1

Дождь капал, капал с серого унылого неба на серо-зелёную землю, на листья, на траву, на голые руки и ноги Ары, на её лицо и на лице смешивался со слезами.

Ара даже не знала, что плачет. Весь трудный путь. С тех пор, как последний раз оглянулась на родное место. Удалось бросить быстрый беспомощный взгляд, хоть это было и рискованно.

Там, где всегда ярко горели костры, стояли шалаши и бурлила жизнь, лежали её соплеменники. Её родные и друзья. И эта картина временами закрывала собой хмурый ненастный день. И из-за этой картины дождь на щеках не переставал быть солёным.

Но никому не интересно, чего у неё на щеках больше: слёз или дождинок. Это не важно даже для неё.

Важно дойти. Важно не отстать. Важно донести маленькую сестричку.

Одежда вся пропиталась влагой, стала тяжёлой, противно колола тело и воняла. Шкура, которую ей выделила мать, давно облезла и продырявилась во многих местах. Но лучшие шкуры шли братьям и малышам, мать обещала и ей в скором времени что-нибудь хорошее дать. И вот не сдержала слово. И не сдержит никогда. Потому что нет больше у неё матери. И братьев нет.

Ара окинула взглядом впередиидущих. Там те, кто посильнее. Растянулись длинной лентой. В лесу они все не просматриваются, в лесу важно видеть впереди себя хотя бы одну спину, а когда они выходят на луга, можно хоть приблизительно понять, сколько их теперь. Но по лугам идут недолго. Старейшина старается укрыть их.

Оглянулась назад. Жалкая маленькая кучка. Вот и всё, что осталось от их племени.

- Есть хотю, - шепнула чуть виновато Лу в самое ухо.

Ара повернула голову. Сестричка сидела на закорках. Худющая, цепкая, невесомая на коротких расстояниях, но не сейчас.

Лу внимательно заглянула в глаза Ары, словно пытаясь найти в них пищу.

Ещё бы не проголодаться. Идут без остановок прошедший день, всю ночь и новый день уже угасает. И всё, чем удалось перекусить, это лишь съедобные веточки и листья. А за ними наклоняться или тянуться вверх уже не было сил. Оставалось рвать на ходу лишь те, что росли прямо по пути и на уровне рук.

Ара, не останавливаясь, достала из-за пазухи несколько корешков аира и передала их в жадную ручку Лу.

- Они грязные. Не спеши есть... Помой их под дождём... Почисти, - от усталости девушка едва шевелила губами.

- Я их зубками потисю, - оживилась Лу и грызнула добрую половину корешка.

Ара со вздохом остановилась. Всё. Ещё немного, и она просто упадёт.

- Давай, ты пройдёшься?

Лу послушно сползла со спины сестры:

- А где мать?

- Нет больше матери.

- Её задавил медведь?

Глаза Лу с тревогой следили за сестрой, ожидая ответа. Недавно погиб отец - не одолел медведя, вот Лу и стало казаться, что медведь - главный источник всех бед.

- Нет, не медведь. Пришли чужие дядьки. Злые.

Лу спала, когда в шалаш ворвалась Ара и схватила её. Поэтому ничего толком не увидела. И это хорошо.

- Пошли.

Пешком Лу ходила медленно.

- Держись, Ара. Не отставай.

Ара чуть повернула голову. Санк. Тянет своего приятеля Леку. У того что-то с ногой, прыгает на одной. Всё это время они шли за ней, то догоняя, то отставая, а вот теперь обогнали.

Уставший взгляд Ары задержался на их тёмных фигурах. Леке, конечно, ещё тяжелее, чем ей. Но не сдаётся, хотя и повис на Санке всем весом. Ара опустила голову. Трава, трава, цветы, ветки.

Поглядела на сестру. Съела уже весь аир. Волосы мокрыми прядями болтаются у лица. Смотрит вперёд, хлопая длинными, слипшимися ресницами. Рука холодная, крепко вцепилась в её руку.

- Как ты, Ара?

Кида. Идёт уточкой, тяжело переваливаясь из стороны в сторону. Живот выпирает из-под мокрой шкуры. В каждой руке по палке, так ей легче.

- Идём вот. А ты рожать не надумала?

- Только не сейчас. Надеюсь, ребёнок ещё немного потерпит.

- Хочешь, обопрись на мою руку.

- Нет, Ара. Пока ещё сама могу. Но чувствую, что недолго.

Кида ушла вперёд.

Ара сочувственно посмотрела вслед. Если роды начнутся сейчас, остановится ли старейшина ей помочь? Ведь дикое племя всё ещё слишком близко.

- Ара, посторонись.

Оглянулась. Так вот кто пыхтел ей в спину.

Бабка Фена тянула корову. Но рогатая скотина остановилась, крепко уперлась всеми копытами в сыру землю и замотала головой, в попытке освободиться от пленившей её верёвки, а Фена беспомощно дёргала её и ругалась.

Но вот корова, словно передумав, резво рванула вперёд, увлекая за собой и бабку. Ара с Лу едва успели отскочить в сторону. А Фена молодцевато побежала вслед за, теперь уже её тянувшей, коровой широкими размашистыми шагами.

Я бы так не смогла, - удивилась Ара. - Я бы упала и пусть бы меня эта скотина тащила по мокрой траве.

На спине коровы лежал мальчуган, судорожно вцепившись руками и ногами в мокрую короткую шерсть. Сзади с хлыстом шла девочка постарше. Она-то своим хлыстом и придавала время от времени ускорение упрямой скотине.

- Мотка, ты там не сильно стегай её, - крикнула перепуганная бабка. - А то дух из меня весь вытряхнете...

Фена на всякий случай намотала ещё несколько узлов на руку. Теперь уж если корове и удастся сбежать, то только с рукой.

- Ба, да я не сильно. Только намахнулась, - круглые Моткины глаза выражали честность. Слишком выразительную и честную, чтобы быть настоящей.

Но бабка на неё уже не смотрела:

- Пошла, шалашовка. Брошу дуру, пусть тебя волки с медведями сожрут.

Корова вновь заупрямилась.

Мотка на этот раз чуть тронула скотину, и вся эта компания дробным шагом устремилась вперёд.

- Ты узе отдохнула, Ала? - девочка с надеждой заглянула в глаза старшей сестры.

- Да, залезай на спину.

Ара с трудом согнула дрожащие ноги. Лу ловко полезла, больно надавливая острыми коленями и локтями, вцепилась в шею.

- Потише, а то задушишь.

Лу ослабила хватку.

На секунду Аре показалось, что она не сможет выпрямить ноги. Выпрямила. Не сможет сделать первый шаг.

Вздохнула. Шагнула.

2

- Пока тут остановимся. Переночуем, а завтра будет видно, - передавала Саха слова старейшины всем вновь подходящим.

Тот велел располагаться на берегу, сам пошёл смотреть места вокруг.

Саха красивая женщина средних лет, загоревшая до смуглости. Волосы короткими пучками торчали вверх и в стороны, это она сама себя так обкромсала, чтобы не мешали. Сзади длинными прядями падали на спину. Сзади пусть растут, там не сильно мешают.

Остальные девушки и женщины посмотрели на причёску Сахи, ещё там, в племени, когда счастливо жили, не зная страшной беды, но повторить не рискнули. Саха хоть что себе натворит, всё равно красивая останется, остальные не такие везучие.

- Нет, не совсем здесь, - поднимала она падающих от усталости соплеменников. - Ещё чуть-чуть. Надо спуститься с высокого берега вниз к реке. Там хорошее место. Мы укрыты будет сзади. Там песок и ивы. Давайте-давайте, чуть-чуть осталось.

Рача прошёл, куда велели, крепко прижимая руки к бокам. Саха проводила взглядом его неестественно скованную фигуру. Он так всю дорогу шёл. Не ранен ли? Пошла следом.

Когда спустилась, увидела, что тот роет в песчаном склоне углубление, всё также неестественно прижимая руки к туловищу.

- Рача, тебе помочь?

- Да, - отстранился он.

Рача маленький, страшненький, неразговорчивый и нелюдимый. Но, если он что-то делает, лучше, по крайней мере, не мешать.

Саха схватила палку и стала расширять начатое Рачей, не совсем понимая, что из этого получится. Может, что-то типа шалаша? Вскоре и мужчины пришли помогать со своими палками. Песок хорошо поддавался.

- Хватит, - сказал Рача, и все отошли.

Стали смотреть, что же они сооружали.

Рача залез вглубь и стал вытаскивать спрятанные под мышками траву, мох, трутовики, деревяшки. Сухие.

Согнувшись в три погибели в тесном убежище, он принялся за привычное и знакомое дело - добычу огня.

Так вот почему он скукоженный шёл весь путь. Нашёл способ сохранить в ненастном дне чуточку сухого материала для огня.

Получится? Все смотрели с надеждой, забыв о других делах. Воздух сырой. И хоть дождь недавно закончился, но суше стало лишь чуть.

Задымилось. Все затаили дыхание, словно боясь потушить разгорающиеся искры. И тут длинный язык пламени выскочил и попытался лизнуть горбатый Рачин нос. Всё.

Усталость никуда не делась, но бодрое настроение немного задвинуло её глубже в ноги, руки, спину. Завтра она даст о себе знать, а сегодня есть дела поважнее.

Раз появился огонь, значит будет всё: и тепло, и еда, и уют.

И все, не мешкая, повернулись создавать эти самые тепло, и еду, и уют. Кто за что. Каждый выбирал себе то, что он лучше умел. Или шёл туда, где было меньше народу.

Мужчины пошли в лес за ветками. Ветки в изобилии росли и здесь же на берегу. Но, как бы ни устали, ближайшие деревья надо поберечь.

Лок с Гёрой как всегда неразлучные. Всю жизнь вместе, с самого младенчества. Хоть и родились от разных матерей, но дружба связала их крепче крови.

Именно благодаря этим мальцам не все погибли тем страшным утром. Ребята охотились на птиц недалеко от селения и заметили чужих. Успели поднять тревогу.

Но сделать многого всё равно не удалось, слишком неравные были силы. Их племя мирное. Много детей и женщин. Было... Те же пришли убивать.

Теперь Лок и Гёра направились вверх по реке ловить рыбу. Руками. Больше нечем. Но ничего, не впервой.

Малышня со всех сторон тянула ветки к костру. Их много валялось на песке.

Рача уже вынес маленький огонёк из логова, в котором тот родился, выбрал место под высокими развесистыми ивами, и теперь этот огонёк рос, сначала неохотно съедая шипящие сырые палки, потом палки затрещали веселее.

Недалеко от огня мужчины начали сооружать укрытия из тех веток, что притащили из леса.

Саха собирала в кучу всё, что соплеменникам удалось захватить с собой. Каждый, спасаясь сам, старался спасти ещё что-нибудь. Что подворачивалось под скорую руку. И кое-какая посуда горкой притулилась недалеко от костра.

- Саха, дай горшок поболе, - протянула руку старая Фена. - Шалапутную подою. Мотка, пошли подержишь. Мне с ней сегодня одной не управиться.

Вскоре в глиняные стенки звонко забили белые струи. Будет у детей молоко.

Постепенно подходили самые отставшие. Самые слабые.

Последними пришли Наз с дедом. Наз - молодой и сильный юноша, весь путь помогал старику, они замыкали их маленький отряд.

- Все добрались? - спросила у него Саха.

- Все.

Женщина обвела взглядом своих соплеменников. Как много погибло. Как мало осталось. Как им дальше уцелеть? Если не получилось, когда они были большим племенем, то теперь... Но не время предаваться унынию.

- Наз, дай посмотрю твою руку.

- Да ничего, Саха, думаю, пройдёт. Стало лучше за нынешний день.

Но рука беспомощно болталась.

Темноволосая, темноглазая красавица Лайя бросила ревнивый взгляд на Саху. Что же она пристала к Назу? Пусть пристаёт к мужчинам постарше. А за его раненой рукой и она может поухаживать.

Но Наз уже повернул к мужчинам. На песчаном берегу быстро росло сооружение-шалаш. Одно на всех.

3

Темнота окружила новый стан плотной стеной. Люди едва успели приготовить всё необходимое для ночлега и теперь лежали и сидели вокруг костра. Скоро спать. Всем, кроме Наза. Ему первому выпало нести караул на высоком берегу. Он и ушёл туда. Но ненадолго. Старейшина приказал мужчинам сменять друг друга лишь звёзды сделают свой шаг.

Глаза слипались. Но так приятно смотреть на пламя. Так тепло. От одежды из шкур поднимался пар. Спать хотелось страшно, но сбоку от костра на углях готовилась рыба. И её запах не давал до конца расслабиться.

- Ара, помоги мне, - попросила Саха.

Она раскладывала равные куски дымящейся вкусным ароматом рыбы на листья лопуха. Ара стала разносить.

Худые и мускулистые, молодые нежные и морщинистые узловатые руки принимали свою часть нынешнего ужина. Осторожно, чтобы не уронить.

Бабка Фена проглотила и не заметила. Поползла вглубь шалаша. Всё. Выдержала этот страшный переход. А ведь в её возрасте он был труднее вдвойне. А если вспомнить про непутёвую корову... Фена не успела додумать про корову, потому что её голова коснулась подстилки из листьев, и мысли тут же покинули её.

Маленькая Лу тоже не удержала тяжёлые веки, и глаза закрылись. Но пальцы знали своё дело и на ощупь оторвали горячий кусочек, а потом двинулись искать рот. Рот на всякий случай был открыт. Но когда пальцы донесли рыбу, Лу уже спала.

Мотка заметила бесхозный кусок, который терпеливо ждал у негостеприимного рта. Он что? Так и будет пропадать? Ну не хочешь есть, отдай другому, мысленно учила она Лу благородству.

Сама Мотка свою рыбу уже проглотила. Так же, как и бабка. Но в отличии от бабки не могла успокоиться. Живот требовал ещё. А где взять ещё? Вот Мотка и смотрела на зависший кусок.

Но Лу тут вздрогнула, чуть приоткрыла глаза, и обрадованные пальцы поспешили добраться до цели. Мотка отвернулась от жующей Лу.

Лок и Гёра лежали у костра, о чём-то тихонько переговаривались. Мотка недобро прищурила глаза. Небось, не всю рыбу принесли. Небось, наелись сырой. Надо было и ей не с коровой возиться, а в реку лезть. Теперь не было бы так пусто в брюхе.

Может, в горшке молоко осталось? Мотка поискала глазами посуду. В каком она теперь углу? Пошла к горшкам. Может, бабка забыла вымыть, и какая-нибудь капелька сползёт? Пусто. Чисто. Стенки горшка мокро блеснули в свете огня. Ага, забудет бабка, жди.

А может, у коровы что осталось? Или новое собралось?

Мотка захватила горшок и поползла в темноту...

- Скажу своё слово.

Старейшина произнёс негромко, и все перестали жевать, чтобы слышать. Слов утешения жаждали чуть сильнее, чем пищи для живота.

Седой благообразный старец обвёл тёмными глазами сидящих.

- Видно прогневали мы своего бога, и он стал на сторону чужаков. Но гнев его излился не до конца. И часть нашего племени жива. Сегодня оставим тех, кого больше не увидим, оставим свою прошлую жизнь. А завтра начнём новую. Не жалея, не горюя... Наши силы понадобятся нашему маленькому племени, не будем же их напрасно тратить на то, что ушло.

Словно в подтверждении этих слов раздался резкий стук, а следом девичий писк и шум. И через минуту из темноты появилась расстроенная Мотка. На лбу её наливалась багровая шишка, в руке она сжимала глиняный осколок.

Одним горшком стало меньше.

Старейшина хотел ещё что-то сказать, но мысли спутались. Хотя, обычно, его не так просто сбить с намеченного. Но испытания последних дней отразились и на нём. Он медленно встал и пошёл в шалаш.

- Саха, дай рыбу, я отнесу Назу его долю.

Лайе было досадно, что Саха заняла место хозяйки, и она вынуждена просить.

Но Саха не мешкая, передала последний кусок.

- Не уронишь в темноте? На высокий берег трудно вскарабкаться. Может, помочь?

- Не уроню, - не слишком ласково отозвалась Лайя, и Саха подивилась, за что её не любит эта девушка.

4

- Наз!

Лайя с трудом взобралась по отвесному склону, лишь одной рукой помогая себе. В другой бережно держала завёрнутый в широкий лист кусок рыбы. Но кое-как вскарабкалась и теперь оглянулась.

Ух, как красиво!

Там внизу казалось, что мир сдвинулся вплотную к их маленькой компании. С одной стороны отвесная песчаная стена, с другой - река беспрерывно несла свои воды. Свет от костра лишь едва освещал дальний берег.

А наверху совсем другая картина. С высокого обрывистого берега виделось, как земля раскинула свои просторы, залитая серебристым лунным светом и окутанная сизой пеной поднимающихся испарений. Блестящая лента реки убегала, извиваясь, к горизонту.

А позади? Лес? - попыталась вспомнить Лайя и обернулась.

Позади, совсем рядом, стояла мужская фигура.

- Наз?

- А-а, это ты, - в голосе юноши слышалось лёгкое разочарование, которое больно кольнуло Лайю.

Кого он ждал? Саху? Может, Санка, тот должен его сменить? Но... не меня.

- Я принесла тебе поесть.

Лайе на самом деле хотелось, чтобы Наз её обнял. Хотелось почувствовать на своих плечах мужские руки.

- Это ты правильно сделала. Я благодарен тебе, - Наз взял свою долю и стал стоя есть, настороженно поглядывая по сторонам и больше не обращая никакого внимания на девушку.

Лайя почувствовала тоску. Возвращаться?

Нет. Шагнула в сторону леса. Сегодня такая сильная луна. И если очень попросить, она может подарить частичку своей силы.

- Лайя, - окликнул её Наз.

Девушка остановилась, но не оглянулась. Ждала, что он скажет. Сердце замерло от желания.

- Ты бы не ходила далеко. Места всё же незнакомые.

Не дождалась. Лайя продолжила путь.

- С кем ты разговаривал? - спросил подошедший Санк.

- С Лайей. Ты как? Силы ещё остались на караул?

- Остались чуток, не усну... А Лайя опять отправилась на свою непонятную прогулку?

- Это у неё в крови. По-другому она, похоже, не может.

- Да уж... Меня едва ноги держат. А ведь мы все прошли один и тот же путь.

- Меня тоже. Я пошёл спать.

5

- Земля огромная, но дальше мы не пойдём. В ту сторону солнце заглядывает неохотно, и, значит, зимы будут суровые. Мы и так подошли к краю тепла. Сейчас это не чувствуется, но не будем забывать о будущих снегах и морозах.

Старейшина сидел перед своим маленьким племенем. Тишина была полной. Вчерашние невзгоды позади, а впереди новые трудности. Они не пугают. Но надо понимать, как действовать.

- Пока останемся здесь, но в лесу начнём строить зимовье. Сегодня надо найти подходящее место. Пойдут только мужчины. Женщины будут заниматься своими делами.

Старейшина посмотрел на Лока и Гёру:

- Вы останетесь с ними.

Те тут же повесили носы.

- Женщины сильные, и в храбрости не уступают нам, но их глаза обращены больше на детей и очаг. А между тем, здесь мы пришельцы, незнакомые ни с окрестным зверьём, ни с окрестными людьми, если они есть, конечно. Вчера по дороге никого не встретили, и я походил по округе - никаких следов не обнаружил. Но это не значит, что никого нет. Мы вообще беззащитны сейчас. Но тут надежда на нашего бога. Может, он не даст нам пропасть. Вы, Лок и Гёра, будете глазами и ушами племени в наше отсутствие. Задача трудная...

По мере продолжения речи старца, носы мальчишек поднимались, и глаза загорались решительностью.

- Хорошо, старейшина, - Лок кивнул головой. Светлые глаза смотрели серьёзно, - будем служить там, где надо.

- Ни один зверь близ... - начал Гёра, но едва заметный тычок друга остановил пламенную речь.

Гёра чуть смутился. Действительно, от радости, что назначили глазами и ушами племени, его занесло чуток.

- Мы будем стараться, - поправил он себя.

- Тогда пора.

Все поднялись. Женщины стали расходиться по своим хозяйским делам, мужчины полезли по почти отвесной песчаной стене.

Гёра наблюдал.

- Давай придумаем приспособление, чтобы легче была карабкаться.

- Давай.

Уставились на обрыв. Высота немалая. Человек трёх можно поставить на плечи друг друга и ещё малого ребёнка.

Подошли. Поковыряли песок. Кое-где торчали корни растущих наверху деревьев.

- Может, в песке дырок наделаем, чтобы ноги туда ставить?

- Давай попробуем.

Попробовали. Стало чуть легче, но не то. Песок осыпался сверху, заваливая дыры.

- Надо укрепить чем-нибудь.

А чем укрепить? Под руками ничего кроме палок и веток не было.

- Давай из веток сплетёт маленький... как шалашик, - Гёра задумчиво почесал кудлатую тёмную голову, пытаясь поймать идею. - Чтобы туда можно было сунуть ногу. Не всю, конечно, а только стопу. Небольшого размера нужен шалашик.

- Точно, - Лок идею уловил. - И мы этот шалашик вкопаем в стену вот здесь, другой выше, потом выше и так до конца.

- Ага, - Гёра задумчиво вгляделся в отвес чуть прищуренными глазами, мысленно оценивая будущее приспособление. - А по краям шалашиков длинные палки вставим и поглубже вобьём в песок, чтобы крепче держались.

- Слушай, Гёра, а для рук можно сделать верёвки.

- Как это?

- Из лыка наделаем много верёвок, привяжем их к корням. Вон видишь, сколько их торчит без дела. А так, можно будет лезть - ноги в шалашики ставить, а руками за верёвку тянуться.

- Погнали тогда за ветками.

Вскоре работа закипела. Бабка Фена заинтересовалась, проходя взад-вперёд:

- Вы ещё для коровы что-нибудь придумайте. А то далеко с ней вон какой крюк делать.

Ребята растерянно переглянулись. Для коровы?

Но и бабку можно понять. Вчера нашла место, как спустить животное, но очень уж далеко от песчаной косы, на которой они приютились. Пришлось даже по колено в воде шмякать. Полоса выглядывала из воды как раз настолько, чтобы уместилось их племя. Больше такого подарка река не представила в обозримых пределах.

С утра тем же ходом бабка отправила корову обратно.

- Н... не знаем, как для коровы.

Фена вздохнула. Вот всегда так. Невезучая она какая-то. Или корова невезучая?

Пошла в шалаш.

- Ну как Лу? - спросила у Ары.

- Ой, совсем не знаю, - голос девушки звучал тоскливо.

Ночью загорелись щёчки у маленькой сестрички. А потом лоб, руки стали горячими. Заболела. И теперь уже просыпаться давно пора, а она всё спит.

- Ара, травка нужна особая. Лечебная, - Саха пыталась вспомнить. Она тоже всё утро просидела над девочкой. - Бабка учила меня немного. Травка такая... листья не зелёные, а как коричневато-красные. И цветочки беленькие, маленькие. Миряником бабка называла эту траву.

- Что-то припоминаю, - Ара встала. - Ты посмотришь за ней? - кивнула на Лу.

- Ну что ты говоришь? Конечно.

- Пойду тогда, поищу.

- Только, Ара, смотри осторожней. Может, кого-нибудь с собой бы взяла? Хоть Мотку?

- Нет. Я одна. Я бегом.

Первой новое приспособление испытала Ара. Взобралась легко и быстро.

Но ребят не поблагодарила. В своих горестных думках даже не заметила изменений.

6

Куда бежать? Кажется, этот миряник она видела в лесу.

Лес рос неподалёку. Туда рано утром ушли мужчины, туда отправилась и Ара, внимательно глядя под ноги и по сторонам.

Лу болела не чаще, чем другие дети, но всегда с сильным жаром и бредом. Только вот, бред ли это был? Ара почувствовала, как вместе с воспоминаниями о последней болезни сестрёнки, её кожа покрылась мурашками.

Что она тогда говорила?

Ара остановилась. Надо вспомнить. Ей и тогда показались странными слова, а теперь...

Девушка попыталась воссоздать в памяти недавнюю картину. Ночь. Братья давно уже спали. Уставшая мать легла рядом и сразу же глубоко задышала. Ара осталась около сестры. Старая Раха наказала протирать тело девочки каким-то снадобьем. Вот Ара с матерью и сменяли друг друга.

В шалаше не очень темно, свет от костра проникал через открытый полог и окрашивал оранжевыми бликами тёмные шкуры над головой, подстилку из сухой травы, лицо Лу.

От тишины и монотонных действий клонило в сон, и Ара изо всех сил боролась с дремотой. Нет, поняла вскоре, если не освежится, то попросту уснёт, и сестричка останется без лечения.

Вышла из жилища. Тишина. Все спят. Лишь у костра сидит Санк, следит за огнём.

Ара приветливо махнула ему рукой и ушла за освещённый круг.

Ночная роса уже упала на землю. Она-то Аре и нужна. Походила босыми ногами, вмиг сон ушёл, провела руками по траве, а потом ими же, мокрыми, по лицу. Всё, теперь уже не уснёт. Вернулась к сестре.

В шалаше за это короткое время почти ничего не изменилось, по-прежнему сонно дышали братья, по-прежнему мать лежала на боку, обнимая меньшого сына, но Лу...

Глаза её были широко открыты, взгляд направлен вверх, губы что-то шептали.

Ара сначала обрадовалась, подумала, что сестричка пришла в себя. Но сестричка не пришла в себя, и девушка скоро это поняла. Глаза её видели что-то иное, а не их потолок из звериных шкур. Не видели они и Ару, как не пыталась девушка обратить на себя её внимание.

Ара наклонила ухо к самым губам сестры, стараясь понять, что она шепчет без остановки, но разобрала лишь несколько слов:

- ... злые лохматые волки... грызут... окружили... рыжие... нет спасения... мать уходи... уходи... не успеешь... братика жалко...

Вскоре Лу замолчала, закрыла глаза и уснула. А утром встала как ни в чём не бывало. От недавней болезни не осталось и следа, сама же ничего не помнила. Даже то, что болела. Но она маленькая, может, просто не смогла объяснить или понять. Ара тоже выкинула из головы страшные слова, мало ли что в жару привидится, а чуть позже всё и началось.

И только сейчас Ара стала понимать. А не те ли лохматые волки напали на них? Толку от того, что они выглядели как люди. Ничего доброго и человеческого в них не было.

Рыжие. В волчьих шкурах на плечах. Большие и лохматые.

А ведь мать могла бы спастись, но побежала в шалаш за младшим сыном, за тем самым, которого обнимала и согревала ночами. И не успела. Они все не успели.

Знакомая тоска наполнила сердце. Но Ара усилием воли прогнала от себя воспоминания о тех, кого потеряла. Только не сейчас. Нельзя все силы отдавать тому, что ушло.

...А перед гибелью отца... Ара нахмурилась. Лу тогда тоже лежала в жару. И тоже что-то такое было. Сама Ара не слышала, но мать рассказывала. Что-то... про тёмную тучу, которая скрыла отца...

Тогда на её слова Ара совсем не обратила внимания, но теперь... Может быть, Лу и гибель отца видела в бреду?

Такое возможно? Или голова Ары одурманена бедами последних дней и уже совсем перестала соображать?

И теперь вместо того, чтобы спешно искать лекарство для сестры, она стоит перед лесом, раскрывши рот, и вспоминает про минувшие болезни сестры, когда та лежит совсем беспомощная.

Ара тряхнула головой, отгоняя мысли. Всё. Надо внимание направить только на траву.

Девушка ускорила шаг - ничего похожего на миряник. Ара побежала. Время идёт, а она с пустыми руками... Ничего.

Впереди показался довольно широкий лесной ручей. Это хорошо. Бегая без ориентира в незнакомом лесу, она рискует заблудиться, теперь же будет двигаться вдоль ручья, чтобы вдоль него же и вернуться. Шагнула в холодную воду. Потом побежала.

Сколько времени прошло? Ара поглядела на солнце. Далеко она забралась. Скоро день будет уходить, а она по-прежнему пустая. Ара почувствовал нервную дрожь нетерпения. Да что же так не везёт!

Вон он! Красно-коричневые невысокие заросли миряника росли на другом берегу. Девушка поспешила прейти. Но услышала странные звуки.

Ара остановилась. Что это?

Тук-тук-тук. Так бьётся сердце? Только где-то далеко-далеко. Девушка поглядела вдоль русла. Ничего не видать. Только лес, и ручей скрывается в зарослях.

Тук-тук-тук. Может, где-то там живёт бог? И это его сердце стучит?

Ара долго слушала, пытаясь понять звук. Потом опомнилась, кинулась рвать траву. И вскоре с охапками бежала назад.

7

Когда Ара спешно спускалась к стоянке, то где-то на задворках сознания ей смутно показалось, что сделала это как-то быстро и ловко, но над причиной этому не задумалась. И вновь разочарованные Гёра и Лок проводили её хмурыми взглядами.

Неужели их сегодняшний труд такой незначительный и незаметный? Ладно, когда Ара бежала вверх - не поняла, тогда они только начали своё приспособление. Но потом целый день усовершенствовали конструкцию, и, возвращаясь с охапками какой-то травы, Ара не могла не заметить, что стало удобнее. Но - не заметила.

- Пойдём рыбу ловить.

- Может, гарпуны сначала сделаем?

- Пока их нормально сделаем, поздно будет. Давай гарпунами завтра займёмся, а сегодня так как-нибудь.

- Мотка уже, кажется, немного поймала.

Девочка тащила в шкуре добычу.

- Мотка, как сегодня улов?

- Нормально, - Мотка развернула шкуру.

- А-а, молодец. Но надо бы ещё.

- Конечно ещё надо.

Из шалаша послышался стон.

- Что там? - спросила у ребят перепугано.

- Кида ребёнка рожает. Нас прогнали оттуда.

- Правда? - глаза Мотки загорелись любопытством. Вот так каждый раз, самое интересное происходит где-то и с кем-то, а не с ней. - Только идите выше по течению, я здесь уже всю распугала.

Мотка поспешно кинула рыбу бабке.

- Почистишь сама, ладно?

- А ты куда?

- Я... приморилась, пойду отдохну.

- В шалаш не ходи, - приказала бабка. И Мотка закривила губу.

- А Лу?

- С Лу сейчас Ара. Девка, вроде, пришла в себя.

- Пойду посмотрю на Лу, - сообразила Мотка и всё равно пронырнула в вожделенный шалаш.

В ближнем углу женщины окружили Киду. Туда и сунула сначала свой нос Мотка. Но Ара заметила её, позвала.

Мотка, выворачивая шею, пошла в дальний угол, где на подстилке сидела Лу.

- Посмотри за ней, - Ара кивнула на Лу. - Она проголодалась, со вчерашнего дня ничего не ела. Пойду что-нибудь принесу.

- Лад...но, - но Мотке Лу была сейчас совсем неинтересна, происходящее у женщин её занимало больше. Ара поняла.

- Пойдём, Лу, наружу, - взяла девочку на руки.

- Я сама нозками могу, - сообщила ей та.

- Знаю, что можешь. Я так... Мне хочется.

Лу благодарно обняла старшую сестру за шею тёплыми руками.

Прошли к костру. Фена ловко чистила рыбу одну за другой, вымазывала глиной и засыпала горячими углями. Горка готовой рыбы лежала на зелёных листьях лопуха в ожидании ужина.

- Я покормлю Лу? - спросила Ара.

Сегодня все остались без обеда. Мужчины как ушли с утра в лес, так пока не возвращались. А женщины не садились без них. Не то, чтобы это было запрещено, но... Как-то не лез кусок в горло, раз кто-то далеко работал голодный.

Но не дети.

- Бери, милая. Выздоровела? Хорошо. Теперь надо поесть, чтобы болезнь не вернулась. А ты куда бегала? - спросила бабка у Ары.

- Да за миряником ходила, еле отыскала, а он, похоже, не пригодился.

- Что ты! Не пригодился. Мы его сейчас насушим, и он будет под рукой на случай, коли кто заболеет. Мотка! А где она? У-у-у, шлёндра.

Бабка ловко подхватилась и с рыбиной в руке шмыгнула в шалаш.

- Лу, у тебя головка болит? - Ара с облегчением и некоторым удивлением смотрела на весело жующую сестру. Вот опять также, словно и не лежала без сознания с пылающими щеками всего лишь некоторое время назад.

- Неа, - синие глазёнки широко раскрылись. - А у тебя?

- Тоже нет.

Но облегчение было недолгим. Страх снова нашёл дорожку в сердце, затуманивая его дурным предчувствием. Не будет ли вновь каких-либо бед после очередной болезни? Как-то всё непонятно.

Когда она чуть раньше вернулась с миряником, Саха встретила её доброй вестью.

- Вроде у Лу всё прошло.

Женщина уступила место возле девочки.

- Если я буду нужна тебе, позови, - и Саха поспешила к Киде.

Нужна? Ара не знала, был ли в её отсутствие бред у сестры, и говорила ли она что-нибудь. Спросить у Сахи? Ара сомневалась. Не хотелось тревожить ещё и её. Тем более эти страхи похожи на глупую выдумку её дурной головы. Но всё же надо проверить, только словно невзначай.

Вскоре бабка вывела Мотку из шалаша, проворно тыкая ей в спину рыбьей мордой.

- Ишь ты, притомилась она, отдохнуть захотела, - возмущённо ворчала она. - Иди-ка к нам, тута мы тебя и взбодрим, и дело по душе найдём. Видишь во, милая, травка? Насушить надо. Работа нетрудная, заодно отдохнёшь.

Мотка так тяжело нагнулась, с таким кряхтением выпрямлялась, так неспешно повернулась, что стало понятно - девку здесь совсем не жалеют, и она держится из последних сил.

- Ничего, ничего, - продолжила ворчать бабка. - Небось не надорвёшься, - но глаза тревожно глядели внучке вслед. Может, и вправду загоняли бедную?

Мотка знала бабкин характер, и потому шла медленно, чуть прихрамывая то на одну ногу, то на другую.

Фена держалась. Но когда Мотка схватилась рукой за поясницу, словно она у неё уже отваливается от непосильного труда, бабка вскочила:

- Ара, почисти рыбу, - и побежала к внучке.

Ара поглядела им вслед, слегка улыбнулась, потом взялась за рыбу. Лу сидела рядом, задавала вопросы:

- А у лыбки это глазик? А лыбка там плавала? А она кусается? А мне мозно её тистить?

Вскоре подошла Саха.

- Лу, - погладила Ара сестру по беленьким волосам, - иди-ка спроси у Мики, что он там делает.

Мика елозил голой попой по песку у самой воды.

Лу послушно побежала к мальчику:

- Мика, сто ты тут делаес?

- Ба-ба-ба-ба, - Митка ещё не умел разговаривать, но Лу его понимала и без слов.

- Одним мужчиной в нашем племени теперь стало больше, - объявила Саха, потягиваясь словно со сна.

Ещё бы! Целый день из шалаша не выходила, спина, руки, ноги замлели.

- Хорошо, - улыбнулась Ара. - Как Кида?

- Спит. Думаю, у нас получилось.

Раньше в племени искусной лекаркой была старая Раха. Никто не был готов занять её место. Но пришлось спешно учиться.

- Когда Лу пришла в себя? - Ара решилась узнать про сестру.

Саха потянула рыбу за хвост, стала помогать чистить.

- Вскоре после твоего ухода она вдруг открыла глаза и сказала...

- Что?

- Я не запомнила точно. Что-то странное. Они услышали ангела.... Или они почуяли ангела.... И будут искать его. Или хотят найти. Это был бред. Меня Лу в тот момент не видела и не слышала. А потом закрыла глаза и заснула. И перед твоим приходом проснулась с виду здоровой.

- Я благодарна тебе, Саха, за твою доброту.

- Ну что ты. В нашем маленьком племени теперь по-другому нельзя... Иначе пропадём.

8

Первый день в новой жизни закончился. Вечером костёр освещал сидящих вокруг людей. Как за день они не устали, всё равно не спешили ложиться. Всем хотелось посидеть, поговорить, посмотреть друг на друга, словом, убедиться, что они справились сегодня, а, значит, есть надежда, что справятся и впредь, со всею дальнейшей жизнью, сколько бы она не длилась.

Делились событиями.

- Мальчик - это хорошо, - радовались мужчины, бросая одобрительные взгляды на Киду, лежащую тут же у костра. Ара с Сахой помогли ей выйти к соплеменникам. У её груди сопел розоволицый младенец.

- Оно бы и девка была бы неплохо, - не совсем согласилась Фена.

- И, наверное, это хороший знак, что в первый же день наше племя пополнилось, - задумчиво произнесла Саха, глядя на родные лица.

Трудно привыкнуть к тому, что осталась такая горстка людей.

И печаль тихой тенью опустилась на сидящих...

Вела смущённо заёрзала. Саха ещё не знает, что их племя пополнилось не только младенцем. Никто не знает. И лучше им пока не говорить.

Ёжичек махонький пыхтел в кустах. Ну как его бросить в тех кустах одного? Пропадёт же. И Вела взяла его к себе, спрятала в самый дальний уголок шалаша. Там у неё уже лежали котята.

Но про котят племя знает, она несла их в руках. А кошка пропала. Ну ладно, хоть котята целы остались.

- Нашли место? - нарушила бабка установившееся на некоторое время молчание и первой перешла к делу.

Она почти самая старая в племени, ей больше всех было жаль понапрасну тратить оставшуюся жизнь.

- Нашли, - неспешно ответил старейшина. - Пришлось походить немало, но есть доброе местечко. Там и начнём свой новый дом. Завтра Лека и дед останутся здесь. Надо инструмент какой-никакой готовить. Вот они и займутся.

Лека виновато вздохнул. Нога болела, и сегодня он доставил больше хлопот, чем пользы.

А дед - самый старый. Старше бабки. Сколько ему годов исполнилось, он не помнил, а другие не удосужились посчитать. Сам дед заявлял, что уже видел зим столько, сколько на ином дереве веток не бывает. Значит, много.

Под бойню тогда не попал по чистой случайности, на берегу, много ниже своего селения, долбили с Назом из дерева лодку, не слышали ничего.

Его-то потом Наз и тащил всю дорогу, несмотря на вопли: Брось меня, дурень, мне всё равно где помирать.

Вот не помер. Но ходок из него был неважный. И теперь на слова старейшины он молча почесал седую лохматую голову. Хотел что-то возразить, но передумал. Не бывает пользы от стариков. Ушло его время. Знать, напрасно Наз мучился, его сюда тащил.

- Мы опять уйдём на целый день, - продолжил старейшина. - Лок и Гёра пойдут с нами, посмотрят дорогу, потом вернутся сюда. Они будут каждый полдень еду нам приносить, чтобы мы не бегали взад-вперёд - путь неблизкий. А то до вечера голодными быть тоже тяжело.

Лок и Гёра кивнули, мол, поняли. Старейшина посмотрел на их чуть печальные лица, сдержал улыбку, лишь уголки губ чуть дрогнули.

- Это вы хорошо придумали с откосом, - старейшина сменил тему и указал на крутой берег.

И тут же раздался всеобщий гул одобрения. Заметили все. Понравилось всем. А вот поблагодарить никак не получалось. То ребят рядом не было, то другие дела выбивали из памяти благодарность.

Мальчики засмущались. Оно нехорошо, когда не видят твоего старания, но и когда крепко сильно заметили, тоже неловко.

- Ну... наверное, пора отдыхать.

Старейшина встал, поклонился женскому полукругу:

- Благодарю за пищу, - пошёл в шалаш.

Было уже поздно, и почти все спали, когда старейшина почувствовал толчок в руку. Он приподнял голову - Ара.

- Чего тебе?

- Я сегодня брела вдоль лесного ручья. И слышала стук. Как сердце. Тук-тук... тук-тук... тук-тук. Только где-то далеко. Какое-то большое сердце. Может, там живёт бог?

Старейшина помолчал, подумал.

- На днях сходим, покажешь место...

- Слышал? - раздался шёпот в углу шалаша.

- Слышал.

9

На рассвете племя разбудил дикий вопль.

Все вскочили. Женщины кинулись к детям, мужчины приготовились отдать жизнь недёшево. Кида укрыла младенца своим телом. Все были готовы к новым неприятностям. Неужели передышка была такой короткой?

Оказалось - нет никакого нового нападения, вернее, может, и было, но только на Мотку.

Пока оглядывались по сторонам, пока выясняли, кто кричал и по какой причине, Мотка уже сидела вся виноватая и с большой скоростью строчила оправдания, нещадно преувеличивая свои впечатления:

- Дух... Дух земли приходил к нам. Серый, страшный, носатый. Фыркнул недовольно мне в лицо, я и проснулась. Открыла глаза, а он на меня смотрит. Глазами прямо в мои глаза...

- Где? Где он? - все понимали, что духа увидеть просто так не удастся, и он уже, скорее всего, спрятался, замаскировавшись в одну из теней, но всё же оглядывали шалаш.

- Вон он, - вновь завизжала Мотка, и Вела бросилась спасать своего ёжика, пока разгневанное племя не выплеснуло на него своё недовольство.

- Тьфу ты, - переводили дыхание перепуганные мужчины и женщины.

- Ты что? Духа от ёжика отличить не можешь? - завопила возмущённая бабка.

Мотка сконфуженно умолкла. Надо же, столько народу, а эта гадкая животина прибежала её будить. Не могла выбрать кого другого. Бабку, например.

Но постепенно общий гнев развернулся в сторону Велы. Та сидела на коленях посреди шалаша и прижимала к груди колючий клубок.

- Это ты его сюда притащила?

- Ну, а кто ещё? Мало нам котят, теперь ещё ёжиков давайте разведём.

- А я-то думаю, куда она молоко с рыбой таскает.

- Глядите, кабы змеи не поползли. От Велы всего можно ожидать. В прошлом году медведя приволокла.

- То медвежонок был...

- Тихо! - угомонил соплеменников старейшина. - А ты, девка, выкидывай ежа вон. Нечего ему среди людей делать.

- А пропадёт? - заплакала Вела.

- Чего ему пропадать, здоровому такому? Цел будет.

- Она о ёжике переживает. А о нас кто будет переживать? - буркнула Мотка. Они с Велой ровесницы, но как-то не подружились.

Утро началось. Все, зевая, разбрелись по своим делам. Но нервная дрожь не сразу улеглась. Особенно долго дрожали руки у деда, даже онемели немного. Но он постарался скрыть это. Да скрывай - не скрывай, а старость - не радость, все это прекрасно понимают.

Ара поглядела на сестричку. Спит. Только на другой бок повернулась. Щёчки чуть тёплые, как и положено. Пусть спит. Рано ещё.

Девушка пошла умываться к реке. Забрела выше по течению, подальше от мужских глаз, решила искупаться. Вода казалась ледяной, но лишь сначала. Вскоре тело привыкло. Когда выбралась на берег, оно наполнилось внутренним жаром.

Посмотрела на свою одежду. Не хочется надевать. Не всякое животное носило бы на себе то, что ей приходится. Но ничего. Мужчины уйдут, она быстренько свяжет себе что-нибудь из листьев и веток, а накидку постирает. К вечеру та высохнет, и будет она в чистых заячьих шкурах чувствовать себя гораздо лучше.

А вообще - беда с одеждой. И раньше выбор был небольшой, а теперь в чём были, когда на них напали, в том и остались.

Лучше уж не приглядываться и не принюхиваться. С трудом натянула. И вовремя. Наз. Подошёл, сел на песок. Молчит.

Ара вздохнула, села рядом, вытянула всё ещё мокрые ноги.

- Как ты?

Девушка пожала плечами. Что тут ответить?

- Трудно привыкнуть... Но я стараюсь.

- Хочется сделать что-нибудь для тебя.

- Ты и делаешь... Для всех. А, значит, и для меня.

Ара мельком взглянула на парня. Красивый. И так похож на своего брата, что сердце от тоски сжимается.

Не подходи ко мне. Не напоминай мне о нём, - такие жестокие слова того и гляди вырвутся сами собой. Но разве это будет правильно? Разве справедливо? Не виноват Наз, что брат погиб, а он остался. И не надо ему знать, что Ара временами невольно думает, что лучше было бы наоборот.

10

Лайя резко остановилась. У реки сидели Ара и Наз, лишь какие-то кусты отделяли её от этой пары. Сердце болезненно заныло от ревности. Ей бы повернуться и уйти, чтобы не видеть, но сил не было. Так и стояла - наблюдала.

Молчат. Смотрят на текущую воду. И на эту тихую уединённость Лайе хотелось наслать громы и молнии.

Но она этого не может сделать. И девушка в бессилии сжала кулаки.

Но она может попросить у гневного духа неба, когда придёт время. Когда он нагонит чёрных туч в своей ярости, она обратится к нему с жалобами.

Разве Ара не имела до недавнего времени жениха? Жениха, с которым была неразлучна многие годы? Жениха, который уже строил шалаш, чтобы в скором времени им объединиться в семью? Имела, это все знают. И что же теперь? Когда тот погиб, ей нового подавай? Быстро же она сменила возлюбленного.

Наз... С самого раннего детства ей предназначен. Так бабка говорила, а она понимала в таких вещах. Нет теперь бабки, но её предсказания Лайя не забыла. И бабке своей верила без сомнения.

Бабка Раха умела не только людей лечить, она видела силу травы, она общалась с духами. Лайла упрашивала бабку и её научить всему, та обещала скоро начать, да не успела. Видать, не сказали ей духи о том, что жизнь заканчивалась. А может, и сказали, да поздно было.

Вот Лайя и осталась без бабки. Вот и бродит под луной, пытаясь вымолить у духов себе силу. Но пока всё впустую. Не слышат её духи. А теперь ещё и Наза потерять? Подарить Аре, которой и так всё легко достаётся? Нет...

Мрачные мысли прервала Иза, девчушка, которая на этом свете прожила только шесть зим, и которую вытащила из бойни на своей спине Саха.

Она пропылила мимо Лайи, не обращая на неё внимания и запищала:

- Наз, иди, там тебя все зовут.

Наз поднялся и пошёл, не оглядываясь на Ару. Лайя ушла чуть в сторону, чтобы не встречаться с парнем. Боялась, что боль и ярость всё ещё отражаются на её лице.

Иза побежала следом за Назом.

- Я тебя искала-искала. Там уже собрались в лес идти, зимовье строить. А ты забыл? Тебя старейшина звал...

Лайя поглядела вслед. Наз идёт... как-то плавно, словно какое-то животное. Девушка не могла вспомнить, где она видела такую красивую и сильную поступь. Лайя смотрела, пока парень не скрылся, смутно чувствуя, как в душе переплетаются наслаждение и боль.

Потом повернулась к берегу. Ара по-прежнему сидела на песке. Поколебавшись, Лайя шагнула туда же.

- Сижу, обсыхаю, - Ара улыбнулась. - Побудь со мной.

Лайя молча села на место Наза. Потом почувствовала, что это слишком близко к Аре - отодвинулась.

- А хочешь - искупайся. Вода приятная.

- Не хочу. Я ночью купалась.

Ара пристально вгляделась в лицо Лайи, сказала серьёзно и чуть удивлённо:

- И как ты не боишься?

- Ты же помнишь мою бабку? Вот и я такой буду. Дай срок.

- Бабка Раха имела большую силу и власть. Без неё нам тяжело будет... Впрочем, как и без других.

- Ты имеешь в виду Аза? - Лайя видела, как боль исказила лицо Ары. И эта боль отозвалась в её сердце острой жалостью и тут же сменилась злорадством.

Лайя со вздохом опустила голову. Хотела Ару задеть, а ранила и себя заодно. Словно сердце у неё двойное, и страдает она от этого раздвоения.

Но Ара по-своему поняла её вдох. Она покрыла своей ладонью руку Лайи. Та едва сдержалась, чтобы не выдернуть свою. Её будто обожгли языки пламени. Хотя ничего горячего не было. Прикосновение было лёгким и шершавым. И всё же неприятным.

- Мы выдержим, - сказала Ара.

Лайя ещё ниже опустила голову.

- Ой, - засмеялась вдруг Ара, - какие же мы с тобой чушки.

Лайя не поняла. Посмотрела на Ару. Выдернула свою руку - наконец, провела по щекам.

- Нет, с лицом у тебя всё в порядке. Я про одежду.

Лайя поглядела на засаленные плешивые шкуры. Тут они с Арой на равных.

- Давай сейчас сплетём что-нибудь из растений. Давай-давай, - вскочила, потянула Лайю за руку. - У нас вдвоём что-нибудь получится. Вот увидишь. Такую красоту наведём!

11

Санк никак не мог найти себе подходящую копалку. Был у него из дерева хороший сук - острый и широкий, да сломался. Вот в поисках подходящего орудия и побрёл куда глаза глядят. Хорошо бы найти каменистое место. Без подходящих камней, как без рук.

Оглянулся на своих товарищей, пока их не скрыли лесные заросли. Стучат дружно в землю, не жалея сил. Наз завертел головой, не увидя его рядом. Повернулся, увидел.

Санк не стал кричать, молча показал пустые руки. Наз понял, кивнул головой. Санк шагнул дальше, скрываясь среди деревьев.

Места здесь глухие, других племён поблизости, кажется, нет.

Старейшина сделал такой выбор. Решил начать новую жизнь далеко от других. Лишь с теми, кто остался в живых. Хотя некоторые, Лека, например, считали, что лучше было бы прибиться к какому-нибудь племени. Но особо не настаивали. Все понимали, и Лека в том числе, что племя племени рознь. Есть мирные, как их было. Радушно принимали пришлых, растили детей, думали, что страшнее диких зверей и лесного пожара на свете никого и ничего не было. Оказалось, было. Другие люди.

Конечно, люди ссорятся, иногда враждуют, но для этого есть причины. И есть возможность договориться. Старейшины стараются сохранять мир с соседями. Земли для всех хватает, зверя, рыбы - вдоволь, а вот людей не так уж и много.

Ни Санк, ни его соплеменники не могли понять, зачем на них напали? Зачем убивали? Какой в этом смысл и польза?

Слышал Санк, говорили в их племени, рассказывали пришлые, что есть дикие люди. Глупые и жестокие. И вот с ними-то, наверное, и довелось им столкнуться.

Санк невольно сжал кулаки. Нельзя быть доверчивыми и открытыми. Теперь нельзя.

Вот и сейчас подходящие деревянные копалки находились, но Санк всё же решил поискать камни. Надо и об оружии подумать. Лук, стрелы, копья. Ничего теперь у них нет. И от этого становилось тревожно.

Дошёл до ручья, постоял в раздумье, куда повернуть. Решил вверх, против течения. Кто знает, может, недалеко исток. Может, подходящие валуны там лежат, его дожидаются.

Чтобы не тратить напрасно времени, побежал. Вдоль берега. Легко, получая удовольствие от своей молодости и силы.

Валуны заметил издали. Между деревьями мелькнули серые бока. Вроде, много. Санк смотрел не мигая, словно опасаясь - отведёт глаза, и они исчезнут. Боялся обмануться, вздохнул радостно, когда кусты закончились, и открылась приятная картины - лежат голубчики, греются одним боком на солнце, другой полощут в мелком ручье.

Санк призадумался. Как бы унести побольше за один раз? Надо подпоясать шкуру, да за пазуху наложить. А остальные в руках, сколько удержит.

Повернул к кустам, чтобы сорвать гибкую ветку и... замер.

Стон... Санк присел, оглянулся по сторонам. Тут он один, беззащитный. Бери голыми руками и убивай.

Никого. Послышалось? Ручей шумит... Мало ли в лесу шорохов и звуков. Но нет. Лучше перепроверить. Санк затаился и весь обратился в зрение и слух...

Стон. Опять. Протяжный, словно в забытьи. Или робкая просьба о помощи. Но никого не видать.

Медленно пошёл на звук. Вскоре понял, в чём дело. Яма. Выкопанная ловушка для зверя. Сколько раз он такие же сооружал. А здесь, у источника воды, самое подходящее место.

Осторожно заглянул... Человек. Девушка.

- Эй, - окликнул.

Та вздрогнула, подняла голову. Лицо залито слезами. Увидела его, расширила в ужасе глаза.

- Не бойся, - Санк постарался голосом показать свои добрые намерения.

Но девушка перепуганно заметалась в яме, не найдя никакого способа укрыться, забилась в угол.

- Да что же ты такая... - Санк выпрямился в полный рост, поднял руки... В руке камень, и когда только его успел схватить? Выбросил в сторону, показал пустые ладони.

- Не бойся, я помогу тебе выбраться. Давай руку, - Санк лёг на живот и потянулся к девушке...

Не тут-то было. Она ещё глубже вжалась в какое-то угол.

Санк растерялся. В таких ситуациях ему не приходилось бывать.

Сел. Девушка смотрела диким зверьком. Слёзы, похоже, высохли, и от чистого беззащитного взгляда, которым она встретила Санка в первое мгновение, ничего не осталось.

- Я - Санк, - медленным спокойным тоном начал он, смутно понимая, что сидеть у этой ямы придётся долго, если девушка ему не поверит.

Задумался. Что дальше говорить? А... Всё, что на ум придёт.

- Наверное, я не самый лучший человек в нашем племени. Есть Наз. Вот его бы ты, наверное, не испугалась. Он у нас красавчик. И добрый. Ещё есть мой друг Лека. Ногу недавно повредил. А лекарки нет. Саха что-то пытается сделать. Саха - это девушка. Или женщина, не знаю, как правильно сказать. Женщина, конечно. У неё был муж, да только прожили они с ним мало. В лесу на них звери напали. Он закрыл её. Сам погиб. Она била зверей палкой. Волков. Те на неё внимания не обращают, огрызаются, но не трогают, а... Но эта печальная история. Саха с тех пор одна. Есть маленькая Лу. Не знаю, сколько зим она прожила на свете. Может, четыре. Она смешная. Наше племя маленькое, но детей в нём много. Есть Рача. Вот его бы ты, скорее всего испугалась, и - напрасно. Он у нас умный. Как шалаш построить, как рыбу загнать в ловушку или зверя, такое придумает, что остаётся только удивляться.

Покосился на девушку. Та нахмурилась, слушает, похоже.

- Я тебя не обижу. Я помогу тебе выбраться, а потом наберу камней и пойду своей дорогой. В нашем племени беда с оружием. Мы живём на берегу и там только песок. Вот я сюда и забрёл за камнями.

Девушка смотрела уже не так враждебно, но всё же не могла решиться. Санк мельком старался её рассмотреть.

Светловолосая, с большими серыми глазами. Красивая.

- Знаешь, ты не волнуйся. Я ведь могу позвать кого-нибудь из наших. Ару, например. Она не откажет. Ты её увидишь и поймёшь, что бояться не нужно. Правда, придётся подождать, пока я сбегаю за ней. Но если ты так меня страшишься, то мы так и сделаем. В этой яме я тебя не брошу.

Девушка поднялась, долго простояла в нерешительности, потом вытянула вверх левую руку. Судя по тому, как беспомощно прижимала к груди правую, ту она повредила. Поэтому не могла выбраться сама, понял Санк.

Парень снова лёг на живот. Двумя руками обхватил протянутую руку и легко вытащил девушку на поверхность.

Она ни на мгновение не задержалась рядом с Санком, сразу же побежала в сторону деревьев. Но Санк не возражал. Проводил взглядом высокую худенькую фигуру.

Перед тем, как скрыться в зарослях, она оглянулась. Замерла на мгновение, словно прощаясь. Или по-своему благодаря. Побежала дальше. Красивая...

12

- О, еда прибыла, - радостно встретили Лока и Гёру мужчины, побросали палки и живо стали принимать из рук мальчиков свёртки.

- А вон и Санк, - обрадовались не меньше. - И тоже не с пустыми руками.

Санк вынырнул из лесных зарослей толстый, как медведь, набитый камнями под завязку. Пару больших валунов тащил под мышками.

- Где ты их нашёл? - мужчины положили свёртки с едой на траву, накинулись на камни, стали их вертеть, рассматривать со всех сторон, прикидывать, какой куда больше сгодится.

- Там, чуть подальше, ручей, - Санк махнул замлевшей рукой в сторону зарослей. - Широкий довольно-таки, но мелкий. А вверх по течению лежат камни. Много. Надо бы прямо сейчас сходить, ещё принести.

- Как там? Спокойно? - старейшина бросил пытливый взгляд.

- Да охотники видать захаживают. Яма на зверя есть. Недавно выкопанная. А так-то тихо вокруг.

- Сходите тогда... - старейшина поколебался, - Наз, Рача... А мы тут над камнями покумекаем. И Лок с Гёрой...

Огляделся, а не было уже рядом ни Лока, ни Гёры.

- Быстрее... вечером... надо быть... на месте.

- Ясное... дело, - слова приходилось чередовать с дыханием.

- Вот он...

Ручей. Ребята остановились, согнувшись пополам и тяжело дыша.

- Куда дальше?

Ара сказала, что биение божьего сердца слышала, когда собирала миряник вдоль ручья, но не известно, в какую сторону она забрела за этим миряником, вот теперь и оглядывались по сторонам в раздумье.

- Нам, скорее всего, туда, - указал Лок рукой вниз по течению.

- С чего ты так думаешь?

- А Санк побывал уже вверху. И ещё сказал, что там всё спокойно. Значит, нам в другую сторону.

- Погнали.

Берег был глинистый и пологий. Бежать по нему не трудно, хотя ноги временами скользили. Иногда встречные заросли сгоняли в прохладный ручей. Но продвигались ребята быстро. Часто останавливались и прислушивались... Ничего. Конечно, шума и шорохов хватало, но то привычный лесной шум. А божественное сердце не стучало.

Ара дальше, видать, заходила. И ребята продолжали бежать.

- Гёра, кажется, впереди лес редеет.

- Точно. Пошли медленней.

- Пошли. У меня всё равно уже сил нет.

Лес впереди становился всё больше сквозным. Наконец, за оставшимися деревьями открылись солнечные просторы. Ребята спрятались за последние стволы, стали смотреть.

- Красивенько.

- Глянь-ка, на том холме... люди.

Ребята замолчали. Невдалеке виднелось селение, и оно впечатляло.

- Ты видел когда-нибудь такое?

- Не-а.

Множество круглых, ровных, островерхих шалашей выстроились на одинаковых расстояниях друг от друга. Возле каждого курились маленькие шалашики. Это в них, если зоркое зрение не подвело ввиду дальнего расстояния, прятался огонь.

Люди были одеты в светлые одежды.

- Что за шкуры на них?

- Понятия не имею. А хижины? Они в них живут?

- Ну, наверное. Глянь, что придумали для животных. Коликами загородили место.

- Ловко. И можно не боятся, что зверь задерёт.

- Ну, медведь небось эти колики повалит.

- Ага. А что это у них там растёт?

- Не знаю. Колоски, похоже.

- И как на одном месте столько выросло?

- Повезло. Теперь можно срывать и грызть... и ходить далеко не надо.

- Нет... тут не то что повезло... Они сами их посадили, - светлые глаза Лока расширились от внезапной догадки. - Помнишь, Рача говорил, что так попробует. И что-то там сажал... Прямо недалеко от наших старых шалашей. Ещё ругался, что дети всё затоптали.

- А-а, что-то да...

Глухой, но приятный стук прервал воспоминания. Ребята вздрогнули и чуть присели от неожиданности.

- Что это? - карие живые глаза Гёры заметались, пытаясь понять что происходит.

- Смотри... Собираются... Идут...

- К нам?

- Надо отходить подальше. А то заметят.

Вереница людей потянулась из селения. Проследив взглядом по протоптанной дороге, ребята догадались куда они направляются.

- Смотри, камни как навалены.

Недалеко от того места, где прятались мальчики, из камней были выложены замысловатые круги и столбы. Только теперь они поняли, что это не случайное нагромождение. Кто-то очень постарался, чтобы получилось красиво. А центральный, самый высокий, столб венчался страшненькой мордой.

- Может, ещё отойдём? - нахмурился Лок.

- Но только если чуть-чуть. А то сами ничего не увидим.

Вскоре народ подошёл к каменному сооружению. Впереди белый старец в широком очелье и длинной до пят одежде нёс на чуть вытянутых руках непонятные штуки. Разглядеть что это - было сложно.

Люди встали со всех сторон, не заходя внутрь каменного круга и дружно запели какую-то красивую песню. Мальчики не разобрали, о чём она. Потом старец вошёл в сооружение и положил свои штуки на камни в центре.

Вышел. И тут же раздался стук. Потом ещё и ещё. Ребята чуть не дёрнули в лес. Оказалось, мужик бьёт палкой в какую-то колоду. Звук был ровный, чистый и приятный. Все стояли и слушали: и народ, и красивый старец в белой шкуре, и Гёра с Локом.

- Вот это сердце слышала Ара, - догадался Гёра.

- Так это же не бог.

- Ну да. Это племя какое-то. И их непонятные дела.

Стук прекратился, и народ уже не такой красивой вереницей отправился обратно. На камнях остались штуки. Мальчики смотрели на удаляющихся людей и на оставленные вещи. Ну как тут уйти назад с пустыми руками?

13

- ...И оправился солнечный заяц по звездной дорожке дальше. Видит, стоит хатка, кругом себя поворачивается. Он туда и запрыгнул. А в хатке той жила мышка...

Кида сидела под ивой, прислонившись спиной к тонкому стволу. Младенец мирно спал у груди, а вокруг собрались все малыши племени, слушали.

Мика смотрел почти не мигая, полуоткрыв рот. Чистая слюнка набухла на нижней губе, выросла и, не удержавшись на месте, плюхнулась на голый живот, где в пыльном слое пробили себе чистое русло её предшественницы, и проворно стекла в белый песок, там скрылась и навсегда пропала.

Но Мика не обращал внимания на потери своего организма. Он, не отрываясь, смотрел в рот рассказчицы. И напевные непонятные звуки, в сочетании с непрерывным движением губ, его завораживали. Веки тяжелели, и он уже не прочь был прислониться ко второй груди Киды. И Кида догадалась об этом, прервала сказку, устроила младенца на одну руку чуть вбок, второй притянула к себе Мику.

Тот, потревоженный, чуть вернувшийся из дрёмного мира, поморгал большими серыми глазёнками и с нового ракурса посмотрел в рот рассказчицы. Но было уже не так интересно. Близость переполненной материнской груди отвлекла его. Ну и что, что эта грудь не его матери? Такие нюансы ему не знакомы и не интересны. Тем более, что свою мать он уже несколько дней не мог найти. Он потянулся руками к нежной упругой округлости. Кида помогла ему.

Теперь Иза и Лу смотрели, чуть полуоткрыв рты. Сказка, конечно, хороша, но гораздо интересней наблюдать за тем, как женщина-мама кормит малышей.

Иза перевела взгляд на пучок травы, перевязанный в нескольких местах пучками поменьше. Это её ребёнок. Она прислонила его к своей груди - тоже стала кормить.

- И что там в той хатке? - резкий, чуть раздосадованный голос Мотки заставил всех вздрогнуть, а некоторых чуть подпрыгнуть на месте.

Она перетащила глину, из которой лепила кособокий горшок, специально поближе к Киде, чтобы тоже послушать. И вот теперь эта сказка застряла по непонятной причине и никак не могла сдвинуться с места.

- Ну кто так горшки лепит?

Бабка только что вернулась от коровы и теперь разливала молоко в разнокалиберную посуду. Начало сказки она не слышала, поэтому сочувствием к внучке не прониклась. А на горшок взглянула неодобрительно. Та промолчала. Горшок и вправду не получался. Мотка шмякнула его об землю, начала заново.

- Нате, девки, - бабка протянула Лу и Изе плошки, до краёв наполненные молоком. - У-у, проголодался, - оценила аппетит Мики. - На во, этого молочка попей.

Но Мика ногой оттолкнул протянутую глиняную чашку.

- Ишь ты, небось, не дурак. Ты его не очень-то. Он уже большой, может и другого чего поесть. А младенцу только твоё надо.

- Да ничего. У меня молока на двоих хватит.

- Ну смотри, - Фена нагнулась над малышом, разглядывая его. - Как же назовёшь?

- Вот думаю. Наверное, как отца.

- Лан, значит? Хорошее имя. Ланчик будет.

- Ланчик, - в один голос повторили Лу и Иза. Им тоже понравилось.

- Ба, а мне молока?

- Большая уже для молока, - бабка хотела отмахнуться, но тут же сомнение одолело. И Мотке хочется, ясное дело. А на смену сомнению пришла жалость. Ладно, чуть-чуть можно. Только тогда и Веле.

Плеснула старшим девкам.

- Вела, ты где?

Та выглянула из шалаша:

- Траву меняю. Позавчерашняя сопрела, так я сухую. Так Саха велела.

- Молодец, - одобрила бабка. - На, молочка попей парного.

Вела взяла свою чашку, пошла с ней в кусты. Выгнали нынче с утра и котят, и ёжика из шалаша, и теперь весь день из кустов доносился жалобный писк.

- Во, дурка, - вздохнула бабка.

- Так что там в хатке? - Мотка вытерла обратной стороной ладони белые усы и постаралась направить мысли Киды куда следует. Она не понимала, как можно променять интересные придуманные приключения солнечного зайца на скучные разговоры о младенцах.

Но узнать продолжение не случилось. По склону проворно спускались Лок и Гёра. И в руках их явно что-то было.

14

- Что вы так долго? Помогали? - заинтересовалась бабка.

- Да не, - отвели чуть виноватые взгляды Лок и Гёра.

- Ба, они что-то принесли, - Мотка всегда побаивалась, что всё интересное пройдёт мимо неё.

Но бабка отвлеклась на спускающихся следом за ребятами женщин:

- Воё-ёй! Какие наши девки сегодня нарядные.

Ара прыснула со смеха. Они с Лайей и Сахой весь день были в лесу и на лугах, собирали съедобные растения на ужин и вот с полными руками вернулись. У Сахи на плечах красовалась всем знакомая потёртая шкура, а вот молоденькие девушки были одеты в нечто зелёное и лесное.

- Девки, не обижайтесь, но вам так не пристало показываться на глаза мужчинам.

Ара вновь засмеялась:

- Не покажемся. Мы свои шкуры постирали. И что сплели себе, в том и ходим весь день. Сейчас переоденемся. Шкуры высохли уже должно быть.

- Баб! Они что-то хоронют!

Мотка на этот раз завопила так, что услышали все. И уставились сначала на неё, потом, вслед за её взглядом, на ребят.

- Да ничего мы не хороним, - недовольно буркнул Гёра, но заведённые назад руки не подтверждали его слов.

- Мы же принесли... показать, - неуверенно добавил Лок и тоже замолчал.

Все заинтересовались такой таинственностью.

- Что там у вас? - спросила просто Саха. И Гёра, наконец, вытянул вперёд руки.

- Что это? - женщины заинтересованно склонили головы, дети полезли под мышками и между ногами в середину образовавшегося круга.

Белое, мягкое.

Стали щупать.

- Это шкура?

- Ага! Только что это за зверь такой интересный? - спросила бабка с насмешкой. - Не-ет. Может, это кора?

- Такой коры не бывает. Это что-то другое.

- Где вы это взяли? - наконец опомнилась Саха и задала законный вопрос.

- В... лесу...

- Ох, не в лесу, - Саха прищурила глаза.

- Ну почти в лесу. Там племя какое-то было. Это они положили... почти в лесу.

- Спёрли? - с ужасом возопила бабка.

- Да не... Чего сразу спёрли? Просто взяли посмотреть...

- Ага! Как ещё старейшина посмотрит на ваше посмотреть.

- Не... если что, мы можем отнести назад...

Но взгляды всех уже вновь перенеслись на непонятную вещь.

- Смотрите! - разглядела Ара, - здесь плетение. Как мы из веток плетёт. Только очень тонкое. Лайя, потяни одну... как её... веточку, я буду держать.

Лайя поняла. Долго пыталась непослушными пальцами ухватиться за краешек. Получилось.

- Тяни, тяни, - подбадривала её Ара, напряжённо следя за отошедшей штучкой и желая ей не оборваться. - Тя...ни, ти...ни...ти...

- Что за нити? - не поняла Саха. - Это нити? Ты знаешь, что это?

- Понятия не имею. Я говорила тяни.

- Нити, - оценили задумчиво новое слово.

Наконец Лайя вытащила. Тонкую, длинную, почти белую...

- Нить, - Саха глядела с улыбкой. - Из чего же она?

Стали щупать её все вместе и по очереди. Нить разлохматилась, стала похожа...

- Где-то я такое уже видела, - нахмурилась бабка.

- Шерсть! - ахнули. - Козья?

- Не... не разберу.

Новое открытие приятной дрожью пробежалось по телу. Они поняли. Они так же смогут.

- Сколько диких коз понапрасну по лесу бегает с клоками этих нитей, - покачала головой бабка.

- И сколько клоков этой шерсти можно по деревьям насобирать!

- Надо с бабкиной коровы попробовать наскрябать. Чего добру напрасно пропадать.

- А Гёра ещё что-то не показал! - Мотка не очень-то поняла про нити. Осталось надеяться, что больше поймёт про другое.

Гёра не стал дожидаться нового приглашения, протянул на всеобщее обозрение свою добычу.

- На этих... как вы там сказали? нитях лежало вот это, - пояснил.

В руках у Гёры было несколько колосков и большой жёлтый круг, похожий на серединку ромашки, только гораздо крупней. С одной стороны круг был общипан.

- Понюхайте, - протянул Гёра.

Все по очереди приложили носы, в том числе и свои, не совсем чистые, дети.

- Вкусно пахнет.

- Ба, а это они, наверное, отсюда съели кусок.

- Ну да, - засмущались ребята. - Мы только немного попробовали, чтобы понять, что это.

- И как?

- Вкусно, - тихо сказал Лок.

- Ничего вкусней я не пробовал, - добавил Гёра.

- Вкуснее малины? - удивилась Мотка.

- Ну-у, - затруднились с ответом ребята. - Это вкусно совсем по-другому. Наверное... даже... да.

- О-ой, - первой опомнилась бабка. - Сейчас же мужчины вернуться!

- А мы еду ещё не приготовили, - испугалась Ара.

А Саха уже бросилась к костру.

Ребята скромно положили свои находки на толстый, растущий почти горизонтально, ствол дерева.

- Пусть здесь пока полежит.

- Мотка, - завопила бабка, - беги скорей за чистой водой.

- Бегу, - нехотя пошла Мотка, бросая последний взгляд на кругляш, который был, если верить Локу и Гёре, вкуснее малины.

15

- Вела! Слазий-ка наверх, ты помоложе! - просили девочку уже в который раз.

- Опять посмотреть?

- Ну да!

Женщины каждый вечер терпеливо ждали мужчин. Но сегодня - особый случай. Сегодня не терпится.

Наконец те пришли.

И вот, сидя за ужином вокруг костра, Саха рассказывала последние новости. И показывала.

Первую находку долго рассматривали, щупали, мяли, нюхали, словом, исследовали с разных сторон. Светлое полотно переходило по кругу и становилось всё темней.

- И как просто, оказывается, - удивлялись женщины. - Сами могли бы догадаться.

- Но как эти нити продевать? Лайя ведь еле-еле вытянула одну!

- Я, кажется, представляю... - Рача стал объяснять, как можно приспособиться сплетать тонкие нити в ткань, но никто не понял.

Он махнул рукой:

- Завтра с утра подумаю, покажу.

Взглянули на Рачу с уважением, но тут новая проблема озаботила:

- Где бы теперь коз наловить?

- Или по деревьям, что ли, собрать? После того, как звери начешутся? Следом ходить?

- Чего прямо следом ходить? - хмыкнул Лека. - Просто можно ходить и собирать. Она же долго висит, нас... дожидается.

- Там у них, в том племени, ещё животные загорожены, - робко подал свой голос Лок. Ребята опасались, что старейшина не одобрит вылазку. Но тот пока никак не оценил их приключение.

- Как это?

- Ну, колики забиты в землю по кругу, а коровы, козы, кто-то там ещё, в середине.

- А как же они эти колики не завалили?

- Не знаем.

- Не, ну это тоже можно сделать. Только вот стоит ли скотину держать в загородке. Не проще новых по лесам каждый раз ловить?

- Может, и проще. Но попробовать можно и в загородке. Вот Вела с ними возилась бы.

- И молоко детям было бы вольное.

- Это маленьких можно держать. Они добрые. А больших не удержим, - тихо сказала своё слово Вела.

- И то верно. Это надо с детёнышей начинать. Они тогда вырастают - и людей не боятся, послушными становятся. Как с нашей коровой получилось.

- Помните, Вела даже медведя выходила.

Помолчали, раздумывая.

- Эх, где тот медведь? Вот с кого шерсти надрали бы!

- Ну, а теперь, давайте попробуем другое, - Саха внесла в освещённый круг жёлтый кругляш. Нахмурилась, заметив, что отщипанное место увеличилось в размере.

И кто это умудрился? - бросила взгляд в сторону Мотки. Та сделала вид, что заинтересовалась звёздочкой над головой. Саха чуть прищурила глаза:

- Лок и Гёра пробовали эту штуку, сказали, что очень вкусно. А ты что скажешь, Мотка?

- Малина вкусней, - ляпнула, не подумав.

- Вот и мы сейчас проверим.

Саха разломала каждому по кусочку, засомневалась, давать ли Мотке, всё же дала. Каждый держал на ладони незнакомый продукт с некоторой опаской и любопытством. Дети уже жевали.

Рача пытался в свете костра рассмотреть свой.

- Осталось там хоть немного? - спросил у Сахи.

- Зачем?

- Чтобы попробовать понять его завтра, при свете дня.

Женщина не догадалась оставить.

- Саха, давай мой кусок отложим, - предложила Ара.

- А мой мы с тобой съедим на двоих, - обрадовалась Саха.

- Не надо. Мы уже ели, - Лок и Гёра вернули свои кусочки.

- Ну, пробуем! - скомандовала бабка, опасаясь, что так и будут делиться без конца.

Все послушно положили в рот. Замерли.

Вкус смутно-знакомый. И как будто даже не слишком вкусный. Но когда проглотили, поняли, что очень хочется ещё. Даже больше, чем малину.

- Я бы такое не прочь есть каждый день, - высказал Лека своё мнение, и с ним согласились все.

- Ну, теперь рассказывайте, как вы всё это добро добыли, - старейшина повернулся к ребятам.

Те знали, что про них не забудут. И вздохнув, начали рассказывать. И долго свет пламени освещал внимательные лица.

- ...И вот они попели-попели свою песню, постучали палкой в колоду, а потом положили на камни этот кругляш с колосьями...

- Не, сначала положили нити, а потом уже кругляш...

- Ну да, и ушли к себе.

- Ну мы потихоньку и утянули.

- Им это всё равно было не нужно... наверное. Иначе не бросили бы просто так... на камнях.

- Да нет, - усмехнулся старейшина. - Они и не бросили. Слыхал я про такое. Это они дар принесли своему богу.

У Лока с Гёрой округлились глаза. Утянуть у чужого бога его дары! За это можно получить по сопаткам.

- А зачем богу человеческие вещи? - удивился Наз. - Он же невидимый. Ему не нужна одежда. Он не ест нашу еду.

- Наз, так-то ты верно рассуждаешь. Богу, может, и не нужно. Только как людям по-другому оказать ему своё почтение?

Все задумались. Действительно, как?

- А вот мы так никогда не делали. Может, поэтому наш бог на нас разгневался? Может, поэтому мы такие тупые. И он нам не подсказал про нити, про кругляш. А этим подсказал, - задумался и дед.

- Вот что... Время позднее, пора ложиться... - старейшина промолчал, казалось, на этом он встанет и уйдёт в шалаш. Но, поколебавшись, продолжил, - и прогневался наш бог на нас, но и спас. И сегодня подсказал про нити и кругляш. Теперь и мы знаем. Но надо бы нам сходить в гости в то племя. А? Как думаете? Как только управимся с самыми необходимыми делами. Чуть станем свободнее - и пойдём. Только вот что - запомните - Лок и Гёра никогда там не были, ничего не приносили. Всё!

Старейшина обвёл внимательным взглядом всех по кругу. И все, встречая этот суровый взгляд, согласно кивали головой. Понимали.

Старейшина чуть задержался взглядом на лице Мотки, и та часто закивала головой, мол, очень-преочень хорошо даже поняла, не сомневайтесь.

- Завтра Рача пусть остаётся здесь, пробует сделать приспособление для нитей. Лок и Гёра ловят коз и добывают шерсть, Мотка с Велой тоже.

Старец встал, поклонился женской стороне круга:

- Благодарю за пищу.

Ушёл. Все разошлись следом. Лишь Рача остался у костра, но не столько смотрел за огнём, сколько, нахмурив брови что-то собирал и разбирал из палочек.

Играется... - подумала Иза, которой приспичило по нужде, и она пробегала мимо.

16

Саха пыталась сварить толчённые колоски, чтобы они получились хоть немного похожими на тот кругляш, что ели вчера. Не получалось. Если много было воды, варилась обычная похлёбка. Если воды добавляла меньше - получалась какая-то липкая масса, которую и есть опасно. В животе склеится всё, благодарности тогда не дождёшься. Если же воды было совсем мало, вскоре вся бурда начинала дымиться и откровенно вонять. Напрасно только кучу колосков извела. Почти весь запас, что вчера втроём с Лайей и Арой весь день собирали.

- Мотка, Вела, идите за колосками. Далеко только не уходите.

Раздосадованная Саха понимала, что со своими экспериментами рискует оставить мужчин без нормального обеда.

- Мы тоже пойдём, - Ара с сочувствием заглянула в Сахин горшок, потом перевела взгляд на её лицо, покрытое мелкими каплями пота.

Саха нервно сдула со лба выбившуюся не к месту прядь:

- Ага, - она не слушала.

- Пойдёшь, Лу? - Ара протянула руку к сестрёнке.

- Пойду, Ала. Сахе нузно много колосков. А затем она их мотит и выливает в летьку?

- Она в речку выливает их потому, что... - Ара покосилась на Саху, решила не продолжать. - Пойдём, я помогу тебе вскарабкаться наверх.

Сёстры полезли. Сначала Лу, крепко цепляясь за всё, что торчало и было в досягаемости. Ара снизу и по бокам её ловко подстраховывала.

- Ара, и корешки рогоза принеси. Побольше, - закричала Саха вслед, но было поздно. Сёстры уже скрылись на высоком берегу.

- Мотка, беги скорее. Догони Ару, скажи ей про рогоз. Что-то у меня сегодня всё наперекосяк.

Саха замесила последние толченные колоски. На этот раз воды добавила немного.

- Да и дрова почти все сожгла, - Саха поставила горшок с тестом на камень, побежала за ветками.

Мотка воровато оглянулась. Никто, вроде не смотрит. Саха скрылась за ивами.

Девочка стала заглядывать во все горшки и плошки, пытаясь угадать, что же такое Саха готовит целый день.

- Мотка, - завопила потерявшая терпение бабка, - тебе сказано было догнать Ару, а ты что глаззя вылупила в котелок и не шевелишься? Бегом наверх.

От бабки разве укроешься?

Мотка нехотя повернулась и зацепила ногой за горшок. Серая бурда с сердитым шипением вылилась на горячий камень.

Девочка бросила быстрый взгляд по сторонам.

Бабка как раз отвернулась. Сидит - горшки лепит. Забраковала вчерашнюю работу Мотки.

Кида ходит по мелкой воде, рыбу ловит. Младенец лежит на шкуре под ивой, рядом Мика с Изой в песке возятся. Кида не видели.

Саха бегает под деревьями, сухие сучья собирает.

Дед с Лекой вдалеке камни оббивали. Те точно не видели.

Рача всю ночь и утро с деревяшками возился, тот вообще спиной к костру сидит.

Мотка больше не глазела по сторонам, а проворно взобралась наверх и побежала Ару догонять. А серое тесто на горячем камне медленно румянилось с нижней стороны.

Когда Саха вернулась с дровами, она ахнула, увидев свою стряпню размазанной по камню. Но потом прищурила глаза.

Вот оно! - Саха почувствовала, как от радости и нетерпения задрожали руки.

Она бросила у костра ветки и осторожно оторвала кусок получившейся лепёшки. Попробовала. Одна сторона приятно похрустывала на зубах, вторая была сырой.

Перевернуть надо, - догадалась...

Вечером Саха угощала всех невиданным доселе лакомством.

- Батюшки, - ахала бабка, - да это же вкуснее мёда.

- Точно! Мёдом сверху намазать - будет вообще объеденье, - зажмурилась от удовольствия Вела.

- Я всё утро лепила, лепила, - смеясь вспоминала Саха свои неудачи.

- И лепёху слепила, - помог ей закончить дед.

Мотка кусала губы в волнении. Не знала, признаться или нет в том, что лепёху эту почти она приготовила. А Саха - так, случайно рядом оказалась.

Не рискнула.

Все однозначно решили, что Сахина лепёха вкуснее, чем вчерашний кругляш.

- Не-е, я и кругляш попробую испечь. Я вроде, поняла, как это делается.

И лишь Лок и Гёра сидели ошеломлённые. Им что кругляш, что лепёха были сейчас вовсе не интересны. Потому что сегодня, чуть ранее, они, похоже, встретились с богом. Во всяком случае, они слышали его голос. И не только они.

Лу даже была с ним. С богом. И теперь оживлённо всем рассказывала о своём приключении, заедая слова вкусной лепёхой. Но никто, кроме мальчиков её не слушал. Ребята слушали, хотя и знали, что она пытается всем втолковать. Она им уже рассказала. Что смогла.

17

Мотка еле догнала Ару.

- Саха просила, чтобы ты нарвала рогоза.

- Корешки?

- Ну да.

- Ладно, - Ара поглядела на Лу, - побудешь с Моткой?

Лу часто закивала головой.

- Вот умничка! Мотка погляди за ней, не хочу её тащить на болото.

Та чуть скривила губы. Вот уж повезло! Теперь таскайся с этим хвостом.

Но Лу уже схватила старшую подружку за большой палец.

- А куда мы пойдём?

- Колоски собирать для Сахи. Она сегодня не в себе.

- Ага! Саха сегодня не в себе. А как это?

- Видела, сколько в речку вылила похлёбок?

- Видела.

- Тогда чего спрашиваешь?

И Лу хмуро замолчала, пытаясь разобраться во взрослой логике.

- Глянь-ка, в кустах, вроде, Лок с Гёрой, - заинтересовалась Мотка.

- Да, они козу посли ловить.

- Что-то не видно козы. Лок! Гёра! Стойте! - закричала Мотка. Потом дёрнула Лу за руку. - Побежали к ребятам.

Побежали.

- Лок! Гёра! - чуть запыхались, пока догнали. - Ара сказала, чтобы вы за Лу посмотрели, - не моргнув глазом соврала Мотка.

- А ты что? - ребята глянули с подозрением.

- А мне скоро обед мужчинам нести.

- Ты понесёшь?

- Ага, - Мотка решила, что это всё же лучше, чем с Лу весь день возиться.

- Ладно. Только скажи Аре, что мы не скоро вернёмся.

- Скажу, - и Мотка вприпрыжку и налегке поскакала обратно на стоянку.

Ребята чуть растерянно переглянулись. Хотели коз попробовать поймать. А с Лу - какие козы?

- Лу, лезь на горбушку, - предложил Лок.

Девочка проворно и привычно забралась, обхватила шею руками.

- Давай хоть поищем их места, - предложил Гёра. - А завтра вернёмся за ними без Лу. Уже будем знать, куда идти.

Выхода другого всё равно не было.

- И по дороге будем шерсть выискивать, - всё же нашёл Гёра какую-никакую дополнительную пользу от сегодняшнего дня.

На этом порешили. Лу на верху была полностью согласна.

Так, поменяв нескольких спутников, девочка этим утром оказалась с Гёрой и Локом, и направлялись они всё дальше в лес.

Удивительно, сколько оказывается шерсти навешано по стволам. И как только раньше не замечали? Хотя, замечали, но равнодушно проходили мимо.

Зверь линяет, трётся, чешется - в нужное время ходи и собирай. Вот втроём и собирали. И распихивали за три пазухи. Лу, сидя на спине Лока, тоже хватала на ходу.

- Мы эту селсть на себя будем лепить, чтобы не мёлзнуть? - по-своему поняла вчерашний разговор Лу и попробовала приспособить кусок к своей руке, но он тут же соскользнул. Девочка проводила его взглядом до земли. - Саха сто-нибудь плидумет.

- Вот - козье место! - тихо молвил Гёра и поднял руку, призывая остановиться.

Впереди путь преграждал неширокий овраг, заросший длинной лозой. Всюду виднелись сгрызенные ветви.

- Пойдёмте за теми кустами посидим, подождём.

Вернулись чуть назад. Гёра с Локом улеглись на траву, стали наблюдать сквозь просветы в листьях. Лу играла с цветком, время от времени поглядывая по сторонам.

- Лок! Не плисли? Не идут есё, Гёла?

Но козы не торопились. И время шло. Но лесная охота требует изрядного терпения. И оно у ребят было. А вот у Лу...

Девочка вдруг подняла голову и прислушалась. Глаза её странно расширились, лицо напряглось.

- Идут, - сказала она.

Ребята взглянули не понимая. Идут? Козы? Но как Лу это поняла? Взгляд её, хоть и напряжённый, направлен был в никуда. Ни трава, ни цветы её больше не занимали.

- Они смотрят на нас.

Ребятам стало жутко. Лу говорила не про коз. И Лу говорила иначе. Как взрослая.

- Они сзади.

18

Лу сидела неподвижно. Не сразу и ребята решились пошевелиться. А потом...

