Кто на побережье Хоккайдо не знает господина Ушоду? Его рыбная лавка - лучшая среди других рыбных лавок, нигде вы не найдете рыбы свежее и чище, цен ниже, а хозяина приветливее. Но не только за этим стекаются в лавку к Ушоде-сан посетители.
Ушода-сан всегда не прочь посудачить с ними о том о сем - и оттого у него в лавке всегда можно узнать новости, еще свежее, чем только что выловленная рыба, и услышать историю причудливее, чем глубоководные моллюски, из которых Момо-сан, сестра господина Ушоды, умеет готовить двадцать две дюжины вкуснейших блюд. А раз в месяц, вечером новолуния, Момо-сан оборачивает синей бумагой лампу-ангдон, и гости собираются на хяку моногатари кайданкай - вечер тысячи страшных историй.
В тот вечер, казалось, сама природа располагала к хяку моногатари кайданкай. Разразилась буря; снежные вихри налетали на одинокого путника, словно вечно голодные демоны гаки, залепляя лицо мокрыми хлопьями, ветер выл, как ёкай сагари в глухом лесу, а морские волны вздымались до самых облаков. Домик господина Ушоды содрогался и стонал, и Момо-сан - женщина не из пугливых и хозяйственная - уже озабоченно прикидывала, не нанесет ли буря ущерба энгаве, а гости, среди которых было много рыбаков, беспокоились, что их суденышки унесет в открытое море.
В это время кошечка Момо-сан подбежала и начала тереться головой о ее ноги, и первый из гостей, Идзё-сан, решился начать рассказ:
***
Как-то раз бывал я по делам в Хакодате и счастливо купил за треть рё пеньковые канаты для своей лодки в лавке у северных ворот. Прошло время, и мне снова понадобились канаты, и я решил вернуться в ту лавку, однако не нашел ее. В домике, где она была, жили другие люди и продавали рисовые пирожки.
- Не скажет ли почтенный пекарь, что сталось с уважаемым мастером такелажа, который прежде торговал на этом месте? - спросил я, для приличия купив пирожок, который оказался превосходен на вкус.
Я ожидал услышать, что старый торговец продал лавку и отбыл куда-нибудь, где торговля выгоднее, но пекарь ответил:
- Господин, верно, не слыхал? Его сожрали некомата.
- Как же это случилось?
- А вот так.
У Ямады-сан, торговца такелажем, было двое котов: Юки и Аме, белый и серый. Оба исправно ловили мышей и мурлыкали, однако добра от хозяина не видели. Старик вечно гнал их от себя, не думая ни о том, чтобы погладить их, ни о том, чтобы угостить молоком, - наоборот, он нередко швырял в них своими соломенными сандалиями-дзори. Да, по правде, он и людей-то не привечал - душа у Ямады-сан была недоброй и завистливой, а уж к слабой твари он и вовсе был немилостив.
Однажды он запустил в Юки не дзори, а деревянным гэта и попал бедняге в лапку. Лапка мгновенно повисла, перебитая. Кот захромал и, плача, удалился от жестокосердного хозяина, но тот не пожелал оставить его в покое.
- Проклятый зверь! - кричал он. - Мыши погрызли мою лепешку, которую я вчера оставил на столике! А тебе и горя мало! Я пришибу тебя, если еще раз увижу хоть одну мышь!
Тут взгляд его упал на серого котика Аме.
- Еле шевелишься! - крикнул Ямада-сан. - Еще одно никчемное существо! - и он пнул Аме обутой ногой так, что он вскрикнул от боли. - Вы оба старые жалкие твари, достойные подохнуть на помойке! Убирайтесь из моего дома!
Юки спрятался под энгавой и плакал от боли и обиды. "Куда же я пойду, - сетовал он на кошачьем языке, - я же с перебитой лапкой не поймаю и одной мышки! Мы оба так стары, нам уже вот-вот исполнится тринадцать зим - как нам прокормиться?", а Аме лежал рядом и рыдал вместе с приятелем.
