В то время, как широко зевающая толстощёкая Луна с неподдельным пофигизмом смотрелась в зеркало водохранилища, подёрнутого первым ледком, а звёздное небо, опираясь своими краями на заснеженные берега, благосклонно предоставляло припозднившимся путникам все свои созвездия в самом лучшем виде, старый буксир, совершенно не вписываясь в эту осеннюю благодать, грубо попирал своим присутствием ночную идиллию.
Разрушитель прекрасного, урча и лязгая всеми фибрами своего стального организма, шлёпал с караваном барж к месту зимовки. "Марс", стараясь соответствовать своему воинственному названию, безжалостно колол нарастающий с каждым часом лёд, тяжело продвигаясь к своей не близкой цели. Вылетающие из-под форштевня льдинки весело разлетались в стороны, издевательски звеня о том, что ледокол из буксирчика, мягко говоря, так себе ледокольчик. Опять же баржи предательски тормозили процесс перемещения, упираясь в корку льда своими тупорылыми мордами. Скорость движения катастрофически падала.
Степан Алексеевич Звонарёв за свою долгую жизнь не раз проживал такие дивные ночи с эффектом чёрно-белого телевизора. Спокойно ведя буксир по судовому ходу, капитан точно знал, что после ночной сказки придёт дневная оттепель со своими верными спутниками ветром и дождём. Эти ребятишки от любой обалденной красоты всегда оставляют только рожки да ножки в виде отдельно плавающих льдинок и грязных снежных лохмотьев на дне оврагов. Опять же, кости командира пенсионного возраста лучше всякого самого точного прогноза говорили о том, что все беспокойства по поводу основательных заморозков преждевременны и неуместны.
Несмотря на минусовую температуру за бортом, в рубке было тепло и уютно. Звонарёв сидел за штурвалом, попивая крепкий чай и любуясь выдавшейся красотой. В голове проносились эпизоды заканчивающейся навигации, которая прошла практически идеально. Это было огромной редкостью в практике Степана Алексеевича. Его профессиональная жизнь была богата на разного рода приключения. Приключения эти липли к нему как к магниту, после чего сказаниями и анекдотами кочевали по речным просторам из уст в уста, обрастая разного рода подробностями. Со временем диффузия реальности с выдумкой, граничащей временами с идиотизмом, делала своё дело, и известность Звонарёва уже к пенсии в околоводных кругах была ничуть не меньше славы героев Джека Лондона, Стивенсона или Жюля Верна.
И, казалось бы, жизнь в отрезке этой навигации практически удалась, а в душе, где-то глубоко, командир чувствовал какое-то непонятное беспокойство.
"Да что может случиться за несколько оставшихся дней! - вопрошал Звонарёв, - Должна же хоть одна навигация закончиться без эксцессов!"
Отругав себя за мнительность не самыми литературными словами, шеф немного успокоился. Самокритика - великая вещь! После неё стало легче дышать, и Степан Алексеевич, кряхтя, слез со стула, дабы пополнить опустевшую капитанскую кружку новой порцией горячего чая.
Не успел он взяться за чайник, как в рубку влетел, словно ошпаренный, Генка. Явление матроса с выпученными глазами никогда не обещало шефу хороших новостей. Звонарёв про себя даже подметил, что, хоть из бывшего гопника и вышел отличный матрос, новости он приносил всегда только самые дурные.
- Ну, что, чёрный вещун, на этот раз? - готовясь к худшему, с напускным безразличием спросил капитан матроса. Тот по своему обыкновению начал своё повествование с бурной жестикуляции.
Обычно Степан Алексеевич не торопился проявлять отеческую заботу в деле изложения доклада подчинённым. Далеко не все варианты той заботы придавали докладчику уверенность и расширяли его словарный запас, поэтому Генка по мере сил всегда старался выложить всё, что знал, как на духу, не дожидаясь помощи старшего во всех смыслах товарища. Но в этот раз новость, по всей видимости, была настолько обалденной, что матрос продолжал выпучивать глаза и жестикулировать конечностями.
Убоявшись того, что глаза пацана вот-вот лопнут, Звонарёв чуть встряхнул долговязого парня, после чего новость окатила капитана горячим душем:
- Ленка собирается икру метать!!! - выпалил Гендос на одном дыхании.
- В каком смысле? - опешил командир.
- Так в самом прямом, Степан Алексеевич! - возбуждённо продолжал орать пацан.
Звонарёв выписал матросу звонкого леща за непотребную форму изложения факта и на мгновение замолчал, стараясь спокойно переварить суть изложенного.
- Стёганый бушлат!!! - только и смог выдавить из себя Степан Алексеевич, но тут же взяв себя в руки, учинил матросу допрос с пристрастием, - а ты почём знаешь, что она рожать собралась, слесарь - гинеколог?!
- Так, это... У меня сеструха тоже дотянула дома до последнего... Тоже глаза, как блюдца были и охала так же.., - доложил Генка шефу , - все признаки того... этого...
А ведь хотел капитан ссадить повариху перед последним рейсом. Хотел! Но, как они с Ромкой смогли его уговорить, он сам понять не мог. Не мог не только понять, но и простить себе такой промах.
"Видел же старый дурак, что пузо на нос прёт! Нет! Поверил Ленке, что ещё не срок, что навигацию запросто доходят! Ну, Роме простительно. Мужик без понятия, что да как. Но Ленка как могла так его обмануть?!!! О себе не думает дурёха, так хоть о ребёнке подумать могла бы!" - закипал командир в своих мыслях.
