бы, чтобы у него никого, кроме Бабы Маши, не было. Хотя Андрюха скорее всего приедет. Но он свой, он поймёт. А вот его Раиса... Ну, Серёжка-Болбошка и Антошка-Картошка ещё слишком малы, их уже наверняка спать уложили, всё-таки до полуночи всего ничего осталось. Но если она успеет на последнюю, как в песне, электричку и от станции бегом, то... то успеет.
   Об оставшемся в той квартире лежать на полу пьяном или что похуже слюнявом придурке она не вспоминала. "If you're afraid, don't do it. If you do, don't be afraid", - подумала она почему-то по-английски, хотя это и по-русски неплохо звучит, и на шауни. Да, как это... а, вот! "Язык меняет звучание, а не смысл". И надо будет съездить в постпредство Союза племён, купить книг, а то у неё теперь на шауни совсем практики нет, недолго и забыть, обидно будет десять лет учёбы и псу под хвост.
   Вокзал, беготня и толкотня вокруг касс и расписания, весёлые поздравления и озабоченная незлая ругань, все радостные, многие уже... начали праздновать, а потому особо весёлые и доброжелательные. Алиса с искренним удовольствием погрузилась в эту толкотню, принимая многочисленные поздравления "с наступающим" и отвечая столь же традиционным "и вас так же".
   В электричке она уже окончательно успокоилась и тщательно продумала, что она расскажет сейчас и что будет говорить потом. Нет-нет, запутается. Всем одно и то же. Сейчас дедушке и Бабе Маше, а потом девчонкам, подружкам-приятельницам и вообще всем, кто спросит. Погуляла по городу, поглазела, чуть на электричку не опоздала. И всё! И ничего другого и никак иначе!
   "Академичка" на картах и вообще во всех документах, разумеется, называлась иначе, по старой, даже старинной давным-давно исчезнувшей деревне, как согласно шутили её жители независимо от своей академической специализации: "для конспирации".
   Сейчас все её коттеджи, шале, терема и ранчо искрились и сияли новогодней иллюминацией. Алиса стремительно пробежала по столь же стремительно пустеющей улице и влетела в дом с первым ударом курантов и криком:
   - А вот и я! С Новым Годом!
   Шампанское возле ёлки в гостиной, поздравления и пожелания, весёлая праздничная суета за праздничным столом... и внимательные, даже настороженные глаза дяди - Андрюхи, как она называла его наедине и только в серьёзном разговоре. И похоже... да, и дедушка что-то слишком внимательно смотрит, и Баба Маша. "Да, - Алиса не так понимала, как чувствовала, - этих конспираторов смехом и шутками не обмануть. Чутьё у них... специфическое".
   Обмен подарками отложили на утро, чтобы вместе с малышами, единой семьёй. Посидели за традиционным новогодним столом и...
   Раиса переглянулась с мужем, немного нарочито зевнула и, сказав, что ей надо детей посмотреть, вышла.
   - Ты и сама ложись, не жди меня. Спокойной ночи в новом году, - с улыбкой пожелал ей Андрей и, когда за Раисой закрылась дверь и затихли шаги на лестнице на второй этаж, строго посмотрел на Алису.
   - А теперь, племяшка, колись. Что натворила?
   Алиса пожала плечами.
   - Ничего особенного. Погуляла по центру и на вокзал. Чуть не опоздала.
   Андрей переставил стул и сел верхом, бросив на спинку костистые и ставшие даже на взгляд тяжёлыми ладони. Ухмыльнулся.
   - Сильно наследила?
   - Где?! - очень натурально удивилась Алиса, попутно и немного демонстративно нацеливаясь на кусок торта с кремовой розочкой.
   - Откуда когти рвала, - Андрей улыбался, но улыбка была многообещающе злой.
   - Дядюшка Андрюшечка, - почти пропела Алиса и перешла на английский. - Чего не сказано, того не знаешь, чего не знаешь, о том не проболтаешься.
   - Грамотная, - ответил, тоже по-английски Андрей и перешёл на русский. - А теперь...
   Мария Петровна неожиданно властным жестом остановила его.
   - Не так. Аля, пойми. Если мы не будем знать, знать всю правду, то не сможем защитить тебя. Если... нет, когда пойдут за тобой. По твоим следам.
   Алиса кивнула.
   - Я об этом, ну, следах, подумала. Вроде, всё сделала.
   - Давай, шаг за шагом.
   Строгие требовательные взгляды. Да, их опыт, их знания... Алиса ещё раз вздохнула и начала с самого, как она считала, начала.
   С окончания студенческого бала-маскарада в главном здании Университета. Как общей толпой вывалились в университетский двор и... вот сама не понимает, как её занесло в эту компанию, нет, компашку. Парни все, кто "подшофе", кто "под мухой". Травяной и медицинской.
   - Точно никого не знаешь?
   - Впервые увидела.
   - А они тебя?
   Алиса пожала плечами.
   - По имени никто не называл. И не спрашивали. Они вообще... и друг для друга как безымянные. Ни имён, ни прозвищ. Одеты все... по последнему писку и высшему разряду.
   Общие понимающие кивки, и строгий вопрос Андрея:
   - Почему не слиняла?
   Алиса состроила смущённую гримаску, но ответила честно.
   - Из любопытства. Ну, раз меня там никто не знает.
   - Логично, но не разумно, - поставил оценку Андрей. - Можно нарваться.
   - Я и нарвалась, - вздохнула Алиса, устав играть в недомолвки, да и всё сильнее хотелось рассказать, выговориться. - Ну, почти нарвалась. Пришли на квартиру...
   - Адрес! - жёстко перебила её Марья Петровна.
   Алиса назвала.
   Андрей присвистнул.
   - Однако занесло тебя!
   Бурлаков промолчал, но лицо его стало таким, что Алиса невольно поёжилась. Кажется, вляпалась она намного серьёзнее, чем думала и придётся рассказать действительно всё и подробно. Алиса ещё раз вздохнула.
   - Ну, ввалились мы туда. Кто открывал дверь, ну, снаружи или изнутри, я не видела. Я последней зашла. Все всё с себя побросали, не на вешалку, прямо на пол, и вглубь ушли. Я задержалась, пальто укладывала, сапожки сняла, а переобуться не успела. Он вдруг вывалился, бычара слюнявая, дверь, ну, в те комнаты, а там уже визг и ор с хохотом, за собой захлопнул, заржал, дескать, а вот и целочка, с чего взял, непонятно, и меня в боковую дверь дёрнул, там комнатка, для прислуги, наверное, жилая, но по минимуму, ну, как бытовка. Ну, - Алиса брезгливо передёрнула плечами, - с руками полез. Я и сделала, - она понимала, что сейчас скажет лишнее, но врать не получалось, постаралась не договорить, - как научили. Обездвижила и оттолкнула. Он упал. Я вышла, дверь прикрыла, одежду, сумку, сапоги в охапку и на лестницу. Взбежала на два этажа, там уже оделась, Шапочку и портфель в сумку к туфлям, пакет туда же, платком покрылась, послушала, всё тихо. Я спустилась, прошла на чёрную лестницу и через двор ушла.
   Алиса перевела дыхание и стала рассказывать, как уходила, путая, по возможности, следы и переодеваясь из служанки в студентку. Удачно, что выигранный на балу приз за лучший перепляс вместе с пакетом был, вот и переложила всё из сумки в него. Он яркий, но как у всех.
   Её слушали молча и очень внимательно. Когда она закончила, Андрей улыбнулся.
   - Уходила грамотно. Батя, так?
   Бурлаков молча, не отводя глаз от Алисы, кивнул.
   - Обездвижила и оттолкнула, - задумчиво сказала Марья Петровна. - И на какой бок он упал?
   - Ни на какой, - Алиса фыркнула, - побелел и тряпочкой лёг.
   - Губы синие, - не спросила, а сказала Марья Петровна.
   Алиса кинула.
   Бурлаков хмыкнул.
   - Остановка сердца, понятно. На откачку пять минут, не больше.
   Алиса снова пожала плечами.
   - Я не знаю, сколько он там провалялся. Я сразу ушла.
   - Если откачают, и он тебя не вспомнит, то, может, и обойдётся, - предположил Андрей.
   - А что ему помнить?
   Алиса примерилась к оставшейся в вазочке шоколадной бутылочке с ликёром и взяла её, развернула яркую фольгу и сунула конфету в рот, размяла языком о нёбо и проглотила. Они молча ждали.
   - Ну, обнял, ну... нет, дальше болевой шок и всё. Нечего ему помнить.
   - И как ты ему этот шок сделала? - с немного напускной небрежностью продолжил расспросы Андрей. - Коленом по яйцам?
   - Зачем? - искренне удивилась Алиса. - Он бы закричал и уцепился за меня. А там возня и шум. Нас об этом ещё на самообороне, я же в девятом-десятом полный курс отходила, тренеры предупреждали. Нет, я, - она фыркнула, - как учили, всё сделала.
   - Кто учил? - требовательно, исключая отговорки и молчание, спросил Бурлаков.
   Алиса посмотрела на него и встала.
   - Эрик. Мой отец. Цитирую. Это оружие ни один обыск не найдёт и не конфискует. Всё. Я пошла спать. С Новым годом и спокойной ночи.
   Все трое молча проводили её взглядами и молчали, пока не затихли шаги на внутренней лестнице и не закрылась мягким хлопком дверь её комнаты.
   Андрей покрутил головой и встал.
   - Надо же...
   - Знаешь? - резко спросил Бурлаков.
   - Догадываюсь, но...
   - Хватит, - так же резко перебила его Марья Петровна. - А то сейчас договоритесь до... ненужного. Аля правильно сделала. Оттолкнула, он упал, и она ушла. Большего она нам не сказала. И больше мы ничего не знаем. Ни кто, ни где, ни как.
   - Особенно, про где, - кивнул Бурлаков.
   Андрей пожелал спокойной ночи в новом году и пошёл к своим. Заглянул в детскую. Пацаны спокойно спали. Ну и ладушки. А как там Рая?
   Жена безмятежно и очень старательно спала. Андрей сделал вид, что верит её сну, быстро разделся и нырнул под одеяло. Спим - значит, спим. Ну, Алиска, ну... А Эркин, конечно, молодец. Оружие, которое всегда с тобой, ни один обыск не найдёт, и никто не конфискует... Здорово сказано, надо запомнить. И как-нибудь под удачный случай разговорить малявку и всё-таки узнать, как это делается.
   Но мысленно называя Алису малявкой, он не мог забыть, каким холодным и жестоким стал её взгляд при словах о "слюнявом бычаре", не гневным, не злым, а... ох, видывал он такие взгляды и знает, что они значат и что обещают. Алиска не просто избавлялась от приставалы, она убивала. Вполне сознательно и деловито. Никакого, как пишут в книгах, "аффекта". А вот убила ли? Убиваешь - убей, недобитка оставлять нельзя.
   Ладонь Раи легла на его плечо, погладила.
   - Спи, Ондрюша, всё хорошо, спи.
   Андрей благодарно вздохнул, окончательно засыпая. И последней мыслью было, что надо теперь за криминальной хроникой следить повнимательнее.
   Об этом же тихо говорили и на кухне, где завершилась уборка ночного стола и готовилось "сладкое утро нового года". Бурлаков, сидя за кухонным столом, наблюдал быстрые ловкие движения рук Марии Петровны, раскладывавшей по фигурным тарелкам-снежинкам печенье, конфеты, цукаты, орехи и прочие лёгкие сухие вкусности.
   - Нет, Крот, никого ни о чём не спрашивай. Не привлекай внимания. Легенда вполне убедительная и непротиворечивая.
   - Единственная девушка на физмате...
   - Вряд ли за ней кто-то специально следил. Пока не спросят вплотную и впрямую, молчим. И ещё... - Марья Петровна оглядела приготовленное к перемещению на стол в гостиной утреннее пиршество. - Я поговорю с Алей. "Обездвижила" лишнее. Просто оттолкнула, он упал, испугалась и убежала. И да, первый вариант: просто о беготне по центру - лучше. Его и держаться до прямых вопросов.
   - Умница, - сразу согласился Бурлаков. - Аля поймёт.
   - Надеюсь. Идём спать.
   ...Новогодняя ночь озарялась и грохотала фейерверками.
   Хлопки и разноцветные отблески пробивались сквозь шторы, но Алису это ни в какой мере не беспокоило. Скомкано и брошено на пол, а не аккуратно повешено маскарадное платье "чепушинки" - а хорошая идея, отличный костюм, ничему не мешает, сразу и приметное, и как у многих, и совсем на неё обычную непохоже, что и позволило отрываться как заядлой двоечнице с журфака, да ещё и в полумаске с блёстками... а и фиг с ней, вроде она её на выходе в урну бросила, и с платьем. Это всё на раз. Всё у неё хорошо и правильно. А что уже второго зачёт по... да ну, и его на фиг, не будет она сейчас об этом думать, а будет спать. А то скоро утро, будем подарки разбирать и дальше праздновать.
  

