Ormona : другие произведения.

Другой Гарри и доппельгёнгер, Книга 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Здесь выкладываю фанфик отдельно по книгам. Текст полностью дописан, но публиковать финальную часть я не буду. Кто действительно заинтересован в нем, может написать на oritan-org@yandex.ru или в сообщения группы в ВК "ГП и Доппельгёнгер".
    Коллизии с авантюристом Локхартом, который оказался совсем не тем, за кого себя выдавал, администрацию школы Хогвартс в лице Дамблдора ничему не научили. Директор снова привлекает к преподавательству совершенно непригодного человека... и человека ли? Зато теперь, с появлением в штате профессора Люпина, шанс проникнуть в замок появился и у "хороших"... Хотя, вероятно, насчет "хорошести" Сириуса Блэка один зельевар высказался бы в крайне скептическом ключе.

Общий файл (все шесть книг) тут
  

ДРУГОЙ ГАРРИ И ДОППЕЛЬГЁНГЕР

  

Книга третья. York. Манипура. Mi (E)

  
Peter Piper picked a peck of pickled peppers
A peck of pickled peppers Peter Piper picked
If Peter Piper picked a peck of pickled peppers
Where's the peck of pickled peppers Peter Piper picked?
Английская скороговорка о Дудочнике
  

32. Мятеж не может кончиться удачей - в противном случае его зовут иначе

  
   Интересно было бы разобраться, стала сестрица Мардж раздражать Петунью только во время совместной поездки на Карибы, или же это обычно происходило при каждом ее визите, только тщательно подавлялось усилием воли под мастерски сфабрикованными умильными улыбками и взаимными недопоцелуями в щечки.
   Лениво развалившись в шезлонге, миссис Дурсль готова была испытывать неземное наслаждение просто от пейзажа, запаха чистейшего моря и шелеста розового барбадосского песка. Но, как осы над лимонадом, ее всё время отвлекали дорогие родственники. Их пошлая суета происходила из-за вечного чувства голода. О, да! Дурсли постоянно жрали даже на пляже. Точнее, не так. Дурсли постоянно Жрали. В том числе и на пляже. Каждую минуту своего существования они были озабочены только этим процессом. И Петунья не могла расслабиться, ловя на себе осуждающие взгляды Мардж: вот снова и снова, видите ли, не хватило того переносного холодильничка со снедью, которую жена братца прихватила с собой на пикник, и не окажись рядом ее, запасливой и заботливой Марджори, бедные мужчины просто сдохли бы от истощения, не в силах дожить до ланча. А если бы и дожили, то дотянуть до ресторана при отеле были бы уже не в состоянии.
   Неужели так было и прежде, но Петунья почему-то не заостряла на этом внимания, считая, что и так по всем фронтам выигрывает в необъявленном соревновании с дурнушкой-Мардж, у которой не сложилось в личной жизни?
   Купаясь в лучах всеобщего внимания, Дадли стал позволять себе больше обычного. Из тринадцатилетнего подростка он в одночасье деградировал в капризного и наглого детсадовца. Из-за любого отказа - будь то пустячный сувенир, сладость или нелепая игрушка, обреченная на выброс уже через пять минут после покупки, - он мог закатить взрослым многочасовую истерику. Раньше в таких случаях первой сдавалась Петунья. Теперь она оставалась крайней, поскольку начала на него порыкивать и отстаивать идею о том, что пора бы уже кое-кому вырасти, а также вспомнить, что над всеми Дурслями довлеет риск получить инсулинозависимую форму диабета. Марджори тут же бросалась заглаживать вину нерадивой мамаши и заласкивать племянника сюсюканьем, липким и сладким, как сироп, так что стать диабетиком можно было и без кулинарного допинга, даже не будучи Дурслем.
   Вернон сначала просто удивлялся тому, что теряет в лице жены верную соратницу, а вскоре и сам выказал недовольство "их постоянным препирательством с сестрицей", обвинив Петунью в "странной нетерпимости".
   - Похоже, дорогая, воздух Антильских островов влияет на тебя не лучшим образом, - сказал он примерно через неделю совместного отдыха, когда все они ужинали в одном из открытых ресторанов Бриджтауна. - В следующий раз я буду подыскивать нам варианты с менее... гхм... бунтарским климатом.
   Она растянула губы в подобие вежливой улыбки, не найдя в себе желания делать вид, будто восхищена крутостью его шутки.
   Петунья любила собак, но бульдог Мардж никогда ей не нравился. Он напоминал свою хозяйку, и только теперь миссис Дурсль поняла, что всего лишь переносила на ни в чем не повинного пса то, что не позволяла себе почувствовать по отношению к сестре Вернона. И она... разозлилась. "Всё этот чертов Блэк! У него просто призвание сеять вокруг себя сомнения, смуту и раздоры! Пообщайся с ним хоть немного, и сам себя не узнаешь! - рвала и метала Петунья, уверенная, что ее глаза с помощью Сириуса открылись и больше закрываться не намерены, и никогда, никогда, никогда больше ей не смириться с тем, какими она увидела Мардж и Вернона, уродующих психику ее бедненького Дадли. - При чем здесь я? Жила себе спокойно, давно забыла о них обо всех вместе с их дурацким Хогвартсом и родоплеменными разборками. Мало того, что подсунули мне этого мальчишку на воспитание, так теперь лезут и в мою собственную семью! И постоянно всё портят! Правильно говорит Мардж: изолировать их надо от нормальных людей!"
   И все же стоило Мардж проехаться по "ненормальности" Петуньиной сестры и "этого Поттера", в груди начинало клокотать от бешенства. На фальшивого папашу Гарри Петунье было наплевать, она знать его не знала и знать не хотела. И раньше ей удавалось все помои, вылитые Мардж и Верноном, переносить исключительно на личность этого неизвестного Джеймса. Будто самой Лил это не касалось.
   Но поездка на Барбадос изменила всё. Внезапно Петунья поняла, что не нуждается больше в одобрении мужа и его родни. Ей не в чем перед ними оправдываться и беспрестанно доказывать, что, несмотря на оторву-сестру, сама она в полном порядке.
   Какого черта! Когда они виделись последний раз, Блэк не то подсыпал ей в питье какой-нибудь "Мьютинин" [1], не то наколдовал подчинение (или как там они это называют).
   ____________________________________
   [1] От англ. "mutiny" - "мятеж, бунт, восстание".
   Может, он вообще притворяется, будто хочет помочь Лил и Северусу, а сам планирует отыскать и выгородить за их счет своего дружка Поттера? Поэтому доверять Блэку целиком и полностью было бы со стороны Петуньи опрометчиво, даже если этот прожигатель жизни и раскаялся в ошибках юности. Насколько она помнила по обрывочным фразам, отпускаемым сестрой, Блэк просто задолжал Снейпу за избавление от участи стать оборотнем, поэтому назвать его помощь бескорыстной Северус, в отличие от идеализирующей всех и вся Лил, отказывался. У магов с подобными "долгами" всё строго: или плати по счетам, или навлечешь проклятье на себя и свой род. И не то чтобы Петунья считала сестру глупой или не считалась с мнением Лил - очень даже считалась. Но в данном вопросе больше доверяла опыту ее настоящего мужа. Сев в силу происхождения знал тот мир и его законы лучше, да и в людях, маглах и магах, разбирался более здраво, чем выросшая в тепличных условиях и окруженная любовью младшая Эванс. Однако Блэк сейчас был вторым во всем этом перевернутом вверх тормашками мире, кто знал правду. И кто знал, что Петунья тоже в курсе. Он не шантажирует только потому, что прекрасно понимает: ей с крючка не соскочить. Она как слепая на узком мостике в темноте над пропастью, без магии, без знания. Ей нужен поводырь, и Сириус милостиво предложил свою кандидатуру. Что ей делать? Только ухватиться за подставленный локоток и ковылять рядышком, наугад, молясь, чтобы спутник не оступился и не утянул их обоих в бездну.
   А так хотелось, уехав подальше от всего этого, отвлечься хотя бы на курорте!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Когда Дадли помянул кузена, Марджори от скуки и безделья ухватилась за эту тему, Вернон присоединился. И пошло-поехало. Как же глупо они смеялись! Нет, они не просто смеялись, они ржали и похрюкивали. Петунья не выдержала.
   - Дадли! Прекрати! - гневно подскочив с шезлонга, одернула она сына.
   Три пары изумленных глаз вытаращились на нее.
   - Может быть, в вас наконец проснется совесть? - тихо продолжала Петунья, избегая смотреть на сына, потому что боялась его травмировать, но буквально вгрызаясь взглядом в оторопевших Вернона и Мардж; даже Злыдень, которого разморило на солнце, поднялся и на всякий случай перебрался из тенистого местечка под зонтом за шезлонг загоравшей хозяйки. - Я ведь не перечисляю болезни ваших родственников! Я никогда ничего не говорила об алкоголике дядюшке Сердже, правда? И бабушку Эйприл, у которой от диабета заживо гнили пятки, никогда не называла ущербной, разе не так? И даже от чистого сердца вам соболезновала, когда она умерла. А эта ваша вечно несчастная кузина, залетевшая в колледже и после аборта ставшая бесплодной, хоть раз мной упоминалась?
   - Петунья! - взвизгнула Мардж. - Не при ребенке же!
   - Тогда почему вы двое без зазрения совести учите ребенка унижать моих родственников? Неужели у вас даже не возникает мысли, что это оскорбляет и меня? По-вашему, быть алкоголиком лучше, чем "ненормальным магом"?
   - Магом?! - оторопела Мардж. - Каким еще магом? Вернон, о чем она?
   - Она шутит, - натянуто улыбнулся Вернон, на мгновение отвлекаясь от жены и ставя свой допитый бокал на раскладной столик.
   - Я не шучу! - буркнула Петунья.
   - Что на тебя нашло, дорогая? - со зловещими нотками в голосе осведомился Вернон. - Я настоятельно прошу тебя прекратить эту истерику.
   - Не раньше, чем вы прекратите порочить имя умерших людей, моих родственников.
   Из приоткрывшегося рта Дадли выпал непрожеванный кусок пиццы. Не понимая уже ничего, мальчик переводил взгляд с матери на отца.
   - Хорошо, - сквозь зубы, но всё же согласился Вернон, - мы прекратим. Лично у меня нет никакого желания даже воспоминать о твоих ненормальных родственниках. Только мое желание никогда не будет исполнено, потому что у меня перед глазами все время мелькает твой умалишенный племянник. И я вынужден принимать его в своем доме, но ни разу, если ты вспомнишь, тебя этим не попрекнул.
   - Этот дом настолько же твой, насколько и мой. Ты не попрекнул меня напрямую, но постоянно делал это через Гарри. И ты, и твоя сестра!
   - Возможно. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, знать, что мальчишка святого достанет! Возможно, из-за этого я иногда срывался и на тебя. Но Мардж не заслужила оскорблений, также будучи нашей гостьей.
   Марджори попыталась возразить, однако Вернон повелительно взмахнул рукой, как это умел делать только он, и рот сестрицы захлопнулся с той же легкостью, с какой его захлопнул бы взмах волшебной палочки, приправленный чарами безмолвия. А ведь Вернон даже не поднялся со своего шезлонга, продолжая лениво возлежать в нем своими необъятными телесами, как император на троне.
   - А Гарри, значит, заслужил? - уточнила Петунья, сдергивая с носа солнцезащитные очки и указывая ими куда-то в сторону, на воображаемого племянника.
   Мардж захлопала глазами:
   - Милая, но это же... Гарри! О чем ты?!
   - Да, дорогая, объясни, что это на тебя нашло?
   - Между прочим, он в нашем доме не гость. Мы числимся его опекунами. Если он так напрягал тебя, зачем ты согласился подписать бумаги? Тебя ведь никто не заколдовывал, и ты делал это полностью добровольно!
   - Вероятно, ты перегрелась на солнце, дорогая. Мардж, у тебя есть какие-нибудь препараты от солнечного удара? Сейчас ты выпьешь чего-нибудь, Петунья, успокоишься и извинишься перед сестрой...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Мардж, у тебя есть что-нибудь от солнечного удара? Она почему-то не просыпается...
   Петунья открыла глаза. Над нею нависала обширная туша супруга, который тряс ее за плечи, чтобы привести в чувство. Никогда прежде она не позволяла себе уснуть на пляже, ведь это чертовски опасно!
   В памяти пронеслась приснившаяся сцена, и горячие щеки стали совсем уж раскаленными - от стыда. Дадли уже несся к ней с ведерком зачерпнутой в море воды. По другую сторону ее шезлонга суетилась Мардж, смачивая салфетку и пытаясь приложить ее ко лбу Петуньи.
   Виновато шмыгнув носом, миссис Дурсль с вымученной улыбкой потянулась к мини-холодильничку, замаскированному под корзинку:
   - Еще кусочек пиццы, дорогой?
* * *
   Экзамены в этом году Дамблдор отменил. Просто взял и отменил. К вящей радости неуспевающих и большинства гриффиндорцев - и к удивлению, а то и недовольству отличников, особенно в Когтевране и Пуффендуе. Но можно сказать, что основная часть студентов Хогвартса и их родители эту меру приняли спокойно: все понимали, что введена она была из-за недавнего чрезвычайного происшествия с Тайной комнатой и близнецами Уизли. Правда, Фред и Джордж очнулись гораздо быстрее Кристал, потому что профессора уже знали, чем был вызван их паралич, и смогли принять надлежащие меры. Артур и Молли Уизли вошли в положение директора и, чтобы, упаси Мерлин, не подставить его, требовать разбирательств не стали. А Ксенофилиус Лавгуд и подавно даже не успел испугаться, как получил дочь обратно в целости и сохранности. Ко всему прочему, ему принесли извинения из-за ложной тревоги. Да чего там такого - ну, зависают малолетние студентки в сторожках лесников, шляясь по околозамковой территории в неположенное время, ну, прогуливают иногда занятия, впадая в незапланированный коматоз. Бывает. Дело-то житейское.
   Члены Совета попечителей в очередной раз закрыли дело, и некоторые студенты Гриффиндора, не скрывая злорадства, потешались над Драко, отец которого пытался встряхнуть своих коллег по Министерству и привлечь внимание общественности к стилю руководства школой. Ходили слухи, что именно из-за него Уизли-старшие и предпочли замять конфликт, сделав вид, будто ничего страшного с их сыновьями не случилось. После того, как Крэбб и Гойл поймали и показательно отметелили парочку самых активных обидчиков их лидера, число желающих пошутить над Малфоями заметно сократилось. Приблизительно до нуля.
   Георгий Победоносец всея Хогвартса (или просто Бедоносец, как Стинкхорна тут же переименовали в учительской) разочаровал окружающих, не оставшись насладиться лаврами. Как только стало понятно, что экзаменов не будет, любимец фортуны предпочел взять расчет и уехать на все четыре стороны, помахав коллегам на прощание левой ручкой. Однако от внимания Снейпа не укрылась странная привязанность младшего Поттера к записному болвану. Складывалось впечатление, что у этих двоих есть какой-то общий секрет, и при этом для мальчишки он куда важнее, чем для Локхарта. В день красавчикова отъезда Поттер тайком выскочил в клуатр и провожал уходящего по тропинке учителя долгим, исполненным каких-то неведомых сомнений взглядом. Улучив момент, когда рядом не было посторонних, зельевар аккуратно заглянул в мысли студента и снова, как в ту ночь в лазарете, наткнулся на их диалог, по-видимому, накрепко засевший в упрямой поттеровской башке.
   "...насчет парселтанга - это ты ловко в цель попал. Неплохо соображаешь - весь в своего отца", - говорил Локхарт, наблюдаемый глазами подростка: намного выше ростом, чем был на самом деле, отнесенный к категории "один из взрослых, быть с ним начеку" независимо от того, двадцать лет "взрослому" или все сто. "Вы знали моего отца, сэр?!" - с отвращением почувствовал Снейп трепет и волнение в груди Поттера. И далее прозвучал ответ красавчика: "Об этом мы обстоятельно поговорим с тобой. Но только позже"...
   Затем - то, чего еще не было в воспоминаниях мальчишки, когда тот лежал в больничном крыле с сотрясением мозга (похоже, это единственный аргумент, призванный в конце каждого курса доказывать и самому Поттеру, и всем окружающим, что какие-никакие мозги у младшего потомка Певереллов всё-таки имеются). Сцена эта появилась позже, после того как местная знаменитость почтила своим визитом собиравшегося в дорогу горе-профессора.