Начиная оглядываться, они словно меняли не сторону обзора, а мир в целом.

Много позже попытались поделиться впечатлениями, но слов не хватало. Хотя объяснения не очень были и нужны, потому что испытали, наверное, одно и то же.

Пока они оборачивались, привычные предметы расплывались, туманились, искажались, что-то новое мелькало перед глазами, живое и подвижное. Страха не было. Лишь лёгкое удивление и желание разобраться, что происходит. Да и то недолго.

Через минуту сознание почти ушло. Они лежали в траве, с чуть приоткрытыми глазами, и смутно видели, как высокая тень приблизилась к ним. Нагнулась, оценивая.

- Ты не перестарался? - послышался голос со стороны.

- Не должен. Может, только чуть-чуть.

- Поставь вокруг них защитную сетку.

- Поставил уже.

Тень ушла немного в сторону.

- Нет, Криз, девчонка совсем меленькая.

- Сигнал был сильный. Не напугай её.

- Пойдёшь с нами?

Всё. Темнота.

- Лок! Гёла! - тонкий голосок Лу безжалостно вонзался острыми шипами в блаженное забвение.

Мальчики с неохотой просыпались. Самая нега. Рано ещё ведь. И чего Лу вскочила ни свет, ни заря, да ещё других будит?

С трудом сели. Потёрли руками глаза. Где они?

Лес. Розовый закат теплится за деревьями. Овраг с лозой.

- Мы заснули, - хмуро удивился Лок.

- Похоже, что так.

- И весь день проспали?

- Вот так охотнички.

С облегчением поглядели на девочку. А ведь она могла потеряться, пока они дрыхли. Холодок коснулся сердец. Как бы тогда поглядели в глаза Ары? В глаза любого человека из племени.

- Лу, что же ты нас не разбудила? - Лок потёр ладонями виски. Голова раскалывалась.

- Я вас будила, будила, а вы всё не плосыпались.

- Поверить не могу, - Гёра встал, отряхиваясь. - Никогда такого не было. Ты, Лу, молодец, что никуда не уходила. С нами, дураками, сидела.

- Я не уходила. Я летела высоко-высоко. Вот там, - показала пальцами в небо. - С дядями. А потом мы залезли в ухо больсой собаки.

И воспоминания мгновенно ворвались в раскалывающиеся головы.

Лок и Гёра испуганно переглянулись. Поглядели по сторонам.

- Надо возвращаться. Поздно. Лу, лезь на горбушку.

Но Лу не успела...

Если бы голоса послышались через минуту, никто бы их так и не услышал. Наверное, никогда.

Криз, ты куда пропал? Эй, Криз

Я здесь. Чего орёшь?

А где твой пэмэушник?

Не могу найти.

Всё затихло. Кто говорил? Речь ясно слышалась тут же, но никого не было. Лишь небольшой гладкий камешек лежал на земле.

Первое желание бежать без оглядки быстро прошло. Как тут убежишь? А узнать, кто этот невидимый только что разговаривал? Голоса были словно из камешка.

- Бог? - прошептал Гёра.

- Не знаю. Разве он разговаривает двумя голосами?

Чувствовалась какая-то нестыковка. Мальчики подошли к камешку, присели на корточки, рассматривая его, и не решались взять в руки.

Но время поджимало. Пора было срочно возвращаться в племя, пока все не переполошились.

Гёра несмело коснулся пальцем и тут же отдёрнул руку.

- Что?

- Вроде, ничего.

Но на чёрном камне ярко загорелась зелёная стрелка.

- Это дядино, - пояснила Лу, и стало совсем непонятно.

Наконец Гёра сорвал лопух, осторожно, через широкий лист, взял камень.

- Погнали в племя. Там разберёмся. Солнце садится.

Побежали. Лок с Лу на закорках, и Гёра с непонятным камнем, который теперь молчал.

По дороге ребята слушали болтовню девочки. Лу подпрыгивала на спине, отчего голос её постоянно прерывался, но это не мешало ей щедро делиться впечатлениями. Правда от этих щедрот было мало проку.

По её словам, выходило, что она с какими-то дядями летела высоко-высоко. Деревья были маленькие, и речка внизу извивалась, как блестящая змея. Потом они втроём влезли в ухо большой собаки... Всё.

- А что там в ухе?

- У-у-у, там... Класиво... У-у-у!

Лу затруднялась с объяснениями. Она не знала таких слов. Подумала немного:

- Там звёздочки светятся.

Не добегая до стоянки, Гёра сунул камешек в траву под кусты.

- Потом сюда придём.

- Ага, когда все спать лягут.

- А то ещё заговорит при всём народе...

19

К счастью, племя не слишком разволновалось из-за их позднего возвращения. Мотка предупредила, что ребята походят по лесу, поищут коз. Но пару вопросов задали.

- Я есть хотю, - заявила Лу, и Ара решила, что ответы можно выслушать в другой раз. Вернулись целы и невредимы, и хорошо. Что тут особо спрашивать? Ясно, что делами занимались, а не баловством.

А тут и Саха со своими лепёхами вовремя отвлекла общее внимание, и ребята вздохнули с облегчением.

- Мы шерсти принесли, - буркнули они и стали выгружать свои запазухи.

- Я тозе плинесла, - обрадовалась и Лу своей полезности.

И потом все уминали ужин за обе щеки, а Лок с Гёрой с тревогой прислушивались к Лу.

- Ала, у-у-у, высоко. Саха, у-у-у, делевья внизу маленькие, быстло-быстло убегают. А потом вода, вода, много-много воды. И собака больсая сидит, лапы слозила вот так. Мы в ухо к ней залезли...

Мальчики слышали уже эту историю, поэтому больше поглядывали по сторонам, что племя? Как они?

И удивлялись - а никак. Никто, кроме Ары, и не взглянул на Лу с интересом и любопытством. Напрасно она глазами, круглыми от впечатлений, заглядывала в другие глаза. Другие глаза равнодушно отворачивались. Деревья какие-то, собака. Внезапно Ара напряглась:

- Вы с волками сегодня случайно не встретились?

- Да нет, всё спокойно. Клоки шерсти встречались и волчьи, и... разные. А самих не видели.

Ара поглядела на сестричку долгим задумчивым взглядом.

- Ты видела собаку?

- Да, ушки толчком. Лапы как отсюда и до... - Лу поглядела по сторонам. - Вон, до того делева.

Это уже выходили очень большие лапы. Таких собак не бывает, и Ара потеряла интерес. Приснилось, наверное. Или придумывает. Не поймёшь.

А Сахе не терпелось попробовать новое дело. Пока все ели и делились событиями дня, женщина по-тихому щипала принесённую шерсть и скручивала нити.

- Получается, - в радостном изумлении шепнула сидящей рядом Киде и показала толстую, грубую, неровную, но... нить.

Яркое пламя освещало оживлённые лица, и Наз задумчиво оглядывал всех. Отошла боль, жизнь продолжается. Но как сохранить эту жизнь?

Парень не участвовал в мужских обсуждениях планов на завтрашний день, не восхвалял Сахины лепёхи, да и необычный вкус их заметил лишь мельком. Не прислушивался к детскому лепету.

Взгляд его всё время возвращался к Аре. И не было сил обуздать этот своевольный взгляд. И не было никакого желания обуздывать. Это единственное, чего он ждал весь день. И копая яму для землянки до кровавых мозолей, он мечтал о вечере. О тех мгновениях, когда оранжевое пламя будет красить любимое лицо, а он украдкой им любоваться.

К сожалению, украдкой.

Аз. Брат и он полюбили одну. Такое возможно? Долгое время Наз думал, что да. Вот такая беда случилась с ним, любить и быть ненужным. Но потом он увидел Аза и Загу. И всё сразу встало на свои места. Просто жизнь запутала их на какое-то время. Ара была предназначена для него. Как и Аз для Заги. Вот поэтому брат так долго и тянул с шалашом для семьи. Он не мог решиться. Не мог сделать окончательный выбор. А, может, и не хотел делать выбор.

Двое лучше, чем одна, - смеясь, признался он однажды. И этого Наз не мог простить брату.

Но его всё равно любил. Никогда не желал ему зла. А Ара так ничего и не поняла.

Когда старейшина пошёл в шалаш, Наз сразу же отправился следом.

- Надо поговорить.

- Что ты задумал?

- Хочу вернуться. Посмотреть, что там теперь. Не даёт покоя мысль, что кто-нибудь мог остаться. Один. Живой, может, раненый. Беспомощный. Хочу убедиться. Заодно поглядеть, в какой стороне сейчас эти бешенные собаки. Я постараюсь скоро вернуться.

Старейшина долго думал, наконец вздохнул:

- Что ж, не буду тебя держать... Но поторопись. И не пропадай. Нам нужны крепкие мужчины.

Вскоре Наз вновь вернулся к костру и снова посмотрел на Ару. Теперь он старался запомнить каждую милую черту. И эти густые ресницы, чью длинную тень укладывал свет от костра на нежные щёки. И мягкие губы. И светлые ясные глаза. Ара почувствовала, повернула голову. Взгляды встретились.

Прощай, - мысленно сказал Наз.

Ара отвернулась.

Наз встал, пошёл под дальнюю иву. Здесь он спал предыдущую ночь. Тяжело ему быть рядом с девушкой, которая его не любит. Тяжело видеть, как равнодушный взгляд самых красивых глаз скользит мимо. Может, поэтому он бежит? Неужели он убегает?

Нет. Надо понять, куда ушли бешенные собаки. Пока на них не будет управы, он не может быть спокоен.

Рассвет застал Наза уже в пути.

20

- Ты что, заснул? - ощутимый толчок под рёбра вырвал Лока из дрёмы.

Мальчик сел, вспомнил.

- Да я так... Уже проснулся. Пошли.

Поползли на свет, стараясь ни на кого не наступить.

У костра сидел Лека. Ребята незаметно прошмыгнули мимо.

Уже на отвесной стене Гёра оглянулся, удивляясь, уж не заснул ли сторож на посту. Всё же не настолько они незаметные.

Нет, не заснул. Рисует что-то на песке. Ну пусть рисует. У него интересно получается. Человечки, звери.

Выбрались на высокий берег и побежали к знакомым кустам.

Ночь была светлая. Луна серебрила мокрую от росы траву. Босые ноги не сразу привыкли к её холоду. Но остатки сна вмиг улетучились.

- Здесь где-то, - Гёра порылся в кустах. - Вот он. Гляди, нет уже зелёной стрелочки.

- Может, она в темноте не видна?

Покрутили камень в руках, стараясь разглядеть в свете луны - загорелась. Да так ярко, что слегка позеленила наклонённые лица.

- Гляди, я его верчу, а стрелка тоже вертится, только отдельно от камня.

- Нет, она хоть и вертится, но всё время указывает в ту сторону, - Лок махнул рукой.

- Правда. Может, там живёт бог?

- Наверное. Да и не камень это.

- Ясно, что не камень. Камней таких не бывает. Это штука бога.

- Ты думаешь, он её потерял?

- Что ты? Разве может бог что-нибудь потерять? Он её специально нам оставил.

- Для чего?

Задумались.

- Наверное, чтобы мы к нему пришли. И ещё он указал стрелкой дорогу, - Гёра испытующе заглянул в глаза друга. - Как думаешь, пойдём?

- Страшновато.

- Ещё бы. Но те, помнишь, у кого мы стянули нити и кругляш? Те со своим богом как-то же договорились. И теперь нам надо.

- Ну да. Неужто пойдём?

- Надо бы... Только когда?

- А чего тянуть? Прямо с утра, - Лок решился.

- А долго идти?

- А я почём знаю? Сколько надо, столько и будем идти.

- Что с собой возьмём?

- Лук со стрелами хорошо бы взять. Да только один он пока на всё племя.

- Нет, последний забирать не будем. А вот нож и копьё возьмём. Дед быстро их делает. Наверное, не обидятся на нас.

- Только договоримся сразу, не сдаваться и не хныкать.

- Ну что мы маленькие что ли? Надо же для племени постараться. А то бешенные собаки растрепали нас. Совсем мало осталось.

- А как ты думаешь, тот, который вчера в лесу был и нас усыпил, это и есть бог?

- Не знаю.

Помолчали. Идти в неизвестном направлении, может быть, много дней и ночей было не просто.

- Только я боюсь, что нас могут не отпустить. Скажут, опасно, маленькие ещё, - обнаружил Лок новое препятствие.

- Но и не предупредить нельзя. Будут искать.

- Может, Мотку попросим? Мы ей с утра скажем и пойдём, а она вечером пусть всем объяснит, куда мы делись.

Мотка самый ненадёжный человек.

- До вечера продержать язык за зубами сможет, наверное.

- Ага, если ей что-нибудь пообещать.

- Глянь... Гёра схватил приятеля за руку.

По лугу, освещённая голубоватым светом луны, шла обнажённая девушка с длинными распущенными волосами.

- Лайя!

Ребята сконфуженно отвели глаза. Чуть-чуть. Но искоса всё же поглядывали, чтобы иметь представление, что происходит.

- Чего это она?

- По земле катается?

- По росе.

- Зачем?

- А я почём знаю. Бабка у неё кто была?

- Ведьма.

- Вот и Лайя хочет стать такой же.

- А ведьма это кто с богом разговаривает?

- Не знаю. Лайя с луной разговаривала. Я слышал.

- Мне это не нравится.

- Ага. Дурь какая-то.

- Не-е, ну если луна ей отвечает, тогда...

- Да что-то не крепко помогает.

- А ты откуда знаешь?

- Ну смотри - Лайя чего хочет?

- Чего?

- Чтобы Наз с ней семью создал. А Наз на неё и не смотрит.

- Всё, в лес ушла. Пошли домой.

И тут вдруг камень мурлыкнул и сказал приятным женским голосом:

- Вставай, лежебока, тебя ждут великие дела!

И опять мурлыкнул.

От неожиданности ребята кувырнулись в траве не хуже Лайи. И едва сдержались, чтобы не рвануть сломя голову подальше от камня, от непонятного бога и от своей мечты договориться с ним.

Но выдержали. В наступившей тишине, ох, не сразу, раздался чуть охрипший голос Лока:

- Это он нам сказал?

- Н-не знаю. А кому ещё? Только почему тётка какая-то?

- Да уж! Но надо идти. Раз сам приказал... Или приказала.

Утром людей в племени стало ещё меньше, но не все и не сразу об этом узнали.

21

- Значит, ушёл Наз... Пока мы спали.

Было ранее утро. Дети ещё не поднимались. Мужчины грелись у костра и доедали остатки вчерашнего ужина. Женщины, зевая, занимались кто чем. Негромкие слова старейшины прозвучали как гром среди ясного неба.

Стали озираться, ища Наза, словно старшему на этот раз не поверили.

Не поверили. Как же так? Куда ушёл? Быть того не может.

Лайя вся замерла, побледнела, глаза стали огромными.

- Кудай-то он ушёл? - наконец бабка не выдержала неопределённости.

Старец вздохнул, поднял седую голову, взглянул светлыми глазами на бабку, на других людей.

- Хочет дознаться, где сейчас бешенные собаки.

Прозвище для лютого племени приклеилось - не отдерёшь.

- Так он ненадолго? - в голосе бабки слышалось облегчение.

- Кто ж знает?

Старейшина не стал говорить о надежде Наза отыскать живых или раненых соплеменников. Слишком слабой была эта надежда. Лучше не дать ей разрастись.

Женщины замерли на какое-то время, обдумывая новость, потом продолжили заниматься своими утренними делами. Вот только чуть задумчивыми и тихими стали. Но не привыкли свою тревогу выплёскивать на других.

А тревога переполнила сердца. Конечно, хотелось бы знать, как далеко от них бешенные собаки. Без этого нет настоящего спокойствия. Но... увидят ли они когда-нибудь Наза? Вернётся ли? Слишком опасной была его затея.

Вскоре мужчины ушли в лес. Лишь дед остался работать с камнями.

Бабка подоила корову, полезла сама в шалаш поить сонных детей.

Пока парное. Самое полезное. Здоровее будут.

Стала по очереди будить.

- Ты попей, попей. А потом снова ложись, - приподнимала детские головки одну за другой.

И детские головки сначала пили молоко с закрытыми глазами, но по мере опустошения плошек, глаза открывались, и сон уходил.

- А мне? - Мотка не привыкла ждать, пока добро протопчет к ней дорогу, сама к нему спешила навстречу, заодно указывая путь. Так надёжней.

- Во! - округлила бабка глаза от возмущения. - То не разбудишь, охрипнешь, пока дозовёшься, а тут учуяла.

Но взглянула на лохматую спросонья, рыжую Моткину голову, смягчилась:

- Пошли налью.

Повернула из шалаша.

Мотка не спешила. Успеет! Сидела, зевала, чесалась. Прогоняла ночную слабость.

- Слышь, Мотка! - Гёра и Лок подобрались к девочке с двух сторон.

- Чего? - Мотка нахмурилась.

С этими пострелами нужно держать ухо востро.

- Дело есть, - начал Лок. - Мы, вроде как нашли дорогу к нашему богу... вот хотим сходить.

- Но это, конечно, ещё не точно. И не совсем понятно. Но проверить нужно, - уточнил Гёра.

- Врёте!

- Мы хоть раз тебя обманывали?

- Пальцев на руках и ногах не хватит, если каждый раз закладывать, когда обманывали.

Гёра удивился: когда столько успели?

- Мы же тебе говорим, что и сами не знаем. Проверить надо. Где тут обман?

- Ладно... - подумала Мотка. - Ну так проверяйте. Я вам зачем?

- А вдруг мы надолго. Небось за один день не вернёмся. Так ты вечером и скажи людям, что с нами, мол, всё в порядке. Волноваться не надо. Ушли к богу договариваться.

- А если правда?

- Что правда?

- А если вы его найдёте?

Лок и Гёра задумались. Ах, вот бы найти... Заговорили, перебивая друг друга:

- Тогда бы мы для племени попросили...

- Чтобы бешенные собаки больше с нами не встречались.

- И ещё что-нибудь...

Но Мотка вмиг придумала, что ещё:

- Мне тогда тоже попросите, - чуть смутилась, но всё же продолжила. - Пусть даст то, что самое есть вкусное на свете. Он же всё может?

Ребята задумались. Тут вещи серьёзные, а она про свой живот. Но делать нечего:

- Ладно...

- Тогда сделаю по-вашему, - согласилась и Мотка. И отправилась пить молоко.

- Лок, Гёра, - несмело окликнула сидящая сзади Иза.

Те оглянулись.

- И попросите ещё волшебную водичку. Чтобы выпить и не умирать.

Иза понимала, почему рядом больше нет её семьи.

- Ладно. Если, конечно, он не опешит от нашей наглости.

Через некоторое время Лок и Гёра выпросили у деда готовые копьё и нож и полезли по откосу наверх. Многие это заметили, но никому и в голову не пришло, что следующий раз увидят ребят не скоро. Если увидят. Каждый подумал, что мальчики опять идут искать коз.

- Постойте, - закричала вдруг Саха.

Стала скоро заворачивать в листья лопуха остатки рыбы и лепёх, которые с утра уже напекла. Всё, что осталось съестного.

- Возьмите, ребята.

- Зачем же так много?

Саха нахмурилась. Действительно, зачем? Но потом махнула рукой:

- Мы тут себе сейчас что-нибудь сообразим поесть. А вы целый день будете бегать голодными. Берите!

Ара тихая ходила по опушке, собирала травы. Но мысли были далеки от съедобных вершков и корешков. Перед внутренним взором прочно стоял - не прогонишь, вчерашний вечер. Костёр, оранжевые блики на лицах людей и грустный взгляд Наза. Он прощался с ней. А она? Ара со стоном сжимала лицо ладонями. Невыносимо... А она высокомерно отворачивалась. Не нужна ей привязанность Наза, не нужны были его чувства. Да и самого много раз мысленно променяла на брата. А разве это хорошо? Разве можно так обижать людей? Да что же за камешек у неё вместо сердца?

Увидит ли она когда-нибудь Наза? Смягчит ли его обиду? Или исполнится её жестокое пожелание, и он больше не вернётся.

Как она будет дальше жить?

22

- Ты куда? - Лека только что шёл рядом с другом, вместе обсуждали уход Наза, казалось, что целый день проведут бок о бок за работой, но Санк замолчал на полуслове и вильнул в сторону.

- Я дальше пойду. Посмотрю в той стороне жерди.

И вот так уже несколько дней. Всё в каких-то сторонах ищет материал для землянки, как будто под носом ничего подходящего нет. И, что совсем уже непонятно - один.

Лека вчера хотел за ним увязаться, но Санк что-то пробормотал невразумительное:

- Ты давай там... вот старейшина вроде как звал...

И пока Лека оглядывался, не понимая, где старейшина и куда он его звал, самого приятеля и след простыл.

Сегодня Лека не стал даже навязываться. Понял уже, что Санк не рад его компании. Остановился и глядел вслед, пока тот не скрылся за кустами. Что это? И как понять? Тайна какая-то? Вздохнул.

- Ну-ка, ребятки, давайте это бревно сволокём, - послышался бодрый голос старейшины, и Лека поспешил на помощь.

Ребятки. А ребяток-то осталось - старейшина, он, Рача да Тип, коренастый добродушный мужичок. Вчетвером потащили бревно на свободное место, чтобы там от сучков и веток освободить.

- Куда Санк уже делся? - удивился Тип.

- Да жердей подходящий хотел в той стороне посмотреть.

Лека постарался, чтобы голос его прозвучал невозмутимо и естественно. Нечего лишние подозрения вызывать. Хватит и одного его - подозревающего.

А Санк уже спешил на свою полянку. И полянка своей стала два дня назад, когда на пеньке, оставшемся от того самого дерева, которое он накануне свалил, лежал кусок кремния. Здоровый, добрый.

Он его долго вертел в руках, разглядывая и удивляясь - откуда? Тогда не пришли в голову никакие догадки, но на следующий день захотелось вновь на пенёк поглядеть. Уж очень все обрадовались удачной находке Санка. Дед тут же принялся из него нож готовить.

А на следующее утро он ещё издали увидел, что пенёк занятый. И только подойдя ближе понял, что на этот раз лежит другой камень, нефрит.

И догадался тогда Санк, что это для него подарочек. Девушка, вызволенная из ямы, благодарит.

Повертел в руках и этот камень. Повертелся на месте, вглядываясь в разные стороны - никого не видать.

- Эй, - позвал. - Ты здесь?

Но в ответ лишь верхушки деревьев зашумели о своём, зелёном.

Захотелось и для неё что-нибудь положить. Вот только что? Мысленно оглядел себя с ног до головы. Вот это да! Жил-жил, а ничего не приобрёл. Гол, как кол. Но не стал печалиться.

Погоди, - мысленно обратился к девушке, - уж я в должниках не долго буду ходить!

Вот и стал на той поляне работать с новым усердием. И по сторонам не забывал поглядывать - не шелохнётся ли где куст подозрительно, не треснет ли сучок ни к месту. Но всё было тихо.

А уж так захотелось в глаза той девушке заглянуть. Показались они тогда ему уж очень красивыми. Да недолго разглядывал. Хотелось бы уточнить.

23

Уша тихонько посмеивалась, наблюдая за Санком. Санк... Красивое имя, подумалось. Она вчера слышала, что так его называл хромающий юноша.

И сейчас этот Санк так смешно озирается и негромко зовёт - Эй!

Ишь, какой! Уша догадалась, что её ищет. И затихла.

А потом Санк уставился прямо на то дерево, за которым она стояла. Сердце испуганно забилось - неужели заметил? Время бежало, Уша и дышать перестала. Но Санк отвернулся, стал рубить тонкий ствол сосны каменным топором. Широкие плечи бугрились от напряжённых мышц, мужская неведомая сила в них так и ходила ходуном. Страшно! Но тело не широкое. Не такое, как у отца. И выше Санк намного. Стройнее!

Ой, что это я? - спохватилась Уша и отвела стыдливый взгляд.

А потом стала тихо отступать. Пора домой.

Домой. Жила Уша в глухом ельнике, в маленькой землянке, вместе с отцом и матерью. Вдали от других людей.

Тесно им втроём. Но отец редко бывал дома. С утра до ночи пропадал на охоте. Нравилось ему за зверем гоняться.

Летом хорошо, Уша в землянку вползала, чтобы только переночевать, всё остальное время проводила вне.

Вползала. Вход узкий и низкий, лучше всего заходить внутрь на четвереньках. В детстве ловко получалось. Потом забираться стало сложней.

У повзрослевшей Уши появилось много вопросов. Вот только задавать их не спешила. Пыталась на некоторые найти ответы сама. И про свою родную землянку, кажется, догадалась. Берлога. Медвежья. Отец, наверное, медведя убил, и потом они и заняли его место.

Мать, правда, значительно расширила её, прокопала боковые углубления. Она и теперь всё что-то пыталась сделать. Вырыла отдельное место для дочери, устлала и завесила мягкими шкурами.

В центральной, самой большой части, там, где, по мнению Уши, лежал раньше бывший хозяин - медведь, мать устроила очаг. Вверху проделала отверстие для выхода дыма, внизу очаг обложила камнями. Они нагревались и хранили тепло долгими зимними вечерами. И Уша любила глядеть на переливающиеся угольки и слушать рассказы матери. Если, конечно, отца дома не было.

Отец к жилищу был почти равнодушен. Молча глядел на старания матери и, если одобрял новинку, - никак не реагировал. Если ему что-то не нравилось - вышвыривал вон.

Передвигаться внутри землянки можно было только согнувшись в три погибели или на четвереньках. Так, сидя, они с матерью и готовили пищу.

Но как только снег сходил, и земля немного просыхала, выбирались наружу. Около землянки приспосабливали другой очаг. Здесь же и занимались своими немногочисленными и неразнообразными делами.

Так и жили. Но Уша знала, что есть и другая жизнь. Мать ей маленькой часто рассказывала, а потом, когда Уша чуть подросла, и показывала. Издали.

Вдвоём они ходили на край, где заканчивался лес, и там Уша из кустов наблюдала за чужой жизнью. За людьми, одетыми в светлые одежды, за их занятиями, за их жилищами, в которые можно было входить, а не вползать.

- А почему мы не с ними? - как-то поинтересовалась Уша.

- Когда-нибудь я тебе расскажу. Может быть, - вздохнула в ответ мать.

Уша вгляделась в родное лицо. Теперь оно стало задумчивым и нежным. Мать смотрела на чужую жизнь, на глазах заблестели слёзы.

Какая она красивая, - с удивлением подумала Уша. Такой свою мать она видела всё реже.

- Ты раньше здесь жила? - догадалась девушка.

- Да... Смотри же, отцу не говори, - на всякий случай предостерегла дочь.

Но отцу Уша ничего не рассказывала. Он сам был молчуном и не любил, кода кто-то болтал рядом.

И где-то глубоко-глубоко внутри груди хранилось воспоминание горячее, как уголёк из очага.

Случилось это в один из первых дней ранней весны, когда, наконец, выбрались из тесной и тёмной землянки на свет. Маленькая Уша весь день носилась по полянке, выискивая жучков и бабочек, а вечером обрушила на отца свои впечатления.

Уша помнит, как отец сидел перед огнём, ел мясо. Но не может вспомнить, где в это время была мать. И спросить у неё не может. Девушка смутно понимала, что лучше не ворочать своими расспросами этот горячий уголёк.

Уша с восторгом рассказывала отцу про первые белые цветочки, что выросли позади их жилища. Она всё щебетала, щебетала, не замечая, что отец уже давно нахмурил густые брови.

Внезапно он с рыком вскочил, бросился к ней, и мир перевернулся. Земля стала широко раскачиваться над её головой, а потом всё завертелось и побежало, так, что она долго не могла понять, что происходит.

Потом поняла. Отец в ярости схватил её за ноги и в бешенстве бегал по полянке, прицеливаясь, об какую сосну треснуть. И мать.. Молча бросилась к отцу в ноги, мычанием вымаливая у него жизнь.

Долго перевёрнутый мир качался в неопределённости. А потом земля кинулась в голову, больно ударив её.

Так Уша очень чётко поняла, что её отец не очень любит разговаривать. И уже значительно позже догадалась, что он почти не умеет этого делать.

24

Наз старался особо не всматриваться в лица. Слишком поздно. Время и тепло сделали своё дело. Но похоронить следует. Хоть чуть прикопать. Подходящие инструменты нашёл, их много в беспорядке валялось около разрушенных шалашей. И копал, и перетаскивал тела своих бывших друзей и знакомых.

Постоял над матерью Ары. Кана ему всегда нравилась. Весёлая была. И его любила. Кана желала, чтобы её дочь строила семью с ним. Он это знал. Женщина сама как-то об этом намекнула, но только сердцу не прикажешь. А сердце Ары уже сделало свой выбор.

Целый день Наз занимался самым страшным делом, какое не мог себе даже представить. Не знал, что так будет больно. Так невыносимо больно.

Но вот больше никого не осталось. Нет и раненых, на что он надеялся. Не нашёл и тел Аза и Заги. Обыскал и обошёл всё селение. Потом расширил поиски, смотрел в окрестных кустах и на окраине леса. Нет нигде.

Конечно, это ничего не значило. Лесные звери могли не оставить тел. Но... в душе затеплилась надежда - а вдруг? Понимал, что вряд ли, что шансов мало, а надежда не угасала.

Но пора уже заняться другим делом.

Определить дальнейший путь бешенных собак было не слишком трудно. Уходя, они не прилагали усилий, чтобы не оставлять следы. И парень довольно быстро продвигался за ними.

На третий день Наз вышел ещё на одно разгромленное селение. Постоял... Потом начал искать среди убитых живых или раненых. Не нашёл. Закапывать? Но дымящийся костерок указывал, что всё произошло недавно, значит, бешенные уже недалеко. Значит, он их почти нагнал. Наз рванул было следом, но... Не по-людски оставлять так тела. Вернулся, стал вновь копать ямы, от злости забивая каменную мотыгу глубоко в землю.

Да кто они такие, эти бешенные псы? Откуда взялись на их головы?

Когда всё закончилось, опустился у ствола какого-то дерева. Долго сидел, не зная, хватит ли сил сегодня продолжить погоню. Увидел уцелевший горшок с варёным мясом. Почувствовал, как желудок заурчал, требуя внимания к себе. Потянулся к горшку. Стал жадно есть, стараясь не вспоминать тела, которые только что похоронил.

Поел. Мысленно поблагодарил тех, кто приготовил пищу. Хотя готовили не ему, но вот так получилось. Тяжело встал, захватил крепкий топор. Пригодится. Пошёл дальше.

Уже стало темнеть, когда понял, что бешенные собаки близко. Шум и неясные звуки заставили насторожиться и замедлить шаги. Теперь нужно быть особенно внимательным. Он не для того шёл за ними, чтобы погибнуть.

Вот между кустами засветился огонёк. На ночлег, значит, устроились. С удобствами.

Дошёл до поляны, стал наблюдать.

Бешенные только что, видать, завалили здоровенного медведя и теперь заняли его пещеру. На копья насадили мясо и жарили огромные куски. Женщин и детей мало. В основном, мужчины. Но и их не так уж много. Если бы племя Наза было больше подготовлено к нападению, они бы приняли бой. Это был бы, может, жестокий бой, но без таких ужасных последствий. Должно быть, мирные времена расслабили их. Мужчины потеряли бдительность и забыли о своей первостепенной задаче.

Только теперь Наз смог как следует разглядеть этих людей. Они отличались от всех, кого раньше доводилось встречать. Что-то в их облике было неприятное. Необычное. Лица некрасивые. Может, всё портил низкий маленький лоб. Или выпирающая верхняя челюсть. Фигуры приземистые, широкие.

Вдруг внимание Наза привлекла девичья фигурка. Она не из племени собак, мгновенно понял он. Она пленница. Сидела чуть в стороне и исподлобья наблюдала за пиршеством.

Бешенные не обращали на неё особого внимания, и девушка стала поглядывать по сторонам.

Сбежать хочет, понял Наз. И ещё понял, что не даст её в обиду, будет защищать до последнего, раз не случилось этого сделать для своих.

Но девушка медлила, выбирая момент. Понимала, что есть только один шанс, и он ничтожный.

Ждёт, когда вовсе потемнеет, - подумал Наз. И мысленно одобрил такой план.

Но вот поднялся со своего места один из племени.

Вожак, - понял Наз.

Шкуры его были чуть побогаче, чем у соплеменников, новые. Блеснули в свете костра переливающимся мехом. Из волос на голове торчали перья.

Вожак вразвалку подошёл к девушке, схватил за руку и рывком поднял.

Доосторожничались, - с досадой подумал Наз, мысленно объединяя себя и девушку в замысле, и сжал топор.

25

Девушка, казалось, покорно пошла. Но перед входом в пещеру резко вырвала руку и помчалась в лес. К ближайшим от пещеры деревьям, в другую сторону от Наза.

Вожак разгневанно заревел, и тут же все мужчины племени вскочили, готовые броситься за девушкой.

Но вожак теперь уже недовольно рявкнул на своих соплеменников, и те, потоптавшись, неуверенно сели на места. Вожак не спешил. Он что-то демонстрировал своим собратьям. Время шло. Наз напряжённо наблюдал. Для девушки это хороший шанс. Но вот вожак ударил себя в грудь и побежал. Соплеменники заорали что-то одобрительное вслед.

И Наз понял, почему вожак не спешил. Его бег был невероятно быстрым и сильным, что... Назу показалось, что люди так передвигаться не могут.

Теперь ему тоже надо спешить. И он побежал, максимально сокращая путь через кусты и надеясь, что его всё же не заметили бешенные. Об осторожности думать приходилось в последнюю очередь.

К счастью, потревоженное племя всё ещё продолжали орать и бесноваться, по-видимому, напутствуя вдогонку своего главного, и по сторонам никто не глядел.

Наз забыл об усталости. В спускающихся сумерках ему казалось, что он мчится ничуть не медленнее вожака. Вот только девушка не настолько глупа, чтобы не поменять направление. И скрывшись в кустах от бешенных, наверняка рванула в другую сторону. В какую?

Наз чуть приостановился и огляделся. Следов не видать. Куда бы он побежал? - задал себе вопрос. Деревья, деревья, кусты. Но вот впереди расшумелись птицы. Туда.

Бежал долго, временами останавливаясь и прислушиваясь. Потревоженные лесные обитатели теперь устраивали шум в разных сторонах, и он потерял представление о том, где может быть девушка. И где сейчас вожак.

Наз остановился вновь... Стоял долго, заставляя себя не нервничать и не суетиться. Если сейчас не определится, может быть, потом его помощь будет уже не нужна.

Вот показалось... Но огромным усилием воли заставил себя чуть задержаться... Вот, теперь, кажется, то.

Наз побежал дальше уже не останавливаясь и не перепроверяя. Всё, время стремительно убегало. Теперь - как повезло. Той девушке. Наз почувствовал острую жалость и ускорился насколько мог.

Выскочив из очередных кустов он заметил их. Бешеный тянул девушку. Она рвалась и металась в его руках, но силы были настолько неравны, что на мгновение он вспомнил непослушного котёнка в руках Велы.

Девушка боролась молча. И Наз понял, что ей некого звать, не на кого надеяться, её крики могли привлечь только врагов.

Но все эти размышления мелькнули настолько быстро, насколько хватило времени, чтобы бешенный увидел опасность, попытался прикрыться девушкой, но не успел, страшный удар каменным топором в лоб навсегда успокоил его. Наз с удовольствием отметил его тяжёлое падение и неподвижность.

Девушка взвизгнула, оказавшись на земле под могучей рукой бешенного, ужом вывернулась из-под неё и в панике поползла от Наза, не в силах встать. Наз понял, что у него есть только мгновение, чтобы успокоить девушку. Понял, что если она сейчас убежит, гнаться он уже не сможет. Но обдумать слова не было времени, они сами вырвались откуда-то изнутри:

- Не бойся, я свой.

И это свой измученная и перепуганная девушка услышала. Взгляд её перестал лихорадочно метаться и остановился на лице парня. Неизвестно, что она смогла разглядеть почти в темноте, но чуть успокоилась.

Наз наклонился над поверженным врагом. Всмотрелся в лицо, в фигуру. Протянул руку и сорвал с шеи шнурок с каким-то предметом.

26

- Куда они пошли? - не поняла Кида, так и застыла с горячим горшком в руках. Потом опомнилась, живо поставила его на камень.

- Так мне Мотка сказала, - в голосе Велы чувствовалась чуть виноватая нотка, что сама толком не поняла и теперь объяснить не может. - Хвасталась, что они принесут ей самое вкусное, что существует на свете. Бог им даст.

Кида в недоумении смотрела на девочку, пока не заплакал Ланчик. Он-то и вывел мать из ступора.

Этим утром почти все женщины пошли за едой. Припасы оскудели настолько, что появился риск оставить мужчин голодными. А это было бы позором для женской половины, вот и вознамерились ни в коем случае не допустить его.

Даже бабка не пожелала остаться, заявив, что редкая молодка угонится за ней, если дело касается добычи съедобных корешков. И уж ещё более редкая молодка сможет заставить Мотку заниматься тем же.

На месте осталась Кида с детьми. И Вела за помощницу. Вот девочка и поделилась новостью.

- И ещё они принесут волшебную водичку, чтобы не умирать, - добавила свою порцию новостей Иза.

- Так значит, они пошли к тому племени, где в прошлый раз нашли нити и кругляш? - поняла Кида по-своему.

- Наверное, - Вела пожала плечами. Она рассказала всё, что знала.

- Ясно. - Кида нахмурилась. Это могло быть опасным. Напрасно старейшина не запретил ребятам туда возвращаться. - Надеюсь, что к ужину они вернутся.

И в душу закралась тревога. В этот раз всё может закончиться по-иному.

Но долго размышлять не пришлось.

Над обрывом показалась голова деда.

- Вела, беги сюда помогать!

Он ходил в лес испытывать новый лук со стрелами и вот, должно быть, вернулся не с пустыми руками.

Вела поспешила на помощь.

- Козлятки, - всплеснула руками.

На шее деда лежала дикая коза - новый лук не подвёл. А у ног бекали два маленьких ушастых козлёнка.

- Всю дорогу за мной бежали, - рассказал довольный дед. - Я и вспомнил, что собирались пробовать приручить. Вот, принимай новых подопечных. Хватит с котятами да ежами возиться.

- Как же хватит? - испугалась девочка. - Я и с котятами, и с козлятками смогу.

- Ну как знаешь, - легко согласился дед. - Давай-ка их спускать.

- Давай, дед. А как?

- Сейчас вместе кумекать будем.

Накумекали. И теперь малышня во главе с Велой тянула к новым подопечным веточки и листочки. И те их шустро жевали. Лишь самые смятые, Микины, козлята браковали и не желали даже пробовать. Но Мика не особо переживал - сам их пробовал.

Кида поглядывала на детей, но далеко от горшков не отходила. Нынче ей придётся всех потчевать, а после умелицы Сахи главное - не сильно разочаровать соплеменников. Вот и поглядывала в варево, что получается.

- Вроде готово - сказала себе, задумчиво пробуя мягкие зёрнышки чумизы с мясом. - Эх, была - не была, - долила в горшок немного молока. - Вела, веди всех есть.

Малышня уже давно нагуляла аппетит и, услышав приглашение, заторопилась к огню.

Уселись вокруг широкого пня. Дед приспособил его, раз не нашлось поблизости больших камней. И этот пенёк для детей оказался очень удобным. Не слишком высоким, таким, что каждый мог дотянуться до содержимого горшка.

Кида сунула в хваткие ручонки небольшие глиняные плошки, чтобы удобнее было черпать, и трапеза началась.

Кида с чуть заметной улыбкой наблюдала.

Вот Вела тихонько откладывает кусочки мяса из своей плошки на лист лопуха.

Котятам, - поняла Кида, но ничего не сказала.

Лу вертится во все стороны, ей всё интересно, и каша, и жук, ползущий по пню, и ворона, что каркнула неподалёку, но больше посматривает в сторону козлят.

- А у них выластут лозки? Да, Кида?

Иза ест аккуратно, не спешит, дожидается, пока другие зачерпнут, вперёд не лезет.

Мика черпает и черпает без остановки. И начерпал уже целый рот. Принёс очередную наполненную плошку, а сунуть некуда.

Кида усмехнулась, пошла помогать выкручиваться из ситуации. Уселась в кружок, посадила Мика на колени.

- Ну понравилась каша? Вкусно?

Дети глянули круглыми глазами. А как же? Всегда вкусно. По-другому не бывает.

После обеда Кида завернула самый большой горшок в старую шкуру, так и нести удобней - не обожжёшься, и каша не остынет, подошла к деду:

- Сходишь к мужчинам?

- А как же? - с готовностью вскочил дед, отложил в сторону камни и зубило. - Всё сделаю.

Кида чуть виновато отвела глаза. Негоже ей указывать. Но если сама пойдёт, детей придётся на деда оставлять. Вряд ли это ему больше понравится.

Пока раздумывала, дед уже взобрался наверх и скрылся из виноватых глаз.

Теперь самоё любимое. Кида уселась под деревом, прижала к груди маленького Лана, и сытые дети поползли к ней со всех сторон.

- Расскажи сказку...

- Ладно... Жила девочка. Вот один раз послала её мать в лес за ягодами. Шла она, шла и увидела на земле гнездо. А в нём яички. Одно жёлтое, как солнышко, другое белое, как луна, а третье красное, как раскалённый уголёк. Вот девочка и забрала эти яички и домой принесла...

Огляделась Кида и замолчала. Спят все. Положили головки ей на колени и засопели. Видно, во сне досмотрят, что там с яичками дальше было.

Поглядела на Велу. Та занята, даже сказку не пришла послушать, городит какую-то городушку для козлят. Ветки, палки натащила, что-то соображает. Хотела встать - ей помочь, да жалко детей тревожить. Пусть поспят.

За хозяйскими хлопотами отвлеклась, а теперь, когда переделала всё самое срочное и чуть посидела в тишине, не сразу сообразила, что за печаль тяжелит сердце. Вспомнила. Лок с Гёрой.

Ну куда они пошли?

Вечером вернулись женщины, нагруженные дарами природы, чуть позже уставшие мужчины спустились с обрыва. А ребят всё не было.

Вот Кида и поведала тревожную новость.

Накинулись все на Мотку, стали допытываться, что да как. Да Мотка своё самое вкусное догадалась с ребятами обсудить, а куда они пошли - об этом не сообразила.

Так в тревоге и легли.

Ребят всё не было. И утром они не вернулись.

27

- Надо идти...

Невыспавшиеся и хмурые соплеменники еле дождались утра. Тревога за Лока и Гёру выгнала из более-менее согретого шалаша в прохладное, только что зародившееся, утро.

И пока Саха гремела горшками, все уселись на свои, уже привычные места, и выжидательно смотрели на главного, что он скажет. Сказал.

- Искать что ли? - не поняла бабка. Никто не понял, куда идти.

- Что ты! Искать! Мир большой. Во все стороны не пойдёшь. А я, так же, как и Кида, думаю, что они пошли в то племя, откуда нити и кругляш стянули. Больше в голову ничего не приходит. Вот туда нам и надо идти.

- А как же мы пойдём?

- Обдумал я всё. Теперь послушайте и рассудите. Надо идти с дружбой. Предложить нам особо нечего. Но добрыми соседями можем стать. Пока... А там видно будет. Но и пользу какую-никакую принести можем. Предупредим о бешенных собаках. Пусть знают. Ну и, главное, про ребят разведаем.

- Может, подарок какой отнести? - ляпнула бабка, не подумав.

Ну какой подарок? Мысленно осмотрели себя и своё хозяйство... Да уж! Но постепенно взгляды всех остановились на блестящих, почти шикарных, шкурах старейшины. Как ему удалось сохранить свою одежду в таком виде - вопрос. Но ничего лучшего у них не было.

Старейшина уловил взгляды, может, даже прочитал в них не очень ясные и не совсем осознанные мысли и провел ладонью по меховой накидке. Блестящая шерсть отразила оранжевый занимающийся восход.

- Найдётся у нас что-нибудь ещё? Мне надеть? - спросил несколько неуверенно старейшина.

- Ну так найдём что-нибудь. Кто из нас останется дома, может и в чём зря посидеть, - так же неуверенно подал идею дед.

- Да! - встрепенулась бабка, - а кто пойдёт?

- Пойдёт... Я, Рача и Санк. Не решил насчёт женщин. Как вы думаете?

Задумались.

- Оно смотря с какой стороны посмотреть, - заявила бабка.

- Говори про свои стороны.

- Ну, к примеру, у тех же тоже женщины есть. Вот и наши с ними попробуют договориться... там, где мужчины не догадаются. А?

- А если это опасно? - Лека обвёл взглядом соплеменников.

Все опустили глаза, вновь задумались.

- А если это опасно для женщин, то и опасно для мужчин, - заявила твёрдо Саха.

- Поясни, - не понял старейшина. Никто не понял.

- Ну смотрите, - Саха попыталась и сама уловить неясную мысль, и до других её донести. - Если то племя отнесётся к нам враждебно, если они погубили ребят и погубят наших мужчин, то большой разницы нет, как нам тогда пропадать. Мы уже одни не выживем.

Посмотрела на хмурые лица и добавила:

- Будем осторожны и мудры. Будем надеяться, что нам повезёт. И верить, что наш бог не даст нам окончательно погибнуть.

- Ну... Тогда собирайтесь и Саха с... Арой. Скоро выходим.

28

К обеду вышли из леса, постояли на опушке, любуясь на чужие владения.

- Никогда такого не видел, - покачал головой Санк.

Женщины посмотрели на Санка, перевели взгляд на старейшину, что он скажет?

- Я слышал, что есть племена, которые в хозяйстве шагнули далеко от других. От таких, как мы. Вот теперь и самому довелось посмотреть.

Саха и Ара за всю свою жизнь из племени отлучались только на луга, леса и болота, и мыслилось им, что жизнь везде одинаковая. Оказывается, что нет.

- Ну что? Пошли. Вон нас, кажется, уже приметили.

Когда подошли к первым шалашам, навстречу шагнул высокий старец в длинных белых одеждах с посохом в руке. Седые волосы его мягко падали на плечи, лоб украшало широкое очелье.

Шагнул и остановился. Стал молча ждать гостей.

За его спиной выстроилась надёжная стена мужчин. Далее блестели любопытством детские глазёнки, и недобро поглядывали настороженные женщины.

Рача, Санк, Саха и Ара, не сговариваясь, остановились, давая возможность старейшине выйти вперёд.

Эх, не надо было ему снимать свои богатые одежды, - запоздало поняла Ара.

Хоть старейшине и подобрали лучшее, что нашлось на чужих плечах, всё же затасканные шкуры не годились для него. Особенно сейчас. Ара почувствовала, как щёки загорелись. Взглянула украдкой на Саху и подивилась её спокойствию и достоинству.

И как она так умеет?

Постаралась придать своему лицу такое же выражение.

- Мир вам, здоровья и удачной охоты, - произнёс после долгой паузы старейшина.

- Что же привело вас к нам, добрые люди? - несмотря на приветливые слова, на лице хозяина не отразилась доброжелательность.

- Большая беда заставила нас искать новые места, чтобы начать жизнь заново. И вот остановились мы на берегу речки, недалеко отсюда, в полдня пути.

Старейшина махнул рукой на берег.

- Этой речки. Только выше по течению.

Вот как, - удивилась Ара и с интересом кинула взгляд на берег. - Оказывается, это наша же река.

- Что за беда прогнала вас с обжитых мест?

- Наше племя, большое и мирное, в дружбе находилось со всеми народами по соседству. И это расслабило нас. Свирепые псы с человеческими обличьями и безжалостными сердцами напали внезапно, когда каждый занимался своим делом. От некогда многочисленного племени в живых осталось совсем немного людей. И по большей части - женщины и дети. Вот нам и предстоит начать всё сначала. А пришли мы к вам предупредить об опасности.

Хозяин оглянулся на своих соплеменников. Чуть пренебрежительная усмешка тронула его губы и отразилась в глазах. Мужчины сзади постарались яснее показать презрение к незваным гостям и их предупреждениям. Хотя по-прежнему молчали.

Ара уже не смогла скрыть краску на щеках. Но стыд и неловкость прошли. Теперь неприязнь к этим высокомерным людям наполнила её сердце.

- Не стоило трудиться, - хозяин чуть задрал подбородок. - Мы всегда готовы постоять за себя.

- Хорошо, - старейшина кивнул головой, оценивая по достоинству такую позицию. - Мы пришли не только за этим. У нас пропали два мальчика, два отрока. Вот ищем их.

- У нас не было и нет чужих. Это всё?

- Да, это всё. Позвольте попрощаться.

- Прощайте!

Хозяин повернулся спиной к незваным и нежеланным гостям. Мгновением позже отвернулся от него и старейшина. Саха, Ара, Санк и Рача чуть помедлили. Они внимательно и твёрдо вгляделись в недоброжелательные лица. И в их взглядах читалось обещание отблагодарить когда-нибудь и за доброту, и за гостеприимство, и за унижение. Сполна. От души.

Назад долгое время шли молча.

- Эх, напрасно сходили! - не выдержал старейшина, первый прервал гнетущее молчание.

- Ну, зато шкуры не отдали, - усмехнулся Санк.

- Хрен им, а не шкуры, - в устах старейшины ругательства услышать можно было крайне редко. Во всяком случае, Ара слышала впервые. - У них добра и так валом. Обойдутся!

Испытанное унижение заставило его забыть о преклонных годах, и он широко шагал, стремясь скорее уйти от новых соседей.

- Ну почему напрасно?

Рача говорил редко. Но всегда его короткие и ёмкие речи слушались со вниманием. И сейчас все обратили к нему взгляды.

- По-моему, я понял, как у них сделаны очаги. Очень интересная штука. А шалаши видели? Я, правда, не знаю, как держится крыша, но можно попробовать. Колосья они сами выращивают. И нам пора. Не... мы не напрасно сходили.

- И что ещё ты успел рассмотреть? - в вопросе старейшины слышалось изумление.

- Ну, как делать приспособление для нитей я сам сообразил. У них такое же заметил. Ещё заграждение для скота...

- Ну ты даёшь! - старейшина даже остановился. Покачал головой. Все чуть усмехнулись. А потом Санк прыснул со смеху, и за ним расхохотались остальные.

- Понравилась мне она, отец! - заявил Пеша.

Это был высокий юноша с розовыми мягкими щеками и округлостями в неуместных для мужчин местах.

Маленькие глаза старейшины блеснули молниями. Но эти молнии заставляли дрожать других мужчин племени, на сына они не действовали. И всё же есть предел и отцовскому терпению.

- Ты опять за своё?

- Не, в этот раз не так. Девушка эта крепко красивая. Я хочу с ней семью создать.

- Да какая девушка? Что приходила? Из голодранного племени?

- Ага.

- Ты ополоумел? Ты же берёшь Олу.

- Она некрасивая.

- Ола дочь старейшины и моего друга. Наши племена станут ещё ближе и сильнее. Ты слышал, что говорили о диких людях эти пришельцы?

- Я двух жён мог бы взять. И Олу, и эту девушку.

- Оле это не понравится.

- Ну и что?

- Нет!

Недовольный Пеша вышел из высокой и богатой хижины. Лучшей среди других. Пошёл к реке.

Ола! Ола! Кому нужна эта худющая палка с длинным и острым, как сучок, носом! И почему он должен отдуваться за всё племя. Пусть с ней строит семью кто-нибудь другой. А он....

Пеша прищурил глаза. Чтобы ему такое придумать? Но в голову ничего не приходило. Долго хмурил лоб и дёргал от злости волосы. Но постепенно брови его разгладились, и в глазах зажёгся лукавый огонёк.

29

- Ба, ба-аб, - испуганная Мотка кинулась к Фане под мышку, перепугав и её до полусмерти, - там кто-то пришёл.

- Где? - бабка чуть перевела дыхание и попыталась встать.

Но Мотка обхватила её руками:

- Не ходи! Пускай мужики посмотрят.

- Да отпусти ты меня, дурная. Кто пришёл? Где пришёл?

Встревоженные люди кинулись наружу.

Несколько мгновений тянулось молчание, потом радостные крики донеслись и до Мотки, и до пленённой бабки.

- Нечто Лок с Гёрой вернулись?

- Не, там кто-то большой.

- Да пусти же меня! Во, вырастила медведицу на свою голову, что и не одолеть.

А снаружи радостные и возбуждённые возгласы продолжались, и Мотка, наконец, решила рискнуть. Отпустила бабку и сама высунула нос из шалаша.

- Аз... И Зага!

Живые! И с виду не очень вредимые, они стояли на краю обрыва, смотрели на своих и улыбались.

Лека не выдержал, забрался вверх и первым обнял друга. А потом помог им спуститься.

Объятия грозили не закончиться, но победило любопытство:

- Как же вы? Спаслись? Как нас нашли?

- Живы? И ты, дед? Лу... а Ара?! Кида, ты родила?...

Вопросы сыпались со всех сторон, пока немного не успокоились, потом стали звучать и ответы.

- Ара жива. И ещё старейшина, Санк, Саха, Рача. Они ушли Лока с Гёрой искать...

- Нас же тогда не было с вами. Мы с Загой и не знали ничего. Когда вернулись в селение, там рыскали эти дикари. Там уже всё было кончено...

- Да, вот мы здесь остановились. Мало нас, конечно. Но что сделаешь?

- Кругом одни трупы... Мы из кустов наблюдали. Думали, что совсем одни остались...

- Ещё же Наз...

- Наз жив?

- Он решил вернуться, посмотреть, может, кто остался живой или раненый. Жаль, что вы не встретились...

- Не встретили его. Да там больше некого искать. Напрасно он пошёл.

- Как же вы нашли нас?

- Несколько дней выживали, не знали куда податься. А потом набрели на следы. Человеческие и коровьи тоже. Не знали, что ваши. Долго думали, что они означают. Решили пойти по ним, посмотреть. И вот...

- Это коровьи, небось, остались. Наши всё же легче, дождём тут же смылись.

- А сейчас дошли... Смотрим, глазам не верим - дед в костёр дрова подбрасывает. А потом слушаем - и ушам не верим, Мотка вопит дурным голосом.

- Голодные, небось. Пойдёмте, вот радость...

30

Поздно вечером уставшие путешественники вышли из леса и ещё издали увидели на берегу своих соплеменников.

- Случилось что? - испугалась Саха.

Маленькие детские фигурки Лу и Изы, заметив их, с воплями побежали навстречу. В воплях взволнованные женщины с облегчением уловили радостные нотки.

- Пришли! Плисли! - каждая из маленьких девочек стремилась первой, если не принести добрую весть, то хотя бы проорать.

- Это мы пришли? - улыбнулась Ара.

- Или ребята вернулись? - попытался догадаться Санк.

- Аз! Аз пришёл! - запыхавшаяся Иза была первой.

Путники остановились. Не могли поверить. Саха, словно невзначай, подхватила под руку побледневшую Ару. Та этого даже не заметила.

- Что ты говоришь? - переспросил удивлённый старейшина.

Но к ним уже подбежала и Лу. Обхватив руками старшую сестру, она подтвердила слова Изы.

- Ала, Аз присол с Загой.

Путники, опомнившись, тронулись дальше.

Но Ара, вскрикнув, вырвала руку и побежала. Словно и не было дневного напрасного перехода. Словно только что не падала от усталости. Она бежала, не замечая, как из глаз льются слёзы. На этот раз от счастья. От неожиданного, свалившегося, самого большого счастья на свете.

- Упадёт, - испугалась Саха.

Она поняла, что Ара сейчас не замечает ничего.

Саха поспешила следом. Почти побежала.

Оставшимся путникам не осталось ничего другого, как ускорить шаг.

Саха оказалась у края обрыва вовремя, чтобы заметить, как Ара стремительно спустилась вниз, как раскинув руки, словно птица крылья, побежала навстречу своему жениху... Как Аз, высокий и красивый, до этого сидел у огня, обнимая за плечи стройную девушку.

Зага, - узнала Саха.

Аз, казалось, не слишком обрадовался встрече с любимой. Он даже вытянул вперёд руку, желая её остановить, но... передумал, тепло обнял и повернулся к Заге, словно приглашая Ару также обрадоваться и другой спасённой.

Своей жене, - поняла Саха, и сердце её упало.

За ужином у костра вяло переговаривались. Новостей было много, но звучали они тягуче и монотонно, словно рассказчики выполняли повинность. Повинность никому особо не нужную, потому что и слушатели были рассеяны и невнимательны.

Одна Зага щебетала, живо интересуясь нынешним походом в чужое племя. Она расспрашивала и расспрашивала об увиденном. И Санк с Сахой по очереди отвечали, но делали это всё неохотнее. А Зага сменяла свои вопросы своими же рассказами о перенесённых скитаниях. И в этих скитаниях было немало забавного. Но никто не улыбался.

Зага и Аз сидели чуть отдельно на бревне, тесно прижавшись друг к другу, словно демонстрировали свои новые отношения. Может, Аз и пытался пару раз чуть отодвинуться, но Зага мгновенно устраняла образовавшиеся щели.

Кида сидела вся облепленная дремавшими детьми. Даже Лу на этот раз отстала от сестры и прижалась к Киденому тёплому боку. Глаза её с трудом открывались.

Ара ушла в шалаш. Сказала, что слишком утомил её сегодняшний поход. И разболелась голова.

Мотка глядела на Аза и на языке её вертелся вопрос. Она знала, что некоторые вопросы лучше не задавать. Но она также знала, что если сделать круглые наивные глаза, пару раз хлопнуть ресницами, то любой вопрос пройдёт. Спишется на детскую наивность. Для всех пройдёт, но бабка не спишет ни на детскую, ни на наивность. А бабка сидела рядом, поэтому Мотка поглядывала то на Аза, то на Загу и держала свой вопрос за зубами.

Саха порывалась в шалаш. К Аре. Но... Нужна ли она сейчас там? Может, Аре лучше самой попробовать разобраться в своей жизни? И Саха сдерживалась.

Наконец старейшина встал, поблагодарил женщин за пищу и обратился к утраченным было и вновь обретённым соплеменникам:

- Прошу в наш шалаш.

- Нет, - ответил Аз, - мы уже облюбовали себе место под той ивой, - указал на дерево, под которым провёл последнюю ночь Наз. - Мы переночуем там.

- Что ж, дело ваше, - старейшина ушёл. Вернулся:

- Кида, возьми мои бывшие шкуры себе, укрывай ими детей. Мне они больше не нужны. Я уж в этих... - дёрнул плечами, показывая одежду, в которую его наряжали всем племенем.

- Хорошо, - Кида пошла укладывать детей на новое ложе.

Вскоре все разошлись, у костра остался дед, он сегодня смотрел за огнём, и Саха, засиделась, задумалась, запечалилась.

- Сдаётся мне, что с возвращением Аза не только радость вернулась, - тихо промолвила женщина.

- Ничего, - сказал дед, - жизнь... она всё расставит на свои места. И расставит правильно. Как надо.

Саха поглядела на деда, перевела взгляд на огонь. Яркие языки пламени лизали дрова, словно пробуя на вкус. Иногда сучки и ветки сердито трещали, будто не желая, чтобы их трогали горячие языки, и брызгали искрами. И искры поднимались высоко-высоко к звёздам. Но сил долететь даже до ближайших не было. И они сдаваясь, тихо гасли.

31

- Зага, хочешь, я тебе помогу?

Ара подошла к девушке. Та скребла небольшой челюстью какого-то животного свежую шкуру - удачная первая охота Аза на новом месте.

Может быть оттого, что голос Ары прозвучал неожиданно и сзади, Зага вздрогнула, оглянулась, и взгляд её в первые мгновения был недобрым. Но потом широкая улыбка осветила лицо девушки, и она мягко ответила:

- Нет, не надо. Я сама хорошо справляюсь.

И отвернулась.

Ара немного постояла над склонённой спиной и пошла дальше.

Они с Лайей пробовали сплетать нити в ткань. Рача объяснил как. И это оказалось несложно.

- Как ты так можешь? - не выдержала Лайя и почти с возмущением посмотрела на Ару.

- Ты про что?

- Про это! - Лайя кивнула головой в сторону Заги.

Вот уже несколько дней она наблюдала, как Ара пытается завязать дружбу с нынешней женой своего бывшего жениха.

- Тебя же обидели! А ты вертишься перед ней, как лисица перед курицей.

Это были злые слова и несправедливые. Лайя и сама это почувствовала, и пожалела тут же о них.

Но Ара не обиделась. Она нежно провела своей шершавой ладонью по руке Лайи. И та, с некоторым раздражением и облегчением догадалась, что та её опять неправильно поняла.

- Я и сама считала так же. Всю первую ночь после их возвращения я проревела. Едва сдержалась, чтобы не выскочить из шалаша и не убежать на край света.

Ара замолчала. Задумчивый взгляд её был устремлён далеко-далеко.

- А потом? - не выдержала Лайя.

- А потом? - Ара поглядела спокойно на Лайю. - А потом у меня где-то здесь, - Ара положила ладонь в центр груди, - словно кто-то вложил истину... которую я в своей обиде не разглядела. Словно кто-то посторонний и мудрый сказал: Случилось чудо. Вернулся любимый дорогой человек. Он вернулся из той стороны, из которой редко кто возвращается. Почти никогда. И ты ревёшь, будто от горя, и ты хочешь убежать, словно от беды. Ты не рада? И я успокоилась. Ну и что, что он с другой? Я люблю его от этого не меньше. Он рядом, и мне этого довольно. А в том, что они с Загой теперь вместе, нет вины ни одного, ни другой. Они же думали, что остались одни в целом свете. Вот и утешали друг друга, как могли.

Ара вновь перевела взгляд в свою дальнюю даль.

Лайя отвернулась. Внутри смешались два чувства, настолько разные, что не могли мирно ужиться в одном сердце. И пинали, и вытесняли друг друга. Но сердце не выпускало их на свободу, так вдвоём они и беспокоили Лайю.

Одно из этих чувств - раздражение на такую непонятную и непохожую на других Ару. Конечно, в ней есть недостаток. Только Лайя его пока не может распознать. Но этот недостаток, как большой обман. И Ара просто всех обманывает, скрывая себя истинную, и выставляя напоказ сплошную доброту.

Другое... А вот другое чувство Лайя не желала рассматривать. И сама старалась запихнуть его поглубже, лишь оно начинало звучать в её сердце.

- Но ты права... Не стоит навязываться в подруги.

Ара посмотрела на свою работу. Получилось два довольно длинных и широких холста грубоватой вязки.

- Давай лучше подумаем, кому первому подарим наши одежды.

Лайя наклонила голову набок, пытаясь мысленно представить человека внутри их светлых полос.

- Это женщина?

- Да, давай начнём с женщин. Что-то я сомневаюсь, что мужчины с радостью облачатся в наши нити.

- Кида? Или Саха?

- Давай Фена. А? Вот уж кто не ожидает подвоха.

- Давай, - Лайя захихикала.

- Теперь это как-то надо соединить, - Ара задумчиво подняла одну полосу вверх, оглядывая её на просвет.

- Смотри, вот эти нити, что торчат, можно связать с нитями другой полосы.

- Точно, по этому краю и по этому. Здесь оставим место для головы.

- Здесь для рук.

Девушки с новым энтузиазмом принялись за дело, и очень скоро перед их восхищёнными взорами предстало нечто серовато-белое, длинное, лёгкое, летнее, мягкое и приятное на ощупь.

- Мотка, - позвала Ара. Та уже давно поглядывала на новую штуку. - Зови Фену.

- Ба! Ба! - догадалась девочка и побежала куда-то в кусты.

Через пару минут она тянула за руку чуть упирающуюся и растерянную бабку.

Ара и Лайя широкими улыбками встречали старую женщину. В вытянутых руках они с разных сторон держали первое в их племени платье. И от этих улыбок, и от этого непонятного наряда бабке ещё больше стало не по себе. Не дойдя нескольких шагов, она крепко упёрлась босыми ногами в песок, и дальше Мотка её уже не сдвинула.

- Фена, это - тебе! Давай примерять.

Вечером бабка долго не выходила к ужину, всё доила свою корову. Уже старейшина готовился встать, чтобы попрощаться с племенем до рассвета, да всё медлил, тяжёлая работа сковала усталостью тело, а бабка всё не шла.

И уж чего Фена точно не хотела, так это появиться в момент, когда появилась. Но ничего другого не оставалось. Не век же торчать в кустах.

Когда все замолчали, и отрешённо глядели в огонь, ожидая добрых пожеланий старейшины, бабка тихо выплыла. А потом чей-то резкий вздох привлёк внимание одного, другого, и взгляды всех переместились от костра на удивительную фигуру в ночи. Бабкину фигуру. В длинном светлом одеянии и с повязкой из шкур на бёдрах.

Без повязки бабка наотрез отказалась носить эту срамоту.

А во с повязкой попробую, так и быть. Но посмотрю, что ещё люди скажут...

Людям понравилось.

32

Точно идти по тому маршруту, на который указывала стрелка, не всегда удавалось, дорогу иногда преграждали небольшие и большие болота. Туда ребята не рисковали совать свои носы и прочие части тела. Приходилось двигаться в обход. Но потом старались вернуться на нужный путь.

Его конец не угадывался. Пришло подозрение, что идти придётся очень долго.

Но сколько бы ни длилось это путешествие, назад дороги не было. Вернуться в племя ни с чем - это позор. Тогда лучше бы они никуда не уходили.

Дорогу не помечали. Надеялись, раз бог ведёт их к себе, то обратно тоже выведет.

Когда второй раз штука промурлыкала женским голосом свой призыв к подъёму, ребята испугались, может, лишь чуть меньше, чем в первый. Тут же подхватились, хотя было ещё рано, и пошли, как им велели.

Но это мурлыкание повторялось каждое утро, и оно им с каждым разом всё больше не нравилось. И дело не в том, что ими командовали, - это как раз нормально, значит, эта тётка лучше знает, когда им вставать. Хотя, могла бы чуть больше рассказать, куда их уводит. Но тут уж они ей не указчики.

Ребятам вскоре перестала нравиться сама эта тётка. Может потому, что они её и не знали вовсе, только голос слышали. Но она повторяла одни и те же слова одним и тем же тоном. И в этой одинаковости было что-то неправильное. Словно неживое.

- Чего она всегда такая радостная? - удивился Гёра, и в его голосе ясно слышалась досада.

- Сидеть в такой маленькой штуке и быть счастливой - это умудриться надо. Не каждый так бы смог. - Лок попытался к тётке быть справедливым.

- Лучше сейчас об этот не говорить.

- Ты думаешь, она слышит?

Гёра пожал плечами, потом поднёс ко рту штуку и спросил в неё:

- А долго нам идти?

Но тётка не ответила.

- Тётя, а ты точно знаешь, где живёт бог?

И на это не было ответа.

- Обиделась? - чуть испугался Лок.

Женщины существа непредсказуемые, зависимость от них не всегда приводит к добру. Вот взять Мотку. Если бы она их вела по каким-нибудь дорогам, вряд ли бы они вообще куда-нибудь дошли. А тут эта непонятная тётка. И разговаривать с ними толком не хочет.

- Может, она, как дух, в эту коробку возвращается временами, а теперь где-то бродит?

Теперь Лок пожал плечами. В духах он разбирался ещё меньше, чем в женщинах. Потом всё же ответил:

- Ну, конечно, дух. Никакая настоящая тётка не влезла бы в эту штуку.

- Я знаю, что есть духи, которые от умерших людей остаются... Слушай, - Гёру осенило, - может, это кто-нибудь из наших?

Лок задумался. Действительно, столько народа из их племени погибло. Наверняка они скитаются неподалёку. Но тут же возразил:

- Да ну, ни у кого не было... - схватил Гёру за руку, притянул к себе и продолжил в самое ухо, - такого противного голоса.

Гёра хмыкнул. Он был согласен.

И этот противный голос их стал будить каждое раннее утро.

Идти было нетрудно.

После бодрого подъёма не менее бодро шагали, пока солнце не начинало припекать взлохмаченные макушки, выискивая их сверху среди кудрявых деревьев. Дорога была нетяжела. В основном ныряла из одного леса в другой.

Легко шагалось по пружинистому многолетнему хвойному слою соснового бора. Значительнее тяжелее было пробираться сквозь заросли смешанных чащ. Но ребята упорно шли, и позади оставались сосновые боры и смешанные чащи, а впереди приветливо махали зелёными ветвями их новые собратья.

Потом делали длинный перерыв, во время которого успевали не только отдохнуть, но и поймать какую-никакую добычу, развести костёр и вкусно пообедать.

Часто приходилось менять обувку. Тут уж руки-крюки не могли смастерить что-нибудь надёжного. Но и босиком далеко не уйдёшь. Зато лес давал много материала. Бери - и мастери.

- Да-а! - задумчиво тянул Гёра, оглядывая свои ноги в только что сплетённых лаптях.

- Да-а! - соглашался Лок.

- У деда бы глаза на лоб полезли.

- Ну так они и у меня лезут.

33

- Давай обойдём лучше, - в который раз предложил Наз, и в который раз Шима упрямо покачала головой.

- Я, может, в последний раз там побываю... Хочу... попрощаться.

Наз посмотрел на свою спутницу. Смелая. Это он понял, когда она отчаянно боролась за жизнь. Красивая. Длинные светлые волосы прямо спускались по спине. Голубые глаза с какими-то тёмными пятнышками. Словно в чистой воде рыбки плавают, - пришло неожиданное сравнение. Тёмные брови сейчас хмурятся - готовится к тяжёлой встрече. Встрече с местом, которое никогда не станет прежним. Таким, каким она его любила. И по протоптанным дорожкам никогда не будут ходить люди, которых она любила.

Наз порадовался, что тогда задержался и похоронил убитых и во втором селении. Теперь их тела не лежат беззащитные перед дикими зверями, и Шиме будет чуть легче.

Но как бы ей ни было, она не жаловалась. Молча ходила между разрушенных шалашей, лишь слёзы беспрерывно стекали по щекам.

Отсюда они ушли не с пустыми руками. У каждого на спине теперь висел лук, к поясу были привязаны стрелы, топоры, молотки и ножи - всё лучшее, что удалось найти на месте побоища.

Дальше Наз повёл девушку в обход своего селения. Видеть печальные остатки ещё одного разорённого племени ей ни к чему.

По дороге Наз рассказал Шиме про своих людей. Тех, кто остался в живых. Так он готовил девушку к встрече. Жить она теперь будет с ними. Шиме все очень понравились. Особенно бабка, чему Наз был немного удивлён.

А идти осталось недолго. Назу дорога была уже знакома, и он прикинул, что дойдут уже на следующий день. Осталась одна ночёвка. И поздно вечером они стали готовиться к ней.

Пока парень разводил огонь, Шима потрошила птиц, которых настреляли по дороге. Потом девушка готовила ложе для себя и своего спутника, каждому по разные стороны костра, а Наз жарил мясо.

А потом они оба с аппетитом ели.

Недавние потрясения не убили дух девушки, она готова была к новым встречам. Но всё же, поглядывая на Наза, понимала, насколько ей хорошо с ним. Вдвоём.

Она вспомнила рассказы стариков о том, что сначала на земле было всего два человека - мужчина и женщина. Первые люди. И раньше никогда не задумалась, как хорошо им было. А теперь задумалась.

А Наз размышлял о тех вестях, с которыми завтра придёт в племя.

Самое главное - бешенные собаки ушли. Они с Шимой следили за ними несколько дней. Сначала те долго искали своего вожака, но сделать этого не смогли - Наз и Шима позаботились.

Затем долго выли и выплясывали необычные пляски. Потом выбрали нового и отправились дальше.

Дальше... Ох, как же Наз хотел, чтобы они никогда больше не вернулись в эти края. Но в любой случае нужно быть готовыми их достойно встретить. Так, как они заслуживают. И подготовку к встрече надо начинать сразу. Их маленькое племя должно быть надёжно защищено.

Наз потянулся к шее, снял шнурок. Каждый день он вертел в руках непонятный предмет и не мог сообразить, что это. Что такое он сорвал с шеи бешенного вожака.

Зуб? Больше всего это похоже на зуб. Вот только таких зубов он никогда не видел, да и вряд ли есть такие животные. Даже представить смешно. Но ничего другого в голову не приходило.

Предмет был розового чистого цвета, как вечерняя заря. Ковырнул пальцем - материал плотный, не крошится, хотя возникало ощущение, что стоит чуть поднажать, и этот зуб расколется.

Размером с маленький палец, и к тому же согнутый. И две дырки.

Вот такая памятка осталась от вожака.

Наз чувствовал, что у этой штуковины есть своя тайна. Важная. Вот и вертел тот зуб в руках, пытаясь разгадать её.

- Слышала, далеко-далеко есть океан. Это место, куда сливаются все реки. И воды там столько, что можно плыть много дней и всё равно не переплывёшь.

Наз с лёгкой улыбкой смотрел на Шиму, слушал.

В этом его походе он не нашёл никого из своего племени. Не нашёл тело брата и следов его. Но эта отважная девушка стоила того, чтобы за ней идти почти в логово собак.

- Ты слушаешь?

Шиме показалось, что, несмотря на внимательный взгляд, Наз её не слушает.

- Слушаю. И мне очень интересно, что в том океане.

- А в том океане живут огромные звери. Намного больше наших земных. Может, это зуб кого-нибудь из океанских зверей?

- Ну, судя по размеру зуба, не такой уж большой его хозяин.

- Нет. Я просто хотела сказать, что наш мир такой великий, а мы знаем его лишь маленький кусочек. А ведь сколько неведомых существ в нём обитает.

Шима нервно оглянулась - напугала сама себя.

Но Наз не заметил этого. Он лёг на свою подстилку, закинул руки за голову и вгляделся в звёздное небо.

- Да... Вот бы узнать этот мир чуть побольше.

34

- Постой! - Санк постарался, чтобы слова прозвучали мягко. Но вместе с этими стараниями в его голосе смешались и нетерпеливые, и умоляющие нотки, о которых он даже не подозревал, так что напускная мягкость не особо и выделялась.

Девушка остановилась на значительном расстоянии, готовая дёрнуть, как лань, в любой момент.

- Я хочу подарить тебе... Посмотри... Я приготовил его тебе...

Санк не стал уточнять, что готовил не только он. Лека, сам не зная для кого и для чего, тоже немало помог.

Мягкий небесный камень он нашёл случайно, и сразу понял, что это бог его для него кинул. Санк и принял с благодарностью. А потом всё свободное время, и немного несвободного, он обтачивал его песчаником, шлифовал мелким песком и шерстью, пока не получилось маленькое гладкое синее яичко с белыми пятнышками разных размеров. Подарок уже был готов, когда пришла в голову идея украсить его чуть больше. Уж очень это яичко получилось похожим на кусочек неба с пушистыми облаками. Вот и надумал выцарапать с одной стороны луну, с другой солнце, чтобы приносило это яичко радость своей хозяйке и днём, и ночью.

Но сам не рискнул за это взяться. Страшно было испортить такую интересную вещь. А чувствовал, что испортит. Вот и обратился с просьбой к лучшему другу.

Лучший друг не стал задавать лишние вопросы, только уточняющие про местоположения небесных светил, и постарался так, что Санк понял, - это самое красивое из сделанного ими когда-либо.

Лека посоветовал продырявить тонкое отверстие и вставить шнурок. И уже начал это делать, но Санк чуть ревниво отобрал. Дальше он сам.

Скоро подарок был полностью готов. Осталось самое сложное - вручить его той, кому он предназначен.

Несколько дней ждал случая. Уходил на свою поляну. Всматривался в просветы между деревьями. И вот, когда уже притупилось внимание, случайно оглянулся и заметил её.

Девушка стояла на краю поляны, готовая каждое мгновение скрыться в зелени.

Высокая, тонкая, с густыми длинными волосами. Она нервно переминалась с ноги на ногу.

- Иди сюда, - Санк не решался шагнуть навстречу.

И девушка пошла.

И только когда она была совсем близко, Санк заметил, насколько напряжённые и отчаянные её глаза.

Чего она такая перепуганная? - не в первый раз задал себе такой вопрос, но ответа, как обычно, не дождался.

- Вот, посмотри, - Санк протянул на открытой ладони свой подарок. - Это тебе.

Девушка несмело взяла тонкими длинными пальцами, стала с улыбкой смотреть, потом подняла глаза, и столько в них было радостно-восторженных искр, что Санку стало совестно.

- Это можно повесить на шею.

Девушка повесила. Залюбовались оба. Красиво.

- Как тебя зовут?

- Уша.

Наконец он услышал её голос. Тихая нежная мелодия. Всю жизнь бы слушал.

- А меня Санк.

- Я знаю. Ты уже говорил.

- Я тебя ждал.

Девушка промолчала.

- Я тебя каждый день ждал. И каждый день буду ждать. Ты приходи.

- Ладно. Постараюсь.

- А где ты живёшь?

Напрасно спросил. Уша занервничала, стала оглядываться по сторонам.

- Мне пора.

Санк не стал задерживать. Молча смотрел, как между деревьями скрылась худенькая фигура.

35

Несмотря на неодобрение Сахи, да и остальных в племени, Лайя почти каждую лунную ночь уходила. Бродила в светлой тишине, надеялась на чудо. Но луна не открывала ей свою тайну, и травы не шептали свои секреты. Сначала Лайя в отчаянии сильно досадовала, пыталась умолить ночное светило. Потом обращалась к луне с бранью. Но ясноликая и на брань безмятежно смотрела с высоты, и чуть-чуть улыбалась.

И Лайя устала от плача и обид. Всё чаще молча сидела и просто смотрела, а ночь незаметно открывала ей свою иную сторону. Ту, на которую Лайя не рассчитывала, потому как о её существовании и не подозревала до времени.

Кругом, куда не падал взгляд, был особый мир, наполненный волшебством.

Пушистые облака, как морозное дыхание огромного исполина, который пытается спрятать звёзды от человеческих глаз.

И представлялось Лайе, что это существо живёт в далёком краю. В большой белой берлоге. Большой белый зверь. Своим ледяным дыханием он покрыл окрестности льдом и снегом, и вот всё злится на небо за то, что оно недосягаемо.

А берёзы? Берёзы - это зачарованные девушки. Злая безобразная ведьма позавидовала тонкому красивому стану и превратила их в деревья. И вот теперь они шепчут, жалуются всем проходящим на злую судьбу, но никто не понимает. А Лайя, хоть и догадывается, но помочь ничем не может, лишь нежно проводит ладонью по гладким стволам, утешает сочувствием.

А однажды, когда луна коснулась полной щёкой тёмной ленты реки и бросила в её струи серебристую дорожку, Лайя долго смотрела, пока не сложились слова:

Лунная дорожка лежала на воде,

По ней шла девушка.

Она полоскала босые ноги в белых искрах,

И ей было щекотно.

Она смеялась.

Эти слова Лайе так понравились, что она повторяла их снова и снова, пока не выучила. А следующим днём захотела хоть с кем-нибудь поделиться. Увидев сидящую на почти горизонтальном стволе ивы Лу, она подошла к ней. Села рядом. Долго вместе смотрели на текучие воды.

- Лу, хочешь послушать?

- Хотю, - Лу редко от чего отказывалась.

- Лунная дорожка лежала на воде...

Лайя медленно произносила слова. Она чувствовала, что так надо, так правильно.

И Лу поняла. Она задумчиво повторила:

- По лунной долозке сла девуска... А она голая?

- Да, - Лайя не сомневалась. - Но у неё длинные волосы.

- А какие волосы?

- Цветом? - Лайя попыталась и днём мысленно увидеть ночную незнакомку. - Ночью тёмные.

- А днём?

- Днём синие... Нет, голубые.

- Она дух леки?

- Да, - выдохнула Лайя. - Точно. Она дух реки.

- А как её зовут?

Лайя долго сидела, молчала.

- Руса. Её зовут Руса.

36

- Мать, а тебе дарили подарки?

Уше нестерпимо хотелось поделиться своей радостью. Но она опасалась. И вот начала издалека. Во всяком случае, ей казалось, что издалека.

Кама резко мотнула головой, а потом замерла. Задумалась. Как же она это забыла?

Летний солнечный день. Река. Она - юная девушка, почти ребёнок, стирает что-то на берегу. И белобрысый паренёк протягивает руку.

- На, это тебе.

Голос звучит грубовато и резко. Она намахивается тряпкой, думая защищаться. Но замечает красивое ожерелье из ракушек. Тряпка беспомощно повисает в воздухе, голос предательски дрожит:

- Это мне?

- Тебе.

Едва успевает взять, как паренёк отворачивается и скорым шагом уходит прочь.

Кама смотрит ему вслед, переводит взгляд на ожерелье. Ах, какое красивое!

Теперь не замечает, как лёгкая улыбка тронула губы.

- Да... Один раз.

- Кто?

- Тай... Когда он был совсем юным.

- Расскажи. Ты же обещала.

Кама задумалась. Да, обещала. Но страшно. Как дочь воспримет? Не будет страдать? Ну, если только чуть-чуть рассказать, самый краешек.

Они с Ушей сидели у ручья, перебирали и мыли только что собранные корешки. До вечера далеко, не скоро вернётся хмурый отец.

- Мы с Таем росли вместе, рядом. Смутно помню его в раннем детстве. У него брови такие хмурые были, серьёзные. А глаза серые. Красивые.

Как у тебя, - неосторожные слова едва не сорвались с языка.

- Вот он мне и подарил ожерелье из ракушек. Мы тогда ещё маленькие были. Я почти забыла про это.

- А где оно сейчас?

- Не знаю...

- Ты не сохранила?

- Не сохранила...

- А потом?

- А потом мы выросли, - голос Камы звучал всё неохотней. Дальнейшее не хотелось вспоминать. - Отец был строгий. Твой дед, получается. Он старейшина племени, и в мужья мне присмотрел совсем другого.

- Моего отца? Яху?

- Нет... твоего отца тогда в моей жизни ещё не было... Потом появился.

Уша чувствовала, что речь матери, как обессиленный ручеёк - вот-вот иссякнет. Попыталась хоть что-нибудь вытянуть.

- Ты ничего не могла сделать?

- Мы с Таем однажды решились... бежать из племени.

- Не получилось? - догадалась Уша, и сердечко её заныло от горя.

- Не получилось...

Кама не зря столько времени пыталась это забыть. Потому что с такой болью невозможно жить. И теперь бессмысленно полоскала и полоскала корень рогоза в прозрачной воде, не замечая, что он давно уже чистый.

Уша догадалась каково матери. Она обхватила родное морщинистое, но всё ещё прекрасное, лицо ладонями, повернула к себе:

- Не плачь. Не надо, - а у самой слёзы забрызгали щёки.

С детства остро чувствовала страдания матери, лишь причина неясным мраком туманилась - не разглядишь. И всегда для неё это было самым тяжёлым.

Мать судорожно обняла её, уронив, наконец, в воду рогоз.

- Ты... ты единственное, что у меня есть. Остальное я потеряла... Как то ожерелье.

37

Аз с удовольствием оглядел свой шалаш. С тех пор, как они с Загой нашли своих, прошло всего несколько дней, а уже успели соорудить уютное местечко. Даже обложились медвежьими шкурами, отчего стало приятно и уединённо. Одна шкура лежала под ивой на песке, на ней они с Загой спали. И ещё две укрывали их с разных сторон.

Аз привычно отогнал смущающую его мысль, что это может быть неправильно. Никогда такого не было, чтобы всю добычу он тащил к себе.

Но, с другой стороны, он и жену никогда не имел. И свой семейный шалаш. Не могут же они с Загой жить у всех на виду. Племя должно понять. И потерпеть. Вот как устроятся с женой нормально, тогда он и о других будет заботиться.

Хотя, и сейчас заботится. Мясом-то он щедро поделился с племенем. Одним им с Загой столько ни за что не съесть.

Одна из шкур отгораживала их от остального племени. Вот из-за неё Кида случайно услышала то, что не предназначалось для посторонних ушей.

Кида знала, что Зага всё утро находилась в своём шалаше. И когда услышала голоса, то поняла, что и Аз вернулся. Он ей был нужен. Вот и пошла.

Около шалаша Аза чуть тлел второй костёр. Кида посмотрела на него долгим взглядом. Всё чаще эта пара по вечерам сидит отдельно. Здесь же что-то готовят себе.

Кида вздохнула. В последнее время всё идёт... как-то... Грустно, что ли? А потом услышала...

Голос Заги шипел от ярости:

- Ты опять на неё смотрел...

- И что? Что мне теперь на людей нельзя смотреть?

- На неё нельзя! - Зага чуть взвизгнула.

Кида остановилась, не решаясь окликнуть Аза. А потом:

- Ещё раз... И пожалеешь!

- Смотри, девка, сама не пожа...

- Я ей покажу, как чужих мужей завлекать...

Кида повернула. С тяжёлым сердцем пошла к себе. Всё гораздо хуже, чем ей только что казалось.

Дети играли в песке. Ланчик спал.

Кида взяла гарпун, шагнула в реку. Но внимание на рыбу переключить никак не получалось. Надо с кем-то поговорить.

Оглянулась по сторонам. Малолюдно сегодня, все разошлись по делам. Лишь дед сидел у огня, мастерил всем обувку.

Кида вышла из воды, пошла к старику.

- Или случилось что? Ты вроде как сама не своя? - дед, чуть прищурив глаза, поглядел на женщину. - Услыхала что?

Кида вскинула голову.

- А ты откуда узнал?