* * *

136 год

Сентябрь

Россия

Царьград

  
   Обычная квартира немолодой бездетной обеспеченной супружеской пары: супружеская спальня, совмещённая с гардеробной и будуаром, гостиная-столовая и кабинет. Ну, и положенные кухня, прихожая и прочие санузлы и кладовки. И два телефона. Вернее, два номера и три аппарата. На обычный общегородской номер один аппарат в будуаре, спаренный с ним в кабинете на столе, и рядом с ним на совсем другой, известный весьма ограниченному кругу и соединяемый через служебный коммутатор, короткий номе.
   Время не позднее, день полувыходной и звонок по городскому номеру.
   Михаил Аркадьевич снял трубку.
   - Алло.
   - Добрый вечер, - пророкотал в трубке молодой весёлый голос. - А Дядю Мишу можно?
   - Сашка? - весело удивился Михаил Аркадьевич. - Ты где?
   - А у подъезда. Из автомата звоню. И между прочим, с корзиной.
   - Ну так поднимайся. Вместе с корзиной.
   Михаил Аркадьевич положил трубку и окликнул жену.
   - Аня...
   - Я слышала, - откликнулась она уже из кухни. - Ставлю чайник.
   - Ставь сразу два, - рассмеялся Михаил Аркадьевич. - Помору один чайник на пять минут, а тут, я думаю, разговор будет подольше.
   Анна Сергеевна с улыбкой кивнула
   - Я помню. Длительность беседы измеряется самоварами, а самовар на три ведра.
   Она ещё не закончила фразу, когда в дверь позвонили. Михаил Аркадьевич мимоходом коснулся губами щеки жены и пошёл открывать.
   Корзин оказалось две. И ещё большой, плотно набитый рюкзак. Туески, свёртки, мешки и мешочки, коробочки и коробки выгружались с пояснениями и комментариями что и как хранить и употреблять. Анна Сергеевна ахала, удивлялась и восторгалась.
   Пока разбирали "дары Поморья", тонко засвистели наперебой оба чайника, и началось знаменитое на всю Россию и воспетое в былинах и анекдотах поморское чаёвничанье. Первый чайник прикончили под весёлые рассказы Александра Кирилловича Гольцева, он же Сашка-Бешеный, он же... нет, здесь и сейчас только Саша - про небывало классный отпуск в родной деревне.
   На продолжение беседы мужчины удалились в кабинет.
   Михаил Аркадьевич с явно привычной сноровкой накрыл на столике у дивана чай с коньяком, подождал, пока Гольце устроится в кресле и сел сам, не то, чтобы рядом, но и не напротив.
   - А теперь, - мягко попросил Михаил Аркадьевич, - подробнее, со всеми нюансами, обоснованиями и прочим.
   - Дядя Миша, - Гольцев продолжал в прежнем по-родственному доверительном ключе. - Так ты всё знаешь.
   - Многое, - кивнул Михаил Аркадьевич, - но далеко не всё. Так какую компанию ты собрал? Полный состав.
   Гольцев кивнул. Тон его стал серьёзным, но ещё не служебным.
   - Ну, два тандема. Джонатан Бредли и Фредерик Трейси. Оба Мороза: Эркин и Андрей. И к ним в дополнение Юрий Аристов и профессор Бурлаков.
   - Хорошая компания, - согласился Михаил Аркадьевич. - Как ты это сделал, да ещё и деда уговорил поучаствовать, это отдельная история, и её обсудим потом, а сейчас начнём, - он не только улыбнулся, но даже подмигнул, - с целеполагания. Зачем? Что хотел получить. И что получил.
   Гольцев на мгновение стал по-настоящему серьёзным.
   - Что хотел получить? Информацию. Помните дело Ротбуса? - Михаил Аркадьевич кивнул, а Гольцев несколько смущённо улыбнулся. - Ну, забрало меня за живое. И ещё... я той нашей команде обещал, что размотаю. На бутылку коньяка поспорили. Мне с каждого или я каждому.
   - Солидно, - согласился Михаил Аркадьевич.
   - Ну и ещё по мелочам набралось, тоже... солидно.
   - И каков результат? Получил, что хотел?
   - И ещё сверху. Помните, Никлас, ну, Северин говорил, что беседой получишь больше, чем официальным допросом.
   - Помню, конечно, - улыбнулся Михаил Аркадьевич. Ты и раньше этим пользовался.
   - Ну да. А у костра, да под уху и самогоночку... Ох, сколько мне всего Морозы рассказали. И Фредди добавил.
   - Очень интересно, - восхитился Михаил Аркадьевич.
   Гольцев ухмыльнулся. Он с детства помнил, что если Дядя Миша сказал: "Мне интересно", - то не просто выслушает, но и выспросив всё и даже, сверх того.
   Рассказ - не отчёт и тем более - не донесение. Тут можно и в лицах, и с эмоциями, и с отклонениями...
   ...Белые ночи в Поморье тихи и светлы, огонь костра не слепит, а радует, облако дыма стоит в безветрии над головами сидящих вокруг костра, защищая от комаров и прочей летучей мелочи. И душевный, то весёлый, то серьёзный разговор, смесь баек, воспоминаний, рассуждений, анекдотов...
   - Ну, обычный трёп, Дядя Миша. Я и повёл, "Мышеловку" вспомнили и Ротбуса. Парни захмыкали, дескать, да мы не помним, да что там такое было, но меня Фредди поддержал. Что ему самому интересно. А его слово для Морозов и сейчас значит очень много. Их и понесло. В лицах, с деталями и даже пантомимой.
   - А ну-ка, дословно, - с улыбкой, но серьёзно скомандовал Михаил Аркадьевич.
   Гольцев кивнул. - Значит, так...
   ...Рассказывал Андрей. Эркин, в основном, кивал, поддакивал и вставлял свои замечания, притормаживая Андрея, когда тот полностью переходил лагерную терминологию, опасаясь, что остальные настолько и такой английский не знают.
   Слушают все молча и очень внимательно. Андрей вначале попытался ёрничать, но его шуток не поддержали, и он заговорил серьёзно.
   Объяснив незнающим, что такое "Мышеловка", перешли к конкретике, к подслушанному за стенкой разговору Фредди с...
   - Крысой, - Фредди невольно передёрнул плечами.
   - Он же Ангел Смерти, - кивнул Гольцев, - он же Ротбус, комендант Уорринга.
   - Слышал о нём, - кивнул и Андрей. - но ты, Фредди ни кликухи, ни звания не назвал, а физию мне не описывали.
   - Кому надо, те и так знали, - усмехнулся Джонатан, - а кому не надо...
   Зная о редкостной памяти Эркина и его привычке передавать слышанное дословно, Фредди с обречённостью ждал, что сейчас прозвучит его подлинное имя, но... Эркин его не назвал. Андрей быстро искоса глянул на него и мгновенно перехватил, повёл рассказ о подготовке. Что, как, зачем и почему они сделали. Понимающие одобрительные кивки слушателей.
   - Толково... толково, - кивал Александр Кириллович Гольцев Старший - дед Сашки-Бешеного.
   И Андрей не смог удержаться от самодовольной ухмылки: его действия одобрялись настоящим специалистом...
   ...Гольцев уважительно покрутил головой.
   - Ведь как продумано, Дядь Миша. Тут заранее готовишься и чего-нибудь, да упустишь. А тут... Ведь, по большому счёту, экспромт, а как сделано.
   Михаил Аркадьевич кивнул.
   - Да, согласен. И чувствуется серьёзная школа, и своя голова работает. Очень интересно.
   - Вот потому мы карту Фредерика Трейси и не нашли. - Гольцев ухмыльнулся. -Не там искали. И настоящее имя Фредди Ковбоя знают теперь только двое. Он сам и Бредли.
   - Четверо, -- поправил его Михаил Аркадьевич. - Эркин и Андрей. Они её видели.
   - Эркин неграмотным тогда был, - возразил Гольцев.
   - А Андрей? Не мог он в неё нос не засунуть и - Михаил Аркадьевич подмигнул Гольцеву, - вслух не прочитать. К тому же по некоторым данным у Эркина феноменальная память, в том числе и зрительная. И если он карту видел, держал в руках, то, я уверен, вполне может её воспроизвести, дословно, со всеми значками и пометками.
   Гольцев кивнул.
   - Так-то оно так, Дядя Миша, но я попробовал намекнуть, так невинные морды и в один голос: "А мы её не рассматривали", а младший Мороз с ухмылочкой: "Нам лишнего не надо, своего хватает".
   - Что да, то да, - согласился Михаил Аркадьевич. - Сделано, конечно, я согласен, остроумно, все детали, какие могли понять, учтены. Можно даже слегка подкорректировать, убрав лишнее, и использовать как учебную модель.
   Гольцев изобразил смущение.
   - Уже. Я тут накропал немного. Ну...
   Михаил Аркадьевич кивнул.
   - Оставь на столе. Посмотрю. На следующий чайник ещё что-то есть?
   - И не на один, - рассмеялся Гольцев. - И тоже интересно.
   Остывший и опустевший чайник унесли на кухню, наполнили и поставили на огонь, а горячий принесли в кабинет для продолжения разговора.
   - Вот, Дядя Миша, вроде бы я их всех худо-бедно, но знаю, а оказалось... Ну, все себя показали по-новому. И это они на отдыхе, в полном, как говорится, расслабоне. Я бы, конечно, на Джонни, ну, Бредли, в деле бы посмотрел, как он заказы принимает и для Фредди расклад и подготовку делает. Ведь за столько лет после Уорринга ни одного прокола. А спроси его впрямую, так один ответ: "Удача". И дед о нём так сказал: "Удачлив".
   Гольцев шумно вздохнул.
   - Не завидуй, а учись, - наставительным тоном сказал Михаил Аркадьевич.
   Гольцев охотно рассмеялся. Присловье это он слышал с детства, в их деревне это всей ребятне, а случалось, и взрослым говорили, прекращая жалобы на чужие удачи.
   - Этому не выучишься, - немного демонстративно вздохнул Гольцев. - Это от природы. Гуляли, конечно, напропалую и по всем направлениям. Если по-ковбойски, - он перешёл на английский, - то аж небо горело.
   - И профессор? - не скрыл удивления Михаил Аркадьевич.
   - Его дело мущинское, - ответил расхожим присловьем Гольцев. - Но это ладно-понятно. И что Эркин от своей Жени в загул пошёл, тоже ладно. Кстати, самой большой проблемой в подготовке было, это уговорить Эркина поехать отдохнуть от жены. Связка там такая... Ну, младший Мороз, тот котяра в Загорье и окрестностях известный. А вот кто удивил меня, так Фредди. Нет, вроде бы как все, не посрамил честь ковбойскую. А вот что бабушки наши все поголовно аж влюбились в него... это да. И бабаня моя - первая.
   - Сашка! - искренно возмутился Михаил Аркадьевич. - Ну ты ври да не завирайся! Про родную бабушку и такое!
   Гольцев вздохнул уже непритворно.
   - Так, Дядя Миша, ну, как ещё это понимать. Первый кусок - Феденьке, мягкая подушка - Феденьке, разносол - Феденьке. Утром сидим в горнице, ну, пироги-скороспелки, каша да чай с молоком, а Фредди в соседней, один за столом, стол со скатёркой, на коленях рукотёрник вышитый, и его потчуют, да с приговорами. А рядом с двух сторон Морозы, переводчики-синхронисты. Один с английского на русский, второй с русского на английский. И бабаня потчует. "Кушай, Феденька, кушай, голубчик, всю-то ты ноченьку трудился, глазонек своих ясных не сомкнул". Эркин переводит, Фредди кивает, мы за стенкой, дверь-то открыта, всё слышно, начинаем угорать. Тут младший Мороз вступает. "А с чего ты, Баба Даша, взяла, что он трудился. Он может, всю ночь бревно-бревном лежал и спал без просыпа". Эркин переводит. А бабаня на Андрюху: "Да мне ль не знать, у Любки-Оторвы кровать со звоном, на всю деревню с её отруба слышно!". Эркин переводит и дальше по-английски. "Говорил я тебе, Фредди, ещё тогда. Смотри, куда ложишься. Бьёшь ты сильно, но одинаково". Андрюха на русский переводит. Мы в полном... Джонни уже на пол сползает от смеха. А бабаня на Эркина полотенцем замахивается. "А ты, охальник, всяким глупостям Феденьку не учи. Не слушай его, Феденька, всё у тебя хорошо, все довольны". Фредди, вот выдержка у мужика, не поперхнётся, только стряпню нахваливает.
   - Сашка, хватит, - простонал сквозь смех Михаил Аркадьевич. - И почему ты в актёры не пошёл? Талант у тебя тут явный.
   - Да мне актёрства, Дядя Миша, и без цирка с кино хватает, - Гольцев ухмыльнулся. - Зрителей, да, немного, но зато понимающие. И, Дядь Миша, я хоть когда невпопад сыграл?
   - Бывало, - улыбнулся Михаил Аркадьевич. - Напомнить конкретику? Но, надо признать, исправлять, вернее, использовать косяк и прокол на пользу дела умел.
