"Страус" - фирма известная. Когда берётся за что, то солидно, если ставит точки, то сетью. Получить адреса основных точек "Страуса" в России обошлось недешёво, но без особых затруднений. Список оказался длинным. А когда пометили все точки на карте...
- Однако! Осилишь, ковбой?
- Смотря за какой срок, Джонни. И по всем я не поеду.
- Да, Пограничье исключаем.
- Надо брать узлы. Смотри. Здесь, здесь и здесь. Проедусь по ним, а мелочь потом.
Джонатан кивнул. Да, это, пожалуй, наилучший вариант.
- Вот так, Джонни. Проедусь по кругу, посмотрю, понюхаю и будем думать.
Фредди встал и потянулся, упираясь кулаками в поясницу. Джонатан аккуратно сложил большую карту России - из штабных запасов империи, удалось взять по дешёвке как устаревшую и предписанную к списанию, но для них пока сойдёт - и тоже встал.
- Есть ещё вариант, Фредди.
- Интересно?
- Комитет. Там хвоста не будет.
Фредди кивнул.
- Я думал. Но вряд ли он остался Мэроузом. Говорят, все, кто уехал, взяли себе русские имена.
- А профессор?
- Еду через Царьград, найду его.
Джонатан, помедлив, кивнул. Да, найти Эркина можно только через профессора. Будем надеяться, что Фредди удастся уговорить профессора, прижать-то его им не на чём, и не тот это человек, чтоб под нажимом работать. И заинтересовать нечем.
- Что он может потребовать за информацию, Фредди?
Фредди пожал плечами.
- Это ему в тот раз была нужна информация, он спрашивал и платил за ответ. А сейчас... спрашиваем мы. Не знаю, Джонни.
Джонатан знал, как Фредди не любит неопределённости, и хуже нет, чем действовать в неизвестности, но... но другого варианта у них сейчас нет.
Август, к удивлению Эркина, прошёл очень быстро. Наверное, из-за затеянного Андреем строительства. Но как-то и оглядеться не успел, а вечера прохладные, листва зелёная, а то на одном, то на другом дереве хоть по одному жёлтому листу заметно. Осень? Нет, они и на озеро ещё несколько раз ходили, и ещё всякое было, и ещё всякое было, и вроде ещё лето, а Женя уже перебирает, пересматривает в кладовке и спальне зиние вещи.
- Непросто, конечно, - кивнул Андрей. - Но я постараюсь.
Эркин засмеялся сосредоточенному тону Андрея.
- А в субботу, - деловым тоном продолжила Женя, - вы поедете в Сосняки. За большими покупками.
- Ага, - кивнул Андрей. - Как скажешь, Женя. Список составь, и мы прямо по списку.
Сначала Женя хотела возразить, но тут же сообразила, что лучшего способа заставить Эркина купить что-то себе, у неё нет.
- Строго по списку, - подтвердила она.
У Эркина хитро заблестели глаза.
- А больше, ну, чего в списке не будет, можно?
- Можно, - засмеялась Женя.
О Сосняках, какие там потрясающие магазины, говорили и даже в газете писали. В Ижорске - власть, а богатство - в Сосняках, за чем надо, туда и езжай. Правда, поезд в Сосняки неудобен, но пустили автобус-экспресс, дорого, правда, дла с полтиной в один конец, но зато и закупиться можно по-крупному.
- Андрюша, тебе нужны джинсы.
- Мне много чего нужно, - кивнул Андрей. - Вот в Сосняках и куплю. У "Страуса".
Что знаменитая фирма открыла магазин в Сосняках, они тоже прочитали в газете.
- Женя, а ты не поедешь? - спросил Эркин.
- Тогда и Алиску брать, а с ней не походишь. Нет, поедете одни.
- Ладно, - Андрей допил чай и встал. - Кто куда, а я баиньки.
- Спокойной ночи, Андрюша, - улыбнулась Женя.
Андрей, как всегда, вымыл свою чашку с блюдцем и ложкой, рассовал их на сушке и вышел из кухни, хлопнув по дороге Эркина по плечу.
У себя в комнате Андрей быстро разобрал постель и прислушался. Вроде, Эркин пошёл в ванную, ладно, успеем. Андрей подошёл к книжному шкафу, провёл пальцем по книжным корешкам. Ну вот, до библиотеки, конечно, далеко, даже до той, грязинской, которую называли "малой", а большая, да, правильно, мелькала в разговорах царьградская, или основная, ну так до той, как до неба на карачках, но кое-что... А в библиотеку тогда... в пятницу. Завтра ему с Алиской исдеть. Ну, так это не проблема. У него вообще проблем нет. Всё тип-топ и лучше не надо. Даже день рождения Серёжки-Болбошки отпраздновал. Купил торт, шоколадных конфет, хороших консервов. Андрей улыбнулся воспоминанию...
...Эркин был уже дома, поэтому Алиса гуляла во дворе и, увидев его, бросилась навстречу.
- Андрюха, это что?
- Торт, - рассмеялся он. - Не узнаёшь разве?
Алиса хитро посмотрела на него.
- А я с ним ещё не познакомилась.
Ну, до чего ж пацанка ушлая! Он дёрнул её за косичку и пошёл домой. Эркин надраивал ванную, но, услышав стук двери, окликнул:
- Андрей, ты?
- А кто ж ещё. Смотри, чего принёс.
Эркин вошёл в кухню, увидел его покупки и присвистнул:
- И что празднуем?
Он уже открыл рот, но тут же сообразил, что Эркину о Серёжке-Болбошке, Серёже Бурлакове знать не стоит, вернее, Эркин и так знает, но напоминать об этом не надо, нельзя. И ответил залихватски, правду, но не всю.
- А у меня настроение хорошее!
- А что, у тебя и другое бывает? - очень серьёзно спросил Эркин...
...Андрей тихо рассмеялся. Только Эркин так умеет: серьёзным тоном, только глаза блестят. А Женя пришла, он и ей то же самое сказал. А Алиска и не спрашивала. Торт - он сам по себе праздник. И хорошо как получилось. От души посидели. Ну вот, вроде Эркин спать пошёл, так что сейчас быстренько в душ и на боковую.
Андрей ещё раз провёл ладонью по книжным корешкам и пошёл в ванную. Раздевшись, он с удовольствием оглядел себя в зеркале. А ведь и в самом деле ничего. Не сравнить с тем, как было. Он даже повертелся перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. И загорел он прилично. Шрамы, конечно, заметны, но это уже так... для знатока. Так что и показаться не стыдно, видела б мама... а то всё волновалась, что из-за войны заморышем станет, а он вон каким вымахал.
Андрей подмигнул своему отражению и задёрнул за собой занавеску.
Когда он вышел из ванной, в квартире было тихо по-ночному.
Поездка в Ижорск, к радостному удивлению Громового камня, прошла на редкость удачно, хотя и не так, не совсем так, как он ждал. Вместе с ними поехали чуть ли не все учителя из новой школы. Они и перезнакомились на автовокзале, а в автобусе было шумно и по-дружески весело. И в методкабинете он не только набрал пособий, но и оставил заказ на книги, карты и таблицы. Громовой Камень улыбнулся воспоминанию. Хотя... конечно, не обошлось и без подкола, но не со зла, а скорее от незнания...
...Две женщины вытаскивают из шкафа и выкладывают перед ним новенькие листы.
- Вот хорошо. А то прислали, а мы даже не знаем, что с этим делать!
Он кивает, перебирая плакаты к букварю на шауни.
- Да, я возьму весь комплект. И ещё...
- вот, - ему протягивают пухлую затрёпанную книжку-каталог. - Вот, посмотрите и отметьте.
- Спасибо.
Страниц для шауни мало, но они чисто белые, не захватанные и сразу заметны среди других, посеревших от частого перелистывания. Ну да, он же первый учитель шауни на весь Ижорский Пояс. Он уже берёт бланк и вдруг вспоминает:
- Да, оплачивает школа?
- Департамент, - улыбаются ему в ответ. - Буквари на... вашем уже заказаны.
- Хорошо, спасибо. А прописи?
- А зачем? - спрашивает та, что помоложе и чем-то неуловимым похожая на Липочку. - Буквы-то те же. У вас же своей письменности нет.
И он спокойно объясняет, что алфавит похож на русский, но не такой же. Так что, прописи обязательны. И, выписывая цифры, держит в голове, что у него ещё школа для взрослых, три и пять, да, восемь учеников у него уже есть, и ещё могут быть, так что ещё десяток плюсуем...
...А потом гуляли по Ижорску, сходили в Краеведческий музей. Компания как-то распалась, и они с Джинни остались вдвоём. Ходили по полупустым, заставленным витринами залам. Джинни ахала и удивлялась старинным с вышитыми и вытканными узорами костюмам и большим длинным полотенцам, он даже пытался что-то ей объяснять, стараясь не стучать палкой по наборному тоже узорчатому полу. И понимал, что знает мало, объясняет путано и невнятно. Но Джинни, похоже, этого не замечала.
...Из музея вышли поздно, до автобуса всего час оставался. Надо было бы, конечно, пригласить Джинни пообедать, хотя бы перекусить, но до музея он зашёл в книжный магазин и вышел оттуда со свёртком и без денег. Но Джинни, как-то рассеянно оглядев площадь со сквериком у автовокзала, сама предложила посидеть и передохнуть.
- Хорошо, Джинни, - кивнул он и, всё-таки, нащупывая в кармане мелочь, предложил: - Хочешь мороженого?
- Ой нет, спасибо, - улыбнулась Джинни. - Лучше просто посидим.
Нашлась и свободная скамейка в тени. Они сели, иДжинни, вытянув ноги, вздохнула:
-Уфф, я даже устала. А ты? - и покраснела, сообразив, что мужчину о таком не спрашивают.
Он улыбнулся её смущению
- Есть немного, - и перевёл разговор. - всё заказала?
- Оу! Здесь так много всего, - засмеялась Джинни. - Я и для начальной, и для средних классов набрала. Вот такую, - она широко развела руки, едва не задев его, - сумку в камеру сдала.
Он кивнул.
- Я тоже. Поменьше, правда, но и набрал, и заказал.
- Гриша, - Джинни смущённо помялась. - А... а язык, ну, шауни, очень трудный?
Он пожал плечами и улыбнулся.
- Наверное. Как и другие языки. Любой язык труден, пока его не знаешь. Мне многие говорили, что английский сложнее русского.
- Да, - кивнула Джинни. - Я тоже об этом слышала. Но... н оведь это не так!
- Я думал об этом. Понимаешь, я ведь оба учил. Они... разные, и на шауни оба не похожи. Если ты выучишь один... другой язык, то выучишь и второй. А надо будет, и третий. Я думаю так.
Джинни задумчиво кивнула.
- Я когда в колледже стала русский учить, так сначала было очень трудно. А потом, в лагере, когда визу ждали, уже легче, а здесь совсем легко.
Он улыбнулся.
- Ну, чем дальше, тем легче. Мне английский тяжело давался. Хотя пятёрку имею.
Он не хотел, но прорвалась хвастливая интонация. Его аттестат без единой тройки, даже четвёрок только две - по химии и черчению, и те, как сами учителя ему говорили, чисто случайные - был и сейчас его гордостью, не меньшей, чем боевые награды.
- Гриша, - Джинн, похоже, не заметила его хвастовства, недостойного мужчины-воина. - А... а тебе нравится английский?
- Да, - удивился он её вопросу. - Почему нет?
- Ну... - замялась Джинни, подбирая слова и не зная, как выразить ей самой до конца не понятную мысль. - Ну... ну, ты воевал...