- Проклятые коты, - выкрикнул Ямада-сан, - они еще и воют, мешают мне спать!
Испуганные коты притихли, а Ямада-сан улегся спать, и не подумав впустить их обратно в дом и нимало не терзаясь угрызениями совести. Однако утром его ожидало потрясение.
Сёдзи в его дома были сломаны. Все сети и такелаж, которые он сплел и готовил на продажу, оказались разорваны и разбросаны. Ни одной лепешки, ни одной рыбы, ни кусочка мяса не нашел Ямада-сан на своей кухне, хотя и ни одной мышки не увидел, а в довершение всего кто-то вылил все масло из его лампы и из бутылки. На полу виднелись огромные следы, похожие на кошачьи, только какова же должна быть кошка, которая их оставила! Один след был менее заметен, чем остальные.
Соседка Ямады-сан, жена пекаря, услышав его горестные причитания, сказала ему:
- Уважаемый сосед, вам следует немедленно уехать. Масло из лампы может пить только одна кошка.
- Черта с два, женщина, - грубо ответил Ямада-сан, - у меня не одна, а целых два старых, никчемных кота, которых я вчера выгнал! И если это их лап дело, я прибью обоих!
Никакие попытки вразумить его не помогли. Проклиная все и вся, Ямада-сан купил себе рисовых пирожков у пекаря и принялся убирать и переделывать попорченный такелаж. За делами он и не заметил, как наступил вечер. Следовало зажечь лампу, но масла у Ямады-сан не осталось.
- Проклятье, - сказал он, - опять нужно идти к этому дерьмовоголовому пекарю, просить масла!
И он поднялся и распахнул свои рваные сёдзи, заодно помянув дурным словом и мастера, у которого придется заказывать новые. Но далеко он не ушел. Прямо на энгаве возлежали два огромных кота, серый и белый, и у каждого виднелись два хвоста.
- Аме! Юки! Мерзкие животные, это вы устроили у меня в доме кавардак! - воскликнул Ямада-сан: он испугался, но не подал виду. - Я так и знал, что вы превратитесь в демонов! Ну, я вам задам!
И он схватил палку, чтобы ударить одного из котов.
Но серый Аме вдруг поднялся на задние лапы и с силой ударил когтями по руке Ямады-сан, снеся ему кисть. Ямада-сан закричал от боли, схватившись за культю, а отрубленная рука с зажатой в ней палкой покатилась под энгаву. В это время белый Юки тоже поднялся на задние лапы и здоровой передней ухватил Ямаду-сан за отворот косоде.
- Нет! Нет! Ах вы, неблагодарные! Я ли не кормил вас! Я ли не поил! Я ли не приютил в своем доме! - запричитал Ямада-сан, но кому, как не Аме и Юки, было помнить, какова его хозяйская милость. Зубами и когтями они втащили Ямаду-сан обратно в дом.
Пекарь и его жена, дрожа, слышали, как кричит Ямада-сан: сначала "Отпустите", потом "Не убивайте меня!", а потом - "Не ешьте меня!". Наконец пекарь набрался храбрости и осмелился выйти и заглянуть в дом Ямады-сан.
Что за зрелище он увидел! Ямада-сан, весь в ранах, лежал на полу в огромной луже крови. Живот у него был вспорот, горло растерзано, одна нога отгрызена, и огромный белый кот, урча, пожирал ее в углу, постукивая по полу двумя хвостами. Другой огромный кот, серый, в это время сгрызал зубами мясо с груди и живота Ямады-сан, так что от тела уже мало что и осталось. Лицо Ямады-сан они еще не тронули, и в памяти бедного пекаря навсегда запечатлелись его мертвые открытые глаза.
Заметив пекаря, серый кот встал на дыбы и со свирепым рычанием метнул в непрошеного гостя огромный огненный шар, который упал прямо у его ног, опалив полы и рукава косоде.