   "Да-да, войдите! Вы что-то хотели?" - Стинки, правая рука которого всё еще висела в перекинутом через шею шарфе из синей органзы, левой небрежно закидывал свои вещи в саквояж посредством элементарных бытовых заклинаний. "Сэр, - теряясь из-за отстраненности вежливой улыбки Локхарта, промямлил мальчишка, - помните, вы пообещали мне поговорить о моем отце?" По лицу красавчика скользнуло недоумение. Непритворное недоумение. Зотишник наставил на него указательный палец: "Так, а теперь напомните мне свою фамилию!" - "Поттер, сэр! Гарри, Гарри Поттер! Ну как же..." - "А-а-а-а-а, ну конечно! Я ведь хотел поставить вам экзамен "автоматом"! И обязательно поставил бы, если бы его не отменили. Так в чем дело? Отдыхайте, наслаждайтесь летом! Мне бы такой фарт в вашем возрасте!" - "Вы обещали рассказать мне о моем отце, профессор!" - "Я? Странно, странно. Давайте сколдографируемся на память! Вот так, отлично! А почему, по-вашему, я должен был рассказать вам о Джеймсе Поттере? Признаться, я почти не знал его. Он учился на четыре курса старше и почти безвылазно пропадал на квиддичных тренировках. Меня же квиддич интересовал только как болельщика. Если где-то я его и видел, то лишь во время матчей, он был звездой гриффиндорской команды семидесятых. Но, думаю, всё это вы знаете и без меня", - "Сэр, мне просто нужно знать то, что вы хотели рассказать мне о папе! Клянусь вам, дальше меня это не уйдет!" - "Да с чего вы вообще это взяли, Гарри?! Я ничего не мог вам обещать, я не знал ваших родителей! Ну полноте, скажу начистоту: поставьте себя на мое место - тесно ли вы общаетесь с ребятами, которые старше на четыре года и учатся на другом факультете?" - "И раньше вы обращались ко мне на "ты", сэр!" - "Извините, мистер Поттер, но я должен собираться, время поджимает", - "А куда вы, профессор?" - "О, я для вас уже не профессор! Я наконец-то вновь обрел возможность путешествовать по миру! Обещаю, что пришлю вам красивую открытку со своим портретом и автографом, мой юный друг!" - "Так же обещаете, как пообещали рассказать об отце?" - кисло улыбнулся Поттер, и Локхарт, рассмеявшись, выпроводил его за дверь.
   И еще какие-то обрывочные, не поддающиеся расшифровке промежуточные видения, словно прилепленные к мыслям мальчишки наподобие стикеров: физиономия Рубеуса Хагрида, его хижина и путь в подпол, странно сформулированная фраза о том, что заглядывать туда вроде как нельзя, но если сильно хочется, то можно... Еще - каменное яйцо - Омут Памяти - "их два" - и... Мерлин великий! Это-то откуда в голове Поттера?! Портрет самого Геллерта Смутьяна довоенной эпохи, не старше пятидесяти лет! И это явно не карикатура на вкладыше в коробочке с шоколадной лягушкой. После той пропаганды, при помощи которой малолетних магов Британии оберегают от любой посторонней информации о мятежном колдуне?..
   Всё увиденное в воспоминаниях мальчишки настораживало. Помимо того, что Поттер был неуязвим для заклинания забвения, память его местами была закодирована самым невероятным способом: так, словно события были переложены на неизвестный иностранный язык и хорошенько закопаны под более свежие - и вполне безобидные - слои. Это походило на работу квалифицированного окклюмента, который по совместительству был и недурственным криптологом.
   - Какого черта? - только и смог пробормотать Снейп, прекращая копание в чужом разуме.
   Это словосочетание всё чаще и чаще просилось на язык от взаимодействия с дрянным мальчишкой. Так было и когда он случайно подслушал разговор о Поттере в учительской; и когда, кружа в подземельях, тщетно искал злосчастный вход в пристанище Салазара, уверенный, что практикантка Тонкс справится с порученным ей заданием у башни Гриффиндора; и когда вместе с Джоффри и Люциусом примчался в лазарет на призыв Поппи спасти анимага-второкурсника, а напротив кровати угасающего Коронадо увидел - ну кто бы сомневался?! - гордость и спасителя Волшебной Британии в бессознательном виде. И, наконец, когда Северус, задумавшись, сам протянул руку к одеялу Поттера, который, оказывается, только притворялся спящим - а самое странное, что это машинальное движение оба они восприняли само собой разумеющимся. Настолько естественным, будто Снейп только и занимался всю свою прошлую жизнь, что поправлял одеяло маленького засранца. Может, еще добрых снов Поттеру пожелать, и, не приведи господи, колыбельную спеть?! В качестве, так сказать, завершающего штриха на полотне импрессиониста. "Какого черта" характеризовало все эти обстоятельства предельно лаконично.
   Оборотень-змея снова чуть не расправилась со студентом - на этот раз с другим, с Коронадо, и теперь весьма нетривиальным способом, в результате чего, не будь тому свидетелей, оказалось бы сложным установить причину едва не свершившейся гибели.
   Это был какой-то ненормальный курс. Ни разу за все десять лет работы в Хогвартсе Снейпу не доводилось сталкиваться с такой концентрацией "феноменов", которых, если подойти к делу разумно, стоило бы упаковать в смирительные рубашки и отправить по домам с челобитной к родителям никогда не выпускать свои чада за пределы их комнат. Во времена его учебы поразительным считалось само наличие сразу нескольких - а точнее, четверых - анимагов в одном выпуске. И это не говоря уже о принятом в интернат ликантропе с открытой формой болезни, о котором догадывались мародерские "жополизы", да только не смели и слова молвить во вред своим кумирам. Но с нынешними реалиями становилось понятно, что всё это было лишь цветочками.
   Поколение детей откровенно давало прикурить поколению родителей. Двое практиковали снохождение. Один из них был еще и анимагом, а вторая беседовала с несуществующими видами животных и вдевала в уши серьги-желуди с паучьими глазками [2]. Мальчик-загадка со шрамом во лбу, устойчивостью к Аваде и вороном, который совмещал в себе функции фамильяра, энциклопедии и вопиллера. Девочка-вундеркинд, способная и в глаз зарядить, и найти разгадку главной тайны Вселенной, причем сделать то и другое походя и играючи, между вылазкой в библиотеку и выволочкой в деканате у Минервы. Уизли, который откровенно не желал становиться Уизли (что само по себе уже метит в разряд тех самых тайн Вселенной, над которой стоило бы поломать голову девочке-вундеркинду) - похвальное стремление, но очень уж из ряда вон для представителя этой семейки. Когтевранцы, ведущие себя как гриффиндурки. Гриффиндорцы, учащиеся как когтевранцы. Чистокровный аристократ-слизеринец, всерьез жалеющий о том, что какой-то полукровка, к тому же сын гриффиндорцев, не попал на его факультет и не стал его другом, хотя и мог бы. Чистокровный гриффиндорец, которому как истинному пуффендуйцу достаточно было пригербарить одну сухую ветку к другой, чтобы они вскоре ожили и зацвели, но который проявлял совершеннейшую беспомощность в зельеделии. Что называется, можно вечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и на то, как работает другой человек - а можно всё это совместить, наблюдая за Невиллом Лонгботтомом, взрывающим котлы у тебя в лаборатории. И эти дети, будто сговорившись, постоянно оказывались в центре каких-то невероятных событий и иногда сбивали с пути истинного даже того паиньку-слизеринца из чистокровной семьи.
   ____________________________________
   [2] И, подозреваю, что из чего недотрансфигурировано в этой немыслимой бижутерии - пауки из желудей или желуди из пауков, - профессору Снейпу не хотелось бы и угадывать.
   Хочешь или не хочешь, а нужно было вмешиваться, растаскивать, проводить разъяснительные беседы, наказывать, чистить память, опять наказывать, бежать отбивать, выгораживать, снова наказывать, проводить разъяс... что, уже было?.. В общем, абсолютно ненормальный курс. Когда они успевали при этом учиться, ведомо только Мерлину...
   Когда министерские чиновники из отдела образования, приехавшие в Хогвартс для разбирательств, задали Поттеру-младшему вопрос, ради чего он нарушил продиктованные ЧП предписания администрации, этот малолетний недоносок, изобразив полнейшую невинность на смазливом личике, ответил: "Но ведь мисс Лавгуд - моя подруга, а ее похитили, и я знал, как проникнуть в Тайную комнату. Без меня профессор Локхарт ни за что бы туда не попал!" Знал он, чертов ублюдок! А то, что можно было поставить об этом в известность более компетентных людей, у потомка гриффиндурка не возникло и мысли! Эта мысль возникла у его однокурсника, но куда же Поттер без героизма? Лучше подставить под удар приятеля-анимага, рискнуть собственной жизнью, скомпрометировать руководство школы в случае рокового исхода, но обратиться к замдиректора или собственному декану - это как-то "не по-пацански". Тьфу.
   - Я предложил бы его отчислить, - в который уж раз за последние два года заявил Снейп на внутришкольном педсовете. - Пусть проходит обучение на дому и делает там, что взбредет ему в голову.
   И опять его слова пропустили мимо ушей. Дед отмахнулся:
   - Его опекуны - маглы, Северус. Он не сможет получить достойное образование вне стен школы.
   - Если мне не изменяет память, - возразил алхимик, не замечая, с каким выражением на него после этих слов поглядели МакГонагалл и Дамблдор, - эти Дурсли были бы только счастливы отделаться от навязанного им опекунства. И в свете той славы, кою стяжает наша знаменитость - а также, безусловно, принимая во внимание счет в фамильном банке Поттеров, - не думаю, что будет так уж сложно подобрать подходящую замену в какой-нибудь семье достаточно отчаянных волшебников.
   Дед прихлебнул чая и лукаво ухмыльнулся. Преподаватели ждали его ответа. Надо же, как их всех волнует судьба маленького засранца!
   - Возьмешься? - неторопливо посмаковав конфетку, Дамблдор наклонил голову, чтобы посмотреть на зельевара поверх очков.
   - Что?! - наморщился Снейп, чуть не поперхнувшись воздухом, уверенный, что виной только что услышанному - слуховая галлюцинация.
   - А что тебя смущает? Знаменитость пользуется славой, которая, как видно, давно не дает тебе покоя. Ну и круглая сумма на счете Поттеров освободит тебя от необходимости ломать голову на предмет его содержания. А еще отыграешься за все свои детские обиды на его родителей. Решайся же.
   Северус ощутил, как от прилива ярости кровь бросилась ему в лицо. Этот... старый маразматик снова решил обратить всё в фарс и выставить своего "мальчика для битья" идиотом перед коллегами. Лишь призвав на подмогу последние резервы самообладания, алхимик подавил в себе порыв нахамить директору и покинуть потешное сборище его марионеток. И заговорил он почти спокойно, зная, что обмануть этим спокойствием не удастся только Дамблдора, ну и, возможно, проницательную Минерву:
   - То есть, минуточку, вы сейчас приравниваете вашего протеже к подопытным животным, Альбус? О прививках не забыли? И если бы я вдруг сошел с ума и согласился, вы...
   Дамблдор рассмеялся:
   - Ну не кипятись, не кипятись, Северус. Я всего лишь продемонстрировал тебе абсурдность твоего же заявления. Никто не собирается перемещать Гарри в другую семью. Тем более, если кто меньше всего и подойдет для таких целей, то это, прости меня, ты, мой мальчик. Какой из тебя воспитатель? Ты уже десять лет озабочен только своим амплуа чудовища, при звуке имени которого вздрагивают по ночам выпускники Хогвартса с восемьдесят третьего по нынешний. Боюсь, все члены Совета попечителей должны были бы сойти с ума, чтобы удовлетворить мое ходатайство с твоей кандидатурой. А теперь давайте отложим наши шутки на потом и всё же подумаем, кто из ваших знакомых мог бы подойти - и согласиться - занять вакантное место учителя по Защите в новом учебном году. Северус, твое мнение в этом вопросе мне также известно, и ответ будет прежним: нет.
   Снейп откинулся на спинку кресла и крепко свил руки на груди. Ну и черт с вами.
   Тут неожиданно проснулась прикорнувшая в уголке Сибилла. Она потянулась на своем месте, растопыривая одновременно руки и ноги, широко, не таясь, зевнула и приняла самое деятельное участие в обсуждении. Сказала, что слышит шепот сокрытых-в-тенях из иных сфер бытия, и те, кажется, готовы дать ей совет. Уж лучше бы они дали совет самому завалящему демимаске - поговаривают, те хотя бы на самом деле способны предвидеть недалекое будущее...
   Словом, с подачи этой ненормальной пьянчужки педсовет решил направить приглашение на должность преподавателя ЗОТИ оборотню. Римусу Люпину. Это всё, что нужно знать о педсоветах Дамблдора. Давно уже ничему не удивлявшийся, Снейп откланялся.
   Люпин! Какие молодцы. Безусловно, аврорам в Хогвартсе было нечем заняться, теперь вот наконец-то возник пунктик, связанный с господином, который от лунных циклов зависит точно так же, как женщина репродуктивного возраста - от своих "критических" дней... Инфернальнень... Тьфу!
   - Северус! - уже в дверях окликнул его Дамблдор, и не надо было читать директорские мысли, чтобы точно знать, ради чего ему понадобился зельевар. - Ты же понимаешь, что от тебя потребуется нашему новому сотруднику?
   Снейп и хотел бы съязвить насчет аконитового зелья, да не его это была тайна. И насчет ее сохранности Северус был вынужден принести директору клятву, едва поступил на работу в Хогвартс, так что уста его отныне надежно запечатаны. Что, однако, не помешало ему, чуть улыбнувшись краешками губ, ответить с деланно невинным видом:
   - Мое молчание, сэр? - и, не дожидаясь эффекта, убраться восвояси.
   А что, собственно говоря, изменится? Разве что теперь не придется лишний раз гонять старую Кунигунду с посылками...
   Потом снова был "Придира" Лавгуда. Вернее, тот загадочный корреспондент-внештатник с псевдонимом "Отмороженный заяц" и его сенсационное эссе "Маг, которого-нельзя-называть, подбросил проклятый артефакт в школу Хогвартс?" На этот раз версия недавно разыгравшегося спектакля в преломлении "зайца" была еще более драматичной, чем в прошлом году, и, читая статью, Снейп даже увлекся изощренностью фантазии журналиста. При этом по предыдущему опыту он понимал, что публикация в бестолковом журнальчике вызовет довольно тревожную реакцию в определенных кругах. Но, по крайней мере, на сей раз объясняться придется уже не ему, поскольку Люциус и сам был посвящен в истинный ход событий сразу после происшествия и знал ровно столько же, сколько Северус.
   Дочитав всю эту ахинею до победной точки, зельевар услышал стук в дверь и впустил Макмиллана. Аврор был растерян и держал в руке в точности такой же номер "Придиры".
   - А, ты уже в курсе... - пробормотал он, скользнув взглядом по журнальному столику бывшего однокурсника. - Во имя Основателей, Северус, ты хоть что-нибудь понимаешь? Откуда он всё это взял?
   - Кто именно?
   - Ну этот... как его? - Джофф заглянул в статью. - Отмороженный заяц!
   - Для начала надо знать, откуда этого "зайца" взял Лавгуд. А что собой представляет Лавгуд - не мне тебе объяснять, - спокойно отозвался Снейп, направляясь к буфету: - Тебе валерьянки или покрепче?
   - Можно того и другого, в один бокал, и не смешивать, - усевшись в кресло у малахитового столика, Макмиллан взялся за голову. - Я одного не могу понять: это просто стеб, провокация или какой-то методичный черный пиар Сам-знаешь-кого? Ну вот как расценивать этот пассаж о том, что к одной из студенток попал школьный учебник по ЗОТИ, который некогда принадлежал Темному Лорду?
   Снейп отметил про себя, что образ Повелителя в его памяти померк настолько, что при желании можно было бы стереть остатки черт без малейших затруднений: теперь лицо Того-кого-нельзя-называть стало лицом Того-кого-почти-нельзя-разглядеть, словно из смутного, полузабытого сна.
   Аврор тем временем продолжал цитировать выдержки из несомненного образчика гения журналистской мысли:
   - "С помощью примечаний, подписанных на полях рукой темного волшебника, злополучный учебник овладел сознанием одной из студенток. Девочка выпустила гигантского змея из Тайной комнаты, а затем была им похищена". Какую девочку они имели в виду? И зачем?
   - Даже не спрашивай, - не поворачиваясь, бросил Снейп через плечо и закрыл дверцу буфета.
   Джоффри перелистнул страницу:
   - О, вот: "Василиск стал гоняться за Поттером по всей канализационной системе замка"...
   - Что-то фрейдистское?
   - ...но тут (по сюжету) в Тайную комнату "прилетел феникс профессора Дамблдора"...
   - ...и сбросил в кусты Распределяющую Шляпу, трансфигурированную из рояля. Друид, ты читал прошлогоднюю статью этого "зайца"?