- Ну и что? - он недоумевающе посмотрел на неё и попробовал пошутить: - Я же не с языком воевал, - и так как она по-прежнему смотрела на него, добавил: - И не с тобой.
- Спасибо, - тихо сказала Джинни.
Он улыбнулся. - Я... тоже думал об этом.
Но говорить о войне ему не хотелось. И Джинни, кажется, тоже. Они просто помолчали, а потом пошли в камеру хранения за вещами и оттуда к автобусу. А там встретились с остальными учителями. И снова смех, шутки, подначки, рассказы о покупках.
В Загорье он хотел прямо из автобуса идти в школу, разложить и развесить приобретения, но было уже слишком поздно. И Громовой Камень отправился домой.
-Никак с обновкой тебя! - встретила его в прихожей Ефимовна.
- Нет, - улыбнулся Громовой Камень. - Это я для работы купил.
Он поставил рулон в стойку для зонтиков вместе со своей палкой, а книги понёс наверх. И только сев на кровать, понял, как же устал. Лечь бы сейчас и не вставать до завтра. А ещё лучше - до воскресенья. А теперь вспомни, как тебя зовут и как ты получил это имя. Ты можешь устать, но увидеть это никто не должен.
Громовой Камень оттолкнулся от кровати и встал. Медленно, преодолевая усталость и боль, разделся и надел леггинсы, мокасины и рубашку, сложил и повесил брюки, рубашку... в грязное. Даже если не успеют постирать к родительскому собранию, не страшно - пойдёт в голубой. Но надо купить ещё рубашек и... и ни на что нет денег. Он закрыл шкаф и пошёл вниз, в столовую, где уже слышались голоса и смех.
Зина решила на родительское собрание не ходить. Ну, чего ей с пузом переться?
- Давай, Тимочка, ты уж сам сходи.
- Хорошо, - кивнул Тим.
Нежелание Зины идти было ему понятно. Конечно, одно дело возле дома, где все её знают и она всех знает, а туда... Зина стесняется, а ему. чего там лукавить, будет в одиночку легче, а то когда они вместе, так он только о ней и думает.
- Хорошо, - повторил он. - Я пойду.
- Вот и конечно, - закивала Зина. - Ещё картошечки?
- Ещё, - улыбнулся Тим.
Он хоть и говорил Зине, чтоб она ложилась, не ждала его с вечерней смены, но она не слушалась, а ему сидеть на кухне и вот так не спеша спокойно обедать - хотя что за обед в полночь - было очень приятно. И ласковый певучий говор Зины, и горячие густые на жирном мясе щи, и жареная с мясом и луком картошка - всё хорошо и прямо отлично. И что на первой тарелке Зина молчит, ни о чём не спрашивает, а все разговоры начинаются на второй, тоже приятно и, как он не понимает, а чувствует, правильно.
- Тогда в субботу сходим и купим всё к школе.
- Конечно, идите, - подхватила Зина. - И прогуляетесь заодно.
- А ты?
- А мои прогулки все впереди, - весело ответила Зина.
Она что-то совсем успокоилась и уверилась, что всё будет хорошо. И о скорых - уже по всему выходит, что не больше трёх-четырёх недель осталось, и врач так сказал - родах говорила весело. Зла ждать - зло и накликать. Верно баба Фима говорит.
- Тима, чаю? Или киселя попьёшь?
- Чаю, - мотнул головой Тим.
Крепкий горячий чай вприкуску был ещё одним удовольствием, и отказываться от него Тим не собирался. Да и кисель... нет, он вкусный, но это... "детская" еда.
- И вот, я плюшек сегодня напекла.
Тим кивнул и взял пухлую золотисто-коричневую булочку.
- Вкусно, тима?
- Да, спасибо. Ты здорово готовишь.
Зина польщённо улыбнулась.
- Да уж как умею. Из хороших-то продуктов и сготовить нетрудно.
- Ну, -хмыкнул Тим, - неумёха и из хорошего плохо сварит.
Он допил чай и, блаженно отдуваясь, откинулся на спинку стула. До чего же хорошо дома. И день сегодня удачный. В хлам, считай, раздолбали машину, а он её сделал! Завтра можно уже выехать на обкатку и начать усовершенствования. Неплохое слово нашёл этот... заказчик. Интересно, в каких он чинах? Так-то всегда в штатском, но выправка намётанному глазу видна.
- На работе всё в порядке, Тимочка? - Зина быстро обмывала тарелки прямо в раковине.
- Ла, всё нормально.
Рассказывать он Зине и раньше особо не рассказывал. Но она не обижалась и даже не думала об этом.
Тим ещё раз вздохнул и встал.
- Поздно уже.
Домыть он не предлагал: Зине почему-то очень не нравилось, когда он готовил или стирал. За покупками сходить, полы натереть, починить там что-то - это другое дело. А тут...
- Ты иди, ложись, Тима, я сейчас, - отозвалась Зина, расставляя тарелки на сушке.
Как всегда, Тим сначала заглянул в комнаты к детям, постоял немного над каждым, слушая их сонное дыхание, а уже потом пошёл в спальню.
Пол в спальне теперь застилал ковёр, и он, скинув тапочки сразу у двери, с наслаждением прошёлся по упруго щекотному ворсу. Постель Зина разобрала ещё раньше, и Тим сразу разделся и лёг. Нет, его спальня не хуже, чем у Морозов, и на фиг ему не нужны паласные выкрутасы с зеркалами. А вот гостиную он сделает... вот получит премию за эту машину, премиальные деньги - шальные, и тратить их надо по-шальному, доложит из ссуды и поедет в сосняки. Магазины там - все5 говорят - обалденные! Купит и привезёт. Зина рассказывала, как эта... Норма сделала: и гостиная с камином, и столовая с сервантом для дорогой красивой посуды, и... А у него ещё лучше будет! Камин большой, с баром, или бар отдельно, диван большой, кресла, столик, и другой, на колёсиках, сервировочный, стеклянный шкаф для дорогой посуды, нет, посуду в столовую, столовая отдельно будет, а в гостиной... всякая дребедень, картины на стенах, вазы с цветами, он как-то видел, в одном доме, целая пальма, живая, в громадном красивом горшке, ещё... да, ещё шкаф для книг, кабинет ему отдельный не выкроить, да и не нужна ему целая комната, а вот один шкаф и письменный стол, и книги в шкафу чтоб дорогие, красивые, и...
- спишь, Тимочка?
Он вздрогнул. Занятый своими мыслями и подсчётами он даже не заметил, как Зина погасила свет и легла. Надо же как замечтался!
- Нет, я думаю. Как гостиную делать будем.
- Ага, Тимочка, - Зина, мягко толкнула его животом, потянувшись через его грудь, чтобы укрыть ему плечо. - Вот так. Ага, чтоб красиво было, да?
- Лучше всех, - засмеялся Тим, осторожно кладя ладонь на её живот.
Зина счастливо вздохнула, прижимаясь щекой к его плечу.
- Давай спать, Тимочка, поздно уже.
Помня слова Эркина, чтоб он не лез к Зине, Тим ограничился тем, что погладил её по голове, и успокоенно закрыл глаза.
На родительское собрание все родители будущих учеников. Классы оказались набитыми битком. Женя, к своему удивлению, увидела многих знакомых по КБ инженеров и из заводоуправления. Оказывается, они своих детей тоже в эту школу записали. И соседей по "Беженскому Кораблю" много. Эркин и Женя едва успевали здороваться.
Первых классов было два. Один с английским языком, а второй - с английским и шауни. В трёхязычном учеников чуть-чуть поменьше, но многие родители пришли вдвоём, и мест тоже не хватало. Побежали по соседним классам за стульями.
Жене класс очень понравился: светлый, с приятным чуть зеленоватым цветом стен - она сразу вспомнила Андерсена; "Зелёный цвет полезен для глаз". Конечно, ещё бы цветы на окна... а парты очень удобные, крышка с меняющимся наклоном, желобки для ручек и карандашей, ящик для портфеля...
Пристроившись рядом с Женей на уголке её стула и держась больше за счёт мышц, Эркин с интересом оглядывался. Женя ему уже шепнула, что класс очень хороший, и интерес Эркина был сугубо благожелательным.
Тиму, сразу занявшему привычное место в дальнем углу, откуда хорошо видны и окна, и дверь, и затылки сидящих впереди, класс тоже понравился. Хотя бы тем, что почти не отличался от тех, что Культурном Центре.
Сначала говорила Нина Викторовна - основная учительница, потом Джинни и Громовой Камень. Слушали все очень внимательно. Женя заметила, что многие из знакомых по КБ даже записывали, как... как на совещании - ей пару раз приходилось вести стенографический протокол. Учебники, тетради, деньги на завтраки и обеды... форма? Нет, просто спортивный костюм... Для улицы и для зала... зимой будут лыжи... и каток возле школы... Это уже к ним пришёл Степан Витальевич - учитель физкультуры. Уроки заканчиваются в двенадцать двадцать... а как же, если работаешь, что же, одни домой пойдут? Женя удовлетворённо кивнула, услышав, что можно будет забирать и позже, скажем, в пять. Тогда они здесь и пообедают, и погуляют, и уроки сделают.
- Женя, - камерным шёпотом сказал Эркин, - я же раньше кончаю, а когда во вторую...
- У тебя тоже школа, - шёпотом, но заметно громче ответила Женя.
Эркин нехотя кивнул. В Культурном Центре уже вывесили списки по классам и расписание. Вторник, четверг и суббота. Так что, как ни крути... хотя, когда он в первую, то в понедельник, среду и пятницу он вполне может... а нет, в пятницу пивная, пятничная кружка - общее ватажное дело, ломать нельзя, ну, так хоть два дня...
Занятый своими мыслями, он даже не заметил, когда в класс вошли знакомые по культурному Центру Василиса Васильевна и Валерия Иннокентьевна. Кружки, внеурочные и внешкольные занятия... Ага, в Культурном Центре по субботам, но и в школе будут...
Тим, зная неугомонность Дима, прикинул, что если тот во все кружки запишется, то на уроки времени уж точно не останется. И молча улыбнулся этой мысли.
Родительское собрание закончилось поздно, на улице было совсем темно, по-ночному. Сначала шли все вместе, потом как-то незаметно Женя и Эркин остались вдвоём. Ночь была тёплой, но тоже... пахла осенью. Эркин расстегнул и снял свою джинсовую куртку.
- Вот, Женя, накинь, а то тебе холодно.
- Не сходи с ума, - рассердилась Женя. - Немедленно оденься, кофточка тёплая, а вот ты в одной рубашке точно простудишься.
И не менее решительно заставила его одеться.
- Слушаюсь, мэм, - пробурчал Эркин и улыбнулся смеху Жени.
Они шли не спеша, и Эркин вёл Женю под руку. Светились ещё кое-где окна, и фонари горели, Но Эркин ощущал, что уже не вечер, а ночь. Женя то рассказывала о будущих покупках, то размышляла, в какой кружок лучше записать Алису, а он слушал, кивал, что-то говорил, но это всё так... поверху. А главное - ночная тишина и голос Жени, и её рука на его ладони, и ещё странное иногда накатывающее на него чувство, что это не с ним, что этого просто не может быть, вот он проснётся сейчас - и ничего этого не будет. Отгоняя эти мысли, Эркин тряхнул головой и чуть сильнее сжал руку Жени.
В большом городе, конечно, затеряться легко. Но ещё легче попасться на глаза тому, кто о твоём присутствии знать не должен. К большим городам Фредди всегда относился недоверчиво, а тут... не просто большой город, куда больше и Атланты, и Колумбии, так это ещё и столица, битком набитая чиновниками и охранюгами, да ещё он язык практически не знает и местных нюхалок плохо видит. Царьград Фредди совсем не понравился.
