Ormona : другие произведения.

Другой Гарри и доппельгёнгер, Книга 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Здесь выкладываю фанфик отдельно по книгам. Текст полностью дописан, но публиковать финальную часть я не буду. Кто действительно заинтересован в нем, может написать на oritan-org@yandex.ru или в сообщения группы в ВК "ГП и Доппельгёнгер".
    Переход на платформу "9 и 3/4" в соответствии с условиями канона оказывается заблокирован. Но сделал ли это домовый эльф Добби? А вдруг к этому причастен кто-то другой - тот, например, кто заколдовал метлу, присланную Гарри в качестве подарка? Тут еще и новый преподаватель ЗОТИ какой-то уж очень нарциссичный и глупый, как будто Дамблдор набирает в штат на эту должность по принципу "кого не жалко, всё равно дольше года не протянет". Место-то, как поговаривают, проклято еще Самим-не-называемым-по-имени-Темным-Лордом!

Общий файл (все шесть книг) тут
  

ДРУГОЙ ГАРРИ И ДОППЕЛЬГЁНГЕР

  

Книга вторая. Of. Свадхиштхана. Re (D)

Non è vero... ma ci credo![1]

22. Меня, увы, не исцелят ни Эскулап, ни Гиппократ

  
   Теперь Гарри совершенно не представлял, как ему относиться к профессору Снейпу. Всю дорогу до вокзала Кингс Кросс он почти не разговаривал с попутчиками и все больше смотрел в окно, чем на лица соседей по купе. И даже Мертвяк, поначалу хорохорившийся перед Гермионой, приуныл и задремал у него на плече.
   Как удобно было до того матча по квиддичу! Декан Слизерина - открыто проявляющий свою паскудную сущность мерзавец, который что-то затеял под носом у директора. Профессор Квиррелл, конечно, тоже не подарок, и все же вроде бы ничего дурного не делает, с прибабахом, но безвредный, а Снейп его травит. Всё выглядело именно так, пока... Пока "безвредный" Квиррелл едва не проломил ему, Гарри, череп бладжером за то, что тот увидел его собственный череп и нечто, чего не должен был увидеть на этом черепе. Вот тогда расклад по ролям как-то внезапно поменялся. И что бы там ни говорили друзья, имевшие зуб на зельевара - ну а кто, спрашивается, из учащихся Хогвартса не имел на него зуба? - они тоже в глубине души уже не воспринимали Снейпа смертельным врагом Поттера. Больше зубоскалили, чем всерьез считали способным на какую-то гадость. Просто нелогично смертельному врагу спасать того, кому он хочет навредить. Можно, конечно, допустить, что он настолько ненавидит Гарри из-за былых разборок с его папашей и папашиными друзьями, чтобы теперь мечтать разделаться с ним самостоятельно, без помех со стороны какого-то Квиррелла. "Не тронь его, дон Квиринус, этот мальчишка - мой!" Но это уже смахивает на паранойю. Будь Поттер не Гарри, а Джеймсом - еще куда ни шло. Гарри на месте Снейпа и самому захотелось бы сделать очень больно тем, кто так измывался над ним в тех странных снах-воспоминаниях. Но мстить подростку, который даже не помнил своего горе-папашу и уж тем более не волен нести ответственность за его проступки? Убить врага, не умеющего и палочку в руках как следует держать?! Какое моральное удовлетворение может получить от этого мститель, будь ему даже десять-двенадцать лет, а не за тридцать? Нет, что-то здесь не срастается.
   _______________________________________
   [1] "Это ложь, но я поверю" (итал.)
   Затем полгода вооруженного нейтралитета с алхимиком, как и со слизеринцами-однокурсниками. Холодная война, сопровождаемая развернутым курсом техномагии и завершившаяся этой стычкой в подвале Цербера, где Снейп снова пришел на помощь, а потом еще помог разрулить ситуацию с непростительным. Зачем? Довод Дамблдора, который во время посещения раненого мальчика в лазарете рассказал о "долге жизни" Снейпа Джеймсу Поттеру, прозвучал как-то неубедительно. Гарри в занудном когтевранском духе начал докапываться до истоков: что это был за долг жизни, при каких обстоятельствах он возник, почему задолжал именно Снейп, с которым они враждовали? Директор едва отделался от него общими фразами, а когда мальчик поделился сомнениями с Мертвяком, тот поддакнул. Пусть со скоморошьими ужимками, но поддакнул. Ворон тоже не поверил в этот предлог. Сам же алхимик говорить на эту тему отказался категорически, да еще и пригрозил снять пару десятков баллов с Когтеврана за чрезмерную навязчивость ученика.
   Теперь Гарри нет-нет да поглядывал на свою волшебную палочку с легким страхом. Авроры считали с нее последние заклинания, в том числе Аваду, и теперь ему казалось, что печать самого страшного проклятья навсегда въелась в древесину остролиста, пропитала ее насквозь, как горячая олифа. Осквернила. Раньше он доверял палочке, а теперь побаивался ее, даже несмотря на то, что она не захотела идти против своего хозяина. Вот в точности те же противоречивые ощущения, что вызывал и Снейп своими поступками: вроде сделал благо, а все равно мороз по хребту! И ведь не объяснишь с точки зрения логики. Однажды, на полигоне Сокровенного острова, во время передышки между тренировками декан Флитвик случайно (или не случайно?) обронил, дескать, со временем палочка и волшебник так сживаются друг с другом, что если она ломается, ее хозяин испытывает ужасную физическую боль, словно это ему самому сломали хребет. Не могут ли тогда опасные заклинания, "привитые" на эту палочку, как плодоносная ветка к молодому стволу дерева, объединить энергии и исподволь влиять на того, кто постоянно ее использует?
   Но все сомнения развеялись, как только Поттер увидел скучавших на платформе Лавгудов. Изумительно светлые волосы Полумны были уложены сегодня на средневековый лад - две пряди просто забраны от середины лба, заведены на правую и на левую сторону головы, перекручены и сколоты на затылке бутоном лилово-желтой аквилегии - так что Гарри запросто мог бы представить ее на какой-нибудь старинной картине. Например, времен короля Артура.
   Что это была за встреча! Никого не стесняясь, Луна повисла у Гарри на шее, не менее радостно обняла Акэ-Атля, как будто могла его знать помимо упоминаний в письмах, а потом сделала настоящий книксен перед Мертвяком:
   - Я очень рада видеть вас, сэр мимир!
   Польщенный, ворон даже не нашелся, что ей ответить, хотя обычно за словом в карман не лез.
   Остальных она поприветствовала тоже очень мило, но уже совсем не с таким воодушевлением. Гермиона внимательно обошла ее вокруг, словно принюхиваясь, и в конце концов все-таки протянула перепачканную чернилами руку, как протягивает лапу кошка, чтобы коснуться интересующего ее предмета. Подросшая с прошлого года Лавгуд удивленно поглядела на Грейнджер широко распахнутыми глазами. Прежде чем пожать руку гриффиндорки, она скользнула загадочным взором по ее чумазым пальцам.
   Затем все как-то очень быстро разбежались, и на платформе у спускающего пар и лязгающего составами поезда остались только Ксено, Луна и Гарри.
   - Здравствуй, - просто сказал мистер Лавгуд мальчику, слегка щуря усталые глаза.
   Лето 1992 года было просто чудесным! Ничего похожего не происходило у Гарри за всю его почти двенадцатилетнюю жизнь! С утра до ночи они носились с Луной по окрестностям и изучили каждый местный закоулок. Множество раз заглядывали в "Нору" к семейке Уизли, вытаскивая на прогулки Рона, а иногда и его младшую сестру Джиневру, ровесницу Полумны. Рон учил Луну летать на метле, а когда выяснилось, что старая метла Ксенофилиуса основательно попорчена личинками нарглов (Гарри, правда, больше импонировала версия о жуках-древоедах), пересадил ее на свою, вернее, на передаренный ему Поттером "Нимбус-2000". Девочка забавлялась, пытаясь научиться сидеть на ней полубоком, как в былые времена сидели на лошадях в дамском седле, и от этого зрелища у Гарри на спине выступал ледяной пот. Уж лучше схлестнуться с драконом, чем видеть, как хрупкий ребенок болтается на высоте десятого этажа, едва примостившись на тоненькой жердочке, с одной стороны, будто в насмешку, оперенной пучком прутьев. И мимир, который всё время барражировал вблизи маленькой Лавгуд, успокаивал не слишком: метлам Гарри не доверял с первого дня занятий у мадам Хуч. Зато после таких прогулок Луна уставала настолько, что по ночам просто отключалась, как от самых мощных настоек профессора Снейпа, и на лунатизм у нее не оставалось никаких сил.
   А однажды мистер Лавгуд потащил их троих ни свет ни заря на рыбалку к ближайшему озеру, местами похожему на болото и носящему характерное название - Бездонный Омут. По дороге он рассказывал о русалках и их дальних родственницах-вейлах, навеяв Гарри воспоминание об отработках у Квиррелла. Сонный Рон спотыкался на поросших мхом кочках, а Луна ловила что-то на ходу прямо из воздуха, складывая это в сумочку с перекинутой наискосок через туловище бисерной лямкой. Словом, рыбаки из них были те еще. Что не помешало юной Лавгуд выловить крупного мегалануса [2], похожего на жабью голову, увенчанную перьевым индейским капором. Ксенофилиус смотрел на танцующую с добычей дочку и печально улыбался своим мыслям, а переглянувшиеся друг с другом Рон и Гарри без слов обменялись догадкой, что по трансфигурации у мистера Лавгуда во времена учебы наверняка стояло не ниже "Превосходно". Во всяком случае, определить, что за зверь послужил волшебнику базой для преобразования, мальчишки так и не сумели.
   _______________________________________
   [2] Думаю, эта зверушка вполне может выглядеть как-то так: http://www.pichome.ru/images/2016/07/31/cDt9TV.jpg
   - Я говорила! Папочка, а я ведь говорила, что они лучше всего ловятся на летающие плевки бундящей шицы! - ликовала Луна, пританцовывая босиком на прохладном песке.
   - По-моему, это обычный шлёппи. Ну, заколдуненный, - чуть придвинувшись к Гарри, шепнул Рон.
   - А по-моему, обычный карась. Только ей не говори.
   - Да знаю я, чего ты! - Уизли забавно поморщил нос, но, увидев поплавки на зеленой поверхности озера, толкнул приятеля локтем. - Эй, у тебя клюет!
   - У тебя тоже.
   И каждый одновременно вытащил из-под ряски по чахленькому карасику. Увы, их улов не шел ни в какое сравнение с роскошным "индейцем"-мегаланусом Луны, существующим, по правде, только всецело в фантазии хозяев Подлунной башни. Но что-то подсказывало мальчишкам, что зажарить своего пернатого жабеныша девчонка не позволит.
   А потом Гарри вдруг ни с того ни с сего вспомнил пинки древнеегипетского анимага, удушье от ядовитых пилюль, заклинание крысы, прерванное Квирреллом, чьи пронзительно-синие глаза несколько секунд спустя отразили зеленую вспышку, а потом помертвели, стекленея... И беспечное веселье мигом улетучилось. Реальность сделалась черной и глухой, даже затошнило.
   - Всё хорошо? - извне, из-за прозрачной перегородки, отделившей его мир от внешнего, донесся голос Луны. Гарри еще никогда не видел ее настолько сосредоточенной. И когда только она успела заметить? Даже мегаланус брошен в траву и позабыт - вот-вот трансформируется обратно в карася, только уже дохлого.
   - Ага, - ответил Поттер. - А ты что подумала?
   - Что в тебя крючок впился, - пропела она своим непередаваемым тоном, будто прочла мантру, и, нисколько ему не поверив, натянуто улыбнулась. - Не хочу больше ловить рыбу, пускай она живет.
   Тут Гарри показалось, что при этих словах дочери на лице Лавгуда, напряженно к ней прислушивавшегося, отобразилось облегчение. Как же ему, взрослому, но отчаявшемуся магу, сейчас хотелось стать фокусником: дунул на узел - и всё развязалось само собой! А так не бывает. Гарри уже знал: так не бывает.
   И тем же вечером, неосторожно заглянув в кабинет Ксено, он увидел, что тот сидит в своем кресле, отвернувшись к портрету жены на стене, и что-то бормочет. До Поттера донесся лишь короткий обрывок фразы: "Прости меня! Пожалуйста, прости! Я не могу иначе"... Это был уже второй раз, когда Гарри вот так ненароком застукал Лавгуда за странной беседой. Он и теперь сделал несколько бесшумных шагов назад и убежал вниз по лестнице. И если всё это время мальчику казалось, что мужчина печалится из-за болезни дочери, то теперь он усомнился в этом. Луна выглядела счастливой, а ее вера в отцовские выдумки - очаровательным чудачеством, но никак не опасной хворью. Больным и загнанным здесь был только издатель "Придиры".
   А в ночь полнолуния в комнате Гарри появился чужой домовик с печальной рожей, висячим носом и глазами философа, склонного по тихой грусти в одиночку закладывать за воротник. Глаза были почти прозрачными и выпуклыми, точно пузыри с огневиски. Плаксивым голосом он объявил, что Гарри Поттеру ни в коем случае нельзя появляться в Хогвартсе в новом учебном году, иначе там его ждет что-то страшное, а он, Добби, этого не хочет. Услыхав их спор, в спальню аппарировали и Воби с Юмой, но прежде чем они увидели таинственного посетителя, тот растворился в воздухе. Опознать его по описаниям Гарри эльфы так и не смогли, как не смог и Ксенофилиус, которому мальчик наутро поведал эту историю. Причем Лавгуд повел себя очень странно: не дослушав гостя и даже не узнав имя домовика-доброжелателя, которое Гарри запомнил очень и очень приблизительно - то ли Моби, то ли Бобби, то ли Робби, - он перебил его замечанием об отличной погоде, перевел разговор на другую тему и больше к тому не возвращался.
   Накануне отъезда из Подлунной башни, то есть в день своего двенадцатилетия, Гарри получил письмо от Дурслей. Рукой тетки там было выведено натянутое поздравление, а внизу шла приписка с просьбой не устраивать из дома зоопарк и ограничиться одной, самой необходимой для его дурных деяний, птицей (в ответ на попытку племянника получить разрешение привезти с собой сразу и Хэдвиг, и Мертвяка).
   - Что ж, - с фальшиво дрогнувшей горечью в голосе и скупой слезой в глазу выдал ворон на прощание, - придется мне коротать месяц в одиночестве, босс. Но ты не переживай за меня, я тут не пропаду. Я привык уж, таков мой удел.
   И Гарри почти поверил в его высокопарный штиль. Да и поверил бы, если бы не успел заметить, как они переглянулись и подмигнули друг другу с Роном. Зато это был самый прекрасный день рождения в его жизни, потому что поздравить его приехали и однокурсники-когтевранцы во главе с Акэ-Атлем, и Гермиона с Невиллом Лонгботтомом, все пальцы которого были отчего-то заклеены пластырями, и Рон с Джинни. А к вечеру в дом Лавгудов заглянули Хагрид с профессорами Флитвиком и Вектор. Так странно и непривычно для парня, который все свои прошлые дни рождения встречал под лестницей в компании магловского боггарта по кличке Ормен! Не то чтобы его слишком уж напрягало общество паука и очередной книги, но стоило признать, что шумная компания для мальчика его возраста иногда тоже бывает крайне полезной штукой.
   На другой день, первого августа, Гарри прибыл к родственникам. Непонятно, от каких щедрот им вздумалось вдруг предлагать ему нормальную комнату на втором этаже. Отказываться от нее он, безусловно, не стал - оттуда удобнее было отправлять сову друзьям. Но и каморку под лестницей не забросил, потому что очень уж хотелось ему иногда болтать с приятелем-боггартом. Первым делом он попросил паука показать, как тому удалось изображать перед Дурслями самого Гарри, и Ормен, недолго думая, принял его облик. Даже готовый к такому повороту, Поттер растерялся перед своим двойником, и долго разглядывал "себя" со стороны, замечая то, что не заметил бы в зеркале. Увы, но разговаривать Ормен не умел ни в паучьей, ни в антропоморфной форме.
   Во время обеда, когда все семейство, включая "блудного племянника", собралось за столом, тетка Петунья вдруг пристально в него вгляделась и заметила:
   - Ты подрос.
   В ее голубых глазах мелькнул было вопрос, наверняка связанный с его очками, вернее, их отсутствием, но вслух она его не задала и, нахмурившись, хлопнула ладонью по столу, чтобы пресечь попытку Дадли поддеть кузена. Дядя Вернон и Дадли опешили и даже не нашлись, что сказать. Только вечером Гарри краем уха услышал, как те возмущенно спорят с Петуньей, мол, чего ты его боишься, "им" всё равно запрещено колдовать на каникулах. Но тетка на ходу изобрела совершенно глупую по меркам Гарри отговорку: до семнадцати лет у "этих уродов" может прорываться спонтанная магия, не контролируемая палочкой. Это было смешно, поскольку с приобретением палочки все энергетические узлы его тела сразу настроились на проводник, а владение беспалочковой магией считалось высшим пилотажем даже у опытных волшебников, так что ни о каких стихийных проявлениях теперь не могло идти речи. Впрочем, тетке Петунье узнать правду неоткуда, и ее суеверия были Гарри на руку.
   Еще через день, в воскресенье, когда к Дурслям на барбекю приехали дядькины сослуживцы и когда они жарили мясо на заднем дворе, Дадли сообщил, что на том самом вязе, где год назад сидела сова, теперь поселился здоровенный черный ворон. Гарри с тревогой посмотрел на дерево и увидел восседавшего там Мертвяка.
   - Да, дорогой, - улыбнулась тетка, погладив сына по макушке, - вороны часто вьют гнезда на вязах и высиживают яйца, - и ехидно покосилась на племянника, который читал на подоконнике своей комнаты, а заодно тайком подглядывал за родичами и гостями.
   Услышав это, мимир чуть не свалился с ветки, но понял, что деваться ему теперь некуда. В целях конспирации придется вить гнездо на вязе. А потом чего-нибудь высиживать.
* * *
   Северус оттягивал визит к Малфоям, сколько мог, пока Люциус не обозначил дату в категорической форме: 14 июля. Любопытно, это была ночь полнолуния в нынешнем году...
   За восемь дней до этого Снейп доварил и разлил по флаконам волчье противоядие. Черт его знает, где теперь носит это недосожранное оборотнем отродье, но слизеринец никогда и не интересовался такой ерундой. Достаточно того, что он поручал доставку своей сомихе, а что там происходило дальше, за пределами озера, алхимика не трогало. Однако вот уже больше десяти лет Снейп каждый месяц на убывающую луну получал ответные письма с благодарностями, да только уничтожал их - разумеется, не читая.
   Может быть, в природе и существовали святоши, способные от чистого сердца прощать врагам покушения и травлю, но Северус к их числу не принадлежал. Эталоном злопамятности у маглов была сиамская кошка, но это животное проигрывало на сто ходов эталону злопамятности у волшебников, по какой-то иронии судьбы занимавшему должность штатного зельевара магической школы. Если находился самый ничтожный шанс отомстить обидчику и не получить рикошет, Снейп использовал его немедленно и без душевных терзаний. Правда, тут была одна тонкость: всерьез он мстил только непосредственно врагам, а вот законы кровной мести - родственникам или близким врага - относил к разделу самых что ни на есть отвратительных моментов "темных искусств". Никакого удовольствия наблюдать за расплатой существа, даже не понимающего, за что и за кого оно расплачивается, или понимающего, но в содеянном не виноватого. Зато когда по заслугам получал негодяй - о, это вызывало чувства совсем иного рода! Такие, как старина Дамблдор, могут распинаться хоть до отмены Статута, что прощение - признак величия души и всё такое прочее. Северус знал одно: твое величие души на том свете тебе не пригодится, особенно если туда тебя отправят те, кого ты, простофиля, удостоил широкого жеста. А директор пусть поступает так, как ему заблагорассудится, считая при этом, что его прекраснодушие кто-то оценит. Кто-то, не заглядывающий ему в рот и не виляющий перед ним хвостом.
   И всё же мстить Люпину, которого и чистеньким назвать сложно, Снейп не собирался и никогда не хотел. Может быть, по той причине, что Римус, которому придурки Поттер и Блэк дали кличку Лунатик, сам оказался в роли жертвы в ту осеннюю ночь, когда набросился на своего дружка...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Это случилось в пятницу, на пятнадцатый лунный день октября 1976 года. В предвкушении выходных студенты вовсю расслаблялись на нудной Истории магии. Здоровенные лбы закидывали друг друга записочками, зачарованными электризующими липучками, которые так бесили девчонок, если попадали в волосы, пищалками, щекоталками и прочей ерундой.
   Снейп по обыкновению сидел особняком от всех и, прикрывшись учебником, писал для сонного Мальсибера домашку. Небескорыстно, понятное дело, бескорыстие у них на факультете вообще не поощрялось, а уж для аристократов, всегда способных заплатить за услугу, отказ получить оплату и вовсе был бы равнозначен оскорблению. Правда, Северусу и в голову не пришло бы отказываться, уж на что на что, а на ингредиенты деньги были нужны всегда. А когда он работал, внешний мир прекращал для него существование. И только назойливое жужжание над ухом вывело его из сосредоточения. Снейп поморщился и принял из воздуха висящую над ухом записку-стрекозу, уже готовый обругать однокурсника за нетерпение. Но послание было не от Мальсибера, и сердце, перестукнув, замерло. Знакомым до боли почерком там было выведено:
   "Нам нужно поговорить, Сев. Приди, пожалуйста, сегодня в девять к Гремучей Иве. Я буду ждать. Лил".
   Северус встряхнулся, провел ладонью над строчками, впитывая свечение ее энергии. Нет, это действительно письмо от Эванс, а вон и она сама. Лили прекратила о чем-то препираться с Мэри, повернулась к нему и утвердительно кивнула, когда Снейп, чуть дернув бровью, с вопросом во взгляде показал ей записку.
   Забавно. Прошло чуть ли не полгода полного игнорирования. Ну да, конечно, все хором ей внушали: "Нашла с кем водиться, Эванс! Змееныш, да еще и такой маргинал, фи! Ты же не собираешься угробить себе всю жизнь только из-за того, что вы когда-то в детстве дружили? К тебе же ни один порядочный парень не сунется, если у тебя за спиной будет маячить это недоразумение!" Все, за исключением, разве что, Уолсингем и Макмиллана - еще двух человек, знавших его другим. Тех, кому он позволил увидеть себя другим, но не совсем, а так, чуть отогнув обложку.
   Лили разозлилась тогда не на шутку, да он и сам идиот. Мог бы и смолчать, сосчитать хотя бы до пяти, высказать ей всё позже, с глазу на глаз. Но гнев накрыл его волной, он и так из последних сил сдерживался, чтобы не угробить кого-нибудь из Мародеров темным заклинанием через беспалочковую магию. Охота была загреметь в Азкабан из-за этих подонков!..
   Значит, Лил, тебе так хочется быть милой для всех - и нашим, и вашим: Северус ведь просил никому не показывать эти записи, а ты не то что "никому" - отдала лично в руки долбоебу-Поттеру! Да еще со своим комплексом феи-помощницы наверняка подсказала ключ для дешифровки, раз этот тупица сумел распознать Снейповы криптограммы на полях и выучить заклятье. Как же тут не выругаться было, а? Вот и сорвалась с языка эта гадость... "Паршивая Поттеровская подстилка"... И это после того, как она, староста школы от факультета Гриффиндор, рыжим чертом кинулась в драку с озадаченным Джеймсом и Сириусом, всерьез никогда ее не принимавшим. И даже успела съездить кулаком по морде Поттера так, что у того очки перекосило. Целая толпа услышала ругательство Снейпа - кто охнул, кто захихикал. Дьявол, лучше бы он ляпнул что-нибудь про грязнокровку, это было бы не так оскорбительно, и нормальная девушка поняла бы, что ляпнуто сгоряча. Но "Поттеровская подстилка"... Прямым текстом назвать самую чистую девчонку во всем Хогвартсе шлюхой... Впору язык себе отрезать.
   Извинений Лили не приняла. Даже не влепила Северусу заслуженную пощечину, побрезговала. Огрызнулась только, к вящей радости Поттера, мол, так и быть, если пророчишь такое - позволю тебе подержать над нами с Джеймсом свечку, когда это случится. И впредь вообще обходила бывшего приятеля за милю. После нескольких неудачных попыток поговорить и выпросить прощение Снейп уже и сам приучил себя к мысли, что если горы и магометы не идут друг к другу, то надо с альпинизма переключиться на что-нибудь иное. Как видно, покорение вершин женской психологии - не его конек, и достучаться до сознания даже такой родной и с детства знакомой Лили - безнадежное предприятие. В чем-то она права: за такие оскорбления в адрес женщины раньше голову бы оторвали, а тут Мародеры, чтобы проучить, просто попинали его еще немного на той полянке, на глазах у зевак, когда пунцовая от гнева Эванс круто развернулась и ушла. Правильно сделали.
   И вот эта "гора" внезапно, спустя месяц и неделю после летних каникул, пришла в движение и решила осчастливить "Магомета". С чего бы? Вирус заносчивости пал под натиском иммунной защиты, и Эванс наконец-то сообразила, что нужно выслушать вторую сторону? Понадобилась помощь в учебе? Или по какой-то причине перестала опасаться, что во время объяснений Снейп также может попрекнуть ее тем учебником, который получил из ее рук Поттер? Она права, если перестала. В нем давно уже что-то перегорело, и желание свести счеты из-за того невербального заклинания юноше казалось теперь чем-то мелочным. Мародеры недостойны занимать столько его мыслительной энергии, а на Лил при всей своей мстительности он, как обычно, зла не держал. Разве что покалывало в груди от всплесков досады, да и то не на Эванс, а на ситуацию. Ему самому не надо было так щедро разбазаривать свои вещи направо и налево, наука на будущее, вот и всё.
   Северус пожал плечами: узнать, что ей нужно на самом деле, получится только при встрече, и нет смысла драконить фантазию никчемными домыслами и предположениями. Конечно, пункт назначения она выбрала престранный, но спорить не приходилось. Чтобы прояснить отношения, он без раздумий отправился бы даже в Валгаллу.
   Без четверти девять он под маскирующими чарами выбрался из замка. Над Темным лесом поднималась полная луна, заливая пространство удивительно нереальным светом, на который хотелось мчаться и от которого хотелось бежать. Вдруг на ступеньках перед ним очутился Поттер:
   - Нюн... Снейп, стой! Тебе туда нельзя. Я знаю, ты здесь.
   Тупой лось повел палочкой и сбросил маскировку Северуса. Тот захлебнулся глухой злобой, настолько обескураженный, что не смог даже нахамить врагу, только замер, будто прирос к месту. Очки Поттера тревожно поблескивали лунными бликами:
   - Снейп, это дурацкий розыгрыш Блэка, он сам не понимает, что натворил. Там нет Эванс, честно!
   Утробно, как волкодав, у которого какой-то самоубийца пытается отнять кость, Северус прорычал:
   - Уйди с дороги, Поттер!
   Он даже не двинул рукой, но Джеймс наверняка понял, что палочка у него наготове.
   - Снейп, если честно, мне насрать на тебя. Просто это серьезная подстава, Сириус перегнул палку. У нас и у директора будут большие неприятности, если Люпин сейчас разорвет тебя на клочки.
   Какой-то тумблер щелкнул в голове Снейпа, и он замешкался. Что еще выдумали эти скоты? Записку написала Лили, она подтвердила. Не могла же она... Нет, нет, это было бы уже слишком. Даже если она возненавидела его после тех слов, Эванс не из тех, кто будет пачкать себя местью, да еще и настолько пакостной. И при чем тут Блэк, о котором толкует Поттер? А еще... Дамблдор что, знает правду про Люпина?! Северус растерялся. Легилименцию он начал осваивать недавно, но это был повод попробовать, и слизеринец нерешительно дотронулся до сознания недруга. Там, на оперативном плане, был какой-то трудный для восприятия клубок эмоций, но Снейп вынес для себя одно, главное: лось не врал, в переходе между Гремучей Ивой и Визжащей хижиной сейчас бродит ликантроп, которым каждое полнолуние, как Северус и подозревал, становится Римус Люпин. А вот Лили там действительно нет, и сомнительно, чтобы такой полудурок, как Поттер, владел окклюменцией и уж тем более смог подменить реальные мысли фальшивыми. Словно уступив однокурснику эти секунды для размышлений, Джеймс махнул рукой на двери Хогвартса:
   - Пошли, сам убедишься.
   Сбитому с толку Снейпу казалось, что тот повел его в библиотеку, но Поттер начал подниматься по одной из самодвижущихся лестниц, которая привела их к подъему в башню Когтеврана. Они с Лил нередко встречались здесь - "на нейтральной территории", как говорила она, чтобы ни ее, ни его сокурснички их не донимали - под окном с витражом, на котором в любую погоду плакал дождем карикатурный желтый персонаж. "Желтый плакса", называла она его.
   Девушка сидела на подоконнике и читала, подсвечивая страницы слабым Люмосом. Услышав гул перемещающейся лестницы и шаги парней, Лили вскинула голову и удивленно приоткрыла рот, когда поняла, в какой компании идет к ней Снейп.
   - А ты что здесь делаешь? - с вызовом бросила она Поттеру. - Заблудился? - и перевела взгляд на Снейпа. - Что вообще происходит?
   Джеймс заговорил, явно с трудом и стараясь не смотреть в глаза Эванс:
   - Только что, когда мы с Блэком подходили к Иве, он сказал, что разыграл Нюнчика... в смысле этого... Снейпа, - он неловко мотнул лохматой головой в адрес своего спутника. - Сегодня на Истории он в неразберихе перехватил твою записку ему... и что-то там нахимичил с каламбурным и морочащим заклятьями... Короче, этот прочел вместо твоего "Желтого плаксы" правку Блэка... "Гремучую Иву"...[3]
   _______________________________________
   [3] Блэк сыграл на некоторой схожести начертаний этих слов на английском: Willow Whomping (Гремучая Ива) и Yellow Weeping (Желтый Плакса).
   Готовая съязвить в ответ, Лили, до которой дошел смысл сказанного, медленно закрыла рот. Глаза ее, кажется, засветились в темноте ядовито-зеленым отсветом убивающего проклятия. И тихо-тихо, на грани слышимости, каким-то загробным и совсем не девичьим голосом она проронила спустя, кажется, целую вечность:
   - Господи... Да что же вы... нелюди какие-то, что ли?.. Что же вы делаете?
   - Лили, прости меня за этого идиота, ты же знаешь, он сначала делает, а потом ду...
   - Да как ты смеешь говорить это мне?! - сорвавшись, вдруг заорала она на весь коридор. - Как ты смеешь извиняться передо мной? Извиняйся перед ним, Поттер! Извиняйся перед Снейпом, сволочь ты последняя!
   - Я... да... я это самое... да, конечно... Ню... Снейп... ты... в общем...
   Все это время молчавший, Северус едва заметно покачал головой, надеясь, что Лили поймет его намек и замнет этот балаган с извинениями. Он всё еще наивно надеялся, что их с Эванс оставят в покое и дадут возможность поговорить. Об остальном можно будет поразмыслить и потом, на досуге.
   Тут из-за поворота донеслись звуки какой-то крысиной возни, писк, а потом голос Петтигрю, почему-то хоронившегося в тени (и Северус догадывался, почему):
   - Хей, Джимми! Ты фрочно нужен там! Кажетфя, Лунатик рафтерзал Бродягу!
   На ходу срывая с себя мантию, Джеймс кинулся в темноту. Лили как староста тоже не осталась в стороне, а Снейп последовал за ними уже скорее по инерции, совершенно сбитый с толку кардинальными изменениями в сценарии.
   - Он жив? - (Поттер).
   - Ефё да, - (Петтигрю, кутаясь в мантию Поттера).
   - Что происходит?! - (Лили).
   Крысюк коротко объяснил, что Блэк почему-то не успел вовремя перекинуться, когда появился Люпин... в смысле, оборотень. Всё произошло так быстро, что Питер ничего не успел сделать ("Можно подумать, он прямо собирался что-то делать!" - мелькнула саркастическая мысль и тут же потухла под гнетом уныния: теперь поговорить с Лил не удастся наверняка). Блэк успел только вырваться, выскочить за дверь и задраить ее. Сейчас он, истекая кровью, валяется там, в коридоре между Ивой и Хижиной, а Петтигрю помчался за подмогой.
   - Ты что, не мог его отлевитировать в больничное крыло?! - прошипел Поттер.
   - Джимми, его ифкуфал оборотень! Откуда мне знать, вдруг он прямо фейчас тоже фтанет волком?
   - Да что ты тупишь, идиот!
   "Он не тупит, он отлично прикидывается идиотом, а тупые тут как раз вы". Северус незаметно отступил. Еще шаг и еще. Гриффиндорцам было не до него. В свое общежитие он не пошел, а отправился на Астрономическую башню, где бездумно уселся на ступеньку перед висящей над полом синей сферой. Сколько минуло времени, он не засекал, просто луна, изредка прячась за жидкими облаками, успела перебраться в соседнее созвездие. И тогда пришла Уолсингем. Белокурая коса заплетена абы как, одежда будто для тренировок у Хуч, не то домашняя, не то спортивная.
   - Я знаю, что ты откажешься, но должна спросить, - сказала она. Слова были категоричными, тон - прямо противоположным.
   Снейп вынырнул из созерцательного безразличия. Реальность сразу же ощетинилась иглами треволнений, опасностей и безнадеги. Не надо было выныривать. Но Пандора так смотрела на него своими волшебными глазами, что нагрубить ей - это как покалечить ребенка. Кто из них знал тогда, что спустя много лет на него так же будет смотреть ее дочка, когда самой Доры уже не станет.
   - Что? - резко выпалил он и откашлялся: от продолжительного сидения на ледяной ступеньке горло успело охрипнуть.
   - Блэк сильно пострадал. В раны попала слюна оборотня. Дамблдора в школе сейчас нет, а остальным преподавателям они, представь, говорить боятся.
   Уолсингем запрягала очень издалека. Снейп со злостью ухмыльнулся: жаль, что не сдох еще. А ведь планировал, что всё это будет происходить ночью с грязным слизеринским выкормышем...
   - От меня что надо?
   - Помоги сварить нейтрализатор. Джофф готов, он уже сделал лабораторию в Выручайке.
   - А Лили? - вырвалось у него помимо воли. Наверняка грудью на амбразуру, как же еще. Гриффиндорцы своих не бросают, бла-бла-бла...
   - Она хотела доложить Слагхорну и попросить его о каком-нибудь содействии, но эти ненормальные ее отговорили. Что знает старина Слагги, то знает весь мир. Даже Блэк отговаривал - он, кажется, еще не понял, что его ждет. В общем, Лили сказала нам с Макмилланом, что решать тебе. Если ты не откажешь - она тоже с нами. Нет - нет.
   Дора отвернулась и задумчиво посмотрела на луну, как будто даже позабыв, зачем пришла. Молодец Лили, исправно перевела стрелки. Теперь откажись он, вся ответственность за гибель или перерождение ополоумевшего от безнаказанности Блэка ляжет на его плечи. Плюс пошатнувшееся реноме Верховного чародея Визенгамота, допустившего в школу такую опасную тварь. Плюс загубленная судьба "бедняжки Люпина", которого отправят в резервацию для таких, как он. Ах да, Снейп чуть не забыл самое главное: "золотого" мальчика, потомка знаменитых Певереллов, величайшего ловца во всей истории квиддича, навсегда отстранят от игры - какая потеря для общества! Эванс, когда ей было нужно, умела манипулировать людьми не хуже любой когтевранки, если вообще принимать всерьез это факультетское распределение по ролям. Да, пожалуй, взявшись сейчас за зелье в восемь рук, через несколько часов идеально слаженной работы "жрецы Кетцальбороса" его создадут. Слюна ликантропа еще не успеет существенно изменить набор ДНК жертвы, и у блохастого кретина будет шанс остаться человеком. Северус едва не фыркнул. Надо же, какой парадокс: остаться человеком в физическом смысле, морально им не являясь...
   ...До самого рассвета они вчетвером не разгибались, курсируя между разделочным столом, системой перегонки и котлом. От напряжения и безумной сосредоточенности в каждом прорвались самые дурные стороны личности. Макмиллан нудно поправлял каждого из участников и досадовал даже на собственные промашки - не вслух, но слишком красноречиво, хоть сотней щитов окклюменции закройся. И еще эта дурацкая, до умопомрачительного бешенства доводящая Северуса привычка его отбрасывать длинную челку с глаза! Мерлин, да подстригись ты уже, а не мотай башкой, как лошадь над корытом! Пандора корчила из себя самую умную и все делала по-своему. Назло. И молча. Но лучше уж молча, чем как Лил - та ругалась и шипела на всех троих, и больше всего Снейпа раздражало то, что он не в состоянии по-настоящему на нее вызвериться даже сейчас, чтобы она заткнулась и следила только за своей частью обязанностей. Ну а его собственная мерзкая черта проявлялась в том, что на всем протяжении работы внутри него сидел второй, исходящий пеной злобы Северус, и уж он-то не смолкал ни на секунду, последними словами комментируя всё происходящее. Больше всех Снейпу хотелось стереть в порошок именно его, потому что отграничиться от этой сволочи слизеринец не мог никакими методами. Ох, доделают они этот эликсир! Ох, доделают! Вот тогда уж он оторвется на всех по первое число!
   Но этому не суждено было сбыться. С последним стуком черпачка по краю котла остатки его сил и решимости убить всё, что движется, растаяли. Снейп медленно, почти аккуратно положил инструмент на подставку, развернулся и как сомнамбула поплелся к выходу из Выручай-комнаты. Никто не остановил его, не окликнул. И он даже не помнил, как добрел до подземелий, открыл проход в гостиную Слизерина, с закрытыми глазами нашел спальню посапывающих во сне шестикурсников и, не приходя в сознание, рухнул на свою кровать.
   После этого он на три дня выбыл из строя с банальнейшей гнойной ангиной, которая дала жар за сорок и намертво приковала его к постели, как то отравление на первом курсе. Не помогали ни зелья, ни травы, ни переданные кем-то (он даже догадывался, кем) магловские препараты. Но благом было другое: после той истории наезды Мародеров прекратились. От слова "вообще". Директор передал ему настоятельную просьбу держать этот инцидент в тайне, особенно когда стало понятно, что Блэк всё-таки не заразился ликантропией и вполне активно шел на поправку на соседней койке лазарета, бредя дуэтом с мечущимся от жара Снейпом. Люпина не изолировали, но он сам заметно отстранился от прежних друзей. Сириус, которому, наверное, или Дамблдор, или Минерва промыли мозги, спустя примерно месяц отважился подойти к слизеринцу. Тщательно подбирая слова, чтобы не обозвать его по привычке Нюнчиком, он попросил прощения - как он выразился, "за предательство". Снейп отказался принять извинения, поскольку его никто не предавал: предать может только друг, что они все и сделали по отношению к Римусу, а не к нему. Блэк глубоко призадумался, и пока он тормозил, Северус уже ушел по своим делам.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   В своих нелепых иллюзиях Снейп выдумал, будто три года спустя этот аристократический выкидыш-переросток дозреет до мысли помогать им с Лили скрываться... от кого? Нет, бред продолжается, сплетаясь причудливым орнаментом с былью, где не существовало никаких "мы с Лили", а были "Джеймс и Лили Поттеры". Крестным сына которых стал пес-анимаг, их же и предавший. Или не предавший, если верить его собственным горячим уверениям и "ожившему" крысу-Петтигрю. Но, тем не менее - уберечь эту парочку от смерти Блэк так и не сумел.
   И вот с тех времен, как была создана формула аконитового зелья, Северус каждый месяц варил очередную порцию за восемь дней до полнолуния (вещество должно было оставаться свежим, срок его хранения был очень кратким, про запас не наваришь), а затем отправлял бутылку по назначению. По инерции, в память о Лили, которая хорошо относилась к тихоне-Римусу и которого из всех четверых Мародеров Снейп ненавидел меньше всего. Тринадцать флаконов с зельем в год, которые, уже пустыми, доставляла ему обратно усатая старушка Кунигунда. Как будто у него тут дефицит склянок. Ну да Люпин всегда был щепетилен, особенно не там, где нужно.
   Много позже алхимик узнал, что события той ночи несколько отличались от его представлений. Именно Уолсингем оказалась настоящей когтевранкой-манипулятором и долго не хотела признаваться Лили, как ей посчастливилось уломать, да еще в такие краткие сроки, смертельного врага гриффиндорской четверки. Потом правда всплыла на поверхность, и Северус не разговаривал с Пандорой больше года. Лил сказала иначе. "Я палец о палец не ударю, чтобы уговаривать Сева помогать этим негодяям, - отрезала она, когда Макмиллан и Уолсингем обратились к ней с вопросом, как выкручиваться без него, если они хотят создать это сложное противоядие. - Блэк хотел его убить - значит, получил по заслугам. Если так не хотят подставлять своего любимого директора, пусть Сириус становится оборотнем и валит в резервацию вместе с Римусом. Где им самое место. Хотя Римуса, конечно, жалко. Но он был старостой и всегда потворствовал их мерзостям, значит, достоин того же. Если вы уговорите Сева, дело ваше. Лично я и подойти к нему за этим не посмею". Вот как было на самом деле, а более удачную версию придумала Пандора, отправляясь на Астрономическую башню: вся алхимическая четверка знала повадки друг друга, как пять пальцев. Кого где искать и кого чем пронять. Просто не все этим пользовались.
   И тот злополучный учебник Лили Мародерам не отдавала. Поттер сам умыкнул книгу, догадавшись, что благодаря каким-то записям в ней Эванс так легко делает контрольные - ему было мало, что она и без того разбрасывает шпаргалки всем одногруппникам, когда дописывает свое задание. Ну а Блэк, как потомок темного рода знающий принцип дешифровки криптограмм, сумел разобраться в тайных записях Снейпа и без ее подсказок. Так что оскорбление, в сердцах брошенное Северусом у пруда, было дважды безосновательным и обидело девушку тем сильнее, что ляпнул он его, не разобравшись. "Так ты и непростительным приложил бы меня, а потом извинялся на могилке?" - объяснила она во время того памятного Хэллоуина на седьмом курсе, который (Снейп теперь очень сомневался в его нереальности), возможно, и имел место в их жизни и на котором она впервые его поцеловала. В образе сексапильной Маман Бриджит. Первой! Прикосновение ее губ к его губам вслед за легким выдохом, скользнувшим по щеке; непроизвольное движение собственных рук, инстинктивно стиснувших ее, чтобы прижать к себе крепче; безумное, ни с чем не сравнимое возбуждение, от которого потом плывет голова и путаются мысли... Разве можно такое забыть или придумать?
   "Вот почему я боюсь твоей темной магии, Сев. Она позволяет моментально реагировать, но потом ничего нельзя исправить".
   Ничего нельзя исправить, Лил. И даже без темной магии.
* * *
   Вечером 14 июля Снейп трансгрессировал к Малфой-мэнору. Как говорят на Востоке, будь особо начеку в год Обезьяны - никто не знает, что взбредет глупой скотинке. Впрочем, имея дело с чистокровной аристократией, любой год можешь уверенно считать годом Обезьяны.
   В гостях у Малфоев уже находился Торфинн Роули. Все они сидели на веранде, наслаждаясь прекрасным летним вечером, и, подходя к дому, из-за цвета волос Снейп издалека принял Тора, сидящего спиной к бортику, за какого-нибудь родственника Люциуса.
   Навстречу ему выскочили три долговязые борзые, любимицы Нарси. Тычась длинными носами в его ладони, белоснежные красотки шумно и быстро дышали, но голосом не издавали ни звука. Люциус говорил, что уважает русских борзых за их молчаливость вне охоты и за элегантный вид. Ну да чего ожидать от законченного эстета: собак, лошадей и жену он выбирал исключительно за внешность и чистоту породы. Правда, с Нарциссой он не ошибся и при такой тактике отбора.
   Зельевар потянул носом. Среди благоухания садовых цветов сквозь лимонный аромат вербены, карамельно-трепетный ириса и насыщенно-сладкий розы к нему нашла дорогу едва уловимая струйка духов миссис Малфой, нежной Снежной Нарциссы. Это были необычайные духи, чудесные уже одним тем, что Снейпу никак не удавалось разложить их аттар на составляющие, а значит - постичь тайну. Он знал только одно: так должна пахнуть Антарктида, родина древних предков.
   Помимо Роули у Малфоев гостили и Нотты, отец с сыном. Теодор, ровесник Драко, красивый задумчивый брюнет, чем-то напоминал юного Сириуса Блэка, только с карими глазами и без Блэковской вызывающей хамоватости во взоре. Сходство, в общем-то, неудивительное - волшебники всех древних фамилий, как в Великобритании, так и за ее пределами, неизбежно имели общие корни. А если уж брать представителей конкретно темных родов Соединенного Королевства...
   Мальчики тоже присутствовали на веранде, безмолвно, как и Нарцисса, участвуя в неспешной беседе мужчин. Снейп застал как раз самый финал пламенной речи Торфинна о том, что вся эта "толерастия" со стороны Минмагии не приведет ни к чему хорошему. Люциус и Чарльз опасную тему не пресекали, но вроде бы и не поддерживали. Лишь Нотт-старший слегка кивнул, ставя свой бокал на столик, - когда Тор припомнил несколько случаев беспредела со стороны магловских гангстеров, напоровшихся на магов, получивших достойный отпор, но на суде вышедших сухими из воды. В то время как маги были осуждены Визенгамотом пусть на условные, но при этом не менее вредные для их репутации сроки. Софизм - любимый прием "Вкушающих Погибель", как громко называли себя члены экстремистской организации, в которую, по одной из версий своих невнятных воспоминаний, вступил и юный Снейп образца семидесятых-восьмидесятых. В народе членов этих разрозненных группировок называли проще - Пожирателями Смерти или просто Пожирателями. Их вожаки просто обожали оперировать идеями, в основе своей логичными и способными подкреплять их собственные взгляды. Говорят, так поступал и Волдеморт, но Северус самопровозглашенного Властелина Тьмы помнил очень смутно - то ли из-за того, что никогда не был чересчур приближен к его темнейшеству, то ли по той простой причине, что после судебного процесса ему, отмазанному Альбусом Дамблдором, авроры затерли какие-то воспоминания, касающиеся подробностей службы у магического фюрера. А может, Снейп и сам извлек самые тяжелые и обличительные из них, когда погибла Лил...
   - Прошу меня простить за опоздание, - негромко сказал он, делая первый шаг на мраморные ступеньки веранды.
   Все обернулись, а Люциус, сидящий к нему вполоборота, согласно этикету гостеприимства поднялся навстречу визитеру и распахнул приветственные объятия:
   - О! Какая долгожданная встреча! Сам профессор!
   Это, конечно, в какой-то мере была игра на публику. Не в столь уж теплых отношениях был немытый полукровка Снейп с этим великолепным дворянином, чтобы тот снисходил до столь дружеских жестов. Но, вероятно, Люциусу позарез нужна была информация, подкрепленная свидетельством очевидца, а не чепухой из желтого журнальчика. За информацию не жаль и слегка испачкаться - домовики одежду почистят, не впервой.
   Мальчишки вскочили и поклонились декану, а тот одарил их холодным взглядом, мгновенно переменившимся, когда Нарцисса протянула ему белокожую ручку для поцелуя.
   - Мое почтение, - сказал он хозяйке дома, соблюдая грань, где уважительность прикосновения чуть улыбающихся губ к пальцам не переходит в категорию фамильярности или, чего доброго, намека на вожделение. Хотя, конечно, как женщина Нарси была способна вызвать совсем не платонические помыслы даже у такого нелюдима, как зельевар, правила хорошего тона в аристократических кругах предусматривали целый спектр корректного либо бестактного выражения чувств. Когда в свое время их ему втолковывала мать, Северус запоминал, но не усваивал, зато полноценно овладеть этими навыками на практике позволило знакомство с Люциусом и его семьей. Равно как и прочими, бесполезными в нормальной человеческой жизни, знаниями и умениями.
   - Здравствуй, Северус, - она тоже слегка улыбнулась спокойными светло-голубыми глазами, на самом дне которых заиграл потаенный солнечный лучик, словно в глубинах кристальных вод на Полюсе. - Ты вовсе не опоздал, мы как раз собирались в дом.
   В гостиной, навевающей сравнения с чертогами Снежной Королевы, был накрыт стол и играла тихая музыка ("Как у маглов в зале для прощания с покойным").
   - Профессор, а не пояснишь ли ты нам с Ноттом, как понимать действия одной из твоих коллег? Почему по результатам экзаменов по Гербологии у Теодора и Драко вышли столь... хм... странные оценки?
   Снейп скользнул взглядом по лицам нахохлившихся ребят и склонил голову к плечу:
   - А если конкретнее? - за сумасшедшими событиями предэкзаменационных дней и последовавшими затем разбирательствами в Аврорате он и в самом деле как-то упустил такие мелочи, как успеваемость по травам у своих учеников.
   - Если конкретнее: эта ваша Помона Пюрслен изволила выставить им всего лишь "Приемлемо"...
   - Прости, кто? - едва не фыркнув от смешка [4], переспросил зельевар.
   Чарльз и Тор, не таясь, засмеялись в голос, а мальчишки изо всех сил кусали губы. Люциус как ни в чем не бывало перекинулся взглядами с женой и пояснил:
   - Видишь ли, фамилия Стебль всегда вызывала во мне приступы когнитивного диссонанса. Она нарушает стройную концепцию отбора кандидатов на роли деканов [5]. Но, судя по табелю, наша сговорчивая пуффендуйка с недавних пор решила изменить своим принципам и сделаться леди Мягко-Стелет-Жестко-Спать?
   _______________________________________
   [4] Пюрслен - от англ. purslane (портулак).
   [5] Инициалы деканов факультетов Гриффиндор, Когтевран и Слизерин начинаются на одну и ту же букву: MM, FF и SS. Из этого стройного ряда явно выбивается декан Пуффендуя, чьи инициалы - PS, о чем и толкует Малфой.
   - Что ж, если объективность ее оценки вызывает у тебя и Чарльза какие-то нарекания, я могу задать этот вопрос непосредственно Помоне, - всё-таки поборов улыбку, невозмутимо ответил Северус.
   - Да, было бы любопытно, но не более того. Гербология - не тот предмет, ради которого стоит разбиваться в лепешку, если не лежит душа.
   - Согласен, - кивнул Нотт-старший, самый немногословный из присутствующих - в силу возраста и темперамента. - Не тот. Но если этот молодой человек попробует сплоховать на твоих занятиях, дай мне знать. Я вправлю ему мозги, это недолго.
   Холостой и бездетный Роули, однако, тоже решил вставить свои пару пенсов.
   - Сдается мне, Гербология, как и весь этот Пуффендуй в целом, нужны одним только бездарностям и неудачникам, - категорично прокомментировал он, принимаясь за ужин, а мальчишки оживились в надежде, что сейчас взрослые начнут перемывать косточки ученикам других факультетов. - Или гр... маглорожденным. Что, в принципе, одно и то же.
   Была это сознательная провокация или нет, алхимик не знал и дознаваться не хотел. Просто на всякий случай пропустил слова Тора мимо ушей.
   Ближе к десерту, когда за окнами уже хорошо стемнело, Люциус подвинул разговор вплотную к истории с Квирреллом и наконец спросил Снейпа, что именно случилось в ту ночь. Всё-таки он состоял в Попечительском совете школы, а его и других членов совета отчего-то не сочли нужным поставить в известность о подробностях того происшествия, и это вызывает беспокойство за жизнь вверенных чудаку-Дамблдору детей. Опустив некоторые моменты, в особенности те, что касались чудесного воскрешения анимага Петтигрю, Северус рассказал. Во время монолога краем глаза он заметил, как тревога всё сильнее одолевала Нарциссу, и лишь безупречное воспитание не позволяло ей сминать в пальцах накрахмаленную салфетку.
   - Ваш Дамблдор - Мордредов психопат, - подытожил Тор, который, в отличие от леди Малфой, за соблюдением приличий не гонялся и предпочитал изъясняться грубо и прямо. - Дай ему волю - он притащит в школу настоящих драконов, оборотней, великанов и еще неведомо какую нечисть.
   - Не знаю, как Дамблдор, - поддержал тему Люциус, - а вот один подчиненный ему лесник - запросто.
   Насчет оборотней мог бы высказаться Снейп, но он предусмотрительно промолчал.
   - А этот... как его? Гарри Поттер? Ну, который, по словам репортеров, надежда магического мира... Он откуда взялся?
   По известным причинам Роули, учившийся на два курса младше зельевара, довольно долго отсутствовал на родине, поэтому некоторые детали прошли мимо него.
   - Сын однокурсника Северуса... из Гриффиндора, - объяснил Малфой. - Был там у них ловец, без пяти минут звезда квиддича. Да ты наверняка помнишь его! Приятель пижона-Блэка.
   - Регулуса, что ли?!
   - Да Мерлин с тобой, Тор! Чтобы Рег водился с такой швалью? Я про этого предателя, от которого отказалась даже родная мать: довел.
   - А, я понял. Нет, не помню, даже если и видел. Мамаша мальчишки тоже из Гриффиндора?
   - Ну да. Более того - из маглорожденных.
   Северус был всецело занят содержимым своей вазочки с мороженым, но мог бы поклясться, что Люциус успел стрельнуть в него коротким, как вспышка молнии, испытующим взглядом. Тор хохотнул:
   - Ушлая девица! Хороша собой, значит?
   - Видали и получше, - подыграл Малфой.
   Теперь всё понятно: обычная слизеринская проверка на вшивость. Стал бы чванливый Люциус в ином случае обсуждать женщину в присутствии жены и несовершеннолетних мальчишек! Снейп слегка прикусил щёку изнутри, погашая усмешку. Интересно, на что он рассчитывал? Что Северус впряжется защищать честь прекрасной дамы, как последний идиот или гриффиндорец, да еще и в чужом доме? Или просто прощупывал почву, насколько еще эта тема цепляет приятеля. Цепляет, но не настолько, чтобы замечание о внешности, какими обычно принято обмениваться в пубертате, смогло вызвать неконтролируемый гнев у взрослого колдуна. Тем более что объективно всё было именно так: мать Гарри была всего лишь симпатичной девчонкой, даже в юности проигрывавшей по красоте сестре-магле, а уж с возрастом и подавно обещавшей стать копией миссис Эванс, их матери. Если бы дожила...
   - С вашего позволения, я ненадолго вас покину, - поднимаясь с места, ровным голосом объявила Нарси и высокомерно искривила губы.
   Ее отлучка, больше похожая на бегство, была оставлена без внимания всеми, кроме Снейпа.
* * *
   Почти вбежав в свой будуар и похрустывая суставами тонких пальцев, Нарцисса в исступлении замерла под портретом, с которого неподвижно глядели две девушки: сидящая была самой Нарси в восемнадцать лет, еще не миссис Малфой, а мисс Блэк; стоявшая рядом с ее креслом - сестрой Беллатрикс в двадцать два года. Говорят, портреты оживают только тогда, когда умирают те, кто на них изображен. Что ж, в этом случае есть надежда, что пропавшая больше десяти лет назад красавица-брюнетка, лицо которой уверенно выдавало принадлежность к роду Блэк с этим их дерзновенным бездумием в далеко расставленных испанских очах, всё еще жива и где-то скрывается после того, каких дел наворотила в этих краях. Ладная, с осиной талией и короной пышных волос, похожая на Генриетту, магловскую герцогиню Бедфорд, в шикарном черном платье, украшенном на груди крупной зеленой розой, Белла смотрела с вызовом, будто защищала кроткую младшую сестру. Да, Нарси пошла в мать из французского рода Розье, но не характером, а только внешностью. Характером Друэлла ничем от бешеных Блэков не отличалась и прокляла старшую дочь, Андромеду, с той же легкостью, с какой тетка Вальбурга прокляла старшего сына, Сириуса.
   Дыхание почти успокоилось. Нарцисса щелкнула пальцами:
   - Добби!
   Эльф возник незамедлительно. В своей изгвазданной наволочке он был похож на ворох грязного белья, но при этом, что удивительно, ничем дурным не пах - как и все его сородичи, только какими-то травами, пряностями, сдобой и еще чем-то сугубо эльфийским, не поддающимся пониманию. Он смотрел на хозяйку широко раскрытыми глазами в ожидании приказа.
   - Добби, я хочу, чтобы ты проверил меня на причастность к магическим обрядам. Сейчас же!
   - Добби слушается!
   Всё говорило о том, что на ней висело заклятье, о котором она по какой-то причине не помнила. Когда за столом зашла речь о мальчишке, сердце буквально оборвалось, а душу сковал смертный ужас. Светящийся кокон, наколдованный домовиком, опускался все ниже, поглощая фигуру женщины. Вот его нижний край достиг запястья правой руки - и вокруг манжеты ожидаемо вспыхнул завиток золотисто-красной нити. Она закрыла глаза.
   - Добби нашел, хозяйка. Это Непреложный обет, - с поклоном сообщил домовик, уничтожая кокон.
   - Если ты чувствуешь, что должен сделать в связи с этим - делай.
   - Да, хозяйка. Добби чувствует. Добби сделает, что должно.
   Легкий сухой щелчок, похожий на треск кошачьей шерсти - и в своей спальне Нарцисса осталась одна.
  