   Джофф заинтересовался сначала рябиновой наливкой, которую поставил перед ним в округлом стакане хозяин комнаты, а затем - вопросом самого хозяина комнаты.
   - Да, но вообще не придал ей значения.
   - А теперь придаешь?
   Снейп не спешил садиться и оставался на ногах, как бы отделив себя от гостя спинкой второго кресла. Так удобнее было наблюдать, не подсаживаясь на ту же волну, но изредка подыгрывая. Макмиллан залпом осушил стакан, будто там был не напиток для вдумчивого смакования, а по меньшей мере огневиски:
   - Шутка, повторенная дважды, перестает быть шуткой. В духе "Придиры" - пороть чушь совершенно серьезным тоном и с претензией на достоверность, как будто Ксено солидарен со всеми своими журналистами. При этом обычно он избегает околополитических тем настолько, насколько это возможно...
   Джофф жестикулировал, пожалуй, слишком темпераментно и несолидно для аврора в его звании, но в этом был весь Джофф. Мальчишка, или андрогин, или то и другое вместе. Сид из кельтских сказаний. И снова перед глазами Снейпа возникла несусветная выскочка Грейнджер, как будто подвешенная за руку к потолку, стоило только произнести первое слово с вопросительной интонацией. И, черт дери, то же самое озарение в глазах - там бархатно-карих, тут разноцветных. И те же раздувающиеся тонкие ноздри хищника, учуявшего след добычи. Нет, как бы ни было это странно, но они в самом деле похожи! Похожи, как родственники.
   - Если бы первая публикация была просто неформатной шуткой для развлечения читателей, - продолжал рассуждать он, - то редакторское чутье уже не позволило бы Лавгуду повториться в нынешнем номере. "Придира" должен шокировать новым бредом, каким бы изощренным тот бред ни был, а эта статья написана в таком же ключе, что и предыдущая. Это походит на какой-то методический прием. Как будто исподволь, в подкорку читателям вколачивается весть о неизбежности возвращения Того-кого-нельзя-называть.
   С этим Снейп внутренне согласился, вот только почему на публикацию в прошлогоднем летнем номере никак не отреагировал Старик и не спросил с него как с агента, что на самом деле происходит во вражеском стане и какие бродят настроения? Северус знал, что директор достаточно силен, чтобы прочитывать мысли незаметно даже для собеседника-легилимента/окклюмента, при условии, что тот от него не закрывается. А Северус, разумеется, не закрывался. Во всяком случае, не в этих вопросах. Значит - считывал? Так или иначе, готовым к беседе нужно быть и теперь, даже если Дамблдор снова ни о чем не спросит.
   - Ты ведь всё еще поддерживаешь отношения с Лавгудами? - аккуратно прощупал почву зельевар, усаживаясь в кресло напротив Джоффа, и, когда тот кивнул, продолжил: - Неплохо было бы их навестить.
   Статья стала лишь дополнительным поводом для предполагаемого визита в "Полночную башню". Изначально Снейпу хотелось вернуться туда в надежде найти контакт с призраком Пандоры, который, если девочка ничего не выдумывала, бродил возле места своей гибели. Может быть, умершая смогла бы подтолкнуть его к правильному руслу расшифровки фразы на колдографии: "Зри в корень! Ключ от выхода прячет старый бог за спиной молодого". С недавних пор - да буквально после разговора с Поттером в лазарете - Северуса снова стали беспокоить какие-то смутные воспоминания. Борьба с ними закончилась тем, что он вытащил заброшенную подальше карточку Пандоры и начал так и эдак вертеть возникающие в пару над ее котлом слова. Ничего не срасталось. Может быть, девчонка отдала не всё, что планировала передать ему Дора - не так поняла, не всё расслышала. Надо учитывать, что Луна - не совсем адекватный ребенок.
   - Хоть сейчас, - откликнулся Джофф, как будто даже с облегчением сменяя тему и озираясь. - Я смотрю, мой лазурник неплохо обжился в твоей темнице!
   Подсаженный им однажды сорняк, пуховый лазурник, действительно чувствовал себя великолепно даже по соседству с Грегом и Снейпом. Пушистые ветви, переливаясь, как рождественская елка, всеми оттенками зеленого - растение всегда стремилось приобрести покровительственную окраску, преобладающую в помещении, - ползли по стенам во все стороны, и от их вида на душе становилось неожиданно тепло и почти празднично. Не так, как во время самого торжества, а накануне, в режиме ожидания чуда. И так, как бывает только у маленьких детей - это самое важное в лазурнике! У маленьких детей, огромными глазами впитывающих мир и еще не знающих, что нет там никакого чуда и ждать его - глупо.
   Зельевар что-то проворчал насчет вредителей-пуффендятлов, вмешивающихся не в свое дело, но никакого определенного протеста не высказал и, не откладывая в долгий ящик, стал собираться. Всё-таки необходимо было прихватить с собой обычный набор медикаментов для мисс Лавгуд, тем более, из-за отъезда на каникулы она уже больше недели не получает от него свои повседневные зелья, поэтому наверняка опять начала бродить по ночам и разговаривать с этими... как их... мозгошмыгами.
  

33. Но если он на небо взят, то пусть меня отправят в ад

  
   - Сука, сука, сука! - Сириус был вне себя. В пароксизме гнева он, как и любой из Блэков, мог распять, изувечить и даже убить - кому как не Флетчеру, сжавшемуся в грязно-бурый комок в углу комнаты, лучше других знать эту особенность старого приятеля, который так не вовремя восстал из небытия. - Да что ж за дерьмо кругом, куда ни ткнись?! - Блэк еще раз ткнул кулаком в деревянную притолоку и, не чуя боли, просто обтер кровь с разбитых костяшек о штаны. - Вспоминай, Курилка, жопу в кулак сгреби и вспоминай! То, что это сделал ты, показал Кричер, не отвертишься, братан, не отвертишься...
   Мундунгус уставился на него воспаленными виноватыми глазами с вывернутыми наружу, как у старой собаки, нижними веками. Он был жалок и нарочно форсировал жалостливый образ, по привычке надеясь обмануть даже осатанелого от злости Сириуса.
   - Ну не могу я вспомнить, дружище, чем еще мне тебе поклясться?! Я, может, и не рыпался бы, может, и рассказал бы, как обчистил Гриммо, но, бля, в башке у меня шаром покати об этом! И кому сбывал - тем паче не помню!
   - А что помнишь-то хоть? - измотанный негодованием, сбавил обороты Блэк. Он даже палочку не вытаскивал, небезосновательно опасаясь приложить это воровское отродье каким-нибудь непростительным, хоть и зарекался от темномагических проклятий во веки веков. А то накатит, накроет - и сам потом не поймешь, как вышло, что стоишь над трупом и пинаешь его ботинками под ребра. - Помнишь, куда обещал нас отвезти и кому передать? - кашель уже сжимал трахею, угрожая на следующем слове задушить долгим мучительным приступом.
   - Смутно. Что-то про Антонинов вал было... Мы должны были кого-то дождаться и... да больше я ни орка лысого не помню! То ли потом сам напился, как свинья, то ли чем-то опоили! Проспал всё, о чем ты говоришь, а проснулся - голова вот такая, всё плывет, хоть сдохни. Вроде и должен был что-то сделать, а было оно во сне или наяву - хрен его знает. Туман, и всё.
   - Наяву! Наяву! - угрожающе подкашливая, Сириус кивнул кудлатой головой. - И обчистил мамашин дом - наяву. И продал награбленное кому-то - наяву. Урод ты, брателло, ох урод!
   - Что ж, как тебе надо, ты - к этому уроду "спаси-помоги"?! - осмелел Флетчер, понимая, что экзекуции уже не будет, и выползая из пыльного угла. - Гавкаешь тут почем зря, - он трясущимися руками вытянул из пачки в нагрудном кармане папиросу и жадно прикурил от вспыхнувшего на кончике палочки пламени.
   - Примета плохая, - с осуждающим видом проследив за его движениями, буркнул Блэк.
   Мундунгус хмыкнул:
   - У маглов набрался, что ли?
   - Про маглов не знаю, а прикуривать от палочки - плохая примета. И заткнись. А снилось тебе тогда что-нибудь?
   - Когда?
   Блэк почувствовал, что вот-вот вызверится по второму заходу:
   - Когда встречу проспал, Флетчер, снилось тебе чего-нибудь?! Кончай дурака врубать, допросишься! - палочка так и рвалась в ладонь.
   - Да не снилось ничего мне, Мерлин и вся его родня по матери! - вор судорожно затянулся, всосав в себя дым и спалив одной этой затяжкой половину папиросы. - А может, и снилось, но с каких херов я через столько времени тебе что-то вспомню?
   Пепел осыпался на вытертый от старости ковер.
   - Тогда вспоминай не то, что "через столько времени", а недавнее - когда дом на Гриммо чистил. Когда это было? Два? Три года назад? Я сбежал и первым делом туда ткнулся, а там как после налета саранчи. Хорошо, Кричера дозвался. Хоть он и унылое говно, а всё равно сдал мне тебя. Потому что я ему хозяин. Рассказал, как ты, хлюздапёр во все щели драный, в дом влез, как повыволок оттуда всё, до чего дотянулся загребущими пакшами! И как деру дал, теряя тапки. Чего напугался-то, гнида ты перхотная?
   - Помнить бы еще...
   - На кой ляд тебе были нужны чужие воспоминания? Ну брал бы все эти цацки, какие из них не прокляты...
   - Чтобы у Вальбурги - да не проклятые цацки? Шутишь? Я, видать, и бросил там половину оттого, что раскодировать их не смог.
   - Чтоб тебя самого кто закодировал, плесень ты рыжая. Зарекался я с дрянью вроде тебя водиться после Хвоста, но нет, жизнь не учит...
   - Какие воспоминания? В смысле - в чём они были?
   - В черном флаконе.
   - Не. Не помню. Ни флакон, ни как стащил... Может, соврал он, Кричер-то твой?
   - Он бы сам себе после этого столовой ложкой уши с языком отпилил! Совсем ты, Курилка, тупой дурак?!
   - А ты сходи и проверь. Может, он как раз уже немой и безухий, и фамильное серебро попортил...
   - Всё фамильное серебро ты, падла, кому-то спустил!
   - Ладно, погоди, дай подумаю, неспроста же я оттуда сбежал...
   Блэк запасся терпением - всем, на которое только был сейчас способен - и, катая желваки, уставился на впавшего в медитацию Мундунгуса. Очень хотелось выбить ему пару-тройку передних зубов и превратить затем в крысу, чтобы сдох, гад, от голода. Но мерзавец еще мог пригодиться в будущем с его связями в определенных кругах. Второй случай на памяти Сириуса, когда факультет Гриффиндор выпускает из своих стен эдакую мразь. Вот и верь после этого Шляпе! Нюнчик, конечно, параноик отпетый и часто разводит панику, где не надо, но приходится согласиться: кое в чем он бывал прав. Чаще, конечно, пальцем в небо, но вот иногда, как с Петтигрю и этим вот подобием хомо сапиенс...
   - Короче, можешь хоть веритасерума мне налить, дружище, но то же самое и услышишь: ни хрена я не помню. Вот ты мне с сегодняшнего дня точно в ночных кошмарах будешь сниться. Нагрянул, устроил дебош... Всё вам, Блэкам, всегда с рук сходит... М-мажоры...
* * *
   Гадюшник, в котором с таким трудом был найден Флетчер, Блэк покинул крайне раздраженным. Напоследок зловеще посоветовав ему беречь себя и впредь с оглядкой переходить любую дорогу.
   Кто бы то ни был, он изъял важный козырь из рук вора, а затем качественно поработал над его памятью, удалив все воспоминания и о сделке, и о том, как воспоминания в черном флаконе достались Курилке. И если бы они не принадлежали самому же Снейпу, Сириус всерьез мог бы заподозрить во всем этом зельевара. У Блэка не было способностей к легилименции и окклюменции, поэтому он слабо представлял себе границы возможностей псиоников. Но всё-таки и по личным наблюдениям, и по рассказам Лили, и по воспоминаниям умирающей в клинике миссис Снейп он знал, что Нюнчик успешно владел этим искусством - может быть, даже настолько, чтобы оказать значительное сопротивление Дамблдору. Понятно, что сознание вонючки-Мундунгуса нельзя было пытаться сравнить с сознанием Старика, но даже и для того, чтобы взломать, а затем исказить память такого недоумка, требовались определенные навыки. При условии, что мощными легилиментами становятся считанные единицы, у Блэка на этот счет имелись всего две кандидатуры. Поскольку Нюнчик до сих пор не кинулся к своему отпрыску с распростертыми объятиями (хотя Бродяга отчетливо помнил его и в роли папаши, пусть не демонстрирующего перед каждым встречным-поперечным свои привязанности) и не разнес в гневе Хогвартс, начиная с башни директора, оставался самый печальный вариант. То есть - до хранилища воспоминаний Снейпа о 1980 годе добрался Дамблдор, и что из этого выйдет, известно одним оракулам...
   Оракулам... Кентаврам, что ли? Эхе-хе... Этим-то, может, и известно, но так не поделятся ведь ни с кем из людей, расисты непарнокопытные!
   Блэк присел на какой-то ветхий ящик в узком промежутке между домами, отправив на разведку иллюзию-двойника и дожидаясь его донесений.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Пришедшие на ум кентавры потянули за собой мысль о Хагриде и воспоминания о встрече с Прозерпиной Умбрасумус, которую организовал добряк-полувеликан в начале весны. Ну, не то чтобы организовал встречу именно им с Сириусом - всё же ни у него, ни у Блэка не было четкого представления о том, как воспримет профессор беглого преступника. Поэтому анимаг остался в своей собачьей аниформе, а Рубеус представил его заглянувшей на огонек гостье как одного из множества своих питомцев. И никаких подозрений это не вызвало.
   Но вот сама Прозерпина выглядела встревоженной. Она повела разговор издалека, с оглядкой. Понизив голос, поинтересовалась у Хагрида, кто подсунул ему те пробирки для исследования, стоило леснику спросить, что вышло с его посланьицем. Подученный Сириусом, тот ответил, мол, не могу об этом говорить, связан клятвой. Женщина встрепенулась: "Тогда, быть может, мне стоит обратиться за помощью к директору?" И Блэк понял, что результаты превзошли все его ожидания, потому что, идентифицируй она по предоставленному материалу Джеймса и Лили, такого беспокойства в поведении Леди Самурай не было бы и в помине. Эх, как жаль, что ему отведена по роли единственная возможность - лежать на подстилке рядом с посапывающим Клыком, делать вид, будто дремлет, и помалкивать! А Рубеус, что греха таить, звезд с неба не хватает и гнать отсебятину после всех предупреждений Блэка не посмеет.
   Нет-нет, покачал головой полувеликан, почесывая вновь отрастающую бороду, обращаться к профессору Дамблдору покамест не нужно. Зачем, дескать, беспокоить начальство прежде времени. И, кажется, Умбрасумус была с ним согласна. Но что она там выявила, разумеется, не сказала. Попыталась еще уточнить, где были добыты фрагменты останков, но лесник только глазами захлопал: про останки Сириус не заикался. Хорошо хоть не ляпнул, что не имеет представления о содержимом склянок. Судя по выражению лица профессора, та зареклась впредь принимать хоть что-то из рук неразборчивого Хагрида.
   Как только она за порог, Блэк перекинулся обратно, схватил палочку и, оставаясь голым, заколдовал маленький кусочек пергамента. Превратившись в мизерный самолетик-оригами и впитав в себя каплю сознания хозяина, как это обычно происходило с иллюзорными копиями, пергаментный клочок вылетел из сторожки, догнал уходящую Прозерпину и, нырнув в складки ее мантии, надежно закрепился под капюшоном. На мгновение она насторожилась, почувствовав присутствие дополнительного, пусть и совсем легкого, магического поля. Остановилась. Повела палочкой вокруг себя, очерчивая контур. Прочла заклинание "пепельников", основанное на принципе Фините Инкантатем, только сложнее, однако носитель личностной копии Блэка таким античарам подвержен не был. Всё-таки не зря же Сириус считался самым перспективным учеником МакГонагалл. Пока профессор колдовала, магический фон пергаментного голема успел ассимилироваться с ее собственным, темной магии в нем не было ни на гран, и женщина успокоилась.
   - Толкни меня, если почуешь дементоров, - засовывая руки в рукава своей рубашки и застегивая пуговицы, тем временем предупредил Хагрида Блэк. - Они не должны так быстро меня вычислить, но чем тролли не шутят...