Хотя, в общем, дела у него здесь шли совсем не плохои даже где-то хорошо. Ещё в Колумбии, в аэропорту, он купил вполне приличный путеводитель на английском и лишнего не плутал. В конторе у Страуса всё прошло прилично. Конечно, "Октава" - слишком мелкая фирма, чтоб её знали, но сотрудничеству с соотечественником обрадовались, идею кожаной мелочёвки поддержали и дали уже от себя план-схему региональных точек. И девчонка-секретарша нащебетала интересной всячины.
Такой успех стоило если не обмыть, то хотя бы запить, но... дело прежде всего. И Фредди остановился у первой же будочки телефона-автомата, отличающейся от привычных только окраской.
Личный телефон профессора молчал, прямой в его кабинет председателя Комитета - тоже, звонить в справочную Комитета не хотелось: официальных путей он всегда избегал, засветка всегда опасна и всегда не нужна. Но иного варианта у него уже нет. На всякий случай он дошёл до другой будочки, через квартал, и позвонил уже в справочную. Там трубку сняли сразу, поняли его английскую речь и ответили тоже по-английски. Выслушав, проигнорировав вопрос о своей личности и причине интереса, поблагодарив с максимальной, но официально сдержанной вежливостью, Фредди повесил трубку и ожесточённо выругался по-уорринговски. Профессор Бурлакова нет в Царьграде и не будет до первого сентября! Определённо, что царьградское везение закончилось
Теперь бы точно напиться, но... нельзя. А поесть надо.
Русская кухня не то, чтобы не нравилась Фредди, а была непривычной и слишком тяжёлой. И английский в этих... тра-кти-р, - тьфу, придумают же! - часто не понимали или отказывались понимать. Ресторан - другое дело. Спокойно поесть, наметить дальнейший маршрут и умотаться отсюда. Ночевать в Царьграде не стоит: что-то там, в этом Комитете, непросто, раз председатель исчез.
Как всегда, приняв решение, он успокоился и на город смотрел уже по-другому. Нравится - не нравится, а ему сюда ещё не раз придётся приехать. Так что смотри, слушай, запоминай: мало ли что и когда пригодится.
Фредди шёл не спеша, но чуть быстрее обычного прогулочного шага, шляпа на затылке, плащ на руке, костюм не от Лукаса, но из первоклассного универмага Колумбии, чёрный настоящей кожи и в самую меру потёртый кейс в другой руке... нет, он вполне на уровне - решил Фредди, мимоходом оглядев себя в витринном стекле.
Толпа на улице, в общем, мало отличалась от колумбийской... чуть другая одежда, мужчины, в основном, без шляп, а кто в форме, то со всеми орденами и нашивками, что ещё? Цветных маловато, считай, что нет... много женщин в платочках, особенно пожилые... улицы прямые, а поперечные с поворотами, хороши для засад и тяжелы для слежки... а этот двор явно проходной... форма у здешней полиции синяя, интересно, какое у них прозвище, не жабы же, и ни в одном разговорнике не найдёшь, а знать надо... железных штор нет, скрытая сигнализация? Возможно. Не мой интерес, но возьмём на заметку... а шпана всюду одинакова... так, а это что?
Впереди, в трёх шагах, черноволосый парень не идёт, плывёт в танце, завораживающе красиво играя телом. Не Эркин, но из того же табуна... а вдруг...
Фредди прибавил шагу, лавируя в толпе, догнал, поравнялся с парнем и быстро искоса оглядел его. Нет, он раньше не встречал его. Если парень и был среди госпитальных, то он этого мулата не помнит. Слишком долго придётся налаживать контакт, но придётся, ему сейчас за любым центом нагибаться надо.
Мулат почувствовал его взгляд и недовольно оглянулся. Фредди улыбнулся самой доброжелательной улыбкой.
- Привет.
Лицо мулата неприязненно отвердело, и ответил он , не останавливаясь, и по-русски:
- Что нужно?
Ну, настолько познаний Фредди в русском языке уже хватало. Вопрос он понял, значит, поймут и его ответ.
- Я ищу одного парня. Может, ты поможешь.
Парень явно из этих, как говорил Эркин, джи, так что подходы с выпивкой не нужны и даже опасны, не так поймёт и ещё в драку полезет, а такая просьба и успокоит, и заинтересует.
Ответил парень по-прежнему неприветливо, но уже по-английски:
- П с чего это я его знаю и тебе помогать буду?
Фредди ещё раз улыбнулся.
- А он из ваших, -вторую часть вопроса он проигнорировал.
И не ошибся. Парень сразу уцепился за эту фразу и забыл о втором вопросе.
- Из каких это "наших" ?!
- Он был... рабом, - сказать "спальник" Фредди всё-таки не рискнул. - Индеец со шрамом на щеке.
Парень оглядел Фредди уже иначе, невольно замедлил шаг и остановился.
- Зачем он тебе? - и попробовал нарваться: - Для чего такого он не годится.
- Для чего такого, - Фредди повторил его слова с еле заметной насмешкой, - мне и ты не нужен, а он тем более.
Выдержка Фредди парню явно понравилась, и его тон слегка изменился, стал более деловым.
- Тогда зачем?
Фредди ответил, тщательно сохраняя прежнее доброжелательное выражение и интонацию.
- Поговорить надо. Где он сейчас?
- А я тебя вспомнил, - вдруг сказал парень, будто не услышав вопроса. - Ты чёрного в госпиталь привозил, - и улыбнулся.
Фредди незаметно перевёл дыхание. Этот раунд он выиграл. Теперь уже легче. Может, всё-таки предложить пойти выпить? Нет, не стоит, парень, конечно, расслабился, но не настолько. И повторять вопроса не пришлось. Парень ответил сам.
- Знаю, что он тоже сюда, в Россию собирался, а уехал ли... - и выразительно пожал плечами.
Фредди постарался не показать разочарования.
- А когда ты его видел?
- А тогда же, в Хэллоуин, привозили его к нам, - и усмехнулся с непонятной Фредди насмешкой, - на экспертизу.
Фредди кивнул.
- А здесь не встречал?
- В Царьграде его нет, - твёрдо ответил мулат. - Мы бы знали.
- Ну, спасибо и на этом, - заставил себя улыбнуться Фредди.
Попрощались они молчаливыми кивками, но достаточно дружелюбно. И разошлись одновременно.
За углом Фредди зашёл в ресторан, отмеченный в путеводителе, как "американский". Интересно, в войну он тоже работал, или это новинка для, так сказать, победителей? Но будем надеяться, что английский здесь понимают.
Ожидания оправдались. Внутри в самом деле почти как в Колумбии. Только по-русски перед входом в зал гардероб, где Фредди оставил плащ, шляпу и кейс. Бумагами он сейчас заниматься всё равно не будет.
Небольшой, достаточно уютный зал, на стенах пейзажи, виды штатов. Луизианские заросли, аризонская прерия, алабамские холмы... Скользнув по ним безразличным взглядом, Фредди подошёл к стойке. Пара хороших коктейлей перед ленчем будут в самый раз.
Английский бармена был по-школьному правильный, но с бутылками и шейкером парень управлялся вполне прилично. И на вкус... вполне... и даже очень.
Фредди одобрительно кивнул бармену и, захватив стакан, прошёл к столику в углу, откуда хорошо просматривался зал. Ну, расслабимся. Хорошая еда - а если повал здесь на уровне бармена, то еда и впрямь хорошая - вещь серьёзная, и он вполне может на этом сосредоточиться. Маршруты они вчерне прикинули ещё в Колумбии, так он и поедет: с севера на юг, от глухомани к границе.
Субботнее утро было солнечным и неожиданно прохладным. Андрей подтянул под горло молнию на своей ветровке.
- Эх, жалко джинсовку!
- Новую купишь, - утешил его Эркин. - Денег-то хватит.
- Да не в этом дело, - досадливо мотнул головой Андрей. - Память же.
Эркин улыбнулся и кивнул.
После того раза Андрей специально о Фредди не заговаривал, но заметил, что о выпасе, перегоне, Бифпите Эркин стал говорить куда охотнее и спокойнее, и мягче. Значит, понял и зла на Фредди больше не держит, хотя имени не упоминает. Ну и ладушки! Так что если и приведёт судьба встретиться, то Эркин на Фредди сдуру не полезет, а, значит, не нарвётся на пулю и ему тогда не придётся на Фредди нож доставать. А там он их лбами сведёт, чтоб всё уж до донышка высветилось: кто, чего, зачем и почему.
Междугородные автобусы отходили от вокзальной площади, пока втовокзал отдельный не построили, а который год обещают. И билеты в той же кассе, только в другом окошке. До Сосняков на экспрессе два с полтиной. Эркин протянул десятку.
- Два, пожалуйста, туда и обратно.
Кассирша улыбнулась, подавая билеты.
- Счастливо погулять.
- Спасибо, - ответно улыбнулся Эркин.
Когда они вышли на площадь, Андрей негромко, но очень серьёзно сказал:
- С меня пятёрка.
- Жратвой отдашь, - отмахнулся Эркин.
- Замётано, -по-прежнему серьёзно кивнул Андрей.
Список покупок они вчера составляли допоздна, и получился он таким, что Эркин взял свой армейский рюкзак, а потом в него ещё вещевой мешок заложил. И денег... бумажник чуть не в шар раздулся, и ещё отдельно в другом нутряке пачка. Андрей тоже взял побольше. Джинса - удовольствие дорогое, а Страус - фирма знаменитая, и за имя наценка, а скидок им, как чемпионам в Бифпите, здесь никто давать не будет.
Автобус назывался экспрессом и до Сосняков всего три остановки, а одна из них - Торжище - старинное ярмарочное село, так что автобус битком.
Андрей хотел сесть спереди, чтобы видеть работу шофёра, но тот, проверяя их билеты, сказал:
- Вам до Сосняков, так что в серёдку лезьте.
Ну, понятно: впереди тем, кому раньше выходить, а сзади сложены узлы и корзины, и трясёт там сильнее, так что спорить не о чём.
Они уже сели, и Эркин заложил свой рюкзак в надоконную сетку, когда Андрей спросил:
- Слушай, может... к окну хочешь?
- Ладно тебе, - улыбнулся Эркин. - Мне и отсюда всё видно.
Но Андрей всё-таки поменялся с ним местами и, уже плотно усевшись в кресло, объяснил:
- Отсюда дорогу видно.
Помедлив, Эркин кивнул. Конечно, Андрею лучше так, он же на шофёра хочет, а тут смотришь на дорогу и будто сам ведёшь.
- Все, что ли?
Шофёр поднялся в автобус и оглядел пассажиров.
- Едем по маршруту, следующая остановка в Ровеньках.
И сел на своё место. Андрей даже чуть перегнулся в проход, чтобы увидеть, как дрогнет и поплывёт навстречу серый асфальт площади. Автобус дёрнулся и сразу громко охнула старуха.
- Да ты тише, парень, у меня ж яйца тута!
Андрей фыркнул, кто-то заржал в голос, а шофёр, не оборачиваясь, ответил:
- С яйцами, старая, в санках езди. Старика попроси, чтоб сделал.
- У тебя, охальника, одно на уме! - взвизгнула Старуха.
Теперь хохотал весь автобус. Рассмеялся и Эркин, сообразив, о каких санках идёт речь. Так, под шутки и хохот, перевалили через пути и выбрались на шоссе. Поплыли обкошенные и со стожками - кто ж это ещё не свёз, интересно, под дождь осенний попадёт сено, оно уж не сытное - луга, холмы с пучками берёз, узкая извилистая рка под мостом со сваренными из рельсов перилами. Автобус потряхивало, и Эркин шепнул Андрею:
- Тим мягче водит.