   - Стараюсь, - хмыкнул Гольцев. -И, Дядь Миш, остальные наши бабушки тоже... Фредди ведь с каждой чаю попил, пирогами и прочим полакомился. И он по-русски... ну, кое-как и кое о чём, и бабушки по-английски... меньше, чем ничего, а друг друга поняли. Ведь до обидного. Вот, Баба Луша, помните её?
   - Жива? - радостно удивился Михаил Аркадьевич.
   - Ещё как, выходит, правда, редко и недалеко, но внучатыми снохами командует... аж за околицей слышно.
   - Сильна Лукерья Антиповна, - кивнул с улыбкой Михаил Аркадьевич. - Неужто и она... не устояла?
   - Ну, Дядя Миша. Вот, сами посудите. Утро ещё в самом начале, коров только доить начали, куры ещё спят, иду я... - Гольцев немного нарочито замялся, - Ну, неважно, домой иду. И тут Баба Луша, идёт-плывёт, горшочек в руках, в одеялко завёрнутый. А запах от него... Я чуть слюной не захлебнулся. Грибы душоные.
   - Помню-помню, - искренне вздохнул Михаил Аркадьевич. - Она и тогда на них мастерица была.
   - Ну вот, я и попросил, что дескать, хоть понюхать дай. Так меня по всем кочкам-буеракам понесли, что убери лапы, охальник, у своей... хм, ну, Баба Луша умеет, проси, а это Феденьке, а то Дашка никогда не умела и по гроб жизни не научится, не дано ей, а Феденьке... Ну, Дядя Миша, вам смешно, а мне ж обидно, такое про бабушку слушать.
   Михаил Аркадьевич вытер выступившие от смеха слёзы.
   - Значит, Фредди стал Феденькой. Интересно.
   Гольцев кивнул.
   - Да, думаю, Морозы потому и Фёдоровичи. Впрямую я, правда, не спрашивал. Не рискнул. Встретились-то они ещё там, как раз или в саму заваруху, или сразу после неё. И на нашу регистрацию с репатриацией пришли уже с полными именами.
   Михаил Аркадьевич помедлил, явно желая о чём-то спросить, и Гольцев, догадываясь, пришёл на помощь.
   - Профессор, если и догадался, то промолчал. Выдержка у него тоже... соответствующая. А почему Морозы они, так Эркин рассказал. Его крайнее рабское прозвище Угрюмый, по-английски Morose, а на нашей регистрации ему и записали не по смыслу, а по звучанию.
   - И неплохо получилось, - улыбнулся Михаил Аркадьевич.
   - Даже по-индейски по смыслу подходит, - засмеялся Гольцев. - У него дата рождения по документам первого января.
   Михаил Аркадьевич пощупал и слегка приподнял чайник проверив, насколько тот остыл и опустел.
   - Давайте, я - вскочил на ноги Гольцев. - Заодно разомнусь.
   Михаил Аркадьевич с улыбкой кивнул, а, когда Гольцев вышел, встал и подошёл к письменному столу. Быстрыми уверенными штрихами нарисовал на лежавшем наготове листке крыло с лапками и растопыренными ушами.
   Гольцев принёс сменный чайник и приготовил продолжение беседы. Не всё рассказано, есть у него ещё... интересное и важное.
   - Ну, думаю, гости не только гуляли, - улыбнулся Михаил Аркадьевич.
   - Это да, - охотно поддержал тему Гольцев. - Каждый в своём деле себя показал. Юрка-Мясник в медпункте нашем всех, кто пришёл, посмотрел и проконсультировал. Профессор по школе и библиотеке прошёлся и целую лекцию забабахал. Ну, Джонни нашим молочным хозяйством заинтересовался, провёл, как пишут в газетах, ряд взаимовыгодных бесед и консультаций. Отзывы о нём... крепкий хозяин, свою выгоду блюдёт, и без заскоков, знает, где отступить выгоднее наскока.
   - Серьёзная оценка, - согласился Михаил Аркадьевич. - А молодые?
   - Ну, Морозы в основном по металлу. Машины, ну и... Эркин теперь не грузчик и не скотник, а техник с законченным и очень серьёзным образованием. Хорошо себя показали. Особенно младший с нашим кузнецом скорешился.
   - Кузьмой? Он по-прежнему ножевик? - заинтересовался Михаил Аркадьевич.
   - Ну да. Самсоныч всё сокрушается, что мечи не нужны, а топоры только рабочие, так хоть на ножах душу отведёт, - смеялся Гольцев. - Вот с Андрюхой вдвоём свои душеньки и отводили.
   Михаил Аркадьевич с улыбкой уточнил:
   - Эркин хороший механик?
   - Крепкий, - сразу ответил Гольцев. - И заметно, что знает и умеет больше, чем говорит. Показывает себя только по делу. Не любит чужих понтов и сам не понтуется. И младшего придерживает. Но если за что берётся... - Гольцев даже головой покрутил. - Ну, нет слов, Дядя Миша.
   - Это у тебя-то нет? - очень удивился Михаил Аркадьевич. - Так что Эркин учудил, что даже тебя проняло, а? Танцем дождь вызывал или прекращал?
   - Это как раз нет, - стал серьёзным Гольцев. - Сам себя называет "асфальтовым", знаете этот термин. Язык с нуля уже в школе учил, а обычаи и прочее... Опять же знает, но не показывает. Если считает это ненужным. В данный момент в данной ситуации. Но вот захотел, и такое деду устроил... Стыдно рассказывать.
   - Вперёд марш! - коротко скомандовал Михаил Аркадьевич.
   Гольцев обречённо вздохнул и подчинился.
   - Ну, с чего и как началось, я не знаю. Что дед, что бабаня молчат, а Эркин... молчит он... как индеец. Не врёт, не отпирается, молчит и всё. И хоть деревянным ножом его режь. Младший Мороз только ухмыляется, от Фредди одна фраза была, что Эркин всегда в полную силу работает, Джонни покивал, а Юрка-Мясник с дедом пошушукался тет-а-тет и заявил, что это врачебная тайна и разглашению среди непрофессионалов не подлежит.
   Гольцев с искренней обидой вздохнул.
   - Ну, Дядь Миша, все всё либо знают, либо догадываются, а мне...
   - Рассказывай, что сам видел, - распорядился Михаил Аркадьевич. - По порядку и подробно.
   - Ну...
   Гольцев шумно вздохнул, сосредоточенно наполнил свою чашку и выпил, отдуваясь. Михаил Аркадьевич терпеливо ждал.
   - Ну, - повторил Гольцев. - Если по порядку и что сам видел, то так. Вдруг дед нас всех отправил в город развлекаться и вообще, но чтоб до утра не возвращались. Мы все удивились, конечно, но с дедом спорить... сами знаете.
   - Знаю, - кивнул с улыбкой Михаил Аркадьевич.
   - А Эркин добавил. Что, дескать, отъедете на полчаса пешего хода и ждёте меня. Ну, мы снарядились на городской разгул, загрузились, отъехали, ждём, обсуждаем, где и как гулять будем. Тут видим, Эркин не идёт, а бредёт и шатает его... как после хорошего ведра без закуси. Андрюха выскочил, подхватил как раненого, затащил в машину. Эркин прохрипел: "Я сплю" и отрубился. Так мы его спящим до города и довезли. Ну в городе погуляли, поели-попили, - Гольцев немного наигранно вздохнул, - Вы ж нашу ночную гульбу знаете.
   Михаил Аркадьевич кивнул и уточнил:
   - По маленькой гульнули?
   - По средней, - ухмыльнулся Гольцев. - По оценке Фредди, - он перешёл на английский с характерным для Аризоны акцентом: - Не замёрзли, но небо не горело.
   - У Фредди акцент сохранился? - удивился Михаил Аркадьевич.
   - Только когда ему нужно. Кстати, Бредли тоже по-ковбойски умеет. И тоже только по делу.
   - Но мы отвлеклись. Дальше что было?
   - Дальше? - Гольцев вздохнул уже непритворно. - Дальше мы приехали домой, рассвет ещё утром не стал, но близко. Заходим в дом. На столе картошка в мундире холодная, молоко свеженадоенное и хлеб вчерашний. Не водилось такого за бабаней никогда, чтоб с утра ни хлеба, ни калитников горячих. Ну мы за стол сели, куда деваться. И тут бабаня выходит. Дядь Миша, клянусь, впервые такое. Простоволосая, косы расплетены, в одной рубахе-безрукавке до колен, а на плечах платок праздничный. Посмотрела на нас, правый угол платка на левое плечо закинула, сказала: "Лопайте". И ушла. Джонни с Фредди переглянулись, на Эркина посмотрели, хмыкнули и за картошку взялись, Юрка покивал молча, профессор сделал морду кирпичом и со всем вниманием картошку себе чистит, Андрюха ухмыльнулся, рот открыл и поперхнулся, похоже его под столом пнули, чтобы молчал, Эркин жуёт и вроде как ещё спит. Ну, а я, подхватился и к деду в верхнюю горницу. А там... Кровать застелена и дед прямо на покрывале, вышитом, что только по праздникам выкладывалось, в праздничной рубахе, ноги под меховушкой и... Дядь Миша, ну, я обалдел, курит!
   - Да... - у Михаила Аркадьевича вырвалось замысловатое ругательство.
   - Во-во, -кивнул Гольцев. - Я говорю: "Дед, ты чего?". А он мне спокойненько так: "Пошёл вон, внучек, пока я вожжи не взял". Я стою, глазами хлопаю. Мне ж такого уже, ну, со школы уж точно, не говорили. И тут бабаня входит. Косы заплела, но без платка, в одной рубахе, уже другой, вышитой, чуть ли не свадебной, и поднос несёт, ендова с чашей. И не простой, а которая на пирах паре подаётся, - Михаил Аркадьевич кивнул, показывая, что знает и помнит. - Ну, думаю, ща она деду за курение, да что поверх покрывала лёг, а она... "Испей, Сашенька." И на меня опять же. "Пошёл вон. Чего у взрослых трёшься!" Я стою, рот раскрыл, а даже писка не получается. А дед... "Спасибо, Дашенька, посиди рядом, милая." Тут они оба на меня так глянули... Дядь Миша, меня как ветром вынесло и вниз бросило.
   - А что внизу? - с живым интересом спросил Михаил Аркадьевич.
   - Внизу жрут холодную картошку и на меня смотрят, - Гольцев вздохнул. - Кто с ехидцей, а кто со злорадством.
   - И никто ни о чём не спросил? - удивился Михаил Аркадьевич.
   -Меня нет, - качнул головой Гольцев. - Юрка-Мясник только обмолвился, что дескать попозже зайдёт к деду. Возраст, дескать, всё-таки. И у Эркина уточнил: "Все ваши так умеют?".
   - И что тот?
   - Скромно так, - Гольцев ухмыльнулся. - Что по-разному, но принцип один. А сам он не самым большим мастером и тогда был, и что голова забывает, то руки помнят.
   Михаил Аркадьевич задумчиво и, явно думая о чём-то своём, кивнул.
   - Да, когда руки с головой в разных режимах работают...
   - Бывает, - пожал плечами Гольцев.
   - Да, - тряхнул головой Михаил Аркадьевич. - И что, очередь к Эркину стояла?
   - Да ни-ни-ни, - усмехнулся Гольцев. - Что и кому дед с бабаней сказали... ну, в этом никто и никогда не признается. Дело-то... семейное. У нас в такие дела, пока сам не скажет, никто не полезет. А то схлопотать можно... очень серьёзно. Вплоть до...
   Михаил Аркадьевич кивнул, подтверждая, что знает продолжение, и после недолгого молчания ограничился своим коронным:
   - Интересно.
   Новая смена чайника и целых две чашки в молчании. Оба отдыхали после рассказанного и услышанного, делая свои выводы.
   Наконец Михаил Аркадьевич "вынырнул" из раздумий и улыбнулся.
   - Да, кое-что, кое-как, кое-где и кое-когда.
   Гольцев охотно рассмеялся старинному присловью.
   - И что интересного ещё услышал?
   - Ну-у, - протянул, обдумывая ответ, Гольцев. - Конечно, там по мелочам и обмолвкам много, конечно, насыпалось. Не новое, а уточнения и дополнения.
   - Суммируй, систематизируй и зафиксируй, - кивнул Михаил Аркадьевич. - Я посмотрю.
   - Сделаю, - кивнул Гольцев. - А вот было раз... я пожалел, что Жарикова не позвал. Как раз по его части.
   - Ивана Дормидонтовича? - удивился Михаил Аркадьевич. - Он-то тебе зачем?
   - Мне нет, а вот ему бы послушать тот разговор было бы интересно. И, я думаю, полезно.
   - Вот даже как? - не так удивился, как задумался Михаил Аркадьевич. - Ну, давай. Раз шагнул, так иди.
   - Иду, - кивнул Гольцев и, отхлебнув чая, приготовился к рассказу...
   ... Очередная не первая и не последняя беседа у ночного костра. С чего начались воспоминания о детстве, о самом памятном, что повлияло на всё дальнейшее... да неважно. По кругу.
   Фредди оглядел обглоданный хребет вяленой рыбки и сбросил его в костёр.
