Осенние сумерки под завывание холодного пронзающего насквозь ветра, бесстыдно хлещущего редких прохожих по хмурым бледным лицам проливным дождём, быстро переходили в непроглядную тьму. Деревья, раскачиваясь, стонали так, будто с них живьём сдирают кору. Тропинки, разбегаясь в никуда, терялись в безлюдном мраке, фонари, укутавшись темнотой, предательски скалились разбитыми лампочками, а хорошие хозяева запирали собак дома. Разрывающие в клочья чёрное небо молнии, словно фотовспышки, спонтанно выхватывали стоп кадры насилия беснующейся непогоды над миром под ужасные раскаты грома.
Редкий прохожий отваживался забрести до середины парка. Наступало время гопников, грабителей, вампиров и других отъявленных негодяев. В накрывающей парк всесильной темноте казалось, что они повсюду: за каждым столбом, за каждым деревом. Каждая клеточка продрогшего, сжавшегося от страха до плотности чёрной дыры организма какого-нибудь запоздалого путника могла бы отчётливо чувствовать возможность их близкого присутствия.
Красная Шапочка, испуганно озираясь по сторонам, с каждой минутой ускоряла шаг, дабы скорее попасть к бабушке. "В такую пору вряд ли может спасти от беды красная косынка, кожанка и удостоверение с красными корочками, лежащее в кармане рядом с именным револьвером. Много их тут понаехало, жаждущих моих пирожков!" - подумала девочка, взводя курок ловким движением большого пальца.
Нервишки пошаливали. Становилось трудно дышать - грудь сдавливала портупея. "Вот они - бабушкины пирожки после шести сказываются!" - простонала болезная про себя.
Она прекрасно помнила последнюю встречу с огромным серым волком, который выпытывал у неё сведения о подходах к бабушкиной заготконторе "Грибы и ягоды". Его недобрый оскал, серая шинель и форменная фуражка говорили сами за себя. "Оборотень!" - сразу подумала тогда Красная Шапочка, наблюдая, как тот бросает смятую пачку сигарет мимо урны.
- Подбери мусор! - спокойно, но твёрдо сказала девочка. У неё в друзьях было много "зелёных". Они тоже покуривали, но никогда не позволяли себе загрязнять планету.
- Кто мусор?! Я мусор?!! Какой же я тебе мусор, брат?!!! - удивился Волк.
- Не брат ты мне, оборотень в погонах, - спокойно парировала обладательница именного револьвера и сунула волку за шиворот шинели горячущий пирожок , - тамбовский волк тебе брат!
С тех пор они больше не виделись. Волк исчез так же быстро, как и появился, внеся в расставание некоторую интригу.
" Отец?!" - с подозрением изумилась Красная Шапочка, слыша удаляющиеся волчьи скабрёзные упоминания о своей матери.
Нахлынувшие воспоминания ещё больше обострили бдительность. Сказывался многолетний опыт контрабандистки, таскающей через ночной парк в пирожках ягоды и грибы.
Вдруг где-то в кромешной темноте впереди неё послышался глухой, в страхе пробирающий до костей, истошный вой.
"Подранок", - хотела сказать с чувством Красная Шапочка, но сцепив зубы, процедила, - "Началось!" - и вынула из корзинки пирожок.
Так поступать в трудную минуту учила её бабушка, когда приходилось отдавать процент крышующему бабушку - торгашку зверью.
А впереди уже силуэтом маньячила огромная тень, которая никак не реагировала на пирожок, и всё настойчивее пыталась перегородить дорогу посыльной.
"Врёшь! Не возьмёшь!" - не расцепляя зубов, продолжила цедить Красная Шапочка и, поравнявшись с надвигающейся на неё глыбой, со всей дури врезала незнакомцу рукояткой револьвера по щам.
Выстрелов не было. Мама, на всякий случай, вынула из барабана все пульки.
"Чай, не за молоком идёшь!" - отшучивалась она, разряжая оружие.
Дальше всё происходило в мгновение ока. Глыба ухнула, Красная Шапочка, бросив корзинку, стремглав бросилась к бабушке, а наблюдавшие всю эту картину вороны громко и истошно закаркали: "Стреляй, Глеб Егорыч! Стреляй, уйдёт ведь! В Сокольники она ломится!"
"Твою ж медь! Опять эта девчонка мне все зубы выбила! - в сердцах подумал Медведь, возвращавшийся в свою берлогу из стоматологической поликлиники. Он бы, конечно, сказал в спину девочке всё, что думает о ней по этому поводу, но к его великому сожалению сегодня снова не успела отойти заморозка. Возвращаться в пятый раз к Дятлу стоматологу не хотелось. Косолапому было неприятно, когда Дятел орал из кабинета на всю очередь: "А теперь горбатый!". Медведь каждый раз пытался разрулить неточность, что он не горбатый, а всего лишь сутулый, но в ответ вся поликлиника слышала: "Я сказал, горбатый!". В такие моменты Мишке дико хотелось нарушить уголовный кодекс.
"Вставные! Вставные брать надо!" - сокрушался про себя Медведь.
Расплескавшиеся от револьвера щи начинали дико болеть, и косолапый, ссутулившись, снова отправился в стоматологию, своим рёвом изгоняя из парка всё живое, а так же случайных свидетелей и всякого рода папарацци.
Стоявший за большим дубом Охотник расплывался в противной улыбке. Он был непомерно горд организованной им только что свершившейся "многоходовкой". Под удаляющиеся вздохи косолапого и ковровую бомбардировку ворон он мерно потрошил пирожки, брошенные испуганной девчонкой, стараясь не привлекать к себе внимание проснувшихся голубей. Из последнего мучного изделия он с удовлетворением извлёк маленькую записку, спрятанную лично для него маменькой Красной Шапочки. В ней цифрами русским по белому было написано: "Юстас Алексу..." .
![[]](/img/z/zuewgorxkowskij_a_l/veselieistorii-357/kr.shpk.spistoletom.jpg)
![[]](/img/z/zuewgorxkowskij_a_l/veselieistorii-357/ochenxkr.shapk.jpg)
![[]](/img/z/zuewgorxkowskij_a_l/veselieistorii-357/krasnshapoch.jpg)
![[]](/img/z/zuewgorxkowskij_a_l/veselieistorii-357/ohotnik-1.jpg)