Андрей кивнул, но вступился за шофёра:
-Так и автобус какой. Дребезжалка.
В самом деле, несмотря на гордое звание экспресса, автобус был хуже того, на котором Эркин ехал тогда в Центральный лагерь в Алабаме и даже того, что Тим брал для их выпускного. И меньше, и кресла не такие мягкие, и без чехлов, и багажного отделения внизу нет. Чего ж так? За такие-то деньги... Или... или этот автобус нормальный, а там они шиковали за комитетский счёт, а билеты дорогие за то, что остановок мало.
- Андрей.
- М? - оторвался от дороги Андрей.
- Ты из регионального в центральный, ну, лагерь, в таком же ехал?
- Чего? - не сразу понял Андрей. - Ты про что?
- Ну, беженский лагерь, в Алабаме, мы там сначала в региональном были, а как визу получили, так нас в Центральный перевезли, в Атланту.
- Не-а, - засмеялся Андрей. - Я сразу из комендатуры в центральный, на попутке.
Эркин улыбнулся.
- Я в региональный тоже на попутке ехал. А тебя чего сразу в центральный?
О возвращении Андрея, как он добирался до России и Загорья, они ещё не говорили. Сначала Андрей просил не расспрашивать, потом как-то к слову не приходилось. Андрей охотно поддержал разговор. Обо всём, что было после первого марта, он говорил свободно.
- Нет, я сразу в центральный попал. Уже там визу ждал.
Андрей улыбнулся воспоминанию. Улыбнулся и Эркин.
Дорога то ныряла в ложбину, то взбиралась на холм.
- Ну, пошло Черногорье, - сказал кто-то сзади.
- Черногорье? - удивился Андрей. - Вот это горы?!
- А ты пешком по ним потопай, тогда и поймёшь... - откликнулось сразу несколько голосов, и понеслось: - Ага, и прочувствуешь... Невелика горушка, да тяжела коробушка... А чем не горы...
Андрей, к удивлению Эркина, ни спорить, ни огрызаться не стал, а только кивнул.
- Потому и Загорье?
- Ну да...
- А Ровеньки тогда...
- А щас увидишь.
Автобус взобрался на очередной холм и покатил по ровному к сияющей среди садов церковной колокольне. Автобус снова загудел общим разговором.
- От запоя одно лечение - воля своя да милость божья.
- От запоя опохмелкой лечатся, - фыркнул Андрей.
Мужчины ответили ему дружным гоготом.
Автобус остановился на площади у церкви. Вышло человека три, а сесть попыталось не меньше десятка.
- Ну, куда, к-куда? - зарычал шофёр. - До Сосняков едем, ну, куда ты прёшься, до Ивановки твоей и пешком дотопаешь, а стоя нельзя, не положено, понял, нет, сказал, нет мест, всё, нету, рейсового ждите.
Но влезли и разместились все. Сидели теперь втроём на двухместных скамейках, проход заполнили мешки и корзины, и все разговоры теперь о ценах да продажах, и каков торг сегодня будет.
- Святой день сегодня, а вы бесовским делом, тьфу! - возмутилась сидевшая перед Эркином женщина в белом, хрустким от крахмала платочке и чёрной шали на плечах. Он неё вкусно пахло свежевыпеченным хлебом.
- Не плюй, бабка, в колодец, - тут же наперебой ответили ей.
- Вот ты за нас и отмолишь...
- А тебя чего несёт?
- Место занимаешь, ага!
- Ну и сидела бы себе в церкви безвылазно...
- А что за праздник? - спросил Эркин.
Спросил он тихо, но она за общим шумом расслышала и сердито обернулась к нему.
- Ну, чисто нехристь! - увидела его и закончила уже мягче. - Хлебный Спас сегодня.
- Спасибо, - улыбнулся ей Эркин, хотя смысл праздника не понял.
Автобус вдруг остановился прямо посреди дороги.
- На Ивановку поворот, - объявил, оборачиваясь, шофёр.
Двое из севших в Ровеньках расплатились и вышли, захватив свои мешки и корзины. Стало чуть посвободнее.
И ещё были две остановки прямо на дороге у нужного порота и развилки. Андрей догадался, что пассажиры сверх нормы - это уж прямой заработок шофёра, и ухмыльнулся. Эркин увидел эту ухмылку и понимающе кивнул.
Торжище оказалось городом чуть меньше Загорья. Они увидели его на съезде с холма, и Андрей сразу сообразил, что как Загорье прилеплено к заводу, так Торжище к ярмарке. А веселье здесь, пожалуй, как в Бифпите.
Когда автобус, миновав поворот на ярмарку, плавно покатил к центру, сразу поднялся шум.
- Эй, ты куда?!
- К ярмарке же нам!
- А ну, давай сворачивай!
- Про "давай" ты жене говори! - огрызнулся шофёр и спокойно, даже официально объявил: - Остановка на автовокзале.
- На хрена нам вокзал твой!
- Это оттуда переться будем?!
- На хрен!
- Место упущу, так с тебя убыток стребую!
- Давай здесь высаживай!
- Да чёрт с вами, высаживайтесь.
С треском распахнулись двери, и к выходу поволокли мешки, корзины и ящики. Эркин сразу вспомнил приезд в Центральный лагерь, но здесь ему никуда не надо было бежать, и он продолжал благожелательно глазеть по сторонам.
Полупустой, ставший сразу очень просторным и даже теперь меньше дребезжащим автобус плавно катил по зелёным от пышных садов улицам. Центральные улицы с двух-трёхэтажными кирпичными домами, небольшая площадь с обелиском посередине, снова улицы и наконец автовокзал. Серое приземистое здание и перед ним асфальтовый простор, утыканный по кругу столбиками с дощечками названий окрестных деревень и городков. К изумлению Эркина и Андрея, у некоторых столбов стояли повозки с запряжёнными лошадьми.
- Совсем интересно, - пробормотал Андрей.
Но тут же сообразил, что извозом не только в Загорье подрабатывают.
Автобус медленно подрулил к столбу с надписью "Сосняки" и остановился. Их уже ждали одетые явно по-праздлничному люди. У трёх жинщин пахнущие хлебом узелки, как и у той, что сидела впереди Эркина и объясняла ему про Хлебный спас. Пассажиров немного, вошли и расселись они чинно.
Шофёр оглядел салон.
- Шаврово по требованию, - и стронул автобус.
Андрей удовлетворённо кивнул: теперь-то уж по-настоящему экспрессом поедем.
После торжища автобус шёл заметно быстрее. Шофёр явно навёрстывал упущенное частыми остановками. Холмы стали плавными, и по обочинам уже не луга, а жёлто-серые поля, частые небольшие деревни. Их проскакивали с ходу, не то, что остановиться, даже скорость не сбрасывали.
- И куда гоним? - вздохнула одна из женщин.
- В Сосняки! - весело ответил Андрей. - С ветерком и без оглядки.
Он по-прежнему сидел, чуть перегнувшись в проход, чтобы лучше видеть дорогу. И шофёр, встретившись с ним глазами в верхнем зеркальце, подмигнул ему.
Шаврово оказалось городком чуть больше Ровенек, с такой же площадью у церкви, небольшим рынком тут же и главной улицей с кирпичными домами. На остановке никто не ждал, и шофёр только сбавил скорость и плавно проехал мимо трёхстенного павильончика с красивой табличкой "Шаврово", а останавливаться не стал.
И снова поля и луга вперемешку с островками леса, то сплошь белого от берёз с кое-где блестящими, как фольга, жёлтыми листочками, то тёмного от елей. Деревни теперь оставались в стороне, остановки не предусмотрены ни расписанием, ни шофёром.
Эркин рассматривал расстилающийся и словно медленно вращающийся за окном пейзаж с живым интересом. Скирды и копны - он, правда, путался где что - рощи, деревни... ему не просто интересно, а... приятно видеть всё это. Однажды, очень давно, он ещё совсем мальцом был, только-только начал всерьёз работать, его везли на торги, а кузов был щелястый, а приковали высоко, и он оказался лицом у щели. Он помнит, там тоже были зелень и дома, но помнит и своё пустое равнодушие ко всему этому. А здесь... так что, у него теперь есть... Родина? Полина Степановна им много рассказывала, объясняя, почему это слово пишется с большой буквы. Тогда ему казалось, что он всё понял и понял правильно, но к нему это не относилось. Он же родился рабом, а у раба родины нет, ни с маленькой, ни с большой буквы. Из Алабамы уезжал - не щемило ничего, и не тоскует он, как это, да, правильно...
- Андрей, - тихо позвал он.
Андрей быстро и молча повернулся к нему.
- Ностальгия... Это тоскапо Родине, так?
- Ну да, - кивнул Андрей. - С чего это ты?
- Так, -маловразумительно, но исключая дальнейшие расспросы, ответил Эркин и снова повернулся к окну.
Андрей недоумённо пожал плечами, но спрашивать не стал.
Эркину сейчас не хотелось ничего объяснять. Да и как объяснить, если сам не до конца понял. Ностальгия - тоска по Родине, у него нет тоски, значит, нет и Родины? Так, что ли? Норма тоскует по Алабаме, сразу чувствуется, она и хочет жить, как русская, как все вокруг, а получается, как там. А он? Ему ещё тогда, зимой, Тим сказал, что он стал, как русский, и Маленький Филин пусть по-другому, но это же сказал. Но он не русский, он - индеец, и Родина у него... вот кутойс, когда о Равнине рассказывает, то держит себя, а видно, что не о чужом, о своём говорит, о Родине. Родина - это когда всё своё, а что у него своё? Женя, Андрей, Алиса... вот его Родина, так получается. Ну... ну и пусть так. Где они, там ему и... Родина, со всех букв, и больших, и маленьких.
Взмахом головы Эркин откинул со лба прядь. Андрей, покосившись на него, улыбнулся.
- И до чего додумался? - спросил он с ласковой насмешкой.
- Что жить хорошо! - с той же интонацией ответил Эркин.
Андрей радостно заржал.
- До чего ж ты у меня умный!
- Вот и слушайся! - отпарировал Эркин.
За окном вдруг развернулось огромное серое поле с самолётами.
- Ух ты-и-и! - потрясённо выдохнул Андрей, наваливаясь на Эркина, чтобы лучше видеть.
Аэродром уже остался позади, а автобус ещё наперебой вспоминал, как расчищали и ровняли поле под маленькие военные самолёты, а потом и самолёты, и полосы, ну да, ВПП называются, под них как на дрожжах росли, и ангары...
Под эти разговоры въехали в Сосняки.
Город, как сразу увидел Андрей, не чета не только Загорью, но и Ижорску. Новые дома в три и пять этажей, большие сверкающие витрины, нарядная толпа на улицах, нарядные церкви, блестящие свежей краской стен и позолотой куполов.
- Церквей как много, - вслух удивился Эркин.
Ему тут же в несколько голосов стали объяснять.
- Так торгаши одни живут...
- Ага, не обманешь - не продашь...
- Вот и жертвуют...
- Грехи, о-хо-хо, замаливают...
И автовокзал тут... настоящий, и тоже явная новостройка. Шофёр с шиком притёр автобус к тротуару и обернулся.
- Сосняки, конечная. Просьба освободить салон.