- Узнал. Тут не надо много умов иметь. Видел, как ты дёрнула от них, - дед кивнул в сторону увешанных шкур.

- Мне кажется, что Аре... Что Ара... Что ей надо быть осторожней.

- Во как... Давай-ка, девка, расскажи всё.

Кида рассказала. И с её слов не получилось того эффекта. Не получилось передать всю ненависть, что слышалась в словах молодой жены.

Но дед понял. Задумался.

- Надо смотреть в оба. Зага - девка горячая, с детства - огонь. Как бы, правда, чего не натворила.

- Может, ещё кого надо предупредить?

- Шепну я кой-кому из мужиков. А ты Сахе. Больше не надо пока. Может, всё образуется.

Кида поняла. Дело рискует закрутиться нешуточное. За такие угрозы можно и из племени вылететь. На все четыре стороны. Только вот угрозы ли это? Может, просто боль ревнивого сердца?

Долго сидели с дедом задумчивые. Дед, казалось, мирно плёл лапти. Кида ломала тонкие сухие ветки и подбрасывала в огонь.

- Ну-ка, давай свою ногу.

- Так ты мне уже сплёл!

- У вас с Арой, нога вроде одинаковая. Теперь ей плету.

Кида встала, послушно вложила тонкую ступню в основание подошвы.

- Понял, - отодвинул дед начатый лапоть. - У Мотки и то скоро ширше и длиннее станет.

- Нога?

- Да. Вы с Арой уж очень тонкие...

Дед не смог выразить свою мысль.

Девки слишком хрупкие... Неужто в племени появился лиходей? Кабы не было беды...

А за новыми богатыми шкурами молодые муж и жена яростно и жарко любили друг друга.

38

Вышли из леса.

- Видишь, впереди ивы? Там речка. Там наши. Дошли.

В сердце Шимы смешались облегчение и тревога.

Устала. Сейчас отдохнут. Но как её встретит чужое племя?

По рассказам Наза она их уже всех знала. Добрые люди. Но любящее сердце видит только хорошее. А сердце Наза любящее. Это Шима уже поняла.

- Не бойся, - подбодрил парень, и девушка улыбнулась в ответ.

Возвращались они не с пустыми руками. Весь день стреляли дичь.

Когда подошли к обрывистому берегу, замерли на несколько мгновений, рассматривая тихую картину внизу.

День догорал. Закат раскрасил розовым не только небо, реку, но, казалось, сам воздух. И немного людей у костра. Они мирно сидели тесным кружком и о чём-то переговаривались. Чуть в стороне был костёр поменьше. Наз с тревогой туда посмотрел. Это что-то новенькое. При нём костёр был только один. Но, может, это дети играют? Хотя фигуры темнеют там явно не детские.

Наз не спешил нарушить покой. Любовался уютной картиной. Поискал глазами Ару. Наклонила голову, рассматривает что-то в руках. Кида сидит, прислонившись спиной к стволу ивы. Как всегда, ей нужна опора, потому что на неё саму опирается куча мала и того меньше. Саха ходит по кругу, суёт что-то в руки. Опять, наверное, состряпала вкусняшку. Бабка... Или не бабка? В белой одежде. Непонятно. Пора.

- Эй! - чуть крикнул Наз.

Тут же головы дружно поднялись. Мгновение длилось молчание, а потом единый многоголосый выдох:

- Наз!

И все вскочили.

Наз понял, что сейчас самое время спускаться.

- Не спеши, - сказал Шиме, - смотри, как я. Тут ребята придумали удобные штуки.

И скользнул вниз.

Шима не спешила. Она сверху с улыбкой любовалась, как в её новом племени умеют радоваться, любить и встречать.

Но вот люди вокруг Наза расступились, образуя проход, и в него с криком влетел юноша. Наз оторопел. Не ожидал. Но юноша всё обнимал Наза, хлопал по плечам. И Наз... кажется поверил. Обнял крепко-крепко, так словно это был самый близкий его человек, и он его давно не видел. А может быть и вовсе уже не чаял увидеть.

Шима стояла наверху и пыталась разобраться, понять кто есть кто. Но пока мало что понимала.

И девушка в общей суматохе не разглядела маленького невзрачного человека. Он стоял чуть в стороне, в общем веселье почти не принимал участия, а пристально смотрел на неё. И побледневшие губы его что-то неслышно шептали.

39

Этот вечер тянулся-тянулся, незаметно перерождаясь в ночь, а народ всё не расходился. И дальний костёр давно потух, но Аз даже не заметил. Хотя это их с Загой костёр. Зага улыбалась, она заметила, но что делать? Сегодня такой случай - надо потерпеть, посидеть у чужого огня.

Два брата, чудом обретшие друг друга, сидели рядом, плечом к плечу.

С детства неразлучные, похожие, как две капли воды. Только одна капля чуть потемней, а другая чуть-чуть светлее. Всегда дружные, может, только в последнее время немного перестали понимать друг друга.

Рассказывали, рассказывали...

Шима сидела, слушала, украдкой наблюдала.

Вот женщина принесла ей похлёбку. Красивая. Нетрудно догадаться - Саха. Принесла ещё что-то круглое, невероятно вкусное.

- Благодарю, наелась, - улыбнулась ей Шима.

Хватит, она и вправду не голодна.

Вот тонкая беловолосая девушка не сводит глаз с Наза. Ара? Нет, Ара сидит с маленькой сестрёнкой в обнимку. Смотрит задумчиво на огонь, и лёгкая мечтательная улыбка делает её красивое лицо невероятно нежным. Иногда, переводит взгляд на Шиму, улыбается и кивает ободряюще головой.

Вот бабка в чём-то белом. Шиме очень уж любопытно, что за одежду она на себя нацепила. У одной бабки такая, другие сидят в привычных шкурах. Но разве спросишь? Завтра при свете дня попробует рассмотреть.

- А где ребята? - опомнился Наз.

Все враз замолчали.

- Ох! - начал дед. - И сами толком не знаем. Мотка, ну-ка, ещё расскажи.

- Ну-у, они сказали, что знают дорогу к богу и пошли к нему просить за племя.

- Куда?! - не понял Наз.

Мотка подняла плечи до ушей, мол, тоже без понятия.

- Больше ничего сами не знаем. Вот ждём. А что ещё делать? Нам неведомо даже, в какой стороне их дорога.

- Высоко-высоко летели, - опомнилась Лу, решила внести свою долю разъяснений в рассказ. - Там собака больсая. Уски толчком. Мы в ухо влезли.

Все посмотрели на девочку. Разные мысли вызвало её пояснение. Но озвучивать их никто не стал.

Хорошая девчушка, - подумала Шима. - Выдумщица.

Лу с чувством выполненного долга вновь прижалась к тёплому боку сестры.

- Да-а, будем ждать, - подытожил дед.

Шима весь вечер ощущала на себе любопытные взгляды. Но смутное беспокойство ей доставил лишь один.

Человек сидел в тени. Она его толком не могла рассмотреть, но чувствовала его острое внимание. Ей становилось тревожно.

- Так как же вам удалось спастись? - покачал головой Наз, обращаясь к брату.

Это чудо какое-то. У него была смутная надежда, когда не нашёл тело, но...

- Да меня же тогда не было в селении, - Аз смущённо вильнул глазами в сторону Ары.

- Нас не было, - с улыбкой поправила Зага.

Повисла неловкая тишина. Все понимали, что лучше её как-то нарушить, закрасить какой-нибудь незначительной репликой, но в голове вдруг стало пусто.

- Я вас видела, - завертелась Мотка. Не утерпела. Заговорила торопливо, боясь, что бабка не даст закончить. - Вы за руки взялись и пошли в лес.

Глазами старательно захлопала, изображая наивность. Ну и что, что за руки держались? Они же с Велой тоже иногда так делают.

- Ещё целовались, - добавила невразумительно, закрывая лицо руками, словно в смущении, но сквозь растопыренные пальцы успела заметить ошеломлённые глаза.

Наконец-то сказала. В душе что-то пело и ликовало. А что? Разве она виновата, что парень от своей невесты в лес с другой ходит? Она и так столько времени молчала.

- Мотка, - белая бабкина фигура казалась высокой и устрашающей в темноте. - Пошли-ка спать. А то завтра тебе рано вставать.

- За...чем? - вставать рано Мотка не любила.

- Завтра расскажу.

40

- Ты не должна бояться. Никто тебя не обидит.

Но в глазах Уши плескался ужас.

Санк почти сдался.

- Ну, хорошо. Пойдём издали посмотрим. Спрячемся за кустами, и я тебе расскажу про всех. Правда, в лесу сейчас одни мужчины. А они - самые страшные.

Увидев, как после этих слов у Уши глаза стали совсем круглыми, Санк не выдержал и засмеялся.

- Да я не про то, что они тебя как-то обидят. Я про то, что, если бы это были наши дети или женщины, ты бы не испугалась. А так-то - можешь не сомневаться, никто тебя даже пальцем не тронет.

Уша, вроде верила, но отчаянно боялась.

Санк уже знал, что кроме отца и матери, он единственный знакомый для девушки. Каково это - не знать людей, он не представлял, понимал, что это неправильно, вот и пытался приобщить Ушу к обществу.

- Хорошо... но только издалека... из кустов, - согласилась наконец.

- Пошли.

Санк словно невзначай взял девушку за руку, и - вот чудо, на этот раз она не отдёрнула её.

Идти было недалеко, и всю дорогу Санк наслаждался нежным ласковым прикосновением. Эх, жалко, что недалеко.

Когда приблизились к поляне, на которой мужики заканчивали уже вторую землянку, шаги замедлили, и шли уже крадучись. Санку было не по себе, что он почти подглядывает за своим товарищами, но ничего лучшего в голову не приходило.

- Видишь, старец с длинными белыми волосами?

- Да, - прошептала Уша.

- Это наш старейшина. Самый умный в племени.

Уша удивлённо посмотрела на Санка, на языке вертелся вопрос, но она промолчала. Ей казалось, что самый умный - Санк.

- А вон видишь тех, почти одинаковых? Бревно тащат? Это братья - Наз и Аз.

Уша закивала головой.

Внезапно Санку стало не по себе. Он замолчал. Уша не обратила на это особого внимания, она с любопытством рассматривала работающих, и не слышала, как сзади треснул сучок. Потом второй.

Санк оглянулся - никого не видать. Заглянул за широкие стволы - и оторопел. Ледяная дрожь прокатилась по спину и голове, поднимая волосы дыбом. Собака бешенная.

Сзади и чуть в стороне стоял человек из племени бешенных собак, и так же, как и они, подглядывал за мужчинами на поляне. Санка и Ушу он, похоже, не заметил.

Парень тронул девушку за плечо, и когда та оглянулась, прижал палец к своим губам, наказывая молчать.

Уша перепугано закивала, а потом посмотрела в сторону. Туда, куда глядел Санк.

Сердце заныло...

В следующее мгновение Санк вытянул из-за пояса топор и повернул к бешенному. Только бы не спугнуть раньше времени. И... упал. Ему показалось, что Уша намеренно зацепила его ногу. Но этого не может быть! Сучья затрещали, бешенный дёрнулся и скрылся в лесных зарослях.

Санк неловко поднялся и ломанулся следом, уже не скрывая своего присутствия, Уша побежала за ним.

Куда там! Выскочив из зарослей, Санк понял, что упустил собаку. Бежать наугад? Но сначала надо объяснить девушке, а то она окончательно испугается.

Санк обернулся, поджидая Ушу, а она уже тут. Схватила Санка за руку, повисла, не отпускает:

- Не надо! - голос умоляющий. - Не бей. Это отец мой.

Санк оторопел.

Отец?

- Твой отец из племени бешенных собак?

Уша замотала головой с такой силой, что в глазах зарябило.

- Нет. Он не из племени. Он сам по себе.

- Но...

Бешенные, хоть и отличаются один от другого, но всё равно, их ни с кем не перепутаешь. Они особенные. И ненавистные.

Санк молча смотрел на Ушу, не зная, что дальше. Что сказать. Она, получается, дочь врага.

- Твой отец... Ну, не сам, но такие же, как он, убивали наших. Без жалости. Убивали беззащитных детей.

- Нет-нет. Не отец, - Уша плакала. - Отец добрый. Он не убивал.

Отца своего девушка любила. И очень сильно жалела. А теперь особенно.

Хорошо быть такому красивому, как Санк, как другие из его племени, за которыми она только что наблюдала. А отец?

Уша вспомнила его сгорбленную спину, заросшее лицо, хмурый взгляд. Если она его разлюбит, то что будет с ним? Он умрёт от горя.

- Пойду я, - тихо сказала Уша.

Санк не стал её задерживать. Ему самому надо было крепко подумать.

Он стоял и смотрел, как девушка уходит всё дальше. И по вздрагивающей спине догадался, что она плачет.

41

Там, где высилась Микина песчаная горка, теперь висели тёмные шкуры. Лежала шкура и на самой Микиной горке, равняя её с остальным песком.

А она-то была не просто так. Горка возвышалась над зелёным блестящим жуком. Мика сам старательно его погрёб, чтобы он никуда не сбежал. И вот теперь перед мальчиком очередная жизненная загадка! Как добраться до красивого жука?

Каждое утро он ковылял на место, которое считал своим, надеясь, что шкуры, как появились нежданно-негаданно, так и исчезнут таким же путём. А с его горкой случится обратный кульбит.

Но надежды не оправдывались, и ситуация всё больше осложнялась, потому что его стала неласково встречать чужая тётка, выныривая из тех самых шкур.

Вот и теперь, увидев его, она сощурила красивые глаза и остро посмотрела на него:

- Опять прётся! Ты скажи! Как мёдом ему здесь намазано.

Мика нерешительно остановился и стал смотреть, как из красивого рта вырываются некрасивые слова.

- Чего тебе надо?

Тётка воинственно уперлась руками в округлые бока.

Но Мика не знал, как объяснить про жука. И растерянно ковырял пальцем в носу в надежде, что тётка сама как-нибудь догадается.

- Ещё раз появишься, - не догадалась тётка, - получишь под сраку. А теперь ступай отсюда.

И тётка бесцеремонно повернула его спиной к своим шкурам, больно надавливая пальцами на плечо, и толкнула Мику в обратном направлении.

И Мика послушно поковылял обратно. В глазах его задрожали озёрца непролитых слёз, нос покраснел, а губы скривились. И он едва сдерживался, чтобы не зареветь от обиды на всю округу.

Но сильные добрые руки Сахи подхватили его и подняли высоко, как он любил. И прижали его крепко-крепко, как он ещё больше любил. А потом добрые глаза заглянули в его озёрца, шершавые ладони осушили их, и Мика судорожно со всхлипыванием вздохнул. И в этом вздохе слышалось облегчение, мол, жизнь, конечно, бывает сложной, но жить дальше можно.

А потом Саха сунула в руку вкусную лепёху и наказала Изе за ним присмотреть.

- Пошли, пошли, Мика. Там Вела козляток кормит. Пошли ей поможем, - Иза потянула мальчика за собой, и тот на некоторое время забыл про своего зелёного блестящего жука.

- Стыдись, Зага, - тёмные глаза Сахи смотрели непривычно хмуро и недобро.

- Да что я? - заюлила девушка. - Пусть гуляет с детьми. Что он сюда лезет? Ещё обожжётся.

Но во взгляде Сахи ничего не дрогнуло. Не приняла она эти доводы.

- Да я его и не обижала. Сказала, чтобы он шёл гулять, - Зага и сама в это поверила. Ведь так оно и было. Почти. А про хваткие пальцы, что больно впились в детское плечо, кто узнает? Мика не расскажет, а, значит, можно считать, что ничего и не было.

- Неужели ты не оценила то, что вновь обрела своё племя? Неужели тебе больше понравилось бродить вдвоём?

Зага нахмурилась. Те дни она не любила вспоминать. Не понравились? Это не те слова. Было отчаяние, одиночество вдвоём. Казалось, в целом мире нет своего места. Своего дома.

Нет, она рада, конечно, что вновь нашлось племя. Но лучше, если бы можно было жить чуть-чуть отдельно. Племя само по себе, а они с Назом - в сторонке. Но сказать об этом Сахе было немыслимо. Она не поймёт.

- И ещё! Что за угрозы Аре? Не смей ей как-то вредить! - тёмный взгляд женщины колюче прошёлся по лицу Заги.

Та побледнела. Иногда она несдержанна. Неужели кто-то подслушивает?

- Да... да я... Сгоряча чего не скажешь?

Саха постояла несколько тягостных мгновений, потом повернулась, пошла к костру.

Зага спряталась в свой шалаш. Как глупо! Девушка от злости кусала губы! Как глупо так ляпать направо и налево. Пора взрослеть. Пора становиться осторожной!

42

- Что ты лисуес? - Лу уселась рядом с Лекой.

- Это олень. Видишь, как голову задрал? Тяжёлые рога назад тянут.

- Ага. Визу. А научи меня.

- Бери палочку, сейчас вместе будем кудесничать.

Лека расчистил место чуть подальше от своего оленя.

- Ну? Ещё одного оленя будем рисовать?

- Нет, - Лу задумалась. - Налисуй собаку.

- У которой уши торчком? - улыбнулся Лека.

Лу с таким изумлением уставилась на него, что тот едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

- Да-а, - протянула девочка, всё ещё глядя круглыми от удивления глазами на своего старшего приятеля.

- Что ты говорила по её лапы?

- Вот смотли, - Лу согнула руки в локтях, вытянула кисти вперёд, напряжённо скрючила пальцы, - вот так.

Лека чуть прищурив глаза, окинул взглядом руки девочки, задержался немного на её лице. Лу в этот момент замерла, вытянув губы, выпучив глаза и изо всех сил поднимая брови вверх, очевидно пытаясь изобразить собачью морду с торчащими ушами.

- Попробуем.

Лека уже не смеялся. Он выполнял первый в жизни заказ и старался не ударить в грязь лицом.

- Всё, я понял. Можешь уже нормально сесть.

Лу послушно уселась и стала смотреть.

Вскоре на ровном песчаном месте стала угадываться собака. Лу ахнула.

- Только уски побольсе.

Лека послушно исправил несколько линий.

- Мы вот сюда залезали, - уверенно ткнула Лу в правое ухо.

- А собака? Терпела? - Лека ничего не понимал.

- Так она незывая.

- Как это неживая? Дохлая, что ли?

- Не-е-е, - Лу помотала головой и рассмеялась. - Лека, ну сам подумай, как бы мы залезали в ухо дохлой собаки?

- Вот я и думаю, как?

- Ну, она зе ненастоясяя. Она каменная. И больсая-плебольсая. Высе этого делева.

- А где она находится?

- Не знаю.

- Вы с Локом и Гёрой в ухо этой собаки лезли?

- Не-е. Лок и Гёла спали. Дядьки сделали вот так, - девочка изобразила руками какие-то круги, - они и заснули.

- А ты?

- Не, я не заснула. Потом мы летели. Высоко-высоко. Летька внизу как змея, вот так, - Лу рукой показала, как петляла река.

- Как же вы летели? У вас же крыльев нет. Или были?

- Нет, клыльев не было, - вздохнула Лу. - Но мы летели в стуке такой. Залезли в стуку, сели на... не знаю. Там звёздочки светятся. Как угольки. А потом я глянула вниз. А там высоко. Делевья вот такие, - показала пальцами небольшой размер.

- В собаку залезли и летели?

Лека почувствовал, как голова у него пошла кругом. Но в месте рассказа о невероятном полёте в какой-то штуке он чуть опомнился, стряхнул наваждение. А то так недолго поверить Лу.

- Не, в собаку мы потом лезли. Мы к ней плилетели.

И вновь Лека засомневался.

- А с кем ты летела?

- Не знаю. - Лу подтянула плечи вверх. - Дядьки какие-то. И тётка есё была.

- А что они хотели от тебя? Зачем ты им?

- Не знаю. Они думали, что я больсе. А я маленькая. Вот они назад меня и отплавили. К Гёле и Локу.

Леке стало не по себе. Несмотря на невероятность истории, у парня зародилась уверенность, что это правда.

- Расскажи всё.

Лу вздохнула.

- Тётка стала клитять: Вы дулаки? Не видите, сто это лебёнок? А они говолят: Сигнал был сильный. Ты сама сказала. А она: Мало ли какой сигнал? Надо зе головой сооблазать, - Лу крепко постучала костяшкой согнутого пальца по своему лбу, очевидно изображая невероятный гнев неведомой тётки.

- А больше ты их не видела?

- Не-е. Только слысала.

- Когда?

И Лу снова задумалась. Когда она их слышала? Ночью? Может, это ей приснилось? Или казалось? Может, она придумала?

- Не знаю, - вздохнула.

Так и не вспомнила.

Вздохнул и Лека. Ничего не понял. Но голова заболела.

43

После обеда путь преградила река. Лок с Гёрой постояли на её крутом берегу, поглядели на быстрое течение. Опасно.

Даже с берега понятно, что в реке глубоко. Хотя, с другой стороны, плавать оба умели, и речка неширокая. Можно рискнуть.

Полезли проверять. Но с первым же шагом ушли в воду по пояс, течение тут же подхватило, сбило с ног, хорошо прибрежные кусты вовремя протянули свои ветки. Они же и помогли выбраться назад.

- Ты штуку не намочил?

- Не, - как ни крутила Гёру вода, его рука со штукой всё время торчала вверх. - Зато обувку потерял, - мальчик посмотрел на свой лапоть, который самоотверженно нёсся по течению. И вскоре скрылся за поворотом.

Сели на песчаные выступы крутого склона обсохнуть да обдумать, что дальше.

- Нет... здесь хода нет, - Лок покачал безнадёжно головой.

- А нам туда надо, - Гёра упрямо ткнул пальцем в противоположный берег. - Во, видишь, стрелка туда показывает.

Зелёная стрелочка при свете дня сияла не так ярко, как ночью, приходилось даже загораживать её ладонью от солнечных лучей, чтобы лучше рассмотреть. Но сомневаться не приходилось - путь она указывала через реку.

- Надо делать плот, - Лок со вздохом прикинул масштабы работы.

- Прям, плот. Можно просто дерево срубить, - как мог упростил задачу Гёра.

- Чем? Ножом?

- Да-а, скажешь тоже. Ножом мы до следующего лета будем рубить.

- Не до лета, конечно, но... Пошли поищем подходящее дерево, а там видно будет.

Вскарабкались наверх, пошли вдоль берега. Долго искать не пришлось. Через несколько шагов увидели иву, которая всем своим видом показывала, что прямо создана для переправ. Толстый ствол её горизонтально тянулся над водой, потом уходил вверх, где раскудрявливался зелёными длинными ветками.

- Вот он - наш плот, - задумчиво произнёс Гёра.

Лок посмотрел на толстое дерево. Осенило:

- Слушай, давай костёр разожжём под стволом. Не под всем, а только в одном месте. Вот там оно сгорит и отвалится.

- Ну и голова у тебя, - подивился Гёра. - Нам тогда и делать ничего не надо будет. Знай, подбрасывай дровишки.

- Ага, давай начинать. Думаю, всю ночь придётся дровишки подбрасывать. Видишь, какая толстая ива.

В жаркий летний день найти материал для костра не составило труда, как и разжечь его. Гёра наловчился делать это быстро, и вскоре уже огонёк трудился над строительством плота, а ребята ловили неподалёку в заводи рыбу.

Поздно ночью дерево дрогнуло в первый раз. Дрогнули и ребята. Как бы ни пришлось мчаться за плотом вдогонку. Решили подготовиться заранее. Сняли одежды, крепко-накрепко примотали их длинными ветками к самым толстым сукам. Туда же прикрепили копьё и нож. Штуку не рискнули привязывать. Гёра решил сам её держать, а со всеми другими проблемами и одной рукой будет справляться.

Рассвет едва развеял ночную темноту, когда дерево решило сдаться. Затрещало, не оставляя сомнений, что переправа вот-вот начнётся.

- Садись, - закричал Лок. - Вон туда, где веток много. Держись сам и штуку держи.

Гёра послушно побежал по дрожащему стволу, ускоряя необратимый процесс превращения дерева в плот, и едва успел примоститься, как вместе с ивой рухнул в воду, поднимая сонмы брызг и исчезая в тёмной мокроте. Лок с расширенными от ужаса и волнения глазами ждал. Вот вынырнули ветки, и на них показался залепленный мокрыми листьями Гёра. Цел! Не раздумывая больше, Лок нырнул следом за компанией, схватился руками за только что оторвавшийся ствол и обжёгся, тот ещё не успел остыть. Поискал более подходящее место, нашёл. Теперь надо плот толкать в нужном направлении. Стал опускать ноги, надеясь нащупать дно - не тут-то было. Нет дна.

Ладно, надо успокоиться.

- Ты как? - спросил Гёру. Тот уже лежал животом на стволе и одной рукой пытался направить ствол к нужному берегу.

- Нормально. Штуку намочил.

На сердце потяжелело от этих слов. Если стрелочка потухнет, то как идти дальше? А за последнее время уже привыкли к мысли, что у них всё может получиться. По-другому думать - это как окунуться в отчаяние. Без бога - беда. Кто их защитит? Кто их всему научит?

Лок изо всех сил стал толкать дерево к противоположному берегу. Но дерево изо всех сил плыло по течению, время от времени кружась и поворачиваясь. Силы мальчиков по сравнению с силой реки были совсем незначительными.

- Ничего не получается!

- Поворот впереди.

Лок поглядел. Это шанс. Но на повороте дерево неожиданно вернулась к тому берегу, от которого ребята отчаянно пытались оторваться.

- Нам не такой поворот нужен, - догадался Лок.

- А какой?

Но времени объяснять не было.

- Пока отдохни, - прокричал Лок. - Сейчас бесполезно рыпаться.

И ребята расслабились.

- Светится! - заорал Гёра радостно.

И Лок понял, что стрелка в таких испытаниях пока держится. Открыл было рот сказать Гёре, чтобы берёг штуку. А потом закрыл. Гёра и сам всё знает.

- Наш поворот впереди, - Лок сосредоточился. Теперь, пока силы ещё не иссякли, надо постараться.

И когда до поворота осталось небольшое расстояние, он забил ногами по воде что было силы, и вода, словно на этот раз решила стать на их сторону, потащила иву в нужном направлении. Гёра вытянул свободную руку к прибрежным кустам, и как только пальцы коснулись тонких веток, стал проворно наматывать их вокруг запястья.

Лок опустил ноги - дно! Всё!

Через короткое время ребята без сил валялись на песке, провожая глазами уплывающую иву.

- Мы хоть на том берегу?

Их столько крутило-вертело течением, что у Гёры не было полной уверенности, что реку они всё же преодолели.

- А стрелка выдержала?

Ребята враз подняли головы.

Зелёный указатель уверенно глядел вперёд.

- А одёжа? А нож с копьём? - опомнился Лок.

Поздно. Но Гёра успел заметить, как мелькнули в ветвях ивы их коричневые шкуры. А потом скрылись за очередным поворотом.

44

Уше казалось, что голова её тяжёлая и большая-большая, прямо огромная. И самый огромный в голове рот. А всё остальное тело, как маленький червячок, торчащий из гигантского яблока. Она лежала с закрытыми глазами на своих шкурах и пыталась понять, что стало с её организмом. И как вернуться в обычное состояние. Но мысли путались, мелькали и пропадали, стоило лишь на какой-нибудь попытаться сосредоточиться.

Потом открыла глаза. С трудом приподняла голову и оглядела себя. Да нет. Она, вроде, выглядит как всегда. Руки ярко освещены. Лежат беспомощные и праздные на груди. А вот ноги тянутся-тянутся, длинные, как змеи, и уползают куда-то в темноту. Там мышиные норки. И ноги совсем скоро в них потеряются. Как ей жить на свете без ног? Как их найти, если они уползут?

Уша подтянула ноги к животу, и с облегчением поняла, что они пока ещё с ней.

На сердце теплилось смутное приятное чувство. Вспомнила - у неё радость какая-то. Недавно появилась. Только вот что за радость и где она, никак не могла сообразить.

- Мать, - хрипло позвала.

Кама отложила шкуру, протянула холодную ладонь ко лбу Уши, потрогала, вздохнула.

- Что, доченька?

- Ты не видела мою радость?

- А какая она? - Кама не знала, что ответить на странный вопрос Уши.

Но Уша и сама не помнила. Подумала... Смутно представилось, что радость где-то спрятана под шкурой у головы. Стала щупать беспокойной рукой, и почувствовала, как слабость и тошнота поднялись из руки и полились по всему телу.

Вдруг что-то кругло-гладкое попало под пальцы. Вытащила - и восторг наполнил душу. Как она могла забыть про яичко? Слабая улыбка осветило лицо.

Смотрит, любуется, как по голубому чистому небушку плывут белые пушистые облачка.

Кама заметила. Хотела спросить, но сдержалась. Разве это сейчас главное? Вот выздоровеет дочка, тогда и спросит. Всё остальное совсем неважно.

У входа послышался шум.

- Отец, - успела шепнуть Кама, и женщины привычно замолчали. Теперь молчание будет наполнять тесную берлогу до утра. Только после ухода отца они вновь станут разговаривать.

Отец с кряканьем сел у огня. Был он нечувствителен к холоду, легко переносил морозы и ненастья, но и погреться при случае любил.

Кама сунула ему в руку кусок мяса. Он стал жадно есть, роняя капли жира на волосатую грудь.

Уша лежала и смотрела. И теперь какие-то непонятные метаморфозы стали происходить с отцом. Он то удалялся далеко от неё, в глубь берлоги, становился маленьким, словно серый воробушек. То надвигался, и густые чёрные с проседью брови приближались к Уше так близко, что она могла рассмотреть каждую отдельную волосинку.

Пока Уша наблюдала за изменениями отца, пытаясь и в них отыскать логику и смысл, рука её разжалась, и небесно-голубое яичко выскользнуло из слабых пальцев. Выскользнуло и покатилось к здоровой и чёрной пятке отца.

Яркое пятнышко сразу привлекло его внимание. Он отвёл руку с полуобглоданным мослом в сторону и наклонил голову над Ушиной радостью. Потом поднял ногу и с силой топнул пяткой. Ушина радость брызнула голубыми искрами в последний раз.

45

- Там телята в лесу остались, пропадут, жалко, - заявили мужики, с трудом притащив очередную добычу.

- А сколько их? - живо заинтересовалась бабка.

- Двое. За нами бежали до края леса, а дальше - ни в какую.

- Туры, ай коровки?

- Да не поняли. Маленькие ещё. Но, вроде, как один самец, другая - самочка.

Бабка запереживала. Когда ещё такой шанс выпадет? А одной Пеструхе скучно, того и гляди, молоко пропадёт. Надо собираться.

Намотала вокруг костлявой талии верёвок, огляделась в поисках помощников.

Мужики уже ушли. Бросили добычу ближе к воде да снова отправились зимовье в лесу ставить. Женщины подхватились, начали разделывать огромную тушу, скоблить, жарить, варить.

Значит, ни мужчины, ни женщины сейчас бабке не помощники. Им и без теляток забот полон рот.

Поглядела на Мотку, засомневалась, а вдруг туры неподалёку всё ещё бродят? Опасно.

Поглядела на деда, а тот как раз кинул на бабку встречный взгляд, что это она с верёвками ходит?

На безрыбье, как говорится, и рак - рыба.

- Дед, ты чем занят?

- Да как будточки ничем.

Дед всегда чем-нибудь занят, только кажется ему, что это ерунда. Баловство одно, а настоящие дела только у молодых.

- Слышал, что мужики про телят говорили?

- А как же? Что я без ух, что ли? Хочешь попробовать поймать?

- Можа, пошли вместе?

Бабка чуть смутилась от своих слов. Как-то не так они прозвучали. Но дед понял как надо.

- Ещё верёвок захватить? Ай хватит?

- Да, хватит, наверное. Только пошли быстрей, а то охотников на телят и без нас много.

Но Фена тут сама опомнилась и убежала в шалаш. Девки сшили ей одёжу, старались, трудились, а она её сейчас на кустах по лоскуткам оставит. Переоделась в свои старые шкуры.

Дед стоял, переминался с ноги на ногу, её выглядывал.

На утёс бабка первому велела лезть деду. Сама следом. Дальше пошкандыбали рядом.

Дед сухонький, невысокий, куцая бородка торчком, в руках палка, на тощем плече верёвки. Бабка под стать. Только намотано шкур побольше, бороды нет, а есть реденькая седая косица - напоминание о былых девичьих временах.

До леса недалеко, дорожка, уже протоптанная, тянулась по пёстрому лугу.

- Глянь-ка, сколько травы. А ведь пропадает пропадом такое добро. Зимой бы и рады подстелить где, или корове кинуть клок, а не будет уже. Ищи, Пеструха, себе пропитание под снегом, морозь морду.

- Дак оно можно было бы насушить, да припрятать до зимы.

- А, - безнадёжно махнула бабка рукой, - всё одно осенью промокнет и сгниёт.

- Да не скажи. Можно припрятать от дождя.

- Как? - бабка вопросительно уставилась на деда.

Тот чуть смутился.

- Как? Как... Подумать надо как. Может, в кучу, а сверху еловыми ветками накрыть?

- А... Всё равно промокнет.

- А, может, навес сделать? Как у нас в шалаше?

- Кто ж будет делать? И так работы по горло. Тут сначала надо для себя землянки слепить, потом для скота. А уж для травы никто не согласится возиться.

- Так если сейчас поймаем телят, им трава всё равно понадобится. Мало ли какая зима будет. Иной раз снега так навалит - до земли не докопаешься. Что ж, им с голоду подыхать?

Бабка молча поджала губы.

Дед воодушевился:

- Тогда давай с тобой вдвоём сена насушим. И навес соорудим. Пусть молодые занимаются своими делами, мы их трогать не будем, сами как-нибудь. Чтобы даже не знали. А не получится, ну и что коли так? Не первый, не последний раз труду пропадать.

Бабка скользнула оценивающим взглядом по дедовой фигуре. Ишь ты, сами. Но другого выхода не было. И всё же не совсем согласилась:

- Посмотрим. Поймать сначала надо телят, а то кормить тем сеном некого будет.

46

В лесу решили разойтись и прочёсывать зелёные угодья хоть и недалеко друг от друга, но всё же раздельно. Никого. Временами останавливались и прислушивались. Лесные птицы подскажут кто где. Правда, в основном они предупреждали друг друга об их присутствии. Но тут уж ничего не сделаешь.

Бабка старалась не выпускать деда из вида и ориентироваться на него. В охотничьих делах мужики больше разбираются. Хотя в зарослях уследить за ним не всегда просто.

А телят так долго не было, что надежда найти их почти угасла. Но, похоже, она рано сдалась.

Взглянув в очередной раз в сторону деда, Фена почувствовала, как сердце ёкнуло, хотя, может, это было и не сердце. А глаза страшно расширились. Дед стоял, задрав кверху руку.

Началось, поняла бабка. Теперь надо быть пошустрей.

Она всмотрелась в тощую фигуру, ожидая команды.

Дед стал рисовать в воздухе круги, и бабка догадалась, что ей нужно идти в обход.

Поняла!, - усиленно кивнула головой и пошла кружить. Никого не видать. Обойдя, как ей показалось, неведомых телят достаточно, она медленно пошла в сторону деда. И увидела... Махонькие туры жались друг к другу, тревожно озираясь по сторонам. Ну как махонькие? Лохматые лбы их уверенно возвышались над чахлой бабкиной грудью.

Хорошо, что такие сосунки, - мелькнуло облегчение. - Где нам за большими гоняться.

И сосунки, заметив её, не дёрнулись, а дали подойти почти вплотную.

Не пуганные, удивилась Фена. И те тут же испугались. Дробно побежали от бабки.

- Мека, мека, - медовым голосом пропела Фена, семеня на полусогнутых следом.

Казалось бы, протяни руку и бери, но бабка опасалась делать резкие движения. Их сделал дед. Его движения были настолько резкие, что бабка сама чуть не рванула от неожиданности в лесную глушь. Сидя за кустом, он дождался, пока маленький турёнок близко подойдёт и прыгнул соколом сверху. Тот дёрнулся, да поздно, задние ноги его были в надёжных старческих руках.

- Вяжи, вяжи, - шипел дед Фене, очевидно, не очень-то надеясь на свои руки.

Бабка проворно стала разматываться, искоса наблюдая, как телёнок яростно борется за свободу.

Накинула на шею, завязала петлю, чтобы не задохнулся.

- Готово, - крикнула деду, озабоченно поглядывая, как задние копыта безостановочно лупцуют его.

Дед бросил, и теперь уже бабка оказалась один на один с детёнышем тура. И освободившийся из одного плена телёнок, прежде чем попасть в другой, так рванул, что бабка ойкнула, голова резко дёрнулась назад, в животе что-то противно булькнуло и, не успев ничего понять, оказалась на земле. Цела ли? Выяснять не было времени, турёнок её волочил по лесной подстилке, не давая передыху. И лишь подскочивший дед чуть усмирил его. Он схватил обеими руками за телячью шею и повис на ней всей своим весом. Турёнок остановился, бабка, кряхтя, поднялась.

Хотелось садануть этого сосунка под дых. Но сдержалась. Потом его уже будет не приручить.

- Где второй? - сказала бабка, как каркнула. и сама не узнала свой голос.

- Хто? - глаза деда чуть косили, лицо было чёрное.

- Тур.

- Нам и этого хватит. Потащили.

Турёнок не сдавался. Он тягал деда с бабкой по всем буеракам, какие только встречались на пути. Много кустов ими было смято и изломано. Но Фена и дед во всей этой круговерти всё же умудрялись придавать своей компании нужное направление.

- Больше не могу, - запросила пощады бабка. - Дай дух перевести.

Турёнок, должно быть, тоже нуждался в отдыхе. Остановились втроём, тяжело дыша и безумно вращая глазами, пытаясь определиться, где они.

- Вон, просвет, - кивнула бабка головой вперёд.

И турёнок принял кивок, как руководство к действию. Он рванул с новой силой, и деду с бабкой не осталось ничего другого, как последовать за ним.

Вскоре с треском выскочили из леса. И остановились изумлённые. Глаза долго смотрели, а голова никак не могла сообразить, что они видят.

На залитом солнцем цветущем лугу две девочки кормили второго телёнка. Они протягивали ему самые красивые цветы и самую вкусную траву, а он шумно нюхал подношения, потом захватывал губами и начинал жевать. Довольные девочки гладили его по мягкой шее.

- Ба, можно мы его себе заберём?

Обернулась Мотка на шум. Мельком поглядела... Потом вернула перепуганный взгляд:

- Ба, а что случилось? Ты где была?

47

Ола! Ола! Ола никуда не денется и подождёт. Не много желающих её в жёны брать, хоть и дочка старейшины. А вот та девка красивая может достаться кому-нибудь другому. Отец не понимает. Видать забыл, каково это молодому быть. А Пеша страдай! Всё о племени думай. А о нём кто подумает? Страшно вспомнить, сколько он для других сделал! Пальцев на иной руке не хватит. Нашли дурака! Нетушки, обойдутся! Девку ту нужно умыкнуть и насладиться. А потом уже и черёд Олы будет. Вот только самому не справиться. Да и опасно одному-то. Нужен помощник. Только такой, чтобы и сильный, и не обманул.

Пеше приходилось в своей молодой жизни сталкиваться с обманом. Почти каждый в племени пользовался его добротой и что-нибудь поимел от него. Во всяком случае, так ему казалось.

Шан!

Задумался. С одной стороны, лучше его не найти. Сильный, отчаянный.

С другой стороны, вот с кем, с кем, а с Шаном нужно держать ухо востро. Нет у того ни стыда, ни совести. Пеша сколько раз уже убеждался. Но Пеша знал к нему подход.

- Шан!

Подошёл сзади, засмотрелся. Парень метал в дерево нож. Гибкая спина бугрилась и блестела от пота. Хорош! Занимается ножами и на Пешу никакого внимания. Как будто не слышит. Пеша засопел было обиженно, но с Шаном лучше убрать обиду куда-нибудь подальше - не поможет. Тут хитрость нужна.

- Я отцу так и не рассказал.

Шан повернулся, опустил нож, поглядел хмуро на Шана.

- Чего тебе?

- Говорю, отцу про тебя и Леру так и не рассказал. Как и обещал.

- Угу.

Шан снова повернулся к дереву.

- А отцу не шибко понравилось бы, что вы с ней делали.

- Угу.

- Ему бы, небось, обидно было. Всё же Лера его жена, хоть и не первая.

Шан не выдержал:

- Что на этот раз тебе нужно?

- Девку надо украсть.

Шан бросил нож в сторону, повернулся к Пеше, смерил его нехорошим взглядом с головы до ног.

- Какую на этот раз?

- Ту девку, что к нам приходила. С теми голодранцами... Она с ними была... Красивая...

Шан понял, о ком речь. Сжал зубы так, что на щеках заиграли желваки. Та девка ему и самому понравилась. Не для придурка Пеши она предназначена.

- Да где же её искать? - ответил равнодушно и снова взялся за нож.

- Как где? Ты же слышал, что они живут по реке, только выше. Вон в ту сторону ежели идти, то и придём к ним, - махнул рукой вдоль берега.

- И что мы с ней будем делать?

- Как что? Своруем...

- А потом? - Шан, казалось, издевался.

- А потом что надо, то и сделаем, - Пешины глазки замаслились, толстые губы непроизвольно растянулись.

Шан не сдержал презрительную улыбку, но Пеша не заметил.

- Не хочу, - Шан отвернулся.

- Как это не хочешь? - забеспокоился Пеша. - Почему же ты не хочешь? Да... как же..., да я отцу расскажу...

- А про себя не расскажешь?

- Что рассказать про себя?

- Ты же сам за Лерой ухлёстывал. Я видел.

Пеша от изумления разинул рот. Ухлёстывать за женой отца ему и в голову не приходило.

- Когдай-то?

- Да ладно. Может, мне показалось.

Но Пеша забеспокоился не на шутку:

- Нет, ты скажи, когда.

- А вчера на речке. Кто из кустов за ней следил?

- Да разве я за Лерой? Там же другие девки были.

- А-а, тогда ладно.

- А вот ты тогда с ней того... - Пеша захихикал.

Шан снова повернулся. Поглядел задумчиво.

- Чего ты? - Пешины глаза наивно захлопали.

- А не забоишься?

Пеша внутренне дрогнул. От таких слов ему уже стало не по себе. Но... девка красивая. Как ещё её заполучить? По-другому никак.

- Не забоюсь.

Шан прислонился к дереву, долго молчал. Пеша терпеливо переминался с ноги на ногу.

- Ладно. Пусть будет по-твоему. Только что скажешь матери? Или отцу.

- А что сказать? - и тут понадеялся на Шана.

- Скажи, что поохотиться захотел. Дня три нам хватит?

- Неа, давай побольше.

- Ну, скажи, что побольше.

- Понял. Сегодня пойдём?

Шан помолчал. Глаза его брызнули непонятной злобой.

- Завтра.

48

Обидел...

Землянки должны получаться сухими. В центре ставится печь - очаг. Но лучше деда тут никто не соорудит. Сверху дёрн.

Обидел...

Вот и вторая готова. По бокам скамьи, лежанки, полки идут в два яруса. Будет где и самим отдохнуть-поспать и горшки-крынки хранить.

Обидел... Что же она не приходит? Я попросил бы её не сердиться. Меня понять можно. Не ожидал, что отец у неё... Или нельзя понять?

Кто в какой жить будет - ещё не решили. А скот? В землянку животных, наверное, не загонишь, но крышу над головой какую-никакую от непогоды слепить надо и для скота. И по бокам тоже. Теперь у них уже есть и козы, и туры - ещё одна коровка будет, и бычок для компании.

А если случилось что? Вдруг опять в яму попала? - эта мысль обожгла.

Санк бросил работу.

- Лека, я за камнями.

- Понял.

Санк не спешил. Чувствовал, что друг провожает его взглядом, поэтому побежал только после того, как скрылся в зарослях.

Вот уже несколько дней не видел Ушу. Вначале даже радовался, что не приходит. Не хотел ничего общего иметь с бешенными. Но от радости вскоре не осталась ничего. Да и радость ли эта была?

А память постепенно расставляла всё по другим местам. Может... может, зря он набросился так? Чем он лучше бешенного? А как она плакала... Какие глаза были умоляющие... несчастные. Серые. Большие и красивые. Ни у кого таких глаз не видел. Увидит ли ещё когда?

Вот и знакомое место. Много отсюда камней унесли, но кажется, что их не стало меньше. Санк подбежал к яме. Сверху накрыто ветками и травой. На всякий случай заглянул внутрь - никого. Мгновенное облегчение сменилось новой тревогой. Глупо было думать, что Уша второй раз попадёт в одну и ту же ловушку.

Сел на камень. Что дальше?

А дальше надо понять, как ему жить. С Ушей или без неё.

Без неё - невозможно. Без неё мир серый и неинтересный.

А отец?

И вновь всё в душе сжалось и перевернулось.

Но сначала надо найти её, убедиться, что всё в порядке.

Оглянулся кругом. Во дурак, даже не узнал, где она живёт. Поглядел на ловушку. А ведь это, скорее всего, Ушин отец её сооружал. И ветками припорошил он же. Не так давно, но трава успела чуть завянуть. Значит, рано или поздно придёт проверять улов. И проверяют такие вещи часто, иначе добыча станет непригодной. Это шанс.

Санк осмотрелся в поисках подходящего места для засады. Кусты, небольшая ямка - сойдёт. Приготовился ждать.

Бешенный появился, когда стало темнеть. Санк всё это время терпеливо лежал, хотя его и тревожила мысль о племени. Что решат люди, когда поймут, что он исчез. Но... ладно, потом объяснит как-нибудь.

Приземистая широкая фигура ступала почти бесшумно. Санк даже удивился, как ловко у него получается. Как у животного. Он так не мог.

Бешенный... Санк сделал усилие, чтобы по-другому его мысленно назвать. Отец Уши. Подошёл к ловушке, посмотрел сверху, под ветки не стал даже заглядывать, и так понятно, что не тронуто, пошёл дальше.

Санк чуть ли не на цыпочках следом. Стремительно наступающая темнота и помогала, и мешала. Несколько раз отец терялся из виду, и Санк пугался, что уже не увидит его. Хорошо, что тот шёл не остерегаясь.

Когда вошли в ельник, темнота стала почти полной. Лишь слух помогал определить направление. Но, хватит. Надо назад, здесь он может сам попасться. А завтра при свете дня найдёт. Теперь найдёт. Скорее бы завтра.

49

В новом племени Шиму многое удивляло.

Удивляла доброта и сплочённость. Удивляла забота друг о друге.

И ещё то, что у каждого было своё дело. И это дело не слишком бросалось в глаза. Казалось, что люди и сами не замечают своей особенности. А Шима, может, это увидела только потому, что пришла со стороны.

- Наз, у вас всегда так было?

- Ты про что?

- Вы и раньше жили так же?

Наз по-прежнему не понимал. Да и Шима затруднялась с объяснениями.

- Ну, вот у нас как в племени было... Мы тоже старались для всех, но всё же в первую очередь думали о себе и... своих детях. А у вас даже не сразу и поймёшь, кто чей ребёнок, всех одинаково любят. Может, только... - Шима осеклась.

Нехорошо осуждать Аза и Загу.

- Дружные вы какие-то, - добавила, чуть поколебавшись.

Наз усмехнулся:

- Наверное, всё из-за женщин. От них идёт добро.

И Шима не стала спорить. Но была не согласна. Добро шло не только от женщин. Но хватит приставать с глупостями. Лучше самой присмотреться, да и понять, что в этой новой жизни ей делать.

А дело никак не находилось. И не потому, что её сторонились и не подпускали к себе. Наоборот, почти каждый был к ней добр. Она сама не могла приспособиться. Не получалось.

Вот Саха. С утра до вечера хлопочет над котлами и чугунками. Шима сунулась сначала к ней. Но разве она сможет когда-нибудь приготовить так же вкусно? Конечно, сварить мясо или рыбу у неё получится, как и у любой женщины. И всё. А Саха что-то пробует, добавляет, придумывает, и запах с утра до вечера такой приятный, но настроение само собой поднимается, а ноги так и норовят пройти лишний раз около костра, чтобы глазу мимоходом заглянуть в горшок - что там сегодня на ужин.

А Кида? Кида - это мать. И не только для Ланчика, а для всех детей племени. И туда лучше не лезть. Если только не желаешь получить порцию материнской ласки. У Киды, кажется, на всех хватит.

Направилась Шима и к Фене, попробовала там поискать себе подходящее занятие, но в бабкиных делах не очень разобралась. Удивило только, как она сама в них ещё не запуталась. Почти каждый день новая история. И, на взгляд Шимы, не всегда безопасная.

Однажды решила помочь ей с коровой. Всё же, старческие руки не такие сильные, чтобы каждый день по два раза вытягивать из Пеструхи молоко. Вот и отважилась себя испытать в новом деле. Подошла с большой крынкой и ещё большей опаской к этому рогатому чудовищу, которую бабка называла кормилицей, милочкой и деточкой.

Так эта деточка в первое мгновение залепила Шиме хвостом по глазам, во второе - звезданула копытом по крынке и разбила её вдребезги, а потом повернула рогатую морду и уставилась круглыми глазами, и в них явно блеснул недобрый огонёк. Шима и отошла тихонько. Не её это. И от бабки отошла. Хорошая бабка, добрая, но как она дожила до седых волос - вот это удивительно.

Ещё одна загадка в племени - Лайя. Со временем Шима стала понимать, что она влюблена в Наза. И любовь эта безответная. Она и сама была готова влюбиться в него, но очень скоро узнала, в сердце его живёт другая. Переболела немного и оставила. Нельзя. Сердце - не кусок рыбы, чтобы разделить его на двоих. В мужском сердце должна быть только одна, как и в женском. Как это было у самых первых людей. Про них рассказывали старики в их племени. И когда-нибудь она и здесь расскажет эту историю.

А кого Шима не понимала, так это Ару. Как умная девушка не могла по достоинству оценить самого привлекательного юношу, и всё оглядываться на его брата, который, может, и был хорош, но... не то - это тоже загадка. Но отгадывать её не хотелось.

От мужчин Шима держалась чуть дальше. Кроме Наза почти ни с кем не общалась, хотя от них тоже чувствовала исходящее добродушие. Может, только один её немного пугал. Рача. Поначалу ловила на себе его взгляды, хмурые и пристальные, и что они значили - не понимала. Поразмыслив немного, махнула рукой. Тем более Наз её предупредил, что Рача хмурый только с виду.

А вот с дедом Шима даже подружилась. Он часто оставался на целый день с женщинами, так как всех нужно было обуть - осень не за горами, вот и плёл лапти. И не только. Мастерил ловушки для рыб и зверей, делал ножи, топоры, словом, не скучал.

Вот и теперь, наловив с Моткой полную корзину рыбы и быстро почистив её тут же на берегу, Шима с девочкой разошлись по разным сторонам.

Мотка пошла к Сахе, проверить, что там у неё так булькает в горшке, а Шима села к деду. Тот плёл верёвку.

- Может, помочь? - спросила она.

- Не, сам приспособился. А ты посиди, потешь меня старика каким-нибудь разговором.

Но Шиме нечего было сказать. Она смотрела.

Дед в широкой кости от какого-то крупного животного проделал четыре круглых дырки, и теперь протягивал через них волокна растений и, вращая костью, скручивал их. Получалось гибкая и крепкая бечёвка.

Шима залюбовалась, как ловко выходило у деда.

Рядом так же молча стоял Мика и тоже наблюдал за процессом.

Для него это равносильно чуду, - улыбнулась Шима.

Сливовая косточка каталась у Мики во рту без видимой пользы, но он про неё забыл. Язык помнил, елозил косточкой то за одну щёку, то за другую, а всё внимание мальчика было направлено на дедовы руки.

И не сразу заметили - и дед, и Шима, как мальчик покраснел и перестал дышать, глаза его закатились. А когда заметили...

Шима вскочила, схватила Мику, перевернула его вверх ногами, крепко держа босые ступни в одной руке, с силой ударила мальчика ладонью по спине.

Косточка выскочила.

Вернувшийся в обычное положение, Мика постоял чуть, соображая, а когда сообразил, обижено заревел на всю округу и побежал к Киде.

А дед... За это короткое время он успел только рот перепугано раскрыть да глазами похлопать.

- Ну... ты... девка... даёшь, - изумлению старика не было предела. - Как ты так? Откуда знаешь?

Только теперь к девушке пришли страх и напряжение.

- Не знаю. Само как-то получилось.

Шима почувствовала, как задрожали её руки. Но и руки старика тоже заходили ходуном, ему пришлось на некоторое время отложить свою верёвку. И мысли у девушки и деда в ответ на доносившийся плач Мики были приблизительно одинаковые: Какое счастье, что ревёт!

50

- Лу мне такую историю забавную рассказала.

Лека присел на пенёк напротив Сахи. Та чистила какие-то корешки, в котле варилось мясо - остатки недавней охоты. Удачной, а потому приходилось объедаться, пока не пропало. Корешки хоть немного разнообразили чуть-чуть утомивший вкус говядины.

Саха подняла голову, с интересом посмотрела на Леку:

- Про собаку?

- Ну да. Что думаешь?

Саха удивилась:

- А что тут думать?

- Догадывался, что ты примерно так и скажешь. Самому сначала показалось это детскими сказками. Но меня смутило одно... - Лека задумался. - Вот скажи, как выглядит наш край с высоты. Как его видят птицы?

Саха улыбнулась. Лека всегда был особенный. Такие вопросы ей ещё никто не задавал.

- Понятия не имею. Может... не знаю. Как и отсюда, только с другой стороны. Наверное.

- Вот и я понятия не имею. И никто не смог бы подробно описать то, чего никогда не видел. А Лу смогла. Я же у неё допытывался о деталях. А собака эта... Почему такая огромная, почему каменная? Лежит посреди леса, но лес не такой как у нас, а... Дальше она, в основном, не словами рассказывала, а руками и восторгом. Что это за лес, для которого слов не придумано? Во всяком случае, Лу их точно не знает.

Саха нервно оглянулась.

- Ты меня напугал.

- Да... Мне и самому не по себе. Тем более, в рассказах Лу были и люди.

Сахе стало чуть стыдно. Действительно, Лу что-то лепетала и про дядей, и про тётю, а она обращала на это внимание чуть больше, чем на жужжащую перед носом муху.

- И ребята всё не возвращаются... - глаза Сахи затуманились печалью. - Вот где они бродят?

- А с ребятами вообще странная история. Лу рассказала, что дяди потеряли какую-то чёрную штучку. А эта штучка умела разговаривать. Сначала дяди с ней разговаривали, со штучкой этой. Когда летели. А потом Лок и Гёра нашли её и забрали себе.

- А ты что думаешь? - Саха почувствовала, что голова у неё пошла кругом.

- Я думаю, что за Лу нужно следить.

Саха побледнела, бросила корешки, вскочила, стала глазами искать девочку.

- Она сейчас у Киды под боком, - успокоил Лека. - Когда я с вами, я глаз с неё стараюсь не спускать. Только ведь я не всегда с вами.

- Я... кажется, поняла. Я буду смотреть за Лу, когда тебя не будет.

- Как ты думаешь, нужно ли Аре говорить?

Саха задумалась. Долго молчала.

- Страх поселится в её сердце. Ещё больший, чем у нас. И это не принесёт пользы. Я думаю, что не надо. Но Киде, наверное, надо сказать. Она с Лу часто остаётся. Хотя, нет, напугаем и Киду. Пусть лучше это будет между нами. Пока...

51

На следующее утро Санк отправился в ельник. Нашёл место, где накануне он пробирался за Ушиным отцом. Теперь, согнувшись в три погибели, медленно пошёл под густыми деревьями. Темно - и это в разгар яркого солнечного утра. Глухо и жутковато. Как тут жить? Вдали от людей, от света. Здесь только прятаться от тех же людей и от света. Неужели они прячутся?

Впереди показалась мрачная приземистая фигура. Санк тихо скользнул в сторону, залёг за кучей наваленных веток, затаился. Отец прошёл рядом. Санк успел рассмотреть его лохматую чёрно-седую голову и лицо. Густые нависшие брови, покатый низкий лоб, крупный нос. Усы, борода. Слишком много растительности, чтобы чётко рассмотреть, но... злобы и жестокости оно не выражало. Скорее было наивным и жалким. Может, беззащитным? Если, конечно, на некоторое время забыть огромную силищу в могучих руках. Но ведь сила далеко не всегда означает жестокость. Санк задумался. Если бы ему самому не пришлось столкнуться с бешенными, он бы посчитал, что Уша была права, когда плакала об отце.

Вот только... Санк и сам не мог определить чётко свои чувства... Только что-то объяснять этому человеку не желалось. В душе зрела уверенность, что не поймёт. Какой-то он всё равно не такой.

Проводил глазами сутулую фигуру, пока та не скрылась, пошёл дальше. Теперь надо смотреть в оба.

Вышел на небольшую поляну. Хорошо! После мрачноватого ельника светлая лужайка казалась особенно уютной. Впереди... берлога? Вот только присутствие медведя не угадывалось. Сбоку кострище, чуть стелился дымок. В груди что-то дрогнуло. Неужели нашёл?

Потоптался неуверенно у низкого входа, наконец решился, нагнул голову, шагнул и чуть не столкнулся с такой же нагнутой головой. Женщина от неожиданности вскрикнула, перепугано дёрнулась и уставилась на незваного гостя.

Ушина мать - сразу догадался Санк. Похожи.

- Не пугайся, добрая женщина. Я Санк. Я ищу девушку. Думаю, она здесь живёт.

- За..чем?

- Я обидел её. Хочу помириться. Не гони меня. Я уйду, но прежде дай мне её увидеть.

Мать опустила глаза. Страх исчез. Так вот откуда то небесное яичко. Но... поздно.

- Поздно, - вслух повторила свои печальные мысли. - Не сможет тебя Уша простить. Но ты не горюй. Она добрая девочка, долго зло не помнила никогда.

У Санка всё внутри сжалось. О чём она? Почему такая тоска в голосе? Неужели?.. Нет... Едва сдержался, чтобы не оттолкнуть бедную женщину за то, что она смирилась с каким-то неведомым злом.

- Где она? - спросил, и сам подивился, как грубо получилось.

- Там, - женщина вяло махнула рукой в берлогу.

И это там принесло несказанное облегчение. Жива. А он-то уже подумал...

Залез кое-как. Внутри шире, но всё равно не развернуться. Глаза долго привыкали к темноте. Особо не привыкли. Свет из открытого входа и из дыры сверху освещал лишь часть берлоги. По углам было темно.

Санк оглянулся: куда дальше? Женщина указала в боковое углубление.

Санк прошёл туда, опустился на корточки, потом сел.

- Уша, - позвал тихо, понимая, что девушка тяжело больна.

Мать принесла зажжённую лучину.

Казалось, что девушка спит. Глубоко. Щёки покраснели.

Но вот она застонала, и голова беспокойно заметалась по тёмному изголовью. Санк взял руку. Какая горячая. Какая любимая. Как ему дальше жить, если не будет возможности держать эту руку? Поднёс к своим губам. И долго сидел не шевелясь. Было столько боли, но и какое-то наслаждение и облегчение. Теперь он знал, что эта девушка его. Теперь всё стало на свои места.

- Как тебя зовут?

- Кама.

- Ты не можешь её излечить?

- Я перепробовала всё, что знаю.

- Я забираю Ушу в племя... Пойдём со мной и ты... У нас не осталось лекаря, но, может, женщины что-нибудь попробуют сделать.

В темноте Санк ощутил долгий пристальный взгляд. Наконец послышался вздох.

- Уша - это всё, что есть у меня... Неси её в своё племя... И... Я буду надеяться и ждать... Её... и тебя...

52

Мужчины племени всё чаще возвращались домой в обеденное время. В лесу землянки почти готовы, можно и отдохнуть на любимом месте, покупаться в реке, если солнце сильно припечёт. Поэтому, когда Санк с Ушей на руках подошёл к краю обрыва, все были на месте. Даже женщины не успели ещё разойтись по своим делам, а может, как раз вернулись.

Девушка была лёгкой, но дальняя дорога дала о себе знать, руки дрожали от усталости. Санк посмотрел вниз, гадая, как спуститься. Но Наз поднял голову.

- Санк... - и поспешил на помощь.

Следом за Назом все вскочили.

Вскоре Уша лежала на шкуре в тени ракиты.

- Она ранена?

- Нет, больна.

Женщины стояли, нерешительно переглядываясь. Не было лекаря в племени. Неожиданно близко подошла Шима, долго смотрела затуманенным взглядом, отошла.

Видя такую безнадёжность, сердце Санка болезненно сжалось. Всю дорогу он надеялся. Смутно представлялось - вместе у них получится. Каждый отдаст частичку своих умений, и Уша останется жива.

- Я не могу без неё, - вырвалось у Санка.

И Саха первая отбросила нерешительность, опустилась перед девушкой на колени, коснулась её щёк. Следом и другие захлопотали.

Санку стало легче.

Одна лишь Шима пошла в сторону. Дед догнал её у реки.

- Что ты?

- Я... кажется видела... её болезнь. Красный шар вот здесь, - Шима указала себе на грудь. - Но его не погасить. Он слишком горячий. Я не могу...

- Иди пробуй!

- Ты думаешь? Может, ей хоть чуть станет легче? Да?

- Не знаю. Иди...

Шима даже обрадовалась этому приказу. Вернулась к лежащей девушке. К ней уже было не пробиться. Женщины окружили её плотным кольцом. Кто-то протирал руки обрывком мокрой шкуры, кто-то прикладывал к телу листья растений. Вроде, лекарственные. Иза сидела у изголовья, гладила нежной рукой светлые волосы. Слёзы капали из глаз, временами попадая на лицо Уше. Но та не чувствовала ничего.

Шима с трудом стала протискиваться. Женщины отодвинулись, уступая девушке место.

Она вновь поглядела на больную.

Дед издали наблюдал. Он видел, как девушка сосредоточилась. Как перестала оглядываться и обращать внимание на окружающих, казалось, она обо всех забыла. Как вытянула свои руки над грудью, сложила ладони одна в другую и замерла.

После Шима пыталась вспомнить, что было. И не могла сделать это чётко. Сохранились в памяти лишь туман и жаркий огонь в нём. И ей представлялось, что она собирала этот туман в капли и бросала их в пламя - тушила, тушила, тушила. Всё напрасно. Слишком велик огонь, слишком малы её капли. Но вот сбоку кто-то тоже стал брызгать. Мне помогает, с облегчением поняла Шима. А потом ещё кто-то и ещё. И вот уже много капель заливают огонь. И он зашипел от злобы и ненависти. А может, сдался?

- Всё. Всё, Шима. Хватит!

Дед тряс девушку за плечи. Но та не отзывалась.

- Давай, Шима, приходи в себя.

Дед чуть похлопал её по щекам и затряс с новой силой.

Наконец взгляд стал чуть осмысленней, она словно просыпалась. Огляделась вокруг.

Женщины уже не сидели вокруг больной. Они стояли полукругом и смотрели на неё. И во взглядах Шима угадывала настороженность и даже страх.

- Что случилось? Я опять... Со мной это бывает, - пыталась объяснить Шима своё состояние.

Ноги жутко замлели, она хотела встать, хотела опереться на руки, но вскрикнула от неожиданной боли. Ничего не понимая, поглядела на ладони. Они были покрыты жуткими волдырями.

Санк подскочил, помог ей подняться.

- Пошли, - Саха обняла Шиму за плечи. - Уж от ожогов я тебе сумею помочь.

- Я обожглась?

- Ты, похоже, вылечила эту девушку.

Шима посмотрела вверх. Где солнце? Неужели прошло так много времени?

Все надеялись, что Уше стало легче. Всем казалось, что они видят признаки выздоровления. Щёки её уже не были пылающе -красными, в дыхании не слышалось жутких хрипов, голова её не металась беспокойно. Все ждали. К вечеру она открыла глаза.

А чуть позже Санк рванул наверх.

- Куда ты? - закричал бабка вслед. - На ночь глядя?

Санк обернулся:

- Её матери надо сказать, - кивнул в сторону шалаша, где теперь лежала Уша. - С ума там, наверное, сходит.

Побежал. Не успел разглядеть, как бабка расстроено покачала головой. Опасно ночью по лесу бегать.

Но боковым зрением всё же заметил неясную фигуру сбоку. Остановился. В сумерках не сразу догадался кто это. Повернул.

На крутом берегу сидел отец Уши. Смотрел вниз и неловко вытирал глаза тыльной стороной руки.

- Эй, - тихо позвал Санк, - иди к ней. Она жива.

Но отец вскочил. Оскалился и... зарычал. А потом бросился в сторону.

Ошеломлённый Санк долго смотрел вслед. Даже после того, как отец скрылся в темноте.

53

- Идут... Зубы острые... Кровь на зубах. Ара, не ходи... Ара, не ходи туда...

Кида подняла голову, прислушалась. Лу что-то бубнит. Поползла к ней.

- Лу, проснись, тебе страшный...

Лу не спала, глядела вверх.

- Лу, что с тобой?

Не слышит? Кида потрогала щёки - горят. И разговор... Лу ведь не так разговаривает.

Да что же это такое? Одна неприятность за другой.

Женщина оглянулась. Спят. Разбудить? Жалко, все вымотались, пока помогали девушке Санка.

Решила сама покараулить. Стала напевать тихую мелодию, гладить по головке. Девочка вскоре закрыла глаза, перестала бормотать про зубы и про Ару. А потом и щёки стали нормально тёплыми. Кида улеглась калачиком, чтобы быть рядом на всякий случай, и.. проспала до утра.

Разбудил её тонкий пальчик Лу, скользящий по лицу, и её нежный голосок.

- А носик больсой, тёпленький... А бловки тёмные, секотные...

Кида заморгала. Лицо Лу было так близко, что пришлось скосить глаза, чтобы рассмотреть как следует.

Лу обрадовалась:

- А глазки класивенькие и чуть-чуть класненькие.

Кида прыснула.

- А лобик удобненький.

- Это почему же лобик удобненький?

- А на нём бловкам удобно лезать.

Кида села. В шалаше остались они вдвоём. Даже Ланчика кто-то унёс.

- Выздоровела?

- Выздолила, - с готовностью согласилась Лу.

- Что ты ночью говорила про зубы?

Лу нахмурилась, пытаясь понять.

- Не знаю.

- Ну пошли тогда на выход.

Вскоре ежедневные хлопоты закружили Киду, но она всё равно не смогла выкинуть из головы ночное происшествие. Особенно поразила правильная речь девочки. Неприятно поразила. И среди ясного дня в душе временами собирались мрачные тучи.

- Саха, тут такое дело... - не выдержала она. - Наверное, глупость...

Рассказала. Стало даже легче, но вот Саха забеспокоилась.

- Где Лека? Леку не видела?

- Да вон он, с ветками идёт.

Саха торопливо пошла к нему навстречу. Что-то стала говорить. Тот кивнул головой, бросил ветки, побежал.

Саха подняла их, принесла к костру.

- Куда Лека побежал?

- За Арой.

- А она где?

- В лес за грибами пошла.

- Одна?

- С Велой.

- Саха, что происходит?

- И сама толком не знаю. Но думаю, к словам Лу нужно быть внимательными. Она знает чуть больше, чем мы.

Идут... Зубы острые... Кровь на зубах. Ара, не ходи... Ара, не ходи туда.... И среди жаркого дня Кида почувствовала озноб.

54

- Ара, иди сюда, - Вела выскочила из кустов и потянула девушку за собой.

- Что такое?

- Тссс, не спугни.

Вскоре картина стала ясной. Два щенка жались друг к другу и скулили.

- И как ты их умудряешься находить? - удивилась Ара.

- Вон посмотри, там их мать. Её кто-то сильно изранил. Медведь, наверное.

- Вижу.

Ара поспешно отвернулась. Над серой шкурой уже кружился рой мух.

- Мы же возьмём их с собой? Помнишь Цапку?

- Ну, конечно, помню.

Как не помнить? Верная Цапка первой встретила своей тощей грудью бешенных псов.

- Мы же их не бросим? - девочка беспокойно заглянула в глаза Ары.

- Не бросим. Как таких малышей бросить?

Ара с интересом посмотрела на новых питомцев. Собаки - это хорошо. Они верные друзья, охранники и первые помощники в охоте.

Вела уже прижимала к себе обоих. Им не очень понравилось такое обращение, они пыхтели и старались вырваться.

- Тихо, тихо, маленькие.

Вела не обижалась. Руки её не успевали заживать от всевозможных царапин. Она знала, что с животными нужно много терпения. И оно у Велы было.

- Только они уж очень маленькие, - Ара провела пальцем по тёплому лбу. Светлая звёздочка отличала одного щенка от другого.

- Но это же хорошо. Так они быстрее привыкнут.

- Ну да. Только кормить их первое время придётся молоком.

- У Фены выпрошу. Ара, пойдём назад.

- Иди одна. Я ещё поброжу. Только грибы стали попадаться.

Вела нерешительно переминалась с ноги на ногу.

- Давай, пересыпай в мою корзину что ты там насобирала, - Ара заглянула в плетушку девочки. - А этих пискунов клади вместо грибов, иначе они твои руки располосуют окончательно.

Видя нерешительность той, сама всё сделала. Пересыпала грибы, забрала из многострадальных Велиных рук пыхтящих и недовольных щенков, остро пахнущих своим особым запахом, и положила их на дно плетушки.

- Дорогу помнишь?

- Да, мы же недалеко отошли.

- Тогда беги.

Вела пошла скорым шагом. Но прежде, чем скрыться в зелени, оглянулась. Неясное беспокойство не оставляло её.

- С тобой будет всё в порядке?

- Вела, ну конечно, - Ара видела тревогу девочки и постаралась говорить твёрдо. - Я в лесу одна не в первый раз. Беги!

Вела ушла. Ара даже облегчённо вздохнула. Так редко удаётся побыть в одиночестве.

Девушка медленно побрела дальше, уже не особо всматриваясь под кусты. Мысли её потекли по привычному кругу. И только теперь можно полностью отдаться им, не опасаясь, что чей-нибудь внимательный взгляд всё прочитает и поймёт.

Аза она потеряла. Окончательно. И в её сердце, кажется, появилась рана, которая гасит по капле любовь к нему. И рану эту нанёс Аз.

Несколько дней назад случилось ей быть с ним наедине. Всего несколько мгновений.

Ара вошла в землянку, чтобы вымести мусор, а потом чуть присыпать пол сухой травой. Она не знала, что Аз тоже здесь, решил полки укрепить.

Увидев своего бывшего жениха, Аре захотелось оказаться в другом месте. Она понимала, что выдержку и силу держаться от него подальше, быть чуть отчуждённой и доброжелательной ей придают соплеменники, не будь их рядом, у неё получилось бы всё гораздо хуже. И вот теперь их рядом нет. Ара почувствовала, как задрожали руки. Но если уйти сразу - это будет похоже на бегство. Или грубость. Ара замешкалась, не зная, что предпринять.

Но Аз, похоже, не колебался и знал. Он схватил её за плечи и жарко задышал в губы.

- Быстро же ты меня забыла, милая.

Ара заглянула в глаза, пытаясь в них увидеть то, что осталось непонятным в словах. Быстро забыла? А разве он ожидал другое?

Аз не выдержал взгляд, застонал, спрятал лицо в её волосы.

Сердце Ары заметалось в груди, словно птаха. Она почувствовала, как любимые губы прижались к виску.

- Не могу без тебя.

И Ара словно проснулась. Нельзя! Она оттолкнула парня.

- Пусти!

И он пустил. Отвернулся.

- Ты правду сказала, так нельзя... Нам нельзя быть наедине, иначе я не выдержу... Думаю о тебе каждую минуту... Какой же я дурак...

Ара поняла, что самое время оставить его.

- Нет, постой.

Аз схватил за руку.

- Я уже думал... Ведь мы могли бы быть вместе, - Аз захихикал. - Вторая жена... Зага, конечно, будет беситься, но... подвинется. Как ты? Решайся...

Ара вырвала руку и вышла. К землянке уже спешила запыхавшаяся Зага.

- Уже убралась? - пропела она с широкой улыбкой. Но в глазах остро сверкнула злоба.

Ара ничего не ответила. Не смогла.

С тех пор девушка старательно избегала встречи с Азом даже взглядом. С тех пор в сердце образовалась рана. Его глупое хихиканье сделало своё дело.

Романтическое представление разбилось. Второй женой? Фу! Нет.

55

Ара вышла на лесную опушку. Колокольчики. Вот возьмёт она и наберёт вместо грибов большой букет. Что будет?

Девушка села в траву. Потом легла, закинула за голову руки. Небо такое голубое и чистое. Красивое, но если долго вглядываться, сердце замирает от страха - что там? Вот птицы счастливые, они могут взмахнуть крыльями, подняться высоко-высоко и посмотреть, что за синева вверху собралась? Говорят, это вода. Как-то не верится. Как бы она там удержалась? Если только снизу замёрзла и превратилась в лёд. Но солнце близко, там, наверное, вообще жарища, льда не получится.

Ара сорвала колокольчик и стала рассматривать его, близко-близко поднеся к глазам. Ах, какой чистый. Как тонко и приятно пахнет. Какие нежные краски. Как умудрился такой крохотный цветок взять из грязной земли и чистоту, и аромат, и краски?

Грустно прожить до старости и не узнать про мир.

Но грусть лишь слегка прикоснулась к груди и унеслась дальше. Ара почувствовала, как жизнь своей силой и радостью вновь заструилась в сердце. Как же она соскучилась по этим своим спутницам. Как долго их не было с ней. Она даже чуть позабыла, каково это дышать полной грудью легко и радостно.

Надо учиться у природы: прошла гроза, прогремели молнии, ушли тёмные тучи, и вновь запели птицы, мир заискрился жизнью.

Так и ей. Горько от случившегося с их племенем, но она жива и должна каждый свой день прожить не хуже этого хрупкого колокольчика. Найти силы и взять всё, что ей даётся.

Придёт время, уйдёт и она к своим. Но пока же не пришло.

Вечером Ара вернулась без грибов. И даже где-то потеряла корзину. Зато на голове её красовался пышный венок из лесных цветов. В руках тоже были цветы.

Саха, увидев её, опустилась без сил - цела. Вскоре прибежал и запыхавшийся Лека.

Остальные с интересом поглядели на преображённую девушку.

- Ты где была целый день? - удивилась бабка.

- Грибы собирала, - племя давным-давно не видели такую широкую, белозубую, искреннюю улыбку Ары.

- Собрала? - не отставала бабка.

- Не-а.

Все заулыбались. Похоже, сегодня Ара принесла в племя намного больше, чем грибы. Радость, словно невидимая река, омыла сердца и наполнила надеждой. Надеждой на то, что у них всё получится.

56

- Я видела, как ты на неё смотрел! Улыбался, как прибабахнутый придурок!

Зага шипела от ярости, но всё же какой-то частью сознания контролировала себя, старалась, чтобы отголоски злобы не выплеснулась за красивые шкуры.

Лицо Аза исказилось от гнева. Он едва сдерживался, чтобы не влепить своей молодой жене кулаком прямо в ненавидящие глаза.

- Лучше придержи свой мерзкий язык за зубами, пока они у тебя целы.

Но Зага не слушала.

- Я тебя предупреждала ещё в прошлый раз! Я не собираюсь это терпеть! Ты сам во всём виноват. Ты и эта хитрозадая девка.

- С задом у неё как раз всё в порядке.

Слова не успели вылететь, как Аз о них пожалел. Теперь эта дура не успокоится.

Но, к удивлению, Зага замолчала. Потом произнесла почти спокойно:

- Ладно... Как знаешь...

Что ладно? Что знаешь? Аз нахмурился, размышляя, но переспрашивать не стал. Оглядел своё жилище. Внезапно почувствовал острое отвращение к этому месту. Повернулся и вышел.

В стороне общего шалаша было всё тихо и спокойно. Там, похоже, уже спали. Или слушали очередную сказку Киды.

Но вот раздался бабкин перепуганный вопль, за ним прокатился добродушный смешок. Нет, не спят. Парню захотелось туда. В теплоту и уют. Но ему нельзя. Ох, и тут дураком оказался, сам себе перекрыл дорогу.

У костра сидел Тип. Согнув спину в три погибели, что-то мастерил. Аз не захотел с ним сейчас встречаться. Он уже устал видеть смущённые взгляды соплеменников после очередных скандалов. Может, они и не разбирают отдельные слова и моменты, но в их с Загой жизни вполне разобрались. Никудышная у них жизнь.

Аз повернул в другую сторону от костра. Лучше бабкиным окружным путём выбраться наверх. Посидеть там, в тишине, под ярким мерцанием звёзд.

Выбрался. Лёг в траву. Никого нет, уже хорошо.

И туда, куда с любопытством смотрела Ара сегодня днём, теперь устремил глаза её бывший жених. Но его мысли были далеки от тайн мироустройства.

Как жить дальше? Зага стала невыносимой. Разве такой она казалась, когда он ухлёстывал за ней? Да уж! Знал бы, обошёл дуру далёкой стороной.

Но раньше она виделась ласковой и нежной. И притягивал нестерпимо её тайный жар. И противиться этому жару не было сил. Тогда Ара стала казаться обычной. Скучноватой. А ему очень уж захотелось погреться. Погрелся. Чуть не сгорел, как уголёк.

И что дальше?

В голове привычно образовалась безответная тишина.

В этой тишине он и смотрел на звёзды, не замечая их.

Вдруг Аз насторожился... Что такое? Движение. И шагов почти не слышно. Почти. Но неясный шорох привлёк внимание.

Аз поднял голову. Кто-то идёт. Парень тут же забыл свои невзгоды. Через несколько мгновений он, неслышный и невидимый в высокой траве, чуть приблизился в сторону шума. Теперь можно разобрать.

Фу, ты! Ведь это же Лайя. Напугала-то как. Он уже подумал, что кто-то чужой.

Опять будет по росе кататься? Или сидеть на берегу под луной? Вот чудная.

Но Лайя быстро и деловито прошмыгнула мимо. Судя по всему, сегодня она не намерена была искать чудес. Или что она там обычно ищет? В руках её что-то тяжелилось. Аз не разобрал.

Странно как-то.

Он не поленился и решил дождаться возвращения девушки. Всё равно в свой шалаш не хотелось возвращаться. Но ждать пришлось долго. Лишь когда луна сделала широкий шаг, Лайя показалась вновь. Всё также быстро и деловито прошмыгнула мимо.

Ещё какая-то тайная история?

Аз лёг в траву, закрыл глаза, но больше о Лайе не думалось. Вскоре он уснул.

А на своих мягких шкурах Зага вертелась, словно на колючках. Уставшая голова искала на кого бы возложить вину за неудачную семейную жизнь. А зачем долго искать? Виновница рядом, сладко спит в своём шалаше, нагулялась сегодня вволюшку, клок травы на голове принесла. Улыбнулась чужому мужу, подразнила его. Вот тот и забесился.

Что же Зага? Так всё и оставит? Проглотит обиду и подарит своего Аза этот хитрожопой?

Вот уж нет!

57

С тех пор, как ребята ушли из племени, прошло несколько дней, и выглядели они - не очень.

Худющие лица обветрились и потемнели от загара. Под коричневой кожей отчётливей заребрились косточки. Сквозь густые слои пыли на ногах проглядывали синяки и ссадины.

Но и окрепшие мышцы уверенней разместились на плечах и спине.

Волосы у Лока совсем выгорели на солнце, да и у Гёры появился какой-то светлый оттенок.

Но себя в редких водоёмах не рассматривали. Умылись, да и ладно, что они, девки, что ли. Друг друга видели, конечно, но изменения наступали постепенно, а потому - не очень заметно.

Да и друг друга тоже не очень рассматривали. Встретились взглядом, блеснули белозубыми улыбками - вот и всё. А что там с волосами или рёбрами - не интересно.

Вот только с одеждой беда. После потери всего своего немногочисленного имущества на переправе пришлось сооружать повязки из широких листьев. Но те быстро вяли, теряли всё, ради чего каждое утро их старательно плели, приходилось на каждом привале вязать новые.

Хотя за весь путь не встретили никого. Если не считать пары селений, которые они обошли, из опаски, по широкой дуге. Так что по поводу одежды особо не переживали.

Другое дело - лапти. Как стопы не огрубели от бездорожья, но защитить их хотелось, поэтому плели лапти на скорую руку, и они тоже разваливались к концу дня. Словом, позаботиться о себе как-то не получалось.

Вот из-за этих лаптей, вернее из-за их отсутствия, они и попали в беду.

Змея...

Уже задумались о месте для ночлега. Закат давно горел розовым заревом, солнце готовилось уйти в другой мир, а они всё шли, надеясь добраться до реки или ручья. Пить хотелось.

Но ни реки, ни ручья не было. Лишь какое-то мелкое болотце со стоячей зелёной водой молча приглашало утолить жажду.

Поколебавшись немного, они и выпили из болотца, пошли дальше.

Стали рассуждать. Раз есть болотце, должен быть и какой-нибудь источник.

И пока поглядывали влево-вправо, под ноги почти не глядели. Вот и вскрикнул неожиданно Лок, запрыгал на одной ноге, а потом и повалился на землю. И увидел перепуганный Гёра, как запетлял в траве длинный чёрный хвост.

- Лок, ты что? Лок? Укусила?

- Да, - сквозь стиснутые зубы невнятно выговорил тот, раскачиваясь от боли взад-вперёд и изо всех сил сжимая раненую ногу.

- Где? Покажи.

Две головы склонились над пострадавшей стопой. Между пальцами образовался розовый бугорок, посреди которого краснели две кровоточины.

Лок застонал и повалился спиной на землю.

- Сейчас я... Яд надо высосать...

Гёра впился в рану, изо всех сил стараясь вернуть другу первоначальное здоровье...

Но здоровье не возвращалось.

Гёра не знал, чем ещё помочь другу. Он разжёг костёр, надеясь, что в тепле Локу хоть чуть станет легче.

Но Локу становилось хуже. Он лежал на земле с закрытыми глазами и тихо стонал.

Помирает!, - мысль ужалила в самое сердце не хуже змеи.

Попытался вспомнить, как в племени старая Раха помогала таким же бедолагам. Но разве он тогда интересовался лечением? Да и гнали их, пацанов, от шалаша знахарки. Удалось в памяти вызвать лишь запах какого-то горького варева, которым потчевала бабка больных, да низко склонённую косматую голову, когда Раха шептала свои заклинания.

А он? Что он может?

- Пить! Гёра, принеси воды...

Вскочил. Воды... Где взять воду? Лока бросить нельзя. Но он пить хочет.

Гёра и сам страшно хотел пить.

Мальчик стал бегом исследовать окрестности, держа в поле зрения костёр.

Вот послышалось журчание. О, наконец. Только в чём принести воду?

Гёра бросился вновь к костру, схватил горящую с одного конца ветку и побежал к журчащей воде.

Действительно, ручеёк. Слабый, но какая разница? Им хватит. Огляделся в поисках подходящей посуды. Так... если сложить широкие листья один в другой?

Воткнул уже потухающую палку в землю, нашёл листья, набрал чуть. Ничего, можно несколько раз сбегать. О себе не подумал, побежал к другу.

Но... Лок был без сознания. Как ни уговаривал Гёра его сделать глоток, тому вода была уже не нужна. Гёра смочил его губы, а остатки выпил сам. Заплакал.

Долго плакал, а потом, когда слёзы иссякли, тупо смотрел на лицо друга.

Я в племя один не вернусь...

Посмотрел в сторону. Темнота. Куда он пойдёт? Огромен белый свет. И нет ему в нём места.

К богу? А зачем? Он для племени хотел... А для себя что просить?

Вскочил. Где штука? Куда он её бросил? Вот светится в темноте стрелочка. Взял в руки, поднёс к губам:

- Бог! Бог, ты меня слышишь? Ты слышишь? Что ты молчишь?

Но штука молчала. С досады он хотел влепить её в ствол дерева, но... сдержался. Сжал штуку изо всех сил, стал вертеть в руках, стучать в неё кулаком, орать:

- Что же ты не слышишь? Отвечай сейчас же!

И штука... ответила:

- Криз? Это ты? Ты нашёл свой пэмэушник?

Гёра от неожиданности подпрыгнул. Но не стал терять ни минуты, боясь, что бог снова куда-нибудь исчезнет.

- Мы с Локом не дошли. Ты слишком далеко. Лока укусила змея. Помоги...

И снова заплакал.

- Вы с Локом... Понял. Не отключайся. Сейчас определим, где вы...

Гёра ничего не понял. Лишь надежда, что бог всё-таки услышал, стала наполнять сердце, выдавливая из него все слёзы, что скопились за сегодняшний страшный вечер. А их оказалось немало.

58

Рача склонился над какими-то зелёными ростками. Наз раз поглядел на него, другой, самому любопытно стало, для чего тот битый час ковыряется в одном месте.

Подошёл. Тоже склонился. Оказывается - ничего интересного.

- Да ты понимаешь, - буркнул Рача, словно продолжая неозвученную мысль, - поздно слишком.

- Ага, - согласился Наз, едва сдерживая смех.

Что именно поздно - не стал уточнять. Решил постараться добраться до истины самостоятельно.

- Ты понял? Тут или ранней осенью надо сажать, или поздней весной, - продолжил так же непонятно Рача.

- А можно и так и этак, - подразнил Наз.