- Видать, старею, - буркнул себе под нос Степан Алексеевич, - пора, видать, на покой.
Генка, переставший размахивать руками, ждал, что шеф по обыкновению всё разрулит, как это всегда бывало, раздав всем "сестрам по серьгам", но тот не двинулся с места, словно обелиск, застывший с чайником посреди ходовой рубки.
- Степан Алексеевич! - начал беспокоиться матрос о состоянии Звонарёва. Кэп перестал бессмысленно пялиться в пустую кружку и перевёл взгляд на Гену.
Генка, чтобы окончательно вывести шефа из оцепенения завершил экскурс в свои познания акушерства:
- Короче... это... родила прямо в скорой помощи!
-Кто? - переспросил Звонарёв, чувствуя охватывающую его панику.
- Так это... сеструха моя! - уточнил парень.
- Так! Хорош мне тут арапа заливать! - стараясь не поддаться нахлынувшему не него чувству, заорал на матроса капитан, - Ну-ка, к штурвалу! Видишь, пароход с курса уходит? Держи на вон тот огонёк, я вниз спущусь, посмотрю, что там за бардак!
Генка мгновенно встал к штурвалу, чайник занял своё штатное место, а кружка, соскользнув с края стола, упала к его основанию и разлетелась на мелкие осколки.
- Плохая примета, - не подумав, брякнул матрос, о чём тут же пожалел, ещё раз убедившись в правоте пословицы "язык мой - враг мой". Капитан так на него зыркнул, что парень, осознав всю неуместность выданной им фразы, готов был услышать в свой адрес много нового и интересного. Но шеф ограничился только испепеляющим взглядом и словами:
- Я в приметы не верю.
Спустившись в жилые помещения из ходовой рубки, Степан Алексеевич услышал причитания поварихи и бессмысленное кудахтанье Ромки.
"Небось, вокруг суженой мечется, - закипая с новой силой, злорадствовал Звонарёв, - ударник демографического труда!"
Дальше следовал текст, повествующий о том, что будет делать командир со своими подчинёнными в самой извращённой форме, как только до них доберётся.
Однако, войдя в кают-компанию, Степан Алексеевич, в сердцах мечтавший перебить обоих без пяти минут родителей, сам того не ожидая, сменил гнев на более рациональные чувства с вытекающими из этого действиями.
Ленка полусидела на полу, держась за живот. Ромка метался вокруг супруги, не зная, что делать.
Завидев командира, Ленка тут же залопотала скороговоркой, что она ни в чём не виновата, что виной всему случайность и убежавший из хлипкого пакета на пол горох. Повариха предоставляла факты в своё оправдание так быстро, что Звонарёв из всей скороговорки понял только то, что Ленка неудачно упала на камбузе, после чего её живот начал болеть, и, по всей вероятности, начался процесс, сроки которому ещё не наступили.
- Та-ак! - протянул Звонарёв. Он горой навис над супругами, заслоняя своей фактурой свет от лампочки.
Передвижения старпома и причитания кока тут же прекратились. Было такое ощущение, что перед их светлыми очами в мгновение ока пронеслось всё, что предшествовало данному историческому моменту. Конец прошлой навигации, последующая их свадьба, где присутствовал весь экипаж "Марса" во главе с капитаном, весеннее возвращение на пароход и, конечно, недавний разговор с шефом, где Ленка клялась и божилась, что рожать будет только после окончания навигации.
В последующих воспоминаниях этого момента повариха признавалась, что чуть не родила в ту же минуту. Рома понимающе слушал супругу, но предпочёл промолчать о том, что он в те мгновения пережил те же ощущения.
- Так, - повторил Степан Алексеевич. Последнее "так" было сродни "отомри" в детской игре, после чего сразу возобновились и бессмысленное метание Романа вокруг Ленки, и её всхлипы и охи.
- Так, Рома, давай-ка, её на диван пристроим. Не монтируется беременная баба с палубой. Не хватало ей ещё простыть сейчас, - на удивление членам недавно созданной ячейки общества мягко произнёс Звонарёв, - Ленок, ну, помоги нам, не лежи квашнёй.
- Степан Алексеевич! Мне страшно! - пуская слёзы, начала ныть повариха.
- Ой, Ленок, не ты первая, не ты последняя, - как мог, успокаивал её шеф, стараясь придать своему голосу твёрдость и уверенность, - Давай потерпи. Полежи тут, а мы с Ромой в рубку поднимемся, обсудим, что да как.
Но Ленок, вернее тот, кто жаждал увидеть поскорее этот мир своими глазами, на счёт "потерпи" был другого мнения. В следующий момент будущая мамаша издала истошный крик, чем ввела мужиков в незнакомый им ранее транс.
В кают-компанию начали подтягиваться разбуженные криком Серёга с Витьком. Матросы недовольно щурились первые две секунды, но потом, поняв, что что-то идёт не по плану, метнулись по каютам одеваться.
- Рома, тут будь! - приказал старпому кэп, учитывая усиливающуюся панику Ленки, - Пацанов в рубку!
С этими словами Звонарёв вышел из кают-компании. Рома слышал удаляющуюся тираду, выдаваемую шефом на русском устном, окончание которой засохло уже за дверьми ходовой рубки.
Степан Алексеевич взял рацию и вызвал диспетчера движения. Трубка ожила и металлическим сонным скрипом поинтересовалась, кому не спится в такое позднее время. По голосу Звонарёв узнал давнего знакомого, но, не тратя времени на приветствия, изложил суть нежданной напасти, после чего рация замолчала на некоторое время.