Фредди ещё на подлёте, когда на развороте внизу открылось поле с рядами самолётов и ангаров, и большой куб аэропорта, понял, что карта устарела, и Сосняки совсем не такое захолустье, которое он ожидал увидеть. Что ж, тем лучше для дела. И понятно, почему здешняя точка в реестре Страуса помечена четырьмя звёздочками. Страус помечал свои точки, как отели, пятизвёздочная одна, в Царьграде, ну, столице и положено, так что четыре звёздочки говорили о многом.
На такси Фредди решил не тратиться и поехал на городском автобусе до центра. Из автобусного окна город совсем по-иному смотрится, и разговоры послушать тоже стоит. Хоть он и понимает даже не каждое десятое, а двадцатое слово, но и это кое-что даст.
Эркин и Андрей не спегша шли по улице, с благодушным интересом глазея по сторонам. Можно было бы, конечно, и доехать на городском автобусе, но они предпочли размяться после долгой дороги.
- Товар дорогой, до нас не раскупят.
- Точно, - кивнул Эркин.
Что джинса недёшева, он ещё по Бифпиту помнил, а этот... Страус, в газете написано, лучшая фирма, и за одно имя приплата, куртка у него призовая с нашивкой Страуса, у Андрея другая была, так что, конечно, пусть себе купит.
Да, их загорский, как говорится, и рядом не стоял. Там и в половину такого выбора нет.
- Ладно, - тряхнул головой Андрей. - На обратном пути зайдём.
Эркин кивнул, но уточнил:
- Если деньги останутся.
Андрей самодовольно ухмыльнулся.
-Не боись, братик, на всё хватит.
Потом так же постояли у магазина игрушек, прикидывая. Чего такого нет у Алисы, чтобы купить ей в честь первого сентября. А там мебельный, и ещё книжный, и ещё, и ещё... Магазины тянулись и теснились вплотную друг к другу, и так до Торговых рядов, таких же, как в Загорье, но побольше, на целый квартал, а за Торговыми рядами опять магазины, а уж трактиров, кабаков, чайных, пельменных, ресторанов, кафе... а это что?
- Шашлычная, - прочитал Андрей вывеску и пожал плечами. - Не слышал даже, а ты?
Эркин покачал головой, с интересом рассматривая вывеску, на которой под солнцем и луной два барана то ли плясали с палками в передних лапах, то ли... в самом деле непонятно. Смуглый черноусый мужчина - Эркин сначала принял его за мулата, но тут же понял, что нет, и не индеец, и не трёхкровка - в белом фартуке до ботинок улыбнулся им.
- Заходи, дорогой, всё узнаешь.
- На обратном пути, - пообещал ему Андрей.
Что-то глаза у этого... слишком хитрые, как бы не нарваться. Им скандал совсем ник чему.
- Ждать буду, дорогой, - ещё шире улыбнулся усач.
Торговая улица закончилась площадью.По кругу росли деревья, под ними стояли скамейки, а посередине на пёстрой от цветов клумбе возвышался серый каменный...
- Обелиск, - сказал Андрей.
Эркин кивнул, соглашаясь.
За площадью Торговая улица продолжалась. Опять магазины, рестораны, верхние этажи сплошь завешены вывесками контор. Да-а, Загорье их и впрямь... Но вот и синяя "джинсовая" вывеска, а в витрине большие вырезанные по контуру фотографии: ковбой на вздыбленном коне и... да, подружка ковбоя - коу-гёрл. Ну, вот и добрались.
Андрей поправил на плече ремень своей сумки и толкнул дверь. На его толчок сразу отозвался тонкий и звучный колокольчик.
Просторный, несмотря на стеллажи со стопками вещей, светлый зал был пуст. Миловидная продавщица в джинсовой юбке, белой рубашке с повязанным под воротник пёстрым шейным платком и красной жилетке с эмблемой Страуса на нагрудном кармашке улыбнулась им.
- Хэллоу! - весело поздоровался Андрей.
И она ответила тоже по-английски:
- Хэллоу. Чем могу помочь, джентльмены?
- Мы не джентльмены, - забалагурил Андрей. - мы лучше!
Рита никак не ждала услышать английскую речь. А ведь её взяли в эту фирму именно за знание языка. Пока она по-английски говорила только с мистером Ричмондом - директором и Юлом - старшим продавцом, и то Юл просил её чаще говорить с ним по-русски, чтобы выучить язык. Так что пусть они теперь послушают, как она управляется. Что эти двое что-то купят, она особо и не рассчитывала. У них же так: зайдут, на цены посмотрят и наружу. Ещё бы, рубашка - семьдесят рублей. Да царьградская дорогая - три рубля, а тут... это ж месячный заработок. А они, все трое, даже мистер Ричмонд, получают процент с продаж. И эти вряд ли что купят, так хоть поболтать, симпатичные оба.
Обычно Юл не вмешивался в разговоры Риты с покупателями, тем более, что русский он знал, но не настолько. А этот говорит по-английски, хорошо говорит, почти по-алабамски, индеец, понятно, помалкивает... стоп, индеец в нашей куртке, и носит её не первый день, это уже шанс. И джинсы... не наши, можно уговорить подобрать к куртке. И Юл не спеша, как бы невзначай, вышел к прилавку.
Дав Андрею немного почесать язык, Эркин достал свой список.
- Ты закончил? Тогда я начну, - сказал он по-английски.
- Пожалуйста, сэр, что вам угодно, - Рита, уже познакомившаяся с Андреем, вовсю кокетничала своим правильным английским. - У нас большой выбор.
Эркин развернул и разгладил ладонью лист. Глаза у него хитро заблестели, И Андрей, предвкушая удовольствие, прикусил губу, чтобы не заржать раньше времени.
- Не соблаговолит ли высокородная миледи уделить недостойным малую часть своего драгоценного внимания и оказать высокую честь милостивой помощью в наших многотрудных и, смею надеяться, небезуспешных поисках искомого?
Первым засмеялся Юл. За ним заржал Андрей. Эркин сохранял серьёзное и предельно почтительное выражение, а Рита, явно не поняв и половины фразы, растерянно улыбалась.
- Браво, парень, - отсмеялся Юл. С парнем в куртке от Страуса, с фирменным ковбойским поясом и таким английским надо держаться по-свойски, а что он индеец, нужно в упор не замечать, целее будешь. - Умыл так умыл! Прямо по списку пойдём?
- Прямо и не сворачивая, - принял игру Эркин и мягко улыбнулся девчонке, чтобы та не стала обижаться.
- А если чего не будет? - решил поддеть Юла Андрей.
- У нас да чтоб не было?! - картинно возмутился тот.
- Спорим?!
У Юла загорелись глаза, но Эркин вмешался по-русски:
- Андрей, уймись, - и по-английски: -Сначала детское. Есть?
Юл ожидал, что, либо список будет читать белобрысый, либо индеец выучил его на память, но парень явно собирался читать самостоятельно! Ладно, и это сейчас побоку, началась работа.
- Возраст, рост? - так же деловито ответил Юл, кивнув Рите, чтобы та приготовилась снимать и подавать вещи.
- Семь лет, рост... - Эркин на секунду замялся.
- Обычный, - вмешался уже серьёзно Андрей. - Бери с запасом, у неё самый рост сейчас.
Юл понимающе и согласно кивнул.
- Так, джинсы, юбка "колледж", - прочитал Эркин и остановился, выжидая.
- Есть такие, - подтвердил Юл.
А Рита развернула перед ними юбку в сбору на резинке с пристёгивающимся нагрудником, на котором были выстрочены патрончики для ручек, кармашки для ластика и всяких мелочей.
- Бретели с пряжками, на любую длину, и вот, тоже на кнопках, - она немного суетливо показывала самые выигрышные, по её мнению, детали кроя.
- Очень удобно, - авторитетно вставил Юл. - Для школы лучшая модель. Что дальше? Жилет?
- Да, обязательно. Теперь курточку.
- Блузоном?
- Да.
- Вот эту возьми. Рита...
Но та уже выложила перед ними синюю отстроченную курточку с кармашками, кнопками и тёплой пристёгивающейся подкладкой с верхним меховым воротничком.
- Вот, это фланель с ангорой, до снега носить можно.
- Ангору бери, - важно кивнул Андрей.
Но Эркин и не думал спорить. Придирчиво осматривая каждую вещь, он кивал и отмечал галочкой в своём списке. Наличие в кармане куртки индейца ручки-самописки уже не привлекло особого внимания Юла: когда странностей настолько много, их перестаёшь замечать. И стоило Эркину обратить внимание на какой-то шов или показавшуюся неровной кнопку, вещь тут же заменялась.
- Ещё рубашка.
После недолгого обсуждения, в котором Рита принимала самое деятельное участие, доказывая, что разнообразие, да ещё девочке обязательно, Эркин взял сразу три рубашки: синюю, голубую - под глаза, и чёрную, как немаркую. Сам он уже давно не воспринимал чёрный цвет как признак рабской одежды.
Набралось уже за две сотни, и Юл был согласен на всё, лишь бы не спугнуть такого покупателя. Джинсы у них ещё брали, удалось впарить две куртки, месяц на это ушё1л, а детского никто ещё не брал. Ну, Ричмонд будет доволен. И список у парня далеко не закончен. Ну...
- Так, - Эркин перевёл дыхание. - Теперь женское. Размер, - он посмотрел на список, - двенадцатый.
Рита метнулась к нужному стеллажу.
- Джинсы?
- Нет, юбку.
Женя очень убедительно доказала ему, что джинсы ей не нужны, пока вор всяком случае, а вот юбка с длинным жилетом ей для работы будут очень удобны. И, пожалуй, рубашку. И Эркин честно выполнил поручение. Юбка, жилет, рубашек, как и Алисе, три и тоже голубую, синюю и чёрную, а джинсы и блузон - он уже придумал - купит Жене на день рождения, чтобы ей было в чём на маёвку пойти, ходит же Джинни в джинсах и ничего.
Отобранные вещи Юл тут же упаковывал в фирменные пакеты.
- Всё?
Эркин улыбнулся.
- И мне. Джинсы и три рубашки.
Юл быстро, но внимательно оглядел его и крикнул Рите:
- Джинсы двенадцать, рубашки -восемнадцать.
- Точно, - кивнул Эркин.
Юл самодовольно хмыкнул.
- Не первый год работаю, парень, глаз у меня набит. Ещё...?
- Куда ж ещё, - засмеялся Эркин. - Всё.
- Считать? - уточнил Юл.
- А как же, - ответил за Эркин Андрей. - А мы проверим.
- Не нарывайся, парень, - очень миролюбиво осадил его Юл, доставая счёты. - Ты ещё ничего не купил.
- У меня всё впереди, - ухмыльнулся Андрей.
- Посмотрим, - Юл защёлкал костяшками. - Детских... на двести девяносто, женских... на триста, и тебе... куртку не возьмёшь? Тоже можно с подстёжкой, - поднял он на Эркина глаза.
Эркин покачал головой и улыбнулся.
- Когда эту сношу.
- Ну, это когда ещё будет, - напоказ вздохнул Юл. - Так, двести пятьдесят, и всего восемьсот сорок, премия... чего тебе в премию?
-Для девочки что-нибудь, - сразу решил Эркин.
- Рита, колледж-рюкзак подай.
Рита положила на прилавок нарядный, в заклёпках, молниях и пряжках полурюкзак-полуранец. Юл рассчитал точно: рюкзак стоилдороже премии, и тридцать семь рублей Эркин достал без звука.
- Рита, коробку.
- Не надо, - отмахнулся Эркин, открывая и до отказа растягивая горловину своего армейского рюкзака.
Он отдал Юлу деньги и стал укладывать покупки.
- Ну, а теперь давай я с тобой поговорю, - ухмыльнулся Андрей.