   - Ну да, помню. Отца в очередной раз рассчитали, на новое место не устроился, так мы прямо на земле, вповалку рядком, попона вниз, попона наверх. И мать у костерка, воду в котелке кипятит. Я глаз из-под попоны высунул и смотрю: чего она засыпать будет. Если зерно, то жди пока разварится, а если хлеба, вроде как раз было в узелке, то болтушка быстро выйдет, а тут надо успеть. И тут отец идёт, пьяный, шатается, но идёт, не падает. Ну, думаю, щас мать его отпаивать горячим будет, нам только ложку да котелок облизать достанется. А он у костра плюхнулся и ругается. А мать ему, что приходили леди... патронессы. Что дескать, можно средних в приют отдать, старшие уже работать могут, младших прокормить легче. Так, думаю, я как раз посередине, а про приют разное болтают. Но если не понравится, сбегу запросто. Тут отец разорался и по дамам, и по... вплоть до Бога. Плюхнулся, чуть не прямо в костёр, орёт, за кольт хватается, что, дескать, он лучше прям сейчас сам весь приплод перестреляет, а пальцы пьяные, никак не ухватят.
   Фредди усмехнулся и даже головой покрутил.
   - Вот тогда я и понял, какая у выпивки мера. Пей, пока кольт ухватить можешь, а больше ни-ни, голым окажешься.
   Все согласились дружными улыбчивыми кивками.
   Аристов перекинул из руки в руку горячую картофелину, усмехнулся.
   - Да, и вот так потом всю жизнь за тобой тянется. Вот был у меня случай.
   - И кого ты разрезал и выпотрошил? - поинтересовался Андрей, подмигивая всем сразу.
   - Медведя, - ответил Аристов.
   И уточнил:
   - Плюшевого.
   Все дружно грохнули хохотом.
   - Ну, для пятилетки, - рассмеялся и Аристов, - самое оно. Ну, взял я оперированного медведя за заднюю лапу и к отцу в кабинет пошёл. Медведя, а он почти с меня ростом, за собой волочу. Дверь открыл, а смотрю себе под ноги и с порога заявляю. Что я брюшную полость вскрыл, всё удалил, а шовного-то у меня нет, не могу закончить. И тут как грянул хохот. Поднимаю голову, а у отца вся его кафедра сидит. Так, не поверите, меня до сих пор шовным материалом дразнят. Причём все. И кто знает, откуда пошло, и кто совсем не в курсах. Да чего там меня, Кирилла, на первом же практикуме, от только скальпель взял, так сразу. Кто учил? Аристов? А шовного не дал? Всё себе как всегда захапал?
   - Кирилл это... - уточнил, не договаривая, Эркин.
   -- Да, - кивнул Аристов. - Из парней. Хорошо идёт, уже ординатуру заканчивает. Перспективный.
   Отсмеялись, покрутили головами, и вступил Бурлаков.
   - Да, пять-шесть лет - это очень серьёзный возраст. Многое определяется. И слово взрослого в нужный момент значит очень много. Вот помню... - и интригующая пауза.
   Все дружно изобразили, впрочем, вполне искренне нетерпеливое внимание.
   - Не помню, с чего началось, что именно мне в кабинетной библиотеке понадобилось, но полез я туда за книгой. Выждал, пока в кабинете никого не будет, чтобы не мешали, и полез по полкам.
   - Как обезьяна? - не удержался Андрей.
   Остальные посмотрели на него не так с осуждением, как с укором: дескать, не мешай. Бурлаков только хмыкнул, немного нарочито показывая, что воздержался от более резкого ответа, и продолжил:
   - То ли я не за ту книгу взялся, то ли полки на меня были не рассчитаны, но полетел я вниз, а все книги на меня посыпались. Шум получился знатный. Сразу сбежались взрослые, завал разобрали, меня вытащили, ощупали, убедились, что ничего не сломано и не вывихнуто, а дед Егор... - Бурлаков невольно по-детски поёжился, - ну, сразу к делу. Что мне там понадобилось? Я и ответил фразой, которую часто слышал, в ходу она в доме была. Что это я свою концепцию искал.
   Все дружно рассмеялись.
   - Во-во, - кивнул Бурлаков, - все также заржали. А дед... отсмеялся и серьёзно так мне сказал. "Запомни. Свою концепцию в чужих головах не ищут".
   - Головах? - удивлённо переспросил Андрей.
   - Ну да, - сразу опередил Бурлакова старший Гольцев. - Что в голове, то и на бумаге, - и грозно посмотрел на внука.
   - Это так, - кивнул Джонатан. - Нужное слово в нужный момент значит много. Вот у меня тоже было. Мне тогда лет пять, ну, с половинкой, не больше. И вот, принесли мне ланч. А там каша банановая, я её терпеть не мог. Пришла бабка.
   - Бабушка? - уточнил Андрей.
   Джонатан усмехнулся.
   - Нет, жена деда. Мой отец, - новая усмешка, - незаконнорожденный усыновлённый. А о той... бабушке никто никогда ни словом. Ну, это неважно. Ну так эта... пришла и решила взяться за моё воспитание.
   Джонатан весьма ловко изобразил жеманный и претендующий на "королевский английский" говор.
   - Джонатан, если вы будете хорошим мальчиком, то я вам покажу кое-что очень интересное.
   Все рассмеялись.
   - Во-во, - кивнул, смеясь, Джонатан. - На сладости там или игрушку меня было не купить, а на "кое-что интересное" я покупался однозначно. Ну, она ушла, няньки поставили мне рядом с тарелкой двух солдатиков и машинку. Я, так и быть, доел эту гадость, заодно солдатиков накормил и машинку нагрузил.
   - Кашей? - искренне удивился Фредди.
   - Ну да, чтобы самому поменьше досталось.
   Андрей хохотнул, а Фредди осуждающе молча покрутил головой: от еды отказываться, это ж... глупость, если не хуже.
   - Ну вот, - продолжил Джонатан. - Меня умыли, переодели и спать уложили. Я честно глаза сразу закрыл. Может, и заснул, не помню. Но проснулся сам. И сразу вспомнил об обещании бабки, не стал звать нянек, вылез из кроватки и как был, в пижаме и босиком, пошёл к ней.
   - И не остановили? - удивился Андрей.
   - Пытались, - хмыкнул Джонатан. - Так и засуетились, так и забегали вокруг. "Масса Джонатан, вы куда?" "Масса Джонатан, туда нельзя." "Масса Джонатан, вернитесь к себе." Ну я одно в ответ: "Мне надо". И иду. Дошёл до её половины, вхожу. И через будуар прямиком в её спальню. Вхожу. И вижу. Она на ковре. Голая. И два её спальника. Голые. Оба в ней. Я и говорю. Вежливо, как учили. "Мэм, это то интересное, что вы обещали показать?"
   Все дружно заржали.
   - И что она? - еле выговорил сквозь смех Андрей.
   - Она? - переспросил Джонатан. - Ну, выдержка у неё была... семейная. Урождённая Говард...
   - Чего-чего! - в один голос изумились слушатели.
   - А того, - хмыкнул Джонатан. - Старых, по-настоящему старых семей не так уж много. Связи переплетались, обрывались, восстанавливались, вражда с дружбой то переменно, то одновременно... Но тут чем дальше, тем меньше документов. Говорят, Америка вообще началась с двух пиратских кораблей, мужского и женского. Переженились, породнились, и... - Джонатан открыто подмигнул Бурлакову, - тогдашние договоры и соглашения не записывалось в силу неграмотности большинства участников.
   Бурлаков задумчиво кивнул.
   - Ну вот, - продолжил Джонатан. - Она одного выплёвывает, второго на себя кладёт, прикрылась, так сказать, и мне. "Джонатан, я занята. Придёте позже". Я ей спокойно. "Я подожду". - Все снова рассмеялись. - Ну, сажусь на ближайший пуф и смотрю. Сзади какой-то шум, я не оборачиваюсь, чтобы ничего не пропустить, интересно же. И тут меня сзади хватают за бока и поднимают на воздух. Я было дёрнулся, но... это дед! А его я... ну, не то, чтобы боялся, но уважал. Я и повис тряпочкой. Он меня вынес в будуар, дверь в спальню ногой захлопнул, и отдал нянькам. Всё молча. И те... молчком меня быстро унесли, умыли, переодели и к деду в кабинет отвели. А там... Как всегда, но и по-новому. Камин, дед и отец в креслах перед ним. И третье кресло стоит. Пустое. Отец поставил свой стакан на подлокотник, встал, подошёл ко мне, за руку подвёл к третьему креслу, усадил в него. Плотно, на всё сиденье. Потом сходил к бару и принёс мне стакан. Такой же, как у себя и деда, но с апельсиновым соком.
   - А у них что? - с интересом спросил Андрей. - Коньяк?
   - Бренди или виски, - ответил за Джонатана старший Гольцев.
   Бурлаков кивнул, а Эркин пояснил:
   - Ну да, коньяк же в рюмках.
   - Бывает и в жестяной кружке, - ухмыльнулся Андрей.
   Фредди кивнул, и Джонатан продолжил:
   - Ну, все сделали по глотку. И отец сказал: "Запомни, Джонни. К леди входят, только постучавшись и получив разрешение". Сделали по второму глотку и уже дед. "Прежде, чем войти, подумай, как будешь выходить. После увиденного". Вот так.
   Рассказ произвёл впечатление. У Андрея явно вертелось на языке множество вопросов, но он промолчал. И после недолгой паузы, заполненной выпивкой и закуской, тряхнул головой и начал:
   - Ну, мне много чего говорили, а вот самое первое... - Андрей одновременно и улыбнулся, и нахмурился. - Помню... Ёлка, игрушки, и я под ёлкой сижу. Ногами грузовик с кубиками держу, во рту яблоко, не откусить, а выплюнуть жалко, в одной руке кукла, в другой книжка. Книжку Анька отнимает, что тебе незачем, ты ещё читать не умеешь. Куклу Милочка тянет ревёт, что куклы для девочек. А мне ни отбиться, ни отругаться. Ну и, - Андрей покосился на сидевшего с опущенной головой Бурлакова, и явно сказал что-то не то, придуманное непосредственно здесь и сейчас. - Ну, меня и вразумили, что чужого не хапай, без своего останешься.
   - Тоже по делу, - кивнул старший Гольцев.
   Эркин слушал, кивал, улыбался вместе со всеми, но молча и явно думая о своём. Но проигнорировать общее ожидание он не смог и, тряхнув головой, принял решение.
   - Значит, самое первое и самое важное, что потом выжить помогло?
   Что-то в его голосе заставило остальных насторожиться.
   Как всегда, Эркин, говоря о прошлом, перешёл на английский
   - У кого что, а я в пять, нет, всё-таки уже в шесть в первый раз человека убил. Своего. Такого же, как я. Спальника. Только года, я теперь думаю, на три-четыре постарше.
   И притворяясь, а, может, и в самом деле, не замечая сгустившейся тишины и напряжения слушателей, продолжил, глядя не на людей, а в костёр.
   - Ночь или день не важно. Велено спать, ну и сплю. Лежу как положено. И тут услышал. Шаги. Кто-то мимо моей койки прошёл. Не надзиратель. Ну, не в ботинках, босиком. Значит, свой. Мне интересно стало. Малец совсем был, глупый ещё. Вот и открыл глаза. Ну и... Большой, ну, сейчас думаю, ему лет десять было, не больше, трёхкровка, а тогда... Заметил и ко мне. Прошипел: "Не спишь? Видишь? Так делай." Сдёрнул меня с койки, подвёл к дальней, а там... Трое лежащего за ноги и руки держат, а четвёртый ему лицо подушкой накрыл, а прижать не может. Дёргается тот, вот-вот выкрутится. Тот, что меня привёл, взял меня за руки, положил их на полушку и моими руками её прижал. Тот ещё разок чуть дёрнулся, и всё, - Эркин снова усмехнулся. - Дальше подушку тому под голову подсунули, по своим койкам разошлись и заснули. - новая усмешка. - Все спали, ничего не видели, ничего не слышали.
   - И за что? - после недолгого общего молчания спросил Андрей.
   Эркин пожал плечами.
   - Мне не сказали, а я не спрашивал. Но тоже... на всю жизнь урок. И как делать, и как молчать, - небольшая пауза, скользнувшая по губам улыбка. - Потом под моей подушкой никто не трепыхнулся. А уж кто сам просил... в побеге помочь - святое дело. Даже важнее, чем стукача или другую сволочь придавить.
   - Это да, - согласился Андрей. - Помощь... она разная бывает.
   Задумчивый кивок старшего Гольцева...
   ...Михаил Аркадьевич покачал головой.
   - Ну да, - согласился Гольцев. - На языке, конечно, вертелось и сколько таких у него было, и у всех ли так, но... никто и ни о чём и слова не сказал. Даже Андрей. Помолчали, выпили по стакаше, не чокаясь, и уже простой трёп пошёл.
   Очередной остывший и опустевший чайник отправился на кухню, а уже закипевший вернулся на стол. И снова две чашки в молчании. Михаил Аркадьевич, обдумывая что-то своё, а Гольцев просто и безмятежно наслаждаясь.
   И хотя оба понимали, что есть ещё не рассказанное и не услышанное, но чувствовали, что надо сделать паузу. Не на "чайник" и даже не на одну ночь, а побольше. И продолжить разговор как недавно стало принято называть "в другом формате".