23. Шутя всерьез, с серьезностью шутейной

  
   Он закрылся. Проход на платформу девять и три четверти в волшебной тумбе на магловском вокзале закрылся прямо перед носом Гарри и Рона, чуть отставших от своих спутников.
   - Из-за тебя, - буркнул Гарри, косясь на озадаченного гриффиндорца. - Нашел время поболеть!
   Кто знал, что так плачевно закончится их короткая остановка возле футбольной площадки! Уизли просто залип на этом зрелище, как обычно залипал на квиддич. Поттер, конечно, тоже любил погонять мяч, но не опаздывать же на "Хогвартс-экспресс" из-за странной прихоти дождаться пенальти! И уж тем более не возмущаться тем, что магловские мячи летают недостаточно высоко и далеко.
   - Да она по-любому не должна была закрыться... - Рон с недоумением ощупал каменную кладку, пару раз, чтобы убедиться, стукнул по кирпичам кулаком и в недоумении пожал плечами. - Фигня какая-то...
   - И что ты предлагаешь?
   - Ну, давай подождем, еще попробуем. А может, еще кто из опоздавших подтянется, с ними и проскочим... или не проскочим.
   - Ремонтируют там что-то? Или что?
   - Да я в первый раз такое вижу... и не слышал никогда.
   Они подождали до одиннадцати. Потыкались снова. И снова. И еще раз. Безрезультатно: судя по всему, туда прошли все, кто хотел уехать, а вокзальные часы неумолимо показывали, что школьный поезд пять минут тому назад отправился в Шотландию. Вместе с их вещами и попутчиками, которые, вероятно, решили, что эта разбитная парочка уже успела забраться в какой-нибудь из вагонов, и тратить время на поиски мальчишек не стали. Гарри еще надеялся, что Лавгуд или чета Уизли выйдут обратно, увидят их тут и оценят масштаб катастрофы, но Рон лишь вздохнул: его родители и живущий практически по соседству Лавгуд собирались возвращаться в Оттери-Сент-Кэчпоул через аппарацию, и проникать на перрон обратно через барьер им не было резона. Как назло, с платформы девять и три четверти не выходил вообще никто, как будто все родители, даже маглы, внезапно освоили телепор... ну или как там это зовется у взрослых волшебников... и улетели прямо после проводов, не сходя с места. Два второкурсника, которые за нарушение дисциплины могли теперь ими и не стать (во всяком случае, Уизли высказал такое опасение, а уж у него благодаря многочисленной родне теоретический опыт в этом деле имелся), потоптались возле тумбы еще с полчаса. Этого времени им хватило, чтобы понять, что их никто не хватится до самой переклички в Хогсмиде, а то и в Большом зале школы, а потом будет скандал и отчисление. Памятуя события трехмесячной давности, администрация Хогвартса может всполошиться не на шутку, а когда волнуются старшие, прилетает всегда младшим - это отлично знали и Гарри, и Рон.
   - Короче, зря ты мне, что ли, ее подарил? - выпалил наконец Уизли, бодро посверкивая голубыми глазами, и с видом самурая извлек из крепления за спиной "Нимбус-2000". - Пошли, - он мотнул головой в сторону путей.
   - Куда? - не понял Гарри, подбирая рюкзак из-под ног и устремляясь за ним.
   - Выйдем по шпалам в безлюдное место, оттуда стартанем.
   Поттер и возражать не стал. Он понимал, что лететь через всю страну верхом на этом тихом ужасе - смерти подобно, но выбора у них не было. Одно ясно: сидеть они после этого не смогут месяц, и не только на метлах.
   Какие-то ремонтники, ковырявшиеся на рельсах перекрытой ветки, не без удивления уставились на двух странных подростков. Один, хлипкий, был одет как обычный тинейджер, а на плечах второго, покрепче и повыше, висел развевающийся черный балахон, из-под которого виднелся яркий оранжево-красный, в полосочку, галстук. И всё бы ничего, не шествуй этот парень в черном с метлой в руках. Ее он нес с таким решительным видом, будто отправился как минимум на поединок с драконом.
   - Чего они на нас пялятся? - буркнул Рон, затылком почувствовав недоумение маглов.
   - А сам-то как думаешь? - Гарри указал глазами на "Нимбус".
   - Они у вас что, метел не видели?
   - Подойди, спроси. Ты же футбола раньше не видел. Теперь вот из-за тебя пешком по шпалам топать до самого Хогвартса...
   Уизли дал ему снисходительного тычка под ребра:
   - Не ссы, прорвемся! - и, выплюнув в гравий магловскую жвачку, которую дал ему Поттер, добавил: - Резина и резина! Я думал, в ней еще хоть раз снова сладость проявится... Были бы в школе - зачаровал бы! А так - тьфу! Даже не надувается толком. Фред с Джорджем тянучки изобрели, вот там пузыри так пузыри, с Хагридову башку, а бабахнет - оглохнешь! А это что?
   Пришлось забрести дальше, чем они предполагали сначала. Казалось бы: ну вот, очередной удачный пустырь, ни одной живой души, можно лететь. И тут откуда ни возьмись - или какая-нибудь электричка проедет, или автобус по трассе, или еще что-нибудь непредвиденное случится, точно порчу кто навел. Словом, отошли они очень далеко, взлетели повыше, и Рон еще на всякий случай повел метлу по-над облаками, чтобы их нельзя было разглядеть с земли. А ближе к северу туман и без того опустился почти к земле. Но всё равно, кажется, пару раз их засекли. Гарри так и представил себе заголовки вечерних магловских газет, способных равняться в желтизне с "Придирой": "Фермер видел пролетавший над его угодьями НЛО. Он утверждает, что пришельцы выглядели как два мальчика на метле".
   Сидеть на рукояти "Нимбуса" - то еще удовольствие, но всё оказалось не так жутко, как предрекал Гарри. Главное - не таращиться вниз в моменты особой турбулетности, покрепче держаться за бока Уизли и сосредоточиться на цели. Остальное было в руках Рона, который уверенно вел метлу, успевая попутно объяснять приятелю свои действия. Гарри удивлялся, каким образом они проникнут в параллельный мир, куда их переправлял барьер на платформе, а оказалось, что он представлял себе всё совершенно не верно.
   - Не, там такого разделения нет, - кричал Рон через плечо, с шумом рассекая воздух и примолкая во время особенно сильных порывов встречного ветра. - Девять и три четверти просто маскирует наш экспресс во время стоянки. А вообще он зачарован, маглы не увидят его на всем протяжении пути, ну и сами рельсы - тоже. Но он должен вписаться по расписанию между магловскими поездами, поэтому не может ни опоздать, ни отойти раньше. Чтоб всяческих крушений не было, - на лету он умудрялся не только болтать, но еще и разворачивать конфеты из кондитерской по соседству с домом Дурслей, жевать, а после возмущаться, почему это у них от начала и до конца один и тот же вкус, ибо "так неинтересно". - А вообще наши поселения или сразу строились на отшибе, или перемешаны с магловскими, как у нас вот с Лавгудами, например. Только почти на всех взглядоотводящие чары: простаки или фигню всякую на месте домов видят, или вообще ничего. В таких местах они петлять начинают и выходят к тому месту, откуда свернули не туда. Их выталкивает. Ну, вроде как-то так всё это работает! А параллельные реальности повсюду делать накладно - у нас так только с этими... как их?.. стра-те-ги-чес-ки-ми (во!) объектами. С Минмагии, точно знаю. Может, еще где-то применяют...
   Однако догнать школьный поезд на метле, да еще и настолько отстав, было не по силам даже Уизли. Да он и не пытался, уповая на то, что во время распределительной суматохи их не успеют хватиться и всё обойдется. Тем временем стемнело, и Поттер забеспокоился, не собьется ли гриффиндорец с пути. Рон снова посоветовал Гарри положиться на его умения. На самом деле, конечно, страшновато мчаться в глухой темноте над горами, лесами и полями: тонкий, едва различимый серпик растущей луны и несколько звезд, которые то и дело прятались за тяжелые кучевые облака, - не в счет. Но Рону можно было доверять, поскольку братья-близнецы не на пустом месте прочили ему вступление в гриффиндорскую сборную, куда по правилам брали не раньше второго курса.
   - Уже скоро! - обнадежил Уизли, хотя было совершенно непонятно, с чего он это взял.
   - Интересно, сколько времени?
   - Нельзя еще тут колдовать. Навскидку - часов восемь. Да нормально!
   Гарри почудилось хлопанье крыльев, и ему невольно пришли в голову образы жутких азкабанских спутников крестного, из-за которых прошлым летом он провалялся в коме больше двух месяцев. Смутные, невспоминаемые сны, приходившие к нему в те дни, снова шевельнулись тревогой в глубинах подсознания. Нет, только не сейчас. И так от жути и промозглого холода живот свело, а зад уже деревянный, под стать рукояти "Нимбуса", упаси бог еще хоть раз сесть на этот адский агрегат вне уроков физподготовки!
   Возможно, всё и получилось бы, как рассчитывал младший парень из рыжего семейства. Они попали бы в Хогвартс и их бы при этом никто не застукал. Замок вырос перед ними, сияя сотнями окон и фонтанируя праздничными фейерверками - все уже сидели за праздничными столами и наверняка гадали, куда девались два второкурсника с Когтеврана и Гриффиндора. Им бы сейчас забежать в Большой зал и незаметно присоединиться каждый к своему столу. Вместо этого на подлете к замку Рон вдруг судорожно впился обеими руками в завибрировавший под ними черенок метлы. "Держис-с-с-сь!" - успел прошипеть голос в голове, и Гарри что есть сил обхватил руками сидящего впереди Уизли, иначе его вышибло бы из-за резкой остановки в воздухе. Поттеру показалось, что они пересели на гудящий от напряжения высоковольтный провод и в любой момент их испепелит разрядом тока.
   - Что за гремлинова срань?! Гарри, держись там крепче!
   Это было вовремя, потому что в тот же момент "Нимбус" попытался вывернуться из-под них, и оба мальчишки, заорав от неожиданности, перевернулись вниз головой.
   - Рон, что это?! - заорал Гарри. Рюкзак на плечах неумолимо тянул к земле.
   Метла вернула их в исходное положение и как взбесившаяся лошадь понеслась в сторону Темного леса. Впереди замаячили окна избушки Хагрида. Уизли разъяренно выругался и из последних сил повернул "Нимбус" обратно. Это привело к очередному вращению. Гарри мутило, и, кажется, во всем этом светопреставлении он снова умудрился услыхать хлопанье птичьих крыльев.
   - Что-что, управление теряю! - огрызнулся Рон, как будто это не было очевидно.
   - Почему?!
   Метла снова понесла в сторону. И тут Уизли завопил благим матом:
   - Ива-а-а-а!!! А-а-а-а!
   Давясь собственным желудком, подскочившим к горлу, Гарри увидел несущуюся им навстречу землю и Гремучую Иву. То и другое - верная смерть.
   Со всего размаха они рухнули в гущу вековых ветвей, так перепутанных между собой, что там можно было заблудиться, как в дремучей чаще. Хотя заблудиться в этом случае было бы не самым страшным исходом. Дерево пришло в движение. Похоже, сначала и оно остолбенело от такой наглости, но длилось это недолго. Словно осатанев, Ива начала ловить на себе вторгшегося врага, как ловит пес цапнувшую его блоху. "Нимбус" затрещал, первым попавшись ее цепким веткам, и она принялась его крошить в фанатическом исступлении. Это дало мальчишкам некоторую фору, и они успели соскользнуть почти до земли. Однако отпускать их просто так дерево не собиралось и стало хлестать вокруг ствола наугад, кромсая всё, что попадалось на пути. Что-то каркнуло, и когда самая старая и тяжелая из намахнувшихся ветвей уже почти опустилась на сбитого с ног Рона, Ива неожиданно замерла.
   Пошевелиться они посмели не сразу. Наверху, в кроне, что-то ярко вспыхнуло и погасло, а на голову Гарри упал обугленный прутик из хвоста "Нимбуса". Наверное, последний. Прошло несколько долгих секунд, и на тропинку из невидимости выскочили какие-то люди в желтых плащах. Подсвечивая себе палочками и еще какими-то допотопными устройствами, они бросились к Иве. Вверху снова захлопали крылья, удаляясь в сторону замка.
   Мальчишки привстали на взрытой земле. Обнаружив их, авроры поскорее вывели обоих из зоны поражения. Поттер снова увидел уже знакомого мракоборца в очках сварщика: тот первым кинулся к нему и сразу же наложил диагностические чары, как это всегда делала мадам Помфри с оказавшимися у нее в лазарете. Убедившись, что студенты живы и почти невредимы, если не считать нескольких ссадин и ушибов, двое - мужчина и женщина - снова ушли в инвиз, а оставшийся, все тот же старый знакомец с разноцветными глазами, без единого слова повел Гарри и Рона к Хогвартсу.
   На этот раз вместо МакГонагалл в ее неизменном изумрудном одеянии на ступенях главного портала замка всю их процессию с видимыми и невидимыми участниками встретил незнакомый молодой мужчина. На голове его красовалась широкополая шляпа, но не как у колдунов, а из тех, какие носили вельможи в средние века, и плюмажем на ней служил щедрый пучок павлиньих перьев. Одет он был соответствующе - не в мантию, а в парадно-военный мундир ярко-голубого цвета с голубым же плащом, наброшенным на плечо с манерной небрежностью, явно отработанной долгими упражнениями перед зеркалом.
   - Мне доложили, что здесь необходимо разобраться, - лучась уверенной жизнерадостностью и озирая мальчиков и их провожатого, сообщил он. - Фините Инкантатем! - добавил следом, сбивая невидимость с двух других авроров, которые после этого переглянулись и поскорее отступили во тьму.
   - Идиот, - каркнуло что-то из темноты - кажется, с одного из карнизов.
   - Что, простите? - красавчик обратил свои чистые, как слеза феникса, глаза на оставшегося мракоборца. Но тот, по-прежнему молча, покачал головой. - О! Неужели это... Неужели я наконец-то вижу перед собой самого Гарри Поттера?! Не может быть!
   Единственная фальшивая нотка в его тоне подсказала Гарри, что эта фраза была отрепетирована субъектом загодя. И, скорее всего, никто "павлина" сюда не звал - он сам явился. Мальчик осторожно кивнул, так и не поняв, кто это такой и что он делает в школе.
   - Ну а вы-то, мистер Поттер, конечно же, знаете, кто я такой? - радостно продолжал златовласый франт, меняя одну красивую позу на другую и заставляя аврора досадливо переминаться с ноги на ногу на ступеньку позади мальчишек.
   Гарри честно признался, что не знает. Когда этот же вопрос был задан Рону, тот столь же честно соврал, будто не знает тоже.
   - Ученики теперь в надежных руках, господин аврор, вы можете быть свободны! - смахнув с ясно-прекрасного чела мимолетное огорчение из-за ответов Поттера и Уизли, разрешил красавчик. - Я, конечно, удивлен тем обстоятельством, что, доучившись до второго курса, студенты Хогвартса до сих пор так и не познакомились с жизнью и творчеством выдающегося путешественника и непревзойденного специалиста по защите от темных чар, но так и быть. Мне не трудно представиться. К вашим услугам, господа: Гилдерой Локхарт собственной персоной! - и мужчина, приподняв шляпу с тщательно уложенных локонов, красиво поклонился.
   Аврор, тем не менее, покидать их общество не спешил. Словно и не расслышав тираду мистера Локхарта, он взял Гарри и Рона за плечи и провел мимо него в замок. Красавчику ничего не оставалось, как поспешить следом.
   - О, нет! - тихонько простонал Уизли, и, посмотрев в том же направлении, Гарри внутренне согласился: "о, нет!"
   В конце коридора грозовой тучей, шипя разрядами молний, их караулил алхимик, и ждать расшаркиваний от него, судя по выражению болезненно-бледного лица, не приходилось.
   - Ну разве можно было надеяться увидеть кого-то другого, мистер Поттер? - выдал он с ледяной усмешкой, а глаза его при этом сквозили такой яростью, что куда до нее Гремучей Иве, трехголовому Пушку и всем технодраконам Сокровенного острова вместе взятым.
   - Профессор, проход через тумбу на вокзале был закрыт! - торопливо выпалил Рон, зная манеру Снейпа затыкать студентов с полуслова, однако тот предсказуемо велел ему молчать.
   Аврор подошел к алхимику вплотную и тихо о чем-то заговорил. Снейп кивал, хмуро переводя взгляд с помятых студентов на франтоватого Локхарта. Обменявшись еще парой не слышных Гарри фраз, мракоборец и профессор расстались. Первый укрылся чарами невидимости и ушел в неизвестном направлении, а второй сделал пару шагов навстречу Локхарту с учениками.
   - Профессор, - кажется, выговорить эту должность в отношении красавчика зельевару стоило мучительного труда, - вполне вероятно, преподавателю ЗОТИ не помешало бы сейчас осмотреть место происшествия вместе с патрульными Аврората. Вы, двое, за мной.
   Он резко повернулся и так же резко встал, когда Локхарт недоуменно переспросил (мальчишки едва не впечатались в спину слизеринского декана):
   - Какое место происшествия, профессор Снейп?!
   Гарри не видел лица зельевара, но заметил, как его левая рука сжалась в хрустнувший кулак, и костяшки на ней побелели, а правая сделала неуловимое движение выдернуть что-то из рукава. Но до красавчика вовремя дошло, он хлопнул себя по лбу и громогласно хохотнул:
   - Ах, да! Конечно! Что это я! Уже иду - без меня там не начинайте!
   В тишине коридора скрипнули зубы так и не обернувшегося Снейпа. Последний оплот надежды Гарри и Рона, жизнерадостно напевая под нос, удалился к выходу. Теперь спрятаться было не за кого.
   - Слушаю, - коротко распорядился зельевар, приведя пленников в учительскую и одним мановением искрящейся от его бешенства палочки зажигая сразу все лампады на стенах и свечи на столах.
   Поскольку вперил взгляд своих жутких черных глаз он в Гарри, говорить пришлось тому.
   - Сэр, барьер на платформу девять и три четверти нас почему-то не пропустил. Мы ждали, что до одиннадцати нас кто-нибудь хватится, но никого не было. Мы не знали, как дать о себе знать, а поезд ушел. Мы с Роном подумали... - (На слове "подумали" в глазах Снейпа заплясали огоньки неподдельного любопытства, которое, вне сомнений, носило научно-исследовательский характер.) - В общем, нам пришлось лететь на метле, и до самого замка всё было в порядке. Только когда мы уже подлетали, что-то вдруг... э-э-э... произошло...
   Тут не выдержал Рон:
   - Метла потеряла управление, сэр! Мы пролетали недалеко от Гремучника, и ива как будто притянула нас к себе, клянусь вам! Мы ей ничего не делали!
   Алхимик махнул рукой, и рты провинившихся студентов захлопнулись безо всяких заклинаний.
   - Сообщение от родителей с вокзала Кингс Кросс пришло сразу же после отправления экспресса. Вокзальные службы нашей стороны тотчас же приняли меры по устранению неполадок, - с холодной яростью, но, кажется, уже чуть отойдя от первой вспышки - во всяком случае, искрить его палочка прекратила, - медленно заговорил Снейп. - Какого черта вам, мистер Уизли, и вам, мистер Поттер, не сиделось на месте? Или вы считаете, что без таких кумиров, как вы, начало занятий в Хогвартсе было бы сорвано?
   Понимая, что пререкаться с ним бесполезно, мальчишки опустили головы. Где-то в глубине души возмущенный Гарри понимал, что профессор Снейп в некотором смысле прав: лететь верхом на палке с прутиками через всю страну, да еще и на ночь глядя, рискуя стать мишенью каких-нибудь особо бдительных магловских подразделений ПВО, было полным безрассудством. Но это только теперь понятно, а тогда, на вокзале, они с Уизли настолько переполошились, что все эти риски отошли на задний план.
   - Какое рвение к учебе! По вам и не заподозришь... - словно прочитав его мысли, ядовито подметил алхимик.
   Гарри, наверное, извинился бы за учиненный их появлением переполох, но как раз тут на пороге возникла Минерва МакГонагалл и набросилась на своего студента, как разъяренная кошка. Досталось и Гарри. В общей сложности Гриффиндор и Когтевран потеряли из-за их выходки по пятьдесят баллов, Снейп и палец о палец не ударил - и даже, кажется, сам был немного удивлен нервозностью замдиректора. Единственное, ради чего он подал голос в самом конце, - это потребовал отработок повинности. МакГонагалл заявила, что найдет применение своему студенту вместо тренировок по квиддичу, а с мистером Поттером профессор Снейп может делать всё, что посчитает нужным во имя взыскания, это уж пусть они обсуждают с Флитвиком. То есть, минимум две недели драить по вечерам котлы в подземельях. С кислыми физиономиями и испорченным настроением мальчишки отправились по своим общежитиям - "приводить себя в надлежащий вид, чтобы спуститься к окончанию праздничного ужина и не остаться голодными".
   - И где только тебя носит, босс? Мне без тебя паштет в глотку не лезет! Есть у тебя совесть? Мы с Шаманом и мисс Лавгуд вас обыскались! - это было первое, что выдал Мертвяк, карауливший хозяина у портрета Серой Дамы, а та, как назло, задала ребус позаковыристей, чтобы с отгадкой Гарри промаялся минут десять.
   Но всё остальное в поведении ворона говорило о том, что он чем-то очень доволен.
* * *
   Тем временем за столом преподавателей царило немыслимое оживление. Директор, представив нового профессора по Защите, куда-то исчез; затем Снейпа вытянуло в скрытую дверь за столами, как черный дым в вентиляционную шахту; следом на мягких лапах общество незаметно покинула Минерва. Вот тут-то и началось веселье как для студентов, так и для учителей. Особенно подозрительно смотрелись сбившиеся в кучку шепчущиеся дамы, к которым время от времени переметывался чароплет Флитвик.
   - Да я вам точно говорю, Роланда! Не учился он у нас в Шармбатоне! Мы бы такого не забыли! - убеждала тренера по квиддичу Синистра, разрумянившись то ли от пары глотков шампанского из розовых лепестков, то ли от интереса к теме. - Я окончила в том же году, и...
   - Здесь он учился, в Когтевране, на курс младше меня, - вмешалась наконец преподавательница древних рун.
   - Локхарт - в Когтевране?! Батшеда, ты уверена, что ничего не путаешь?! - дамы, включая Аврору Синистру, перекинулись на профессора Бабблинг.
   - Учился, учился, - подтвердил Флитвик, отвлекшись от мужской беседы справа от него. - Помню его. Перспективный был мальчик, но уж больно тщеславный. Без колдокамеры - ни шагу не ступит, а если и ступит, то все равно как перед колдокамерой.
   После этого прыснула даже мадам Помфри, но сделала вид, будто поправляет передник. Септима Вектор бросила взгляд на красавчика в голубом, который только что с изысканной легкостью завладел вниманием шести- и семикурсниц всех четырех факультетов:
   - У меня создается впечатление, что у нас принимают на эту должность того, кого не жалко...
   - Сейчас, сейчас, погодите, я точно вспомню его прозвище, - рунистка затрясла крупными белыми руками, словно приманивая к себе разбежавшиеся воспоминания, а когда вспомнила, снова подавилась смехом: - Ой, девчонки, не могу!
   - Ну не томи уже!
   - Батшеда! Я сейчас Сибиллу из прострации вытащу - она тебе что-нибудь предскажет, если не перестанешь ржать! Говори давай!
   - Не могу! Филиус, отвернитесь, не при вас!
   - Позвольте, как это, как это?! - и это была последняя капля, заставившая профессора определиться с выбором стороны: он окончательно пересел к дамской части преподавательского состава, переместив стопку книг на соседнее кресло и водрузившись поверх нее.
   - Филиус, закройте уши! Батш и так сейчас взорвется от смеха, и мы ничего не узнаем! - возмущенно заголосили мадам Хуч и мадам Пинс.
   - Стинкхорн! Его звали Стинки! О, Мерлин, я это вслух сейчас сказала?! Ой-ёй, мне стыдно, очень стыдно, налейте чего-нибудь запить! О-о-он... Он перепортил чуть ли не всех своих однокурсниц и... В общем... Стинки он и есть! [1]
   ____________________________________
   [1] От stinkhorn - веселка обыкновенная, или фаллюс нескромный, или сморчок вонючий, или сморчок подагрический (лат. Phallus impudicus) - гриб-гастеромицет порядка веселковые, или фаллюсовые (Phallales). Народные названия: "выскочка", "чертово яйцо", "яйцо ведьм", "срамотник". Некоторые подвиды этого гриба имеют весьма примечательную форму, следствием чего стало его название.
   - У него еще бантик на волшебной палочке повязан, - проходя мимо, будто невзначай бросил профессор минералогии в забавной красной шапочке, похожей на турецкую феску, только без кисточки. - Голубенький, с блестками.
   - Пеббл, вы шутите? - Помона готова была догнать минеролога и привлечь к присяге, а он лишь качнул феской, подтверждая реальность сказанного.
   - Я тоже видела, - хохоча, простонала Аврора. - Ба-а-антик!
   Флитвик запротестовал:
   - Такого уже не может быть, Альберт пошутил!
   - На что спорим? - астроном с готовностью протянула ему руку.
   - Давайте, кто из вас проспорит, тот должен будет две недели на своих лекциях трижды произнести фразу: "Скорость роста веселки обыкновенной - одна из самых больших скоростей роста в природе и может достигать четверти дюйма в минуту"! В начале, в середине и в конце пары, - предложила библиотекарь Пинс - солидная, казалось бы, леди. С фотографической памятью.
   Флитвик неосмотрительно согласился, даже не подозревая, что в ближайшие полмесяца на его занятиях студентам всех курсов и всех факультетов будет очень весело - как минимум, трижды за урок.
* * *
   Гарри думал, что уже отвык чему-то удивляться в мире волшебников, но Хогвартс, который с этого учебного года патрулировался министерской службой безопасности в режиме инвиза - то есть, достаточно деликатно, чтобы никто из студентов и преподавателей не испытывал неудобств и не сталкивался нос к носу с "желтыми мундирами", - да, Хогвартс продолжал преподносить сюрпризы то в одной области, то в другой.
   На свой вводный урок к второкурсникам Гилдерой Локхарт заявился в обществе вращавшейся вокруг него, как кольца Сатурна, колдокамеры. Она фиксировала каждый шаг великого путешественника, выбирая для этого самые удачные ракурсы. Ослепив девчонок белоснежной улыбкой (и, понятное дело, нажив себе будущего врага в лице каждого мальчишки), профессор вызвал Гарри к своей кафедре, мановением палочки поставил на доске у них над головами сияющий автограф и, вдосталь наснимавшись с юной знаменитостью на фоне собственных вензелей, перешел к делу. Нет, он даже не подумал объяснить ученикам хотя бы азы той дисциплины, которую им толком так и не давали - если не считать пары раз, когда раненого Квиррелла замещала МакГонагалл и один раз - Снейп. Локхарт стал задавать Поттеру наводящие вопросы о том, не изобрели ли маглы чего-нибудь интересного в области информационных технологий, и ответ о телевидении и радио его не удовлетворил:
   - Увы, нет, Гарри, Гарри... Всё не то. Я ведь не могу открыть для себя круглосуточный канал в этом вашем телевизоре или радио, там будут принимать участие и всякие другие люди. Но на мой скромный взгляд, мир не имеет права совершить такую ошибку, не узнав, кто и как совершает настоящие открытия. Это несправедливо. Ты же понимаешь, что в люди выбиваются... хм... не самые достойные.
   Гарри хлопал глазами, как и его сокурсники - с потоков Когтеврана и Гриффиндора. И не понимал, к чему клонит великолепный Гилдерой, которого за спиной почему-то всё чаще называли Веселкой. Раздосадованный его недогадливостью, Локхарт спросил напрямую:
   - Я говорю об изобретении, которое позволит мне рассказывать миру в любое время суток, что я делаю, понимаешь? Может быть, я хочу поделиться тем, что ел на завтрак?
   - С... со всем миром, сэр? - переспросил Гарри, с трудом представляя себе этого павлина клонирующим хлеба и обращающим воду в вино с целью накормить и напоить страждущих. Ведь он же имел в виду это, правда?
   - Ну да! Это же здорово и удобно! Я снимаю себя во время завтрака, снимаю сам завтрак - и отправляю хронику в этот... в телевизор, или как его там. Когда мне только захочется. Представляешь? Почему бы тебе не узнать рецепт пунша, который понравился Гилдерою Локхарту, и не создать себе в точности такой же, чтобы приобщиться к... Ну, ты же понимаешь?! К великому! Ты ведь уже прочувствовал вкус славы, не так ли?
   - М-м-м... сэр, а можно я сяду?
   - Садись. Я вижу, что от открывшихся перспектив у тебя ослабели ноги. И вполне тебя понимаю, мой мальчик! Что ж, жаль, жаль, что маглы не спешат нас порадовать. Остается надеяться на собственные силы - и, возможно, вы скоро узнаете о грандиозном прорыве!
   Акэ-Атль толкнул локтем Гермиону, увлекшуюся разъяснением Рону правил "Морского боя", в который они совершенно по-простаковски играли под партой на коленке. Она вопросительно дернула подбородком, а Куатемок многозначительно дернул бровью в сторону профессора. Уизли и Грейнджер оценивающе поджали губы, покивали и продолжили прежнее занятие, уже не рассчитывая, что и этот учитель донесет до них хоть что-то стоящее.
   Настоящим спасением для Поттера оказалась отработка у зельевара. Естественно, разбазаривать драгоценное время студента на протирку котлов вручную Снейп не собирался. Наскоро очистив магией загрязнившуюся во время уроков посуду и инструментарий, слизеринский декан уводил Гарри на полигон Сокровенного острова, по которому мальчик успел изрядно соскучиться за лето. И если мадам Хуч и капитаны квиддичных команд доводили студентов до изнеможения тренировками на стадионе, то Снейп ничуть не милосерднее гонял Поттера по базальтовым глыбам, возвращая его в форму с прошлого учебного года.
   - Сэр, а вы настоящих драконов точно никогда не дрессировали? - осмелев, однажды спросил Гарри во время передышки между поединками и сам себе удивился. Сказать это на уроке зельеделия было бы равносильно самоубийству. А здесь алхимик, отбросив со лба влажные от пота волосы, лишь ухмыльнулся и пообещал, что второкурсников скоро познакомят с людьми, способными укротить и драконов, и кого похлеще. Флитвик, оказавшийся рядом, и подавно захихикал своим мультяшным смешком дятла Вуди. Словом, Сокровенный остров был территорией, где все участники на время закапывали томагавки войны и объявляли перемирие.
   "А что на самом деле нужно было сделать с этими корнуэльскими пикси?" - интересовался Поттер после безумного урока по ЗОТИ, когда Локхарт едва не утратил все наглядные пособия, а также гламурную палочку с именным бантиком. И все три профессора, а также подключившиеся к беседе авроры, которых Гарри уже видел после жесткой посадки на Иву, начинали с пеной у рта спорить, какими методами лучше усмирять подобных тварей.
   - Щекоткой! Чарами щекотки! - убеждал всех Флитвик, подпрыгивая от нетерпения. - Верное средство!
   - А я думаю, мисс Грейнджер сделала правильнее! - возражала Вектор, неприкрыто гордясь своей любимой ученицей.
   - Я бы заморозил, - мрачно хмурился Снейп.
   - Никто не сомневался в твоей кровожадности! - посмеивался аврор с разноцветными глазами. - Но после того орчатника, который пикси устроили в кабинете Защиты, я бы применил к ним то же самое. Или даже Фулминис Энсис... чтобы наверняка!
   - И после этого - кто в чьей кровожадности не должен сомневаться... - с философской удрученностью качая головой, деланно вздыхал зельевар. - Я подразумевал вообще-то не этих несчастных существ...
   "Как справиться с напавшим акромантулом?" После вопроса Поттера Флитвик схватился за сердце, решив, что красавчику-Стинки вступило в голову притащить на урок Хагрида, которому вступило в голову притащить туда же одного из своих чудовищных питомцев. Гарри стоило немалого труда успокоить своего декана, заверив, что вопрос был чисто теоретический - со своими приятелями он пытался делиться тем, что хотя бы урывками узнавал от учителей вне уроков, поскольку от официальных занятий по ЗОТИ толку не было ровным счетом никакого.
   "Как звучит "восстань" у колдунов-вуду?"
   "Что будет, если на инфернала наложить чары исцеления?"
   "Почему никто никогда не видел кентавров-кобыл? Они вообще существуют?"
   "Как укротить вейлу?" Вектор с размаха захлопнула глаза ладонью, Флитвик зарделся, как девица, авроры засмеялись, а Снейп крикнул с какого-то из нижних пролетов башни, что лучше всего делать это заклинанием "Стинкхорно эректус эскападум". Он, как и другие, был просто не в силах забыть знаменитое "Пескипикси Пестерноми", к досаде Локхарта так и не получившее признания широкой публики.
   - Вот научите студента на свою голову, Северус! Научите! - перегнувшись через перила, предрек всё еще багровый от смущения декан Когтеврана.
   - Не упадите, профессор! Ловить не буду, занят.
   Так незаметно пролетел первый месяц учебы, и за плотной ежедневной занятостью Гарри даже как-то упустил момент, когда сдружились Луна, Гермиона и Джинни Уизли, даром что Лавгуд распределило в Когтевран, а младшую сестрицу Рона - как неожиданно! - в Гриффиндор. Встретившись на летних каникулах, девчонки лишь приглядывались друг к другу, окончательно же их смогла сблизить только учеба. И неугомонный Мертвяк Поттера.
   А первого октября Гарри и все его однокурсники наконец-то познакомились с обещанными "укротителями кого-то похлеще драконов". И было это немного неожиданно, потому что по расписанию стоял первый в семестре и очень интригующий урок Магической Анатомии, а Поппи Помфри собрала все четыре факультета у себя в лазарете, где, как студенты и предположили, ожидалось чтение лекций. Однако всё получилось иначе.
* * *
   - Пустишь на пару слов?
   Когда Северус уступил дорогу, пошире открывая дверь, Макмиллан отлепился от косяка и неторопливо, по-кошачьи нога за ногу, забрел в комнату слизеринского декана.
   - Есть новости? - Снейп на всякий случай наложил на комнату заклинание Муффлиато. По эффекту не аврорские чары, конечно, но сгодится. От крыс.
   - Да ничего путного, - оглядевшись, Джоффри швырнул себя в ближнее кресло и блаженно в нем потянулся. - Тумбу, скорее всего, зачаровывал не то гоблин, не то эльф. Малоизученная магия, но мощная. А вот с деревом поговорить удалось.
   Снейп не удивился. Скорее, он был бы обескуражен, если бы Друид не нашел общий язык с чем-то, наполовину торчащим из-под земли, хоть и с Гремучником. Волхование пуффендуйцев, которые умели общаться с растениями, как общаются прочие колдуны со стихиями и животными энергиями, всегда оставалось для Северуса за гранью понимания. Он уселся в кресло напротив Макмиллана, отделенное от того низким круглым столиком из малахита, и всем своим видом дал понять, что готов его выслушать.
   - Ива поведала мне, что не могла не притянуть объект: он подавал сигналы на той же волне, что и мелкие рукокрылые, которыми она изредка питается в теплое время года. А вот почему "Нимбус" вдруг начал подавать ультразвук, мы так и не выяснили, есть только предположения. Фрагментов от метлы ваша сумасшедшая Ива нам практически не оставила. Она мало того, что со злости изломала всё, когда выяснила, что это несъедобно, так еще и испепелила обломки. Никаких улик. В общем, тот, кто встроил в метлу это немагическое (подчеркиваю!) приспособление, знал, что делает. Думаю, сработало оно так: устройство среагировало на близость Гремучника, Гремучник - на сигнал устройства, и механизм завелся. Так-то, насколько я выяснил, метлу в свое время проверяли на все виды проклятий и заклятий и не нашли ничего. Гарри сказал, что поначалу принял ее за подарок от крестного, потом спрашивал Лавгуда, не от него ли, ну а потом передарил мальчишке Уизли и несколько... забил на ее происхождение...
   - Что лишний раз подтверждает поспешность Шляпы, которую она допустила при распределении... - процедил сквозь зубы алхимик, резким движением всей пятерни зачесывая со лба нависшую перед лицом прядь волос.
   - Да он всего лишь двенадцатилетний мальчишка, Северус! Чего ты хочешь?!
   - Ничего не хочу, а смерть возраст не спрашивает.
   - Понятно, что повешенная на тебя обязанность не может вызывать ничего, кроме досады. Но, Мерлина ради, будь ты к нему снисходительнее!
   - Я и так снисходителен дальше некуда! - раздраженно бросил Снейп, которому эта фраза, в той или иной вариации прилетавшая от всех, кому не лень, порядком набила оскомину. - Он позволяет себе такие вольности, за какие любого другого...
   - Ох, брось! Можешь ты хотя бы передо мной не разыгрывать этот спектакль? Кстати, ты видел, что творится с руками Лонгботтома?
   - Видел. Диагноз "криворукость" - это, как правило, неизлечимо.
   - Бедняга Невилл, по признанию его одногруппников, провел каникулы за упражнениями по неорганической химии, которые ты им задал на лето. И всё это, чтобы угодить твоему величеству. Чтобы ты поменьше орал на него на занятиях.
   - Я не ору.
   - Орешь.
   - Можешь повесить в мой кабинет какой-нибудь из своих измерителей децибелов и убедиться.
   - Орать можно даже шепотом, - не поведя и ухом, парировал аврор; они сверлили друг друга глазами, но взгляд Макмиллана смеялся, а Снейпа - метал молнии. - Чуть больше доверия, Северус - я тебе ручаюсь, это не так больно, как кажется!
   - Иногда это не больно, а смертельно. Поэтому я не доверяю никому, и ты не исключение. Избавь меня от выслушивания твоих проповедей.
   Джоффри зевнул:
   - Ты чертов гребанный параноик, ну да хрен с тобой, живи как знаешь. Лучше скажи, ты осмотрел свой дом, как мы тогда договаривались?
   - Да. Ни единого намека. Написать она ничего не могла, сказать - тоже. В хогвартсовских подшивках - упоминание в "Пророке" середины века, что была капитаном команды плюй-камнистов, на том и дело стало.
   - В том-то вся беда, - согласился аврор. - Принцы всегда держались особняком, несмотря на невероятную древность рода. Подозреваю, что поэтому и не вошли в "Священные двадцать восемь"...
   Снейп лишь презрительно фыркнул, давая понять свое отношение к этой снобистской книжонке. Впрочем, чего кривить душой, в годы учебы он был бы счастлив увидеть там девичью фамилию своей матери, чтобы заткнуть грязные рты некоторым любителям просклонять его имя. С возрастом и тумаками - само прошло и отвалилось.
   - Ты же сам знаешь, проще разговорить тысячелетний бук, чем наших невыразимцев, - продолжал Макмиллан, который явно наслаждался возможностью растечься по креслу и спокойно полежать во время недолгого перерыва между дежурствами. - Но я кое-что нарыл, так что с тебя... м-м-м... ладно, позже придумаю.
   - Если оно того стоит, - тут же ввернул алхимик, которому очень не хотелось становиться чьим-либо должником.
   - Ну ты и скупердяй! - восхитился Джофф.
   - Кстати, насчет скупердяйства - выпьешь чего-нибудь?
   - Надо же, вспомнил! Да ты образец гостеприимства, Северус!
   - Не обольщайся, ты еще не видел карту вин.
   - Могу себе вообразить - наверняка что-то наподобие "Книги о вкусных и здоровых ядах". Но нет, я же сейчас всё-таки на службе. В другой раз не откажусь. Так вот, Принцы, как оказалось, были родоначальниками и множества побочных, ставших магловскими, ветвей. Не волшебники, а, скорее всего, сквибы, не пожелавшие мириться с вынужденным бездействием и ушедшие в мир простецов. Во всяком случае, среди европейской знати их следы просматриваются еще со времен Карла Великого. Это были лучшие фармацевты своего времени... Трудно не заметить взаимосвязи.
   - О ком речь? - как бы Снейп ни притворялся, будто ему все равно, любопытство взяло свое: интерес к родословной и людям, которых он до последнего времени абсолютно не знал и которые являлись его отдаленными пращурами, победил прочие опасения.
   Макмиллан несколькими ленивыми пассами наколдовал в воздухе светящуюся багрово-золотистую эмблему с желтым щитом и пятью алыми шарами на поле, рыцарским шлемом, увенчанным короной с ключом и восседающим поверх всего этого черным орлом.
   - Узнаёшь?
   - Нет. Я не силен в геральдике. Что это?
   - Герб клана Медичи.
   Зельевар недоверчиво прищурился. Где Британия и где все эти дворянчики - впрочем, Джоффри прав: изрядно расползшиеся по всей Европе дворянчики. За столько столетий всё возможно, так что тех же Медичи где только ни встретишь...
   - Хочешь сказать, аптекари...
   - Чтобы унять свой скепсис, можешь потом заглянуть в какую-нибудь книгу по магловской истории и поискать портреты братьев Лоренцо и Джулиано, - поиграл бровями аврор.
   - Любопытно, но не более того. Ничего для решения проблемы не дает.
   - Да успокойся, я ничего с тебя за это не требую. Снейп, ты ужасен! Я начинаю понимать твоих бедных учеников...
   - Мне сейчас больше интересно, были ли в роду у Блэков змееусты.
   Макмиллан даже немного застрял с ответом, пораженный тем, насколько стремительно собеседник переметнулся на другую тему. Но он и не мог бы отреагировать по-другому: авроров не было нынче в дуэльном зале на уроке ЗОТИ.
   - Сегодня во время поединка, устроенного этой жалкой пародией на Жана Маре...
   - Жан Маре? Кто это?
   Снейп отмахнулся:
   - Любимый актер моей матери. Из маглов, конечно. Словом, вместо того, чтобы просто уничтожить змею, наколдованную Малфоем, Поттер вступил с нею в диалог. На глазах у всего второго курса он беседовал с нею на парселтанге.
   - Гарри?!
   - А ты знаешь еще одного живого Поттера? - почти прошипел алхимик, рискуя, что аврор запишет в змееусты и его. - Насколько мне известно, ни у кого из Певереллов этой способности зафиксировано не было. А написано о них не в пример больше, чем об остальных родах.
   - Ну так что ж? Спящие гены проснулись. Поттеры, как и многие, все равно дальняя родня Салазара.
   - Слишком дальняя, чтобы наследовать такой дар. Тут должен быть ближний круг, и Блэки...
   - А при чем тут Блэки?
   Посвящать Макмиллана в некоторые неприятные догадки было не к спеху. Но без невыразимцев тут, опять же, не обойтись. Такие вещи, скорее всего, переносят в Архив. Однако догадываться, к чему клонит Северус, Джофф начал и сам. Он даже привстал в кресле и слегка отстранился:
   - Ты хочешь сказать, Лили... Нет... Северус, ты же не серьезно это?.. Мерлинова борода! Ты совсем рехнулся в своих казематах...
   - Просто можешь узнать?
   Слишком многое сходилось. И активные, местами самоубийственные попытки блохастого добраться до крестничка, и то, что мальчишка усматривал в еиналеЖ за смутными образами тех, кого он воспринимал как своих родителей. И мальчишкина непохожесть на очкастого лося - изящное сложение, узкая кость, длинные пальцы, чем не могли похвастать ни Поттер-старший (или последний), ни Лили; слишком темные волосы, не всклокоченные, как у этого гриффиндурка, и не свивающиеся проволочными кольцами, как у нее, а лишь едва-едва волнистые и тонкие, но густые. Такие в школьные годы были у Регулуса Блэка, младшего брата этого кобеля. Теперь еще вот парселтанг, что совсем ни в какое кольцо для квоффлов не лезет...
   - Если тебя это утешит, то сразу, навскидку, могу сказать, что у супер-чистокровных Блэков тоже рыльце в пушку: кое-какая их сквибовская побочка, о которой они, само собой, предпочитают помалкивать, отметилась и в одной знаменитой семейке отравителей. То ли испанцы, то ли итальянцы. Но тоже тех еще времен и тоже темные, дальше некуда, даром что маглы. O'key, я наведу о них справки. Но тебе все равно в Мунго обратиться не мешало бы, на пятый этаж...
   - Все там будем.
   Обменявшись любезностями, бывшие однокурсники расстались. И только поздней ночью, разогнувшись над столом после проверки домашних заданий тупоумных новичков, Северус обнаружил в дальнем углу своей комнаты то, чего там никогда не было и быть не могло. Подойдя поближе и на всякий случай приготовив палочку, алхимик узнал в объекте, нагло выросшем из стены, пуховый лазурник.
   - Ну вот и как мне к этому относиться? - задал он риторический вопрос подглядывавшей в иллюминатор старушке Кунигунде. Сомиха шевельнула многочисленными шлангами-усами и гордо удалилась в зеленую муть озера.
   Снейп досадливо ругнулся, а затем выполол распальцованный отросток, хотя и знал, что теперь это бесполезно. Если уж лазурник, да еще и подсаженный опытным гербологом, завелся в помещении, извести его можно только Адским пламенем. И то не факт. Впрочем, пусть живет - любопытно будет посмотреть, как скоро загнется растение-антидепрессант в "его казематах", да еще и с таким соседством.
  