- Давай, - так же ухмыльнулся Юл. - Посмотрим, на сколько тебя хватит.
- Посмотрим. Джинсы - это раз.
- Рита, десятый.
- Три рубашки - два.
- По одной на цвет? Рита, двенадцатый.
- Куртка - три.
- С подстёжкой?
- Не надо, есть у меня тёплая.
- Тогда попросторней бери, чтоб поддеть.
- Ладно.
- Юл, четырнадцатый?
- Верно, девочка. Жилет?
- Нафиг. У меня есть.
Быстрая трель на счётах.
- Четыреста. Премия... двадцать рублей. Ну-у... - Юл искренне замялся.
Вообще-то премиями занимался Ричмонд, нет, впарить что-либо в счёт премии, как этот рюкзак, Юл мог и сам, но ничего подходящего по цене и назначению не было. На жилет парня не раскрутить, детского ему, похоже, не нужно, а шейных платков тут не носят, вот и есть у них только два для манекенов.
Андрей, насмешливо щурясь, оглядывал Юла.
- А говорил: есть всё.
- Есть, - твёрдо ответил Юл. - Доплатишь до полной цены?
- А чего ж нет!
- Тогда сам смотри.
Андрей обвёл взглядом полки и стеллажи. Алиске, что ли, чего-нибудь, или Жене... дорого всё, доплата больше премии, и дарить эти деньги тоже неохота.
- Вот, посмотрите, - вмешалась Рита.
Юл одобрительно кивнул: молодец девчонка, вовремя вспомнила. Они только вчера получили эти майки с фирменным логотипом, даже не разложили толком.
Белая футболка с короткими рукавами и маленькой синей эмблемой у левого плеча понравилась Андрею.
- И почём?
- Девятнадцать - штука и тридцать пять - пара.
Ни хрена себе цены! Но фирма есть фирма.
- Давай пару, - Андрей полез за бумажником. - Всего, значит?
- Четыреста двадцать три.
Сумка Андрея всех его покупок не вместила, и куртку уложили в армейский рюкзак, а часть купленного Алисе в старый вещевой.
За всё время, что они были в магазине, туда никто не заходил и даже не заглядывал, и Андрей подумал, что их мотовство здорово поддержало прославленную фирму. А всё-таки...
- А зря я с тобой не поспорил, - выпрямился Андрей, поправляя на плече лямки мешка.
- Проспорил бы, - засмеялся Юл. - Убедился, что у нас всё есть?
Ответ Андрея был настолько искренен, что Юл понял: речь в самом деле идёт не о подначке.
- Я пояс хотел к джинсам, настоящий, ковбойский, - и кивком показал на Эркина.
Юл серьёзно кивнул.
- Заходи через месяц, подберём.
- Зайду, - так же серьёзно ответил Андрей.
- Спасибо, - Эркин улыбнулся Рите, - всё было очень хорошо, мне очень помогли ваши советы, - и перешёл на русский: - Я не умею по-русски так красиво говорить, как по-английски, но вы - замечательная девушка, и тот, кого вы выберете, будет счастлив.
Юл, разумеется, не понял, но по улыбке Эркина, смущению Риты и восторженному жесту Андрея догадался, что индеец отпустил какой-то сверхудачный комплимент, и поддержал его энергичный кивком и улыбкой.
Когда они остались вдвоём, Юл подмигнул Рите.
- Ну, девочка, мы недельную, а то и больше, сделали. Интересно, откуда они приехали? Ты не спросила?
- Нет, - пожала плечами Рита. - А зачем?
- Когда живут на соседней улице, то постольку не закупают, девочка. Ты поняла? Я к Ричмонду, чтобы он не забыл о нашей, - Юл подмигнул Рите, - премии.
Странно, что Ричмонд не вышел в зал посмотреть, с кем они так долго занимались, в любом случае тысячу триста они сделали и их сто тридцать не должны пропасть.
В кабинете Ричмонда сидел посетитель, в котором Юл с первого взгляда признал соотечественника.
- Юл, старший продавец, - представил его по имени, но официальным тоном директор.
- Привет, - улыбнулся гость, не называя себя.
Увидев его холодные до пустоты глаза, Юл сразу решил, что чем больше дистанция, тем целее будешь, и стал предельно деловит.
- Здравствуйте, сэр. Прошу прощения, мистер Ричмонд, но спрашивали ремень к джинсам, настоящий ковбойский пояс.
Глаза гостя на мгновение блеснули, оживился и Ричмонд.
- И что ты ему сказал?
- Чтобы зашёл через месяц.
- Будет раньше, - твёрдо ответил гость и улыбнулся совсем человечно. - Джинсы-то он купил?
- А как же, сэр.
Говорить о выручке, а тем более о премиях при посторонних не полагалось, и Юл исчез. К тому же звякнул дверной колокольчик, оповещая о приходе покупателя.
В магазине Рита убеждала двух мужчин в преимуществах джинсов над брюками.
На улице Андрей с подчёркнутым уважением оглядел Эркина.
- Ну, братик, ты даёшь!
- Бери на здоровье, - ответно рассмеялся Эркин.
Он был доволен жизнью как никогда: он не просто купил всё, о чём говорила Женя, но сумел пересилить себя, увидел, что чёрный цвет и в самом деле, просто цвет. И эти рубашки совсем не похожи на рабские, с яркой отстрочкой и блестящими кнопками, и по-английски говорил, обходясь без "сэр" и "мэм", сумел, и даже без напряга, только сейчас сообразил. Нет, всё, и в самом деле, хорошо.
- Отдышался? Пошли!
- Куда? - поинтересовался Андрей.
- Деньги тратить, - рассмеялся Эркин. - Сверх списка.
- Вот это дело! - охотно поддержал его Андрей.
Они стояли как раз у соседней витрины, заполненной флаконами, флакончиками и тюбиками, и Андрей сразу понял замысел Эркина. И правильно: гулять - так гулять!
Получив неожиданное подкрепление в виде желаний покупателя, Фредди не только договорился о поставках, но и подписал контракт. А контракт - это не устная договорённость, хотя и её соблюдают, но контракт - это бумага! На неё можно сослаться. Они даже выпили по стаканчику, посидели за беседой и вообще расстались друзьями.
Выйдя на улицу, Фредди уже совсем по-другому осмотрел улицу. Да, точка перспективная, и, может, стоит завязаться поплотнее. Теперь ему... да, выкроить сутки на Царьград, профессор уже вернётся, поговорить с ним и уже тогда по прямой к Джонни. Что в плюсе? Два полных контракта и на трёх... одобрительные договорённости. Джонни будет доволен. Поставщика он уже должен был найти. Как в войну было? Один спекуль купил у другого вагон мармелада, и оба разошлись: один - искать деньги, а другой - искать мармелад. "Октава" не торговец, а посредник. А хорошо бы и свои точки заиметь.
Под эти мысли он не спеша шёл мимо магазинов, разглядывая витрины и толпу. Да, Страус всё-таки прав и далеко смотрит. Пусть затишье, но это пока не распробуют и не поймут, что такое настоящая джинса. Город на перепутье - самое торговое место.
На площади у обелиска Фредди присел на одну из скмеек. Тут же подлетел бойкий разносчик с уже понятным: "Чего желаете?". К удивлению Фредди, баночное пиво было. И даже неплохой марки.
Потягивая пиво, Фредди рассеянно разглядывал толпу, седого растрёпанного фотографа, предлагавшего всем запечатлеть себя у обелиска. Интересно, в честь чего или кого обелиск?
Выйдя из очередного магазина, Эркин сосредоточенно свёл брови и задумался. Андрей терпеливо ждал, хотя и голому ежу ясно - и денег, и времени у них только погулять-поглазеть, пожрать и домой.
- Всё! - наконец выдохнул Эркин. - Под завязку. Только на обед. А у тебя?
- Я ещё на книжный оставил, - самодовольно ухмыльнулся Андрей.
- Тогда пошли, - кивнул Эркин. - Где есть будем?
- А где придётся! Хоть в той шашлычной, помнишь ещё?
- Помню, - засмеялся Эркин и очень точно повторил: - Захады дарагой!
- Ага! - заржал Андрей.
Не спеша - всё-таки мешки набиты - они пошли обратно к автовокзалу. Хоть и думали погулять по городу, но видно дальше Торговой они не уйдут. Андрей ещё крутил головой, разглядывая витрины, но Эркин решил, что все покупки уже сделаны, а впустую и глазеть нечего. Только сомневаться начнёшь: купил что надо или лопухнулся.
Так они добрели до площади с обелиском. И Андрей, конечно, отправился смотреть, что там написано. Надпись то ли забыли позолотить, то ли её смыло, но они обошли четырёхгранный сужающийся кверху столб и ничего не нашли.
- Что, ребята, - фотограф как из-под земли вынырнул, - запечатлеетесь?
- Если ты, дед, скажешь, для чего эту штуку здесь вздрючили, снимай нас до потери пульса, - сразу ответил Андрей.
- Я тебя самого сейчас вздрючу, - пообещал фотограф. - И тоже до потери пульса. Ишь, внучек нашёлся!
Отругивался фотограф не зло, явно радуясь завязавшемуся разговору, и Эркин движением плеча сбросил и мягко опустил на землю мешок. И тут почувствовал чей-то очень внимательный взгляд.
Разглядывая толпу вокруг обелиска, Фредди невольно выделил двух парней. Оба высокие, черноволосый в джинсовом, под ковбоя, но не ковбой, откуда здесь взяться ковбою, а второй - белокурый, в светлой ветровке, в каких ходит пол-Колумбии, оба, видимо, как здесь говорят "с той стороны", куртка у черноволосого потёрта, не сегодня и не вчера куплена, но от Страуса, а ловок парень, неужто опять из того же табуна, стоит попробовать поговорить, белобрыс приблатнённый, шпана, конечно, хотя нет, не шестёрка, нет, в короли по возрасту не годится, но валет силён, и зачем ему спальник? Спальник и блатарь... но... но... Фредди моргнул, отгоняя наваждение. Так и до глюков докатишься.
Но кто ж это так уставился? Эркин обернулся, пытаясь понять, кто его так выглядывает. И увидел, не сразу, но увидел сидящего на скамейке мужчину в тёмном костюме, сбитой на затылок шляпе и с банкой пива в руках. Их глаза встретились, и Эркин узнал его. Вернее, узнал-то он сразу, но только сейчас понял, что не ошибся, что не почудилось ему.
Фредди сглотнул вдруг закупоривший горло шершавый комок. Отвернувшись от спутника, на него смотрел Эркин, и его недовольное жёсткое лицо на глазах мягчает и даже не светлеет, а словно наливается светом.
- Андрей, - тихо позвал Эркин. - Андрей, смотри.
- Чего? - обернулся Андрей. - Куда смотреть? Ты... - и как-то всхлипнул, словно подавился непроизнесённым.
Белобрысый обернулся, и Фредди задохнулся, как от удара под дых. Смяв в кулаке пивную банку, он встал и шагнул к ним.
- Фредди! Живо-ой!
Они встретились, вернее, столкнулись на полпути от обелиска к скамейкам и замерли, застыли, сцепившись в объятии.
Разумеется, вопль Андрей привлёк внимание, и вокруг закрутилась толпа любопытных, но встреча друзей - событие, конечно, интересное, но не настолько, чтоб всех надолго собрать, да и Эркин вспомнил о брошенных мешках, а Фредди про кейс и плащ. Плащ -так и чёрт с ним, но потерять уже подписанные контракты...
- Ну, парни, - наконец выдохнул Фредди, когда они уже свалили на скамейке мешки, убедившись, что ничего не пропало. - Ну, не ждал!