Но тот неожиданно обрадовался:

- Точно! Да ты соображаешь. Можно посадить в разное время - и осенью, и ранней весной, и в начале лета. Только приметить, где какое, чтобы не перепуталось, и посмотреть, что получится. Но это теперь на будущий год.

Назу стало стыдно. Стоит, дразнит умного человека, а сам дурак дураком.

- Ты, Рача, не сердись, но я не понял про что ты. Так, ляпнул наугад.

Рача не рассердился. Он не поверил, что Наз не разобрался, но на всякий случай стал объяснять.

- Вот посадил дней двадцать назад зёрна. И проклюнулись, гляди, как дружно. Думал, Фена залила их, всё воду тут выливает. Корове вымя помоет, а остатки воды льёт прямо сюда. Я уж и ругался с ней. Она пообещает другой раз не лить, да тут же забудет. А, видишь, не залила, оказывается.

Ситуация стала чуть проясняться.

- Может, и лучше, что водой поливала? - Наз в сомнениях посмотрел на стройные зелёные хвостики.

- Может, и лучше. Это тоже надо проверить следующий раз. Где шибче поливать, где поменьше, потом посмотреть, что получится.

Наз хотел ещё спросить, для чего Раче вздумалось с зёрнами возиться. Зачем специально сажать, поливать, если можно не заморачиваться, а пойти и готовые насобирать. Вон их сколько всюду растёт, бери - не хочу. Но не стал. Рача так увлёкся своей идеей, а недоверие может сбить задумку. Или настроение у того пропадёт. Пусть уж пробует.

- А почему ты сказал, что поздно?

- Да не успеют в этом году созреть. Лето в другую половину перевалилось... Скоро холодать начнёт.

От этих слов повеяло грустью. Наз отошёл к реке. Остановился у самой воды, поглядел на противоположный берег. Нет, не видны пока признаки уходящего лета. Есть ещё время. Немного.

Нахмурился. О чём это он?

Об Аре.

Он так мало её видит.

Назу неловко смотреть в её сторону, даже когда они рядом. Страшно, что взгляд может показаться навязчивым.

И уж совсем редко они разговаривают.

Так и проходят дни за днями, вроде рядом, но бесконечно далеко друг от друга. И каждый прожитый день словно потерянный. И лето потерянное. Во всяком случае, первая его половина.

Наз досадливо прищурил глаза. На себя досадовал. На свою трусость.

Ну уж вторую половину он постарается не упустить!

59

Фена привычным маршрутом торопилась в лес. Дед там с самого утра траву жнёт, она, как всегда, чуть позже приходит. Пока с коровой управишься, глядишь, солнце уже макушку припекает.

Как надумали сено сушить на зиму, нет покоя старческим ногам. Про руки и говорить нечего. У бабки с дедом они почти одинаковые - коричневые, скрюченные, жёсткие, ладони покрыты толстой мозолистой коркой.

Но им они кажутся нормальными. Руки, как руки. А какие ещё должны быть? Пальцы вот к старости стали плохо гнуться, работать ими неудобно, а так... послужат ещё.

Бабка в своих старых шкурах. Платье, что девки ей состряпали, она стала беречь. Распробовала - понравилось. И приятно, тонко, мягко. И не жарко. И прикрывает всю её до шеи, а бабке есть что прикрывать.

Девки обещали ещё сделать. Да только когда им. Едва успели женщин по разу одеть. А ещё хотят мужчинам попробовать. Лека согласился первым примерить. Вот они ему и стараются. Так за Лекой сейчас всем мужикам захочется. Знает она их. Это они попервости всё не могут решиться на что-то новое, а потом распробуют - не оторвёшь. Поэтому на другое платье надо рассчитывать не раньше следующего лета. А доживёт ли она до лета?

Фена задумалась, даже слегка замедлила шаги.

Оно не так уж и страшно уйти в другой мир. Там много у неё родственников и знакомых. По некоторым она крепко скучает. Хорошо бы увидеться, - вздохнула. Но... пока и здесь дел хватает, - снова ускорила шаг.

Теперь вот с дедом траву сушат. Строят даже шалаш для неё. Потому что, рассудили, если толк выйдет, то эту траву нужно не только от непогоды укрыть, но и от лесного зверя. Вот и приспосабливают помещение.

Другим пока не говорят. Фена и сама не очень понимала почему. Ну, наверное, потому, что пока неясно, что из их затеи получится, а на глупость отвлекать народ не хочется. Пусть пока тайком. А там видно будет.

А лето мчится. И никак его не зацепить, не приостановить. Лист жёлтый, нет-нет, да упадёт по ноги. Фена глянула по сторонам.

Батюшки! - и замерла. - Что это? Никак...

Фена крадучись свернула в сторону. На ветке дерева висела большая жёлтая капля, размером с её голову.

Мёд!

Вокруг этой капли деловито летало и жужжало пчелиное недружелюбное семейство. На бабку пока внимания не обращали, но было ясно, что не для бабки они тут стараются. Это Фена поняла. Но и пройти мимо не было сил.

Ты глянь, какая капля тяжёлая, - обратилась сама к себе. - И как мы тут с дедом бегаем и не видим? И не высоко так. Можно за ветку внизу зацепиться, нагнуть...

Вдруг глаза её страшно расширились: Медведь!

Да как же он ещё не учуял? Так учует, того и гляди.

Бабка огляделась. Каждый куст и шорох вызывал теперь неприятные подозрения, что не одна она обнаружила вот прямо тут, на невзрачном суку, несусветное богатство.

Бегом! - сказала сама себе и дробной рысью побежала на их с дедом поляночку.

Поляночка была недалеко, но без деда. Лишь костерок дымился, указывая, что тот где-то неподалёку. Но бабке каждое потерянное мгновение казалось катастрофой, из-за которой она навеки потеряет драгоценный мёд.

Поэтому схватила кувшин, в котором они с дедом держали воду, схватила дымящуюся головешку и поскакала той же дробной рысью назад.

Капля висела. Бабка выдохнула облегчённо и приступила к нелёгкой добыче.

Перво-наперво, обмотала голову шкурами, которые сняла с себя же, частично обнажая неприглядные участки своего тела. Но никто ведь не видит? Укутала и руки, сколько смогла.

Потом подошла с дымящейся головешкой под желанную каплю и стала держать. Дым сам всё сделает.

И пчёлы вскоре чуть притихли и даже стали куда-то улетать. Пора!

Бабка аккуратно воткнула головешку в рыхлую кротовую горку вдруг ещё понадобится, примерила приблизительное место, куда поставить кувшин, чтобы в нужный момент он оказался под каплей и, трясущимися от предвкушения руками, стала наклонять ветку. Получалось! Правда, пчёл было по-прежнему многовато. Но после дыма они должны быть неповоротливыми и полусонными. Бабка надеялась на это.

Ветка наклонялась всё ниже, Фена проворно перебирала руками, приближаясь к цели, пчёлы заметили бабку. Всё шло, как и полагается.

Вот оно! Бабка схватила жадными руками тяжеленные соты и стала отрывать их от ветки, пчёлы поняли, что могут остаться без своих припасов и, превозмогая бессилие, напали на открытые неприглядные бабкины участки. Но бабка терпела.

Капля поддалась, оторвалась от ветки и, направляемая трясущимися руками, плюхнулась аккуратно в кувшин. Бабка схватила его и горящую головешку и начала отступление. Пчёлы за дымящейся бабкой летели совсем неохотно и вскоре смирились. Вернулись в разорённое гнездо оценивать ущерб. Вся искусанная Фена ликовала. Почти праздновала победу. Как вдруг...

Хозяин! Морда здоровенная, шерсть торчит линяющими клоками, идёт прямо на бабку.

Фена поставила кувшин на землю, сама стала медленно, не разворачиваясь, отступать.

Мишка продолжил уверенно идти на неё.

Во, - мелькнула у той мысль, - только собиралась в другой мир, скучала по знакомцам. А, оказывается, и собираться нечего - готова уже.

И ужасно стало жаль расставаться с этим лесом, с людьми и со своей старенькой жизнью.

Медведь резко остановился, потом повернул назад. Заинтересовался кувшином, долго нюхал его, потом уселся на землю и стал своей мохнатой лапой выковыривать мёд и жрать. Стоя за деревом, бабка мрачно наблюдала.

- Фена! Фена! - бабка услыхала голос деда.

Медведь тоже услыхал. Недовольно, с густым бормотанием, поднял свою тяжеленную задницу и поскакал в сторону.

- Фена! - показался дед из кустов с ножом.

Увидев старушку, обмотанную шкурами, искусанную и опухшую, он опешил. Долго стоял, раскрывши рот, соображал.

- Что с тобой? Я слыхал, вроде, твой крик.

Когда она кричала, хоть убей - не помнила. Но деду была благодарна.

- Дык... пчёлы напали.

Бабка чувствовала, что рассказать всю историю не сможет - заревёт. Пусть она лучше останется с ней, так быстрей провалится с концами в бездонное забытьё.

- Пошли, полежишь, - старые глаза деда глядели с сочувствием.

Бабка взяла кувшин, заглянула внутрь. Ага, оставит этот чурбан что-нибудь! Жди! Лишь на дне и по стенкам можно было что-то соскрести. Но разве это то, что она собрала? Так, жалкие остатки.

Вечером Фена надоила молока прямо в этот кувшин. И дети изумились такой неведомой вкуснотищи.

Лу обхватила ладошками широкое, как никогда, бабкино лицо, долго искала в шишках и косогорах слезящуюся щель, заглянула туда:

- Как ты так сделала?

- Да не знаю. Само собой получилось, - скромно ответила бабка.

- А есё так получится?

Фена долго колебалась, потом буркнула:

- Можа, и получится... когда-нибудь.

60

- Может, поела бы? - Кама с тревогой посмотрела на дочь.

- Не хочется. Правда, мать, я же недавно ела.

- Птичка больше поклюёт...

Но Уше было совсем не до еды.

- Мать, а почему наш отец такой?

Кама почувствовала, как сердце её куда-то ухнуло.

Вот и настало время, которого она страшилась. Время говорить дочери правду. Что же, лгать она не намерена. Но насколько она осмелится открыться?

- Какой - не такой? - попыталась собраться с мыслями.

- Он отличается. Я же видела мужчин в том племени. Они другие. Они шутят. Конечно, и сердятся тоже. Старейшина раз ругался на Мотку, - стала с улыбкой вспоминать Уша, - Мотка - это та длинноногая худющая девочка. Помнишь её?

Кама не помнила. В племени была всего лишь раз и кроме выздоравливающей дочери никого толком не разглядела.

- Там один старик лапти наплёл и разложил их на берегу, а Мотка на них помои вылила. Случайно. Никого не было, а ей, наверное, лень была идти к самой реке, вот она и прицелилась издалека. Да не попала. Ну... на лапти попала, а в реку нет. - Уша оживилась, рассказывала, едва сдерживая смех. - А я в шалаше лежала, всё видела. Мотка испугалась, сполоснула лапти в чистой воде и развесила их над костром, чтобы просохли поскорее. Ещё дров подкинула. А тут её другая девочка позвала. Велой её зовут. Вот Мотка и убежала. А когда вернулась, от лаптей одни задники остались, всё остальное сгорело. Я видела, как огонь стал их лизать, но сил не было из шалаша выйти - лапти спасать. И никого не было. Это потом пришёл их старейшина и Мотку ругал. Сказал, что за такие дела надо по лбу настучать. Но не настучал.

Помолчали. Недавняя картина представилась в воображении и отошла. Мысли вновь вернулись к первоначальному вопросу.

- А отец... не такой, - Уша стеснялась сказать, как думает. - Он не смеётся. Не разговаривает.

- Он не отец...

Слова продолжали звенеть в наступившей тишине. И не было сил этот звон оборвать.

- Когда мы сбежали с Таем, я уже была беременна. Мне никак нельзя было выходить за другого. За того, кого выбрал мой отец. За такое оскорбление могли и... Мы не знали с Таем, как нам выбраться из этой ситуации... Ах, ты не представляешь, какой трудный человек мой отец. С ним невозможно говорить, хотя он очень хорошо умеет это делать. Только толку от этого мало, - неожиданно усмехнулась Кама. И ещё, если бы не зима. Летом, наверное, мы смогли бы укрыться...

Уша во все глаза смотрела на мать.

- Значит, мой отец...

- ...Тай... Мы сбежали. Но на снегу следы не скроешь. Нас быстро выследили и поймали. Тая закрыли в яме. В моём племени была, может, и теперь есть, яма, в которую сажают неугодных. Тая ждала жестокая расправа. А меня... Когда отец узнал...

Кама вспомнила удар в лицо...

- Отец выгнал меня из племени... Я и пошла.

Перед мысленным взором Уши встала страшная картина. Молоденькая девушка... её мать... тонкая фигурка... уходит в темнеющий зимний лес.

- Как же ты выжила?

- Отец твой, Аха, подобрал, когда я почти замёрзла. Вот так и оказалась здесь, - Кама обвела рукой поляну и берлогу.

- Значит, отец...

- Он спас меня. И тебя, получается. Этого нельзя забывать. Он заботится, как может. Он любит нас.

Уша и сама любила его. Жалела и любила. Но теперь стало понятнее. Они с матерью другие. Отличаются от отца. Она не понимала, в чём разница, но в чём-то большем, чем умение шутить и разговаривать.

- А в то племя ты больше никогда не возвращалась?

- Возвращалась, - Кама вздохнула. - Ты заболела. Маленькая ещё была. Годик или чуть старше. Умирала от кашля и жара. Я и пошла на поклон, терять было нечего.

- Помогли?

- Нет...

Уша посмотрела вверх. Желала бы остановить навернувшиеся слёзы, но не смогла. Опустила голову.

- А отец?

- Что? - не поняла Кама.

- Тай.

- Про него не знаю ничего. Думаю, его ещё тогда... наказали.

- Мать, я хочу сходить к ним.

Кама перепугано посмотрела на дочь.

- Это может быть опасно.

- Догадываюсь. Но... всё равно. Я хочу сходить...

61

- Ну чего ты суетишься? Сядь, не мельтеши.

- Да как же, Шан? Опять ни с чем останемся? Отец больше не отпустит на охоту.

- Ну не отпустит, так не отпустит. Будешь жить с Олой. Чем она нехороша?

- Дык нос длинный торчком. Сама худющая, как щепка.

Пеша заискивающе заглянул в тёмные неприветливые глаза, стараясь найти в них сочувствие. Не нашёл. Обиженно засопел.

- Сам-то, небось, с красивой крутишь. С отцовой женой, у него же под носом, не стесняешься. Небось, была бы страшная, не посмотрел бы. А мне любая, значит, сойдёт.

- А не жалко? - Шан, казалось, впервые проявил искренний интерес к чувствам товарища.

- Кого? Отца?

- Тьфу ты. Нет, конечно. Девку не жалко?

- Чего её жалеть? - Пеша даже открыл рот от удивления. С такой стороны он этот вопрос не рассматривал.

- Как чего? Ты же хочешь, чтобы я тебя пожалел. Рассказываешь, как плохо тебе будет с нелюбимой Олой. Значит, понимаешь, что такое жалость. Значит, можешь представить, как плохо этой девке будет с нелюбимым тобой.

Пеша долго соображал, моргая круглым глазами. Наконец, понял:

- Не-е, ей со мной хорошо будет.

Шан ничего не ответил, лишь головой покачал.

- Во, потемнело уже. Пошли посмотрим.

- Не хочу. Иди один.

- А-а. А если заметят?

- А ты сильно не высовывай свою голову, они и не заметят. А если и заметят, что сделают? Это не наши, твои толстые ноги не оторвут.

- Откуда ты знаешь?

Но, в общем, Пеша был согласен. Люди этого племени совсем другие.

Следили они за ними уже много дней.

На горячий Пеший глаз, девку можно было умыкнуть давно. Ходила она по лесу одна, случаи были, но Шан всё остерегался. Всё ему казалось, что вот теперь опасно. То виделся ему кто-то в кустах, то слышался ему кто-то неподалёку. Пеша даже серчал на него за такую осторожность. Был бы он таким с Лерой, никто бы не прознал про их шашни. Но серчай - не серчай, слушаться приходилось. Один он с девкой не управится. Крепко колупаются они и волосы рвут попервости, он знает. Поэтому, тяжело вздохнул, подстраиваясь под настроение товарища. Хочешь- не хочешь, а ждать надо. Только чего они ждут?

- Ну, как знаешь, а я пойду погляжу, - Пеша ушёл в темноту.

Шан дождался, когда сучья под тяжёлыми шагами перестанут трещать, вздохнул, лёг, закинул руки за голову. Вот и что с этим дураком делать? Может, правда, было бы лучше, если бы его поймали и морду набили? Может, перехотел бы девку умыкать, а к Оле пригляделся повнимательней. Пока не поздно.

На взгляд Шана, Ола - неглупая девушка, могла бы себе и получше мужа найти. Толк от Пеши только один - он сын старейшины. И отец всегда вкусным куском обеспечит сына. Вот и всё. Стоит ли этот кусок жизни с глупым, себялюбивым и жадным Пешей? Шан сильно сомневался.

Но как понять эти девичьи сердца - большой вопрос. И туда ему лучше свой нос не совать. Чужая душа - потёмки. Тут свой вопрос надо решить.

На самом деле он серьёзно влип. Шутки со старейшиной плохи. Узнай тот про их любовные игрища с Лерой, жди беды. И для Леры, и для него это может стоить жизни. И не за такие дела он терял друзей. Навсегда. Старейшина со своими прислужниками умеют наводить порядок в племени. Чуть что - разговор короткий.

Он и пошёл-то с придурковатым Пешей потому, что в племени оставаться уже было невмоготу. И ещё надеялся, что по дороге какая-нибудь буря унесёт Пешу куда подальше. Думал, что и сам не прочь этой буре помочь. Да на деле вышло наоборот. Когда Пеша чуть не потонул в реке, в которой и потонуть-то настоящему мужчине стыдно было бы, реку эту можно вброд перейти, то сам же его за шкирку и вытащил из воды.

Как дожил Пеша до таких годов и плавать не научился? Ещё один вопрос. Но пусть его уже Пеша сам решает. А вот как его от девки отвадить?

И надо же ей было на глаза ему попасться! Тот теперь, пока не получит, что ему приспичило - не успокоится.

А девка и впрямь хороша. Арой зовут. Он слышал.

Хороша... Красивая... Себе бы такую...

Вскоре Шан спал.

62

- Помогите!

Киде никогда ещё не было так страшно. Смерть тяжело и смрадно дышала в лицо из медвежьей пасти. Пропала - это было ясно. Крик был сиплым, слабым, никто не услышит. А, если бы и услышали, прийти на помощь не успеют.

Стало ужасно-ужасно жаль своего маленького сыночка. Как он теперь без неё?

Потом пришла боль. Медведь топтался по её телу и кусал. Она старалась укрыться руками. И всё...

На мгновение шокированному Шану показалось, что это Ара. Нет, другая женщина. Но это не остановило его. С голыми руками на медведя? Если было бы время на раздумье, он, возможно, заколебался. Но времени не было. Может, он сам себе его не дал.

С рёвом, какой только удалось выдавить из собственной глотки, он побежал.

И только тогда увидел камень, когда едва не наступил на него.

Откуда он? В лесу они не валялись на каждом шагу. Может, кто-то потерял, когда нёс по своей надобности? Но об этом он подумал значительно позже. И удивился своему везению тоже позже. А тогда этот камень дал хоть какую-то надежду.

Схватил его и прицелился. В голову зверя. Чётко понимая, что есть только один шанс, и он должен воспользоваться им сполна. В удар постарался вложить всё, на что был способен.

Треснул! Медведь недовольно рявкнул и помотал головой. Оставил женщину. Поглядел на Шана.

Сердце дрогнуло. Теперь нужно быть готовым самому. Шан встал, широко расставив ноги и сжав кулаки. Как будто это могло помочь.

Медведь двинулся. Внезапно Шан вспомнил про ножи, вытащил их дрожащими руками, чиркнул один о другой, сам не понимая для чего, и сказал почти спокойно:

- Ну иди ко мне. Сейчас я тебя буду резать, жарить и жрать.

И противное лязганье каменных лезвий, а может быть, неожиданное спокойствие в голосе мужчины, смутило зверя. Он резко повернулся и тяжёлым галопом поскакал в лесную чащу.

Шан не сразу смог поверить такому исходу, смотрел некоторое время, не вернётся ли тот назад. Но со стороны чащи теперь было всё тихо.

Шан подошёл к женщине:

- Ты... как? Жива?

Кида попыталась подняться на дрожащих и подгибающихся руках. Не получалось. Руки, словно чужие, не слушались.

Шан мельком оглядел женщину. Лицо всё в крови. Но это, вроде, лишь царапины. Руки покусаны. Но, в общем, цела.

Он нагнулся и взял её на руки.

- Я сама, - слабо запротестовала она. Голос тоже не слушался.

- Ничего. Ты лёгкая. Мне не трудно.

Кида притихла.

Шан пошёл к чужому племени. Первый раз не таясь.

Всё это время из-за широкого ствола какого-то дерева сверкал круглый от ужаса Пешин глаз. Вскоре мужчина целиком выскользнул на свет. Перепугано огляделся - не видать ли медведя? На всякий случай пошёл вон из леса следом за Шаном, в невольном восхищении повторяя слова:

- Ну иди ко мне. Сейчас я тебя буду резать, жарить и жрать. Ни хрена себе!

Вечером около костра сидели в новом составе. На только что снятой, ещё толком не просохшей, медвежьей шкуре расположился Шан. Так племя почтило его отвагу. Так выразило ему благодарность. Хотя понимали, что теперь перед ним в неоплатном долгу.

Сам Шан смотрел на новых знакомых, слушал их, помалкивал.

Кида. Показала пример мужества. Ни стона, ни жалобы. Теперь сидела вся израненная и облепленная детьми. Когда успела столько нарожать? - удивился Шан.

Ара. Наконец удалось рассмотреть ближе. Действительно, красавица. Но на ней пересекаются сразу несколько взглядов. И недобрые в том числе. Кажется, тучи давно сгустились над её головой. Вот-вот грянет гром. И Пеша не один в той буре будет бултыхаться.

А между тем лохматая башка Пеши время от времени показывалась над обрывом, чуть замаскированная травой. Шан украдкой бросал в его сторону взгляд, опасаясь за придурка. Как бы в эту башку какая идея не пришла.

И чуть в стороне от других сидела ещё одна красотка. И Шана весь вечер смущал её пристальный вызывающий взгляд. Парень прекрасно знал, что этот взгляд означает.

63

- В племя своё мне возврата нет. Приютите - останусь у вас. Нет, дальше пойду.

Взгляды всех с интересом изучали мужчину. Красивый, статный. Есть какое-то неспокойствие в чертах лица, какая-то неукротимость и бунтарство, но это и привлекает. Стало любопытно, что за нелады были у него с соплеменниками. Но это любопытство оставили при себе.

- Ты для нас всегда будешь дорогим человеком. Ты спас Киду, вырвал её из лап смерти. Здесь тебе место найдётся. Живи, сколько хочешь. Уйдёшь ли далее, твоё право. Вернёшься - опять будем рады. Но пока милости просим к нашему костру.

Все закивали, соглашаясь со старейшиной.

- Я постелила тебе, - обратилась Саха и указала рукой в сторону шалаша.

- Благодарствую. Но я уж первую ночь тут, у огня, - отказался Шан.

У них в племени спали и жили отдельно, каждый своей семьёй. Ему неловко было ложиться почти с незнакомыми людьми.

- Что же, - согласился старейшина. - Оставайся у костра.

Было уже поздно. Кида первая встала, понесла на израненных руках Ланчика. Всё, спать. Она едва держалась на ногах. За ней потянулись остальные. Последней прошла темноглазая красотка, что не спускала весь вечер с гостя глаз. Прошла так близко, что краешком набедренной шкуры коснулась его лица. Шан едва сдержался, чтобы не отшатнулся. Похоже, и здесь он не задержится. От чего ушёл, к тому же пришёл. Ой, да ладно, там видно будет.

Растянулся на мягкой шкуре. Хорошо. Украдкой поискал глазами Пешу. Так и есть, торчит по-прежнему голова над обрывом. Боится, наверное, ночевать в лесу. Пеша трусоват не по годам. Шан отвернулся. Ну его. Хочется отдохнуть. Впервые за долгие годы ему было спокойно. Здесь не стоит ждать удара в спину. Хотя, может, он опять ошибается?

Но глаза уже закрывались. Убаюканный жаром близкого огня, уютным треском сухих поленьев, мягкой подстилкой, он едва дождался, когда вернётся смотрящий. Сегодняшнюю ночь Наз следил за огнём. Отходил за новой охапкой дров.

- Завтра чем занимаетесь? - спросил его Шан.

- В лес идём с утра. Там мы зимовье строим. С нами пойдёшь?

- Ага. Ты меня разбуди, если что.

- Ладно. Спи.

Но сон не спешил к усталой голове, переполненной впечатлениями. Перед мысленным взором всё мелькала зубастая тёмная пасть.

А ведь сегодня он почти простился с жизнью. Не он один...

Хорошая эта женщина Кида, отчаянная. Руки-ноги не держат, а она сама. Не привыкла, видать, обременять других. И о своих удобствах думает в последнюю очередь. Но с таким количеством детей не крепко об удобствах будешь думать. Цел ли её муж? Сегодня не видно было. Неужто одна?

Вспомнилась мать. Такая же была. Всё другим, всё детям. Эх, не отблагодарил, не успел. А ведь хорошо, что привелось спасти именно Киду, не остались дети сиротами.

Вскоре Шан спал, и Пеша здорово удивился бы, если б довелось ему увидеть лёгкую улыбку, смягчившую твёрдый рот и чуть презрительно изогнутые губы, своего бывшего соплеменника.

Но Пеша даже не подозревал о такой метаморфозе. Долго ворочался, пытаясь поудобнее устроить мясистые бока. Под утро вообще замёрз, и с первыми лучами солнца потрусил в лесные заросли, пока не поймали.

Что дальше делать, не понимал. Надо подкараулить Шана - спросить.

А когда солнце совсем высоко поднялось над рекой, проснулась Кида. Села. Поздно-то как - поняла сразу. Опять не разбудили, пожалели. Почувствовала тёплую благодарность. Пощупала лицо - страшно представить. Глаза опухшие, мир сузился и отяжелел.

Нас теперь с Феной не отличишь, - невесело усмехнулась.

Вышла на свет.

Ланчик лежал на шкуре, под присмотром Лу и Изы, ловил свои ноги и тянул в рот. Шима суетилась у огня. Рача рядом что-то мастерил. Остальных не было видно.

- Как ты? - подхватилась Шима.

- Да вроде ничего.

- Дай посмотреть.

Шима пристально оглядела многочисленные раны.

- Вот этот не нравится, - указала на воспалённый укус на плече.

- Да побаливает, - пожаловалась Кида.

- Саха с Феной пошли искать какой-то травы. Говорят, должна помочь.

- А ты не можешь?

Шима пожала плечами:

- Давай попробую. Только...

- Что?

- Да я и сама не понимаю, как это у меня получается.

Кида посмотрела на неуверенное лицо девушки.

- Научишься, - попыталась взбодрить. - Но я сначала пойду умоюсь, - кивнула в сторону реки.

Хотелось хоть чуть посмотреть на своё лицо. Неужели она теперь будет страшилищем? Сердце болезненно сжалось. А вдруг эти шрамы останутся навсегда?

А Шима вновь повернулась к котелкам.

Рача решился... Подошёл ближе к девушке.

- Скажи, ты правда меня не помнишь? Или так ловко притворяешься?

Голубые глаза глянули с таким изумлением, что Рача чуть растерялся. Но эти же самые глаза он прекрасно помнил.

- И имя твоё вовсе не Шима.

64

- Ну, чего смотришь? Ты с нами?

А как не с вами? Вы же моего друга утянули! - эти мысли Гёра оставил при себе, а вслух пролепетал, заикаясь:

- Да-а.

- Ну так прыгай сюда.

Гёра и прыгнул.

Сюда - это прозрачная, круглая... похожая на медвежью... берлога. Только гладкая и без медведя.

После разговора с богом, Гёра лег рядом с Локом и стал ждать. Время шло. Костёр догорал, небо на востоке стало светлеть. Лок стонал всё реже. Он больше не приходил в сознание. Гёра думал, что дальше на белом свете придётся быть одному. Эти думки немилосердно жгли душу. И горькие слёзы напрасно старались это жжение погасить.

А когда от неясного шума он открыл глаза, неподалёку висела эта берлога. Висела - Гёра не смог понять, на чём она держится. Лёжа, он видел пространство между дном берлоги и землёй.

А потом в берлоге появилось отверстие и оттуда спрыгнули два мужика.

Гёра сел. Протёр глаза, пытаясь чётче рассмотреть то, что видел впервые в жизни. И переливающиеся звёздочки на стенке берлоги, и одежду, которая ловко облегала незнакомые фигуры - одну долговязую, вторую короткую и толстую. И кругляши перед глазами длинного.

- Привет, пацан, что случилось?

- О-о, мой пэмэушник.

- Разрядился почти. Ещё бы пару дней и - хана.

- Да ты не бойся нас. Сам же просил, чтобы пришли помогли.

Пока мужики разговаривали между собой, Гёра молчал. Но последние слова требовали какого-то ответа.

- Его змея укусила, - кивнул мальчик в сторону друга.

- Видим, - длинный наклонился над Локом. - Криз, тащи аптечку.

Толстяк полез в берлогу.

После Гёра пытался хотя бы наблюдать, что делают эти двое, но толку от наблюдений было немного. Они прикладывали к рукам и ногам Лока какие-то штуки. Локу от этого лучше не становилось. По крайней мере, так казалось Гёре. Но всё же... В действиях этих двоих была уверенность.

Боги? - Гёра с сомнением глядел на обычные фигуры в необычных одеждах и прислушивался к непонятным словам.

Бога Гёра представлял по-другому. Эти же, всё-таки, очень напоминали людей.

- Вот что, пацан, придётся твоего друга с собой взять, - длинный повернул голову в сторону Гёры, и тот понял, что обращаются к нему.

С собой взять - это куда?

Но в общем, куда угодно, лишь бы спасли. Гёра пригляделся к длинному. С виду обычный человек, только лицо гладкое, как у женщины. Ну или как у них с Локом.

- Ты что? А Леса? - возразил тому толстяк. - Она нас прибьёт.

- А мы в хижине их продержим пару дней, она и не узнает.

- Леса не узнает? - в голосе толстяка сквозило сомнение.

- А что ты предлагаешь? Бросить их?

- Да нет... - теперь толстяк тоже посмотрел на Гёру. Бровь у него поползла вверх и во взгляде отразилось столько невысказанных вопросов, что Гёра опустил глаза долу. Такое внимание к собственной персоне было непривычным. - Они всё-таки мой пэмэушник нашли.

- Ну вот видишь. Потащили.

И на глазах у вконец перепуганного Гёры, они подхватили Лока за руку и ноги и потянули в берлогу. Гёра неуверенно пошёл следом.

Вот тут-то длинный и позвал его с собой.

65

Но не довелось Пеше спрашивать у Шана, как ему дальше быть и что делать. Сильный и грубый захват сзади за шею прервал невесёлые мысли в тот самый момент, когда он, глядя на куст бузины, раздумывал о своём голодном желудке.

В таких ситуациях у парня замирало всё внутри, руки-ноги млели, и он становился беспомощным.

Сзади этого не знали и усилили схватку так, что Пеше не осталось возможности дышать. Недолгая и горемычная жизнь промелькнула перед глазами. И чего он, дурак, попёрся от своей уютной безопасной хижины? И чем ему нехороша была Ола? Всегда улыбалась, разрешала себя трогать везде, где ему приспичивало и кормила вкусной пареньёй.

- Чего это ты здесь вертишься уже несколько дней?

Голос сзади был даже ласковым. Но Пеше не стало от этого приятней. Спину что-то пощекотало.

Нож!, - подумал несчастный Пеша и в панике завертелся.

- Пусти, удавишь, - еле слышно прохрипел он, сзади ослабили схватку. Пеша наконец вдохнул такой желанный воздух. Потом ещё и ещё раз, про запас.

- Я с Шаном. Он теперь у вас. Я с ним, - торопливо стал пояснять Пеша, опасаясь новых захватов.

Его товарища здешнее племя встретило гостеприимно, оставалась надежда, что и с ним обойдутся так же. Или, по крайней мере, не удушат с ходу.

И действительно, Пешу после этих слов отпустили.

Тот отпрыгнул, повернулся лицом к опасности, чтобы встретить её как настоящий мужчина. Ну, или посмотреть, кто там.

Там зубоскалил парень из тех, кто Пеше больше всего в этой жизни не нравился. Красивый и высокий. Он с кривой улыбкой рассматривал нового знакомого. А насмешливые искорки в глазах так и ранили чувствительное сердце Пеши. От таких парней он старался держаться подальше.

- С Шаном, говоришь? Ну, пошли тогда к Шану.

- Дык я что? Я согласный. Одному-то в лесу сидеть невесело.

Когда Шан увидел неловко спускающихся с обрыва Пешу и Леку, он всё понял. Но на лице не отразились эмоции. Он ждал, что будет. Пеша мог ляпнуть, что угодно. И теперь от этого зависело многое. Почти всё.

Увидев незнакомца, все побросали свои дела, подошли.

- Вот, - кивнул Лека на спотыкающегося Пешу, - дня два его уже наблюдаю. Около нас крутится.

- Шан! - бросился Пеша к товарищу, - скажи им...

- Мы вместе ушли из нашего племени, - вздохнул тот.

- Что же вы разошлись? - нахмурился старейшина.

- Дорожки разные, - не стал особо уточнять Шан.

- Да как же разные? - забеспокоился Пеша. - Вместе пришли, вместе и домой пойдём.

- Зачем же вы пришли? - старейшина внимательно смотрел на Пешу.

Но Шан почувствовал настороженность и к своей персоне. Не удивительно. И сам стал с интересом ждать, что сейчас наплетёт придурок.

Но у Пеши была одна сильная черта. Он умел ловко отводить все неприятные подозрения от себя любимого.

- Я же всё по-честному. Я же ведь жениться хотел.

- На ком?

- На вашей девке. Вон на той, - указал пальцем на вмиг перепугавшуюся Ару.

- Что же ты сразу не пришёл?

Шан видел, как старейшина хитро подкидывает невидимые сети, пытаясь запутать гостя. А гость, кажется, ничего не подозревает, вот-вот запутается... Но это только кажется.

- Дык... страшно. Одному в чужое племя за девками ходить не годиться - ещё морду набьют.

- Ну, это тоже верно. Ару мы за лишь бы кого не отдадим.

- А я и не лишь бы кто. Я - сын старейшины. Отец мой - ого-го, - Пеша потряс кулаком.

- А ты, Шан, что скажешь?

- Скажу, что понравилась Ара... ему, - кивнул на своего соплеменника. - И вместе мы ушли из племени. Я ушёл, чтобы больше туда не возвращаться. А Пеша... жениться, кажется, надумал.

- Жениться, жениться, - часто закивал лохматой башкой Пеша, - хоть завтра. У меня самая богатая хижина... после отца. Всего вдоволь. Будет ваша девка жить - печали не знать. Сладко есть, в лучшие одежды одеваться. - Ара почувствовала, что её сейчас стошнит. - И у моего отца, вместе со мной, по праву руку сидеть, - не унимался Пеша.

Взгляды всех постепенно отрывались от мясистых, чуть подрагивающих от частых кивков, щёк молодого жениха и перемещались на изумлённую Ару. И судя по мрачному выражению её глаз, вести о возможном замужестве её не обрадовали. Вспомнилось надменное лицо старейшины, вспомнилась обида.

- А отцу-то твоему я понравлюсь? - осенило.

И судя по всему - в точку. Пеша опустил голову. Отцу Ара точно не понравится.

66

Теперь шкуры укрывали Загу и Аза со всех сторон. Но девушка откинула полог и со своего ложа смотрела в мерцающий звёздами просвет.

Это когда Аз рядом, хотелось укрыться от всех. Но в последнее время Аз всё чаще ночевал непонятно где, и Зага в одиночестве начинала задыхаться. Вот и раскрывала полог в надежде, что станет легче.

До недавнего времени не становилось.

Но с приходом Шана что-то изменилось. Её привлёк этот, чуть-чуть необузданный, парень. Хотелось бы узнать немного получше и... приручить. С Азом не получилось, но Аз, похоже, помешался на своей бывшей невесте. И Заге стала надоедать эта ситуация. Не любит её Аз - пусть бы проваливал. Найдутся и другие желающие погреться у её очага.

Шан... Зага стала вспоминать приятные сердцу случаи, когда удавалось встретиться с тёмными глазами дерзкого юноши. Уж очень они у него испорченные. Хотелось бы понять - почему. А губы? Мысленно представился твёрдый, чуть презрительно изогнутый, рот, и Зага беспокойно завертелась на своих мехах.

Вот только и тут Ара может помешать.

Не такая уж она и дура, как раньше казалось. Нет, она хитрая. Увлекает всех мужчин в свои сети, они и падают, как гнилые деревья, ей под ноги. А она не спешит. Она ждёт. Чего? Что творится в её голове? Зага многое бы отдала, чтобы понять.

Вот и Шан уже поглядывает с интересом в её сторону.

Хорошо бы от неё избавиться. Только как?

Сегодня днём промелькнула неясная мысль. Этот дурачок, Пеша, подкинул какую-то идею...

Зага нахмурилась, вспоминая...

Понравилась Ара Пеше. Но сама нос от него воротит. Конечно, не по ней этот глупый увалень, хоть и сын старейшины. Ей бы, наверное, самого папашу подавай... А ведь, если это так, она могла бы и старейшину окрутить. Что же она растерялась? Такая красота пропадает!

И ушла бы в новое селение, верховодила бы новыми соплеменниками. Что может быть лучше? Нет, косоротится, не нравится ей, видите ли, эта возможность. Ей и тут приятно.

Чужого мужа от семьи отбила, другим не даёт житья. Ещё бы не нравилось! Это другие страдают, а ей хорошо.

А ведь надо бы что-нибудь придумать. Когда ещё случай представиться избавиться от девки. Как её спровадить вместе с Пешей?

Горячая голова Заги изобретала идеи одну за другой, но все они были сомнительными. Рассвет уже стал заглядывать в шалаш алым боком, а Зага всё металась без сна.

Лу... Если Ара не захочет пойти добровольно к своему счастью, она побежит за сестрёнкой. Куда угодно!

Утром Зага подошла к Пеше.

Парень сидел в одиночестве на берегу.

- Не ловится? - кивнула на пустую корзину, стоящую у его ног.

- Не-а.

Ещё бы, насмешливо подумала Зага. Чтобы поймать, надо хотя бы ноги замочить. Сама рыба в корзину запрыгнет лишь в крайнем случае. И то во сне.

- Можно с тобой посидеть?

Пеша разинул рот. Ещё одна. И тоже красивая. Глаза тёмные, насмешливые, дерзкие. Но насмешка со стороны этой девки не обижала Пешу. Избалованная своей красотой - вот и весело ей.

- Сиди, - больше не придумал что сказать.

- Вот смотрю я на тебя, хороший ты мужчина. Надёжный. Сын старейшины.

- Ну да.

- И жаль мне, что отец не может понять твою любовь.

- Ну да.

- Но отец ведь не всё знает.

- А чего он не знает?

- Он не знает про Лу.

Зага заглянула в вытаращенные глаза Пеши, продолжила:

- А всякому в нашей племени известно, что девочка она необычная. Сила ей дана. Мы, правда, между собой не обсуждаем это. Сами боимся.

- Как-кая сила?

- Страшная. Она умеет предсказывать...

- Как это?

- Не знаю, - Зага вздохнула. - Никто этого не ведает. Поэтому - страшная. Если бы мы её послушались, то успели бы спрятаться от бешенных псов. Слыхал про нашу беду?

- Ага.

- А ведь Лу нас предупреждала.

- Как это?

- А вот, случись завтра буря, а Лу сегодня скажет завтра буря. Понял?

- Понял.

- Вот твоему отцу не понравилась Ара? Правда?

- Ну да.

- А ведь он не знал, что у неё сестра, которая видит, что будет завтра. Если бы у твоего отца была бы такая помощница, он бы вообще всемогущим стал. Понял?

- Понял.

- И тебя бы благодарил, что ты ему такую предсказательницу привёл. Знаешь же, что на Киду медведь напал?

- Знаю.

- Ты узнал, когда это уже случилось. И мы узнали уже после, а ведь Лу знала с самого утра, когда Кида ещё и не думала в лес уходить. Я сама слышала, как Лу бормотала про... ну, она говорила про тёмную тучу, что накрыла Киду. Плакала, Кида не подходи к туче, беги. Понял?

- Ага.

- А туча - это медведь.

- Как это?..

В это утро на берегу реки долго сидели парень и девушка. Рыбу ловят? - поглядывали люди со стороны. Но когда они вернулись к костру, корзина была пуста.

А Пеша надумал срочно возвращаться восвояси. Никто его особо не задерживал, но все немного удивились такому его скорому решению. Не собирался же, вроде.

67

- Мать, я не буду им говорить про тебя и про себя. Я просто хочу посмотреть...

- Но как ты будешь смотреть?

- Я представлюсь путницей. Попрошусь на отдых и ночлег. Ведь не убьют же они меня за это?

- Всё может быть.

Уша хмуро посмотрела на мать. Она шутит? Но Каме было не до шуток.

- Конечно, просто так они тебя не убьют. Но пойми, жизнь человеческая у них ничего не стоит. И малейшая ошибка может тебя погубить.

- Мать, я буду осторожной.

Ох, не зря Кама столько лет скрывала от дочери свою историю.

- Ладно... Ты мне не оставляешь ничего другого. Иди, я буду ждать.

Но на следующий день пошли обе.

- Я провожу до опушки, - грустно сказала Кама.

- Хорошо, но обещай, что тут же вернёшься домой.

- Обещаю.

- Я, может, задержусь немного. Ты только не волнуйся. Ведь другой случай вряд ли выпадет.

- Кто знает?

- Я хочу посмотреть на своих родных. На твоего отца.

- Он выгнал меня. Отправил на верную гибель.

- А мать?

- Мать побоялась слово молвить. Может, она и пожалела меня, но легче от этого не стало.

- Ты её не простила?

Кама долго молчала:

- Не знаю. Нет, наверное. Я не думала о прощении. Никто же ведь его у меня не просил?

- И нет ни одного человека, по которому ты бы скучала?

Кама подумала о Тае. Но о нём слишком больно говорить. Потом улыбнулась:

- Разве только о бабушке. Она меня любила. Жива ли? Если да, то уж очень старая.

- Ты её не видела с тех пор?

- Нет. Мы же с тобой издалека за ними подглядываем, я только отца различаю. Больше никого. Глаза уже не такие зоркие, как в молодости.

Лицо Камы затуманилось от воспоминаний, она вздохнула:

- Бабушку отец тогда запер. Она не смогла за нас заступиться.

- Она, получается, мать старейшины?

- Да.

- А когда ты приходила со мной маленькой?.. Когда я болела? Ты бабушку видела?

- Тогда я видела только своих родителей... У них ничего не изменилось. Отец вновь меня прогнал, а мать промолчала.

- У них есть ещё дети?

- Не знаю. Был мальчик, мой брат Пеша. Потом, может, ещё родились.

- Вот и пришли.

Сквозь редкие окраинные деревья виднелось селение. Солнце ярко освещало и его, и живописные луга, и пасущийся скот. Мирная картина, неужели она скрывает людскую жестокость? Кама прекрасно знала ответ. Теперь вот и Уша захотела проверить. Женщина едва сдерживала рыдания, руки тряслись. Она беспомощно смотрела на дочь.

- Мать, возвращайся домой. Всё будет хорошо. И не бойся за меня. Не для того я выкарабкалась из болезни, чтобы погибнуть от рук своих же родных. Пусть даже непутёвых.

Кама обняла дочь, крепко прижала к груди и повернула обратно. Уша долго смотрела ей вслед, и жалость переполняла сердце. Не для себя она затеяла этот поход. Для матери.

68

- Пойдём, Мика. Пойдём со мной.

Мика глядел на бабку, ковырял в носу, но с места не сдвинулся. Фена сама ухватила его за руку. И он послушно потопал.

- Мы с тобой, знаешь что? Мы с тобой на эту страсть по откосу не полезем.

Мике, похоже, было всё равно.

- Мы с тобой обойдём. Там, где Пеструха поднимается. Так-то будет лучше.

Мика оглянулся, поискал глазами:

- Ки....

- Ага, там Кида. Ну и пускай там будет, пусть отдохнёт. А нынче ты уж со мной побудь. Я тебя ягодками угощу. А Киде и так лихо. Видал, как её медведь потоптал? Врагу не пожелаешь такой страсти испытать. Я, правда, сама с этим медведем встренулась. Никому не сказала. Во, теперь тебе говорю. Тоже страхов натерпелась. Но он-то меня хоть не тронул. Мёд, только, зараза, весь сожрал.

Фена и Мика поднялись по коровьей тропе. Путь не прямой, но и не слишком крутой. И пошли в сторону леса.

- Вы куда? - крикнула Саха издалека.

Она что-то собирала на лугу, теперь выпрямилась, улыбнулась, глядя на старую и малую фигуры.

- Так малина созрела. Уже который день висит с кулак.

- Так уж с кулак? - засмеялась Саха.

- С Микин, - уточнила бабка и скосила глаза на руку мальчика.

Не, всё равно сбрехала. Поморщилась с досады - не любила врать.

- Обсыплется вся, - постаралась исправить положение. - Девки вернутся, пусть тоже приходят к нам.

- Хорошо, скажу, - пообещала Саха и вновь нагнулась к траве.

Фена с Микой пошли дальше.

- Девки как убегли с утра за рогозом, так и нет их. А то! Будут они спешить! Мотка, небось, там заснула под кустом, с неё станется. Так что - не дождёмся мы, наверное, девок. Ну и пущай. А ты медведя не бойся, нету его уже. Видал, шкура новая лежит под этим... как его? Шаном.

Мика про медведя особо не думал. А вот бабке всё же было неспокойно. И первое время тревожно оглядывала зелёные заросли.

Но было всё тихо, как бывает в лесу в летний тёплый день. Лишь нежные птичьи звоны умиротворяли душу, да ветер шелестел листвой.

У бабки была здоровенная корзина. На всякий случай. Мало ли что? Вдруг ягода так пойдёт, что некуда будет класть. Бывало и такое в Фениной жизни. Поэтому, в лесу лучше быть готовым к изобилию. Обидно, когда изобилие некуда деть.

Вот как с тем же мёдом! Пока бегала за кувшином, медведь успел явиться. А если бы она была наготове?

У Мики - маленькое лукошко. Дед всем детям наплёл. Мика в своём всё больше песок с места на место таскал. А теперь вот - и для дело пригодилось.

Убаюканная лесными мирными звуками, бабка вскоре успокоилась, забыла про медвежьи страсти и, влекомая соблазнительными зарослями, всё дальше уходила в лес. Мика не отставал. Сызмальства понимал, что, если про тебя подзабыли, не будь дураком, иди следом. Рано или поздно - вспомнят.

А бабка не то что забыла, она понимала, что Мика где-то рядом, слышала шуршание под его лёгкими шагами, но скосить глаза в его сторону была некогда. Крупные ягоды перетянули на себя всё внимание.

Не так уж я и сбрехала про кулак, - успокоилась Фена.

Вскоре большая бабкина корзина приятно потяжелела.

И в Микином лукошке тоже приятно бултыхались ягодки. И если бы он мог считать, то сосчитал бы, что их две. А пока и так решил, что много. Во всяком случае, красиво.

Поэтому сердце его было удовлетворено результатом, и он успевал не только за бабкой следовать, но и поглядывать по сторонам. И первым заметил его...

- Дя... - сказал он бабке.

Дядя сидел под каким-то деревом и круглыми глазами глядел на Мику. Мальчик остановился. По привычке полез в нос.

Дядя был незнакомый. Голый, лишь куцая повязка прикрывала его кое-где. Волосы лохматые и торчали в разные стороны. Зубы тоже торчали из полуоткрытого рта.

Мика пошёл знакомиться.

69

В первое страшное мгновение бабке показалось, что Мика с медведем. Она заорала так, что где-то на задворках сознания у самой мелькнуло удивление. Но в следующее мгновение она поняла, что это не медведь, а бешенный. И она заорала ещё громче.

Как в её руке оказался здоровенный сук, она не успела заметить, но поняла, что сейчас треснет в лохматую башку со всей старческой дури.

Пока подбегала и намахивалась, с облегчением заметила, что Мика ещё цел, бешенный беспомощно и жалко поднял руки над головой, пытаясь ими защититься, а у самого глаза не менее перепуганные, чем у попавшегося в силки зайца.

И у бабки вопли чуть поутихли, а на смену пришло тошнотворное чувство, что сейчас ей придётся убить человека. А что делать? Хочешь- не хочешь, а другого выхода нет. Иначе этот человек очухается и убьёт её с мальцом. Непонятно только было, чего он ждал. Но выяснять это бабка не собиралась за отсутствием времени.

- Стой, Фена, - толчок сбоку едва не сбил её с ног.

Бабка, не успев удивиться, кто её тут знает, повернулась к новой цели.

Лайя. Девушка кинулась на неё, пытаясь вырвать сук.

Бабка растерялась? Лайя заодно с бешенными? Её тоже убивать? Тошнотворное чувство усилилось.

- Фена, да постой. Это же я, - Лайя чуть струхнула, увидев полубезумные глаза старушки и возведённый над головою сук.

- Ты что тут делаешь? - бабка всё же решила дать девке шанс.

- Это Дик. Он со мной.

- Какой ещё Дик?

- Ну дикий он. Я его и назвала - Дик. Он хороший.

Бабка повернулась к Дику. Тот согнулся в три погибели и укрыл голову руками. Лишь между пальцами поблёскивал карий глаз.

- А чего... а он что тут делает?

- Фена, да опусти ты свою палку. Он не тронет ни тебя, ни Мика.

Бабка широко шагнула на вражескую территорию, ухватила за руку Мика и выдернула его к себе поближе. И только теперь неуверенно опустила сук.

- Он был ранен. Я его нашла. Выходила. Вот теперь он уже почти здоров. Ему некуда идти. Он совсем один, - Лайя торопливо пыталась втолковать всё бабке. - Я его сначала тоже испугалась. Но он не такой, как те... Он хороший, - Лайя заплакала.

- Ты чего ревёшь? - нахмурилась Фена.

- Мне... его жалко. Он пропадает...

- Нашла кого жалеть.

Но Лайины слёзы смутили. Это не Вела, что плачет над каждым птенцом.

Теперь бабка повернулась к Дику. Тот испуганными глазами глядел на неё, пытаясь понять, что происходит.

- Ну, чего вылупился?

Дик не шелохнулся. Бабка растерялась. Что дальше?

- Вот что, девка, поведём-ка его к нашим. Там разберёмся как быть.

И снова обернулась к Дику, сказала чуть громче:

- Пошли! Чего расселся?

Но Дик лишь сильнее вжал голову в плечи.

- Он не понимает...

- Как не понимает?

- Он совсем несчастный... и даже не умеет разговаривать.

Слёзы градом катились по щекам девушки, она их не успевала вытирать, но уже чуть успокоилась. Раз бабка взялась помочь, значит толк будет.

- Во как... Но ходить-то он умеет?

- Да.

Лайя взяла Дика за руку:

- Пошли. Пошли, Дик.

И тот послушно встал и пошёл, часто оглядываясь на бабку.

- Пошли, Мика. Похоже, одним ребёнком в племени станет больше.

70

- Мы с тобой остались одни?

Ара с удивлением оглянулась. Зага обращается к ней? К ней.

Девушка неслышно подошла и теперь стояла, улыбалась.

Аре стало неловко. Все эти дни Зага проходила мимо, задрав подбородок и делая вид, что её не существует. Неприязнь сначала ранила, потом Ара научилась к ней относиться спокойно. И вот теперь что-то новенькое.

- Да нет, - Ара постаралась ответить просто, не выказывая своих эмоций. Всё же, если быть справедливой, нужно признать, что у них есть кое-что общее. Зага ей тоже неприятна, просто она это старается не показывать. - Мы не одни, Кида с Ланчиком в шалаше.

- Я сегодня её не видела. Ей уже лучше?

- Плечо болит.

- И помочь мы не можем. Жаль, что никому из нас не открыла свои тайны старая Раха. Удивительно, как она умела одолевать все болезни.

Ара нахмурилась, вспоминая. Разве все? Но спорить не стала.

А Зага, похоже, решила обосноваться надолго. Села рядом.

- Ловко у тебя получается, - наклонила голову набок, любуясь, как клокастая шерсть в пальцах Ары превращается в тонкую ровную нить. - Может, тебе помочь?

- Да... нет. Не надо...

- Говорят, в том племени, откуда Пеша, уже давно научились плести эти нити.

- Да.

- И не только. Там много всяких чудесных штуковин. Жаль, что нам они не расскажут о них.

- Шан рассказывает.

- Ну... Шан, - протянула она чуть насмешливо. - Он мужчина. И знает только своё. Нам этого мало.

- Но придётся довольствоваться тем, что есть, - Аре становилось дурно. Она не понимала к чему этот тягучий разговор.

- Неужели ты упустишь такой удачный случай?

Неожиданный поворот заставил Ару удивлённо поднять глаза на собеседницу.

- Какой случай?

Зага улыбалась.

- Ты бы могла нам принести много пользы. Просто представить невозможно, сколько всего нужного мы не имеем, и только у тебя есть возможность всем этим обеспечить наше племя.

Ара, кажется, стала понимать. Глаза её страшно расширились. Она должна?

- Но особенно меня пугают болезни, - продолжила Зага. - Сегодня Кида, завтра может кто-то из детей. Лу такая слабенькая. А что мы можем? Только беспомощно смотреть.

Ара побледнела. Попыталась возразить:

- Но... Шима поможет. Мы сами как-нибудь.

- Вот именно - как-нибудь. И это - летом. А скоро зима! Как-нибудь не поможет. Мы чудом спаслись... тогда. И теперь надо ради племени что-то сделать особенное. Чтобы вытащить нас из болота, в котором оказались.

- Что... сделать?.. - прошептала Ара, хотя и знала ответ.

- Конечно, Пеша - дурак, это понятно. Но он сын старейшины. И его жена будет иметь большую власть. И все знания племени станут ей доступны, если она, конечно, будет ловка и умна.

Всё просто. Ради племени. Ради Лу. Ради Киды и детей. Ради бабки и всех-всех. Каждый должен сделать всё, что в его силах. Каждый так и делает. Просто Аре не повезло.

71

Ара бросила нити, поднялась:

- Пойду...

Оставаться с Загой невыносимо. Она говорила жуткие вещи. Хотя и... правильные. Но Аре нужно обдумать их подальше от девушки. Может... где-то там... они покажутся не такими страшными.

- Куда ты? - поднялась и Зага.

- Жарко... Искупаюсь.

Ара повернула к реке. Торопливо пошла, опасаясь, что душеспасительница племени потащится следом, чтобы продолжить перечислять преимущества жены Пеши. Но Зага осталась на месте.

Река обмелела, теперь её можно было перейти вброд, но течение всё же было сильным. И коварные ямы заставляли быть осмотрительными.

Ара шагнула сначала вниз по течению, но вспомнила, что где-то в той стороне расположено Пешино племя. Резко повернула обратно. Куда-нибудь подальше и от них тоже. К первоначальной неприязни добавилось отвращение.

Пошла вдоль берега, тяжело загребая прохладную воду. Не думать. Пусть сначала затихнет головная боль и тошнота. Пусть сначала скроется за поворотом высокая фигура, и тёмный взгляд перестанет царапать спину. А лучше, если два, или даже три, поворота отделят её от жены Аза.

Не думать, но как? Мысли непрестанно вертелись вокруг недавнего разговора. От досады, что попалась на Пешины глаза, хотелось выть. А она-то над ним посмеивалась. Вот теперь и он над ней похохочет.

О том, что можно не соглашаться с наставлениями Заги не думалось никак. Зага, конечно, та ещё доброжелательница, но в этом случае она права. Если каждый будет заботиться о собственных удобствах, племени не выжить. Иногда приходиться совершать горькие вещи для общего блага.

Жена Пеши... Делить с ним ложе, терпеть его руки на своём теле...

Ара взвыла, толкнула ногой волну, поднимая сонмы брызг и тут же провалилась с головой в яму. Забила руками и ногами, вынырнула, нащупала дно, поднялась. И вновь воды по пояс. Пошла дальше. Длинная одежда из нитей облепила тело и мешала шагать. Мелькнула мысль скинуть её и зашвырнуть в прибрежные кусты. Сдержалась. Мало ли кто из этих кустов может за ней наблюдать.

Остановилась. Стала вглядываться в берег. Никого не видать. Но теперь Ара услышала стук. Кто-то работал топором. Ара пошла дальше, всматриваясь вперёд.

Издалека увидела мужскую фигуру. Не сразу узнала. Наз.

Юноша рубил дерево. Для чего? - удивилась.

Сильное загорелое тело бугрилось мышцами. Поднял голову, увидел её. Удивился, и тут же искренняя чистая радость озарила лицо. Ара чуть улыбнулась в ответ. Как же всё-таки приятно его здесь встретить. И тут же снова потеряла дно.

А когда выкарабкалась, рядом было мокрое перепуганное лицо парня.

- Ты цела?

Нос и рот залило водой, поэтому не сразу ответила:

- Ты... думаешь, это первая яма, в которую я провалилась?

Глаза Наза чуть скользнули по её облепленным нитям, торопливо вернулись к лицу и не смогли подняться выше губ.

Ара опустила свой взгляд со слипшихся длинный мокрых ресниц Наза на его губы. Замерла. Так близко она их ещё не видела. Капли речной воды сверкали на солнце. Захотелось... коснуться их.

Мир словно отодвинулся. Стало всё неважно и неинтересно. Лишь губы... и поднимающийся жар изнутри.

Наз медленно склонился. Ара ждала. С нетерпением... и желая, чтобы мгновение остановилось. Так хорошо... Ара закрыла глаза. Почувствовала нежные прикосновения. Потом Наз ладонями обхватил лицо и стал жадно целовать её глаза, щёки, нос, подбородок и вновь губы.

Такого она ещё не испытывала. Ноги подкашивались, Ара едва держалась на них. Наз словно догадался об этом, подхватил её и понёс на берег.

- Люблю, - шептал он. - Как же я тебя люблю.

Как же я раньше не знала..., - но о чём не знала, Ара не успела додумать, мысль потерялась в неге...

...И руки, такие сильные, такие нежные, такие требовательные... Они приносили несравнимое ни с чем удовольствие...

Как же я раньше...

- А-а-ара! - Моткин голос дошёл до сознания, когда девочка была уже неподалёку.

Наз и Ара с усилием отодвинулись, но тяжёлые взгляды потемневших глаз не сразу смогли оторваться друг от друга.

- Мотка, - наконец хрипло промолвила Ара.

- Я ей рад, как никогда!

Ара тихонько засмеялась. Наз торопливо поцеловал губы девушки и закричал в сторону берега:

- Мы здесь!

Вскоре над обрывом показались круглые глаза.

- Ара, я тебе кричу-кричу.

- Что случилось?

- А что вы тут делаете?

Ара повернулась к Назу, действительно, что?

- Лодку.

- А на что она?

- Мотка, ты зачем Ару искала?

- Саха велела найти, - опомнилась Мотка и оставила своё любопытство. - Там бабка... - глаза её явно вылезали из своего положенного места.

- Что бабка?

- Бабка поймала бешенного!

Назад возвращались торопливо, по высокому берегу - так быстрее. Расспросы ни к чему не привели. Мотка сама толком ничего не знала и бешенного не видела. Вроде, бабка его в лесу нашла, хотела даже убить, но потом решила привести на суд.

А у Ары внезапно мелькнула мысль, которая к бешенному не имела никакого отношения:

Мало ли что мне Зага сегодня наплела! Пешин отец - великий старейшина, меня невзлюбил, а значит, не быть мне женой Пеши, как бы он ни хотел. Да и не так уж он хочет! Зачем я им?

И Ара почувствовала, как жизнь снова повернулась к ней своей яркой стороной. И чего она, дурочка, переполошилась?

72

Бешенный стоял на песке перед племенем и без конца озирался. И если сначала у людей возникали настороженная враждебность и страх, то вскоре они сменялись разочарованием - разве это тот, кого они ненавидели и боялись? А потом и непрошенная жалость тихой сапой проникала в сердце. Уж больно вид у того был растерянный и напуганный.

- Молодой ещё, - оценил дед.

Лицо бешенного было гладкое с редким пушком.

- Ты глянь-ка, никак не поймёт, чего он него хотят, - удивился Тип.

Бешенный переводил круглые глаза с одного говорящего на другого и было заметно, что он силится сообразить, что происходит. Услышав Типа, он уставился на него, ожидая продолжения.

- Да он не понимает слова, - догадался кто-то.

- Эй, ты слышишь, что тебе говорят?

- Такое ощущение, что он хочет сказать, говори, говори ещё, я сейчас соображу! - в голосе Сахи против воли зазвучали жалостливые нотки.

- Он всё понимает, - Лайя уже успокоилась. Но она по-прежнему боялась реакции племени. Если люди решат, что Дику с ними не место - он пропадёт. Так ей казалось. - Он только разговаривать не умеет и не понимает слов, - продолжила она.

- Вот так всё понимает! - усмехнулся Лека. - Только ничего не понимает.

- Где ты его нашла?

- В лесу. Он был весь избитый. Дик, повернись, - Лайя взяла его за руку и развернула спиной. Спина действительно была разукрашена свежими, едва зажившими шрамами.

Дик послушно стоял, как его поставили, только голову поворачивал то через одно плечо, то через другое. Рот был полуоткрыт и из него торчали редкие кривые зубы.

- Кто его так?

- Не знаю.

- Небось свои же, - предположила бабка.

- Да-а...

Дети, поначалу согнанные в шалаш, постепенно выбирались оттуда. Напряжение спадало.

- И что нам с ним делать?

- Лайя, да поверни ты его обратно...

Раздались смешки.

Но вообще-то настроение у большинства было приподнятое, и дело было не в бешенном. Взгляды всех нет-нет, да и скользили на короткое бревно у костра, где рядышком сидели Ара и Наз. Они не участвовали в расследовании, молчали, но в глазах обоих светился мягкий умиротворяющий свет. Они сидели так близко, что не оставалась сомнений - эта близость шла изнутри.

- А не передушит он всех нас ночью? - заинтересовалась бабка.

Судя по всему, племя склонялось к тому, чтобы приютить приблудного.

- Не передушит, - со всех сторон раздались мужские голоса. Они уже оценили соперника - не соперник.

- Ну тогда давайте ужинать? - предложила Саха.

- Давайте, - оживились все и стали передвигаться ближе к костру.

Лайя усадила Дика на бревно чуть подальше, Кида позвала детей. Те, наконец, кинулись к Дику, чтобы как следует рассмотреть новенького.

Мотка глядела, склонив голову набок. На лице отразилось лёгкое пренебрежение. Ничего интересного, казалось, решила она.

Жалостливая складочка озабоченно заломила тёмные брови Велы. Она уже определяла в своём сердце место для Дика. Где-то между щенками и козлятами.

Мика, вытянув палец, сразу направился к заинтересовавшей его лохматой шевелюре.

- У него, небось, блох полная башка, - забеспокоилась бабка.

- У него нет блох, - заступилась Лу.

- А ты откуда знаешь? - Иза повернулась к Лу. - Нельзя обманывать.

И тут раздался пронзительный вопль, от которого сердца всех скакнули вверх и опустились куда-то в направлении пяток. Дик вскочил и побежал. Спрятался за ствол ивы и оттуда перепугано стал таращиться на детей.

- Что такое? - бормотала не менее перепуганная бабка.

Никто не мог понять.

- Лайя, что с твоим Диком?

Лайя неуверенно направилась к нему. Но как ни вытягивала назад к костру, от ивы он отходить не хотел.

- Кажется... кажется, он испугался Изы, - предположил Рача. - Ну-ка, Иза, пойдем со мной.

Он взял девочку за руку и стал ходить с нею взад-вперёд. Действительно, Дик не сводил с Изы вытаращенных глаз.

- Иза, ты его знаешь? - крикнула от костра бабка.

Но Иза похлопала настолько наивно-изумлёнными глазами, что все поняли - не знает.

- Зуб! - уверенно указал Рача на шею девочки. - Он смотрит на зуб.

Наз давно уже передал свой шнурок с непонятным зубом Изе. Тот ей понравился, и она теперь его почти не снимала.

- Ну-ка, дай мне его.

И когда Рача стал размахивать шнурком, Дик заплакал и опустился беспомощно на землю. Стало понятно, что дело не в Изе, а в зубе.

Но тут раздался спокойный голос старейшины:

- Давайте ужинать. И уберите куда-нибудь подальше эту штуковину.

Эту штуковину надо хорошенько припрятать!, - решил Рача и укрыл её временно в своём кулаке.

Все вновь направились к костру.

Лайя с трудом уговорила Дика выйти из-за дерева, но в конце концов и он чуть успокоился.

Возбуждённые увиденным, люди долго ещё переговаривались. Но не все.

Всё это время Шан стоял, опершись спиной о ствол дерева. Странная улыбка играла на губах. Но его больше интересовал не Дик, а люди племени. Он не произнёс ни слова.

Не до Дика было и Азу. Кроме Ары и Наза, он ни на кого не обращал внимания. Но и на них не смотрел. Мрачные глаза были опущены долу.

Натянутая улыбка, в начале вечера озарявшая лицо Заги, в конце стала казаться неприятной гримасой.

И лишь Наз и Ара по-прежнему сидели рядом, и тихая радость всё так же окутывала их.

73

- А он жить будет?

Ожидая ответа, Гёра напряжённо вглядывался в лица, боясь и надеясь.

- Будет, - спокойно сказал длинный, и Гёра чуть не кинулся на него с объятиями, благодарный и за обещание, и за спокойную уверенность. Теперь можно расслабиться.

Гёра повернул голову и едва сдержал крик. Летят! В небе! А он даже не почувствовал.

Высоко-высоко, - вспомнил слова Лу.

Серебристая лента реки петляла и блестела на солнце. И деревья внизу были маленькие - с палец. Всё было чётко видно сквозь прозрачную стену.

- А как это мы летим? - не удержался.

Дядьки, вроде, нормальные, может, расскажут.

Дядьки посмотрели на Гёру, переглянулись.

- Эта штука, - толстый очертил рукой с вытянутым пальцем широкий круг. Гёра старательно повертел головой за пальцем, боялся что-нибудь упустить, - называется грантлёт. И... он... умеет летать.

Длинный прыснул.

- Не, ну объясни тогда сам, раз я дурак, - толстый с возмущением обратился к товарищу.

Гёра забеспокоился, как бы они не поссорились. Но длинный сказал примиряюще и непонятно:

- Так ёмко, как ты, я не сумею.

- В общем, пацан, не забивай себе голову. Летим - и ладно. Ты лучше скажи, как тебя зовут и какого бога вы ищете.

Не боги! - Гёра уже и сам догадался. Но очень даже может быть, что они у него служат. Или знают, где он.

- Я - Гёра, он - Лок. На наше племя напали бешенные собаки...

Гёра неохотно рассказал о самой страшной истории в своей жизни.

Дядьки слушали, опустив глаза. Похоже, это событие их не очень удивило.

- Предлюди, - толстый бросил взгляд на длинного.

- Кто? - нахмурился непонимающе Гёра.

- Ну... у нас считается... в древних книгах написано...

- Ага, он понимает про твои книги! - опять перебил длинный.

- Ну в общем, - толстый вздохнул, озадаченный трудным объяснением, - вот есть люди, которые как животные, а есть люди, которым Бог дал душу.

- Вы знаете, где его можно найти?

- Кого?

- Бога.

- Нет, конечно...

Но длинный перебил:

- Тут я с тобой не согласен, этот вопрос, скорее субъективный.

- Нельзя найти в том смысле, как они это себе представляют...

Гёра запутался.

- Ты расскажи про предлюдей, - попросил он толстого вернуться к предыдущей теме.

- Ну, у нас считается, что Творец всего сущего, то есть Бог, сотворил и человека. И этот человек ничем особо не отличался от животных. Чуть посообразительнее - вот и всё. От него и пошли предлюди. А потом Бог дал человеку душу. Особую. И это был уже новый человек. Понял?

- Понял. И от этого нового человека начали рождаться мы?

- Ну да. Так мы считаем. Предлюдей становится всё меньше. Аналитики... Гм... Мы думаем, что скоро они вовсе исчезнут.

- Скорей бы.

- На самом деле они не такие уж и плохие, - задумчиво промолвил длинный.

- Ну да! - Гёра тяжело задышал. Что они могут знать в своём грантлёте?

Длинный понял, что Гёрино ну да вовсе не согласие, добавил:

- Они очень преданные и верные. Если, конечно, с детства растить рядом с собой. Ну а вы столкнулись со стаей. Тут уж я с тобой согласен. В такой ситуации трудно что-нибудь сделать.

- Что, вообще нет никакого средства?

Длинный внимательно посмотрел на Гёру:

- Найдём что-нибудь.

И Гёра почувствовал, как радостно забилось сердце. Оглянулся на Лока, а тот... смотрит на них. Пришёл в себя. Интересно, давно ли?

- Мы дошли? - спросил хрипло, перехватив Гёрин взгляд.

- Куда-то дошли...

- Ну, пацаны, подлетаем.

И ребята уставились в прозрачную стенку.

74

- Вы же на охоте были! - нахмурился старейшина.

- Всё так, отец. Но случай свёл нас с племенем, чьи люди недавно приходили к нам.

- Это... которых дикари перебили?

- Да, отец.

- И какой же случай?

- Мы в лесу были... Охотились. А тут женщина их. И медведь ей навстречу. Шан её и спас, получается, можно сказать, с голыми руками на медведя пошёл.

Ну иди ко мне. Сейчас я тебя буду резать, жарить и жрать, - вновь перед мысленным взором промелькнула страшная картина.

- Ишь ты! Отличился, значит. И где он теперь?

- Там остался... Сказал, что если не прогонят, будет жить у них.

Пеша хорошо знал своего отца. Видел то, что от других часто ускользало. И теперь лицо старейшины на несколько мгновений окаменело. Потом он вновь стал спокойно допытываться:

- А ты чего же вернулся?

- Да как же от родного очага?

- Ну-ну. А что же Шана отвлекло от родного очага?

- Знамо дело - девки. А что ещё? Там у них больше ничего хорошего нет. Голодранцы. Ничуть не лучше тех же дикарей.

- Неужто ничего?

- Да что б мне провалиться, если вру. Корова одна, какие-то козлята, может, ещё что - не разглядывал. Сами живут всей кучей в дряхлом шалаше. Девка ихняя, правда, готовит вкусно... В лесу землянки строят. Вот и всё почти...

Старейшина бросил острый взгляд:

- Что ещё? Продолжай.

- Да девка у них маленькая - из этих...

- Из каких этих, говори толком.

- Из... как их? Прорицательницей растёт.

- Да ну! Брешет небось. Дурит.

- Нет, она маленькая. И сама про себя не знает. Но предсказывает всё. И про дикарей, которые их перебили. И про медведя, что на бабу ихнюю напал. Словом, всё. А сама потом ничего не помнит.

Старейшина задумался.

- Хорошо бы нам такую приобресть, - подсказал Пеша.

- Ишь ты, приобресть. Украсть, что ли?

- Ну зачем украдать? Ещё в голове что-нибудь сломается. С этими прорицательницами надо как-то... не нахрапом.

- А ты откуда знаешь?

- Дык матушка рассказывала.

- Ну, мать расскажет...

- Всё одно, лучше поостеречься.

- Это как?

- Да сестра у неё старшая есть. А кроме сестры - никого. Так можно тую сестру к нам переманить, а прорицательница следом пойдёт - куда ей деваться?

- А как же ты сестру заманишь? - но во взгляде старейшины зажглась насмешка. Он и сам уже догадался.

- Я бы женился. А что? Прорицательница с юных лет была бы под нашим присмотром. А то получится, как с той... Про которую мать говорила. Когда она на нас же и озлилась.

- Ты женишься на Оле.

Пешина многоречивость угасла. Он опустил печальную голову. Такой план был хороший. И вот - всё прахом.

- Но девку надо проверить. Да и с Шаном попрощаться не мешало бы.

Поздно ночью Лу открыла глаза:

- Не колите его. Ему больно... Больно.

Из глаз девочки потекли слёзы. Но никто не подошёл её утешить - все спали.

75

Уша дрогнула. Робость сковала всё внутри, и она спряталась за дерево. Прямо на неё шёл старейшина с двумя мужчинами. Её дед. Она его узнала по длинной одежде - больше в племени никто такую не носил, даже женщины. Во всяком случае, так она видела издалека. А теперь вблизи.

Уша дрогнула. Прав был Санк - она просто трусиха. Конечно, он так не говорил, но Уше не обязательно говорить. Иногда она понимает и невысказанное.

Но мужчины так неожиданно оказались на тропе у самого леса в момент, когда она уже сама хотела шагнуть на открытое место, что многолетняя привычка сделала своё. А потом уже пришлось затаиться и ждать.

- ...Нет, прорицательницу пока не будем трогать. Посмотрим ещё, что она за птица. Пеша сказал, что малолетняя. Зовут Лу.

- Поняли.

- Но случай упускать нельзя. Проверить надо, может, правда, случилось. Дуракам иногда везёт.

- Поняли. А с Шаном кому... попрощаться?

- С Шаном я сам. Есть у меня к нему особый счёт.

- Поняли.

Голоса звучали всё дальше, но Уша ещё долго не решалась выглянуть из-за широкого ствола.

Лу. Знакомое имя. Так зовут девочку в племени Санка. Хорошая и смешная. Когда Уша больная лежала на чужой мягкой подстилке, девочка гладила её по голове и пела какую-то песню. Было приятно.

Про эту Лу говорил дед? Или про другую? Вряд ли одно и тоже имя дали двум разным людям. Но всякое случается... Уша задумалась. Ещё одно имя знакомое - Пеша. Младший брат матери. Сердце радостно забилось - значит, он есть. Значит, он жив.

Ну а Шана она точно не знала. Пора двигаться дальше. И Уша всё же сделала шаг из леса.

Направилась, не торопясь, по тропинке к высоким круглым шалашам.

Ах, как у них тут уютно.

Неподалёку три женщины, низко согнувшись, срезали колоски кривыми ножами. Одна выпрямилась, увидела её, сказала подругам, и те враз бросили свою работу, стали смотреть.

Страшно было - до жути. Уша боролась с желанием повернуться и побежать в свою тёмную берлогу. Но чётко поняла, что, если сейчас убежит - навсегда там останется. Больше она никогда не рискнёт выйти в люди, поэтому держалась. Сердце колотилось в груди быстрыми сильными толчками, руки дрожали. Трусиха, прав был Санк.

Подойти к женщинам? - заколебалась.

Но поздно. Навстречу из селения спешно шли мужчины. По бокам вприпрыжку скакали мальчишки. Сзади степенно вышагивали остальные любопытствующие.

Сейчас начнётся! - сказала себе и не ошиблась.

- Стой, путница! - высокий юноша с мясистыми щеками и широким животом вытянул руку вперёд.

Главный! - поняла Уша. Остановилась.

- Зачем идёшь в наше селение?

- Я отправилась в путь, чтобы найти своих родственников.

- Их здесь нет. Иди мимо.

- Разрешите хотя бы остановиться у вас на одну ночь.

- Нет, иди мимо.

Пеша добросовестно выполнял указания старейшины. Отец останется доволен и чаще будет назначать его старшим.

- Хорошо.

Что тут сделаешь?

Уша шагнула в сторону.

- Нет! Назад, откуда пришла.

- Но мне надо туда, - попыталась схитрить Уша и указала пальцем за селение.

- Обойдёшь, коли надо.

Пеша был доволен собой. Как он строг! Даже отец лучше бы не смог. Он чувствовал на себе всеобщие взоры.

К этому времени вокруг собралось почти всё племя. Ещё бы. Такое интересное событие. Девка какая-то одинокая. Идёт куда-то. Расспросить бы хоть. Но разве Пеша даст?

Дело испортила бабка. Старая кочерыжка вылезла из своей норы, как только старейшина скрылся из виду, и теперь будет совать свой длинный нос во всё.

- Погоди, глуманутый!

Пеша поморщился. Вот и как ей закрыть рот? Старуха не питала никакого почтения ни к собственному внуку, ни к его должности, пусть временной. И чего старейшина до сих пор терпит? Давно бы укоротил её длинный язык, несмотря на то, что она его мать.

Но при сыне она безвылазно сидит в своём шалаше, злобу копит, чтобы, накопив, ужалить покрепче Пешу.

Пожаловаться отцу? Ага, пожалуйся. Старейшина на все проделки матери закрывал глаза.

Бабка подошла к путнице, вгляделась в лицо.

Чуть носом не ткнулась, - позлорадствовал Пеша.

- Пойдём-ка, девка, со мной, - бабка взяла Ушу за руку и потянула в селение.

Народ тронулся следом. Последним шёл Пеша. Уверенность и самодовольство с его хмурого лица как корова языком слизала.

Во, старая кочерыжка, всё дело испортила. А что я могу сделать? Отец сам виноват.

Уша шла рядом с согбенной старухой, стесняясь вытянуть свою руку из её цепких крючковатых пальцев.

Куда она меня тащит? Но раздумывать было сложно. Вокруг теснились женщины и дети, несколько мужчин, и все старались заглянуть ей в лицо.

Уша на ходу мельком оглядывала селение. Как у них всё уютно устроено. Шалаши кругом, почти все ровные, крепкие, возле каждого дымился спрятанный в каменные сооружения огонь, дорогу перебегали собаки.

Внезапно старуха повернула к дряхлому жилищу, открыла полог, втянула внутрь девушку, и прикрыла отверстие за собой. Народ остался снаружи. Послышались приглушённые недовольные голоса. Но старухе, судя по всему, было наплевать.

Глаза Уши чуть привыкли к темноте, но не настолько, чтобы осмотреть всё вокруг. Лишь сморщенное лицо старухи с острыми глазками маячило перед носом.

- Ну что, милая, считай нашла.

Повисло молчание. О чём она?

- Кого нашла?

- Родственницу. Ты же родственников искала?

76

Дед первым попытался приспособить Дика к какому-нибудь делу. Пусть говорить не может, но ведь руки растут из положенного места.

- Во, смотри, это - лапоть. На ногу его надевают. Понял?

Дик не сводил круглых глаз с морщинистого лица.

- Давай свою ногу. Сейчас тебе обуем. Давай, давай.

Дед закряхтел, присел на корточки, но не удержался в такой неудобной позе, плюхнулся на землю.

- И ты садись, что ли, - потянул Дика за собой.

Тот перепугано сел.

- Во, смотри, как надеваются. Запоминай.

Но дед уже разочаровался. Какое там учить! Тут хоть бы обуть теперь как-нибудь, раз уже взялся, и пусть чешет дальше. Нет тяму в дикой голове.

Дик терпел. Потом встал. Оглядел свои обутые ноги.

- Всё, иди, - махнул рукой старик и повернул на своё место.

Дик пошёл. Гляди на него, вокруг раздались весёлые смешки. Ноги на каждом шаге он поднимал высоко, выворачивая колени в сторону.

У воды на песке возился Мика, вот к нему и заковылял обутый и несчастный Дик. Сел рядом с мальчиком, перепугано озираясь на деда. Хоть бы снова не позвал за какой-нибудь надобностью. Но дед потерял интерес. Вскоре и остальные перестали посматривать на новенького, занялись своими делами.

Дик по-тихому снял непонравившиеся причиндалы и стал торопливо закапывать в песок. Никто не видел, кроме Мики. Но он не скажет, понял Дик. Мальчик тоже закапывал. Вскоре лапти оказались надёжно погребены внутри песчаных курганчиков.

Кида стала поправляться и чаще выходить на свет. Лицо её постепенно становилось прежним, сходили синяки, отёки, и Шану каждый день открывал её новые черты. Тогда, в лесу, он не успел рассмотреть её до нападения зверя, а после всё было залито кровью. А потом ещё долго Кида стыдливо отворачивалась, почему-то не решаясь показаться ему на глаза израненной.

Но теперь они сидели рядом, Шан чинил сети, Кида чистила рыбу, и тихо переговаривались.

Шан уже понял своё заблуждение, оказывается, не всех детей племени родила Кида, Ланчик её сын, остальные просто любят её. И ещё узнал, что мужа у Киды нет. И вот теперь она рассказывала ему о своём Лане:

- Убегали вместе... Но сзади двое бешенных... Куда мне? Я как улитка. И тогда он толкнул меня в кусты, крикнул: Спаси сына!, а сам повернулся к ним. Тогда я видела его в последний раз...

Кида забыла про рыбу, забыла про Шана. Несколько мгновений смотрела перед собой, но видела тот далёкий несчастный день, когда она попрощалась со своим мужем навеки. Шан тоже задумчиво смотрел в никуда и, может быть, впервые в жизни жалел другого мужчину.

Лайя вновь одна. Сидит чуть дальше от всех на горизонтальной стволе ивы и полощет ноги в бегущей воде.

Саха подошла. Постояла. Окликнула девушку.

Лайя слегка вздрогнула - не ожидала. Взор затуманен, поморгала, словно возвращаясь из неведомых далей.

Саха легко прошагала по стволу, села рядом.

- О чём твои мысли?

- Мысли?.. Мне представился... Мне сейчас показалось... Я вот подумала... идёт время... медленно движется, меняя жизнь. Меняя людей. Сменяя людей. И кто-то же будет вот таким же летним вечером стоять на берегу этой реки, вот на том самом месте, - махнула рукой на противоположный берег, - но нас здесь уже не будет. Нас вообще на земле не будет. Река будет, закат будет и будет та девушка. Другая...

Саха с едва уловимым состраданием всмотрелась в тонкие черты Лайи. Вот почему она такая? Зачем она придумывает что-то малопонятное и грустит от своих же выдумок.

Вздохнула, перевела взгляд в то место, куда показывала Лайя, чтобы только не смотреть на неё. Чтобы она не догадалась о Сахиной жалости.

Закат окрасил травы розовым. Ветер шевелил длинные стебельки. И вдруг...

Да то не ветер укладывает послушную траву, то ложится она под лёгкими босыми ногами. А тонкая девичья фигура, одетая во что-то светлое и развивающееся, медленно идёт по берегу. Остановилась, приложила ладонь ко лбу и смотрит в розовую даль. А, может, на них смотрит?

Саха чуть вздрогнула, совсем как Лайя чуть раньше, и заморгала глазами.

- Я, кажется, её только что видела.

- Правда? - обрадовалась Лайя.

- Вот. Правильно. Легче. Смелее.

Лека учит Лу и Изу рисовать. Каждый вечер пристают - покажи да покажи, как нарисовать птичку, как нарисовать солнышко, как нарисовать дерево. Лека и придумывает - как. Чтобы и просто, и похоже было. Девочки в восторге. Сначала смотрят напряжённым взглядом, как на сыром песке появляются следы от его палочки, простой ветки. А потом старательно повторяют рядом своими веточками. И появляются на песке три птички, три солнышка, три дерева. Посредине крупное, с ровными уверенными линиями, по бокам кривенькие, косенькие, но очень симпатичные.

- Что ты дёрганная в последнее время?

- А? Что? Ничего...

- И кого ты всё высматриваешь?

- Кого я высматриваю? - Зага старательно округлила глаза.

- Как будто я не вижу.

- Что ты не видишь? - глаза Заги из круглых сузились в щёлочки. - Как будто я не вижу, как ты глаз не сводишь с этих придурковатых. С братика своего и его нынешней невесты.

- Молчи, дура.

Аз отвернулся. И упёрся взглядом на этих придурковатых.

Издалека было не разобрать. Наз что-то отобрал у Ары, и теперь она бегала за ним по песку. Детвора тут же включилась в игру, и вскоре за ловким и быстрым Назом бегала целая компания. Но не так-то лёгко его было поймать. Он делал обманные движения, и дети каждый раз обманывались. А Ара, задохнувшись от быстрого бега и смеха, остановилась и стала руководить всей этой неразберихой.

Солнце, всё неохотнее заглядывало в этот уютный уголок, оно торопилось в другие миры и прощалось с этой рекой и этими людьми до завтра.

77

На следующий день явились нежданные гости. Бабка первой заметила высокого седовласого старика в белой одежде и двух крепкий мужчин по бокам. Шли они вдоль берега, и пусть бы шли дальше, подумала бабка и затаилась. Она как раз перевязывала корову на лугу, вот и нырнула за её широкий бок. Но вышло не по бабкиному. Путники остановились рядом с их местом. К нам, - вздохнула Фена и поспешила в племя, чтобы встретить гостей, раз уж их не пронесло мимо.

Когда она подошла ближе, те всё ещё топтались на высоком берегу, не решаясь спуститься по непонятным приспособлениям.

- Доброго здоровьица, - улыбнулась фальшиво бабка и поклонилась едва. - Какой приятный случай пригнал вас к нашему шалашу?

Старик повернул к бабке чуть надменное лицо:

- И тебе здоровья желаем, добрая женщина. Скажи, тут ли нашли приют те несчастные люди, чьи соплеменники погибли от диких людей?