- Алё, гараж! - не выдержал затянувшейся паузы Звонарёв, - Колян Вованыч! Ты где там?!
Металлический, но уже бодрый, голос рации известил эфир о том, что Колян Вованыч "тута".
- От меня-то ты что хочешь, Ляксеич?! - участливо спросил диспетчер.
- Сочувствия, - съязвил Степан Алексеевич и уже более серьёзно попросил связаться с акушерами роддома или с кем-то ещё, кто дельным советом может помочь разрулить создавшуюся ситуацию.
- Сейчас всех на уши поставлю. Эх! Была б "Ракета" или "Метеор", как в лучшие времена! - сокрушался диспетчер, но откинув воспоминания о лучших временах флота российского, неожиданно брякнул, - ты пока процесс притормози как-нибудь.
- Коля! - поддаваясь эмоциям уже орал в трубку Звонарёв, - Знать бы, где тот клинкет, который прикрыть можно!
Капитан сделал паузу и с тоскливой безнадёгой в голосе закончил:
- Вертолёт бы!
- Какой вертолёт, Стёпа!!! Ты что новостей по телеку пересмотрел?!! Это Россия, братан! Все вертолёты в периметре МКАДа! Короче, будь на связи, - буркнул диспетчер, прекращая на время диалог.
Капитан "Марса" начинал нервничать не на шутку. Он первый раз в жизни не имел понятия, как можно выйти из сложившейся ситуации. За долгую жизнь Степан Алексеевич пережил пожары, борьбу с водой за живучесть судна, спас кучу терпящих бедствие и просто тонущих идиотов, но вот в чём ему везло до сих пор, так это в том, что никто не имел желания рожать на вверенном ему теплоходе.
- Вот теперь полный наборчик! - подвёл он итог своим размышлениям, уводящим его в самые потаённые дебри серого вещества.
Жизненное кредо, в полной мере описанное словами Экзюпери: "мы в ответе за тех, кого приручили" не давало старому капитану ни малейшего шанса оставить без внимания любого, кто был в его экипаже.
Все члены команды, пришедшие на судно весной прошлого года, были ему уже, как дети, которые, как ни крути, в силу своего относительно невеликого возраста, ещё нуждались в отеческой заботе. Генка - оболтус без матери рос, сестра старшая ему матерью была, пока замуж не вышла. Серёга и Витёк тоже из неполных семей, по самую ватерлинию махровая безотцовщина. Ленка с Ромкой вообще детдомовские.
И если старпом и повариха пришли на пароход серьёзными целеустремлёнными людьми, то их целеустремлённость и серьёзность, по началу, с лихвой перекрывались раздолбайством приматов, едва закончивших ПТУ. Сколько сил и времени положил Степан Алексеевич, чтобы из каждой присланной отделом кадров на теплоход обезьяны сделать человека, не догадывался никто. Кнут отдыхал, пряник нервно курил в углу, когда за дело взялись методы воспитания и убеждения, имевшиеся в арсенале старого, но ещё, как могли убедиться вчерашние гопники, крепкого командира. В общем, профессиональным педагогам мирового масштаба было, чему поучиться у наставника - любителя. Капитан буквально ковал из доставшейся ему шихты настоящих честных тружеников речного флота.
Конечно, все эти труженики считали Звонарёва мракобесом и узурпатором, но лучшего наставника и заботливого командира придумать для них было бы архи сложно. В общем, со временем, несмотря на методы воспитания доставшегося им руководителя, каждый из них начинал чувствовать в нём каменную стену, за которой спокойно, тепло и уютно.
Генка, стоявший за штурвалом, картинно кашлянул, привлекая к себе внимание задумавшегося командира:
- Степан Алексеевич, совсем ход потеряли. Баржи упираются.
- Значит так, - уверенно приказывал Звонарёв, стряхивая со своих извилин телячьи нежности, - Гена, берёшь Серёгу с Витьком, и идёте буксир отдавать. Только смотрите, строго по моей команде!
Глаза матроса округлились. Бросить воз посреди водохранилища - не самое благодарное дело. Руководство будет, мягко говоря, не очень довольно такими действиями. Тут простым "ай-яй-яй" не отделаться. Скорее всего, конторские перцы проводят шефа под фанфары на заслуженный отдых, а команду проредят вдвое, затыкая "счастливчиками" бреши в других экипажах.
- Ты ещё здесь?! - окликнул шеф замешкавшегося матроса. И когда тот исчез из рубки, набрал по судовому телефону шкипера, "царствующего" на головной барже с красивым, но совсем ей не подходящим названием "Алинка". Степану Алексеевичу в очередной раз пришлось пересказывать о сложившейся на буксире ситуации.
- В общем, Николай Дмитрич, я буксир отдаю, - подытожил своё изложение Звонарёв, - Уж поплаваете малость без нас. Ветра вроде нет пока, да и лёд шибко дрейфовать не даст. А там, глядишь, или дежурный буксир придёт или мы подоспеем.
В трубке было слышно, как шкипера, собравшиеся на "Алинке" по поводу закрытия навигации, обсуждали под звон гранёных стаканов все варианты предстоящего дрейфа. Последующие часы не предвещали для баржонок ничего хорошего. Площадь зеркала водохранилища в данном месте хоть и претендовала на определение "море", ширина судового хода от реки не отличалась. Зато подлые камни и догнивающие пеньки за кромкой извилистого "шоссе" с постоянной готовностью нагадить любому, кто рискнёт их посетить, ждали бедовые корыта.
