Перед тем, как что-либо начинать, неплохо бы прибраться в прошлом - так поступают все порядочные, хорошо воспитанные люди. И я почти желал быть одним из них, и даже слегка выпрямился. Но заглянув одним глазком во весь тот пестрый, часто несогласованный и орфографически не отшлифованный хлам, что я настрогал за пару лет, развлекаясь и развлекая, я не нашел в себе сил и на малейшее умственное движение.
Зато очень быстро и легко пришло спасительное оправдание матерого, заслуженного лентяя.
Несогласованности во фразах давно стали допустимыми и привычными в литературе со времени их счастливого употребления Нагиевым - кто будет возражать тому, что речь шоуменов - и есть ультрасовременная литература.
Так говорит и думает улица.
Человек с улицы легко скажет и подумает: и "пересоленный" и "пересоленый" - в первом случае употребляется форма прошедшего продленного времени, во втором завершенного.
Так, кстати, и Александр Пушкин говорил и записывал, а он поэт не глухой. Никаких отглагольных прилагательных русский человек не знает - это фикция филологов.
Волей обстоятельств, я значительную часть своей жизни провел на свежем воздухе, и люди с улицы - это те, чьи голоса я слышу в своей памяти. От лиц которых говорю.
Но я решил с этим заканчивать - для здоровья вредно. Когда я записывал оду шутку, войти в образ девушки показалось мне занятным. Войти-то я вошел, но что случилось дальше! Через неделю я заметил, что настроение мое стало переменчивым, я смеялся и плакал одновременно над самыми пустяковыми вещами, я капризничал, я тихо "истерила".
Я всерьез подумывал о гинекологе! По ночам меня били странные судороги, и одолевала мечтательная бессонница.
Так что, больше я в это не играю.
Кроме того, я не получил должного, академического образования - помешал случай.
Как-то я обзавелся одной весьма интеллигентной знакомой. Это была аккуратная, полненькая девушка с "конским хвостом", который энергично болтался туда-сюда, будто живя своей собственной жизнью, независимо от хозяйки. Он привлекал рассеянное внимание парней без хлопот. Он чего-то навеивал. Романтику, что ли.
Девушка была филологом, и все обещало, что она мною плотненько займется - их, филологов, хлебом не корми, дай кого-нибудь пообучать.
В тот день, непосредственно после знакомства, мы сидели в кафе, и она растолковывала мне правомочность употребления таких мудреных, прямо-таки книжных фраз: "налить чашку чаю" или "выпить чашку чая". Я смотрел на "конский хвост", который весьма красиво лежал у нее на плече, думал, туго ли ему в резинке, и, желая быть умным, произнес: "Хочешь свежую банану?"
Она легонько мазнула меня пальцем по губам и объявила, что я "симпатичный невежда".
"Д" звучало многообещающе, поэтому, когда она внезапно позвонила и сообщила, что вечером приедет ко мне с небольшим "сюрпризом", я понял: хотя бы теперь-то нельзя ударить в грязь лицом.
Я сбегал в лавку и прикупил "Шабли", я ограбил овощной ларек (Верка сказала, что вот из-за таких придурков и приходится обвешивать) и украсил стол фруктами, наконец, я вымыл пол.
Мыть пол в квартире, где нет ведра и тряпки, задача для студентов. Я использовал банное полотенце, споласкивая его так - спускал воду в унитазе.
Полотенце потом я красиво положил у порога, как половичок - мы живем то ли в Азии, то ли в Европе - еще не решили окончательно. По азиатским правилам, гость снимает уличную обувь, по европейским - не всегда. Полотенце же, в случае чего, можно быстро и с юмором убрать. Его я решил после постирать и использовать по назначению. Вообще-то, раньше я был человеком брезгливым и крайне чистоплотным, но дурные компании портят.
Вот так, например.
- Геннадий Федорович, подайте, пожалуйста, полотенце, - обратился я к старшему по возрасту товарищу по жизни, когда мы готовились основательно усесться за стол, и я вымыл руки после негигиеничного транспорта.
- Держи, - отвечал тот, - я им мух бью. Мух развелось - спасу нет, - и он протянул мне свернутое в жгут полотенце, до того лежавшее на спинке кресла.
- А что же полотенцем? - спросил я.
- Удобно.
И он доброжелательно улыбнулся, а в глазах светилась та философия, до которой жить да жить.
Девушка-филолог пришла вовремя. Она позвонила, и я кинулся открывать. Я предвкушал тихую беседу о "чаю-чае" плавно переходящую в крепкие, неделовые отношения. Я мечтал о сюрпризе до дрожи в коленях. Сюрприз был в том, что пришла она не одна, а с добродушным верзилой, который сразу дал понять, что мы обязательно будем друзьями.
- Это Олег, мой почти что жених, - представили мне верзилу.
"Сволочь", - только и подумалось, - "Где тебя нашли?"
Вино было отвратительно слабеньким, фрукты были сделаны из пластмассы.
Три часа - три! - мы разговаривали о сложностях монтажа высоковольтных трансформаторов - Олег был энергетиком.