- Мы тоже! - ухмылялся во весь рот Андрей. - Фредди, ты надолго к нам? Насовсем? А то давай...
- Андрей, - перебил его Эркин, - ты бы сходил, взял пива и пожевать...
- Да на хрен пиво! - возмутился Андрей. - Айда в шашлычную эту, там и посидим.
Эркин досадливо прикусил губу: Андрей впервые не понял его, но, поймав взгляд Фредди, заставил себя улыбнуться.
- Ладно, пусть по-твоему.
Фредди жадно разглядывал парней. Определённо не бедствуют, сытые, Эркин аж лоснится, разносчиками, что ли, стали?
- Чего вы такие навьюченные?
- За покупками приехали.
- На перепродажу, что ли?
- Зачем?
- Вот ещё!
- Себе, семье...
- Ты надолго?
- Вечером улетаю.
- У нас автобус в пять.
- И далеко?
- В Загорье. Не слышал небось?
-Не слышал, - согласился с Андреем Фредди, доставая записную книжку. - Говори адрес.
- На память уэе не надеешься, значит, - не упустил случая съязвить андрей, доставая из кармана рубашки маленькую пачку узких картонок. - Вот, братик, а ты говорил: зачем да к чему. Вот как раз для таких случаев.
Фредди насмешливо хмыкнул: был Эндрю выпендрёжником и остался таким же. Но Андрей писал свободно, явно не вчера буквы узнал. Быстро написав по-английски, Андрей протянул визитку Эркину.
- Давай, брат.
Эркин кивнул и, поддерживая игру, слегка демонстративно достал свою ручку, старательно записал уже по-русски их полный адрес. Писал он чуть медленнее Андрея, но достаточно свободно.
- Держи, Фредди.
Фредди взял визитку, повертел, разглядывая аккуратные строчки.
- Это когда ж вы так навострились?
- - Эркин здесь, а я, - Андрей фыркнул, - и раньше умел.
- Врёшь! - искренне возмутился Фредди.
- Ай да я! - восхитился Андрей. - Всех купил! Да я на двух языках свободно с до школы ещё и читаю, и пишу.
- Та-ак, - неопредённо-угрожающе протянул Фредди и улыбнулся. - Силён. А Эркин знал?
Эркин кивнул, а Андрей довольно усмехнулся:
- У меня от брата тайн нет.
И сёкся: так быстро и холодно блеснули глаза Фредди.
К ним подошёл фотограф.
- Встретились, значит?
- Встретились, - охотно подыграл Андрей.
- Запечатлеть надо!
- Уговорил, дед, - хлопнул себя по коленям Андрей и встал. - Давай, Фредди, запечатлеемся.
Предложение не вызвало у Фредди особого восторга, но он возражать он не стал.
После недолгого, но детального обсуждения решили: Фредди один, потом парни вдвоём, потом все вместе. И каждая карточка в трёх экземплярах, каждому чтоб.
- И сразу готово будет? - не поверил Эркин.
- За два рубля будет, - твёрдо ответил фотограф.
- За всё два рубля?! - изумился Андрей.
- За каждую, - фотограф сдвинул аппарат за спину и вытащил другой, большой и похожий на ящик. - Фирма веников не вяжет.
- Фирма делает гробы, - закончил за него Андрей. - Давай, Фредди.
Фотограф своё дело знал. Важность, с которой он их расставлял, заходил то с одного бока, то с другого, напомнила Эркину Билли Скиссорса в Джексонвилле, тоже артист... был.
Полученные фотографии Фредди вместе с их визиткой убрал в бумажник. Эркин - все шесть - к себе, во внутренний карман. А в честь чего поставлен обелиск, они так и не узнали. И вспомнили об этом уже по дороге в шашлычную, но тут же забыли. Разговор шёл дёргано, перескакивая с одного на другое.
Усач у входа в шашлычную обрадовался им как старым знакомым, почти друзьям. Шашлычная оказалась приятно прохладным полуподвалом со сводчатым потолком и расписными стенами. По стенам вперемешку теснились горы, люди, овцы, лошади, облака , солнце, луна и звёзды. И пахло костром, вернее, жареным на костре мясом. От стойки им заулыбался ещё один усач, чуть постарше и подороднее того, что у входа.
Из провели к угловому удобному столику, где и они расселись, и вещи сложили так, что и не мешают, и под рукой, и не на виду. Узнав, что они впервые про шашлыки слышат, усач осведомился: просто ли они зашли или что-то особенное?
- Друга встретили, - Андрей хлопнул Фредди по плечу. - Ха-арошего друга. Надо отпраздновать.
- Конечно, надо, - горячо порллержал усач. - Друг - второй брат, сейчас праздник будет, всё вам будет.
- Спасибо, отец, - перебил его андрей. - Но в пять у нас автобус - это раз, и сотня в кармане - это два. Ещё вопросы есть?
- Какие вопросы, дорогой, - усач обмахнул белой салфеткой столешницу из тёмного дерева. - Эй, Гиви, праздник у людей, не слышал разве, - и ещё что-то непонятно-гортанное, будто слова клокотали у него в горле.
Черноглазый, похожий на усача долговязый подросток развернул перед ними хрустнувшую от крахмала скатерть. Как из воздуха появлялись и располагались на столе глиняные тёмно-блестящие миски с помидорами, огурцами, зелёным луком и ещё какой-то зеленью, блюдо с белыми пухлыми лепёшками и такое же с белыми кружками сыра, тяжёлые, отливающие серебром стаканы и кувшин с вином.
- Ну, живём! - потёр руки Андрей.
- Живите долго, дорогие, - подхватил усач, разливая вино. - От этого вина, дорогой, радость больше делается, душа весельем полнится, а кто весел, то и живёт долго, у нас в горах его пьют и по двести лет живут, мамой клянусь.
Когда он отошёл, Фредди взял в руки стакан.
- Ну, со встречей, парни.
- Со встречей, кивнул Эркин, так же беря стакан.
Самого главного он Фредди пока не сказал, не мог при Андрее, хотя... Андрей - ему брат, всё о нём знает, если бы не Андрей, он бы и сейчас по-прежнему думал.
Густое, сразу и сладкое, и приятно кисловатое вино не обжигало, а согревало горло и тело. И солёный сыр, и нестерпимо жгучая фасоль в мисочках со смешным названием "лобио", и овощи - да всё под это вино становилось только вкуснее. Ничего не теряя и не изменяясь.
Андрей от еды не встанет, надо решаться. Эркин глубоко вздохнул.
- Фредди, я... - Фредди ожидающе смотрел на него, и Эркин снова вздохнул. Андрей вдруг отвёл глаза, заинтересовавшись горами на другой стене. - Фредди, ты прости меня, не держи обиду за то, в Алабаме, я дураком был, ты по одним правилам играл, а я тебя по другим судил.
Фредди перевёл дыхание и кивнул, принимая извинения. И очень спокойно спросил:
- Ты с тем игроком рассчитался?
Эркин недоумевающе посмотрел на него.
- Ты о чём? - и тут же понял. - А, нет, Фредди, мы просто город пошли посмотреть, а тут эта гнида надзирательская навстречу, увидел меня и бежать, я за ним, а уж Фёдор с Гришей за мной. Так мы в тот бар и влетели, - Фредди молча смотрел на него, и Эркин продолжил: - У Фёдора тамсвои дела были,это так, но привёл их туда я, - и улыбнулся. - По своему делу.
- Ладно, - кивнул наконец Фредди. - Обошлось и ладно, - взял сво стакан. - Выпьем, чтобы и потом всё обходилось.
- Выпьем, - повернулся к ним Андрей. - За мир, дружбу и любовь.
- Что-то тебя развезло быстро, - хмыкнул Фредди.
Пили и ели не спеша, но миски и блюда пустели, и кувшин уже лёгкий. Но Андрей и обернуться к стойке не успел. Точно угадав момент, на стол водрузили блюдо, где на стальных узких лезвиях трещали, исте5кая жиром, пахнущие свежим душистым дымком куски мяса вперемешку с баклажанами и помидорами. И миски с острой бордовой капустой. И со свежей зеленью. И новый кувшин вина. Произнеся все подобающие прочувственные слова, усач удалился.
- Мм, - причмокнул Андрей после первых кусков. - Вот не думал.
- Здоровско, - согласился с ним по-ковбойски Фредди.
И усмехнулся своему непроизнесённому: "почти как в Аризоне", Ковбои часто жарили мясо без сковороды прямо на раскалённой решётке, и оно так же пахло дымом и травами, случайно попавшими в костёр. Нет, этот... ша-ш-лъ-ик, ну и название - совсем не плох. Надо будет запомнить. Есть чем теперь поддеть Джонни, а то он себя великим гурманом числит. Французская кухня, конечно, класс, но это совсем даже весьма и очень.А с чем соус? Что там за зёрна плавают? Но никогда такой баранины не ел. И вино в самый раз. Тепло, весело, но голова ясная и руки в силе.
Опустевшие тарелки, миски и блюда незаметно исчезли со стола, зато появилось блюдо с фруктами, второе со сваренными в виноградном соке - как объяснил усач - лесными орехами и совершенно непроизносимым для Фредди названием, и в довершение крохотные чашечки чёрного кофе. (Уважаемые знатоки застолья, если я что-то напутала, пожалуйста помогите откорректировать, убрав явные противоречия)
И разговор шёл под стать обеду. Перескакивая с одного на другое, но всё легко, весело, с необидными шутками и подначками.
Наконец Андрей посмотрел на часы и присвистнул:
- Однако! Эркин, сколько на твоих?
Эркин посмотрел на часы - Фредди невольно отметил и привычность жеста и качество офицерских часов - и кивнул:
- Да, только дойти.
Андрей полез за деньгами, Но Фредди цыкнул:
- К-куда?!
- Ты чего?! - возмутился Андрей. - Мы ж тебя угощали.
- Платит старший, - внушительно ответил Фредди, кладя на стол сторублёвую купюру, а сверху ещё десятку чаевых - десять процентов от счёта, насколько он знал, общепринятая практика, и вряд ли в России процент выше - и поглядев на красного набычившегося Андрея и хмурого Эркина, улыбнулся: - Успеете ещё, парни, не последний раз видимся.
Помедлив, Эркин кивнул, а за ним и Андрей.
Разобрав сумки и мешки, они вышли на улицу. По-прежнему солнечную и многолюдную. Но им показалось, что прошло очень много времени.
Нив книжный, ни в игрушечный магазины заходить уже не стали. Шли, разглядывая витрины и прохожих. Эркин и Андрей переводили Фредди вывески, объявления и крики разносчиков.
Их автобус уже стоял у столба с вывеской "Загорье", надо было прощаться. Фредди достал визитку "Октавы".
- Так, парни, если что, звоните сюда. Если нас нет, нам передадут.
- Замётано, - кивнул Андрей. - Когда приедешь?
- Когда смогу, - усмехнулся Фредди.
- Когда лендлорд отпуск даст, - понимающе кивнул Андрей. -Ты ж на годовом контракте, нет? Слушай, тебе ж по трудовому законодательству положено...
Водитель их автобуса стоял у двери, проверяя билеты. Эркину и Андрею он кивнул как старым знакомым.
Фредди видел, как парни вошли в автобус, вот Эркин сел у окна, увидел его и помахал рукой, а вот и Эндрю, тянется через Эркина к окну, оба смеются, рты до ушей. И помахал им в ответ, а когда автобус отъехал, твёрдо пошёл к стоянке такси. Теперь в аэропорт и ещё два, как и намечал, города и в Колумбию. Или сразу в Колумбию? Нет, чувства и бизнес не смешивают, коктейль хорош только в стакане. Но Царьград теперь побоку, профессор ему уже не нужен. Удачно вышло, как это слышал у русских... не думал, не гадал, нечаянно попал... плохой стрелок придумал, но вот так и получилось. Удачно, лучше и быть не может. Нашёл и нигде расспросами не засветился, всерьёз не засветился. Прямая связь - самая надёжная.