24. Она сразила всех, кого ботанил доктор Крабб

  
   "Они долетели", - значилось в короткой записке, которую принесла казенная сова, и даже почерк его выражал крайнюю степень недовольства. Не нужно было никакой магии, чтобы обнаружить раздражение в каждом элементе каждой буквы. Странно, почему это "долетели"? Ведь они с тем смазливым рыжим мальчишкой собирались ехать вместе со всеми остальными - то есть, как принято, на их дурацком поезде, и...
   - Ч-черт! - Петунья едва не выронила листок в мойку, когда на бумаге ответом ее мыслям внезапно проступило чернильное и категоричное: "Даже не спрашивай!" То есть она в принципе знала о таких фокусах еще со времен учебы сестры в Хогвартсе, но именно теперь готова к ним не была.
   - Что там, дарлинг? - тут же вклинился Вернон, подкреплявшийся перед поездкой в "Вонингс", куда должен был отвезти Дадли на учебу, а затем еще успеть в свой офис. Он видел почтовую сову. Появление этих птиц в последнее время не вызывало у него никаких приятных эмоций.
   Петунья бросила на них с сыном косой взгляд через плечо, уклончиво улыбнулась:
   - Из этой школы. Просто уведомление, что он доехал, - (Долетел, Петунья, долетел!). - У них там такие правила.
   И, небрежно выбросила листок вместе с конвертом в мусорное ведро. Чтобы, как только Вернон и Дадли покинут столовую и их голоса донесутся с подъездной дорожки, украдкой вынуть письмо и перепрятать уже у себя в комнате, между страницами старого фотоальбома, куда никто, кроме нее самой, не совал носа.
   Гарри сильно изменился за год - кажется, стал больше напоминать свою мать. Петунья усмехнулась: однажды, лет в тринадцать, Лили из вредности наколдовала себе короткое каре и прямые черные волосы, поссорившись с мамой уже и забылось по какой причине. И вот теперь, если бы не природная, почти фарфоровая бледность кожи, мальчишка был бы как две капли воды похож на ту вздорную зеленоглазую брюнетку, что вихрем носилась по дому с Нуби - единственным, кого нисколько не озадачила изменившаяся внешность младшей из хозяек.
   Долетели они... Вот не зря Петунья уже после первого года обучения Лили и Сева возненавидела их школу, полную опасностей и бестолковостей! Она всегда подозревала, что у этих волшебников не все дома, но чтобы до такой степени...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Мальчик, с которым они за три года до этого повстречались у бакалейной, - и дерганный, изможденный, тощий, как скелет, студент Хогвартса были совершенно разными людьми. Некогда бледная до прозрачности, но чистая и даже будто светящаяся изнутри кожа, напоминавшая о фигурке фарфорового пастушка на мамином комоде, сделалась тусклой, неровной, пергаментного оттенка, да еще и со следами сыпи, которой рано было еще появиться в его возрасте и которая свидетельствовала о серьезном обменном сбое в организме - Петунья уже тогда читала журналы о здоровье и знала о таких вещах не меньше, чем доктора в их провинциальной больнице.
   Когда-то со своим несколько отрешенным взглядом темно-карих глаз сын "этой джипси" [1], как прозвали в Коукворте странную миссис Снейп (чтобы разнообразить менее оригинальное "чертова ведьма"), показался Петунье заблудившимся между мирами странником. Принцем нищих из неблагополучного квартала. Принцем, потому что при всей его чудовищной неухоженности и едва ли не рубище, которое он носил, в нем проглядывала порода, как проглядывает она у вельмож на портретах прошлых эпох. Несмотря на непропорционально крупный, коршуньим клювом изогнутый нос, несмотря на физическую хилость, очевидные признаки сколиоза и кривые зубы. В отличие от Эвансов, не пожалевших средств на качественные брекеты для зубов обеих дочерей, а также следивших за их осанкой, родителям мальчика из Паучьего тупика было наплевать, что и как растет во рту у их ребенка: не гнилые - и на том спасибо. Лишь много позже Петунья узнала, что по какой-то иронии судьбы фамилия его родни по материнской линии звучала как Принц. Да, да, со стороны той самой "тетки-джипси" с тяжелым взглядом и престранным вкусом в одежде. И уже будучи совсем взрослой, старшая сестра Эванс поняла, что никто, кроме нее - даже Лили - не заметил тогда в Северусе еле уловимых "благородных" примет и тщательно запрятанной, словно змея под камнем, скрученной в пружину силы. Да, уже тогда она умела почуять энергию иного рода, нежели обладала сама, и определить ее степень. Для этого Петунье не нужна была никакая магия. Это был инстинкт.
   _________________________________
   [1] От англ. gypsy - "цыганка".
   "Что с тобой такое?!" - воскликнула она, встретив их у калитки коттеджа и в ужасе глядя на хмурого заморыша. Вместо ответа он что-то прошипел и удрал, а Лили объяснила, что Сев перепутал какие-то там реактивы на зельеварении, в результате чего сильно отравился. У него появились серьезные проблемы с пищеводом, желудком и другими органами, но говорить с ним на эти темы не стоит, чтобы не поссориться.
   Приручать дикого принца из трущоб пришлось заново, с нуля. Зато к исходу лета в темных глазах снова заплясало адово пламя, хотя выглядеть здоровее он с тех пор уже не стал, и, похоже, даже магия не помогала полностью исцелить его внутренние увечья. Хотя кто-нибудь другой, особенно магл, на месте Сева после такого просто бы не выжил.
   Как до поступления в эту чертову школу, Снейп опять стал беззаботно валяться в траве за компанию с Нуби и поддразнивать старшую девочку Эванс наперегонки с младшей, а незадолго до конца каникул разозлил Петунью так, что она даже привет не желала ему передавать до самого Рождества. Всё потому, что они с Лили забрались к ней в спальню ради очередного розыгрыша, но ее самой там не оказалось, предатель-Анубис, виляя хвостом, даже не гавкнул, зато на столе валялось письмо от директора Хогвартса. Они его стянули и прочли, негодяи! Дамблдор объяснял, что не может принять Петунью в школу, но не потому, что якобы не доверяет ей как лишенной магии, а по той простой причине, что она даже не сможет увидеть замок и прочие зачарованные места. Маленькие дурачки хихикали над нею, но она никогда в жизни не призналась бы, из-за чего на самом деле хотела оказаться в этом гнезде безумия, пусть даже на невыгодных для нее условиях. Петунья устроила бы им там всем перепутанные реактивы! В качестве фамильяра при осуществлении ее грандиозных планов ей прекрасно мог посодействовать Нуби.
   И вот, спустя почти десять лет с их последней встречи, "принц нищих" объявился снова, поймал ее в минимаркете Литтл-Уингинга, и Петунье еще там, в магазине, захотелось взвыть и разреветься от пронзительной боли в защемившем сердце. По сравнению с этим ходячим мертвецом, с этим затравившим себя постом монахом в черной сутане, которая болталась на костлявых плечах, будто саван, тот двенадцатилетка был само воплощение здоровья и благополучия. В первые секунды встречи миссис Дурсль... нет, Петунья Эванс, вдруг не к месту очнувшаяся в Петунье Дурсль, едва ли могла разглядывать его - иначе и правда зарыдала бы и, как последняя овца, скомпрометировала себя перед всеми знакомыми. А сплетни в их маленьком городишке распространялись моментально.
   Снейп спрашивал что-то о ее письме племяннику, о тех арабских духах... Она всё равно не могла сосредоточиться на вопросах, слова рассыпались на незнакомые созвучия, не достигая разума. Петунья заставила себя смотреть во ввалившиеся, темные, как у ястреба-гарпии, и такие же внимательно-строгие глаза, взгляд ее скользил по совершенно осунувшемуся безжизненному лицу. Жесты исхудалых, но, несмотря даже на это, красивых рук отвлекали ее внимание. Только голос его оставался тем же, что и десять лет назад. И еще то, как искривлялись циничной ухмылкой его губы: защищаться другим способом потерявшийся в мирах странник, похоже, так и не научился. И то, как зашкаливала по-прежнему скрытая от посторонних энергия. Не просто магия, что плескалась и в сестре, а та же сила, которой обладал Вернон Дурсль и из-за которой Петунья, махнув рукой, четырнадцать лет назад сделала свой отчаянный выбор, лишь бы сжечь все мосты и пресечь саму возможность... бла-бла-бла. Какой тошнотворный пафос! Пет, ты перечитала "Унесенных ветром": "мы сделаны из одного теста", ну да, ну да! Так вот это они сделаны из одного теста, а ты... "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". Твой уровень - это Вернон Дурсль и сила Вернона Дурсля. Успокойся и дыши ровно!
   Только в Верноне эта сила была ворованной, не собственной, и поняла она это слишком поздно...
   И вспомнился их разговор с Лили, в те каникулы, которые они впервые провели порознь с Северусом. Сестра выглядела разбитой, хотя пыталась изображать бодрость. Даже проницательная Петунья всего пару раз застукала ее с зареванной физиономией. Считая себя более опытной в силу возраста (сейчас смешно и вспомнить!), она принялась выведывать у юной ведьмы, что произошло. Продержавшись пару дней в осаде, на третий бастионы Лили пали, и девчонка всё ей рассказала, заново испытывая то, что пережила тогда. И добавила, что после такого больше не хочет его ни видеть, ни слышать - ее никто не посмел бы обозвать шлюхой, а он воспользовался их дружбой и тем, что она не сможет испепелить его на месте. Когда праведный гнев сестренки чуть остыл, Петунья спросила:
   - Помнишь, когда я разнимала Нуби во время свары, и он в запале меня цапнул?
   Пес вопросительно поднял морду с ковра, на котором еще секунду назад безмятежно посапывал, распластав брыли и растопырив уши. В темно-карих, не по-собачьи умных глазах проступила тревога, лоскутки ушей поднялись в боевую стойку. При виде едва заметного шрама у хозяйки на руке он всегда неподдельно страдал.
   - Помню, но при чем тут...
   - Следуя твоей логике, я должна была после этого выгнать его на улицу и забыть?
   - Ну ты сравнила! Собаку и...
   - Хм... Не знаю, эта собака поумнее большинства людей, а люблю я ее больше, чем многих двуногих. А как насчет тебя?
   Лили от неожиданности рывком стерла злую слезу и уставилась на сестру типично Снейповским волчьим взглядом. Глаза цвета болотной ряски сверкали. "Ох, и понабралась! - усмехнулась про себя Петунья. - Нет бы чего хорошего!"
   - Что "насчет меня"?
   Старшая из дочерей Эвансов коварно прищурилась:
   - Ты знаешь - что. Ответь себе, а не мне. И прекрати уже расхаживать тут с похоронным лицом! Тебе не пять лет, а еще ты ведьма, поэтому получше многих должна уметь принимать решения. И держать себя в руках! Иди, определись, и чтобы я больше не видела этих соплей.
   Лили, наверное, даже не подозревала, как нестерпимо хочется Петунье узнать, что она решила. Пожалуй, даже результатов экзаменов в медколледже та не ждала с таким трепетом, как окончательных выводов, сделанных рыжей сумасбродкой. Но Лили так ничего ей и не сказала. Она лишь повеселела, как будто какая-то гора, не дошедшая до Магомета, свалилась с ее плеч. И проходила так до отъезда в Хогвартс. А следующим летом...
   Словом, следующим летом, наглядевшись, как бегают они, семнадцатилетние, по поляне в их полузаброшенном коуквортском парке, как учит он сестренку новым заклинаниям, с ловкостью зверя увертываясь от ее пробных выпадов, и как хохочет юная парочка, если какой-нибудь из приемов нет-нет да и зацепит живую мишень, сшибая с ног в траву, Петунья просто молча отступила в глубину зарослей и поплелась домой. Там на квадратных листочках из блокнота она написала имена, прозвища, возраст и краткие характеристики своих наиболее перспективных поклонников. Свернула листки, высыпала в островерхую шляпу сестры и, подбросив их в воздух, поймала "на кого бог пошлет". Развернутая бумажка гласила: "Вернон Дурсль. 24 года, зануда, но надежный".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Глядя на приехавшего после первого курса Гарри - похорошевшего, но с печальной тяжестью в глазах, Петунья подумала, что вот будь он ее сыном, а не Лил, то... Но стремительно отбросила крамольную мысль и даже встряхнула головой, чтобы выгнать ее остатки. Лишь бы никто из этих не заподозрил, что она всё еще помнит.
   Ей повезло, что сестра и Сев при ней часто обсуждали симптомы и последствия применения разных заклинаний, но, конечно, только вербальных. Однако то, кошмарное, вербальным не было. Ей показалось, что весь мир вывернулся наизнанку, точно содранный с ноги чулок, и что она сама вот-вот погибнет, видя весь этот ужас. Так плохо Петунье было только три раза в жизни - когда умер Нуби, а позже, один за другим, родители. Потом ей в мозг будто ввернулся какой-то шип. Повертелся там среди извилин - будь он настоящим шипом, то смесил бы плоть в жидкую кашу. И отступил. Между прочим, чувство, отдаленно похожее на проникновение того шипа в мозг, повторилось у нее при недавней встрече со Снейпом. Но длилось оно какую-то секунду, а дальше и вовсе произвело забавный эффект, как будто, вытащив занозу, кто-то виновато извинился, подул и быстро залечил ранку. Во всяком случае, такое впечатление осталось у Петуньи, и она была почти уверена, что это Сев применил к ней какое-то не слишком допустимое сканирование, а потом пытался замолить грешок. С каких это пор, интересно, он стал таким деликатным? Даже смешно...
   Возвращаясь к прежней истории... После того, как перевернулся мир, ее оставили в покое. Но она поняла, что продолжает помнить всё, тогда как остальные простецы и маги забыли правду и начали помнить то, чего никогда не было, какой-то жуткий калейдоскоп бреда, смешанного с полуправдой. Подмена охватывала только последние лет семь-восемь, но действовала повсеместно.
   Ей приходилось угадывать и подстраиваться, чтобы не выдать себя, не смотреться белой вороной на общем фоне и не загреметь в психушку. Миссис Вернон Дурсль быстро поняла, что лучше помалкивать, чем, брякнув какую-нибудь глупость по меркам сошедшего с ума мира, привлечь внимание магловских докторов, а еще хуже - тех жутких колдунов, которые это подстроили. Первое время даже Вернон косился на нее с подозрением, ведь при нем-то она не могла молчать все двадцать четыре часа в сутки. Когда в довершение ко всему им на порог додумались подбросить малолетнего племянника в старинной люльке - словно они были богадельней и на улице стояла июльская жара, а не ноябрьские заморозки, - в их семье и подавно кончился покой.
   Дурсль чуял в мальчишке бесконечный резерв той самой энергии, в которой он так нуждался, но которую ему приходилось постоянно высасывать из людей. В период ухаживаний и первого года брака он даже пытался проделывать это с Петуньей, однако Сев и Лили, тогда еще не уехавшие в Ансеттлдшир, обучили ее одному фокусу, и поползновения Вернона прекратились. Гарри же никому пожаловаться не мог, да не так уж много ему это и стоило: от волшебника магл-вампир насыщался быстро. В итоге за десять лет у них организовался своеобразный симбиоз, и Петунья в их отношения не лезла.
   Иногда ей казалось, что Вернон читает ее мысли, поэтому от подсознательной ревности в нем происходит неприятие мальчишки, которое он с легкостью передал и Дадли - изрядно избалованному, но, если разобраться, то незлому ребенку (по крайней мере, так хотелось думать его матери). Женщина оказалась в роли буфера между сыном и мужем с одной стороны и племянником - с другой. Она не была дипломатом, она всего лишь окончила йоркширский университет, учиться дальше на медика не стала и ни дня не работала. Ни по специальности, ни вообще. Но ей пришлось познать азы тайной дипломатии и постоянно практиковаться в профессии санитарки, поскольку дети в ее семье отличались особым даром зарабатывать себе травмы. И если на щупленьком жилистом Гарри всё заживало, как на собаке, то с крупным и полным Дадли дела обстояли иначе. Каждый из них сложением и выносливостью пошел в своего отца. Да, в "коня и трепетную лань", никуда тут не свернешь...
   "Только ты одна, кто может что-то рассказать, Пет. На тех, кому не смогли ничего потереть -- заклятье. Почему это не сработало на тебе? Хрен знает. Ну да, согласен, чудный ответ, но я действительно не знаю, почему на тебя не действует магия. Я не смею от тебя чего-то требовать, да я сам в бегах, как видишь! И Нюн... Северус, как и все, считает, что это сделал я. Но, Мерлин, надо придумать, как выкрутиться. Его мать ведь жива еще? Не знаешь... Я попробую выйти на нее. До Азкабана у меня было одно его важное воспоминание, он сам мне его тогда отдал на хранение. Хочу узнать, где оно сейчас. Если я его найду, то сделаю копию, отправлю ее Гарри, и мы сможем решить сразу всё, не вмешивая тебя. Северус мне самому, конечно, не поверит, там не осталось камня на камне, как он только не рехнулся после такого... Так что только через мальчика. Тебе, Пет, и в самом деле лучше пока не высовываться. Но если не объявлюсь к Рождеству - попробуй сделать хоть что-нибудь. Где их могила, в Годриковой? Хорошо, до встречи. Мальчишку я перенес в каморку, он теперь спит. Сраные дементоры, еле разогнал всю эту пиздобратию!"
   Дементоры, Азкабан, придурочный крестный мальчишки, которого, как сорока на хвосте, притащила ее сестрица и которому не слишком-то доверял Сев... Вернее, Северус - отвыкай, Петунья, отвыкай уже от этой фамильярности, вы взрослые и чужие друг другу люди, не смей и вспоминать о том, что родственники... были родственниками! И правильно Снейп не доверял, чувствовалось в этом Сириусе что-то, на взгляд старшей из дочерей Эвансов, вызывающее. Что-то, магнитом притягивающее неприятности. Любое его появление порождало суету, создавало сумбур и сеяло смятение. Неизбежно. Как будто это были три кита его личности. Впрочем, она, наверное, слишком предвзята. Воспоминание? Вероятно, это то самое воспоминание об обстоятельствах рождения Гарри: сестра незадолго до гибели сказала тогда, что Севу... Северусу пришлось каким-то образом (Петунья и знать не хотела об этой технологии!) извлечь свою память о том событии и куда-то спрятать - видимо, отдать ненормальному Сириусу. Зачем Блэку понадобилась могила в Годриковой Впадине? Ведь даже неизвестно, где закопали настоящую Лили и осталось ли от нее вообще что-то, годное для того, чтобы закопать? Тут такое творилось, таким швырялись... Еще бы ей, Петунье, объяснили, куда бежать и кого прятать. А то свалилась сестрица, как снег на голову, растрепанная, вся в крови, с бешеными глазами - и давай орать, невменяемая. Можно ли было сморозить большую чушь, чем сморозила она? Захочется ли кому-нибудь говорить с нею после такого? Как она посмела не то что сказать - подумать это о родной сестре?! Как же они надоели со своими разборками! В страшном сне не привидится: Петунья, оказывается, в компании какого-то Поттера гонялась за ней, чтобы отобрать Гарри! Петунья, у которой маленький сын уже месяц страдал диатезом, а врачи подозревали сахарный диабет! Да, да, всё бросила и помчалась вместе с гадским Поттером гоняться за этой Принцессой на другой конец страны! Более безумным сценарием был бы только какой-нибудь супер-пупер-злодейский сатана, покусившийся на их драгоценное чадо. Насколько она знала, именно этот сценарий и стал официальной версией в магической истории после того, как их общий с волшебниками мир опрокинулся, вывернулся наизнанку, а люди забыли, как всё происходило на самом деле. Ах да, и в довершение к этому все должны были теперь считать Гарри сыном этого самого неведомого Джеймса Поттера! Ну, ей-то что, ее дело сторона, пусть сами разбираются в своих сказках, принц или гончар, лишь бы Дадли не тронули...
   "Простите, миссис Дурсль, это вас беспокоит Кевин Брадшо, я преподаю английский язык и литературу у вашего сына и племянника. Извините, если отвлек вас своим звонком, но мне хотелось бы узнать ваши дальнейшие планы относительно Гарри: вернется ли он в школу? Перешел в специализированную? А, простите, можно ли узнать, в которую? В Шотландии?! Надо же. Что ж, я рад за него, очень одаренный мальчик, отличный слог, блестящий ум... Да, мистер Фишер, наверное, расстроится: он намекал, что хотел бы видеть вашего племянника в числе юнкоров журнала, который планирует. Всего доброго, миссис Дурсль! Будьте здоровы, миссис Дурсль!"
   Мама, миссис Эванс, всегда боялась не самой магии, а того, что она рассорит сестер. И мама оказалась, как всегда, права. Если бы магия была у Туни и у Северуса или не было бы ни у Северуса, ни у Туни, всё сложилось бы совсем по-другому, и Петунья, повзрослев, увидела это с отчетливостью прозрения. А последним доводом к тому стал короткий, но обжигающий, немного удивленный, бередящий все чувства, затолкнутые в глубокую подземную пещеру, взгляд черных глаз. В минимаркете, куда после этого она не могла заставить себя войти месяца два или все три, уже решившись на отчаянное деяние, которое, вне всяких сомнений, безнаказанным для нее не останется. Но иначе... Иначе Петунья уже не могла. Надо было лишь хорошо всё продумать, а еще лучше - найти способ встретиться с этим Блэком и оговорить шансы вместе: одна голова хорошо, а две лучше.
   Магия магией, но свои ошибки мы всегда творим собственной волей, без "волшебного пенделя". И расхлебываем их тоже сами. Иногда - всю жизнь.
   Вот почему только она так ненавидит ту островерхую черную шляпу Лили, которую про себя назвала Распределяющей?..
* * *
   Поппи Помфри собрала все четыре потока второкурсников в лазарете. После урока ЗОТИ, вынесенного по расписанию первой парой и состоявшегося в дуэльном зале, а главное, речи, которую толкнул затем Гарри во время обеда, все - кроме Гермионы и Полумны - осторожно, надеясь, что он не заметит, бросали на него косые взгляды.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   А начиналось всё даже интересно: бодрый с утра, как бацилла туляренсис в крови суслика, профессор Локхарт прискакал на занятие в странном костюме - с какими-то аксельбантами, лиловой перевязью, усеянной алмазными стразами, в пышных кружевах вокруг шеи, запястий и даже отворотов ботфорт. На голове посверкивал окантованный узкой короной и унизанный павлиньими перьями синий берет. Губки бантиком, бровки, понятное дело, домиком.
   Каждый первый день месяца уроки в расписании были объединенными для всех четырех факультетов - наверное, чтобы студенты не забыли друг друга в лицо. По крайней мере, иного объяснения не могли дать даже преподаватели. Так решил директор. Чаще всего его не было видно и слышно, но если он вдруг появлялся, то появлялся громко и запросто мог огорошить всех каким-нибудь экстравагантным нововведением. От последствий которого отходили потом всей школой и не один месяц.
   - Друзья мои! - вскричал Гилдерой, воздевая повыше палочку с атласным бантиком. - Сейчас вас ждет незабываемое зрелище! Пройдемте со мной!
   О, да, зрелище было и впрямь незабываемым. Особенно когда на помосте он попытался дуэлировать с профессором Снейпом под предлогом открытия клуба, где с одобрения директора все учащиеся могли бы отрабатывать на практике защитные боевые приемы, обсуждаемые во время теоретических пар. Если бы не индивидуальные занятия на Сокровенном острове, у Гарри, возможно, и оставались бы иллюзии насчет исхода этого "боя". Кажется, черный скорпион, вселившийся в Снейпа, не слишком-то и проворствовал: не стирая глумливой улыбочки, зельевар плавно вскинул вооруженную руку над головой. Пальцами свободной он начертал перед собой в воздухе руну защиты (другие студенты вообще не поняли, что это за руна, а самые одаренные и не заподозрили, что его движение что-то означает) и "специально для кандидатов в сквибы" отчеканил:
   - Экспеллиармус!
   Вообще Гарри уже отвык слышать от него названия столь простых заклинаний: однажды объяснив, учитель с тех пор совершал их невербально и немного преуспел, натаскав студента поступать так же. Но тут пришлось. И самое удивительное, что ни отбить, ни защититься профессор ЗОТИ не сподобился, а вместе со своей гламурной палочкой просто отлетел и послушно размазался по стенке. Кажется, парень переигрывал. По аналогии с Квирреллом Поттер воспринимал его несколько иным, нежели тот представлялся публике. А попросту - не верил, что занимающий такую должность педагог, плюс ко всему - выпускник Когтеврана - может и в самом деле быть настолько олухом. Снейп тоже слегка удивился, хоть и быстро скрыл признаки недоумения под обычной надменной маской. Локхарт похихикал в своей обычной манере делать хорошую мину при плохой игре, пошутил, мол, видите: чуть зазеваешься, и любой зельевар попортит тебе новый дизайн, - а затем начал выдергивать для спарринга столпившихся у помоста учеников.
   - Я не пойду с ним! - уперся пуффендуец Эрни Макмиллан, когда профессор ЗОТИ сделал попытку поставить его против гриффиндорца Лонгботтома. - Он вчера на трансфигурации чуть дьявола не вызвал, ну его в болото!
   Второкурсники засмеялись, особенно те, кто своими глазами видел, как чуть не поседела железная МакГонагалл. Но Макмиллана неожиданно оспорил алхимик, который, как известно, и сам всегда был не прочь поддеть "первого из кандидатов в сквибы":
   - Бояться стоит не Лонгботтома, мистер Макмиллан. Бояться нужно Поттера, этого фея убивающей палочки. Профессор, позвольте предложить вам другой вариант: Поттер против моего студента.
   Локхарт с любопытством заморгал подкрученными ресницами:
   - Это кого же, профессор?
   Вместо ответа Снейп взял руками за плечи и выдвинул перед собой Драко Малфоя.
   - У вас есть шанс отыграться, мистер Поттер, - криво улыбнувшись, бросил он загадочную, понятную лишь им троим (Крэбб с Гойлом намек расшифровали бы вряд ли), фразу. И успел что-то шепнуть на ухо "белокурому ангелочку", перед тем как толкнуть его в спину, выгоняя на помост. Кривая улыбка учителя соскользнула на лицо блондина, и презрения в ней даже добавилось, хотя после той нелепой драки они с Поттером успели почти помириться и с тех пор оставались в сносных отношениях. Драко в полной мере оценил тогда сдержанность когтевранца, не пожелавшего выносить сор из избы, и снова бросил фразу о том, что такие люди нужны в Слизерине, а не где-то еще. Видимо, сейчас он решил подыграть своему декану, который - Поттер теперь отлично распознавал это выражение лица Снейпа - тоже играл на публику. Как говорится, к делу внесения межфакультетского раздора - будь готов!
   Гарри ничего не оставалось, как ответить на вызов. В какой-то мере он был даже благодарен алхимику за эту затею. Безусловно, тот руководствовался желанием оценить результат внеклассной работы студента, но мальчику это давало возможность взять реванш за рождественское поражение в стычке у подножья статуи "тетушки Молли". Про палочку Снейп сильно преувеличил: после той истории с Квирреллом она ни разу не дала хозяину повода в ней усомниться.
   Проигнорировав Локхарта, который хотел подать команду к началу поединка, Драко выбросил невербальное оглушающее. Гарри частично увернулся: он привык двигаться во время боя, а не стоять на месте, как того требовали идиотские правила честной дуэли, однако на этом помосте сильно не разгуляешься. Но оно и правильно: в реальном бою противники могли схлестнуться и в узком коридоре, и надо быть готовым ко всему - хоть к сражению в наматраснике.
   Смахнув последствия Малфоевского заклинания и подавив желание приложить слизеринца в ответ чем-нибудь из репертуара драконов-стихийников, Поттер запульнул в него банальной щекоткой. Как говорил профессор Флитвик, иногда важнее скрыть ото всех, что умеешь больше. Кажется, сейчас был именно такой случай. "Не выпендривайс-с-с-ся!" - прошипел знакомый голос в голове.
   - Серпенсортиа! - как будто подслушав это предупреждение, между приступами мучительных нервных спазмов крикнул корчившийся на полу Драко и выбросил заклинание. Из палочки его вылетела желтая стрела и приземлилась на темное покрытие возвышения. Однако это была не стрела, а живая змея.
   Струясь, как тонкий ручеек, прокладывающий себе новое русло, рептилия заскользила к Поттеру. Весь зал студентов испуганно охнул. Гарри не видел, кто как отнесся к этому, он чувствовал только общий страх и шорох чешуи ползущей к нему змеи. Подняв узкую аккуратную головку, она остановилась, кольнула пространство прытким язычком и зашипела. "Здравс-с-с-ствуй!" - тут же услышал Гарри в голове.
   - Господа, а теперь посмотрите, как нужно противостоять этому заклина... - начал было Локхарт, вскидывая свою бантичную палочку, но Малфой подскочил, как ошпаренный, забыв даже о наложенной на него Риктумсемпре, и заорал:
   - Нет, профессор, только не вы! - никто еще не успел забыть, как Гилдерой залечил сломанную во время квиддичной тренировки руку Рона Уизли: школьные метлы не шли ни в какое сравнение с утраченным "Нимбусом", а Рон привык закладывать лихие виражи. - Поттер, стой не двигайся, я...
   Они одновременно со Снейпом дернулись уничтожить змею, поскольку шутка явно затянулась, но Гарри вдруг повелительно взмахнул рукой. Этот невероятный по дерзости жест заставил оцепенеть даже зельевара, словно кролика перед удавом. Но Поттер понятия не имел о произведенном эффекте, увлеченный созерцанием желтой змейки.
   - Кажется, мы недоговорили в прошлый раз, мой маленький маленький принц, - снова облизнувшись, она подползла еще ближе и снова остановилась, будто налетев на невидимую преграду. - О, моя близорукость сыграла со мной злую шутку, милорд! Вы уже заставили себя увидеть?
   - Да, Шани. Но это лишь половина дела. Разбуди меня условленной фразой, и пусть начинается!
   Змея словно того и ждала:
   - "Celui que je touche, je rends à la terre dont il est sorti". [2]
   _________________________________
   [2] "Всех, кого я коснусь, я возвращаю земле, из которой они вышли" (Сент-Экзюпери "Маленький Принц").
   Странно и остро прозвучали французские слова в его голове, как бы прострелив мозг. Тот, кого мальчик называл Шани, размахнулся и стрелой кинулся ему в грудь. Два заклинания опередили бы змею и уничтожили, но Гарри сам оградил ее от удара, выставляя щит. Ледяное скользкое тело пронзило его в районе солнечного сплетения, заставив чуть охнуть от укола и согнуться пополам. Змея исчезла. Приходя в себя, краем глаза Поттер успел заметить, как поспешно убирает палочку Гермиона. Второе щитовое, которому недавно обучил гриффиндорку сам Гарри, до этого обученный алхимиком, принадлежало ей. Поттер отбил посланное в летящую змею Эванеско Снейпа, Грейнджер - Малфоя. Одновременно. Не сговариваясь.
   В этом было что-то запредельное.
   И только восторженное восклицание Локхарта: "Пассаж дня!" - вернуло Гарри на землю, с которой он чуть было не ушел от удивления.
   Когда однокурсники совсем достали его тем, что поглядывали во время обеда, как познавшие дзен на завсегдатая Колеса Перерождений, мальчик не выдержал и рыкнул на Акэ-Атля, Тони, Терри и Майкла, которые сидели вокруг него за общим столом:
   - В конце-то концов, хватит! Хватит таращиться на меня! Да еще с такими глубокомысленными рожами! Или говорите уже, что не так, или, если ни хрена не знаете, уткнитесь в свои тарелки и жрите рагу!
   - Э-э-э... - протянул Корнер и просительно посмотрел на Шамана. - Может, ты?
   На лице его крупными буквами было написано, что он боится неадекватной реакции Гарри, умудрившегося озадачить даже Снейпа, подставляясь змее, которая, хвала Мерлину, на излете утратила свою убойную силу и рассеялась. Вот и теперь своим выпадом он только усилил настороженность приятелей. Что-то случилось с уравновешенным флегматичным Поттером! Акэ-Атль оказался смелее и рассказал о том, почему в волшебном обществе змееусты считаются опасными людьми, хотя это и чрезвычайно редкое явление. Поттер, как ни в чем не бывало, продолжал наворачивать тушеные овощи. На плече его завозился Мертвяк, Гарри сунул ему заготовленный кусок мяса и снова взялся за ложку.
   - И это всё? - дослушав до конца, спросил он; Гарри казалось, что он на несколько лет старше всех соседей по столу, и это ощущение было не неприятным, но удивительным, каким был его первый день без ношения очков. Слыша разговоры когтевранцев-семикурсников, мальчик понял, что вот с ними он, пожалуй, нашел бы сейчас общий язык. Во всяком случае, проблемы двенадцати- и тринадцатилетних интересовать его внезапно перестали. - Короче, ни разу вы меня не убедили.
   Мертвяк заинтересованно поскреб когтями кожаную нашивку на мантии хозяина. Мальчишки уставились на Гарри.
   - А какого рожна тебе еще надо? - удивился Куатемок. - Это ж не мы придумали...
   - Знаешь, Шаман, если бы это придумали вы, это было бы хотя бы подкреплено какой-никакой логикой, - Гарри покачал ложкой перед клювом ворона, тот помотал головой, следя за солнечным бликом в мельхиоре, но когда не сумел толком сфокусироваться, переловил лапой за черенок, отобрал и с усердием Белоснежкиной мачехи погрузился в созерцание себя. - Короче, я не вижу никакой закономерности в приведенных примерах. Сам говоришь, случаи, когда колдуны начинали говорить на парселтанге, очень редки и еще реже зафиксированы в летописях. А те, что зафиксированы, закончились плачевно. Ну так ясное дело - потому их и зафиксировали, что они нашумели. Все знают истории утопавших, которых дельфины вытолкали на сушу и спасли, и никто не знает, скольких они вытолкали в открытое море и утопили. Не потому что этого не было, а потому что об этом некому рассказать.
   Бут и Корнер переглянулись. Энтони - тот согласно кивнул, а Шаман пожал плечами:
   - Просто Салазара всегда побаивались, ну и...
   - Салазара и этого... Которого-нельзя-называть... Который вроде был родственником Слизерина. По слухам. А может, и не был. Одна бабка сказала, в общем, - подхватил Гарри, продолжая раскручивать нить размышлений вслух. Он сейчас проговаривал всё это скорее для себя, чем для них: так оказалось проще думать. Черт, а может, это как раз ему открылся дзен, и просветленный теперь он? Вот был бы номер: дважды избежал Авады - и с низкого старта прыжок сразу в нирвану. "Ежедневный пророк" посвятит такому событию аж целую передовицу, будет чем гордиться перед внуками, восседая в центре цветка лотоса, круто. Поттеру стало смешно, когда он услышал в ухе саркастичное шипение профессора Снейпа: "Наша знаменистос-с-с-сть!" Вот кто особо "обрадуется" такой передовице. А вместе с ним - эти три невидимых аврора, которые вынуждены колесить по Хогвартсу круглые сутки, чтобы исподтишка обеспечивать безопасность учеников, и главное - Гарри Поттера, который в конце первого курса и так уже едва не очутился на том свете прямо в сердце самого безопасного места на земле. Именно так: самого безопасного. После предыдущего "безопасного места", скрытого чарами Фиделиуса, откуда его, единственного живого, вынесли со шрамом на лбу. Да волшебный мир - это просто сборник исключений, в котором редкие правила почти не просматриваются, а если и просматриваются, то выглядят как легкая погрешность в статистике! Мальчик фыркнул и продолжил, не обратив внимания, что теперь примолкли и прислушиваются к нему даже те, кто сидел в отдалении: - То есть, что мы имеем в итоге? Быть змееустом плохо, потому что им был неназываемый террорист. Если бы у Неназываемого было еще какое-то хобби - скажем, вышивание крестиком - то всех, кто тоже любит вышивать крестиком, нужно было бы за это пересажать в Азкабан. А ничего, что Адольф Гитлер картины писал? Это ведь бросает тень на всех живописцев, Ступефай им в печенку! Вторая мировая началась в пятницу? Прекрасно - надо запретить все пятницы, и мировых войн больше не будет.
   - Босс! - донеслось с плеча.
   - Что?
   - На! - Мертвяк вручил ему ложку. - Придем к Помфри - накапай себе сюда валерьяночки. Разошелся ты не на шутку что-то...
   - Да достали пялиться, потому что! - напоследок Гарри резанул злым взглядом окружающих студентов, с грохотом поднялся из-за стола и стремительно вышел из Большого зала. Гермиона почти сразу же оставила гриффиндорский стол и отправилась следом.
   - Какая муха тебя укусила? - нагнав его в коридоре, спросила заслуженная хулиганка и по совместительству всезнайка всея Хогвартса. - Ну да, в народе змееусты не приветствуются, ничего ты с этим не поделаешь. Вот ты, когда видишь свастику, первым делом что вспоминаешь - солярный ведический знак или фашизм Гитлера? Или попробуй зигануть где-нибудь в магловском Лондоне. А большинству магов свастика, хоть на лбу у тебя выбитая, - она указала на его зигзагообразный шрам, - или "зиг хайль" не скажут вообще ничего. Зато когда кто-то начинает говорить на языке змей, их это сильно нервирует. Это другая культура и другие правила. Разве ты не слушал, о чем летом рассказывал мистер Лавгуд? Уже пора бы включиться в новые обстоятельства, мальчик-надежда!
   Гарри посмотрел на нее, на поддакнувшего ей Мертвяка и неожиданно для себя успокоился. Опять же - словно ему было не двенадцать запальчивых лет, а намного больше, и он уже умел держать себя в руках. В карих глазах Гермионы он наблюдал теперь тот же огонек взрослости, чередующийся с обычными лихими чертиками. Пусть Грейнджер и в самом деле старше него на год - ей недавно стукнуло тринадцать - но не настолько же взросло она вела себя раньше! Поставить рядом вундеркинда и тридцатилетнего человека с таким же объемом знания - и все равно ребенок ни по ужимкам, ни по суждениям не сравнится с опытностью старшего напарника. Что-то было не так во всей этой истории. И опасаться стоило этой непонятности, а не парселтанга Гарри. И не его волшебной палочки, над непредсказуемостью которой при каждом удобном случае обожал поприкалываться профессор Снейп.
   - Ладно, забудь, - примиряющим тоном сказал Поттер. - Зато теперь до меня дошло, почему я понимал, о чем говорил змей Квиррелла. А то всё голову ломал, откуда мне может быть знаком древнеегипетский.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Помфри окинула собравшихся в лазарете студентов придирчивым взглядом:
   - Старосты! Здесь все?
   - Да, мэм, - откликнулись четверо шестикурсников, которые привели сюда младших со своих факультетов.
   - Благодарю за помощь. Можете отправляться на свои занятия, - и, когда старосты ушли, вытащила палочку. - Господа второкурсники, прошу вас быть предельно собранными. Сейчас я открою камин, настроенный на прямой переход в госпиталь Святого Мунго. Не толпимся, не толкаемся, не галдим - разбиваемся парами и в строгой очередности делаем шаг в огонь, а когда приземляемся в заданном пункте, стараемся быстро освободить дорогу следующим за вами товарищам. Если, конечно, вы не имеете намерений остаться там, куда мы сейчас держим путь, насовсем.
   Взмах палочки, и огромная стена в самом конце лазарета пришла в движение. Колонны разъехались, облицовочная панель треснула четко по центру, и оставшиеся половинки покатились прочь друг от друга, как двери в вагоне подземки. Внутри обнаружилась гигантская полость, скрывавшая такой же гигантский, футов двадцать в высоту, старинный камин из черного камня. По обеим сторонам от топки возвышались два черномраморных атланта, а из центра, над аркой самого портала, на пришедших взирало гневное лицо змееволосой Медузы Горгоны, выбитое в виде камеи.
   - Как наша! - заметил кто-то из слизеринцев. - Только больше.
   Увлеченные новой особой, опять же - связанной с ядовитыми пресмыкающимися, - студенты наконец-то забыли про Гарри. Глаза Горгоны вспыхнули, огонь загудел, и транспортировка началась.
   Полет через камин - удовольствие сомнительное, но от него мутило гораздо меньше, чем от трансгрессии с мистером Лавгудом. Помещение, где они очутились, тоже было немаленьким, но и до владений мадам Помфри ему было далеко. Завершая процессию, за последним студентом из камина вынырнула и сама колдомедик, придирчиво оглядела одежду и стряхнула палочкой с белоснежного накрахмаленного фартука несколько крупинок приставшей сажи.
   - Идемте.
   Пока они добирались из уставленного странными капсулами зала в соседний, Гарри ощутил тычок между ребрами и, оглянувшись, встретился глазами с Гойлом:
   - Поттер, тут говорят, ты летом у своей тетки газоны стрижешь, не?
   Крэбб, топающий рядом, гоготнул.
   - Только по ночам, Грегори. Днем приходится учить парселтанг. И натравливать гадюк на особо любопытных соседей, которых ночью не покрошило газонокосилкой.
   Гарри не увидел, а почувствовал, как сразу несколько однокурсников, не сговариваясь, отшатнулись от него в разные стороны. Хотя дураку понятно, что он просто язвит. Похоже, "дурак" - это не наинизшая оценка интеллекта из возможных... Одно хорошо: телохранители Малфоя отвязались, ушли переваривать сказанное.
   В какой-то миг мальчику показалось, что легкий сквознячок доносит из соседнего помещения сладко-жуткий запах трупа. Судя по реакции окружающих, многие из которых попытались зажимать носы и морщиться, - не показалось. Они еще не вошли, но с той стороны дверей послышался грохот. Помфри заглянула первой, затем нетерпеливо помахала рукой, чтобы зашли и студенты.
   Соседняя комната была выстужена, как слизеринские подземелья, но распятому на каменном столе в центре зала мертвецу это не мешало успешно разлагаться. Кажется, сзади кого-то вырвало. Многие возмущенно загалдели.
   Тотчас двери с другой стороны от тех, в которые вошли они, с треском распахнулись, и внутрь ввалилась невысокая коренастая женщина в кимоно и с боевым японским веером вместо палочки в руке. Увидев учеников, веер она закрыла, а затем окинула посетителей едким взором раскосых черных глаз.
   - А, прибыли! - только и буркнула она, направляясь к столу с препарированным трупом; от запаха у Гарри кружилась голова, перед глазами висело воспоминание-дементор, а в памяти мелькал образ директора. Дамблдор стоял внутри гудевшего вокруг него тайфуна, словно дирижируя оркестром, что играл Вивальди. Палочка в его руке выписывала неведомые кренделя из греческого алфавита. И всё это вместе порождало у мальчика мысли о смерти. Еще не хватало грохнуться в обморок и опозориться на пару с тем слабонервным, не удержавшим обед в желудке. Кстати, кто это был? Голос женщины вернул Гарри в реальность: - Один момент, я не успела допить чай!
   Женщина в кимоно проследовала прямо к разделочному столу, на котором сбоку, возле руки покойника, стояла чашка и лежал в блюдце надкушенный круассан. После этого вырвало еще нескольких, и, судя по топоту ног, они поспешили выбежать за дверь.
   - Эй, смельчаки, а я бы вам туда не рекомендовала! - с явным аппетитом дожевывая свой десерт и прихлебывая рогалик чаем, крикнула им вслед странная дама. - Только сейчас инферналов загоняли по местам, вырвались. Поэтому извини, Поппи, за скомканную встречу. То одно, то другое...
   - Я бы для первого знакомства убрала... вот это, - с каменным лицом суховато намекнула на труп мадам Помфри.
   - Угу, угу! - поспешно закивала женщина с набитым ртом. - Шишаш-шишаш! Вот и всё! - она улыбнулась, отряхнула руки, вытащила веер и небрежно им взмахнула. Стол, грохоча прыгавшей на нем чашкой с ложкой, укатился в стенную нишу, и трупная вонь быстро растаяла в воздухе не без помощи какого-то невербального заклинания. - Как всегда, пообедать полноценно нам тут не удается.
   - Разрешите представить вас нашему патологоанатому, - холодным тоном продолжила колдомедик, окидывая взглядом второй курс, ряды которого с каждым новым поворотом событий в этом нестандартном уроке рисковали терять все больше и больше участников. Дама слегка кивнула. - И нашего патологоанатома - вам. Это профессор Анатомии Прозерпина Умбрасумус.
   - Угу, это я, - разглядывая лица второкурсников, согласилась профессор и широко улыбнулась, вот только при виде этой улыбочки все, кроме мадам Помфри, сделали шаг назад.
   - Тогда мне пора возвращаться. Надеюсь, сегодня вы вернете их всех живыми и здоровыми, профессор?
   Чего угодно ожидал Гарри, но не таких шуточек от их строгого школьного врача. А Помфри, не задержавшись насладиться произведенным эффектом, удалилась в комнату с камином.
   - О, как вас на этот раз много! - оценила Прозерпина, останавливаясь взглядом на Гарри. - Война, значит, не за горами. В семидесятые было то же самое... И мальчиков, я погляжу, среди вас гораздо больше. Как и тогда. Можно и к профессору Вектор не идти за расчетами. Ладно, возвращаемся к насущному, господа. Всё равно к седьмому курсу вас тут будет гораздо меньше.
   Кто-то ойкнул, по рядам пробежал шепоток. Поттер подумал, что накрашена она тоже как гейши с картин в кабинете дядьки. И вообще, кажется, она на самом деле японка, а японцы в военном деле толк знали.
   - Итак, сейчас мы все находимся в мортуриуме госпиталя Святого Мунго. И здесь мы с вами от курса к курсу будем изучать всё, что связано с анатомией, физиологией и неврологией маглов и магов. В первую очередь эти знания пригодятся будущим медикам, а кроме того... Что, мисс... э-э-э?..
   - Грейнджер, мэм. Простите! А по какому из учебников мы будем заниматься?
   - По всем трем, которые вам предложили в Косом переулке, мисс Грейнджер. И я порекомендую вам дополнительную литературу, если, конечно, вы захотите учиться у меня серьезно.
   Гарри напряг слух, но за спиной вроде бы больше никто не падал и не икал.
   Словно ее и не прерывали возмутительнейшим образом, Прозерпина продолжила предыдущую мысль с того же места, на котором ее бросила:
   - А кроме того, господа, знания о человеческой анатомии совершенно необходимы тем, кто собирается стать колдохудожником-портретистом. Есть тут у вас такие?
   Кто-то замычал, кто-то хихикнул, кто-то фыркнул. Со стороны гриффиндорцев донесся немного писклявый голос Парвати Патил - этим они с сестрой-когтевранкой почти не отличались друг от друга.
   - У нас зато Уизли хочет стать актером! - наябедничала она.
   - В самом деле? - под смех студентов Прозерпина приподняла брови. - Достойное устремление. Главное - чтобы не анатомического театра.
   Рон покосился на однокашницу и показал ей кулак из-под мышки. Стайка подружек Патил прыснула и захихикала.
   Профессор Умбрасумус еще раз взмахнула веером, и прямо из плит, выстилавших пол морга, выросли неудобные и страшные, как устройства для пыток, металлические табуреты. "Присаживайтесь!" - любезно разрешила преподаватель.
   - Черт, я даже не знаю... - пробормотал возле Поттера Куатемок, с опаской оглядывая сидение. - Или штыри вылезут прям под жопу, или цепями прикуёт...
   Просто с языка снял... Но Гарри пересилил себя и взобрался на лязгнувший сочленениями табурет, как Мертвяк на свой насест.
   Прозерпина тем временем стала рассказывать о предмете, который преподавала.
   Смысл ее вводной лекции сводился к следующему (Гермиона была единственной, кто пытался конспектировать, держа пергамент на весу на ладошке). Анатомически и физиологически никакой разницы между магами и маглами, конечно, не существовало - те и другие относились к одному общему виду. Поэтому все бытовавшие в народе легенды о чисто магических заболеваниях, которым якобы не были подвержены маглы и маглорожденные и которые не сильно угрожали полукровкам, а также о чисто магловских недугах, не цепляющих чистокровных волшебников, являлись не более чем мифом. Удобным для подтверждения расистских псевдоучений. Никакой корреляции между всеми этими болезнями и способностью к волшбе научный подход не выявил. Но легенда всё равно осталась жизнеспособной, и многие маги верили в нее так же, как многие маглы верят в свои божества.
   На самом деле всё зависело только от иммунитета, а также от силы исцеляющей магии и, безусловно, от качества лечебных зелий. Хотя и колдун при определенных обстоятельствах мог лишиться жизни из-за какого-нибудь запущенного отека Квинке или поздно диагностированной скоротечной саркомы. Различия можно было обнаружить только в работе нервной системы, и то лишь определенных ее участков. Причем не столько между не-магами и колдунами, сколько внутри самой популяции волшебников, ибо у простаков эти участки находились в Мертвой, а у сквибов - в Слепой Зоне. И у тех, и у других они пребывали в состоянии пожизненной летаргии, посему изучать этот вопрос на примере данной категории населения не имело смысла. Зато активность этих участков полновесно влияла на способности людей из Пробужденной и Живой Зон, независимо от их социального происхождения и древности рода, если речь шла о наследственных волшебниках. Они умеют пользоваться не только внутренним ресурсом, но и черпать силы из окружающей среды, всё зависит от врожденного потенциала, от приобретенного желания учиться, от умения соблюдать правила, когда нужно, и когда нужно - изобретательно и нестандартно их нарушать. Хотя есть гипотеза, согласно которой ослабление магнитного поля планеты и прецессия земной оси могут влиять на частоту рождения магов. В точности так же природа регулирует численность живых организмов, постоянно задействует различные механизмы управления, не позволяя слишком размножиться какому-то одному виду в ущерб другим.
   Гермиона снова подняла руку:
   - А человек, профессор?
   - Ну и как вы думаете, мисс Грейнджер, почему с каждым годом появляется все больше неубиваемых вирусов, которые провоцируют самые опасные человеческие заболевания? - спокойно пожала плечами Умбрасумус. - Почему становится меньше магов? То есть, существ, способных хоть как-то противостоять этим болезням благодаря колдовским приемам. В цивилизованных обществах это поняли и обычные маглы, которые раньше были одержимы манией размножения.
   По рядам слизеринцев прокатился ехидный хохоток, и многие обернулись в сторону покрасневшего, как лобстер, Уизли. Сегодня был явно не его день. Драко, естественно, не удержался от соблазна подковырнуть собрата по чистокровности:
   - Да ты нынче гвоздь программы, Ронни!
   - Закройся, а? - поморщился Уизли.
   Патологоанатом пока не вмешивалась. Любой профессор Хогвартса уже давно заткнул бы распоясавшихся студентов, она - нет. Гарри догадался, что Прозерпина прощупывает почву точно так же, как сейчас они все изучают границы, до которых простирается их свобода действий. Ему стало не по себе, потому что, когда так делала преподавательница математики в его старой школе, провинившимся потом не казалось мало - из поля зрения она не упускала никого. Зловещее спокойствие патологоанатома слегка пугало, как и ее профессия.
   - Я могу продолжать, мистер... э-э-э?
   - Малфой, мэм, - поднявшись с места, элегантно поклонился Драко. - Да, конечно, извините, мэм. Готов искупить.
   - Да ни хрена он не готов! - вдруг взорвался Симус. Прозерпина с интересом взглянула на него, он смешался, сел и буркнул под нос: - Прошу прощения, профессор.
   - Спасибо, господа, вы очень любезны. Так вот, мы с мисс Грейнджер остановились на том, что опасность перенаселения осознали и обычные маглы. Теперь они постепенно, своим ходом, ограничивают деторождаемость. В варварских народах процесс продолжается, как и раньше - бездумно. Миры и мировоззрения маглов цивилизованных и маглов полудиких конфликтуют куда сильнее, чем даже наш с магловским. Вследствие этого мало что меняется на общем фоне. Природа будет по-прежнему бороться с видовым перенасыщением. И бороться она будет при помощи наследственных и вирусных болезней. А еще - информационного пояса Земли, который побуждает саму популяцию к жесточайшим войнам и иным способам добровольного уничтожения себе подобных. И третий убедительный ее довод - голод. Голод, дикость и нищета на территориях экономически и социально неразвитых этносов. Вот они, три из четверых Всадников Апокалипсиса. Недаром магловские мудрецы считают, что когда их божество желает наказать человечество, оно лишает людей разума.
   - Профессор, а можно еще один вопрос? Ну, совсем маленький? - Малфой символически вскинул руку, словно прося слова и, не дожидаясь ответа от вперившейся в него взглядом Умбрасумус, спросил: - Скажите, а что говорит наука насчет аллергии на латекс и на противозачаточные зелья у некоторых особей? И еще: пигментация волос как-то влияет на это? Например, у рыжих вол...
   Разъяренный Рон швырнул в него Ступефай, Драко ушел из-под удара, Крэбб с Гойлом, вскакивая на ноги, выхватили палочки. Гарри тоже сжал свою, но рассчитывал вмешаться только в самый последний момент, если будет нужно. Внезапно из какого-то соседнего помещения - как бы не того самого, где профессор и ее коллеги только что гоняли каких-то инферналов - послышался утробный рев. Малфой оцепенел, кровь отлила от его лица, и оно сравнялось в цвете с волосами. Его "телохранители" тоже растерялись, а Невилл и Гермиона повисли на разъяренном Рональде.
   - Не бережете вы себя, молодые люди, - огорченно вздохнув, профессор повернулась в сторону выхода. - С вашего позволения, я ненадолго отлучусь. Постарайтесь не перебить тут друг друга: у нас сейчас морозилка под завязку, и хранить ваши бренные останки будет негде.
   - Драко, тебе уже сегодня говорили, что ты придурок? - едва Умбрасумус за порог, уточнила Грейнджер. Ей пришлось почти забраться на закорки Уизли, который заметно возмужал за лето, и чтобы удержать его, нужны были кандидаты покрепче нее и Лонгботтома, да только никто не желал связываться.
   Крэбб попытался было переключиться на Гермиону, но Малфой ухватил его за плечо и покачал головой, всё еще бледный, как свежепреставившийся покойник. Винс пожал плечами - мол, как хочешь - и отстранился.
   Распахнувшись настежь, дверь едва не слетела с петель и со всей дури грянулась о стену. В зал, пригибаясь под притолокой, кособоко вступило нечто, ростом напоминающее Хагрида, но всё как будто сшитое из кусков разных тел. Распространяя вокруг себя невыносимую бальзамическую вонь, как из котла Невилла на зельеварении, оно покорно ковыляло на изящном поводке, тянувшемся от его ошейника в руку профессора Умбрасумус.
   Даже многотерпеливые пуффендуйцы подскочили с мест и облепили стены, пытаясь вжаться в них и стать невидимыми. Гарри с удивлением обнаружил себя, вместе с Малфоем прикидывающимся элементом декора в стенном проеме, но про палочки оба они не забыли. Хотя что с ними делать, похоже, не представлял ни один, ни другой.
   - Это Франки, - жизнерадостно сообщила Прозерпина. - Он мой ассистент и совсем немножко инфернал. Франки не любит шумных студентов и вообще после смерти он мало что и кого любит. Кроме мозгов. В гастрономическом смысле. Не обижайте Франки, дети.
   - Я... я пожалуюсь отцу! - дрожащим голосом, но пытаясь сохранить надменное выражение лица, пообещал Драко. - Ч-что вы... что вы это притащили в школу...
   - В школу?! Вы ничего не путаете, мистер Малфой? - удивилась профессор, успокоительно поглаживая локоть чудовища - это максимум, до чего она сумела дотянуться, будучи дамой невысокой.
   - Ч-что вы нас прит-тащили из школы и...
   - Ну так ступайте, господин Малфой, ступайте в школу. Правда, тогда я не смогу выставить вам экзаменационную оценку на СОВ, когда до этого дойдет дело, но, мне кажется, с вашим положением в обществе учиться вам не нужно вообще. К чему все эти сложности, правда ведь? Махать палкой вас уже немного выучили, чего еще нужно сыну влиятельного аристократа?
   Франки повел штопанной-перештопанной башкой, и Гарри ощутил, как шевелятся волосы на его собственной голове.
   - Так что нужно сказать, мистер Малфой? - настаивала Умбрасумус.
   Блондин засопел, но, подмяв под себя гордыню, всё-таки пробухтел:
   - Извините.
   - Прекрасно. Ступайте и не грешите больше. А с вашим отцом мы разговаривали по этому поводу на заседании Попечительского совета. И он сам пожелал, чтобы мы не давали разгильдяям-студиозусам никакого спуску. Посему вы можете пожаловаться отцу, но тем самым, конечно же, поставите в неловкое положение его самого, - с этими словами она вытащила из кармана кимоно полиэтиленовый пакет с каким-то окровавленным шматом внутри, раскрыла и подбросила вверх, не глядя.
   Монстр схватил подачку на лету и слишком проворно для окоченевшего зомби. Заурчав от предвкушения, он с чваканьем выжал содержимое пакета в свою пасть. Гарри успел заметить только, что это были чьи-то мозги, от сдавливания превращенные инферналом в сырой паштет.
   - Иди, Франки, - разрешила патологоанатом. - Ступай, место.
   Сыто булькнув кишками, зомби развернулся и неспешно покинул прозекторскую.
   - На первый раз достаточно. Все свободны, но передайте мадам Помфри, что ее чаяния не сбылись, и возвращаю я не всех. Вот этот, этот и, - тут Гарри опешил, потому что вместе с Драко и Роном она вдруг отметила и его, - и этот молодой человек останутся у меня для небольшой отработки. Мне всё же нужно закончить проведение аутопсии, а клиент, если вы не успели заметить, не может ждать, и каждый час промедления влияет на его свежесть не лучшим образом.
   - А я-то за что?! - возмутился Рон, проигнорировав факт, что из них троих есть и тот, кто вообще не имел отношения к их гастрольному концерту.
   - За несанкционированное колдовство во время занятия, - пояснила Прозерпина.
   - Тьфу ты!
   Драко тоже со злостью посмотрел на профессора, но не сказал ничего. А у Гарри вообще не нашлось слов, чтобы попытаться задавать вопросы. Пока два несостоявшихся дуэлянта переодевались в подсобке в рабочие костюмы, Умбрасумус задержала Поттера:
   - А вашу маму я помню, - уже совсем с другой улыбкой призналась она. - Моя лучшая студентка, из нее должен был получиться высококлассный хирург. Мастерство буквально на кончиках пальцев! И это при том что пальцы у нее были совсем даже не хирургические: короткие, врастопырочку, сама ладошка широкая - почти квадратная. Не то что у вас! Хорошо помню ее золотые ручки! Ах, видели бы вы ее в деле - своими маленькими лапками она разрушала все стереотипы!
   - Она тоже... ну, это... аутопсия? - мальчик покосился на нишу со скрытым в ней трупом.
   - Разумеется. Но не в первый же день: так везет не всякому второкурснику.
   Он с трудом сглотнул:
   - Значит, мне повезло?
   - Вы об этом? - она ткнула большим пальцем себе за спину. - О, нет-нет, я задержала вас только для того, чтобы почтить память Лили. Вы ведь, наверное, немногое о ней знаете?
   Не то слово. Клещами ни из кого не вытянешь, как сговорились...
   - Славная девочка. Вы очень на нее похожи, и если не израстете, то станете импозантным юношей... Она ведь и в алхимическом кружке состояла, вам рассказывали? Но все же ее призванием было врачевание. Эта проклятая война перечеркнула всё... Страшно представить, сколько талантливых детей погибло в той мясорубке в конце семидесятых... А теперь вообразите только, с каким ужасом прошедшие ту войну чувствуют приближение новой!
   - А она правда приближается?
   Умбрасумус грустно вздохнула:
   - Вы думаете, я шутила? И не передать, как бы мне хотелось ошибаться... Но не буду вас больше задерживать, молодой человек. Мне еще возиться с этими двумя охламонами. Вы найдете камин, или вас проводить?
   - Нет, спасибо, я найду.
   Гарри и сам не знал, с каким настроением покидал морг магической больницы: радуясь ли, что услышал новую информацию о маме и не был принужден вскрывать прогнивший труп - или ужасаясь уверенности профессора, предрекающей бойню. Причем что-то внутри него, что-то более опытное и осознающее меру ужаса любой войны, шептало, что Прозерпина не ошибается.
   Так улыбается ничего не понимающий, растерянный, попавший под обстрел и раненый ребенок, размазывая свою кровь по пыльному лицу и сбившимся в колтун волосам - и совсем другое творится в душе взрослого, который в это время смотрит на него со стороны. Гарри сейчас был и тем, и другим.
* * *
   На карту упала тень. Хорошо, что Фред успел ее деактивировать и сделать вид, будто записывает на ней лекцию. Близнецы медленно подняли головы и уставились на алхимика. Снейп возвышался над ними, сложив руки на груди.
   - Я думал, что ваше семейство уже не удивит меня ничем, но, похоже, заблуждался. Масштабы вашей наглости потрясают. Стоит ли такой ценой стремиться в магические анналы абсурдных рекордов, Уизли?
   - Сэр, вы слишком быстро диктуете! - жалобно взвыл Фред и для наглядности повращал кистью с зажатым в пальцах пером, а Джордж утвердительно закивал. - Диктуйте помедленнее, невозможно записывать!
   Но спасти карту и сохранить баллы, заработанные ловцом Гриффиндора в недавнем матче, им не удалось. После расправы интерес старого змея к своим жертвам угас. Небрежно сбросив экспроприированный пергамент на свой стол и даже не изгнав нарушителей из аудитории, он пополз по другому проходу между столами. Начитывать лекционный материал Снейп продолжил, ничуть не изменив нудных интонаций:
   - В том случае, если нам необходимо зачаровать минерал снадобьем так, чтобы они стали единым целым и не вызывали неудобств в ношении и применении, но само зелье при этом не способно по своим базовым свойствам к затвердению, следует смешать его с нейтральным компонентом, подверженным полимеризации, и далее действовать указаниям вышеизложенной инструкции...
   Близнецы тем временем совещались, как получить свою реликвию обратно, и уже совсем ничего не писали. Одногруппники косились на них с недовольством: стоит только на полкорпуса обойти "слизняков", обязательно откуда-нибудь вывалятся два этих рыжих помела и спустят к вейлиной бабушке всё заработанное потом и кровью.
   Посреди урока в класс постучались, разбудив пару особенно прилежных слушателей на задних партах.
   - Коллега! - донесся голос Локхарта из коридора. - Могу я войти?
   Снейп махнул палочкой, распечатывая дверь, и с неудовольствием спросил, чего изволит "коллега", беспокоя его в столь неурочный урочный час.
   - Профессор, Минерва сказала мне, что я могу обратиться за помощью именно к вам. В качестве наглядного пособия мне нужна засушенная печень норратского кожелапа. Она была уверена, в ваших запасах это найдется.
   - Посмотрите вон в том шкафу, - процедил алхимик, который наверняка мог бы в секунду добыть всё необходимое приманивающими чарами, но не стал этого делать из повышенной симпатии к профессору ЗОТИ.
   Стинки возился минут пять, нервируя Снейпа и тем самым радуя братьев Уизли, которые просто наслаждались раздражением клювоносой образины. С победным воплем профессор Защиты наконец нашел то, что искал, и поднял над головой экспонат, больше похожий на сплетение корней, чем на орган животного.
   - Благодарю вас, профессор! Вы так меня выручили! Только во что бы это завернуть? Боюсь, если я так пойду по коридору... О! Я возьму? Кажется, тут нет записей. С меня - свиток взамен, мистер Снейп, и не думайте возражать! - он захлебнулся радостным смехом, обмотал печень дрянной твари бесценной картой, о которой алхимик давно забыл, и выпорхнул в коридор.
   Близнецы переглянулись и погрузились в траур.
* * *
   Вернувшись в Хогвартс после продолжительного отъезда, Дед вызвал к себе Снейпа уже поздним вечером. Впрочем, тот всё равно не спал, просто растянулся на кровати в одних штанах - он никогда не носил пижам, его вполне устраивали тонкие и свободные брюки, и чтобы сверху, несмотря на прохладу в спальне, не было ничего больше - и умозрительно перебирал события недавних дней. В полусонной голове бродили вязкие мысли, не давая уснуть. Последняя, на которой прервал его влетевший в спальню феникс-патронус Дамблдора, была связана с сегодняшним приходом Локхарта во время урока. То, что Стинки вел себя, как полудурок, не было в новинку. Но алхимика насторожило другое. Может быть, он и дует на воду после весенних событий в подвале Хагридова Пушка, но кое-какие симптомы в поведении "коллеги" намекали на недавнее использование им Фелициса. Снейп, конечно, подозревал, что многие студенты и даже кое-кто из коллег были бы не прочь глотать это пойло перед каждой встречей с ним, чтобы не отплевываться от его яда, но в данном случае даже для богача-Малфоя это было бы слишком расточительно, не говоря уж о заштатном преподавателе ЗОТИ. Хотя, в отличие от Квиррелла, Локхарт, вроде, не корчил идиота, а был им. Шляпа всё-таки иногда ошибается - вон и Поттера-младшего распределила на тот же факультет. Такими темпами Когтевран скоро будет дискредитирован похлеще Слизерина...
   Идти на рандеву с директором не хотелось, но достаточно веской причины для отсрочки визита у Северуса не было. Ругнувшись на "светоносную плесень" [3] Макмиллана, бесцеремонно отвоевавшую себе уже часть второй стены в комнате алхимика и действительно благотворно влиявшую на настроение, он стал одеваться перед зеркалом. И вот в который раз внимание его задержалось на старом, давно побелевшем шраме, идущем наискосок через грудь спереди и в точности так же - на спине в районе лопаток. Его форма - двух ветвистых ветвей коралла [4] - и глубина некротии тканей не оставляли выбора вариантов, которыми он мог быть заработан. Это "Меч-Молния", Фулминис Энсис, калечащий не слабее Сектумсемпры, и если бы он попал фронтально, да еще и в район сердца или в голову, летальный исход был бы неотвратим.
   _________________________________
   [3] Мое почтение авторессе Аде-Мэнтис и ее одноименному произведению, так, увы, и не дописанному.
   [4] В медицине маглов отметины этой формы носят название "фигуры Лихтенберга".
   И даже при таком раскладе, о каком свидетельствовал нынешний вид шрама, выживание оставалось под сомнением: здесь нужно было своевременное вмешательство очень хорошего и сильного хирурга-травматолога, потому что электрический ток вкупе со стремительным отмиранием тканей убивали быстро и качественно даже парней покрупнее него... Между прочим, случаи, зафиксированные маглами, которые раньше авроров обнаруживали трупы убитых этим проклятьем, всегда были списаны на удар настоящей молнии (не гуляйте в грозу, господа!).
   Странно, что цеплять внимание Снейпа этот шрам начал относительно недавно - когда заварилась вся эта каша с поступлением мелкого Поттера на первый курс, когда умерла Эйлин и когда призрак Пандоры Лавгуд передал ему через Луну загадочную колдографию-ребус, разгадать который он не сумел до сих пор. До этого алхимик относился ко всем отметинам на своем теле с абсолютным равнодушием, даже к тем, происхождения которых - как этого шрама от Фулмена - не помнил абсолютно. Что это, выборочная амнезия? Ранний склероз - когда, например, помнишь, как бухой папаша пинком проламывает тебе ребро, оставляя на память рваный рубец, и при этом забываешь, откуда у тебя узоры от удара магической молнии? Впрочем, именно удар молнии и мог послужить причиной всех этих провалов в памяти, наслоений выдуманных событий на реальные, приступов необузданной агрессии и панических атак. Воспоминания о травме улетучиваются благодаря самой травме - такой себе весьма курьезный парадокс!
   Если сильно, до жуткой головной боли, влезть в глубинные слои памяти, начинает смутно, на грани нереальности, вспоминаться, как заживала эта рана. Пострадавшие участки затянуты отвратительной зеленовато-серой пленкой, под которой скапливается сукровица и сочится при каждом движении, а каждое движение еще и причиняет боль Круциатуса. Взбугрившиеся воспаленно-розовые края рубца выглядят берегами марсианского каньона. И заживает это всё неправдоподобно долго для него - несколько месяцев. Когда Джоффри всего лишь помянул это редкое заклинание во время тренировок на Сокровенном острове, алхимика без преувеличения передернуло, как будто разряд снова прошел через тело. Все эти вопросы и недосказанности вот-вот доведут его до реальной паранойи, если еще не довели!
   Одевшись, Северус покинул подземелья и поднялся в директорскую башню.
   - Добрый вечер, мальчик мой, - радушно встретил его Дамблдор. - Присаживайся. Послушай, ты не знаешь, куда подевался авгурей? Хагрид жалуется, что ему некого продемонстрировать пятикурсникам...
   Снейп криво ухмыльнулся, не без облегчения вспоминая тайно похороненные им в лесу останки мерзкой птицы с начисто отклеванным черепом. Как выяснилось, не одному ему действовали на нервы депрессивные завывания унылого феникса из Тихой чащи: пуффендуйцы, чья башня выходила окнами как раз на ту сторону, не раз жаловались профессору Стебль, что он не дает им спать по ночам и ужасно достает в дождливую погоду. И с хорошо сдерживаемым злорадством Северус ответил:
   - Сдается мне, Поттеровский ворон сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться.
   - Гм... - старик с усмешкой погладил бороду. - Что ж, если теперь это называется именно так... Ну да я не о том. Правду ли мне доложили о мальчике?
   Алхимик интуитивно чувствовал, что распространяться об особом умении мальчишки - не самая лучшая идея. Но после того как это шоу состоялось на глазах у полусотни человек, скрыть подобную сенсацию возможно только с помощью массового Обета молчания, да и то большинство юных мисс найдет, как его обойти. Во всяком случае, когда в Слизерине училась Рита Скитер, именно так она и поступала. Если, конечно, Белла не привирала: известно же, как женщины любят друг друга - и в их серпентарии, и вообще.
   - Да, Альбус. Гарри Поттер - змееуст.
   Дамблдор крякнул, откинулся на спинку кресла и, о чем-то раздумывая, побарабанил пальцами по резному дереву подлокотников.
   - И что ты узнал в связи с этим? - спросил он наконец, изучая бесстрастное выражение на лице слизеринского декана.
   - Я навел справки, не было ли змееустов в роду Певерелл. Их не было. Но змееустом был Том Реддл.
   - Ты сам это слышал от Тома? - директор наклонил голову, пристально поглядев на Снейпа поверх очков.
   Северус ощутил, как дернулась жилка под глазом. А вот это уже плохо, и Грега пора немного приструнить, иначе какой из него, к жабьим лярвам, работник на два фронта...
   - Послушайте, Альбус... Я не знаю, с чем это связать, но... словом, я стал замечать серьезные пробелы памяти в тех фрагментах, которые касались Лорда. Они появляются незаметно и разрастаются постепенно, иначе я заподозрил бы наложение чар Забвения извне. Сначала это выглядело так, будто я вышел на другую сторону киноэкрана и смотрю фильм об этом колдуне как зритель. Потом краски стерлись. Потом стали убавляться действия. Сейчас я помню Лорда таким, будто мне обрывочно показывали серию старых колдографий с его участием, не более... Вы можете диагностировать это явление?
   - Посмотрим... Разберемся... А Гарри - он не рассказывал тебе, о чем говорил на парселтанге?
   - Нет. После покушения Поттер стал хоть и не умнее, но подозрительнее. Он может понять, что я за ним шпионю, и тогда насмарку все усилия. Мальчишка и так уже догадывается, что я время от времени взламываю и просматриваю его память, но он полагает, что я делаю это из сочувствия к нему или еще каких-то благих побуждений.
   - А разве это не так? - лукаво сощурился старик.
   Кулаки сжались помимо желания. Алхимик едва не скрипнул зубами:
   - К черту эти ваши уловки, Дамблдор! Если я согласился играть по вашим правилам, это еще не означает, что я позволю ковыряться в личном. Вы знаете мое отношение к обоим Поттерам - и я вас уверяю, оно не изменится никогда. Доверять мы с ним друг другу не будем!
   - Ну, ну, не кипятитесь так, друг мой! Что вы так?! Зарекаться - это не мудрая черта.
   - А мудрость - это не по моей части, - скривившись, язвительно передразнил Снейп его покровительственную манеру. Злость уже клокотала в нем, как лава в жерле вулкана, и он в запальчивости продолжал: - Вы сами дали мне понять, что в этой партии я даже не боевой конь - в лучшем случае, рабочая лошадь. Поэтому все ваши сантименты - мимо меня. Говорите, что делать - я придумаю и сделаю, но не доите из меня сопливого сопереживания и иной херни. За этим букетом можете обратиться к Макмиллану или еще кому-нибудь из пуффендуйцев. Я не умел такого никогда и никогда не сумею. И не захочу уметь. Идите к черту с вашими псалмами!
   Он вскочил и прошелся по кабинету из стороны в сторону, будя своей вспышкой мирно дремавшие на стенах портреты прежних хранителей Хогвартса. Чертов Дед все равно продолжал улыбаться - теперь, правда, с отлично отработанной грустинкой в глазах.
   - Не могу я понять, Северус, что такое творится у тебя в душе? Почему ты без конца отрицаешь то лучшее, что в тебе есть?
   - Лучшее?! Лучшее - это вы о ней, да? - алхимик рывком метнулся к его столу и, упершись ладонями в столешницу, выгнулся готовым к нападению хищником. Но Дамблдора угроза не впечатлила - он оставался спокоен и улыбчив:
   - Да, о ней. Почему ты так упорствуешь, не желая рассказать мальчику о том, что рассказал мне? Неужели ты думаешь, что это как-то унизит тебя в глазах других? Мне вот кажется - всё совсем наоборот. Не каждый способен на такую стойкость чувств.
   Снейп даже задохнулся от гнева. Он издевается? Похоже, издевается.
   - Альбус, вы... Я не понимаю, вы блаженный или просто впадаете в маразм? - прошипел Северус. - До вас что, не доходит?
   - Нет. Объясни, чтобы я наконец понял и отстал от тебя. Пока ты ведешь себя всего лишь как задетый за живое подросток возраста Гарри - попробуй посмотреть на себя со стороны, глазами тридцатидвухлетнего мужчины, и убедишься.
   - Хорошо, - алхимик распрямился и перевел дух. - В глазах других и в глазах моих собственных это выглядело бы достойно лишь в том случае, будь мое отношение к ней взаимным. В том случае, если бы она не плюнула мне в лицо, выйдя замуж за... - он почти зарычал. - Если бы она хотя бы просто ушла, не с этим... С кем угодно. Потом. Когда бы всё улеглось. Когда мы смогли бы поговорить и обсудить это по-человечески, понимаете, вы? А не так, как сейчас! Не так, что я с тех пор всегда выгляжу в собственных глазах как неудачник, влачащийся за предметом своей неразделенной любви, как тряпка, о которую вытерли ноги. И не только выгляжу - я себя так чувствую, я и являюсь неудачником и тряпкой. Где тут гордиться, Дамблдор? Чем тут гордиться? Да я проклинаю свою слабость, потому что это навязчивое чувство само по себе есть проклятье, а не дар, и я рад был бы от него избавиться как от хронической болезни, как от наркотической зависимости. И не повторять судьбу своей матери! Я мечтаю однажды посмотреть на этого мальчишку - да, действительно похожего на Лили, это глупо отрицать - и понять, что не испытываю ровным счетом ничего: ни ненависти к его папаше, ни тоски по его матери. Было - и было. Прошло. Жизнь продолжается, будут другие Лили, лучше, будут другие горизонты и возможности. Вот так бы я хотел, а не этого мнимого "лучшего во мне". Хоть это-то вам понятно, Верховный чародей Визенгамота? Если бы она была моей погибшей женой, моей - подчеркиваю - женой, и я до сих пор не мог бы ее забыть - вот что было бы достойной уважения преданностью. Верностью человеку, а не призраку, не выдуманному кумиру, которого сам же себе сотворил и в которого сам поверил. Как безмозглая фанатка рок-звезды, готовая ползать и унижаться под ногами идола. Я и тогда, будь она моей, не согласился бы обнародовать этот факт и трепать ее имя, но мне не пришлось бы в этом случае стоять и объяснять элементарные вещи такому остолопу, как вы!
   Воздух кончился в горящих легких. Северус упал в кресло, проклиная свою постыднейшую истерику и ненавидя себя, директора и весь мир теперь еще больше. И как только у Деда получается настолько зацепить самую больную струну, не забравшись при этом в голову? Легилимент он мощный, но ни разу не заходил без спроса. Нет, Снейп не стыдился Дамблдора - плевать на него, не понимает - пусть катится к дьяволу. Северусу не пятнадцать, и он не нуждается в чьем-то понимании. Важнее то, что сам себе он теперь, после этой тирады, может сказать только одно: "Вот с этого момента ты совсем в дерьме, сын магла-алкоголика, и там тебе самое место". Баба-истеричка.
   - А теперь послушай меня, Северус, - тихо и серьезно заговорил Альбус, складывая сцепленные пальцами руки на солнечном сплетении. - Всё очень просто, но ты сам не хочешь копнуть глубже и признаться себе в этом. Это комплекс Пилата, мой мальчик. И ты действительно виноват - твоя совесть не обманывает тебя вопреки гордыне. Вот это и есть лучшее в тебе. Твое раскаяние.
   - К дьяволу, - бессильно прошептал алхимик, уже почти не слушая, уже почти сдавшись, раздавленный, смешанный с навозом и раскатанный ровным слоем по директорскому ковру. - Вам оно удобно... моё раскаяние...
   - Хорошо, пусть к дьяволу. Но ты же понимаешь, что задача твоя сейчас в другом. Раскаяние не итог, итог - искупление. И искупить свою вину перед ее памятью в глазах ее сына ты сможешь, только завершив то, что поклялся завершить.
   - Я не отказываюсь...
   - Слушай меня! - прикрикнул на него Дед, переставая улыбаться. - Не хочешь открываться - дело твое. Я свою часть договора выполнил: ты не в Азкабане, ты в тепле, у тебя непыльная работа и возможность заниматься в свободное время любой интересующей тебя деятельностью без ограничений. Твоя задача - выучить сына Лили всему, что умеешь сам...
   - Я не могу, Альбус! Он не обучаем!
   - Твоя первая задача - выучить сына Лили всему, что умеешь сам, - с нажимом повторил старик, чуть подаваясь вперед. - Добиться того, чтобы он это выучил - любыми методами. Цели второй задачи, думаю, повторять тебе не нужно?
   Снейп сломленно покачал опущенной головой.
   - Вот и отлично. А теперь давай разбираться с диагностикой твоих "провалов" памяти...
  