* * *

137 год

2 ноября

Россия

Царьград

"Муравейник" князей Краснохолмских

  
   "Муравейник" или "Княжья горка" был одной из достопримечательностей Царьграда, но не внесённой ни в один путеводитель или справочник. Знали о нём только свои, то есть жильцы, друзья и родственники жильцов, ну, ещё всезнающие таксисты. Снаружи для прохожих ничего особенного. Старый квартал старых двухэтажных домов, почти одинаковых, выкрашенных в традиционный жёлтый цвет с белыми скромными лепными наличниками и декоративными полуколоннами. Тёмные двери со старинными почтовыми ящиками, окна с двойными рамами, между которыми зимой выкладывалась вата, а на Новый год выставлялись целые композиции, а за ними на широких подоконниках горшки с цветами и белые кружевные занавески, что свет пропускают, а внутри ничего с улицы не разглядишь. Кое-где над крышами виднелись верхушки деревьев, что позволяло предположить наличие внутреннего двора, а то и сада.
   Двор действительно был. Общий для всех сорока с лишним домов, образовывающих замкнутый почти правильный квадрат. У каждого дома свой номер по своей улице. И свой выход во двор. И несколько старых деревьев во дворе. И у каждого дворового крыльца маленький палисадничек. И - главное - общая, не разгороженная галерея по всему периметру первого этажа. Потому что семьи разные, а род один.
   ...Княжичу Борису Анатольевичу Краснохолмскому -Буське-Бутузу по-домашнему и Звездочёту для остальной семьи - до двадцати одного года - полного совершеннолетия и права называться князем оставался месяц, и семья, разумеется, готовилась к торжеству. Вся семья. Включая двоюродных, троюродных и так далее. За исключением самого княжича. У него никак не получался доклад для семестрового заседания СНО физмата Университета, а оно несомненно важнее любых семейных традиций, обрядов и церемоний. Это его не первый полноценный доклад, и определённая репутация в, как принято говорить, определённых и почти научных кругах уже наработана, ведь с первого курса делается, даже ещё раньше начал на олимпиадах и в кружке для школьников при Университете, но её надо поддерживать. Правда, в последние дни немного сдвинулось с мёртвой точки. Как это уже не раз бывало. Всё-таки, гордость гордостью, но когда помощь по делу...
   ...И началось это ещё на первом курсе. Тогда тоже готовились. К его восеннадцатилетию.
   - Мама, - Борис торопливо жевал, не замечая вкуса. - Я сегодня поздно.
   - Обсерватория у тебя по субботам, - спокойно уточнила княгиня. - А сегодня что?
   Борис несколько смутился, но постарался ответить с залихватской небрежностью.
   - Мы с Алькой будем матаппарат делать.
   - Алька, это кто? - так же спокойно продолжила выяснение с уточнением Варвара, самая старшая из сестёр.
   - Алиска, - и зная, что его не отпустят до полной ясности, стал рассказывать: - Алиса Мороз с нашего курса. Она в математике сильнее всех.
   - И тебя?! - с комичным ужасом спросила Аннушка, младшая из сестёр.
   Все рассмеялись, а Борис покраснел, но ответил честно.
   - Я по астрономию первый, а по физике и математике... Там другие. По физике Сёмка, а в математике Алька.
   - Ничего удивительного, - кивнул отец. - Сёму я хорошо помню. Вы же так дружили...
   - С первого класса, - подхватила третья сестра - Ирина. - И он отказал тебе в помощи?
   - У него свой доклад, - заступился за друга Борис. - И... Он по физике, там тоже свой матаппарат нужен. И...
   - И между вами встала Алиса Мороз, - засмеялся князь. - Между физикой и астрономией она выбрала астрономию. Чем её обидел Семён?
   На этот раз Борис покраснел уже не до "клубничного" а до "свекольного" цвета.
   - Ну-у-у... Ну, Сёмка мой друг... ну... - И решительно, даже с вызовом. - Я не хочу об этом говорить!
   - Не говори, - согласились с ним. - Раз ты хочешь сохранить и старую дружбу, и, - общие улыбки, - новые отношения.
   - Никаких таких отношений у нас нет! - обиженно взорвался Борис. - Мы только однокурсники! Коллеги!
   - Конечно-конечно, - практически в один голос засмеялись сёстры.
   Влюбчивость Бориса была вторым после астрономии поводом для семейных шуток и подначек. И поглядев на красного, надутого и почти плачущего сына, княгиня улыбнулась.
   - Не надувайся, лопнешь, - посоветовал князь, вставая из-за стола и целуя жене руку. - Дорогая, всё как всегда необыкновенно вкусно. Спасибо. Я на работу. Дети, ведите себя хорошо и не огорчайте маму.
   Сёстры ответили ему дружным смехом и обещаниями вести себя достойно. Борис присоединился к сёстрам нехотя, только из привычки к соблюдению семейных традиций. И чтобы избежать неминуемых расспросов, он быстро вскочил, поблагодарил мать, на максимальной скорости метнулся в свою комнату за портфелем и выскочил из дома, едва успев выкрикнуть: "До свиданья, я до вечера"
   - Интересно, - улыбнулась Варвара, когда вдалеке хлопнула дверь на улицу, - кто-нибудь видел этот уникум? Единственная девушка на физмате.
   - На первом курсе, - уточнила Ирина. - Есть ещё две на третьем. И на мехмате, и на физтехе тоже есть, по две-три на курс...
   ...С тех пор эти заявления о совместной работе с Алькой повторялись достаточно регулярно и стали входить в рутину семейных разговоров. Но Алиса Мороз оставалась только именем однокурсницы Бутуза-Звездочёта и в его внеуниверситетской жизни не появлялась. В семье он о ней не рассказывал, а они не расспрашивали: пока личная жизнь мальчишки не требовала вмешательства, она оставалась его личной. Студенческие вечеринки и междусобойчики сами по себе, а семейные праздники и торжества отдельно. И вообще, коктейли, то есть смешение разного и зачастую противоположного в одном - это изобретение вульгарных американцев-нуворишей...
   Но в этот раз в утвердившийся ритуал празднества, не официально-государственного как восемнадцатилетние и получение "взрослого" полноправного паспорта вместо "детского" удостоверения, а семейно-родового, входило представление новоиспечённым князем своей семье своих личных близких знакомых и, конечно, друзей.
   - Думаю, - засмеялась Аннушка, - мы её увидим на танцевальном вечере.
   - Да, будет интересно.
   - "Синий чулок" или "серая мышка" в дворцовых интерьерах.
   - Дворцовых?!
   - Да, дядя Стива разрешил отпраздновать в главном дворце. Всё-таки полное совершеннолетие.
   - Да, конечно, не в нашем же "муравейнике".
   - Летом ещё можно во дворе, все поймут и поддержат.
   - И поучаствуют.
   - По родственно-семейному.
   - И тогда полноценный бал, а не танцульки под пластинки.
   Наперебой смеялись княжны.
   - И за что нам такая честь? - отсмеявшись, спросила Варвара.
   Ирина и Аннушка комично вздохнули. Потому что честь празднования в главном дворце Краснохолмских предписывала полноценное и активное участие в подготовке, проведении и последующей уборке.
   - Девочки, не так страшно, - улыбнулась княгиня. - У Буськи пять ровесников. Будем все вместе.
   - И бал дебютанток сразу? - уточнила Ирина.
   - Это ещё решается.
   - Да, тогда будет слишком много приглашённых со стороны, - согласилась Аннушка.
   - Всё, девочки, - княгиня улыбкой смягчила приказной тон. -Все по местам!
   - Последний парад наступает, - пропела Варвара, вставая и собирая посуду.
   Сегодня была её очередь дежурить по дому.
  

16 ноября

Университет

  
   Приглашение на бал во дворец князей Краснохолмских было выполнено в лучших традициях минувших времён. И не по почте отправлено и получено, а вручено лично из рук в руки смущённым, но старавшимся держаться непринуждённо, виновником торжества. Князем Краснохолмским Борисом Анатольевичем.
   - Это ты князь? - удивилась Алиса, рассматривая прямоугольник плотного блестящего картона с золотым тиснением и многоцветным гербом.
   - Пока княжич, а в семь вечера уже князь, - очень серьёзно ответил Борис.
   Они стояли на лестничной площадке между четвёртым и пятым этажами - общепризнанным и традиционным, как многое в старом корпусе старейшего Университета России, местом конфиденциальных разговоров, выяснения отношений и прочего.
   Алиса ещё раз перечитала приглашение.
   - Так танцевальный вечер или, - она фыркнула, - бал как в кино?
   Но Борис, проинструктированный матерью и сёстрами, был готов к такому вопросу.
   - Платье в пол не обязательно. И, - он откашлялся, чтобы не покраснеть, - декольте на твоё усмотрение.
   - Это приемлемо, - с улыбкой процитировала Алиса фрау из популярного фильма. - Благодарю вас, князь за столь лестное приглашение. Ваше благосклонное внимание подобно солнечному лучу для иссохшего цветка моего сердца.
   Опять цитата из фильма, но несколько переделанная. Там кандидатка в королевские фаворитки говорила о живительной влаге, но этот вариант был двусмысленным и почти неприличным, а потому в данной ситуации неприемлемым.
   Алиса насмешливо присела в почти правильном реверансе, с показной скромностью потупив глаза.
   Борис немедленно интенсивно покраснел. Он тоже и не раз смотрел этот фильм и отлично понял намёк.
   - Ладно тебе придуриваться, - пробормотал он.
   И убежал вниз, не дав Алисе задать второй не менее, а, может, и более важный вопрос: кто ещё из их однокурсников получил приглашение? Ну, хотя... это она на - Алиса снова фыркнула - балу увидит. А что у неё для бала... всё у неё есть. Ну ладно, княжич, да, надо будет почитать и с дедушкой проконсультироваться. А сейчас бегом в лабораторный корпус. И кое-что о князьях Краснохолмских она не только знает, но и помнит. Да, именно о главном дворце...
   ...Это был её не первый приезд в Царьград, но первый самостоятельный, всё-таки не маленькая уже - одиннадцать лет, начальную школу закончила на одни пятёрки, и даже учебники для следующего класса не только получила, но и почитала. Ну, если совсем честно, то почти самостоятельный. Без мамы, без Эрика и даже без Андрюхи. А с Бабой Машей. Мама и Эрик работают, Андрюха весь в делах, дедушка тоже занят, а у Бабы Маши комитетские дела в Ополье, и на обратном пути она сделала крюк до Ижорска. Словом, она ехала в Царьград почти как взрослая. И не на день-неделю, а на месяц. Дедушка и Баба Маша как раз поженились, вернули свои квартиры в муниципалитет и поселились в своём доме в Академичке. Было и весело, и интересно, и каждый день что-то необычное...
   ...И да, именно тогда она и побывала во дворце Краснохолмских. И вошли они с дедушкой не через главный вход, как обычные туристы на экскурсии, а просто они гуляли в парке. В Царьграде их так много, и все разные, и в каждом что-то особенное, вот и ездят каждый раз, когда у дедушки свободный день, в новое место. А ещё музеи и бульвары... И почти везде у дедушки знакомые есть. И здесь к ним подошёл. Самый настоящий князь, а по виду, самый обычный, человек как человек, оказавшийся давним и хорошим знакомым дедушки. И он провёл их из общедоступного парка во внутренний дворцовый сад, и уже оттуда в парадную анфиладу. Дедушка и князь - у него оказалось обычное имя и необычное отчество - о чём-то тихо беседовали, прогуливаясь по залам, а она тоже ходила, но не рядом, а как бы сама по себе, рассматривая картины, статуи, вазы, удивительную, как на картинках в книге по истории мебели - у дедушки и такая есть - мебель и даже, разумеется спросив разрешения, посидела чуть-чуть, только для пробы, на паре кресел, диване и маленьком пуфе. А когда они закончили свой разговор, то ответили на все её вопросы и ещё рассказали много интересного, о чём она даже не спрашивала....
   ...Алиса поправила шпильки, удерживающие закрученную вокруг головы косу, и пересчитала получившийся результат. Да, именно так. Можно сдавать. А теперь... так, что там у неё по расписанию? В буфете как раз успеет перекусить и дальше... на часок-другой в библиотеку.
   О предстоящем бале и знакомстве с родителями Бориса она пока может не думать. Она такая, какая и есть. Скажут они Борису: "Нет", - ну, так дальше он будет решать: рвать с родителями или с ней. А сама она - нет, варианты на любой исход она продумала и сделает по-задуманному. Мама же справилась. И в гораздо более тяжёлых, даже опасных условиях. В самом крайнем случае возьмёт академ. И она не одна, как была мама, у неё, да, за ней её семья. Не менее, а, может, и более крепкая, и сплочённая, чем княжеская.
  