Бабке не очень понравилось, что их обозвали несчастными, хотя, почему не понравилось, она и сама не поняла, ведь это - правда. Поэтому, чуть помедлив, буркнула.

- Тут. В этом самом месте. А вам для чего мы понадобились?

- Ну как же, добрая старушка! Ведь мы ваши соседи. И вы наши соседи. И настало время пожать дружескую руку, которую протянул ваш старейшина своим первым приходом к нам.

- Что?

- Веди нас к себе, добрая женщина. Мне не терпится обнять близких по духу людей, чьи мужественные сердца невидимо коснулись и моего сердца.

- Чего?

- Как тут спуститься? - спросил крепкий мужик справа.

- А... Сейчас, - наконец поняла бабка и оценивающе оглядела седовласого старца. Как ему спускаться? - Пойдёмте в обход по коровь... Чуть дальше есть место удобное.

Бабка пошла вперёд. Следом потянулись гости.

- А наших-то мужиков теперича нет на месте, - вдруг сообразила она, надеясь, что это обстоятельство свернёт их с намеченных планов пожать дружескую руку. Напрасно. Шаги ничуть не замедлились. Бабке даже показался, что седовласец даже приободрился.

- Ничего, мы подождём. Где же ваши мужчины?

- В лесу. И мужчины, и женщины. На месте только дети да я.

- Слыхал я, что строите там землянки и на зиму перейдёте в лес.

- А откель вы слыхали?

- Да сын Пеша поведал.

Бабка повернулась к гостям:

- А-а-а, - сообразила. - Как его здоровьице?

- Велел всем кланяться.

По коровьей тропе спустились к реке, далее вброд - воды по колено. Бабка беспокойно поглядела на седовласого, как он? Но старейшина не очень-то стал церемониться, поднял свой подол повыше и пошёл, сверкая костлявыми коленями.

- Вот туточки мы и проживаем, - махнула бабка рукой.

Но ивы скрывали стоянку.

Внезапно Фене стало тревожно. Кого она ведёт в свой дом? Как бы беду какую не принесли с собой дружелюбные соседи. Не слишком хорошо о них говорили Саха и Ара.

- Милости прошу к нашему шалашу, - обернулась вновь к гостям и пошла дальше. Теперь ничего не сделаешь, но надо смотреть в оба.

- Мотка, - закричала, увидав издалека рыжую макушку, - беги бегом.

- Ку... - Мотка выбежала навстречу, - ...да? - зыркнула глазами на пришельцев.

- В лес. Скажи, гости дорогие явились, - последние слова бабка почти пропела.

- Поняла. Сейчас?

- Сейчас, - продолжила петь Фена, но глазами крутанула так яростно, что Мотка тут же и рванула.

Бабка проморгалась, возвращая глазные яблоки на привычное место:

- Пойдёмте. У нас тут сейчас почти никого. Посидите с дороги, отдохнёте.

На стоянке и в самом деле было пустынно. Взрослые все ушли в лес, даже Дика с собой взяли, приспособили к нехитрой работе.

Лишь Вела выскочила на минутку из шалаша да обратно убежала, там она агукалась с Ланчиком, Мика что-то зарывал в песке, да Лу с Изой лепили горшки из глины.

- Во, тут-то мы и посидим на бревне. Возле девочек. А ты, добрая женщина, занимайся своими делами. Мы подождём.

Бабка отошла. Занимаясь обедом, она часто бросала подозрительные взгляды на гостей. Но со стороны казалось всё мирно. Сидели, тихо разговаривали. В основном, седовласец с Лу.

Нормальные, вроде, - чуть успокоилась бабка. - Не каждый старейшина обратит внимание на чужих детей. А этот вон как улыбается.

78

- Сла тётя по леке... А на леке была доложка. Луна сделала доложку.

- Какая тётя?

- Голая, - Лу захихикала. - Только волосы длинные-пледлинные, вот до куда.

Девочка вскочила и показала рукой ниже коленей.

- Дазе есё длинней. Потому что я маленькая, а она больсая.

- И тётя не провалилась в воду? Как же она шла по реке?

- Она не плавалилась. Она дух леки.

- Ишь ты, - удивился старейшина.

Лу давно уже не встречала таких внимательных слушателей. Увлеклась. И слушатели увлеклись. Седой старик глаз не сводит и всё расспрашивает, расспрашивает.

Иза терзала в руках кусок глины, забыла, что собиралась лепить горшок - тоже слушала.

- И куда же она шла?

- Никуда. Плосто сла. Она ногами лунные блёстки лазблызгивала. Ей было щекотно, и она смеялась.

- Во как. Ты прямо меня удивила.

Тут Иза решила ещё больше удивить седого дедушку:

- А ещё Лу к богу летала, расскажи Лу.

- Ну да, летала. Лечка внизу была вот такая...

Бабка, крутясь у котлов, прислушивалась, приглядывалась и качала головой. Ну и гости. Связались с детьми, слушают их сказки. Вроде головы седые, а в головах, видать, маловато мозгов. Потом кинулась в который раз в шалаш:

- Вела, слазь наверх, не идут?

Вела лазила. Но мужчины всё не шли.

Вот Мотка бестолковая! Заснула, что ли, по дороге?

- Не-е, я бога не видела, - призналась Лу.

- А что ты видела?

- Там делевья вот такие, - растопырила пальцы, - и много цветов. Только не такие, как у нас. А больсые, лазные.

Бабка удивлённо поглядела на девочку. Про цветы она раньше не слыхала.

- И птички. Много. У одной хвост вот такой, - развела полукруги руками. - И на хвосте тоже цветочки.

Бабка насторожилась. Не к добру все эти разговоры.

- Девки, совсем вы заболтали гостей. Идите, козляток покормите.

Девочки побросали горшки, глину и гостей и побежали выполнять поручение.

А тут и головы мужчин показались над обрывом. Потом женщин. Наконец! Последней вынырнула рыжая Моткина макушка.

- Еле нашла их, - шептала Мотка сердитой бабке. - Они все за камнями ушли. Печки будут перекладывать, как у этих, - кивнула в сторону гостей. - Шан научит.

- А где он сам? - поискала бабка глазами среди народа.

- Не знаю, - поморгала Мотка.

- Ладно, иди.

До вечера тянулись разговоры. Тянулись. Без взаимного интереса, едва. Паузы провисали всё длинней, и мужчины не скоро их заполняли. Женщины сидели тут же, но больше молчали. Не гоже женщинам выступать перед чужаками.

Шан долго не возвращался. И только когда тени стали наползать со всех сторон, норовя окончательно вытеснить день, над обрывом показался и Шан.

- Наз, - крикнул, - иди помоги!

Оказывается, дикую свинью завалил, еле притащил.

И если разговаривалось с трудом, то на разделку туши рванули с охоткой. Надоел этот праздный вечер с чужими людьми. Не быть им, судя по всему, добрыми соседями. Не получалось.

Зато свинью получилось разделать быстро, и вот уже в округе запахло жареным мясом.

Но быстро стемнело. Гостям на скорую руку соорудили шалаш под ивой неподалёку от Аза с Загой, дети уже зевали, пора и спать. Завтра рано утром гости пойдут к себе, и жизнь продолжится.

- Благодарим вас, что навестили, - поклонился старейшина гостям.

- Благодарим и мы вас, за добрый приют, - поклонился и второй старейшина.

Все стали расходиться.

- Шан, - позвал седовласец, - ты уж останься со мной, стариком, на малое время, хочется мне с тобой словом перемолвится.

Шан уже почти скрылся в темноте, он по-прежнему спал один на берегу под ивами, теперь повернул назад. Но не подошёл к старейшине, задумчиво присел к костру, поворошил сухой веткой переливающиеся красно-чёрным угли.

Вскоре они остались вдвоём. Остальные разошлись по своим местам. Тип пошёл за дровами, ему сегодня следить за огнём.

- Что ж ты ушёл, не попрощался даже? - добродушно упрекнул седовласец.

- Да как будто и не с кем мне особо прощаться. Мать умерла, не без твоей, как мне кажется, помощи, отца не знаю с рождения, друзья только сейчас появились.

- А Лера? Неужто и с женой моей попрощаться не хочешь?

Шан на мгновение замер. Потом посмотрел на старца, пытаясь угадать, что скрывается за его словами. Промолчал.

- Ну, как знаешь.

Если бы кто наблюдал за этими двумя со стороны, то увидел бы, как седой старик тяжело поднялся с места, медленно пошёл к себе. Проходя рядом с Шаном, опустил по-свойски, а может быть, прощаясь, руку ему на плечо. Но Шан внезапно вскочил и обнял старца, как родного. Очевидно, тоже прощаясь. Не зря всё же эти люди прожили бок о бок многие годы. Сроднились.

Так показалось бы любому, кто за ними мог наблюдать. И он бы ошибся.

Не было ни добрых прощаний, ни объятий, и годы не сроднили этих людей. Были попытки двух врагов расплатиться по счетам. Удались ли?

79

- Санк! Санк, проснись.

Парень открыл глаза - Саха.

- Что ты...

- Тихо. Иди сюда.

Санк посмотрел вокруг. Свет от костра едва проникал в шалаш, но соплеменники были видны. Все спали.

- Скорее.

Саха вышла наружу. Наконец Санк окончательно проснулся. Что-то случилось. Торопливо последовал за женщиной.

У костра хлопотали двое. Ничего не понимая, Санк подошёл ближе.

Саха и Тип склонились над лежащим человеком. Склонился и Санк...

- Шан? Что случилось? Что с ним?

- Не знаю, Тип, расскажи.

- Да что рассказывать? Я дров принёс, а он так лежит. Я думал, что спит, а он стал что-то бормотать.

- Всё же нормально было.

- Ну да.

- Санк, давай его перенесём на подстилку, мы с Типом не одолели.

Втроём перенесли.

- Может, других разбудить?

- А что другие? Тут лекарь нужен.

- А что он бормочет?

Прислушались. Медведь... Ара... Пеша...

- Он бредит.

- Шан! Шан, проснись!

- Шиму надо звать!

Но звать никого не пришлось. В шалаше взрослая часть племени уже проснулась, тревожно зашепталась, и вскоре все сами собрались.

- Не загораживайте свет, - наказал старейшина, и все расступились, пропуская вперёд проверенного человека. Один раз она уже помогла, поможет и в этот.

Но Шима не была в этом уверена. Робкими шагами приблизилась к больному. Ну и что дальше? Стыд-то какой. Все смотрят на неё, а она дуб дубом.

Перевела взгляд на Шана. Действительно, что с ним? Было же всё нормально. А теперь?

Села на колени, стала всматриваться...

А стыд ушёл. И не только стыд, соплеменники тоже отодвинулись куда-то далеко, потеряли значение, стали тенями. И мир словно отгородился... её отгородил, замер и затаился, стал ждать. А потом Шима забыла про всё. И про мир, и про соплеменников, и про себя.

Она увидела... красные ручейки и реки. Много-много, большие глубокие и малые, словно паутинка. В них бурлила и неслась жизнь. Сильная, страшная и весёлая... Нет, не весёлая. Чёрные колючки отравили красные ручейки. Их много, этих колючек, страшно много. Они бьют и колотят розовые берега. И здоровая розовость темнеет и сморщивается. Как убрать эти колючки? Как их прогнать? Жалко, жалко жизнь. Жалко розовые берега. Жалко красные паутинки. Жалко Шана.

Шима вытянула руки. Надо их зацепить... Позвать за собой. Потянуть, как бабка тянет на верёвке Пеструху. А ну-ка, сюда...

Люди старательно освещали и Шана, и Шиму несколькими горящими поленьями, не догадываясь, что этот огонь девушке сейчас вовсе не нужен, внутри её светился совсем другой источник.

Но этот огонь помогал разглядеть всё, что в состоянии увидеть человеческие глаза.

Шима медленно водила скрюченными руками над телом Шана и что-то шептала.

- Зовёт кого-то, - пробормотал Тип, но на него сверкнули несколько пар сердитых глаз, и он догадался, что лучше помолчать.

Рука Шана вдруг стала надуваться и чернеть.

- Нож, - вдруг приказала Шима и требовательно вытянула свою руку в сторону.

Дед был шустрее. Он схватил лежащий на камне у костра забытый каменный нож.

- Горячий, - предупредил.

Шима помахала им немного в воздухе.

Остужает, - догадались.

А потом чётко и быстро провела по чёрной опухшей руке. Брызнуло... Все ахнули. Кровь... Это кровь или что? Может, в темноте кажется, что она чёрная? Но темноты не было. Несколько горящих факелов освещали всё почти как днём.

Струя чёрной крови брызнула, пролилась и стала ослабевать. А потом и вовсе остановилась. Всем стало чуть легче. Но что Шан? И как Шима?

Дед подошёл к девушке:

- Эй, - потряс её за плечо.

- Я нормально, - но в голосе слышалась усталость. - Саха, надо чистым перевязать.

И теперь уже женщины засуетились.

- А где наши гости? - вдруг опомнился Лека.

- Нет их, - спокойно ответил старейшина. - Ушли.

- Это они... Шана?

- Не знаю. Спросим у него... если... когда очнётся.

- Они, - тихо сказал, почти прошептал Шан. Но все услышали. - Пусть.

80

- И-и-и, девка, да как же я тебя не узнаю, когда на тебя с одной стороны глянешь, ты с Таем, как две капли росы. Только у того волос на лице поболе будет, а у тебя сзади подлиннее. А приглядишься поближе, так и на мать похожа, на внучку мою. Дождалась. Уже не чаяла. Думала, что помёрла ты тогда. Я только после узнала, что мать тебя маленькую приносила, болящую, помощи у изверга просила, у отца своего. А он... Кинулась я опосля вас искать. Бегала-бегала по лесу, по лугам, да не нашла. Горевала шибко. Но и надеялась чуть-чуть. И вот радость-то.

Уша смотрит на свою бабку - сморщенная, старая, беззубая, но... родная. Смотрит и едва сдерживает слёзы.

- А Пеша? Материн брат? Жив?

- Жив охламон. Да ты сама с ним говорила, - бабка тяжко вздохнула.

- Это тот, кто меня прогонял?

- Тот самый. И не жди с той стороны доброго ответа - не дождёшься. Это ещё хорошо, что самого старейшины сейчас нет, деда твоего, получается. Не допустил бы он тебя. Зверь. Не простил дочери своей, что против его воли пошла. Отрезал от сердца, от дома, от племени, выкинул вон на верную гибель. И теперь, Уша, ничего не поменялось. Не надейся даже. Таким же остался.

- Значит, правду мать говорила, что лучше мне сюда не ходить?

Бабка долго смотрела в глаза своей правнучке, отвела взгляд, снова вздохнула:

- По мне... нет большего праздника, чем твой приход. Но и сердце ты моё всколыхнула. Изболелось оно по Каме. Ну-ка, сколько горя пришлось ей хлебнуть. Как только и выжила? Пожалел, значит её человек, приютил, отцом твоим стал...

- А Тай? Отец мой родной? Его убили тогда?

- Что ты! Жив!

- Как жив? А мать... плачет...

- Ну, может быть, кто-то скажет, что лучше бы помереть, чем калекой остаться.

- Калекой?

- Без руки.

- Как без руки? Он здесь?

- Нет, не здесь. Тогда... Не крепко мне хочется это вспоминать... Когда мать твою прогнали... в лютый мороз на погибель, Тая... держали в яме. Тоже на морозе, но он выжил. Тогда старейшина приказал отрубить ему руку и отправить следом за Камой. Он и пошёл. Я видела его следы. Его красную дорогу. Зверь лесной тоже видел. И унюхал. Думалось мне, что нет у Тая никакой надежды. Но он всё же выжил. Как? Он один знает. Летом, через полгода получается, подал мне весточку. И с тех пор я с ним вижусь временами. Даже знаю, где он живёт.

- Ты меня доведёшь к нему?

- Доведу. Только надо осторожней, чтобы старейшина не пронюхал.

- А он дед мой, надолго ушёл?

- Да кто ж его знает.

Бабка подошла ко входу, отодвинула полог, прислушалась и присмотрелась.

- Теперь тебе нельзя уходить. Какой-нибудь верный пёс возьмёт след, проследит до самого твоего дома, доложит старейшине. Ни к чему это. А вот ночью я тебя выведу.

- К отцу?

- Нет. К отцу погоди пока. Мы сейчас с тобой договоримся... когда встретиться. Через несколько дней я пойду как будто за грибами, вот мы и сходим. И к матери ты меня отведёшь. За один раз, конечно, не получится и к отцу, и к матери. Но мы с тобой всё сделаем, дай срок...

До позднего вечера бабка и Уша не могли наговориться, каждая рассказывала про свою жизнь, и слёзы печали перемешались со слезами радости. Нашли друг друга. Теперь нужно сделать всё, чтобы не потерять.

Поздно вечером полог наружу открылся. Верные псы, как бабка назвала прислужников старейшины, насторожились. Они сидели неподалёку, караулили перехожую девку. Но в темноте мелькнула сгорбленная бабкина фигура.

- Это старая карга, - шепнул один стражник другому. - Ты глянь, как укуталась, думала, что мы не узнаем.

Проследили взглядом. Бабка прошла в шалаш ко своей подруге, такой же старой кочерыжке. Долго там была, вернулась. Через некоторое время полог снова приоткрылся, и тёмная тень скользнула в сторону.

- Бабка?

- Ага. Не спится старой, разбегалась туда-сюда.

Но бабка, на этот раз уйдя к подруге, долго не возвращалась. Слишком долго... У караульщиков внутри всё заныло от нехорошего предчувствия.

Но тут с другой стороны селения послышался шум, залаяли собаки, зазвучали тревожные голоса.

- Сбегай, посмотри, что случилось.

Побежал один. Не скоро вернулся.

- Старейшину принесли. Раненого.

- Раненого? Кто его?

- Не говорят. Бабка где?

- Не возвращалась ещё.

- Пошли посмотрим, что там у неё.

Когда ворвались к бабке в шалаш, спала старая, что младенец, а чужой девки и след простыл. Побежали к подруге - у той никого. Обхитрили змеищи.

А в просторном и ярко освещённом шалаше старейшины не протолкнуться. Прибежали жёны, прибежали друзья его - верные псы, привели знахарку. До утра шептались, ждали.

Утром знахарка отошла от ложа больного.

- Что?

Та пожала плечами.

- Как судьба... Зовёт Пешу.

Пеша трясущийся и бледный был неподалёку.

- Оставьте нас, - прохрипел старейшина.

Вышли все, кроме двоих, тех, с которыми он уходил накануне. Всё это время они были рядом.

Пеша кинулся к отцу на грудь, зарыдал.

- Не трясись ты. Не помер ещё - ворчливо прохрипел старейшина.

- И не помрёшь?

- Не знаю. Своим же гостинцем угостился.

- Как это?

- Как... Если хочешь обхитрить Шана, будь готов, что он тебя сам обдурит. Изворотливый гад. Но теперь уж всё...

- Что всё?

- Думаю, я его простил.

- Как это?

- Как это, как это... - недовольно передразнил старейшина сына. - Нет больше Шана.

Эта новость не обрадовала Пешу.

Ну иди ко мне. Сейчас я тебя буду резать, жарить и жрать. Такой мужик был отчаянный. Жаль.

- Останешься пока за старшего в племени.

И жизнь тут же заиграла в груди любящего сына.

- Надолго?

- Пока на ноги не встану.

Пеша оценивающе поглядел на отца. Так-то он вроде ничего, только крепко жёлтый. Руки жёлтые, лицо жёлтое и даже глаза с желтизной. Или это кажется в свете множества лучин? Хотя, раньше не казалось.

- Это - твои помощники, - чуть заметно кивнул на двоих за спиной.

Пеша едва не скривился. Знает он этих помощников. Они его не слушаются!

- Девку, про которую ты говорил...

- Про какую? - в груди у Пеши снова ёкнуло.

- Про Лу.

- А-а-а.

- Её надо к нам в племя. Думай, как сделать. Потом мне доложишь.

- Дак я уже придумал.

- Думай лучше. Иди. И готовься жениться. Срочно.

- На Оле?

- А на ком ещё?

81

- Это... море?

- Оно самое...

Ребята в восхищении переглянулись, а внизу под грантлётом раскинулась синяя сказочная пелена.

- Я думал, что про него люди выдумали.

- Кому рассказать - не поверят.

- А ведь Лу про океан тоже что-то говорила.

- С вашей девчонкой мы летели по этому же марш... пути. Она его видела.

- А зачем вы забирали Лу?

- Гм... - задумался толстый. Длинный, как всегда, предоставил ему всё объяснять. Нам нужны особые люди, способные Был сильный сигнал... Она могла бы продолжить наше дело, если бы была постарше

- А кто вы? - впервые задал вопрос Лок.

- Мы... наверное, хранители.

- И что вы храните?

- Мы храним... знания... память... ценности, всё, что осталось от былой... жизни.

- Как это?

- Да начни сначала, - подсказал длинный.

- Когда-то наша земля выглядела по-другому, - начал толстый чуть нараспев, как это делала Кида, когда сочиняла сказки. - Но это было давным-давно. Вот, сколько звёзд на небе?

- Много. Не сосчитать, - ответ Гёры прозвучал уверенно. Это каждый знает.

Лок молча слушал. Взгляд его скользил с лица толстяка на чудесную картину за прозрачной стеной и назад.

- Вот столько же лет прошло с тех времён, когда земля выглядела по-другому.

- А как она выглядела?

- Ну, земля-то была в основном такой же. А вот тогдашние люди понастроили много всяких чудесных штук.

- Каких?

- Дома, например, высокие - до неба. Грантлёты вот такие, как этот. Они могли летать. Живые картинки.

- Как это?

- Ну, кое-что мы вам покажем. Пэмэушник... по пэмэушнику можно разговаривать... Ты, например здесь, а твой Лок дома, а разговаривали бы, как будто рядом.

- Как это?

Толстяк закатил глаза:

- Лучше задавай другой вопрос. Как это, тебе объяснить не смогу даже за десять лет.

- Тем более, он и сам не знает, - усмехнулся длинный.

И толстяк на этот раз не стал возмущаться:

- Тем более, мы сами толком не знаем.

- Так где же эти дома до неба? Что-то я ни одного не видел.

- Нет больше тех домов. И грантлётов всего парочка осталась.

- Ага, причём Леса ещё не знает, что от парочки ты половину угробил.

- Ну прямо-таки угробил, Дон починит.

- А куда это всё подевалось?

- Мы точно не знаем. Существует несколько версий. Возможно, те люди, которые жили на нашей земле, создали страшное оружие. И однажды уничтожили себя.

- Зачем? - испугался Гёра.

- Ну, что-то пошло неправильно.

- Ага, Криз отлично знает, как это бывает.

- И сколько вас осталось?

- От той жизни никого не осталось. Лишь книги... гм, лишь какие-то вещи. Мы их просто храним. И нас трое. В этой части земли нас трое. Я, меня зовут Криз, Бат, - толстяк кивнул на длинного, - и Леса.

- Ты ещё сказал Дон.

- Ну, Дон - это не человек.

Гёра переглянулся с Локом. Во взглядах друг друга они ясно прочитали: Ничего не понимаю!

- Ребята, - наконец взялся за объяснение Бат. - Мы обычные люди, такие же, как и вы. И жили в племени до поры до времени. А потом, когда были в таком же возрасте, как вы сейчас, пришли за нами старые хранители, которых сейчас уже нет, они умерли. Вот они-то и научили нас всему, и поставили на свою смену.

- А нам пора задуматься, чтобы найти новых хранителей, молодых. Мы-то тоже умрём когда-нибудь. А кто хранить будет?

- А каждый может быть хранителем?

- Да нет. Тут сила нужна особая. Вот мы и почуяли такую силу в вашей девчушке. А она слишком мала оказалась. Всё-таки нам нужны люди постарше. Поищем ещё.

- Да как же вы её хотели забрать? - вдруг нахмурился Лок.

Криз и Бат молча уставились на него, не понимая о чём он.

- А её сестра Ара? А мы? На нас наплевать?

Хранители молча переглянулись.

- Когда нас забрали, на наших родных тем хранителям было наплевать, - признался Бат.

- Но также неправильно! - глаза Лока заблестели от злости. - Гёра, ты понял?

Лок редко так возмущался. Криз и Бат ему понравились, и поэтому он никак не мог уразуметь, почему они так подло хотели поступить с их племенем.

- Нас и так мало осталось. Только вырвались из зубов бешенных, а тут вы решили забрать у нас ещё и Лу.

Повисло неловкое молчание.

- Прилетели, - кивнул Криз в прозрачную стенку.

82

Ола была некрасива даже в тот день, когда стала женой, и когда Пеша ввёл её в свою просторную хижину. Но она была вовсе не глупа и всю ночь так ублажала мужа, а на следующий день готовила, кормила и ухаживала за ним, как за маленьким ребёнком, что Пеша впервые понял, как отец был прав. На что ему ещё та Ара? И без неё хорошо.

Но через день вдруг заскучал. Сколько можно жрать и спать? Душа затосковала. Пеша никак не мог угадать, чего ей ещё надо, но тут его вновь позвали к отцу.

Старейшина за эти дни изменился так, что казался дряхлым стариком. Жёлтая кожа обтягивала скулы, нос торчал не меньше, чем у Олы, хотя раньше особо не выделялся. Два его помощника по-прежнему были рядом.

- Придумал? - встретил сына вопросом.

- Что? - Пеша заморгал непонимающе, потом вспомнил, - а-а-а, не.

Жениться на Аре расхотелось. Так спокойнее. Жёны иногда враждуют между собой, а ему ни к чему скандалы.

- Тогда слушай, что я придумал, - старейшина помолчал, потом кивнул двоим, - гляньте, нет никого?

Те разом вскочили, вышли наружу. Старейшина молча ждал. Вернулись.

- Никого.

- Девку надо выкрасть.

- Лу?

- Ну а кого ещё? - у старейшины, казалось, заканчивалось терпение и на сына, но на всякий случай уточнил, - конечно, Лу.

- И куда её?

- Не сюда. Здесь никто не должен об этом знать. Ни одна живая душа. Только мы втроём и твоя мать.

- Так нас же четверо, - Пеша ещё раз пересчитал. Точно, четверо.

- Пеша, - отец чуть смутился. - Ты в землянку не пойдёшь. Без тебя управятся.

- А мать пойдёт? А она на что?

- Девка маленькая, за ней ухаживать надо, растить. Ты будешь ухаживать?

- Нет, не я, - испугался Пеша. Только этого ему не хватало.

- Ну тогда молчи и слушай. Сегодня же мать переберётся в дальнюю землянку.

- Куда?

- Ты не знаешь. Никто не знает. Есть у нас тайное место. Там она будет жить вместе с девкой. Здесь скажет, что ушла собирать снадобье от моей болезни, никто ничего не заподозрит. В землянке она будет ждать Лу. Ребята её приведут. Ты поможешь только украсть.

- А как украсть?

- Девка тебя знает?

- Ну знает.

- Значит, пойдёт за тобой. Нужно подкараулить. Они помогут, - снова кивнул на двоих. - Всё, иди теперь к себе, а завтра с утра пойдёте.

- Дык... как... а?

- Да не бойся ты. Испугался! Их жалкая кучка. В случае чего... пикнуть не успеют. Потому как мы - сила.

- Так зачем же их...

- Правильно. Пусть живут, они не мешают. А вот девка их должна быть у нас. Маленькая она ещё, забудет своих через пару лет. А мать твоя за это время наставит её на истинный путь...

Назад Пеша возвращался невесёлый. Не успел жениться, как опять куда-то идти. Оно вот надо ему? А он, дурак, заскучать успел. Зато теперь будет веселиться. Как бы ещё по морде не получить в новом походе.

И зачем отцу эта девка? Стало досадно на себя - сам, дурак, про неё рассказал.

Печальные мысли настолько овладели Пешей, что он шёл, не разбирая дороги, а когда опомнился, увидел, что вышел за селение к яме. Волосы зашевелились на голове. Не к добру его ноги сюда принесли. Всегда обходил это место стороной, никогда не интересовался наказанными. А теперь здесь Лера.

У ямы был караульщик, приятель Пеши.

- Гай, отойди на времечко, - попросил Пеша, удивляя самого себя.

- Никак не положено, Пеша.

- Положено, Гай, я нынче за старшего. А вот говорить об этом не нужно никому. Иди. Сбегай, хоть, до реки, водицей умойся и назад.

Гай потоптался нерешительно, потом побежал к реке.

Пеша точно также стал топтаться нерешительно. Но время шло. Скоро уж умытый Гай вернётся. Решился. Лёг на зелёную мураву - кто не знает, не догадается, что это крышка, а под крышкой сруб.

- Лера, - позвал.

Нашёл отверстие, через которое подавали еду, заглянул. Темнота. Тяжёлый воздух обдал волной.

- Лера...

- Пеша? Выпусти меня. Спаси... Пропадаю. Уйду. Уйду навсегда. Ну кому я сделала злое?

Пеша даже чуть опешил:

- Как кому? А отцу?

Снизу раздался мучительный стон:

- Выпусти... Жить хочу!

Пеша не знал, как утешить пленницу, сказал, не подумав:

- И Шана... того... тоже нету теперя в живых.

Внизу горькие стоны сменились отчаянными рыданиями.

83

- Вот такая удивительная история со мной случилась.

Уша и Санк сидели на берегу. Девушка рассказала о своих приключениях. Санк встревожился.

- Это могло плохо закончиться.

- Могло, - согласилась девушка, - но, если бы я не рискнула, я бы не познакомилась со своей бабушкой. И не узнала бы, что отец жив. Мой родной отец.

- Ты сказала матери?

- Нет... пока нет. Она такая хрупкая. Мне страшно. А вдруг... Много дурных мыслей в моей голове. Думаю, сначала мне надо самой к нему сходить.

- Я тебя провожу.

- Что ты? А как я объясню бабушке про тебя? Она может насторожиться и отказать. Как я тогда узнаю к нему дорогу?

- Я буду следовать за вами тайно. Только ты будешь знать, что я рядом.

Уша заглянула в глаза своему сердечному другу и увидела там такую несокрушимую твёрдость, что только вздохнула, соглашаясь.

- Но только обещай ни во что не вмешиваться.

- Обещаю не вмешиваться, если тебе не будет ничего угрожать. Когда вы идёте?

- Через три дня встречаемся неподалёку от капища.

- Капища?

- Ну, это место, куда они приносят своему богу подарки. Там неподалёку кусты, в них я и буду её ждать.

- Вместе будем ждать. Ты в своих кустах, я в своих.

Уша прыснула. Санк продолжил хмуриться.

- И тот разговор про Лу мне тоже не понравился.

- Ты думаешь, это про нашу... про вашу Лу?

- Не знаю. Пойдём к старейшине.

Санк вскочил на ноги и потянул вверх сидящую Ушу.

- Прямо сейчас?

- А ты опять боишься?

- Я? Нет... я просто...

- ...испугалась чуть-чуть, - закончил за девушку Санк. - Пошли. И поверь, что у нас тебе бояться некого.

- Про нашу, - сказал старейшина без тени сомнения. - Санк, зови всех мужчин.

- А женщин?

Старейшина заколебался:

- Нет, пока мужчин. Я буду ждать там, - кивнул за кудрявые ивы.

- А я? - робко спросила Уша.

- А ты пока никому ничего не говори.

- Хорошо, - и Уша пошла к женщинам.

Через короткое время за ивами собрались все.

Старейшина посмотрел на серьёзные лица своих друзей. Задержался взглядом на Шане. Тот всё ещё бледный и слабый, но уже понятно, что оклемался.

- Ты с нами? - спросил просто, но пристальный взгляд выдавал напряжение.

- С вами, - ответил Шан твёрдо.

И старейшина кивнул.

- Мы думали, что наши соседи приходили только к Шану, а оказалось, что у них были две цели.

Мужчины молчали, слушали.

- Вторая цель - Лу.

Брови в удивлении резко вскинулись вверх. Не ожидали.

- Девушка... Уша слышала их разговор. Они сказали, что хотят попрощаться с Шаном и ещё приглядеться к маленькой прорицательнице Лу. Мы поняли, как они прощались с Шаном. Сами с ним чуть навеки не простились. Повезло нам, что Наз привел в племя знахарку. Как это у Шимы выходит, нам не понять - тайна. Но вылечила она уже двоих.

- Троих. Киде тоже досталось.

- Да, троих. А вот теперь мы должны защитить Лу. Что скажете?

- Раз уж зашёл такой разговор, мы с Сахой давно за девочкой смотрим.

Все с удивлением глянули на Леку.

- Почему же вы стали смотреть?

- Вы слышали, что она рассказывала про то, как летала, про дядей и тётю, про большую собаку.

- Слышали, конечно, как не слышать?

- Мы с Сахой поверили.

В наступившей тишине каждый старался переосмыслить услышанное.

Поверили? Так это правда? И что она означает?

- Видать, в соседней племени тоже это слышали, а, может, и больше. Может, они знают что-то, чего не знаем мы.

- И как же нам теперь быть?

- Дозвольте мне сказать.

- Говори, Шан.

- Не знаю, ничего про Лу, знаю только, что тот старейшина сейчас тоже прощается с жизнью. Может, и выживет, может, и нет.

- Откуда знаешь?

- Я сам его ранил... его же ядом.

- Как так?

- Он старый лис, меня обхитрил. Когда уходил, хотел положить руку мне на плечо. Я дёрнулся, понял, что это не просто так, да только игла с ядом была в другой руке. Он меня и уколол, но я всё равно изловчился и его же рукой ткнул ему иглу в бок. Вот так. Не знаю много ли яда там оставалось. Наверное, немало. И думаю, ему теперь самому лихо.

- Ну вы даёте, - покачал головой старейшина. - Так что с Лу?

- За Лу надо следить.

- Нам?

- И нам, и женщинам. По очереди. Как за костром. Никогда не оставлять её одну.

- Но мы и так её одну не оставляем. Этого мало. Днём здесь почти никого - мы в лесу, женщины тоже уходят по своим делам. А Лу, получается, без защиты. Мало толку от одного караульщика.

Опять повисло молчание. Задумались.

- Но и дела забросить тоже нельзя.

- А если девочку спрятать? В укромном месте. Ара с ней пока поживёт, а мы выясним, что происходит. Может, того старейшины уже нет на этом свете? А?

- В любом случае, нам с ними придётся поближе познакомиться. Уж больно соседство непонятное.

84

Внезапно сзади раздался шум - зашуршали листья, затрещали ветки под чьими-то тяжёлыми ногами, почувствовалось быстрое движение, но Зага не успела обернуться и посмотреть, крепкие руки зажали рот, обхватили тело.

В панике девушка выворачивалась, как змея, но слишком много рук её держало. Огромным усилием она повернула чуть голову и скосила глаза - может быть, напрасное любопытство - узнать от кого такая немилость.

Незнакомцы. Двое. И... Пеша? Но теперь он не выглядел таким добродушным и глупым, лицо исказилось от злобного напряжения, пока он пытался поймать её ноги.

Зага забила ими сильнее, норовя попасть в Пешу. В борьбе чуть расслабилась чья-то ладонь на её лице, и она изо всей силы сжала зубы. Кто-то вскрикнул, рука дёрнулась, но положение девушки лучшим не стало, удар в голову вызвал оглушающую боль и сонмы мгновенных искр...

Когда она очнулась, голова трещала, деревья противно вращались, а над ней нагнулись три уже знакомые морды.

Здоровый рыжий мужик показал нож:

- Если хочешь ещё хоть немного пожить на этом свете, лучше успокойся сама. Или я на этот раз успокою тебя навечно.

Зага затихла.

- Поняла? - зашипел рыжий.

Зага часто закивала головой. Было страшно, не верилось в реальность происходящего, но очень-очень хотелось жить.

- Что вам надо? - прохрипела она, и тут же снова получила. На этот раз не слишком болезненная, но унизительная пощёчина.

- Раскроешь рот, когда я тебе разрешу.

Зага вновь закивала, из глаз брызнули слёзы.

- Хвалилась Пеше, что девка у вас есть чудная?

Зага расширила глаза не понимая, поглядела на Пешу.

- Что смотришь? Или забыла, что про Лу мне рассказывала?

- Нет... - кажется стала чуть понимать.

- Говорила, что девка много пользы принесёт, если мы к себе в племя её заберём?

Глаза Заги страшно расширились: что она натворила?

- Вот считай - уговорила. Мы пришли за ней. А ты поможешь нам её умыкнуть. Поняла, красавица? Не бойся, сделаем всё тихо. Вот так-то.

Сначала Аре было непривычно на лесной опушке вдали от племени. Никогда такого с ней не случалось. Всю жизнь, сколько себя помнила, рядом теснились соплеменники. Правда, после бешенных собак, их стало ох как мало, но всегда кто-нибудь был если не рядом, то неподалёку. А тут целыми днями вдвоём с Лу.

На ночь приходили мужчины, Наз, Тип, Рача и Лека, становилось веселее.

Но и днём она только в первые минуты растерялась, а потом оглянулась по сторонам - а скучать-то ведь некогда. Надо устраивать гнёздышко поуютней, неизвестно, сколько придётся прятаться.

Оказывается, о том, что Лу - необычная девочка, знает не только она, знают все в племени. Заинтересовались ею и соседи. Пока чужой старейшина ждал мужчин, Лу ему всё успела выложить - и про полёт, и про собаку, и про какие-то цветы необыкновенные, и про птиц с этими цветами на хвостах. Вот племя и решило, что лучше пока девочку укрыть, да выяснить, не замышляют ли чужаки чего недоброго.

Но Ара не очень сильно забеспокоилась, всё же соседи хоть и высокомерные, но не звери же лютые, не будут вредить Лу или кому бы то ни было. Но раз племя так решило, значит она потерпит.

Лу, к её удивлению, вовсе не пришлось ничего объяснять. Она погладила старшую сестру по щеке и сказала:

- Не перезывай, Ала, это ненадолго.

Вот Ара и решила не переживать.

- Лу, ты пойдёшь со мной?

- А ты куда?

- Силки проверю. Здесь неподалёку.

Лу не любила силки. Не любила, когда лесной зверёк умолял о помощи, а ему не помогали.

- Нет, я тут.

Ара знала жалостливое сердечко Лу, у самой такое же было. Но по-другому не выжить. Свой выбор она уже сделала, когда-нибудь придётся справиться с ним и Лу, но ведь это будет когда-то.

- Я скоро. Быстро-быстро.

Там и идти-то - всего нечего, к тому же в силках не было зверя, поэтому вернулась Ара действительно скоро.

- Пустая, - крикнула сестрёнке, зная, что это её порадует. Но радовать было уже некого.

85

Рача нагнулся над ростками. Так и есть, не хватает им времени, чтобы дозреть. Но какие крепкие получились. Даже побольше своих луговых собратьев. Интересно.

Мика присел рядом, тоже наблюдает. Тоже интересно. Но внимание отвлекло что-то яркое.

Розовая штучка, которую когда-то Наз сорвал с шеи бешенного, выпала из Рачиных шкур. Раньше эта штучка часто болталась у Изы на шее, а теперь её всё время прячут от Дика.

Мика не будь дураком - когда она ему ещё на глаза попадётся, схватил её и засунул в рот распробовать.

Рача увидел, но не стал отнимать. Дика поблизости нет, дед с бабкой забрали его с собой в лес, поэтому кивнул мальчику, мол, можно. И Мика стал, не торопясь, исследовать штуковину по-своему, так взрослые не умеют.

Для начала он её всю обслюнявил, но вкуса никакого не было, А потом раздался пронзительный, ужасный, отвратительный писк. Он давил на уши, и его невозможно было терпеть даже мгновение. Голова, казалось, разрывалась на части.

Мика выронил розовую штуку изо рта и заревел на всю округу, Рачиным ушам больше всего досталось, от неожиданности он завалился в свои ростки, и что не сломал, то помял основательно. Козлята, щенки и прочая живность рванули в разные стороны, и теперь неизвестно где их ловить. Но Вела уже чуть пришла в себя и побежала следом. Кида схватила Ланчика на руки, закрыла ему уши ладонями, а у самой слёзы брызнули из глаз. Тип, выдалбливающий до этого из камня оружие, бросил копьё на землю и схватился за зубы, ему показалась, что они у него все разом раскрошились. Мотка упала, заткнула уши, и завизжала перепугано:

- Что случилось?

А что случилось?

Рача осторожно взял в руки розовую штуковину и сказал спокойно:

- Ничего.

Потом полез наверх, подальше от народа, проверить, а что это только что было. На верху обернулся:

- Тип, пойдём со мной.

Ушли. Оставшиеся приходили в себя. В ушах всё ещё звенело, зубы болели, и голова раскалывалась. Ланчик плакал, не мог успокоиться.

- Мотка, помоги Веле скотину поймать, - попросила Кида девочку, и в её голосе послышалось доселе неведомое лёгкое раздражение.

Потом вернулся Тип. Красный, дёрганный. Молча подошёл к шкурам, отрезал хороший кусок и снова ушёл. Кида хмуро проводила его взглядом.

Вернулась Зага - сама на себя непохожа. Тоже красная, заплаканная, какая-то вся потрёпанная. Молча прошла в свой шалаш. Кида только вздохнула ей вслед: и Заге, видать, досталось. Да что же это за штука такая? Выкинуть её подальше с глаз.

Вернулись Тип с Рачей. Тип ушёл к реке за ивы. Там и остался, лёг на землю, повернувшись к реке лицом, к остальным, получается, спиной. Рача, к удивлению, выглядел довольным, сел на пеньке под обрывом, стал шкуры резать да в уши примерять.

Кида удивилась. У неё и самой всё ещё звенит, но разве шкуры помогут? Звон теперь шёл изнутри и никак не мог затихнуть.

Уже солнце стало садиться, дед, бабка и Дик уставшие вернулись со своего тайного дела. Никому не говорят, что траву сушат и укрывают под навес. Никому не говорят, и не надо, все и так знают. Что же, хорошее дело, будет зимой коровке и козлятам добрая еда.

Кида поглядела на Дика - понятно, почему он так боялся этой пищалки. Она её теперь тоже боится.

А потом стало не до звона и пищалки.

Крик послышался издалека. Отчаянный, горький. Случилось что-то. Сомнений не было.

К этому времени многие вернулись в племя. С кем беда? - перепугано озирались. С Арой! Девушка не спустилась, упала с обрыва, инстинктивно цепляясь за корни и верёвки, осталась на какое-то время лежать на песке. Потом опомнилась, вскочила:

- Помогите!

- Что?... Где Лу?

Услышав имя сестрёнки, Ара закричала:

- Я её не могу найти! Не могу! Помогите! Медведь...

На Ару страшно было смотреть. Казалось, она лишается рассудка.

- Сейчас... Идём, - все засуетились, собираясь.

И Ара повернула к обрыву, чтобы бежать обратно в лес. Но тут же попала в объятия Наза:

- Тише! Тише... успокойся. Жива Лу. Ничего с ней страшного не случилось.

- Жива?.. - Ара с отчаянной надеждой пыталась прочесть ответ в глазах Наза. - Где она?

- Её украли.

- Кто? - Ара отступила назад.

- Нам надо было тебе сразу сказать... Да и мы, дураки... сомневались.

- Что? Кто? Говори!

- Слышала Уша, что заинтересовались наши соседи девочкой. Считают её за прорицательницу, вот и решили, видать, её себе присвоить.

- Да разве можно?

- Хрен что у них получится, - заявил твёрдо Наз.

И гул одобрения раздался со всех сторон. Теперь уж почти всё племя было в сборе.

- Да за такие дела мы жизни не пожалеем.

- Ну уж это у них не пройдёт.

- Что же мы, своих детей не защитим?

- Пойдём. Сейчас же, - закричала Ара Назу.

- Пойдём, - согласился Наз. - Только вот ты готова?

Ару трясло.

- С Лу ничего страшного не случится. Они сами её будут беречь. Но чтобы её вызволить, нужны спокойствие и твёрдость. Тут сила не поможет. У них больше народа, они легко перебьют нас. Нужны ловкость и изворотливость.

Ара поглядела на парня. В глазах появились отблески какого-то осмысления:

- Да... я готова. Я по дороге успокоюсь. Я смогу...

В наступившей тишине раздался спокойный голос старейшины:

- Будет лучше, если с Назом пойдёт Санк и Лека.

- А где Санк?

- Санк ушёл... Его сегодня не будет.

- Ещё не лучше. Наз, справитесь вдвоём с Лекой?

- Сделаем всё, что сможем.

- Я с вами, - тихо и твёрдо произнесла Ара.

- Пойдём втроём, - согласился Наз.

Ночью деда дёрнули за грязную пятку. Он резко вскинулся - не спал. Бабка. Сердито кивнула головой на выход. Дед послушно пополз на четвереньках, стараясь никого не зацепить.

- Это что же такое делается? - накинулась бабка.

- Что? - заробел дед.

- Это наших детей будут красть, а мы - дрыхнуть?

- Дак пошли же уже туда...

- Кто пошёл? Молодые! - протянула бабка пренебрежительно. - Разве они сделают как надо?

- А как надо? - растерялся дед.

- А как надо - мы с тобой сделаем. Собирайся.

И вскоре по лесной тропе, там, где совсем недавно легко прошагали три пары молодых ног, почапали две согбенные худые фигуры с палками в руках. Они шли, не глядя по сторонам, не прислушиваясь к лесным шорохам, не замечая, что... не одни.

86

Уж чего-чего, а такой вот встречи не ожидал никто.

- Санк? Лека едва сдержался, чтобы не закричать.

- Точно, - обрадовался Наз.

- И Уша, - удивилась Ара. - Откуда они здесь?

Пора было выяснять.

Неожиданная встреча с друзьями почти у самого логова врага заставила броситься в объятия, словно они расстались давным-давно, а не накануне утром.

- Вы что тут делаете? - удивился и Санк.

- За Лу пришли. Пропала вчера.

- Быстро же они, заразы, управились.

- Вот теперь надо сообразить, где её могут держать.

- Есть у нас свой человек в этом племени. Почти свой, - задумчиво произнёс Санк.

- Кто же?

- Бабушка Уши. Правда, довериться ей рискованно, но расспросить можно.

- А как до неё добраться?

- Она сама скоро выйдет, - стала объяснять Уша. - Только вы все спрячьтесь. Она обещала отвести меня к отцу. Моему настоящему отцу. Я его никогда не видела, а он обо мне ничего не знает. Я спрошу у неё про Лу... И...

- Что?.. Что ты хотела сказать? - заволновалась Ара.

- В голову только что пришло. Может, конечно, это глупость...

- Говори.

- Я у них была, - Уша кивнула в сторону селения, которое едва виднелось за деревьями. - Правда, только у бабушки в хижине, но по дороге рассмотрела кое-что. Там на окраине какая-то землянка. Или яма. Мне показалась она тайной. Тайное убежище, наверное. Но... может, ничего в ней тайного нет, просто выдумка моя. Но если это так, они там могут прятать Лу.

- Где? Покажи.

Уша постаралась всё чётко рассказать и показать.

- Рядом ещё караульщик был.

- Поняли, - ответил за всех Наз, изучая из-за дерева селение. - А вон не твоя бабушка идёт?

- Моя, - заволновалась Уша.

- Всё, мы исчезаем, - успокоил девушку Санк.

И через пару мгновений все действительно скрылись из глаз.

- Пришла? - прошамкала старуха, увидев Ушу.

- Здравствуй, бабушка. Как твоё здоровье?

- Ай, - махнула та небрежно рукой. - Сойдёт. Ну как, пойдём к Таю?

- Конечно, бабушка, - обрадовалась Уша. - Конечно, пойдём. Только скажи мне... У нас девочка пропала.

- У кого это у вас?

- У моих друзей. Их племя маленькое. Их дикие люди ... - Уша понимала, что несколько пар ушей её слышат. Ей было неловко говорить, но она сделала усилие, - ...на них напали дикие люди...

- Слыхала.

- Так вот у них девочка пропала вчера.

- Не... про девочку не слыхала ничего. Искать надо, коли пропала. Ну, пошли что ли? Путь-то не близкий. Выдержишь?

- Выдержу...

Уша беспомощно оглянулась по сторонам, не понимая, что ещё спросить у старушки. Но со сторон не было подсказок. И вскоре компания разделилась.

87

Поздно вечером сторож увидел приближающуюся тень. Но и тень заметила его, обрадовалась:

- Добрый человек, - обратилась тень таким приятный женским голосом, что настороженность у караульщика исчезла, - подскажи, в этом ли селении живёт Пеша, сын старейшины?

- Здесь. А тебе зачем?

- В жёны он меня взять обещался. Моё племя живёт во-он в той стороне. Далеко отсюда.

- Знаю я твоё племя, приходилось бывать. Только ты напрасно ему поверила. Он только что женился.

- Да... Но ничего! Пусть он это мне в глаза скажет. Как к нему пройти?

- Ну... не знаю даже... Сходи, что ли... Вон его хижина...

- Где? - девушка подошла ближе, - никак не пойму.

- Так темно же. Как бы тебе объяснить...

Но крепкий удар сзади по голове прервал всякие объяснения. Караульщика тут же за ноги потянули в сторону. Воткнули в рот кусок шкуры, связали руки и ноги, и его место заняла другая фигура. Похожая.

А потом две пары ног затопали в разные стороны, пытаясь отыскать крышку от тайной землянки. Днём они видели, в каком месте хлопотал сторож, когда какая-то женщина принесла ему нечто, что издали определили, как еду для сидящего или сидящей под землёй.

Наконец Лека наткнулся на верёвку и тут же услышал под ногами глухой звук.

- Здесь.

Мгновение спустя к нему подскочили ещё две тени.

- Вы открывайте, я буду смотреть, чтобы никто не шёл, - шепнула Ара.

Долго на ощупь не могли сообразить, наконец заскрипела деревянная крышка. Изнутри шибануло таким затхлым воздухом, что в первое мгновение все отшатнулись.

- Лу, - позвала Ара дрожащим голосом.

- Выпустите меня. Прошу. Я уйду. Я больше... - голос снизу женский и вовсе не Лу.

Настроение упало.

- Тихо. Сейчас мы тебя освободим.

- О, благодарю. Прошу...

- Тихо...

Внизу замолчали.

Наз скинул верёвку.

- Держись крепче, мы тебя вытащим.

Внизу завозились. Верёвка натянулась под тяжестью тела, Лека и Наз потянули. Но через мгновение чуть не свалились на землю. Судя по шуму, свалилось и тело внизу.

- Не могу, - заплакала девушка. - Сил нет.

- Пробуй ещё.

Но опять ничего не получилось.

- Придётся туда лезть. Я её верёвкой обвяжу.

Это Наз сказал.

И сердце Ары окутала невероятная тоска. Словно предчувствие беды.

Не надо, пусть она сама себя обвязывает.

Захотелось схватить Наза за руку и утянуть подальше от ямы.

И тут же вспомнился солнечный денёк у реки, она, глядящая на подошедшего Наза и желающая, чтобы он погиб вместо брата.

Как я могла? - мысль ужалила, ужаснула. - Как я могла...

А Наз уже лез вниз. Вскоре оттуда послышалось:

- Тяните!

Лека потянул. Ара нашла конец верёвки, стала помогать изо всех сил. В темноте показалась ещё более тёмная человеческая голова. Ара бросила верёвку, на ощупь отыскала подмышки и потянула. Обессиленная пленница упала на траву, Лека стал развязывать узлы.

- Гай!

Мужской голос раздался словно гром среди ясного неба. Ара совсем позабыла, что надо смотреть по сторонам. Незнакомка тихонько взвыла, пытаясь освободиться от верёвки и убежать. Но Лека упал на неё, прижал своим телом и зажал ладонью рот:

- Тихо, - шепнул в самое ухо.

И Ара захихикала. Глупо, противно и громко:

- Гай, мне щекотно. Пусти... Пусти, дурачок. Куда ты свои руки суёшь...

И снова захихикала. Хотя ей было не до смеха.

Мужчина нерешительно потоптался и повернул назад.

Лека стал вновь искать и развязывать узлы.

Через некоторое время все вместе, вчетвером, бежали в лес. Укрывшись за первыми деревьями, остановились.

- Ты кто? - спросил Лека незнакомку.

- Я Лера.

88

Старейшина с раннего утра велел всем собраться. Всем, даже детям. Вот и собирались. Проходя мимо Изы, кто-то старался погладить её по головке, кто-то просто поглядывал сочувственно. Девка ревела не переставая.

- А где дед с бабкой? - повертел головой Аз. - Уже ушли свою траву сушить?

Ох, как недобро поглядел старейшина на парня. Потом лёгкая задумчивость сменила неодобрение.

- Да не свою... - промолвил тихо, - ...общую. Вот про деда и бабку и будет наш разговор.

Про деда и бабку? В их отсутствие?

Все быстренько расселись, ожидая дальнейших объяснений.

- Ушли и дед, и бабка!

Ушли? Что-то в последнее время слишком часто слышится это слово. То Лок с Гёрой ушли, до сих пор никаких весточек. Уже не раз в головы заползали нехорошие мысли. То Наз бегал в разорённое племя, искал кого-то. Правда, тут уж без упрёков - нашёл. Шиму. Но от стариков этого никто не ожидал.

- Куда? - ахнула Мотка.

А она-то бабку выглядывала как только проснулась.

- Пусть Шан скажет. Он их провожал.

Шан ночью следил за костром.

- Ну, они попросили меня сказать, коли кто спросит, что пошли вызволять Лу.

- Да уж! Вызволяльщики!

- Ишь ты! Коли кто спросит! Скромные какие!

- Это теперь надо кого? Изу за руку держать, чтобы следом не побежала?

Взгляды всех обратились на девочку. Она устала от собственного плача, лицо опухло, судорожно вздохнула, наматывая новую порцию соплей на запястье. Разговоры о деде и бабке прошли мимо её внимания. И последнюю фразу про себя тоже не расслышала. Куда там прислушиваться к взрослым разговорам, когда в голове свой шум и тарарам. Украли подружку любимую.

Но вид девочки вызвал новую волну озлобления против самоуправства соседей.

- А что ж нам делать-то? Ждать, пока всех детей не поворуют? Надо к ним идти всем вместе. Пусть ответ держат. Как так? Где это такое видано?

- Да сходить немудрено. И спросить несложно. А вот ответа доброго вряд ли дождёмся. Нет у меня никакого доверия к нашим соседям. Такие же, как и бешенные собаки, только вид имеют не такой дикий.

Помолчали. Вот уж повезло.

- Дозвольте сказать.

Рача.

- Если придётся идти с войной на соседей, то у нас есть доброе оружие.

Тип догадался, схватился за свою голову, у него она со вчерашнего дня всё ещё не соображала. Хотя тут сразу сообразил.

- Вот эта пищалка, - Рача вытащил из своих шкур розовую штуку.

- А где Дик? - опомнилась Лайя.

Стали озираться - Дика нет.

- Либо, ещё один ушёл?

Это было уже не смешно.

- И что же эта пищалка может?

Старейшина всегда с уважением прислушивался к Раче, но сейчас в его голосе было много сомнений.

- Ну, Дика она уже, похоже, прогнала, - догадалась Вела.

- Мы, конечно, может испробовать... - начал Рача, но его перебила сердитая Кида.

- Только я с детьми сначала уйду. На нас вчера уже испробовали.

- И я... Ладно? - Тип чувствовал, что его затошнило.

- Мы сами уйдём. Кто хочет испытать на себе пищалку, пойдёмте наверх. Только я захвачу кое-что, - Рача сгрёб груду шерстяных комочков, которые ещё вчера заготовил, и те всю ночь и утро сиротливо лежали на пеньке, удивляя народ. Думали, это Мика наковырял себе что-то.

Все, кому накануне не посчастливилось послушать пищалку, теперь с живым интересом полезли за Рачей наверх.

- Ты идёшь? - спросил Аз у жены.

Со вчерашнего дня Зага сама на себя не похожа, молчит, глаза несчастные. Ночью Азу даже послышалось, что она плачет.

- Не хочу, - девушка повернула в свой шалаш.

Аз пошёл догонять Рачину компанию.

Кида оглядела оставшихся:

- Вела, Мотка, пойдёмте Пеструху доить.

Недовольная корова уже давно мычала, требуя хозяйку.

Глаза Велы расширились в нехорошем предчувствии, но она пересилила страх:

- Пошли.

Мотка растерялась, то ли к корове идти, то ли ещё раз пищалку слушать. Не-е, лучше к корове.

- Пошли.

- Я сама её попробую... Вы просто верёвку будете держать, чтобы она... Ох, не знаю, что получится. Пошли... Иза, погляди за Ланчиком.

Иза поспешила в шалаш, на ходу вытирая слёзы.

89

- Собака! Лок, глянь, собака!

Гёра попытался вскочить со своего сиденья, но сиденье не выпустило его. Руке ничто не помешало. И теперь он пальцем указывал в даль.

Лок поднял голову, посмотрел. У него было лежачее место, но выяснять, можно ли на нём дёргаться, мальчик не стал. Всего лишь головой двинул.

- Угу. Вот она, значит, какая!

Внизу под грантлётом, в окружении незнакомых ребятам деревьев, проплывала полулежачая, полусидячая фигура пса с большими торчащими ушами.

- Её выдолбили из камня?

- Ну, можно и так сказать. А... почему такой восторг? - удивился Бат.

- Да Лу без конца рассказывает, как в ухо большой собаке залезала.

- И никто ей не верил...

- А-а, было дело. Но мы сейчас туда не полетим. Там Леса, и нам с ней встречаться совсем не обязательно.

- Почему? Прогонит?

- И вас прогонит, и нас... - замолчал, подбирая правильное слово.

- Прибьёт, - помог Криз.

Ребята чуть приуныли. Они-то думали, что тоже полезут в собачьи уши поглядеть, что там делается.

- Мы с вами вот здесь остановимся...

Грантлёт мягко опустился на землю. На землю ли? Такого ребята тоже не видели.

- Ну, Лок, идти сможешь?

Тот неуверенно встал, покачался:

- Смогу.

Гёра почувствовал, что сиденье и его отпустило.

Прозрачная стенка грантлёта со змеиным шипением отодвинулась в сторону, и ребята поняли, что пора выходить.

Прямо перед ними было, вроде то же самое, что они видели всю жизнь, а всё же не то. Трава стелилась какая-то особо зелёная, густая и короткая. Словно шкура огромного зелёного медведя. Так и хотелось побегать по ней босиком.

Деревья были другие. Нет, виднелась и белая берёзка вдалеке, но незнакомых было больше. И деревьев, и кустов. На многих висели разноцветные плоды.

- Кстати, - Криз развёл руками, - то, что растёт - съедобно и очень вкусно. Можете потом попробовать.

- А чего Леса нас прогонит? Нам здесь нельзя? - всё ещё беспокоился Лок.

- Можно. Но Лесе не понравится.

У ребят в общем-то стало складываться не очень доброе представление о Лесе.

- Какие-то у вас звери непуганые, - удивился Гёра.

Повсюду бродили, бегали и прыгали знакомые и незнакомые животные.

- Они не все настоящие.

- Как это? - ребята захлопали глазами.

- Ну, почти как настоящие, только бояться их не нужно.

- У нас тоже жил медведь. Вела притащила из лесу. Пока он был маленький - ничего, а потом мы его обратно в лес прогнали. Совсем сладу не стало. Правда, это было давно, ещё до бешенных.

- Вон, кстати, и медведь. Не бойтесь, не тронет. Приказ ему такой дан.

- А как же он приказы понимает?

- Вот он как раз и не настоящий, потому и понимает.

Ребята уставились на зверя, пытаясь определить, что в нём ненастоящего. Сидит на земле, бурчит что-то, лапой по морде водит. Забавный. И совсем как настоящий. Ничего не поняли.

- А там кто? - указал Гёра в долину, по которой бродили огромные... ящерицы.

- А это - динозавры. Они тоже ненастоящие. Когда-то такие страшилища жили на нашей пл... земле. Теперь только у нас и остались.

- А можно поближе посмотреть?

- Потом сбегаете, посмотрите. Их тоже не бойтесь. А теперь добро пожаловать в нашу хижину.

И когда завернули за крайние деревья небольшой рощи, увидели прямо перед собой голубое озеро, а за ним... хижина.

Ребята остановились.

- Да-а, - протянул Лок.

- Да-а, - согласился Гёра.

Хижина была самым красивым строением на земле. Это ребята сами поняли. Не до неба, конечно, да и зачем им до неба? Но высокая и белая-белая, как облака.

- Вот в ней поживёте пару дней, пойдёмте, покажем, что к чему.

Полог откинулся сам, лишь подошли ближе. Внутри тоже было всё белым-бело. Ребятам даже стало неудобно ходить своими грязными ногами. Но серые следы тут же как-то исчезали.

- Запоминайте, вот эта кнопка - кровать, вот ещё одна. Здесь стол, шкаф с одеждой, сейчас над размерами поколдую. Вот тут стулья, здесь игры, может, понравятся. Холодильник... Здесь еда. Смотрите, вот сюда нажимаете, выбираете, что хотите, и можете есть. Вроде всё.

Криз ходил по хижине и нажимал на стены, и откуда-то выскакивали разные штуковины. Бат стоял у выхода и посмеивался, глядя на ребят.

- Ванная, - подсказал он.

- А, вот тут можно помыться, - Криз повел их в голубое помещение. С разных сторон зажурчало и потекло.

- Не, мы лучше в озере помоемся, - скромно возразил Лок.

- Да ничего в этом сложного нет. Разберётесь. Ну, или в озере можно.

- А вот тут обещанные живые картинки, - Бат протянул чёрную штуковину, похожую на пэмэушник. - Видите кнопки?

- Кнопки?

- Ну вот эти пупырки?

- Видим.

- Вот на них нужно нажимать. Всё ребята, нам пора. Леса уже сигналы подаёт. А то ещё сюда нагрянет.

- Идите тогда. Мы... сами...

90

- Я так не могу...

Лека посмотрел на девушку. Не понял, чего она не может, но промолчал. Не на руках же её нести? Больше ей помочь он не в силах. Но она имела в виду другое:

- Мне нужно вымыться.

Вот с этим Лека был полностью согласен.

- Впереди ручей, там и сделаем остановку.

Лера благодарно кивнула.

- Только бы нас не нагнали.

- Ну, мир велик, во все стороны света белого соплеменники за тобой не погонятся, не настолько же ваш старейшина всемогущ.

- Может, он и не всемогущ, но хитёр, как змей, и такой же мстительный. Никогда не простит, что бывшая жена ушла из-под его власти. Об этом нужно помнить.

Лека на это промолчал.

Когда запыхавшиеся Ара, Лека и Наз оглядывали в потёках недавнюю пленницу, пытаясь понять, кого они освободили, Лера со своей стороны пыталась разглядеть их.

- Ты кто? - первым не выдержал Лека.

- Я Лера.

- За что тебя так?

- Не угодила мужу, - уклонилась от прямого ответа девушка.

- Ну и весёлая жизнь в этом племени! Это как же надо было не угодить?

Лера не стала уточнять.

- Куда ты теперь? - спросил Наз, не понимая, что делать с Лерой.

- В племя мне нельзя. Убьют.

- Неужели старейшина не заступится?

- Старейшина и есть мой муж.

Теперь спасатели смотрели на девушку чуть другими глазами.

- Лера, - обратилась Ара, - может, ты нам сможешь помочь?

Рассказали о своей беде, но Лера ничего не слышала про Лу, в яме сидела уже несколько дней, последние события не коснулись её.

- Придётся вести её к нам, - Наз поглядел вопросительно на своих друзей, ожидая от них согласия.

- Наверное, поведу я, - Лека понимал, что последнее обстоятельство осложнило их ситуацию, но Леру тоже просто так в лесу не бросишь.

- Хорошо, - согласился Наз.

- Хорошо, - эхом отозвалась Ара.

И Лека с Лерой ушли.

Когда стало рассветать, парень украдкой пригляделся к своей спутнице. Та была слишком грязной, но и под слоем нечистоты ему стали понятны мужские прихоти старейшины.

Леру трудно было назвать девушкой. Эта была женщина. Причём очень красивая. Таких полных и мягких у них в племени не было. Их девушки были тонкие, как берёзки. Лера же была как распустившийся пышный цветок. Правда, грязный и дурно пахнущий. Но ведь это же поправимо?

- Он просто так меня не отпустит, - Лера всё ещё думала о муже.

Волна ненависти к старейшине заставила Леку сжать кулаки. Ему бы на парочку часов этого хитрого и мстительного. А потом вспомнил, что тот уже старик. Да к тому же, если Шан не ошибается, раненый. Вся его сила в людях, которые его окружают, которых он сумел прогнуть под себя.

Впереди блеснула вода, послышалось приятное журчание.

- Привал, - объявил Лека и завалился в траву. Всё, сил нет, вторую ночь без сна и отдыха. Пусть Лера занимается своим мытьём, он... Не успел додумать, заснул.

А когда открыл глаза, Лера всё ещё плескалась в лесном ручье.

- Долго я спал? - Лека смущённо отвёл глаза от розовых округлостей нагого тела.

Интересно, чего это летом она такая белая? От солнца, что ли прячется?

- Долго, - засмеялась Лера. - Я уж который раз в воду залезаю. Никак не могу насладиться чистотой.

Девушка, похоже, ничуть не смутилась своей наготы.

- Пора идти, - Лека не понравилась такая смелость.

- Подожди, одежда ещё не высохла.

- Высохнет по дороге.

Лека не спеша пошёл. Лере не осталось ничего другого, как догонять, одеваясь на ходу. Оставшуюся часть пути шли молча.

91

- Что делать будем? - спросила Ара.

- Будем ждать.

Выбрали укромное место и стали издалека наблюдать за селением.

- Если вдруг попадёмся, что скажем?

- Скажем, что пришли к Пеше.

- Он обещал взять меня в жёны? - усмехнулась Ара.

- И это тоже пустим в ход, если надо будет. Но Пеша ведь у нас в племени жил?

- Жил.

- Хвалился, как у него всё хорошо?

- Хвалился.

- В гости звал?

- Звал? Не помню.

- Ну, он тоже, может, не помнит.

- Вот мы в гости к нему и пришли? - снова усмехнулась Ара. - Ладно, поняла.

- Будем надеяться, что не попадёмся.

Спустя какое-то время далёкие факелы осветили место, где недавно была узница.

- Заметили пропажу.

Потом человеческие фигуры заметались по селению, заглядывая во все закоулки.

- Ищут чужаков... Нас.

Ара старалась не показать Назу свою тревогу. Хотя сердце её трепетало. Страшно. Но голос Наза был спокоен:

- А ведь где-то там сейчас хижина пустует.

- Какая хижина? - не поняла Ара.

- Ушиной бабки. Та ведь ушла. А я понял из рассказа Уши, что она живёт одна.

- И что?

- Ты не заметила, откуда она сегодня днём выходила?

- Нет.

- А я, кажется, заметил. Видишь, вон та, чахлая с виду хибара? Недалеко от высокой... Оттуда она выходила. А в той высокой или Пеша живёт, или его отец.

Но все хижины казались Аре одинаковыми.

А потом мужчины с факелами стали разбегаться по окрестным кустам, и селение вновь погрузилось в темноту. Много народа побежало вдоль реки.

- Мне надо туда пробраться.

- В хижину? - ахнула девушка.

- Сейчас самое время это сделать. Они теперь пытаются догнать Леру. В селении почти никого. Я смогу.

- Мы сможем. Или ты думаешь, что я буду здесь сидеть одна и трястись от страха?

- Хорошо, - Наз взял Ару за руку, - пошли.

Вот так сразу? Глаза Ары расширила от ужаса и неожиданности, хорошо, что в темноте не видно.

А вдруг бабка не одна жила? С чего Наз так решил? Ара попыталась вспомнить слова Уши, но в голове кроме тревожных мыслей и дурных предчувствий не было ничего. Пошли.

Каким путём вёл её Наз, как выбирал дорогу, тоже было непонятно. Темень. Ара даже на короткое время закрыла глаза и сосредоточилась на своих шагах, стараясь ступать легко и не угодить в какую-нибудь яму. Больше от себя проку не видела.

Осмотрелась по сторонам уже в селении. Кругом круглые крыши. Они темнели на фоне более светлого неба.

Безнадёжно. Им никогда не отыскать бабкину лачугу. Но Наз всё также шёл вперёд.

Ара постаралась навострить все органы чувств, прислушаться к малейшим шорохам. Она кожей, затылком, спиной пыталась уловить в темноте движение. Но было тихо. Пока.

Внезапно Наз прислонил её к какой-то стене.

Что?, - сдержалась, не спросила.

Наз молча прижал свои пальцы к её губам, а потом нырнул за тёмный полог.

Дошли? Это она? - Ара попыталась оглядеть строение, к которому прижималась спиной. Ничего не разобрать. Девушка вновь стала прислушиваться. Но теперь её внимание невольно было направленно внутрь хижины.

Потрогала полог. Замерла в ожидании. В лачуге была полная тишина.

Это хороший знак..., - не успела додумать до конца, как невидимая рука потянула и её внутрь.

92

В хижине была полная тьма. Наз прижал Ару к себе и зашептал прямо в ухо:

- Разговаривать нельзя даже шёпотом. Пошли, там есть место посидеть.

Ара закивала головой, потом нащупала руками лицо Наза, наклонила к себе и зашептала в ответ:

- Здесь точно никого?

- Утром узнаем.

Ара замерла. Он шутит? Но уточнять не стала. Действительно, как это можно знать с уверенностью, если хижина незнакомая, и в ней лучше поменьше двигаться, чтобы не устроить тарарам. Поэтому послушно пошла мелкими шагами за Назом. Вскоре ступни стали оседать под мягким. Наз потянул вниз. Ара села, пощупала рукой. Шкура. Бабкино ложе? Очень желалось бы, чтобы бабкино, а не чьё-то ещё.

- Посиди пока. Можешь даже поспать.

- А ты? - испугалась Ара.

- Я скоро.

И прежде, чем девушка сделала попытку возразить, Наз выскользнул наружу. На мгновение в узком проёме мелькнуло небо. Стало светать? Или глаза Ары привыкли к темноте, вот и чудится ночь более светлой, чем есть на самом деле?

Да-а! Вот это они с Назом влипли.

Чем всё закончится? Вызволят ли Лу? Вызволят. Насчёт Лу Ара была уверена. Если не они с Назом, найдутся другие люди в племени. Перед мысленным взором очень ярко представились родные лица... Лека... Санк... Кида... Фена... Рача... дед... Лайя... Тип... старейшина... Шима... Уша... Шан... Своих детей просто так они не отдадут.

Девушка посмотрела по сторонам - полный мрак. Прислушалась. Из угла едва доносилось лёгкое шуршание. Жучок. Нет... здесь людей нет.

Ара протянула руки, пальцами осторожно коснулась предметов, стараясь ничего не сдвинуть. Всё. На этом её исследования закончились, ей осталось только ждать. Ждать пришлось долго.

- Сколько их было?

- Ну, женщина и несколько мужчин. Может, пять, я в темноте не разобрал.

- Плохо, что не разобрал. А может ты струсил? А? Сначала сглупил, а потом просто затаился? Лежал в кустах связанный, помалкивал и ждал.

- Старейшина, да ты же меня знаешь. Я же никогда...

- Знаю. Успокойся, ты получишь своё.

- Да за что?

- За хорошую службу полагается награда.

В голосе старейшины слышны были властные нотки - чувствовалась многолетняя привычка распоряжаться чужими жизнями, но и странная слабость подсказала затаившемуся за шалашом Назу, что старейшина и в самом деле болен. Ранен Шаном?

- Уведите его. И позовите Пешу.

Наз воспользовался паузой, чтобы найти более подходящее место. Такое, чтобы быть незаметным со стороны, но и слышать всё, что происходит в лачуге старейшины.

- Так значит мать опять чудит?

Нежданный вопрос заставил Наза замереть. А он-то думал, что в хижине остался только хозяин.

- Да, Хаша. Люди сказали, что девка какая-то к ней приходила.

- Опять девка. Уж не эта ли, что Леру вытянула?

- Может быть и эта.

- Когда мать ушла, говоришь?

- Утром ещё. Взяла корзину, и пошла, как будто за грибами. А наши люди нашли эту корзину. Только что. Валялась недалеко от опушки. Значит, не за грибами.

- А в хижине смотрели? Может, спит?

- Смотрели, Хаша. Я сам смотрел. В хижине нет никого. Видать, всё ещё ходит где-то.

- Да... мать... Долго я терпел твои причуды. Наверное, хватит уже.

- Что прикажешь, Хаша?

- Бери людей, караульте в той стороне, куда она ушла. Если она вернётся одна - не трогайте, я сам... Если с девкой, девку возьмите.

- Понял.

- Иди.

Снова на несколько мгновений наступила тишина. Потом со стороны послушались приглушённые голоса. В хижину шёл Пеша.

- Звал, отец?

- Слыхал, что Гай сказал?

- Не-е, я бегал Леру искать.

- Гай сказал, что Леру вызволила девка. Не одна, конечно, были ещё и мужики. Но девка там как бы не главная была.

- А... понял, - по голосу слышалось, что Пеша ничего не понял.

- Девка сказала, что пришла к тебе.

- Что? Зачем ко мне?

- Сказала, что ты на ней обещал жениться.

- Я?

- Сказала, что из племени Рыжих.

- Из Рыжих? А на ком я там собирался жениться? - Пеша призадумался.

- Вспоминай, вспоминай. У тебя времени много. Потому что сейчас бери Сату и ещё человек пять и ступайте к Рыжим.

- Прямо сейчас?

- Да. К завтрашнему вечеру дойдёте. Выясните, что у них происходит.

- Дак, может, поболе мужиков взять?

- Ну возьми поболе.

- А может хоть утром пойти? Сейчас-то ещё темно.

- Да ты пока соберёшься, уже светать начнёт. Ступай. Нет, постой. Что за девка сюда приходила, пока меня не было?

- Когда? А, во недавно? Когда ты к тем ходил?.. Девка, как девка. Бабка схватила её за руку и поволокла к себе в хижину. Я больше её и не видел.

- А чего же потом не задержал?

- Потом хотел задержать, а она ускользнула, как змеюка. Ребята караулили, а девка - как песок сквозь пальцы просыпалась.

- Это бабка постаралась. Ладно, иди.

Пеша ушёл. Наз тоже понял, что больше ему оставаться нельзя. Небо посветлело.

93

- Глянь-ка, козёл безрогий шкандыбает, - зашипела бабка.

- Со своим стадом, - подхватил дед.

Кража девочки так возмутила стариков, что теперь они понимали друг друга с полуслова.

В обозримом пространстве не было никаких животных, ни одиноких, ни сгруппировавшихся. По дороге от селения к лесу шёл мужской отряд. Одного они узнали - Пеша.

- Кудай-то они направляются?

- Небось, ещё какую-нибудь пакость задумали.

- Можа, за ними?.. - дед вопросительно посмотрел на бабку.

Бабка задумчиво пожевала губами.

Так-то они отдохнули. Переночевали в лесу на мху, укрывшись свежим воздухом. Как чуть забрезжил рассвет, отправились далее и только подошли к селению, а тут вот... Теперь надо сразу принимать решение.

- А мы поспеем за ними?

Дед с бабкой ещё не одряхлели окончательно, могли и молодым показать пример выносливости, но всё же не с мужиками тягаться? Тут призадумаешься. Они и призадумались...

Мужики и впрямь шли скоро, а вот их знакомый Пеша еле ноги волочил. Его спутники вырывались вперёд, а потом останавливались, увальня дожидаясь.

- Ежели за мужиками гнаться, так не угонимся. А коли Пеша будет скорость задавать, так оно и можно, - задумчиво произнёс дед.

- Пошли тогда, - бабка решилась.

И вскоре по лесу шли люди. Они двигались длинной вереницей, и каждый из впередиидущих не очень-то представлял, что происходит сзади.

Первыми были мужики. Они просто не могли ходить медленно. А Пеша мог. Поэтому вскоре терпение у мужиков стало заканчиваться. Ну сколько можно останавливаться и ждать?

А сколько нужно, столько и можно, дал понять Пеша. Чего, спрашивается, спешить? Что там у Рыжих найдётся доброго? Девка какая-то озлилась? Ишь ты!

С девками озлёнными ему доводилось сталкиваться. Что кошки дикие, шипят и царапаются. С ними лучше не связываться. Тем более не у себя дома. Но теперь, видать, придётся.

И Пеша вертел головой в поисках выхода. Ведь мужики могли бы и без него сходить. А он бы тута остался. А?

А мужики были бы и рады без него, да ведь он за главного приставлен, а без главного - никуда. Перед старейшиной им придётся ответ держать. С Пеши какой спрос? Все спросы с него, как с гуся вода. Вот и злились.

И постепенно расстояние увеличивалось. Когда оно становилось вовсе рискованным, мужики садились на добрый пригорок и ждали с пользой. Польза первая - можно посидеть, польза вторая - ягод поесть. Так и двигались.

- Старейшина велел к вечеру дойти, - покачал головой один.

- Только к какому вечеру? К завтрашнему должны дойтить.

- Я таких походов и не припомню вовсе.

- Это бараны наши так-то в загон заходят.

- Не-е, бараны шибче...

За Пешей шли дед с бабкой. Они уже поняли странные манёвры мужиков. Не поняли, правда, причину, но то, что Пеша без конца остаётся один - усвоили. И стали менять планы.

- Завалить кабана! - подал идею дед.

И бабка стала молча готовиться. Она сжимала и разжимала пальцы, сощуривала глаза, с ненавистью оглядывая круглый затылок, мелькающий среди зелёных листов, и не забывала зыркать по сторонам в поисках подходящей дубинки.

Дед поправлял на поясе верёвку.

Шли, готовились, выбирали удобный момент.

Но дед и бабка не были последними в этой веренице. На всём длинном пути за ними неслышной тенью следовал Дик.

В последние дни старики брали его к себе пособником. Ему понравилось с ними работать, всё просто и понятно - тягай да тягай траву, укладывай горкой.

А тут они пошли без него. Он сначала подумал, что забыли позвать, и пошёл следом. А теперь боялся на глаза попасться, кабы не заругали. Так и шёл второй день. Ночью спал неподалёку. Даже держал их в поле своего зрения, когда не спал, конечно. Те бы тоже заметили, если бы догадались голову повернуть да шею вытянуть.

Момент настал, когда Пеша понял, что... приспичило.

94

На самом деле Пеше не так, чтобы сильно приспичило, но почему бы не сделать лишнюю остановку? Никуда эти Рыжие со своей девкой не денутся.

Мысли рванули чуть дальше.

И зачем чужому племени понадобилось Леру вытягивать? Видно, у них между собой раньше были какие-то шашни. Вот так Лера! Хитра оказалась, везде успевала. Эх, не догадался у отца спросить, что он думает. Своей головой Пеша думал редко. А тут и вовсе перестал, потому что сзади что-то треснуло по макушке, мир мигнул в последний раз и померк. Среди бела дня...

- Подымай, - хрипел дед, - ноги подымай. Нельзя его волоком. По следам сразу найдут.

- Дык подымаю.

Дед закинул обе Пешины толстые ноги бабке на спину, бабка устроила ступни на своих плечах, ухватилась за них и... ни с места. Дед сзади тянул увальня вверх под мышками, и тоже безрезультатно. Оба качались от усилий, но Пешина задница никак не отрывалась от земли. Хоть плачь.

Как так они не рассчитали свои силы? Или совсем одряхлели в последнее время? Но как бы там ни было, их великолепный план рушился на глазах. Надо бросать борова, да тикать, пока сами не влипли. Как вдруг...

Гром среди ясного неба так не удивил бы, как удивила торчащая из кустов голова Дика. Парень робко, но с затаённой надежной, выглянул, мол, я туточки, вы меня только не гоните. Вижу, что как раз сейчас мог бы пригодиться.

Бабка проморгалась, поняла, что не мерещится, и зашипела змеюкой:

- Дик, сюда.

Дик заулыбался нерешительно, вытянулся из кустов подлиннее, но окончательно выйти не рискнул. Бабка поняла, в чём дело, бросила одну Пешину ногу и замахала призывно рукой. Тело Пеши не выдержало перекоса и завалилось набок, чуть не завалив и деда.

Бабка бросила увальня окончательно и побежала за Диком. Чем объяснять без конца, лучше один раз за руку притянуть.

Через некоторое время по лесным чащобам дробно бежала чудная компания: согнувшийся в три погибели молодой крепкий парень с толстяком на спине, а сзади две седые макушки, держащие по ноге. И со стороны было непонятно, то ли старики помогают парню, то ли просто так каждый за ногу держится, а может, боятся отстать.

- Бросай кабана, - дед дёрнул за ногу, Пеша скользнул вниз и потянул за собой Дика. Скоро все четверо лежали на траве. Один всё ещё не пришёл в сознание, хотя уже постанывал, трое отдыхали.

- Кляп, - прохрипела бабку деду, опасаясь, что Пеша очнётся и устроит крик на весь лес.

Дед откромсал от своей шкуры порядочный кусок и затолкал Пеше в рот, потом крепко связал его руки за спиной. Бабка перевернула борова животом вверх.

Когда Пеша пришёл в себя, он был неприятно удивлен переменой, которая произошла с ним. Говорить не мог, руки затекли, а над ним стояла бабка, больно тыкала острой палкой и шипела:

- Признавайся, сукин сын, куда ваша кодла детёнка дела? Говори, пока я тебе пузо до самых кишок не проткнула.

Пеша заглянул в Фенины прищуренные глаза и ужаснулся. Проткнёт!

А бабка уже оголила Пешино тело и выбирала подходящее место. Сама она и не сомневалась, что Пеше пришёл конец, и она его доставит прямо палкой и в пузо.

Дед с Диком молча стояли, ждали. И Пеша понял, что и им его не жаль. Вот так люди! А он ещё полюбить их успел. Немного...

Признавайся! Он бы и рад. А как? Сами же рот заткнули. Вот и замычал изо всей мочи, стараясь напомнить об этом.

Но изверги не спешили освобождать. Бабка тыкала палкой, и делала это с явным наслаждением. Ещё бы, небось живот не её. А эти двое стояли что два дуба.

Пеша замычал сильнее и пополз, как червяк. Да разве уползёшь? Фена шла рядом и коляла, коляла, коляла.

Наконец, дед сказал:

- Можа, ему рот откроем?

- Умму, - закивал Пеша головой. Неужто не понятно?

- Открывай, - разрешила бабка. - Хотя, нет, постой.

У Пеши из глаз потекли крупные слёзы.

- Если заорёшь - прощайся с этим светом. Да побыстрее, а то не успеешь, - Фена ткнула палкой куда-то около пупка и оперлась. Пока слегка. - Говори чётко и по делу.

- Я не знаю. Это отец.... Где-то в лесу. С моей матерью она. С ней ничего плохого не будет. Мы же понимаем, что с прорицательницами нельзя абы как.

- Где она?

- Не знаю, - заверещал Пеша. - Тайное логово, мне не говорят. Никому не говорят.

Задумались.

- Тут нам одним, похоже, не справиться, - вздохнул дед.

- Надо возвращаться, - согласилась бабка.

- А Пешу?

- С собой. А куда его денешь?

- На себе тащить? - ужаснулся дед.

- Ешшо чего. Сам побегит. Только руки свяжем. Куда он денется? Во, Дик его быстро усмирит, если что.

95

Ночью Лу заговорила.

- Чего ты? - не расслышала Веша. Была она уже немолода и глуховата. - Или по нужде приспичило?

Но вместо ответа продолжилось тихое бормотание.

- Чего не спишь, спрашиваю?

Девочка не ответила. Пришлось Веше вставать со своего ложа и зажигать лучину - в очаге всё время тлели угольки.

Веша склонилась над девочкой. Та смотрела в потолок землянки.

- Чего, спрашиваю, хочешь?

Эх, отвыкла Веша от детей. У самой был только один... ну двое, если ту дурку посчитать, которая отца-матерь не послушалась, наперекосяк родительской воли пошла. Не-е, её можно не считать, давно отрезанный кусок. Чужая душа.

А вот Пешенька только теперь оженился, долго выбирал, никак ему было не угодить. Но - молодец, против отцова слова не взбрыкнулся, как та дурка, теперь и внучков надо бы ждать.

Только смутное беспокойство тревожило сердце, у отца-то жён было четыре, а родила одна только Веша, да и то попервости. А потом - никак. Страшилась Веша, как бы тяжёлое слово старой ведуньи, не аукнулось.

- Ай, заболела? - прищурила подслеповатые глаза.

Девочка даже не обернулась на голос.

Веша пощупала лоб - так и есть, горит вся. А чем ночью поможешь?

Старуха укутала Лу тёплой шкурой и собралась уже ложиться. Но тихие отчётливые слова остановили.

- Ара, яма. Видишь, яма? Куда ты бежишь? Смотри под ноги, там яма впереди.

Вела похолодела. Это не девочка говорит. Не её голос. Это через неё сила действует. Видно, не ошибся сынок, и впрямь прорицательницу в племя привёл.

Теперь старая Веша не спешила ложиться. Долго сидела над Лу, задавала вопросы. Но девочка не захотела отвечать. Пока. Веша знала, что можно найти способ. Она попробует ещё, время есть.

А потом Лу заснула, и Веша отошла.

Чуть свет старуха вскочила. В землянке светло - дверь открыта. Сердце страшно забилось, неужто не углядела, не почуяла, как девка выскочила наружу?