25. В глущобу путь его лежит под дерево тумтум

  
   Наверное, впервые за полтора года проживания у Гарри Мертвяк не просто вспомнил, что он мимир, но и в какой-то степени оправдал это гордое звание. Накануне Хэллоуина ворон вдруг ни с того ни с сего поведал хозяину краткую историю происхождения касты "укротителей инферналов", куда в самом деле, без малейшего намека на шутку, входила и профессор Умбрасумус. По степени владения Магией Усмирения они ни в чем не уступают укротителям драконов - а может быть, даже превосходят их. Сами себя они называют "хендлерсами" и стараются слишком не выделяться, так что другие их прозвища - "серые", "ангелы праха", "пепельники".
   - Во времена Рейда Павших, в войне с Гринделльвальдом... вы это уже прошли?..
   - Нет еще.
   - А, да, точно: это или второй семестр, или будет у вас уже на третьем курсе... Ну так вот, в Рейде Павших особенно отличились пепельники, которые с мертвечиной способны управляться на раз-два-три. Поэтому в тех стычках они были незаменимы. Впрочем, они всегда незаменимы. Их фирменное заклинание, которым они, кстати, очень гордятся, способно упокоить и испепелить в прах любого инфернала...
   - "Мори ин сэкула сэкулорум"... - тихо и напевно, стараясь вторить услышанным тогда интонациям, проговорил мальчик. Заклинание отпечаталось у него в памяти таким же нестираемым росчерком, как шрам на лбу. Гарри считывал каждое слово, как будто фраза была написана и висела у него перед глазами, полыхая огненными литерами.
   Ворон изумленно уставился на него:
   - Откуда ты это знаешь?! Вообще-то это... не афишируется. Говорят, его мало сказать, его надо уметь сказать.
   - Снейп. Он прочел его тогда над трупом Квиррелла.
   - Вот змей! - хохотнул Мертвяк. - И это освоил... Не был бы он Снейпом, я б признал, что он, сука, злоебучий гений.
   - А кем он должен быть, чтобы ты это признал? - полюбопытствовал Гарри.
   - Да я примерно догадываюсь, как он это раздобыл, поэтому кем бы он ни был, он все равно ни хрена не гений и совсем не сам допёр, как оно работает.
   - Значит, это темное заклинание?
   - Швыряться темными в стенах Хогвартса не рискнул бы даже такой утырок, как Снейп. Но оно и не светлое. В арсенале пепельников все заклинания скорее мрачные.
   - Полутемные-полусветлые?
   - Ни то, ни другое. Из иной плоскости. Вообще другие, как фестралы.
   - Кто?!
   Мимир с неудовольствием стрельнул в него взглядом:
   - На поезде надо в школу ездить, а не на метлах прилетать, тогда и будешь знать, кто такие фестралы.
   - Если это кто-то типа домовиков, только живут в вагонах поездов, то я, пожалуй, одного такого фестрала видел уже не раз. Он признался, что блокирование тумбы на платформу к нашему экспрессу было делом его рук. Сказал, что хотел меня спасти и не пустить в этом году в Хогвартс. Странный какой-то, если честно. На других эльфов не похож - я сразу понял, что с ним что-то не то.
   - Стоп-стоп-стоп! - ворон очень заинтересовался. - С этого момента подробнее! Кто таков и где ты его откопал?
   И Гарри рассказал ему о Добби, который являлся и предостерегал его у Лавгудов, а затем еще дважды навещал уже в школе, выбирая моменты, когда рядом с мальчиком не было никого.
   - Он сказал, что не имеет права говорить, по какой причине должен опекать меня, что это не его тайна, поэтому "рот его запечатан". Уговаривает меня уехать до конца года из Хогвартса к тетке и убеждает, будто там я буду в безопасности. Тогда я спросил, почему бы мне в этом случае вообще не свалить куда-нибудь в Латинскую Америку или на Фолклендские острова - а чего мелочиться? - он залопотал, что "магия меня не пустит и не выпустит". Это как? Магия привязывает к месту, и волшебник всегда должен жить в одной стране?
   Мертвяк пожал крыльями. Это был какой-то уклончивый жест одновременно согласия и несогласия.
   - Не знаю, босс. Ты вообще с левой резьбой, у тебя всё может быть. Но это был не фестрал, это был чей-то домовик, и с домовиками фестралов перепутать сложнее, чем с этим вашим слизеринским уёбищем. Вот если бы это оно приперлось к тебе, я бы еще пораздумывал, его ты видел или фестрала. Фестралы похожи на мумии лошадей, хотя жрут, как не в себя, и исключительно сырое мясо. Только морда их напоминает драконью, с клювом вместо носа. Глаза белые, к тому же светятся в темноте. А еще есть крылья, но не как у пегасов, не с перьями, а тоже драконьи, кожистые, перепончатые. Они в них могут заворачиваться, как в плащ, и спать. И самый главный их фокус знаешь в чем? Их способны увидеть только те, кто наблюдал процесс расставания души с телом у разумного существа и понимал, что происходит.
   - Квиррелл... - почуяв, как откатывает кровь от лица, негнущимися губами прошептал Гарри. Опять эта зеленая вспышка, опять эти широко распахнутые от дикого ужаса голубые глаза в последний миг жизни - и вот это уже только оболочка. Так странно. Ведь еще только что он...
   - Да. Поэтому теперь ты сможешь их увидеть.
   - А раньше не мог? А мама?..
   - Ты был слишком мал и не осознавал тогда ее смерти. Наверное, здесь имеет вес сильная эмоциональная подоплека. Ведь бытует версия о том, что "ген смерти" включает в нас отсчет дней в тот момент, когда мы впервые понимаем, что смертны, и холодеем от ужаса перед неотвратимостью могилы.
   - Но младенцы тоже умирают!
   - Они не осознают этого через разум, и для многих это конец страданий от болезни, избавление души от оков. Поэтому говорят, что они ушли невинными, или безгрешными.
   Гарри прищурился:
   - Откуда ты всё это знаешь, Мертвяк? Вот скажи мне!
   Ворон подмигнул и небрежно поточил клюв о металлическую перекладину своего насеста, как играючи делает свою работу опытный точильщик ножей: "вжик-вжик-вжик".
   - Ну я ж трупоед, босс! Мне положено...
   Тут мальчик заметил, что Акэ-Атль на соседней кровати отложил книгу и собрался куда-то идти. Поттер поспешно снял купол звуконепроницаемости над ними с Мертвяком и окликнул приятеля, получилось ли у него с той трансфигурацией. Минерва задала им самостоятельно разучить довольно сложный комплекс заклинаний, от которых до сих пор стонали даже старшекурсники, и сказала, что начинать надо уже сейчас, потому что результат скажется потом на СОВ. А еще они оба вслед за Герми решились отдать себя на растерзание профессору Бабблинг, и руны им снились в страшных снах, предсказывая то ядерную войну, то дождичек.
   - Не, я прошвырнусь, - ответил Куатемок. - А то уже крыша едет.
   - Погоди, я с тобой.
   Они вышли в общую гостиную, едва освещенную единственной тусклой лампадкой в углу, и обнаружили, что в комнате уже кто-то есть. Акэ-Атль приложил палец к губам, первым увидев своим острым анимагическим зрением силуэт под картиной вельможи. Присмотревшись, Гарри тоже узнал Луну. Видимо, опять начала бродить во сне, и напугать ее сейчас было бы опасно. Они подкрались поближе и поняли, что она вовсе не спит, а разговаривает с портретом.
   В гостях у вельможи был какой-то чужой персонаж - кажется, Гарри его уже где-то видел, но не в Хогвартсе. Смуглый, черноволосый, с седоватыми висками и глубоким мрачным взглядом, лет пятидесяти, в старинном черном одеянии и черной же шапочке на макушке. Сам принц Гэбриел, заложив ногу на ногу, сидел в нарисованном кресле в дальнем углу полотна и не вмешивался, но бледное лицо его по мрачности мало отличалось от загорелого лица гостя. Неудивительно, что эти двое прекрасно спелись - когда Господь творил людей, они явно были слеплены из одного куска глины и при посредстве темной материи космоса.
   - Рад был повидаться, малышка. Папа просил передать, что целует тебя, - неожиданно мягким голосом говорил старший из мужчин.
   - Я тоже его целую, - пропела Луна, задумчиво улыбаясь. - Скажите ему, что я скоро допишу и отправлю статью. Я бы уже сделала это, но нам много задают, и я не поспеваю.
   - Договорились, - откликнулся незнакомец и как-то вдруг вмиг исчез с полотна, словно трансгрессировал.
   Лавгуд оглянулась и увидела Гарри с Акэ-Атлем. Улыбка стала ярче:
   - А куда вы?
   - Прогуляемся. Хочешь с нами? - спросил Поттер, ловя себя на том, что любуется ее загадочно мерцающим в полутьме лицом.
   Девочка согласилась, и они выпорхнули в коридор.
   - А кто это был? - полюбопытствовал Куатемок, мотнув головой за спину. - На портрете...
   - Это мой пра-пра, сэр Френсис. Между прочим, они с бароном хотели бы, чтобы я познакомила с Рыдающей Миртл и Гарри.
   - С какой рыдающей Миртл? - уточнил Гарри.
   - С каким бароном? - в один голос с ним переспросил Акэ-Атль.
   Луна замялась, на чей вопрос ей отвечать вперед.
   - И с каким бароном, - поддакнул Поттер, тем самым как бы уступая другу.
   - На картину которого он приходит в гости из нашего дома.
   - Ты имеешь в виду принца? Принца Гэбриела? - поправили ее мальчишки. Несмотря на некоторую оторванность от земли в суждениях, на память Лавгуд не жаловалась и взаимосвязи отслеживала четко, что было заметно по письменным изложениям и хорошо поставленной речи на уроках, за которую ее наперебой хвалили преподаватели. Да и как бы иначе Распределяющая Шляпа взяла ее на такой факультет?
   - Я имею в виду барона Гэбриела Принца, - Луна снова улыбнулась. Ее никогда не раздражала чья-то непонятливость, и она была готова объяснять одно и то же хоть сто раз, до упора, пока не поймут. - Принц - это не титул, а фамилия. А его дух курирует обитателей Слизерина.
   - Кровавый Барон?! - завопили Гарри и Акэ-Атль и одновременно осеклись, чтобы не перебудить все мирно дремлющие портреты. А Куатемок подхватил: - Que la chingada! Что может делать портрет слизеринского привидения в когтевранской гостиной?
   Лавгуд ни капли не растерялась:
   - А разве ты не слышал предание о нем и нашей Хелене Когтевран?
   Перед глазами Гарри тут же возник образ Кровавого Барона - обагренного кровью молодого мужчины с жуткими пустыми глазами, вечно слипшимися, тоже пропитанными кровью длинными волосами, в тяжелой призрачной мантии и с кинжалом в руке. А ведь и в самом деле - у него те же черты, что и у вельможи на портрете... Как только Поттер сам не замечал этого раньше? Не до того, наверное, было...
   - Племянник Лорда Слизерина, сын его сестры-двойняшки от какого-то мага-аристократа тех времен. У самого Салазара признанных детей не было, а рожденный в законном браке племянник с другой фамилией - был. И это Кровавый Барон, он же Гэбриел Принц. А Гэбриел любил Хелену, они были женаты, поэтому тут есть и ее, и его портреты, а у слизеринцев в покоях тоже висит портрет Серой дамы, только кисти другого художника, - продолжала Луна. - Мне пра-пра шепнул по секрету... Они с сэром Гэбриелом хотят, чтобы мы с тобой, - она взглянула на Акэ-Атля, - познакомили Гарри с Миртл и чтобы он послушал какую-то ее историю.
   По пути на второй этаж они рассказали Поттеру о своем знакомстве с привидением из неработающего женского туалета - который, собственно, и закрыли много лет назад из-за присутствия там докучливой зануды Миртл.
   - Прикинь, стоишь, ссышь...
   - Сидишь, - поправила Акэ-Атля Луна и после этого даже не смутилась.
   - А, ну да. Сидишь, писаешь, мирно попукиваешь... и тут к тебе в кабинку - му-ха-ха-ха!..
   - Ну и хорошо, - ухмыльнулся Гарри. - Заодно и...
   Они прыснули.
   Словом, Шаман и Луна облюбовали это тихое местечко, чтобы потренировать кое-какие свои способности, и до появления призрака всё шло совсем неплохо. Они пытались научиться влиять на грубоматериальные предметы, находясь в "третьем" состоянии - по их описанию Гарри знал, что это вроде астральных выходов из тела, если верить всякой эзотерической макулатуре. Макулатуре он не верил, а вот в словах друзей не сомневался. Ну а потом их стала доставать Рыдающая Миртл, и деятельность пришлось свернуть до тех пор, пока не найдется другой укромный уголок для занятий.
   - А мне-то она на кой сдалась, эта Миртл? - Гарри стал вспоминать, не делал ли он в своей непродолжительной жизни чего-то плохого портрету барона Принца, Кровавому Барону или самому сэру Френсису.
   - Наверное, она всех тут так задолбала, что они мечтают о каком-нибудь чуде от мальчика-который-выжил, - с иронией отозвался Куатемок. - Вдруг твоя убивающая палочка сможет усмирить даже эту дуру? Стоп! Что это?
   Они как раз свернули с лестницы в коридор второго этажа, ведущий к месту обитания Рыдающей, и заметили, что прямо в середине - между их поворотом и противоположным - кто-то или что-то лежит.
   - Мне всё это не нравится... - изо всех сил вглядываясь в темнеющий на полу предмет, пробормотал Поттер.
   - Подождите тут, а я посмотрю, - сразу же откликнулся Куатемок.
   - Куда ты?! Рехнулся?
   - Я ж не ногами, за кого ты меня держишь? - Акэ-Атль был явно обижен.
   Он сел возле них прямо на пол, привалился спиной к стенке и почти мгновенно обмяк, будто провалился в сон или обморок. Луна взяла Гарри за руку, не переставая, так же, как он, всматриваться в полутьму коридора. Через несколько минут Шаман очнулся:
   - Это наша Пенни. Без сознания лежит.
   Пенелопа Кристал, староста Когтеврана... Странно, что она здесь делала?
   - Но она жива?
   - Я не понял, - поднимаясь с пола и отряхивая руки, признался Куатемок. - Она как-то странно лежит - как статуя, которая должна стоять, а ее положили.
   Гарри почувствовал ледяной клубок ужаса в животе, и его даже немного затошнило. Вспомнились речи домовика Добби, о котором он вот только что рассказывал своему мимиру. И ведь эльф предупреждал о какой-то опасности, подстерегающей в Хогвартсе. Почему-то мальчик сразу догадался, что с Пенни случился не простой обморок, а кое-что похуже.
   - Давайте искать кого-нибудь из старших... Может, авроры где-то поблизости? - предположил Поттер.
   Они немного посовещались, и Шаман решил остаться покараулить Кристал - не сходя, конечно, с места, издалека; а Гарри с Луной - сбегать на первый этаж, к пуффендуйцам, они были ближе всего.
   Через четверть часа в коридоре собрались все выдернутые по тревоге профессора и трое авроров, только теперь вместо прежней девушки была новенькая, совсем юная стажерка - она казалась студенткой и выделялась ярко-лиловой копной волос. Локхарт щеголял в парчовом халате, расшитом павлинами, и ночном колпаке на золотых кудрях. Он радостно сообщил всем присутствующим, что перед ними лежит жертва заклинания Трансмогрифиан Тортуре, и очень жаль, что его не было рядом, когда ее заколдовали. Дескать, ему было бы по плечу прочесть контрзаклятье. МакГонагалл и Снейп почти в одинаковых интонациях, то есть срываясь на шипение - змеиное и кошачье - осведомились, какого лысого черта делали в такое время три когтевранских студента возле давно не работающей уборной. К тому же - уборной женской.
   - Мисс Кристал искали, - не моргнув глазом, соврал Гарри. - Время позднее, а студентки нет в гостиной.
   - Мы обеспокоились, - поддакнул Куатемок, но у него на лице было написано желание покрутить у виска, глядя на Поттера. А Луна и подавно только задумчиво кивнула.
   - Мисс Кристал, если вы еще не разобрались, студентка шестого курса, к тому же староста, - ледяным тоном проговорила декан Гриффиндора. - У нее есть полномочия и даже обязанность патрулировать коридоры замка. А у вас, у второкурсников, таких полномочий покуда нет.
   - Но мы же ничего не делали, мэм! Просто шли и увидели! - тон у Шамана был самым невинным.
   - Позволю себе напомнить для забывчивых, что в прошлом году беспричинное разгуливание по ночным коридорам едва не привело одного из вас на тот свет, - алхимик даже не удостоил Гарри взглядом, но каждое его слово, как обычно, сочилось сарказмом. - Или вы, Поттер, задались однозначной целью всё же привлечь внимание прессы к своей персоне... посмертно?
   Аврор с разными глазами, отбив ребят у разъяренных профессоров, отвел всех троих когтевранцев в сторону и внимательно выслушал их показания, а затем отправил с ними "лиловую" стажерку - проводить до факультетской башни. Совершенно сбитые с толку, те ушли, так и не узнав, чем всё закончилось и жива ли Пенни. А Гарри потом всю ночь снилась лежащая на полу, под мозаичным панно с василиском, староста, и в воздухе над нею, преображаясь, огоньками переливались руны: "Тайная комната открыта, грядет наследник Лорда Салазара!" и "Гарри Поттер должен уехать домой к тете, Гарри Поттер в большой опасности, Добби будет себя наказывать! Бум! Бум! Бум!"
   - Нам надо будет поискать эту вашу Миртл, - вскочив поутру с постели, будто и не спал, с темными кругами под глазами, воскликнул осененный Гарри. - Если она всё время торчит в том сортире, то могла увидеть, что произошло с Пенни!
   Акэ-Атль выглядел так же, как Гарри. Он сидел на кровати и, зевая, тер глаза, не в силах заставить себя проснуться.
   - Кристал жива, - проходя мимо них с зубной щеткой, бросил Майкл Корнер как живое доказательство сентенции "раньше встанешь - больше узнаешь". - Ее отвезли в Мунго, она парализована, как при Петрификусе, и разморозить ее не могут. Терри, идешь сейчас в бассейн?
   - Не-а! Холодно, черт его дери.
   - Все такие нежные!
   Завернувшись в махровый банный халат и перекинув через плечо огромное полотенце, Корнер отправился в купальни, которые были выстужены, как слизеринский склеп. Плавать там в такое время могли только самые закаленные студенты школы, например, Майкл, Рон и Крэбб с Гойлом, и они с жалостью поглядывали на тех однокурсников, которых могла отпугнуть температура ниже пятнадцати градусов по Цельсию. А какая еще температура может быть в почти не отапливаемом бассейновом комплексе в последний день октября?
   - Я не хочу к Миртл, - простонал Шаман. - Я хочу в люльку!
   И с размаху хлопнулся обратно лицом в подушку.
   Астрономия стояла первой по расписанию и была сдвоенной с "гриффами". Хмурая и тоже не выспавшаяся, Гермиона молча сунула под нос Гарри свежий номер "Ежедневного пророка". На передовице маячил снимок с юным и безбородым Сириусом Блэком, а маленькая заметка гласила, что сбежавший из Азкабана преступник прошлой ночью пытался проникнуть на подземный этаж больницы Св. Мунго, но был замечен и сбежал от бойцов охраны. Также упоминалось, что Аврорат усилил защиту лечебного учреждения по всему периметру.
   - Крестный жив! - возликовал Гарри, готовый сплясать джигу прямо на Астрономической башне. - Я уже и не чаял увидеть его живым!
   - А что, если это вчера был он?.. - спросил Рон, неопределенно двинув головой в сторону крыла, откуда вчера увезли Пенелопу. - Что, если у него ничего не вышло с Мунго сразу, он проник сюда и что-то сделал с вашей старостой. Потом наложил на себя чары неузнаваемости или выпил оборотное зелье и под видом какого-нибудь аврора из сопровождения носилок Кристал все-таки забрался куда хотел? Я вот связываю два этих обстоятельства, а как вы - не знаю.
   Гарри не особо поверил в эту версию, хотя, на первый взгляд, ее построение выглядело логичным.
   - За Сириусом все время гоняются дементоры, - сказал он. - Тогда бы они вчера были и здесь.
   - А что если Пенелопу поцеловал дементор... ну, не до смерти?
   Гермиона, переводившая взгляд с одного на другого, махнула рукой, а Куатемок все-таки решил с ними поспорить:
   - Дамблдор утверждал, что Хогвартс защищен особой древней магией, сюда просто так не проникнешь. Не знаю насчет Блэка, но этих кукарач в драных простынях замок бы точно не пропустил! И... в общем, я бы их почуял... в "третьем" состоянии, - он со значительностью взглянул на Поттера, но в это время на площадку поднялась профессор Синистра, и обсуждение пришлось свернуть.
* * *
   Некоторые преподаватели, как и студенты, на рождественские каникулы уезжали домой. Минерва, например, отправлялась к себе в Хогсмид, попутно забирая с собой группу учащихся, которым родственники разрешили посещение волшебного поселка. Иногда к ней присоединялся и полувеликан Хагрид, принимая на себя часть обязанностей МакГонагалл, но в этом году он пропустил день отъезда из-за гостя. А наведался к нему не кто-нибудь, а профессор Локхарт собственной персоной, который назавтра должен быть отправиться в небольшое путешествие на континент, поэтому зашел попрощаться ну и слегка отметить Рождество в компании лесника. Похоже, Хагрид был единственным во всей школе, кто не потешался над недотепой и внимательно выслушивал все его лайфхаки по уходу за магическими существами, пусть и никогда им не следовал. Видимо, Гилдероя тянуло к добродушному здоровяку именно поэтому: ласковое слово даже жмыру приятно. В качестве подарка к празднику профессор пообещал привезти ему из гор Гиперборейских редкое Кощеево яйцо. Даже снимки показывал - Фаберже и Фаберже! Но глазки-то у полувеликана загорелись, и он стал расспрашивать, что же за птица али змей этот Кощей.
   - А это, Хагрид, и не птица, и не змей. Правда, птицей он при желании становиться умеет. Вороном, - Гилдерой легко рассмеялся и подмигнул собеседнику. - А так - лич он. Бессмертный. Специалист по уползанию. Потому как жизнь и смерть его на кончике иголки, а иголка та в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце... Собака черная там тоже, наверное, рядом пробегала... Ну и как-то по нарастающей, всех этапов этой пищевой цепочки я уже и не припомню.
   - Ох ты ж! Это хтой их так друг в друга упихал?
   - Сам Кощей и упихал! Он же лич, да еще и алхимик-чернокнижник, пихать - это, можно сказать, его призвание. Так вот, хранить то яйцо, чтобы от него был толк, нужно в глубоком сыром и холодном подвале. У вас тут как раз условия что надо, - профессор ЗОТИ кивнул в сторону скрытой под травяным половичком крышки над лазом в подпол. - Глядишь - и выйдет что-нибудь через несколько лет, если на него не попадет ненароком свет. Вы уж следите, чтобы не попал, а то протухнет, и всё. И другим не показывайте.
   - Да нешто Кощеёнок вылупится?! - чуть не прослезился от счастья лесник.
   - Ага, и еще какой бодрый, залюбуетесь! Старый Кощей вам за это по гроб жизни благодарен будет. По ваш гроб - он-то сам Бессмертный. Ну, давайте, выпьем за иголку - и пора мне, уж не гневайтесь, дражайший Хагрид.
   И лишь только Локхарт за порог, черный пес - легок на помине - поскребся в дверь.
   - Ушел? - отряхиваясь и распрямляясь в обнаженного бородатого мужчину, спросил он. - Ну наконец-то, а то думал - до костей там вымокну, вот погодка! Декабрь называется! Чего от тебя этот злыдень хотел?
   - Да, - Хагрид безнадежно махнул лапищей и протянул Сириусу теплый плед. - Так, буровил чой-та. Как всегда. Ну убогий человечек, жалко его, не выгонять же. Ты заходи, не топчись там. Грейся вон у печки, я щас чаю заварю, травяного. Рому будешь? Этот чудак с собой притащил, могу накапать.
   - Нет, рому не надо, мне еще обратно перекидываться. Чая можно. Ты знаешь что, Рубеус... Помочь мне сможешь?
   - Дак об чем речь-та! Ты ж мне как сынок, Сири! Говори!
   - Надо, чтобы ты при случае передал вот эту коробочку лично в руки доку Умбрасумус. Так и скажи ей: на исследование в их лаборатории. Пусть идентифицирует личность, но только не проводит это через официальные документы. Еще скажи: дело касается Лили Пр... кхе-кхе-кхе! Постучи! Спасибо! Лили Поттер. И спасибо за землеройку, я ее уже выпустил обратно в логово.
* * *
   Гилдерой задействовал портключ и материализовался в холле арендованной им на год квартиры во французском Валлорисе. Вся мебель здесь была закрыта чехлами от пыли, яркое южное солнце с трудом пробивалось сквозь давно не мытые стекла окон.
   Он прошел мимо восьмифутового зеркала прихожей и даже не взглянул на себя, что было бы совсем немыслимо для профессора Локхарта в стенах Хогвартса. На чистом его лбу между безукоризненной формы бровей пролегла складка озабоченности, добавив ему разом несколько лет, но Гилдероя это нисколько сейчас не заботило.
   Подойдя к небольшому секретеру, мужчина выдвинул один из ящиков и извлек оттуда забавную табакерку с камеей в виде профиля Наполеона Бонапарта на крышечке. Молча коснувшись палочкой лба давно почившего узурпатора маглов, Локхарт увеличил шкатулочку раз в пять, после чего вынул оттуда флакон из неизвестного материала. Стенки этого флакона напоминали черное стекло, но при этом сохраняли отличную прозрачность, так что можно было спокойно разглядеть, что находится внутри. Они переливались звездами, галактиками и туманностями, вкрапленными в вещество и передающими эффект перспективы и миллиардов миль, отделяющих друг от друга эти миры. И внутри сосуда загадочно, словно Вифлеемская звезда, сияла спираль, похожая на схематически изображаемые в магловских учебниках нити ДНК.
   С флаконом в руке Локхарт подошел к стоявшей между двумя окнами напольной вазе, из которой торчал засохший кактус. После взмаха палочкой чары спали, и обычное цветочное кашпо преобразилось в высокую каменную чашу. Ободок ее был испещрен рунами, а внутри двигалась в постоянном смерче-водовороте светящаяся серебристая субстанция. Маг взглянул на флакон, нахмурился еще сильнее, извлек притертую стеклянную пробку и вылил содержимое в светлый омут.
   Если бы Флетчер только догадался, что он сбыл оптом и по дешевке вместе с остальным барахлом, награбленным в стенах дома на Гриммо, его бы наверняка задушила жаба. Большая министерская жаба в розовой кофточке. Содержимое этого флакона было столь же бесценным, сколь и опасным для того, кто влезет в эту игру. Но не существовало такой игры, которой побоялся бы Гилдерой Локхарт! Тогда, в первый раз, он просмотрел эти воспоминания бегло, ради ознакомления. Но и этого хватило на то, чтобы план сразу пропечатался в его авантюрно вывернутых мозгах, а также чтобы взять за яйца своего будущего работодателя. "Профессор" надеялся, что начальником тот пробудет после этого очень недолго. Хорошо простроенный шантаж открывает много путей к достижению желаемого. Однако сейчас пора было подстраховаться: старикан тоже не сидел сложа руки и искал компромат, так что блеф Локхарта вскоре мог и раскрыться, а значит - угрожать уже не только удачному исходу аферы, но и жизни самого афериста. Опасения вызывал способ, которым был собран этот мемориз: он не походил ни на один, встреченный Гилдероем когда-либо прежде, а значит, не факт, что его удастся корректно продублировать.
   При просмотре ты не являлся отдельным субъектом, наблюдающим за действиями всех фигурантов, в том числе и фокального персонажа воспоминания, как это происходило с обычными думосборами. Ты как будто забирался в голову этого персонажа и начинал чувствовать и думать вместе с ним, то видя всё его глазами, то чуть отстраняясь. Но никогда не отсоединяясь полностью. Ты становился почти что им самим. Это было неприятно по той простой причине, что ты начинал сочувствовать ему. А для любого нормального авантюриста последнее дело - впасть в сантименты. Но и оставить всё как есть Локхарт уже не мог: личность мальчишки, каким он его узнал в студенте Когтеврана, его собственного в прошлом факультета, оказалась очень любопытной и симпатичной ему. Почему бы и не попытаться, коль уж такая оказия?..
   Исходя из этого, теперь Локхарт решил просмотреть мемориз еще раз и уже как положено: во всех подробностях, от начала до конца сохраненного фрагмента. Ведь для кого-то его сохраняли!
   И, набрав в грудь воздуха, как перед затяжным прыжком в колодец, мужчина наклонился и погрузил лицо в Омут Памяти...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...От июльского предложения Скримджера поработать на них в Аврорате Северус отказался наотрез. Он не имел ни малейшего желания гасить свои амбиции и способности в министерском болоте и прекрасно понимал, что просто "поработать" шпионом и бросить, когда надоест, тут не удастся: это либо брак с политикой на всю жизнь, либо фиаско. С темной магией в его случае была бы та же история. Коготок увяз - всей птичке пропасть. [1]
   ________________________________
   [1] Подзаголовок (а ранее - название) пьесы Л.Н. Толстого "Власть тьмы".
   Очень кстати ближе к зиме ему и Лили одновременно подвернулись сказочно удачные варианты с Бельгией, причем требовались именно колдохирург с уровнем отметок, как у нее после интернатуры в Мунго у Прозерпины, и алхимик, готовый к частым командировкам по разным странам и впоследствии - к участию в симпозиумах. Большой тяги к оседлости Северус не испытывал, да и Лили обрадовалась, что они смогут посмотреть мир, оторваться от общества закоснелого, наполненного постоянной тревогой и предчувствием взрыва. И просто жить и работать. И просто радоваться жизни. Это бы и в самом деле было здорово, даже не верится, что оно вообще могло быть. Но так хотелось!
   Готовясь к решающему январскому слушанию, Северус забыл обо всем на свете, не говоря уж о такой ерунде, как собственный день рождения. Но Лили не была бы самой собой, не найди она способ о том напомнить. Оповещение сработало, и он открыл ей доступ в камин, дико злясь на самого себя, поскольку время поджимало, а мысли немедленно переметнулись на сотни миль отсюда, к жене, и вряд ли уже вернулись бы в ближайшие несколько часов. Она поздравила его и с любопытством оглядела пространство за ним, присевшим на корточки перед топкой. Огненная и смешная.
   - Как-то у тебя там неуютно, - завершила она свой осмотр, поморщив нос. Можно подумать, у них в Ансеттлдшире виндзорские палаты. - Сев, нужно, чтобы ты аппарировал сюда.
   Северус скривился. Опять эти дурацкие сюрпризы-подарки-поздравления. В другой раз еще бы ладно, но тут очень не к месту. Однако она настаивала, удивляя напором: обычно они тактично относились к занятости друг друга и никогда не посягали на внимание, если одному было очевидно, что второй не может отвлекаться. Он попробовал протестовать, но не тут-то было.
   - Лил, тогда давай лучше ты сюда, точный адрес ты знаешь. Ну не могу я сейчас.
   - И я... не могу, - ответила Лили после некоторой заминки, которую в ее интонации он, уже отойдя к своему столу и перебирая бумаги, ставшие в одночасье какими-то неважными и лишними, в ту минуту и не заметил.
   - Почему?
   - Короче, Сев! Отрывай там свою задницу от стула и лети сюда, я говорю! Не я к тебе, а ты - сюда! Или я сейчас чем-нибудь в тебя кину.
   - Ты уверена, что это никак не подождет? У меня через два часа...
   - Подождет, - внезапно легко согласилась жена, а потом по лицу ее скользнула коварная усмешечка. - Запросто. Месяцев семь еще подождет, а потом ты точно понадобишься, - и с этими словами она отключилась.
   Ну, черт, обиделась, обиделась, не по-её вышло. Он попытался вернуть то течение мыслей, что держалось до явления Лил, но что-то мешало. Какая-то фраза. Какое-то словосочетание в ее фразе. Северус еще раз промотал в голове их переговоры, и тут его словно током подбросило:
   - Твою ж мать!
   И с этим воплем он аппарировал в Ансеттлдшир, причем одним длинным броском, плюнув на риск расщепления. Лили воевала у плиты под аккомпанемент Revolution ливерпульского квартета, доносящийся из динамика радио. При его появлении в самом центре кухни она демонстративно взглянула на часы и хихикнула:
   -- Как-то быстро сообразил... Для такого тормоза, как ты, это рекорд!
   - Ты серьезно или пошутила? - Северус без предисловий метнулся к ней и, поймав за плечи, заглянул в глаза. Такие честные и зеленые, невинно хлопающие длинными подкрашенными ресницами.
   - Нужен ты мне, шутить еще с такими вещами! В общем, я подумала, что по камину такое не обсуждают. Ну и просто хотела тебя увидеть, но, как понимаю, это не взаимно.
   Он чуть не выругался, и без того был на взводе. Нашла время швыряться глупостями и подколками, когда в голове у него - пятый этаж Мунго вперемешку с магловским цирком. И это всё не преувеличение. Как такое вообще могло произойти? Нет, ну чисто технически, конечно, понятно, как. Но, во имя Мерлина и всех его последователей, почему сейчас? Идеально неподходящий момент жизни, другой такой неподходящий не придумаешь! Северус и раньше-то не особо размышлял над этими вопросами, его вполне устроило бы просто быть с Лил только вдвоем, ближайшие десять-пятнадцать лет точно, дальше по обстоятельствам: он знал, что люди и их желания меняются с возрастом, могли бы измениться и его взгляды, ныне максимально близкие к установкам чайлдфри. А сейчас, когда они, не имея никакой родни или поддержки за границей, всеми силами пытаются обеспечить себе возможность свалить из болота Магической Британии, где их ждет отсутствие всяких перспектив в карьерном росте и бытовом благополучии - вот тебе пожалуйста. Да еще с его дурной наследственностью... Впрочем, сам виноват, где-то недоглядел, на кого теперь пенять? Алхимик хренов.
   Лили ойкнула, вывернулась и бросилась отдирать пригорающий к сковородке лук. Северус оперся обеими руками на спинку ближнего стула и так постоял, сгорбившись и собираясь с мыслями.
   - И какой срок? - выдал он наконец и поднял голову с упавшими на лицо сосульками волос.
   - Десять недель... и вот не нужно сейчас надо мной стебаться!
   Его глаза, наверное, стали как у совы в ночи - такими же огромными и круглыми:
   - Сколько?! И после этого, Асклепий, ты зовешь тормозом меня?!
   - Начина-а-ается! Я же не виновата, что не было никаких признаков! Их и сейчас нет! - встряхнув рыжей гривой, возразила Лил.
   Северус недоверчиво сощурился:
   - Да что ты? Еще скажи, что и задержки не было!
   Она вздохнула:
   - Это было, - и поспешно добавила: - Но я сначала не заметила, закрутилась в делах, а потом списала на обычный сбой из-за треволнений. Не в первый же раз, у меня всегда так было во время экзаменов...
   - Гениально! Третий месяц... Вот такие у нас колдомедики, чего удивляться остальному бардаку... - воззвал он к маленькой магловской люстре с цветочками, жалко приютившейся под потолком. The cobbler's wife is the worst shod...[2]
   ________________________________
   [2] "Жена сапожника обута хуже всех" (английский аналог поговорки "Сапожник всегда без сапог").
   - Что-то, мистер, сдается мне, вы нам не рады, - ехидно парировала Лили, отворачиваясь к столу, чтобы скинуть что-то, раскрошенное на доске, во что-то, кипящее на плите. Она прекрасно понимала ход его мыслей, но куда же Эванс без своих фирменных закидонов. Вернее, уже не Эванс, но закидоны справедливее было бы запатентовать на ее девичью фамилию, ведь это у нее от рождения. Северус даже фыркнул, чтобы сдержать смех.
   - Да нет, в принципе, нормально. Сложностей добавилось, конечно, но пробьемся, - чувствуя, как наконец стабилизируются земля под ногами и мысли в голове, сказал он. Знать бы ему уже тогда, насколько фатально обстоят дела на самом деле!..
   - Ну, я чего-то такого от тебя и ожидала, да. Во всяком случае, не рассчитывала, что ты будешь тут выплясывать тарантеллу, как делают в подобных случаях нормальные мужья.
   - Мне медведь в детстве оба уха отдавил. И обе ноги, - при этом он обнял ее со спины и, когда Лил, чуть отклонив голову вбок, прикрыла глаза и подставила ему шею, коснулся губами ее кожи, разгоряченной, пропахшей ароматами готовки. К этой смеси добавился еще какой-то запах, едва заметный, неопределенный и точно не ее - раньше он такого не замечал. - Так что извините, мэм, танцы отменяются.
   - Ох, да не ври ты, не ври! Тебя послушать - прям калека, за что ни ухвати! - возмутилась она и, быстро цапнув рукой через плечо, ухватила его как раз за нос. - Ну всё у тебя не так, погляди только! И как до двадцати дожил? Кстати, еще раз с днем рож...
   - Подожди-ка! - Северус удержал ее, готовую кинуться с объятиями и поцелуями, вскинул указательный палец и замер. Какая-то очередная тревожная мысль снова зацепила его разум иглой дикобраза.
   Так, Самайн, значит. Ну точно, этот самый "легкомысленный раз" и произошел в ночь Самайна: в дальнейшем (когда, как теперь становится понятно, предохраняться уже не имело смысла) они были осторожны. Можно сказать, по-человечески это случилось у них впервые именно тогда, в ночь с тридцать первого на первое. Ну и как-то... в обстановке романтики, отшибающей мозги, приземленные вопросы контрацепции вылетели из головы напрочь. Причем у обоих. Ладно бы студенты неоперившиеся, а то взрослые алхимик и колдохирург! Позор. Но важно уже не это: наверное, в глубине души молодой маг и не был так уж против появления "кого-то третьего", если настолько быстро смирился с неотвратимостью скорых перемен в жизни. Беспокоит что-то другое. Что-то... Вспоминаем практикумы по арифмантике... Десять лунных месяцев, по двадцать девять дней в каждом... перемножаем, добавляем к первому ноября. Мерлинова борода! Конец июля - начало августа. Ну прямо четко сорок недель!
   Ноги словно отнялись, дыхание дало сбой, сердце перестукнуло, встало и снова заколотилось с немыслимой скоростью.
   - Лил, не говори об этом никому - по крайней мере, пока это возможно скрывать.
   - Ладно, - без раздумий согласилась она, чуть подивившись обратному перескоку с темы поздравления на "подарок". Но серьезность она хранила недолго: любопытство всё равно оказалось сильнее - это же Эванс, а она неподражаема, особенно в искусстве дурачества. - Эй! Неужели это какая-то чудовищно плохая примета в высоколобых волшебных семьях? Страшное проклятье ждет ту, которая осмелится признаться в беременности прежде, чем превратится в самку кашалота? Или она превратится в нее, если признается раньше времени?
   Однако Северус на игривые подначки не повелся, не до того ему было. Лил просто не знает всего...
   - Н-нет... - он задумчиво покусал нижнюю губу и мельком бросил взгляд на вспыхнувший зеленью камень надетого поверх обручалки перстня, который отдала ему Эйлин на прощание. - Ничего такого в волшебных семьях нет... Я и не верю, что за этой историей и в самом деле кроется что-то реальное... Но на всякий случай - просто доверься мне и не говори никому, хорошо?
   Пугать ее он не хотел, но в действительности всё было далеко не радужно. Само по себе это сучье "пророчество" является мракобесной чушью, пережитком глубокой древности, когда сильны были всякие родоплеменные отношения и существовала необходимость как-то поддерживать порядок среди крутонравных чародеев. С появлением Визенгамота об этом почти перестали вспоминать. Почти - кроме идиотов, повернутых на паскудных идеях чистокровности и возрождения "традиций великих предков". А таких идиотов сейчас до черта, их не жнут, не сеют, они сами родятся. Плюс мощная пропаганда, льющаяся изо всех углов. Кто-нибудь да спохватится, просчитает срок, объявит охоту. Запросто.
   - Ну я же сказала: ладно. Значит, Туни и родителям - тоже?
   Собранными горстью пальцами Северус потер лоб, отбросил пятерней прядь сильно замызгавшихся за последние суетливые дни волос и покачал головой, раздумывая вслух:
   - Им, наверное, будет неприлично не сказать, они обидятся... Так ведь? - он всё же втайне надеялся, что Лили скажет "да нет, все отлично, они поймут". Но речь ведь шла об Эвансах и Петунье Дурсль, поэтому:
   - Угу, это они могут. Тем более, Туни про себя мне сказала.
   - Она что, тоже?..
   - Синхрон. Мы с нею и в детстве много чего делали вместе.
   Они засмеялись.
   - Что ж, только измени срок, когда будешь говорить.
   - Плюс или минус?
   - Конечно, минус. Это у лошадей оно месяцев по одиннадцать, а у тебя, согласись, будет выглядеть странно. Недели... м-м-м... в три минус. Максимум - в четыре. Больше, вернее, меньше уже может вызвать (и вызовет) подозрение, когда... - он деликатно коснулся пальцами пряжки на ремне ее джинсов, почему-то не решаясь приложить ладонь полностью. Лили с видом "ну и что ты как неродной?" сделала это сама - ухватила его кисть и плотно прижала ее к своему животу. Видимо, это вселило ей уверенность или еще что-то такое, чего там у женщин на уме. И предупредила:
   - Но потом ты мне всё равно расскажешь, в честь чего все эти шахматные курьезы.
   Северус печально усмехнулся - ну вот, даже такое событие у них в семейке невозможно обставить по-человечески... Фатум... Привлек ее к себе, положил подбородок на рыжую макушку и, глядя на мирно чернеющие посреди сковородки остатки лука, пробормотал:
   - "Выигрывает тот, кто ошибается предпоследним"...[3]
   ________________________________
   [3] Афоризм гроссмейстера Савелия Тартаковера.
   Мальчишка получился ладным - хвала Вечнотворящему, похожим не на Принцев, а скорее на Лили и немного на маленького Тобиаса (во всяком случае, настолько, насколько того можно было разглядеть в серых пятнах выцветшей магловской карточки начала тридцатых). Тобиас Снейп, по крайней мере, хотя бы имел приятную внешность до того, как спился.
   А вот уехать у них с Лили так и не получилось - ни до рождения малыша, ни после. Родился он, кстати, четко в последний день июля, чем сделал большое одолжение матери, изнывавшей от летней жары и необходимости часто менять адреса проживания, таская при этом перед собой тяжелый живот. Теперь, правда, таскать перед собой или в специальном магловском рюкзачке за спиной приходилось его самого, уже не такого тяжелого, но весьма своенравного. За это она дразнила сына "августейшей особой", "твоим высочеством" и "папиной породой".
   Всё случилось по худшему сценарию, чего и опасался Северус: пронюхав о "пророчестве" Трелони, на них обратили внимание заправилы (или, как они сами себя гордо величали, регенты) пока еще разрозненных экстремистских группировок. Их итоговые цели также различались, но первоочередно все они добивались одного - заполучить Лили, пока та была беременна, а когда родила, то выкрасть непосредственно младенца, дата появления которого разрешила последние сомнения, он это или не он. К тому же в среде магов назревала серьезная война, и каждая стычка, каждая перепалка становилась очередным шагом к скорому большому сражению. Поэтому сидеть на месте было непозволительной роскошью, как во время боя с любым подвижным противником. О дальнейшей учебе следовало забыть до лучших времен и думать лишь об эмиграции.
   В Историю Магии этот период вошел под тривиальным названием - Смутное время. И смутным оно было как для всех в целом, так и для Северуса с Лили в частности.
   Дело доходило до мистики. Когда уже, казалось, ничто не могло помешать их отъезду из страны, все документы были собраны и никаких долгов перед родиной у младших представителей семейства Принц не оставалось, обязательно что-нибудь мешало в самый последний момент. Или у одного из девяти обязательных в таких случаях членов комиссии Визенгамота возникала новая смехотворная причина для отказа в перепривязке, а соответственно - в портключе. Или им давали от ворот поворот в пункте назначения. Или находилась еще какая-нибудь троллья срань. С рождением сына неудачи лишь усугубились. Если раньше супругам удавалось добраться до решающего момента слушания или хотя бы предстать пред очи чиновников отдела внешней магической политики, то теперь эти начинания всё чаще и чаще зарубали прямо на корню, как будто кто-то могущественный навел на их семью сильную порчу.
   Люциус Малфой задействовал свои связи в попытке помочь непутевому товарищу - впустую. Джоффри Макмиллан обращался к своей влиятельной родне по отцовой линии - без толку. Не срабатывали даже ходатайства Дамблдора, который хорошо относился к Лил, пытался им помочь и делал это так напористо, что они шутили между собой, мол, а дедушка-то нас спровадить пытается! Но всё оказалось напрасно. При очередной встрече, увидев Лили, сильно прибавившую в области талии, чего уже нельзя было скрыть от посторонних глаз под легкой весенней одеждой даже отводящими внимание чарами, сдался и директор, полагая, что дергаться с таким довеском им будет пока неразумно. Пусть, дескать, родится и подрастет, там увидим. И с тех пор всё встало глухим затором.
   Северус чувствовал себя, как те путешественники в Проклятом городе из детской сказки, которую все волшебники рассказывали своим отпрыскам перед сном. Добравшись до выхода из этого города, странник неизменно оказывался опять у входа и опять должен был плутать среди сумрачных лабиринтов улиц без всякой надежды вырваться на свободу. А в лабиринтах живет... сами знаете кто. И он многолик, у него острые рога, налитые кровью алчные глаза, искусные речи, но он умеет перевоплощаться, и трудно отличить во тьме друзей от врагов...
   Изредка, дойдя до точки и усаживаясь где-нибудь в углу очередной квартиры, которую они втроем, колеся по стране с целью запутать следы и немного затеряться, снимали на пару-тройку недель, Северус, совсем еще юный даже по магловским меркам, каталептически замирал. Лишь бы только час-другой никто его не трогал. Он обхватывал длинными пальцами виски и бессмысленно глядел в пространство перед собой. Чтобы, отсидевшись так, черпнуть откуда-то сил и снова бесплодно биться о лед.
   - Давай просто сбежим на обычном транспорте... Да хоть автостопом, - еще в конце июня 1980-го предложила Лили, которая ужасно страдала оттого, что не в состоянии ему помочь, а иногда даже считала себя обузой - разумеется, навлекая тем самым на себя его неподдельный гнев. - Приедем к этому твоему русскому...
   - Болгарину, - автоматически поправил Северус.
   - Какая разница? Приедем к твоему Гарри... то есть, Игорю - и попросим там, у них, политического убежища. Если ты не знал, этот метод практикуется у маглов из государств с жестким режимом. Может быть, станем преподавать у них в Дурмстранге, может быть, подвернется что-то более интересное. Со временем подвернется, я точно знаю, Сев! И... мы же вместе, мы справимся вместе!
   - Тут всё сложнее, Лил. Я давно бы уже так сделал, хотя по сути это было бы как сменить шило на мыло, да еще и жить на положении нелегалов. Но лишь бы порвать с Англией, я бы уже сделал и это, - (Да что там говорить, он, не умеющий толком плавать, и Дуврский пролив рискнул бы преодолеть вплавь и перевезти ее на себе, если бы это гарантировало успех побега с Острова Проклятых!) - Увы, Лил: в том, что связано с магическими заморочками, всё не так просто. Маглам в этих вещах куда легче, - со вздохом отвечал молодой волшебник.
   Ее саму страшно угнетала смерть родителей, известие о которой к ним с мужем дошло только в первых числах июля, из-за чего попасть на похороны она не успела. Равно как и поздравить сестру и Вернона с рождением сына. А всё потому, что еще четыре месяца назад всеми здравомыслящими магами было решено прервать контакты с лишенными магии близкими и знакомыми. Иначе риск привлечь к тем ненужное внимание возрастал в разы, и случись теракт - рядом с маглами могло не оказаться никого, кто дал бы немедленный отпор темным колдунам. Пресса и без того захлебывалась информацией, от которой кровь застывала в жилах даже у авроров. Макмиллан - а ему по долгу службы приходилось сталкиваться с таким не по одному разу на дню - признавался, что скоро поседеет. Сам он был вынужден расстаться с женой, которой надоела жизнь на жерле вулкана: она была намного старше него, осмотрительнее и, в конце концов, она была просто маглой. Довольно быстро после развода бывшая миссис Макмиллан утешилась с каким-то маглом-дантистом, своим ровесником, и немудрено. Ведь аврор аккуратно, но очень качественно почистил ей память ото всех свидетельств ее связи с волшебником, а кое-какие воспоминания о себе подменил другими. Их годовалая дочь (якобы от "проходимца, бросившего Джейн в положении") теперь тоже была в безопасности - во всяком случае, настолько, насколько вообще можно было применить слово "безопасность" к жизни населения Британии периода Смуты Чародеев. Лили говорила, что на Джоффа было страшно смотреть, и они с Пандорой Уолсингем-Лавгуд, чтобы хоть как-то ободрить парня, старались поддерживать с ним частую переписку. Женщины надеялись, что когда всё закончится, он сможет восстановить контакт хотя бы со своей дочкой, которая, судя по некоторым приметам, могла иметь волшебные способности. Тогда-то у Пандоры и возникла эта сумасшедшая идея с Непреложными обетами...
   Люциус Малфой в то время выбрался по делам в Софию, к Каркарову, но заодно, наудачу, решил прощупать почву и для Северуса с его семейкой. Если уж Нарцисса, которой всегда по какой-то непостижимой прихоти очень нравился этот озлобленный полунищий мальчишка, купилась на глупость тронутой Лавгуд (конечно, не безвозмездно - у них, у Малфоев, так принято не было - а в обмен на аналогичное обязательство полукровки, которому повезло, как субботнему утопленнику), то стоит поучаствовать в затее. Однако луч надежды быстро погас: все магические инстанции теперь требовали открепления семейства от британской привязки, в противном случае никто не желал связываться с последствиями, грозившими пасть в равной мере как на головы самих нарушителей, так и их пособников. Люциус говорил позже, что один чиновник намекнул о возможности, благодаря которой Северус и Лили могли бы покинуть Англию без всяких хлопот. Передавать условия этой возможности своему шальному приятелю Малфой не осмелился даже в качестве курьеза, понимая, что тот уже на грани, поэтому за предложение отречься от сына запросто может поехать, найти того болгарского бюрократа и применить к нему самое Непростительное из всех возможных непростительных. И Северус, узнав об этом гораздо позже, с ним согласился: так бы оно и произошло.
   Террор лез в дома, подстерегал на улицах и в любых общественных местах. Сотрудничество между Минмагии, Авроратом, Парламентом Соединенного Королевства и MI5 давало сравнительно слабый эффект, но начинающаяся гражданская война магов пока еще и не перекинулась в магловский мир в полном масштабе, имели место лишь единичные прорывы.
   Нестерпимо было смотреть, как переживает Лили, считая себя виновницей всего происходящего. Северус не ведал пытки страшнее и вел себя, наверное, не лучшим образом, срываясь за это на всех и вся - на том же Блэке, у которого ко всему прочему не так давно погиб младший брат. Это была какая-то темная история, и кое-кто умудрился вписать ее в рамки Сибиллиного предсказания - в тот его фрагмент, где сказано, что "сверхновая вспыхнет во Льве и кровавой жертвою вынет из львиного сердца силу принца". [4]
   ________________________________
   [4] Звезду Регул, Альфу Льва, еще называют сердцем этого созвездия. В переводе с латыни Regulus означает "принц", "царевич".
   Случайные стычки на улицах, в которых Северус не однажды встречал знакомые лица по обе стороны баррикад, теперь, как ни парадоксально, казались благом, поскольку позволяли выбросить накопившуюся под завязку злобу непосредственно на врага, а не на друзей, которые подвернулись под горячую руку. Иначе он рисковал бы вскоре попросту сдохнуть от угрызений совести.
   В одной хаотичной перестрелке Северус заметил среди сражающихся Петтигрю. Сбитый с толку его прежней преданностью четверке прохвостов, слизеринец совершил недостойную выходца со своего факультета ошибку, которая едва не стоила ему жизни. Он опрометчиво счел крысюка союзником и подставился под вероломный удар сбоку. Спасло его лишь то, что проклятье вышло смазанным: позиция была не слишком удобной для стреляющего, а Хвост никогда не отличался выдающимися способностями в боевой магии и не умел целить точно. Но этот случай научил Северуса многому. В первую очередь - постулату "Не доверяй вообще никому, кроме Лил".
   И тогда, доползя домой еле живой, с омерзительного вида ожогами наискось по груди и по лопаткам, которые заживали потом долгие месяцы, и выслушивая негодующие тирады перепуганной, оказывающей ему первую помощь жены, он наконец решился открыть, в чем заключена истинная проблема их отъезда. Хотя до последнего ограждал ее от роковой информации, чтобы не утратить в лице Лил союзника-оптимиста. Если руки опустит еще и она, размышлял Северус, им останется только запереться втроем, с ребенком, в каком-нибудь доме под Фиделиусом, сложить палочки и, покорно уронив головы под нож гильотины, дожидаться собственной участи. Как однажды посоветовали этот дурень Блэк и такой же безмозглый Люпин. Мол, пересидите, а там или ишак сдохнет, или падишаха вынесут вперед ногами. Возможно, гриффиндорцы так и поступают со своими женами и детьми - сваливают на кого-то ответственность, а сами сидят и ждут, чем всё закончится. Но потомок "темного рода" Принц (в последнее время эта столь часто повторяемая приставка к его фамилии набила страшную оскомину), гриффиндорцем, к счастью, не был, да и супруга его отличалась удивительной для ее факультета рассудительностью, пусть до рационализма старшей сестры ей было далеко. Словом, держать Лили в неведении дальше было нельзя, решение нужно было принимать совместно и быстро, иначе никак. Главенство в семье выясняют, когда бесятся с жиру и ничто, по сути, не угрожает жизни и будущему. Когда же сам попадаешь в жир ногами, сразу становится понятно, что единственный выход для всех домочадцев - равноправие и доверие между действующими лицами и исполнителями. Без гендерных и прочих исключений.
   И Северус рассказал ей всё, теперь без малейшей утайки...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Локхарт выпрямился, по-наполеоновски складывая руки на груди. Да уж. И снова, как после первого просмотра, ему подумалось, что вот ведь так же и у него может быть кто-то в "той" жизни, а он попросту ничего об этом "ком-то" не помнит. Нет, дети - это вряд ли, и не только потому, что на тот момент он был слишком молод (Гилдерой знал: все участники этих воспоминаний были старше него года на четыре, а некоторые и более [5]), сколько не в его это легком и непривязчивом характере - заводить серьезные личные отношения. Но всё равно, до чего ж неприятно осознавать, что тебе вывернули мозги наизнанку и ты ни черта не помнишь, что с тобой было на самом деле до той истории. А вдруг тогда он нашел разгадку камней Ики? Или мечты "пирамидиотов" - Большого Сфинкса? Или, например, расшифровал письменность ронго-ронго? И эти открытия какой-нибудь бездельник взял и приписал себе. Несправедливо, как минимум!
   ________________________________
   [5] Энциклопедия по миру "Гарри Поттера" указывает, что дата рождения Локхарта - 26 января 1964 года. Таким образом, в период преподавания в Хогвартсе ему было 28-29 лет.
   Молодой человек понял принцип сохранения информации в этом обрывке. Пожалуй, его инструментария хватит сейчас, чтобы создать хотя бы одну копию.
   Повозиться пришлось всю ночь, но к рассвету старания себя окупили. Копия была создана, и она была действующей. Локхарт подцепил разветвляющийся клочок дубликата мемориза и опустил его в приготовленную заранее пробирку. Клочок самостоятельно и очень послушно распределился там в подобие спирали. Трансфигурировав пробирку в иглу, сунув иголку в заготовленное заранее яйцо Фаберже и припрятав минимизированную шкатулку в карман, оригинал он вернул в "родной" флакон, заткнул его, спрятал в табакерку. Теперь дело оставалось за малым.
   Гилдерой всунул табакерку в конверт, а в графе адресата черкнул: "Нурменгард, мессиру Геллерту Гринделльвальду. Думается, Вас это заинтересует!". В распахнутое настежь окно ворвался свежий утренний ветерок юга и прогнал всю затхлость из нежилой комнаты. Мужчина абсолютно по-мальчишески сунул в рот сложенные в кольцо большой с указательным пальцы и громко-громко свистнул. Пару минут спустя из поднебесья к нему на подоконник спустился большой белохвостый орлан. Локхарт скормил ему приличный кусок завяленного мяса, и птица позволила примотать послание к ее желтоватой когтистой лапе.
   - Давай, лети, - спихивая орлана с наличника, Гилдерой запер оконные створки.
  
   Примечание
   Очень рекомендую ко всему прочему ознакомиться с информацией об образе Кощея: http://www.pravda-tv.ru/2014/04/13/51850/kem-byl-koshhej-bessmertnyj-na-samom-dele Особенно привлекает внимание вот этот фрагмент статьи: "Кощей - это бог смерти от холода, и бог, или, скорее, демон, очень древний. Чтобы его одолеть, нужно как бы раскрутить колесо времен вспять, вернуться к самому началу мира, когда и появился на свет Бессмертный". Про всякую арийскую дребедень можно пропустить, это уже допущения автора той статейки. История с яйцом, снесенным курицей, тоже получается интересная: считалось, что василиск появляется из куриного яйца, высиженного жабой, и боится петушиного крика (как предвестника рассвета, солнечного пробуждения). И при этом он как бы змей, тоже фактически бессмертный. https://fanfics.me/message468899
  