2 декабря

"Однозубый" дворец князей Краснохолмских

  
   "...Чертог сиял!". Как в кино, романах и в прошлых веках. Дворец князей Краснохолмских, давно отреставрированный и восстановивший довоенный облик, но сохраняющий полученное в войну прозвище "Однозубый", сиял и искрился освещёнными окнами и скромной, но выразительной иллюминацией по фасаду. К парадному подъезду практически безостановочно подкатывались машины, высаживая гостей, и тут же уезжали, освобождая место.
   В вестибюле привратники встречали, вежливо, но безлично приветствовали, ненавязчиво внимательными взглядами проверяя приглашения, тут же опускаемые в специальную вазу на придверной тумбе, и направляли в раздевалки, где горничная в женской и камердинер в мужской указывали место и помогали, если требовалось, переодеться и привести себя в надлежащий вид.
   Алиса, не спеша, без суеты, но не отвлекаясь и не глазея по сторонам, переобулась, достала из сумки замшевый мешочек с ожерельем, уже разобранным на серьги и колье, вот так, браслет - она фыркнула - в ожидании кольца будет лишним, декольте... на два пальца ниже центральной подвески, и прилично, и колье полностью лежит на коже, ничему не мешает и не забивается под край платья, как у впервые надевшей. Теперь причёска. Вот тут слегка подтянем шпилькой-невидимкой, а этот локон из-за уха слегка выпустим. Они с Раей долго пробовали разные варианты, добиваясь гармонии с лёгкой небрежностью, и так, чтобы если в танце заколки ослабнут, то причёска в целом всё равно оставалась... на уровне. Губы и глаза подвести чуть-чуть, намёком, только чтобы не казаться слишком бледной, а румянец у неё свой - естественный. Вот так. Теперь всё ненужное убрать в сумку, в скрытом кармане носовой платочек, пальто, шапочка, сапоги и сумка аккуратно убраны.
   Она подошла к большому трёхстворчатому зеркалу и оглядела себя. Краем глаза поймала одобрительный кивок немолодой женщины в тёмном платье с белым фартуком и с белой наколкой на волосах - н-да, ну по всем правилам высокого тона, как любят говорить дедушка и Андрюха: "Как в лучших домах Лондону и Парыжу!"
   Алиса улыбнулась своему отражению и отошла, уступая место сразу двум радостно хихикающим девчонкам - первокурсницы, не старше - в розовых платьях с оборочками и цветочками из блёсток. На Алису они посмотрели с насмешливым сочувствием, посчитав её наряд неброским и бедным. "Глупышки, - с высоты своего возраста улыбнулась им Алиса. - Это не для вас, а для настоящего ценителя". Ну, а теперь - вперёд!
   Как и положено во дворце, парадная широкая лестница вздымалась на один пролёт, раздваивалась перед огромным зеркалом с княжеским гербом над рамой и снова соединялась уже на следующем уровне перед входом в бальный двухсветный зал.
   В дверях гостей встречали виновники тожества - шесть новоиспечённых князей Краснохолмских. Двое в парадной форме курсантов и четверо в смокингах. Улыбнувшись всем сразу, Алиса направилась к стоявшему вторым справа Борису.
   Он радостно кивнул ей.
   - Привет. Решила хоть не опоздать, так время потянуть? - и совсем тихо: - Чтобы я понервничал, да?
   - Тебе полезно, - так же тихо ответила Алиса и громко: - Приветствую вас, князь.
   Все шестеро рассмеялись, но обшей беседы не получилось, так как по лестнице поднимались новые гостьи.
   - Весь курс пригласил? - негромко спросила Алиса, как бы случайно встав рядом с Борисом и улыбчиво кивая двум девушкам в блестящих обтягивающих платьях из парчи под змеиную кожу. Одна в золотой, другая в серебряной. Последний писк моды, и шито на заказ точно по фигуре. Для медленных танцев в обнимку, эффектно и даже эффективно, но и лишнего кусочка не съешь, чтобы швы не лопнули.
   Ей ответили откровенно насмешливыми улыбками, что, дескать, рано девочка вообразила себя княгиней, ещё не вечер.
   Борис, так же сохраняя на лице приветливую улыбку, ответил негромко и серьёзно.
   - Только тебя. И Семёна. Постарайтесь не ссориться. Хотя бы публично.
   - Я-то постараюсь, - улыбнулась Алиса. - А он?
   Не дожидаясь ответа, она незаметным ободряющим жестом коснулась его локтя и ушла в зал, погрузившись в весёлую разноцветную толпу.
   - Твоя? - кивнул ей вслед стоявший рядом с Борисом будущий лётчик. - А хороша, не спорю. Вы как... уже? - и многозначительно подмигнул.
   Борис мотнул головой и пояснил:
   - У нас серьёзно.
   - Будешь ждать до диплома, - не спрашивая, а утверждая, рассмеялся будущий юрист. - Смотри, Звездочёт, найти легко, а сохранить найденное... Ахнуть не успеешь, как присвоят твою... звёздочку и под своей фамилией опубликуют.
   Лестница уже практически опустела.
   И они, дружно рассмеявшись, переглянулись и пошли в зал, чтобы приступить к следующей стадии: представлению родителям тех своих гостей, с которыми родители ещё не знакомы, и, разумеется, избранниц. Потенциальных, гипотетических и реальных.
  
   Степан Медардович Краснохолмский, неофициальный, разумеется, ибо местничество давно в прошлом, но общепризнанный глава княжеского рода, радушно улыбаясь, оглядывал с высоты площадки рядом с оркестровой ложей блистающий, наполненный людьми бальный зал. Да, в неизменности традиций есть нечто величественное.
   Поздоровавшись с дирижёром приглашённого на торжество оркестра - бал только под "живую" музыку, никаких фонограмм и проигрывателей - и пожав руку первой скрипке, оба его давние хорошие знакомые, почти друзья, Степан Медардович спустился в зал и прошёл сквозь весёлую, предвкушающую редкое, а потому особенно важное событие к сидящим на почётных местах в гербовых креслах родителям виновников торжества.
   Там тоже толчея и суета, но намного упорядоченнее. Не желая вмешиваться в процесс, который явно не нуждался в корректировке и столь же явно близился к завершению, Степан Медардович остановился в нескольких шагах, пропуская к сидящим очередную пару: свежеиспечённого князя и его... да, похоже, избранницу. И это... Звездочёт, а она... Ого, какой стиль! Да, стильная девочка. И с намёком на изысканность. Законченный образ. И держится... соответственно. Совсем интересно, в каком телескопе Звездочёт сумел углядеть. "Товар явно штучный и эксклюзивный", - Степан Медардович позволял себе подобные высказывания не о, как модно стало называть, артефактах, а о людях только мысленно. Девочка стоит очень дорого и, да, цену себе знает. Интересно, кто такая и откуда, и почему ей захотелось войти именно в эту семью, есть в Царьграде и более выгодные, и более перспективные варианты. Продолжая улыбаться залу, Степан Медардович немного переступил, чтобы, не привлекая внимания, слышать разговоры в "родительской" ложе.
   Борис был рад, что успел перехватить Альку до её встречи с Семёном. Вот же оба... неугомонные. Как сцепились ещё на вступительных на устной физике, как высказался Семён, что метисам высокая наука недоступна и они, в лучшем случае, старательные исполнители-прикладники, тоже та ещё глупость, ну, обошла его Алька на полбалла, а потом прилюдно высмеяла за ошибку, так и без перерыва до сих пор и, похоже, будет как в романах: "Вражда до гробовой доски". А Семён - его друг, со школы, даже с подготовительной дошкольной группы, и терять друга он не хочет, а Алька... ну, как Семён не поймёт, что это совсем другое. И если честно, то в математике Алька сильнее их обоих, но в их сферы не лезет, вообще не лезет куда не просят, что редкость для девчонок, тем всегда и до всего, а она...
   Занятый своими мыслями, он несколько изменил траекторию движения и, если бы Алиса незаметно не придержала бы его, то они бы врезались в Степана Медардовича. Тот с улыбкой кивнул, показывая, что всё понимает, и слегка посторонился, открывая доступ к родителям. Алиса мило улыбнулась - она-то его узнала и вспомнила, а он её, конечно же, нет - и чуть-чуть, не меняя шага, присела, намекнув на книксен, что заставило Степана Медардовича оглядеть её более внимательно. Этот крохотный инцидент, конечно, сидящие в "родительской ложе, заметили и обменялись понимающими улыбками: от волнения и непривычки к столь большим и важным мероприятиям и волнениям и не такое случается. А девочка у Звездочёта... вполне на уровне. Это становится интересным.
   - Кто это? - шепнула Алиса, решив, что признавать знакомство и напоминать о себе пока рано, надо продолжать игру в дебютантку. - Представь меня.
   Но Степан Медардович услышал и, по-прежнему улыбаясь, движением головы показал, что порядок представления - сначала родители, потом ближайшие родственники, потом все остальные - нарушать нельзя.
   Проходя мимо него, Алиса ещё раз улыбнулась и еле удержалась, чтобы не подмигнуть: Андрюха ей тоже кое-что об этом князе рассказал. Явно не всё, но чего не сказано, то можно и додумать. Ладно, это потом, а сейчас... ага, вот они, все пятеро: отец и мама Бориса в креслах, рядом на стульях три его сестры. Ну, к бою, Алиса Эркиновна Мороз, не посрами Ижорье и Великую Равнину!
   Княжна Анна Анатольевна Краснохолмская еле успела до начала церемонии плюхнуться на свой стул и шепнуть:
   - Её нет.
   - Кого? - спросила, не оборачиваясь, княгиня.
   - Буськиной пассии, - быстро и тихо докладывала Аннушка. - Я Сёму нашла, он, оказывается, в числе первых пришёл, чтобы, - она хихикнула, - не пропустить появление дочери вождя с перьями на голове, ожерельем из клыков на шее и с томагавком наперевес в руках.
   - Что-что?! - заволновались сёстры. - Аннушка, ты о чём? Какая ещё дочь вождя?! Это же кино!
   - Она, - Аннушка перевела дыхание и заговорила спокойнее, но по-прежнему быстро и тихо. - Алиса Мороз, она метиска, у неё отец индеец.
   - И что ?! - демонстративно пожал плечами князь.
   - Не "серая мышка" и не "синий чулок", - тихо смеялись Ирина и Варвара, - а "дочь вождя". Ну-ну. Посмотрим, куда Буську занесло. И во что он вляпался.
   Княгиня и князь обменялись улыбчивыми кивками с подошедшим, но оставшимся стоять сбоку от "родительской ложи" Степаном Медардовичем. Толчея понемногу редела, и...
   - А вот и наш Звездочёт, - улыбнулась княгиня. - Однако...
   - Вижу, - кивнул князь.
   Княжны негромко ахнули. Да, ни на "серую мышку", ни на "синий чулок" и тем более на "дочь вождя" спутница Бутуза никак не походила.
   - Сёму можно понять, - совсем тихо сказала Ирина.
   - Пусть завидует молча, - так же тихо ответила ей Варвара.
  
   Из-за того, что Борис оказался последним в церемонии, побеседовать ни Алисе с семьёй своего... хм, избранника, ни его семье с ней не удалось. Начались танцы. И закрутилось, и завертелось, и понеслось.
   Танцором Борис был весьма средним, знал это и потому частенько предпочитал больше наблюдать за другими, но сегодня... во-первых, во-вторых и так далее, а в главных, он заметил, как рассматривают Альку другие и многие, и не пригласит он, то пригласят те самые другие, а Алька... она такая, на всё способная, вплоть до публичного скандала, как на том заседании СНО, когда разделала под орех не кого-нибудь, а Самого, который уже давно считается "Первым после Бога", да так, что потом об этом весь год весь физмат на всех кафедрах судачил... а если вспомнить, как на той маёвке, когда Сёмка её всё-таки довёл до точки своими высказываниями о томагавках и скальпах, так она просто взяла маленький цельнометаллический топорик для колки дров и показала... метала с обеих рук и ни одного промаха. Так что, выпускать её не то что из поля зрения, из рук нельзя.
   Когда молодёжь увлеклась танцами, Степан Медардович присоединялся к старшим членам празднующих семей. Необидно посмеиваясь и подшучивая, обсудили новоиспечённых князей и их избранниц. Выбор Звездочёта одобрили, но...
   - А девочка не простая.
   - Да, говорите, провинциалка?
   - И звезда физмата?
   - Интересное сочетание.
   Но общий тон оставался одобрительным. К тому же в истории рода бывали и более... экзотичные случаи, включая привезённых из путешествий и экспедиций тамошних красавиц с Южного и Восточного материков, не говоря уже о "европеянках нежных". Оценили и сделанный столь разумно, что редкость, для современной молодёжи, образ. Опытные женщины оценили и платье - фирма известная и весьма недешёвая, и колье, и сочетание с причёской и поведением...
   ...Семён всё-таки сумел перехватить Алису и Бориса у фуршетного стола. Подошёл с бокалом и максимально язвительно спросил:
   - А чего ты, Алька, так неуважительно? Могла бы и по всем вашим правилам, с перьями и скальпами.
   Алиса окатила его спокойным, равнодушно небрежным и - самое обидное - снисходительным взглядом. И отвернулась, не удостоив ответа. Борис выступил вперёд, загораживая её и оказавшись не просто лицом к лицу, а вплотную к... другу, становящемуся, к сожалению, бывшим.
   - Прекрати, - И всё-таки попытался свести если не к шутке, то, не доводя до ссоры и разрыва. - Не надоело? Что ты... как...
   - Как кто?! - Семён даже вытянулся, стараясь стать выше. - Ну, ваша светлость, будете ставить смерда на его место?
   - Не юродствуй, - поморщился Борис.
   Они говорили тихо, но вокруг них плавно и почти незаметно менялся состав слушателей. Подходили внешне не отличимые от остальных гостей, специалисты гасить возможные конфликты на подобных мероприятиях.
   Но выводить Семёна из зала не пришлось. Прошипев: "Ты мне больше не друг"", - он почти швырнул свой бокал на стол, резко развернулся и быстро, почти бегом исчез в толпе.
   Борис не так огорчённо, как озадаченно смотрел ему вслед. Алиса мягко тронула его за локоть, переключая на себя. Борис обернулся к ней, несколько секунд они смотрели друг другу в глаза и, одновременно кивнув, продолжили путешествие вдоль фуршетного стола к креманкам с мороженым.
   Родители Бориса, издалека, но внимательно следившие за сыном, переглянулись. Старая истина: самую крепкую мужскую дружбу женщина разрушает одним своим появлением. Что ж, надо Буське пройти и через это. Лучше так, чем... ну, более... травмоопасных вариантов много.
   - Надо будет перед Новым годом пригласить её на чай.
   - Я скажу Буське, - сразу так же негромко сказала стоявшая рядом с ними Ирина.