Со слезами на глазах перепуганный пекарь бросился обратно к себе домой и сказал жене:
- Соседу нашему конец пришел! Расплатился он за свою жестокость к котам сполна!
- Говорила я ему - коли кошки выпили масло из лампы, то это уж точно некомата! Теперь как бы и нас они не сожрали! - заплакала его жена.
Однако жена пекаря всегда была добра к Юки и Аме; видно, оба этого не забыли, став некомата, оттого и не тронули их и тихо ушли куда-то за город.
Наутро пекарь собрал обглоданные косточки Ямады-сан, пострадавшего за дурной нрав и несправедливость к котам, послал весточку его сыновьям, которые служили в отряде одного самурая, и вознамерился продолжать обычные дела. Ямаду-сан похоронили по обычаю, мастерскую его сыновья предпочли продать первому же, кто согласится купить, - это и был пекарь. Жена его с тех пор украдкой выставляла плошку с молоком на землю возле дома, и каждую ночь ее кто-то опорожнял, но неведомо, то Аме и Юки ли приходили угощаться, или же обычные коты и собаки пользовались добротой жены пекаря.
Среди друзей молодых братьев Ямада, пришедших на похороны, был один мужчина с недобрым взором, который очень напугал жену пекаря. После похорон жена сказала пекарю:
- Как хорошо, что мы купили эту мастерскую и больше не увидим тут Ямада и их друзей! Один из них с таким дурным глазом, что как бы у тебя закваска не испортилась!
Пекарь согласился и тут же выбросил слова жены из головы, однако тот человек начал наведываться в лавку. Пекарь не мог отказать ему, иначе люди начали бы поговаривать, что он прогоняет покупателей без всякой на то причины, однако заметил, что тот человек старается подгадать момент, когда его нет в лавке, и остаться наедине с его женой, хотя той это в тягость. Гнев обуял пекаря, и подумалось ему, что негодяя надобно проучить.
Как-то, когда тот человек снова пришел, пекарь спрятался за ширму, держа наготове крепкую палку и рассчитывая хорошенько вздуть наглеца. Тот как раз, оставив всякие приличия, повел речь о подарках, которые он готов преподнести жене пекаря, если она забудет супружескую верность.
- Получай, бесстыжая скотина! - крикнул пекарь, выбежав из-за ширмы, и огрел наглеца палкой по горбу.
Об одном он забыл: друзья Ямада были воины, привычные к схваткам и дракам, не то, что сам пекарь. Наглец мигом вырвал у него палку, ударил могучим кулаком и сбил с ног, а затем выхватил вакидзаси, видимо, вознамерившись отрубить пекарю голову.
- Спасите! - в ужасе воскликнула его жена. - На помощь! Убивают!
Соседи в страхе забились во все щелки, не смея и словом перечить воину из отряда самурая, и пекарь уже прощался с жизнью, как два огромных кота, каждый хлеща себя по бокам двумя хвостами, вошли к нему в пекарню.
Наглец выставил вакидзаси перед собой, готовый защищаться, только где ему было устоять против двух некомата! Один из них - белый Юки - прыгнул и вцепился ему в руку, распоров ее клыками до самой кости, а второй - серый Аме - напал с тыла и выгрыз огромный кусок мяса из ягодицы.
- Не убивайте его, - просила жена пекаря, - не ешьте, пожалуйста, молю! - она испугалась, что самурай обвинит в убийстве своего человека не некомата, а ее мужа.
Коты выпустили наглеца из огромных оскаленных пастей и, облизываясь, удалились, а наглец, стеная и сетуя на злую судьбу, уполз из лавки пекаря навсегда.
С тех пор жена пекаря выставляет не одну, а две плошки с молоком. Но пекарь не жалуется на расходы, хотя молоко в Хакодате недешево: на всем Хоккайдо не найдется другой лавки под такой надежной защитой!
***
Идзё-сан задул свою свечу и уступил очередь новым рассказчикам; в тот вечер в доме Ушода-сан было рассказано еще много историй одна страшней другой, но ни одной столь же поучительной.