   Ему нужно было взять "самолетик" под свой полный контроль, если он не хотел упустить ничего важного. А чтобы сделать это, необходимо сосредоточиться, как на техномагическом поединке, и тело останется практически незащищенным. Лесник крякнул, но понятливо кивнул. Блэк погрузился в транс и перенесся вслед за трансгрессировавшей Прозерпиной в Мунго.
   Однако и тут ему не повезло: у профессора нашлась целая куча дел - каких угодно, только не в лаборатории. Да и с чего он вообще взял, что Умбрасумус кинется пересматривать результаты уже проведенных анализов? Наверное, перечитал дешевых магловских детективчиков, последние пару месяцев прячась на чердаке Тисовой, 4. В них обычно самый важный свидетель всегда бежал туда, куда нужно, чтобы польстить читательскому самолюбию (или же, напротив, пустить читателя по ложному пути). А времени у Блэка было в обрез. Очень скоро его хватятся ищейки-дементоры, и по их появлению у ворот авроры, патрулирующие Хогвартс, тут же поймут, что сбежавший узник Азкабана проник на территорию. Исчезнуть он успеет, но Хагрид будет скомпрометирован и дорога в домик лесника навсегда заказана. Поэтому пришлось торопиться.
   Блэк аккуратно открепил "самолетик" от капюшона Прозерпины и придал ему форму фантома - даже если кто-то случайно и столкнется с привидением, переполоха это не вызовет. Мало ли по Мунго шляется всякого сброда, там каждый день кто-нибудь дохнет, да и в мортуриуме наверняка тесно от постояльцев, не всегда согласных тихонько лежать, не отсвечивать и не просвечивать. Кабинет Умбрасумус он нашел благодаря Франки, который охранял дверь и глубокомысленно чесал зад.
   - Ур-р-р? - вопросительно прорычал зомби, но Сириус не будь дурак поскорей зашвырнул клочок пергамента в щель под дверью; полагаясь на общую охрану Мунго и на внушительного дворецкого, профессор не обременяла себя запиранием кабинета какими-то спецзаклятиями. И зря. При случае нужно дать ей знать. Будь на ее месте Нюнчик, "самолетик" был бы испепелен еще на подлете, а сам Блэк свалился бы с табурета Хагрида и долго потом залечивал магически приобретенный фигнал под глазом. В лучшем случае фингал...
   Поторапливая посыльного, Сириус начал осматривать лабораторию и рабочий кабинет Прозерпины в надежде зацепить хоть какую-нибудь ниточку. И наконец ему, кажется, повезло: одна из старых подшивок "Магического репортера", в прежние времена - конкурента "Ежедневного пророка", ныне упраздненного издания, выделялась массивностью среди других документов на столе. Между страниц одного из номеров был вложен нож для вскрытия конвертов. Открыть подшивку силами своего бумажного посланника Блэк не мог, и надо было срочно придумывать выход из положения. Он был очевиден, Сириусу совершенно не нравился, но другого не оставалось. Тогда самолетик снова выпорхнул в коридор и, прилепившись к штопанному затылку инфернала, ввел сознание анимага в набальзамированный мозг. Какими мерзкими ощущениями сопровождалось всё это действо, Блэк предпочел бы забыть сразу после выхода обратно.
   Убедившись, что Умбрасумус пока не спешит вернуться на рабочее место, он заставил кадавра войти в помещение. Грубыми, негнущимися руками мертвеца открыл и перелистнул подшивку газет. Искомая страница относилась к ноябрьскому номеру за 1981 год, самому первому номеру месяца. "Репортер" выразил тогда скепсис по поводу объявленного Минмагии праздника в честь победы над Волдемортом, что со временем, вероятно, и повлекло его окончательное закрытие. "Репортерцы" позволили себе в том числе и разместить колдографии темнейшего мага, и не просто разместить, но и сравнить два варианта одного и того же снимка, поставив их рядом (ниже, после нескольких колонок текста статьи, находились фото Лили и Джеймса, правда, порознь, да еще и в школьных мантиях). Вариант Тома Реддла слева выглядел как нормальный, даже можно сказать - красивый - мужчина среднего возраста, жгучий брюнет с несколькими прядками седины в зачесанных ото лба волосах, приятными чертами лица и высокомерным огненным взглядом, без всякого намека на пошлый багрец, которым щеголял заметно измененный портрет всё того же Реддла справа. Второй Реддл действительно был Страшилой, каких еще поискать. Мало красных глаз - подобное получалось на некачественных полароидных фотографиях маглов из-за неправильной вспышки, - так какой-то умелец исказил его черты, и былой красавец мутировал в какую-то уродливую змееподобную тварь с приплюснутым носом и акульими клыками. Хотя каким-то чудом оставался узнаваем. Правда, подпись под этими изображениями назидательно гласила о вреде темной магии, которая искажает саму человеческую природу внешне и внутренне. Так на пачках магловских сигарет подписывают предупреждения о раке легких. И только Сириус знал, что "правого" Реддла не существовало в природе никогда, но если бы он и существовал, то вряд ли отличался по внешнему виду от обычных людей. Самое страшное всегда скрывается внутри, смерть Кощея -- она под красивой скорлупой... А еще в этой статье писали, что труп Того-кого-нельзя-называть бесследно исчез после нападения Волдеморта на Гарри Поттера ("аннигилировал", как выразился тогда отец нынешней преподавательницы Хогвартса, профессор магической астрономии Аврелий Синистра, которого попросили дать комментарий по поводу случившегося в Годриковой Впадине). Блэк отметил, что словосочетание "бесследно исчез" было подчеркнуто на странице чем-то твердым - возможно, кончиком Прозерпининой палочки или всё тем же ножиком для разрезания бумаги.
   Голоса в коридоре заставили его второпях замести следы - вспыхнув, рассыпался невесомым пеплом "оригами", а Франки, урча и недоуменно озираясь, потащился к выходу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Иллюзия-разведчик вернулась с докладом, что путь свободен и ничего подозрительного ей в Лютном не повстречалось. Блэк поднялся с ящика и легким пассом палочки растворил двойника в воздухе. Как же осточертело всё время скрываться, заметать следы и на каждом шагу ждать поимки или дементора! Как хотелось снова удрать на континент и продолжить спокойное существование, затерявшись среди европейских маглов! Когда-нибудь анимаг поступит именно так... когда-нибудь... если повезет. Если он сможет заставить прозреть этот вывернутый наизнанку мир, а потом утащить отсюда всех, кто был ему дорог.
   Это утопия.
   Они все смогут прозреть, только объединившись и доверяя друг другу. Но тут проблемка. Вид "хомо сапиенс" - что маглы, что маги - никогда не умели доверять и объединяться. Объединяться не для того, чтобы "дружить против кого-то" и тем самым поддерживать заведенный порочный уклад. Когда-то юный Сириус наивно полагал, будто уклад Дома Гриффиндора выковывает именно тех сверхлюдей, которые спасут мир и всех породнят. А кто не хочет родниться, тех настигнут и всё равно породнят. И его не остановил даже ультиматум суровой матери. Когда же Блэк понял, что реалии сводятся к перманентной междоусобице кланов и локальной грызне между Пожирателями Смерти и Прожигателями Жизни, ком его ошибок вырос уже с Джомолунгму. Так было почти у каждого, остаться в стороне не получалось при всем желании. И эти комья тянули на дно, словно булыжники, привязанные к шее.
   Да, да, такой была сраная утопия, о которую обломали зубы сотни и тысячи долбанных революционеров с огнем в груди и скипидаром в заднице. Суровая реальность потешалась над идеалистами. 1981 год в Магической Британии ознаменовался новым, и на этот раз уже полноценным витком гражданской войны, где все были против всех и каждый сам за себя - даже те, кто прикрывались красивыми лозунгами о всеобщем благе и взаимовыручке: покуда планктон воодушевленно укладывался штабелями, вымащивая собственными трупами дорогу в Вальхаллу, руководители - регенты - вели затяжные партии, где главной ставкой был безраздельный контроль над преемником. Над неразумным существом, которое еще много лет будет формироваться, чтобы вступить в законные права. Или не вступить (немногие знали об этой маленькой оговорке, немногие).
   И всё-таки... Сириус вздрогнул, уже боясь надеяться, чтобы не сглазить... Всё-таки оставалась совсем малюсенькая вероятность существования какого-то, не известного Блэку, третьего легилимента. И робкая надежда выражалась в том, что им мог быть сторонник, а не кто-нибудь из "Вкушающих Погибель" типа Питера Петтигрю или другого мастака по-быстрому собрать бонусы в этой временно замороженной Дамблдором бойне.
* * *
   Та ночь в лазарете была полна кошмаров. После ухода Снейпа Гарри с трудом удалось заснуть, но ненадолго. Бедный Акэ-Атль очнулся и начал стонать. Прибежала мадам Помфри, сменила капельницы, добавила что-то в капельницы, убрала капельницы... Поколдовала за ширмой. Шаман притих.
   Поттер не заметил очередной переход в сон, ему просто показалось, что в их палату стремительно вошел высокий и статный мужчина в темно-зеленой средневековой одежде с высоким воротником, подпиравшим затылок, едва заметной проседью в смоляных волосах и едким взглядом больших и выразительных, как у персиянина, глаз...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Нарядные ножны из черной кожи и орнаментом из черного бархата, неисчислимая россыпь серебристых заклепок, точно пуговиц на сюртуке ненавистного преподавателя... лаконичная, но изысканная чеканка у самой рукояти - и простой, невзрачный и тонкий клинок хищно изогнутой смертоносной стали, что сверкнула в руке любимого ученика...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Верни мне мою память! - зарычал вошедший на Гарри; голос его, низкий и звучный, в другое время мог бы считаться приятным, но сейчас внушал только ужас. - Ты скажешь мне, куда спрятал ее, гаденыш!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   "Том, я прошу только об одном: наложи на него Обливиэйт!"
   "Ха! Ну не-е-ет!"
   "Пожалуйста! Пожалуйста, заставь его забыть это, и только это. Больше ни о чем и никогда я тебя не..."
   "Не-е-т. Вы оба будете помнить!.."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Я не понимаю, о чем вы, сэр! Я действительно...
   - Р-р-р-рас-с-спинаю!
   С конца его странной, словно бы суставчатой палочки сорвался алый луч. В паре дюймов от тела мальчика луч разделился на пять нитей. Первая ударила в шрам на лбу, заставляя запрокинуть голову от приступа колючей боли. Две другие пронзили ладони, и руки поневоле раскинулись в разные стороны, между тем как изнемогающие от предсмертных судорог мышцы, напротив, стремились прижать конечности к туловищу, чем доставляли ему еще больше мучений. Четвертая врезалась слева под ребро, и жидкий огонь охватил грудь и подвздошье. И, наконец, пятая проткнула наложившиеся друг на друга ступни, пригвождая их к полу, будто коллекционного мотылька, тогда как исходящее страданиями тело выгибалось дугой на каменных плитах...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Мистер Поттер! Мистер Поттер, да очнитесь же!
   Пощечины были столь незначительны по сравнению с этой пыткой, что Гарри открыл глаза лишь тогда, когда мадам Помфри уже взмокла от усилий, приводя его в чувство, а рядом суетились две ее помощницы, явно поднятые по тревоге и одетые как попало. Мертвяк, который примчался на помощь хозяину и, наверное, позвал целителей, сидел на спинке соседней кровати и раздавал бесценные указания.
   - Что у вас болит? Почему вы так кричали? - накинулась на мальчика колдоведьма.
   - Всё, - прошептал Гарри, часто моргая и наслаждаясь избавлением от боли, которая быстро ослабила тиски и вскоре совсем отпустила. - Но уже прошло...
   - Вам что-то приснилось? - строго спросила Помфри, вливая в него успокоительную настойку. - Очень странно, я ведь давала вам слабый раствор Сна-без-сновидений... Возможно, надо было послушать профессора и увеличить дозировку...
   Потом опять была череда снов и пробуждений из-за Акэ-Атля. На рассвете Шаману стало лучше, и все наконец получили возможность поспать. Позже приятель рассказал Гарри, как Кематеф едва не отобрал его душу во время схватки и как трое магов, призвав на помощь деда-шамана, целую вечность отбивали мальчишку у твари: дед - в тонком мире, Макмиллан, Снейп и Малфой - в материальном.
   - Прикинь, меня спасал отец Драко! - всё никак не мог свыкнуться с этим фактом Куатемок. - Между прочим, они выглядят очень интересно, если смотришь на них оттуда. Мистер Макмиллан вообще не человек...
   - А кто? - спросил Гарри, ощутив, как вздыбились волосы на загривке и мороз пробежал по хребту.
   - Он вроде тени зверя. Териантроп...
   - А Снейп, поди - змей еще хуже Кематефа?
   - Снейп - вообще как всегдашний Снейп: черный весь, только в капюшоне. И когда голову поднимает, оттуда, из-под капюшона, вместо лица - что-то светящееся, ослепнуть можно. Как будто нарочно, чтобы с толку сбить. А мистер Малфой как вода. То водопад, то ливень, то волна, то лед, то пар - не поймешь его. Только когда я словами сейчас это рассказываю, всё не так, как там их чувствовал. Это нельзя словами объяснить, получается неправда. Вот Луна поняла бы...
   Сама же Луна, когда ей рассказали, какой переполох наделало ее исчезновение, так и не смогла вспомнить, почему осталась в сторожке. Припозднилась из-за ливня, а потом, когда дождь прошел, сама не заметила, как заснула.
   Нелегко далось Гарри признание Гермиониной правоты. Но он взял себя в руки, уткнул взгляд в пол и на одном дыхании повинился перед мисс Всезнайкой, признавая свое поражение: "Извини, я протупил. Ты не зря подозревала, что Миртл меня разводит! Она сама призналась, что нарочно тогда придумала историю с этим взглядом, чтобы я стал считать себя всемогущим и полез хоть к черту в пасть". Вместо того, чтобы ликовать и злорадствовать, Ржавая Ге вдруг мягко ему улыбнулась, совсем не по-грейнджеровски обняла, чуть задержалась, когда Гарри вдруг всё понял и робко ответил на этот странный порыв, и только потом отпустила. Было в этом что-то такое взрослое, великодушное и дружеское, что им не понадобилось никаких слов. Зато потом она со смехом рассказывала, как пыталась удержать от подвигов Рона, свихнувшегося от тревоги за братьев, как до посинения спорила с ним под портретом зевавшей Полной Дамы и смирилась с мыслью, что придется ей всё-таки сопровождать упрямого товарища, чтобы не наломал дров. Наблюдая ее смятение и жеманно прикрывая губы громадным веером, портрет утешил: "Привыкай, деточка! Мужчины в любом возрасте - уж такие дураки!" И Дама открыла им дверь. И они выдохнули и пошли. И стоило рыжим высунуться в коридор, их тут же перехватили Тонкс и Филч, так что в результате оба гриффиндорца заработали под конец года серию отработок у завхоза.
   В свою очередь Поттер рассказал ей о том, как его спас от Авады Добби, и девчонка на радостях предложила начать кампанию по избранию крутого эльфа президентом домовиков Хогвартса.
   - Да ладно, ну какой из Добби президент! - засмеялся Гарри. - Ты его видела?
   - Если так рассуждать и разглядывать, то какой президент из любого президента?! И чем Добби хуже? Сначала ты в наволочке, а завтра глядишь - и в политике! Добби заслужил свою свободу и мировое признание! - возразила она, но Поттер поспешил скорее замять тему, пока эта идея не укоренилась в изобретательной голове гриффиндорской отличницы. - Кстати, а чей он домовик? Школьный?
   Гарри пожал плечами. А ведь и правда, Добби так и не признался ему, где служит. Значит, хогвартский. Скорее всего.
   Потом они услыхали об отставке профессора Локхарта. Гарри бросился к нему в кабинет, однако бывший профессор ЗОТИ повел себя странно, прикинувшись, будто едва его узнает. И то ли притворялся он, как всегда, в высшей степени искусно, то ли в самом деле что-то с ним было не так, но разговора не получилось. Взгрустнула и Гермиона. Оказывается, у них со златовласым притворой был общий проект, на который оба возлагали большие надежды.
   - Помнишь, я всё время жаловалась, что искать нужные сведения в нашей библиотеке - гиблое дело? Акцио таким образом не работает, а мадам Пинс столько не живет, чтобы знать каждую книгу по содержанию. И даже у колдуний память не резиновая. Однажды я несколько часов кряду промучилась с поиском вспомогательной литературы в зале маганализа, пока туда не заглянул профессор Локхарт. Вдвоем мы всё же нашли то, что мне было нужно по заданию Вектор, и в конце концов профессор предложил мне разработать систему чар, чтобы совершать поиск по маске...