3 декабря

   Было уже далеко за полночь, когда Алиса ехала на такси в Академичку. Спать совсем не хотелось и внутри всё радостно дрожало не столько от пережитого, сколько от предвкушения рассказов. Сидя на заднем сиденье, она держалась обеими руками за ручку на спинке переднего кресла, якобы боясь резких поворотов, а на самом деле, чтобы любоваться кольцом на безымянном пальце правой руки. Узким, из белого золота и с двумя маленькими синими камушками. Помолвочное кольцо. Вручённое по всем правилам. Ну, почти по всем...
   ...Потанцевали, чуть-чуть выпили, чуть-чуть поели, снова потанцевали.
   - Погуляем?
   - Давай. А где?
   - В нижней анфиладе, - обрадовался Борис и немного смущённо пояснил: - В зимнем саду наверняка битком. Там... ну, понимаешь...
   - Понимаю, - кивнула она.
   По комнатам и залам анфилады тоже гуляли и пары, и небольшие компании всех возрастов, но им достаточно быстро удалось найти пустую комнату. Борис пропустил её вперёд и, входя следом, дёрнул витой шнур с кистями, опуская тёмно-багровую штору.
   - Вот, - Борис вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку. - Я не хотел при всех. Ну, там, на колено встать, и чтобы все вокруг... Вот! - и решительно протянул ей, почти ткнул и, конечно, чуть не выронил.
   Она быстро перехвата её, ну, чтобы не дать упасть, и открыла. Да, именно то, что она и ожидала. Ни минуты, чего там, даже секунды не раздумывая, кивнула.
   - Да, я согласна, - и протянула коробочку обратно Борису. - Надень мне.
   А потом они там целовались. Коробочку выронили и долго искали, шаря руками по устилавшему пол ковру, сталкиваясь головами и снова целуясь. Кажется, кто-то заглядывал из-за штор. А потом опять гуляли по анфиладе, болтая о всяких пустяках, поднялись наверх и опять танцевали, что-то ели и пили у фуршетного стола. Борис её с кем-то знакомил, правда, Степану Медардовичу не представил, как-то не пересеклись. А вот к родителям подвёл ещё раз уже на прощание. Пара улыбок и вежливое приглашение на чай где-то через неделю-две...
   ...Так что всё у неё прошло на высшем уровне. Есть, что вспомнить, о чём рассказать и к чему готовиться.
   И вон уже Академичка показалась. Все дома тёмные, все спят, и дедушкин дом тоже тёмный, а нет, одно окно - точно, в дедушкином кабинете - светится.
   - Да, вот здесь. Спасибо. Сколько с меня?
   Всё! Теперь... а спать, ну, совсем не хочется. И столько нужно рассказать, похвастаться. Да! Она это сделала!
  
   В "Муравейник" Борис вместе со всей семьёй вернулся в тот самый неопределённый час, когда вставать ещё рано, а ложиться уже поздно. Хорошо, конечно, что сегодня выходной, но всё-таки...
   У себя в комнате Борис с наслаждением переоделся в домашнее и пошёл на кухню, где мама и сёстры готовили наскоро лёгкий чай. И конечно, с порога вопрос:
   - А почему ты не проводил Алю?
   И, конечно, Ирина как главная поборница приличий тут же:
   - Буська, это невежливо. Ты же уже князь.
   - Тогда я не Буська, - попробовал он хоть с улыбкой, но огрызнуться.
   И нехотя объяснил:
   - Она на такси уехала.
   - И куда? - потребовала объяснений Аннушка. - Где она живёт?
   - Она говорила, что у неё дедушка с бабушкой живут где-то в пригороде.
   - Да, - кивнула Варвара. - всё правильно. Девушка, которая так одевается, не может жить ни в общежитии, ни в меблирашках.
   - Что значит "так" ?! - обиделся Борис. - Аля очень скромно одевается. И вчера, ну, то есть... Никаких этих всяких блёсток с брюликами и разрезов сверху до пупа, а снизу до...
   - Борис, - поморщился, останавливая его, отец.
   А сёстры и мама... рассмеялись.
   - Лопушок ты наш, - звонко смеялась Аннушка. - Платье от Монро и эксклюзив от Левине, ой, не могу, скромно?!
   Борис растерянно смотрел на хохочущих сестёр, смеющуюся мать и насмешливо улыбающегося отца.
   - Ничего не понимаю, - искренне и совершенно по-детски вырвалось у него. - Монро, Левине... кто это?
   - Садитесь за стол, - сказала княгиня. - Успеем и обсудить, и решить.
   - Я уже всё решил, - твёрдо сказал Борис, усаживаясь на своё место. - Я дал Але кольцо, и она приняла его.
   - Это твоё решение, - кивнул князь, принимая у княгини чашку с чаем. - Спасибо. И никто его не оспаривает. Но мы должны знать о твоей избраннице как можно больше. Ведь ты понимаешь, насколько опасна недостаточность информации.
   - Главное правило науки, - улыбнулась Ирина, - выводы только на основании собранных и осмысленных фактов. Так что ты знаешь об... Але?
   - Кроме того, что она первая по математике, - подхватила Варвара.
   - И кстати, из-за чего она поссорилась с Семёном? - хихикнула Аннушка.
   Борис отхлебнул чая и решил начать с последнего вопроса.
   - Она обошла его на вступительных. На полбалла. А он... он высказался, нехорошо, некрасиво об индейцах. Вот с тех пор и цепляют друг друга.
   - Понятно, - кивнул князь.
   - А дальше как снежный ком, - улыбнулась княгиня. - И кто её отец?
   - Ну, конечно же, вождь, - засмеялась Аннушка.
   - Не угадала, - с детским торжеством посмотрел на сестру Борис. - Аля говорила, что он работает на заводе, техник. И мама её там же, чертёжницей.
   - И где находится этот завод? - спросил князь.
   - Где-то в Ижорском Поясе, - пожал плечами Борис.
   - Очень глухая провинция, - согласилась княгиня. - Оттуда обычно едут в Петрополь.
   - А дедушка с бабушкой в пригороде Царьграда- задумчиво сказала Варвара. - Это уже интересно.
   - И многообещающе, - улыбнулась Ирина. - Почти готовый сценарий.
   - Займёмся? - загорелась этой идеей Аннушка.
   Сочинение киносценариев было давним и любимым развлечением сестёр. Сюжеты брались из повседневной жизни и расцвечивались самыми причудливыми фантазиями. Потом это делалось красивым альбомом с иллюстрациями.
   - Подождём чаепития, - предложила Варвара. - Нужно собрать побольше информации.
   Борис хмуро кивнул. Умение сестёр расспрашивать и выспрашивать, а потом со смехом и шутками, но вытаскивать из сказанного всё, о чём... объект их расспросов пытался умолчать, он очень хорошо знал, поскольку многократно испытал на себе. И уберечь Алю от этого он не может. Нет, что бы и как бы ни было, свой выбор он сделал. И если вдруг семья будет против, он пойдёт против семьи. Алю он никому не отдаст.
  

* * *

  

142 год

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

  
   Переезд - это как два пожара. А если ещё в другой город, через полстраны, да из глухого захолустья в столицу, из ставшего за эти годы родным Загорья в Царьград... Тут количество пожаров увеличивается в геометрической прогрессии. Что взять с собой, что продать, что подарить, что попросту бросить... Голова у Жени шла кругом. И если с мебелью было более-менее ясно: ну, одна перевозка обойдётся дороже, чем новую уже на месте купить, да и саму квартиру ещё не видели, только знали, что будет - завод обеспечит, а какую, где... Но это ладно, когда-то в Загорье они так же ехали, зная только название, и ничего всё со временем уладилось, обжились, обросли вещами. И каждая ведь дорога, и не деньгами, хотя и это до сих пор не обо всём, но о многом помнится, а именно памятью. Как решали, выбирали, покупали. Взять хотя бы вот эти старые табуретки. Женя до сих пор помнит, как позвонили в дверь, она открыла и увидела в пустом коридоре эти табуретки и открытку "С новосельем!". Та так и лежит в семейном альбоме.
   Женя прислушалась, ойкнула и бросилась на кухню и тонко засвистевшему чайнику. Да, в Царьграде надо будет купить со свистком. И... и всю посуду. Глупо тратить такие деньжищи на разномастные, скопившиеся за столько лет, чашки и кастрюльки. А эти ложечки и вовсе из Джексонвилла. Их и осталась только одна. Для памяти. Женя улыбнулась и бросила её в коробку для мелочей в упаковку.
   - Эркин, - позвала она, расставляя на столе чашки с тёмно-янтарным чаем. - Иди чай пить.
   - Иду, - откликнулся он из дальней комнаты, где разбирал и упаковывал книги.
   Что книги возьмут все, включая детские, не обсуждалось. Если при бегстве из Джексонвилла столько всего побросали, но книги взяли, а они тяжёлые, а всё на себе несли, то сейчас... Как и ящик с инструментами. Тоже ещё джексонвиллский, Андрей так и оставил его у них, собрал себе свой новый и, уезжая в Царьград, в университет, так что было ясно, что уже там осядет, книги и инструменты забрал.
   По дороге на кухню Эркин завернул в кладовку и чем-то там пошуршал будто что-то перекладывал. Женя не обратила на это внимания. Как и на хитро блестевшие глаза Эркина. И уже сидя за столом, восхитившись чаем и печеньем, Эркин как невзначай спросил:
   - Да, Женя, а куртку мою ты не упаковала? Я её к зимним положил.
   - Какую куртку? - не поняла Женя. - Эркин?
   - Ну, мою старую. Ещё оттуда, - он мотнул головой, указывая куда-то за стену, - привезли.
   - Зачем?!
   - Я в ней на мужскую подёнку ходить буду, - очень серьёзно ответил Эркин.
   Женя замерла с открытым ртом, задохнулась от возмущения, а Эркин, будто не замечая её состояния, отхлебнул чая, взял из вазочки печенье и пояснил:
   - Ну там, дрова попилить и поколоть, забор поставить... Всё приработок.
   И мгновенно вывернулся из-за стола, вскочил и обнял, обхватил Женю, прижав её к себе и целуя в глаза, щёки, раскрытый для крика рот.
   - Женя, милая, ну, пошутил я, пошутил...
   Она наконец, успокоилась и поцеловала его в щёку.
   - Ну, Эркин... Ну не надо так шутить. Я думала, ты всерьёз. Выкинуть её и забыть.
   - Как скажешь, Женя.
   Эркин изобразил такую покорность, что Женя рассмеялась уже совсем спокойно.
   После чая вернулись к своим делам. Женя в кладовку - разбирать и сортировать вещи, а Эркин в дальнюю комнату - паковать книги. Книги они берут все. Это не обсуждается. Даже школьные учебники? Да, их тоже. Бесполезных книг, как и знаний, нет. Ну да, книга - это тоже знание. И мало ли что и как повернётся, вдруг понадобится. Так что... вот именно. И остальные книги, конечно. Каждая памятна: когда и как появилась на полке, как читалась, что из неё запомнилось.
   Затрёпанный, уже даже в переплётную носил, томик Шекспира. Как же давно это было. А помнится. Он и сейчас помнит все эти сонеты, хоть снова играй в ту игру. А почему бы и нет? Эркин улыбнулся и дополнительно обернул книгу в плотную бумагу.
   Книги на шауни. Тоже потрёпаны, но в меру. Как и на английском. Их немного, в одну, но большую стопку увязались.
   Эркин оглядел опустевшие полки и аккуратно перевязанные стопки книг на полу. Теперь их уложить в картонный контейнер для пересылки и готово.
   И ещё две книги. На совсем другом мало знакомом, да что там, практически незнакомом языке. Изури. Буквы такие же, что на русском и шауни, а складываются в незнакомые слова. Правда, книги детские, где картинок больше чем текста, и о смысле догадаться можно. Но они не для чтения, а... для памяти. О людях и о том разговоре у ночного костра...
   ...Покосная страда. Как повелось с того, его первого лета в Загорье, когда он с Андреем и Миняем покосничали помочью у Кольки-Моряка, так и пошло. А в этом году всей, считай, бригадой вышли в помочь к прихворнувшему Генычу. И как положено, как от века заведено ночью у костра, утолив и первый, и второй голод, приступили к чаю под хорошую душевную беседу.
   С чего-то разговор перешёл на школу, что всё ли, чему там учат, потом в жизни пригодится. Вот языки, скажем, ну, английский ещё туда-сюда, всякое может быть, а этот... индейский зачем?
   - Как зачем?! - возмутился он. - Я же индеец. Что я, своего языка знать не буду?!
   - Свой язык надо знать, - кивнул Саныч. - Это ты правильно делаешь. И дочку учишь?
   - А как же!
   - И я учу, - поддержал Андрей,
   - Тебе-то зачем? - фыркнул Петря. - Ты ж... - и осёкся под ставшим тяжёлым взглядом Андрея.
   - Язык моего брата - мой язык.
   Петря спорить не рискнул, хотя покраснел и надулся.
   - Свой язык знать надо, - повторил Саныч и вздохнул. - Без языка и народа не будет. Вон, молодые, - он кивком показал на Петрю. - Какие они изури, ни языка, ни...
   - Кто-кто?! - в один голос удивились он и Андрей.
   - Изури. А по-русски ижорцы. Наша это земля, по нам и зовётся Ижорьем, Ижорским Поясом.
   - Это... - Андрей на мгновение свёл брови, вспоминая. - это при каком царе? Нет, князе...
   - Давным-давно! - зло выкрикнул Петря. - Было да сплыло!
   - Было, - строго кивнул Саныч. - Да не сплыло.
   Петря что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и встал. Молча накинул на плечи куртку и ушёл в темноту.
   Саныч вздохнул.
   - Последние мы. Вот умрём и не станет ижорцев. Вот тогда да, были, да сплыли...
   ...На этом тогда, вроде и кончилось, заговорили уже о другом. Но Андрей в первый же выходной сманил его в Ижорск, в местный историко-краеведческий музей, и они там долго бродили, рассматривая и читая таблички. Там же в книжном киоске Андрей и купил несколько книг на языке изури, на ижорском. Буквы оказались те же, что и на русском, но с дополнительными значками, апострофами и прочим, как на шауни. Попробовали сами читать, догадываясь о значении слов по картинкам, но сами почувствовали, что не получается. Он сам ещё немного поспрашивал Саныча, узнал и запомнил самые расхожие слова, ну там, поздороваться-попрощаться, поблагодарить попросить попить-поесть-помочь, ну и как выругаться, конечно. А Андрей нашёл в библиотеке, словарь, и Ланка-библиотекарша оказалась тоже ижоркой и согласилась учить его языку.
   Так что с книгами-то? Нет, эта тяжесть не в тягость. Эркин решительно убрал их в очередную стопку, аккуратно перевязал и оглядел результат. Да-а, целый контейнер. Перевоз и хранение, пока не обустроятся влетит в копеечку, но... Это же книги. Тогда из Джексонвилла бежали, сколько всего пришлось бросить, а книги Женя все до одной увезла.
   Сам переезд его мало беспокоил. Работа и жильё будут, никакой опасности не ожидается, а приспособиться к любому можно. И да, родня у него теперь там. Отец со своей женой, к слову "мачеха" он так и не привык, брат с женой и детьми - его племянниками, ну, и дочка с мужем, то есть зятем и уже двумя детьми, его внуками. Правда, они не Морозы, а Краснохолмские и - Эркин усмехнулся - княжич и княжна. Близнецы. Вот уж никак не ждал, что с князьями породнится. Думал, они только в книгах по истории остались, а они вон как. И живы вполне, и... нормальные люди оказались. Семья большая, разветвлённая, так что если что, то Алиса не один на один с миром. Есть ей на кого опереться и за кем - он невольно усмехнулся - спрятаться. А то мало ли что. Всего не предусмотришь, но быть наготове надо.
  