- Ты, Ляксеич, давай буксир отдавай, - прошамкал шкипер на фоне одобрительного гула его сотоварищей, - Про нас не беспокойси. Якорьки подложим в случае чего. Ты девку с дитём спасай. Мчи во весь опор! А то ведь мало ли чо! Ну, давай, не кашляй!
Поблагодарив за понимание и распрощавшись со шкипером, Звонарёв тут же по громкой связи отдал приказ пацанам "рубить" "соплю". Трос с грохотом сорвался с отданного гака и буксир, почувствовав вольную, рванул во весь опор.
Доклад диспетчеру об оставленных баржах был короток, и особой радости у того не вызвал. Но, как следствие, к баржам был послан дежурный буксир.
"До аванпорта ломиться надо, - взвешивал капитан все расстояния до более или менее приличных населённых пунктов , - успеть бы только. Путь всё равно не близкий".
Степан Алексеевич слышал доносившиеся снизу стоны и причитания поварихи. Они то затухали, давая надежду на отсрочку неминуемого, то начинались с новой силой, уничтожая эту надежду на корню.
Вернувшийся Генка занял место у штурвала, а Звонарёв, как лев в клетке, мерил шагами ходовую рубку.
Как-то некстати всплыли воспоминания о свадьбе Романа и Ленки. Как его упросили в роли отца вести невесту к жениху, как пацаны выступали в роли Ромкиных братьев. И ведь всё шло гладко до застолья! Потом, конечно было парочку эксцессов, но какая свадьба без драки! Зашедшие в ресторан пьяные невесть откуда взявшиеся кексы, почему-то надумали скорректировать свадьбу ввиду того, что жених, по их мнению, был недостаточно клёвым чуваком. Названные братья с этим были не согласны, что и привело к выяснению отношений традиционным мордобитием. Вспомнив своё не безоблачное прошлое, Гендос, Серёга и Витёк так рьяно объясняли оппонентам всю несостоятельность и порочность их претензий, что Степану Алексеевичу впоследствии пришлось преступить закон, склонив участкового к противоправной сделке по обмену названных братьев на огромнейший мешок воблы.
Вновь ожила рация. Диспетчер сообщил скороговоркой, что проконсультировался у дежурного акушера местного роддома в общих чертах на счёт предстоящих родов, после чего не нашёл ничего лучшего, как взять у него телефон, который скинет сейчас Степану Алексеевичу на судовой телефон для непосредственной связи с эскулапом.
Смс-ка не заставила себя долго ждать, и Звонарёв тут же набрал номер. Акушер лениво расспросив обо всём, что касается роженицы, вынес вердикт, что всё разрешится в ближайшие часы. После чего врач настоятельно рекомендовал доставить Ленку немедленно в роддом и отключился.
- Э-э! Какой роддом! Ты нам, что делать расскажи! - орал капитан в трубку телефона, где давно уже раздавались короткие гудки.
В рубку влетел Витёк и сообщил, что повариха вся в поту плачет и зовёт Степана Алексеевича.
- Концы отдавать собралась! - бледный, как простыня, закончил свою речь пацан.
- Типун тебе на язык! - шикнул на матроса командир и метнулся вниз по трапу.
Ленка продолжала причитать. Пот уже ручьями стекал с её перепуганного лица, а в перерывах между причитаниями она не ойкала, как ещё пару часов назад, а орала блажью, чем приводила своего суженого в глубокий испуг, граничащий с полной отключкой.
Рома выглядел так, как будто "собирался щёлкнуть ластами" ещё до того момента, как станет отцом. Этот факт шёл в разрез с чаяниями капитана, поэтому последний, рявкнув на старпома, приказал ему принять управление судном. Рома, придя в себя от приказного тона начальства, начал колебаться между тем, чтобы выполнить приказание командира и вариантом не покидать жену во что бы то ни стало.
Данное колебание не осталось не замеченным Звонарёвым. Степан Алексеевич, сбавив тон, потрепал Романа по плечу и, добавив: "Давай иди. Всё равно здесь от тебя толку нет", выпихнул старпома из кают-компании.
Тем временем Ленка, увидев шефа, вцепилась в его бушлат:
- Степан Алексеевич, я не хочу... отвезите меня скорее в больницу... умираю...
Страх от происходящего с ней вне цивилизации держал повариху в неконтролируемой панике.
- Ленок, - взяв холодную ручонку поварихи в свою огромную ладонь, мягко заговорил с ней шеф, - Потерпи немного. Скоро всё будет хорошо.
В кают-компанию заглянул Сергей.
- Серёга! В машину! Накрути оборотов, сколько можно выжать из наших швейных машинок! И чтоб там сидел. Не дай Бог проворонить тебе какую-нибудь "козу"!
Серёга понимающе кивнул кучерявой башкой и исчез в коридоре. Пасти "коз" в машине он умел лучше всех, поэтому на "не дай Бог", сказанное шефом, как угрозу, он немного обиделся.
Вскоре было слышно, как двигатели переходят с баса на тенор, уменьшая при этом, к удивлению всех членов экипажа, сопутствующую вибрацию.
-Выше скорость - меньше ям! - констатировал данное явление Витёк, посланный из рубки пацанами на разведку.
- Заткнись, умник! - прошептал шеф, - не видишь, Ленок успокоилась? Дай ей чуть отпыхнуть. Короче, сиди тут и в случае чего зови.