   Сев на любимого конька, Грейнджер завалила Гарри подробностями, из которых он понял только суть: они с учителем почти создали сеть заклинаний, которую хотели назвать "Факториалом 70" (ну конечно же, идея с названием принадлежала ей - кто бы еще, кроме Гермионы, так отважно полез в математические дебри?). Правда, пока "Факториал" работал некорректно: запросив информацию, ты рисковал оказаться похороненным под кучей фолиантов, в которых просто присутствовало искомое слово или словосочетание, а насколько оно отвечает условиям твоей заявки - неважно. И это никуда не годилось. Выкапывая друг друга из книжных сугробов и залечивая ссадины и ушибы после каждого неудачного эксперимента, преподаватель и студентка всё же не теряли запала найти решение - и вот тебе на! Как только всё стало получаться, он решил уйти с должности и даже не оставил ей перед отъездом слов напутствия, как будто совершенно забыл о проделанной работе! Сказать, что Гермиона обиделась, - это не сказать ничего. Джинни по секрету призналась брату, а тот уже - другим в их компании, что гордость факультета даже разревелась со злости в девичьей спальне и чуть было не сожгла все записи и расчеты, которые они делали с профессором в течение многих месяцев. Правда, потом одумалась, буркнула "Ну и пусть, я и без него всё сделаю!" и аккуратно сложила пергаменты обратно в тубус.
   - Уж лучше бы она провела кампанию для Добби... - вздохнул Гарри.
   Корнер и Голдстейн назвали ее психанутой, а Луна вообще не стала тратить времени на чепуху, сразу пошла, отыскала подругу, заболтала и увела погулять у озера. И, что самое невероятное, не просто увела - они улетели на метлах; проще было встретить на Трафальгарской площади инопланетный корабль, чем по собственной воле севшую на метлу Гермиону. Только Куатемок выглядел каким-то мрачным, но уж точно не из-за увольнения Локхарта.
   Потом они той же компанией, что навещали туалет Миртл в тот памятный февральский вечер, пытались разгадать секрет записной книжки, найденной Гарри в останках Миртл.
   - Может, там отродясь ничего и не было? - сдался Куатемок, зевая и таращась на пустые желтоватые страницы. - Если на нем даже Апарекиум не срабатывает!
   - Апарекиум - стандартное заклинание, - возразила Гермиона, - а здесь явно какой-то хитрый подвох. Я не верю, что в руки трупа засунули бы пустую тетрадку.
   Мертвяк удовлетворенно каркнул на плече у Гарри и взъерошил перья. Шаман покосился на него, как будто ворон мог дать более удачную подсказку, чем Грейнджер.
   - А кто засунул? - спросил Акэ-Атль.
   Гарри и Луна слушали их пикировку молча, не вмешиваясь, а Уизли в конце концов не утерпел:
   - Наверное, кто убил, тот и засунул. Зачем-то. А убил какой-то Том, и все это было сто лет назад.
   - Не сто, а только сорок шесть, - Грейнджер всегда отличалась точностью, но мальчишки, не исключая Поттера, ее не поддержали и возмущенно отмахнулись:
   - Какая разница! Так и так его уже не найти. Может, он давно умер или сидит в тюрьме?
   - А почему же ты не рассказал об этом министерским? - спросила она Гарри. - Пусть бы они искали этого Тома и расследовали убийство. Там бы уж точно смогли проявить записи!
   Поттер смутился. Он сам с трудом мог бы объяснить, что удержало его язык от малейших упоминаний о дневнике. В то, что это был дневник того самого парня, как предположил Рон, Гарри не верилось: с какой стати убийце оставлять такую улику на теле жертвы? Но он точно помнил этот шипящий голос, который настоятельно попросил его заткнуться, стоило их разговору с чиновниками подойти к опасной черте. Этому голосу вторила и фраза Снейпа: "Будьте добры в разговоре с ними сначала думать, а потом отвечать". И юный, но скрытный когтевранец ограничился рассказом о василиске и о мумии Миртл, а также о героическом противостоянии раненого профессора Локхарта бандитам, которые выпустили змею-убийцу из Тайной комнаты.
   А потом все разъехались на каникулы. Гарри с Луной добирались до Оттери-Сент-Кэчпоул в компании с шумными Уизли, а на развилке деревенской дороги пообещали Рону проведать Нору в ближайшие пару недель.
   Мистер Лавгуд выглядел нездоровым. Его глаза сильно ввалились в глазницы и тускло блестели угасающим светом. Он обрадовался приезду ребят и немного оживился, но как же часто мальчик ловил на себе и на Луне его осторожные, полные тревоги взгляды! Иногда это было даже страшно. Отец подруги знал что-то, чего не знали они, но берег их от этих известий. Потом он попросил помощи дочери, и они куда-то уехали - Ксенофилиус туманно пояснил, будто хочет показать Полумну какому-то хорошему целителю.
   Предоставленный себе, Гарри перечитал всё, что смог раздобыть в незапертых шкафах библиотеки Подлунной башни. Затем - разобрался наконец-то с репеллером для садовых гномов, заменив гудящую пластинку, которая вышла из строя еще прошлым летом, на новую, и теперь она завывала, имитируя вздохи и стенания альраунов. Так сама собой и подошла очередь Норы Уизли.
   Джинни всё еще дулась на него за школьные проступки, а вот Рон обрадовался, что теперь есть с кем размять мышцы. Он совместил правила магловского футбола и магического квиддича, поэтому теперь обычный резиновый мяч летал по воздуху, а мальчишки, сидя на метлах, пинками загоняли его в воздушные кольца вместо наземных ворот.
   - К тебе уже прилетала школьная сова? - поинтересовался Уизли во время передышки, подставляя раскрасневшееся пятнами лицо под дождевые струйки.
   - Нет, а должна?
   - Ну вообще к опекунам должна, но коль уж ты у Лавгуда, то, значит, сюда. Профессор Умбрасумус собирает группу в Музей Магии в августе. Пойдешь?
   - Ты еще спрашиваешь! Конечно!
   Рон скептически усмехнулся:
   - Рано радуешься. Не знаю, как Прозерпина, но Бинс был кошмарным экскурсоводом... буэ-э-э! - он сделал вид, будто хочет засунуть два пальца себе в глотку.
   - Ты что, ходил уже туда?
   - А кто моим мнением интересовался? Конечно! - Уизли скривился, как от сжеванного лимона. - Правда, до сих пор удавалось куда-нибудь свинтить с Фредом или Джорджем примерно после третьего зала...
   - Ну, я всё равно пойду.
   Рон фыркнул:
   - Да и я пойду, куда тут денешься... Это они только для вида сову присылают, ну а с моими предками от этого похода вообще никто не отвертится. Меня туда с пяти лет таскали...
   Дождь перестал, и их почтила своим присутствием Джиневра, изнывавшая от безделья и только поэтому наступившая на горло собственным принципам. Но Гарри она по-прежнему отвечала с вызовом, как капризная малолетка, чем разозлила брата, но у самого Поттера вызвала только ухмылку.
   - Джинни, будешь продолжать - сиди дома! - наконец рявкнул Рон. - Заколебала!
   - Ладно, не буду, - подозрительно легко смирилась девчонка, тайком кидая взгляд в сторону гостя и делая круг на метле. - Ой, мама обедать зовет! - она ткнула пальцем в сторону двух прошлогодних стогов, которые мирно догнивали у диких зарослей на кромке поля.
   С той стороны к ним неспешной рысью трусила коротконогая рабочая лошадка, серебристым свечением похожая на призрак. Патронусов взрослых магов Гарри уже видел, только не знал, что у миссис Уизли именно такой. Остановившись напротив ребят, кобылка голосом тети Молли официально пригласила к столу "вас обоих... и, конечно, Гарри", на последнем слове не выдержала и расплылась в широкой лошадиной улыбке. Джинни улетела вперед, а Рон слегка придержал Поттера за рукав:
   - Сестрица к тебе того... немного неровно дышит. Только ты смотри не проболтайся, а то она меня убьет.
   Гарри удивленно вскинул брови: даже зная девчачью непоследовательность, никогда бы ее не заподозрил. Проще поверить в нежные чувства к нему со стороны Гермионы - и многие думали именно так, поддразнивая странную парочку. Но гриффиндорец кивнул, мол, не сомневайся. Поттер всё равно не слишком-то поверил в свой успех у Джинни, но сказал, что тогда ее можно будет взять в разведку.
   - Зачем? - не понял Уизли-младший.
   - У маглов есть такая поговорка.
   - Я бы не стал. Плохо ты ее знаешь! Вдруг мы в плен попадем, а она нам всё удовольствие от разведки и от плена испортит...
   За столом уже сидела вся рыжая семейка, исключая самого старшего из братьев, а с места близнецов доносились преувеличенные ахи и охи - это Фред с Джорджем незадолго до ланча опять испытывали свое очередное изобретение, но что-то, как всегда, пошло не так. В результате их физиономии переливались всеми оттенками малахитового месторождения, а уши выросли до размеров воронки Жестяного Дровосека, причем у одного они были больше, чем у второго. Будь здесь Луна, она навсегда бы уверилась в существовании своего инопланетного Зеленового Туво и его собратьев, а Джинни дразнилась: "Два лягуши отрастили уши". Миссис Уизли, пересыпая любезности в отношении гостя окриками в адрес непутевых сыновей, рассказала поучительную историю о том, что как бы плохо тебе ни было, всегда есть кто-то, кому еще хуже.
   - Когда я еще училась, - начала она издалека, делая вид, будто не замечает кислой мины Перси и Рона, слышавших эту присказку уже раз сто, и дочери, утомленно заводящей глаза к потолку, - у нас с девочками был свой тайный уголочек в факультетской гостиной - ну, под гербом, за рыцарями, вы знаете...
   - Гарри еще не знает, - промычал мистер Уизли, вчитываясь в свежий номер "Придиры" и прихлебывая чай из старой кружки "Артуру от Молли", - расскажи ему.
   - О, Мерлин! Папа!!! Ну ты-то хоть!.. - сквозь зубы полубеззвучно взмолились Рон и Джинни, однако миссис Уизли с концами унеслась в свою бурную юность, где они собирались с подружками в этом закутке за доспехами в гриффиндорском общем зале (Гарри примерно представлял себе, где это) и жаловались друг другу на неудачи.
   - Мы называли эту комнатушку Нюнилкой. И была среди нас девочка, Абигайль, которая всегда молчала, только слушала наше нытье. Мы скулим-скулим, а она молчит и слушает. Мы ей - эй, а тебе разве нечего сказать? Давай, пожалуйся, мы же для этого здесь! Но она только улыбалась и качала головой.
   Потом Молли и ее подружки узнали, что родной брат той девочки в детстве переболел драконьей оспой, выжил, но начались осложнения на мозге, и с каждым годом ему становилось только хуже. Природа одарила беднягу несметной колдовской силищей, а научить его контролировать стихийные выбросы было невозможно. Отдавать его в Мунго родители не хотели, прятали в специальной комнате, но он всё равно пару раз в год, когда особенно был не в себе, обращал дом в руины. Когда Абигайль уезжала на каникулы, она не знала, в каком виде застанет свое жилище, и не знала, вернется ли обратно целой и невредимой.
   - После этого мы перестали посещать Нюнилку, - со вздохом подытожила миссис Уизли. - Но Абигайль была уверена, что есть кто-то, кому хуже, чем даже ее семейству...
   Не успел Гарри посмотреть на ее назидательно вскинутый перст и обдумать идею, по какой логике проблемы брата Абигайль или еще чьи бы то ни было нужно уважать больше собственных, как со стороны мистера Уизли послышалось невнятное восклицание, а потом - тирада:
   - Вы только послушайте! "Выпустила василиска из Тайной комнаты"! - он зачитал еще несколько абзацев. - Интересно, кого же они подразумевают под этой девочкой?!
   - Э-э-э... Миртл? - озадаченно спросил Фред, радуясь, что мама наконец-то закончила свою лекцию, а сестра отвлеклась от их с Джорджем ушей и окраса.
   - Но речь идет о живой студентке!
   Все переглянулись. В это время в двери Норы робко постучались, и с порога донесся серебристый голосок нараспев:
   - Кажется, ваш упырь снова потерял в саду свою нижнюю челюсть!
   В комнате возникла белокурая живая студентка с чьей-то костью в тонких пальчиках. На чердаке тем временем зашумело, по лестнице, ковыляя, спустился уизлевский домашний дохляк, отобрал у Луны деталь своего скелета и, что-то буркнув - не то в благодарность, не то "чтоб вы все сдохли", - утащился обратно наверх. Миссис Уизли хмыкнула, пожимая плечами и наполняя похлебкой еще одну миску:
   - Угощайся, детка! - а потом так посмотрела на мужа, что тот сразу понял, что к чему, и опустил журнал под скатерть.
   - А где Мертвяк? - спросила Лавгуд, усаживаясь на скамейку возле Гарри.
   - Черт его знает, с утра не видно. Вы давно приехали?
   - Нет. К папочке должны приехать гости, а я пошла гулять, - будто проснувшись, она еще раз обмерила скользящим взглядом лица обитателей Норы. - Доброго дня! Фред, Джордж, а вам идет зеленый к цвету волос. Научите меня, как вы это с собой сделали? Я тоже хочу.
   - Тебе не па-а-айдё-ё-ёт, дорогая, - манерничая, заявил Джордж, а Фред сделал вид, будто укладывает локоны и поправляет ресницы перед воображаемым зеркальцем. - Ты бла-а-андинка, тебе нужно синенький...
   - Ну что ты, Джорджина! - толкнул его локтем брат. - Какой же ей синенький? Только розовенький!
   Перси пробормотал под нос что-то крайне неполиткорректное, сгреб в охапку свою газету, тарелку с куском пирога, блюдце с чашкой и, не спрашиваясь, ушел наверх вслед за упырем.
   - Детка, а папочка твой часто видится со своими корреспондентами? - елейным голосом уточнил Артур Уизли, заталкивая "Придиру" между своей спиной и спинкой стула.
   - Не очень. А что? - пропела Луна, но так и не взялась за ложку.
   - Любопытные ребята пишут ему статьи, - усмехнулся отец семейства, покачивая начавшей седеть и редеть, но всё еще огненно-рыжей шевелюрой. - Не припомню я среди штатных журналистов магических изданий такого, как Отмороженный заяц...
   Девочка и глазом не моргнула:
   - Папа иногда получает статьи по воздушной почте. И даже из других стран. Там, в выходных данных, он всегда печатает строчку о том, что мнение редакции журнала может не совпадать с мнением авторов статей. Он говорит, что это не противоречит внутреннему законодательству, если не содержит в себе дурных призывов.
   Все переглянулись, и даже Артур наморщил лоб. Позже Гарри краем уха услышал от взрослых Уизли об опознании стиля и связях какой-то Риты, но к тому времени они с Лавгуд уже собрались уходить: всё-таки не каждый день в Подлунную башню наведываются гости, а там, ко всему прочему, после ремонта гномьей отпугивалки не мешало бы прибраться в прихожей...
   Однако еще на подступах к саду они заметили, как что-то закопошилось в кроне дикого клена у окна дома. Скрытая листвой и старыми гроздьями семян-"вертолетиков", по веткам неуклюже прыгала крупная птица. На поверку она оказалась Мертвяком, который поспешил навстречу хозяину:
   - Вы потише, там сейчас шеф школьных авроров с рейхсфюрером слизерюгенда!
   Когда-нибудь эта птица докаркается, и Крэбб (или Гойл, без разницы) опробуют на ней заклинание Бомбарды...
   - А ты что делал? - Гарри кивнул на клен и приоткрытое окно.
   - Само собой, подслушивал! - возмутился ворон. - Есть что пожрать? Как нет?! Я тут на него ишачу не покладая крыльев, а он не мог Мертвустику даже пару траханных рыбешек поймать?! Так, убери немедленно палочку! Тебе нельзя колдовать на гражданке, босс!
   - А о чем они говорят?
   Троица спряталась в летней беседке, и, глядя на ребят свысока, Мертвяк приосанился.
   - Не понял я. Треплются - ни о чем и обо всём... Я задремал со скуки, чуть с дерева не упал...
   - А если я туда залезу, меня увидят... - Гарри покусал нижнюю губу. - Вот блин... Ну ведь неспроста же они приехали? Там точно Снейп, тебе не показалось?
   - Ты сам понял, что сказал? Да если снейпы начинают мерещиться, это ж-ж-ж... диагноз уже... почти что! Хуже только чужие голоса в твоей голове...
   Тут Луна решительно ухватила Гарри за руку и потянула за собой:
   - Идем. Это окно папочкиного кабинета, а он находится как раз над типографией. И там я знаю одну лазейку.