26. Он совал всем вокруг свою грамоту, мороча бедных зевак

  
   Пенелопа Кристал вышла из этого своего "состояния сомати" только в конце января. И вышла без посторонней помощи, поскольку даже настоявшееся до нужной кондиции зелье на основе мандрагоры, которого ждали с ноября, оказалось бессильно против ее окаменения.
   - Я так и не понял, кто и с какого перепуга решил, будто бы помочь этой вашей старосте должен именно "Глоток тоника", - мрачно заявил Снейп на общеучительском собрании в "тикающей" комнате. - Если даже директору с его опытом не удалось определить, что ее ввергло в ступор... Давайте теперь всем подряд выписывать сильнодействующие без подтверждения диагноза!
   Однако сражаться с ветряными мельницами он не собирался. Начальство распорядилось, а ему-де без разницы, он тут вообще штатный зельевар, не колдомедик и не преподаватель защиты, и потому умывает руки. Не один Гарри заметил, что в последнее время Снейп стал каким-то апатичным: баллы он, конечно, по-прежнему нещадно сдирал со всех факультетов, кроме своего, только теперь... без огонька. Равнодушно. И как-то уныло в связи с этим стало в Хогвартсе, признали даже рыжие близнецы Уизли, последнее время зачем-то мыкавшиеся по этажу с кабинетом ЗОТИ.
   Пенни не помнила ничего о том дне, когда с ней случилась беда: ни того, как оказалась в "туалете Рыдающей Миртл", ни того, как подверглась неизвестному проклятию. Говорят, Альбус Дамблдор навещал ее в Мунго вместе с семейством Кристал - матерью, отцом и маленькой сестрой девушки. Беседовал он с ней каким-то особым способом, пытаясь вытащить утраченную информацию наружу, но тщетно. Пропустившая почти три месяца занятий, староста Когтеврана теперь вынуждена будет или догонять ровесников, или доучиваться в следующем году с нынешними пятикурсниками. Надо ли говорить, что родители девушки были крайне недовольны уровнем безопасности в школе и грозились обратиться с жалобой в Попечительский совет.
   Достать Миртл всё не удавалось. Сколько бы ни приходили в ее туалет Гарри с друзьями, плаксивое привидение никак себя не проявляло. А приходить сюда так, чтобы не попасться на глаза вездесущим и невидимым аврорам, Филчу с его кошкой или, того хуже, зверствующему слизеринскому упырю, было очень трудно. "Вот бы какую-нибудь шапку-невидимку!" - мечтал Акэ-Атль, поскольку их с Луной внетелесные путешествия туда стали тоже невозможны: Куатемок сказал, что там теперь выставлено что-то вроде невидимой мембраны, их двоих не пропускающей внутрь даже в "третьем" состоянии. Вполне вероятно, что этот блок поставил мистер Макмиллан или его напарники. Блокировка не пускала даже вездесущего Пивза. Тогда Лавгуд с Шаманом в надежде отыскать еще хоть какой-то след Миртл отправились на поиски вторых портретов Кровавого Барона и Серой дамы в слизеринской гостиной, и их рассказ об устройстве тамошних спален стал для Гарри сюрпризом.
   Он считал однокашников Драко Малфоя и его самого купающимися в роскоши и представлял себе убранство их комнат таким примерно, какое видел в развлекательных журналах, на фотографиях дворцов арабских шейхов - Вернон Дурсль изредка покупал такое чтиво. Но всё оказалось иначе. Студенты Слизерина обоих полов вели спартанскую жизнь. Интерьер их дома можно было назвать самым лаконичным из всех четырех факультетов Хогвартса. Причем никто из змеек и не думал роптать по поводу жестких матрасов или скромной, но зато функциональной мебели, вместо обилия которой в каждой из спален были установлены спортивные снаряды для утренних разминок - опять же, одинаково и у девочек, и у мальчиков. Похоже, аристократы не слишком-то баловали своих деток, с младых ногтей приучая их к сдержанности, но не экономя на истинно необходимом.
   Может быть, у разведчиков получилось бы узнать побольше о последователях Салазара, но в самый неподходящий момент их обнаружил тот, кого они искали, - Кровавый Барон. Однако вступать с ними в переговоры он не стал, насупился, осерчал и махнул рукой. Оба горе-путешественника сразу же проснулись в своих спальнях в Когтевране, и с тех пор слизеринское привидение всегда было начеку и очень жестко пресекало все попытки нарушения границ.
   В начале февраля профессор Умбрасумус объявила курсу Гарри, что в первый же погожий денек (который, как предрекают в метеоцентре шотландских маглов, а также Синистра и Трелони, должен выпасть на четырнадцатое число) они наконец-то встретятся в полевых условиях на Сокровенном острове ради отработки основных приемов, известных ее таинственным коллегам. Поклонники квиддича ворчали, что лучше бы такой день посвятили тренировкам, но спорить с Прозерпиной не осмелился никто, содрогаясь от одного воспоминания о штопанном гиганте-Франки. Близнецы Уизли пообещали младшему брату, что там будет не хуже, чем в квиддиче, во всяком случае, на первом состязании. Поттер - тот и подавно уже мечтал это увидеть, поскольку в последнее время ему нередко приходилось скучать на полигоне из-за безразличия профессора Снейпа, который вдруг будто бы задался целью доказать всем вокруг, что его подопечный ни на что не годный, купающийся в лучах незаслуженной славы бездарь. И из прекрасного наставника слизеринский декан даже здесь превратился в... в штатного зельевара, ненавидящего всех, кто знал хоть на йоту меньше него. То есть - в принципе всех, потому что знать больше него или наравне не смог бы никто в радиусе тысячи миль. Однажды он оговорился, почти назвав Гарри не Поттером, а Лонгботтомом. Правда, мальчик всё равно заподозрил, что эта оговорка была нарочитой, хотя сам против Невилла не имел ничего и "тупоголовым" его не считал: Пухлый просто терялся от укусов "злобной анаконды", и все валилось у него из рук, а на других занятиях он проявлял себя ничуть не хуже везунчика Уизли. И если в прошлом учебном году Снейп относился к некоторым осечкам Гарри-первокурсника снисходительно, то начиная с октября в этом всё пошло по-другому.
   Профессор был словно заговоренный. Даже если он не оборонялся и умышленно давал возможность ученику попасть в цель во время обкатки нового заклинания, Поттер, атакуя, неизбежно мазал по нему с минимальной дистанции. С деканом Флитвиком у него всё получалось замечательно, профессор Вектор тоже не могла пожаловаться, но как только против Гарри оказывался Снейп, уверенность покидала студента. Он успешно защищался, а вот нападать не получалось: заряды летели куда угодно, только не в противника, был тот неподвижен или перемещался. Как будто преподаватель гипнотизировал его, словно удав кролика. Мальчик и в самом деле начал подозревать в себе те же симптомы, от которых страдал Невилл. "Еще бы! Было бы странно ждать чего-то другого, когда над душой стоит скрипучая клювоносая образина и критикует, что бы ты ни делал!.." - утешал его Рон, получая за это локтем в поддых от Гермионы, которая не любила обсуждать кого-то за глаза, да еще и в таких выражениях. Мертвяк протестовал против действий Грейнджер и живо поддерживал Уизли: "Вот тут рыжий невзъебенно прав, прислушайся, крошка!"
   - А если бы тебя так - тебе бы понравилось?! - запальчиво спорила девчонка с однокурсником, игнорируя пернатый фамильяр Поттера. - Только не надо пожирать меня взглядом Аваддона, Гарри! И не от таких щиты ставила!
   Рон легкомысленно фыркал:
   - Во-первых, пофиг: я бы и не знал. Во-вторых, от взгляда Аваддона щитов не существует. А в-третьих, ты чего, эй?! Это же Снейп! Ты там часом не влюбилась? [1] "Жё тем, п'гофессер! Жё суи маладе [2], п'гофессер!"
   _______________________________________
   [1] Да, автор перечитал снейджеров и не скрывает этого обстоятельства.
   [2] Знаменитая песня Далиды "Je suis malade": http://fr.lyrsense.com/dalida/je_suis_malade_d
   - Ой, дура-а-ак! - щелкнув жвачкой, вздыхала тогда она, а ворон победно подкаркивал Рональду, торжествуя победу над заучкой, поскольку все ее логические доводы всегда перечеркивались одной-единственной этой фразой, и спорить с юродствующими мальчишками и дурной птицей дальше не имело никакого смысла. Разве только в глаз двинуть, но Гермиона дала себе зарок встать на путь исправления, и жертв ее острого и точного кулачка на втором курсе стало на порядок меньше, чем было на первом. - Ну да, о чем говорить с теми, кто всерьез считает, что профессор Снейп, как Сара Бернар, ночует в гробу и превращается в нетопыря...
   - Кто такая Сара Бернар? - любопытствовал Уизли.
   - А зачем она ночевала в гробу? - вторил приятелю Гарри и успешно скрывал свое восхищение ее эрудицией.
   - Что и требовалось доказать... - безнадежно махнув на них рукой, завершала Гермиона препирательства.
   Так ли, иначе ли, но факт оставался фактом: Гарри промахивался, Снейп язвил, ехидничал и всякий раз выставлял его дураком, профессора Флитвик и Вектор безуспешно пытались заступаться. Интерес мальчика к Сокровенному острову начал угасать, и, замечая это, алхимик приободрился. Однажды он саркастично намекнул, мол, не сходить ли вам, Поттер, к директору и не сообщить ли, что не потянете дополнительные нагрузки - вам хотя бы с официальной программой справиться, и то хлеб! Гарри уже и сам не отказался бы навестить директорскую башню, поскольку моральные издевательства, которым слизеринский декан, явно соревнуясь в этом с дядюшкой Верноном, подвергал его на протяжении четырех месяцев, ему осточертели. Да вот застать Дамблдора и добиться аудиенции через его вечно сонного птицеподобного секретаря, которого все звали Фоуксом-Поуксом, было очень трудно. Поговаривали, что это безмолвное оранжевоглазое существо и кроме шуток было фениксом, которого директор иногда обращал в человека, чтобы тот отфильтровывал нежелательных посетителей еще на подходе к кабинету.
   И вот, нежданно-негаданно, сразу после приуроченного красавчиком-Стинки ко Дню св. Валентина занятия по ЗОТИ...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   "А сегодня, второй курс, мы научимся отличать психотропное воздействие на организм человека от психотронного. Многие путают эти паронимы, и сегодня мы разберемся, что есть что. Амортенция - и еще раз всех с праздником! - как она действует на объект? Прямо или опосредованно? Верно, мисс Грейнджер, пять баллов Гриффиндору за верный ответ! Да, это прямой контакт объекта с веществом, а значит, это психотропный препарат. Если же преступник применяет к жертве одно из непростительных заклинаний, верша ее руками собственный план, но не дотрагиваясь до нее физически и не опаивая зельем, то это, э-э-э... мистер Прис?.. Да, Малкольм, совершенно правильно: это психотронное дистанционное воздействие! Пять баллов Пуффендую! Однако эти воздействия далеко не всегда носят негативный характер: психотропные препараты могут унять душевную боль пациента, а умелый псионик способен исцелить его гипнозом на расстоянии"...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...когда Гарри уже мчался по коридору во весь опор, чтобы успеть переодеться в спортивную одежду на первое практическое у Прозерпины, перед ним запорхал узенький конвертик с вензелем AD. Трепеща уголками, как колибри крылышками, письмо от директора перекрыло обзор, и Поттеру пришлось поспешно встать как вкопанному, чтобы не кувыркнуться со ступенек бешеной лестницы. Конвертик тут же раскрылся: "Студенту второго курса факультета Когтевран Гарри Поттеру надлежит пройти в башню директора и предъявить сие распоряжение на входе. Альбус Дамблдор".
   - Отлично! - прошипел Гарри, раздраженным и кого-то на мгновение ему напомнившим жестом с размаху хватанув письмо из воздуха. Ассоциация была неприятной, и потому мальчик разозлился еще сильнее.
   Отлично, а главное - вовремя. Профессор анатомии, которую он уважал больше всех преподавателей, будет в восторге от его непунктуальности, да ему и самому до смерти не хотелось опоздать на этот многообещающий урок. Гарри точно знал, что не натворил ничего такого, чтобы навлечь на себя директорский гнев, а как следствие - недоумевал вдвойне: с чего это вдруг Дамблдор загорелся желанием его увидеть, да еще и именно сейчас? Не помогла ему и встреченная на одной из промежуточных лестниц прорицательница Сквибилла Трелони, как глумливо обзывал эксцентричную даму Драко Малфой. Эта женщина неопределенного возраста уставилась на Гарри выкаченными, как у рыбы-телескопа, глазами из-за толстенных линз очков и изрекла: "Будь начеку, змееуст! Береги себя завтра с четырех утра до двенадцати пополудни!"
   Секретаря на месте не было, но двери в кабинет директора призывно растворились. Так Гарри впервые очутился в самом сердце Хогвартса - до этого директор предпочитал беседовать с ним в деканате Гриффиндора или в учительской, тикающей механизмами сотен часов.
   При входе в комнату взгляд Гарри упал на старого сонного феникса, восседавшего на жердочке у стола. Затем - на зашептавшиеся между собой портреты солидных волшебников. Из неразборчивого их бормотания явственнее всего доносилось лишь "Похож?" - "Не похож!" Знали бы они, как Поттеру-младшему надоели эти вечные сравнения его с Джеймсом и Лили! Уже, наверное, только ленивый во всей школе не знал, что "у него мамины глаза" и что "в плане квиддича он папу подвел".
   Феникс внезапно что-то вякнул голосом простуженного попугая, мешком свалился в гнездо под насестом, а там полыхнул, как будто его облили пламенем из огнемета. Гарри даже отшатнулся от неожиданности. Из глубины кабинета донесся смешок. В узком проходе между книжными стеллажами стояла высоченная стремянка, достававшая потолка. С нее-то задним ходом, задерживаясь на каждой ступеньке, сжимая под мышкой увесистый фолиант, и слезал Дамблдор.
   - Удивлен? - спросил он, кивая на пепел птицы.
   Поттер пожал плечами. Ну да, удивлен: чего это ему вздумалось полыхать именно сейчас?
   - Время летит, - вздохнул Дамблдор, положил книгу на отвоеванный у кипы бумаг пятачок стола, отряхнул руки и сел на свой трон.
   - Да, сэр... - с притворным сочувствием тон в тон ему подпел мальчик. - Не успеешь к зверушке привязаться, глядь - а она уже и сдохла...
   Старик сдвинул очки на самый кончик носа, окинул студента цепким молодым взором и весело расхохотался [3]. Странно, но сейчас того состояния, что он обычно испытывал в присутствии директора, Гарри у себя почти не замечал, а если и был какой-то запах, напоминавший о смерти, то совсем-совсем незначительный.
   _______________________________________
   [3] Если верить фольклору, фениксы живут по 500 лет, потом самосжигаются, а из пепла возрождается их огненный птенец и продолжает семейную традицию.
   - Как видно, слухи о тебе ходят верные, - сказал директор, отсмеявшись. - Мне еще докладывали, что ты ищешь со мной встречи, Гарри. Я готов тебя выслушать.
   - Сейчас?! Но, сэр, у меня сейчас урок у профес...
   - Я не задержу тебя сверх меры, и ты поспеешь всюду, где нужно. Итак?
   - Я хотел бы отказаться от дополнительных занятий на Сокровенном острове, сэр, - выпалил Гарри, испытывая тень сожаления: всё-таки он успел привыкнуть даже к злорадству Снейпа, не говоря уж о веселых аврорах и многотерпеливых профессорах. - Боюсь, что я не справлюсь, а ведь пора уже подумать об экзаменах.
   Прозвучало это "об экзаменах" как "о душе".
   - До экзаменов еще три с лишним месяца. Ты хорошо всё взвесил? И... это точно твое собственное решение? - Дамблдор впился в него испытующим взглядом, который Гарри выдержал, не моргнув. После этого, как показалось мальчику, тон директора охладился, а глаза приняли кусачий оттенок декабрьской изморози на оконном стекле. - Что ж, дополнительные нагрузки - это твое личное дело. И на что ты готов израсходовать массу высвободившегося времени?
   - О, сэр, тут вариантов много! Скорее всего, первое время займусь изучением французского и латыни вместе с Грейнджер и Уизли...
   - А Грейнджер и Уизли самостоятельно изучают языки? - слегка удивился старый маг, вздернув брови.
   Гарри ощутил, как кровь прилила к щекам. Это, конечно, не бог весть какая тайна, но ребята вообще-то не просили его раззванивать об их занятиях на каждом углу, тем более старшим. Получается, проболтаться ему - раз плюнуть. Не ожидал он от себя такого! "Заткнис-с-с-сь, маленький принц, заткнис-с-с-сь, пока он не поч-ч-ч-чуял неладное и не полез в твою баш-ш-ш-шку!" Мальчик встряхнулся и ощутил себя намного увереннее и взрослее. Он знал, и теперь почему-то очень точно знал, что в ближайшее время им с алхимиком нужно держаться на расстоянии друг от друга. Просто переждать. Чего переждать - не имел ни малейшего представления. Поэтому Гарри захлопал девичьими длинными ресницами и с правдоподобной растерянностью промямлил:
   - Это... Ну да. Да.
   - Что ж, похвально. Тем более для Рональда, чьи братья... - Дамблдор не договорил и обреченно махнул рукой. - Что ж, я вижу, юноша ты разумный, поэтому поступай так, как считаешь приемлемым. Кстати, поскольку уж теперь у тебя более свободный график, в качестве внеклассного чтения могу посоветовать... - и он подвинул в сторону Поттера тот самый фолиант, за которым залезал на самые верхние полки. На обложке тусклым золотым тиснением проступали буквы названия "История магической медицины от кельтов до наших дней". Судя по потрепанности и некоторым приметам оформления издания, под "нашими днями" составитель подразумевал примерно конец XIX - начало XX века.
   - Благодарю вас, сэр, - Гарри уже хотел применить на практике недавно освоенные с Акэ-Атлем чары по уменьшению предметов, чтобы спрятать увесистый томик в сумку, но директор в этот момент подхватил книгу со стола, раскрыл примерно на середине, а потом отлистал, прихватывая сразу скопом по пять-десять страниц.
   - Здесь целая подборка интереснейших фактов, известных медикам Магической Британии. Хотя одной Британией приведенные здесь курьезы не ограничиваются, - сообщил он, снова положив на стол и развернув фолиант перед Гарри. На поверку книга оказалась обычной подшивкой статей на различных языках. Дамблдор провел длинным ногтем сухого старческого пальца по одному из подзаголовков. Речь шла о гемотрансфузии. На колдографии, предварявшей заметку, мрачного вида колдун стоял между двух кроватей и вручную поправлял какое-то устройство, прицепленное к стойке для капельниц. - Вот, к примеру. Как ты знаешь, в первой трети этого века магическое сообщество Европы лихорадило от темы чистоты волшебной крови... - ("Как будто его сейчас не лихорадит от этой же темы! Только об этом и слышишь на каждом углу, хоть к маглам сбегай", - сварливо подумалось Гарри.) - Многие научные работы того времени были посвящены этим проблемам, поскольку это отвечало соцзаказу. Ты ведь уже знаешь о Геллерте Гринделльвальде, не так ли?
   Поттер стеснительно кивнул. На самом деле, о первом Темном Лорде ХХ века им на Истории Магии рассказывали совсем мало, да всё какими-то урывками. И в этих рассказах, стоит заметить, мятежный мессир всегда выглядел кровожадным чудовищем.
   - Здесь идет речь об ученом, который, вероятно, хотел выслужиться перед системой и своим повелителем, - спокойно продолжал Дамблдор. - Впоследствии, после падения Гринделльвальда, за свои, прямо скажем, неоднозначные разработки он был приговорен к пожизненному сроку в Азкабане. Но здесь, на самом деле, представлена очень любопытная статья, по сути опровергающая "кровную" теорию волшебства. Профессор Сенториус Принц намеревался выяснить опытным путем, возможно ли достигнуть путем полного переливания крови от чистокровного мага многопоколенному маглу появления магических способностей у того, кто был их лишен от природы. Разумеется, ни о каком добровольном согласии участников на этот эксперимент речи не шло: подопытный волшебник был смертником, приговоренным к казни через поцелуй дементора. Его похитили сразу после вынесения приговора и доставили в лабораторию. А магл... кто знает, как они его заполучили и что с ним сталось потом. Говоря словами из старого циничного анекдота, бытовавшего у радикалов, - "кто их там считает, тех маглов". Все необходимые биологические критерии для переливания крови были соблюдены. В магла была влита кровь мага, и наоборот. Оба выжили, но ни о каком появлении способностей к колдовству у простака речи не шло, так же как и волшебник не утратил своих сил в ворожбе, несмотря на то, что по его жилам текла "грязная", с точки зрения приверженцев Гринделльвальда, кровь. Сенсацией это не стало. Наиболее продвинутые маги и так предполагали, что оперирование "кровавыми" терминами - не более, чем пафос...
   То же самое, только другими словами, говорила и профессор Умбрасумус на своих занятиях. Это было интересно, но Гарри не понимал, для чего Дамблдору понадобилось просвещать его именно теперь. Старый чудак, как видно, прочел немой вопрос в его глазах, и спохватился, посетовав на рассеянность:
   - Ну да я всё же пригласил тебя сюда с иной целью. Извини за такое отступление, - и он не без интереса проследил за манипуляциями студента, минимизировавшего книгу и затем спрятавшего ее в один из карманов своей сумки. - Как ты знаешь, по Уложению Совета Попечителей Хогвартса, школа несет ответственность за жизнь и безопасность студентов в учебный период, поскольку это закрытый интернат. Однако на время каникул эти обязанности возвращаются к родителям или опекунам учащихся. И списки того, где и как проведут каникулы молодые волшебники, мы составляем заблаговременно. Так вот, на наш запрос твои опекуны - Вернон и Петунья Дурсли - ответили, что этим летом у них намечается поездка на остров Барбадос в компании его сестры Марджори. С третьего по двадцать четвертое июля. В связи с этим тетя Петунья интересуется твоим желанием составить им компанию, а также правилами, по которым выпускают из страны несовершеннолетних волшебников, иными словами - какие необходимо подготовить для этого документы и каковы сроки их доставки в Минмагии.
   Гарри затряс головой и даже на шаг отступил от стола - чуть раньше, чем сам смысл сказанного полностью добрался до его сознания. Дамблдор умолк в ожидании его ответа и воззрился на него с высоты своего трона. Мальчик представил себе эту поездочку. Хм! Да Дурсли - все четверо - ему проходу не дадут, а старый хряк примется сосать из него силы все двадцать четыре часа в сутки, без перерыва на сон! А там еще и тетка Мардж, самое пекло Дантова ада! Эта профессионально вынесет ему мозг и бросит своему братцу, а тот сожрет, как восставший мертвец из ужастика, наперегонки с ее бульдогом. Хотя нет, со Злыднем-то Гарри подружился, как это обычно бывало у него с любым животным, так что псина и, вероятно, тетя Петунья (у той диета!) на вынесенный мозг мага-недоучки не позарятся.
   - Сэр, я могу отказаться? - почти с мольбой спросил Поттер, живо вообразив себе все эти картины в лицах.
   - А мистер Лавгуд уже изъявил свое согласие принять тебя у себя дома?
   - Мы... мы еще не переписывались с ним на эту тему, сэр, но, мне кажется...
   - Что ж, спишитесь с ним в ближайшее время: отделу образования скоро понадобится окончательный ответ хорошо вам знакомого и проверенного взрослого, который взял бы на себя ответственность за вашу жизнь в тот период, пока семьи ваших официальных опекунов не будет в стране.
   - Хорошо, сэр. Обязательно, - краем глаза Гарри уловил копошение в гнезде сгоревшего феникса и с трудом подавил в себе любопытство, вспомнив, что вот-вот опоздает на занятие. - Я могу идти?
   Дамблдор черканул что-то на том же конверте и, вручив его студенту, кивнул:
   - Да, ступай. Отдашь это профессору Умбрасумус, если всё же опоздаешь.
   Гарри бежал во все лопатки, сокращая путь всюду, где только мог, поэтому, вынырнув из-за поворота короткого коридора возле "окна" перехода Мебиуса, он напоролся на профессора Снейпа, повернувшего из общей галереи. За минувший год Поттер успел неплохо подрасти, поэтому сейчас впечатался уже не в живот ему, как в прошлое Рождество, а в грудь.
   - Извините, сэр! - кисло промямлил Гарри, потупившись, когда зельевар с брезгливой миной на лице отстранил его от себя.
   - Вечно вы, Поттер, как снег на голову! - с недовольством ответил слизеринский декан и открыл переход.
   - Карма, профессор Снейп!
   - Делайте уже что-нибудь со своей кармой...
   - А вы знаете, сэр, что кармическое воздаяние обоюдно? - шагнув ранее него, посторонившегося, в иное измерение, огрызнулся мальчик.
   - Что вы хотите этим сказать? - алхимик нагнал его, резко развернул к себе за плечо и опасно прищурился. По сравнению со взглядом, который нет-нет да появлялся у него в последние четыре месяца, Сверхпустота Эридана была самым теплым и обитаемым местом во Вселенной.
   - То, что в моем лице вы видите и свою карму тоже, профессор!
   Гарри ни капли не рассчитывал, что в день любимого Локхартом праздника Снейп окажется уступчивее, но что-то не позволяло ему заткнуться, хотя в глубине души, видя, как бледнеет его невольный спутник, второкурсник уже жалел, что связался с этой Лернейской гидрой именно здесь и сейчас. Профессор опять поморщился, а кулаки стиснул так, что желтоватая кожа на острых костяшках заблестела, будто вот-вот лопнет. Он казался даже спокойнее и холоднее, чем всегда, но мальчик понял вдруг, какая ненависть вспыхнула в учителе после этих невинных слов, которые Гарри брякнул, ничего особого не подразумевая. Просто, видимо, хотелось увидеть в нем прежнего Снейпа - того, из первого семестра, который отличался хоть и несколько извращенным, но всё же юмором. А тут... В общем, как сказал бы Мертвяк, "да ты, босс, берега попутал!"
   - Поттер, а вам вообще знакомо такое понятие, как чувство самосохранения? Минус пять баллов с Когтеврана и пять вечеров отработок у Филча.
   Кажется, эта мера позволила учителю немного восстановить прежнее равновесие.
   - Но за что? Что я такого...
   - Пять - за опоздание, отработки - за дерзость.
   - Сэр, меня задержал директор, - и Гарри не без удовольствия подал ему конверт Дамблдора. - И я не...
   - Прекрасно. Значит, отработки за дерзость и штрафные за назойливость. Хорошего дня и удачи - она вам сегодня очень понадобится, П-поттер, - выплюнул Снейп.
   Указав ему по выходе из пещеры налево, сам зельевар отправился по тропинке справа, вдоль каменной гряды. После нескольких шагов Гарри вспомнил:
   - Профессор! - и, когда алхимик обернулся: - Директор позволил мне не посещать дополнительные занятия. До конца года.
   Стоило видеть, как тот воссиял!
   - Тогда только отработки, Поттер. Баллы, так и быть, верну за добрую весть.
   - А отработки-то за что?
   - За дерзость! - удивляясь, как это само по себе разумеющееся следствие до сих пор может вызывать вопросы, воскликнул Снейп.
   - Понял!
   Разошлись в разные стороны.
* * *
   - И что у нас тут будет - все против всех? - с возмущенным непониманием допытывался Рон у своего декана.
   Гриффиндорцы - а их факультет был самым многочисленным - окружили профессора МакГонагалл, наперебой засыпая ее вопросами. Для большинства из них само существование Сокровенного острова было до нынешнего дня тайной за семью печатями, а Уизли, который, как и остальные приятели Гарри, знал от него о внеурочных тренировках с преподавателями, пытался раскритиковать правила этой новой игры - во всяком случае, он считал грядущее занятие игрой. Поттер не удивился: первое время Рон точно так же ругал правила магловского футбола и вообще всё новое, что несколько не вписывалось в его привычный уклад. Кто бы мог подумать, что самый младший из братьев Уизли, да еще и отчаянный гриффиндорец, окажется таким консерватором!
   - Прошу спокойствия и внимания, - невозмутимо проговорила Минерва, не усиливая голоса, но при этом доходчиво даже для Симуса с его вечной занозой в седалище. А уж Невилл стушевался сразу. Замдиректора скользнула взглядом по лицу проходившего мимо Гарри, который, устремляясь к группе когтевранцев, столпившихся чуть поодаль возле профессора Флитвика, слегка замедлил шаг: ему хотелось поскорее вникнуть в суть происходящего. - Во-первых, не нужно ставить повозку впереди лошади. Вы всё узнаете своим чередом. Во-вторых, это не игра и не соревнование, пусть по внешним признакам сегодня ради вас оно будет выглядеть именно так.
   - ?! - недоуменно переглядываясь, зароптали второкурсники красного факультета.
   - Профессор Умбрасумус уже несколько лет, с тех пор как Министерство одобрило новую методику, применяет этот способ подачи материала. Он продемонстрирует вам боевые возможности усмирителей в полной мере. Именно ради вас все используемые целителями заклинания будут не просто озвучены - каждое будет усилено Сонорусом. Но вы не станете пассивными зрителями и сможете поучаствовать в меру своего опыта и знаний на данный момент, - МакГонагалл как бы между прочим коснулась кончиком палочки жесткого гофрированного воротничка, который подпирал ее острый подбородок. - Ну а поскольку именно в этом вопросе ее дисциплина соприкасается с дисциплиной профессора Локхарта, он любезно согласился стать координатором всего мероприятия.
   И она указала в сторону позировавшего неподалеку, на громадном базальтовом обломке, красавчика-Стинки. Колдокамера вращалась вокруг него, он, позабыв обо всём, - перед колдокамерой, и нарушать это трогательное единение человека и техники отчего-то не хотелось никому.
   Гарри присоединился к своим и не без гордости отметил ту собранность и дисциплину, с которой когтевранцы обоих полов внимали наставлениям профессора Флитвика.
   - Никто не ждет от вас чудес высшей магии, - своим придавленным голосочком внушал им маленький декан. - Более того: вам это и не пригодилось бы для поставленной задачи. А теперь мы все разделимся на отдельные группы. Часть будет держать оборону под куполом Репелло Иминикум, часть - выполнять боевое задание по захвату.
   Стало понятно, что разделили их не по принципу "все против всех", а "по парам": Слизерин и Пуффендуй против Гриффиндора и Когтеврана. Противоборствующие коалиции, как водится, должны будут защищать свои башни-цитадели и пытаться захватить вражескую: у красных с синими это была юго-восточная наблюдательная башня, на скорую руку зачарованная под огненную крепость, у зеленых с желтыми - северо-западная, издалека похожая на гигантский айсберг. На стороне "львят" и "воронят" была Прозерпина Умбрасумус и несколько ее "ангелов праха" из мортуриума Мунго, а также деканы. На стороне противника - деканы тех факультетов и авроры.
   - Ну, не знаю, - отойдя подальше от преподавателей, пробурчал Рон, всё еще недовольный правилами и расстановкой сил. - У них хотя бы есть некромант - он мертвую рать против пепельников поднимет, это понятно... и зелья, опять же, от него... морочащие и какие угодно. И авроры вам не сквибы какие-нибудь. А у нас, если по-серьезному, то только пепельники же! Что наша против полка нежити? Трансфигурирует их в вазы из костей? А ваш? Летать их заставит? "Вингардиум Левиоса! Шоу летающих черепов!" И еще старина Локхарт будет тут повсюду скакать... с колдокамерой... Тьфу ты!
   Корнер криво усмехнулся в ответ, поглядывая на далекую ледяную башню - воплощение дворца Снежной Королевы, где наверняка вот так же получали инструктаж от своих наставников "змейки" и "барсучата":
   - "Ваша", да будет тебе известно, Уизли, иллюзионист высшей категории.
   - И что это даст против гвардии трупов?
   - А вот и увидишь. Да и "наш", если ты не в курсе, СОВы по ЗОТИ принимал в свое время. Родители рассказывают. И был чемпионом дуэльного клуба. И еще он мастер щитовых чар!
   Рон фыркнул:
   - Мастер! Знаем мы теперь, по каким делам он мастер! "А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!"[4] - иронично процитировал Уизли Локхарта, всё еще красовавшегося неподалеку перед камерой. Поздравляя всех с праздником, тот на обеде в Большом зале вогнал сегодня в краску не только когтевранского декана, но и (почему-то) нескольких дам из преподавательского состава. - Как бороться с зомби? Да приворожить их нафиг! Я просто думаю, что гады с ботаниками хорошо позаботились о тылах...
   - Не переживай, гривастый, вы с нами, занудами, тоже не какие-нибудь папанатас![5] - утешил Куатемок и подмигнул Поттеру, давая понять, какие свои, скрытые и не очень, умения склонен применять в готовящейся схватке.
   _______________________________________
   [4] Приведена дословная фраза персонажа из текста канона.
   [5] исп. разг. "papanatas" - "растяпа", "ротозей".
   И один только Гарри не удивился, когда вместо того, чтобы вести на полигон, преподаватели отправили всех на бартизан огненной цитадели и велели рассаживаться в установленные там технокресла. Большинство студентов предполагало, что участвовать в битве они будут физически. Теперь студенты из чистокровных семей с недоверием и опаской разглядывали незнакомые устройства. Те, кто родился в смешанных семьях и до поступления в Хогвартс жил "на два мира", отнеслись к увиденному проще. А наилучшим образом показали себя такие, как Гарри, - кому пришлось расти в чисто магловских семьях: эти привыкли доверять вещественной технике, а не рассчитывать на эфемерный толк от заклинаний.
   Локхарт лично проверял крепления в каждом аппарате, а у Поттера - особенно. Уставившись на его палочку, профессор ЗОТИ задумчиво потер холеными пальцами гладко выбритый и, кажется, даже слегка припудренный подбородок.
   - Знаете что, Гарри... Не нравится мне ваше оружие!
   - Что вы хотите этим сказать, сэр? - мальчик не знал, пора уже начинать тревожиться или достаточно просто не обращать внимания на этого пустомелю и сосредоточиться на основной задаче.
   - А вот давайте-ка сделаем так!..
   И когда Гарри совсем не ожидал подвоха, привычно проваливаясь в калейдоскоп другой реальности, Локхарт в последний миг подменил его палочку своей. Поттер только ойкнул и рефлекторно сжал ее рукоять, не успев даже осознать, что теперь будет позориться перед другими неофитами, размахивая голубеньким бантиком. Пусть и в иллюзорной проекции.
* * *
   Затолкнув опасную палочку Поттера за бархатную перевязь на груди, Гилдерой вытащил из потайного чехла запасную, безо всяких бантиков и изысков, и окинул взглядом площадку. Все преподаватели и студенты мирно сидели на своих местах, тихо и загадочно мерцали спирали ментальной связи у висков, и немного светились кончики палочек в их руках. Один лишь Гарри сжимал подсунутую Локхартом, как сжимают кинжал в преддверии боя. Ничего, так-то лучше будет! А всё-таки мальчишка действительно чертовски похож лицом на свою миловидную мать - и лисий прищур тот же, и отчаянно-зеленый цвет глаз, и мимика. Вот только взгляд, жесты и сложение... не ее. Правда, если не знать, то и внимания не обратишь на жесты на эти. Подумаешь - жесты! Но если знать...
   Убедившись, что участники в порядке, преподаватель призвал свою приунывшую колдокамеру, состряпал радостно-идиотское выражение лица, вскочил на метлу и мигом переместился к крепости, сотворенной из замороженного пламени цвета лазури.
   Кураторы вражеских групп - мракоборец Макмиллан, Снейп и Стебль - тоже закончили инструктаж и вели своих студентов в башню, которую им предстояло оборонять. Стройные ряды второкурсников Слизерина и Пуффендуя разве что не маршировали вслед за деканами, косясь друг на друга, и это выглядело таким контрастом с анархистами-гриффиндорцами, что Гилдерой не сдержал усмешки. На фоне Гриффиндора его родной факультет показал себя в более выгодном свете, но до слаженности и дисциплины змеенышей с барсучатами далеко было и орлятам-индивидуалистам.
   Показательное занятие проходило в торжественной форме. Профессору ЗОТИ прежде не доводилось поучаствовать в нем лично, тем более в качестве Рефери - в годы его обучения технических возможностей для этого не было. Но о том, как это устраивалось в Хогвартсе на протяжении нескольких прошедших лет, он отсмотрел немало материалов и имел хорошее представление о том, как судить схватку. Традицией, наподобие квиддича, это стать еще не успело, но свод правил был наработан. Причем даже во внешнем виде участников: все студенты явились на Сокровенный остров в том виде, в каком обязаны были появляться первого сентября в Большом Зале при распределении новичков и летом - во время прощального ужина перед каникулами. То есть, при полном параде и в факультетских головных уборах. Гилдерой многих даже не узнавал, настолько меняли ребят их шляпы и колпаки: островерхие и широкополые - у Гриффиндора, квадратные академические, со свисающей сине-бронзовой кисточкой - у Когтеврана, черные, заломленные на ухо береты с черным же петушиным пером - у Слизерина и, наконец, практичные кожано-вязаные шлемы пуффендуйцев с поднятыми над козырьком защитными очками и "ушами" до плеч.
   Незаметно скомандовав "Мелиус аудире" в адрес тихо о чем-то переговаривавшихся Снейпа и юного Малфоя, которые шли во главе строя слизеринцев, Локхарт понял, что и эта сторона несколько сомневается в правильности выбора союзников. Разве что здесь это происходило на порядок сдержаннее, нежели у защитников огненной цитадели.
   - Как я понял, сэр, основной удар нам придется взять на себя? - не скрывая недоверия и манерно растягивая слова, Драко повел взглядом в сторону профессора Стебль с ее неплохо организованным выводком.
   Зельевар отбросил за плечо край широкого вязаного шарфа с полосками цвета киви и нехорошо ухмыльнулся:
   - С чего такие пораженческие настроения, мистер Малфой? Вашему отряду придется делать только то, что мы все вместе сейчас обсудили.
   - Но, сэр, ведь понятно же, что в случае серьезной заварухи максимум, на что они способны, - это швыряться во врагов своими корнеплодами. Я верю, что убить можно и корешком - смотря как швырнуть. И всё-таки хотелось бы каких-то гарантий...
   - Отставить панику!
   - Есть, сэр... - с неохотой отступился юный аристократ и вздернул точеный нос. Было заметно, что такая гарантия его не устраивает, но спорить со своим командиром мальчишка не осмелился.
   Хм... любопытно: эти пройдохи даже не заикнулись о том, чтобы глотнуть зелья удачи. Но, вероятно, декан заранее просветил своих, чем чреват бывает прием Фелициса и почему эликсир нежелательно употреблять в случае командных игр. Эта штука попросту стяжает удачу со всех подряд - в том числе и с союзников. Когда ты один и против всех, сами боги велят пользоваться оказией, но если ты часть целого, то негоже подкладывать такую свинью братьям по оружию. Именно поэтому маги стараются не связываться с жидкой удачей. Потому Гилдерой и охотился за альтернативным источником, не вызывающим негативных побочных эффектов вроде привыкания. Самая мерзкая особенность Фелициса. После "стяжания славы", разумеется...
   Локхарт снова оседлал свою метлу, прикрылся дезиллюминационными чарами, а потом взмыл над Сокровенным островом и приставил к глазам волшебный бинокль. Это был обычный бинокль, с тем лишь отличием от магловских устройств, что позволял не только видеть, но и слышать того, на ком он был сфокусирован в текущий момент. Колдокамера же успешно фиксировала то, что он приближал.
   Оттуда, с небес, Гилдерой подал громкий сигнал к началу боя. Дрогнуло пространство, объединяя обыденность с ирреальностью...
   Словно на гигантской стратегической карте профессор ЗОТИ отслеживал перемещения голографических отрядов по живому ландшафту. Проекции защитников юго-восточной крепости были отмечены огненными знаками, видимыми Рефери только через бинокль, их враги - серебристыми.
   Огненный поток, где преобладали аватары гриффиндорцев, быстро вторгся на вражескую территорию. С легкостью начал сметать фортификационные сооружения. Казалось, "серебристые" оборонять укреплинию особенно не пытались, как не пытались и штурмовать в лоб заграждения "огненных". Вместо этого часть слизеринцев и часть пуффендуйцев незаметно для армии крылатой Минервы устремились вслед за "друидессой", облик которой приняла Помона Стебль. Отряд лазутчиков пошел в обход ристалища, через каменный лабиринт подземных пещер, что заканчивался на левом фланге юго-восточной башни едва заметным отверстием в откосе рва. Выйдя из потайного хода, они наткнулись на защитный купол, наведенный вокруг объекта профессором чар...
   - Ого! - с удовольствием засмеялся Локхарт, настраивая бинокль на отряд Макмиллана, в тот момент как раз кричавшего племяннику: "Эрни! Да чтоб тебе всю жизнь кактусы пересаживать! Вернись под прикрытие и не суйся вперед!"
   Копии студентов-пуффендуйцев, большинство из которых выбрали себе анималистические формы, сомкнули ряды вокруг своего лидера и его ассистентов. Макмиллан в виде инквизитора, восседавшего верхом на живой мумии крылатого коня, тем временем простер перед собой руки и что-то неразборчиво шепнул в пространство. Всколыхнулся стылый воздух. Маг потянул мощь стихий прямо из земли, скудной на растительность, из окружавшей остров воды озера и из порывов ветра, пронзенных лучами холодного предвесеннего солнца.
   Заклинания беспорядочно метались над полем боя, временами сталкиваясь и нейтрализуя друг друга, временами достигая цели. Гилдерой держал метлу повыше, чтобы не задело. Если "убитые" в бою просыпались на бартизане крепостных стен и, переведя дух, просто возвращались в своих аватаров на ристалище, профессору, зазевайся он и схлопочи шальное проклятие, пришлось бы туго.
   Драко Малфой и десяток его подручных отступали к ледяной цитадели, огрызаясь для проформы, но до поры не пытаясь нанести преследователям сколь-нибудь серьезного урона. Их задача - приманить авангард "огненных" на передовой рубеж, а дальше тех уже возьмут в кольцо оставшиеся "друиды"-пуффендуйцы. Локхарт удивился бы, не увидь он в рядах загонщиков Уизли и Финнигана, которые феноменально быстро научились управлять своими техномагическими оболочками. Поискав через окуляры, учитель защиты быстро нашел Гарри. Поттер, другие когтевранцы и Гермиона Грейнджер благоразумно держались возле Флитвика среди руин небольшого городка в полутора милях от ледяной крепости. В качестве компенсации за свой обычный размер маленький декан избрал себе аватаром гигантского огненного дракона. Восседая на крыше самого высокого домика в предместье, он швырялся клубами пламени, и никто из врагов не смел даже приблизиться к полуразрушенным стенам укрытия "огненных".
   И вдруг над островом прогремел голос МакГонагалл, пафосно обратившейся с ультиматумом к Снейпу. Выглядел тот как закутанная во все черное фигура в бледной маске с лиловыми потеками над и под глазницами [5] и с видом греческого трагика стоял впереди слизеринцев, благоразумно укрывшихся за его спиной. Их серебристые метки просвечивали сквозь его призрачное, клубящееся тьмой туловище, а рядом, сипло дыша, переминались с лапы на лапу четыре слуги некроманта - адовы создания невероятных конструкций. Северус, качнув капюшоном, молчаливо отверг все условия Минервы. Тогда колдунья, окутанная сияющими лезвиями мечей - они, словно безумный головной убор, венчали ее лоб, они вместо воротника и рукавов торчали над плечами, они были оторочкой ее одеяния - прокричала:
   - Когда я закончу с тобой, ты прекратишь доверять собственному разуму! - и по мощи голос ее мог бы соперничать с трубами Иерихона.
   _______________________________________
   [5] Аллюзия на Безликого (Каонаси), персонаж из аниме Хаяо Миядзаки "Унесенные призраками".
   Запрыгнув на фестрала, желтый инквизитор с остатками пуффендуйского отряда влился в армию призрака в белой маске, когда гневная богиня мановением огненного меча принялась штамповать одного за другим собственных двойников. Они были неотличимы от нее самой и друг от друга. Перепутавшись, копии начали клонировать самих себя в геометрической прогрессии. И вскоре переизбыток их кинулся в атаку на слизеринцев с пуффендуйцами.
   - Всегда вымораживало, когда она начинала плодить этих своих кадавров, - признался Макмиллан, с высоты своего фестрала на секунду обернувшись к Снейпу. - Помнишь?..
   Но зельевар его не слушал. В тот момент безликий призрак сосредоточенно кастовал свои некромантские заклинания. Из-под талого снега, перемешанного с обломками камней, в ответ копиям Минервы начала подниматься мелкая нежить. Распрямляясь, твари вступали в бой с мороками гриффиндорского декана, а Снейп и Макмиллан безуспешно пытались вычислить среди них настоящую МакГонагалл. Студентов они в бой пока не отправляли. От заклинаний "богини войны" и ее двойников, которые, беспрестанно множась и дуря голову противнику, воевали наравне с нею, Снейповы милашки валились пачками наземь, чтобы тут же истлеть в снегу.
   - Не пора еще инферналов? - спросил аврор союзника.
   Не отвлекаясь, Снейп дал понять, что рано. Однако своим аватаром он совершил при этом серию плавных танцующих движений, и над обороняемой ими территорией сплотился темный кокон. Ого, подумал Локхарт, так вот как выглядит Покров Жнеца на деле! И невольно залюбовался красотой купола, переливающегося радужными нефтяными разводами на округлых стенках. Теперь всякое проклятие, посылаемое двойниками Минервы в Покров, возвращалось им с удвоенным уроном. Гриффиндор и Когтевран придержали атаку на живых защитников ледяной крепости, поскольку это стало чревато, и переключились на зомби. Однако Снейпу отвоеванные для передышки минуты стоили немалых сил, и он временно пропал из видимости.
   Фестрал желтого инквизитора встал на дыбы. Среди неповоротливых фигур зомби мелькнула серебристая комета, и Локхарт с любопытством прицелился в нее биноклем. Выпущенный Макмиллановой палочкой бобер весело истреблял миражи, неведомо как поглощая их сущность, и вскоре "богиня", хотя она и была на деле всего лишь магической голограммой декана Гриффиндора, очутилась лицом к лицу с патронусом аврора и армией нежити. Отступление защитников ледяной крепости замедлилось, а на помощь Минерве тут же кинулся дракон-Флитвик, что-то рыкнув напоследок Поттеру и Грейнджер. МакГонагалл медлила недолго и сразу возобновила свои энтропические чары. Но как ни надеялся Локхарт, светить свой патронус перед посторонними вернувшийся Снейп не стал, невзирая на сокрушительный успех аврорского водоплавающего зверя.
   - Ну давай же! Что ты медлишь?! - почти простонал профессор ЗОТИ, как будто забыв, что сейчас они не на квиддичном матче.
   Гилдерой не исключал, что зельевар попросту не умеет вызывать покровителя: в той части его юношеских воспоминаний, с которыми довелось ознакомиться авантюристу-изобретателю, ни о каких патронусах не было ни намека. Сам Локхарт не умел создавать телесный. Всякое умел. Такое, что многим колдунам и не снилось. А вот призывать слитный образ защитника не мог - только какую-то нелепую светящуюся медузу. Хотя, вполне возможно, медуза эта - бесформенная, словно ртутная клякса - и являлась его патронусом...
   Осмелев и не дожидаясь, когда воскресшие аватары ухлопанных только что гриффиндорцев вернутся из огненной башни (Минерва неспроста тянула время!), Драко Малфой по знаку своего декана повел доверенный ему отрядик против когтевранского. И только Локхарт с высоты своего полета сумел различить, как из руин городка, где окопались Флитвиковы ребята, в общей суматохе вылетели на метлах Гарри и Гермиона, почти стелясь над землей и держа курс на свою башню. Пожалуй, пора было проведать противоположную сторону, где накал страстей был пока еще невелик, но судьба возглавляемого Помоной Стебль отряда лазутчиков тоже вызывала интерес Рефери. Гилдерой развернулся и, оставив далеко позади себя аватары студента и студентки, помчал к огненной цитадели.
* * *
   Легкое головокружение, обычный спутник перехода сознания в оболочку-дублер, пропало. Все они теперь стояли на смотровой площадке под крепостной стеной, а их тела остались наверху, в креслах.
   Гарри продолжал стискивать рукоять профессорской палочки, которой тот заменил его собственную. Это было уже слишком! Палочка для мага - святое, пусть даже он пока всего лишь двенадцатилетний второкурсник. Но, вовремя убедившись, что замена так же подчиняется ему, как и оригинал, не выпрыгивает из руки, не рушит всё подряд, а сыплет серебристым бенгальским огнем, реагируя на гнев нового хозяина, мальчик не стал преждевременно бунтовать. Он давно замечал, что Локхарт изредка делает очень удачные ошибки, которыми потом очень гордится и выдает за свои намеренные достижения. Не похоже, чтобы он кому-то подсуживал или устраивал саботаж: златокудрый Нарцисс был из тех эгоистов, которые всегда играют исключительно за себя и считаются только с собственной персоной.
   Покуда Флитвик, Умбрасумус и ее ассистенты из мортуриума наводили над крепостью Репелло Иминикум, МакГонагалл, которая по праву замдиректора была здесь на положении генерала армии, разделила сторонников на три приблизительно равных отряда. Первый остался патрулировать башню вместе с профессором анатомии, второй - куда вошли в основном "орлята" и, внезапно для самой себя, "львенок" Грейнджер - был закреплен за деканом-чароплетом, третий Минерва повлекла за собой, и это был авангард, состоявший сплошь из гриффиндорцев.
   Рон и Симус без конца дурачились на своих метлах. Строгие взгляды летевшей впереди наставницы усмиряли их ненадолго. Гарри и смотреть-то на них не мог без головокружения, когда эта парочка вертелась вокруг древка, как свихнувшиеся стрелки часов по циферблату. И только когда они подхватили под руки Пухлого, который из-за этого принял несчастный вид уносимого чертями грешника, Гермиона не выдержала, догнала рыжего приятеля и отметелила его своим помелом по первое число.
   - А говоришь - в квиддич не могла бы! - вместо того чтобы разозлиться, восхищенно крикнул ей Уизли. - Прирожденный загонщик же!
   - Минус десять с Гриффиндора, мистер Уизли и мисс Грейнджер! - ухнула Минерва.
   - Да нужен мне ваш квиддич! Простите, мэм! Я хотела сказать, пусть они отстанут от Невилла!
   - Я надеюсь, когда-нибудь наступит тот день, когда мистер Лонгботтом сможет наконец постоять за себя сам?
   - Да, мэм... - пролепетал вцепившийся в свою метлу Пухлый, делаясь по цвету как корка недоспелого граната - с зеленовато-красно-розовыми пятнами. - Наверное.
   - Дело не в Невилле, профессор МакГонагалл... вернее, не только в Невилле. Так они нам сорвут всю операцию. Никакой дисциплины! - пояснила Гермиона и, одарив сокурсников неподражаемой гримасой, вернулась в строй когтевранцев, где возмущенным шепотом спросила Гарри: - А ты почему молчишь? Я что, одна должна следить за твоим приятелем?
   Если бы Гарри еще носил очки, его глазные яблоки, вытаращившись, сейчас уперлись бы в линзы:
   - Чего?!
   - Да ничего! Единоличник, блин!
   И Поттер даже не нашелся что ответить. Он, конечно, уже привык к вечной инициативе Ржавой Ге, как ее окрестили в Когтевране, но до сих пор она еще ни разу не проявляла вслух своего недовольства тем, что Гарри не поддерживает вспышек ее гриффиндорского благородства. Пожалуй, это было уже слишком. Однако таинственный внутренний голос подсказывал мальчику пока промолчать и не связываться с отвернувшейся от него гневной подружкой. Хотя он-то, в отличие от Уизли, принимал Грейнджер и ее тараканов всерьез, а Рон только потешался, как над всеми остальными девчонками. На секунду Гарри представил себя "львенком" Гриффиндора и содрогнулся. Придет же такое в голову!
   Прибыв на место и столкнувшись с первыми врагами, они заметили, что почти все пуффендуйцы избрали себе игровыми формами териантропов, и Акэ-Атль вслух посетовал, что не сделал того же самого, чтобы вволю насладиться преимуществами анимага.
   - Не будьте столь доверчивы, мистер Коронадо Ортега, - насмешливо прорычал дракон. - В данном случае ничего, кроме визуального эффекта, ваши сокурсники не добиваются. Эта программа имеет мало общего с драконьими поединками, где каждая деталь образа влияет на успех или поражение.
   И Флитвик заговорщицки подмигнул Гарри. Ага, значит, ничего, кроме визуального эффекта, ухмыльнулся Поттер, разглядывая переливающуюся чешую гигантской рептилии, чуть обугленный в нескольких местах спинной гребень и пыльный налет, который покрывал лапы и кривые когти дракона. Опаловый глаз - любимая порода их декана.
   - Мы резервная группа, - сказал профессор, явно наслаждаясь звучанием своего голоса. - Гарнизон. Поэтому первым в бой никто не лезет, ждет моей команды и поддерживает авангард огнем из укрытия.
   Поначалу Гермиону это возмущало, и она рвалась на передовую. Но примерно через четверть часа осады до нее дошло, что отсюда картина сражения открывалась с наилучшего ракурса - более полной, наверное, ее обозревал только невидимый Рефери откуда-то сверху. Ей потом сесть и накатать для Умбрасумус свиток в пятнадцать дюймов - раз плюнуть. А половина гриффов спишет.
   И в то же время они могли оказывать полноценную помощь отряду профессора МакГонагалл, принимать подраненных союзников, чтобы ими занялись два целителя Прозерпины. Распробовав выгоду, Грейнджер присоединилась к Гарри и Акэ-Атлю - мальчишки вволю экспериментировали с заклинаниями, которыми Поттер потчевал их прежде только "на пальцах". И очень быстро все вошли во вкус. Однако еще через час напряженного противостояния на рубеже наметился прорыв "ледяных", и МакГонагалл дала декану знак о помощи.
   - Мистер Поттер! Мисс Грейнджер! Вы назначаетесь гонцами. Возвращайтесь, доложите профессору Умбрасумус обстановку и оставайтесь у крепости.
   - Да, сэр!
   - Остальные - за мной.
   Не пролетев даже полпути к огненной башне (гонцы умышленно не поднимались высоко над землей, чтобы быть менее заметными, а когда достигли каменного каньона, то и подавно затерялись среди скал), Гарри с Гермионой обнаружили погоню.
   - Вот черт! - коротко оглянувшись, буркнула девчонка и покрепче вцепилась в метлу.
   Гарри тоже бросил взгляд за спину и тут же стал воспроизводить в памяти интонации Снейпа, с которыми тот упокоил Квиррелла наговором "Мори ин сэкула сэкулорум". Но мальчик помнил, что интонаций и фразы мало, нужно что-то еще, а они этого с Умбрасумус пока не проходили. И все же палочку Локхарта он сжал, как эфес рапиры.
   За ними неслась Дикая Охота личей Аннуина во главе со старухой Маллт-и-Нос, Арауном и его сворой. Вопли и стенания призрачной охотницы пробирали до костей, вой кошмарных гончих студил кровь в жилах. [6] Огромные, занявшие полнеба фигуры потусторонних всадников вот-вот настигнут беглецов...
   _______________________________________
   [6] Так называемая "Дикая Охота".
   "Тиш-ш-ш-ше! С-с-покойно, мой маленький маленький принц! Соберис-с-сь! Ты знаеш-ш-шь и с-с-сможешь! Прос-с-сто соберис-с-сь!"
   - Скорей! - сорвавшимся голосом заорал Гарри, припуская во всю мощь своей метлы, успевая ухватить Гермиону за капюшон мантии и палочкой в правой руке закрутить, как учили, огненное лассо у себя над головой: - Инсендиум Вентус Нимиус! Колдуй тоже в них что-нибудь! Колдуй!
   - Сейчас! Сейчас! - лихорадочно потрясая палочкой, прохрипела она в попытках сосредоточиться.
   Шквал огня рухнул сверху, отсекая их от погони, но и запирая тем самым в ловушку. Тем не менее Гарри достаточно часто приходилось на тренировках иметь дело с драконами огненной стихии, поэтому Партис Темпорус, брошенный вперед, сделал для них с Грейнджер проход в пылающей петле.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   "Я буду преследовать тебя, Поттер! Я буду преследовать тебя, сволочь, где бы ты ни был, кем бы ты ни был! И тебе не скрыться от моей тени, даже если я буду трижды мертв!" - "Заткнись, Снейп! Заткнись, с-с-сука!.."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Конфринго! - крикнула Гермиона и выпустила фиолетовый луч в оскаленную пасть прорвавшейся через пламя призрачной борзой, уже готовой ухватить ее за лодыжку.
   Истерически взвизгнув, гигантский пёс взорвался, и его ошметки повалились на землю. Гарри отпустил капюшон мантии Грейнджер и ухватился за кончик ее метлы, продолжая тащить за собой на буксире.
   До огненной башни было рукой подать, когда что-то сшибло Поттера с метлы. Он неловко рухнул в снег, повредил правую руку, но успел прокричать однокурснице, чтобы завершила миссию без него. Чьи-то корявые пальцы ухватили его, и из небытия полезли ходячие трупы. Гарри исхитрился подобрать выпавшую из сломанной конечности палочку и нацелить в ближайшего зомби.
   - Мори ин сэкула сэкулорум!
   Безрезультатно. Тогда он просто, как когда-то сделала Луна Лавгуд при нападении дементоров, всадил палочку в глазницу тянувшемуся к его шее инферналу. Тот омерзительно взвизгнул, вцепляясь в кисть Гарри и щелкая гнилыми зубами сквозь дыры в щеках. Вне себя от боли в сломанной кости, мальчик с остервенением пырнул трухлявую плоть еще и еще, а когда хихикающий труп повалился на землю и потянул его за собой, стал отбиваться, пиная его ногами и грязно ругаясь, как не ругался еще никогда в жизни даже Мертвяк. И даже когда обездвижил заклятием окаменения, "Дуро", не смог остановиться сразу, и ледяной, оглушающий гнев, который окутал его облаком ярости, можно было избыть лишь причинением той же степени боли, какую чувствовал сам и жалел, что еще не лишился сознания.
   - Поттер, долго вы еще намерены строить из себя сержанта Бертрана?
   В ответ на донесшийся из-за спины голос Гарри отпрянул от окаменевшего мертвеца, неловко запнулся, повалился на колено в тяжелый грязный снег, вскочил... Зельевар стоял всего в нескольких шагах в своем обычном виде и потому мог говорить вслух.
   - Эпискеи! - одними губами успел промолвить он, нацеливая палочку в ученика, тогда как тот, выкинув здоровую руку вперед и даже не надеясь навредить неуязвимому Снейпу, а скорее на рефлексе, почти одновременно с ним выкрикнул:
   - Эверте Статум!
   Вероятно, Снейп тоже не ждал толка от Поттера, поскольку примитивным школьным заклинанием его отшвырнуло в сторону. Проваливаясь в обморок, Гарри увидел только, как тот на лету преображается обратно в черный призрак с белой маской вместо лица и растворяется в воздухе на фоне инферналов, которые теперь сражались с подоспевшими пепельниками Умбрасумус. Мальчик упал на поврежденную руку и напоследок успел удивиться, что боли в ней почти не ощущает...
   ...Когда он очнулся, над головой был потолочный свод бартизана, в котором размещался операционный зал. Студенты и преподаватели выбирались из кресел. Гарри встряхнул рукой, которую покалечил на полигоне, и она слегка заныла фантомным напоминанием о том, что ранение ему не приснилось.
   - Что такое "Эпискеи"? - чтобы не забыть инкантацию, по свежим следам спросил он отстегивавшуюся от устройства Гермиону: этот словарь в мантии наверняка знал все заклинания на пять курсов вперед.
   - Прекращает кровотечение, сращивает сломанные кости, - сказала она. - А что?
   - Странно... Черт, а я его Статумом приложил...
   - Кого? Инфернала?
   - Да нет, Снейпа.
   - Э-э-э? А почему "черт"? - вмешался Акэ-Атль, радостно сияя темными глазами, и Поттер понял, что победила их сторона.
   - Да так... - разглядывая Локхартовскую палочку, задумчиво протянул Гарри. - Много я пропустил?
   - А где тебя носило? - они с Гермионой помогли ему выпутаться из кресла.
   - Меня не носило, я вырубился.
   - Эх, жалко, что тут не принято приносить проигравших в жертву! - посетовал Куатемок. - Как мы их сделали, а!
   И вместе с подоспевшими Роном, Майклом, Симусом и Невиллом они наперебой принялись делиться историей грандиозной победы над армией врага и захвата ледяной крепости.
   - А профессор Стебль со своим отрядом почти взломали купол вашего декана!..
   - ...зато когда в бой вступили целители...
   - А вы заметили, какие у них заклы?..
   - Да, заклы что надо - на весь отряд защита...
   - ...это охеренно!
   - Не выражайся, Уизли!
   - Лаванда, иди куда шла!
   - Варвар и хам! Идем, Парвати!
   - А как профессор Умбрасумус одним групповым положила разом всех, кого поднял Снейп, видели? Он даже вякнуть не успел, а там и наш декан ему припечатала!
   - Симус! Про-фес-сор Снейп!
   - Ой да ладно тебе, Грейнджер!
   - Не обращай на нее внимания, Финниган, она в него втюрилась. Нас тоже всегда достает. "Профессор", "профессор"...
   Пара ударов, возня, ругань, "Что у вас здесь, мистер Уизли? Мисс Грейнджер? Мне снова снять баллы с нашего факультета?" Утихли. Уизли, потирая зашибленную скулу:
   - Вот стерва рыжая!
   - Сам рыжий недоумок.
   - Ау, гриффиндорцы, вы мирно жить вообще умеете?
   Ладно, связного рассказа тут от них не дождешься, проще потом допросить Акэ-Атля с глазу на глаз. Победили - а это главное. Хотя жалко, что самое интересное прошляпил. Гарри отодвинул от висков спираль и, едва выбрался из кресла, как увидел влетевшего в бартизан румяного красавчика-Стинки на метле. Дыша духами и морозами, поправляя золотые кудри, Локхарт направился прямиком к Поттеру. Тот подобрался. Ну, сейчас начнет колдографироваться "на память"... Куда б свалить-то?..
   - И как? - подмигнув студенту, спросил преподаватель ЗОТИ, а потом вынул из-за перевязи его палочку. - Меняемся, не глядя?
   Гарри молча протянул ему запасную, раздираемый желанием спросить, во имя чего тот произвел этот обмен. Но что-то внутри сдерживало мальчика задавать этот вопрос при всех.
   - Неплохо сработало, правда? На следующем занятии по защите приглашаю всех к просмотру учебного фильма об этом состязании! А вы молодец, дорогой Гарри, я могу собой гордиться!
   Да, конечно, молодец. Даже если бы Локхарт их и в самом деле учил чему-то путному, то в лице Поттера гордиться ему было явно нечем. Взять и отключиться посреди боя перед лицом врага из-за банального перелома, да еще и не в физическом теле, а будучи аватаром...
   Родная палочка счастливо пыхнула снопом серебристых искр и завибрировала в ладони, как мурка. Но на душе было как-то неуютно. Покопавшись в себе, Гарри понял, почему. Надо найти Снейпа.
   Они встретились уже почти у перехода Мебиуса. Выглядел зельевар вполне бодрым, чего нельзя было сказать о его студентах, тяжело переживавших разгромное поражение. Улучив момент, когда рядом с деканом Слизерина не окажется никого, Гарри приблизился.
   - Профессор Снейп!
   Тот обернулся, немного удивленный. Поттер опустил глаза:
   - Спасибо вам. И... ну, в общем, извините, что я вас... там... это... не разобравшись. Вы же всё-таки в армии врагов... и всё такое...
   Он совсем смешался и окончательно почувствовал себя идиотом. Судя по виду, Снейпа посетило то же сравнение: когда Гарри осмелился на него посмотреть, во взгляде профессора сквозила насмешка. Секундой спустя мужчина нахмурил брови и, раздраженно буркнув:
   - Вы извиняетесь за то, что я не зря тратил на вас драгоценное время?! - шагнул в переход.
   Когда их группа достигла коридора слизеринских подземелий, шедшие впереди Гарри однокурсники начали смеяться и тыкать пальцем в потолок. Тут и он сам увидел причину веселья: им навстречу летел Мертвяк с миртовой веткой в клюве. Голубочек выискался...
   Ворон уселся на плечо хозяина и ласково сунул мирт ему за ухо.
   - Босс, у меня для тебя две новости: первая и вторая. С какой начать?
   - Начни со второй.
   - Тебя спрашивала Лавгуд, но я сказал, что ты еще на занятиях. Просила передать, что у нее есть что-то о Рыдающей Миртл и чтобы ты позвал ее сразу, как только придешь в гостиную.
   - Угу. А первая?..
   - Хагрид побрился.
  

27. Я спятил тоже: на то похоже...

  
   Хагрид не только сбрил растительность на физиономии. Он еще и подстригся, и какой-то особо отважный цирюльник исхитрился сделать ему прическу на прямой пробор, прилизав черную губку у лесника на голове так, что она стала отдаленно напоминать волосы, а сам он - заморского купца, который переел в детстве витаминов роста. При этом безбородое и безусое лицо его, никогда прежде не ведавшее бритвы, казалось беззащитно белым на щеках и подбородке - в местах, где солнце никогда не приставало загаром. Оно казалось составленным из двух частей: суровой, с грубыми морщинами под глазами и на лбу и смуглой - и непривычно гладкой, одутловато-белой, с толстыми губами, выпирающими под приплюснутым носом. Увидеть Хагрида без бороды было такой же неожиданностью, как если бы Минерве МакГонагалл пришло в голову, наоборот, наколдовать ее у себя на подбородке и прогуляться в таком виде по Хогвартсу под ручку с Дамблдором. Декан Гриффиндора была единственной, кто не дрогнул, повстречав полувеликана у входа в Большой Зал. Она даже слегка наклонилась к уху окаменевшей Помоны Стебль, чей взгляд, как прибитый, уперся в бутоньерку, приколотую к карману его кокетливой кротовьей шубейки. Слышимая только Поттеру и еще нескольким студентам, МакГонагалл призналась, что всегда хотела "убрать к таким-то багам [1] этот косматый ужас у него с лица". Профессор Стебль только завороженно кивнула.
   _______________________________________________
   [1] Баг - в английской мифологии духи, имеющие вид косматых чудищ со спутанной клочковатой шерстью. Родственны боггартам и брауни. Многие английские дети верят, что баги могут проникнуть в комнаты, воспользовавшись открытыми печными трубами. Однако, несмотря на довольно устрашающую внешность, эти существа совершенно не агрессивны и практически безвредны. Напугать они могут только одним способом - скорчив страшную уродливую рожу, растопырив лапы и подняв шерсть на загривке.
   - С праздничком... таво-етава... - неловко переминаясь с ноги на ногу и комкая в кряжистых лапищах свою шляпу, прогудел Хагрид.
   Где-то в задних рядах то ли не сдержали короткое рыдание, то ли подавились хохотом. Лесничий зыркнул в сторону целителей, зарделся и потупился.
   - Зовите Скитер... - (кто-то из преподавателей или ассистентов, упавшим голосом).
   - Я тут, к ужину-то, фазанов набил в лесу, эльфы уж на кухню забрали... Ну, я пойду? - (нерешительный волоокий взгляд на профессора МакГонагалл).
   - Ты иди, Рубеус. Иди, - как-то странно проквакала она в ответ, поднося кулак к губам.
   - Угу, ну всё. Пошел.
   Волоокий взгляд в какой-то миг задержался на подоспевшей к ним Прозерпине Умбрасумус, отобразил смятение и ткнулся в пол. Ни на кого не глядя, лесник всем своим внушительным корпусом пробурил просеку в толпе второкурсников и учителей и ломанулся к выходу во двор замка.
   Гарри почувствовал, что Акэ-Атль, стоявший от него слева, и Рон (справа), не сговариваясь, одновременно потыкали его локтями в бока, а Корнер из-за его плеча, не занятого вороном, медленно спросил:
   - Вот это... сейчас... что это было?
   - Это весна, мистер Корнер! - сладкоголосо пропел возникший подле них Локхарт. - Жених, ну чисто жених!
   - Ущипните меня... - попросил Уизли. - Я хочу проснуться, мне только что приснился кошмар...
   Когда совсем стемнело, на пиру, посвященном св. Валентину и его вкладу в демографию маглов, снова появился невероятный Хагрид. Весь вечер они с профессором Умбрасумус, приглашенной лично директором праздновать вместе с остальными преподавателями, шептались в уголке: лесник сидел на пуфике, высота которого едва ли превышала толщину обычного матраса, а компактная Прозерпина - на барном стуле, и все равно ей приходилось дотягиваться до уха собеседника, чтобы поделиться очередным полезнейшим наблюдением. Бедолага-полувеликан краснел, бледнел, потел и смущался, как студент на первом свидании, и при виде них молодые учителя, особенно женского пола, едва сдерживались, чтобы не прыснуть от смеха. Зато Стинки летал на крыльях платонической любви, одаривая всех дам - от одиннадцати лет до девяноста - наколдованными фиалками и валентинками с собственным автографом.
   - Прозерпина - давняя сердечная слабость нашего Руби, - вполголоса объяснял профессор Флитвик Авроре Синистре. - Видите, как помолодел парень! И не скажешь ведь, что годится в деды нынешним нашим выпускникам! Я вас уверяю, Аврора, если вы составите им с профессором Умбрасумус общий гороскоп, это будет ему лучшим подарком к Белтейну!
   Профессор-звездочет, сама еще похожая на выпускницу, легкомысленно хихикала, а мрачная Сибилла Трелони топила печаль-тоску в кружке чего-то, горячего с виду, но очень напоминающего горячительное по эффекту, производимому на хрупкий оракульский организм.
   Гарри исподтишка глянул в сторону слизеринского стола: ему было интересно, как ведут себя Малфой и присные после сегодняшнего фиаско. Тогда-то он и заметил, с каким хмурым выражением, даже осуждением на мертвом лице рассматривает Хагрида Кровавый Барон. Если бы призрак не был всего лишь слепком духа давно умершего аристократа, можно было бы заподозрить какое-то нетерпение, которое тот испытывает, ожидая чего-то от лесника. Но увлекшийся беседой Хагрид не обращал на окружающих никакого внимания. Еще смешнее и нелепее он выглядел, достав из-за отворота поддевки небольшую коробочку. Продолжая объяснять что-то профессору из Мунго, он сунул коробку ей в руки, и та сосредоточенно покивала. Смешные эти взрослые! Даже студенты старших курсов ведут себя в таких делах раскованнее, чем вся эта "старая гвардия". Гарри спрятал усмешку, закрывшись стаканом с соком, и снова - теперь уже случайно - перевел взгляд на стол Слизерина. Факультетское привидение с удовлетворенным видом снялось со своего места и величаво поплыло к выходу. Призраки помельче безмолвно расступились перед ним, пропуская, а Барон не удостоил их и взгляда.
   Руку Гарри накрыла легкая ладошка. Перегнувшись через его плечо, позади стояла Луна, а еще чуть дальше - Гермиона и Акэ-Атль.
   - Пойдем, пока все заняты? - на одном выдохе пропела Лавгуд, и легкая улыбка тронула ее бледные губы.
   - Выходим по очереди, встречаемся у лестницы, - добавила Грейнджер. - Рона позовем?
   - Зачем?
   - На шухере постоит! - Гермиона энергично протерла палочку рукавом нарядного платьица, а потом в тот же рукав ее и спрятала, как научилась у Гарри, перенявшего, в свою очередь, этот прием у Снейпа.
   Поттер и Куатемок фыркнули от смеха:
   - Где ты только таких слов набралась?
   Не без труда подавив ответную улыбку, Грейнджер кашлянула в кулак:
   - Кхе-кхе, это всё рудники проклятые!.. Ну так звать с нами Уизли?
   - Зови, - решил Гарри, - пусть стоит на этом... как его?.. Только потише, чтобы не вспугнуть ее.
   - Ага.
   Ржавая Ге исчезла, как будто ушла в инвиз. Она это умела и без палочки с заклинаниями.
   Встретились они уже под самыми дверями закрытого туалета. В коридоре было прохладно, где-то перекрикивались два филина, каркали вороны и журчала вода. Именно вороний крик и отвлек мимира, который, сорвавшись с плеча хозяина, стремглав улетел во тьму коридора. Грейнджер распечатала дверь - удивительно, но заклятый кем-то из взрослых засов ей подчинился - и все участники вылазки просочились внутрь. Рон остался слушать, что происходит в коридоре, остальные аккуратно, стараясь не стучать каблуками по кафельной плитке, прошли в умывальню, за которой находились запертые кабинки.
   - И где? - шепнул Гарри в ухо ступавшей рядом с ним Полумне.
   Та уклончиво повела плечами. Кто его знает, может, эта Миртл снова провела ее. Судя по рассказам, привидение было с большими странностями. Лавгуд снова лунатничала, и ее однокурсники втайне от Гарри и Акэ-Атля прикалывались над нею, пряча куда-нибудь обувь девочки, а ей привирали, будто башмаки утащили нарглы или альрауны. Она верила, но старалась лишний раз не рассказывать об этом приятелям-мальчишкам, которые, наоборот, только злились и начинали искать виновника дурацких розыгрышей. И вот прошлой ночью, уже перед самым рассветом, она проснулась и обнаружила себя перед раковиной в умывальне - той самой, на медном кране которой была выгравирована змейка, имитирующая гербовую слизеринскую. Девочка стояла, а рядом в воздухе покачивалась очкастая Миртл и тихонечко подвывала - чем, видимо, и разбудила погруженную в транс Луну. Насчет обуви призрак не знал ничего, но на просьбу студентки повидаться еще раз откликнулся с охотой и пообещал составить им компанию в праздничный вечер, если они найдут способ сюда войти.
   Неожиданно откуда-то из подземных глубин замка донесся душераздирающий хохот. Гарри однажды слышал запись воплей гиены в африканской саванне - было очень похоже. Мороз драл по спине, как в январскую стужу.
   - Что это? - прошептала Гермиона.
   - Она, - кивнул Акэ-Атль. - Рыдающая Миртл.
   - Это называется - рыдающая?! По-моему, у нее истерика...
   - Теперь ты понимаешь, почему закрыли этот сортир?
   И все замахали руками на Рона, прискакавшего, как ему думалось, на помощь. С сомнением в глазах Уизли вернулся на свой пост к двери.
   Дверца самой дальней кабинки наотмашь отлетела и шарахнула ручкой по старому кафелю стены. Судя по множеству более ранних выбоин в том месте, Миртл любила театральные эффекты. Дальше начался уж и подавно какой-то сюрреализм: над унитазом начала медленно восставать смутная тень. Растопырив локти и опершись ладонями о края фаянсового сооружения, из слива вылезала женская фигура в саване. Мокрые и распущенные волосы, из-под которых не было видно лица экстравагантной леди, свисали вперед. В конце концов она выпрямилась, продолжая стоять в унитазе и покачивать головой, свесив вперед занавес из черных волос. [2] Акэ-Атль закатил глаза и утомленно оперся плечом о край умывальника. Полумна продолжала загадочно улыбаться. Гарри и Герми озадаченно переглянулись.
   _______________________________________________
   [2] Прототипом персонажа фильма Садако Ямамуры "Рингу" (переведенного как "Звонок", но на самом деле название имеет несколько иной смысл - что-то вроде "кольцо", "закольцованность") стала Тидзуко Мифунэ, родившаяся в 1886 году и публично демонстрировавшая дар ясновидения. В 1910 году ее объявили шарлатанкой, через год она покончила жизнь самоубийством, прыгнув в кратер вулкана. "Рингу" - роман Кодзи Судзуки, впервые опубликованный в 1991 году. По мотивам романа снят ряд известных фильмов.
   - Ахахахаха! Что, не ждали?! - резким рывком девица откинула спутанные патлы от лица, и прямо на лету они высохли, заплетаясь в две косы, которые тяжело упали ей на плечи, а оставшаяся не заплетенной верхняя прядь свернулась надо лбом начесанным валиком. Привидение шагнуло на пол.
   Гарри назвал бы ее внешность старомодной. Бывают такие люди. Они выглядят сошедшими с дагерротипов прошлого века, и как ты их ни переодевай и ни гримируй на современный лад, такими они и останутся в любом случае. Впечатление дополнялось жуткими очками, еще более уродливыми, чем доводилось носить Поттеру, когда он жил у Дурслей.
   - Привет, - сказала она, устремляясь к Гарри и, поглощенная разглядыванием, совсем забыла, что вокруг стоят живые люди и помимо него. Несмотря на перламутровое свечение, свойственное всем хогвартским призракам - а других Поттер пока не встречал, - черты лица Миртл видны были очень явственно.
   Смерть никого не красит, но и при жизни она тоже не была красоткой. Постарше них - лет, наверное, шестнадцати или семнадцати - с внешностью деревенской простушки: круглые щеки, поросячий носик, еще более короткий из-за широкой и низкой перемычки очков, темные, но редкие брови, да еще и выщипанные как две неровные ниточки-дуги в подражание кинодивам сороковых. Узкие губы были обведены помадой, которая на призраке смотрелась черной. И своей формой ее маленький рот тоже намекал на портреты бабушек в молодости: тогда зрительно уменьшенные губы считались красивыми. Если верить утверждениям болтливого сэра Николаса, будто призрак всегда вынужден носить тот костюм, в котором его застал момент гибели, то перед смертью Миртл была одета странно как для ведьм, так и для магл. На ней были бриджи, удлиненный приталенный пиджак с двойным воротом и какой-то треугольной эмблемой на рукаве, а пышный бант галстука скалывала изящная камея с женским профилем. Можно было подумать, что это какой-то гибрид полувоенной униформы с костюмом, сшитым по канонам галантной моды восемнадцатого столетия. И еще - жуткий валик волос мыском надо лбом вкупе с гладкими ученическими косами на плечах...
   - Здрассьте... - выдавил Гарри, невольно отстраняясь, уж очень сильно она вторглась в его личное пространство.
   "Она тщеславна, как павлин, и честолюбива, как волк! - доверительно прожужжал в голове внутренний голос. - После смерти эти черты стали в ней основными. Сыграй на них, и Миртл расскажет всё, что сможет рассказать!"
   "А что она сможет рассказать?" - пожалуй, впервые в жизни Поттер вот так, экспромтом, вступил в диалог со своим "неведомым некто". И тут же ему почудилось, что медная змейка на кране зашевелилась, однако стоило посмотреть на нее в упор, и ничего подобного мальчик не разглядел. Гравировка как гравировка.
   "Призрак может рассказать только о том, что связано с его смертью и сильно его задевает. И сейчас тебе нужно раскрутить ее на это. Именно сейчас, помни! И это нетрудно: после стольких лет одиночества она сама рада выговориться любому, кто с интересом отнесется к ее особе. Ну так заставь ее думать, что она тебе интересна!"
   Что ж, притворяться, будто это так, Гарри не нужно: Миртл действительно была ему интересна. Поэтому он слегка ей поклонился и вполне по-слизерински, как потом охарактеризовала его поведение Ржавая Ге, отвесил несколько хитросплетенных комплиментов. Призрак едва не растекся лужицей патоки, а уж когда Акэ-Атль представил ей приятеля как "того самого Гарри Поттера", Миртл затрепетала от перспективы стать сопричастной к "такой легенде".
   - А тебе уже разрешили снять очки? - спросила она.
   - Разрешили? Кто мне должен был разрешить?
   - Наставники. Обычно такие, как ты, носят очки лет до четырнадцати, а то и пятнадцати.
   - Такие... как он? - переглядываясь с девчонками и забывшим о своей миссии Роном, переспросил Куатемок. - Это какие?
   - Со взглядом Аваддона. А тебе разве не сказали? Такие дети, пока не умеют контролировать всплески своей магии, в гневе становятся опасны и могут покалечить, проклясть или даже убить одним только взглядом. Родители тогда накладывают на них временное заклятие близорукости. Особенно если расти детям приходится среди маглов или сквибов. От последствий этого взгляда окружающих защищают очки.
   Уизли не выдержал:
   - Ух, Мерлин! Да ты, Грейнджер, получается, как в воду глядела!
   Гермиона с недоверчивым ужасом покосилась на болтливое привидение и на когтевранского приятеля.
   - Будет тебе заливать! - сказала она Миртл, как будто от этих слов можно было переиграть всё произнесенное призраком на другой лад. - Я же шутила...
   - Эх, Ржавая, не шутила бы ты так больше! - Акэ-Атль попытался похлопать ее по плечу, но за "Ржавую" и панибратство получил от Гермионы легким зарядом Слагулус Эрукто, так что следующие пять минут осаждал одну из раковин, выплевывая насланных гриффиндоркой слизней, а Уизли, однажды тоже отведавший у нее этого блюда, сочувственно морщился при каждом звуке "бульк" и "шмяк".
   - С чего ты решила, что у Гарри этот взгляд? - в голосе Гермионы читалась ревность, что кто-то может знать о таких вещах больше, чем она сама. Ревность, замешанная на неудержимом любопытстве. - И уж если это правда, то очки должны быть какими-нибудь специально затемненными и заговоренными, нет разве?
   - Нет, достаточно просто стеклянной преграды и ослабления зрения, - глядя на девчонок свысока, надменно ответил призрак. - Кстати, наш директор... - она коснулась своих очков, сдвигая их на кончик носа, но внезапно передумала, недоговорила и сменила тему: - Как вы думаете, сколько мне лет?
   - Сорок... пять! - буркнула Гермиона, но, поймав смягченную версию "взгляда Аваддона" от Гарри и заметив укоризненное выражение лица Луны, спохватилась, что может помешать расследованию. - Ну... я имею в виду... э-э-э... сорок пять лет ты уже не с нами, земля тебе пухом, бедняжка!
   - Сорок шесть, если быть точнее, - с удовольствием поправила не учуявшая подвоха Миртл, взмывая под потолок и усаживаясь затем на подоконник стрельчатого окна. Резкий, пронзительный голос ее был прекрасно слышен и оттуда, как если бы она продолжала стоять рядом. - И земля мне не пухом. А когда я умерла, мне было семнадцать. И как вы думаете, почему я до семнадцати лет вынуждена была носить эти страшные очки?
   - Ты... тоже?! - вырвалось у Гарри.
   - Ах, милый мальчик, знал бы ты, как я ненавидела их! Все говорили, что у меня прекрасные зеленые глаза, а я должна была прятать их за толстыми линзами - и то лишь потому, что из-за подлых зазнаек, таких как Оливия Хорнби и ее подружки, не научилась контролировать свой гнев. А за взгляд Аваддона в Азкабан сажать не принято. И душа не раскалывается, как после применения непростительного...
   - Почему?
   - Потому что смертельным взгляд может стать в единственном случае. Это когда преступление, которое им карается, заслуживает казни по законам природы. Так что если ты и сможешь кого-то убить своим взглядом, то окажешься всего лишь орудием для восстановления равновесия. Вот так-то. Но если ты еще и контролируешь эту функцию, то надобность в защите отпадает. Тогда твои глаза не опаснее палочки, которой ты можешь нанести гораздо больший вред. Но я... так и не научилась сдерживаться, а проверять, орудие я или нет, никому не хотелось, - Миртл то ли притворно всхлипнула, то ли злорадно хихикнула куда-то в бант на груди. - Представляете, каково было этим клушам из детского сада, когда у меня это прорвалось в первый раз? Того магла... ему было три года, а мне два... за несколько минут обсыпало фурункулами с головы до ног. А нечего было всё время издеваться надо мной! Он мне чуть косичку не выдрал, а я терпеть не могу, когда прикасаются к моим волосам!
   - Ты тоже росла среди маглов? - спросила Гермиона соболезнующим тоном, и Гарри ощутил укол жалости к бедняге: когда не понаслышке знаешь, каково это, пожалеешь даже врага.
   - Ну да же! Да! Я маглорожденная, где еще мне было расти. Миртл Элизабет Уоррен, не слыхали про такую? А жаль. Хотя и поговаривают, что взглядом Аваддона от природы обладала Ровена Когтевран и что передаваться он может лишь тем магам, в ком течет хотя бы капля ее крови. Значит, они ошибаются.
   - Кто же заколдовал твое зрение, если твои родители не были волшебниками? - полюбопытствовала Грейнджер.
   - Мама говорила, когда зафиксировали всплеск, из Минмагии к нам домой прислали человека. Он рассказал родителям, кто я, а потом сделал всё, что положено. С моими глазами. И с тех пор я всегда носила эту мерзость, - она со злостью ткнула указательным пальцем в направлении своих очков. Скосила зрачки на ноготь, что-то ей в нем не понравилось, она скривилась и убрала руку от глаз. - Мечтала когда-нибудь от них избавиться, да вот... не дожила... А отчего это в замке такое веселье? Что за день нынче?
   - Четырнадцатое февраля, - с отвращением выдал Акэ-Атль и смачно плюнул последним слизняком. - День плюшевых жоп и сахарных соплей.
   Привидение грустно и шумно вздохнуло. Стон пронесся по всей уборной, нырнул в вентиляционные ходы и ушел бродить по замку, пугая мышей и первокурсников.
   - Ночь моей смерти... [3] А они веселятся... Пятнадцатого февраля, ровно сорок шесть лет назад, меня убили в том порту, и с тех пор... - тут Миртл не выдержала, губы ее задрожали, и она тоненько завыла: - И-и-и-и-и!
   _______________________________________________
   [3] Да, автор в курсе, в каком году и какого числа погибла Плакса Миртл по версии канона. Но спешит напомнить, что это фанфик-AU. Когда хочет, тогда и "убивает".
   Все стояли, как громом пораженные, не зная, что предпринять. Взрослая, можно сказать, девица. Мертвая, к тому же... И только Лавгуд вдруг отделилась от компании старших друзей и, вскарабкавшись на подоконник, уселась рядом с призраком.
   - Не нужно плакать, - красивой грустной мелодией полился ее голос. Чуть улыбаясь и покачивая тонкими ножками, девочка погладила привидение по голове. Яркие поначалу вспышки в местах соприкосновения живой плоти и мертвой иллюзии чуть погодя начали тускнеть, а Миртл и в самом деле успокоилась. - Ты расскажи нам, как всё это было, Миртл. И вдруг тебе станет легче? Мой папа всегда советует: если что-то тяготит сердце, нужно говорить об этом людям, которые хотят тебя послушать. А мы хотим. Правда.
   - Правда, в самом деле! - поддержали ее остальные, тоже завороженные напевом Луны.
   Призрак шмыгнул носом и некрасиво утерся рукавом. Оглядел лица ребят, еще раз всхлипнул и озарился почти счастливой улыбкой:
   - Ла-адно.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - В ту ночь наша с Эйлин группа должна была патрулировать порт. Было, конечно, пугловато, да и погодка оставляла желать лучшего. А чего ждать в феврале? Но мы накануне узнали о том, что шайка Булста готовит диверсию. Не то нападение на катер, не то потасовку в самом порту. Перед нами стояла задача слегка их загасить, но так, знаете... ничего серьезного. Мера устрашения, нам сказали. Чтоб было неповадно остальным, сказали нам, и чтобы не успели нагрянуть авроры с облавой. Эйл предупредила палками особо не размахивать и сильную зарубу не устраивать. Тем более на конгрессе этом будут присутствовать, вроде как, и люди Дамблдора, чинуши визенгамотские, так что обеспечить порядок - дело чести для нас. Ну мы разве против? Дамблдора я всегда уважала, сильный маг. Он у нас трансфигурацию вел. Бабушки из паба должны были нас прикрыть в случае чего, мол, тусовались ребята какие-то всю ночь, никуда не отлучались... А если придется, то и показать, что мы - те самые ребята и есть.
   Эйл была старше меня всего на год. Слизеринка. Ее в нашей группе слушались даже совсем взрослые ребята, она жесткая была, но всё правильно делала и никогда не ошибалась. Меня она уважала, нюх на людей у нее был. "Ты умная, - говорила, - только слишком болтать любишь". Всюду таскала меня за собой. Я ведь и в самом деле лучше всех училась, не хвастаюсь. Мы с пуффендуйцем Гелбертом Сплином двое на весь поток экстерном сдали ЖАБА. Дураки у нас в команде не задерживались.
   Было нас в ту ночь девять человек. Шафиг где-то зацепил драконью оспу и отлеживался в Мунго с жаром и нарывами. А так в группе обычно десять. Эйлин отправила нас по стратегическим точкам: три человека в док, три присматривали за пристанью, ну и мы трое - она, я и Том - на складах. Она решила прочесать постройки на предмет каких-то магловских устройств. Вроде как шпионы ей донесли, что кореша Булста могли начинить портовые грузы то ли взрывающимся порошком, то ли отравляющими веществами. А в этом только мы втроем и разбирались: я маглорожденная, мне не привыкать, Том - полукровка, даже ЗОТИ вести хотел в Хогвартсе, а Эйлин - химик от бога, она вообще всё в этой области знала...
   Начали перетряхивать склад. Заклинаниями черта с два обнаружишь: надо же понимать, что ищешь, на "Акцио взрывчатка" такое не выманишь. Или выманишь, да только на свою голову. А тут у одной из наших троек на пристани началась заваруха. Они отступили к нам. На подмогу примчалась группа из дока. Короче, зарубиться нам пришлось всерьез. И вот тогда-то я заметила первую шрапнельную мину под стеллажом. Это был английский аналог прыгающей немецкой. Маленькая - сразу и не поймешь, что боевой снаряд, если не знать. Таких после магловской войны много оставалось. Я кричу Эйлин, чтобы никого не пускали в проход, и думаю, как деактивировать эту гнусь, чтобы не сработала, а еще - сколько еще таких может быть рассовано по всему складу. Не придумала ничего лучше, как закрыть во временный кокон. На высших зельях еще узнаете, как полезно это уметь. Когда паре разинь взрывом котла во время опытов головы снесет...
   Встаю, чтобы бежать к остальным, и вот те на! Сквозь щели между ящиками на полках вижу, как Том поворачивается к Эйл и молча запускает ей в спину Синкопа Сатуре. Думал, что никто не видит.
   Эйлин упала без сознания, палочка выкатилась из руки - и прямо ему под ноги. Он подобрал. А они ведь всегда хорошо ладили. Временами мне казалось даже, что Том не прочь и поухлестывать за Эйл. Только очень уж она серьезная была, не понимала намеков. Вот я глазам и не поверила, выскакиваю с воплем: "Том, ты что?!" Он резко развернулся, ее палочку - на меня...
   Помню только зеленую вспышку. И... больше ничего не помню.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Вот так я и умерла, - Миртл грустно потеребила косичку. - Когда тьма развеялась, я поняла, что сижу вот на этом самом месте, где сейчас, - она похлопала ладонями по подоконнику возле себя. - И никуда не могу деваться из Хогвартса. Знаете, я сначала даже повеселилась. Девчонки, которые дразнили меня все эти годы, тогда еще учились в школе. И теперь уже я доставала их, да так, что они без оглядки на меня и по малому сбегать не могли, хах! А я по трубам, по воде могу хоть куда выбраться, на любой этаж и даже в Черное озеро. Вот и расплачивались они до самых экзаменов. Но потом сдали и разъехались, я же - осталась. Смысл существования пропал, но я не могла ни пропасть совсем, ни воскреснуть. Тогда-то передо мной и открылась беспощадная истина: я навеки заключена в этом замке, в этом глупом мире, на который больше не могу влиять, поскольку прохожу сквозь все предметы. Только вы двое, - она кинула тоскливый взгляд на Лавгуд и Шамана, - развлекли меня вашими занятиями. Тем, что можете становиться такими, как я, будучи живыми. Ну, почти такими, как я... тела-то у вас по-прежнему есть... А у меня...
   - А что стало потом с этими... с Томом, с Эйл? - не удержался Гарри.
   Миртл гневно нахмурилась и сверкнула глазами, которые при жизни, по ее уверениям, были того же цвета, что у него:
   - Так я и знала: расскажу кому-нибудь о своем горе - а спрашивать будут о других! Все сорок шесть лет мечтала прям сидеть и отвечать какому-то сопляку об этих давно сдохших смертных!
   - Они умерли? - тихо спросила Луна, заглядывая ей в лицо.
   - Не знаю. Но надеюсь. Особенно на то, что сдох этот чертов предатель и убийца. Красавчиком таким был, девки по нему с ума сходили - знали бы его гнилое нутро!
   Кажется, призрак окончательно разозлился. Еще бы: только что Миртл была в центре внимания, и тут ее вдруг начинают спрашивать о судьбе виновника ее смерти!
   - Миртл, Миртл, подожди! - воззвал Гарри.
   Он подошел к их окну, взобрался и сел на подоконник третьим, по другую руку от привидения. Хотя оконный проем был узким, бесплотная субстанция призрака вполне позволяла им уместиться. Остальные окружили их снизу.
   - Видишь, в чем дело: ты умерла и не сможешь ничего поделать со своим убийцей, даже если его найдешь. Но мы-то живы! Может быть, ты потому и прикована к этому миру, что преступник до сих пор ходит безнаказанным? Ты не подумала об этом?
   Кажется, доводы рассудка возымели действие. Миртл перестала рычать, и плечи ее опустились.
   - Ну да. Наверное, ты прав... - наконец согласилась она после непродолжительной борьбы с собственными мыслями. - Я хотела бы уйти. Поверь, это худшее из наказаний. Никогда не становись призраком, даже если тебе пообещают за это горы золота при жизни! Я привыкла всегда что-то делать, что-то узнавать. Не было ничего приятнее, чем сидеть в библиотеке и читать то, что тебе интересно. Или гулять по улицам, по паркам, думать и наблюдать за природой, за городом, за людьми... Или что-то делать руками - представляешь, живыми руками, которые могут менять что-то в этом вашем мире! Эх, да вам всем сейчас не понять! Вот станете привидениями...
   - Да упаси Мерлин! - не удержался Рон.
   - ...тогда узнаете! Что я могу? Что я вижу сейчас? Глупых студентов, которые пищат и разбегаются при виде меня? Унитазы эти проклятые? Противную кафельную плитку? Тупых русалок в Черном озере? Никто не хочет меня ни слышать, ни видеть! Итого уже сорок шесть лет! Вы понимаете? Это почти в четыре раза дольше, чем каждый из вас живет на свете! В четыре! - она выкинула вперед призрачную руку с подогнутым большим пальцем и выпрямленными четырьмя.
   - Тихо, тихо! - Гарри понял, что сейчас она снова подсядет на любимого конька и начнет выть, и они с Луной удвоили силы, утешая ее. - Ты рассказывала это кому-нибудь еще? Не студентам?
   - Я считаюсь вздорным привидением, юный Поттер, - печально вздохнула мертвая девушка, подталкивая очки повыше к переносице. - Как Пивз. Кто захочет выслушать Пивза, ты можешь себе представить такого чудака?
   - А ты пришла бы к директору и рассказала.
   - Могу вообразить себе эту картину! Стоит такой Дамблдор у писсуара, справляет свои дела, и тут я...
   Все, включая саму Миртл, невольно засмеялись. И ведь она права, поскольку, если это правда и если она может перемещаться только по канализационным и водопроводным трубам, то выйти на живых людей иным способом у нее не получится.
   - А что еще ты помнишь об этом Томе? - продолжал Гарри, которому она, кажется, начала доверять. - Может быть, фамилию его...
   И стоило только Миртл открыть рот, в стекло за их спинами громко постучались. Снаружи, глядя на них из темноты, сидел Мертвяк и долбил клювом окно, а крыльями показывал скорее впустить его внутрь. Взмахом палочки Гермиона открыла переклинившую фрамугу. Заполошная птица ворвалась в туалет и закричала:
   - Ну-ка по-быстрому жопы в руки и бегом отсюда, если не хотите попасться своему хуеросовому зотишнику! Он прямо сюда собрался, у вас всего пара минут, чтобы свалить!
   Гарри и сам не помнил, как оказался уже в коридоре под мозаичным василиском, запыхавшийся. Вместе с ним, такие же запыхавшиеся, неслись Луна, Герми, Акэ-Атль и Рон.
   - Мне всё равно у Филча на галерах ишачить, - сказал он Мертвяку. - Ты не заметил, по какому пути идет Стинки?
   - По основному, с лестницы, как еще.
   - Я его отвлеку, а вы проскочите соседним коридором. Глядишь и не заметит. Пока стойте, я вперед пойду и его перехвачу, а вы там потом сами смотрите, по обстановке.
   - Аххх! - с гордостью воскликнул ворон. - Мое воспитание!
   Гарри, двинувшийся вперед, недовольно покосился на питомца:
   - Твое воспитание... А раньше предупредить нельзя было?
   - Когда увидел, тогда и предупредил, - обиженно парировал Мертвяк и тут же нашелся, чем уесть: - У вас вообще-то Уизли "на шухере" стоял, насколько помнится. Радуйтесь еще, что это не Снейп и не Филчева драная кошка.
   - А тебя-то где всё это время носило?
   - Сову помнишь, которая спам разносила? Еще все преподы жаловались, что отловить не могут...
   - Ну, и?..
   Мимир принял позу триумфатора и переступил лапами у него на плече:
   - Спама больше не будет. Не благодарите.
   Гарри фыркнул, вышел на площадку перед развилкой лестниц и почти нос к носу столкнулся с радостным Локхартом. Тот немедленно сложил вчетверо лист темного пергамента, убрал его за обшлаг рукава кафтана и театрально всплеснул руками:
   - Святая тапочка! [4] И мистер Поттер туда же! Не рановато ли, молодой человек, для похождений? Хотя о чем это я? Любви, как известно, все возрасты покорны. И где же ваша избранница?
   _______________________________________________
   [4] Вероятнее всего, Локхарт подразумевает тапочку из чрезвычайно поучительной (по мнению журнала Форбс Дамблдора) истории в сборнике сказок барда Бидля.
   - Да вон она, - с неожиданной резвостью Гарри нырнул ему под руку и повлек за собой к перилам лестницы, давая возможность остальным проскочить у них за спиной в безопасный коридор. - Ах, черт, убежала! Ну что ты будешь делать, очень уж она у меня застенчивая, профессор! А я... э-э-э... больше не буду. Честное волшебное!
   - Ну что вы, что вы, сегодня же День всех влюбленных! Было бы жестоко чинить препятствия любящим сердцам во время такого праздника! - (показалось, или Стинки говорил с не особо скрываемой насмешкой?) - Да, между прочим, по дороге мне встретился наш завхоз. Я поздравил его и отправил по другой лестнице. Он искал вас для отработки взысканий, назначенных сегодня вам профессором Снейпом. А поскольку я наивно полагал, будто вы как порядочный второкурсник отправились в свою башню вместо того чтобы болтаться по опасным закоулкам замка...
   - Благодарю вас, мистер Локхарт! Я сейчас же побегу на отработки, мистер Локхарт!
   - Он пошел вон по той лестнице, - крикнул златокудрый красавчик ему вслед.
   - Спасибо, профессор!
   И Гарри, безусловно, помчался по другой.
   - Ах, молодость, молодость! - пропел Гилдерой портрету Клеопатры.
   Вместо ответа она приложила к груди оскаленную черную мамбу. Пуская пышную пену из носа и рта, повалилась на ложе. Колоритно побилась в агонии и испустила наконец дух. Ковры под ложем были устланы телами мертвых служанок, на которых царица предварительно опробовала действенность ядов. Локхарт хмыкнул, пожал плечами и, пританцовывая, отправился своей дорогой - в сторону туалета Миртл.
   Тем временем Гарри спустился на первый этаж, в крыло, где обитал завхоз, и подпер стеночку в ожидании, когда Филч вернется после своего обхода. Пожалуй, ему есть что обдумать.
   Нет, забивать себе голову историей сорокашестилетней давности мальчик пока не собирался. Он много раз слышал, что времена тогда были непростые, стычки между кланами волшебников и вообще отношения между магами строились в жестокой форме, поэтому удивляться смерти одной из участниц очередной перестрелки не приходилось. Понятно, что предательство этого... как его?.. Тома было вопиющим, хотелось также узнать, что случилось после смерти Миртл с той девушкой, из палочки которой негодяй выпустил непростительное проклятие. Но всё равно это было как бы понарошку, из другой жизни или даже не жизни, а будто из книги или фильма: вопрос интересный, однако не насущный.
   Беспокоило другое. Пресловутый взгляд Аваддона. Вот и снова, и снова ему навязано что-то, чего он неспособен контролировать. "Орудие возмездия", значит. "Кара небесная", значит. "Длань правосудия". Ну да, как же! С этим треклятым Волдемортом его уже успели втиснуть в рамки избранности и ждут от "знаменитого Гарри Поттера" черт те чего, самими же выдуманного и принятого на веру. Теперь еще эта девица с рассказами о взгляде. Да если хоть кто-то из друзей - не свои, так гриффиндорцы - проговорится, от него опять будет шарахаться вся школа. А ведь только-только успокоились после истории со змеиным наречием! Чуть ли не целый семестр за спиной шептались и пальцами тыкали, всерьез считая его наследником Слизерина, открывшим мифическую Тайную комнату и проклявшим старосту родного факультета. Потом, к счастью, Пенни очнулась, невредимая, и ни в чем его не обвинила - это и успокоило взволнованную публику. Но надолго ли?
   Судьба у него, что ли, такая? Впрочем, ему ли, дважды избежавшему смертельного заклятия, сетовать на судьбу? Другим повезло куда меньше, и все они с удовольствием поменялись бы с ним местами. Ну, все, не считая родителей, само собой.
   "А вот тут ты правильно мыс-с-с-слишь, мой маленький маленький принц! И будет тебе уже с-с-себя жалеть. Вот идет мисс Норрис-с-с!"
   Вслед за тенью кошки в коридор упала длинная изломанная тень Аргуса Филча и затмила собой первую. Гарри вздохнул. Не вынимая рук из карманов, отлип от стены. И сдался на милость победителя.
* * *
   После вечеринки в Хогвартсе, с которой Прозерпина удалилась не через аппарацию за воротами замка, а камином Поппи Помфри, домой из своей лаборатории профессор спешить не стала. Улыбаясь воспоминаниям о неловких комплиментах полувеликана, она вошла в свой кабинет и села в любимое кресло. Надо же, встреться она с ним, таким, на улице где-нибудь в Косом, то и не узнала бы! Как, однако, меняет некоторых мужчин бритва, шампунь и расческа. И скальпель, дополнила она, вспомнив своего верного Франки.
   Что-то, однако, мешало устроиться поудобнее и кололо в бок. Профессор сунула руку в карман. Ощутив пальцами ребро коробки, она подумала о просьбе Хагрида и данном себе зароке сделать это сразу по прибытии, чтобы не забыть потом в повседневной круговерти. Ну правильно, не орхидейно-хризантемной же икебаны от него дожидаться на старости лет!
   Содержимым коробки была колба, тщательно заткнутая целой вязью заклинаний. И Прозерпина могла понять того, кто это сделал, причем сделал сразу по нескольким причинам. "Провонять тухлятиной" при этом основной не являлась.
   Судя по виду и размеру, внутри колбы лежал изрядно пожеванный червями и разложением мизинец ноги, обладатель которой, мужчина, покинул этот мир не позднее десяти лет назад. Кроме пальца сосуд содержал еще клок чьих-то рыжих волос, завитых мелким бесом, тусклых и слежавшихся. Оба образца хоть и казались сваленными в одну кучу, на самом деле были отделены друг от друга тончайшей невидимой мембраной заклятья. Толковый маг накладывал, Прозерпинина школа. Значит, или у нее самой обучался, или читал ее работы. Но в любом случае - молодец. И точно не Хагрид. "Можно ли... как оно там называется? Ну, личности установить? Я, видите ли, профессор, не разбираюсь в этом, хоть ты тресни. Даже и не знаю, что там"... Эх, Хагрид, Хагрид, добрая душа. Тебе так и дракона подсунут - ты не заметишь!
   Профессор Умбрасумус поднялась из кресла и усталой поступью побрела к микроскопам. А уже через десять минут Прыткопишущее перо выводило под ее диктовку:
   - Образец номер один - мизинец левой ноги. Обладатель - мужчина. Приблизительный возраст на момент смерти - не моложе пятидесяти лет. Европеец. Соматически был полностью здоров. Предварительно: смерть наступила не от болезни и не от одного из известных ядов, которые определяются визуально во время микроскопического и поверхностного магического исследования. Требует дальнейшего анализа и идентификации.
   - Образец номер два представлен фрагментом волос с теменной части. Обладатель - женщина. Приблизительный возраст на момент смерти - не моложе сорока лет. Имеются признаки смешения европеоидной и африканоидной рас. Цвет основной части волос по всей длине (тускло-рыжий) обусловлен окрашиванием, вещество, использованное при окрашивании, магловского производства, содержало пероксид водорода для осветления. Прикорневая зона - темно-каштановый цвет, являющийся естественным для погибшей. Страдала от сахарного диабета и астмы. Чтобы установить причину и дату смерти, а также идентифицировать личность, потребуется развернутый анализ на комплексной аппаратуре.
  