Когда они ушли, я залпом саданул стакан водки.
Потом Верка мне рассказывала, что я с час сидел на овощном ящике, на проспекте (у нее из ларька было слышно и видно) и орал под гитару, как негр, "Стэнд бай ми". А потом показал какому-то пацану четыре аккорда и подарил ему насовсем старуху-гитару, заявив, что у него теперь есть все, чтобы ваять "хиты".
Поэтому я решил договориться с моими читателями, что все предыдущее - просто черновики или записные книжки. Возвращаться к ним, нет у меня никакого желания.
К тому же, любое возвращение несет в себе печать тления.
А теперь - "Начала".
Некоторые люди не обладают и малейшей выдержкой - это вызывает презрение.
Один человек, мужчина лет тридцати, вдумчивый программист по роду деятельности, жил со своей матушкой в большой, серьезной такой квартире. Очень древней и красивой. Там были уходящие ввысь потолки и громадные двери из окаменевшей от времени сосны. Крашенные эмалью. Каких теперь и не сыщешь.
Матушка долго и тяжело болела, но все не умирала, так что тетка Надя - сестра матушки,
приехав посидеть раз, потом другой, объявила, что ей уже все магазины в округе знакомы, а если что, пусть ей звякнут. И умотала. Она жила где-то в Белоруссии.
Мужчина же этот (будем звать его "программист", а имя сохраним в тайне, так надо) нес свой крест - ухаживать за больной старушкой, да еще и мамашей собственной - с достоинством и терпением, каких и всем желаю.
Вечерами они - мать с сыном - разговаривали, и старушка часто повторяла одну просьбу: не продавать после ее смерти квартиру, ни за что не продавать.
И, главное, ни в коем случае не менять двери.
Сын рассеянно обещал.
Но вот, как говаривал Соломон, "оборвалась ленточка", и матушка программиста умерла.
О похоронах рассказывать не буду, а вот, примерно через пару месяцев, программист решил квартирку немного освежить. Заменить обои. Еще что-то по мелочи.
И очень важный момент - он вздумал подстрогать дверь в гостиную, которая хоть и закрывалась, но, говоря языком плотников, "затирала". Закрывалась весьма туго.
Редкий мужчина, обитающий в России, не имеет рубанка - половина точно имеет. Те же, у кого рубанков нет, периодически задумываются о своей неполноценности и начинают мечтать о приобретении.
У нашего программиста рубанок был. Он перешел к нему от дедушки профессора. В свое время этот дедушка, закончив читать мудрые лекции по турбиностроению, приходил домой, переодевался в домашнее, брал в руки рубанок и строгал досочку. Посреди квартиры. Он отдыхал душой. Он медитировал. Он вспоминал о "корнях".
Программист подошел к делу грамотно. Он отметил цветным карандашом места, где дверь соприкасалась с косяком. Он только прицелился, чтобы убедиться в невозможности строгать на весу и убедился - мысок рубанка упирался в пол. Он, вооружась арматуриной, прихваченной у дворника, с трудным и медленным покачиванием снял чугунную дверь с петель.
И дверь снялась, тяжко ухнув в пол и обдирая штукатурку.
Он прислонил ее к стене.
И вот тут-то он и понял - повесить ее обратно в одиночку просто не реально.
Для таких вот катастрофических ситуаций и существует мужская дружба. Кому еще возможно позвонить и резко, не слушая возражения, сказать, чтобы после финансовых споров, расчетов теплотрасс, операций на черепе или отгрузки партии товаров человек срочно, не отвлекаясь на ужин, шел к вам и помогал - просто чуточку придерживал - устанавливать вашу дверь на место.
"Почему бы не вызвать мастеров?"
Вот вопрос, выдающий всю ничтожность большинства современных людей. Их робость. Их страх.
Их некомпетентность.
Эволюционный рывок, который совершает просвещенная часть человечества, потихоньку привел к тому, что промышленные роботы обеспечивают слабых, глупых и ленивых пищей, одеждой и жилищами - этой базовой экономической триадой. Они же создают практически весь продукт, необходимый обществу. Это компьютерный социализм.
Но люди, вместо того, чтобы радоваться и заниматься творчеством, бояться. Например, боятся грядущей безработицы для миллионов. Как будто эти безработные миллионы впереди кто-то ждет. Приглашает.
Эти люди, ждущие "мастеров", обречены жить с плохими дверями и плохим настроением.
Кто не способен творить, не способен жить.
Наш герой на досуге собирал пазлы.
Он умело комбинировал разные игры, получая одну, новую.
Он отлично готовил омлет.
Он любил туризм.
Это была творческая личность, честное слово.
Программист наш был абсолютно уверен - алгоритм выбран точный.
Он лично отстрогает дверь, и лично ее повесит.
Поможет же ему его друг. Старый и надежный. Мужчина бухгалтер. Работник из офиса.
Бухгалтер прибыл.
Теперь отдадим дань драме и передадим разговоры двух трезвых, прекрасно разбирающихся в современных технологиях, мужчин, занятых диковинным занятием - тщательной юстировкой "по месту" тяжелого, как гроб у начальства, предмета.