   Архитектура Подлунной башни и на первый взгляд, и на второй отличалась бестолковостью, но только теперь, поднимаясь из типографии вслед за Луной по какой-то лесенке в узком, будто печная труба, коридоре, Поттер до конца осознал - насколько. Распугав по дороге семейство летучих мышей, они очутились под крышей и через решетку круглого вентиляционного хода в кабинет мистера Лавгуда получили возможность наблюдать как на ладони всё, что происходило у рабочего стола.
   В небольшом медном котле, установленном на подоконнике, что-то булькало, но хозяин с гостями окружили стол с видом стратегов, обсуждающих исход предстоящего сражения. О чем бы они ни говорили, чуть склонившись над бумагами, от Гарри не ускользнуло то пугающее сходство, что так роднило этих троих, абсолютно не похожих друг на друга, людей. Они отличались всем - цветом волос, глаз, чертами лица, голосами, характерами, поведением... И всего одна примета - преждевременная и глубокая морщина скорби, одинокой тонкой струной врезавшаяся в переносицу между бровями - сводила на нет их различия. Мужчины выглядели в точности так, как выглядят на похоронах близкие родственники умершего, которые пока не успели смириться с утратой. Им не хватало только траурных смокингов и цилиндров с черными лентами. Хотя одного Снейпа было достаточно, чтобы с лихвою соблюсти дресс-код сразу за всех собравшихся.
   - ...если практиковаться, - как раз закончил он свою наверняка содержательную фразу и, не глядя, брошенным через плечо заклинанием отправил в котел уже нарезанный на доске лирный корень.
   - Никогда не был в этом силен, - удрученно признался Ксенофилиус.
   Мистер Макмиллан сказал что-то насчет небольшой степени сложности, но мистер Лавгуд возразил, что из уст "жрецов Кетцальбороса" это звучит насмешкой. Жрецов Кетцальбороса? Гарри уже где-то слышал это название, но сейчас не мог вспомнить, где.
   - Если повторишь несколько раз, то и сам удивишься, насколько Джофф прав, - с удивительной смесью пренебрежения, превосходства и равнодушной иронии, свойственной только интонациям профессора зельеделия, ответил Снейп Лавгуду.
   Когда он снова отошел к подоконнику, чтобы, судя по наполнившему кабинет аромату, добавить в варево патоку ипопаточника, Макмиллан за его спиной чуть пожал плечами, тем самым будто говоря: "Ну, ты же его знаешь". В ответ Ксенофилиус не скрыл печальной, но совершенно не обиженной улыбки. Гарри снова немного удивился, поскольку естественной реакцией, которую алхимик обычно вызывал у других людей, было раздражение.
   - Профессор варит для меня лекарства, - шепнула ему на ухо Луна. - Они с мистером Макмилланом почему-то считают, что нарглы и мозгошмыги мне мерещатся, а по ночам я гуляю не по собственной воле. Все хотят меня вылечить, - она прозрачно усмехнулась.
   Покосившись на нее, Поттер заметил, как в эту секунду ее слабая улыбка стала похожа на всепонимающую отцовскую.
   - Ты ведь пьешь эти лекарства? - осторожно уточнил мальчик.
   - Конечно. Но нарглы и мозгошмыги из-за этого никуда не исчезают, потому что они настоящие, как и фестралы. Но в фестралов на моем курсе тоже никто не верит... И всё же папочка хочет, чтобы я пила настойки профессора, поэтому я их пью.
   - Это хорошо, - Гарри погладил ее по спине. - И пей, не забывай, - а про себя подумал: "Мозгошмыги исчезнут... со временем... наверное".
   Его никогда не отталкивали странности Луны, даже наоборот. Единственно, что пугало - это ее лунатизм. Вслед за Ксенофилиусом Гарри боялся, что однажды она заберется на какую-нибудь опасную верхотуру, проснется и разобьется. Похоже, мужчины в кабинете Лавгуда пытались найти средство именно от этого.
   - Еще повесь ей на шею амулет, пусть носит, не снимая - он убережет от падения, - тем временем сказал профессор, протягивая что-то в кулаке. - Это тебе передал Пеббл. Но время от времени на нем нужно обновлять покрытие. Рецепт запишу.
   Лавгуд хотел поблагодарить, но Снейп с досадой отмахнулся. Разглядывая подвешенный на вощеном шнуре бледно-голубой камень и время от времени бросая взгляд в инструкцию, которую записывал зельевар на клочке бумаги, Ксенофилиус спросил гостей:
   - А чем вы обычно снимаете депрессию?
   Снейп с Макмилланом переглянулись и в один голос ответили: "Алкоголем". Первым фыркнул от смеха аврор, потом дошло до Лавгуда, успешнее всех боролся с приступом веселья зельевар, но в итоге не выдержал и он. Видеть и слышать хохочущего профессора - пусть не в голос, пусть он давился звуками еще где-то на уровне груди и горла, не позволяя им вырваться открыто, - для Гарри было из разряда курьезов. Мальчик даже незаметно ущипнул себя за руку. На всякий случай, чтобы проснуться, если это всё же сон.
   Поболтав амулетом над головой, Лавгуд исправил оговорку:
   - Мерлин! Я имел в виду - дисперсию... Старый эмульсионный слой...
   Сквозь смех гости откликнулись, что и устаревшую эмульсию они снимают тем же самым, если под рукой не оказывается никакого спецсостава. Потом мистер Макмиллан заметил, что за такую оговорку и в Подлунной башне не мешало бы высадить пуховый радужник, а потом спросил Лавгуда насчет статьи о Тайной комнате. Снейпа, похоже, это совсем не интересовало, поэтому он так и стоял вполоборота к ним у своего котла, с невозмутимостью помешивая варево и поглядывая в окно, за которым таинственно сгущались вечерние сумерки. Ксенофилиус отшутился в своем духе, дескать, далеко не каждый корреспондент, заслуживший право напечататься в его распрекрасном издании, изъявляет желание показать свое истинное лицо, и он как редактор трепетно охраняет законное право каждого автора.
   Мертвяк, которому надоело слушать их трепотню, задремал у Гарри на плече и даже начал похрапывать. Он едва не каркнул от неожиданности, когда Поттер сильно вздрогнул: из темноты между подоконником и спинкой стоявшего рядом кресла, в которое маги сгрузили весь хлам с окна, чтобы поставить туда котел, внезапно проступило смертельно бледное лицо с дико распахнутыми глазами. Оно бестолково барахталось в затененном углу и как будто хотело вывинтиться наружу, но Снейп ничего не замечал, находясь всего в футе от него.
   - Смотри, - шепнул Гарри, когда сердце снова застучало, и указал мимиру вниз. Луна, кажется, ничего подозрительного не увидела, как и профессор. - Вон там, за креслом!
   - Хренассе! - ворон уцепился когтями за решетку и прямо распластался на ней, чтобы разглядеть получше. - Домовик, что ли?
   - Нет, точно что-то другое... Блин, исчезло.
   - А если призвать кого-нибудь из домовиков, чтобы узнали?
   - Тише! Не надо, ты же знаешь, как они хлопают, когда перемещаются, нас сразу спалят...
   - О чем вы там шепчетесь? - спросила девочка, но Гарри совсем не хотелось ее пугать, и он ответил: "Померещилось".
   Тем временем Ксенофилиус, которому было попросту страшно хоть на минуту остаться в доме единственным живым взрослым, начал упрашивать своих гостей поприсутствовать на ужине:
   - Сегодня ведь одиннадцатое... Скоро приедут прежние друзья Доры. Художники, музыканты, артисты... Оставайтесь и вы, она была бы рада видеть вас... снова... Может быть, даже больше, чем их всех...
   Снейп был склонен отказаться, но аврор и отец Луны насели на него, убеждая, что это вовсе не надолго.
   - Друид, на пару слов, - наконец сдался зельевар и утащил Макмиллана за дверь.
   В тот же миг Гарри снова почудилось движение между подоконником и спинкой кресла, но теперь, когда огонь под котлом не горел, а на улице наступил вечер, в углу сделалось совсем темно. Однако у Поттера не было сомнений, что там по-прежнему таится это жуткое существо, только и ждет удобного момента, чтобы выскочить наружу...
   Лавгуд устало упал на стул напротив портрета сэра Френсиса. Пра-пра отложил перо, отодвинул свиток и внимательно поглядел на мужчину черными глазами. Кусая ногти, Ксенофилиус откинул со лба свесившуюся белую прядь. Абсолютно больным взором он уставился на картину:
   - Это был единственный способ оправдать перед ними его появление здесь. Я не смогу закрыть свое сознание настолько хорошо...
   Сэр Уолсингем медленно кивнул. Глаза его по-прежнему ничего не выражали. Что-то подобное Гарри видел в школе - у призрака Кровавого Барона.
   - Помогите мне, сэр Френсис. Хотя бы отвлечь остальных, чтобы в общей суматохе...
   - Я сделаю, что должно, - проговорил портрет, как будто невзначай не позволив мистеру Лавгуду закончить фразу. - Уже само то, что он по собственному почину явился сюда, внушает надежду...
   Странный диалог был прерван возвращением гостей. Снейп казался чем-то недовольным, но поскольку это являлось его обычным состоянием, то ничего из ряда вон между ними с Макмилланом за дверями не произошло.
   - Сегодня у мамы день рождения, - шепотом объяснила Луна. - Ей исполнилось бы тридцать три года...
* * *
   Откуда вдруг появились Поттер с девчонкой Лавгуд, Северус не отследил. Меньше всего он ожидал встретить здесь Поттеровского сынка, однако мальчишка выпрыгнул, как чертик из табакерки, да еще в комплекте со всей этой толпой богемных недоделков, разрушивших легкие чары помехи, которыми Снейп защитил Полночную башню на время своего присутствия... Угораздило же принять идиотское приглашение Ксенофилиуса! Как только умнейшая из женщин, Пандора, могла водить знакомство с такими крикливыми и наглыми ублюдками? Но отказаться профессор не мог. Он пришел сюда в первую очередь ради того, чтобы попытать судьбу и, если повезет, найти в доме какие-то подсказки от Уолсингем. Во вторую - действительно передать Лавгуду амулет от Альберта Пеббла. Минеролог всучил ему зачарованный аквамарин уже после отъезда учеников, когда узнал о снохожденческих проблемах девчонки. Однако встреча с Поттером в доме Ксено и Полумны стала для зельевара неприятным сюрпризом: Дед не говорил ему, что мальчишка проведет каникулы не у родственников-маглов. Вот же орочья срань, куда ни ступишь - вечно вступишь...
   Немного отведя глаза понаехавшим гениям околовсяческих искусств и улучив момент, когда мисс Лавгуд и портрет сэра Френсиса отвлекли наконец крикливую шайку бессмысленным диалогом, Снейп оставил им на растерзание Джоффри и Ксенофилиуса, а сам незаметно отделился и выскользнул в мрачный коридор. Если бы мысли его не были настолько заняты желанием убраться подальше вкупе с надеждой отыскать подсказки Пандоры, он непременно заметил бы, как следом из гостиной сбежал мальчишка, это вездесущее проклятье школы Хогвартс, вечно норовящее вляпаться в какую-нибудь передрягу...
   На лестнице он увидел колдографию Лили и Пандоры. Ровно в тот миг девушки повернулись в сторону объектива и, смеясь, помахали руками на камеру. Как будто бы ему, Снейпу. Прихватив полы мантии, зельевар кинулся по ступенькам вниз.
   Ноги сами привели к разгромленной лаборатории. И там ничего не изменилось за прошедшие два года, разве что сильнее осыпалась ветшающая штукатурка да облезли обои.
   Он стоял и озирался рядом с призрачной лужей, бесконечно пополняемой тягучими черными каплями, когда тихий скорбный вздох пробрал до костей своей безысходностью. Северус не вздрогнул, но внутренне сжался и распрямился, как до предела затянутая на грифе струна. Звенящая боль в позвоночнике и жжение в татуировке сразу напомнили, что Грег тоже не дремлет.
   - Здравствуй, - донеслось из-за плеча. - Как ты долго... Я боялась, что не придешь совсем...
   Он не оглянулся, только чуть скосил глаза, улавливая эфемерное движение за спиной, и незаметно наложил на комнату Муффлиато. Уолсингем обогнула его и остановилась у той же границы былого взрыва, которую не решился переступить он.
   - Что означает тот снимок, Дора? Тот, что ты передала со своей дочерью...
   Ее тускло светящаяся в темноте рука, дрогнув, потянулась к шее. Там она высвободила из-под призрачного воротника рабочей мантии, в которой Дора погибла, цепь с крупной треугольной подвеской, выложила знак на ладонь и протянула ему.
   - Дары Смерти. Из сказки, - бесцветным голосом констатировал Снейп. - И что я должен из этого понять?
   - Приглядись.
   Круг на символе Даров был разделен вертикальной перегородкой - Старшей палочкой - пополам, и внутри этого круга проступали очертания камеи. Две мужских головы в профиль, затылками друг к другу. У одной - молодое лицо, у второй - лик старика.
   - Эмблема Гринделльвальда? Старый и молодой боги... В каком из томов искать ответ, Дора? Все до одной его книги были снабжены этой эмблемой...
   Она смотрела на него отсутствующим взглядом серебристых глаз, еще более совершенная в посмертии, чем была при жизни. Губы ее дрожали, и она закусила их, чтобы не расплакаться от бессилия. Вместо ответа Уолсингем шагнула ему навстречу и обняла. Снейп мог бы поклясться, что почти осязал ее прикосновение и что оно не было ледяным, как у обычных привидений того же Хогвартса, если те желали, чтобы их почувствовали живые.
   - Мне не хватает тебя, - вопреки воле проговорился глупый язык, и Пандора, вздохнув, уткнула лицо ему в плечо. Грег панически сдавил позвонки, и зельевару пришлось до хруста сжать челюсти, чтобы не отпугнуть вскриком мертвую сокурсницу и не утратить с ее исчезновением последний шанс. - Мне не разобраться без твоей помощи, понимаешь?
   - Не потеряй хотя бы Джоффа, Сев. Вчетвером мы победили бы кого угодно, но вы остались вдвоем. Ты должен спросить меня правильно.
   - В какой книге мессира скрыт ответ, который ты подразумеваешь? - медленно выговорил зельевар, но она разочарованно качнула головой. - Ладно. Какое зелье ты пыталась сварить перед тем, как... ну...
   - То же, над которым бьешься ты.
   - Невидимки?
   - Нет. Второе.
   Он слегка отстранился. Пандора подняла голову и снова поглядела на него. Вернее - сквозь него. Как будто Снейп уже не только создал эликсир незримости, но и воспользовался им.
   - Вот как?..
   - Да. Поэтому будь осторожен, Сев. Никто не должен о нем прознать. Никто.
   - Какой ингредиент ты собиралась добавить вместо серого пепла ортоцены?
   - Я не подготовлена к этому вопросу... Спроси меня правильно...
   - Ч-черт... - прошипел он. Досадно осознавать, насколько ты был прав, полагая, что природа призраков - или слепков с человеческой личности - очень схожа с природой искусственного разума, который сейчас семимильными шагами разрабатывают в мире маглов. Особенно если верить их кинематографу. - Неужели ты нигде не оставила воспоминаний? Ты сбрасывала их в думосбор?
   - Возможно... - медленно кивнуло привидение. - Возможно, оставила. Но если это так, то воспоминания хранятся не в этом доме. Здесь я безуспешно искала повсюду, но покинуть башню не могу... Всё, что я помню, связано с моим домом, он держит меня и не отпускает...
   - Да, понимаю... Читал об этом.
   - А ты? Ты - сбрасывал что-нибудь в думосбор? - в упор задала она встречный вопрос, и зельевар почувствовал, как на мгновение похолодело всё внутри, вызывая новый приступ ярости Твари. А потом на голову обрушилась боль - знакомая боль, приходившая всегда, когда он пытался раздвинуть какой-то невидимый барьер в "зону фантазии". Или в зону тех вещей, которые он списал на фантазию. - Я знаю, тебе больно. Я сама помню еще эту боль. У меня было так же, ее трудно забыть даже здесь. Не мучь себя, это сведет с ума. Боль охраняет твой разум.
   Он удрученно кивнул. Наверное, так оно и было. Благодаря своей склонности к душевным самоистязаниям, а также умению игнорировать зверские боли, Северус и прежде много раз доводил себя до исступления попытками добраться до сердцевины ментального клубка спутанных нитей "истинного и ложного". И когда он уже чувствовал, что вот-вот рехнется, обращался за помощью к единственному человеку, которому если и не доверял, то мог хотя бы ожидать квалифицированной помощи в обмен на верную службу.