28. Зачем скорбеть о смерти не умерших?

  
   - А никто не слышал сегодня ранним-ранним утром, еще даже не рассвело, как будто где-то кричал петух? Кажется, в замке... И так истошно...
   На помощницу профессора Стебль внимания в учительской почти не обратили: вечно ей мерещилось не одно, так другое, да если и не мерещилось, то велика ли невидаль? Из курятника Хагрида всегда кто-нибудь сбегал, а потом долго рыскал по окрестностям, оглашая пространство душераздирающими воплями. Авгурей, не так давно павший в жестоком бою с вороном, не был единственным нарушителем покоя обитателей Хогвартса.
   Иногда перестук часовых механизмов становился просто невыносимым. За много лет работы Северус почти приучил себя не замечать их беспорядочного тиканья, но в демисезонье, особенно почему-то на исходе весны, когда одолевали частые приступы "учительской мигрени", отвлечься не получалось. Остальным же это ничуть не мешало, и они как ни в чем не бывало занимались своими делами, входили в комнату, выходили из нее, общались между собой, некоторые даже умудрялись проверять в этом гвалте экзерсисы малолетних бездарностей.
   А у него левая сторона головы трещала всё отчаяннее, и к этой боли добавились краткие, как бы электрические, разряды вдоль позвоночного столба - когда Грег не мог обеспечить необходимую степень комфорта своей кормушке, он начинал беситься и только усугублял и без того плачевное положение. Еще и монотонный бубнеж у соседнего стола... Алхимик, быть может, игнорировал бы этот раздражитель, но упоминание всуе его имени когтевранским деканом в беседе с преподавателями заставило Снейпа прислушаться, о чем они там шепчутся.
   - ...вызвал к себе и спрашиваю: "В чем дело?" А он как будто и не понимает, о чем я, - тихонько проскрипел Флитвик. - Объясняю, что недоволен его охлаждением к моему предмету. Он сначала вроде бы смутился, а потом с вызовом отвечает: "Простите, сэр, но чары - не самая сильная моя сторона, как справедливо подметил профессор Снейп"... Понимаете что? "Не самая сильная сторона", видите ли!
   Молоденький учитель Древних языков, вчерашний ассистент ныне покойного профессора Крэгга и позавчерашний студент пока еще каким-то чудом здравствующего Снейпа, довольно громко крякнул, а Септима засмеялась. Филиус покивал и продолжил:
   - Вот-вот! И я так же! Ему говорю: "Простите, мой юный философ, но послушать вашего профессора зельеварения, так девяносто девять и девять десятых процента населения планеты вообще напрасно увидели белый свет!"
   "И профессор зельеварения, безусловно, прав! - делая вид, будто занят поиском чего-то крайне важного в кипе свитков у себя на столе, мысленно вставил свои пару кнатов Северус. - Если даже сей нерадивый подросток принял это как постулат... Кстати, интересно, а о ком речь? Хотя какая разница - можно подумать, эти малолетние ошибки природы чем-то отличаются одна от другой"...
   Но была разница или нет - а он все равно прислушивался.
   - Да, я тоже заметила, что в последнее время он стал каким-то заносчивым, - заговорила Вектор. - Надеюсь, это всего лишь предэкзаменационная депрессия. И общая усталость от учебы.
   - Поглядывает свысока, это вы точно подметили, мэм! - энергично кивнул профессор Древних языков. - К моему предмету он тоже стал относиться наплевательски. Я спросил о причине, он эдак, знаете, посмотрел на меня и говорит: "Как будто ваша дисциплина понадобится мне за стенами школы, сэр!" Непонятно, какой фестрал его лягнул, мне он всегда казался таким скромным любознательным мальчиком...
   - Переходный возраст, - донесся голос Синистры: та стояла чуть дальше, возле Локхарта, который тоже что-то искал среди пергаментов у себя на столе. - Неужели вы думали, что если он... особенный, то его эта беда обойдет стороной?
   "Особенный"? Особенных в Хогвартсе хоть отбавляй, каждого можно описывать как наглядный пример в сборнике диковин умственной отсталости. А вот особенно особенных, пожалуй, трое. И дочь Пандоры можно не учитывать, поскольку речь о мальчике. Кроме того, заносчивой ее, как и Лонгботтома, назвать трудно, поэтому и криворукий гриффиндорец не вписывается в обозначенную схему. Остается только один вариант, и если это действительно Поттер, то Снейпу будет сложно сдержать злорадство. Ведь алхимик характеризовал мальчишку именно так с первого дня знакомства, а до его "гениальных" коллег это дошло только сейчас. Но наконец-то всё встало на свои места.
   - Вы полагаете, дело в переходном возрасте? - прищурился Флитвик. - А я вот попросил мадам Пинс показать мне его формуляр в библиотечной картотеке. И выбор литературы меня изрядно озадачил.
   - Что вы хотите этим сказать? - заинтересовались все, и Снейп с досадой понял, что не отстает от них ни на гран, а сам при этом уже давно не понимает ни слова в тех строчках чьего-то домашнего задания, по которым уже который раз бессмысленно пробегает его взгляд. Впрочем, проклятая скотома, мерцающей зигзагообразной змейкой кружившая у него перед глазами, заставляя отодвигаться подальше от источников света, так и так не позволяла распознавать буквы и прочие мелкие детали, поэтому можно было даже не стараться. Не существуй Грега, он тотчас бы, еще при первом намеке на "слепое пятно" в зрачке, погасил боль специальным средством: при гемикрании чем раньше принимаешь лекарство, тем скорее проходит приступ. Но с тварью приходилось считаться, и "жена обувщика", как водится, продолжала ходить в самых плохих ботинках. Дальше будет только хуже. Пока что он хотя бы понимает смысл услышанных слов. А через полчаса его еще ждет урок у четверокурсников...
   - Книги, которые он берет чисто для подготовки к экзаменам, ограничиваются школьным списком. Но он никогда и не пытался угнаться за Грейнджер с ее либроманией. Я просмотрел все его предшествующие заказы, выходящие за рамки программы. Несмотря на заметный разброд тем, в них прослеживается логика. Об этом я могу говорить уверенно как декан его факультета: наша, когтевранская логика, и я ее улавливаю. Она в большей степени ассоциативна, и внутренние связи во вспомогательных источниках уловить сможет не каждый. Однако я ее улавливал. Примерно с середины февраля всё изменилось. Я смотрю в список прочитанных им книг и понимаю, что ничего не понимаю. Видно, что он что-то ищет, но ищет на ощупь...
   - Я слышала, он начал вместе с Грейнджер и Уизли учить французский язык, - нерешительно воспользовавшись паузой, заметила астроном, но декан Когтеврана удрученно покачал головой:
   - Эту литературу я тоже не беру в расчет, Аврора. Она там значится, но в столь ничтожном количестве, что ее можно не учитывать: словари, учебники, несколько сборников сказок шармбатонских составителей. Ерунда, одним словом. А основное меню Гарри в последнее время составляют подшивки "Чароплета", курьезные подборки из Истории магии, перечни редких заклинаний...
   - Надеюсь, не темных? - бодро подал голос Стинкхорн, которому надоело притворяться безучастным свидетелем чужой беседы, и хохотнул не бог весть какой шутке.
   - Что вы, Гилдерой, кто бы пустил второкурсника в Запретную секцию?
   Несмотря на легкое возмущение Флитвика, полной в том уверенности в голосе когтевранского декана Снейп не уловил. Да и не разделил бы в случае, если бы Филиус не испытывал никаких сомнений. Еще свежи в памяти зельевара были похождения лихой когтеврано-гриффиндорской четверки полуторалетней давности, когда ему пришлось тереть память у обнаглевших студентов и отбирать том сочинений мессира Гринделльвальда. За это время ученики поднаторели в умении обходить запреты и наживать себе проблемы, поэтому оккупация запретных стеллажей отпрыском Джеймса Поттера - это всего лишь вопрос времени. Собственно говоря, Северусу и самому во времена учебы мало что мешало проникать в этот манящий уголок библиотеки, причем как раз в их возрасте - лет с тринадцати.
   Черт, как хочется лечь, зажаться в комок, накрыть голову подушкой - и чтобы никто не трогал хотя бы полчаса, и чтобы ни звука, ни света...
   - Потом я сверил формуляр Поттера с формуляром Грейнджер, - продолжал Флитвик. - И ее выборка почти в точности повторяет его. Судя по датам, она как будто идет за ним след-в-след.
   - Вы уверены, что не наоборот? - Септима Вектор удивленно подняла брови.
   - В том-то и дело! Она не умеет так, как он. Ее способ постижения систематизирован и упорядочен. Вы когда-нибудь видели сумочку Гермионы Грейнджер, Аврора? Загляните как-нибудь, если она откроет ее при вас. В жизни не поверите, что это женская сумочка! То же самое было в ее карточке до тех пор, пока она не начала повторять за Гарри. И всё это очень странно.
   - Темнят детишки, - заметил Локхарт, откладывая в сторону чью-то очередную чернильную пачкотню, именуемую домашним заданием по ЗОТИ.
   Тут Флитвика озарило:
   - Вот вы бы и поинтересовались, профессор! Только не у Гарри, а у мисс Грейнджер. Зная ваши успехи у... кхм... дамской части...
   - На что это вы намекаете?! - притворно возмутился Стинкхорн. - Как можно!
   - Увольте, я же совсем о другом вас прошу! - покраснев, как коралл, начал оправдываться глава Когтеврана. - Но ваше обаяние...
   - А что если девочка влюбится?
   Локхарт так и фонтанировал скромностью. Снейп едва не кинул на него издевательский взгляд, сдержался в последний момент, отвлекаясь на борьбу с болью и тошнотой. Еще не хватало выдать свою заинтересованность беседой, прислушиваться к которой становилось всё сложнее: приступ уже перевалил в тот этап, когда теряются связи между словами чужой и собственной речи и смысл фраз ускользает по нарастающей. Скоро и слова распадутся на бессмысленные звуки, а сознание померкнет минут на десять-пятнадцать. До урока успеет, не впервой.
   Поломавшись для вида, красавчик всё же согласился помочь в расследовании. Но дал понять, что это не доставит ему никакого удовольствия.
   Что ж, нужно будет втайне от них наведаться в гости к мадам Пинс. Кто такая мадам Пинс? В гости? Куда это - в гости? И что такое гости? Раньше при первых признаках сумерек сознания его обуревала паника, со временем же Снейп привык, что надо просто дождаться окончания приступа и какое-то время не пытаться облекать мысли в слова. Лучше вообще расслабиться и перестать сопротивляться боли - тогда, не чувствуя угрозы, унимался и Грег.
   Однако трудно поверить, что Поттер искренне учел мнение ненавистного преподавателя относительно его, Поттера, магической одаренности - скорее это была всего лишь поза. Или отговорка, чтобы отвязаться от Флитвика с его расспросами. Мальчишка и суток прожить не сможет, не обратив на себя внимание публики: разве о ком-нибудь из студентов вот так же шептались под этими часами раньше? За одиннадцать лет работы в Хогвартсе зельевар не наблюдал в учительской ничего подобного. Разве что прежде он не обращал внимания и не прислушивался... Да, наверное, так оно и есть: не прислушивался к чужому трепу, а теперь вдруг начал. Но это не развенчивает лавры Поттера как завзятого выскочки. И если он снова затеял какую-то каверзу при поддержке своей банды и - особенно - рыжей всезнайки, ему это так с рук не сойдет. Отработками у Филча прямо накануне экзаменов паршивец не отделается. Филч... кто это? А, ладно!.. Потом, всё потом.
   Снейп собрался с силами. Воспринимая собственные конечности как чужие, по ошибке приделанные к его туловищу, он всё-таки добрел до ближайшей туалетной комнаты. Кое-как заперся в кабинке, сел на закрытый унитаз, привалился боком к стенке и выключился, не ощущая уже даже электрических прострелов в хребте. В голове глухо звучали обрывки каких-то запредельных диалогов, мимо него в ледяном космическом пространстве проплывала вереница костяных всадников Дикой охоты...
   ...Звонок привел в чувство, как приводил всегда, будто условный рефлекс у собаки в опытах знаменитого магловского профессора. Алхимик возник перед собой в зеркале над умывальником и даже вздрогнул. Черными, как шерл, и пустыми провалами вместо глаз на него оттуда таращилась восковая посмертная маска неизвестного типа лет сорока, если не старше, который наверняка помер в страшных муках у маглов-реаниматоров, отчаянно пытавшихся его воскресить и несколько раз даже преуспевших в этой гиблой затее. Спутанными сосульками - не прошло и дня - свисали вокруг маски черные же патлы. "В гроб, только в гроб!" - голосом Прозерпины Умбрасумус диагностировал он себя, брызгая в маску ледяной водой из-под крана и чувствуя, как от холода заходится сердце, а сосущая боль в мозгу сменяется звоном натянутой тетивы, точно вот-вот там что-то лопнет. Но теперь всё тело целиком принадлежало только ему, аура прекратилась, смысл слов и происходящего вернулся на место. Была только вялость вкупе с полным безразличием. Как говаривала мать, будто угольным мешком пришибли.
   А в гроб поздно: туда краше кладут. Остается одно - идти и, как обычно, пугать собой дурацких студентов.
   В учительской, куда Снейп зашел за журналом четвертого курса, теперь оставался только Флитвик.
   - Как мне кажется, на Сокровенном тебя сегодня можно не ждать? - спросил тот и, покрутив пальцем вокруг своей головы, сочувственно добавил: - Опять, да?..
   - Бывало и хуже, - хрипло буркнул слизеринец, после чего жутко раздражился из-за собственного надтреснутого голоса. Оба декана еще не подозревали, что им всем сегодня будет не до разминок на острове.
   - Северус!
   - Да? - уже выходя, Снейп полуобернулся.
   - Сходи в больничное крыло. Поппи что-нибудь для тебя придумает.
   Зельевар повернулся уже полностью, озадаченно поглядел на коллегу, пытаясь выявить истинную причину такой внезапной заботливости, но ни в лице, ни в позе когтевранского декана не было ничего, что могло бы дать подсказку. Тогда Снейп невнятно чертыхнулся сквозь зубы и вышел в коридор. В другой раз следует накладывать на свою физиономию отводящие внимание чары: вероятно, ледяная вода в таких случаях уже не помощник.
   Зато на студентов Пуффендуя и Гриффиндора, у которых сейчас был сдвоенный урок зельеделия, его вид произвел надлежащее впечатление. Возможно, даже неизгладимое. На тех, кто успел заметить его бесшумно вплывшую в класс черную тень. Они онемели и застыли каждый на своем месте, тогда как Кеннет Таулер и Седрик Диггори, увлеченные горячим спором над холодными котлами, момент коронного появления призрака подземелий пропустили. Не видели они перекошенных ужасом лиц однокурсников, не удивились тишине, которая наступила так же внезапно, как взрывается бомба.
   - Ты всё время пытаешься поверить магию обычными физическими законами! - доказывал гриффиндорец соседу-пуффендуйцу. - А я тебе скажу: переход Мебиуса назвали так неслучайно. Через него можно будет выгрузить хоть что... Хоть зеркальную вселенную, вот! И отсюда она так и останется незаметной!
   Снейп сложил руки на груди и поджал губы. Однокурсники, сидящие вокруг спорщиков, пригнули головы, но ни один не осмелился подать болтунам хоть какой-нибудь знак о том, что творится за их спинами.
   - Да почему незаметной-то?! - возмутился Седрик, пронзительно сверкая серыми глазами. - Это в любом случае должно вызывать эхо в нашей реальности. Ну, не знаю, может быть - Гигантский Кальмар в озере... Может, он и есть та самая проекция острова, как мы ее видим? А там не Кальмар на самом деле, а огромный кусок суши! Как Сид из легенд! Подожди, я тебе сейчас нацарапаю, если на пальцах не понимаешь!..
   - А может быть, мистер Диггори, вы нам всем сейчас... н-нацарапаете формулу превращения того мышиного кала, который вы насочиняли, притворяясь, будто выполняете домашнее задание, в нормальное противоядие от Смертельной Жажды? - и, махнув спрятанной в рукаве палочкой, зельевар швырнул ему на стол исчерканный красными чернилами свиток. От неожиданности подскочив и выронив перо, подросток уставился сначала на учителя, а потом перевел взгляд на брезгливый росчерк с "троллем" в самом низу своей работы. - Чем-то же вы планировали заняться на предстоящем уроке, не так ли? Или я ошибаюсь, мистер Таулер?
   - Нет, сэр.
   - Что "нет, сэр"? Не планировали или не ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь, сэр.
   - О, благодарю вас! Я польщен, - Снейп и сам сочился ядом Смертельной Жажды, только противоядием для него сейчас был шанс вдоволь поиздеваться над дубиноголовыми студиозусами - и при каждом слове боль понемногу отодвигалась, а слабость сдавала позиции желанию устроить этой шайке болванов качественный апокалипсис. - Между прочим, ваша работа немногим лучше, и я спешу напомнить, что всего через каких-то полторы недели вас ждут не дождутся экзамены. Вам не кажется, что расслабились вы несколько не вовремя? Не вижу на ваших столах ни одного ингредиента, подтверждающего вашу готовность к уроку. Это относится ко всем.
   По классу пронесся суетливый шорох. Прочувствованная речь всё же стоила зельевару нервного напряжения, и со лба на висок соскользнула капля холодного пота, прокатилась по острой скуле, нырнула в тонкую морщинку у края рта и там замерла, но стирать ее он не торопился, дабы не испортить угрожающую величественность момента.
   - Итак. Гриффиндор. Кто дежурный у вашего курса на этой неделе?
   Не то чтобы он этого не знал, но они боятся отвечать на вопросы и при этом понимают, что не ответить на них нельзя, поэтому один из них так или иначе будет вынужден выступить мальчиком или девочкой для битья. Смертельная жажда реванша за едва переносимую боль требовала новых жертв - и плевать, что к его боли никто из этих детей не имел отношения. Снейп сверлил уничтожающим взглядом Алисию Спиннет. После увиденного в зеркале он был отлично осведомлен, какое чувство у людей вызывают эти мертвые угольные осколки на месте глаз. Подвластная его гипнозу, как горлинка перед коброй, девушка медленно встала из-за парты и, съежившись, шепнула, что дежурная - она.
   - Тогда будьте так любезны объяснить, почему я не вижу в классе никого из мистеров Уизли?
   Все в страхе оглянулись на пустующую парту близнецов. Мисс Спиннет быстро заморгала. Надо сказать, обычно эта старательная и спокойная девчонка нареканий у него не вызывала, и он по большей части обходил ее вниманием, что вполне устраивало обоих. Но именно сейчас, когда все потенциальные "подушки для иголок" - те же Джонсон, Джордан и Стимпсон - напряглись и мобилизовали защитные силы, имело смысл сделать нестандартный ход и слегка потрепать того, кто не был готов к нападению.
   - Сэр... я не... я не знаю. На Минералогии их тоже не было, а мальчишки не хотят говорить, и я подумала, что они первую пару проспали, но...
   Снейп не стал сопротивляться, когда ощутил, как дрогнули его брови, и тихо переспросил:
   - Что?
   Если эта малахольная сейчас тут разревется, его терпение лопнет вместе с той гипотетической струной в голове. Но Алисия собралась и объяснила, что даже как дежурная не имеет доступа в спальню мальчиков, а однокурсники отказались объяснять ей отсутствие Фреда и Джорджа. На помощь ей подоспел Ли Джордан:
   - Сэр, разрешите объяснить? - поднял он руку.
   - Да, мистер Джордан.
   - Сэр, вчера на тренировке Уизли слегка... э-э-э... перестарались. Мадам Помфри хотела оставить их в лазарете, но они уговорили ее и вернулись в общежитие. Легли они раньше нас всех, еще до отбоя, а когда утром мы собирались на занятия, пологи их кроватей были еще задернуты. Ну и мы решили, что после вчерашних травм им лучше бы подольше оставаться в постели, чтобы восстановиться... Скоро ведь соревнования... Мадам Помфри подтвердит...
   Снейп с досадой отмахнулся. Боль внезапно отступила, и азарт донимать этих малолетних идиотов пропал без следа. Хотелось просто заснуть на пару суток. Перепад профессорского настроения был настолько резким, что вызвал едва ли меньший шок, нежели его недавняя ярость. Зельевар одним стремительным броском переместился к своему столу, а на доске за его спиной возникла сигнатура противоядия, изготовить которое к концу урока могли бы в лучшем случае двое-трое из всех, кто сейчас находился перед ним.
   - Итак, мистер Джордан, не садитесь, - сказал он и знаком дал понять, что сесть может только Алисия; девчонка опустилась на скамью со вздохом облегчения и сразу же бросилась переписывать рецепт с доски. - Поведайте вашим сокурсникам, какими симптомами сопровождается отравление ядом Смертельной Жажды.
   Темнокожее лицо Джордана озарилось: он понял, что экзекуции не будет, и охотно переключился на учебный процесс.
   - Как и в случае с ядом Смертельной Чесотки, эту разновидность токсических веществ еще называют "смертью через удовольствие", - затарахтел гриффиндорец, стараясь не смотреть в лицо преподавателя, который следил за ним из-под тяжелых приопущенных век. - Оба они изобретены еще в Древнем Египте, жрецами храма города Иуну, поклонявшимися птице Бенну. [1] Если отравленный ядом Чесотки находится в экстазе, когда раздирает сам себя ногтями и умирает от потери крови, то после того, как происходит контакт с ядом Жажды, человек начинает искать любую жидкость. Он жадно пьет, испытывая при этом ни с чем не сравнимое удовольствие, и яд начинает действовать всё активнее. Вещество заставляет сокращаться мускулатуру желудка и пищевода, отравленного рвет. После этого пить хочется еще сильнее, наслаждение от питья усиливается, и так до тех пор, пока не наступает смерть от обезвоживания... Зафиксированы свидетельства, когда тела погибших рассыпались, точно высохшая труха...
   _________________________________
   [1] Город Иуну - он же Ин, он же Он, он же Гелиополь, город Солнца, центр поклонения богу Солнца Атум-Ра и его священной птице Бенну (египетский Феникс, от его имени происходит название пирамидального камня, венчавшего стелы - Бен-Бен).
   - А теперь мистер Диггори, который, нисколько не сомневаюсь, хотел бы исправить свой "неуд" по домашней, дополнит этот жалкий пересказ страницы из учебника. Мистер Джордан, сядьте. Мистер Диггори, назовите варианты спасения от Смертельной Жажды.
   Седрик замялся:
   - Вы зачеркнули у меня первый вариант, сэр... Значит, перетерпеть жажду в течение двенадцати часов нельзя?
   - Теоретически можно и на Сатурн аппарировать, мистер Диггори, - сварливо откликнулся зельевар, усаживаясь в свое кресло и с безразличием пролистывая журнал. - Но я велел вам придерживаться реалистичности, а не сказочных допущений. Теоретически, если яд не разводить жидкостью, то посредством метаболизма он действительно будет расщеплен без остатка. Соляная кислота в желудке и ферменты в кишечнике справятся с ним за двенадцать часов. Вы потрудились почитать дополнительную литературу при работе над домашним заданием? В самом деле? Тогда назовите мне хотя бы один зафиксированный случай исцеления подобным образом.
   - Ни единого, сэр, - выдохнул юный пуффендуец, удрученно опуская голову.
   - Как вы думаете, почему?
   - Эту жажду невозможно вытерпеть в течение стольких часов.
   Примерно как противостоять убивающему или пыточному проклятьям, да... Воистину будет чудом, если сегодняшнее задание выполнят даже те двое-трое, о ком он опрометчиво подумал вначале... Что ж... "Баллада, в коей говорится, как // с одним бездельником, готовым на бесславье, // расправился поэт де Бержерак" [2]. Не привыкать...
   _________________________________
   [2] Эдмон Ростан, пьеса "Сирано де Бержерак". Имя Сирано стало нарицательным для обозначения человека с огромным носом, а также истинного гасконца - поэта и дуэлянта. Вокруг Сирано де Бержерака бытует легенда, что, являясь отчаянным дуэлянтом, он так ни разу не был побежден; существует также миф, что он однажды выиграл бой с сотней противников. Это также получило отражение в пьесе Ростана.
   Диггори между тем продолжал:
   - Безоар, обычно помогающий от ядов второго и третьего уровня сложности, к которому причислена и Смертельная Жажда, здесь тоже бессилен. Организм способен воспринимать только жидкости, а всё иное, попадающее в пищевод, тотчас же отторгается рвотными спазмами, в том числе и безоаровый камень. Но любая жидкость, в том числе противоядие, приведет в действие механизм отравления, и процесс станет необратимым: прежде чем противоядие разложит токсин на безопасные составляющие, наступит обезвоживание и смерть. Да и самого противоядия понадобится невероятное количество после каждого приступа рвоты.
   - Так какой же выход? Как обеспечить поступление антидота в организм жертвы? - тут у дальнего котла нерешительно встрепенулась чья-то рука: - О, неожиданно, мистер Лафкин!
   - Да, сэр. Эфир. Эфир обеспечит поступление противоядия в организм. Летучее соединение, - худенький болезненный с виду мальчик робко указал на доску. - Эти ингредиенты...
   - Выйдите и запишите формулу, - сказал Снейп и признался себе, что не ожидал от этого заморыша и от этого курса в целом столь прыткой находчивости. Никто, кроме Лафкина, похоже, даже не обратил внимания на приписку в конце сигнатуры, где были перечислены меры предосторожности при работе с зельем, все пункты которых изо всех сил сигнализировали о том, что зельевары будут иметь дело с газообразным веществом. С крайне опасным газообразным веществом.
   Не успел студент сделать и шагу к доске, как декан Слизерина услышал сигнал, сопровождающий появление возле иллюминатора Кунигунды с запечатанным в шаре конвертом. Судя по поведению сомихи, дело было неотложным. Снейп открыл желоб, поймал весточку и сбросил почтальонше положенную награду.
   Письмо пришло сверху, от МакГонагалл. Минерва требовала срочно подойти к закрытой женской уборной на втором этаже. Судя по краткости изложения, там снова какого-то дьявола стряслось. Переведя взгляд на класс, алхимик вызвал дежурных обоих факультетов и велел всем отправляться под присмотр Аргуса Филча до тех пор, пока не вернется он, профессор Снейп, и не заберет их обратно на урок. Оставить хотя бы одного живого гриффиндорца, да еще и сокурсника близнецов Уизли, в помещении, битком набитом опасными ингредиентами, было бы должностным преступлением.
   Возле туалета Рыдающей Миртл торчали уже все преподаватели Хогвартса, кому не лень было сюда тащиться с разных этажей. Снейп хмуро оглядел профессоров и их ассистентов: этих, вторых, вообще непонятно для чего сюда привели. Чертовы ротозеи - лишь бы не работать. Под его тяжелым взглядом расступались даже те, кто был вдвое старше. Дверь в туалет была распечатана и открыта настежь. Он вошел внутрь.
   Близнецы, окруженные тремя деканами, валялись на полу в позах, напомнивших о мисс Кристал и ее осеннем променаде. Даже их невыносимо рыжие и похожие на петушиные гребни прически как-то померкли на фоне мертвенно-бледного кафеля и уже не торчали с такой победной наглостью, а сами мальчишки вытянулись и лежали абсолютно ровно, словно под заклятием Петрификуса.
   Снейп обогнул их по дуге и, брезгливо подхватив правую полу мантии, едва не зацепившейся за коррозию ржавой трубы умывальника, встал подле МакГонагалл.
   - Боюсь поверить своему счастью. Неужели за последние четыре года это будут единственные нормальные экзамены? - процедил он.
   - Прекрати, Северус! - Минерва готова была зашипеть. - Это не смешно!
   Алхимик удрученно провел ладонью по лицу:
   - Да где уж мне смеяться, профессор... Это нам всем выльется в лишний год общения с данными джентльменами...
   - Ты лучше придумал бы, чем обнадежить их бедную мать! - присоединилась к коллеге Помона Стебль. - Несчастная Молли! Наверняка ведь есть средство...
   - Да. Вот оно, - подняв голову, краешками рта улыбнулся Северус: к ним на всех парусах несся Стинкхорн со своим неизменным кретинским оптимизмом.
   - Что тут у нас? - пропел Локхарт и склонился над мальчишками. - Ай-яй-яй, как неловко вышло! И почему меня снова не было рядом с ними?
   Наивная Помона, которая не присутствовала на его предыдущем шоу, когда заколдовали старосту Когтеврана, моментально воодушевилась:
   - Так вы знаете, что с ними произошло, Гилдерой?
   Снейп надул щеки и, отвернувшись, медленно, на счет "пять", спустил воздух через выпяченную нижнюю губу. Локхарт опять понес какую-то ересь про Трансмогрифианскую пытку, действие которой можно нейтрализовать лишь в тот момент, когда она поражает цель.
   И тут, прервав его в зените пламенной речи, из коридора заглянула стажерка Макмиллана, вечно менявшая цвет волос и лицо девица, имя которой алхимик и во время ее обучения в Хогвартсе никогда даже не пытался запомнить. Сейчас одна половина ее головы была светло-русой, другая - темно-каштановой, а в расширенных зрачках читалась тревога:
   - Профессор Снейп! Простите, можно вас?
   Вопреки обыкновению тут он не проронил ни одного язвительного замечания, молча перешагнул ноги одного из лежащих Уизли и направился вслед за метаморфиней. Естественно, остальные тоже кинулись в коридор.
   Рядом с мозаичным василиском на одной из стен темнела надпись, сделанная чем-то красным: "Одна из вас поплатилась за то, что открыла Тайную комнату! Кости ее теперь навечно останутся погребенными в глубинах замка!"
   - Вот, - сказала аврор, как будто в этом указании был какой-то смысл.
   Нимфадора ее зовут. Нимфадора Тонкс, да. По зельям справлялась, котлы не взрывала. Потому и не запомнил. Снейп провел палочкой над буквами, про себя читая определяющее заклинание. То, что кровь, которой это написано, куриная, а не человеческая, несколько обнадеживало.
   - Где Джофф? - тихо спросил Снейп практикантку.
   - Он несколько дней будет в отъезде, сэр, - краснея, объяснила девушка.
   Зельевар оглянулся на МакГонагалл, и та без лишних слов сообразила, что нужно делать. Тотчас же к старостам факультетов полетели указания провести переклички среди всех курсов и в случае нехватки кого-либо из студентов - доложить лично замдиректора.
   - Мисс Тонкс, при первой же возможности и как можно быстрее свяжитесь с вашим куратором, - шепнул Снейп метаморфине. Она торопливо кивнула, становясь при этом полностью брюнеткой, почти точной копией Беллы Блэк образца первой половины семидесятых. Это неосознанное действие внучки Друэллы Розье вызвало у него неприятные ассоциации, и алхимик отодвинулся подальше.
   - Неужели это кровь? - Локхарт покарябал надпись на стенке кончиком своей палочки. - Может быть, просто краска? Сдается мне, кто-то из студентов просто заигрался в наследника лорда Слизерина. Мы же не можем всерьез...
   - Это кровь, - перебил его Снейп и, с удовлетворением услышав за спиной оханье и квохтанье девиц и юнцов из младшего педсостава, добавил: - Правда, пока куриная.
   - Неспроста я утром слышала петушиные крики! - заявила помощница Помоны Стебль. - Быть может, именно тогда беднягу и зарезали, чтобы добыть крови для этого вандализма?
   - Северус, ты что скажешь? - МакГонагалл уставилась на него сквозь очки.
   - Пока ничего. Я жду доклада старост.
   Близнецов отлевитировали на носилках в лазарет. Все ждали явления Дамблдора, но Дед так и не вернулся в Хогвартс: видимо, самопроизвольное выздоровление Пенелопы Кристал привело его к мысли, что ситуация с окаменением учеников остается под контролем, а значит, дела поважнее можно не отменять. К тому же хрупкие плечи замдиректора выдерживали на себе и не такой груз, ей не привыкать. Наложив строгий запрет на перемещение студентов по замку без сопровождения старших, Минерва кинулась встречать миссис Уизли, а дожидаться результата перекличек оставила коллег-деканов.
   Где-то минут через десять в коридор со всех сторон слетелись совы старост. Послания читали все преподаватели и аврор-практикантка, но роковое выпало, как всегда, Северусу: пропавшей без вести (помимо братьев Уизли) значилась студентка первого курса факультета Когтевран Полумна Лавгуд. Перед глазами мелькнула совершенно безумная картина, где МакГонагалл у себя в кабинете по очереди вытирает платком носы рыдающим Молли и Ксенофилиусу, а потом сморкается туда же сама. И все они, дружно причитая, не менее дружно рвут волосы со своих голов...
   - Вы, профессор, давеча говорили о том, что вам раз плюнуть разобраться с этим проклятьем, - медленно заговорил Снейп, складывая вчетверо пергамент с отчетом когтевранского старосты Р.Хилларда и наблюдая, как вытягивается лицо златокудрого красавчика. Если бы не вымотавший алхимика недавний приступ, он, пожалуй, даже повеселился бы, наблюдая за гаммой эмоций, которая после этих слов захватила власть над мимикой Стинки. Болван настолько не владел собой, что какая-нибудь сердобольная старушка из Косого переулка всплакнула бы от жалости к горе-зотишнику.
   - Н-ну да, конечно... Я бы мог попытаться. Даже несмотря на туман, который натянуло с Черного озера, и неблагоприятное расположение звезд в созвездии Водолея... И...
   - Тогда - ваш ход! - алхимик с усилием провел пальцами по сгибу пергамента, фиксируя складку, и вручил злополучную повестку Гилдерою.
   Где-то у локтя Снейпа неопределенно фыркнул декан Когтеврана. Пока Локхарт бегал глазками и собирался с мыслями, Флитвик поманил к себе слизеринца. Северус отвел его в сторону, чтобы не сгибаться при всех пополам прямо посреди коридора, и подставил ухо собеседнику.
   - Северус, мне хочется надеяться, что мисс Лавгуд не имеет никакого отношения к этой надписи. Ты же понимаешь, что она могла просто... - он изобразил указательным и средним пальцами ножки бегущего человечка. - Это уже не первый раз...
   Снейп молча и внимательно смотрел на него. Филиус помялся под его взглядом, невзирая на то, что четверть века назад тот сам, студентом, сдавал ему Защиту на экзамене и обращался с почтением - "сэр".
   - Словом, хочу испросить твоего совета: может быть, мы не будем пока волновать Ксено этим известием, а приложим для начала все усилия, чтобы найти девочку?
   - Филиус, она твоя студентка, решать тебе, - таким же глухим шепотом отозвался алхимик.
   - Как поступил бы ты на моем месте? Если бы... скажем, с Драко...
   - Безусловно, сразу же сообщил бы его родителям!
   Вряд ли это объяснишь тем, кто за столько лет жизни не впитал и не понял. "Ложь во спасение", оформленную подобным образом, Люциус воспринял бы как унижение, и дело тут вовсе не в слизеринском менталитете. И для пуффендуйца Макмиллана, и даже для гриффиндурка Блэка это было бы преднамеренным личным оскорблением, поэтому нет сомнений, что и в когтевранце Лавгуде, сколь бы мягким и покладистым он ни казался, замалчивание такой информации вызовет гнев. Не тот случай, когда, оберегая чьи-то чувства, совершаешь благо.
   - Значит, ты считаешь, что и мне надо поступить так же с бедным мальчиком?
   Северус ощутил первую волну раздражения. Этот хитрый полугоблин решил поиграться в Деда и, прикидываясь добронамеренным простачком, переложить ответственность на чужую голову? Странного он тогда избрал себе подопытного...
   - Я считаю, мы зря теряем время, - Снейп выпрямился и заметил, что Локхарт уже куда-то исчез.
   Зеваки начали расходиться, только профессор Вектор стояла на своем месте возле мозаичного василиска и, в задумчивости глядя на деканов, водила перед собой палочкой. Под ее беззвучными очищающими заклинаниями с пола и стен пропадали свидетельства недавнего налета совиной авиации. Слегка ей кивнув, Северус пошел к лестнице: Филча пора было спасать.
* * *
   Еще в Рождество Люциус обратил внимание на то, что с супругой что-то происходит. Обычно у них не принято было обременять друг друга разговорами о мелких повседневных неурядицах, с которыми каждый мог справиться самостоятельно. И Нарцисса была воспитана в лучших дворянских традициях, что позволяли маскировать несовершенства ее настроения с тем же успехом, с каким чуть ли не врожденные познания в магической косметологии исправляли малейшие дефекты наружности. Но поскольку последнее время леди Малфой казалась встревоженной сверх меры и уже не умела скрывать нервозность, как должно, сэр Малфой позволил себе снизойти и вмешаться.
   - Нарси, если есть что-то, что тебя действительно беспокоит, то тебе стоит этим поделиться, - деликатно подбирая слова, сказал Люциус: уж он-то знал, как легко можно вспугнуть доверие жены одной неудачно построенной фразой. Во всяком случае, подбирая ключики к нему в подобных случаях, сама Нарцисса всегда проявляла верх такта, и негоже было поступать в ответ иначе. - Думается, я мог бы тебе помочь, - добавил он, поднося к губам ее вмиг похолодевшую руку.
   При этом Люциус неотрывно наблюдал за ее поведением сквозь полуопущенные ресницы. Нет, проблема Нарси не была связана с Драко: как только он заговорил с женой, ее взгляд метнулся не на сына, а на дверь, потом на окно. Она поставила бокал на стол и тонко улыбнулась побледневшими губами. Всё это длилось пару секунд, и у Малфоя немного отлегло от сердца, поскольку замеченные им движения показывали, что наследнику рода ничто не угрожает. Уж такие вещи, касающиеся благополучия семьи, прекрасная ледяная ведьма видела за версту и в случае опасности нейтрализовала задолго до того, как об этом могли поведать даже всевидящие руны и всезнающие звезды.
   - Уверяю, нет ничего настолько важного, чтобы это было достойно твоего внимания. Тем более, в праздничную ночь, - просияв нежнейшей из улыбок и кутаясь в белоснежное манто с горностаевой оторочкой, ответила Нарцисса и обратилась к гостям с какой-то светской и ни к чему не обязывающей застольной беседой.
   В тот раз он поверил и отступил. Хотя, возможно, знай он о том, как повела себя жена по окончании пира, все стихшие было подозрения дали бы о себе знать с удвоенной силой.
   Когда все гости разбрелись по комнатам, а Люциус и Нотт спустились в биллиардную погонять летающие шары, Нарцисса вошла в свою спальню. Ее очень обеспокоила история, которую поведал вернувшийся в имение на каникулы Драко. По Хогвартсу бродили слухи об открытии Тайной комнаты - наследия мятежного Салазара. Никто не знал, как выглядит то, что хоронилось в ее недрах, но все понимали, что несет оно верную погибель. Говорили также, что угроза касалась лишь "грязнокровок", а значит, не представляла никакой опасности для их с Люциусом сына. Ну да мало ли что говорят в этом мире. Дамблдор был сумасшедшим, и Нарцисса не верила ему ни на сотую долю ломаного сикля. Она помнила, что творилось у него под самым носом еще во время их учебы, а он и в ус не дул. И вряд ли что-то изменилось в лучшую сторону по прошествии четверти века. Иногда миссис Малфой удивлялась, как им вообще удалось пережить семь лет обучения и не остаться - в большинстве своем - ни инвалидами, ни привидениями. Девочка из Когтеврана лежала, парализованная, в Мунго, а директору - и по совместительству главе Визенгамота - удалось убедить Совет Попечителей, что тревогу бить рано. Разумеется, будь эта Сьюзан... или Кристал... впрочем, неважно... будь она отпрыском аристократического волшебного рода, скандал был бы неизбежен, и Хогвартс неминуемо подвергся бы строгой инспекции. Однако что-то подсказывало Нарциссе, что ее сын действительно в безопасности: мальчик не имел склонности нарушать школьные предписания, был разумен, тщательно выбирал круг общения и не шатался в неположенных местах в неположенное время (попробуй он это сделать, благодаря личному малфоевскому Оку Слизерина, как Люциус иронично называл профессора Снейпа, родители узнали бы о проступке Драко раньше, чем сын успел сказать "ой"). Отсюда выходило, что источник ее тревоги кроется в чем-то ином... в Непреложном обете, данном неизвестно кому и неизвестно когда. И, положа руку на сердце - неизвестно зачем. Чтобы она, осторожная Нарцисса Малфой, урожденная Блэк...
   - Добби, - тихо призвала она эльфа-слугу.
   С легким щелчком домовик возник перед хозяйкой и поклонился до самого ковра. Нарцисса села в любимое кресло, подобрав ноги. Только там, в этом огромном кресле, свернувшись в три погибели, как в детстве, могла она ощутить свою безопасность, и проблемы немного отступали, давая дышать полной грудью. Как тогда, девчонкой, в доме родителей, где это кресло стояло до самого ее замужества. И как делал это с самого раннего ее детства, Добби выслушал леди Малфой, медленно моргая гигантскими глазами и понимающе кивая. Эльф не мог рассказать, как именно приходилось ему выполнять поручение госпожи, но Нарцисса была уверена, что делает он всё правильно, если до сих пор не прибежал с повинной исповедью и не расколотил свою голову об угол секретера.
   Может быть, с ее стороны было малодушием свалить свой обет на чужие плечи и доверить такую важную миссию даже не человеку, а существу-прислуге, хоть и любимому существу - такому, которому без колебаний доверила бы и свою жизнь. Но разве не пыталась она самостоятельно вспомнить, листая редчайшие старинные книги в фамильной библиотеке Малфоев, чертя палочкой в воздухе руны, а зачарованным мелком на плитах пола - спиритуалистические символы, выискивая и экспонируя давно затерявшиеся в лабиринтах времен наговоры магов-инородцев? И ничего. Ни-че-го. Нарцисса знала пределы своих способностей. Великой магессой ей не стать. И даже просто сильной, какой была старшая сестра, - тоже. Ее потенциала хватает только на охрану семьи. А вот Непреложный обет - это ее проблема, добровольное иго, и она не посмеет впутывать в эту темную историю никого из своих близких.
   - Ты понимаешь хоть что-нибудь, Добби? - спросила она с надеждой. Вот уж с кем Нарси могла снять защитную маску невозмутимой Снежной Королевы, так это с собственным домовиком, который качал ее и сестрицу в колыбелях и знал лучше, чем их собственные мать с отцом.
   - Добби не понимает, - покачал грустной большой головою слуга, - но Добби чувствует, что нужно делать.
   Эльфийская интуитивность принятия решений всегда завораживала Нарциссу. Им не надо было вникать в подробные стратегические планы, они прекрасно видели прочерченную красным штрих-пунктиром по карте жизни собственную задачу. И следовали к пункту назначения без лишних раздумий и без тени сомнений. Домового эльфа не стоит расспрашивать, домовому эльфу следует слепо доверять. Во всяком случае, эльфу Добби.
   На несколько мгновений он исчез, а потом снова возник в поле зрения с небольшой книгой в руках. Обычная серая обложка с почти невидимым или полустертым орнаментом в восточном стиле была защищена металлическими уголками. Никаких надписей. Немного покореженные водой и последующим высыханием желтоватые страницы - из-за этого книга кажется неопрятной и слишком дряхлой для своего возраста, а судя по некоторым приметам, ей вряд ли было многим больше пятидесяти лет.
   Нарцисса схватилась за виски раньше, чем почувствовала всю свирепость рухнувшей на нее боли. Возвращение воспоминания - это пытка. Леди Малфой впервые испробовала это на себе - что чувствуют те, кому вывернули, исказили или стерли память, и кто, неожиданно столкнувшись с триггером, обрел один из утерянных фрагментов некогда целостной картины. Страшно представить, что было бы, вспомни она вдруг всё...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   В ненастную ночь на изломе лета ребенок спал беспокойно. Каждая вспышка молнии, каждый раскат грома будили Драко, хотя Нарцисса окружила его постель колоколом тишины и тени, а сама колыбелька ритмично покачивалась под заклятьем Вибрацио. Когда миссис Малфой услышала стук в оконное стекло, подумала, что он ей приснился во время короткой дремы. Но стук повторился настойчивее, и на подоконнике снаружи обрисовался подсвеченный зарницей черный силуэт крупной птицы.
   "Сосулька" - уникального вида палочка Нарциссы, поскольку содержание, щупальце стеклянного осьминога, позволяло ей быть кристально-прозрачной - мигом оказалась в руке. Птица захлопала крыльями. Тогда хозяйка дома велела раме раскрыться и впустить сестру в комнату.
   Мокрым взъерошенным комком, недовольно каркнув, Беллатрикс ввалилась внутрь. Нарси даже не успела призвать ее к тишине. А потом мокрая серая ворона начала разрастаться ввысь и вширь, в карканье ее стали проступать звуки человеческой речи, и, не переставая браниться, Белла сдернула с кровати покрывало, чтобы спрятать наготу и заодно им же вытереться.
   - Прекрати, Бел, разбудишь ребенка! - взмолилась измученная мать.
   - С чего это разбужу? - гневно сверкнула очами незваная гостья и отшвырнула от лица мокрые черные кудри. Она казалась слегка пьяной, или это был остаточный кураж после рискованного перелета и обратного перевоплощения. - Он же у тебя под куполом!
   - Своим сквернословием ты даже из вечного сна поднимешь. Что это?
   Старшая сестра тем временем сдернула с правой лодыжки ленту, к которой крепился большой фамильный медальон Блэков. Распечатала крышку - сверкнули две серебряные звезды и это пафосное "Tojorus pur" девиза на гербе - и вытряхнула что-то маленькое, словно тыквенное семечко, на прикроватный столик. Нарцисса поняла, что самообладание ей отказывает, как и хорошие манеры. Нет, будь она одна, стерпела бы, как прежде терпела многое по прихоти Беллы. Но рядом спал маленький сын...
   - Какого орка лысого ты приволокла это сюда? - едва не срываясь на истерический визг, выкрикнула миссис Малфой, готовая одарить сестру Непростительным. - Я знать не хочу, что это такое. Забирай и проваливай!
   От этой дряни за милю разило темным проклятием. Однажды на Магловедении им рассказали об изобретенном учеными простаков оружии массового поражения, напоминающем Адский огонь. В конце мировой войны сороковых это оружие было испытано "на пленэре" и начисто выжгло два громадных магловских города, а что не выжгло, то отравило без зелья. Эта история запала Нарциссе в память и душу: оказывается, убогие не-маги умели проклинать друг друга почище самого черного колдуна, просто нажав на кнопочку в своем летательном приспособлении! Последствия облучения сказывались на их детях, детях детей и еще неизвестно скольких поколениях потом. Они умирали от опухолей, генетических мутаций и других спровоцированных этим взрывом отклонений и хворей. Так вот, то, чем несло сейчас от этой "семечки", напоминало Нарси эффект Адского огня маглов в ее представлении. И эта ненормальная посмела выложить такую мерзость рядом с колыбелькой родного племянника!
   - Раскудахталась! - напротив, спокойно и насмешливо откликнулась полностью протрезвевшая Беллатрикс. - Одолжи свою палочку, сестренка, за моей слишком уж долго возвращаться.
   Содрогаясь, Нарцисса протянула ей свою "сосульку". Белла хмыкнула - конечно, это не вранов коготь с жилой дракона внутри, которым она привыкла махать, как безродная босячка из Косого, - и навела острие на "семечку". От целой серии невербальных эта штука сначала обратилась в книжку в кожаном переплете с окованными уголками, а затем начала то светиться, то дымиться, а под конец из нее просто повалили клубы черной сажи, как из жерла подыхающего вулкана. На столике лежал обычный ежедневник, страницы слегка поехали от влаги и пожелтели у корешка и под металлическими уголками.
   - Ну вот и всё, было бы отчего кудахтать! - возвращая палочку младшей сестре и надевая пустой медальон на положенное место - на свою шею - заявила Беллатрикс. - Теперь этот дневник безопаснее самой невинной книжки из библиотеки твоего муженька.
   - Что это за дневник?
   Глаза Беллы загорелись яростью и злорадством:
   - Компромат на старого недоноска. Будет помнить, мразь полукровная, кого унизил и подставил!
   Прав, как всегда, прав Люци, говоря, что нет ничего опаснее, чем оскорбленная в амурных чувствах женщина. Особенно если эта женщина - Беллатрикс Блэк.
   - Каким образом ты узнала о дневнике? - невольно понижая голос, спросила Нарси.
   - Сам сказал... когда я в фаворе была. С-с-сволочь. Знаешь, что он хотел из него сделать?
   - И знать не хочу.
   Белла пропустила ее фразу мимо ушей:
   - Отдал мне на хранение. Потом, с-сука, передумал, забрал, а меня как свидетельницу, значит, хотел... - и вместо окончания фразы она сделала жест, будто обматывает свою шею двумя витками веревочной петли, а потом щелчком пальцев фиксирует удавку справа над ухом.
   - Значит, то покушение...
   - Было подстроено, да. Это же очевидно, Нарси! Это очевидно, - сестра подошла к столику, налила в кубок вина и залпом его осушила.
   - А мы-то удивлялись твоему странному выбору... Вот кто, значит, тебя выручил!
   - Неожиданно, да? - с огоньком юмора - хорошее всё-таки у них вино! - отозвалась Белла. - Выручил... Он мне жизнь спас. И я, вроде как, теперь по всем законам ему обязана. Нелепее и не придумаешь - задолжать мальчишке желторотому, да еще и гриффиндурку! До чего ты докатилась, Белла Блэк!
   - Будь там с ним поаккуратнее.
   - Разберусь как-нибудь. Главное, что основной козырь теперь у нас. Есть у меня предчувствие, что там запрятано побольше тайн, чем в чулке у МакГонагалл.
   Беллатрикс посмотрела на дневник. Нарцисса невольно отодвинулась подальше от столика.
   - Да на, не бойся! За кого ты меня принимаешь? Не стала бы я совать тебе проклятый артефакт! - и сестрица всучила ей эту дрянь прямо в руки. - Он обезврежен, но пока недоступен для чтения.
   Морщась от брезгливости, Нарцисса пролистала пустые страницы от начала до конца. Белла возвышалась рядом, в покрывале, сложив руки на груди, гордая, как жена патриция, но с негасимым огнем Сатира в глазах.
   - И как его легализовать? -- наконец спросила младшая из сестер.
   - А никак, покуда не будет отомщена или упокоена жертва, которую принесли под эту процедуру. Причем и тогда, чтобы прочитать его, избавитель должен будет хорошенько пошевелить мозгами. Дневник просто так не откроется - там слишком много личного.
   - И ты хочешь найти... ты знаешь имя жертвы?
   - Точно - нет. Он лишь намекнул, бывали с ним приступы разговорчивости, после того как...
   Нарцисса завела глаза к потолку. Беспардонность Беллы всегда покачивалась на грани фола.
   - Но я найду. В ближайшее же время найду, Цис! Ты же знаешь, я дотошная. Только спрячь пока где-нибудь в доме эту штуку, а я в долгу не останусь. Ну хочешь - Непреложный дам!
   - Нет, Бел, только не в доме! Даже не упрашивай!
   - Ну Ци-и-ис! Ну сестренка!
   Когда Беллатрикс хотела, она становилась само очарование и шла даже на слюнявые поцелуйчики и сюсюкание - на всё, что сама же в иное время отчаянно высмеивала. Лишь бы добиться желаемого.
   - Он успел завершить эту... как ты выразилась - "процедуру"?
   - Ты имеешь в виду крестр...
   - Замолчи! - зашипела Нарцисса, словно осколки льда, упавшие на раскаленную печь. - Не оскверняй комнату, где спит мой сын!
   - Мерлин! Материнство сделало тебя суеверной психопаткой! - вздохнула Белла, резко меняя тональность, как это умела лишь она. -- Хорошо, хорошо, я ничего не оскверняю, потому что он не завершил "процедуру". Поэтому и собирался спрятать про запас. Тупой ублюдок не сумел оценить подарок судьбы в моем лице, его ума не хватило даже на то, чтобы понять, сколько мы могли бы добиться вместе. Так ему же хуже, потому что я разрушу все его планы от начала и до конца. Думал, что от меня так легко избавиться!..
   - И что будет, если дневник найдут у нас?
   - Никто ничего не найдет. Отдай его на хранение Добби или еще какому-нибудь преданному домовику, они спрячут и сохранят.
   - А если найдет он сам?
   - И что? Пошлете его нахер и спустите с лестницы. Эта полукровная тварь с Люциусом рядом не стояла. Я вообще удивляюсь, как ему с его родословной удалось выбиться в регенты.
   - Ты всё еще тешишься идеями избранности чистокровных, Бел? Ты же видишь, что происходит.
   - Да. Вижу. Сын грязнокровки и полукровки. Это за пределами моего понимания, но звездам виднее. Я вынуждена принять их выбор...
   - Зови это как угодно, но имей в виду: я просьбу твою выполню, Непреложный с тебя брать не стану, ты всё же сестра мне; однако не жди, что буду тебя выгораживать, если начнутся серьезные репрессии и это будет найдено при обыске.
   - И не говори Люциусу.
   - Ты меня за дуру держишь, Бел? Если я заикнусь о таком ему или кому бы то ни было еще, меня определят на пятый этаж Мунго и лишат материнских прав до конца жизни.
   - Спасибо, сестренка! Я в долгу не останусь!
   - Уходи, Бел. Улетай, уходи, уползай - в общем, любым способом покинь это помещение сейчас. Я очень зла.
   И коварная, но обворожительная улыбка покривила в ответ прекрасные, чувственные губы старшей сестры...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Хозяйка! Хозяйка! Госпожа пришла в себя?
   Добби с озабоченным видом склонился над скорчившейся в кресле Нарциссой и снова поднес к ее носу флакончик с нюхательной солью, от вони которой боль в голове, стихнув было, снова дала о себе знать. Леди Малфой оттолкнула от себя руку эльфа и выпрямилась.
   - Что ты будешь делать с этим дневником, Добби?
   - Добби еще не знает, хозяйка. Но вещь попадет в нужные руки, вы можете в этом не сомневаться.
   Чем закончилась его вылазка, Нарцисса узнать не смогла, хотя с тех пор прошло полгода. Добби не имел права говорить об этом, а сведений из других источников к ней не поступало. Она пребывала на взводе постоянно, каждую минуту ожидая, что где-нибудь рванет. Пытаясь отрезать от себя мысли, вызывающие головную боль, она лишь провоцировала их напор, и оттого часто страдала мигренями и едва прятала от мужа свое скверное настроение. Скорее бы закончились экзамены, скорее бы Драко вернулся в мэнор. Может быть, тогда эта пытка закончится...
* * *
   - Объясни мне, как у тебя получается проникать сюда, если даже Снейп этого не может?
   Петунья отложила овощерезку на стол и, не оглядываясь на аппарировавшего прямо в кухню Блэка, уставилась в окно. Там, на зеленой лужайке, возился с велосипедом Дадли, а рядом ошивались его приятели, лениво перекидываясь глупыми подростковыми шуточками.
   - Снейп не может? Почему? - удивился Сириус, в кои-то веки не ищущий лихорадочно, чем прикрыться, а вполне прилично одетый по-магловски: наверняка стащил вещи где-нибудь в прачечной или вообще с веревки у чьего-то дома. А еще он был выбрит и подстрижен, как будто свататься нагрянул.
   Без зазрения совести - впрочем, как обычно - маг развалился в плетеном кресле у стола и по-американски закинул ногу на ногу. Надо признать, даже сейчас, в шмотках с чужого плеча, усталый, переживший тюремное заключение, Блэк был шикарен.
   - Он сказал, сюда его не пускают какие-то эти ваши... охранные... или запирающие... Я не разбираюсь в сортах, - Петунья повернулась и с досадой взмахнула рукой.
   - Ну я не знаю, - Сириус пожал плечами, - уже третий раз сюда аппарирую - и как-то без проблем.
   - Не считая холодильника, - подколола миссис Дурсль.
   - В холодильник я сунул свою копию... ну да, промахнулся, не в холодильник хотел. Сам-то я на подоконнике за шторкой прятался тогда.
   - Значит, ты можешь, а он не может? Вот дела! И как бы это расценить?
   - Ну... если он не представитель нечистой силы, которой требуется специальное приглашение... хотя я не отрицаю этой возможности!.. то... остается одно: именной запрет.
   - Это как?
   - Иметь доступ к Гарри не должны были только Снейп и Лили. И мы с тобой знаем, почему. Хотя я сомневаюсь, что у Нюнчика возникла бы такая странная идея после всего, что с ним сделали... Когда приедет Гарри?
   Петунья вздохнула:
   - Он этим летом не приедет. Мы с Мардж полетим на курорт, а он отказался. Мне прислали письмо, что он проведет каникулы у этих... у кого и в прошлый раз... Не знаю, кто они такие, никогда их не видела, да не особенно-то и стремлюсь...
   Блэк окинул ее насмешливым взглядом:
   - Это ж как надо было довести пацана, что даже на курорт... О'кей, о'кей, не дави на меня своим гневом, женщина, я ведь прав! Ну согласись: я прав. Хотя даже если бы он и согласился, у вас бы ничего не вышло.
   - Пф-ф-ф! До чего же у вас абсурдные законы!
   - И это говорит гражданка государства, где на полном серьезе считается противозаконным вывешивать кровать из окна, расхаживать в доспехах или умирать в палате Парламента! - весело огрызнулся нахальный кобель, всё-таки заставив ее улыбнуться. - Я другого не пойму: что такое вы с ним делали, чтобы посадить ему зрение? Не верю, чтобы твой толстомясый муженек при всей своей отвязности посмел поднять руку на мага.
   Петунья со смешанными чувствами восприняла эту характеристику комплекции супруга. Еще пару лет назад, вероятно, она без колебаний выставила бы наглеца за дверь. А теперь ее возмутило совсем другое - эти несправедливые подозрения так называемого крестного, которого все эти годы носило бог весть где.
   - Мы?! Мы делали?!! Когда мальчишку подкинули нам на порог, он был слепым, как крот, а эта рана на лбу воспалилась так, что мы подняли на ноги всех врачей Лондона, чтобы у него не начался сепсис! Пришлось плести эту чушь про автоаварию... То, что наши нейрохирурги восстановили ему зрение хотя бы частично, это уже само по себе чудо! Без всякой магии и волшебных зелий, понял, Блэк? Это наши врачи делают невозможное, а вы только размахиваете своими фаллоимитаторами!
   - Слепым? - Сириус непритворно растерялся. - Извини, я не знал. А какой диагноз ставили врачи?
   - Они не смогли поставить точный диагноз. И что бы они поставили, если там была замешана эта абракадабра или как еще она у вас называется?! Написали, что поражены зрительные участки центральной нервной системы и есть риск необратимых изменений. Но с возрастом стало получше... Он же этот... волше-е-ебник!
   - Досталось пацану. Хотел бы я знать, как.
   - За тобой сейчас не наведаются? - на всякий случай уточнила женщина, поскольку не могла полностью доверять бесшабашному однокурснику сестры и помнила историю про летающих стражников магического острога. От одной мысли, что в ее дом с минуты на минуту могут ворваться потусторонние твари, способные вытянуть жизнь, присосавшись ко рту своей гнилой пастью, отнимались ноги и тряслись руки.
   - Я отправил их в погоню за моей копией, так что у меня есть отсрочка. Плесни чего-нибудь выпить.
   Петунья налила скотча, по привычке проинформировав его, что время, между прочим, еще далеко до ланча. Сириус, как всегда, пропустил это замечание мимо ушей. На качество магловских спиртных напитков мы, значит, больше не ругаемся и бурдой не обзываем. Надо же, какой прогресс в мышлении!
   - Тебе удалось что-нибудь выяснить?
   Он бросил на нее взгляд поверх стакана, допил последние капли, медленно поставил его на стол, медленно отклонился обратно на спинку кресла...
   - Да, Пет... Удалось... Я встречался с миссис Снейп, но она была уже при смерти. Банальный туберкулез, представляешь... Оказывается, она тоже всё помнила в первозданном виде, как мы с тобой, и поэтому с ней я тоже мог все обсуждать, не поперхнувшись. Мы хотели попробовать провернуть одну затею ради Нюн... Северуса и Гарри. Не знаю, насколько это удалось, но на кладбище Снейп вел себя со мной сдержаннее, чем должен был, если бы не сомневался в моем "предательстве". Вероятно, он просмотрел обрывки того Завещания, которое она ему оставила с моей подпевкой. Просмотрел, о чем-то призадумался, но вряд ли истолковал как надо.
   - Я встречала его потом, после Рождества. Он похож на снятого с креста, - холодно проронила Петунья, стараясь, чтобы в словах ее не прозвучало ненужного сочувствия.
   - Я тоже наблюдал за ним. Пару раз, издалека. И мне всё казалось, что он вот-вот вспомнит. Знаешь, он так смотрел в сторону мальчика, когда тот не видел его... я пальцы скрещивал! А этот идиот дернется вдруг, раскрутится - и помча-а-а-ал сеять вечное... Да чтоб ты, думаю, споткнулся в своей хламиде, кретин слизеринский! С месяц назад видел, так всё стало еще хуже. Будто не было никакого Завещания, никакого нашего с ним разговора...
   Она на всякий случай опустила глаза и перевела разговор на другую тему:
   - А в Годрикову ты ездил?
   - Да, Пет. В Годриковой похоронены не они, не Джим и Лилс...
   Надо же, какое открытие! А то она и сама не догадывалась.
   - А где тогда похоронены они?
   И похоронены ли вообще, да.
   - Вот этого я точно не знаю. Пока не знаю. И вообще не уверен, что... ты только сядь. Я не знаю, есть ли смысл тебя обнадеживать, но что-то подсказывает мне, что твоя, Пет, сестра не погибла.
  