Ленка с изменениями оборотов действительно чуть успокоилась и даже, как показалось Степану Алексеевичу, малость прикемарила. Он высвободил из своей лапы её ладошку и на цыпочках вышел из помещения.
"Марс" ещё никогда не ходил так быстро, как летел сейчас. Даже крепчающий, но ещё молодой ледок не мог сильно повлиять на его бег. Рома вёл буксир, стараясь как можно меньше вилять кормой. Это не давало скорости упасть ни на метр. Генка сидел на стуле и прислушивался к каждому шороху в надстройке. Звонарёв не надеялся на свой старческий слух. Он больше доверял молодым ушам, поэтому и посадил Гендоса у самого входа в рубку. Сам он с фонариком сидел над картой. Досконально зная всё, что на ней отмечено и даже больше, капитан надеялся найти чудо, которое сократит их путь до "хеппи енда".
Молчание затянулось. Чтобы как-то разрядить обстановку Генка попытался завести разговор:
- А помните, как в прошлом году мажоров спасали? Я одного из них зимой видел!
- Ну и что? - нехотя откликнулся старпом.
- А то, - оживился Гена, - придурок на рыбалку на машине на водохранилище выехал, а она у него...
- Вот!!! - прервав гундёш матроса, крикнул неожиданно Звонарёв, чем немало напугал присутствующих, - Гендос! Ты - гений!
Генка не стал уточнять область, в которой он проявил свою гениальность, но по нему было видно, что его самооценка в очередной раз поднялась, как минимум, на несколько пунктов.
Кэп от пришедшей к нему идеи даже подпрыгнул. Он схватил судовой телефон и набрал диспетчера. Тот, узнав номер "Марса", откликнулся сразу:
- Что случилось? - с тревогой выпалил Николай Владимирович.
- Помнишь, ещё до того, как водогноилище наполнили, где летный городок был? - затараторил Звонарёв, - дорогу до аэродрома?
- Ну?
- Аэродром затопили, лётчики улетели, а дорога, вернее её часть, осталась! По ней до сих пор мужики катера и яхты на воду спускают! В посёлке ещё несколько бабок век доживают, а значит, "скорая помощь" из райцентра туда добирается! Давай, Колян, гони "скорую" по той дороге к самому берегу! Мы от того места в пятнадцати минутах! - орал в трубку Степан Алексеевич.
- Стёпа, там мелко, - попытался остудить нахлынувшую на Звонарёва эйфорию диспетчер, - ты уже достаточно накосячил, когда караван бросил. Засандалишь буксир на пеньки, тогда не пенсия тебе светит, а казённый дом.
- Коля! Не твоя забота! Вызывай! И пусть фарами нам поморгают, когда на берегу будут. Телефон наш им дай!
Рома и Генка, слышавшие разговор, тут же приободрились и одновременно с этим напряглись. Их безмерно радовало, что шеф нашёл выход из этого безнадёжного положения. Пятнадцать минут и дело в шляпе! С другой стороны, вкупе всех косяков их капитана ждут не большие, а просто безмерные неприятности.
Что будет, если буксир промахнётся мимо затопленной дороги, думать вообще не хотелось.
- Парни! - не отрываясь от карты, твёрдо сказал Командир, - Придётся нам с вами пешочком прогуляться до берега. Каково расстояние будет, не знаю. Только по всему видать, будет не очень глубоко. Считайте, осадка минус, на сколько пароход на меляк выскочит. Думаю, что-нибудь по пояс. Причиндалы, конечно, в горло полезут от холода, но Ленку до "скорой" надо доставить сухой и невредимой!
- Ясен пень! - отрапортовал Генка. Рома только утвердительно кивнул.
Наставления шефа прервал истошный крик Ленки. Генка с Романом пулей метнулись вниз, оставив Степану Алексеевичу бесхозный штурвал.
- Ах, я вас... - успели услышать парни трёхэтажный эпос в свой адрес на редкость отборных словосочетаний перед тем, как исчезнуть за дверью.
Через пару мгновений Гендос снова появился в рубке. Мертвенно белое лицо с всё так же выпученными глазами говорило о том, что не всё так хорошо на их ограниченном пространстве, как хотелось бы ожидать.
- Так, - стараясь как можно спокойнее, произнёс командир, - ну-ка, Гена, расчехли-ка свой интернет. Что там советуют при непредвиденных родах?
Матрос, привычно гуляя большим пальцем по экрану, начал перечислять всё, что нашёл по этому поводу:
- Роды в воде.., - начал было он, но рёв командира грубо оборвал многообещающее повествование:
- Какая вода! Лёд на реке! Дай сюда свою игрушку, сам прочитаю!
Но по мере просмотра всех найденных советов и методов в интернете глаза у Степана Алексеевича медленно полезли из орбит, в то же время дар речи приобрёл обратно пропорциональную зависимость этому процессу.
Звонарёв до этого момента даже не мог предположить, сколько "умников" пасётся в интернете, распространяя свой диванный мусор на просторах социальных сетей. Дельные советы, если они и есть, просто тонут в пучине глупости, стёба, а то и вообще в откровенной порнухе.
- Да-а! Тут такое "прости Господи", что хоть святых выноси! - сплюнул в сердцах шеф, передавая телефон матросу.
Всё, что знал сам Степан Алексеевич на счёт родов, так это то, что после того, как отошли воды, процесс становился катастрофически необратимым.