Фу-у, выдохнула облегчённо, сидит на кривых ступенях.

- Чего ты вскочила так рано? - прерывисто спросила - страх ещё не отпустил.

- А Ала сколо плидёт?

- Скоро, скоро.

Но девочка заглянула в глаза Веши и отвернулась. Она больше не верила.

96

Бабка шла быстро и не жаловалась, а вот Уша к вечеру едва держалась на ногах, но тоже не жаловалась. Санка было не видно, не слышно - держит слово, ни во что не вмешивается. Может, и напрасно она от бабки секретничала, но теперь поздно признаваться.

- Вот туточки он и живёт.

Уша жадным взглядом попыталась охватить едва открывшуюся поляну, но ничего похожего на жильё не заметила - мешали оставшиеся на пути деревья и кусты.

- Да чего ты трясёшься? Чего ты?

Только теперь девушка заметила, что вцепилась в бабкину руку и сжала её до боли в пальцах. Испугалась, что той ещё больнее, отпустила.

- Вон он, - бабка отступила чуть в сторону, давая правнучке дорогу.

Уша вышла на поляну. Теперь заметила низкую неприметную землянку и человека, поднимающегося навстречу гостям. Остановилась. Отец.

Высокий, борода скрывала большую часть лица, но волосы ещё не совсем поседевшие. Выглядел крепким, но... от локтя, там, где взгляд ожидал привычное продолжение руки, было... не было ничего.

Но это всё неважно. Уша сделала шаг, другой, медленно приблизилась, заглядывая в глаза. Сейчас она увидит главное. Действительно ли это отец? Любит ли он её?

Серые глаза смотрели спокойно и печально:

- Уша... Дочка... Пришла.

Человек шагнула навстречу, и девушка упала в тёплые объятия - отец!

Бабка молча смотрела, покачала горестно головой, потом огляделась:

- Ну, куда мне садиться?

Два пенька. Один, догадалась, предназначен для сидения хозяина, другой служил столом. На земле лежали две крупные птицы.

- Ты, либо, с охоты только вернулся?

Тай повернулся к бабке:

- С охоты. Парочка глухарей как раз к спеху. Сейчас найдём, где посидеть - отдохнуть. А ты, старая Нала, всё также шибко бегаешь?

- Ага, не догонишь, - засмеялась, - давай, тяни что-нибудь, ноги едва держат.

- Да садись пока сюда. Сейчас я.

Вскоре Тай принёс из землянки короткую лавку:

- Садись, доча. Тоже, наверное, устала.

- О-о, она прошла, считай... Да как тут посчитать? Много. Сначала до нас, потом уже сюда, к тебе. И всё без отдыха.

- Сейчас, ещё принесу.

Тай поспешил за новой лавкой.

В одной руке две сразу неловко нести, - кольнула Ушу горькая догадка.

Бабка уже тянула руки к птице.

- Сейчас мы её быстро. Ну-ка, Уша, бери другую. А ты, Тай, становь пока воду.

Уша несмело потянулась к глухарю. Поглядела на отца, тот ловко управлялся одной рукой и с костром, и с котлом, помещая его в самый угольный жар.

- А как ты догадался? - спросила.

- О чём, дочка? - отец ласково посмотрел на неё.

Ах, как приятно. Отец. Родной.

- Ты как увидел меня, сразу узнал, назвал Ушей. Бабушка рассказала?

- Не рассказывала я. Да и как я расскажу, коли сама толком ничего не знала.

- Я тебя давно знаю.

- Как?

- Тебя впервые увидел - вот такую, - отец показал рукой невысоко от земли. - Это было летом, и ты бегала по поляне за бабочкой.

Уша глядела во все глаза, не понимая.

- А мать?

- И Каму видел. Я часто к вам приходил после того, как нашёл.

- Почему же ты... Почему ты не показался?

Тай опустил голову. А потом поднял изуродованную руку:

- Вот поэтому...

Уша замотала головой. Ей причина показалась неправильной.

- Но мать...

Слова застряли. Нельзя про мать. Пусть Кама сама решит, что сказать.

- Уша, я видел мужа Камы. Твоего отца, получается. Того, кто спас и тебя, и твою мать. Того, с кем вы жили. Он здоровый и крепкий мужчина. А я калека. В любой день могу погибнуть. Этот мир и так суров для одинокого человека, а для одинокого калеки - и того больше. Что я мог вам дать?

Уша промолчала. Отец не прав. Но спорить не стала.

- Крепко вы осторожные, погляжу, - буркнула Нала. - Всё боитесь не пойми чего.

Уша украдкой глянула на осторожного отца, тот тоже бросил на неё взгляд. Девушка не отвела свой, сдержала, робко улыбнулась.

- На мать похожа.

- А мать говорит, что на тебя.

- Давай своего глухаря, - бабка уже управилась, стала искать, чем бы ещё занять руки. - Ночь на дворе, а мы всё ещё не емши.

Уша поглядела по сторонам. Как потемнело! Действительно, скоро ночь. Где же Санк? Голодный, должно быть. Напрасным оказался его поход, ничего страшного с ней не случилось.

В котле уже забулькало и поплыли ароматы, дразня бабку. От костра пыхало приятным жаром, и разговоры медленные, спокойные, мирные окутывали невероятным уютом.

Уша рассказывала о своей жизни. Отцу всё было интересно. Но девушка избегала упоминаний о матери и о другом отце, поэтому рассказывала о своих знакомых из нового племени. И по всему выходило, что таких добрых и отважных людей свет ещё не видел.

- Ишь ты, - то ли удивлялась, то ли насмехалась бабка.

- Они - особенные. Вот только беда у них.

- Какая беда?

- Девочка пропала. Такая умничка смешная.

- Дык, можа, найдётся. Убегла куда?

- Да в том-то и дело, что они за детьми всё время глядят, одних не оставляют. Просто... Нала, я слышала, как мужчины твоего племени интересовались Лу. Так девочку зовут.

- С чего бы им интересоваться детёнком?

- Они думают, что она прорицательница.

- Прорицательница? Эвон что...

Старуха помолчала.

- Ну в таком разе старейшина, сынок мой, мог и заинтересоваться. Тут я не удивлюсь. Вот только в селении про это ничего не слышно. А я бы услыхала, если б было что.

- Хаша не дурак, чтобы чужого дитя у всех на виду держать, - задумчиво произнёс Тай.

97

Лок и Гёра остались одни. Переглянулись.

- Ничего не понимаю, - нахмурился Лок. - Меня укусила змея. Когда мы летели на этом грантлёте, я думал, что умер и удивлялся, почему ты со мной. А теперь... Откуда они взялись?

- Сейчас.. Сначала ты скажи, ничего не болит?

- Да вроде нормально. Ноги только подгибаются, да голова... - Лок помотал головой, - ...кружится.

- Ну тогда не тряси её, - испугался Гёра. - Они, похоже, спасли тебе жизнь.

У парня снова защипали глаза, он торопливо опустил их, чтобы Лок не заметил слёз - стыдно.

- Ты совсем пропадал. А я не знал, что делать. Вот честно, даже сразу и не скажешь, кому из нас было хуже. А потом я схватил штуку, пэмэушник этот, или как он там называется, и давай его колотить. И давай в него орать. А он захрипел и ответил. Нет, теперь я понимаю, что это был Бат, но тогда я подумал, что бог. Я и сказал, что дальше мы не пойдём, потому что змея. А потом они прилетели, тебя полечили чем-то и нас взяли с собой.

- Не могу поверить, что это по-настоящему.

- Да я и сам так же. Вот так жили себе, жили, а оказывается... во как бывает.

- Ты думаешь, они правду говорят?

- А зачем им врать?

- Ну не знаю. Дома до неба. Кто ж их построит такие? И кто в них будет жить? Там вверху, небось, горячо.

- Ну, если бы мне сказали, что я буду летать, я бы тоже не поверил, а ведь пришлось.

- Ладно, пошли посмотрим, что там за ящерицы.

- Динызавры.

- Ага, динызавры.

- А живые картинки?

Лок заколебался.

- Не, сначала ящерицы.

Гёра не стал возражать. Всё-таки, друг вернулся почти с того света, имеет право.

Выйдя из хижины, остановились. Вокруг столько всего, глаза разбежались. Дошли до озера.

- Глянь, какие рыбы!

- Ничего себе!

В прозрачной воде плавали рыбы самых ярких расцветок. Не сразу и сообразишь, что это не цветы какие-то подводные.

- Ещё и топорщится что-то из головы. Красивое.

- А у той из хвоста и боков.

- Но я такую рыбу не стал бы даже есть.

- Я тоже. Да там и есть нечего. Одна красота.

- Ага, а перекусить-то хочется.

В животе у кого-то заурчало.

- Что Криз говорил про какой-то остудильник с едой?

- Ой, ну его, мы там до вечера не разберёмся. Там кнопки какие-то. Давай лучше с деревьев попробуем насобирать.

- Давай.

- Вон, глянь, как яблоки. Только большие.

- Да это и есть яблоки. Не люблю их, кислые очень.

- А вон - жёлтое, давай попробуем.

Сорвали по плоду. Сверху, догадались, была не очень съедобная шкурка, сняли её.

- Куда? - Лок озадаченно посмотрел по сторонам, болтая в пальцах жёлтую кожуру.

У себя дома не задумались бы, закинули подальше в кусты, да и дело с концом, куда-нибудь потом делась бы.

А тут неловко бросить. Нет сухих веток, нет листьев опавших, нет зарослей крапивы. У них тоже так бывает, когда женщины всё выметут, вычистят. Но здесь чистота была кругом.

- Давай пока возле ствола положим. Назад будем идти - заберём.

Положили. Вдруг откуда ни возьмись - неведомое чёрное животное с круглыми лапками, да к ним. Ребята замерли. А не, не к ним. Животное подкатилось к шкурке, подобрало её маленькой ручкой, мурлыкнуло ребятам приятного аппетита человеческим голосом и снова укатилось.

- Кто это?

- Не знаю. Есть, наверное, тоже захотел.

- Давай покормим.

Ребята стали звать зверька, протягивая очищенные плоды, но он не отзывался.

Наконец, оставили его в покое, сами стали есть.

- О-о, вкусно.

- Ага, давай вон те синие попробуем.

Когда снова аккуратно положили кожуру под ствол, животное опять прикатило и забрало её.

- Он шкурки любит, - догадался Гёра.

Теперь ребята бегали от дерева к дереву, ели плоды и всюду раскладывали кожуру, а чёрный зверёк подбирал и благодарил тихим голосом приятного аппетита.

И хоть плоды были очень вкусные, сладкие и ароматные, ребятам больше понравилось кормить зверька.

98

Этот гриб, кажется, ядовитый, - Зага повертела в пальцах тонкую ножку. - Да, у него и повязочки нет. Ишь, пристроился к своим съедобным собратьям, меня запутал. А я чуть Аза не угостила. Зага выкинула поганку в сторону и пошла дальше. А потом остановилась, задумалась: А может, всё-таки съедобный? Их бывает так трудно различить. Легко ошибиться... Никто не узнает.

Вернулась, подняла и бросила в плетушку к другим грибам. Но рядом с другими он уже точно отличался.

Я выкину. Чуть позже. Просто мне нужно подумать. До опушки далеко, я ещё успею его выбросить. А пока пусть полежит.

Недавно Зага заглянула в спокойную гладь лесного озера и испугалась. Что с ней? Её лицо стало худым и некрасивым. Она постарела? Или несчастья последнего времени украли красоту?

Конечно, она запуталась и наделала много ошибок. Но кто виноват? Муженёк, конечно. Каким гадким он стал. Он её ненавидит. Он к ней не притрагивался уже долгое время. Он даже ночует неизвестно где. И сколько она это будет терпеть? Не лучше ли начать всё сначала? Вернуть свою молодость и красоту с другим мужчиной, который её полюбит?

Голова болела и плохо соображала. Вот и опушка. Так быстро!

Да нормальный гриб был, - рассердилась на саму себя. - Может, чуть постаревший - это не страшно. А повязочка с ножки оборвалась и потерялась, потому что я его столько времени трепала! Точно! Вот же глупости лезли в голову. А теперь он уже затерялся среди других грибов.

Зага поставила плетушку на землю, стала перемешивать свою добычу.

- Все грибы, как грибы, - пробормотала вслух и скорым шагом вышла из леса.

По лугу ещё попетляла, нарвала ароматных трав, бросила в корзину сверху.

На стоянке было безлюдно, все куда-то разошлись.

Хорошо, - обрадовалась Зага. Голова так разболелась, что совсем не хотелось кому-то улыбаться. Девушка занялась приготовлением еды: развела огонь посильнее, поставила котёл в жар, вымыла грибы, закинула в воду, добавила травы. Понюхала кусок варёного мяса, со вчерашнего вечера остался, - нормальный, бросила к грибам.

К тому времени, как вернулся Аз из леса, обед был готов.

- Ты один? спросила, улыбаясь мужу.

- Один, остальные в лесу. Нынче там обедают.

Аз поглядел на жену. Давно с ней толком не разговаривал. Всё винил её в чём-то. А в чём она виновата, если сам дурак?

- Ну садись, ешь.

Аз уселся. Зага поставила глиняную чашку с варевом. Горка грибов и мяса дымилась паром. Горячие.

Аз снял лапти:

- Еле дошёл, порвались, - пояснил внимательно смотрящей на него жене.

Стал переплетать, пока еда остывала.

- Зага, тебя Лайя зовёт, - Моткин голос раздался неожиданно рядом.

Зага даже вздрогнула.

- А где она?

- На лугу. Корова сорвалась, она поймать её не может.

- А ты?

- А я с Микой, - Мотка указала на стоящего сбоку мальчика.

В руках у Мики пыхтел толстый щенок со звёздочкой на лбу.

- Вот что, девки, - посмотрел весело Аз на жену и Мотку, - бегите вдвоём, спасайте Лайю и корову, а за Микой я сам погляжу.

У девок, по всему, было не такое весёлое настроение, и идти им не хотелось, но делать нечего, побрели к откосу и вскоре одна за другой полезли наверх.

- Что, брат Мика, растёшь потихоньку?

Но заинтересованный взгляд мальчика был направлен на еду. Аз понял.

- Бросай щенка, давай есть будем.

Мика послушно поставил щенка на землю и придвинулся ближе.

- Постой, - опомнился Аз, - проверю, чтобы не горячие.

Пощупал пальцами грибы:

- Остыли. Налетай, брат Мика, теперь можно.

Аз вновь занялся своим лаптем, изредка поглядывая на мальчика.

Мика потянулся к чашке и стал перещупывать пальцами грибы, как только что это делал Аз.

- Да ты не бойся, бери смелее.

Мальчик потянул грибную ножку откуда-то из кучи других грибов и... глиняная чашка перевернулась, всё вывалилось в песок.

Мика понял, что всё испортил, выронил и свой, с трудом добытый гриб, и уже собрался зареветь.

- Во так пообедали, - оглядел Аз масштабы бедствия.

Поднял один гриб, другой, всё складочки были забиты песком. Попытался поднять кусок мяса, но он был переваренный, развалился на куски и ещё раз шмякнулся в песок.

- Беда, - покачал головой Аз, и Мика заревел.

- Стой, - попытался Аз остановить плач. - Беда будет, если Зага узнает. Ты знаешь, как она злится? Не? Правильно, лучше не знать. Мы сейчас всё в реку по-быстрому. Давай помогай.

И Аз стал торопливо собирать грибы и куски мяса и бросать в речку. Мика перестал реветь, тоже стал носить кусочки еды и топить в воде.

Щенок принюхался к нежданному и никому не нужному угощению и заинтересовался чем-то.

Аз посмотрел - гриб ест. Во даёт. Собаки же, вроде, грибы не едят. Или едят? Впрочем, их Звёздочка такая обжора, что ест всё. А тут гриб, должно быть, мясом пахнет, с мясом же варился.

Аз погладил пальцем тёплый лоб:

- Ешь, Звёздочка.

99

- Кто ж так-то корову ловит? - сверху донёсся бабкин голос. - Девки, да вы её напугали. Иди ко мне, Пеструха... соскучилась. Похудела, никак? Девки, вы её тут кормите? Или только доите?

В ответ стали оправдываться девичьи голоса.

- Кажется, Фена вернулась, - подмигнул Аз Мике.

- Хто там из мужиков? - вновь донеслось сверху.

- И дед, - обрадовался Аз, узнав дребезжащий голос.

Тут же седая лохматая голова показалась над обрывом.

- Аз, принимай пленника.

- Какого пленника?

Но дедова голова уже скрылась. Мелькнула чуть перепуганная физиономия Дика и тоже исчезла. Ну, Дик всегда чуть перепуганный.

- Пошли, Мика, узнаем, что там происходит.

Аз ловко посадил мальчугана себе на бок, тот привычно охватился руками и ногами, и они быстро вскарабкались наверх.

- Пеша? - Аз не понимал.

Старого знакомого из соседнего племени было сейчас не узнать. Куда девалось его самодовольство и уверенность? Был он весь взлохмаченный, помятый и грязный, а на лице отражалось уныние и полная покорность судьбе. Или бабке с дедом.

- Зачем вы ему руки связали?

- Сейчас расскажем. Мотка, беги, зови всех.

- А как я одна позову всех? - загундосила Мотка.

- Молча, - бабка пошла перевязывать корову.

Аз посмеялся такому противоречивому наказу, обернулся к Пеше:

- Пошли по коровьей тропе, раз ты тут такой... связанный.

Пеша молча пошёл. Когда отошли подальше от деда и девок, он горячо зашептал Азу:

- А я тут при чём? Я-то хотел как лучше. Твоя же Зага может подтвердить. Она сама мне говорила, что девке будет лучше у нас. Раз она прорицательница. А мой отец никогда прорицательницу больше не обидит. С того раза... когда со старой история вышла.

Аз с нехорошим удивлением посмотрел на Пешу. Он в своём уме? Будто заговариваться стал. Бубнит не пойми что. И Загу сюда же приплёл.

Но промолчал. Нахмурился. Стало неприятно.

Стало ещё неприятнее, когда, выйдя к своему месту, от услышал рвотные звуки. Щенок. Да... Всё же грибы собакам не полезны! Ну ладно, с кем не бывает? Скоро легче станет. Этой Звёздочке не впервой.

Вскоре все собрались у костра. Кого Мотка позвала, кто сам вернулся с целыми охапками природных щедрот.

- Где Наз? Где Ара? Где Лека? - слышалось со всех сторон.

Но тут дед с бабкой ничего не смогли пояснить.

- Не ведаем, не видали, - виновато развели руками.

- Ладно, расскажите, что видали.

- Лу они умыкнули, - Фена ткнула пальцем в Пешин бок.

Тот ойкнул.

- Признавайся, змеюка, во всём.

- Дык разве я утаиваю? Всё расскажу.

Пеша оглядел хмурые лица, смутно надеясь хоть на какую-то поддержку - напрасно надеялся. Поискал глазами Загу, но она нагнулась к земле, что-то рассматривает.

- Девка ваша у нас. Я не знаю где. Где-то в лесу с моей матерью. В тайном месте. Её не обидят, отец понимает...

- Что понимает?

- Ну, что она прорицательница.

- Это ты, наглая морда, сюда приходил, чтобы у нас прорицательниц искать?

- Не-не-не, - испугался Пеша. - Я жену искал. А прорицательницу нечаянно нашёл. И отцу сказал.

Картина вроде стала вырисовываться.

- Шан, а ты что скажешь? - старейшина внимательно посмотрел на мужчину.

- Скажу, что Хаша, старейшина того племени, и правду мог заинтересоваться прорицательницей. Много лет назад случай был в племени, обидели ведунью и та, вроде, прокляла племя. Или старейшину. Или ещё кого-то. Я маленький был, плохо помню. Да и не знал толком никто, что там у них получилось. С тех пор Хаша ищет кого-нибудь, чтобы снять проклятье.

- Да-да, - с готовностью закивал головой Пеша, - я тоже это слыхал... Развяжите меня.

- Развяжи, дед, - велел старейшина, - никуда он сейчас не убежит. А на ночь снова свяжем.

- Да я и ночью не убегу, - заверил обрадованный Пеша.

- А что делать-то будем? - подал голос Рача. - Может в гости сходим с зубом?

Все как по команде почувствовали, как голова затрещала. С Назовым зубом уже познакомились.

- Надо подумать. Как бы Аре и Назу не навредить. Они ведь где-то там.

- Да... Надо подумать...

Стали расходиться.

Аз пошёл к себе и ещё издали увидел... В груди что-то противно заныло. Щенок. Подошёл ближе... Так и есть. Лежит неподвижно, глаза полуоткрыты, в пасти ещё пузырится пена.

Он подхватил его, пока дети не увидели, перешёл речку вброд и закопал на противоположном берегу.

Вернулся.

- Ты чего туда ходил? - Зага хлопотала у огня.

- Да так.

Настроение испортилась.

- Ты поел?

Аз уловил быстрый острый взгляд.

- Поел.

Есть всё равно расхотелось.

- Всё съел?

Аз почувствовал вину, Заге ничего не осталось.

- Да. Мы с Микой всё умяли.

Зага резко встала, покачнулась.

- С Микой?

Побледнела, лицо сделалось некрасивым, рот скривился, на щеках выступили какие-то пятна.

Аз отвёл взгляд, опустил глаза. Увидел на песке потерянный и забытый гриб.

Внезапно всё встало на свои места...

А чуть позже всплыли в памяти недавние Пешины слова: Твоя же Зага может подтвердить. Она сама мне говорила, что девке будет лучше у нас.

Ногой зарыл гриб в песок. Встал.

- Я спать.

Полез наверх, подальше от жены.

100

Ночи стали холодными. Но Аза это не очень беспокоило, тело не привыкло к комфорту, легко переносило прохладу. Беспокоило другое.

Нельзя им больше здесь оставаться. Заге нельзя. А он муж, он не может бросить её одну, поэтому нужно уходить.

Вспомнились недавние горькие скитания, когда, казалось, в целом мире не осталось близких людей и родного очага.

Вспомнилась и радость, когда отыскали своих.

И что они принесли в племя?

Лу украли по Загиной наводке. Теперь Ара с Назом неизвестно где, пытаются исправить то, что добрые люди натворили. Сегодня Мика чуть не погиб.

Тяжело вздохнул - чего ждать далее?

Когда Зага потеряла разум? Виноват ли он сам в этом? Что-то подсказывало, что да. Слишком долго разрывался между двумя женщинами, и ни одну не сделал счастливой. Да и сам обжёгся.

Подумать страшно, если бы Мика не перевернул наземь грибы, сейчас бы...

Он знал, как это бывает, случалось видеть. На волосок находились от гибели оба...

Ночь была длинной, вся жизнь успела пройти перед мысленным взором. К рассвету решение было готово, встал.

У костра караулил дед. Аз молча прошёл мимо, в общий шалаш. Поглядел на спящих людей.

Бабка пристроилась в самом углу, часть своей шкуры вытащила из-под себя, легла на землю, зато укутала Мотку и Велу, насколько хватило. Мотка подлезла так, чтобы ей больше хватило.

Кида обняла двумя руками сразу троих детей, тоже грела.

Рача приоткрыл глаза, поднял в недоумении голову, нахмурился, вглядываясь в Аза или надо что? Зачем он тут стоит? Аз махнул ему рукой. Позже Рача поймёт, что это было прощание.

Старейшина лежал самый крайний. Аз чуть тронул его, кивком головы позвал выйти. Тот поспешно встал.

Долго вдвоём сидели у воды. Слушали журчание утренних струй, слушали печальные слова друг друга. Наконец, встали, обнялись. Старейшина вновь пошёл в шалаш, Аз впервые за долгое время повернул в свой.

Жена... Не стал сразу будить, чуть задержал взгляд на лице. И когда ему показался жар этой девушки привлекательнее тихого счастья быть рядом с Арой?

- Вставай, - позвал спокойно.

Зага вскочила, сонные глаза первое мгновение выражали недоумение, потом вспомнила, ужас заплескался в них:

- Что-то с Микой?

Аз не стал переубеждать. Может, так и надо.

- Уходим. Сейчас. Быстро.

И Зага в кои-то веки не стала спорить с мужем.

Проходя мимо молча глядящего деда, отвернулась, поспешно полезла вверх. Аз остановился. Посмотрел в родное, морщинистое, мудрое лицо и понял, что тому не надо ничего объяснять, он всё знает. А вот брату...

- Дед, передай Назу, что у меня совсем нет другого выхода.

Дед едва заметно кивнул. Он помнил, какие слова говорила Зага. Теперь же смотрел старческими глазами вслед удаляющегося Аза. А что слёзы навернулись, так у стариков это бывает.

- Дед, - обернулся Аз, - детям скажи, если спросят, что Звёздочку я с собой взял... Она сама так захотела.

Дед снова кивнул, хотя тут не понял. Щенка в руках у парня не было.

101

- Ушли, потому что Зага не может оставаться с нами.

Так объяснил старейшина своим людям, когда они через короткое время стали просыпаться.

Это был тяжёлый удар для всех. Мужчины и женщины оглядывали оставшихся. Как мало! Потеря каждого человека - рана в сердце. Тревожные предчувствия захлёстывали. Их племя пропадает.

В молчании поели.

- Куда сегодня? - спросил Тип у старейшины.

Тот долго думал.

- До вечера будем ждать известий. Если ничего нового не будет, ночью пойдём туда.

- А сейчас?

- А сейчас - работать, - старейшина с удивлением оглядел людей. - Осень не за горами, дальше зима. Надо готовиться.

Готовиться...

Пеша притихший подошёл к Шану:

- Развяжи, не убегу.

Ночь провёл со связанными руками, теперь постеснялся беспокоить опечаленных людей, решил, что Шан - свой, его можно.

Шан показал кулак:

- Смотри, чтобы я не гонялся за тобой по лесу.

- Не будешь, - буркнул, потирая замлевшие руки.

Подошёл к старейшине:

- Может, и я с вами?

Все услышали такое неожиданное предложение, чуть отвлеклись от своих горестных мыслей, удивились. А, впрочем, куда его ещё девать?

- Пошли, - сказал старейшина.

Но не пошли...

- Лека, - в следующее мгновение радостно завопила Иза.

Лека! Все оживились. Как не хватает добрых известий! Что Лека им принёс?

Наверху стоял улыбающийся парень. Вгляделись в улыбку - добрый знак.

- Давай спускайся, - закричала бабка и осеклась.

С ним... Кто с ним? - переглянулись. Рядом с ним стояла женщина красоты несказанной. Так показалось всем. Она и стояла не просто, а изогнувшись и откинув голову назад, словно прежде, нежели познакомиться, предлагала полюбоваться на себя.

Но глаза всех скользнули мимо, ища... Эх, Ары и Наза не было видно.

- Лера, - узнал Пеша. Да как не узнать?

Отправление на работу отложили.

Лека первым спустился, почти спрыгнул. На него накинулись с объятиями.

И как вчера у деда с бабкой, сегодня у Леки спрашивали:

- Где Наз? Где Ара?

И ещё:

- Кто это?

- Сейчас всё расскажу, - засмеялся Лека. - Дайте дух перевести.

В это время осторожно и неловко спустилась женщина.

- Это Лера. Её мы случайно вытянули из ямы.

- Так это вы её вытянули? - Пеша даже чуть задохнулся от удивления.

Лека только сейчас заметил гостя из враждебного племени. Неловко замолчал.

- А мы с отцом думали, что племя Рыжих постаралось. Да как же? Девка ведь Гаю сказала, что оттуда пришла. Ко мне. Ничего не понимаю. Он же меня к ним направил разобраться. Я ведь к Рыжим за Лерой шёл, когда бабка с дедом меня в плен взяли.

Пеша вертелся во все стороны делясь своими недоумениями. Но его недоумения были будто заразны, через какое-то время уже никто ничего не понимал. Какие Рыжие? Какая девка? Ой, помолчи лучше, Пеша. Где Наз и Ара?

Но Лека теперь уже был осторожней, незаметно кивнул на Пешу, мол, при нём можно?

Старейшина пожал плечами. Теперь от Пеши скрывай - не скрывай, всё равно он слишком много знает.

- Ладно, - так и не понял Лека, - Наз с Арой пока там, пытаются узнать, где Лу.

- Нашу Лу где-то в лесу держат. Пеша сказал.

- Ну да, - подтвердил Пеша. - А где, знают только мать с отцом и...

- Кто?

- Отцовы помощники, что к вам приходили. Яка и Треш.

- Я сейчас тогда обратно пойду. Поем только, страшно голодный.

- Да как же ты, Лека, сразу пойдёшь? Только пришёл. Отдохнуть ведь надо.

- Я отдохнул...

Скользнул взглядом на красивую фигуру и не стал уточнять при ней...

Еле ползли. Отдыхали чуть ли не под каждым кустом, потому что у Леры то ноги гудели от долгой дороги, то голова кружилась.

А Лека то раздражался, то упрекал себя за раздражение. С одной стороны, он помнил, откуда её недавно вытащили, с другой - парень никогда ещё не видывал такой избалованной женщины.

Об этом не стал говорить, но соплеменники уловили взгляд. Теперь все стали разглядывать гостью, кто украдкой, стараясь не смутить, кто пристально и откровенно. Вблизи Лера была ещё прекрасней. Нимало не стесняясь незнакомых людей, она прошла к Шану:

- Что же ты не здороваешься? Или не рад?

- Рад, - хмуро кивнул головой парень.

Лера улыбнулась чуть натянуто и стала рассматривать других.

Внезапно взгляд её остановился на Шиме. И тут всю её уверенность как ветром сдуло. Она испугалась, казалось, даже чуть задрожала. Робко кивнула головой девушке, когда та на неё в очередной раз взглянула:

- Доброго здоровья, Дая. Рада тебя видеть.

Слова были произнесены так тихо, что мало кто понял. Мало кто обратил на них своё внимания. Но не Рача. Услышав имя, он даже чуть согласно кивнул головой. Точно, Дая!

102

В этот же день Лека отправился обратно. Вместе с Рачей. Розовый зуб взяли с собой. Оставшиеся мужчины какое-то время шли с ними до того места, где едва протоптанная дорожка поворачивала влево - к соседям, а более утрамбованный путь, на котором уже виднелись проплешины, продолжился прямо. Там землянки. Надо к зиме готовиться. Вот только всё чаще тревога ядовитой змеёй заползала в душу и жалила её - а кто в этих землянках будет жить?

Посмотрели долгим взглядом в спины Леки и Рачи... Удачного исхода вам, мужики...

Женщины тоже разошлись по своим делам. На месте остались лишь дети с Кидой и Лера. Гостье с дороги надо отдохнуть.

Лайя отправилась на болото, подальше от других. На болоте теперь ягоды поспели, - сообщила бабке и пошла. Но ягоды её вовсе не интересовали. Не заинтересовали даже, когда открылись пёстрым ковром - нагибайся и бери. Девушку душили слёзы. И обида. Глубокая, крепкая, невысказанная. Не за себя.

Накануне Зага ей открыла душу. Всё рассказала. Плакала.

Лайя и сама не слепая, видела, что с девушкой что-то нехорошее происходит. Видела, как она мечется и места себе не находит, а после откровенного рассказа всё стало понятным.

Оказывается, Ара не смогла простить Заге то, что та стала жить с Азом. Не оставила их в покое. Исподтишка заигрывала с чужим мужем, настраивала его против жены, увлекала в свои сети.

Смеялась над Загой, однажды сказала прямо, что Аза вернёт себе.

Сначала Лайя сомневалась. Ведь Ара теперь с Назом.

Но Зага объяснила ей, что у Ары свои коварные планы, что та, кажется, не прочь завести двух мужей сразу.

А потом Зага призналась, что Аз давно с ней не спит, ночует непонятно где. И однажды она застала их в землянке. Бессовестных... Смеющихся над ней.

Лайя слушала и ужасалась. Бедная Зага. Бедный Наз.

Но ведь она всегда сомневалась в Аре. Не верила ей. Столько раз упрекала себя в несправедливости, а вот оказалось, что это была справедливость. Видно, чутьё не обманывало её.

А сегодня Зага ушла. Не смогла больше так жить...

Лайя поставила корзину под куст. Не может она заниматься делом. Всё из рук просыпается, слёзы закрывают пеленой весь мир. Какие уж тут ягоды?

Пошла скорым шагом вперёд. Куда-нибудь подальше от глупого племени. У всех на глазах страдала девушка, и все оказались слепы. А Зага осталась одна со своей бедой. Лайя знала, что такое одиночество. Вот поэтому так горько теперь было на душе. Ведь она могла бы помочь девушке, хотя бы пожалеть. Была рядом, а словно на другом свете.

Что делать? Рассказать всем правду?

Нет! Сначала она поговорит с Арой. Заглянет в её глаза. Неужели она не пожалеет несчастную Загу, которая из-за неё теперь скитается по свету?

Она должна пожалеть. Ей станет стыдно! Она горько-горько пожалеет.

Внезапно болото закончилось, показался высокий берег. Их река.

Здесь Лайя ещё не бывала. Оглянулась. Если пойдёт вверх по течению, вернётся к их стоянке, если вниз... Там то племя. Там и Ара.

А что, если сбегать? Взглянуть хоть чуть-чуть, что за селение такое? Может, и Ару увидит - поговорит.

Может, Загу догонит? Кто знает по какой дороге они сейчас бредут? Она бы её упросила не уходить. А если бы не получилось, то хотя бы обняла. И попрощалась.

Надо только быстрее. Людям в племени сейчас и так тяжело, не надо доставлять новые неприятности. Она быстро сбегает, а к вечеру вернётся. Никто и не узнает, где она была.

103

Хаша устал от тишины. Теперь вокруг него всё чаще одиночество и безмолвие. Считается, что так ему легче. Вот только никто у него не спросил, посчитали сами.

Свесил ноги на земляной пол. Сможет ли устоять? Поднялся, удержав вместе дрожащие колени. Теперь они норовили сдаться и согнуться. И тогда он упадёт. Но не сегодня, сегодня удержал.

Сделал шаг, второй, опустился на ближайшую лавку - голова закружилась, медвежьи шкуры завертелись перед глазами. Надо отдохнуть.

Неужели проклятие старой Леды не утратило свою злобу? Столько лет с ним живёт. Против воли хранит его в сердце. Рад бы выбросить, да вот поди, попробуй! Словно множеством крючочков зацепилось за плоть и не отодрать.

Эх, пожалел не раз, что обидел её тогда. Никому не признался, что пожалел, только себе. И только сейчас, когда остался на своём ложе один на один с болезнью.

Не надо было её детёнка продавать. Но тогда не слишком задумывался о последствиях. Казалось, что уймёт ведунью, задобрит подарками и своим расположением. Тем более, что она сразу двоих родила. А платили за младенца щедро. Очень щедро. Слава про Леду давно разлетелась по окрестным племенам.

Да вот ярость ведуньи стала неожиданной. И неукротимой. А как узнала, что младенца не вернуть - Хаша не знал торговца, незнакомец пришёл с дарами и ушёл с пищащим свёртком неизвестно куда, завернула оставшегося младенца и ушла.

Не сразу ушла, сначала много чего наговорила. Эти слова и сейчас звучат. В голове ли, в пространстве вокруг него? Он не понимал. Вот только теперь они звучат не смолкая.

- Узнаешь сам, каково это - терять своих детей, - пообещала ведунья, изогнув в злобе губы. И молодому старейшине показалось, что ядом брызнуло изо рта.

Жена в углу ахнула в ужасе, прижала ко рту руки, словно сдерживая несогласный крик.

- Я думаю о племени, - постарался тогда говорить спокойно и с достоинством.

- И племя твоё ожидает погибель. Ты сам ей путь укажешь.

Хаша замолчал тогда, понимая, что на любое его слово Леда ответить тем, что ему ни слышать, ни знать не желалось. Но жена не выдержала, спросила жалобно:

- Когдай-то будет?

- Будет! Когда? Решать вам. Вы сами всё сделаете, - Леда улыбнулась. Только на эту улыбку было страшно глядеть. - А вот когда ты вот этими руками погасишь своё солнце, - она ткнула длинным пальцем в Хашу, - то самое, которое дало тебе жизнь, тогда этот свет выдавит тебя вон.

Про солнце не понял ничего, но пасмурную погоду с тех пор невзлюбил. Она всегда напоминала ему эти слова.

Теперь, кряхтя поднялся, откинул полог, и солнечные лучи устремились навстречу. Хорошо!

У хижины послышались шаги. Вошёл высокий мужчина:

- Хаша, твоя мать пришла.

- Одна?

- С девкой шла до опушки. Дале одна.

- Девку взяли?

- Возьмут. Я наказал проследить откуда она.

- Не упустите.

- Не упустят, там двое. Тут ещё вот что... Не знаю, как сказать.

- Говори как есть.

- Пеша не пошёл к Рыжим.

- Как не пошёл?

- Сита вернулся, сказал, что Пеша всю дорогу норовил улизнуть. Они не знали, что делать... Не хотел он идти... И сбежал всё-таки.

- Куда?

- Они не доглядели.

- Ещё что?

- Ситу послали сюда, тебе доложить, сами пошли к Рыжим.

Задумался. Всё идёт наперекосяк.

- Мать у себя?

- Да. Позвать?

- Нет. Я сам... Ты вот что...

Хаша надолго замолчал. Мужчина терпеливо ждал.

- Ты, Яка, всегда мне был верным помощником. Сослужи ещё одну службу.

Мужчина молча ждал продолжения. Хаша колебался. Наконец поднял голову решительно.

- Когда я вернусь от Налы... Я попрощаюсь с ней. Больше она не нужна.

- В колдыбань?

- Да.

104

Нала едва дотащила ноги до своей развалюхи, нырнула внутрь и, если бы не голод, рухнула бы на шкуру до утра. Но старческий организм, хоть и не избалованный жизнью, потребовал своё, послав вдогонку громкое и продолжительное урчание. Хорошо, что никто не услышал, немного смутилась Нала и ошиблась. Слышал. Но об этом она пока не знала.

Стала лазить по горшкам, надеясь отыскать съестное и не пропавшее. Нашелся кусок копченой рыбы, понюхала подозрительно - пойдёт, вот и впилась в него парой-тройкой оставшихся зубов.

А ещё пить. Черпанула из кувшина явно несвежей воды и выронила рыбу. Вот руки-крюки, не держат ничего, кряхтя опустилась на колени и заглянула под лавку. Что такое? Кто сюда шкуру завернул? Отогнула краешек, а из шкуры на неё глаза смотрят. Красивые, молодые, девичьи.

Конечно, Нала в своей жизни многое повидала, но всему же есть предел. И к этому пределу только что приблизилась. Как сдержалась и не заорала? Наверное, только потому, что была без сил и голодная.

- Не бойся, бабушка, - заботливо произнёс нежный голос.

- Хтой-то тута? - бабушка чувствовала, как сердце делает в горле неприятные прыжки.

- Я скоро уйду. Не выдавай меня.

- Ты с Ушей? - попыталась догадаться бабушка.

- Да, - обрадовалась голова под лавкой, и хижину залил солнечный свет, кто-то только что открыл полог.

Нала проворно закинула уголок шкуры на девичьи глазки и громко закряхтела.

- Вот куда рыбка укатилась, а я ищу, ищу, в потёмках никак не разберусь. Ктой-то ко мне пришёл?

Сзади фигуру освещали солнечные лучи, попутно засветив бабке в глаз, но всё же не настолько, чтобы она не узнала собственного сына. Узнала, забубнила только, чтобы прийти в себя и скрыть замешательство.

- Никак ты, Хаша? Как сегодня твоё здоровье?

- Хорошо.

Теперь уже не имело значения знает мать про его состояние или нет. Нала стремительно переставала для него существовать. Может, лишь последние связывающие нити оставались, но и их он сейчас оборвёт.

- Где ты была?

И ответ его не интересовал, но не молчать же? Но он замолчал. Вгляделся в морщинистое лицо, которое он видел всю свою жизнь. Правда, не всю его жизнь оно было таким морщинистым и старым.

Вспомнился далёкий летний день, когда она, молодая и весёлая, стояла по колено в воде, стирала какие-то вещи, и шутя брызгала на него прохладными каплями.

- Прощай, мать!

Хаша неловко повернулся и побрёл к себе. Полог не закрыл.

Нала села на лавку, руки бессильно уронила, рыба ещё раз выскользнула из ослабевших пальцев. Неужели её час настал? Стало страшно.

Зашёл Яка.

- Собирайся, Нала!

- Сейчас? - задала глупый вопрос. - Я крепко заморилась.

- Там отдохнёшь.

- В колдыбани?

Яка помолчал.

- Пошли.

105

Уша медленно шла, оглядывалась, наконец остановилась. Ей казалось, что Санк давно должен был появиться. Он же всё это время следовал за ними. Или нет? Может, что-то случилось? Уше стало страшно. А если что-то произошло, а она была рядом и не знала, а теперь где его искать? Девушка неуверенно повернула назад.

- Санк, - произнесла тихо и жалобно.

Ах, напрасно она согласилась, чтобы он тайком её охранял. Лучше бы уж явно. Бабушка оказалась доброй и понимающей. Отец... При мысли об отце сердечко Уши радостно забилось. Отец оказался таким... Таким, как Санк, только... отец. Самым хорошим человеком на свете. Тут же почувствовала угрызения совести. А Аха?

- Да где же Санк?

Но вот ветки затрещали и, наконец! Санк! Радостная Уша бросилась к нему. Обнялись. Замерли.

- Я уж испугалась...

- Не бойся...

Санк склонил лицо, коснулся нежной щеки своей щекой. Чуть тронул губами закрытое веко, почувствовав пушистость ресниц, наклонился ниже, к ждущим губам. И мир остановился. Теперь пусть всё чуть подождёт, они ведь дольше ждали.

Поздно вечером к Хаше вошли с неприятным известием:

- Не взяли девку.

- Что? Как же упустили?

- Да не упустили.

- А что? Говори толком.

- Наших нашли. Лежали...

- Живы?

- Чуть живы. Оклемаются или нет - непонятно.

- И кто их? Не девка же.

- Видать в засаду попали.

Хаша почувствовал, что ему не хватает воздуха. Да что происходит? Что творится с их племенем? Где Пеша?

- Засадить людей вокруг селения. Хоть всех. Но чтобы муха не пролетела сюда незамеченной. Кто появится - ко мне! Всем проходящим девкам - особое внимание.

- Понял...

- А что с рукой? Ты ранен?

- Есть немного. Ничего, заживёт.

- И здесь, - Уша испугалась. - Что случилось?

- Да уже ничего, - тихо засмеялся Санк. - Вернусь в племя, Саха полечит.

Уша вдруг поняла, что ей не хочется, чтобы Санка кто-то лечит. Она нежно поцеловала кожу около ран.

- Не надо Сахи... Я сама.

- Ладно... Ты сама...

106

- Не знала, что Шан такой заботливый.

Лера лежала в тени ивы и отдыхала.

- Заботливый? - не поняла Кида.

- Ну да.

Лера села, прислонилась спиной к дереву - так ей удобнее было наблюдать за собеседницей. Хотя собеседница из Киды получалась не очень. Лера уже устала туда-сюда поворачиваться. Кида никак не сидела на месте. То к костру бежала, то к Ланчику, то к девкам.

Наконец остановилась у воды чистить рыбу, как раз неподалёку.

- Что-то раньше я ни разу не видела какого-либо ребёнка у него на руках, - продолжила Лера.

Кида бросила удивлённый взгляд.

- Правда?

- Правда.

Кида снова отвернулась.

Лера досадливо сжала губы. Вот и поговори с ней! Каждое слово приходится вытягивать.

- А сегодня увидела... Значит, пришло время стать ему отцом. И мужем... Шан - видный мужчина. В нашем племени многие девушки на него поглядывали с надеждой.

Кида вскочила на ноги:

- Мотка, Вела, - крикнула девочкам, - сходите корову перевяжите. А то с самого утра на одном месте пасётся. Фена узнает - нам же хуже будет.

- Сейчас - отозвалась Вела.

Мотка сделала вид, что не расслышала.

- Что ты рассказывала про девушек? - переспросила чуть виновато Кида.

- Надеюсь, Шан не скучал без меня?

Кида вскинула удивлённые глаза.

- Не жаловался на скуку.

- Скажу тебе по секрету, из-за нашей с ним любви осерчал старейшина.

- Твой муж осерчал? - уточнила на всякий случай Кида.

Лера бросила острый взгляд, уж не насмехаются над ней? Но Кидины глаза смотрели ясно и открыто. Правда, недолго.

- Мика, возьми лепёху. Да, милый. Вот умница. Не лезь в воду. Иди лучше к Изе, она с Ланчиком играет. А-а, ты здесь хочешь? Ну будь здесь.

- Наши чувства никто не мог понять, - продолжила Лера, как только Кида вновь была готова её слушать. - И многие девушки невзлюбили меня. Они ревновали. Но я никогда не сдаюсь. А за любовь готова бороться до конца.

Киде на это нечего было сказать. Она и не сказала.

- Конечно, Шан отвык от меня. Я почувствовала сегодня холод. Но это пройдёт. Я сумею расположить его вновь.

Киде почему-то стало чуть тоскливо. Она огляделась. Вроде всё как всегда. Песчаный берег, река струится, несёт куда-то свои чистые воды. Дети здесь же. А на сердце словно камушек лёг.

Да, конечно, ей тревожно. Неизвестно как там ребята, как Ара и Наз. Вздохнула. Наверное, по этой причине и потускнел ясный день.

107

Весь день Лера щебетала о своих необыкновенных отношениях с Шаном, так что Кида стала уже недобро поглядывать в её сторону. Лишь один раз, изменившись в лице, красавица свернула на другую тему и спросила осторожно:

- Давно ли у вас живёт эта девушка?

- Шима?

- Да... Шима.

- Нет, совсем недавно. Ты её знала раньше?

- Приходилось видеть.

Больше Лера не стала ничего пояснять и спрашивать, а вернулась к рассказам о себе.

Но вот возвратились мужчины, прошли подальше за ивы, скинули с себя одежду и нырнули в реку, как это делали почти всегда после работы. Мика побежал к ним.

Дед чувствовал себя и так чистым, уселся плести корзину, пока ещё видно.

Лера поднялась - отдохнула. Стала разгребать угли, вытаскивать рыбу, которую Кида запекла в глине.

- А где остальные женщины? - крикнула Лера в сторону шалаша. Там Кида кормила Ланчика. - Разве они не с мужчинами возвращаются? Поздно ведь.

Кида вышла с сыном на руках.

- Лайя с утра за ягодами ушла. Должна бы уже вернуться. Что-то нет её. Девчонки побежали за животными. Фена доит корову. Саха с Шимой за травами какими-то пошли. А остальные... От Ары ждём известий каждый день. Лу... непонятно где...

- Ты, Кида отдохни, - посочувствовала Лера, - я мужчин сама покормлю.

- Да, наверное, не стоит ждать остальных.

- Правильно. Мужчины проголодались, лучше не ждать.

Но мужчины, скинув в реку, вместе с грязью и потом, изрядную долю усталости, вовсе не спешили хватать рыбу с лепёхами. Им хотелось общения. Ну что за ужин без привычных женских вопросов и их внимательных глаз? Вот и разбрелись по делам, ожидая запаздывающих женщин.

Старейшина с Типом пошли проверить ловушки, которые с утра поставили на рыбу. Если повезёт, завтра будет проще с едой.

Шан стал колоть дрова для костра. Пеша крутился рядом:

- Когда отец сказал, что ты уже не жилец, Шан, я крепко огорчился.

- Представляю...

- Не-е, я рад, что ты жив.

- Я тоже. Отнеси эти ветки.

- Куда, Шан?

- Вон в ту кучу.

- Ага, Шан. Только как ты думаешь, отец догадается нас здесь искать?

- Кого это вас?

- Меня да Леру.

- Откуда же я знаю?

Пеша задумался.

- Ну, про Леру он подумал, что её Рыжие увели. А про меня даже не знаю, что он подумал.

Шан выпрямил усталую спину.

- Я не знаю, про что может догадаться твой отец, только мне, Пеша, ясно одно. Я за них, - Шан кивнул в сторону шалаша, - жизнь свою отдам. И она твоему отцу дорого обойдётся, уж можешь мне поверить.

Ну иди ко мне. Сейчас я тебя буду резать, жарить и жрать.

- Я тебе верю. А отец теперь ведь болен.

Лера с улыбкой подошла к мужчинам.

- Кто болен?

Но Пеша не ответил, пошёл относить ветки в кучу.

- Ты будто осерчал на меня, Шан?

- Да нет, Лера, не осерчал.

- А что же не ласков как прежде?

- Прежде я словно спал, Лера.

- А теперь проснулся?

- А теперь, кажется, проснулся.

- Кто же разбудил тебя? Какая красотка? Говорят, Ара хороша. Я не разглядела её в темноте. А остальные девушки... - Лера чуть пренебрежительно улыбнулась, - не настолько хороши, чтобы... заставить тебя проснуться. Неужели, Ара?

- Не поверишь. Но разбудил меня медведь.

Лера растеряно заморгала - не поняла. Шан не стал вдаваться в подробности, понёс дрова к костру.

Вскоре прибежали девочки - загнали туров и козлят, вернулись Саха с Шимой. Бабка подоила корову, пошла наверх поглядеть Лайю, пока ещё не стемнело. Куда она пропала? Остальные уселись вокруг костра, стали ужинать. Но разговоры не складывались. Всё чаще задумчивые взгляды отрывались от рыбы и устремлялись на языки пламени. Угнетала неопределённость. Слишком малочисленны они, чтобы рассчитывать на благополучный исход в этой неразберихе. Слишком хрупкой представлялась жизнь, когда отовсюду наползал мрак, а друзей в округе не стало.

Пеша подсел к Сахе.

- А где та девка красивая? Зага, так что ли её зовут? В том шалаше с Азом жила. Что-то не видать.

- Ушла Зага, - коротко пояснила Саха и отвернулась. - Вместе с Азам ушла.

Оставалось надеяться, что Пеша поймёт, что ей не хочется об этом говорить.

- Яка с ней тогда жёстко, конечно. Я ничего. Я и не хотел совсем. Но разве отца ослушаешься?

Саха с недоумением обернулась: о чём он? Но тут раздался сверху голос бабки:

- Идёт, кажется... Лайя, чего ты еле плетёшься?.. Или это не Лайя?

108

Долина с динозаврами оказалась дальше, чем думалось. И по мере приближения, непонятные ящерицы вырастали в невиданных великанов. Ребята издали наблюдали, как эти чудовища паслись, бегали и дрались друг с другом, так что идти к ним становилось все труднее.

- Ничего себе звери!

- Глянь, тот даже выше дерева.

- Ага, сожрёт и не заметит.

- Как пескарёнка проглотит.

Но, несмотря на опасения, ноги упрямо топали дальше.

- Нашим рассказать - не поверят.

- Ещё бы. Тут смотришь - и своим глазам не веришь.

- Хорошо, что они только здесь остались. У этих... хранителей.

- А если разбегутся?

- Тогда хана всем.

- Криз сказал, что их можно не бояться.

- Как это?

- Не настоящие они какие-то.

- Ага. А сожрут по-настоящему.

- И ещё сказал, что когда-то они жили везде.

- Наверно поэтому те... ну, другие люди, перемёрли.

- Точно. А дома понастроили до неба, чтобы их эти динызавры не достали.

- Правда. Как ты, Лок, так соображаешь? - Гёра с уважением посмотрел на друга.

День мчался быстро. И по мере движения солнца по небосводу, продвигалось и их знакомство с ужасными ящерами.

Сначала ребята осторожно подходили. Потом осторожно стояли за деревьями и выглядывали из-за стволов. Потом небольшой хвостатик оказался поблизости, и ребята решили ему протянуть вкусную веточку. Но тот не обратил никакого внимания ни на веточку, ни на ребят, пробежал мимо.

Постепенно стало закрадываться подозрение...

- Да они нас не видят, - понял Гёра.

Стали проверять. Выбегали из-за широких, но ненадёжных стволов и крутили-вертели ногами, руками, головой перед носом этих чудовищ, пока нервы не загоняли обратно за стволы. Точно - не видят. Или притворяются? Но страх постепенно рассеялся. Ребята вышли из укрытий.

- Ну да, Криз же сказал - не бойтесь.

Теперь к этим словам прониклись большим доверием.

Динозавры продолжали их не замечать.

И тогда ребята начали наглеть. Вскоре уже они бегали за диковинными чудовищами и цеплялись за их хвосты. А когда солнце залило прощальным оранжевым светом округу, ребята вовсю лазили по хребтам самых удобных для этого дела ящеров.

Те паслись, бегали, дрались, не обращая никакого внимания на ездоков.

Потом появилось новое подозрение.

Динозавры их будто бы замечали, но как некое препятствие, которое надо обойти. И не навредить.

Один раз Лок свалился с длинной шеи прямо под ноги чудищу. А чудище делало шаг. Оно уже занесло ногу на лежащего под ним Лока. Тот успел повернуться боком, защищая живот, вытянул вверх руку, но разве это помогло бы? Гёра только успел почувствовать, как мир готов вновь обрушиться на их дурные головы, а что успел подумать Лок - страшно представить, но динозавр замер, потом отвёл свою лапу и неуклюже шагнул в сторону.

- Ты как? - Гёра уже чуть заикался. В последнее время Лок ему много нервов истрепал.

- Нормально, - у Лока дрожал голос и тряслись руки.

В последнее время его нервы тоже немало пострадали.

Отдышались, чуть успокоились, а дальше уже ничего не боялись.

В хижину возвращались, когда стало темнеть.

И вот тут вдруг навалилась тоска. Хохотали, хохотали целый день, забыли зачем они здесь.

- Как там наши? - спросил Гёра.

Хотя, что тут спрашивать?

Бабка... Санк... Лу... Наз... Мика...

- Это сколько времени мы уже бродим?

- Да я не считал.

- И я...

- Глянь...

Перед хижиной на чём-то удобном сидела...

- Это тётка?

- Вроде да. Только маленькая...

- Ну, чего остановились? Идите знакомиться, - пригласили приветливо.

- Пошли, - двинул Гёра приятеля в бок.

Вблизи стало понятно, что это и вправду тётка. И по седой голове, по морщинам на лице видно было, что она старая, но ростом, наверное, с Лу.

- Как вам динозавры? - тётка улыбнулась такими красивыми белыми зубами, что ребята опешили. У стариков таких не бывает.

- Хорошие...

А что ещё тут скажешь?

- Ты Гёра?

- Да-а.

- А ты, значит, Лок. Как себя чувствуешь?

- А? А-а! Теперь уже хорошо.

- Ну, а меня зовите Леса. Пойдёмте в хижину.

Леса слезла с сиденья и стала ниже, чем казалась сначала. Пошла вперёд.

Лок с Гёрой переглянулись. Это её Бат и Криз боятся?

109

Хижина изнутри освещалась таким ярким светом, словно именно сюда ушло солнце на ночь. Ребята поискали глазами, где оно могло находиться, но не нашли. Везде одинаково ярко и бело.

- Идите помойтесь и будем есть.

Ребята послушно повернули к выходу.

- Да не в озере, - догадалась Леса. - Сюда.

Она толкнула ребят через открывшийся проём, и в голубом помещении предстало маленькое озерце с прозрачной водой и пенными горками. Лок несмело коснулся пальцем.

- Ого, тёплая!

- Вот этим вытретесь, а это оденете потом. Разберётесь? - Леса бросила что-то ярко-синее и мягкое.

- Разберёмся, - понадеялись ребята на авось.

А когда они вышли смущённые и хмурые от досады на непонятную одежду, Леса окинула их оценивающим взглядом и махнула рукой:

- Ну, так тоже сойдёт. Садитесь.

Прямо перед ними в многочисленных белых плошках было незнакомое и разнообразное.

- Угощайтесь, ребята, не стесняйтесь.

Лок и Гёра протянулись пальцами к ближайшим красным кружочкам.

- И рассказывайте. Значит, вы к Богу направлялись?

- Это тебе Криз с Батом рассказали? - удивился Гёра.

Они же, вроде, не хотели, чтобы Леса узнала.

- Да нет. - женщина и сама потянулась к чему-то жёлтому. - В грантлёте связь была включена. Как в пэмэушнике. Криз забыл выключить. Я и слышала все ваши разговоры.

Гёра с Локом вскинули удивлённые взгляды. Как оказывается легко попасть впросак.

- Только вы не говорите им. Пусть гадают, откуда я опять всё узнала.

Ребята неуверенно кивнули.

- И зачем же вы к Богу пошли?

- Нас мало осталось. Нам надо, чтобы кто-то помог выжить.

- Да, слышала вашу историю. Печально, конечно. Бат пообещал вам что-то. Я тоже подберу. Есть, конечно, средства.

- Правда?

- Правда. - Леса внимательно поглядела на ребят. - Вот только беда будет, если они в недобрые руки попадут.

Ребята притихли.

- Но ваши-то руки - добрые, - Леса тихонько засмеялась, показывая красивые зубы.

Ребята отвели глаза. Это как-то смущало.

- Что-нибудь ещё?

- А ещё Иза просила какое-нибудь снадобье, чтобы не умирать, - Лок помнил про своё обещание.

- Ишь ты! - удивилась женщина. - А Иза ваша соображает, о чём просить. Но, к сожалению, такого средства нет. Все люди умирают, рано или поздно.

Ребята чуть приуныли. Они-то уже стали немного верить в чудеса.

- Но, лучше позже. Верно? Есть добрые лекарства. Будет вашей Изе подарок.

- Ну и Мотка тоже просила, - чуть смутился Гёра.

- А Мотка что хотела?

- Самое вкусное, что есть на свете.

- Мотка, видать, та ещё плутовка... Самое вкусное. А как это определить? Вот я, например, считаю, что самоё вкусное - это дыня. Вы ели когда... Нет, конечно. Сейчас попробуем.

Леса придвинула к себе небольшую белую штуку.

- Это холодильник. Из него можно вытащить всё, что угодно. Почти всё. Съестное... Только тут надо печатать... Боюсь, за пару дней в этом не разобраться... Итак, дыня.

У штуковины открылось отверстие и оттуда выползли ломти жёлто-белого плода. Сразу поплыл невероятный аромат.

- Попробуйте. Это дыня.

Попробовали... Чуть с пальцами не проглотили.

- Ну как?

- Наверное, это самое вкусное.

- Давайте арбузом угостимся. Тоже впечатляет.

Через минуту из холодильника выплыли ярко-розовые ломти.

- А где такое можно найти? - Лок понял, что угоститься и только - это маловато. Хотелось бы почаще пробовать, чтобы вкуса не забыть.

- Нет, ребята, дыня и арбуз любят тёплые земли. У вас вряд ли что получится. А вот... - Леса задумалась. - Сейчас покушаем кое-что другое. Тут, правда, нужен уже не холодильник, а печь. Но в остальном принцип тот же.

Леса перенесла поближе другую белую штуку и пощёлкала кнопками. И на этот раз выползло жёлто-румяное и чуть дымящееся от жара.

- Это хлеб. Пробуйте.

Ребята потянулись за новым лакомством. М-м-м, наверное, вкуснее дыни и арбуза.

- Женщины ваши ещё не пекут похожее?

- Не-е.

- Ясно. Но многие племена уже умеют. Только вот что... Я вам дам хорошие семена и расскажу пару секретов.

- И у нас тоже так получится? Без этой печи, - Лок кивнул на белую штуковину.

- Получится. Может, конечно, не так, но похоже.

Ребята скользнули взглядом по белым бокам печи и холодильника. Им бы...

Леса поняла.

- А вот печь и холодильник, я вам дать не смогу.

Ребята постарались не показать своего разочарования.

- И печь, и холодильник превратятся в неподвижное, непригодное барахло.

- Почему?

- Как бы вам объяснить? На самом деле на этой станции... на этом месте... заправляет всем Дон.

- Он старейшина?

- Ну, можно и так сказать. Только он не человек.

Глаза ребят расширились. Они всегда подозревали, что в мире много и других существ, с которыми просто ещё не встретились.

- И он невидимый.

Гёра украдкой бросил взгляд по углам белой комнаты.

- Он убирает, он заправляет холодильником и печью. Он чинит грантлёты. Сейчас, кстати, пытается наладить тот, который Криз разбил.

- А этот Дон - здесь?

- На самом деле Дон в собаке, про которую вам все уши прожужжала Лу. А здесь... его длинные работящие руки. И власть его только в этих местах - здесь, и в собаке. Есть, правда, и ещё, но это не важно. И если вынести этот холодильник за... ограду, то он уже ничего не сможет сделать. Потому что руки Дона туда не достанут. Поняли что-нибудь?

- Вроде, да. А лекарства, что вы дадите, они у нас будут действовать?

- Да.

Лок с Гёрой переглянулись - как-то всё не очень понятно, конечно.

- Это Дону была нужна Лу?

- И ему... и нам.

Леса протянула руку к прозрачному кувшинчику, в котором плескалась розовая жидкость.

- Попробуйте, вкусно.

Она отпила глоток и поставила его обратно.

- Дело в том, что нашему Дону уже много-много лет. Сколько звёзд на небе. Ну, почти столько же.

- Он жил ещё тогда, когда были те люди... которые строили дома до неба?

- Точно. Потому что именно они его и создали. Некоторые из тех людей стали понимать, что их цивилизация... гм... что скоро им будет погибель, вот и соорудили хранилище. И здесь, и в других местах, далеко отсюда. А Дон должен быть главным охранником. Но только ему нужна энергия... Как бы объяснить? Вот Дон начинает уставать. Ему нужны силы. Основные силы ему даёт солнце. Но этого мало. Ему нужно кое-что ещё.

- А где это взять? - сообразил Гёра. - Раз ему это нужно, то он сам это взять не может, ему кто-то должен дать.

- Правильно. Эту силу можно взять только у тех людей, что жили тогда.

- На тот свет надо сходить? - испугался Лок. - Они же все на том свете. Они ведь уже помёрли.

- Нет. С того света ещё никто не возвращался. Или почти никто. Туда идти - это дорога в один конец.

- А как тогда?

- Есть у нас проход. Ведёт прямиком на тысячи... на много-много лет назад, прямо к тем людям. К живым тем людям. Вот там и берём силу для Дона.

- И туда можно попасть?

- Не всем, - голос Лесы стал строгий. - Обычным людям - нельзя. Сколько раз пробовали - пропадали. Не возвращались.

- А кому можно?

- Есть особые люди...

- Как наша Лу?

- Как ваша Лу.

- А Бат и Криз не особенные?

Леса вздохнула.

- Не очень... Во всяком случае, я не рискнула их туда отправить.

- А ты? - Лок догадался. - Ты особенная?

- Да... Но время моё заканчивается.

110

- Гай, держи кувшин.

- Что в нём?

- Вода, Гай. Сейчас рыбу кину.

- Не кидай. Тот раз улетела прямо в... грязь.

- Ладно, отвязывай кувшин, рыбу тоже на верёвке спущу.

- Благодарю, Сема, ты добрый малый.

- Да как же иначе? Никогда не знаешь, кто следующим окажется в этой яме. Может быть... я.

- Вот так-то, Сема. Ещё недавно я охранял, теперь меня караулят.

- Да-а...

- Что там слышно наверху?

- На каком верху? А-а, у нас?

- Ну да.

- А что слышно? Мне никто особо не рассказывает. Только я и сам имею глаза и уши. Кое-что вижу и слышу.

- Что же ты видишь и слышишь, Сема?

- Хаша болен. И никак к нему здоровье не возвращается. Думают о большой жертве.

- Животное?

- Не знаю. Наверное, не животное.

- Понятно.

Надолго замолчали. Казалось, на этом всё, сейчас Сема захлопнет крышку, и Гай вновь останется в темноте один на один со своей бедой. Но ему так не хотелось этого, и он попросил:

- Ещё расскажи мне, Сема, что-нибудь.

И тот понял, стал старательно вспоминать новости.

- Пеша куда-то пропал. Сбежал, видать.

- Во-о! Только женился и уже в бегах?

- Вот из-за девок и в бегах. Послал Хаша его с ребятами к Рыжим проверить, что за девка с тобой так накуролесила и Леру вытащила отсюда... Ну и выяснить у Рыжих, что к чему. Мы с ними не враждовали, вроде. Так по дороге он и рванул.

- Куда?

- Никто не ведает.

- Чего это он испугался?

- Ребята говорят, еле тащился следом. Не хотел идти. Так за Пешей и Ола куда-то пропала. Её сегодня хватились, а девки... тьфу, какой девки? бабы-то и нет. Тоже след простыл. Вот и думай что хочешь.

- Может, к отцу обратно сбежала?

- Этого и боятся. Нам только с теми ещё не хватало разругаться.

- Ну да, и так всё кувырком пошло.

- Ага. И я заметил, что кувырком пошло с тех пор, как эти... приходили.

- Кто - эти?

- Ну кого дикие люди побили.

- А-а-а. Может быть.

- А так больше ничего... Слышь?

- Что?

- Яка отвёл старую Налу...

- В колдыбань?

- Тихо ты... Да. Кончилось у Хаши терпение.

- Да-а... А мне её жалко.

- Да как подумаешь - волосы дыбом.

- Нас всех это ждёт...

- Ну, положим, не всех. Кто-то раньше окочурится. Сам или люди добрые помогут.

- Хорошо, что не зима.

- А, может, зимой и лучше... Замёрзла бы быстрее - и к месту. А так... чего хорошего ждать?

- Ох, не знаю. Тут и так, и этак можно рассуждать.

- Тихо... Идут!

Сема поспешно захлопнул крышку.

Подошли двое.

- Открывай, Сема.

- Никак Гая куда-то поведёте?

- К старейшине.

Сема поспешно снова открыл подземелье.

- Гай, держи верёвку, подымать будем.

Вскоре на поверхность вынырнул грязный и взволнованный молодой человек.

- Зачем меня? - спросил у мужиков.

Голос его дрожал.

- Девку какую-то поймали. Сейчас будешь узнавать - твоя или нет.

111

- Идёт, кажется... Лайя, чего ты еле плетёшься?.. Или это не Лайя? - бабка щурила подслеповатые глаза и всё больше убеждалась, что к ним бредёт незнакомка.

- Мотка, лезь сюда, посмотри, - обернулась Фена к соплеменникам, и всё рванули вверх.

Кого там ещё нелёгкая принесла?

Женщина и вправду была незнакомой, и, увидев, как один за другим, на высокий берег выбираются всё новые люди, робко замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась.

- Ола? - Пеша разинул в изумлении рот.

- Пеша, - завопила обрадованная женщина и кинулась к мужу.

Но когда осталось расстояние размером с шаг, раскинутые для объятий руки резко передумали обниматься, а сжались в кулаки и давай лупасить в мясистую грудь.

- Как ты посмел от меня сбежать, змей окаянный?

- Ола... ты что? - Пеша растерянно озирался, но самодовольная догадка вскоре отразилась в кривой ухмылке. - Ты за мной пришла? Как же ты догадалась, что я здесь?

И Ола, наконец, повисла не шее любимого мужа.

- Откуда я могу знать, что ты здесь? - облегчение от достигнутой цели обернулось неудержимыми слезами, и Ола уже ревела не хуже Мики. - Пошла, потому как не знала, куда больше идти.

- Не... Ну я рассказывал ей о вас, - Пеша озирался и объяснял так, как понял сам. - Я хорошее про вас рассказывал. Правда, Ола? Правда?

- Не всегда-а-а!

- А где Лайя? - прервала бабка неистовый поток.

- Может, опять где-то бродит? - нахмурилась Саха.

- Милости просим к нашему шалашу, - обратился старейшина к гостье.

Все по очереди стали спускаться.

- Э-эй, - донёсся знакомый голос.

Со стороны леса быстро шагал мужчина.

- Санк, - обрадовались и замахали в ответ.

Иза с Велой побежали навстречу.

- Ну вот, ещё одно доброе событие! - поднял вверх седые мохнатые брови дед и почесал в затылке.

Почему-то деду показалось, что приход Олы в племя - добрый знак.

112

На следующий день Ола показала такую кипучую деятельность, что всех ввела в сомнения, а надо ли ей так хлопотать - гостья же ведь.

Но Ола не могла без дела.

- Что ты Саха! Зачем я буду сидеть? Никогда такого со мной не было. И не надо. Ещё мысли дурные полезут в голову. Пока до вас дошла, чего только не передумала, а как взялась за горшки - сразу легче стало. Слышишь, давай попробуем здесь узор кинуть. По самому верху. У нас знаешь, как делают? Сейчас покажу.

Утро ещё в день не переродилось, а она уже подружилась-сработалась со всеми, кто по утрам работает. А это - все... Ну, или почти все.

Лера продолжала отдыхать.

Лека, перед тем, как уйти обратно к соседям, поделился с соплеменниками, из какой ямы вытащили девушку, и все прониклись сочувствием. Конечно, пусть отдохнёт, пусть придёт в себя. Поэтому её не трогали. Одна лишь бабка поглядывала на пышную розовую фигуру в тени ракит, раздувала ноздри, не хуже Пеструхи, но пока помалкивала и она.

Пышная розовая фигура поглядывала в ответ и вздыхала. Тоска! Племя нищенское, все работают с утра до вечера, никакого почтения к красивым женщинам, никакого внимания и покровительства от мужчин.

А ведь надо что-то придумать, а то, если так и дальше продолжится, чего доброго, придётся самой горшки лепить да рыбу ловить. А Лера не для этого предназначена. Она видела себя в отражении воды, она знает.

Мысленно перебрала здешних мужчин. Сначала остановилась на Шане. Почти родной... Был когда-то родным. На руках носил. Что с ним теперь? Видать, эта Кида не так проста, как кажется. И ведь смотреть-то не на что. Вечно облепленная детьми, вечно взлохмаченная ими же. Лицо в красных пятнах. Говорят, медведь покусал, помял. Уж не тот ли, что Шана разбудил? Вздохнула, обратилась мысленно к другим.

Старейшина... Удивительно, как это на него ещё никто не позарился. Хотя какой-то он странный. Ходит в облезлых шкурах, работает не меньше других. Не понимает своих преимуществ. Но мудрая жена могла бы объяснить. Ладно, старейшина останется про запас.

Лека... Вот уж чурбан. Столько времени вдвоём провели, а он... Чурбан бесчувственный. Лера тяжело задышала. Обидно... Даже оскорбительно немного.

Рача... Нет, страшненький. И потом, что он может дать?

Тип... Старый, тоже нет. Не для таких мужчин она создана.

Санк... Молод, красив, но не взглянул на неё ни разу.

Да что это с мужчинами? Или...

Лера встала, подошла к текучей воде. Уж не постарела ли она в этой яме? Но река ничего ей не ответила. Лишь насмешливо забила волнами о берег.

Лера окинула взглядом свои ноги, руки, грудь. Да всё с ней в порядке. Даже больше, чем в порядке. Такую чистую нежную кожу не сыщешь ни в одном племени. Это со здешними мужчинами что-то не то.

Чуть успокоилась, вновь легла под ракиту.

Может, опять обратиться к Дае? Когда-то она ей помогла. Но скрытная какая! Делает вид, что не узнаёт. А может, и вправду забыла? Сколько к ней народу ходило, где уж тут всех запомнить. Хотя её, всё-таки, должна. Как же её не запомнить?

Улучила минутку, когда та чуть в стороне от других зёрна камнями растирала. Поднялась.

Работа эта нудная и долгая. У Шимы уже и плечи заломило. Девки принесли много зёрен, Саха хотела лепёшек испечь, вот девушка и старалась растереть побольше, невольно поливая серую муку каплями пота.

Вначале Шима обрадовалась, решила, что помощь пришла, когда розовая мягкая Лера подошла - оторвалась, наконец, от своей ракиты. Но та не проявила никакого интереса к муке, уселась на песок, обхватила руки коленями и опустила подбородок туда же. Шима вздохнула. Насколько она могла судить по позе, помощь не входила в намерения Леры.

Точно. В намерения Леры входил непонятный разговор, который нагонял на Шиму тревогу и страх.

То Рача временами что-то непонятное бормотал, мол, Шима - на самом деле не Шима. А теперь и Лера туда же.

- Если ты не хочешь открыться этим людям, скажи мне. Что я - не понимаю? Я умею хранить тайны.

Шима отложила камень. Может, пришло время и ей узнать, про какие тайны толкуют эти двое. Но надо по-хитрому. Когда у Рачи спросила напрямик, тот почему-то смутился и отошёл. Ничего не сказал. Как бы ещё и Леру не спугнуть.

- О каких тайнах ты говоришь?

- Ну... Чем ты раньше занималась...

- Лера, я раньше много чем занималась. Так же, как и сейчас. Тайн в этом нет.

- Ты меня не помнишь? - Лёра постаралась заглянуть собеседнице в глаза.

- Нет.

Шима твёрдо встретила взгляд, но самой стало ещё тревожней. Что-то во всём этом есть нехорошее.

- Я к тебе приходила.

- Куда ко мне? И зачем?

- К тебе в лесную хижину. Где вы с матерью жили.

- Зачем ты приходила?

- Хотела приворожить двоих сразу, - Лера наклонилась к девушке и понизила голос. - Помнишь, ты мне любовный напиток дала?

Шима не помнила. Может быть, она сошла с ума? Ведь бывают же такие случаи с другими людьми. Вот и с ней приключилось. Тогда понятны все её видения о внутреннем огне и чёрных колючках.

Девушка побледнела от ужаса. И что дальше? Дальше она побежит с растрёпанными волосами и без одежды в лес, как на её глазах случилось однажды с соплеменницей?

Лера вновь зашептала:

- Сделай ещё. Я отблагодарю.

- Нет... Не могу...

Девушке захотелось, чтобы пышная розовая фигура вернулась под свою ракиту.

Действительно, Лера встала.

- Не думай, что мне теперь нечего тебе подарить... Я найду...

Шима молча склонилась над зёрнами.

Лера отошла, от досады кусая губы. Да что ей так не везёт?

Шима осталась одна. Руки её дрожали, а в серую муку часто закапали слёзы. Редко лепёшки выходят солёными. Но сегодня, похоже, всех ждёт сюрприз.

Страшно быть сумасшедшей.

113

- Где-то здесь я видел эту девку. Она шла в ельник.

- Значит, пойдёмте в ельник. Будем искать.

- А найдём? Что дальше?

- Хаша приказал, пока только посмотреть, что за люди. Но коли подвернётся удача, девку взять.

- Ну и темень. И какой дурак в такой глухомани жить будет?

- Наверное тот, кому есть что скрывать. Или от кого-то скрываться.

Четыре тени быстро продвигались по пружинистой хвойной подстилке.

Пятая тень бесшумно скользила следом.

- Мать, я должна тебе рассказать...

- Расскажи, Уша.

- Про последний раз, когда я уходила...

Так и знала! Кама бросила лозу и пристально посмотрела в лицо дочери, ища следы обид. Эти походы в её бывшее племя добром не могли закончиться.

А Уша собиралась с духом. Вот как сказать про отца?

- Что ты молчишь? Говорила тебе, что с ними связываться опасно. А ты...

- Да я не про них. Ну почти не про них. Мы с бабушкой...

- С Налой?

- Ну да. С твоей бабушкой. Моей, получается, прабабушкой...

- Что?

- Мы с ней сдружились, - оживилась Уша. - Она хорошая. И смешная. Особенно, когда сердится. Она хочет к тебе прийти.

Кама улыбнулась, а потом почувствовала, как защипали глаза. Она склонилась над ветками, чтобы скрыть слёзы от дочери. Пробормотала невнятно:

- Это было бы большим счастьем для меня. Но это может быть опасно... для неё...

- Мать, ну не надо так всего бояться. Да, опасно. Но мне кажется, что Нала совсем не трусливая.

- Как бы мне хотелось её увидеть.

- Но я не про это...

- А про что?

Кама вновь бросила лозу. Уша вновь замолчала в нерешительности.

- Две бабы только.

- А, может, кто-нибудь в землянке?

- Да там землянка такая... Кто в ней поместится? Ну, может, один мужик. Что он с нами сделает? Справимся. Вперёд...

Внезапно зашуршала трава под чьими-то быстрыми шагами, затрещали ветки. А женщины успели только оглянуться.

- Уша, беги, - отчаянно закричала Кама. Она вмиг поняла, что означает этот хищный блеск в глазах, когда охота ведётся на человека.

И Уша вскочила на ноги, но не сделала ни шагу.

Конечно, первым делом она дёрнулась выполнять приказ матери, но... куда бежать? А мать? Она мать не оставит!

А в следующую минуту стало поздно.

Грубые мужские руки схватили её.

- Эта! - завопил бородатый мужик, заглядывая ей в лицо. - Она приходила. Точно, я её узнал. Куда ты, милая, дёргаешься? Теперь уж остынь... Натворила дел, а ответить забыла.

Каму схватили двое, она отчаянно вырывалась, но грубый удар в голову заставил её упасть без чувств.

- Мать!

Уша рванула к неподвижно лежащей матери, но мужики потянули её в сторону. В глазах девушки плескался ужас. Она всё поворачивала голову, пытаясь понять, жива ли мать.

Откуда выскочил Аха - никто не сообразил. Только вдруг огромная тёмная фигура вырвала Ушу у мужиков и стала расшвыривать их, как щенят. Один влетел в ствол дерева, тяжело крякнул и у подножия затих.

Но оставшиеся мужики пришли в себя, вытянули из-за поясов длинные ножи и медленно двинулись на Яху. У того в руках ничего не было.

- Отец, - прошептала Уша.

Чем ему помочь? Девушка огляделась по сторонам. Должно же быть что-то.

Топор. Около пня всегда лежит топор, отец дрова колет.

Уша рванула туда. Вот он. Схватила. Повернула уже вооружённая обратно...

Ещё двое лежали неподвижно. Отец справился сам. А четвёртый...

В следующее мгновение Уща закричала:

- Отец! Сзади! Обернись!

Но тот не обернулся... Он не понимал слов... Лишь отчаянный вопль дочери привлёк его внимание, и он посмотрел на неё... И этот его обеспокоенный взгляд... Обеспокоенный тревогой за дочь, был последним... в его жизни. Был последний... и его Уша помнила до конца своих дней.

Как-то вдруг сразу наступила тишина. Или это уши заложило? Или она от ужаса умерла?

Но... тяжёлый свистящий шум... Уша не сразу поняла, что это её дыхание. Она жива. Пока ещё.

Девушка подняла топор, глянула исподлобья на оставшегося на ногах.

- Лучше не подходи!

Мужик оглядел поверженных товарищей, наклонился над телом врага.

- Не трогай его, - заорала в бешенстве Уша и побежала.

Мужик хотел вернуть себе нож, но видя приближающуюся девушку, замер. Он увидел её полубезумный взгляд, увидел занесённый вверх топор, увидел искажённое от ярости лицо... и дрогнул. Отдёрнул руку и побежал безоружный в лес.

Чуть позже Уша сама вытянула нож из спины отца.

114

Тогда, после ухода Ушиной бабушки, Ара лежала под лавкой на земляном полу, укутанная старой шкурой и долго не могла прийти в себя. Но старушка, похоже, её не выдала.

Теперь Ара уже привыкла. В лачугу никто больше не заходил, тишина вокруг успокаивала. Временами девушка осторожно отворачивала конец вонючей шкуры - открывала обзор. Оглядывалась.

Никого. Полумрак. Полог у входа закрывал её от внешнего враждебного мира.

Искала глазами Наза. Его тоже не видать, но она знала, что темнеющие шкуры в углу - не просто так. Там Наз. Наблюдает в едва заметную щель за жизнью в чужом селении. Уже который день. И ночь.

Но пока ничего не удалось узнать про Лу.

Ара поморщилась. Как всё замлело. Как хочется по нужде. Но надо терпеть. До ночи отсюда не выбраться. Лишь с темнотой им удавалось возвращаться в лес. Там отдыхали. А перед рассветом снова забирались в бабкину хижину. Лучшего места для засады не найти.

Ара закрыла глаза... Заснула.

Проснулась от того, что кто-то пробежал по лицу.

Мышь - вздрогнула от отвращения, сдерживая крик. Сдержала. Вовремя вспомнила где она. Помогла и рука, закрывшая ей рот.

Не мышь. Наз её разбудил. Это его пальцы пробежали по лицу.

Ара стала подниматься, помня о лавке над головой. Не хватало громыхнуть здесь, в чужой хижине, в самом центре вражеского племени.

О-о, как ей нужно на выход, подальше от человеческих глаз, и от Назовых тоже.

- Уходим, - шепнул в самое ухо парень.

И Ара закивала головой.

Назад шли по уже привычному маршруту. А может, по другому. Ара особо не вникала, доверилась парню.

В этот раз в лесу долго не останавливались. Аре уже стало казаться, что они ушли слишком далеко, но Наз всё не разрешал ей говорить.

И лишь когда послышалось журчание ручья, Наз повернулся к девушке.

- Лайю...

Но Ара сердито перебила.

- Стой здесь! Я скоро!

Он что думает? Или он ничего не думает?

Через короткое время Ара схватила Наза за руку, зашептала тревожно:

- Что Лайя?

- Она здесь...

- Как здесь? А Лу?

- Про Лу ничего не знаю. Лайю схватили.

- О-о, как же так?

- Сам ничего не понимаю. Держат её в той же яме, что и Леру.

- О-о...

- Не одну. С тем самым охранником, которого мы завалили. Его, вроде, Гаем зовут.

- А как же быть?

- Самим нам не справиться. Теперь ночью их охраняют несколько человек. Мы вдвоём ничего не сможем сделать.

- Как же это ты всё узнал?

- Весь день слушал... Мы же были рядом с хижиной старейшины. Изредка новости долетали и к нам.

- О-о, - Аре стало стыдно. Вот так помощница! Кричала громче всех - меня возьмите, а пользы не принесла никакой.

- И вот что ещё...

Наз нерешительно замолчал.

- Что? Говори!

- Её чем-то опоили...

- Лайю?

- Да... Готовят...

Ара похолодела.

- К чему готовят?

- К жертве.

Новость ошеломила. Это по-настоящему? Это с их Лайей чужие люди хотят что-то вытворить?

- Когда?

- Завтра ночью.

- Что делать будем?

- Я уже думал. Нам нужны все. Ну, может, только кроме Киды...

Ара представила их жалкую кучку воинов с бабкой и дедом впереди. А противники - сильные, жестокие и самое главное - их много.

- Выживет кто-либо из наших? - Наз словно прочитал её мысли.

Ара молчала.

- Или и нам пожертвовать Лайей?

- Нет, - голос девушки прозвучал твёрдо. - Жертвовать мы никем не будем. Будем биться за каждого. Ни одного не отдадим. Наше племя - это как... живое... сердце. Нельзя оторвать кусок и выбросить.

- Значит, надо идти за подмогой.

- Наз, слушай. Я останусь здесь. А ты - беги.

- Опасно.

- Знаю. Но какой от меня будет толк, если все силы отдам на дорогу туда и назад? Нужно беречь то немногое, что у нас есть.

Наз обнял девушку. Прижал её тонкий стан к себе:

- Береги себя...

- Будь осторожен...

115

Так глубоко в колдыбань Нала ещё не заходила. Но Яка всё шёл и шёл. Временами останавливался, оборачивался и ждал её. Нале не хотелось показывать свою слабость, да и незачем заставлять человека ждать, но сделать ничего не могла. Ноги не шли. Устала.

Не разговаривали. Совсем. Не о чём. Всё, что было - общие интересы, общая жизнь, общие знакомые - осталось позади. Яка вернётся, продолжит эту общую жизнь, а вот она - нет.

Мыслями унеслась в юность. Как же быстро промчалось время! Ведь кажется, совсем-совсем недавно всё было - молодость, красота, сила и бесконечность впереди. А рядом родные. Мать, брат, бабушка, потом муж. Кажется, оглянись, тут же они должны быть. Рядом.

Рядом... Давно уж нет тех родных. Ушли тихо и безвозвратно. Ушли навсегда. Лишь память хранит любимые лица. А уйдёт Нала, так словно и те не жили. Будет ли земля помнить их лёгкую поступь? Или ветер давно и равнодушно сровнял их следы, дождь в свою очередь крепко полил, и земля позабыла...

- Тут.

Голос Яки, хоть и негромкий, заставил вздрогнуть. Нала и забыла про него. Вот и правда - дура старая. Голова дырявая, кому такая нужна?

Остановились перед зарослями крапивы.

- Ты глянь-ка, туда и не пробраться. Вон, видишь бугор?

- Вижу как будто.

- То землянка. Дойдёшь?

- Дойду.

Яка потоптался, спросил нехотя:

- А то, может, ход пробить? - кивнул на крапиву.

- Не. Не надо. К чему?

- И то верно. Ну, прощай, старая Нала.

- И ты прощай... Яка.

Бабка долго смотрела в спину последнему человеку, которого видела в жизни. Долго... Пока та не скрылась в зелени. Да и тогда не сразу отвернулась, всё ждала, может, мелькнёт ещё раз между деревьями. Не мелькнула.

Вздохнула. Повернулась к крапиве.

- Ишь, как ты тут расхозяйничалась! А ну, милая, подвинься чуток.

Стала пробираться в высокой траве, а крапива её жгла, жгла. Но Нала терпела. Не так много ей осталось терпеть.

Внезапно заросли закончились. Перед полуразвалившейся землянкой мурава была густая и невысокая.

- Ишь, как тут хорошо! - вновь подивилась Нала.

Разговаривать вслух ей понравилось, и она продолжила:

- А где же тут старая Коса? Сохранились ли её косточки? Или звери лютые унесли?