29. Где присутствует лесть, там глупец - или тот, кому льстят, или льстец

  
   За четырнадцать часов до известия об исчезновении...
   Поужинав вместе со всеми в Большом Зале, Луна подмигнула Гарри и Акэ-Атлю, и те стянули для нее со стола по несколько овсяных печений. Вернее, не для нее, а для Фиренца, но нести-то предстояло ей. Мальчишкам кентавр не доверял, а при первой встрече с Гарри - это было пару недель назад, когда раны и переломы были еще совсем свежими - начал паниковать, и Хагриду пришлось отправить ребят восвояси, чтобы конечеловек не нанес сам себе вреда в попытке вскочить и взбрыкнуть. С тех пор в секретный загон, где лесничий выхаживал своего неожиданного питомца, повадилась только девочка Лавгуд, да еще иногда к ней присоединялась Гермиона, которую Фиренц тоже худо-бедно терпел возле себя.
   Что случилось с волшебным созданием, ни оно само, ни коне-человеко-любивый Хагрид не рассказывали. Полувеликан обмолвился только, что в табуне тот давно стал изгоем неведомо за какие прегрешения, и отныне, если он даже случайно встречается на пути у кого-нибудь из прежних собратьев, они вольны побить его камнями. А зная силищу этого народа, можно представить себе размер тех камней и их убойную силу в броске, так что достроить картину трагедии не стоило большого труда: скорее всего, лесник нашел Фиренца бездыханным в какой-нибудь роще у тропы к водопою, выволок оттуда и притащил к своей избушке. Наверняка - втайне от руководства Хогвартса, потому что уход за раненым обставлял секретностью и очень просил посетителей не слишком-то распространяться в замке о том, чем он сейчас занимается. Кентавры считались крайне опасными существами... после мантикор, акромантулов, гиппогрифов - и кто там еще водился в Темном лесу? Проще перечесть неопасных, да и считать, пожалуй, теперь некого: тех давно уже съели или разорвали агрессивные соседи. Именно поэтому лес и называли Запретным. Мальчишки и сами догадались бы молчать, сопя в две дырочки, ведь бегать к Хагриду им разрешалось только на отработки, причем в этих случаях лесник обязан был встречать провинившихся на ступеньках школы, а затем провожать ровно до этих же ступенек. Проболтаются, так лишатся и этих прогулок.
   Луна потом тайком спросила у кентавра, за что он так невзлюбил Гарри, но Фиренц лишь сверкнул прозрачными аквамариновыми глазами, фыркнул и принялся дальше обстругивать свой лук взамен старому сломанному. Но девочка не слишком удивилась: в последнее время Поттер вел себя вызывающе высокомерно почти со всеми, кроме самых близких приятелей. Поначалу его поведение впечатлило слизеринцев-однокурсников. Драко Малфой решил, что Гарри взялся за ум и понял, кто чего стоит, а значит, готов перейти на их сторону. Однако "местная знаменитость" не делала различий между детками аристократов и маглорожденными. Малфоя и его телохранителей неоправданная заносчивость Поттера обозлила. Однажды они снова сцепились в коридоре - у того самого фонтана, где год назад рыжие близнецы превращали всех желающих в дяденек и тетенек, - но пропорхнувший мимо Локхарт быстро их разнял и погнал в дуэльный клуб "набивать руку". По дороге забияки остыли, обменялись колкостями, на подиуме лениво пошвырялись друг в друга элементарными проклятиями и пошли каждый по своим делам.
   - Эх, Гарри, Гарри! Второй год в Когтевране доучиваешься, а нашим духом так и не проникся! - попенял ему красавчик-профессор, выводя в воздухе какие-то замысловатые кульбиты своей палочкой с бантиком. - Когда тебя вынуждают на шахматную партию, а ты не хочешь, то всё равно соглашайся. Но играй при этом в снукер!
   Глядя ему вслед, Гарри чуть было не покрутил у виска, а вот Луна с Локхартом согласилась полностью: это именно то, чему папа и мама учили ее всю жизнь.
   Вот поэтому не было ничего странного в том, что кентавр не желал общаться с таким мальчишкой. Полумне и самой были неприятны многие изменения в приятеле, но она не хотела вмешиваться в ход событий, и они с Акэ-Атлем договорились понаблюдать, чтобы разобраться, что происходит с Поттером. Джинни - та сразу же отвернулась, пылая праведным гневом: "Меня и так все однокурсники спрашивают, что я забыла в компании с этим коллаборационистом, а теперь и подавно станут пальцем тыкать! Вот посмотришь, Лавгуд, он еще снюхается с этим гадом-Малфоем!" Рон хмурился, но, будучи постарше и поумнее, преждевременных выводов пока не делал. Корнер с Голдстейном немного отстранились от Гарри, однако всерьез на его заскоки не обижались, только насмешничали за спиной. А у самого Поттера появились какие-то секреты с Гермионой. С нею они зачастили в библиотеку, с ней постоянно шушукались и спорили громким шепотом, надсаживая связки так, что потом сипели и хрипели на все лады. Но Гермиона его не выдавала, только признавалась Луне, что год назад взяла бы биту и погоняла кое-кого по всем коридорам замка вместе с его глупой вороной. Лавгуд казалось, что всё происходящее было как-то связано с той их вылазкой в туалет Миртл. Именно после их встречи Гарри начал заметно меняться в дурную сторону. Как иначе можно толковать его новую привычку задерживаться у зеркал и "отрабатывать" позы, взгляды, повороты головы? Сомнительно, что его кумиром стал профессор Локхарт, ведь тот искал всего-навсего выгодный ракурс для своей колдокамеры, тогда как Гарри репетировал царственную осанку и пренебрежительную мимику в принципе, для всех. На Луну Лавгуд, которая незаметно подглядывала за ним, делая вид, будто занимается своими делами, он не обращал никакого внимания. Джинни Уизли сказала бы, что это позирование - мерзко, ее брат, скорее всего, стал бы делать вид, словно его тошнит, и дразниться нехорошими словами. Мальчишки-когтевранцы подняли бы на смех. А Полумна просто наблюдала и пока не делала никаких выводов. Она чувствовала, что так должно быть и что это должно прийти к логическому завершению, но само по себе, без ее вмешательства. Гарри упрям, и если его будут вынуждать отказаться от чего бы то ни было, то с вероятностью девяносто девять против одного он уцепится за свой порок еще крепче. Так сказал и папочка, которому она написала, по секрету рассказав о приятеле. "Дорогая, твоя помощь понадобится мне к выходу первого летнего номера журнала! - значилось в приписке. - Люблю тебя, милая, постарайся сдать экзамены успешно! Папа".
   К Хагриду она снаряжалась быстро, расталкивая большие печенья по карманам мантии: пять своих, шесть Поттера, четыре Шамана. Чуя запах Гарри, Фиренц всегда хмурился, но любовь к вкусному брала верх над недовольством, и он подъедал всё до крошки.
   - Попроси Хагрида вырезать мне еще одну такую же свистульку, ладно? - попросил Куатемок, сбирая ее, как в долгий военный поход. - Старую у меня кто-то попятил. Не школа, а сборище клептоманов, блин...
   - Вы не ждите меня, я у него уроки доучу, - сгребая книги и свитки в свою расшитую бисером и мулине кельтскую торбу, сказала Луна. - Он меня проводит. А то нас Филч скоро выследит, я слышала, как он вчера давал кошке указания.
   Дождавшись ее, Хагрид приделал к двери избушки кусок пергамента, на котором почерком восьмилетнего двоечника было выведено: "Убыл в лес для проверки ловушек". Клык вертелся под ногами и все-таки выпросил одно из предназначенных кентавру угощений.
   - А ну цыть! - гаркнул на пса лесничий. - И так вон до чего разжирел, совсем совести нету!
   - Вы умеете ругаться на него? - удивленно пропела девочка, хлопая ресницами. - Никогда не слышала!
   Хагрид застыдился и поскреб в отрастающей бороде. Треск раздался такой, как будто в жилище маглов перегорела электропроводка.
   - Право слово, Луна, он ить себе же хужее делает. Ух, обжора старый!
   Клык и ухом не повел, обошел хозяина и неторопливо потрусил вперед по едва заметной тропинке. Луна тем временем обдумывала, как бы подступиться к суровому Фиренцу, чтобы тот согласился поговорить на одну весьма для него щекотливую тему. Девочка хорошо знала, что кентавры избегают людей, но если уж им приходится общаться, стараются не беседовать с ними о сверхъестественных вещах, объяснить которые не в состоянии даже книги волшебников. Во всяком случае, то, что практиковали Луна с Шаманом и его дедом, являлось областью, не изученной европейскими магами.
   Дело в том, что с недавних пор Лавгуд время от времени встречала в "третьем" состоянии чью-то незнакомую сущность. Это был несомненно человек, то есть его сознание, и находилось оно в пограничной зоне сумерек. Сущность казалась не то чтобы напуганной, но "не в себе", причем как в буквальном, так и в переносном смыслах. Поначалу она и вовсе пугалась Луны, мгновенно исчезая, а когда та была не одна, даже не показывалась. Склонная повсюду искать погибшую маму, девочка загорелась надеждой, что это она: незнакомое существо определялось ею как женщина, а не как мужчина, и Лавгуд даже не отдавала себе отчета, почему так. Акэ-Атль не понял, о чем ему толкует подруга, поскольку своими глазами ни разу не видел того, что видела она. И Полумна решила, что кентавр, принадлежащий к племени волхвов-звездочетов, мог бы подсказать ей что-нибудь дельное. Например, как расположить к себе пугливый призрак или кем там была таинственная незнакомка, чье появление и исчезновение всегда сопровождалось легкой огненной вспышкой.
   Поговорить, однако, не удалось. Хагрид постоянно торчал поблизости, и едва Луна изготовилась задать вопрос, сообщил, де, уже совсем стемнело и пора по домам. Фиренц казался уже совсем здоровым, но разговорчивей от этого не стал ни на йоту.
   - Ты бы к директору подался, парень. Глядишь, и помог бы чем Альбус наш Персиваль...
   - Я подумаю, - уклончиво откликнулся кентавр, и Луне стало понятно, что он ни мгновения не держал в мыслях последовать этому совету.
   Он еще долго стоял у ограды своего стойла, провожая их взглядом прозрачно-голубых глаз, как будто хотел что-то сказать на прощание девчонке, но только не в присутствии лесника.
   По дороге Хагрид завернул еще и на поляну фестралов. Сами животные, если верить его словам, обитали в Долине Павших далеко к северу отсюда, но, прикормленные полувеликаном, иногда слетались и эти места поживиться свежеприпасенным мясцом. В основном это были самки с жеребятами. Когда-то Луна спросила его, из-за какого события он начал видеть лошадей-мумий, но лесник горестно отмахнулся: "Лучше тебе того и не знать, девочка! К чему оно - лишние слезы?" И лезть в душу она не стала.
   А потом они посидели в избушке и попили липового чаю. Полумна уже начала было прощаться, как в дверь постучались.
   - Кто бы это мог быть? - пробормотал лесник и дал гостье знак не высовываться из-за буфета: "А то вдруг Филч!" - было написано на его широкой физиономии.
   Но это был не Филч. Это к ним каким-то ветром надуло вездесущего учителя ЗОТИ. Локхарт многозначительно показал хозяину избушки большую синюю бутыль с красивым орнаментом на запыленном стекле и еще более многозначительно поиграл бровями. Только потом он заметил Лавгуд.
   - О, первокурсники вне Хогвартса в десятом часу вечера? Хм! Как говорит один небезызвестный ворон - инфернальненько!
   - Да я провожу ее до замка, маста Локхарт! - поспешно заверил Хагрид, гладя девочку по белокурой макушке своей лопатной ладонью. - За это, значит, не сумлевайтесь!
   - Я-то ничего, только смотрите, чтобы с другими проблем не было. Сами знаете, профессор Снейп нынче звереет не на шутку.
   - Слыхали уж, что какая-то вожжа ему под хвост опять попала.
   - Просто экзамены на носу, сварить себе желчегонное нет времени...
   - Эх-х-х! Авось да проскочим, маста!
   Усевшись за стол, они перемыли косточки сначала нелюбимым зельевару и завхозу, затем любимым директору и его заместительнице, а потом перешли к более интересным темам. Казалось, тихо потягивающая чай с медом Луна нисколько их не стесняет, хотя и выпили-то они из синей бутылки всего ничего - от силы пару рюмашек. Как бы между прочим вспомнив о некоем своем старом обещании, профессор полез в карман и достал оттуда красиво инкрустированное яйцо из благородного змеевика. Хагрид аж затрясся от предвкушения, черные глаза загорелись страстью.
   - Но, как договорились, Рубеус: спрячь его в подполе!
   - Дак я могила! - не отрывая взгляда от вожделенного предмета, поклялся лесник, а Локхарт возьми да и подмигни с заговорщицким видом Полумне.
   - А отдашь тому, кто фразу ключевую молвит, - веско проговорил он и с упором на каждое слово продиктовал, будто на уроке: - "Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!"
   Хагрид повторил, зазубривая наизусть. Профессор внезапно насторожился:
   - Ты ждешь еще гостей, Рубеус?
   - Да не собирался, вроде, никто... Может, из-за дождика... Ну-ка, Луна, встань обратно за буфет, я погляжу.
   Локхарт остался сидеть за столом. Дверь со скрипом старых петель впустила в сени шум летнего ливня.
   Когда хозяин и гостья вернулись на свои места (за дверью не оказалось ни души, и профессор ЗОТИ признал, что это, видимо, у него профессиональная паранойя), Луна обнаружила, что ее остывший чай стал как будто ароматнее и вкуснее. Осушая свою рюмку, Хагрид тоже оценивающе причмокнул. Потом вдруг комната поехала куда-то вбок, в окно заглянула загадочная огненная незнакомка, ногам и рукам стало тепло и уютно, а по всему телу разлилась мягкая лень. Луна моргнула, открыла глаза, и вот рыжая незнакомка - или это Гермиона? - уже рядом, протягивает ей руку, увлекает за собой в Запретный лес...
* * *
   Оставив детину, прикорнувшего прямо за столом, сидеть где сидел, Гилдерой левитировал девочку на топчан в темной соседней комнатушке и даже укрыл ее старым одеялом из шерсти, чтобы не продрогла дождливой ночью и не проснулась раньше времени от холода. Пес, задумчиво помахивая хвостом, разглядывал визитера и отрывисто пыхтел через вываленный розовый язык. Лаять и протестовать горе-охранник не собирался.
   Потом Локхарт отодвинул половичок с крышки лаза в подпол. Подаренный Хагриду "Фаберже" так же плавно и по воздуху, как минуту назад Полумна, переместился в темный зев, открывшийся под столом. Там ювелирная безделушка, идеально имитирующая форму и расцветку настоящего яйца валлийского дракона, очень удачно встала на одной из грубо отесанных полок, между банками с консервированными закусками. Спускаться туда Локхарт не стал, но специальным набором лично изобретенных заклинаний визуализировал внутренность подвала прямо перед собой. На это его в свое время подвигли манипуляции с колдокамерой, тогда он и решил, что это очень удобно - сначала проверить, во что собираешься залезть, а потом уже влезать. Или не влезать. Большим ударом по его самолюбию стало известие об аналогичном ноу-хау в мире маглов: на досуге профессор любил полистать их научные журналы. Но распространять свое изобретение и уж тем более заявлять о своем авторстве молодой человек по понятным причинам так и так не собирался. Поэтому сплагиатившие его находку маглы с этими ползающими по пирамиде Хеопса роботами [1] могли гордиться собой до нискончания веков, Гилдерою было на это наплевать и растереть. Он всё равно был круче и прекрасно об этом знал. Между прочим, секрет пирамиды в Чолуле [2] разгадал тоже непревзойденный путешественник Локхарт и планировал когда-нибудь своим открытием воспользоваться на практике. Когда-нибудь потом. Может, на пенсии.
   _______________________________________
   [1] Имеется в виду созданный инженером Рудольфом Гантенбринком робот "Упуат", который в 1993 году исследовал вентиляционные шахты внутри пирамиды Хеопса.
   [2] О пирамиде в Чолуле: http://drugie-berega.com/cholula-mexico/
   Тем временем грозовой ливень перешел в благопристойный дождик и уже не так барабанил в оконные стекла и жестяной навес над крыльцом.
   Убедившись, что все, кому надо спать, спят, а кому не надо - бодрствуют, профессор вышел из домика лесничего, наложил на дверь несложное запирающее заклинание и, напевая "Singing in the rain", легкой танцующей походкой направился к замку.
* * *
   За пять часов до известия об исчезновении...
   С утра Мертвяк притащил Гарри и Акэ-Атлю пойманного за язык пушистика Луны. Оставшись без присмотра, Витчбрюм полез (или полезла - с половой принадлежностью зверя так и не разобрались) исследовать окрестности в поисках съестного, но наткнулся на поилку ворона и тут же был пленен.
   - Будешь знать, как шуровать по чужим кормушкам! - грозно заявил мимир.
   Витя жалобно захныкал, и мальчишки его покормили.
   - Как думаешь, где Луна? - шепнул Куатемок, стараясь, чтобы их никто не услышал.
   - У Хагрида засиделась, и он ее в грозу не повел, - уверенно ответил Гарри, тем более Лавгуд славилась ночными прогулками.
   Однако не появилась девочка и на первом уроке. Поттер и Шаман слегка встревожились, но всё-таки бывали случаи, когда первокурсница после своего снохождения утром впадала в полулетаргическое состояние, и ее оставляли в покое. Как правило, выспавшись, она прибегала на вторую-третью пару и наверстывала упущенное из прошлогодних конспектов Гермионы.
   Кстати, о Гермионе. В последнее время Грейнджер неотступной тенью следовала за Гарри, куда бы тот ни пошел. В библиотеку читать об Основателях Хогвартса - так в библиотеку, на стадион смотреть квиддичный матч - так на стадион; и на состязания плюй-камнистов, и к Хагриду, и в дуэльный клуб Стинкхорна... Иногда какая-то часть внутри него раздражалась: вот пристала, и чего надо этой "невыносимой всезнайке"?! Они спорили с пеной у рта. Поттер отчаянно искал повсюду упоминания о легендарном "взгляде Аваддона" - ведь не может быть, чтобы о таком замечательном свойстве не было никаких заметок в магической литературе! Но их не было. С одной стороны, Гарри это немного огорчало, поскольку он не знал, как этим пользоваться, как приводить в действие по желанию. С другой - радовало. Потому что он такой - один. Уникальный. Непобедимый. Судия, можно сказать! И это было круто для мальчишки, которому еще только стукнет тринадцать. А вот занудная гриффиндорка постоянно ныла, что всё это какой-то обман, что у нее пока нет доказательств этого обмана, но она чувствует подвох. И что интуиция ей подсказывает искать в другой области. И кормила его всякими сказками и полусказками - то о василисках, то о Тайной комнате Слизерина. В общем, надоела хуже горчичника на пояснице.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Когда все ждут от ребенка слишком многого, это может его сломать как личность! Я недавно об этом читала в одной магловской книге! - авторитетно заявила однажды Ржавая Ге, намекая на пресловутую избранность когтевранского друга. - И поэтому ты в большой опасности, Гарри. Даже когда на тебя орут твои родственники и шипит профессор Снейп, для твоей психики это не настолько разрушительно, как...
   - Я не ребенок! - сразу огрызнулся Гарри.
   - Ребенок-ребенок, уж я-то знаю!
   - Тоже мне! Нашлась... старушка!
   - Постарше кое-кого из "избранных", у которых уже начал развиваться комплекс мессии!
   - Что же ты тогда не промываешь мозги своему Уизли, если это так? Он ведь тоже в Когтевран хотел, а все старшие чаяли его видеть в вашем львятнике, вот он туда и загремел.
   - Не поэтому. Его туда Шляпа закинула. И меня тоже. Думаешь, я сильно в Гриффиндор хотела? В поезде ребята как один думали, что мне самое место - в Когтевране. Но не все же, прости, на распределении больше были заняты мыслями о том, чтобы "пос-с-скорее пос-с-с-смотреть, как с-с-с-самолеты с-с-садятся"!
   Это была их самая ходовая подколка: Поттеру никак не могли забыть и простить его не к месту возникшую физиологическую потребность, из-за которой важность и торжественность процедуры тогда отступили на второй или даже третий план.
   - Ну, и что еще придумаешь?
   - А то, что кроме испытания огнем и водой, есть еще проверка медными трубами. И, кажется, ты очень падок на лесть, звездный мальчик!
   Он поморщился:
   - Я, конечно, понимаю, что ты ходячая энциклопедия и на каждую "эй" и тебя обязательно найдется свое "би", "си" и даже "ди", но во имя Мерлина, прекрати уже искать проблемы там, где их нет!
   - Есть.
   - Нет!
   - Есть, и эта проблема подкралась к тебе, откуда не ждали. Ты погляди, погляди на себя в зеркало! Как ты на днях обозвал Драко? Надменный индюк?
   - Надменный павлин, - хохотнул Поттер. - Ты, кстати, знаешь, что хвост павлинов - это вообще не хвост? А хвосты у них обычные, куцые! Как у несушек!
   - Так вот больше всего мы ненавидим в других те самые черты, которые преобладают в нас самих, понял?
   - Ох, простите, с кем имею честь? Миссис Фрейд?
   - Думай как хочешь, но вы с этим павлином - просто братья-близнецы...
* * *
   За сорок пять минут до известия об исчезновении...
   ...И вот, о близнецах. По окончании большой перемены, когда у них началась сдвоенная с гриффами Трансфигурация, в класс вломился бледный и трясущийся Филч. Мисс Норрис у него на руках злобно шипела и жалась к хозяину.
   - Профессор... Профессор МакГонагалл... Там эти самые... Уизли... близнецы, в общем! Скорей.
   Рон с грохотом вскочил со своего места. А поскольку к концу второго курса он уже вымахал с каланчу, да и в силе прибавил немало, парта отлетела и перевернулась, точно пустая картонная коробка. Но теперь даже профессору не было дела до нарушений дисциплины.
   - Всем оставаться на местах! - гаркнула она, как полковник на плацу, и, вызвав по громкой связи старост от Когтеврана и Гриффиндора - Пенелопу и Перси, - распорядилась: - Мисс Кристал, вы останетесь присмотреть за младшими учениками. Мистер Уизли, вы со мной.
   - Перси, там Фред и Джордж! - успел выкрикнуть Рон ему вслед. Перси вздрогнул и затравленно покосился на декана, но профессор МакГонагалл, нахмурившись, поджала губы, не в состоянии его утешить.
   Старшие ушли. Не обращая внимания на приказы Кристал сесть на свои места, друзья из Гриффиндора и Когтеврана плотно столпились возле Уизли-младшего. Несмотря на разлад, Гарри первым успокаивающе похлопал Рона по спине, и тот молча ему кивнул, принимая сочувствие.
   - Может, всё обойдется, - сказал Невилл. - Мы же не знаем, что там.
   - Только бы были живы... - сквозь стиснутые зубы выдавил понурившийся Уизли.
   - Живы, Рон, живы, - Гермиона придвинула стул и, усевшись с ним рядом, обняла приятеля за широкие плечи, обычно легко и красиво развернутые, но сейчас поджатые чуть ли не к самым ушам. Из-за этого он выглядел нахохлившимся, как большая птица в клетке.
   Когтевранцы молчали, но не расходились, сбившись вокруг его парты. Остальные бросали испуганные взгляды со своих мест - даже те, кто по инерции недолюбливал Уизли-младшего за отвязность близнецов и педантство Перси. Вскоре гриффиндорский староста вернулся с дрожащими губами и передал Пенни решение: она должна отвести своих в когтевранское общежитие, он своих - в гриффиндорское. Дальше все будут ждать развития событий. Говорить с братом он поначалу отказывался, но Рон с приятелями так насели на него, отказываясь повиноваться им с Пенелопой, что Перси пришлось сказать о страшной находке в туалете Рыдающей Миртл. Кристал перевела дух, да и остальным стало легче: всё-таки паралич - не смерть, и сама Пенни тому свидетельством. И всё-таки Рональд знал брата получше.
   - Ты не всё сказал, - сразу вычислил он.
   Второкурсники зажали старосту в углу. Перси плюнул и, потребовав у слушателей взамен на информацию обещание подчиняться приказу замдиректора, рассказал о кровавой надписи у барельефа с василиском.
   Гарри испытал такое впервые в жизни. Всего лишь пара слов - а как будто колом заточенное бревно с размаху врезалось в поддых. Все мгновения, проведенные в компании Луны Лавгуд с начала знакомства до вчерашнего вечера, каким-то хороводом промчались в памяти и отдались дикой болью в солнечном сплетении. Сердце там уже не билось, и дышать стало нечем. Если бы он не ухватился за плечо Акэ-Атля, то подкосившиеся ноги не выдержали бы его веса. Куатемок довел его, как раненого, до призрака Серой Дамы у входа в гостиную факультета. Будь на месте Хелены Когтевран портрет Толстой Леди Гриффиндора, та прослезилась бы и, может быть, даже не стала требовать у старосты пароль. Однако на месте Хелены Когтевран была Хелена Когтевран. Она лишь холодно взглянула на поникшего Гарри и загадала им очень странную загадку:
   - Отчего математик, глядя на толпу выходящих из паба пьяных посетителей и одного трезвого, указал своему другу на машину дорожных полицейских и объяснил, что сейчас тот увидит пример ошибки первого и ошибки второго рода. Что увидел друг и в чем были ошибки?
   - О, господи... - простонал Гарри, закрывая лицо рукой. - Я сейчас убью ее. Еще раз.
   Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы понять мотивы Кровавого Барона.
   Тем временем Бут, Голдстейн, Куатемок и Корнер, собравшись кружком и обнявшись, быстро что-то обсудили. Майкл поднял руку первым:
   - Хей, у нас есть решение! Друг математика увидел, как полицейские дружно кинулись в погоню за трезвым, который сел за руль и прикинулся пьяным. Это была ошибка первого рода, потому что в его крови алкоголя не нашли и отпустили. А пока они гонялись за трезвым, его пьяные друзья успели разъехаться, и их никто не задержал. Это была ошибка второго рода как типичное следствие ошибки первого рода.
   Дверь распахнулась. Встревоженные второкурсники поспешили внутрь.
   - А круто, что ты жил среди маглов и знаешь, как там у них всё заведено! - признал Корнер, толкая в бок Шамана. - Я бы сам не догадался!
   - Это ты просто не видел пьяных венгерских метлогонщиков, - откликнулся Голдстейн. - Душераздирающее зрелище!
   - Кажется, я представил себе наших патрульных авроров, которые на ступах с мигалками преследуют пьяных венгерских метлогонщиков... - с ужасом проморгался Куатемок и подергал Поттера за рукав мантии: - Ты как?
   - Я знаю, где она, - тихо и глухо ответил Гарри. В голове у него вдруг стало ясно-ясно, и путь открылся, как бы подсвеченный Люмосом.
   Акэ-Атль сгреб его за шиворот и затащил в ванную:
   - Где?
   - Она в Тайной комнате. И там живет василиск.
   - Какой василиск? С чего ты это взял? Откуда здесь василиски?
   - Не "василиски", а один василиск. Такой, как на той картине в коридоре. Мы с Ржавой давно это заподозрили, только не думали, что он снова вылезет. Вообще по описанию в книгах, его взгляд должен убивать. Но, может, он просто старый, и их всех только парализует?
   - Вот всё и встало на свои места... - ухмыльнулся Шаман.
   - Что?
   - Нет, ничего. Шутница эта твоя Миртл. Сразу видно, что когтевранка. Я бы сказал даже - когтеврушка.
   - Думаешь, она знает про василиска?
   - Если он вообще существует. Но если существует, Миртл не могла о нем не узнать за столько лет: она же там шатается повсюду. А откуда, по-твоему, он здесь взялся, василиск?
   - Это не "по-моему". В очень старых книгах об Основателях есть неизмененное предание, будто бы, когда строился Хогвартс, Салазар Слизерин создал для своих нужд подземное помещение с тайным проходом в замок. Где этот проход, никому не известно. А потом Салазар и Годрик поссорились, Пуффендуй заняла сторону Гриффиндора, Когтевран объявила о нейтралитете, и Слизерин решил покинуть школу. В сердцах он заявил, что некая магическая змея будет охранять честь чистокровных волшебников и однажды покарает самозванцев. Но это вроде бы только легенда... Ее потом сильно изменили для учебников, там нет слова "грязнокровки"... и еще много чего неудобного нет. Но что в той комнате на самом деле, не было написано нигде ни раньше, ни потом.
   - А ты думаешь, там находится тысячелетний подслеповатый василиск?
   - Я не знаю, связан этот василиск со Слизерином или нет, но Пенни и Фреда с Джорджем парализовал взглядом именно он. Всё сходится с описанием. Теперь еще эта надпись на стене, и...
   - Если всё сходится с описанием, почему это первым делом не поняли взрослые?
   - Ты что, плохо знаешь взрослых? - Гарри удивленно вскинул брови. - Когда это они думали о том, о чем на самом деле надо думать?
   - Э-э-э... ну да, бывает... Так по-твоему, василиск похитил Луну? А чем он на стене писал - хвостом?
   - Знаешь, если бы в прошлом году меня самого не похищало нечто змееподобное, способное и хвостом писать, и на древнеегипетском выражаться, я бы тоже хихикал, как ты сейчас!
   - Я не хихикаю. Просто пытаюсь исключить нулевую гипотезу. Но, знаешь, сопоставляя всё, я склонен с тобой согласиться. И всё-таки надо сначала проверить еще одну версию. Я поищу Луну нашим с нею методом, а потом, по результатам, будем думать.
   Гарри мотнул головой в сторону спален мальчиков-второкурсников.
   - Знаешь, - сказал он по пути Шаману, - я когда змейку на кране увидел - ту, что в сортире Миртл, - еще подумал: что-то здесь не так. Она слишком выбивается из общего фона и, кажется, двигается. Но проверить не успел.
   - Змейка сторожит вход в Тайную комнату? Если всё так просто, почему этот вход не нашли раньше?
   - Потому что парселтанг. Ладно, потом объясню. Давай!
   Куатемок лег на спину и расслабленно вытянулся на своей кровати. Гарри наложил над ними купол непроницаемости, чтобы никто не мешал. После разговора с другом стало полегче, чувствительность в ногах и руках восстановилась, да и ступор почти прошел. Но теперь, глядя на погруженного в сон без сна Акэ-Атля, мальчик считал свои вдохи и выдохи, только чтобы отвлечься и не замирать каждый миг в ожидании услышать ужасную весть. Когда Шаман пошевелился, приходя в себя, Гарри подскочил, как ошпаренный:
   - Ну?!
   - Не нашел... - убитым голосом ответил Куатемок и растер плечи и руки. - На зов не откликается, а к Хагриду в избушку я заглянуть не смог. Он куда-то ушел, на двери висит записка. Я отсюда не сумел ее прочитать, там помехи идут. И, похоже, он как-то заклял дом: туда из "третьего" не войти. Если бы они были внутри, Луна меня услышала бы.
   - Она в Тайной комнате... - пробормотал Гарри, чувствуя, как кровь отливает от лица и перед глазами начинают порхать сверкающие мушки. То, что она в Тайной комнате, еще не самое страшное. Вот живая ли?
   - ...и если вход в нее действительно в туалете истерички Миртл, то меня и туда в "третьем" не пустит. Ты вот что... объясни про парселтанг, и не трясись, как этот... не знаю кто. Самому хреново...
   - Тайную комнату может открыть змееуст. Когда я говорил на парселтанге тут, - Поттер ткнул себя указательным пальцем в висок, - змейка на кране готова была ожить. Я не сразу это понял. Тогда решил, что мне кажется.
   - Смотри, - Шаман указал на засуетившихся однокурсников, которые вдруг в едином порыве двинулись к дверям.
   Гарри убрал звуконепроницаемость, и сразу стали слышны голоса. "Перекличка, перекличка", - среди общего шума слышались отдельные выкрики, и все стремились в общую гостиную. Поттер и Куатемок присоединились к остальным.
* * *
   После переклички прошли еще томительные полчаса неизвестности. Старосты и дежурные караулили выход, никого не подпуская к нему на пушечный выстрел. Наконец в общежитие вернулась ассистентка профессора Флитвика. Сначала она ничего не хотела рассказывать, но после нападения целой толпы студентов от одиннадцати до восемнадцати лет бедняга была вынуждена сдаться. "Искать Лавгуд пойдет профессор Локхарт!" - пробежал ропот по комнате, старшие передавали весть тем, кто стоял за ними и не расслышал тихий голос преподавателя.
   Гарри и Шаман недоуменно переглянулись.
   - Они ничего получше придумать не могли? - процедил Акэ-Атль. - Этот идиот и палочку-то держать не умеет как надо!
   С недавнего времени Поттер начал думать о Локхарте иначе. Однако он был уверен, что при всей сообразительности и пронырливости без знания парселтанга красавчик-Стинки в Тайную комнату не попадет.
   - Ты мог бы отвлечь их, чтобы я вышел отсюда? - снова оттаскивая Шамана в сторонку, шепнул Гарри.
   - Вы чего там всё время шушукаетесь? - рано или поздно, но секретничанье этой парочки должно было показаться кому-то подозрительным; и первым заметившим их оказался Тони Голдстейн. - Задумали чего?
   Пришлось втянуть в заговор и Энтони. Поначалу тот был убежден, что во всё это необходимо посвятить взрослых, но Поттер и Куатемок сходу отмели такой вариант. Будь времени побольше и не окажись Лавгуд в заложниках, то можно было бы связаться с этими тугодумами. Но не сейчас. Сейчас "разведут тут нездоровый кипеш" (Акэ-Атль) и "пока мы тут булки мнем, Луну там убьют" (Гарри). Голдстейн почесал блондинистую макушку и со скрипом согласился.
   Оба мальчишки хотели отправиться вместе с Гарри, но тот сказал, что если их поймают, то всё пропало, а одному проскочить проще. Да и Шаман окажется куда полезнее, оставаясь в просоночном состоянии в спальне и приглядывая издалека за передвижениями Гарри (а заодно снова и снова пытаясь найти Полумну). Тони не соглашался, аргументируя это тем, что одна палочка хорошо, а три - лучше, и что аниформа Акэ-Атля могла бы очень помочь в бою, если он случится.
   - Только вот взгляд василиска одинаково опасен как для людей, так и для животных. Поэтому разницы не будет, - парировал Поттер.
   В спальнях они вывернули всё из своих сундуков (Куатемок - из рюкзака с эмблемой орла и змеи). Гарри косился на пустующий насест Мертвяка, надеясь, что того не принесет нелегкая раньше времени, иначе проскользнуть в коридор незамеченным после воплей ворона будет невозможно. Осиротевшее Витчбрюм жалось к их ногам и грустно попискивало.
   - На, - Акэ-Атль сунул в руки Гарри странную повязку: по форме она напоминала громадные очки мотоциклиста, вырезанные из плотной, но мягкой синей ткани, а вместо дужек у нее была резинка. - Это пассажирам в самолете выдают, чтобы свет не мешал спать. Пригодится.
   - И еще держи, - Энтони протянул Поттеру ножны со стилетом. - Изловчишься - выткни ему глаза. И вот перчатки еще - они из драконьей кожи. Стоп! Еще вот: антидот от змеиного яда.
   - Хорошо же ты к урокам нашей анаконды готовишься! - хмыкнул Куатемок. - Правда, если верить сказкам, от яда василиска нет противоядия.
   - Точно, - подтвердил Гарри. - Написано, что ни магического противоядия, ни магловской сыворотки не изобретено. Поэтому лучше не зевать.
   - Переоденься в спортивную форму, - посоветовал Голдстейн. - Там защиты побольше и двигаться удобнее. Я на тебя инвиз кину, у меня он лучше получается, чем у вас обоих. Но старайся не палиться. Если колданешь под нею - слетит еще до Финиты.
   Поттер торопливо переоделся. Мальчишки пошептались-пошептались и, кажется, что-то придумали. Гарри бросил недоверчивый взгляд на свою палочку. Сейчас, перед такой опасной вылазкой, в памяти снова всплыли былые события: как из нее убил себя Квиррелл, как она отказывалась корректно работать в спаррингах с зельеваром, зато та, которую подсунул взамен Локхарт, наглядно показала, что с волшебной силой у Поттера всё в порядке и дело именно в странностях оружия. Идти с такой палочкой в Тайную комнату было страшно, но выбирать было не из чего: палочки друзей ему не подходили категорически. Придется обходиться ею. Ну и рассчитывать на свою особенную возможность. Козырь в рукаве, шах и мат, Герми! Недаром же Грейнджер так завидует ему и всё норовит разубедить: привыкла во всём быть первой.
   - Теперь держись рядом, - наколдовывая невидимость, сказал Голдстейн Гарри. - Когда услышишь словцо "деревенщина" - бегом к выходу.
   Сделав всего шаг через порог спальни в общие помещения, Тони и Акэ-Атль затеяли потасовку. Бранясь и мутузя друг друга кулаками, они собрали вокруг себя аншлаг.
   - Задолбал уже под ногами бросать свои плебейские шмотки, деревенщина неотесанная! - заорал наконец Голдстейн, и Гарри, увидев, что путь к дверям свободен, кинулся в гостиную.
   - Успокойтесь, вы оба! - пытались разнять их старосты Хиллард и Кристал. - Совсем с головами не дружите, в такое время цапаться?!
   Что было дальше, Поттер уже не видел и не слышал. Оставалось только проскочить мимо портрета мрачного Гэбриела Принца, и мальчик заметил, что средневековый вельможа в своей раме не один. Если верить рассказам Луны и Шамана о том, что у слизеринцев тоже есть портрет Хелены Когтевран, то именно оттуда эта леди и пожаловала в своем изумрудном убранстве. Давно умершие супруги стояли возле нарисованного окна и обернулись при появлении Гарри, но тут же сильно заинтересовались чем-то на горизонте пейзажа за стеклом, снова продемонстрировав мальчику капюшоны и орнамент оторочки на своих плащах. Значит, то, что портреты и привидения могут узнать тебя через дезиллюминационные чары, на самом деле всего лишь ученическая выдумка. А вот еще говорят: "Преподаватели видят студентов насквозь!" Куда уж им! Эти взрослые - хоть призраки, хоть живые - дальше своего носа не видят, даже такого длинного, как у... Гарри невольно хмыкнул, выскальзывая в коридор. Так, не время отвлекаться, время бежать в учительскую: возможно, там получится что-нибудь подслушать.
   Хвала богам, хотя бы основные кабинеты в этом здании не меняли своего местоположения, как лестничные пролеты! Поттер не выдержал бы, не окажись он через пару минут там, куда планировал попасть. "Что творится по-с-с-следнее время в твоей голове, маленький маленький принц?! Неужели я в тринадцать лет был таким придурком?" - "Да заткнись, без тебя тошно!" - "И долго еще ты намерен тупить?" - "Закройся!" Спрятавшись на всякий случай в небольшой гардеробной, ругаясь про себя на щелкающие шестеренки дурацких часов и запах, как в квиддичной раздевалке, он, чуть раздвинув вешалки с мантиями, заглянул в учительскую комнату.
   - Ты ведь не думаешь, что Гилдерой способен что-то тут поделать? - вопрошала профессор Вектор. Ее было видно отсюда, а того, к кому она обращалась - нет.
   - Это последнее, что меня занимает, - ответили ей голосом Снейпа, стоявшего где-то в стороне.
   Нумеролог тоже пропала из поля зрения, подойдя, видимо, к зельевару. Потом они показались уже вдвоем, и Снейп то и дело заглядывал во всякие шкафчики, выдвигал ящики столов, обследовал пол под мебелью.
   - Северус, что ты ищешь? - не выдержала Септима Вектор, когда он в очередной раз выпрямился, отряхивая руки и края мантии.
   - Если бы я знал, как эта штука называется, давно бы призвал ее. Может, ты видела утром - он с нею игрался, потом бросил на подоконнике и вроде забыл...
   - Зачем она тебе?
   - Хотел проверить одну версию. Нет, похоже, он ее забрал. И забрал только что. Когда я заходил за журналом, она всё еще там же и валялась...
   - Почему тогда ты ее сразу не взял?
   Зельевар остановился и окинул ее своим фирменным взглядом:
   - Не до того было. Септима, хватит задавать дурацкие вопросы. Если хочешь помочь, обследуйте с Авророй вашу верхотуру.
   - А ты?
   - А я полезу в свои подземелья и тоже посмотрю. У меня нет ни малейшего представления, где это может находиться.
   - Ты считаешь, что это вроде Выручайки? Блуждающая?
   - Да черт ее знает, что она такое!
   - Ладно. Пойду пожелаю ему ни пуха, ни пера - и, действительно, пойдем осмотрим с Синистрой вентиляционные шахты башен...
   Гарри прилепился к нумерологу и вместе с нею домчал до жилища Локхарта рядом с кабинетом ЗОТИ. Раньше тут обитал Квиррелл, и при входе в комнаты мальчику стало не по себе, но он успел проскочить вслед за профессором Вектор, пока взрослые маги обменивались любезностями у порога. Стинкхорн выглядел на редкость невозмутимым и оптимистичным, и в глазах Септимы появилось выражение еще большего недоверия, чем до их встречи: она и без того не считала златовласку Хогвартса адекватным человеком. Но свои намерения профессор нумерологии исполнила: пожелала Локхарту удачи и вымелась прочь.
   - Я уже думал, что ты не придешь, - отвернувшись к разложенным на кровати вещам и не скрывая улыбки в голосе, сказал мужчина. - Хоть кто-то из вас научился сносно накладывать чары невидимости! Надеюсь всё-таки, что это сделал ты сам.
   Гарри снял инвиз и шагнул к учителю, который до последнего так и продолжал стоять к нему спиной и повернулся, лишь когда студент подошел вплотную.
   - Сэрмыдолжныпойтивместе! - выпалил мальчик на едином дыхании, чтобы не позволить вклиниться ни слову возражения, хотя, кажется, профессор и не пытался его перебивать, а лишь стоял и с любопытством рассматривал лучезарным взглядом. - Не выдавайте меня, возьмите с собой, я вам пригожусь! Там сидит василиск. А я змееуст. И я знаю, где вход в Тайную комнату! И еще...
   - Т-ш-ш! Меньше слов. Покажи свою экипировку.
   Гарри подошел и вывалил на покрывало кровати снаряжение, которым снабдили его друзья. Локхарт слегка пощелкал языком:
   - По всем правилам, я сейчас должен был бы поставить тебе "неуд" по своему предмету и выпроводить восвояси. Если уж ты так заинтересовался опасным магическим животным, то будь любезен узнать о нем всё. Незнание хотя бы одного нюанса в итоге может стоить тебе жизни. Вспомни второе название василиска в древних писаниях.
   Черт, а ведь Грейнджер, кажется, говорила... И слово какое-то смешное... Гнилородный аспид? Зомбовидный ящер? Блин, нет... Вспоминай же, ну!
   - Гноедышащий дракон - для тебя это пустой звук? Эх, Гарри, Гарри. Василиск ведь убивает не только взглядом и ядом. Дыхание его оскверняет воздух настолько, что способно отравить всё живое в радиусе нескольких десятков футов. Причем даже в небольшой концентрации. Поэтому... держи, - и Гилдерой протянул студенту почти не видимую в его руке алхимическую маску-респиратор. - Хотя счастливое наличие у меня этой маски нисколько не оправдывает твоего легкомыслия.
   Да, после стольких лет в канализации и безобидный уж сделался бы оружием массового химического поражения... Тут взгляд Гарри упал на вырезанную Хагридом свистульку Шамана. Приделанная к цепочке из неразрывного магического сплава, та валялась среди других приготовленных вещей на парчовом покрывале.
   - Так вот она где! - воскликнул мальчик, радуясь, что даже после такой оплошности с респиратором профессор его не прогнал и, вроде бы, всерьез собирается взять в компаньоны. - А зачем она вам, сэр?
   - Потом узнаешь. Не вздумай только дунуть в нее раньше времени! - Локхарт повесил свистульку ему на шею.
   Как сказал бы Куатемок, "а я бы, пожалуй, дунул сейчас"... Гарри недоуменно пожал плечами, но возражать своему экстравагантному учителю не стал. И маску, как при работе с опасными зельями, тоже надел.
   Чтобы беспрепятственно добраться до второго этажа, Локхарт наколдовал на них обоих какие-то хитрые дезиллюминационные чары, которые попутно еще и не выпускали никаких звуков из-под этого купола невидимости, но при этом сами зачарованные могли видеть друг друга. Сам профессор всё время заглядывал в какой-то пергамент, и Гарри показалось, что там начерчен план коридоров, по которым они петляли.
   - Сэр, а можно вопрос?
   - Да-да? - на секунду отвлекся от своей карты преподаватель.
   - Вы ведь потрясный маг, и если бы об этом узнали в школе, то... - Гарри замялся, поскольку тут и сам понял, что сморозил: конец его фразы должен был прозвучать как "над вами перестали бы смеяться".
   Тем не менее Локхарт прекрасно его понял и ничуть не обиделся, скорее - развеселился еще больше.
   - Ах, Гарри, Гарри! Я просто даю людям то, чего они ждут от меня более всего. И взамен получаю то, что мне нужно от них, когда они об этом даже не догадываются, - привычным жестом он отгреб со лба чуб золотистых волос и небрежно отбросил его наверх.
   - Но вы ведь всё умеете лучше многих наших профессоров, сэр! Ну или не хуже - точно! Вы учились в Когтевране, а тут разве мог оказаться глупец?
   Это была не лесть, тем не менее Гилдерой и ухом не повел даже в ответ на заслуженный комплимент:
   - Коверный в магловском цирке тоже умеет всё, что с того?
   - Клоун?
   - Угу. Шут. Джокер. Так, не отвлекайся, вон на подходе наша лестница, - и когда они перебрались на движущиеся ступеньки, которые понесли их к пролету второго этажа, спросил: - А ты знаешь, Гарри, кто занимался сантехникой в туалете Рыдающей Миртл?
   - Нет, сэр. А кто?
   - Корвин Гонт, да-а-альний потомок Кадма Певерелла...
   Гарри тут же вспомнил сказку, которую как-то рассказал ему Ксенофилиус Лавгуд, задумчиво вертевший в пальцах свою треугольную подвеску и глядевший на колдографию жены.
   - Среднего брата, который пытался воскресить свою любимую?
   - Верно. Что-то у всей ветви Среднего не ладилось с возлюбленными... Так вот, именно Ворон Гонт, поговаривают, тоже был змееустом и тоже знал о входе в Тайную комнату Салазара. Он же и замаскировал люк в умывальне под комплексом раковин. Ах да, ты же, наверное, не знаешь главного. Корвин Гонт, которого прозвали Вороном [3], худой такой дядька - он есть на одном портрете времен барокко, недалеко от кабинета зельеделий. Да ты наверняка его там видел! И вот этот самый Гонт был прямым предком Того-кого-нельзя-называть.
   _______________________________________
   [3] От лат. corvus, что означает "ворон".
   - Вол...
   - Ну да, ну да, его самого, - засмеялся Локхарт. - Поэтому насчет парселтанга - это ты ловко в цель попал. Неплохо соображаешь - весь в своего отца.
   - Вы знали моего отца, сэр?! - удивился и обрадовался Гарри.
   Тем временем лестница ткнулась в нужные пазы платформы на втором этаже и на несколько секунд замерла. Пользуясь моментом, профессор легко выпрыгнул на неподвижную поверхность левого крыла и повлек студента за собой:
   - Об этом мы обстоятельно поговорим с тобой. Но только позже. Не отставай, иначе инвиз слетит.
   Сердце Гарри больно кольнуло в напоминание о том, что Луна сейчас в смертельной опасности, и они могут не успеть... Нет, нельзя поддаваться отчаянию! Они успеют.
   При входе в туалет Миртл у него перехватило дыхание, и ужасом сковало ноги. Оттянуть, хоть ненадолго оттянуть миг, когда их может встретить смертоносный взгляд невиданного гада.
   - Можно напоследок один вопрос, профессор Локхарт? - прошептал он. - Как вы догадались, что приду именно я?
   - Волшебную дицентру просто так в День влюбленных не дарят, уж поверь!
   Точно! Луна ведь с первого урока у профессора Стебль выкроила себе уголок в теплице, где до самого 14 февраля растила и лелеяла светящиеся рубином цветки лиры, которые потом тайком подарила Гарри, посаженные в старый резиновый сапожок. Мальчик улыбнулся и, поглядев на бронзовую змейку, обвившую кран, прошипел:
   - Отворис-с-с-сь!
  

30. Коль сцене уподоблен мир земной, то кто следит за нашею игрой?