   - Тогда еще вот что. Я пытался проверить это свое зелье на... Эйлин, - Снейп сам вздрогнул от прозвучавших слов и украдкой бросил взгляд на лицо женщины, но та была бесстрастна, и он поспешно добавил: - Я сделал это после ее смерти, - нелегко давалось слизеринцу признание в серьезном преступлении, но иного выхода не было. - И еще на нескольких трупах маглов в разных моргах страны. Я поднимал покойников и вливал в них эссенцию, но она не работает. Не ра-бо-та-ет. Я зашел в профессиональный тупик, Дора.
   - Мертвый не может помнить. Мертвый - это уже не тот человек, которого ты когда-то знал. Даже дух, застрявший между мирами, помнит очень мало. Мертвое же тело не помнит ничего, Северус. Не трать свое время на трупы, работай теоретически, если пока не рискуешь опробовать это на себе. И еще - займись этим... - Пандора опять выложила на ладонь эмблему Даров Смерти и Двуликого Януса, тяжело вздохнула и истаяла в темноте разгромленной лаборатории.
* * *
   Бородатая неясыть из Хогвартса мягко опустилась на карниз и замерла, минорно помаргивая под льющиеся из комнаты аккорды "Сарабанды". Нарцисса лишь взмахнула палочкой, вознаграждая почтальона одной из пятерых жертвенных мышей, томившихся в клетке ради такого случая. Сова благодарно кивнула, покрепче сжала клювом придушенного грызуна и умчалась обратно в сумерки.
   - И что там? - не отвлекаясь от чтения глупого журнальчика, спросил Люциус.
   - Это сыну. Насчет экскурсии в музей.
   - А. Ну-ну.
   Она положила конверт на пюпитр рояля, возле нот, но играющий Драко даже не посмотрел в сторону письма. Тонкие бледные пальцы неспешно перемещались по клавишам, однако мальчик думал и не о Генделе. Последнее время Нарцисса понимала его всё меньше. С тех пор как сын стал отсутствовать дома десять месяцев из двенадцати, характер его стал стремительно меняться. Она была и готова, и не готова к этому, а иногда ей казалось, что он ускользает из ее рук, точно напоминание о былом, и от этого сердце сжималось в ноющий комок.
   - Поистине этот Лавгуд сумасшедший! - проронил супруг, небрежным жестом отбрасывая чтиво в сторону и подхватывая со столика ополовиненный бокал. - Что за игры, не пойму я!
   - А что там? - из вежливости спросила миссис Малфой, хотя ей это было почти не интересно.
   Люциус отмахнулся:
   - Феерический бред. Но не скрою, бред не такой уж безобидный. Не будь я участником этого происшествия, мог бы и встревожиться, как в прошлом году. Кому-то очень хочется, чтобы мысль о возвращении Лорда укоренилась в сознании обывателя. Будь это ложь от начала и до конца, игра не стоила бы свеч. Но что узнают люди? Да, в школе Хогвартс действительно что-то стряслось, об этом кричали на каждом углу и подтвердит любой ученик. Да, в разбирательствах принимало участие Министерство Магии. Тайную комнату запечатают - о, несомненно. Но вот поймают ли кого-то? Это вряд ли. А слухами земля полнится. Одна такая статья, вторая... - он привлек к себе жену и поцеловал ее руку. - Дальше уже не ты работаешь на дезинформацию, а она на тебя.
   - Ты не веришь, что Лорд возродится?
   Он поднял на нее ясные, будто не пил и глотка спиртного, серо-голубые глаза. Дернул бровями.
   - Отчего же...
   Не сговариваясь, супруги бросили быстрый взгляд на Драко, который их, кажется, даже не слышал.
   - Но я всё же думаю, что если это произойдет, то совершенно не в такой балаганной обстановке, которую навязывают нашему мнению все эти скитер и лавгуды... Пока возрождается не Лорд, пока возрождается фетиш в виде горящей серы из огненной геенны...
   - Так и пусть их шумят...
   - Если сразу многие зашумят, они вместо Лорда кого угодно и откуда угодно поднимут, - взгляд Люциуса ожесточился, и в нем засквозила сталь. - Кого угодно. Просто силой мысли. И тот, кто за всем стоит, прекрасно это понимает.
   Драко взял завершающий, самый тяжелый, аккорд и медленно поднялся из-за инструмента:
   - Я к себе.
  

34. Змея - убийца твоего отца - в его короне

  
   Как же он сразу не догадался?! "Они были самыми талантливыми алхимиками их курса. Они и еще два парня - из Слизерина и Пуффендуя"... Только увидев дух миссис Лавгуд, скользнувший в лабораторию, к Снейпу, Гарри совместил недавнее упоминание "жрецов Кетцальбороса" не только с именами зельевара и аврора, но и... Получается, что его мама была не просто однокурсницей Снейпа и Макмиллана? Получается, они очень хорошо друг друга знали, вместе работали и, быть может, даже были дружны? Но как? Он еще мог поверить в дружбу гриффиндорцев с когтевранцами или пуффендуйцами - их общение с Уизли, Грейнджер и Лонгботтомом было тому подтверждением. Но союзничество со слизеринцем... Это же всё равно что пытаться совместить друг с другом взаимоотталкивающиеся полюса магнита! Гарри представил себе рядом Ржавую Ге и белобрысого Малфоя. Даже в его воображении, как бы он их ни уговаривал, они терпели друг друга ровно пять секунд, а потом в ход шли палочки и обзывательства.
   Подслушать разговор профессора и Луниной мамы Поттеру не удалось: уши заложило мерзким жужжанием и заставило покинуть коридор. Ощущения были препротивными. А тут еще прямо из воздуха на пути материализовался Воби и спросил, не позволит ли ему мистер Гарри наконец прибраться после починки гномьего отпугивателя. Мальчик вспомнил, что сегодня днем запретил домовикам вмешиваться и трогать его инструменты, отчего и хотел опередить гостей, чтобы навести порядок, да вот не успел. В глазах бедняги-эльфа накопилось столько мольбы, что отказать ему было невозможно.
   - Только вы там с Юмой без фанатизма, - шепотом велел Гарри. - Чтобы как в прошлый раз - не было!
   - Воби и Юма оставят ящик на видном месте! - воссиял домовик и проворно исчез, опасаясь, как бы подросток не передумал.
   Поттер с досадой щелкнул пальцами: надо было взамен на это разрешение выторговать у него услугу - подслушать, о чем говорят Снейп с призраком. Наверняка мощная магия эльфа пересилила бы чары аудиопомех.
   Гарри забрался на подоконник одного из перекошенных окон, совсем забыв о том ужасном существе в кабинете Ксенофилиуса, которое теперь могло появиться и здесь. Кто знает, что оно такое и чего добивается...
   Половинка убывающей луны висела высоко в небе, добавляя свое свечение к вечному свету наколдованной луны над башней. Изредка воздух рассекали быстрые дерганные тени летучих мышей. Вглядываясь в пятна кратеров на ночном светиле, мальчик глубоко задумался.
   Почему никто ни разу не сказал ему о том, что мама дружила со Снейпом, так же, как и Пандора Лавгуд, так же, как и мистер Макмиллан? Создавалось впечатление, что на всё, связанное с Лили Эванс, в волшебном мире наложили жесткое табу наравне с упоминанием имени ее убийцы. Если бы не та колдография их свадьбы с Джеймсом Поттером, можно было бы подумать, что отца у него, у Гарри, вообще не существовало. Аист принес, да. Хотя нет, в его случае - скорее ворон или какой-нибудь нетопырь. Аисты - они по части маглов.
   Надо поговорить с кем-то из старших. С Лавгудом, Макмилланом, Снейпом - неважно. Все они должны знать о его родителях куда больше, чем желают это показать. И в отличие от Гилдероя Локхарта им не отмахнуться разницей в возрасте: теперь понятно, что эти четверо были ровесниками, что связывало их нечто большее, чем просто учеба, и что если не со Снейпом, то с более человечным мистером Макмилланом из Пуффендуя мама наверняка поддерживала хорошие отношения...
* * *
   На другой день в Подлунную башню пожаловал сам директор.
   Гарри проснулся с каким-то неприятным ощущением, вспомнил, что вчера вечером зельевару и аврору удалось исчезнуть из дома незаметно для него и других гостей, и потянул носом воздух, принюхиваясь. Сладковатый, повергающий в тоску и мысли о смерти запах исходил как будто отовсюду, но мальчик был уверен, что он ему мерещится точно так же, как и картины-воспоминания, связанные со старинным кладбищем. Он уже почти привык, что эти признаки всегда сопутствовали появлению Дамблдора, хотя на самом деле от старого волшебника ничем не пахло. То есть вообще. Речь даже не о запахе старости, не о парфюме, не о лекарствах.
   И точно: мистер Лавгуд и директор снова прогуливались по садику вокруг дома, как тогда, в первый раз. Гарри осторожно выглянул в окно своей спальни. Дамблдор, кажется, утешал отца Луны, и говорили они о покойной миссис Лавгуд. Говорили негромко и траурно, а шли медленно, бок о бок, не глядя друг на друга.
   - Северус сказал, что вчера навещал ваш дом из-за Полумны... Как она, Ксено?
   - Его зелья помогают ей, - кивнул Ксенофилиус. - Но меня беспокоит другое...
   Директор предостерегающе вскинул руку:
   - Не стоит об этом здесь. Вы всё сделали правильно, и она молодец. Я думаю, что со временем тебе и Гарри с помощью препаратов, которые готовит Северус, удастся скорректировать ее состояние.
   Лавгуд как-то сник и отступил, а у Гарри закружилась голова. Ощущение, будто кто-то схватил его за волосы на макушке и тянет вверх из тела, нарастало стремительно и неотвратимо. Мальчик не успел и вскрикнуть, как метнулся вперед и вниз. Всё померкло...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Косые лучи предзакатного осеннего солнца полосами лежали на земле меж стволов в перелеске. Гарри медленно ступал по сыроватой земле и почти не обращал внимания на спутника, понуро бредущего слева. Его присутствие выдавали только шаги да звуки речи, нарушавшие молчание природы. Голос собеседника изменился, он больше не принадлежал Ксено Лавгуду - стал ниже, чеканнее, глубже. Мысль посмотреть на него и узнать, кто он, как возникла, так и растаяла: шея не поворачивалась в ту сторону, это было всего лишь воспоминание, а в воспоминании Гарри смотрел тогда только перед собой, наслаждаясь редкой в ноябре солнечной погодой.
   - Что это произошло только что на Оксфорд-стрит?
   - Я не успел разобраться - аппарировал сюда, к вам, - ответил ему неизвестный мужчина. - Заметил только, что туда начали стягиваться подразделения мракоборцев...
   - Даже так? Подразделения? - Гарри задумчиво погладил шелковистую седую бороду. - Значит, там затевалось что-то покрупнее, чем показательная акция...
   Собеседник с неохотой и уклончиво ответил, что не знает этого наверняка. Они неторопливо шли по каменистой тропинке в направлении рощицы.
   - Надумал что-нибудь? - Поттер нарочно вложил в тон как можно больше сочувствия, маскируя им покровительственные нотки. - Что молчишь? - не утерпел он, когда обнаружил, что пауза чересчур затянулась.
   - Я не знаю, что вам сказать, сэр, - попутчик вынужденно кашлянул, чтобы прочистить горло. - Вы же понимаете, что тот же Мальсибер...
   - Но вы приятельствовали!
   - Когда то было... И можно ли назвать приятельством выполнение домашних уроков и алхимических заказов за небольшую плату? В любом случае, они тоже будут требовать от меня информации...
   - И ты дашь им ее. Ту, о которой мы договоримся. Таким образом ты выиграешь у них отсрочку для своих...
   - А вы, конечно же, никак не воспользуетесь этой отсрочкой в отношении "моих"! - в голосе невидимого мужчины прозвучал такой знакомый, но еще недостаточно ядовитый сарказм. - Кто даст мне гарантию, что по истечении срока нашего соглашения вы в самом деле поможете нам убраться отсюда? Еще скажите, что поклянетесь Непреложным...
   - Ты ведь уже понял, что покинуть Британские острова до тех пор, пока ему не исполнится семнадцать, вы не сможете? Однако у вас есть и горы Шотландии с Уэльсом, и Изумрудный остров, где несложно затеряться, и я поспособствую тому, чт...
   Но собеседник резко перебил его, почти выкрикнув:
   - Я согласен отдать в ваше распоряжение себя, но ими торговать не буду. Если вы принимаете меня за такого простачка, как...
   - Я принимаю тебя за того, кто вляпался по уши. Слишком многие хотят заполучить в единоличное пользование козырь в его лице, а для этого какому-нибудь регенту достаточно вынудить тебя передать полномочия... Тебе ведь матушка объяснила, в чем тут дело?
   Мужчина резко фыркнул и со злостью выплюнул в ответ:
   - В общих чертах. Мать - тот еще толкователь...
   - Ну, ну... Брось. Мы что-нибудь придумаем. Никто не склоняет тебя "торговать"...
   - А как еще мне трактовать условия этого договора, сэр?
   - Это не кабала. Ты можешь сделать меня всего-навсего поручителем и...
   - И?..
   - И случись что с вами двоими, я смогу спрятать его у себя или там, где посчитаю нужным. Спрятать и позаботиться о воспитании... Я знаю, что ты сейчас ответишь, не трудись. Это надо решать на холодную голову, поэтому ты можешь обдумать. Посоветоваться.
   - Она скажет то же самое.
   - Почему ты так уверен? Посоветуйся.
   - Советовались. Вы можете располагать мной, но рассчитывать на них я не позволю, забудьте и думать!
   Гарри уже готов был повернуться к своему спутнику. Взгляд скользнул сначала по его правой руке. На тощем безымянном пальце переливалось кольцо в золотой оправе - змея, накрепко впившаяся зубами в крупный, удивительной красы камень. В лучах закатного солнца самоцвет казался чистейшей воды изумрудом, скрывая до темного часа кровавые всполохи второй сущности...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Гарри чуть не покатился кубарем от мощной отдачи, как будто выстрелил из крупнокалиберной винтовки и получил удар приклада в плечо. На подоконнике сидела и виновато моргала школьная сова с примотанным к лапе конвертом. Мальчик тоже заморгал и потер шрам. "Угук?" - спросила сова, подразумевая "снимай уже, чего расселся?", и он поднялся со старого половичка с индийским орнаментом.
   Письмо было тем самым, о котором вчера говорил Рон - с приглашением совершить экскурсию в Музей Магии, назначенную на 28 августа. Придется отпрашиваться у дядьки с теткой: к тому времени он будет жить у них в Литтл-Уингинге.
   Натянув футболку и джинсы, мальчик спустился в кухню, где застал одиноко попивающую чай Минерву МакГонагалл. Ведьма окинула его быстрым взглядом, суховато ответила на приветствие и снова уставилась в окно. Испытывая к ней какую-то необъяснимую робость, а оттого не решаясь вступить в диалог по собственному почину, Гарри молча сварил себе кофе - о, у Ксенофилиуса была чудесная, классическая турка в форме созвездия Ориона, и кофе в ней получался просто отменным! - и тихонько уселся с краю стола, листая первую попавшуюся под руку книжку.
   - Мистер Поттер, вы уже определились с факультативами, которые станете посещать на третьем курсе? - отстраненно и по-прежнему не глядя на него, спросила вдруг профессор.
   - Да, мэм. Я хотел бы учиться криптологии, магической акустике и у профессора Вектор - прогнозистике.
   Она слегка улыбнулась поджатыми губами:
   - Значит, и у вас прорицание не в фаворе?
   Гарри невольно вспомнил морщившую конопатый нос Гермиону и почти процитировал ее слова:
   - Просто я не знаю, чем мне пригодятся в будущем знания по туфтурологии...
   - Сибилла... я хотела сказать, профессор Трелони, вероятно, огорчится: это будет самый малочисленный курс в ее практике... - МакГонагалл наконец-то посмотрела на него, изящным, почти кошачьим движением переместилась на стуле и облокотилась о стол, подпирая голову сухими пальцами в кружевной перчатке. - Вы слишком предвзяты, Гарри, и я знаю, кто повлиял на ваше мнение. На самом деле прорицания и прогнозистика не так уж противопоставлены друг другу...
   - Ну да, если не принимать во внимание, что форсайтеры и прогностики оперируют объективными статистическими данными, а все эти "ясновидящие" - собственной парейдолией.
   - Почему же? Вот кентавры, к примеру, способны создавать вполне достоверные карты будущего, опираясь на астрономические данные и знания законов природы...
   - Извините, профессор, но ведь профессор Трелони - не кентавр?