Внезапно поняла, что каждый следующий старик хоронит предыдущего. Если оставалось что хоронить.

Подошла ко входу. До полога дотрагиваться страшно - сгнил весь, того и гляди, рассыплется в прах. Но, может, на её век хватит, а вот следующему нечем будет закрываться от мира.

Зимой тяжко придётся.

Вступила в тёмную затхлую землянку, пропахшую пылью и сгнившим деревом. У стены неширокая лавка. А на ней... Нала сдержалась, не отвела взгляд. Постояла над Косой. Поговорила с ней:

- А помнишь...

Потом поискала какую-нибудь палку-копалку. Нашла. Каменная, крепкая. Знать, кто-то позаботился. К вечеру Косу похоронила.

Постояла, качаясь от усталости. Что дальше? Есть хочется. Подумала... Махнула бы рукой, если бы силы остались, - какое там есть! Умирать надо!

Вернулась в землянку, улеглась на место Косы и через короткое время... захрапела на всю округу.

Утром чуть свет вскочила по привычке, огляделась. Воспоминание тяжёлым грузом легло на душу. Не померла за ночь. И есть хочется страшно.

А потом словно пелена в голове спала:

- Да что это я? Наказали умирать, а я и согласилась. Как дура. Ай у меня других забот нет? А внучка? Неужто не взгляну на Каму?

И словно камень свалился с души. И силы откуда-то взялись. Вскочила и не оглядываясь поспешила прочь. Даже не почуяла, как по крапиве проходила.

- Надо только смотреть по сторонам, - учила по дороге саму себя. - Может, ягоды какие попадутся, или ещё что. Есть страшно хочется. Сейчас бы рыбки!

И живот тут же откликнулся громким и продолжительным согласием.

116

- Бежу, бежу, бежу, - Иза бегала по песку, беспрерывно оглядываясь.

Шан с чуть заметной улыбкой наблюдал за девочкой. Ему понравилось слово. Смешное.

- Куда это ты бежишь? - поинтересовался он.

- Я не куда-то бежу, я убегаю от злого дядьки.

- Какого дядьки?

- Какой украл Лу и побил Каму.

Шан нахмурился, не понимая.

- Я учусь бегать. Когда он за мной погонится, то не поймает, потому что я быстро научусь.

Иза побежала дальше.

- Бежу, бежу...

Шану стало не смешно. Желваки заиграли на скулах.

До чего же подлый Хаша. До чего же мерзкий. Волна гнева и презрения переполнила всё внутри. Так бы и раздавил, как червяка, потому что иначе его не остановить. Жадность и желание всё сгрести под себя не утихает. Длинными руками держит своих людей в страхе, а теперь ещё и здесь, в этом маленьком осиротевшем племени, переворошил, перековеркал всё. И ведь не успокоится. Шан всё больше склонялся к тому, чтобы ему самому, наконец, упокоить своего бывшего старейшину. Ну, или хотя бы попытаться.

Поглядел в сторону шалаша, там хлопотали женщины над раненой. Кама уже пришла в себя. Крепкий сон помог. Когда же утром Уша, почти на себе, притянула свою мать, на неё страшно было смотреть. Шану всегда было страшно смотреть на избитых женщин.

Лера, словно почуяв, что мысли Шана завертелись вокруг женской половины, медленно подошла, пытаясь плавной походкой напомнить приятные события минувших дней.

- Что же ты здесь один сидишь - скучаешь?

Но Шан нахмурился ещё больше - не принял лёгкий тон. С какой-то досадой взглянул на женщину. Хотел сказать. Но что сказать? Со вздохом отвернулся.

- Ты теперь, глядючи на меня, только вздыхать умеешь? Раньше как-то многое другое получалось.

- Неужели ты не видишь, что теперь - не раньше?

- А что изменилось?

Шан в изумлении уставился в большие и томные Лерины глаза. Действительно не понимает?

- Лера... Эти люди... Это необычные люди. Я таких мужественных женщин и детей не видел. Они пытаются выжить... Одно дело, когда каждый пытается выжить... сам за себя - это бывает. И сделать это не так уж и сложно... А... Да что тебе объяснять! Лежишь в прохладе целыми днями, как...

Шан махнул рукой. Зачем объяснять? Это или само собой понимается, или не поймётся никогда.

Сверху донёсся шум.

- На-аз! - завопила Иза и бросилась в объятия.

Наз вернулся! Радостно-тревожная весть вмиг собрала всё племя. Ничего удивительного - все были тут же. Этим утром на работу не пошли, обеспокоенные разбоем, которое учинили соседи в Ушиной семье. Занимались на берегу мелкими делами, которых тоже было немало.

Усадили парня в тень, принесли воды напиться, еды.

Наз попил, есть не стал:

- Потом. Сначала надо решить...

- Рассказывай.

Наз бросил взгляд на своих людей.

- Пеша? - только сейчас заметил.

- Да, туточки я пока, - скромно пояснил сын старейшины.

Наз не понял, но решил, что это пока подождёт. Задержался взглядом на Лере. Вот она какая. Тогда в темноте не разглядел.

- Уша? Ты тоже здесь?

- Да, Уша с матерью теперь с нами.

Старейшина указал на женщину с синим лицом.

Наз кивнул, неуверенно приветствуя.

- Где Аз?

Повисло молчание. Наконец старейшина неохотно пояснил:

- Ушли они от нас. Насовсем ушли. Зага не смогла тут жить. Вот и отправились новое место себе искать.

Наз не долго молчал - некогда. Стал спрашивать дальше:

- Рача и Лека где?

- К вам на выручку пошли.

- Не видел.

- Что там? Рассказывай.

- Сегодня ночью собираются приносить жертву.

Наз не сразу решился озвучить другое. Понимал, каково сейчас будет.

- Это чтобы Пешин папаня выздоровел? - уточнила бабка.

- Да. Так у них полагается. Будут задабривать своего бога.

Бабка уже хотела махнуть рукой, мол, пусть как хотят, но тяжёлое молчание смутило. Что-то не так. Почему все встревоженные?

- Где Ара? - Саха первая стала соображать. Глаза её страшно расширились, лицо стало белое, как песок под ногами.

- Ара цела. Она там...

- Лайя? - ахнула Кида.

- Да...

117

Лок и Гёра лежали на таких белых и мягких подстилках, что чувствовали неловкость - точно намарают. Поэтому старались особо не вертеться и занять поменьше места, чтобы побольше осталось нетронутого и чистого.

- Что думаешь? - начал Лок.

- Думаю, жаль, что у нас нет... как там Леса говорила? ...способностей.

- Ну да. Жаль... А откуда они берутся?

- И правда! - Гёра уловил мысль Лока, одновременно чуть додумывая за него. - Они же откуда-то берутся! Надо было спросить. Может, и у нас бы получилось.

- Ну да. Мы же от Лу особо ничем не отличаемся.

- Или это только девочки могут проходить... туда... ну к тем...

- У кого дома до неба, - помог Лок.

- Леса сказала - цылизацыя, - Гёра попытался вспомнить.

- Ага, цылизацыя.

- Хотя... Лу наша и вправду не такая, как все.

Лок вздохнул, соглашаясь.

- Как она тогда говорила!

- Мне даже жутко стало.

- Она ведь почуяла заранее Криза и Бата.

- Ага. А мы - нет.

- А потом ничего не помнила.

- Но они, вроде, решили не брать Лу.

- Потому что мала ещё. Им нужен кто побольше.

- А то у Лесы время заканчивается. Они не могут ждать.

- Это как заканчивается? Помирать собралась?

- Сам не понял. Вроде же не сильно старая.

- А у них ничего не поймёшь. Динызавры ненастоящие, только кажутся. Может, и Леса уже старая, а кажется, что ещё нормальная.

- Ну, похоже на то.

- Вот только найдут ли они... этих... способных? Чтобы ещё и большие были. Небось, на каждом шагу такие не встречаются.

- А мы как раз уже выросли.

- Только обыкновенные.

Вздохнул один, ответил вздохом другой и осторожно повернулись на белой подстилке. Уставились в потолок. Красиво. Тихий мягкий свет двигался петляющими дорожками, образовывая какую-то интересную картинку.

- Надо всё же попробовать попроситься. А вдруг возьмут?

- А как же наши?

На душе у ребят внезапно стало муторно. Что-то они в последнее время только и делают, что развлекаются. А как там племя?

Страшно захотелось взглянуть хоть одним глазком.

- Слушай, Лок, у меня прямо сердце наизнанку вывернулось сейчас.

Лок промолчал, но у него тоже вывернулось. Захотелось плакать, как маленькому.

- Надо домой.

Гёра вскочил.

- Сейчас?

- А как сейчас?

- Лок, это же неспроста стало так на душе тяжело.

- Да... Как бы беда с нашими ни приключилась.

Сели на своём высоком ложе, свесили ноги, опустили головы.

- Знаешь? А я сегодня целый день хохотал...

- А я? Ещё хлеще.

- И мы забыли зачем сюда шли.

- Нам понравилось развлекаться.

- И жрать.

- Надо возвращаться.

Растеряно оглядели чужие красивые стены.

- Может, здесь какой-нибудь пэмэушник завалялся?

Сон вовсе исчез.

- Давай поищем.

Стали несмело обходить помещение, стараясь заглянуть туда, что открывалось, нажать на то, что нажималось.

Из стен, из каких-то выступов выскакивало непонятное. Внезапно послышалось птичье пение и журчание реки. Ребята вздрогнули и переглянулись.

Лок махнул рукой:

- Ненастоящее. Кнопки какие увидишь - нажимай.

- Понял.

Стали нажимать смелее. Вокруг в комнате завертелось, запорхало непонятное ещё быстрее. Ребята испугались.

- Как бы не испортить здесь всю красоту, - прокричал Лок.

К этому времени птичьи трели сменились другими звуками. Будто стадо туров мычало. Только красиво, а не как обычно.

- Глянь, - кивнул Гёра назад, - за нами кто-то убирается.

Всё, что ранее выскакивало, тихо возвращалось на свои места.

- Дон, наверное...

- Дон? Дон! - крикнул Гёра в пространство.

- Я - Дон. Чем могу помочь?

Голос, приятный и громкий прозвучал так, словно этот Дон ждал, когда к нему обратятся, не решаясь беспокоить сам.

Ребята изумлённо переглянулись. Во как надо было!

- Дон, нам бы домой, - первым Гёра решился нечеловеку рассказать о своей проблеме.

- Можно вас доставить в ту же точку, из которой забрали тридцать шесть часов назад.

- Не-е, туда не надо. Нам бы поближе к дому.

- Нужно знать координаты.

- Мы не знаем кардинаты, - почесал Лок затылок.

- Ну-у, там речка такая... И лес рядом, - попытался Гёра объяснить, но и сам понял, что такие кардинаты не годятся.

- Дон, - Лока осенило. - А вы Лу нашу забирали... Туда можешь нас доставить?

- Да, маршрут знаком. Могу. Через шесть часов будем на месте.

Ребята снова переглянулись. Ничего себе!

- На стартовой площадке ожидает грантлёт.

- А... А мы не можем... Как там... Что делать...

- Вы получите чёткие инструкции и руководство.

- Чего? - тихо спросил Лок.

- Научит, говорит, - ещё тише ответил Гёра. Ему так показалось. Уточнять не хотелось. А то вдруг неправильно показалось.

- А как туда добраться? До этой площадки.

- У входа стоит грантход.

- Ага, поняли, - не поняли ребята, но пошли.

Полог доброжелательно открылся, как только ребята приблизились к выходу.

Вышли.

Ух, а тут ночь - не ночь. Повсюду низко висели звёздочки и освещали округу.

- Прошу, садитесь, - раздался голос Дона уже из какой-то красной штуковины.

Гёра первым забрался в неё. Уселся.

- Чего ты стоишь? Лезь, - позвал друга.

Лок послушно полез.

Штуковина чуть дёрнулась и... поползла. Плавно, как змея. Только не петляла, а прямо ползла.

- Ух ты!

- Офигеть!

- Тихо, не ругайся. А то прогонит.

Но Дон не прогнал. А доставил ребят прямо к переливающемуся огнями грантлёту.

- Добро пожаловать на борт.

- Пошли, наверное, - дёрнул Гёра друга за синюю одежду.

Лок поспешно полез из одного гранта в другой. Прозрачная стена со знакомым шипением пропустила их.

- Желаете сами управлять? - голос Дона раздался уже в грантлёте.

- Желаем, - заявил Гёра.

Лок молча подивился такому нахальству, но спорить не стал.

- Прошу в кресла.

Гёра огляделся. пытаясь понять, куда их направили. Лок подтолкнул сзади:

- Туда, наверное, - указал на два сиденья у прозрачной стены.

Сели. Тут же почувствовали, что сиденье обхватило их тела так, что не встать.

- Взлёт - синяя кнопка.

- Вот она, - указал Лок, не решаясь сам нажать.

Гёра решился. И тут же деревья поплыли куда-то вниз.

- Мы поднимаемся, - ахнул Лок, и Гёра понял, что это не деревья поплыли вниз, а они вверх.

- Маршрут построен, - объявил Дон. - Можно двигаться.

- Куда жать? - спросил Гёра.

- Достаточно устного распоряжения, - непонятно сказал Дон, и светлые звёздочки внизу скользнули в сторону.

- А теперь что делать? - Гёра был такой довольный, что Локу захотелось ткнуть его локтем в бок.

- В ближайшие шесть часов будет продолжаться полёт. Делать ничего не рекомендуется. Можете поспать.

Это было понятно. Сиденье шевельнулось и опустилось назад. Стало удобнее. Через прозрачную стену виднелась освещённая луной земля.

- Красиво. Никогда такого не видел.

Мы с тобой эти слова за последний день повторили уже несколько раз, - хотел сказать Лок, но передумал.

- Да...

Глаза стали закрываться.

118

- Шан, сколько в вашем племени мужчин?

Тон старейшины стал спокойный, но что-то в нём было неуловимое, заставившее всех враз замолчать, перестать ахать и внимательно слушать.

- Пять десятков. Но надо понимать, что... Пеша, сколько мужчин к Рыжим пошли?

- Без меня получается пять.

- Ещё трое погибли... - Шан мельком взглянул в Ушину сторону. - Мы с Пешей ушли. Остаётся десятка четыре.

- Шан, тебя с нами считать?

- Да.

- Пеша, тебя как считать?

- Дык... я... Я туточки останусь.

- Кто ещё останется?

- Дети останутся.

- Киду с детьми оставить.

- Деда с бабкой.

- Какой деда с бабкой? - Фена подхватилась, как ужаленная. - Дед, чего молчишь?

- Да я только хотел...

- Или вы думаете, что в хорошей драке только кулаки нужны? Да, ежели рассудить...

- Дед с бабкой тоже идут, - перебил старейшина.

Фена никогда ещё не останавливала внутренний протест так внезапно. Чуть не задохнулась. Села.

- Ну почему же идут? - вставил своё слово Наз. - Есть мысль получше.

- Говори.

- Пусть тогда самые слабы... Пусть тогда кто-нибудь на лодке плывёт.

- Ты её закончил?

- Высохла. Лёгкая стала, Вёрткая. А тут плыть как раз по течению.

- Так... Дед с бабкой в лодке. Ещё кто?

- А я?

Все так и раскрыли рты в недоумении. Лера!

- Что ты? - старейшина спокойно смотрел на женщину. Ждал что скажет.

- Я, конечно, к дракам неприспособленна. Но иду с вами.

- С бабкой в лодке тогда, - старейшина принимал решения быстро и не колеблясь. Остальные не сразу отвели взгляды от Лериной красоты. Им-то казалось, что такие подвиги не в её характере.

Лера же ни на кого не смотрела и дальше почти не слушала. Хмуро уставилась в песок.

Её, конечно, не очень интересовала непонятная Ара, хоть та и вызволила её из темницы. Не сильно она переживала за судьбу этих мужиков и детей. Совсем наплевать ей было на почти незнакомую Лайю. Она её даже не успела толком разглядеть. Во всей этой истории её интересовал только Хаша.

Хаша... Муженёк... Животное... Посмел... Как? Он? Посмел? Её... Её! Редкую красавицу! В дерьмо!!! В самое настоящее дерьмо!

Если есть хоть единый шанс с этим гадом расквитаться, она его не должна упустить!

От мрачно-восхитительных мыслей о мести её отвлёк голос Уши.

- Я с вами.

Уша повернулась к матери, ожидая с её стороны основных возражений:

- Мать, я иду с ними.

Но Кама не возразила:

- Дочка, я тоже.

Женщина с синим лицом и отёкшими глазами сидела спокойно. Больше ничего не сказала.

- Так... - старейшина впервые чуть растерялся. - А кто остаётся? Дети, Кида, Пеша, Ола... Кто ещё?

Переглянулись. Больше никто не остаётся.

Голос Велы прозвучал робко и неуверенно:

- А может, и мы с вами? Мы с Моткой?

- Нет, - в голосе старейшины на этот раз слышалась мягкость. - Кто-то должен ждать.

Вела на другое и не надеялась, опустила голову.

- Куда Киду, детей и Пешу с Олой? Здесь оставаться им нельзя.

- В лесу можно спрятаться. У нас с бабкой есть подходящее место.

- Дед, веди. Остальные, значит, собираемся. Скоро выходить.

119

Лодка стремительно неслась вниз по течению. Правда, это случилось не сразу.

Вначале вся компания не раз оказывалась на грани переворота и потопления. Фена больше всех орала, суетилась, переползала с одного места на другое, но сколько не старалась выправить свой ковчег, получалось всё хуже. Хоть вылезай и иди пешком.

Лера судорожно вцепилась руками в оба борта и напряжённо следила за манёврами. Нырять в воду, хоть чистую и тёплую, не было никакого желания.

Кама спокойно сидела на корме и молча ждала, когда их судно обретёт кормчего, а с ним и устойчивость.

Наконец дед не выдержал, цыкнул на бабку, даже пригрозил ей веслом и велел сидеть смирно и молча, как полагается добрым женщинам, и взялся сам управлять непослушной посудиной.

Посудина ещё какое-то время повертелась, потом слилась с попутной струёй и понеслась навстречу новым приключениям.

Фена успокоилась, осторожно повертела головой. Хорошо-то как! И не скажешь, что на войну спешат.

Прогретая за лето земля дышала жаром. Деревья ещё не утратили свою зелёную сочность и весело блестели листиками на солнце. А вот трава поспела. Устала и уже склонила свои стебельки к земле.

Фена скосила глаза на своего старого приятеля. Ишь, раскомандовался. Веслами загребает, кабы не выпустил из рук. Хотела предостеречь, потом передумала.

Поглядела на кралю. Лопушком прикрыла голову от солнца. Ну да, правильно, а то конопушки высыпятся - некрасивая станет. А какая война, коли на морде конопушки? Самое время поостеречься.

Взглянула назад на Каму и...

Вздохнула. Отвернулась. Вот же бывают такие звери! Мужа убили, саму избили, дочку пытались утянуть.

Фена нащупала в складках одежды своё тайное оружие. Кама и Лера с пустыми руками плывут. Думки какие-то лелеют. Либо к совести будут взывать того... как его? Хашу? Ага, так-то она у него и отзовётся. Фена на чужую совесть не надеялась, взяла с собой нож. Ни разу в жизни никакому человеку не вредила, чтобы серьёзно. А теперь и не знает, что получится. Может, и навредит.

Поглядела на высокий берег по правую руку. Там мелькает временами лохматая голова Дика. Он с ними. Только пешком. В лодку не полез.

Все остальные пошли по лесу, вооружённые всем, что нашлось в племени. Деду же старейшина наказал доплыть ближе к месту, спрятаться в засаде, в драку не лезть, смотреть в оба и действовать по обстоятельствам.

Ну, бабы, Лера и Кама, в драку, может, и не полезут, не такие у них характеры, но Фена видела и у деда за пазухой припрятан топорик. Тот тоже готов, как и она. Ладно, там видно будет.

- Глянь-ка, с кем это Дик, - внезапно вскочила Фена на ноги, чем качнула лодку, черпанув боком воду.

- Тихо ты, - завопил дед, и Фена взглянула на него недобро - ишь, понравилось орать.

- Говорю, Дик с кем-то, - махнула рукой в сторону берега.

Но прибрежные ивы уже скрыли картинку.

Дед, кряхтя, повернул лодку.

- Что там ещё случилось?

120

Дед не сразу нашёл место, где удобно было бы пристать к берегу. А потом они вместе с бабкой долго карабкались по склону, хоть и не такому отвесному, как на их стоянке, но тоже крутому. Каме доверили охранять лодку, чтобы не уплыла, Лере ничего не доверили.

- Глянь-ка, правда с кем-то стоит, - дед первым выбрался из речного русла.

- Помоги, - с досадой прохрипела бабка. Дед опомнился, схватил за скрюченную руку в коричневых пятнах не менее скрюченными пальцами. Бабка кое-как выкарабкалась.

- Где? А... вижу. Ктой-то?

- Как будто старуха какая-то?

- Ага. Вцепилась клешнёй и не отпускает.

Было видно, как Дик робко пытается освободиться из нежданного плена, вертит головой в разные стороны, словно надеясь найти лазейку, чтобы ускользнуть. Но старушка была, похоже, из настырных.

- Эй, - закричала Фена.

Старушка обернулась, ослабила хватку, и Дик тут же этим воспользовался. Вырвался и побежал к деду с бабкой, поминутно оглядываясь на новую знакомую, делая вид, что рад бы с ней и дальше стоять, но никак не может. Зовут.

Старушка мелкой рысью побежала следом.

- Глянь-ка, к нам, либо, направляется?

- Может, спросить что хочет, - попытался догадаться дед.

Бабка расслабилась и с живым интересом стала ждать. Она вовсе не против подсказать человеку, не против у человека и поспрашивать. Был бы этот человек хороший. Жалко, что времени мало. Но, как бы ни торопились, а... успеют.

- Люди добрые, - завопила старушка радостно, - погодите чуточку.

Фена слегка растянула губы, давая понять, что готова ждать.

- Вы не с того племени, что живёт неподалёку отсюда, вверх по реке?

Это Фене не очень понравилось. Уж не их ли ищет эта седая старушка? А если их, то за какой надобностью?

Дед молча переминался с ноги на ногу. С незнакомыми бабушками ему разговаривать вовсе не хотелось. Ему было достаточно и знакомой.

Дик прибежал к ним, спрятался за спинами и оттуда стал косить круглыми глазами.

- А отчего ты интересуешься тем племенем? - как могла, уклонилась от ответа Фена.

- Дык свою родню ищу.

- Родню? - удивилась бабка, окидывая с новым интересом старушку. Чья ж будет?

- Не-е. В том племени у меня нету родни.

- Нету? - почувствовала себя в тупике Фена.

- Тут такое дело, - вздохнула старушка, понимая, что объяснение не продвигается. - Я, значит ищу пока племя, а потом дальше буду искать.

- А чем же тебе племя поможет?

- Так моя родня знакома с тем племенем, - обрадовалась старушка.

- Бабушка?

Вся компания резко обернулась. Кама. Женская голова возвышалась над краем обрыва.

- Я услышала голос, - Кама говорила медленно, словно раздумывая. - Мне показалось...

- Ну чего ты? - забеспокоилась Фена. - Давай руку, вылезай уже.

Но заплывшие слезящиеся глаза безотрывно смотрели на новую знакомую. Та тоже забеспокоилась.

- Кабутточки твой голос... Ка..ма?

- Бабушка!

Кама птицей взлетела на берег. На секунду остановилась неуверенно, потом с плачем бросилась в объятия.

- Бабушка!

- Внучка!

- Во как бывает! - удивлённо покачал головой дед.

- Так, получается, нашла ты свою родню? - Фена никак не могла взять в толк.

- Нашла, - старушка вытерла руками мокрые глаза. - А Уша?

- Уша не с нами.

- Что же, Кама, с твоим лицом? Ай кто побил? Либо муж? Так Уша, вроде, говорила, что он хороший. Можа, про Тая узнал? Что мы к нему ходили...

- Что?.. Что ты сказала? Что про Тая? К кому ходили?

- Да что ж ты меня за руку схватила? Так-то и кость переломится. Или Уша не рассказала?

- Ничего не говорила. Постой... Она мне всё пыталась что-то рассказать... Точно, она хотела... А потом случилось...

- Что случилось?

- Ты спрашивала, кто меня побил. Нет, не муж. Это отец...

- Хаша?

- Не сам. Его люди. Хотели Ушу увести. Меня избили. Аха, мужа, убили.

Старушка поникла, словно силы враз оставили её.

- Вот уж...

- Лодка! - завопил дед.

Все проследили за его вытаращенными глазами. Как раз вовремя, чтобы успеть заметить заворачивающееся за изгиб реки судно. Мелькнула перед глазами и розовая фигура, вытянувшаяся на дне и, по-видимому, сладко дремлющая на солнце.

- Лодка! - ещё яростней заорал дед и побежал.

Остальные ринулась следом.

- Дик, - на бегу толкала Фена парня в плечо, - быстрее! Не догоним... Беги... Чего вылупился? За... лод..кой...

- Внучка... погоди... Не так... шибко. Я ж уже... старая... помирать надысь собиралась.

- Бабушка, держись. Нам нужно...

- А вы куда... плыли-то?

- К отцу. С войной.

- А... Ну тогда... и я с вами.

- А что ты говорила про Тая?

121

Ара слушала лесное шуршание под ногами Наза, пока оно не затихло. Теперь она одна. Сразу стало по-другому. С Назом было надёжно и спокойно. Даже когда они прятались в лачуге под носом у Хаши. С Назом было... не так, как с другими. Словно... теплее становилось. Уютнее. Интереснее.

А без него тут же холодок пробежал по спине. Но дело не в ночной свежести - к ней Ара не настолько чувствительна. Дело в том, что теперь ей нужно быть настороже.

Девушка прислушалась. Журчание близкого ручья. Одинокое пение ночной птицы, неясный шорох в траве. Обычные лесные звуки.

Прошла к ручью, в темноте чуть не поскользнулась, попила воды. Тут же, на берегу, села. Потом легла. Теперь лучше поспать до утра. Есть сильно хотелось. Но... придётся потерпеть.

Солнце уже было довольно высоко, когда его шаловливый лучик отодвинул дрожащую тень с лица девушки и сам устроился на закрытых веках. Ара чуть улыбнулась. Так нежно чувствовать его тёплую лёгкость. Открыла глаза. Секунду смотрела на жёлто-зелёный мир, не понимая, где она. Потом вспомнила.

Огляделась перепугано. Вот это она молодец - проспала всё на свете.

Но было ещё утро. Тихое и, казалось, мирное. Хотя место она выбрала не лучшее - слишком открыто всё. Надо подыскать для укрытия более подходящие заросли. И, наконец, добыть себе еды. И лучше начать с еды.

Летом в лесу с этим особых сложностей нет. И совсем неподалёку заросли малины уже показали девушке свои крупные ягоды. Туда Ара и направилась.

- Нам надо решиться.

- Но я не хочу идти неизвестно куда.

- Зага, весь мир вокруг - это и есть неизвестно что. Мы в нём чужие. И с этим ничего не поделаешь. Есть только два направления - в сторону солнца, там теплее...

- Но там бешенные собаки.

- Верно. И там нам всегда придётся быть настороже.

- А другое?

- Другое - в холодную сторону. Там, может быть, бешенных собак нет, но как мы будем зимовать? Лето заканчивается. Надо торопиться. Может, ещё успеет найти что-нибудь подходящее. Или построить себе землянку.

- Но я не хочу без людей.

Аз взглянул на жену недобрым взглядом... промолчал.

- Давай найдём какое-нибудь незнакомое племя.

- Найти не сложно. Сложно в нём остаться. И даже если они нас примут... мы будет в нём чужаками. Всегда. Всю жизнь.

- Пусть! Только подальше отсюда. Чтобы никогда не видеть знакомых рож.

Аз и на это промолчал.

- Почему я такая несчастная? - заплакала Зага.

А это Аз не любил больше всего.

- Так куда мы идём? - перебил он жену.

Они сидели у лесного озера и спорили, ссорились уже несколько дней. Никак не могли решиться сделать следующий шаг.

- Не знаю! - заорала Зага. - Ты мужик, ты и решай.

Аз поднялся. Долго глядел на восходящее солнце. Потом стал медленно поворачиваться по кругу.

Зага молча наблюдала. Что он пытается понять? Даже глаза закрыл. Вот придурок. Угораздило же ей с ним связаться. Теперь - не отвяжешься никак.

- Мы идём туда, - махнул рукой. - В той стороне я не был никогда. Перейдём реку. Там такие широкие просторы. Я иногда смотрел, гадал, что там. Кто там? Теперь увидим.

- Почему туда? - Зага от ненависти и раздражения уже почти шипела.

- Потому, женщина. Или иди за мной, или иди куда хочешь.

Аз встал и решительно зашагал сквозь лесные заросли. Некоторое время Зага сидела. Ждала, когда он оглянется на неё. Не дождалась. Вскочила, побежала. Вот гад!

Ара услышала лёгкий шум слишком поздно. Поздно прятаться. Она вскинула перепуганные глаза...

Аз?

Парень тоже не ожидал. Остановился резко. Долго стоял. Потом медленно побрёл к ней.

- Ты... одна?

- Да. Я одна. Наз пошёл за подмогой.

Ара говорила торопливо, стараясь за словами скрыть своё смущение. Напрасно старалась. От Аза не укрылся ни нежный румянец на щеках, ни дрожание в тонких пальцах. Ах, как ему хотелось прижать эти пальцы к своим губам.

- Ты прости меня, Ара.

Вот и всё, что успел сказать. Сзади уже слышались торопливые шаги.

- Ты с кем тут? Ара? - сладкий голосом запела Зага.

Ара посмотрела за её спину:

- Вы уже пришли? А где остальные?

- Нет! - Зага не дала Азу сказать. - Мы уже уходим. А где остальные - не ведаем. Пошли, муж мой. У нас долгая дорога. Не стоит делать длинные остановки.

Аз посмотрел в глаза своей любимой девушке. Долго глядел. Может быть, мгновение. Но в нём уместилось многое. И просьба о прощении. И пожелание счастья. И надежда на своё счастье. Может быть... Когда-нибудь...

Ара вновь осталась одна. Хмуро смотрела в сторону ещё качающихся веток. Ничего не поняла. Может, ей показалось?

Аз и Зага не стали обсуждать неожиданную встречу. Молча переживали свои чувства. А чувства эти было совсем разные.

- Тихо, - остановился он резко.

На поляне девочки собирали ягоды.

- Не заметили, - прошептала Зага.

- Они с того племени, чьи люди украли Лу. Мы дошли к ним.

Зага посмотрела безучастным взглядом. Дети как дети.

- Нам лучше не показываться им на глаза, - прошептал Аз.

Зага равнодушно пожала плечами.

Обошли широким кругом поляну. Потопали дальше. Внезапно Загу осенило.

- Я скоро, - остановила она мужа чуть погодя. - Подожди меня.

Теперь Аз равнодушно пожал плечами и улёгся по куст.

Зага побежала назад. У недавней поляны замедлила шаги, восстанавливая дыхание. Вышла к девочкам. Те заметили её, поднялись, стали настороженно ждать.

- Сейчас бегите к Хаше и скажите ему, что чуть дальше туда, - указала пальцем в направление, где осталась Ара, - прячется сестра маленькой прорицательницы.

Девочки открыли рты, не понимая.

- Бегом! Сейчас же. А то поздно будет!

Девочки послушно побежали.

122

- Лок! Лок, хватит дрыхнуть. Давай, просыпайся.

Лок с трудом возвращался из сладких глубин недолгого сна. Открыл глаза, и дрёма почти улетучилась. Ух ты, они летят! Как можно к этому привыкнуть?

- Подлетаем. Видишь, наша речка?

- Да...

- Дон!

- Я слушаю тебя, Гёра.

- А Леса говорила, что ты можешь быть только в собаке и в... ну там, где динызавры.

- Верно. А то место, где динозавры, мы называем хижиной.

- А как же ты оттуда улетел? Тебе, наверное, достанется от Лесы.

- Гёра, я не улетел. Я нахожусь на своём месте. От Лесы не влетит. У нас сложились разумные взаимоотношения. И она в курсе событий.

- Она что?

- Она знает, что вы отправились домой.

- Да-а? Ругалась?

- Не думаю. Во всяком случае, я не слышал.

- А как же ты оттуда не улетал, если ты сейчас здесь?

- Я сейчас, как и всегда, нахожусь в собаке.

Гёра не хотел обижать Дона. Вдруг стало неловко. Как бы этому Дону помягче намекнуть, что он сейчас далеко и от собаки, и от хижины? И от Лесы.

- Дон, - прервал Лок размышления Гёры, - а можно мы полетим не в лес, откуда Лу забирали, а на нашу стоянку?

- Можно, Лок. Мы проложим новый маршрут. Опиши подробнее, как туда добраться.

- Ну смотри... С той поляны, откуда забирали Лу, нужно идти прямо к реке. Там и будет наша стоянка.

- Я понял тебя, Лок. Мы на небольшой высоте и низкой скорости будем продвигаться над предполагаемым местом. Вы же определите визуально.

- Да, мы определим!

Визуально? Как это? Да определим как-нибудь.

Гёра подпрыгнул бы от радости, если бы кресло позволило.

- Лок, представь, наши такие сидят, ничего не подозревают, а тут мы над головами зависнем. Доброго здоровьица всем с грантлёта! Во, они в обмороки попадают.

- Вон! - вместо ответа завопил Лок и вытянул палец вперёд.

На свои родные места ребята с высоты смотрели впервые, но сразу узнали опушку леса - чуть-чуть изогнутую, цветущих луг, по которому за лето протоптали узкую тропинку, и высокий берег.

- Прибыли, - заулыбались ребята друг другу.

- Дон, а можно зависнуть чуть дальше. Мы за этим обрывом живём, где речка. Там песчаный бережок возле самой воды.

- Можно, Гёра.

Высокий берег медленно поплыл назад, и внизу показалось их стоянка. Только сердца ребят забились сильнее не от радости...

На песке отчётливо были видны следы от малых и больших ног. Два шалаша приютились у склона на противоположных концах отмели, потухший костёр чернел остывшими углями, горшки и камни небрежно раскиданы тут же.

- А где все?

123

- Ого! - оценила Кида огромную кучу высушенной травы.

- Ты про сено? - не поняла Ола.

- Да. Дед с бабкой чуть ли не тайком всё это собирали. Я думала, что чуть-чуть, а тут такая скирда.

- Почему тайком?

- Да мы животных не держали никогда. Только собак. Вот будем первый раз пробовать. Если... будем.

- Так тайком почему? - всё равно не поняла Ола.

Кида и сама задумалась.

- Тут наверное... Понимаешь... мы все силы бросили на то, чтобы соорудить жильё... А животные... это как бы не совсем серьёзно. Получится или нет - неизвестно... Не получится - невелика беда, вон их сколько бегает по лесам. А Фена по-другому считают. Знаешь, как она Пеструху любит?

- Да видела.

- Вот они с дедом и стараются не привлекать внимание к своему баловству.

- Поняла... Но знаешь, скотина - это тоже серьёзно.

- Я знаю. Детям нужно молоко.

Ола окинула взглядом кучу, потом посмотрела на тур и коз, которых гнали дети следом.

- А этого сена может, даже и не хватить.

- Ты думаешь?

- Думаю. Туры за осень подрастут. Зимой так есть будут - только успевай подавать. Козы... Козы тоже. Но ведь ещё можно собрать. Правда, трава теперь не та. Надо только времени не терять. Пеша! - закричала Ола без всякого перехода.

- Чего?

Он шёл последним. Тащил на спине всё, что можно было унести.

- Давай строить загон. Куда девать скотину? Она у нас за ночь убежит вся.

- А можа, не надо?

- Как это не надо? - опешила Ола.

- Ну тогда давай, - пригорюнился Пеша.

- Пошли за жердями.

- А топоры?

- Сейчас.

Ола побежала к времянке, что дед с бабкой поставили для себя, облазила её вдоль и поперёк, нашла прикрытые старой шкурой и топор, и нож, и рубило, и копалку. Загребла разом всё это добро.

- Пошли, - кивнула мужу.

Запоздало обернулась к Киде:

- Вы тут без нас справитесь?

- Конечно. Не волнуйся.

К вечеру почти обжились на новом месте. Загон какой-никакой был готов. Ола оглядела его придирчиво:

- Ладно, пусть пока так. До завтра туры потерпят.

- А завтра? - испугался Пеша.

- А завтра достроим. Потом за сено возьмёмся.

Расстроенный Пеша молча пошёл к костру.

Кида уже протягивала ему чашку дымящейся наваром ухи.

- На-ка, Пеша, попробуй. Заморился, поди.

Пеша в ответ судорожно вздохнул. Заморился.

- Как там наши? - вздохнула и Кида.

- Уже сражаются? - перепугалась Иза.

- Не знаю...

124

Лу печальная сидела на пеньке. Солнечные зайчики весело прыгали по лужайке. В другое время и Лу попрыгала бы с ними. Но теперь она смотрела на жёлтые пятнышки и недоумевала, почему они не понимают, что мир перекувырнулся. А значит, стало совсем не весело.

Но потом пригляделась. А они ведь тоже несчастные. Тёмные тучки плывут по травке, подкрадываются к бедненьким зайчикам и накрывают их. И светлых пятнышек становится всё меньше и меньше, а маленькие тучки уже выросли в одну большую, тёмную и холодную.

Вот оставшиеся зайчики стали убегать с полянки, подниматься по стволам деревьев, прятаться в листиках.

- Бегите, спасайтесь, - шептала Лу.

И зайчики её слушались.

Один остался у старой сосны под её толстой ногой. Лу долго напряжённо следила за ним. Вот-вот туча накроет его, а он всё не уходил. Дрожал от страха, но не поднимался. Наверное, он не знает дороги, поняла Лу.

Девочка подбежала к сосне, протянула ручки. Зайчик забрался к ней на ладошки. Ах, какой тёплый. Ах, какой лёгкий. Давай-давай, вверх. Домой. Но не успел он спрятаться, злая тучка украла его прямо из рук, поглотила в своё ненасытное брюхо. Лу едва сдержала обидные слёзы. И ладошки вновь стали мёрзнуть.

Холодно. Темнеет. Почему тётя не хочет разжечь огонь? Почему не сварит рыбу? Спит целый день. И вчера спала. И ночью спала. Лу её будила-будила, но не разбудила.

Девочка огляделась. Пока она спасала зайчика, со всех сторон на полянку шагнули тёмные великаны. Теперь они стоят неподвижно, притворяются, что не замечают её. Но стоит ей отвернуться, как они делают шаг. Лу стала вертеться быстро-быстро вокруг себя, чтобы великаны не успевали сделать шаг. Но это она не успевала. И когда поворачивалась спиной, задний чуть приближался.

- Я вас не боюсь. Вот плидёт Наз и полубит вас своим тополом, - пригрозила она, но голос звучал совсем не грозно. Голос звучал тонко-тонко и готов был сорваться.

Сзади треснул сучок, и Лу не выдержала, побежала в хижину.

Закрыла за собой полог и прислушалась. Тишина. Наверное, противные мухи уже заснули.

Тётя так крепко спала, что не чувствовала, как по лицу и рукам ползали мухи. Они деловито перебирали мелкими лапками по телу, как будто имели на это полное право, и жужжали густыми довольными голосами. Лу сначала гнала их. Потому что они были толстые, мохнатые и наглые. Она гнала, а прилетали всё новые и новые. Вскоре всё лицо тёти было покрыто чёрными, быстро передвигающимися пятнышками. И Лу сдалась. Она поняла, что эту битву проиграла. И выскочила вон. И весь день просидела на поляне, подальше от мух. Даже близко не подходила к лачуге. Потому что ненавистное жужжание не помещалось внутри и выплёскивалось наружу.

Хорошо, что теперь их не слышно. И если постараться, то можно не думать про них. Где-то здесь должна быть вода. Лу на ощупь стала продвигаться вперёд. Она так сильно хотела есть, что забыла про воду. А теперь желание пить побеждало. Она шла мелкими шагами и махала рукой, пытаясь понять, где лавка, где кувшин с водой. Пальцы задели что-то гладкое и холодное. И тут же недовольно зажужжала муха.

Не думать! Идти в другую сторону!

Лу повернула обратно. Рука ещё раз что-то задела, глиняный кувшин глухо шлёпнулся на земляной пол, и девочка услышала, как заманчиво забулькала вода.

Лу заплакала.

125

- Давай, топай быстрее!

Грубый толчок кулаком в спину, от которого Ара едва удержалась на ногах, мог означать лишь одно - её жизнь не стоит и маленькой рыбёшки.

Как глупо она попалась. Ведь собиралась же спрятаться. Но после того, как наелась ягод, тёплый солнечный день обманул своей безобидностью. Аре стало казаться, что недруги далеко. А неожиданная встреча с Азом смущала её и долгое время после. Он такой красивый. А она? А она не мылась уже несколько дней. Вот и решила искупаться в ручье.

Искупалась... Хорошо, конечно, освежиться. Только не в это время и не в этом месте.

Когда в очередной раз подняла глаза, осматривая берег, на неё холодно смотрели трое мужчин.

- Выходи, красавица, чистая уже, - усмехнулся высокий силач с рыжей бородой.

Она узнала его. Этот рыжий приходил к ним со своим старейшиной. Ара смутно вспомнила, что его зовут Яка. Но теперь это был не тот добродушный гость, который, лучисто прищурив глаза, терпеливо слушал детский лепет.

Он-то после и толкнул в спину кулаком, когда она замешкалась по дороге.

Аре стало страшно. Страшно взглянуть в человеческие глаза и увидеть в них бесконечный холод.

Двое других хмурились и старались не встречаться с ней взглядом.

- Яка, я узнал её, - тихо доложил парень.

- Ну? - заинтересовался рыжий.

- Она приходила к нам вместе со своим старейшиной.

- Знаю.

Молодой замолчал. Рыжий обратился к другому спутнику:

- А к Нале эта приходила?

- Нет, - помотал тот головой. - К Нале приходила другая.

Вошли в селение. Ара украдкой оглядывала места. Здесь ночью она проходила в последнее время не раз. Но теперь всё казалось другим.

Народ высыпал из хижин, послышался недовольный ропот.

- У, курва!

- Житья не стало!

- Так и шныряют кругом. Повадились! Откуда они к нам навалились?

Кто-то смачно плюнул. Что-то больно ударило в плечо.

Аре стало обидно. Хотелось остановиться и рассказать, что это они украли неповинного ребёнка. Что это они житья не дают.

- Утопить эту тварь, - раздался пронзительный женский визг, и Ара поняла, что ничего никому объяснять не надо. Бесполезно.

И ещё поняла, что она их тоже ненавидит.

- Мат, бери мужиков, обыщите лес.

- Сделаем, - кивнул старый и свернул в сторону.

Остановились у высокой хижины. Аре она показалась смутно знакомой.

- Сема, покарауль девку, пойду доложу.

Точно. Здесь старейшина живёт. Девушка поглядела по сторонам, пытаясь сообразить, а где бабкина лачуга. И уже чуть-чуть их с Назом.

Нашла. Неподалёку.

Сема мельком бросил взгляд на Ару, повернулся к своим односельчанам:

- Ну чего разорались? Идите. Без вас разберутся кого топить, кого миловать.

- Ты, Сема, не больно-то командуй, - раздался несогласный голос.

- А что вы сразу? Что вам девка сделала? Может, она ещё и не виновата. А вы...

- Как не виновата? А кто порчу на Хашу навёл? Кто чёрное зерно на дороге рассыпал? Кто нас извести хочет?

- Идите... Может, ещё и не было никакого зерна.

- Как не было? Когда сами видели.

- Мало ли что видели? Может, это мышиный помёт был.

- Ты чего зря не болтай. Люди ещё не совсем дураки, чтобы так путаться... Ты гляди, Сема, карауль лучше. А то один уже накараулил. Теперь в яме сидит. Как бы тебе туда не попасть... - недовольный народ стал расходиться.

Ара слушала. Страх наполнил сердце до краюшка.

Им не справиться с этим племенем. Им не спасти Лу. Им не выжить.

126

- Заходи, девка! - Яка выглянул из хижины старейшины и махнул Аре рукой.

Сердце девушки дрогнуло, но она сделала шаг. В нос ударил неприятный запах. Было темно. Лишь через некоторое время глаза чуть привыкли, и она смогла рассмотреть... Это Хаша? Или кто-то другой? Не может быть, чтобы старейшина так изменился.

В углу хижины лежал жёлтый истощённый человек. Лишь длинные белые одежды подсказывали, что это старейшина. Но Ара по-прежнему сильно сомневалась.

- Позови девок, - голос глухой, слабый, но Хашин.

- Которые сказали?

- Да.

Яка вышел. Его сменил Сема. Застыл у выхода.

Наступила тишина. Ара переминалась с ноги на ногу, украдкой бросая взгляд на Хашу. Тот закрыл глаза. Ждал.

А ведь Шан говорил, что его ранил. Вот оказывается как.

Невольная жалость затопила сердце. Ара рассердилась. Вот всегда так. Даже иногда людям стыдно признаться. Какая жалость может быть к этому человеку? К человеку, который пострадал от своей же ядовитой иголки. От того, что не весь яд достался другому.

Ара взглянула на его руки. Пальцы, длинные и худые, временами сжимались и хватались за шкуры. И Аре представилось, что он страдает от жутких болей. Жалость не уходила.

Девушка отвернулась.

Вскоре полог вновь открылся, пропуская солнечный свет и немного чистого воздуха.

- Старейшина, дети пришли, - несмело сообщил рыжий своему вожаку и вытолкнул вперёд трёх девочек.

Хаша медленно открыл глаза.

- Спроси - эта?

- Эта тётка вам наказала к старейшине бежать? - тут же обернулся рыжий к девочкам, повторяя вопрос.

Девочки перепугано переводили взгляд с Хаши на Яку. Теперь обратились к Аре.

- Не-ет, - замотали дружно головами.

Аре стало чуть легче. Она не понимала, что происходит, но то, что дети её не узнали, показалось добрым знаком.

- Пусть уходят.

- Пошли, - шуганул рыжий детей.

- Её теперь к Куле... Готовьте...

- Понял. Пошла!

Голос рыжего на последнем слове изменился, и он вновь больно ткнул Ару в плечо. Та едва удержалась на ногах от неожиданности. Жалость куда-то исчезла.

Ну и хорошо!, - прищурила Ара глаза.

- Яка, - остановил рыжего хриплый голос.

Ара тоже притихла, прислушалась.

- Другую надо поймать. Ту, что на след навела.

- Уже послал людей.

- И ещё... Сходи к Веше... Прорицательницу сюда тоже надо... Ночью

- Понял. Сейчас пойду за ней.

127

- Идёт! Тихо!

Рача и Лека затаились. Даже дышать стали через открытый рот, чтобы меньше было шума. Хотя в лесу чужое дыхание не так-то просто услышать. Но после недавнего обидного упущения, любые предосторожности лишними не казались.

По чаще пробирался высокий крепкий мужик с рыжей бородой. Тот самый, что приходил к ним в племя со своим старейшиной. Тот самый, которого два дня назад они позорно выпустили из виду. Яка.

Но потерять в лесу бывалого и острожного человека немудрено.

В прошлый раз долго шли следом. Понимали, что тот направляется в тайное место. В руках небольшой свёрток. К Лу? Похоже на то. Рача с Лекой уже успели взбодриться от надежды на быстрое избавление хоть от одной беды. Не стали рисковать, отпустили его далеко вперёд - это и оказалось ошибкой. Потому что рыжий, завернув за очередной куст, из него уже не вынырнул. Как сквозь землю провалился.

Через какое-то время видели его снова - возвращался назад. Уже без свёртка. Хотели скрутить, но побоялись и здесь промахнуться. Кто знает чужую стойкость? Решили дождаться другого раза.

Караулили день и ночь, даже спали по очереди. Договорились разделиться, как только Яка появится вновь, так шансы удваивались.

И вот новый случай. Молча, кивками головы, определили для себя пути, и скрылись в кустах.

Стараясь не повторить прошлую ошибку, каждый со своей стороны подобрался чуть ближе. Хотя слишком близко - тоже опасно. Наверняка у того уши, как у собаки.

Но Яка шёл, не оглядываясь, даже по сторонам особо не смотрел. Голову опустил, спину сгорбил. Не иначе, и у злодеев свои кручины, недобро подумалось Леке.

В просторных сосновых чащах пришлось рисковать. Не каждое дерево расширилось настолько, чтобы укрыть за собой взрослого мужика. Да и перебегать от сосны к сосне приходилось открыто. Лека решил, что, если Яка обернётся, придётся ему плашмя падать в ближайшее углубление. В этих чащах сильно отстали от рыжего.

В зарослях подобрались ближе, но иногда Яка терялся в кустах надолго. И сердце тревожно замирало как бы вновь не упустить.

Рачу Лека не видел. Знал, что тот где-то рядом, слышал временами лёгкое потрескивание сучьев. Но в общем, всё шло нормально. Только слишком долго.

Когда рыжий вышел на очередную поляну, Лека сразу определил, что она - та самая. Землянка бугрилась посреди - не ошибёшься. Лека затих. Замер за каким-то стволом. В стороне увидел, наконец, и Рачу. Тот тоже прижался к корявому дереву.

Всё, теперь ждать.

Ждать пришлось недолго.

Яка подошёл к землянке, неуверенно потоптался у входа. Потом рванул внутрь. Сколько его не было? Сколько раз стукнуло сердце? Да разве кто-то считал?

Выскочил рыжий, как ошпаренный. Оглянулся по сторонам, стал бегать по поляне.

Лека понял, что ничего хорошего не произошло.

А Яка продолжал носиться от куста к кусту:

- Эй! Девка! Выйди! Как тебя? Лу! Ты где? Не бойся! Пойдём к.. сестре.

Но ответа не было.

Лека взглянул в сторону Рачи. Тот ждал этот взгляд, кивнул головой на рыжего. Лека понял, кивнул в ответ. Стали поджидать, когда в своих метаниях тот приблизится.

Приблизился.

- Стоя-ать!

Напали оба и быстро. Как не был крепок рыжий, Лека не сильно уступал ему в крепости. Да и Рача не ромашки всю жизнь собирал. Завалили. Связали, верёвки всегда носили с собой.

- Тихо! Лека ткнул ногой Яку в бок, когда тот заорал.

От души ткнул. С удовольствием. И рыжий замолчал. Больше мужики не выдавили из него ни звука. Крепкий гад оказался.

Оставили его связанным на земле, сами побежали в землянку. У входа замерли. Запах. Его ни с каким другим не перепутаешь. Вот почему Яка здесь нерешительно топтался.

Вошли. Огляделись...

Лу здесь не было. Здесь уже не было никого...

128

- Девка, не бойся меня!

Гай постарался говорить спокойно и доброжелательно. Но девка, по-прежнему, сидела в углу не шевелясь.

- Ты бы ушла лучше туда, - парень махнул рукой в другой угол, - там, где ты сидишь, крепко грязно.

И на эти слова не было ответа. Гай оставил пленницу в покое.

Наверху сторожил Сема. Он всегда не плотно закрывал крышку подземелья, и от этого было чуть светлее.

Хотя смотреть не на что. Унылая картина, печальное место. Бревенчатые стены. В тусклом свете видно, как много здесь побывало народу, как исцарапали в отчаянии толстые брёвна, словно желая разодрать темницу и выйти на свободу. Только где она, эта свобода? Как туда добраться? И напрасно рвались ногти, оставляя на брёвнах тёмные узоры, нет за ними свободы, нет там избавления.

Гай украдкой поглядывал на свою товарку по несчастью. Длинные спутанные волосы прикрывали лицо. Но и сквозь них угадывался неподвижный взгляд в никуда. Молодая. Что она натворила, чем навлекла на себя гнев? Наверное, из того несчастного племени, которое дикие люди изрядно покалечили, а Хаша решил добить.

Острая жалость охватила парня. Бедная девка. Жизнь в заточении невыносима. Упование на милость - весьма крохотная искра. Правда, временами она разгорается в жаркое пламя, но от этого только хуже. Уж слишком горько разочарование от несбывшихся ожиданий.

Из этой ямы выход только один. Так подсказывала ему память. В этом племени он прожил всю свою короткую жизнь и видел немало несчастных. Ни один не избежал наказания. Даже, когда злодеяние оказывалось обидной напраслиной.

В углу послышалось шуршание. Нюта решила выглянуть, понял Гай.

Точно, из дыры показался длинный щетинистый нос.

Нюта - старая крыса, которой не повезло так же, как и им. Вечная пленница. Как она сюда попала? Сколько уже здесь? Как выживает без света? Где достаёт еду и воду?

Гай её подкармливает, делится теми крохами, что изредка сыплются на него сверху. И рассказывает о своих бедах.

Та слушает, шевелит усами, но, кажется, не сильно сочувствует. И не хочется думать, какое коварство от неё ожидать, в случае упадка сил или потери сознания.

Вот и теперь Нюта довольно-таки шустро побежала знакомиться с новой обитательницей темницы.

Сейчас завизжит, подумал Гай про девку. И уже напрягся в ожидании крика. Но нет. Девка даже взгляд не опустила на крысу, которая уже наверняка щекотала её босую ногу.

Она не в себе, понял Гай и встал.

- Кыш, Нютка, - шуганул он крысу. - Пошла, злыдня.

Крыса огрызнулась, даже чуть бросилась на парня, но... опомнилась, побежала обратно в свою норку.

- Эй, - Гай помахал перед лицом девки рукой. - Эй, ты слышишь?

Та не слышала. Чуть погодя зашевелились губы. Гай затих во внимании.

- Лунная дорожка лежала на воде...

По ней шла... девушка.

Она... полоскала босые ноги... в белых искрах,

И ей было... щекотно...

Гай отошёл. Точно, не в себе. Но, может быть, так лучше.

129

- Как ты говоришь, тебя зовут?

- Ара.

- Ара, значит.

Старая женщина равнодушно повторила, не отводя взгляда от очага, она готовила какой-то отвар. От его пара кружилась голова. Хорошо хоть, что полог был раскрыт и немного выпускал удушливый запах.

Лайю опоили..., - вспомнила Ара.

Она сидела на лавке, наблюдала за действиями хозяйки хижины - старой Кули, и лихорадочно соображала: как не выпить? Понимала, что варево предназначено для неё.

- Готовь её тоже, - приказал чуть раньше Яка этой бабке, когда привёл сюда Ару.

- Готовить как и ту? - уточнила Киля.

- Да, - сухо ответил рыжий и ушёл.

И увёл с собой доброго Сему. Теперь её охранял какой-то хмурый мужчина. Он молча сидел у выхода и наблюдал.

Как не выпить?

Время шло. Варево готовилось. Если она его выпьет - будет плохо. Как не выпить?

Вскоре прибежали ещё две бабы средних лет.

- Может, сначала её вымыть да переодеть? - услышала она их тихий вопрос.

- Не. Рано ещё. Позже приходите.

Киля ответила громко, без опаски. И от этого Аре стало ещё страшнее. Как будто уже не имело значения, слышит она или нет. Как будто она обречена.

- Тогда кликнешь нас, - бабы убежали.

- Кликну, - буркнула в горшок Киля.

Ара внимательно скользнула взглядом по внутреннему убранству лачуги, понимая, что только здесь она может отыскать нечто, что ей поможет. Больше негде. Но что ей поможет?

Повсюду пучки трав, черепа разных животных, у входа ветвятся рога оленя.

В углу высокое ложе, сплетённое из лозы.

Полка с глиняной и каменной посудой. Острый палук у очага.

Нож, скребок, ещё что-то мелкое - не разобрать, были слишком далеко. Не добраться, тем более незаметно.

Подвигала ногой, пытаясь нащупать что под лавкой. Нащупала. Что-то есть.

И когда у Кили вывалился из рук кусок какого-то корня и покатился под ноги, Ара ловко нырнула за ним.

- Вот, бабушка, - протянула на ладони корешок, наблюдая боковым зрением, как дёрнулся, а потом чуть успокоился караульщик.

Киля молча взяла, Ара снова села, в складках шкуры скрывая захваченную под лавкой добычу.

Кувшинчик, заткнутый кожаной затычкой. Судя по весу - пустой. Ну и как он поможет? Стала пальцем отковыривать затычку.

- Готово, - крякнула бабка и перелила густое варево в глиняную плошку. Протянула Аре, - пей.

- Благодарствую. Я сегодня ещё ничего не ела. Хорошо, - бормотала Ара, стараясь что-нибудь придумать. - Ой, только горячее. А там у тебя кусок рыбы. Можно мне ещё и его?

- Бери, - снова равнодушие.

Ара громко стала дуть на варево и прихлёбывать, заедая рыбой.

Киля поглядела... Отвернулась.

- Кеха, как сейчас твой живот?

- Да получше, Киля. Только вот тут как будто что-то выступает, - ответил караульщик. - И колется по ночам.

- Дай-ка погляжу, что там у тебя выступает.

Кеха задрал шкуру, оголяя тощий живот. Бабка долго щупала.

- Не, ложись лучше, а то ничего не понятно.

Кеха бросил подозрительный взгляд на Ару. Та самозабвенно уплетала угощение.

- Да куда она денется? - поняла Киля в чём затруднение.

И Кеха пошёл к лежанке.

Ара продолжила громко чмокать, потихоньку переливая варево в кувшинчик. Руки дрожали. Ноги дрожали. Её трясло, как в лихорадке. Но... похоже, получилось. Она заткнула кувшинчик затычкой и задвинула назад под лавку.

- Ну дам тебе, Кеха, ещё травки. Попей.

- Да что-то не шибко помогает.

- То другая травка. Поможет... может быть.

Кеха пошёл на место, на ходу поправляя шкуры.

- Выпила? - обернулась Киля к Аре.

- Выпила, - Ара старалась говорить медленно и невыразительно. - Горькое только.

- Ну, горькое - это хорошо. Полезное, значит.

- Полезное, - повторила Ара совсем нечленораздельно.

Главное - не переиграть. Интересно, как должно было подействовать это варево?

130

Гёра и Лок пытались в оставшихся следах найти ответы.

- Совсем свежие. Кажется, что были здесь ещё с утра.

Лок засунул руку в угли.

- Ай ещё горячие. Или утром ушли, или ночью.

- Почему все? Ведь кто-то же должен был остаться? Кида, например...

- Может, они в землянки уже перешли? - осенило Лока.

Гёра раскрыл рот:

- Точно...

- Но ведь собирались же осенью...

- Мало что собирались. Значит, передумали.

- Погнали туда.

Мигом поднялись по своим же приспособлениям.

- Глянь, Лок, ещё держатся, - отвлёкся на минуту Гёра.

- Ага.

Грантлёт терпеливо ждал.

Ребята бросились туда:

- Дон, Дон!

- Я вас слушаю.

- Мы в лес. Наши туда ушли.

- Прощай, Дон.

- Прощай, Лок. Прощай, Гёра.

Ребята постояли, помолчали, посмотрели. Этот грантлёт - как мечта. И игры с динызаврами. И несостоявшееся путешествие к цылизацыи. И полёты под луной.

А теперь надо возвращаться к жизни. Своей жизни.

- Побежали!

И ребята рванули к лесу. И уже не оглядывались.

Бежали изо всех сил. Задыхались. Словно старались вытряхнуть все свои глупые мальчишеские желания. Словно для того, чтобы жить дальше, нужно многое позабыть.

Но по мере приближения к землянкам, неясная радость тонкой струйкой стала просачиваться в сердце. Она текла и наполняла его. И только когда переполнила, горечь вытеснилась окончательно, и ребята почувствовали это.

- Как... там... наши?

- Сейчас... увидим.

Сейчас. Хотелось прыгать от радости. Но сил уже не было.

- Гёра, постой... Не могу... В боку закололо.

Гёра остановился, согнулся тоже и попытался отдышаться.

- Пошли... Теперь недалеко.

Но вот и поляна... Две землянки - одна побольше, другая поменьше... Тишина. Никого.

Зашли внутрь одной, потом другой, хотя понимали, что... нет, не перешло племя на новое место. Что-то другое случилось.

- Да где же они?

- Ничего не понимаю...

Но понимание пришло. Сначала неясное, потом отчётливей заявило о себе. Словно всё это время находилось рядом и ждало своего часа. И час настал. Только что.

- Лок, по делам своим мы получили ответ.

- Да... Это не племя покинуло нас, это мы из него сбежали много дней назад.

Помолчали...

- Только бы с ними ничего не случилось...

- Дикие собаки...

- А может...

- Будем искать... их.

- Хоть всю жизнь.

- Пошли к реке, посмотрим получше.

- Пошли.

Возвращались также торопливо. Но уже не бежали. Думали. Боялись увидеть страшное на песке. Но ведь не было же ничего. Неужто теперь найдут?

Вышли из леса.

- Грантлёт!

Летательный аппарат стоял на том же самом месте. Подбежали к нему.

- Дон, ты чего не улетел?

- Приказ Лесы. Необходимо помочь найти ваше племя.

- Ну так бы сразу и сказал, - обрадовались ребята и полезли внутрь.

Может, искать придётся и не всю жизнь. Может, пораньше найдут.

131

- Точно, наши!

Рача и Лека двигались вдоль ручья в сторону своей стоянки. Но прошли недалеко. Едва заметное движение в зарослях заставило сначала остановиться, а потом обрадоваться. Санк.

Вышли навстречу.

- Вы? Хорошо. А Ара где? - глаза парня перебегали от одного к другому и устремлялись за спины.

Лека и Рача с недоумением переглянулись.

- Мы же вдвоём были.

- Вы её не видели?

- Да нет же. А что, и Ара пропала? Она же с Назом была.

Санк с досадой махнул рукой, а потом засвистел щеглом. Это был знак. Вскоре со всех сторон стали собираться остальные.

- Рача! Лека! А Ары нет?

- Да нет Ары. Мы же вдвоём...

Последним подошёл старейшина.

- Вот такое наше войско, - спокойно промолвил он, оглядывая всех.

Тип, Рача, Санк, Лека, Саха, Уша, Шан, Шима, чуть поодаль прислонился к дереву мрачный Наз.

- Не такое уж и маленькое, - возразил Тип.

- Нет, не маленькое, - согласился старейшина. - Не надо забывать про тех, кто сейчас в засаде.

- В засаде? А где Ара? - Рача и Лека ничего не понимали.

- Ара должна была нас здесь ждать. Да видать что-то случилось. А в засаде остальное наше войско. Более слабое, но будем надеяться, в нужный час проявят свою смекалку.

Старейшина коротко всё рассказал.

- Доплыли они хоть? - чуть усмехнулся Санк.

- Доплыли. Куда они денутся?.. Наверное...

- А вы что скажете?

Рача и Лека рассказали о своей неудаче.

Лу... Одна в лесу... Даже чуть легче, что Ары сейчас нет.

Но с этим пока ничего нельзя было сделать.

- Как будем действовать?

- А вот давайте думать, - старейшина бросил быстрый взгляд на солнце. - Время заканчивается. Пора... Рача, зуб цел?

132

Крышка подземелья открылась полностью. И прежде, чем полюбопытствовать, за какой такой надобностью к ним заглянули, Гай жадно вдохнул.

Вверху показались две головы. Сема и Нок.

- Гай, ты там как?

- Как? Как в темнице.

- Девка как?

Гай бросил взгляд на пленницу.

- Никак...

- Мы её сейчас вытягивать будем.

Гай снова взглянул на девку. Та не отзывалась. Это хорошо, мрачно подумал парень. Ей всё равно не выжить, и лучше, если она об этом не будет знать.

Жаль, что Сема не один, а то бы Гай поспрашивал у него что да как.

Сверху свалилась верёвка:

- Привяжи её.

Гай подошёл в девке, потянул за руку. Какая холодная!

- Вставай.

К его удивлению - встала. Послушная. Чем её опоили? Смотрит в стену, опять что-то забормотала.

Как её получше обвязать, чтобы не свалилась? Да как вязанку хвороста. Благо, что верёвка длинная.

Какая же она худенькая. Её хоть кормили? Эх, не догадался воды дать попить... А потом сообразил, что ещё и не поздно.

- Сейчас, - крикнул вверх.

Подхватил кувшин с остатками воды, поднёс к чужим губам:

- Пей.

Девка стала пить. Как ребёнок. Острая жалость обожгла душу. Держал кувшин до тех пор, пока вода не закончилась.

- Держись здесь, - наказал, сжимая ладони вокруг верёвки.

Но ладони не держали. Не было в них сил.

- Тяните, - крикнул вверх.

Девка рывками стала подниматься.

Всё. Больше он её не увидит. Даже не узнает, как звали. А может, после спросит у кого-нибудь.

Вверху крышка захлопнулась. Темень. Но если Сема вернётся, он опять чуть приоткроет. Надо потерпеть.

Вскоре крышка и вправду открылась. Даже чуть больше обычного. Гай поднял голову, и в лицо ему что-то полетело, застилая мир...

Верёвка? Точно. Один конец тянулся вверх, к свету. Крышка захлопнулась. Но теперь темень не пугала.

133

- Готова? женские, уже знакомые голоса.

Ара не оглянулась. Поняла, что пришли за ней. Не дождались, видать, когда Киля их кликнет.

- Сейчас Девка, что видишь? нагнулась к лицу Киля.

А что она видит? Килю! И то мутно, потому что старалась рассредоточить взгляд, смотреть сквозь предметы. Но такой ответ не годился. Это понятно. А что она должна была увидеть, если бы выпила ту отраву?

- Тени, - предложила такой ответ самым бесчувственным голосом, на который была способна, - стоят ждут

- Ну, милочка, считай, ты на подходе. Киля обернулась к бабам. Подошла Стоит теперь на краю мира. Теперь будет там, пока не примется жертва.

- Не опомнится?

- Не опомнится. Оттуда дорога в один конец.

- А чего она моргает? Та, вроде, почти не моргала.

Киля снова нагнулась к Аре.

Не моргать? Она так не сможет. Уж лучше по-другому.

И Ара монотонно стала опускать и поднимать веки.

- Ну, бабы, по-всякому бывает - но голос Кили теперь звучал не совсем уверенно.

- Посторонись-ка, - Кеха отодвинул Килю и стал искать под ногами.

- Ты думаешь, могла вылить?

- Да нет, - поднялся Кеха с колен, - всё нормально.

- Ведите, бабы, да не сомневайтесь. Стоит она уже у порога в царство мёртвых. Ждёт, когда те заметят. Идите, готовьте. Да уж постарайтесь! Надо, чтобы там она понравилась.

- А что, нынче две жертвы будут? Или Хаша выберет одну какую?

- Бабы, да откуда я знаю? Что будет увидим.

Вскоре Ара также неподвижно стояла по колени в проточной воде, а женщины её мыли берёзовыми ветками и непрерывно бормотали какие-то заклинания.

Аре было иногда щекотно, иногда больно, грубые веточки царапали кожу, но она терпела.

- Ну всё. Готова.

- А платье?

- А ты его не взяла?

- Не-а

- И я забыла

- Ну тогда так поведём

Ара едва сдержалась, чтобы не нахмуриться, пока обе женщины оценивающе уставились на её тело.

- Да - прыснула смехом одна.

- Пошли, милая!

Обе тётки взяли её под руки, и Ара сделала неуверенный шаг.

- Пошли, пошли

- Во, сейчас позабавим мужиков.

Аре вовсе не хотелось забавлять мужиков. Но никакого выхода не видела...

А чуть дальше по реке закачались ветки прибрежных кустов. И совсем не в такт ветру.

- Глянь-ка, Кама А, ты не знаешь Глянь-ка, дед

- Нашла кого просить! Я вдали не вижу.

- Да кого же?.. Фена растерянно оглядела спутников некого.

Сама старательно прищурила глаза вслед уходящим женщинам.

- Уж не Ару ли повели? Никак не разберу. Не должны же, дед? Или как понять?

Фена беспокойно завертелась, но понимать было поздно. Три фигуры уже скрылись с глаз.

134

- Да куда вы её тащите?

- Как куда? Сема и Нок с двух сторон поддерживали девушку. Та стояла безучастная ко всему. Волосы растрепались и грязными прядями облепили лицо.

- Стойте там! Фу А воняет!

- Сами бы попробовали посидеть

- Ты, Сема, не заговаривайся. С какой надобности нам в яме сидеть?

- С такой же, как и всем

- Ой, дурак, хоть бы помолчал лишний раз. Сейчас мы сами выйдем.

Женщины бросили Ару посреди хижины.

- Да Её мыть-мыть. И ещё неизвестно, понравится ли она там Лучше уж ту.

- Не вам, балаболкам, это решать, - раздался хриплый недовольный мужской голос.

Ара слушала, но оглянуться не рискнула. Они о Лайе говорят? О ней и Лайе?

- Ладно, пошли к реке. Что напрасно смотреть? От этого она чище не станет.

- Пошли. Постой А та?

- Правда Чуть не забыли. Хотя, куда она денется?

- Не скажи! Не положено Сема, ты куда сейчас?

- Туда, - огрызнулся Сема.

- Нок, погляди за девкой, какая в хижине осталась, пока мы эту чушку будем отмывать. Только, гляди, руками не щупай, - хихиканье баб стало удаляться.

Ара поняла, что не всё сможет выдержать. Что есть кое-что выше её сил. И силы свои она, наверное, неправильно рассчитала.

Она голая стоит в чужой хижине, в чужом племени и притворяется безумной. Что дальше?

А дальше послышался звук шагов. Движение воздуха подсказало, что сзади человек.

Ара забыла про рассеянный взгляд, про монотонное моргание, она приготовилась к яростной борьбе.

Благо, что женщины не отрезали ногти под корень, зубы у неё ещё все на месте и драться она будет до конца.

Но мужчина прошёл мимо. Боковым зрением она уловила, что он направился к лежанке и завалился на неё.

Облегчение было недолгим. Какое уж тут облегчение? Её жизнь висит на тонком волоске, и этот волосок в ближайшее время попытаются оборвать.

Но Ара медленно закрывала глаза. Потом снова открывала Пока всё идёт Куда-то

135

- Дед, - Фена ткнула старого приятеля в тощий бок, - опять ведут.

- Тую же девку?

- Да нет, другую. Эта одетая. И не Ара вовсе Аа Никак, Лайя?

- Да ты что?

- Да! Дед, гляди Девки, глядите А вы же её не знаете Дик Не-е, ничего, Дик. Сиди! Сиди, говорю.

- Да ты не мельтеши, - заворчал дед, - и не дёргайся, а то заметят.

Фена затихла. Но глаза её продолжали лихорадочно блестеть.

- Сейчас мы их оприходуем.

- Это как?

- Не знаю Лерка!

- Что?

- Ты этих баб знаешь?

- Знаю. Это

- Слушай Сейчас ты это Знаешь что Выйди к ним

- Зачем?

- Сюда их надо завлечь. К нам. Сможешь?

- Попробую.

- Давай, милая! Ты уж постарайся. А мы тут будем ждать.

Лера выпрямила свой пышный стан, взъерошила и без того взъерошенные волосы и шагнула из кустов.

- Дик, Дик, - яростно зашептала Фена, - мы с дедом, если что, кинемся на ту вон, толстую, а ты

Дик вытаращил глаза, изо всех сил стараясь уразуметь.

- Тьфу ты Кама, Нала, а вы на другую. Нала, сможешь? Твои всё же соплеменницы. Сердце не дрогнет?

Нала до этого тихонько сидела под кустом и о чём-то думала. И вот, кажется, надумала.

- Оно, может, и дрогнет. Но переживу. Нет здесь теперича моих соплеменников. Похоронили они меня третьего дня. На тот свет отправили

- Тихо, вы, - цыкнул дед.

И наступила тишина.

Несколько пар, прищуренных и не очень, глаз напряжённо наблюдали.

Вот Лера неспешно подошла.

Вот бабы уставились на неё. Даже издалека была видна их растерянность.

Вот Лера стала что-то рассказывать, временами оборачиваясь и указывая рукой в их кусты.

- Не поверят, - взволновался дед. Что они, дуры что ли?

Но бабы, видать, поверили.

Вот Лера повернулась и пошла. Бабы следом. Лера остановилась, что-то сказала. Бабы вернулись за Лайей, взяли её с двух сторон под руки и тихой процессией направилась в их ловушку.

- Интересно, что она им наплела? заинтересовалась бабка, но гадать было некогда.

- Отходим немного, - скомандовал дед.

И все засеменили мелкими шагами назад.

- Вот тут где-то, - зазвучал чуть взволнованный голос Леры, - а нет, подальше чуть. Лежат без сил. Раненые. Чуть-чуть не хватило дойти. Пеша за отца всё переживал. А Ола на себе мужа тянула всю дорогу

- Так, может, мужиков лучше позвать?

- Конечно лучше. Вы с ними побудьте, а я за мужиками схожу.

- Где ж они?

- Туточки

Через несколько мгновений оглушённые бабы лежали без чувств.

- Может, их ветками чуть закидать? - прикинула бабка.

- Зачем? А давайте.

- Вон, в тот овраг их.

- Зашевелилась одна

- Кляп в рот. И верёвками связать

- И другую?

- И другую

Вскоре бабы лежали под кучей зелёных веток, а вся компания удирала куда подальше. На спине у Дика полувисела бесчувственная Лайя. Дед с бабкой, уже привычно, поддерживали сзади её ноги.

- Лера - бабка задыхалась, но не утерпела, - расскажи а как у вас приносят жертву.

- Обыкновенно

- Не-е ты всё же расскажи подробно

136

Со своей лежанки Хаша наблюдал закат. Обычно такую картину не увидишь с того места, где он спал, сегодня же приказал перенести ложе ближе к выходу, поставить так, чтобы последний луч коснулся его чела. Увидит ли он солнце вновь? Или это будет окончательным прощанием?

Нет! Неправильно! Сердце, живое и сильное, не соглашалось сдаваться. Душа жаждала жизни. И лишь кровь металась, суетилась, носила яд внутри тела и не знала, как от него избавиться.

Нужна жертва. Жизнь в обмен на его, Хашину, жизнь. Нужна жертва молодая, полная сил и здоровья.

Есть такие Осталось выбрать.

Две молодые девки и маленькая прорицательница. Которая была бы угодней? Которую бы приняли там с большей охотой? А взамен оставили бы его мудрого, опытного, справедливого. Разве это не правильно? Разве они этого не видят?

И Хаша раз за разом мысленно перебирал все свои достоинства, словно предлагая и духам взглянуть на них ещё раз и по-новому оценить его полезность на этом свете.

А между тем закат всё больше окрашивался оранжевым.

Где Яка? Разве он не должен был уже вернуться? Где девки? Почему тишина кругом?

- Сол, - позвал он тусклым голосом, и сердце сжалось от того, что в голосе совсем мало жизни.

Вошёл юноша.

- Где Яка?

Глаза парня вильнули. Что это с ним?

- Нет ещё Яки

- Как нет? Он уже должен быть.

Сол промолчал.

- Зови баб. Пусть приведут девок. Буду смотреть.

- Так - Сол опять не решился продолжить.

Гнев вспыхнул острой искрой в груди, но тут же погас. Страх погасил.

- Что не так?

- Нет баб. Бабы пропали. И девка с ними пропала.

Что же так противно кружится хижина? До тошноты.

- А вторая?

- Вторая цела. Нок её охраняет.

- Приведи её.

Сол повернулся.

Хаша откинул голову. Только сейчас почувствовал, как напряжённо и тяжело её держал во время разговора.

Что происходит?

Этот вопрос звучал у него в голове не раз за последние дни, но только поискать ответ не хватало сил.

Хаша вновь перевёл взгляд в сторону заката.

Солнце оранжевым шаром подкатилось к краю земли. Скоро уйдёт в долину другого мира. И этой же ночью за ним уйдёт Кто? Он? Или

Не спросил, какая девка осталась.

Ара Не сразу и узнал. Сейчас она была зачарована, как и полагалось жертве. Ни к чему крики и протесты духи могут разгневаться, могут засомневаться в искренности подношения.

Значит, Ара. Что ж, это, наверное, то, что нужно. Девка хороша.

- Готовьте её

Слабо махнул рукой. Ару увели.

137

Длинная процессия неспешно выдвинулась из селения. Хаша впервые не шёл его несли на носилках. Несли не самые верные его люди. Яка так и не появился. Что с ним могло случиться? Эта мысль временами тяжелила сердце. Дорогу в лесную хижину знали только трое Хаша, Яка и Треш. Послать бы следом Треша, но и его нет. Ушёл к Рыжим и тоже ещё не вернулся. Так что Хашу несли не самые близкие.

Впереди шли мужчины с факелами, освещали путь, следом женщины с дарами, сзади народ заунывно пел.

Солнце уже ушло. Но темнота пока не накрыла округу плотной пеленой. В центре капища ещё можно было рассмотреть высокий жертвенный столб. Под ним дровяная горка белела берёзовыми поленьями, готовая вспыхнуть мощным жаром и унести на своих искрах душу сегодняшней жертвы.

Но всему своё время. Сначала надо рассказать духам, как нужен Хаша в этом мире. И задние уже тянули свои мольбы...

А в это время мимо тёмных хижин опустевшего селения шла женщина. По её быстрой и уверенной походке было понятно, что она тут не впервые. И всё же, многие бы удивились, увидев её здесь. Но видеть было некому. Все, кто не ушёл на капище, собрались в крайней хижине около жертвы в ожидании своего часа. Поэтому Лера прошла незамеченной.

Она направилась в свою бывшую лачугу. Чуть согнувшись, нырнула в тёмный проход, огляделась внутри никого. Не мешкая, прошла в дальний угол, потянулась к верхней полке. Посыпались свёртки. В темноте не просто разглядеть нужную вещь, но Лера в своих нарядах хорошо разбиралась и в темноте. Она что-то быстро разворачивала, окидывала взором и тут же бросала на земляной пол, нимало не заботясь о том, что подумают те, кто сюда позже вернётся.

В любом случае, как бы дальше не развернулись события, вернувшимся будет не до тряпок на полу.

Вот в дальнем углу засветились белизной валики. Лера сунула их под мышку и, никем не замеченная, так же торопливо ушла в обратном направлении.

В ближайших кустах её уже ждали:

- Давай быстрей!

Выхватили, размотали, сверкнули белой дорожкой.

- Раздевайтесь

- Дик, отойди

- Да что Дик? Нужна ты ему крепко! Он тебя и не видит в потёмках.

- А как тут надевать?

- Там где-то дыра для головы. Ищи!

- А у меня нет дыры!

- Это не рубаха. Это холст. Намотай его!

- Как намотать?

- Кругом себя

- А венки?

- Фена, где венки?

- Дед, ты куда стал? Не видишь, что ли? Венки!

- Быстрей

- Всё, побегли

- Поправь! Нала, сзади поправь, задралось. Стой, я тебе помогу.

Вскоре компания громко потопала в направлении капища, ломая ветки и не особо заботясь об осторожности. Поздно оглядываться по сторонам. Теперь как будет, так будет.

138

В стороне селения замелькали огни.

- Ведут, - выдохнула толпа, не прекращая тоскливого пения.

Хаша с трудом повернул голову.

По дороге медленно шла девушка. Вокруг мужчины с факелами. Они не столько освещали путь, сколько её ладную фигурку в длинном белом одеянии. И делали это так ловко, что взгляды всех устремлялись на неё и не желали двигаться дальше.

Хаше было неудобно сидеть с вывернутой шеей, но и он не отводил глаз.

Издалека девка выглядела привлекательно. Молодая, стройная, распущенные волосы струились по белой ткани. На голове венок из красных цветов, руки украшены амулетами.

По мере приближения, взоры ещё больше услаждались приятным зрелищем. Белые складки тонкой рубахи соблазнительно облегали юное тело.

Ишь ты! Тонкая, а всё равно красиво! - не вовремя подумалось Хаше. А потом представилось, как побежит огонь от пят к плечам, съедая мягкую ткань, и на несколько мгновений обнажится эта плоть, предстанет перед жадными глазами всех, блеснёт своей красотой и юностью. Но лишь на мгновение. А потом огонь начнёт стирать смуглую кожу, нежное девичье тело. Убирать из этого мира и уносить на тот свет. И это будет не менее завораживающим зрелищем, чем теперешнее движение округлостей и изгибов под белой одеждой.

Хаша отвернулся. Но лишь на короткое время. Новый всеобщий вздох заставил его насторожиться. Вроде, не к месту.

- Лера! ахнула толпа.

Пение мало-помалу стало затихать и вовсе прекратилось.

Хаша в изумлении повернулся. Что такое?

Из темноты вышла женщина. В длинной белой рубахе, с венком на голове. Лера?

Она без каких-либо препятствий приблизилась к жертве, повернулась в сторону её движения, на мгновение замешкалась, перебирая ногами, а потом сделала неспешный шаг.

И вот уже две жертвы идут по дороге нога в ногу, а растерянные мужчины переводят взгляды от них к своему старейшине так надо?

И снова толпа ахнула.

На этот раз вышедшая из темноты немолода. Белые одежды не могут скрыть скрюченное от старости тело. Яркий венок нелепо смотрится на седых волосах.

- Нала! подсказал кто-то.

Мать? Хаша всматривался, пока от напряжения не потекли слёзы. А когда он протёр глаза ладонями, ещё одна женская фигура шагнула из темноты.

- А это кто? стали гадать в толпе.

Кажется незнакомка. Но быстро сообразили, что только кажется. В незнакомках нет смысла. А здесь что-то происходит. Какая-то загадка. Нужно сообразить.

И вот нашёлся догадливый:

- Дочка!

- Какая? Чья дочка? заволновалась толпа, боясь опоздать понять.

- Кама!

Кама Кама

Теперь четыре женские фигуры приближались к капищу. Разные женщины. Но всё же у троих из них было одно общее ими легко пожертвовал Хаша, когда они стали приносить слишком много забот.

Но ведь они не должны были вернуться!

Огромным усилием воли Хаша поднялся на своих носилках, чтобы рассмотреть Чтобы понять

- Не двигаться! рявкнул чей-то властный голос.

Хаша обернулся. С разных сторон из темноты выходили вооружённые мужчины и женщины. Их луки были нацелены в его людей.

- Кто шевельнётся первым, будет убит! голос был спокоен, но никому в голову не пришло ему не поверить.

139 Чуть ранее в хижине

У Ары сбилось дыхание, она на мгновение забыла о монотонном моргании, когда поняла, кто рядом с ней. Тот самый высокомерный красавчик, что с кривой усмешкой смотрел на неё в первый неудачный приход в это племя. Когда они искали Лока и Гёру, а нашли нескрываемое презрение.

- Док, ты с нами? обратилась к нему баба.

И Ара поняла, что его зовут Док. Ладно, моргнула она, и постаралась успокоиться. Хотя за Доком теперь стала наблюдать непрерывно. Боковым зрением.

- С вами, - буркнул равнодушно Док.

- Ты с оружием? Нас будешь охранять?

Тон у бабы был игривый, и Ара поняла, что Док ей нравится. Но ответа не последовало. Док остановился прямо перед Арой, и стал её рассматривать. Краска смешанных чувств, что переполнили её сердце в этот миг, была готова выплеснуться на щёки. Но усилием воли, огромным усилием, она как-то сдержалась.

Подумай о Лу! - сказала она себе, - подумай о Лайе. Где они? Ты не можешь всё испортить Это всего лишь самоуверенный иноплеменник. Твой враг. Ты не должна ему поддаться. Ты не должна сейчас быть слабой! Вспомни, как умеет Саха быть стойкой!

И дыхание восстановилось, краска не поднялась к лицу, она выдержала взгляд.

- Я помню её, - по тону Дока Ара поняла, что он снова насмешливо улыбается. Та девка Ох, какой яростью блестели её глаза Теперь уже отблестелись. А жаль Немного.

Но эти слова теперь не подействовали. Ара уже успокоилась.

- Красивая, - Док коснулся пальцами подбородка и слегка его приподнял. Эй, дурка, кто вы такие? Голодранцы! И вам ли блестеть глазами?

Док отпустил подбородок, повернулся, чтобы отойти, но не удержался, провёл ладонью по груди Ары.

Спокойно! - почти закричала Ара. Про себя. Выручила та баба.

- Док, не мешай! Отойди. Тут ещё дел много.

В её голосе слышались ревность и досада, она встала перед Арой, закрывая её от мужчины и потянулась поправлять венок.

Больше Док не подходил. Но он был рядом всё то время, когда её наряжали, был неподалёку, когда её вели на капище. Он шёл чуть сзади. Без факела, и Ара поняла, что его дело не освещать путь, а охранять то ли её, то ли кого-то от неё. Но теперь мысли о Доке почти покинули её.

Весь этот безумный день она словно плыла по течению. И теперь, кажется, приплыла. Весь день ей казалось, что скоро, вот-вот, кто-то придёт на помощь, выручит её, вытащит из этой жуткой переделки, ей нужно просто чуть потерпеть. А сейчас её ведут Жечь? Её собираются пожарить на костре, как дикого кабана? А она всё ещё продолжает делать вид, что не в себе. До каких пор? Когда она даст знать всем этим людям, что совсем не согласна с этим их решением. Когда она начнёт себя защищать? Где её друзья?

Ара чувствовала, как паника волнами поднимается всё выше.

Когда откуда-то сбоку появилась женщина в такой же одежде, как и у неё, а потом пошла рядом, Ара не обратила на это особого внимания. Значит, так нужно, смутно подумалось ей. Но женщина шепнула:

- Держись, Ара!