" Что там делать надо? - приводил мысли в порядок капитан, силясь вспомнить хоть какие-нибудь мелочи, - До роддома не дотянем. Да, до какого роддома?!! Мы и до дороги-то можем не дотянуть! Так... спокойно!"
Познания Звонарёва в таком щепетильном деле ограничивались только художественными фильмами, где разные сомнительные личности без медицинского образования волею судьбы принимали роды в разных антисанитарных условиях. И все они первым делом требовали накипятить воды и чистых тряпок.
Приказ на этот счёт не заставил себя долго ждать. Гендос, сопровождаемый капитанским благословением, метнулся на камбуз кипятить воду, Рома ввиду своей профнепригодности на лоне акушерства, занял место у штурвала, а Витёк уже полосовал все сменные простыни и пододеяльники на лоскуты разного калибра, поскольку ни в одном фильме габариты тряпок никем не оговаривались.
Передав штурвал старпому, командир спустился в кают-компанию.
- Парни! - спокойно, но твёрдо произнёс капитан, - давайте аккуратненько Ленку на стол перенесём. Тащите все подушки, одеяла.
Повариха, почувствовав перемещение с дивана на стол, приготовилась отдавать Богу душу. Она то орала, то затихала, чем приводила в ужас не только пацанов, но и видавшего виды шефа.
- Потерпи, милая, потерпи! - успокаивал Ленку Степан Алексеевич.
По времени он чувствовал, что пора сворачивать в берег, где находился заветный спуск к воде.
Перекрикивая Ленку, он приказал остолбеневшим пацанам, чьи лица сливались цветом с раскиданными кругом лоскутами от простыней, держать крепко повариху и держаться самим.
В следующее мгновение командир пулей влетел в ходовую рубку. Сменив у штурвала Рому, Звонарёв направил буксир перпендикулярно судовому ходу в то место, где по его расчётам, уходили в воду заветные остатки старой дороги. По мере удаления от судового хода "Марс" начинал "водить жалом". Сказывался уменьшающийся запас воды под днищем. Буксир, словно живое существо, чувствовал опасность, которая может привести к плачевным последствиям.
- Давай! Давай, дружок! - вслух разговаривая со своим кораблём, твердил Степан Алексеевич, - Очень надо! Выручай, брат! Давай!!!
И "Марс" давал. Давал до тех пор, пока не начал скакать на неровностях бывшей дороги. В конце концов, он со страшным скрежетом прочертил по затопленному бетону своим килем и остановился в полусотне метров от уреза воды, на пару градусов завалившись на борт. Обсохшие на четверть винты напоследок, хватанув воздуха, взвизгнули и остановились. Дизели, кинувшиеся было в разнос, были приструнены автоматикой, перекрывшей болезным воздух.
- Не промахнулись! - с радостью подумал командир, - В аккурат на бетонку вылетели!
От того, что заглохли главные двигатели, тишины не наступило. Дизель-генератор продолжал молотить на радость всем, выдавая тепло и свет по всему судну. Опять же, Ленка орала блажью. Последнее не радовало, так как говорило о том, что весь процесс подходил к финальной стадии.
Степан Алексеевич был уже в кают-компании. Парни обалдело стояли и боялись пошевелиться.
- Степан Алексеевич! Что делать? - спросил Генка, чуть шевеля непослушными губами.
- Первым делом в машину. Серёга там побился, наверное. Потом все за борт и до берега строго в луче прожектора. Планы поменялись. Ленок похоже уже не транспортабельна. Придётся вам врачей сюда доставить! Знаю, что вода холоднющая, но надо! Вам как раз почти по пояс будет. Буксир капитально из воды вылез, так что сдюжите. Надо врача со всем скарбом доставить сюда, как только "скорая" там появится. Главное - доставить! И старайтесь их не искупать!
- А если заортачится? - переспросил Витёк, - Вдруг у доктора клятва Гиппократа сломанная?
- Почините! - сказал, как отрезал капитан, выставляя на всеобщее обозрение свой кулак размерами с пивную кружку.
Парни не успели покинуть кают-компанию, как в дверях показался Серёга. Весь грязный, воняющий отработкой, он хотел было выразить своё неудовольствие последними моментами, пережитыми в машинном отделении, но, оценив происходящее, передумал.
Где-то недалеко с берега послышалась сирена скорой помощи. Параллельно этому в рубке зазвонил телефон.
- Бегом!!! - заорал в ту же секунду на пацанов командир.
Через мгновение парни уже прыгали в воду, отмечая несезонность заплыва чисто капитанскими словосочетаниями. Разбивая кулаками ледок, они рвались к берегу, где моргала фарами "скорая помощь". Ледяная вода обжигала тело, что придавало пацанам дополнительное ускорение.
- Летом бы медленнее шли! - констатировал факт быстрого перемещения Витёк вибрирующим голосом.
Впереди, обгоняя всех, молча шёл Ромка. Он не замечал ни льда, ни холода. В мозгу свербила только одна мысль - доставить врача на пароход.
Если бы Пушкин видел пацанов, выходивших на берег во главе с Ромкой, он точно ограничился бы Черномором с тремя богатырями. На кой чёрт нужно было смотрящему за островом Буяном содержать ещё тридцать ртов, если эти три имели такой вид, которого убоялась бы любая вражья сыть.
- А мы думали, вы на лодке роженицу привезёте, - растерянно произнесла девчонка в белом халате, выходя из машины навстречу Черномору с сотоварищами.