В автобусе Андрей пытался балагурить, но заснул, когда они ещё из Сосняков не выехали. Эркин покосился на него и подвинулся. Чуть-чуть, но, когда тело Андрея, обмякнув, стало сползать, то его голова легла на плечо Эркина. Не открывая глаз, Андрей пробормотал:
- Эркин, ты?
- Спи, - тихо ответил Эркин. -Я, конечно, - и почти неслышно: - Кто ж ещё.
Но Андрей услышал.
- Всякое бывает, брат, - и зевнул.
- Спи, - повторил, улыбаясь, Эркин.
Пьяным он себя не чувствовал, просто было хорошо, одновременно и лёгкость в теле, и усталость. И на подвиги тянет, и шевелиться неохота. Как же хорошо всё получилось! Никак не ждал и даже не думал. Фредди, конечно, франтом, похлеще иного лендлорда, не похож даже на себя тогдашнего, хотя... нет, тот же, Фредди не меняется, как ни оденется, а такой же... интересно, какие дела у него в России, да нет, это у Джонатана дела, Фредди же на контракте у него... ну, это их дела... хорошо, что Фредди понял его, он, конечно, тогда сильно психанул, дураком был, да его ещё тот майор, сволочь гадостная, сильно поддел, но сам он дурак, поверил охранюге, а Фредди... Фредди понял его, теперь действительно всё хорошо...
Андрей вздохнул, открыл глаза и улыбнулся.
- Не спишь, брат?
Эркин кивнул.
- Думаю. Хорошо было.
- Ага-а, - протяжным вздохом отозвался Андрей и сел прямо, сильно потёр ладонями лицо и удовлетворённо выдохнул: -Уфф!
- Выспался? - засмеялся Эркин.
- Дома отосплюсь, - Андрей подмигнул ему. - И просплюсь. Классный мужик Фредди, скажешь, нет?
- Не скажу, - усмехнулся Эркин. - Стоящий мужик. По всем статьям и... как это, ну... а, вспомнил. Параметрам.
Андрей самодовольно хмыкнул:
- Плохих не держим. Интересно, зачем его Джонатан в Россию гоняет?
- А ты бы его и спросил, -очень серьёзно ответил Эркин.
- Ну, ты и советуешь, - засмеялся Андрей. - Я ещё жить хочу. А в их дела лезть...
- Это пулю схлопотать запросто, - закончил за него Эркин, и Андрей кивнул, соглашаясь с очевидным.
За окном медленно поворачивалась холмистая, в перелесках и стогах равнина, стремительно появлялись и исчезали, пролетая мимо, деревни.
- Тетради нужно купить, - тихо сказал Эркин.
- Да, - кивнул Андрей. - В понедельник расписание повесят, вот по тетради на предмет.
- Я во вторую, схожу с утра.
- Я и после смены успею, - возразил Андрей.
- Ты после смены в Комитет пойдёшь, - напомнил Эркин.
Андрей засмеялся. Что "холостяжник" закончен и все, записавшиеся на квартиры, должны зайти в Комитет, они прочитали в газете, но и без объявлений Загорье шумело об этом уже две недели. Шестиэтажная коробка из красного кирпича с белыми наличниками окон была видна издалека. Комнат в квартирах по одной-две, но зато просторные, кухни - хоть танцы устраивай, и кладовка в каждой, и ванная, ну, не поплавать, так полежать, а в кухне плита газовая, а окна чуть ли не во всю стену, и подоконники широкие, и лоджии в каждой квартире... словом, дворец - не царский, так боярский. Но и квартплата тоже... боярская. Так на то и ссуда... лафа комитетским... а на такие деньжищи можно чего и побольше... На комитетские ссуды завистников хватало.
В автобусе негромкий ровный гул. Обсуждают покупки, строят планы. Каждому до себя.
- Знаешь, Эркин, я тут одну штуку придумал.
- Ну? Заинтересовался Эркин.
Пока что все выдумки Андрея были и интересные, и на пользу. Андрей улыбнулся.
- Фредди надо угостить. Как следует. Так?
- Так, - кивнул Эркин.
- Если в ресторан или в трактир хороший заведём, то он опять, ну, как сегодня, вывернется. Так?
- Тоже так, - согласился Эркин.
- Ну вот. Тут, как следует, обмозговать надо, - Андрей изобразил таинственность и подмигнул Эркину.
- Мозгуй, - засмеялся Эркин. - Пока мозги до школы свободны.
- Ладно, - с насторожившей Эркина подчёркнутой покладистостью кивнул Андрей. - Только ты мне, когда надо будет, подыграй.
- Ла-адно, - Эркин вдруг неожиданно для себя зевнул.
- До Загорья спим, - решительно сказал Андрей.
Эркин не ответил: он уже спал.
В аэропорт Фредди приехал за полчаса до своего рейса. Обычно он в таких случаях убивал время в ближайшем баре, но сейчас ни есть, ни даже пить не хотелось. Оглядев зал, он сел в свободное кресло и с привычной настороженностью расслабил мышцы.
Ну что? Он сделал, что мог и даже больше, прыгнул выше головы. Удача - великое дело. А теперь... подобьём край и посчитаем, по головам и по хвостам...
...Он всё-таки рискнул спросить:
- Нашёл своих?
Но Эркин улыбается.
- Да, всё нормально. Они в промежуточном, ну, региональном, лагере были.
Он кивает.
- Ну и хорошо, - и вынужденно поясняет: - Мы, когда в Джексонвилль приехали, искали вас, нам сказали, что они погибли.
- Мне тоже так сказали про Женю, - улыбается Эркин и с неслыханной им ранее гордостью поясняет: - Мою жену Женей зовут, а дочь Алисой. По-английски Джен и Элис.
Он ждёт, что Эркин по общепринятому обычаю достанет и покажет их фотографии, и готовит уже соответствующие фразы, но до этого Эркин ещё явно не дорос...
...- Хорошо устроились?
- Лучше и не надо, - смеётся Эндрю. - Я в автокомбинате. Представляешь, шофёром буду!
- И когда?
- Ну, пока я рабочий в цеху, неделя, как из учеников перевели, - Эндрю одновременно и горд, и смущён...
...- Бригада хорошая. Вот такие, - Эркин показывает оттопыренный большой палец, - мужики...
...- Так ты кем?
- Грузчиком, - Эркин довольно улыбается. - На первом рабочем дворе. Круглое таскаем, квадратное катаем.
Он охотно смеётся немудрящей шутке.
- А делает завод что?
По лицу Эркина пробегает еле заметная быстрая тень, но отвечает он безмятежно и беззаботно:
- А хрен его знает, меня это не касается.
И он понимающе кивает. Значит, о заводе спрашивать нельзя. И не будем. Нас это тоже не касается...
...- Как же так получилось?
- Да ранило меня, понимаешь, Фредди. Сначала за мёртвого посчитали, и Эркину так сказали, - Эркин кивает, подтверждая, а Эндрю продолжает тем же залихватским тоном. - А потом отлежался я, оклемался и пополз на родимую сторонушку, брата догонять...
...Стоп. Вот здесь. У Эндрю, конечно, рот до ушей, и всё, как и положено, но... не врёт, а молчит. Про лагерь в атланте ещё туда-сюда, а куда ранило и кто лечил - глухо, глухая несознанка. Приехал он...
...- Май уже, солнышко светит, птички поют...
...- Я как увидел, даже испугался сначала. Я из школы пришёл, а он на кухне сидит...
...- А хрен с ней, с Атлантой, я два раза из лагеря выходил, мне вот так, - Эркин проводит ребром ладони по горлу, - хватило.
- А я ни разу. - хохочет Эндрю. - За два-то месяца, представляешь, Фредди.
- Чего так долго?
- У меня виза просрочена была, ну, и всё по новой. Заявление, ожидание, проверки, чтоб им... - Эндрю весело ругается.
- Да, - кивает Эркин. - Мы-то удачно проскочили, как раз в середине ноября месяц кончился, и нас в Центральный, в Атланту перевезли...
...Два месяца от мая - это апрель и март. Так когда Эндрю вошёл в лагерь? До двадцать восьмого февраля или после? Найфа нашли третьего марта. Смерть определили, как предположительно двадцать восьмого. Если до, то это не Эндрю и начинай всё сначала. Нет, всё-таки Эндрю, слишком уж упорно молчит. И Эркин помогает молчать. Знает? Насколько?...
...- У меня от брата тайн нет!...
...Сказал и спохватился, заболтал о другом. Так ли уж нет?
Объявили его рейс - настолько он русский уже понимал - и Фредди встал. Главное - он нашёл парней. Живы, здоровы, хвосты обрублены, крючки срезаны, со здешней Системой не завязаны. Теперь можно без особой горячки раскрутить.
Самолёты в принципе все одинаковы, смотреть на землю с такой высоты он не любитель, а соседи ему неинтересны. И, сев в своё кресло и разместив, где положено, свои шляпу, плащ и кейс, Фредди прикрыл глаза, будто задремал, продолжая вспоминать и анализировать...
...- Жениться не надумал?
- А зачем, Фредди?
- Его и так любят, - Эркин глядит на Эндрю с ласковой насмешкой. - Первый парень на деревне.
- Во! - польщённо ухмыляется Эндрю. - И потом. Ты ж, старший ковбой, вот ты женишься, и я за тобой! Не бойсь, не отстану...
...Над этим они ржали долго и с удовольствием. Эркин легко про баб говорить стал, не заводится, как летом было, и вообще... отошёл, совсем нормальный парень, а Эндрю... всё тот же, но под малолетку уже не играет. Что ещё? Расспрашивали и его самого, в основном про имение, кто там да как там...
...- Молли замуж вышла.
- Ну, и счастья ей, - Эндрю шутливо салютует стаканом. - И деток здоровых...
...Да, здесь у Эндрю не свербит, всё нормально. И с деньгами парни не жмутся, рассказали, чего и сколько накупили, так это чуть не за полторы тысячи перевалило. Ну, это ссуды комитетские, так что, не уцепит никто, всё законно. Всё у парней хорошо, всё нормально. И... да, так и не иначе. Приехать уже прямо в Загорье и разговаривать с Эндрю один на один, без намёков и подходов. Что бы Эркин ни знал, он при этом разговоре лишний. А где? Трактир не пойдёт, не нужны тут ни уши, ни глаза чужие. Стоп! Есть место...
...- У нас дом построили, для одиноких и малосемейных, "Холостяжник", а я ж, как приехал, сразу на квартиру записался, так что в понедельник пойду, - Эндрю достаёт из нагрудного кармана пустую визитку и старательно вписывает на двух языках ещё один адрес. - Вот, квартиру, правда, пока не знаю...
...Дать парню переехать и обжиться немного. Недели две, ну, двадцать дней. Дольше тянуть нельзя, упустим время. Начнётся сезон и всё станет сложнее. Делать ещё можно будет, а решать и готовить надо сейчас. Сегодня двадцать девятое, к семнадцатому он должен это сделать. С Джонни Эндрю разговаривать не будет, Джонни для них обоих - лендлорд. Значит... значит, это его дело. И только его.
Для России рейс считался коротким, и пассажиров не кормили. Но после их пиршества в шашлычной Фредди был уверен, что два, а то, пожалуй, и три дня голодовки ему не помешают.