  
   Когда маленький когтевранский декан наконец-то отвлек слизеринского, слишком приметливого для того, чтобы иметь с ним дело и не оказаться разоблаченным, Локхарт поскорее отступил и со всех ног побежал в пустую учительскую. Там, на подоконнике, он оставил пачку домашних работ третьекурсников, новую книгу о путешествиях за его авторством - ее он повсюду таскал с собой, подсовывая кому надо и кому не надо, чтобы похвастаться, - и усовершенствованную свистульку Коронадо. Акэ-Атль по безалаберности своей однажды сам забыл ее в классе, и Гилдерой понял, что в сочетании с кое-какими изобретениями близнецов Уизли и с его недавно разработанной линейкой заклинаний, эта штука, имитируя крики животных, могла стать полезной. Пара вечеров - и свистулька исправно кукарекала, не отличишь от настоящего петуха. При надобности ее можно было настроить под голос любого другого зверя или птицы, и молодой человек пытался заставить инструмент "говорить" по-змеиному. С этой задачей Локхарт и бился, досконально изучив сантехническую систему в туалете Рыдающей Миртл под ее неусыпным оком и - нередко - сетованиями на посмертное существование. Однако шипение свистульки только на человеческий слух идеально имитировало змеиное. С парселтангом оно не имело ничего общего, и если что-то могло вызвать в охранной змейке над краном, так только изумление...
* * *
   ...Беспокойные Джордж и Фред все эти месяцы дышали ему в затылок. Один Мерлин ведает, скольких трудов стоило Гилдерою держать их на безопасном расстоянии. Если бы не карта Мародеров, так удачно попавшая к Локхарту под Фелицисом, рано или поздно они своего добились бы и карту стащили. Он почти не удивился, услышав их голоса за спиной, когда после удачного похода к Хагриду просидел в умывальне до рассвета. Свистулька не подчинялась, змея не реагировала, а тут нелегкая принесла двух боевых петушков, на свою беду не умевших кукарекать.
   - Мы всё про вас знаем, профессор! - заявил Фред или Джордж.
   - Сдавайтесь, профессор, вы вражеский шпион! - поддержал брата Джордж или Фред.
   Пол под ногами дрогнул. Ах ты ж орочьи бубенцы, ну всё как в ту ночь с этой дурой-старостой, принесла ее тогда нелегкая! Видимо, даже Салазаров аспид терпеть не может гриффиндорцев, и плевать ему ядом на их чистокровность. Всё-таки подняли с лежбища Ужас Хогвартса, отличились!
   Глупые мальчишки на землетрясение не обратили никакого внимания.
   - Вы ищете слабые места замка, сэр, чтобы провести сюда захватчиков! - продолжали они на два голоса предъявлять ему убийственные, как им казалось, обвинения. - Поэтому вы и охотились за нашей картой!
   Как-то неловко отшучиваясь от наступавших на него забияк, Гилдерой лихорадочно перенастраивал свистульку на петушиный крик. А те уже вытащили палочки и стали требовать возвращения карты. Ну да, сейчас, уже метлу разгоняю! Он успел только в последнюю секунду, когда из-под раковины высунулась гигантская морда с двумя зелеными, как Авады, глазищами. Локхарт был в незаметной алхимической маске, а эти два лихача, конечно, без всякой защиты. Как там шутит Куатемок? "Тормоза - для слабаков!" Но еще до того, как вонь василиска настигла близнецов, уставившихся на змея вместо того, чтобы бежать во все лопатки, взгляд его совершил то же самое, что в прошлый раз с Пенни Кристал. Они уже падали на пол, когда Локхарт направил струю воздуха из палочки в свистульку, и та начала верещать, как резаный петух. Василиск в ужасе ушел обратно в канализацию, а профессор незамедлительно бросился к мальчишкам.
   Парализованного этим животным можно спасти, лишь приняв меры в первую минуту после воздействия. Потом - поздно. Всё усложнялось тем, что жертв было две. И никто не гарантировал, что на петушиные крики не сбежится вся школа. Локхарт торопливо читал над Уизли сложные словесные конструкции на санскрите, надеясь, что мантры равномерно исцелят обоих братьев. Ведь в них главное - это звучание, тональность, уровень громкости. Чуть измененные им, формулы заклятья обрекали пострадавших на потерю памяти о самом событии, поэтому насчет сохранности своей репутации Гилдерой был спокоен. Главное - успеть спасти дурням жизнь, и, кажется, это получилось. Все функции организма у обоих замерли на неопределенный срок. Пожалуй, через некоторое время он мог бы попытаться вытащить их из магической комы, но пока на это нет времени. И вообще ему предстоит небольшое дельце, так что лучше... пусть пока полежат. Здоровее будут. Плюс - отличный предлог легально полазить по самым подозрительным местам, как будто ищешь Тайную комнату. Но это если доведется...
   - Акцио пробирка с куриной кровью! - призвал Локхарт и вдохновенно расписал стенку в коридоре, после чего с чистым сердцем отправился немного подремать до начала уроков.
   До самого пробуждения ему снился портрет Лили Принц. Он знал: такого не существует в природе. "Якорь невероятности события" позволял магу осознавать, что дело происходит во сне. Однако рыжеволосая гриффиндорка из чужого воспоминания явно хотела ему что-то сказать. И у нее были изжелта-зеленые глаза цвета ягоды крыжовника, насквозь подсвеченной солнцем - две Авады василиска, но только грустные и почти безучастные. На третьем плане картины, далеко за спиной молодой женщины, маячил размытый образ девочки в мантии Луны Лавгуд. Гилдерой мучился, пытаясь придумать способ услышать таинственный портрет, но у него так ничего и не вышло. Сквозняком взметнуло рыжий хвост кометы и огненными прядями медленно стерло краски с волшебного полотна, а сама Лили горестно закрыла лицо ладонями, развернулась и ушла в небытие. На том месте, где только что висела рама с портретом, остался впечатанный в каменную стену амулет Удачи Авантюриста.
   Вожделенный черный турмалин - кристалл Джона Ди [1], за которым Локхарт охотился около пяти последних лет и к которому теперь был близок, как никогда...
   ___________________________________
   [1] Джон Ди - талантливый ученый-алхимик и крайне удачливый авантюрист елизаветинских времен (1527-1609 гг.), друг и коллега шарлатана Эдварда Келли (1555-1597 гг.), современник шпиона (и контрразведчика) при дворе Ее Величества сэра Френсиса Уолсингема. Известно, что Джон Ди не раз выполнял важные разведывательные поручения Уолсингема с целью помешать вербовке английских и ирландских католиков в испанские войска.
   ...Замысловато петляющий след артефакта год назад привел Гилдероя к стенам альма-матер. Он точно знал, что черный кристалл, описанный в магловских манускриптах и претенциозно названный зеркалом Ди, был не чем иным, как дезинформацией, отводящей глаза не-магам. Подлинник был приобретен у коллекционера Горация Уолпола человеком, который пожелал остаться неизвестным. В результате артефакт окончательно исчез с исторического горизонта, переместившись в мир волшебников.
   Джон Ди, безусловно, медиумом не являлся. Не был он на самом деле и провидцем, говорящим на языке ангелов. Так же, как и Эдвард Келли, так же, как и Френсис Уолсингем, Ди окончил Хогвартс и "ушел в маглы", где вполне еще можно было проявить свои умения и даже прославиться, не размениваясь на классовые разборки между магами. Хотя, конечно, и здесь следовало действовать с оглядкой и не злить религиозную толпу ненужными откровениями и своими чрезмерными возможностями. Именно поэтому он отказывался от самых заманчивых предложений европейских и азиатских правителей: есть свидетельства, что Ди отверг среди прочих и посулы русского царя, желавшего держать ученого при себе, тем самым делая его одним из наиболее значительных людей суровой северной страны. Видимо, не горел желанием загреметь ни с того, ни с сего в опалу, угодить в вонючий острог, проснуться однажды утром и обнаружить себя насаженным на кол.
   Мастерство алхимика было у Джона Ди на кончиках пальцев. В точности так же, как Николя Фламель, живший за два века до него и оставивший после себя философский камень с эликсиром жизни, доктор Ди после множества не слишком удачных экзерсисов с различными минералами наконец-то создал то, что назвали Твердой Удачей и мечтой всех авантюристов. Правда, служить амулет соглашался далеко не всем, а только истинным искателям приключений, честолюбивым первооткрывателям и тем, кто беззаветно следовал за своей звездой. Но это свойство зачарованного самоцвета, опять же, обросло легендами, и где правда, где выдумка - сходу не разберешь. А вот в чем Локхарт был уверен наверняка, так это в том, что, признав хозяина, инкрустированный темной мамонтовой костью шерл служит тому верой и правдой и не вызывает, в отличие от зелья Жидкой Удачи - Феликс Фелициса - ни привыкания, ни иных побочных эффектов. Твоя фортуна - это только твоя фортуна, не ворованная и не позаимствованная без спросу. Кристалл Ди соединял твои чаяния с нужными пересечениями линий вероятности, и ты шел по ним напрямик к своей мечте.
   Гилдерой сделал всё возможное и невозможное, чтобы отследить путь артефакта через магические семейства. До последнего времени тот находился в стенах банка Гринготтс, а значит, был практически недоступен. И вот осенью 1991 года зеркало, настроенное на эманации турмалина Удачи Авантюриста, подало тревожный сигнал: камень покинул стены неприступной цитадели гоблинов и переместился в Хогвартс. Остальное, естественно, было делом техники, и дополнительным попутным дуновением в развернутый парус корвета Локхарта послужило приобретение, которое молодой человек сделал у местного контрабандиста по фамилии Флетчер. Если сначала Дамблдор заметно сомневался, стоит ли принимать на должность учителя с таким двусмысленным "послужным списком", то один лишь намек на компромат восстановил реноме Гилдероя до отметки "идеально". Правда, после этой комбинации молодой человек понял, что ступил на скользкую дорожку и жизнь его зависит от быстроты и эффективности действий. Именно поэтому он позаботился о множестве перестраховок в виде изъятия ключевых воспоминаний и сохранения их в тайниках, затирке и видоизменении "эха", дублирования и шифровке оперативной информации, которую нельзя было ни вытащить, ни затереть, ни изменить, если ты не являлся мистером Гилдероем Локхартом. Также маг изобрел еще кучу способов заблаговременной осведомленности о покушениях, не пренебрегая для этого даже опасным из-за привыкания и очень дорогим Фелицисом - благо, сам научился изготавливать его вполне сносно и заранее обзавелся необходимыми ингредиентами. После всего этого Локхарт мог бы, нисколько не кривя душой, назвать себя лучшим из известных ему знатоков ЗОТИ, а также мастером магической и магловской криптографии, поскольку не поленился с третьего по седьмой курсы потратить время на соответствующий факультатив у профессора Осборна, а затем защититься в Шармбатоне на получение ученой степени. И всё-таки он прекрасно осознавал всю опасность своего положения. Кто играет с Дедом, тот играет с огнем.
   А дальше, что называется, на ловца и зверь бежит. Призрак Рыдающей Миртл он встретил случайно, во время прогулки вдоль Черного озера в конце июля прошлого года, когда задумался, сидя в траве на берегу и покусывая стебель камыша. Со времен учебы он забыл об этом "ушераздирающем" представлении, которое она закатывала для каждого, над кем собиралась поглумиться, и вскочил на ноги с палочкой наизготовку. А потом они поговорили по душам и оформили сделку: Миртл знала, где в Тайной комнате египетский змей припрятал ворованный артефакт, и обещала показать место в обмен на небольшую услугу. Как выяснилось позже, услуга не была такой уж маленькой, как описывало ее привидение.
   Ее убийце, Тому, было проще: юный, но талантливый маг умел трансфигурировать любые предметы, попутно меняя их размеры за счет уплотнения или разряжения молекулярных связей - даже те, что когда-то являлись живой плотью. Его магии хватало на сутки, и за это время он успел под предлогом встречи с директором протащить останки Миртл в Хогвартс буквально в кармане. Получив очередной отказ Армандо Диппета принять его на должность зотишника, Том, которому это было уже и не нужно, проник на второй этаж замка, спрятал нос и рот под алхимической маской, вошел в женский туалет и открыл Тайную комнату. Василиск бросился было на юношу, но тот, заговорив с ним на парселтанге, легко укротил чудовище и заставил служить. Аспид был настолько любезен, что прямо на своем гребне и отвез нового хозяина в главный зал катакомб. Том просто выбросил труп мисс Уоррен гнить возле одного из вентиляционных ходов, и когда магия исчерпала себя, мертвец принял нормальные размеры.
   Можно представить, какие чувства испытала девушка-призрак, впервые увидев свое собственное разлагающееся тело со стороны! Она рыдала и хохотала. И, кажется, немного свихнулась, если только привидения наделены способностью терять рассудок. Пока плоть ее месяц за месяцем, слезая, обнажала кости, а одежда и обувь медленно тлели на небрежно перекрученном остове, жизнь в Хогвартсе текла своим чередом. Бедный же призрак не мог отлететь слишком далеко от собственных останков и, неупокоенный, вынужден был развлекать себя короткими вылазками наверх и к берегу озера, чтобы пощекотать нервы глупым студентам. К ней скоро привыкли и перестали обращать внимание, как и на других праздношатающихся теней замка. Никто, никто не желал выслушать Миртл. Даже директор Диппет - и тот прогнал ее, чтобы не надоедала. Он вообще не хотел лишних проблем и не чаял, когда наконец Верховный чародей вступит в свои законные права: Альбус Дамблдор дал клятву стать после этого и преемником Диппета. Сам же экс-директор отошел в мир иной совсем недавно, в сентябре прошлого года, когда Уизли с Поттером так живописно приземлились на Гремучник, и, надо полагать, убеленный сединами портрет его в соответствии с магическими законами сразу же появился в кабинете Дамблдора.
   Итак, от Локхарта требовалось добраться до скелета Миртл Уоррен в Тайной комнате, вытащить оттуда кости и упокоить любым известным способом - в земле, в воде или в огне - но главное, с совершением необходимого для таких экстремальных случаев ритуала Отпущения духа. Уж слишком долго задержался призрак в междумирье, чтобы так легко обрести свободу. Гилдерой понимал, что лучше всего Отпущение удалось бы кому-нибудь из пепельников - той же Прозерпине. Но ему было явно не с руки посвящать в свой истинный план кого-то из взрослых магов. Тут и студенты-то пошли такие, что палец в рот не клади...
   Хотя по большей части горе-профессору было отчаянно скучно в стенах закрытой школы, скованному контрактом, когда вроде и преподавать нужно дисциплину, и сделать это как следует - невозможно, поскольку даже перечисление самих названий темных заклинаний тут под строжайшим запретом. Нормальных женщин здесь тоже не наблюдалось, одни престарелые тетки или молодые, но нравственно замороченные синие чулки, а вырваться в какой-нибудь игровой притон Хогсмида можно было лишь по особым датам. Словом, в унылый 1992/1993 учебный год Локхарт развлекал себя, как умел. Отсюда и разлетевшиеся по всему классу пикси (до чего же весело он хохотал потом у себя в кабинете!): ради такого зрелища, как подвешенный к люстре Лонгботтом, не жалко даже испорченной прически. Прически, само собой, ни в каком случае не жаль, но иногда возня с нею надоедала, а имидж меж тем - обязывал. Вот с Уизли-младшим нехорошо получилось. Локхарт совсем не планировал растворять ему кости сломанной руки, он собирался лишь наложить ледяной фиксаж и отправить пострадавшего к Помфри, но некая истеричка из толпы студентов случайно ткнула его чем-то под локоть. Палочка выписала невероятный крендель, и еще спасибо, что парень отделался только исчезнувшими костями предплечья. Но в итоге и это отлично сыграло на образ тупицы, так что Гилдерой нисколько не жалел и не испытывал угрызений совести. Зато теперь рыжий будет знать не понаслышке, как работает костерост.
   И всё-таки мужчина нашел подход к самой нужной в данных обстоятельствах персоне, в чем, опять же, не последнюю роль сыграло влияние зелья фортуны. Мальчишка, о котором шла речь в пресловутом компромате, каким-то чудом тоже оказался змееустом. Редчайшая способность, которая прежде проявлялась не чаще, чем раз в полтора-два столетия, ныне отметила собой современников, которые теоретически могли бы и встретиться (Локхарт понятия не имел, кто таков этот подлый Том и жив ли он сейчас).
   Гарри - или как там его на самом деле назвали настоящие родители - был в меру тщеславным, в меру настырным и не в меру любознательным подростком. И, в отличие от своего папаши, весьма коммуникабельным. Умения его до конца еще не раскрылись, но определенные надежды он подавал. Чтобы возбудить интерес мальчишки к Тайной комнате, прилагать больших усилий не пришлось. Ему хватило одного разговора с Миртл. Вне сомнений, использовать несовершеннолетнего ребенка в своих целях, достижение которых было сопряжено с опасностью такой степени, - поступок бесчестный. И это даже не считая манипулирования зарождающимся чувством Гарри к девочке. Но когда на кону лежала такая ставка, Локхарт умел абстрагироваться и забывать о совести напрочь...
* * *
   И вот, готовясь к вылазке в своей комнате и гадая, сумеет ли Гарри придумать способ выбраться из когтевранского общежития, маг отправил с почтовым орлом свое последнее шифрованное воспоминание Джоан, младшей сестрице, которая хоть и была сквибом, но всегда (втайне от мужа-магла) выполняла нечастые просьбы любимого братишки. Зная свою родню, Гилдерой подозревал, что делает это она не просто так, а оттого, что втайне пописывает книжку о мире, который понимает едва-едва, с чужих слов, но в котором мечтала бы оказаться хотя бы в качестве сопричастной. Литературный слог и богатство воображения - это у них семейное.
   Под воздействием зелья "Вижу невидимое" Локхарт разглядел Поттера, бесшумно проскользнувшего в комнату вслед за Септимой. Гарри считал, что его никто не заметил. В лице мальчишки не было ни кровинки. Хотя он всегда отличался от сверстников особенной, фарфоровой бледностью, сейчас она казалась болезненной, потому что кровь отлила даже от губ. Профессор непритворно вздохнул и убедил себя, что в качестве компенсации "за моральный ущерб" поможет парню обрести по крайней мере одного из двух родителей, так что надо сосредоточиться на задаче вместо того, чтобы укорять себя за жестокий план. Поворачивать теперь некуда, Рубикон перейден, жребий брошен.
   - Я уже думал, что ты не придешь... - сказал он, и Поттер, сбросив эффект заклятья, шагнул к нему.
   А потом они, петляя по коридорам, добирались к закрытому туалету на втором этаже, и если бы не трофейная карта, отмечающая на плане замка всех его обитателей поименно, их не один раз могли задержать рейдящие тут и там - тоже под дезиллюминационными чарами - мракоборцы. Также высока была вероятность столкнуться с преподавателями и ассистентами, и то, что самый опасный из них осматривал подземелья, задачу упрощало не слишком.
* * *
   Они подошли к раковине со змейкой. Гарри посмотрел в ощерившуюся медную морду рептилии и холодно прошипел что-то, что не имело ничего общего с бесплодными потугами Гилдероя "обучить" свистульку. Умывальник начал трансформироваться, как тогда - перед появлениями василиска. Локхарт на всякий случай изготовился при первом же признаке угрозы опустить повязку для сна на глаза студента, но ничего не случилось, а Поттер с некоторой опаской отступил от него на шаг:
   - Да, и на всякий случай, профессор... Обливиэйт на меня не действует.
   Гилдерой взглянул на мальчишку и рассмеялся. Решил, значит, договориться на берегу. В предусмотрительности ему не откажешь, особенно если учитывать возраст.
   - Вот злодей! - сказал он, а затем, похлопав Гарри по плечу, всё-таки признался: - Представь себе, я в курсе.
   - Просто... я не хочу, чтобы в вас срикошетило... Мало ли что. Сэр... а не лучше ли мне снова заменить палочку? - усомнился Поттер, всё еще медля перешагивать через бортик в темный лаз, который вел в неизвестность. - Как вы считаете?
   Пришлось напускать на себя серьезность и даже строгость. Хотя драматический тон подростка веселил неимоверно.
   - И думать забудь. Ты будешь сидеть в безопасном углу и вмешаешься только тогда, когда понадобится отпугнуть василиска. Если понадобится, если!
   - Как это - отпугнуть?!
   - Так. Наколдуешь приток воздуха в свистульку, поскольку дунуть через маску ты не сможешь. Либо зашипишь на него на вашем замечательном наречии и расскажешь пару анекдотов. Но никаких палочек, запомнил? Ни во что не ввязывайся.
   - Да, сэр. А вдруг...
   - Никаких "вдруг", милейший! Девочку ищу я, и когда прикажу возвращаться, мы возвращаемся. С нею или без нее. Хорошо?
   - Хорошо, сэр, - поник юный герой, а про себя громко и отчетливо подумал: "Раскомандовался, пижон!". Значило ли это, что по факту он мог устроить непредусмотренный сюрприз, выкинув какой-нибудь фортель, Гилдерой уточнять не стал.
   Они ступили в коридор, последний раз видевший живого человека больше сорока лет назад. Гулкое эхо их шагов, остро впечатываясь в каменные стены узкого тоннеля, отлетало куда-то под уклон, в черную глубину. Спуск был почти незаметен. Подсвечивая дорогу Люмосом, молодой профессор чутко прислушался, не доносится ли откуда-нибудь характерного шелеста тысячелетней чешуи. Карта не показывала уже ничего, как будто ее составители и не догадывались о существовании подземной комнаты. Видимо, так оно и было: не догадывались. Пришлось сложить и убрать ее во внутренний карман камзола. Внезапный ток леденящего воздуха был дурным предзнаменованием. Гилдерой молча остановил мальчика, не оборачиваясь и просто удержав его упершейся в грудь ладонью. Гарри замер на полушаге.
   Локхарт сделал свет поярче и вытянул руку с палочкой как можно дальше. Впереди проявился спуск. Он напомнил путешественнику лестницы в переходах между шахтами в египетских пирамидах: здесь они тоже не предназначались для прогулок. Сквозняк доносился оттуда - следовательно, спуск вел к какому-то выходу из коридора или вентиляционной турбине.
   - Пойдем, - еле слышно шепнул он Поттеру.
   Лестница оказалась круче, чем они думали вначале, она почти вертикально уходила куда-то вниз. После того как спутники сделали по ней три-четыре шага, послышался лязг. Словно под заклинанием Глиссео, ступеньки исчезли, а горка смерти, в которую при этом обратился спуск, дрогнула под ногами. Издав короткий вопль, профессор и студент кубарем покатились в неизвестность. Пол, потолок, пол, потолок. Грохот... Откуда он?!
   В очередном кувырке Гилдерой ухватил взглядом вываливающийся из кладки громадный камень, который неминуемо, по всем законам гравитации, должен был размозжить голову мальчишки. Исхитрившись бросить заклинание во время полета, Локхарт отбил валун, но, увы, это был лишь первый из начавшегося камнепада. Огромные глыбы покидали свои места в стене и катились вниз вместе с людьми. Казалось, всё тело Гилдероя превратилось в единый ушиб, а Поттеру в конце концов всё-таки прилетело по макушке, но, к счастью, камнем помельче первого и вскользь. Неожиданно стало почти светло. В последний миг перед падением мужчина успел погасить скорость, приземлиться на кучу щебня, схватить в охапку бездыханного ученика и откатиться вместе с ним в сторону от эпицентра метеоритной бомбежки. Гарри не шевелился, из носа и ушей его текла кровь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Экспеллиармус! - вслух бросает он в седую бороду.
   Так просто. И - конец затяжного противостояния с этой группировкой?.. Похожая на причудливую ветку, длинная суставчатая палочка, вырвавшись из руки бывшего хозяина, прилетает ему в ладонь. Темные глаза Тома смотрят удивленно: "Старик?! Я проиграл Старику?! Что за..."
   И тут - зеленая вспышка из укромного уголка за спиной Реддла.
   Он не слышит непростительное словосочетание, только видит, как, подломившись, падает на землю убитый подлым проклятием в спину Том, как красивое лицо его искажается гримасой ужаса, хотя сам он испытать предсмертной муки - и вообще каких-нибудь эмоций - не успел. Это страшная печать. Это угроза в назидание другим. Тем, кто увидит убитого Авадой. Даже при одном взгляде на лицо такого покойника ты можешь сойти с ума или умереть от остановки сердца, будь ты маглом, сквибом или слабым волшебником...
   Только тень метнулась в развалины древнего каменного забора, махнув напоследок тонким голым хвостом-хлыстом. Как часто, Том, в этой жизни к нам возвращается содеянное нами в позабытом прошлом, словно отразившись от поверхности Запретного зеркала...
   Он присаживается возле еще теплого трупа врага, всматривается в меркнущие, почти совсем черные в сумерках глаза, протягивает руку и, отбросив контрзаклинанием взвесь остатков проклятья, проводит ладонью по лицу мертвого мужчины - от гордо раскинутых бровей вниз, к щекам. Веки смежаются, лицо обретает выражение покоя, как глина под пальцами ваятеля.
   - Всё возвращается обратно, Том! - не получается удержать пафосную речь; в противном случае будет стыдно признаться самому себе, что в глубине души он сейчас ликует от злорадства: его предсказания сбылись, а зло, как всегда, само пожрало другое зло.
   Бывший ученик. Лучший ученик. Светлая голова, шелковый характер, превосходное воспитание: никто никогда не слышал от него неприличного слова. Услужлив, улыбчив и беспроблемен - надежда всего педсостава. И такая страшная, неразгаданно-черная душа на поверку...
   Он долго разглядывает отнятую палочку. Очень знакомая, запоминающаяся форма... Та была... да, да, тоже, как и эта, пятнадцать дюймов - слишком длинная, слишком брутальная для женщины. С пером феникса внутри, сама из древесины черного эльдера, причудливая, под стать хозяйке. Только обломки той палочки сейчас покоятся где-то в хранилище невыразимцев. Реддл всегда любил эпатировать окружающих любыми доступными ему средствами, вот и не устоял перед экзотикой, скопировал форму...
   Со вздохом поднимается он на ноги, прячет чужую палочку под мантию, заткнув за кушак, и идет к дому...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Темнота. Свет. Темнота. Вращение мира - а он его ось. Щелчок в руке, хруст: не выдержав гибельной концентрации магии, его собственное оружие раскололось. К счастью, только тогда, когда уже всё закончилось.
   Хнычет ребенок. Кто? Где?
   Стоит, таращится по сторонам широко распахнутыми глазами-виноградинами. И подхныкивает от испуга. Откуда испуг? И почему он... почему один он бодрствует?! Что там у него с памятью? Проверить сейчас же... Ах да, палочка пришла в негодность... Но есть трофейная...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Темнота.
   ..."Энервейт!"
   О господи, ну почему так болит голова?!
  

31. Коль мир земной пред нашими глазами, мы зрители и лицедеи сами

  
   Сначала Гарри услышал звуки. Видеть он стал потом, хотя глаза его были открыты. Даже настежь распахнуты. Слепота отступала, болела и кружилась голова изнутри, дергало шрам снаружи, ныло всё тело, а еще его мутило и трясло. Трясло от ужаса: ему почудилось, что не было прошедшего года, что весь второй курс был только наваждением, а на самом деле он сейчас просыпается в той комнате с зеркалом еиналеЖ, окруженный Квирреллом, Паршивцем и египетской змееподобной гадиной. Шепелявый голос Паршивца, который, видимо, теперь ему не суждено забыть вовеки, слышался и сейчас.
   Опять дежа-вю, черт возьми...
   - ...лько прыток, - наконец-то донесся до его сознания насмешливый голос профессора Защиты; но не того, о котором мальчик подумал в первый момент, когда очнулся. - Дежурили тут по очереди, что ли?
   - Хм... Ожидал увидеть тут кого угодно, только не тебя, придурок, - ответил Паршивец. - Как вообще ты фюда попал?
   - Ну не злись, Петтигрю, не злись, что твои охранные чары не сработали. Они сработали. Но всякий, кто бывал в Вирабхадре [1], посмеялся бы над твоими жалкими попытками состязаться во внезапности с самим Шивой. Что ты знаешь о настоящих проклятьях, любитель подворотен и ударов в спину?
   ___________________________________
   [1] Вирабхадра (он же храм Лепакшми) в Индии - самое загадочное сооружение в мире: одна из 70 колонн комплекса висит в воздухе, и под ней можно протолкнуть лист бумаги или лоскут ткани.
   Оказывается, добрячок-Локхарт умел измываться над противником покруче любого слизеринца!
   Туман перед глазами расступился, и первым, что увидел Гарри, была широкая, но не радостная, как обычно, а злобная улыбка профессора, адресованная нависшему над ним человечишке. Улыбка шута. Джокера.
   Паршивец между тем вкручивал кончик своей палочки ему под челюсть, не давая и двинуться на обрушенном камне, к которому придавил собой Локхарта. Молнией мелькнула мысль: Луна! Они с профессором не успели спасти Луну Лавгуд, и она в руках у этих подонков!
   Палочка скользнула в ладонь Гарри из рукава. Вскочить, резко выкинуть парализующее проклятье в затылок крысе-предателю. "Не с-с-с-смей! - оглушительно засвистело в ушах, да так, что из ушных отверстий сразу полилось кто-то горячее, а голова затрещала от боли. - Не ш-ш-шевелись. Переведи взгляд правее. Вон туда, еще правее! Увидел?"
   Да, Гарри увидел. В стороне, на фоне гигантского каменного лика, стоял змееподобный Кематеф в египетском одеянии, и взорами двух пар глаз блуждал по внутренности помещения, будто в поисках чего-то или кого-то. И, увидев потустороннюю гадину, мальчик понял, что после приземления Локхарт успел припрятать союзника под чары невидимости своего изобретения, которые теперь скрывали его даже от всевидящего ока змея, не говоря уж про Петтигрю. Но было заметно, что умертвие нисколько не сомневается в присутствии Поттера, только пока не определилось, где он может быть.
   - А ты, фмельчак, фбежать хотел, как только наф увидел? - крысюк и ухом не повел в ответ на оскорбление. Вернее - в ответ на констатацию очевидного факта. Он тоже потешался над Локхартом. - Без побрякуфки, которую ифкал напрафно? Еще и фтудента втравил в фвою авантюрку...
   "Ты вмешаеш-ш-шьс-с-ся только в с-с-самом крайнем с-с-случае! Как велел тебе твой учитель! Что бы ни говорил и ни делал этот урод. Уяс-с-снил?" - "Да", - "Тогда жди знака от профес-с-сора".
   - Когда я понял, ради чего ты тут кружишь, вфё вфтало на фвои мефта. Надо было только вынудить тебя притащить фюда фопляка. Два раза - флышишь? - два раза Кематеф направлял к тебе афпида, чтобы до тебя дошло, как это фделать. Так где же мальчишка?
   - Ты кого больше боишься - мальчишки или его отца?
   Крысюк рассмеялся сухим, как бы задыхающимся смешком:
   - А кого больше боишьфя ты - директора или его Тени? - он снова надавил на свою палочку, определенно задавшись целью прокрутить дыру в холеной шее Локхарта.
   - Да уж, директор ваш - тот еще жулик, - игнорируя боль, ответил профессор, а Гарри трепетал в ожидании сигнала и гадал, что понадобится раньше: свистулька или палочка. Про директора и своего отца он не понял ни единого слова, но похоже на то, что Питер Петтигрю имел неслабый зуб на своего школьного друга, которого затем предал, а нынче докатился до того, что преследует его сына-подростка. Однако всё это ерунда. Сейчас важнее, где Луна и что с нею. Остается надеяться на резервный план Локхарта или шулерские козыри, которыми пижон наверняка забил оба своих рукава. А если нет? Вдруг не предусмотрел?
   За спиной крысюка послышался шум, и из ниоткуда на сырые плиты выступило два замаскированных неизвестных с палочками наизготовку, и обе были нацелены на профессора ЗОТИ. К удовольствию Петтигрю улыбка сошла с вечно всем довольного лица Локхарта. Сдаваясь, тот поднял обе руки, между ладонью и большим пальцем правой была зажата его идиотская палочка с голубеньким бантиком. Крысюк ругнулся и дернул было ее к себе, но, заклятая, она отоварила его чем-то вроде хорошего электрического разряда, из-за чего жидкие и клочковатые, как слежавшаяся шерсть грызуна, волосенки вскинулись дыбом на голове. Похожий на ходячую дугу Теслы, Петтигрю в ярости отсушил руку профессора каким-то невербальным (тот закусил нижнюю губу до крови). Палочка отлетела далеко в сторону, и ее подобрал мгновенно переместившийся туда Кематеф. Его, к сожалению, током не ударило.
   - Убей его, - велел змею крысюк, но тут Локхарт отчаянно завопил, ткнув пальцем левой руки в сторону каменного лика Салазара:
   - Стойте! Вон мальчишка! Гарри, беги!
   Все, даже египетская нежить, повернулись и дернулись в указанном направлении. В ладонь профессора скользнула запасная палочка, он мельком взглянул в сторону настоящего укрытия Гарри, и в голове того соткался символ "бежать", а потом - смутный план лабиринта катакомб, заполненных водой. Луна там?
   Рванувшись прочь, Гарри успел заметить, как Локхарт акробатически легко перепрыгнул за каменный завал, попутно сшибая невербальными заклинаниями с ног Петтигрю и ближайшего к нему типа в маске. Левой рукой он орудовал с не меньшими разрушениями, чем всегда делал это правой. Только теперь - целенаправленно.
   Слыша за спиной брань и хлопки заклинаний, Гарри со всех ног помчался, куда велел учитель, - навстречу грозному Основателю змеиного факультета. Распахнув рот в беззвучном проклятии, запечатленный в камне маг с ненавистью глядел на пришельцев. Мальчик слышал шипение за спиной и понимал, кто гонится за ним. Это весьма подстегивало. Кематеф требовал остановиться, но даже на парселтанге половина фраз всё равно звучала незнакомо, будто пересыпаемая понятиями из древнего наречия.
   Пол под ногами дрогнул. Кажется, во рту статуи Салазара шевельнулся язык...
   Гарри с разбега спрыгнул с сухого подиума между колоннами в сточную воду и, поднимая тучи брызг, ринулся в низенький проем отводного коридора, надеясь, что переданный ему Локхартом план был правильным. Подземелье снова сотряслось. Он с ужасом подумал, не слетела ли у него с головы во время обвала защитная повязка, хлопнул рукой себя по лбу и нащупал окантовку матерчатых "очков".
   Если Кематеф даже и нагонял его, то делал он это совершенно тихо - ни единого всплеска.
   - Луна, если ты тут, не высовывайся! - одним духом прокричал Гарри и чуть было не врезался со всего размаха в вынырнувшее перед ним из-под воды умертвие.
   Прыжком, достойным профессионального коммандос из американских боевиков, мальчик резко ушел вбок, перекатившись через плечо, хлебнул бы грязной воды, не будь на нем защитной маски, вскочил и юркнул между каменными тумбами коллектора. Однако насладиться успехом и удивиться собственной прыти он не успел, снова столкнувшись с Кематефом в параллельном коридоре.
   - Бомбарда! - выкрикнул Гарри, но змей в тот же миг развоплотился, и заклинание прошло сквозь черный дым.
   Следующий бросок завершится для умертвия удачей: оно скрутило мальчика удушающими кольцами. Тот изо всех сил таращился на тварь, взывая к высшим силам, одарившим его взглядом Аваддона, который просто обязан был сработать в такой безвыходной ситуации, как сейчас. Вместо этого монстр преспокойно поволок его наружу из коридора и подыхать не собирался. "Давай же! Ну, давай!" - молил кого-то Гарри, всё еще уповая на чудо. Почему ничего не происходит? Его же сейчас прикончат, и всё!
   "Ну что, любитель дармовых блицкригов, так и будеш-ш-шь упирать-с-с-ся назло Ржавой Ге? С-с-сдохну, но не признаю, что с-с-сам дурак набитый?"
   Вот же дрянь! Гарри в отчаянии забился в кольцах египетского змея, умудрился высвободить левую руку и нажатием рычажка на креплении выкинуть наружу острие хитрого голдстейновского стилета. Там, где не подействовало заклятье, отлично справился фамильный клинок из дамасской стали. Кематеф взвился от боли в проколотом боку. Мышцы поврежденного тела обмякли и уронили жертву, а та, недолго раздумывая, кинулась наутек, но, споткнувшись о какой-то выступ на дне, полетела в воду.
   Вдруг...
   Скорее внутренними органами, а не ушами, Поттер услышал утробный звериный рык. Что-то сшибло с ног раненого Кематефа, который, стремительно залечив травму, изготовился повторить нападение. Пол дрогнул уже так, что бурая лужа пошла волнами. Египетская нежить снова утратила форму, и на какую-то секунду, опять выпустив в него не сработавшее проклятие, Гарри увидел в густом облаке копоти очертания большой кошки - ягуара. Шаман сумел пробиться сюда! Не физически, но сумел... Однако Кематеф мог отвечать на удары даже на тонком уровне. Опутанный дымом, отчаянно отбиваясь когтями задних лап, нагуаль Шамана покатился по воде.
   И тут Гарри увидел это. Оно лишь мелькнуло между каменными тумбами почти в полной темноте - свет едва доставал сюда откуда-то со стороны громадных винтов вытяжки. Лязг - не шорох! - чешуи громадного тела парализовал ужасом ноги мальчика, и он боялся вздохнуть. Поттера снова едва не сшибло в лужу волной от промчавшегося рядом туловища аспида. Акэ-Атль изо всех сил удерживал Кематефа в развоплощенном состоянии, но было видно, что простоит он недолго: тот умел калечить в астрале с тем же результатом, что и в реальном мире.
   Гарри прикинул, куда лежит путь василиска - а тот наверняка устремился в центральное помещение Тайной комнаты, где один отбивался от троих - и, пока Шаман отвлекал умертвие, побежал по умозрительной карте Локхарта к отмеченному месту в катакомбах. Видимо, где-то там, по прикидкам профессора, была спрятана пленная Лавгуд.
   Подземелье огласилось истошными воплями. Гарри надеялся лишь на то, что это кричал не учитель, настигнутый василиском, потому что это были крики смертного ужаса. Поттер судорожно сжал в кулаке висящую на груди свистульку и добавил прыти. Ноги и "карта" завели его в тупик. Тайную комнату снова тряхнуло. Гарри опять споткнулся обо что-то под водой, поскользнулся на камнях и рыбкой полетел на осыпавшуюся кладку у стены. Под локтями что-то глухо, противно захрустело, и это был не щебень.
   - Люмос! - шепнул мальчик, а в следующий миг оказался на ногах, с омерзением отряхиваясь от налипших на грязную одежду кусков гнилой человеческой плоти. - О черт! Черт! Черт! Экскуро! Мать твою, экскуро!
   Когда заклинание растворило последнее гадостное пятно, приступ брезгливой тошноты уступил место любопытству. Гарри подсветил то место, куда только что упал. Там лежали бурые человеческие кости, местами еще обтянутые остатками плоти и клочками сгнившей одежды. Череп незряче уставился на невольного осквернителя праха: позвонки шеи после падения Поттера проломились, нижнюю челюсть вывернуло из пазов в верхней, и голова под прямым углом к туловищу легла на каменные обломки, как на подушку, почти касаясь зубами ключиц. Рука полумумии-полускелета прижимала к ребрам грудной клетки небольшую книжку или тетрадь, не тронутую, как ни удивительно, ни плесенью, ни тлением, хотя и старую на вид. Остатки темных волос на лоскуте кожи, которая все еще крепилась к черепу, были заплетены в свалявшуюся косу, а возле уха лежали разбитые очки, форма которых...
   - Миртл?! - вырвалось у Гарри.
   Ему почудилось, что рука мертвеца дрогнула, и обложка книги под костями пальцев замерцала зеленоватым светом. Точно, это Миртл: та одежда, что была в прошлый раз на призраке девушки, угадывалась и в лохмотьях трупа.
   "Воз-з-зьми дневник! - сквозняком прогнало по опустевшей, без единой мысли, голове. - Воз-з-зьми и с-с-спрячь!"
   Подчиняясь неведомому импульсу, Гарри вынул книгу из останков и торопливо провел по ней тремя заклинаниями - распознающим присутствие темной порчи, очищающим, а под конец и уменьшающим. Минимизированный "дневник" он сунул в нагрудный карман синего квиддичного джемпера, под скомканный носовой платок, и застегнул на кнопку.
   Лязг чешуи и плеск воды под телом приближающегося аспида выдернули мальчика из транса. Нужно найти Луну и не пересечься при этом с василиском, который вернулся, очевидно, чтобы отыскать его и убить. Но в следующую секунду гигантская морда нырнула под своды коллектора и безошибочно отыскала притаившегося в углу Гарри. Мальчик резко опустил "забрало" повязки для сна себе на глаза и уже хотел было заставить свистульку прокукарекать, но в голове мелькнула другая идея.
   - Стой! - приказал он на парселтанге, сильно надеясь, что это заставило василиска если не повиноваться, то хотя бы удивиться; в ответ послышался вздох, и, судя по отдаленности звука, расстояние между ним и аспидом оставалось прежним. Значит, тот остановился и слушает. - Я не враг тебе!
   - И я тебе не враг, - неожиданно последовал ответ. - Я рад, что ты вернулся.
   - Вернулся?
   - Я скучал, мой юный человеческий друг, который умеет говорить на одном языке со мной.
   - Что ты сделал с теми, в главном зале?
   - Один мертв. Трое дерутся.
   - Прошу тебя, не убивай моего учителя!
   - Я гневаюсь на него, но раз ты просишь...
   - Если я сниму повязку, ты...
   - Я не умею закрывать глаза и просто отвернусь. Я не желаю твоей смерти: у меня не так много друзей в этом мире.
   - А девочка... девочка с белыми волосами - жива?
   - Какая девочка?
   - Ее похитили ночью и притащили сюда.
   - Здесь никогда не было никакой девочки, кроме этой, мертвой.
   - А Миртл, - Гарри наугад указал за спину, на останки, - это ты убил ее?
   - Нет, ее принесли сюда уже трупом.
   Значит, хотя бы в этом когтеврушка не солгала... или не сильно солгала. Гарри снял повязку, и василиск сдержал слово - незамедлительно отвернул громадную морду, освещаемую сиянием его собственных глаз. Если взгляд Аваддона и существовал, им обладало только это невероятное существо, как и все прочие змеи не умеющее моргать. И еще, наверное, Медуза Горгона. Даже в темноте было видно, что аспид угрожающе, чудовищно прекрасен.
   За левым плечом мальчика раздался знакомый женский голос:
   - Спасибо за помощь, Гарри Поттер. Как это вы здорово тут шипите! Никогда еще в моих катакомбах не было такой феерии! Уи-и-и!
   Оглянувшись, Поттер различил призрачный силуэт бедняги Миртл. Улыбнувшись ему, привидение скорбно склонилось над тем, что когда-то служило ей телом.
   - Твои предки должны быть тебе благодарны, Гарри, - проговорила она. - Ты исправил... уменьшил вину своего рода. По крайней мере, передо мной, сделав меня свободной...
   - Зато ты мне соврала.
   Она хмыкнула в ответ на его укоризненный тон:
   - Жизнь - эфемерная штука, ничему и никому в ней верить нельзя. Если бы я не соврала, ты, может быть, и не отважился помочь твоему профессору. А вот зазнаваться - нехорошо. Прощай, Гарри!
   - Но... постой! Эй! Миртл! Подожди, я...
   Однако призрак уже исчез. Василиск опустил голову на щебень рядом с мальчиком:
   - Держись, я вывезу тебя отсюда.
   - И мистера Локхарта, - запрыгивая верхом ему на шею и хватаясь за гребень, попросил Гарри. - Ладно?
   - Как скажешь.
   Развернувшись, василиск с мальчиком на загривке сшиб с ног готового очередной раз напасть на Гарри Кематефа. Следов Акэ-Атля не наблюдалось. У Поттера похолодело под ложечкой: не покалечила ли эта тварь тонкую оболочку приятеля во время их схватки? Это ведь опаснее, чем в физическом мире! Василиск припечатал бы умертвию вдобавок еще и ударом хвоста по темени, но тот уже рассыпался дымным шлейфом и пропал.
   Чешуя под перчатками из драконьей кожи казалась твердой, как алмаз, четко вырезанной и слегка мерцающей. Гарри всё еще не верил, что ему удалось договориться с Ужасом Тайной комнаты, которого, по преданиям, боялись даже акромантулы, но гибкая спина василиска, покачивающаяся под ним во время передвижения, убеждала, что это не сон.
   В основном зале между тем продолжалась схватка. Локхарт изображал из себя Тарзана, чертил в воздухе заклинания лиан, которые тут же становились настоящими живыми ветками, легко перемещался по ним с места на место, нигде не задерживаясь и отвлекая на себя внимание Петтигрю с его уцелевшим пособником. Крысюк, нимало не стесняясь, швырялся в него темными заклинаниями. От них преподаватель ЗОТИ увертывался, как заговоренный, и не забывал при этом глумиться над обоими противниками, словно ярмарочный скоморох. Его едкие комментарии раздражали напарника Питера, и тот, матерясь, промахивался от злости еще пуще, чем анимаг.
   Василиск не стал тратить время по пустякам. Один короткий стремительный бросок, лязг клыков - и Паршивец остался без второго сообщника, которого аспид просто прошил насквозь ядовитыми зубами, перекусив ему позвоночник.
   - Авада... - замахнулся Петтигрю в адрес Гарри, пока василиск отвлекся на убийство.
   И тут же крысюка отбросило взрывом.
   На том самом месте, где только что стоял анимаг, проявился эльф Добби. Пальцы его все еще были сомкнуты в щепотке после недавнего щелчка - именно так колдовали домовики, и их магия иногда была могущественнее человеческой.
   - Добби! - вскрикнул обрадованный Гарри, но эльф, сделав ему ручкой, поспешно аппарировал, будто боялся встречаться с ним при посторонних.
   Локхарт швырнул на упавшего Петтигрю путы, но Паршивец, очнувшись за миг до пленения, взвизгнул, трансформировался в крысу, выпрыгнул из собственной мантии и шнырнул в расщелину между грудой обвалившихся камней. Наколдованные веревки скрутились вокруг пустой одежды.
   - Мне пора, мой друг, - с огорчением сказал василиск, опуская голову к земле, - сюда движутся люди, они опасны для меня, и я должен уйти.
   Со стороны спуска, откуда не так давно прибыли в Тайную комнату Гарри и профессор, в самом деле доносился неразборчивый шум.
   - Спасибо тебе. Мы еще увидимся?
   - Возможно, друг мой.
   Как только мальчик спрыгнул на пол, аспид легко развернулся и молнией помчал к статуе Салазара Слизерина. Еще секунда - и он нырнул в разверстый рот мрачного бородача, скрываясь в неведомых переплетениях тайных коридоров подземелья.
   - Он не смотрит? - крикнул Гилдерой, жизнерадостным маятником раскачиваясь на лиане под потолочным сводом.
   - Он уполз, сэр!
   Локхарт не успел ответить, только открыл глаза и гибко перепрыгнул на капитель одной из колонн. Правая рука его по-прежнему висела плетью, однако он умудрялся проделывать все манипуляции левой - и колдовать, и удерживать собственный вес, цепляясь за подходящие выступы, чтобы спускаться вниз.
   Из-под арки главного спуска вылетел феникс директора, и на нем, как Мери Поппинс на зонтике, уцепившись когтями за птичьи лапы, висела крупная кошка черепахового окраса в Распределяющей Шляпе. Никто не знал, как Минерва МакГонагалл умудряется после обратного превращения оставаться одетой, но и в этот раз она оказалась в своей повседневной изумрудной мантии. Сдернув Шляпу с головы и вытащив из нее старинный меч с багровым рубином на гарде, декан Гриффиндора окинула цепким взглядом обозримую часть Тайной комнаты. При виде двух трупов - изломанного окровавленного и неповрежденного, но окаменевшего - она нахмурилась и поджала губы в ниточку. Феникс тем временем уселся на валуне, чтобы почистить перышки.
   - Вы ничего не хотите мне объяснить, господин Локхарт? - сухо спросила она шагавшего ей навстречу коллегу и оперлась на клинок меча, словно на костыль, а лезвие даже не согнулось.
   По-прежнему легкой танцующей походкой, как будто ничего и не произошло, стройный - сейчас, без плаща и мантии, фигура Локхарта казалась еще более изящной и подтянутой, чем всегда - он, прижимая к груди поврежденную руку, миновал Гарри. Тот ничего не успел сказать, а голова его заполнилась несколькими слоями образов. Мальчик услышал: "Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!" Потом промелькнуло лицо добряка-Хагрида. Символ чаши со светящейся субстанцией внутри и большое каменное яйцо. И - напоследок - голос самого профессора ЗОТИ, который сообщил ему, что "их два". Что это за "их", непонятно, просто повторился образ яйца из инкрустированного серпентина, чтобы затем уже окончательно исчезнуть. А еще при этом вспыхнуло из темноты смутное, как на старинном портрете времен барокко, холодное и неприятное лицо пожилого мужчины с наружностью скандинава. Чем-то неуловимым напоминал он каменное изваяние Салазара Слизерина, высеченное из скалы в конце этой галереи. Чем-то, чем-то - словно бы невидимой печатью на челе...
   - Конечно, Минерва! - меж тем радушно воскликнул мужчина, будто вышел встретить долгожданную гостью на крылечко собственного особняка. - Мы тут с Гарри устроили небольшой беспорядок... Но ведь нам простительно, не так ли? Мы же спасли школу от гигантского василиска - мистер Поттер не даст соврать. Правда ведь, Гарри? - Локхарт заблестел всеми тридцатью двумя начищенными и отбеленными, и это была прежняя искрометная улыбка голливудской звезды, а никак не лихого Джокера. - Между прочим, можешь считать, что мой предмет ты сдал на "Превосходно"!
   Поттеру не осталось ничего иного, как подавленно кивнуть. Только сейчас, после неимоверного напряжения всех сил, Гарри снова почувствовал нарастающее головокружение и тошноту.
   - А это кто такие? - МакГонагалл указала на трупы.
   - Укротители василиска, я полагаю, - невозмутимо соврал профессор ЗОТИ, приглаживая встрепавшуюся от кульбитов прическу. - И сегодня был не их день. Стоит быть поаккуратнее с животными, особенно если у них две ноги...
   - Что ж, вам, значит, несказанно повезло, - процедила декан Гриффиндора. - Дайте взглянуть на вашу руку, что у вас с ней?
   Гилдерой охнул, накрыл больное запястье ладонью здоровой руки и, засвистев сквозь зубы от боли, прижал кисть теснее к груди:
   - Ах, не троньте! Это невыносимо! Я потом как-нибудь сам.
   - Как пожелаете. А разве вы левша, Гилдерой?
   Он просиял, стоило возникнуть малейшему поводу похвастать своими достижениями:
   - Я научился работать сразу обеими. Вы представить себе не можете, какое это подспорье, особенно когда раздаешь автографы твоим фанатам! Мы ведь с Гарри теперь попадем в историю Хогвартса, дорогая МакГонагалл?
   - Всенепременно, - она сказала это непрошибаемо серьезным тоном. - Считайте, что вы уже там. В истории.
   - Кстати, а еще, я думаю, Тайную комнату не лишним было бы хорошенько осмотреть на предмет тайного прохода. Эти два везунчика попали сюда через неизвестный лаз. Вполне вероятно, что он ведет из канализационных стоков в пещерные гроты Черного озера. Вы же понимаете, что в таких местах часто заводятся крысы. А крысы - это, как известно, чума, разбой и прочие сопутствующие неприятности...
   - Я поставлю директора в известность.
   Сопровождаемые карканьем Мертвяка, в зал вылетели несколько незнакомых авроров, но эти вполне благопристойно сидели на метлах. Самый старший из них, которого Поттер уже видел в прошлом году при похожих обстоятельствах, - грубый, резкий, с бешено вращающимся глазом - стоял на антигравитационной доске, или, точнее, гигантском блюде, похожем на фрисби. МакГонагалл указала им на Гарри и на пейзаж с натюрмортом за его спиной, окликнула феникса и, когда тот подлетел к ним, велела Локхарту ухватиться за вторую лапу птицы. В нарушение всех законов физики Фоукс без натуги поднял в воздух двух взрослых магов. Глядя, как они исчезают в ведущем наверх коридоре, мальчик понял, что теряет равновесие. Голова кружилась уже так, что пришлось сесть и хорошо ухватиться за камни, чтобы не рухнуть без сознания.
   - Кто их так? - спросил начальник авроров, впиваясь бешеным глазом в Гарри и указывая на трупы.
   Сделав круг над полем брани, ворон уселся на плече хозяина со словами: "Н-да... не так я представлял себе конец света..."
   - Василиск, сэр, - пробормотал Поттер. - Там, в канализации, лежат кости... Это была Миртл Уоррен...
   Не в силах больше сдерживаться, он сорвал с лица алхимический респиратор и согнулся в рвотном спазме.
   Авроры переглянулись, а один, кудрявый, задумчиво почесал затылок:
   - Откуда здесь василиску взяться... Амбридж, что ли, высидела?
   - Парень, ты чего? - кто-то встряхнул Гарри за свободное плечо и тут же отдернул руку от клюва Мертвяка, изготовившегося долбануть наглеца со всей птичьей мочи. - Надышался, что ли?
   - Сотряс у него, - буркнул одноглазый, уходя осматривать погибших. - Жизненные параметры на минимуме. Сэвидж, подними его в лазарет.
   - А еще там был тот же египетский змей, что в прошлый раз, - вдогонку ему заявил Гарри. - И я не знаю, где он сейчас... Может быть, еще здесь.
   Сэвидж помог ему подняться и усадил на свою метлу:
   - Ничего, парень. Если здесь, мы его отыщем.
   Сам полет Гарри уже не запомнил. Его мутило, и то, что аврор сгреб его в охапку, не позволяя свалиться с рукояти метелки, было очень правильным решением.
* * *
   До самой горгульи Минерва шествовала поступью каменного командора за спиной у Локхарта и только возле магического привратника обогнала, чтобы назвать пароль:
   - Яблочный самбук! [2]
   Этой секунды Гилдерою хватило, чтобы сунуть черный артефакт в открывающийся медальон на шее и, будто ничего и не было, снова скривить лицо в болезненную мину, убаюкивая раненую руку. Горгулья открыла им доступ к винтовой лестнице.
   Возле кабинета директора профессор ЗОТИ замешкался и, придерживая дверь, попытался галантно пропустить даму вперед, но декан Гриффиндора убийственно взглянула на него, не сделав ни шагу. Молодой человек усмехнулся:
   - Ну, я хотя бы попытался... [3] - непонятно что подразумевая под этой фразой, проронил он и первым переступил через порог.
   МакГонагалл вошла следом, и дверь хлопнула, как молоток судьи после вынесения вердикта магического трибунала.
   ___________________________________
   [2] Самбук - понятие многозначное. В данном случае это название кулинарного блюда, но есть и ботаническое значение. Sambucus nigra - лат. название бузины черной, довольно токсичного растения, используемого в медицинских целях. По-английски черная бузина называется black elder (блэк эльдер), в то же время омоним elder означает "старший" (этим и были вызваны разночтения перевода термина Elder Wand в каноне ГП, когда палочку из Даров Смерти называли то Бузинной, то Старшей).
   [3] Еще одна аллюзия еще на один известный во всем мире фильм.
* * *
   Под диагностическими чарами мадам Помфри Гарри немедленно забылся тягучим сном. Просыпаться он начал, когда назойливое жужжание стало ему совсем невмоготу. Он уже хотел простонать, чтобы кто-нибудь поубивал чертовых насекомых, когда сообразил, что это не мухи.
   - ...просьбе Нарси... Вот это вовремя я заглянул! - с напором и легкой манерностью говорил незнакомый мужской голос. - Я в самом деле был удивлен... из ряда вон... подумали, что Драко... да, именно об этом я и...
   Ему отвечал кто-то, произносивший реплики на тон тише, и оттого слова сливались в общий сумбурный поток. Был еще кто-то третий, но он почти не вмешивался в их диалог.
   - ...оставался уверен, что Уизли... отправил Тонкс и Филча к гриффиндорской башне... и в мыслях не было, что...
   - И неужели этот... Уизли, - фамилия была произнесена с той же долей отвращения, с которой Снейп произносил фамилию "Поттер", - не отличился?..
   Снейп? Точно, второй полушепот принадлежал именно ему! Гарри чуть-чуть разъединил веки, притворяясь спящим, подслушивая и продолжая наблюдать из-под густых ресниц. Главное - чтобы веки не вздрагивали, это всегда выдает притворщика. Да, и дышать нужно тоже в "спящем" ритме: долгий вдох, а затем короткий толчок выдоха, долгий вдо-о-ох - опять быстрый выдох...
   Троица стояла через одну кровать от него, у ширмы. Длинноволосого блондина мальчик увидел только со спины, но привычка держать безупречную осанку и вальяжно растягивать гласные делала мужчину похожим на Драко, а значит, это был собственной персоной мистер Люциус Малфой, которого Гарри встречал раньше всего пару раз, да и то мимоходом. Резкий профиль Снейпа и его свисающие сосульками патлы, контрастирующие с крахмальной белизной ширмы и классической идеальностью собеседника, обозначились в полутьме справа от Малфоя. Слева, из-за шелкового темно-зеленого плаща папаши Драко выглядывало желтое пятно мракоборческого мундира, и кем был этот аврор, Поттер не понял. Мужчины о чем-то совещались, но - вот досада! - со своего места Гарри почти ничего не слышал.
   - Как же, не отличился он! - ядовито прошипел алхимик, косясь на кого-то за ширмой. - ...и Филчу напрямую... Если бы стажеры Джоффа не перехватили этого недоумка с хулиганкой Грейнджер у самого портрета, тоже... неизвестно где... Но чтобы Когтевран...
   - А сюрприз с Локхартом удался!.. - удрученным шепотом ввернул невидимый третий, горько при этом усмехнувшись. - Что называется - кто бы мог подумать...
   - ...и взятки гладки - я сам дал ему карт-бланш с этой комнатой... по представлениям публики он у нас теперь герой. А потом еще... Вот именно! ...в подземельях Слизерина... Пустая трата времени... И в этой вашей псарне... угораздило тебя как раз сегодня...
   - Ох, не говори, - согласился всё тот же аврор, - смеркута им под одеяло со всеми их плановыми совещаниями...
   - Я буду... вынужден поставить вопрос, - (снова Люциус Малфой). - Обсуждение на Совете... это школа или...
   - ...говорю об этом уже... нет никому дела...
   - Пока нет вот этой заинтересованности, - мистер Малфой потер кончики пальцев друг о друга, - никому и не будет...
   Тут вмешалась мадам Помфри, выговорив им за шум, которым они мешают выздоравливать ее больным, а потом пригрозила выставить их вон.
   Все трое сразу вспомнили, что это лазарет, и в едином порыве понизили голоса до полной неразборчивости. От досады Гарри даже пошевелил пальцами на ногах и только тут определил, что лежит под одеялом, раздетый и разутый. Интересно, а голова у него не в гипсе? А то мадам целительница любит пошутить над студентами. Джинни осенью с особенным упоением разрисовывала повязки на руке брата...
   Потом стало как-то подозрительно тихо. Гарри понял, что ненадолго задремал, и снова чуть-чуть приоткрыл глаза. Так и есть: троица разбежалась, и лишь от приглушенного светильника у него в изголовье на дальнюю ширму падала гигантская горбоносая тень. Гарри похолодел. Куда уж там несчастному смеркуту соревноваться в зловещести с мастером зелий, находись они оба рядом со спящим!
   Тень вела себя странно, в задумчивости водя указательным пальцем по собственной нижней губе. И не стоило надеяться, будто бы Снейп смотрит на кого-то из соседей Гарри - тот слишком явственно чувствовал его подавляющее присутствие рядом. С трудом поборов желание нервно поерзать и заползти под одеяло, как черепаха под панцирь, мальчик решился приподнять ресницы повыше. Чего уж там, или пан, или пропал - или разглядит получше, или спалится...
   Опираясь ладонью на тумбу со светильником, зельевар действительно стоял возле его кровати. В полутьме лазарета его смертельно бледное лицо казалось вырезанным из мрамора для надгробных статуй. И, что удивительнее всего, оно не было таким страшным и старым, как всегда. Вернее, оно вообще не было страшным и уж тем более старым. Потому что не сковывала его сейчас злая, раздраженная гримаса. Снейп думал о чем-то своем, и в этих его мыслях не было ненависти. Слыхано ли? Гарри уже и забыл, что так бывает. Последние полгода он видел профессора в двух состояниях: тот или разъярялся на него по малейшему поводу, или не замечал вообще.
   Это открытие настолько шокировало мальчика, что он почти перестал дышать, чтобы не разрушить хрупкий инсайт гармонии, который снизошел на учителя, как видно, по ошибке. Но даже ошибочная, гармония эта сказывалась непонятно счастливым трепетом где-то в самом дальнем уголке сердца Гарри. А страшней всего было взять и проснуться, потому что это не могло быть ничем, кроме сна. И когда зельевар вдруг нерешительно протянул руку, чтобы поправить на нем сбившееся набок одеяло, Гарри уже почти совсем уверился в сюрреалистичности событий. Однако Снейп передумал, резко отпрянул и, прихватив полы мантии, собрался уходить в привычном ритме вихря.
   Как будто оборвалась струна.
   Тут мальчик совершил то, что впоследствии мог бы объяснить лишь побочным эффектом сотрясения мозга: он схватил профессора за манжету и тихо окликнул: "Сэр, пожалуйста!"
   Снейп рванулся было вбок, как зверь в накинутом на него лассо, целая гамма эмоций - от гнева до изумления - прокатилась по худому лицу. Но (да, чудеса продолжались) руку из цепких пальцев Гарри он в итоге не высвободил и остался хмуро стоять под образовавшимся над ними куполом неловкой паузы. Два воришки, застуканные на месте преступления. Надо было что-то говорить, а язык стал предательски ватным, и после содеянного мальчик сам забыл, о чем хотел спросить.
   - Вызвать Помфри? - "подсказал" ему Снейп, справедливо решив, что парень просто чересчур сильно приложился головой о камни: а что, дескать, с такого взять.
   Гарри отказался, в смятении отпустил помятую манжету и медленно стек по подушке, затягивая одеяло повыше к подбородку. Несколько часов назад он отбивался от египетского умертвия и на равных разговаривал с василиском. Несколько часов назад он едва не схлопотал Аваду третий и последний раз в жизни. Но настолько сильно, как теперь, Поттер тушевался только перед слизеринским деканом, который даже не проявлял желания как-либо с ним взаимодействовать. Это был не страх, а что-то иное, не менее подавляющее. И, похоже, обоюдное. Как... вина? карма?
   - Сэр, - голос сорвался, дал петуха, и Гарри кашлянул, чтобы прочистить горло. Ну и для смелости. - А Луну... мисс Лавгуд, я хотел сказать, нашли?
   Снейп чуть прищурился и внимательно посмотрел на него. Гарри постарался вложить в свой взгляд всю мольбу, на которую только был способен.
   - Да, - сказал профессор, продолжая изучать его, как будто видел впервые.
   - С ней всё в порядке... сэр?
   - Смотря что вы подразумеваете под этим словом. Если физическое состояние, то да. А если психическое, то... как обычно.
   Всё-таки прав Куатемок: ядовитый змей этот Снейп... Куатемок! О, черт!
   - Сэр, сэр, еще один вопрос! Пожалуйста! - Поттер торопился. Ему всё время казалось, что алхимик сейчас умчится из лазарета, оставив его без ответов мучиться до самого утра. Нет, вопрос "где она была" - это не к профессору: пошлет куда подальше и точно уйдет. Главное - жива. Надо отфильтровать самое главное. Это поистине как на спиритическом сеансе. - А с Коронадо ничего не случилось?
   Взгляд Снейпа сразу изменился, заострился, прошил насквозь. Он схватил стул и рывком сел у кровати:
   - Так, а теперь быстро: что вы знаете о его недавних действиях?
   В животе у Гарри похолодело:
   - Он... жив?
   Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
   - Я задал вам вопрос! - отрезал зельевар.
   - Он был со мной там... не физически. Они бились с... этим существом... четырехглазым змеечеловеком... Потом он исчез... Акэ-Атль, я имею в виду... Сэр, только скажите: он жив?
   - Когда вы затеваете какую-нибудь "ш-ш-шалость", вашу породу мало беспокоят последствия и жизни других людей, - выплюнул Снейп, придвигаясь всё ближе к лицу мальчика. - Вы привыкли, что всё вам сходит с рук. Но иногда...
   Только тут Гарри ощутил, что задыхается от слез, жгущих глаза и рекой льющихся по лицу:
   - Сэр, одно только...
   - Он вон там за ширмой, - гудение сверхнапряженного электрического провода между ними смолкло, декан Слизерина отпустил его взгляд и откинулся на спинку стула. - Если бы не ваш однокурсник Голдстейн (который, похоже, был с вами в сговоре), Коронадо сейчас был бы мертв. Что ж, радуйтесь: вы снова выйдете сухим из воды, а за вас расплатятся другие. Не всем повезло снискать такую славу, всего лишь заполучив на лбу стильный шрам.
   - Но ведь он поправится?
   - Прекратите с-с-скулить, как обмочившийся щенок! Учитесь отвечать за свои выходки - возможно, тогда из вас вырастет... хоть что-то поприличнее вашего наглого папаши.
   - Что я могу... что я должен сделать, чтобы помочь ему поправиться... сэр? - у Гарри не было ни сил, ни желания спорить с профессором. Хуже всего, что при всей жестокости сказанного многое в его речах было правдой. Гарри не хуже самого Шамана и Луны знал, как опасны эти стычки в "третьем" состоянии, но ничего не предпринял, чтобы отговорить друга от неоправданного риска. Стоял, трепался там с гноедышащим новым дружком, пока Паршивцева тварь рвала Акэ-Атля на мелкие астральные кусочки.
   - Ничего, - холодно ответил Снейп; кажется, гнев его поулегся, и голос звучал хоть и отстраненно, но гораздо мягче, чем до этого. - Всё, что можно было сделать, мы сделали с Дж... с Макмилланом и Малфоем. Он поправится.
   - Спасибо! - прошептал мальчик с невероятным облегчением. - Сэр, я...
   - Не говорите глупостей больше, чем уже сказали, Поттер. Спите. Завтра утром, насколько мне известно, сюда заявятся люди из Министерства с вопросами, поэтому уж будьте добры в разговоре с ними сначала думать, а потом отвечать.
   И вот после этого Снейп, оказавшись на ногах, стремглав вылетел из больничных покоев. А Гарри с удивлением осознал, что нисколько не жалеет о своем порыве задержать его и поговорить. Даже после всего этого.
* * *
   В черных глазах лесника, открывшего дверь, мелькнуло радостное узнавание:
   - А, здрась-сь-сь! Значить, вот оно как - "Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!" Как же, помню-помню. Сейчас, подпол открою, минуточку. Да вы входите. А Луна? Луна уже в школу побежала. Уж сам не знаю, как так вышло, вчера-то. Прям скосило, того-этого! Гроза какая-то особая, что ли... Сейчас, сейчас!
   Впустив гостя, Хагрид двинулся к столу. Посетитель не спеша вошел следом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   К чему суетиться, если и так проспала уже все уроки? Остается рассчитывать только на прошлогодние конспекты Гермионы и снисходительность преподавателей.
   - Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! - вприпрыжку петляя по самой длинной тропинке к Хогвартсу, напевала Луна Лавгуд и то и дело останавливалась полюбоваться особенно редкими и красивыми бабочками. Под некоторые виды мотыльков маскировались нарглы, у которых в конце июня наступал брачный период. А папочка рассказывал, что именно в это время их трели становятся красивее соловьиных, только не каждому дано их услышать. Луна вот слышала. Всё время.
   Прошедшей ночью ей снился длинный волшебный сон, но сейчас она не помнила уже ничего. Только безмятежную легкость, как после поцелуя мамы.
   - Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! - напевала девочка, на ходу сплетая венок из луговых васильков.
  
Конец второй книги. Продолжение следует
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"