И сердце дрогнуло. Ну, наконец!

Потом подошла старушка, и снова шепнула:

- Ара, не бойся!

Ара не понимала, кто эти женщины, но ей стало легче. Она теперь не одна.

Третью женщину она тоже не знала, но и третья шепнула:

- Ара, потерпи чуть. Скоро!

Пора бы уже, подумалось девушке и тут всё началось.

Голос Типа она не сразу узнала. Уж очень он изменился, когда тот орал: Не двигаться! Так грубо и неприятно Тип обычно не кричит.

Но следом спокойное: Кто шевельнётся первым, будет убит!, заставило её почувствовать несказанное облегчение. Наз! Теперь всё будет хорошо.

Наступила звенящая тишина. Все замерли. Казалось, все ждут следующего приказа. Или действия.

И тут Ара вспомнила про Дока. И следующее действие сделала сама.

Она резко подняла руку, сорвала венок, выкинула его в сторону и подошла к Доку.

- Милый, давай сюда лук. Теперь он тебе ни к чему!!!

И широко улыбнулась прямо в ошарашенное лицо.

140

События последних дней стали складываться в единую картинку, она становилась понятной, но жутко не нравилась Хаше.

Это заговор. Страшное предательство, и поздно уже что-то изменить, и невозможно это принять.

Он столько времени гадал, что за женщины крутятся вокруг племени. А теперь они перед ним смотри, любуйся, поймай, если сможешь.

Только ловить некому. Застыли все, шелохнуться боятся. Он не боится, да что-либо сделать нет сил.

Осталось лишь наблюдать.

Жертва вдруг оживилась, сбросила зачарованность, словно и не была опоена дурной водой, выкинула венок в кусты и направилась к Хаша прищурил глаза к Доку.

Забрала у того лук и стрелы, а тот плохо видно отдал всё, как телёнок. Хорошо, что хоть не мекнул вслед. Испугался?

Сол не испугался, выхватил у кого-то копьё, побежал Не долго бежал. Несколько вражьих стрел остановили бег.

И вновь голос:

- Второй, кто дёрнется, будет убит!

И снова все застыли. Нет, не все.

Три бабы, выряженные жертвами, направились к нему. Теперь Хаша сам их узнал, без подсказок толпы.

Лера. Вторая жена. Любимая. Змея подколодная. Гулящая тварь. Знает он про её игрища с Шаном. Жаль, что сразу не убил. Люто, как она того заслуживает. Чтобы поседела от муки и умоляла покончить скорее.

Мать. Всегда несогласная. Всю жизнь наперекор. А сколько он терпел?

Как же она вернулась? Зачем? А вот зачем! Чтобы ещё раз ему свой норов показать.

Кама Не дочь она ему вовсе. Отрёкся он. Отрезал, как гнилой рыбий хвост. И выжила же паскуда. Что она тут делает?

Все три женщины не должны быть здесь, не должны быть вообще на этом свете, но Подошли. Остановились.

Мать посмотрела долгим взглядом. Опустила глаза. Повернулась, тихо поковыляла в сторону.

Кама. Лицо застывшее, нет в нём доброго знака. Нет в нём прощения. Но разве Хаша нуждается в прощении? Это он её не простил. Неужто забыла, как с больным выродком в ногах валялась, умоляя о помощи?

И Кама повернулась, пошла вслед за бабкой в темноту.

А Лера вдруг вытянула руку и показала жест

- Вот тебе а не жертва. Сам попробуй справиться на этот раз!

Краска бросилась в лицо, как пощёчина. Толпа ахнула. Этот жест известен испокон веков, и ни одна женщина не посмеет его предъявить мужчине Принародно. Тем более, своему старейшине или мужу.

Такое оскорбление не простится ему. Если сейчас же не убьёт эту тварь, он не сможет посмотреть в глаза даже последней бабе в племени. Над ним стар и млад будет смеяться и тыкать в его сторону пальцем.

Хаша привстал открыл рот и всё! Непослушный язык промычал что-то непонятное. Руки закололи невидимыми иголками и не захотели подняться.

Лера улыбнулась и пошла вслед за своими подругами.

- Мы уходим, - на этот раз голос был даже тихий.

Толпа поискала глазами, кто теперь говорит.

Седой благообразный старик вышел из темноты.

- Мы не хотим войны. Оставайтесь, живите, как можете. Но если кто-нибудь из вас посмеет поднять на любого из нас руку, он пожалеет.

- Ихний старейшина, - слова, как вдох пронеслись в толпе.

Старик ушёл. А прямо перед толпой уже стоял неказистый мужик. Без оружия. Лишь яркая цацка торчала изо рта, как игрушка у ребёнка.

И чужие воины стали отходить в темноту. Остался лишь этот мужичок с игрушкой в зубах.

Долго народ не двигался. А потом мало-помалу зашевелился. Разъярённые мужчины побежали к незваному человеку, готовые разорвать его за пережитое унижение.

И вдруг раздался визг. Самый отвратительный звук в мире. С таким ужасом никто никогда не сталкивался. Голова, казалось, взорвалась. Нет, если бы взорвалась, было бы не так больно.

Народ завопил, повалился на землю, стал кататься в пыли, пытаясь землёй, травой, пальцами заткнуть уши.

Потом визг прекратился. Кто-то поднял голову, посмотреть, что происходит мужик лежал на земле. Ближние, заметили, как из его ушей хлещет кровь.

Сначала кровь казалась тёмным ручейком. Потом заалела. А мужское горбоносое лицо освещалось всё ярче.

И кто-то поднял голову, пытаясь отгадать откуда идёт свет. Потом другой, и через мгновение вся толпа застыла в великом ужасе.

Прямо на мужика опускался Что это? Кто это?

Какой-то большой неведомый летающий зверь а может, берлога, усыпанная то ли переливающимися самоцветами, то ли самими звёздами, спускалась с неба. Прямо на мужика. Раздавит, поняли все, и все ошиблись. Эта штука зависла в расстоянии ладони от его головы. Затем из отверстия высунулись четыре руки неведомого зверя. И оттуда раздался неожиданно тонкий и звонкий голос:

- Рача, держись! Потерпи чуток. Сейчас мы поможем.

Четыре руки втянули мужика в берлогу, и она, сверкая боками, медленно поплыла по воздуху в ту же сторону, куда чуть раньше уходили все эти странные люди.

- Чтобы я с ними ещё раз связался - раздался чей-то ошеломлённый голос, - да никогда в жизни

И на этот раз все были того же мнения.

141

Шли всё медленнее.

- Рача должен был бы уже догнать, - прохрипел Тип, и все вовсе остановились. Стали оглядываться и всматриваться в темноту сзади. Но не слышно шагов.

- Мы его не оставим, - заволновалась Саха.

- Не оставим, - этом отозвались голоса.

Тихим эхом. Уставшим эхом.

Дед уселся на траву:

- Давайте его подождём тута. Во на этой поляне. А коли не будет, тогда назад пойдём.

Все рухнули рядом с дедом, пытаясь хоть немного прийти в себя. Ара вгляделась в тёмные фигуры вокруг.

- А где Лайя?

- Она с Шимой чуть дальше. По дороге заберём. Тут недалеко, - отозвался Наз.

- Если будет она эта дорога, - бабка горестно вздохнула.

- Как она?

- Лайя? Не в себе. Бубнит что-то своё.

- А Лу?

В ответ тишина.

Ара тоже замолчала. Каждый делает всё, что может. Вот только силы человеческие заканчиваются. Что тут спрашивать?

- Невжель Рача не вырвался? Надо иттить за ним, - Фена едва дышала от усталости.

- Будьте здесь, мы сходим. Правда, мужики? Санк постарался, чтобы слова прозвучали бодро.

- А коли и вы не вернётесь? Не-е, надо теперь всем вместе.

- Что это? в Лерином голосе слышалось изумление.

Все завертели головами.

- Как будто огонь. Они либо свой костёр разожгли?

- Это не костёр! Смотрите!

Из-за деревьев показалась всё та же переливающаяся берлога, но уже другие глаза на неё смотрели перепугано, пытаясь понять, что они видят.

- Не бойтесь, - заорала берлога знакомым голосом. Это мы

А потом другим голосом. И тоже знакомым:

- Это Гёра и Лок.

Но какими бы голосами непонятная штуковина ни орала, легче не становилось. Все застыли с поднятыми головами.

Берлога опустилась почти до земли. Огоньки чуть померкли, но оставили света достаточно, чтобы видеть лесную поляну и перепуганных людей.

А зачем сбоку раззявился широкий рот, и оттуда показались Лок и Гёра? Правда, что ли? Это они?

Торопливо вышли. А потом остановились.

- Мы вернулись.

Они, вроде.

Куда только подевалась усталость? Все вскочили, закричали, полезли друг к другу обниматься, радоваться и хохотать. Даже те улыбались, кто ребят видел в первый раз. Правда, немного натянуто.

Но обнимаясь и радуясь, не преминули словно невзначай пощупать, вглядеться попристальней точно ребята? А то мало ли что? В нынешней круговерти можно ожидать чего угодно. Даже летающие берлоги чудятся. Или не чудятся.

- А что эта за штуковина? в общем гаме не потерялся осторожный вопрос деда.

И все притихли.

- Это как бы вам объяснить? Это грантлёт. Его придумали люди. Только другие.

- А я слышал что-то про такое, - вдруг горячо зашептал Лека. Мой дед рассказывал Видел он летающую штуку. Бабка не верила, а я верил.

- Ну да, - закивал головой обрадованный Гёра, - мы тоже сначала не понимали. А теперь чуть-чуть разобрались. Он нас довёз. А то бы пешком шли, может, года три.

- Так вы и вправду у бога были?

- Не-е. Там не бог. Там другие люди Долго объяснять

- Правда, недосуг сейчас. Надо за Рачей возвращаться.

- Рача там, - кивнул Лок в сторону грантлёта. И пояснил: - Он был без памяти, когда мы его подобрали.

- Живой?

- Дон сказал Сейчас его лечит

- Он уже почти очухался, - Гёра помог своему другу выкрутиться из затруднительного объяснения.

- Значит, домой? в голосе Фены слышалось нескрываемое раздражение, - пора бы уже добраться до какого-нибудь края да завалиться спать.

- Да, теперь домой. Там соберём все силы и начнём Лу искать, - старейшина сам едва стоял на ногах.

- Так зачем пешком-то? - засмущался Лок.

Все в недоумении уставились на него.

- Можно же на грантлёте, - гостеприимно махнул рукой Гёра.

- На этой-то страсти? завопила бабка и тут же оглянулась на огоньки. Не обидела ли она их невзначай? Не хотелось бы новых врагов заводить, когда от старых ещё далеко не отошли.

- Там не страшно, - стал уговаривать Лок. Можно, если что, глаза закрыть.

- Но лучше не закрывать, - на этот раз Гёра не поддержал друга, - сверху такая красота!

142

Лу представилось, что дорогу к Аре ей подскажет солнышко. Оно доброе, оно поможет найти дом. Вот и шла ему навстречу.

Чужая землянка осталась далеко позади. Туда Лу уже не вернётся. Обманула её тётя. И сама, наверное, померла.

Предшествующая ночь была самой страшной в жизни Лу. Хижина наполнилась не только мухами, но и чем-то тяжёлым и непонятным. А выйти наружу было невозможно. Лу сообразила, что остаётся одно - сжаться в комочек и притвориться, что её здесь нет. Так и сделала. Села на прохладный пол, прислонилась спиной к чему-то твёрдому и закрыла глаза.

А когда открыла, солнышко позвало в дорогу. Вот и пошла, не оглядываясь назад.

Вскоре блеснуло лесное озеро, пригласило испить водицы. Жажда мучила уже долгое время, но Лу не спешила. Села на бережок и внимательно вгляделась. Не обманывает ли оно?

Чистая водица открыла себя всю.

Смотри, Лу, внимательно, ничего от тебя не утаю.

И девочка смотрела.

Прозрачные струи не стояли на месте, бежали по камушкам, гладили их прохладные бока, волновались переливами света.

Тёмные рыбки с тонкими спинами почти неподвижно зависали между блестящими лентами длинной травы. Колыхались зелёные полоски, беззаботно шевелили и рыбки своими хвостиками, едва-едва.

Можно пить, кивнула себе головой и ступила в воду.

Рыбки дёрнулись, пощекотали голые ноги и уплыли подальше к другому берегу. Лу поскользнулась на камне, но не упала, поёрзала ступнями, устраиваясь понадёжней на скользком дне, и нагнулась к воде. Опустила лицо в озеро и стала пить. Ох, как вкусно. Лу всё пила и пила, чувствуя, как вода заливается и в нос. Но оторваться долго не было сил. Наконец почувствовала, как внутри всё переполнилось, она сама стала как маленькое озерце, подняла голову, долго кашляла и чихала, освобождая место для дыхания. Пошла дальше. Оглянулась.

- Благодалю тебя, вкусная водичка.

Так старейшина всегда говорил женщинам после еды. Так и она будет.

Идти босиком было нелегко, больно кололись веточки и сосновые иголки, но Лу приноровилась на каждом шаге чуть скользить, сминая тем самым острую лесную подстилку. Поэтому продвигалась медленно, а солнышко уже светило почти над головой и чуть сбоку.

Лу вгляделась в небо опять чуть сбилась с дороги. Повернула лицо к свету и продолжила путь чуть правее. Ей надо за солнышком.

Под ногой что-то скользнула живое. Посмотрела чёрных хвост запетлял в траве. Заморгала глазами на змею едва не наступила. Но не испугалась. Чего её бояться? Она сама трусишка, убежала в высокую травку. Пусть ползёт. Там её детки. Маленькие змеёныши ждут не дождутся мамы. Плохо без мамы.

В глазах защипало. Но не надо плакать. У неё есть Ара и Кида. И ещё Саха. И Лайя. Лайя одной ей свои секреты рассказывает.

Гнёздышко! Прямо на земле. Маленькое, кругленькое, свёрнутое из сухой травки. А в нём яички. Малюсенькие-малюсенькие.

Лу присела на корточки. Ах, какие голубенькие. С крапинками. Наверное, их снесла голубая птичка. Тоже с крапинками.

Встала. А солнце уже снова вильнуло в сторону. И Лу послушно повернула за ним.

Белка. Сидит на ветке, смотрит на Лу. Хвост свесила, а он весь просвечивается. И виден тонкий шнурочек, от которого в стороны щетинится пушок. Ах, какой милый хвостик. Жалко его почему-то.

А лес тянется и тянется. Конца и краю не видно.

Лу устала. Еле плетётся, уже не сминает подстилку, и та исколола её ноги. Но солнышко всё ещё зовёт за собой. И Лу слушается. Хотя и солнышко устало. Покраснело и хочет спрятаться за край земли. Там его хижина. Там оно будет отдыхать всю ночь.

А в лесу потемнело.

- Это потому, что ёлки тут ластут, - шепнула, себя успокаивая. В ёлках всегда темно.

Сзади послышалось непонятное. Оглянулась. Тень. Собака? Сверкнули жёлтые глаза.

И тут же большая белая птица с криком кинулась вниз. Собака повернулась, потрусила за ёлки.

Это не птица, - догадалась. Но кто за неё заступился не поняла.

- Благодалю, - шепнула назад. И пошла дальше.

Поляна. Горит огонёк. Костёр. Человек.

- Благодарю, - шепнула солнышку за то, что вывело. С опозданием шепнула скрылось оно только что. Но ветерок донесёт.

Остановилась. Наклонила голову набок, стала ждать.

Человек резко поднялся. Посмотрел в недоумении на Лу. Потом торопливо направился навстречу:

- Бедное дитя Как же ты выбралась? Не бойся, милая, теперь не бойся.

Лу не боялась. Она просто сильно устала и не могла больше сделать ни шагу.

И мужчина понял. Он ловко поднял её одной рукой. У него была всего лишь одна.

143

Весь день Гай посматривал вверх и прислушивался, пытаясь угадать, что происходит.

Вот щель заметно потемнела. Вечер. Вот неясно послышались печальные голоса, потом усилились, зазвучали над головой и вновь стали затихать.

Яма находилась на краю селения, недалеко от дороги, поэтому Гаю не приходилось долго гадать - началось.

Вот новая процессия прошла мимо, и парень понял, что повели жертву.

Жертва Та самая, с которой он просидел бок о бок в дерьме. Та, которую он напоил последними каплями тёплой воды. Невинная девка, которой просто не повезло.

Единственное утешение не в себе она. Не будет страдать. Или будет?

Гай дёрнул верёвку. Держится. Пора выбираться.

Добраться до верха оказалось несложно, руки не ослабли за несколько дней. Осторожно заглянул в щель никого. Оставили, значит, его без присмотра. Это хорошо. За это отдельная благодарность. Наверное, сегодня не до Гая. Все ушли на капище.

А может, Сема подстроил так. Сема хороший парень, только уж больно рискует. Даже на Гаев взгляд, нужно быть похитрее. Разве так можно? Ох, Сема

Выбрался, огляделся. Ещё не совсем потемнело, но вокруг никого.

Теперь убегать. Куда подальше, а там видно будет. Здесь же ему делать нечего, здесь не помилуют.

И Гай скорым шагом направился к лесу. Со стороны капища виднелись огни, слышались моления. Там все.

Там девка. Гай замедлил шаги в нерешительности.

Память живо нарисовала недавнюю картину, как жадно и беспомощно пила она воду. Так по-детски доверчиво. Как она сейчас?

Гай уже толком не видел, куда шёл, всё внимание было направлено на огни. Остановился. Нет Надо хоть посмотреть. Хоть издалека. Чтобы успокоиться. Чтобы удостовериться, что она не в себе, что не будет страдать. Повернул в сторону капища.

А чуть позже, лежа на земле, наблюдал из-за редких веток картину, которая надолго ввела его в недоумение.

Видел, что жертва была другая. Совсем другой человек. Это он понял по цвету волос, разглядеть лучше мешало расстояние. А куда подевали светловолосую? Бросил перепуганный взгляд на жертвенный костёр. Там пока темно, лишь несколько факелов горят неподалёку. Но там нет той девки. Снова вгляделся в жертву А сколько их? Четыре? Да и жертвы ли они? Вот одна зашвырнула венок в кусты, направилась к Доку, забрала у того оружие. Что происходит? Так было задумано? Значит, многое изменилось за то короткое время, что он сидел в яме.

Поглядел на старейшину. Вот уж точно кто изменился. Даже издалека видна страшная желтизна и изнеможённость. Привстал на носилках смотрит. То ли изумляется, как и Гай, то ли просто смотрит.

А когда из окрестных кустов вышли чужие воины, вооружённые мужчины и женщины, до Гая дошло, что на этот раз всё пошло кувырком. Но он не огорчился. Мрачно стал наблюдать.

Видел, как три женщины подошли к старейшине, что-то сказали. Видел, как чужие люди отходили в темноту. Видел, как маленький человек стоял перед его племенем, а потом все упали и стали кататься по земле.

Видел, как из-за деревьев вылетело что-то непонятно-сверкающее и подобрало чужого человека.

Уж не спит ли он? А может, потерял разум и всё это мерещится? Или в воду ему добавили дурманящих капель?

Прошло время. Чужих не стало - ушли. Свои выглядели расстроенными и потерянными. Жалкими кучками и по одному уходили назад. Некоторые бежали. Многие ещё лежали на земле, их уносили родственники.

Хорошо, что детей не пускают на жертву, пронеслось у Гая в голове.

Вскоре не осталось никого. Почти никого.

Гай встал. Потоптался на месте, потом всё же решился пошёл к капищу. Там в свете одинокого факела, торчащего на столбе, валялись брошенные носилки. А на них полусидел, полулежал, одинокий, как факел, и брошенный, как те же носилки, вождь их племени.

Гай нерешительно приблизился. Он живой? Настороженно оглянулся на селение. Но с той стороны больше не было движений.

Живой. Но легче от этого ему не было.

Лицо перекошено, ошалевшие глаза таращатся на Гая, что-то пытается сказать.

Гай остановился, молча смотрел.

Хаша вытянул худую руку со скрюченными пальцами, захрипел невнятно. Гай попытался понять.

- У-у-у, страш-но! то ли послышалось, то ли отважный и гордый вождь дошёл до краюшка.

- Ещё бы не страшно, - пробормотал Гай больше для себя.

На старейшину смотреть не хотелось. Не было здесь больше старейшины. Остался больной старик, который оказался никому не нужен.

- На-а-а, - Хаша с огромным трудом стянул с шеи амулет символ власти над племенем, протянул его Гаю.

- А зачем он мне?

- Воз-зи, дур-ра

Гай взял. Повертел в руках. Посмотрел на кучу дров. Внезапно понял, что надо делать.

Схватил факел и бросился к жертвенному столбу. Через мгновение яркое пламя окрасило ночь оранжевым. Жар отогнал Гая назад к Хаше.

Тот глядел на огонь. И то ли от света, то ли ещё от чего, из глаз его беспрерывным потоком текли слёзы.

Гай вытянул руку, молча показал старейшине амулет, словно спрашивая его согласия. Тот кивнул головой. И Гай, широко размахнувшись, зашвырнул его в самое пекло

- Прощай, Хаша.

- Прр-р пр-рти

Гай пошёл к реке. Там, выше по течению, живёт то племя. Он он просто хочет узнать, что с девкой. Она жива?

144

Вела летела, не разбирая дороги.

- Вернулись, - кричала она, размахивая руками и подпрыгивая на бегу.

- Вернулись! Пришли! Собирайтесь! подхватились взрослые.

- И Лу? глаза Изы стали огромными от ожившей надежды.

- И Лу? переспросила Кида у прибежавшей Велы.

- Незнаю. Мы с Моткой вышли из леса и увидели наших на берегу, - Вела запыхалась. Мотка туда побежала а я за вами.

- Пеша, да бросай топор, бери Мику. Пойдём.

- Костёр надо потушить, - спохватилась Кида.

- Сейчас...

Ола с копалкой побежала к огню.

Скоро по лесной дороге торопливо шла взволнованная Кида с Ланчиком на руках. Следом не отставала Ола. Да и как отстанешь, если рядом Иза почти бежала и тянула её за руку. Замыкал шествие Пеша. Он особо не переживал. Мика на его руках тоже не переживал. Мир Мики всегда полон сюрпризов. И почему-то они чаще приятные. Вела забегала вперёд, потом ждала, кусая губы от нетерпения. Но поторапливать не решалась.

- Так ты кого-то разглядела? не выдержала Кида.

- Вроде Наз. И дед с Феной. И ещё кто-то не разобрала.

- А Ара?

- Не видела

- А Лайя?

- Да там далеко было, непонятно.

- А Лу ты не видела?

- Не-ет, - Вела почувствовала себя виноватой.

- Там маленького никого не было? Иза подсказывала, как могла.

Но Вела покачала головой.

Вышли из леса. Теперь по лугу немного, и Сердце даже подпрыгивало от предвкушения. Всего пару дней не виделись, а кажется, что долго. Это потому, что страхов натерпелись. Страх до сих пор хозяйничал в голове - а ну как не все вернулись.

- А там кто? указала Вела рукой в сторону.

По берегу двигались две фигуры высокая и маленькая. Как раз такая, как Иза хотела.

- Не знаю, - Кида поглядела из-под ладони. Далеко.

Но по мере приближения к стоянке, сокращалось и расстояние между ними. Все уже не так торопились, хотели подгадать встречу, чтобы пути пересеклись.

- Мужчина как будто незнакомый. Что скажешь, Ола?

- Не знаю его. А ты, Пеша?

- Лу-у-у-у!!!!

Иза побежала раскинув руки, как крылья, и ничто, и никто не мог бы её остановить. И никто не стал даже пытаться!

- Лу-у-у!

А далёкая маленькая фигурка отделилась от взрослой и помчалась навстречу.

- Иза! Кида! Ала! Наконец я вас насла-а!

145

- Сиди, сиди, - засуетилась Ола, когда заметила, что Наз встал за дровами. Я сама.

Весь день женщина подавала, приносила, готовила.

- Ох, Ола, - покачала головой Саха, - балуешь ты нас, как своё дитя неразумная мать.

- Не забалую, - улыбнулась Ола и побежала за водой.

И впрямь не забалует, понимали все. Понимала и Саха. Просто день такой. Всем дням день. Племя возродилось. Ещё вчера висело на тонком волоске. Ветер дунет оборвётся волосок и не станет племени, как не стало уже многих других.

Но что-то удержало ветер, не дало дунуть на волосок. И вот они опять все вместе. И жизнь завтра вновь потечёт по своему руслу. Но это завтра. А сегодня передых. Сегодня надо просто посидеть и посмотреть друг на друга.

И Ола это понимала, вот и бегала взад-вперёд. Посидеть и посмотреть друг на друга хорошо, но ещё лучше, если в углях при этом печётся рыба, а над огнём переворачивается с боку на бок аппетитный кусок жареного мяса.

Поэтому и бедному Пеше не дала покоя. То силки иди проверь, то ловушки для рыбы опорожни. У того даже губы стали обидой наливаться и скобочкой сгибаться вниз. Но Ола и это успела заметить. Пробегая мимо в очередной раз, нагнулась к мужу, шепнула что-то в его широкое ухо, провела, словно невзначай, ласковыми пальцами по спине, и Пеша оглянулся уже повеселей, потянулся к жирному куску, отошёл Отлегла обида от сердца.

Кама за несколько часов не произнесла и пары слов. Сидела на бревне, спину выпрямила, не ела, не пила. Временами бросала быстрые внимательные взгляды на Тая. И никто по лицу не мог понять, о чём она думала. Даже Уша.

А Тай тут же, рядом. Сидел у огня, переворачивал угли, тоже о чём-то думал. А потом поднимал взгляд на Каму. За мгновение до того, как она свой поспешно отводила от его лица. Словно боялась обжечься.

А потом не отвела. Вот и встретились, наконец, карие и серые глаза. И завели свой неслышный разговор. Печальный, но полный добрых предчувствий.

- Так я не пойму, кто такой Дон? Фена смотрела на ребят почти с возмущением. Как это невидимый? Как это не человек? А кто тогда разговаривал? Кто Рачу вылечил?

Лок с Гёрой переглянулись. Вот и как объяснить то, чего и сами не понимали?

- Вылечил, ну и хорошо, - заворчал дед. Тебе чего ещё от него надо?

- Как чего? заморгала бабка. Я понять хочу.

- Вот и понимай как хочешь

Бабка приуныла. Первый раз в жизни, на самом её краюшку, встретилась с таким вот чудом, а что толку? Непонятное так и осталось неразгаданным.

Нала слушала возмущение Фены, кривила губы и мотала головой. Эх, молодая ещё, глупая. Потом не выдержала:

- Ну сказали же тебе - древние люди. Какие жили во-о-он как давно. Может, они и научились летать. А что? Птицы же умеют. Потому как это дре-евность! Они жили, когда всё создавалось. Вот и догадались выпросить для себя, что захотели. Арбузы эти, да грантлёты. Поняла?

Фена слушала, сопела недовольно. Вот чувствовала, что Нала чушь городит, а чем возразить не знала.

- А Дон?

- То дух. Приручили они его. Вот как ты корову.

- Батюшки! Фена вскочила. Пеструха не доена.

- Я сама подою, - Кида встала с Ланчиком. Я уже наловчилась.

- А она тебя слухается? бабка скосила чуть ревнивые глаза.

- Слушается. Правда, не так, как тебя. Но молоко даёт.

- Не Я сама.

- Завтра будешь сама. А сегодня отдохни. Ну-ка, такие страсти пережили, - Кида с удивлением и ужасом покачала головой.

- Давай мне Ланчика, - поднялся с места и Шан.

Кида передала сына. Шан привычно согнул руки, чтобы малышу было удобней. Тот с интересом посмотрел на новое лицо. А-а, знакомое - беззубо улыбнулся. Шан усмехнулся в ответ. Смотри-ка, маленький, а всё понимает.

От Леры не укрылась тёплая улыбка мужчины Опустила глаза. Похоже, Шана она упустила. Перевела взгляд на Леку.

- Что ты нарисовал? захлопала длинными ресницами.

Но тот не захотел отвечать, стёр ногой на песке.

- Да ерунда...

Мотка скользнула недобрым взглядом в сторону. Обиделась, а на кого и сама не знает. На ребят? Обещали угостить самым вкусным, что есть на свете, а где оно? Небось не сильно старались. Хорошо, что хоть живыми вернулись... Но всё же могли бы утянуть за пазухой что-нибудь. Ишь ты, арбузы с дынями какими-то ели. А она? Мрачно потянулась за дымящейся рыбой, которую только что вытянула из углей Нала.

Ара нахмурилась:

- Так получается, Лу и вправду летала на этом грантлёте?

Все дружно поглядели в сторону воды. Там плескались Вела, Лу, Иза и Мика.

- Да, - нехотя подтвердили ребята. Это была та правда, которая может раз и навсегда вызвать неприязнь к их новым знакомым и поселить тревогу в сердца. Но больше они так не сделают. Они обещали. И потом, им нужен постарше кто-нибудь.

- Ишь ты нужен им! прохрипел недобро Тип.

И все посмотрели на Типа. Внимательно и долго, словно что-то новое узнали про него.

- Во орал вчера! усмехнулся Санк, - аж охрип.

- Как он кричал? поддержал приятеля Лека. Не двигаться!. Даже я на всякий случай замер.

Тихий смешок пробежал по компании. Действительно, никогда такого грозного рыка не слышали от добродушного Типа.

- А в какую собаку она лезла? вернулась к предыдущей теме Ара.

- Видели мы ту собаку. Каменная она. У неё возле уха отверстие, туда залезают, а внутри что-то есть.

- И вы там были?

- Не-а. С высоты видели. Толком не рассмотрели.

- Рача - голос старейшины заставил всех оглянуться.

Рача, шатаясь, вышел из шалаша.

- Иди, садись, - заорал дед, подвигая пенёк.

Рача махнул рукой, мол, сяду. Сел.

- Этот Дон не сказал, когда он опять слышать будет? поинтересовалась Фена.

- Сказал, что со временем слух вернётся, - вздохнул Лок.

- Во как, - не поняла бабка, - ну, будем ждать

- Рача, зуб будешь забирать? заорал Лека, протягивая на ладони розовую штуку. Вчера я подобрал.

Но Рача вскочил, побежал в кусты.

- Затошнился, бедный, - покачала головой Нала.

- Зачем ты ему показал этот зуб? накинулась Саха.

- Да я же не знал.

- Теперь как Дик будет убегать Ты чего Дик? Чего вскочил?

Тот вытаращил перепуганные глаза вверх.

- Или идёт кто

Над темнеющим обрывом показался человек.

146

- Хтой-то? забормотала обеспокоенная Фена.

Обеспокоилась не только Фена. Никто не смог усидеть, вскочили. Мужчины потянулись к оружию, дед к зубу, женщины к детям.

- Это Гай, - узнал Пеша.

- Какой такой Гай?

- С нашего племени, - торопливо пояснила Нала. Он хороший парень.

- Видели мы вчера ваших хороших.

- Ну спускайся, Гай, - пригласил старейшина.

Парень спустился. Выглядел он так, словно только что вылез из реки. Мокрые волосы прилипли к шее, щёки блестели чистотой и свежестью, а вот на одежду было страшно глянуть. Бабка тут же подозрительно потянула носом.

Гай несмело стоял, чуть опустив голову, и поглядывал исподлобья, - пытался понять, на какую встречу рассчитывать.

- Ты один? Санк уже слазил наверх, но там никого.

- Один. Я по своему делу к вам.

- По какому?

Гай замялся, потом бросил быстрые взгляды по сторонам.

- Да с девкой я в яме сидел С вашей.

- Точно, - хлопнула бабка по своей коленке, - а я думаю, откуда так знакомо воняет. Мы же Лайю еле отмыли.

- Лайю. Она живая?

- А тебе на что? Вчера недоубили? Сегодня продолжить хочешь?

Гай на это промолчал.

- Да что ты, Фена, накинулась на него? Не видишь, что он вроде как Дай сказать человеку. Заклевать всегда успеем.

- Говори, на что она тебе.

- Да узнать, живая или как

- Живая. Только непонятно, на каком свете живёт.

- Не отошла, значит Ну, я тогда пойду.

- Куда ты пойдёшь? старая Нала схватила парня за руку. Ночь же

- Да я недалеко. Там побуду, - Гай махнул рукой вверх. А завтра ещё приду. Может, к утру она отойдёт.

Саха с Арой переглянулись. Нормальный же парень.

- А за что ты в яме сидел? поинтересовался старейшина.

- Так за вас же.

- Как так?

- Это же вы Леру из ямы вытянули? - теперь он махнул рукой в сторону красавицы.

- Ну мы.

- А я на карауле стоял.

- Так это мы тебя связали? усмехнулся Наз.

- Получается, меня.

- Вот что, - принял решение старейшина. Ты, парень, садись к костру и всё расскажи. А мы послушаем. И потом решим, как быть.

Гай пошёл к ближайшему пеньку.

Вскоре кружок у костра стал чуть шире. Но лишь на короткое время. Потом все сдвинулись ближе друг к другу и приготовились слушать.

- Да там рассказывать особо нечего, - смутился вдруг Гай, обнаружив такое внимание.

- Ничего. Говори

147

Шима пробиралась сквозь серый туман. Мрачно. Холодно. Да в ту ли сторону она двигается? Замерла в нерешительности.

Впереди густая завеса. Прислушалась. Где-то там теплится жизнь. Сделала шаг. Туман чуть отступил. Что-то тёмное шмыгнуло в сторону. Шима не успела разглядеть. Сделала второй шаг. Всё та же серая завеса впереди.

- Лайя, - то ли шепнула, то ли подумала.

Снова затаилась в ожидании ответа. Едва различимый звук впереди. Надо туда. Там Лайя.

Шаг туман шаг туман шаг тень ускользнула в сторону. Кто здесь? Друзья? Точно нет. Враги? Очень хочется надеяться, что нет. Может, просто равнодушные наблюдатели?

Шаг туман шаг тень. На этот раз огромная, неподвижная. Шима решила сама её обойти по широкой дуге. Может, это деревья? Как в лесу. Только в этом месте и лес не лес, и деревья особенные. Двигаться умеют.

Стало страшно, а ну как зацепят своими ветками-верёвками, утянут в мрачную глубину.

И в ответ на эти опасения потянулось тёмное со всех сторон.

Они слышат, догадалась. Мысли понимают. Или чувства. Нападают. Паника захлестнула волной, и тени-ветки, зашевелились угрожающе со всех сторон. Зашуршали по ногам и спине.

Замереть, наказала себе. Прогнать страх. Это просто тени Они любопытны Они не причинят вреда

Ветки прошуршали назад в туман.

Теперь Шима хоть что-то понимала.

Если они откликнулись на страх, то, может, попробовать по-другому?

Но по-другому не получалось. В этом тревожном месте не рождались добрые чувства. Не найти ей Лайю. Пропала она, потерялась.

И тоска, острая, длинная, словно живая, змеюкой проползла по душе.

И заплакало, застонало вокруг, усиливая безнадёжность.

Кто же здесь? подивилась Шима. Теперь ей уже захотелось рассмотреть хоть одного обитателя. Она живо стало поглядывать по сторонам.

А со сторон её тоже старались разглядеть. Чувствовала Шима живое любопытство, но взглядом не успевала зацепиться, растаивали тени в серость.

Бедная Лайя. Если сейчас не найду, не выберется она отсюда. Так и останется жить в тумане.

А потом вдруг поняла - не хочет Лайя, чтобы её отыскали. Там, при свете солнца ей было тяжелее. Там видела она любимые глаза, да смотрели они на другую. Слышала любимый голос, да шептал он чужое имя. Вот и спряталась. Здесь ей легче.

Покатились слёзы у Шимы по щекам. И туман ответил тем же, закапало сверху и снизу холодными каплями.

Но должна же быть ещё одна возможность. Нельзя сразу сдаваться. Нужна ещё одна попытка.

- Буду идти идти пока не дойду, - пробормотала вслух.

- Иди, иди, пока не дойдёшь, - раздались в ответ голоса.

Разные. Приятно-звонкие и грубые, весёлые и унылые.

И Шима сделала новый шаг.

- Можно, я зайду? Гай кивнул в сторону шалаша.

Там Лайя лежала в забытье, и Шима сидела над ней вот уже несколько часов.

Все переглянулись. Можно ни у кого не вырвалось. Всё же девушка. А тут мужчина из чужого племени. Как тут разрешить?

Но и нельзя никто не произнёс. Чувствовали, что не их это дело. Никто не имеет право запрещать. Поэтому повисло молчание. Долгое.

И Гай понял по-своему. Встал Постоял нерешительно, а потом медленно прошёл в шалаш.

Поздний вечер давно накрыл темнотой округу. Но яркому костру пока хватало сил окрасить оранжевым светом шалаш и внутри. Правда, в том углу, где лежала Лайя, был полумрак.

Гай долго всматривался. Она ли? Она. Мирно лежит, кажется, спит. Вот только разбудить никто в племени не смог, как ни пытались. Об этом уже рассказали Гаю. И ещё сказали, что есть у них лекарка, на неё вся надежда.

Поглядел Гай на лекарку. Не ожидал, что молодая. Сидит рядом с закрытыми глазами. Кажется, что тоже спит. Но мало ли что кажется. Сам Гай в таких делах ничего не смыслил, поэтому постарался не шуметь. Вот и всё, чем он мог бы помочь.

Уйти? Но ноги не поворачивались. Нет. Здесь лучше.

Гай тихо сел около Лайи, подальше от лекарки. Та не шевельнулась. Значит, не помешал. Вот так он и посидит чуть-чуть.

Но время шло, а может, остановилось. И Гаю стало почему-то хорошо. Он словно нашёл своё место. Уйти отсюда не было ни сил, ни желания.

Гай взял в свою руку тонкие девичьи пальцы. Страшно захотелось их защитить. Укрыть эту девушку от трудностей и бед. Она слишком слабая сама не справится.

148

Впереди туман окрасился цветом. Что там? Далеко? Шима ускорилась. С каждым шагом сильнее алело. А, вот же, под ногами. Огонёк? Или что это? Камешек светящийся. Горячий?

Шима осторожно коснулась. Тёплый. Взяла в руки, подняла над головой. Туман тут же брызнул в стороны. Шима поводила огоньком, и сырая стена отступила ещё.

Так-то будет веселее, - подумалось.

Пошла дальше, пробивая дорогу алым светом.

Впереди зажурчало. Вроде, как река, только звук неприятно отчётливый. Так бывает в тумане. И ещё какая-то причина усиливала звонкость. Не сразу поняла, что почти полная тишина в округе. Такого в жизни и не случается. И куда-то пропали все тени.

Из тумана вынырнула, как из леса. Внезапно. Сразу. Впереди картина ясная, бело-чёрная.

Огромная яркая луна. Что-то с ней не то, но сначала окинула взглядом всё.

Река. Журчит, течёт, катит свои волны. И белая блестящая дорожка от лунного света. На сером берегу сидит Лайя, смотрит.

Шима остановилась. Окликнуть? Или лучше посмотреть, что будет?

Вот движение сбоку. Быстро глянула туда. Девушка. Высокая, стройная, идёт по речной блестящей дорожке, длинные волосы тянутся сзади. Тела белое, будто солнце ни разу его не касалось. Брызгами, словно искрами, намочила и ноги до колен, и тёмные волосы снизу. Красиво.

Шима ждала а потом поняла, что девушка идёт и идёт, а всё на одном месте, не приближается и не удаляется. А Лайя глядит, как зачарованная.

Шима подошла.

- Лайя, пойдём домой.

Девушка оглянулась.

- Тише, не мешай.

Шима немного помолчала, собралась с мыслями:

- Здесь холодно.

- Здесь не холодно и не жарко.

И вправду, здесь никак.

- Здесь нет солнца.

- Здесь луна, - сказала не Лайя.

Шима подняла голову. Луна. Улыбается надменно с высоты.

- Наконец она со мной говорит, - улыбнулась и девушка вверх.

- Лайя, здесь нет людей.

- Люди делают больно.

- Люди делают жизнь. Здесь одиноко. Ты одна.

- Меня здесь никто не обидит. Я никого не обижу.

Шима замолчала. Что сказать? Как убедить? И надо ли?

Вдруг Лайя повернула лицо.

- Я пить хочу!

А лицо всё усыпано лунными блестками. Да то не блёстки, поняла Шима, то слёзы.

- Я пить хочу, - повторила девушка.

Шима растерянно поглядела по сторонам. Как помочь?

- Река Попей из реки. Хочешь, я тебе принесу

Нахмурилась, мысленно разрешая проблему. Можно и в ладонях принести. Хоть чуть-чуть. Несколько раз сходить, она и напьётся.

- Я пробовала, - лунные блёстки покатились по щекам. То неправильная вода. Я не могу ею напиться. Она пустая.

- Тут всё неправильное. И луна, и река.

- Хмм, - донеслось недовольное с высоты.

- Это моя река. И моя луна.

- Но здесь нет воды. А ты пить хочешь

- Я пить хочу - повторила безнадёжно.

- У меня ничего нет с собой.

- Мне тогда дал попить человек. Добрый. Вода была вкусная-вкусная. Хоть и тёплая. И последняя. Я всё до капельки выпила. А теперь он остался без воды. Он сейчас, наверное, тоже пить хочет.

Шима не понимала, о чём речь.

- Пойдём Мы его найдём и напоим.

- Мы?

- Ты. Он ждёт тебя.

Почему-то Шима знала, что так оно и есть.

- Он ждёт? Меня

Лайя перевела взгляд на тёплый камешек в руках у Шимы, потом посмотрела на реку.

- А здесь?

- А здесь ничего не меняется.

Лайя встала, протянула руку:

- Пошли

Гай почувствовал, как дрогнули тонкие пальцы в его руке.

149

Лайя пришла в себя. На следующий день вышла из шалаша, села у огня бледная и молчаливая. Её окружили заботой, но никто ни о чём не спрашивал. До тех пор, пока она всех не напугала:

- Зага не вернулась?

Всё племя было тут же. Никто не решался отходить далеко. Ждали добрых или злых вестей от соседей. Жизнь продолжается, но на какую дорожку она теперь свернёт? Пока неизвестно. Вот и вопрос Лайи больно кольнул внутри.

- Нет, - осторожно ответила Саха.

Киде захотелось хоть чуть объяснить.

- Лайя, Зага не захотела с нами остаться. Это её решение.

- Я помню, - Лайя сжала виски. Она мне рассказала. Потом я пошла следом, хотела с ней попрощаться. Но не догнала. Не догнала?

Девушка вопросительно посмотрела на соплеменников. Повисло неловкое молчание. Они не могли знать.

- Я не помню, что было потом, пожаловалась тихо.

Вот тут все и напугались. Как это не помнит?

- А его помнишь? - кивнула Фена на Гая.

Лайя перепугано посмотрела на незнакомого юношу, который весь вечер не смотрел на неё, не разговаривал с ней, но всё равно ей казалось, что она в центре его внимания.

Она молча помотала головой и опустила глаза.

Племя переглянулось. Рассказать? А вдруг станет хуже?

- Ну, девка, не помнишь, значит, пусть будет так, - дед обвёл всех взглядом, ища несогласных. Таковых не нашлось. Коли надо будет - вспомнишь. А это во Гай.

Парень спокойно сидел у огня, смотрел в никуда, и ветер зачёсывал назад его волосы, открывая приятное доброе лицо.

- Он решил пока с нами остаться, - добавил старейшина.

- А что ты помнишь? не утерпела бабка.

- Я помню, что Зага плохо говорила. Жаловалась Только сейчас я уже не верю Она обманывала. А тогда Я хотела поверить, поэтому и пошла за ней. Но и тогда понимала, что она врёт. Ара ты простишь меня?

Ара широко раскрыла глаза. Простить? Ей? За что?

И Лайя поняла, что девушка всё это время просто не видела ничего плохого. Она не способна рассмотреть гадость в людях, которых любит. И если бы не ревность, Лайя давно бы это признала.

А ещё подумала Какое счастье, когда тебя любят.

Лайя сидела и ощущала тёплое, надёжное, доброе направленное на неё.

Вот почему все здесь, - догадалась. Они хотят убедиться, что со мной всё в порядке.

В полдень заявились совсем неожиданные гости.

- Отец! Мать! поднялась изумлённая Ола.

На верху стояли незнакомцы. Впереди статные мужчина и женщина. И все сообразили, что это родители Олы, про отца которой знали, что он старейшина какого-то племени.

- Благодарим вас за то, что в трудную минуту нашлось здесь место для моего зятя и моей дочери, - сказал отец Олы.

Это он сказал гораздо позже, когда гостей радушно встретили, напоили и накормили.

В ответ все скромно промолчали. Хотя сидели и такие, кого благодарственная речь немало смутила.

Дед заёрзал на своём пеньке и мельком взглянул на бабку. Вспомнилось некстати, как завалили Пешу, и тащили связанного по лесу. Как кабана. Да-а.

Но Пеша ничем не выдал свою обиду, молча грыз мосол и кивал.

- Были мы у ваших соседей. Оттуда идём. Когда Ола вошла в то племя, нам казалось, что нет более благополучных людей в округе. А вот как получилось. Их благополучие держалось на последней издыхании. Теперь у них большие перемены.

- Что же у них? голос бабки прозвучал очень осторожно.

И все затихли.

- Выбрали нового старейшину.

- Кого? вскинули разом глаза Нала и Лера.

- Сему. Я его почти и не знал. Скромный парень. Молодой. Не подумал бы Но это их дело. Сема сказал, что в скором времени к вам придёт в гости. Хочет наладить добрые соседские отношения.

Рассказчик не знал, какое облегчение принесли эти слова. А может, и догадывался. Всё же он был человеком умным.

Остаться на ночь путники не согласились.

- Надо спешить домой. Сердце неспокойно вдали от своего племени. Мы нашли дочь, и теперь довольно. Впереди ещё много времени для того, чтобы нам с вами подружиться.

Ола проводила дорогих людей.

- Мы здесь будем жить, - сказала она им в ответ на некоторое недоумение. Здесь мне хорошо. И мужу

- Ну вот и отдохнули, завтра вернёмся к своей работе, - вечером объявил старейшина. Жизнь, конечно, продолжает нести опасности, но бояться их больше самой жизни не следует.

150

Шима ждала, когда к Раче вернётся слух.

Была ещё возможность обратиться к Лере. Возможность хорошая уже потому, что ждать бы не пришлось. Временами останавливала свой взгляд на красавице, размышляла. Но нет. С Лерой она может ещё больше запутаться. Ей нужен более благоразумный человек. Вот и ждала.

- Ну как ты? с живым интересом часто обращалась бабка к мужчине, нимало не боясь показаться назойливой.

А Шима с тревогой прислушивалась к ответу. И вот, когда листья на берёзах стали желтеть, а старейшина вовсю готовился к переселению в лесные землянки, услышала:

- Да, вроде, сейчас нормально.

Решилась.

- Расскажи про Даю.

Рача только что мирно сооружал какую-то деревянную штуку, теперь дрогнул, посмотрел на Шиму, и в глазах мелькнул Девушке даже показалось, что страх.

- Это же ты Ты?

Внутри всё сжалось.

- Не-ет, - хотела сказать не знаю, но сердце не согласилось на такую возможность.

- У неё твоё лицо.

- Где же ты её видел?

- Живёт в лесу. Жила

- Сведи меня туда.

Рача поглядел долгим взглядом, кивнул согласно:

- Пойдём.

Отправились на следующий день.

Шима не спрашивала, далеко ли. Шла молча. На плече лук, вот и вся подготовка. Рача впереди. Тоже молчал. Не оглядывался.

- К вечеру дойдём? не выдержала.

- Дойдём наверное. Вот только ночевать придётся непонятно где.

Девушке любопытно было знать подробнее, как с этой Даей связался Рача, но спросить боялась. А то опять скажет, что это она. И посмотрит исподлобья. Лучше уж потерпеть. Скоро узнает. И ускоряла шаг, догоняя.

А Рача быстро продвигался вперёд, и воспоминания заслоняли белый свет

Азарт захлестнул, Рача уже не думал, как потащит огромного лося в селение из глухомани, куда тот его завлёк. Это, конечно в случае, если охота окажется успешной. И об этом он не думал. А ещё упустил из виду то, что места давным-давно незнакомые.

Потерял! Не веря в такой исход, метнулся сквозь кусты, но зверь как сквозь землю провалился. А следы на чуть влажной лесной почве приглашали за собой и дальше. Только вот куда? Опомнился. И так занесло в неведомые дебри, пора остановиться.

Охотничий пыл угас, на смену пришло недовольство собой. Что это с ним? Глупо потерять весь день в погоне за зверем, когда можно было бы другую дичь принести. В окрестностях родного селения всего хватало.

Повернул назад. Огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, как сократить путь. А вскоре вновь завертелся по сторонам. Растерянно остановился. Не хватало ещё сбиться с пути.

А ведь похоже, сбился.

Досада на себя усилилась. И не потому, что боялся всерьёз заплутать, не настолько велик их лес, а вот времени было жалко.

Покружив немного в густой чаще, Рача разглядел впереди просвет. Пошёл туда.

Ещё не вышел как следует из кустов, как блеснула вода. Лесное озеро. Хотел уже поворачивать назад А потом сердце ёкнуло. Стоит красавица. Нагая. Волосы прямые, белые, струятся по спине.

Стоит на камне, смотрит в тёмную воду. И кажется, что купаться собралась, да призадумалась перед прыжком.

Замер Рача. Затаился. Смотрит, глаз отвести не может. И не поймёт своими мужскими мозгами, то ли это настоящая женщина, то ли дух лесной неведомый, про которых слышать приходилось, а повстречать до сей поры не привелось.

Так и стояли оба. Неподвижная женщина, и очарованный Рача, которого никакая сила не смогла бы теперь сдвинуть с места.

Но сдвинуло неясное бормотание. Слов не разобрать, но девушка всё же что-то говорит. Кому? Перед нею водная гладь. Уж не с рыбами ли она беседу ведёт? Или со своими водяными сёстрами?

Рача осмелился сделать шаг. Потом второй. Подошёл уже совсем близко. И вдруг

Как развернулась в едином бешенном порыве эта прекрасная девушка, как сверкнула глазами-молниями, как забормотала ему в лицо

Понял Рача, что с самого начала она его как-то заметила, и беседовала вовсе не с рыбами, а с ним. Не совсем с ним. Призывала она какие-то силы на его несчастную голову. Не понравилось ей, что он подглядывал. Обиделась крепко на него.

И ветер поднялся, подхватил её волосы, затрепал за спиной. И загремели тучи чёрные, когда только и собраться над головой успели? И засверкали молнии, и в небе, и в глазах у лесной красавицы. И глаза из синих стали чёрными, как те самые тучи.

- Не смей за Даей смотреть! услышал он ясно.

Ведьма, - понял.

И побежал оттуда, оглянуться боялся. А вокруг и сзади, и по сторонам, и впереди, грохотало, визжало, рычало, так, что не чаял живым из лесу выбраться.

Но выжил

- Вот, - указал рукой сквозь редеющие кусты.

Это были его первые слова за долгое время, что они шли. За весь день почти.

Шима глянула, не понимая.

- Там я тебя видел.

151

Шима неуверенно вышла вперёд. Озеро. Красивое место. Никого.

Камень на берегу. Подошла. В голове пусто. Мысли, как перепуганные птахи, забились где-то - ни одной не уловить. Ступила на камень. О, хорошо-то как, привольно. Жёлтые листья лежат тихо-тихо на тёмной воде.

Резко обернулась, желая и Рачу пригласить полюбоваться мирной картиной. Тот словно ждал её взгляд. Со страхом. Вздрогнул даже.

Не стала приглашать, сама спустилась с камня.

- Никого. Здесь нет людей.

- Теперь, похоже, нет.

- Но, может, поблизости их жилище? Пошли посмотрим.

- Пошли.

Шима сдержала усмешку. Рача такой неуверенный и послушный. Пошла торопливо вокруг озера. Потом передумала, шагнула глубже в лес.

Землянку увидела издалека. Хоть та и была едва заметной низкой и заросшей травой.

- Она заброшена, - стало грустно. Здесь нет никого.

Но пошла по густой крапиве дальше. Рача всё также молча следовал за ней.

Вход в жилище преграждали огромные валуны.

Интересно, одолею?

Шима взялась за один, откатила в сторону, взялась за другой.

- Глянь-ка, получилось. Пошли?

Рача не прикасался к камням, стоял молча, и какая-то грусть всё больше темнила его лицо.

Шима не дождалась ответа, шагнула внутрь.

Глаза долго привыкали к темноте. А потом она приблизилась к лежанке, задумчиво провела ладонью по прелой шкуре, подошла к дальней стене, резко сбила густую паутину, стала заглядывать в горшки и крынки. Постепенно спокойствие покидало её. Движения стали лихорадочными.

- Я знаю это место. Откуда я знаю?

Шима оглянулась по сторонам.

- Там очаг Точно Смотри, Рача, там камень будет треснутый.

Шима бросилась к печи, рассматривала что-то, одной ей ведомое, потом закричала:

- Вот она! Вот эта трещина!

Мужчина не сдвинулся с места.

Шима перевела взгляд на дальнюю стену.

- Там... бросилась теперь к стене. Стала ладонями очищать её. Вот Видишь? Это же

Шима обернулась к Раче, выпрямилась, сказала почти спокойно:

- Это же я процарапала.

Рача не удивился. Он всё ещё молчал.

- Что же ты молчишь? Шима почти закричала, в голосе зазвенели подступившие слёзы. Я знаю это место. Я здесь жила. Это мой дом.

152

- Мать моя Мы летом с ней жили в лесу, а зимой переходили в селение. Её уважали и боялись, была она не простым человеком, лечила людей, гадала и Она была Как бы тебе рассказать Я и сама не соображу Ладно, как есть, так и скажу. В лесу мать звала меня Даей. А может, я и была Дая. Как теперь понять? В селении я становилась Шимой Дая была Я, получается Или не я? Дая была хорошей помощницей матери. Она научилась лечить людей, потом научилась наводить морок, варить зелье. Много всего Люди приходили в лес. Они несли нам всякую снедь, шкуры, мёд, а мы им то, что они хотели. Дая была сильной и жёсткой. Может даже, жестокой. Она никого не боялась. Её все боялись. Когда наступала зима, и мы переходили в селение, я становилась собой. Ничего этого не умела. В нашем племени была просто Шимой. Зимой я, кажется, совсем забывала про Даю. Как это может быть? Ты что-нибудь понимаешь?

Шима подняла беспомощный взгляд. Но Рача не ответил. Он сам мало что понимал.

Девушка замолчала. Воспоминания нахлынули разом не разберёшься.

Рача добавил в костёр ещё сухих веток. Огонь затрещал, забрызгал искрами, дохнул жаром. Шима чуть отодвинулась, огляделась по сторонам.

Кругом мрак. В нём скрыты деревья, прячутся лесные обитатели. Оттуда доносится неугомонное пение какой-то ночной птицы.

Шима наотрез отказалась ночевать в хижине.

- Она не моя, - заплакала тогда, как от неведомой обиды. Здесь я никогда не жила. Я не хочу

Вспомнила ещё...

- Мать, я не хочу быть Даей.

И Леда ударила её. Не больно. Обидно. И страшно.

- Ты не имеешь право не дать ей жить! Ты не посмеешь ещё раз её у меня отнять! Её теперь очередь.

Шима не понимала, что это значит. Но верила матери. Значит, так и надо. И становилась Даей. Мать объясняла как.

- Зимой мать разрешала мне быть собой. Делать всё, что желалось мне. И я напрочь забывала о целительстве, о мороке, о приворотах и ворожбе.

- И никто не заподозрил тебя в обмане?

- В обмане? Ты думаешь, я обманывала?

- Ты обманывала себя, получается.

- Да Я обманывала себя. И мать?

Рача пожал плечами.

- Помню какая-то женщина назвала меня Даей. Узнала видать, видела, наверное, в лесу. Но я не понимала, о чём она. И Лера Ты же не знаешь, Лера всё это время просила у меня приворотное зелье. Говорила, что раньше я ей уже давала. А я подумала, что схожу с ума.

Рача протянул Шиме кусок жареного тетерева, но девушка отказалась.

- Не хочу сейчас. Вновь вернулась к своим воспоминаниям. А потом мать умерла. Зимой, когда мы были в племени. И последнее, что она сказала - Шима нахмурилась, вызывая в памяти давно прозвучавшие слова, - наконец я вижу вас рядом Она говорила так, словно перед ней сидели двое. Ей это казалось? Или я и в самом деле не одна?

- Ты одна.

- А кто тогда Дая?

- Её нет.

- Но я же была ею.

- Ты притворялась.

- Но почему так получилось?

- Помнишь, Пеша признался, что им в племя нужна прорицательница?

- Что-то припоминаю

- Он рассказывал, как его отец когда-то обидел женщину-знахарку, продал одну из её маленьких дочерей.

Шима распахнула глаза. Стало что-то проясняться.

- Ты думаешь, он говорил о моей матери? Обо мне?

- Ты сказала Леда. Ту женщину он тоже называл Ледой.

- Так получается Дая существует? Она та девочка, которую продали?

- Может быть. Но не обязательно она Дая. Её могли переименовать.

- Она ведьма?

- Вот тут уж я точно не могу тебе ничего сказать.

- И мать всю жизнь о ней тосковала Поэтому Поэтому мы так с ней жили.

- Да. Ты жила и за себя, и за сестру. Но что было дальше?

- После смерти матери? Я осталась в племени. Про лесную лачугу не думала, жить там не собиралась. А потом пришли бешенные. А потом Наз меня спас.

- А потом ты оказалась целительницей. Видно, матерна наука пошла впрок.

- Но я не хочу становиться Даей.

- И не становись. Давай спать. Поздно уже.

- Давай

Но Шима ещё долго смотрела в тёмное небо, на поднимающиеся от костра искры и вспоминала, вспоминала, вспоминала. А Рача лежал неподалёку с закрытыми глазами. Но временами ресницы его чуть вздрагивали, и лёгкая улыбка непривычно скользила по губам.

153

Купаться в реке детям было уже нельзя холодно. Но Наз придумал, как отнять у осени маленький кусочек тепла. Он чуть раскопал песок, прорыл канавку и получилась небольшая заводь. Вода в ней застаивалась, хорошо нагревалась, и дети быстро сообразили, что эта их последняя возможность вволю наплескаться перед долгим холодом, поэтому не вылезали оттуда целыми днями.

Дед тоже полоскал свои тощие костлявые ноги, только в холодной реке. Опускал их в воду до самых коленей.

- Во как бывает, - удивлялся он и делился своим удивлением с сидящим рядом Диком, днём крутит что-то внутри, ночью свербит спать не даёт. До лесу дойду и замариваюсь. А ведь недавно с бабкой днями бегали то за Пешей, то ещё за какой надобностью, и ног под собой не чуяли Не-е, видно время моё ушло

Фена временами пробегала мимо, слушала такие упаднические речи, качала неодобрительно головой, но чем возразить не знала. Поэтому просто хмурилась.

- Дед, - нашёлся Санк. Ты всегда так охаешь, когда сидишь без дела. Это от скуки тебе чудится свербление в ногах. Вот завтра перейдём на новое место, будем обживаться помаленьку, забудешь про свои коленки.

Завтра, с самого утра, племя заберёт все свои пожитки, потушит костёр и переберётся в давно построенные землянки.

Саха с грустью окинула песчаный берег. Здесь ей было хорошо. Надо упросить старейшину следующим летом вновь сюда вернуться.

- Прилетел! - Мотка вопила так, что все вскочили, схватились кто за сердце, кто за копья и луки.

Девочка чуть ли не кубарем скатилась с крутого берега и бросилась к бабке под мышку.

- Что ты орёшь, как очумелая? бабка и сама испугалась до полусмерти, но пыталась разобраться в новой беде.

- Баб, прячься, скорее! Прилетел! Вон там висит.

- Да кто прилетел?

- Ихний Дон, - обвиняющий Моткин палец ясно указывал из-под бабкиной подмышки на виновников.

Лок и Гёра неуверенно поднялись, переглянулись.

- Грантлёт?

Но, в отличии от Мотки и остального племени, вовсе не испугались. Глаза жаждали подтверждения. Не дождались. Не таковская Мотка, чтобы глупостям потакать. Ишь, завели непонятную дружбу с ещё более непонятно кем.

- Лок, погнали!

И не успели люди недовольно ахнуть, как мальчики птицами взлетели вверх и скрылись за пожелтевшим обрывом.

- Пойдёмте, - старейшина кивнул головой.

Мужики поглядели на оружие брать? Или с пустыми руками встречать гостей?

Взяли. Что-то на плече должно болтаться. Словно невзначай.

Полезли следом.

Женщины долго топтались на месте, посматривая на детей. Ара на всякий случай взяла Лу за руку. Но и женщины не выдержали. Первой сдалась бабка.

- Мотка, не тряси меня - душу вытрясешь. Отстань, говорю. Пойду гляну, что там делается.

- Ба, не ходи, - закричала пронзительно Мотка, - увезут к собаке! В ухо!

Но Фена махнула рукой.

- Ещё чего. Не таковская я, чтобы меня к собакам всяким возили. Небось не отвезут.

Полезла. Следом остальные.

Вскоре на высоком берегу стояло племя. Не такое уж маленькое. Ждали.

Невдалеке и в самом деле завис грантлёт.

Ждать пришлось долго.

Наконец показался в проходе Гёра, соскочил на землю, обернулся. Оттуда что-то ему стали выдавать. Потом и Лок спрыгнул. Тоже не пустой.

Грантлёт поднялся вверх, моргнул разноцветными огоньками и поплыл к лесу. Мальчики смотрели вслед. Руками на прощанье не махнули, руки были заняты.

Когда гранлёт скрылся за деревьями, ребята повернули к своим.

- Несут что-то, - Моткин нос торчал из-за бабкиного плеча, - глаза сияли живым интересом.

154

- Вот это, по-моему, арбуз, а эта дыня.

- Нет, Гёра, это арбуз, а это дыня.

- Короче, что-то из этого арбуз, а что-то - дыня.

- Ой, давайте уже пробовать.

- Давайте. Сколько нас?

- Три десятка и один, - Саха знала точно.

- Много, - пожаловалась Мотка, за что и получила подзатыльник от бабки. Отодвинулась от неё подальше, забурчала:

- Кое-кто уже, небось, наелся в грантлёте. А теперь второй раз собирается.

Но податливая корка с треком раскрылась, и оттуда брызнуло такой ароматной свежестью, что даже Мотка замолчала.

Каждому досталось по маленькому кусочку.

- Ну, кому что больше понравилось? поинтересовался Санк.

- Мне жёлтое.

- А мне красное.

Мнения разделились. А потом сошлись:

- Всё!

- А это что? ткнула Мотка в непонятный кузовок.

- А это тебе, - заулыбался Гёра.

- Как мне? не поверила Мотка.

- Тебе, тебе. Леса сказала, что хочет выполнить твоё пожелание, и ещё что-то привезла. Специально для тебя. Называется, кажется, замороженка. Оно холодное. На солнце растает, но в этой посудине долго может продержаться.

- Снег, что ли?

Мотка была полна подозрений. Но ребята пожали плечами. Они не знали. Девочка взяла коробку и отошла.

- А это хлеб такой, - ребята стали вытаскивать из какой-то мягкой носилки один за другим кругляши. На, Саха.

Саха принимала, изумленно принюхивалась:

- Что-то невероятное. Давайте вечером съедим.

- Давайте. А то за раз всё перепробуем, неинтересно.

- Леса объяснила, как такие кругляши можно самим приготовить. Ты, Лок, запомнил как?

- Кажется

- Там хитрость одна есть. Вот и получается крепко вкусно.

- Ладно, потом расскажете про хитрость. Да смотрите не забудьте.

- Не забудем А вот это Криз дал. Это штука против бешенных или других, кто вздумает на нас нападать. Вот сюда нажимать

- Нет, Гёра. Сначала надо прицелиться. Вот так. Потом нажать сюда, - Лок стал показывать, и все, как по команде дёрнули от штуки, догадываясь, что она вряд ли отличает своих от чужих.

- Ты, Лок, направь эту штуковину лучше вон туда, - указал дед на иву.

- Да не бойтесь. Она не убивает. Просто человек, или, скажем, зверь какой, замирает и не двигается, и не шевелится целый день. Если в него попасть.

- Ну, всё равно. Тут и так еле шевелишься

- Полезная вещь, - задумчиво произнёс Тип.

- В ней, Криз сказал, четыре десятка выстрелов.

- О-о!

Лок протянул штуковину старейшине. Тот осторожно взял:

- Надо её куда-то припрятать. Но чтобы недалеко.

- А это Изе.

- Мне? девочка от радости запрыгала на месте.

- Ну не совсем тебе. Помнишь, ты просила волшебную водичку?

- Помню, - Иза перестала прыгать.

- Ты просила, чтобы не умирать. Но такой воды вовсе не существует. Это водичка, чтобы выздоравливать. От болезней всяких. Кому её? завертелся Гёра.

- Шиме, - сказали все в один голос.

- Ну что вы? Я же не понимаю, - испугала та.

- Так никто не понимает, - стала втолковывать Нала. Вот ты и разбирайся.

Шима осторожно взяла прозрачную кубышку.

- А ещё они прилетят? в Лерином голосе ясно звучала заинтересованность.

- Не знаем, - ребята чуть приуныли. Знаем, что они пока не нашли способного. А Дон сказал Лок, что Дон сказал?

- Сказал, что какая-то праграна решила, что у нас с Гёрой могло бы получиться.

- Да, праграна решила, что мы уж больно ловкие.

Последняя новость не очень понравилась племени. Все насторожились.

- Ну, можа, ещё найдут кого, - не стала долго унывать Фена. Мир вона какой большой. Пусть ищут получша.

- А вот тут маленькие деревца и семена всякие. Леса сказала, что из них могут вырасти яблоки большие и сладкие, ещё что-то. Много всего

- Давай-ка сюда, живо заинтересовался Рача.

- А тут что? Здоровое такое

- Да не-е. То не здоровое, - ребята неожиданно замялись. То так

Все уставились на небесно-голубой короб, который явно что-то содержал.

- Что так?

Деваться некуда. Надо признаваться.

- То динызавр

- Маленький

- Он как живой

- Только ненастоящий

- Его не надо бояться

- Он не укусит

- Ему заряда хватит на год, Бат так сказал

- А потом он перестанет бегать

- Кто-о-о там?

- Динызавр. Он только с виду страшный

- Показывайте.

Лок нехотя открыл короб, и оттуда моргнул круглый страшный глаз.

155

Вечером вокруг костра сидели широким кругом, узким уже давно не получалось. Дети с визгом носились вокруг. То за динозавром, то от него. Щенок вцепился зубами в зелёный длинный хвост, мотал головой, рычал в притворной ярости и катался по песку на толстом животе.

Дети от динозавра пришли в восторг, зато взрослым он не понравился. Жуть какая-то, противная на первый взгляд, и на остальные тоже. Поэтому чуть брезгливо отодвигали динозавра ногой, когда тот приближался слишком близко.

Мотка полдня просидела на иве, глядела в воду, думала о чём-то, а как стало темнеть, тихо прошмыгнула в круг, поставила нераскрытый кузовок на пень.

- Не хочу одна есть.

Удивлённые глаза, одни за другими поднимались на девочку, как только каждому доходили её слова. Тишина повисла полная. Даже дети перестали пищать и с любопытством уставились на коробку.

- Ну открывай тогда, - весело сказала Саха.

Мотка открыла.

Замороженка была белая, пышная, сверху украшена яркими красными и жёлтыми цветами и зелёными листочками. Красиво!

- Да ну! Я уже наелся, - вдруг сказал Тип.

- Что я, тур, цветами питаться? внёс своё возражение дед.

- Баловство! пренебрежительно махнул рукой старейшина.

И мужчины, один за другим, стали отходить.

- Не-е, я тоже уже объелась, - покачала головой Кида.

И женщины стали отходить. Последней отступила Лера. Молча, с неохотой.

- А я бы попро

- Муж мой, - перебила Пешу Ола перепуганным голосом. Подойди ко мне. Что это?

Тот торопливо пошёл.

- А нет. Показалось. Садись рядышком

Расстроенный Пеша сел.

- Ну, держите черепушки, - весело заявила Саха детям, - ешьте свою замороженку.

Но дети не спешили. Долго смотрели на красивые узоры. Первым потянулся Мика, зачерпнул красный цветок.

- Наконец угомонились, - обрадовался дед.

Даже динозавр перестал бегать, остановился около пенька и следил лупоглазой мордой за быстрой Моткиной черепушкой. Девочка не утерпела, протянула ему жёлтый цветок, но тот не захотел пробовать.

Неожиданно поднялись Шан и Кида. И, когда все перевели взгляды от детей на них, поклонились в пояс.

- Благословите нас строить свою семью.

Никто особо не удивился. Все понимали, что рано или поздно это произойдёт. Просто смотрели и улыбались - сильный красивый Шан, который так высоко оценил золотое сердце Киды, что ничьего другого ему стало не надо, и Кида, чья доброта согревала не только детей, её хватало на всё племя.

- Ну вот и хорошо. А мы не могли сообразить, кому достанется маленькая землянка. Вот им и достанется, - махнул рукой довольный старейшина.

- Я думаю, за осень надо бы ещё несколько таких землянок соорудить, - повернула голову от замороженки Мотка.

И несколько молодых людей смущённо переглянулись. Уж не про них ли дозналась глазастая девчонка?

- Тут Мотка права, - поддержал старейшина. До холодов должны успеть ещё хотя бы две штуки.

- Три надо, - рискуя получить ещё один подзатыльник от бабки, успела уточнить Мотка.

156

- В нашем племени рассказывали историю о первых людях

Начала несмело Шима, и все замолчали. Есть девушки, которых лучше не перебивать. Перебьёшь и не скоро дождёшься продолжения.

- Я давно уже хочу вам рассказать.

- Расскажи, - попросила Ара, опустила подбородок в ладоши, приготовилась слушать. Все приготовились слушать.

- Когда мы сегодня ели арбуз и дыню, я поняла, что имела в виду наша старая Веса, когда рассказывала, что раньше земля была не такой, как сейчас. Во всяком случае, один её уголок точно. Назывался он раем. Бог создал его цветущим и мирным. Деревья приносили сладкие плоды, кругом цвели невиданные растения, текли ручьи и бродили разные звери. И сильные животные не могли обидеть слабого, потому что все были добры, а всего, чего желалось, было вдоволь. А потом Бог создал первых людей мужчину и женщину. И бродили они по раю, и наслаждались, и расширяли его. Бог научил как. И это было очень приятно и совсем не трудно. Мужчина говорил: Пусть здесь течёт река!, и тут же из земли пробивался источник, превращался в полноводную реку, совсем такую, какую хотел мужчина. А женщина поправляла: Пусть река в этом месте повернёт, огибая высокий пригорок, а на нём распустятся лиловые цветы. И река послушно кружила вокруг указанного места, образуя чудесный островок, и сквозь землю уже пробивались росточки с лиловыми набухшими почками. А потом они вместе создавали новых животных, милых и безобидных.

История заинтересовала всех. Даже дети, разинув рты, уставились на рассказчицу.

- Но со временем людям стало казаться, что у них настолько всё хорошо получается, что Бог больше не нужен. Что они дальше сами, без него. И чем больше они в это верили, тем более странным мир получался. На стеблях вместо цветов вдруг вырастали колючки, у новых животных вместо мягкой пушистой шёрстки стали топорщиться иголки, а из земли поползли змеи и жабы. Однажды мужчина захотел создать озеро, а забулькало зловонное болото. Женщина увидела и расхохоталась. Она смеялась и показывала пальцем на горе-творца. Тогда мужчина разозлился и ударил её. А женщина в ярости наслала громы и молнии на обидчика. Снова мужчина накинулся на неё. И вскоре они сотворили такую бурю, что уничтожили всё вокруг себя. Когда опомнились, испугались. Им страшно было предстать перед Богом. Они не знали, как объяснить, что с ними произошло, стали винить друг друга. Мужчина упрекал женщину, а та ругала его. И побежали они подальше от рая. Подальше от Бога. Вернуться к Нему им казалось невозможным. Думали, что Он на них разгневается и обязательно накажет. Став злыми, сотворив вокруг себя зло, они теперь таковым считали и Его. Долго скитались по свету. Создавать новые райские места уже так ловко не получалось. Выходило совсем не то. Они всё чаще раздражались и гневались, а земля и небо отвечало тем же. И звери, глядя на них, стали кусаться и убивать друг друга. Изрядно намучившись, мужчина и женщина пожалели о том, что натворили, захотели вернуться, но рай уже был потерян.

- Не нашли дорогу? - ахнула Саха.

- Не нашли. Всю жизнь искали, и всё напрасно.

Голос рассказчицы затих. Вот и вся история.

- Да-а-а, - первым дед нарушил затянувшееся молчание.

- Небось плакали всю жизнь, что такими дураками оказались, - покачала головой бабка.

- Ещё бы После рая оказаться вот тут.

- Это они ещё зимы не пробовали.

- Потом, небось, попробовали.

- А мне их жалко.

- Конечно, жалко. Ведь, получается, они наши прародители

И в неярком свете костра глаза затуманились, воображение скользнула далеко-далеко в прошлое. И представились первые люди, голодные, замёрзшие и несчастные. Вот ступают они босыми ногами по колючкам, которые сами же и создали, рвут ягоды, а они горькие и противные, обнимает мужчина женщину он сильный, он старается примириться с ней, согреть её своим телом, укрыть от непогоды. А женщина плачет у него на плече.

Они помирились, ведь если бы было иначе, на них и закончилась бы история человечества.

- А я вот думаю, - продребезжал дедов голос, - не такие уж они и виноватые.

- Это почему же? не желала бабка их так сразу оправдывать.

- Так они же первый раз жили. Откуда им было знать, как надо? дед оглядел сидящих, ища поддержки.

Неожиданно поддержала бабка. Она вздохнула тяжко-тяжко, со всхлипыванием:

- Трудно быть первыми

157

Очередной вечер на реке уже закончился, ночь хозяйкой раскинулась над окрестностями, пора расходиться. Пора спать.

Но Ара, впечатлённая рассказом, не спешила в шалаш. История первых скитальцев прогнала сон. Пошла к реке. На берегу кто-то был.

Наз. Поколебавшись, Ара села рядом.

В последние дни они почти не оставались наедине. Снова чужая тень невидимым холодком разъединила их.

Лу, делая очередную пробежку перед сном от шалаша к уборной, завернула к сестре. Спать ей тоже не хотелось. А послушать интересненькое было очень даже кстати. Во всяком случае, так ей казалось.

Просунув голову под рукой Ары и устроив её на коленях сестры, затихла.

- Столько дней рядом с нами текла река. Нам будет скучно без привычного журчания, - печально усмехнулась Ара.

Да - Наз был согласен. Здесь мы прожили чудесные и трудные дни. Здесь мы стали немного другими. Новыми.

- Ты знаешь, Наз, я недавно поняла Как бы объяснить? Помнишь, когда мы лежали под лавкой в чужой хижине? И вот время идёт, идёт, идёт, а мы всё лежим и лежим И я злюсь. Как глупо! Как неправильно и неприятно! То бешенные, то другое племя. Не дают нормально жить. А ведь мы могли бы быть счастливы. Почему всё кувырком? Почему люди этого не понимают? Почему жизнь меня сунула под лавку, когда я могла бы играть с Лу? Или вязать одежду из нитей? Или заниматься другими полезными делами... Не знаю, о чём ты в это время думал, я же злилась, что всё неправильно, всё не так.

Наз промолчал. Ждал продолжения.

- А сейчас Вот только что! Я поняла Жизнь Её можно представить как реку. Широкая-широкая, длинная-длинная. Где она там начинается? В каких глубинах? Куда она дальше потечёт? В какую невообразимую даль? Она такая огромная и мощная эта река жизни В неё многое, конечно же, вложил Бог. Он её начал. Но и каждый человек, живущий на свете, влил в неё свои струйки. Это такая сила, и она мудрая сила. Конечно, в ней много и мусора, но всё же, эта река жизни мудрая. И вот я такая прыгнула в эту реку, раскинула в стороны руки и ору: Не нравишься ты мне! Ты мне не нравишься! Ты всё не так делаешь! А вот было бы по моему, было бы... Как тот камешек, что встал поперёк волны. Что река с ним сделает? Она его не заметит. И струи потекут дальше... Я до сегодняшнего дня не понимала, что жизнь очень мудрая. Столько времени а она продолжается. Кажется, что наступает конец, что всё заканчивается. Вот я и ору, мол, не туда течёшь, поворачивай. А сколько этих концов уже было? Сколько войн было? Сколько бед было? Сколько землетрясений и болезней? А она течёт и течёт... Я поняла, - голос Ары изменился, перестал быть мечтательным, - надо уважать эту реку жизни. Уважать! Не становиться поперёк соломенной преградой. Чтобы не происходило, какие бы события ни происходили уважение к этим событиям. Это жизнь! Не мною задуманная. Я только могу, в лучшем случае, внести сюда свою частичку. Свою маленькую, тоненькую струйку. Которая в общем потоке особого значения не имеет. Это жизнь, и её надо уважать, какие бы события не происходили. Засунули под лавку живи под лавкой. А когда кажется, что всё кувырком, то это потому, что я стала поперёк реки, вот меня волны и несут прочь со своего пути.

Ара замолчала. Вдруг зашевелилась Лу. Подняла взлохмаченную голову:

- Её зовут Руса.

- Что? Кого?

- Её, - Лу ткнула пальцем в воду. Так Лайя сказала.

Но Ара другому поразилась:

- Как ты сказала?

- Руса

Тут и Лу поняла, что произошло.

- Р-р-р, р-ру, р-ра, - забормотала под мышкой у сестры.

А Наз только сейчас тихо ответил на вопрос:

- Это были самые счастливые часы

- Что? не поняла Ара.

- Там, в чужой хижине, в старых медвежьих шкурах, я провёл лучшие мгновения. Я благодарен этой реке жизни за то, что она так позаботилась обо мне.

Наз встал.

- А ты, Лу, молодец! Ты так красиво назвала эту реку.

- Это Лайя, - девочка не смогла вытерпеть незаслуженную похвалу.

- Правильно! И Лайя тоже молодец. Но знаешь, - Наз нагнулся и прошептал, - ты всё же лучшая!

Наз ушёл.

- Вот я выр-расту и женюсь с Назом. А ты будешь знать тогда - пригрозила Лу.

Ара тихонько засмеялась. На душе почему-то стало легко-легко.

Заключение

Они шли, а вверху раскинулось высокое-высокое голубое небо, под ногами стелились душистые цветы и травы, повсюду звенели птичьи песни, и солнечные лучи укутывали мир своим теплом.

- И всё это великолепие наше, - несмотря на восторженные слова, в голосе Ары звучали едва уловимые тревожные нотки.

Наз взглянул на девушку, задумался. Понял. Как всегда.

Мы не подведём, - пообещал он.

Ара улыбнулась, обласкала благодарным быстрым взглядом. Потом тряхнула головой, вдохнула полной грудью, захотела раскинуть руки в стороны и побежать, да вот руки заняты.

- Эге-ге-э-э-эй! - крикнула вдруг на всю округу.

Потом замолчала, чуть смущённо оглянулась вперёд-назад, как люди отнесутся?

Наз засмеялся:

- Ты сейчас выглядишь, как нашкодившая девчонка.

- Эге-ге-э-э-эй! - поддержал издалека голос.

- Санк? обрадовалась Ара.

- Он.

Санк и Уша шли почти первые, нагруженные под завязку приобретённым скарбом.

Все шли нагруженные, задумали свои пожитки за один раз перенести. А их оказалось не так уж и мало.

Тай и Кама не с ними. Ушли рано утром в дальнюю дорогу, решили из бывшего жилья Тая забрать тоже какие-то вещи. Они понадобятся в новой землянке.

- Эге-ге-э-э-эй! - запищали Лу и Иза.

Девочки несли котёнка и щенка. Из целого выводка котят остался лишь один. Остальные удрали в свободную жизнь. Как Вела ни старалась создать добрые условия, они не оценили её усилий. Лишь одна кошечка, приятного дымчатого окраса, осталась верна своей кормилице.

Остался и щенок один. Другой со звёздочкой на лбу, успел лишь поселиться в детских сердцах. Но, по-видимому, не только детям он приглянулся. Аз забрал его с собой. Так дед сказал. Дети лишь горько вздохнули. Так уж устроены взрослые, если им что-то приспичит они своё сделают, а детям остаётся лишь вздыхать и смиряться.

Но, может, он ещё вернётся? Аз со Звёздочкой

- Эге-ге-э-э-эй, Ара! пропела красивым сильным голосом Саха.

И как у неё получается? Сама красивая, и за что не возьмётся, всё ладно выходит.

- Во и у меня такой же голос был, - не утерпела Нала, похвасталась былыми заслугами с идущими рядом Олой и Пешей.

- Эге-е-е-е-й, - тут же решил Пеша себя проверить.

- О, дорогой, какой же у тебя сильный голос, - удивилась жена. Тебе следует сдерживать его. Не каждый может его выдержать. Особенно женщины.

- А то ещё оглохнут, как Рача, - ляпнул дед, не подумав. А может, подумав.

Но Пеша остался доволен.

- Эге-ге-э-э-эй! - донёсся голос Леки.

Он тоже где-то впереди. Вместе с Лерой. Она повредила с утра ногу. Ничего вроде серьёзного. Внешне нога не изменилась, и Шима не разглядела изъяна, но ступать было больно. Вот и выбрала себе в провожатые Леку. Обняла парня за талию, так ей легче. Идёт, прихрамывает, то на носок наступает, то на больную пятку, то путает, какая из ног больна. Но Лека терпит. Лера женщина. А у женщин бывают слабости и загадки.

- Эге-ге-э-э-эй! - закричали Вела и Мотка в один голос.

Они договорились, чтобы вместе. А ещё они вместе тянули на верёвках подросших козлят.

- Му-у! отозвалась Пеструха, и девчонки прыснули смехом. Пеструхе тоже захотелось воспеть благодарность такому доброму утру.

- Давай-давай, топай, - по привычке стала ворчать бабка, а потом её голос наполнился острой жалостью, - а ведь тоже животина исстрадалась. Ну-ка, с места на место тягаем целое лето. И ведь не объяснишь ей. Но ничего! Теперь уже окончательно.

- Да как бы не так, - возразил Тип. Вчера старейшина подумывал, не перейти ли нам в будущем году снова на Русу.

- На какую Русу?

- На речку нашу, имя такое ей дадено. Только не внизу поселимся, а вверху. На берегу будем строить хижины. И вода рядом, и луга, и лес. Бояться нам Остерегаться, конечно, никогда не лишне, а бояться нам особо некого. Есть у нас оружие. Есть у нас сила.

- Вона как - призадумалась Фена. Оно, конечно, соблазнительно. Крепко места красивые.

Пеструха воспользовалась бабкиной задумчивостью, свернула с дороги за вкусной метёлкой. Бабка не сразу спохватилась, потом кинулась следом.

- Эге-ге-э-э-эй! - закричала Лайя.

Ей стало жаль, что затихает перекличка, вот и решила внести свою лепту.

- Не тяжело? в который раз спросил идущий рядом Гай.

- Не тяжело, - чуть ли не рассердилась девушка. Ты у меня и так почти всё отобрал.

Но Гаю казалось, что гора посуды в руках у Лайи слишком высока.

- Эге-ге-э-э-эй! - негромко отозвалась Кида.

Ланчик на руках только что проснулся, теперь глядел чистыми глазами на такое же чистое небушко.

- Эгей, - согласно кивнул Мика.

Он рядом устроился на сильных руках Шана, вертел головой в разные стороны, разглядывал серьёзными глазами округу - сверху всё кажется немного другим.

Шан сорвал дикое яблоко с растущего на пути дерева.

- Будешь? протянул мальчику.

Мика не отказался. Грызнул кусок, поморщился, помотал головой, снова грызнул.

- Как он их ест? - удивилась Кида.

- Их есть умеют только мальчишки. Я тоже когда-то умел.

- Эге-ге-э-э-эй! послышался неожиданный голос.

И удивление пронеслось по длинной веренице людей. Вместе с добродушным смехом:

- Рача?

Совсем на него не похоже. Но в последнее время он сам на себя не похож. И в последнее время рядом с Рачей Шима. Красивая, высокая девушка оценила умного и доброго мужчину выше других мужчин.

Дик глянул перепуганными глазами на людей чего они раскричались? Не понял. Но задумываться особо некогда. Он тянул двух молоденьких туров. И если один послушно шёл куда следует, со вторым была просто беда. Давно бы стеганул непутёвого прутом, да побаивался бабки. Вдруг так нельзя.

Почти последними шли Гёра и Лок. Разговор их был тихий и серьёзный. Временами Гёра вытаскивал украдкой пэмэушник подарок Криза. Тот наказал связаться с ним и Батом, если случится нужда. А какая у них нужда? Только одна вот бы посмотреть на далёкую цылизацию. Но нажимать на кнопку не спешили. Нельзя навязываться. Надо подождать.

И замыкало шествие страшное, зелёное, невиданное в этих, да и других местах, чудовище. Оно вперевалку двигалось за людьми, оставляя на кое-где пробитом песке хвостатый след.

Всё.