- Нет у нас лодки, - просипел Рома, - поехали! Походу, роды вам на пароходе принимать придётся.
С этими словами он подхватил медичку на руки и решительно направился в обратный путь. Та, отбиваясь, истерически завизжала. Из машины вышла ещё одна врачиха, только намного старше, но такой же комплекции. Серёга, оценив ношу, схватил женщину и направился за Ромкой.
- Поставь на место! - спокойно, но твёрдо приказала тётка. В этот же момент здоровый амбал выпрыгнул из-за руля и остановил Рому , вынув его из воды вместе с ношей.
Тащить злобного гоблина на корабль в планы парней не входило. Наверное поэтому Гендос с Витьком, помня о приказе командира, попёрли на того с желанием конкретно нейтрализовать здоровяка силой своих убеждений.
Однако, гоблин на счёт нейтрализации с богатырями был не согласен, и выписав им по фонарю под глаз каждому, уступил пальму первенства в обсуждении дальнейших совместных действий пожилой даме в белом халате.
Сошлись на том, что девчонку на пароход понесут тёмные силы в лице амбала, "главного" доктора - Рома с Серёгой, страхуя друг друга, а воины света Витёк и Гена переправят на пароход чемоданчики с разными медицинскими прибамбасами.
- Эх, где наша не пропадала, - вздохнула пожилая врачиха, - поехали!
Парни с благодарностью посмотрели на всю бригаду и, распределив ношу согласно "купленным билетам", двинулись в обратный путь, издавая все сопутствующие причитания, определяемые ледяной водой, омывающей молодые организмы ниже пояса.
Параллельно событиям с участием бригады "скорой помощи" на буксире всё шло своим чередом. Ленку начинало как-то по-новому потряхивать. Звонарёв приготовил поодаль воду, разложил тряпки и подложил Ленке под спину несколько подушек. Зачем шеф это сделал, он сам не знал, но почему-то был уверен, что так надо. Сколько уже прошло времени, капитан не имел понятия, как не имел понятия, что ему надо делать в дальнейшем.
"Жизнь подскажет", - успокаивал себя командир.
Ленка хоть и продолжала орать, но, как начало казаться Степану Алексеевичу, хаотичность её стенаний переросло в некоторую периодичность. Теперь она орала только тогда, когда начинала пыжиться.
Командир уже практически был готов к кульминации процесса, как вдруг в кают-компании появилась тётка в белом халате, грубо отпихнувшая его от стола.
Звонарёв был безмерно рад, что помощь подоспела как нельзя вовремя. Степан Алексеевич, разжалованный одним движением эскулапа в статисты, уже со стороны наблюдал происходящее далее. Помимо тётки, колдовавшей над поварихой, какой-то суетливый амбал, смахивающий на Водяного стекающими с него ручьями, и девчушка почти Ленкиного возраста кружили вокруг поварихи. Времени прошло всего ничего, а в кают-компании произошла удивительная метаморфоза со всеми действующими лицами. Командир никак не мог понять, с какого перепуга судовое помещение наполнилось радостью и весельем. Опять же, Ленкин истошный крик трансформировался в детский плач, а его парни толпились за дверью в огромной луже и, дрожа от холода, весело выписывали старпому дружеские тычки.
- Галя! Достань из НЗ спирт! - приказала пожилая женщина девчушке, заглядывая в глаза Степану Алексеевичу.
- Сколько отлить, Тамара Александровна? - по-деловому спросила Галя начальницу.
- Наверное, грамм сто надо, не меньше, - издевательски, но в то же время с сочувствием произнесла Тамара Александровна, - и то сомневаюсь, поможет ли.
С этими словами она поднесла кружку Степану Алексеевичу.
- Выпейте. Должно помочь! - неуверенно произнесла она.
Звонарёв, как робот, поднёс кружку к носу и, констатировав факт: "Шило", залпом опорожнил тару.
Здоровяк, похожий на Водяного, наблюдая за капитаном, крякнул, но, задержав дыхание на мгновение, выдохнул и выдал: "Не помогло!"
- Ничего, сейчас отпустит! - весело пропела Галя.
Степан Алексеевич начал приходить в себя. Спиртное делало своё дело. Растекаясь по всему организму приятной теплотой, оно возвращало Звонарёву твёрдый ум и светлую память.
Суета вокруг Ленки и рядом лежащего свёртка с розовым морщинистым личиком сходило на нет.
- Всё хорошо, что хорошо кончается, - подвела итог Тамара Александровна, - повезло вам, что нас с вызова сняли. Как знали, что мы в этом деле специалисты!
- Ещё хорошо, что дядя Валя все дороги знает, - вторила докторше медсестра, вгоняя амбала в краску, - другие бы вовек эту дорогу не нашли бы.
Шофёр сконфужено только махнул рукой.
- Ну, ладно, - уже серьёзно сказала докторица, обращаясь к Звонарёву, полностью пришедшему в себя, с любопытством разглядывающего пополнение на вверенном ему буксире, - Как роженицу транспортировать будем? Её с ребёнком забираю в роддом. По-хорошему, выпороть бы её надо за такую беспечность, да уж... сама себя чуть не наказала!
Обессилевшая Ленка только виновато улыбалась и просила у всех прощения.
- Отнесём в лучшем виде, - опередил с ответом шефа Роман. Старпом сиял от радости. Его состояние сменилось прямо на противоположное тому, что было до родов, правда, вызывало ту же озабоченность.
- Опять, - загнусил Витёк, потирая подбитый глаз.
