Упираясь спиной в одну из стенок и отталкиваясь ногами от противоположной, медленно преодолел вертикальный подъем и забрался на первый излом дымохода. Дальше проход становился узким и до следующего изворота, который находился примерно в двух метрах от меня и был освещен сильнее, я полз по-пластунски. Запах сажи и пыли забивал нос, я достал из кармана платок и повязал его на лицо. Мамин платок. Утром, я ел мороженное и испачкал руки, она протянула его мне и щелкнув по носу, улыбнулась и пошла на остановку автобуса. Платок источал приятный аромат ее духов и защищал от противной вони сырой копоти. Казалось, что все складывалось замечательно, еще немного и я доберусь до чердака. Но меня что-то смущало. Странное, угнетающее чувство все сильнее захватывало душу. Впереди было что-то не так. Я замер. Внимательно огляделся, пытаясь в потемках обнаружить источник охватившей меня тревоги, но ничего вызывающего опасение не увидел. Прислушался к себе. Что за беспокойство вдруг стало расти в груди, может клаустрофобия? Да нет, ничего подобного, - и не в таких узких щелях проползал. Может ощущение неустойчивости конструкции? Уверен, все надежно, нет посторонних звуков, ничего на голову не валится. Так в чем же дело? Я ощущал приближение к чему-то, что, не являясь живым существом, имело энергетику: отрицательную, злобную - и от того еще более осязаемую. Казалось, чем ближе подбираюсь к источнику этой злой силы, тем сильнее душа соприкасается с ее чернотой, тем интенсивнее давит страх. Собрав волю в кулак, продвинулся еще на полметра вперед, и на меня навалилась паника. Понял - дальше не сдвинусь. Замер на месте, но чем дольше здесь находился, тем сильнее моя душа пропитывалась липким, холодным ужасом. Не в силах больше сдерживать этот животный трепет, я неуклюже попытался ретироваться назад, но проклятый изгиб дымохода имел такое расположение и форму, что вернуться не представлялось никакой возможности. Невозможно так неестественно выгнуть ноги и вывернуть тело, особенно если учесть, что все это происходило под действием охватившей меня ажитации. Я дергался и бился, зажатый в чреве трубы, выламывал руки и ноги, стукался головой об старую кирпичную кладку. Словно птица, попавшая в силок, бессмысленно пытался вырваться на волю, но только сильнее застревал в черном жерле дымника. Мне хотелось кричать, но страх, что "это" ожидающее меня впереди услышит, заставлял сжимать до скрипа зубы. Я четко осознал, что способен двигаться только вперед. Мозг, спасая ломавшуюся психику, вдруг выдал теорию, что если быстро пройти опасный участок, то ничего страшного со мной не случиться. Набрав полные легкие воздуха, пополз вперед. Никогда не думал, что кошмар может быть таким осязаемым. Проход впереди словно залили прозрачным желе. Пройти этот лаз, в обычных условиях, было бы очень просто, но сейчас почти все мои силы уходили на преодоление психологического сопротивления и, не осилив и дух метров, я был просто изможден. Самое страшное то, что не мог увидеть источник, вызывавший во мне этот неуправляемый мандраж, но явственно ощущал его приближение. Чем ближе к нему подбирался, тем хуже себя чувствовал. Слезы, смешиваясь с потом и сажей, забивали глаза. Пытался сдерживать учащенные хрипы, вырывавшиеся из груди, но тщетно. Неизбежность встречи с этим источником панического страха уничтожала мою нервную систему. Двигаться вперед было равносильно прыжку под колеса летящему на всех парах локомотиву. Когда оказался над эпицентром вызывающим жуть, то показалось, что в груди образовался вакуум, что еще чуть-чуть и меня вывернет наизнанку. Дурнота подкатила к горлу, пульс адским метрономом щелкал по барабанным перепонкам. Вот эта чернота, здесь, внизу, совсем близко. В ужасе попытался продвинуться вперед, но лаз стал таким узким, что мои плечи не могли протиснуться. Упершись руками в скользкие от сажи ледяные стенки, попытался сдвинуться назад, но только содрал кожу на спине. Застрял! Здесь! Истошный вопль вырвался из моей груди. Мне показалось, что стены дымохода стали сжиматься, вдавливая мое тело, прижимая его к черной мерзости, притаившейся подомной. Я непроизвольно отодвигал лицо как можно дальше, упираясь в древнюю кладку дрожащими руками. Тяжелый, долгий выдох вырвался из легких, в глазах потемнело. Мертвая тишина мгновенно заполнила дымоход, она черной беззвучной жижей облепила мое тело, проникла в уши и стала нестерпимо давить на барабанные перепонки. А в следующее мгновение под ладонями раздался противный хруст, и мои кисти провалились в пустоту, а я ударился грудью об поверхность, под которой сконцентрировался источник кошмара. С ужасом ощутил, что уперся в окоченевшее тело, в нос ударил тошнотворный запах мертвечины. В этот момент, сам практически умер. Сердце не работало, не ощущал ни рук, ни ног, ничего не видел и не слышал, в голове, взбесившейся бензопилой, верещала мысль, что я так и останусь здесь, в неправильном, потустороннем месте. А моя душа уже не сможет выбраться из лабиринта дымохода. Останусь в этом сосредоточении ада на земле навсегда! Паника подстегнула, словно открылось второе дыхание. Встрепенувшись вытянул из провалов руки, оторвав от мерзкой поверхности грудь, заелозил ногами, постепенно продвигаясь вперед. Преодолел смертельный участок, и двигаться стало легче. Теперь зло было сзади, оно подстегивало и подгоняло. Ускорившись, словно крот, пробивался вперед к свету. Последние метры пути преодолел с нечеловеческой скоростью. Добрался до ответвления, закрытого ржавой металлической крышкой, "выход на чердак" - понял я. Уперся локтями в крышку, она легко откинулась наружу, и тусклый свет чердачного помещения вдруг подарил надежду на спасение. Не раздумывая, просунул в лючок голову и стал прорываться на подволок. Уверен, что в обычной обстановке сделать это я бы не смог, но сейчас снизу давил ужас, он хватал за ноги и пытался утащить в свое логово. И я не обращая внимание на боль, безжалостно выдавливал тело наружу. Рвал одежду и кожу на плечах, ломал ребра, дробил колени и локти, но с упорством параноика протискивался в крошечное окно спасения. Через минуту я вывалился в пыльное лоно чердачного помещения. Захлопнув дверку и задвинув ржавый засов, сел на грязный пол, и неистово гребя ногами, стал отползать от злополучного лаза, отступал, не обращая никакого внимания на заваленное древним хламом убранство чердака. Пятился, пока не ударился затылком об бревно перекрытия, удерживающее крышу. Я больше не перемещался, но продолжал двигать ногами, загребая подошвами ботинок многолетнюю пыль. Мне было необходимо оглядеться и найти маленькую деревянную дверь, ведущую на крышу, но я не мог оторвать взгляд от люка дымохода. Казалось, что в любой момент оттуда выползет то непостижимо жуткое, то, что мне удалось нащупать во тьме трубы, то, что я там потревожил, разбудил.