Аннотация: Автором этого рассказа является Е.Х. Я являюсь только редактором
Свобода
Как освобождает классическая музыка! В этих четырех стенах я наслаждаюсь глотками свободы, и они расходятся, падают, рушатся на землю, и теперь я не только вкушаю, но и внимаю ее всю, ее всю, всю, всю...
Я протянул руки, и с легким дуновением ветерка меня понесло туда. В ее мир... Сколько веры, сколько желания и безумья красок как магические линии, силы чувств. Хаос желаний и мечты разбросаны, как звезды на небе, яркие, безгранично тонкие и такие живые. Лучи сходятся и расходятся передо мной. Все сверкает жизнью и пахнет сказочным ароматом. Я разделяюсь. Тело от чувств. И погружаюсь в истину красоты и свободы!!!
***
-- Черт, черт, черт. Вот жопа. Вот уродство. Что? Неужели это был сон? Нет! Не хочу! Опять, опять эти грязные серые стены. Этот тлетворный запах подвала. Нет. К черту все! Все к черту!!! Не хочу! Не хочу так больше. Не могу!!! Сон... Как? Не могу!! Да как же так? -- Чуть не плача. -- Я летал. Видел, я это видел. Я ее слышал. До сих пор слышу. Но где же все? Где красота? Не могу! -- Плачет.
Быстро, нервно срывается с кровати. Берет табуретку. Вертит ее в руках, ставит рядом. Выпивая оставшуюся на донышке стакана водку, закуривает. С озверевшими глазами роется в старом ящике. После секундного ворчания сквозь зубы с сигаретой вытаскивает веревку. Около двух сантиметров диаметром. Срываясь с сидячего положения, хватает рядом стоящую табуретку и быстро направляется в коридор. Ставит табуретку. Вскакивает на нее и пытается привязать один конец веревки к трубе под потолком. Через некоторое время у него это получается. Он соскакивает с табуретки и истерически врывается на кухню. Выливает из бутылки всю оставшуюся водку в стакан. Выпивает. Учащенно курит, направляясь обратно, кидает окурок в ржавый умывальник.
-- Черт! Вот жопа. Вот уродство. Нет, -- в истерике входит в коридор и встает на табуретку. Пытается сделать петлю. -- Облом. Скаутом был, а забыл!
Сползает с табуретки. Садится на пол, подбирая коленки, и по-детски плачет. Так проходит минуты две, которые заканчиваются полным затишьем, слышно только жужжание мух у грязного, местами заклеенного уже пожелтевшими газетками, окна.
Наступает третья минута. Он с диким ревом вскакивает. Руки трясутся, ноги не слушаются. Так он опять добирается до кухни, берет со стола пустой стакан и с безнадежным криком отправляет его, единственного, немного отколотого и почти никогда не мытого друга по градусу, туда, прямо в окно, к лужам, с такой силой, что он пробивает две стекольные рамы, полностью разбивая стекла. Многочисленные осколки падают на пол. Он озирается и глубоко дышит. Опомнившись, бредет в коридор. Вползает на табуретку и смотрит. Смотрит куда-то в воздух.
Потом хватается за веревку, накручивает ее вокруг шеи. Сбоку делает узел и с каплей падающей слезы выталкивает табуретку из-под ног. Его глаза устремлены вверх...