* * *

  

151 год

Июль

Американская Федерация

Алабама

Графство Олби

Округ Краунвилль

"Лесная Поляна" Джонатана Бредли

   Мирная сельская жизнь, пастораль и идиллия. Джонатан Бредли - удачливый бизнесмен, лендлорд, член правления многих... много чего не будем вдаваться в детали и мелочи, там, как утверждают, прячется дьявол, а общение с ним не терпит света. Так вот, Джонатан в "Лесной Поляне" отдыхал, занимаясь хозяйством, тщательно выстроенной системой, функционирующей сейчас как бы сама собой. Из Роба действительно вырос вполне толковый управляющий. Действительно, редкость, когда теоретическое образование уровня колледжа не только не помешало, но и обогатило наработанную с детства практику.
   День окончен, итоги подведены, что надо записано, что не нуждается в записях уложено в память. Джонатан Бредли привычно оглядев уже убранный стол, встал и вышел в малый холл.
   "Большой Дом" уже спал. У сельской жизни свой распорядок и ему подчиняются, даже не желая этого. Наверху вдруг стукнула дверь, и женский голос позвал:
   - Ленни?
   - Это я, - откликнулся Джонатан. - А что с Леонардом?
   - Его ещё нет, - немного смущённо ответила Грейс. - Разумеется, я понимаю, что он уже большой мальчик, но...
   - Но дисциплина важнее, - закончил за неё Джонатан, смягчая улыбкой суровость слов. - Иди спать, Грейси, я разберусь. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - согласилась Грейс, закрывая дверь своей спальни.
   Джонатан повернулся к входной двери, и почти одновременно с его шагом дверь открылась и вошёл Леонард.
   - Добрый вечер, отец.
   - Скорее, ночь, - улыбнулся Джонатан, невольно любуясь сыном. - Прогулки перед сном полезны для здоровья. И кого ты навещал в посёлке?
   Леонард ответил несколько смущённой улыбкой
   - Я был у Фредди.
   - А! - рассмеялся Джонатан. - Ковбойские байки. Что-то сегодня он быстро уложился.
   - Нет, не байки, - Леонард на секунду замялся, но, тряхнув головой, решительно продолжил: - Фредди показал мне комнату между стенами и что там. И научил открывать и закрывать с обеих сторон. Папа! - вдруг испугался он. - Что с тобой?
   - Ничего, - сквозь зубы ответил Джонатан. - Успокой маму и иди спать. Всё завтра.
   Леонард очень редко, да что там, по пальцам одной руки можно пересчитать, когда он видел отца таким, но знал, понимал и чувствовал, что в таких случаях нужно просто затаиться, а лучше исчезнуть. И потому пробормотав уже в отцовскую спину: "Да, папа, спокойной ночи, папа", - пошёл наверх к спальням.
   Дорога от Большого Дома к их маленькому многолетнему пристанищу была настолько знакома Джонатану, что он прошёл почти пробежал этот путь, не утратив ни капли задора, нет, бешенства! Ковбой решил слинять?! Ну, он сейчас врежет ему, как... как когда-то, ещё в Аризоне.
   В "маленьком" доме светились оба окна, и, взбежав на террасу, так и остававшуюся все эти годы пустой, чистой, но не ухоженной, Джонатан с ходу треснул кулаком в обе двери.
   Из-за правой двери донеслось неразборчивое бурчание, в котором знающий сразу бы опознал крутую ковбойскую ругань.
   Рывком распахнулась дверь.
   Джонатан толкнул в грудь вставшего в проёме Фредди и вошёл, захлопнув за собой дверь.
   - Сбрендил, ковбой?! - прошипел Джонатан и, уже начав длинную отменно круто солёную тираду, усвоенную тогда же и ни разу не произнесённую им вслух, потому что ответом на неё могла быть только пуля, осёкся. - Фредди, ты... ты седой?!
   - Заметил, наконец, - усмехнулся Фредди, запахивая халат, чтобы закрыть поросшую седыми волосами грудь, и оборачиваясь к открытому бару. - Давай налью тебе. Для успокоения. Ты как пьёшь? С валидолом? Или валокордином?
   - Иди к чёрту, - тихо ответил Джонатан.
   У камина как когда-то, нет, как всегда два кресла, тоже ещё те, с их первого года, Фредди так ничего и не поменял. Когда Джонатан переехал окончательно в Большой Дом, Фредди остался здесь. Одно кресло пустое, а сиденье другого занято большим фотоальбомом в потёртой кожаной обложке.
   - На пол клади, - сказал Фредди, проходя к бару. И пояснил: - Чищусь помаленьку.
   Джонатан переложил альбом, мимоходом удивившись его лёгкости и тут же догадавшись о его пустоте, и опустился в кресло.
   Фредди повозился в баре и подошёл с двумя стаканами.
   - Держи, Джонни.
   Джонатан взял стакан, отхлебнул, не чувствуя вкуса.
   Фредди устроился в соседнем кресле, вытянув ноги к огню, но на решётку их не поднял, так как был не в сапогах, а в шлёпанцах. Отпил, погонял во рту, проглотил.
   - Уходить надо вовремя, Джонни.
   -Ты... - Джонатан снова отпил из стакана, стараясь протолкнуть застрявший в горле комок, - ты решил, что пора?
   - Я и так задержался, Джонни.
   - И чем тебе здесь плохо?
   Фредди усмехнулся.
   - Тем, что я уже не старший ковбой. Не хочу, чтобы меня помнили... сегодняшним.
   Джонатан угрюмо молчал, сгорбившись в кресле.
   - Пей, Джонни.
   - Отвальная? - выдавил он, откашлявшись после жгуче горького глотка.
   - Верно.
   - И когда?
   - Завтра.
   - Хотел смыться втихаря?
   Фредди негромко хохотнул.
   - А на хрена мне пышные проводы? Ковбой въехать может шумно, а смываться нужно тихо. Чтобы погоню не знали куда послать. Забыл?
   - Фредди...
   - Заткнись, Джонни. Мечты должны сбываться.
   - Южные острова?
   - Они самые, - кивнул Фредди.
   Джонатан помолчал, гоняя во рту следующий глоток. А коктейли Фредди по-прежнему делает... оригинально и как раз в тему.
   - И который из них?
   - Уединения.
   Джонатан невольно вздрогнул и даже поёжился, будто от порыва холодного ветра.
   - Заживо в могилу?! - вырвалось у него.
   - Максимально комфортабельную, - ухмыльнулся Фредди. - И весьма дорогую. Но могу себе позволить.
   И насмешливый взгляд. Как когда-то. Деньги у них общие, но каждый тратит столько и тогда, сколько и когда ему нужно. И сколько вынул, столько вложи. Фредди последние годы только вкладывал.
   - Я оплатил двадцать пять лет, - деловито сказал Фредди. - Сколько останется, тебе вернут.
   - Пошёл к чёрту, - угрюмо ответил Джонатан. И кивком показал на лежащий на полу альбом. - Его-то за что?
   - Слишком многое придётся объяснять, - Фредди вдруг подмигнул, - непосвящённому зрителю. - и уже серьёзно: - Эндрю до сих пор не расшифровали. Так что его физии в наших бумагах быть не должно. И профессора тоже. От греха подальше.
   - Логично, - вынужденно согласился Джонатан. - И Алекса тоже убрал?
   - С того лета и начал, - кивнул Фредди и продолжил по-ковбойски: - Здоровско было, аж небо горело.
   - Что да, то да, - невольно засмеялся Джонатан. - До сих пор не пойму, как он это сумел провернуть. И зачем? Ради чего?
   - Ради ящика коньяка, - усмехнулся Фредди. - Цель весьма достойная.
   Джонатан с улыбкой кивнул. Ещё одно из их общих воспоминаний, которые приятно снова и снова прокручивать в памяти, но никому не расскажешь. Не запретно, но не желательно. Зачем это было нужно Алексу... ну, ящик коньяка - цель достойная, но это прикрытие, а что на самом деле... ну, по формуле Эркина: чего не сказано, того не знаешь, чего не знаешь, о том не проболтаешься. Собралась тесная и тёплая мужская компания чтобы отдохнуть на природе в глухомани. Южные острова - слишком дороги и многолюдны, велик риск нарваться на знакомых в ненужное время в ненужном месте. И две поистине сумасшедшие недели охоты, рыбалки, ночных посиделок у костра, а костровой час - святой час, русская баня и русское застолье, и... и много ещё чего. Кому и зачем это было нужно... догадываться можно, а вслух говорить не стоит по многим причинам, но никто не остался в убытке. Каждый вёл свою игру, но выиграли все. И красивое завершение игры, завязавшейся в тот первый год после капитуляции в захолустном Джексонвилле. Да, время было... интересное. Узелки тогда завязывались... перспективные. Что-то потом использовали по полной, что-то отложили на будущее, кое-что так и осталось нетронутым в запасе... А что не понадобилось, то и слава Богу. А времена меняются, и старое оружие становится неэффективным и даже вредным. А воспоминания... Фредди прав: чем меньше вещественных свидетельств, тем лучше. Чтобы никому никогда не пришлось объяснять. "Не объясняй, не оправдывайся, не признавайся". И опять же блестящая формулировка Эркина: "Чего не сказано, того не знаешь, а чего не знаешь, о том не проболтаешься". Как он сам до сих пор не знает, чем и кому заплатил Фредди за то лето в имении, когда они сделали эту легенду, позволившую в конечном счёте выманить говардовское отродье для "окончательного решения". Он Фредди ни о чём не спрашивал. Как и Фредди его. И да, такое окончание их многолетней общей игры вполне... оптимально.
   Фредди покосился на него и улыбнулся.
   - Всё так и есть, Джонни. Что мне нужно, я взял. Остальное - твоё. Сам уже.
   Джонатан тряхнул головой, допил и встал, сунув опустевший стакан на каминную полку.
   - Да. Всё так.
   Так же избавившись от своего стакана, встал и Фредди.
   Они молча и несколько неловко - ну, не было у них такой привычки, не по-ковбойски всякое такое - обнялись. И Джонатан ушёл.
   Игра закончена, долги уплачены, дальше каждый уже сам по себе.
  

* * *

  

Конец - делу венец

  

2.09.2023 - 21.11.2024

Оценка: 8.05*19  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"