- Не опять, Витя, а надо, - поправил его шеф командным голосом, разглядывая новое украшение под глазом, - Где зацепил?
- Это мы в темноте... это... того, - вступился за товарища Генка.
- Эх, сколько волка не корми.., - махнул рукой Звонарёв.
- ... а он всё равно больше слона не вырастет! - продолжил Серёга пословицу на свой лад.
- Хорош трепаться! Людям ехать надо! - оборвал трёп Степан Алексеевич, невесть откуда достав новую робу огромного размера. Повернувшись к шофёру, он сунул ему в руки шмотки, - Переоденешься на берегу. Всё лучше, чем в сыром ехать.
Дядя Валя начал было отнекиваться, но Звонарёв решительно настоял на своём и, чтобы окончательно убедить того взять робу, буркнул:
- Всё равно у нас в ней все тонут.
За борт Звонарёв прыгнул первым. На молчаливый упрёк старпома, мол, сами бы справились, а пароход негоже бесхозным оставлять, шеф невесело ответил:
- Рома! Куда он денется?! Теперь его отсюда только чудо снимет!
Парни со вздохом переглянулись и полезли за командиром, как сказал Витёк, ещё раз испытать незабываемые ощущения. Врача и медсестру несли Рома с Серёгой. Ленку с новорождённым транспортировали на импровизированных носилках, сделанных из багра, намётки и байкового одеяла шофёр "скорой" дядя Валя и Степан Алексеевич. Двое из ларца одинаковых с лица, как назвал их шеф за идентичные фары под глазами, транспортировали "сопутствующие товары".
Проводив "скорую" с Ленкой, куда затолкали и Рому, который не желал разлучаться с суженой, парни во главе с капитаном собирались в обратный путь на корабль.
"Марс" стоял неподвижно в свете бледнеющей в проблесках наступающего утра Луны, ожидая свой экипаж. Обратный путь пацаны проделали намного быстрее. Звонарёв чуть поспевал за ними, хоть и подхлёстывал его жгучий холод. Пальцы не слушались, ноги начинало сводить. Залезая на палубу, все с воем разбегались по каютам и переодевались во всё сухое и тёплое. Кашель вперемешку с чихом раздавался со всех сторон.
"Заболевают черти полосатые", - думал капитан, сменив сырость на сухую и тёплую одежду, - ещё бы! Четыре ходки в ледяной воде! Не каждый сдюжит! Ладно, награда должна найти своих героев!
- Все в кают-компанию! - крикнул он в коридор после своих недолгих раздумий.
Парни нехотя отлипли от батарей и направились туда, куда приказал капитан.
- Ген, а Ген, - прикалываясь, валял дурака Витька, - я говорил ему насморк у меня, а он: пасть порву, пасть порву!
- Усохни, Промокашка! - ответил ему фразой уже из другого фильма Серёга, загнав обратно распоясавшиеся сопли.
- Зачем в кают-компанию? - не обращая внимания на кривляние друзей, гнусил Генка.
Степан Алексеевич завидя ёжащуюся троицу, как можно строже приказал:
- Прибраться тут, порядок навести. Ужинать будем.
- Так уж скорее завтракать! - поправил командира Серёга.
- Значит, завтракать! - на удивление миролюбиво сказал Звонарёв и вышел из помещения.
Думать о наступающем дне не хотелось. Хотелось продлить сегодняшнюю радость и справиться с неминуемой простудой, предательски проникающей в замёрзшие организмы.
Степан Алексеевич направился в рубку, снял компас и вернулся в кают-компанию. Парни вопросительно уставились на командира. Закончив приборку, они с интересом наблюдали, как тот потрошил навигационный прибор, добывая из него его содержимое.
- Сообщающиеся сосуды! - важно сказал Гендос, наблюдая, как жидкость покидавшая компас наполняла довольно объёмную кастрюлю.
- Вот, - подвёл итог своему действию Степан Алексеевич, - ноль восемь "галоши", как с куста. Сорок два градуса. Другого лекарства нет. Этим лечить вас буду.
- Почти как в водке, - вставил Витёк.
- За компас по головке не погладят, - подал голос Серёга.
- Степан Алексеевич! - вдруг серьёзно обратился к капитану Генка, меняя тему разговора, - Что теперь будет? Вас уволят?
- Не знаю, Ген, - задумчиво ответил шеф, и продолжил более оптимистичным голосом, - но что бы то ни было, вы - молодцы! Не спасовали перед трудностями!
- Русские не сдаются! - совсем без пафоса, как само собой разумеющееся сказал Серёга, параллельно выуживая из банки солёные огурцы на закуску.
Звонарёв насыпал в ёмкость с "галошей" молотого перца и соли, тщательно помешал, после чего наполнив стаканы, взял один из них.
- Кстати! - вдруг встрепенулся он, - кто родился-то?!
- А вы чё, не в курсе? - думая, что шеф над ними прикалывается, удивился Генка, - чувак родился. Если верить нашим весам, которыми мы картошку взвешиваем, то три с половиной кило. Чистого веса!
- Ну да, - продолжил доклад Витёк, - рост пятьдесят один см. Но это не точно, потому что нашей рулеткой мерили, а там две помятости имеются.
- Кстати, Ленка его назвала, как вас, - расплылся в улыбке Гендос, - Степан!
- Ладно, - поднимая стакан, и подавляя нарастающий спазм в горле, просипел Степан Алексеевич, - За пятки! С днём рождения, Степан Романыч!