   - Нет, и, к сожалению, кентавры категорически против сотрудничества с нашим видом. Тем не менее, Сибилла Трелони вполне способна предсказать события будущего. Ах, как она гадала, когда была в ударе! - Минерва МакГонагалл красиво взмахнула рукой, очевидно переносясь в какие-то далекие воспоминания, о которых Гарри не знал ничего. - Особенно на Таро! К тому же, она выпускница Когтеврана, а вы прекрасно знаете об интеллектуальных возможностях учащихся вашего факультета. Нет, вы с мисс Грейнджер определенно к ней несправедливы. Впрочем, я как педагог не имею права влиять на выбор студента, если он не стремится увильнуть от уроков и уже достаточно загружен... Простите, мистер Поттер, но нам с директором, кажется, уже пора. Всего доброго, до встречи первого сентября.
   Выглянув в окно, Гарри успел заметить, как они, взявшись за руки с директором, исчезли из вида, а стоявший поодаль Лавгуд безучастно наблюдал за их аппарацией. Если только что Поттеру привиделось, что он был как бы Дамблдором, то кем, если не Снейпом, был его собеседник? Его интонации не перепутать ни с чьими. А говорили они о странном - Гарри не понял ничего, кроме упоминания о матушке зельевара и каком-то уговоре между ним и директором. Когда это было - не понять. Но это точно было, мальчик не сомневался. Можно не верить снам: они нелогичны, ты просыпаешься и забываешь почти всё. Но то, что он подслушал от имени Дамблдора, как будто очутившись в его сознании, было связным и четким воспоминанием, без малейших провалов и белых пятен. Всё, вплоть до ощущений...
* * *
   После своего тринадцатого дня рождения Гарри получил письмо от директора, где тот напоминал, что оставшуюся часть каникул мальчику надлежит провести в доме своих официальных опекунов. Уф, а он-то понадеялся, что Дамблдор захлопотался и забыл о его существовании, как в то утро, когда навещал Подлунную башню и гулял по саду Лавгудов.
   - А можно теперь я побываю у тебя в гостях? - вдруг спросила Луна.
   Гермиона, которая после дня рождения не уехала к родителям-маглам, а осталась в Оттери-Сент-Кэчпоул, подхватила эту идею. Гарри растерялся. Нет, он был бы рад, если бы друзья навестили его в Литтл-Уингинг, но как к этому отнесутся дядька с теткой? Вряд ли сочтут это удачной идеей, тем более сегодня как раз воскресенье и дядя Вернон тоже будет дома. Хотя какого черта? Они и не собираются мозолить Дурслям глаза - те и сами будут не против, если "ненормальный племянник" уберется куда-нибудь подальше на весь день со своими подружками.
   Мистер Лавгуд аппарировал вместе с ними и, предупредив дочь, что явится за нею на это же место ровно в семь часов вечера, вернулся обратно. Девчонки озирались по сторонам, Гермиона - спокойно, а Луна - с восторгом: она редко видела магловские поселения и считала, что все не-маги живут только в битком набитых городах вроде Лондона.
   Дурсли встретили их настороженно. Дадли дома не было, а вот дядька ради такого случая даже покинул свой любимый диван и уставился на приехавшую компанию, как на диковинных зверюшек. Гарри заверил их, что только поднимет вещи к себе, и потом все они сразу уйдут во двор. Мистер Дурсль ничего не сказал и удалился, а мрачная тетя Петунья только кивнула.
   Пока Гарри пер наверх свой сундук и совиную клетку - "и какой идиот придумал запретить простые бытовые чары студентам на каникулах?" - он слышал за спиной звонкий голосок Луны. Да, нетрудно представить, что потом будет говорить о ней тетка своим соседкам. Ну и пусть, ему-то какое дело, что подумают о нем и его друзьях какие-то сплетники-маглы? Однако изумлению мальчика не было предела, когда на обратном пути он застал совершенно невероятную картину: Петунья поила девчонок чаем, угощала печеньем и увлеченно чирикала с Луной о прическах. Рука дрогнула сама собой, и лишь силой воли Гарри остановил себя, чтобы не выхватить палочку и не наложить на тетку заклинание отмены чар. Наверняка это не она. Или Ржавая Ге рехнулась и навела на нее какой-нибудь Конфундус.
   - Это что? - шепотом спросил он, подсаживаясь к Гермионе и радуясь, что поблизости нет Мертвяка, который в связи с этим наверняка изрек бы какую-нибудь глубокомысленную, а самое главное - инфернальную сентенцию.
   - Чизкейк, - ответила та, уплетая за обе щеки теткину стряпню. - Офигенно вкусный.
   - Нет, я про них.
   - М-м-м. Ну, я думаю, что они просто нашли общий язык, - Грейнджер облизала чайную ложечку и придвинулась поближе к уху Гарри. - Не понимаю, чего ты нас так пугал, у тебя мировая тетка.
   - Ты еще моего кузена не видела. Милаха.
   С кузеном они познакомились чуть позже, когда ушли на улицу. Луна призналась, что просто похвалила волосы миссис Дурсль, сообщив ей, что они в точности такие же прекрасные, какие были у ее мамы, и с этого момента тетя Петунья перестала считать поголовно всех волшебников опасными психопатами. Увидев в палисаднике Арабеллы Фигг маленьких котят-полужмыров, Гермиона была совершенно очарована одним из них, огненно-рыжим, и Гарри с Луной заметили ее отсутствие только на повороте. В тот момент, когда они оглянулись, их едва не сбил вывернувший с соседней улицы Дадли, и только чудом Гарри успел, расставив ноги, обеими руками ухватить руль велосипеда, как быка за рога. Братец, понятное дело, развыступался и стал теснить щуплого сородича к ограде дома. Вступать в препирательства с Дадли Поттеру не хотелось из-за присутствия Луны, а в драку - из-за шаткого перемирия, которое Луна же наладила с тетей Петуньей (ну а если честно - просто не было желания получить по морде).
   - А кто это? - послышался любопытствующий голос Гермионы, которая как раз в эту минуту нагнала их.
   - А это его кузен, сын тетушки Пет, - пропела Луна.
   - Да ну! Я думала, тот в два раза толще, - Рыжая Ге сложила руки на груди, обозревая Дадли, который оторопел от такой наглости и даже отпустил футболку Гарри.
   - Чего? - спросил он. - Ты кто такая?
   - О, привет! Наконец-то ты нас заметил, - Гермиона шагнула к нему и протянула руку для пожатия. - Меня зовут Гермиона, я однокурсница Гарри, а это Луна, и она учится на курс младше нас. А ты ведь Дадли?
   - Ну да, и чего? - Дадли с вызовом уставился в упрямое лицо девчонки, делая вид, будто не замечает ее руки.
   - Просто вежливые колдуньи должны сначала узнать имя того, кого собираются превратить в жабу. Иначе потом могут получиться накладки с расколдовыванием.
   Дадли фыркнул через нос и в голос расхохотался:
   - П-ха-ха-ха-ха! Да вам нельзя этим заниматься! Нигде, кроме вашей школы для дебилов! Колдоваторша выискалась!
   Гермиона спокойно извлекла палочку из сумки:
   - Много ты знаешь! Отличникам в виде исключения - можно. А я как раз отличница.
   Круглая физиономия Дадли вытянулась, в заплывших жирком глазках мелькнул страх. Гарри и сам почувствовал беспокойство: обычно Ге знает, что делает, но ведь на первом курсе ее частенько захлестывали эмоции, и она начинала причинять справедливость направо и налево. Только Луна с безмятежной улыбкой кинозрителя, уже смотревшего раньше этот фильм, наблюдала за подругой и ее противником. Когда Гермиона вытащила из сумки какой-то комочек белого цвета и положила его на асфальт, у Поттера тоже отлегло от сердца.
   Чиркнув спичкой, девчонка поводила пламенем по высушенному веществу, сопровождая действо невнятным бормотанием на латыни, типа "Pharaonis anguis venit!" Подавляя смех, Гарри тоже извлек палочку, наставил ее на медленно разгоравшийся сплав и добавил ахинеи уже от себя: "Адонаи ерохеино! Адонаи эихад! Шема Израэль!" [1] Кусочек тиоцианата шевельнулся. Дадли отскочил в сторону. Прямо из разгоревшегося на асфальте голубого пламени сероуглерода, извиваясь, полезла громадная желтовато-коричневая гадюка.
   ______________________________________
   [1] Восклицания на иврите из композиции "Судный день" "Army of lovers" (альбом 1992 года). Да, автор слегка упрт. И даже не слегка.
   - Служи мне, фараонова змея! - Грейнджер театрально вскинула руку.
   - Психи! - выкрикнул кузен, хватая свой велик. - Вас из школы выгонят! - и вприпрыжку, цепляясь бедром за седло, помчал к дому.
   Гермиона пожала плечами и тихо откликнулась:
   - Скорее тебя выгонят. За неуспеваемость по химии.
   - А что еще ты таскаешь в своей сумочке? - поинтересовался Гарри, всё-таки опасаясь, что там может найтись и что-нибудь ядовитее роданида ртути. - Ну, чтоб я знал, к чему готовиться...
   Это был самый необычный день из всех, когда-либо проведенных Гарри в Литтл-Уингинг. И когда, проводив гостий в семь вечера, он вернулся домой, готовый к головомойке от родственников, его встретила чем-то воодушевленная тетка, а братец рыскал поблизости и только после того, как Поттер пошел к себе, поймал его на лестнице.
   - Да погоди ты! - с досадой отпихивая руку Гарри, которую тот рефлекторно выставил перед собой, Дадли показал, что не собирается сводить с ним счеты. - Как ее зовут?
   - Кого?
   Толстяк заметно покраснел:
   - Ну... эту, рыжую. Она говорила, я не запомнил...
   Гарри стало любопытно:
   - Гермиона. А... что?
   - Она еще приедет?
   Пожалуй, вот теперь-то тете Петунье пора начинать бить тревогу...
* * *
   Накануне дня экскурсии к Гарри прилетела незнакомая сова. Вернее, маленькая пустынная совка. В конверте, который она принесла, была вложена лишь фотография с припиской "Как обещал". Но изображение исчерпывало все вопросы: на фоне египетской фрески красовался Гилдерой Локхарт с уже выздоровевшей рукой, помахивая пальцами которой он манерно приветствовал зрителя. На безупречном лице его лежал южный загар, еще выгоднее подчеркивая синеву глаз и золото кудрей, с художественной небрежностью ниспадавших из-под платка-гутры. Хоть картину пиши. При этом подпись под колдографией - арабской вязью, а также в переводе на английский - заостряла внимание не на отставном профессоре, а на фреске: изображенные там в древнеегипетском стиле мужчина и женщина звались принцем Гармахисом и Хармианой. [2]
   ______________________________________
   [2] Prince Harmachis & Charmion. Персонажи из романа Генри Хаггарда "Клеопатра" (1889 г.) - египетский престолонаследник Гармахис (егип. - Хоремахет, "Гор обоих горизонтов", настоящее имя гизского Сфинкса) и его дальняя родственница Хармиана, служанка-шпионка у Клеопатры, пытавшаяся помочь отверженному принцу вернуть власть египетской ветви царей. Думается, именно эта история отчасти послужила созданию сюжета к/ф "Мумия" 1999 года. Ради исторической справедливости стоит указать, что оба эти персонажа выдуманы Хаггардом, в реальности такого принца не существовало, хотя Клёпа в плане мужиков и походов налево действительно была знатная затейница, да и планы по ее свержению строились нередко.
   - Локхарт мне фотку прислал, - поделился Гарри с Ржавой Ге, когда они встретились с нею и ее мамой на Чарринг-Кросс-Роуд, неподалеку от входа в "Дырявый котел".
   Гриффиндорка сразу скуксилась.
   - И тебе? - разочарованно спросила она. - Покажешь?
   Они одновременно достали конверты, причем Гарри точно знал, что изначально она ничего показывать не планировала и просто таскала колдографию с собой в своей необъятной сумке. Снимок был тем же самым, различались только приписки: вместо "Как обещал" у Гермионы стояло "Воспользуйся с умом!" Настроение Грейнджер заметно испортилось, и, шагая до "Котла", она попинывала мелкие камешки, встречавшиеся на пути. Миссис Грейнджер к ней не приставала, и они просто переглядывались с Гарри и Мертвяком за спиной у девчонки. Поттер подумал, что, наверное, это как-то связано с тем самым "подростковым кризисом", о котором в доме Дурслей говорилось теперь всё чаще. Гермионе в сентябре уже стукнет четырнадцать, поэтому в ее раздражительности нет ничего необычного.
   Уже в Косом, минуя лавку Олливандера, мальчик вспомнил, что давно уже планировал заглянуть к старому мастеру волшебных палочек за кое-какими разъяснениями. Ему не хотелось отвлекать подругу и ее маму от их маршрута, и он предложил встретиться у входа в банк, но Ржавая Ге с возмущением сказала, что если уж пришли вместе, то нечего разбредаться. А вот Мертвяк тут же заявил, что хочет наведаться к своей продавщице из зоомагазина и немного попугать ведьму, наврав, будто его опять выгнали и он вернулся к ней.
   - Ты только в Гринготтс без меня не ходи. Как выйдешь отсюда - свисти, - наказал ворон, беря лапой цепочку с привешенным к ней свистком; Гарри всегда небрежно забрасывал эту штуковину за спину вместе с еще несколькими амулетами, которых ему надарили от щедрот и на прошлый, и на нынешний дни рождения. - Пристрастился я что-то в этих вагонетках гонять. Кайфушечки!
   Мимир улетел. В полутемное, пропахшее древесиной, волшебным клеем и еще сотней странных ароматов помещение они вошли втроем.
   - Ах! Ах! Остролист и перо феникса! - Олливандер, ничуть не изменившийся за эти два года, вынырнул из-под прилавка и уставился на Гарри серебристыми глазами, а затем плавно перевел взгляд на Гермиону: - Виноградная лоза, сердечная жила дракона, десять и три четверти дюйма!
   Грейнджер присвистнула:
   - Вы что, вот так, навскидку, помните все проданные палочки и их хозяев, что ли?!
   - Конечно, юная мисс, конечно. И палочку-близнец той, что у мистера Поттера, я тоже помню так, как будто держал ее в руках только вчера. Впрочем, ту вообще трудно забыть. Но я отвлекся. Что у вас? Неужели вас разочаровали предыдущие приобретения? Или желаете выбрать еще - так сказать, про запас? - старик взглянул на миссис Грейнджер, однако женщина лишь пожала плечами, всем своим видом давая понять, что совершенно ничего не понимает в магических делах.
   - Нет, сэр, я просто хотел бы продиагностировать свою старую, - и Гарри ловким жестом выловил палочку из рукава, тем самым заставив мастера удивленно крякнуть: не всякий студент-третьекурсник оттачивал навык молниеносного извлечения оружия, чаще всего юные покупатели долго ковырялись в сумках и карманах, прежде чем доставали то, ради чего явились. - Вы не могли бы посмотреть, в чем дело? Обычно она работает просто на десять баллов из десяти, но бывают случаи, когда дает сбои. Например, если кто-то отбирает у меня палочку... - Поттер кашлянул в кулак, надеясь, что Олливандер не попросит развить эту тему, - то она отзеркаливает направленное в меня заклинание обратно...
   - Ах, вот вы о чем! - с облегчением рассмеялся мастер и махнул кряжистой рукой. - На это у меня уже есть ответ! Здесь никакой мистики, и ваша палочка не барахлит - напротив, работает великолепно, так, как должна. Помните, когда вы приобретали ее, у вас с собой был выпавший молочный зуб?
   И тут Гарри осенило. Как же он мог не подумать о таком простом решении?
   - Да, да, молодой человек. Я окончательно "замкнул" эту палочку на вас, и даже перо феникса в ней сразу же срослось с вашей частицей, обеспечив тем самым более надежную защиту, чем в обычных палочках. Но, знаете, я попросил бы вас, молодые люди, не слишком распространяться об этом... при посторонних. Некоторые консервативные представители Министерства до сих пор не одобряют подобные... э-э-э... вольности.
   - Но это ведь не относится к аспектам темной магии! - удивилась Гермиона.
   - Темной - нет. Но всё равно это скользкая тема, и лучше ее не афишировать. Я рад, что наше усовершенствование спасло вам жизнь или здоровье, единственно - жаль, что вы сразу не пришли ко мне посоветоваться. Надеюсь, эта палочка и в дальнейшем отразит любую угрозу, направленную в ваш адрес, - с этими торжественными словами старик протянул палочку обратно Гарри, и при этом она недовольно разбрызгивала фиолетовые искры, успокоившись и приветливо фыркнув снопом серебристых, на манер бенгальского огонька, только после того, как вернулась в руки хозяина.
   Ладно, хотя бы одной головной болью меньше. Гарри поблагодарил Олливандера и уже хотел было уйти, как вдруг вспомнил еще кое-что:
   - Сэр, а вы вот и тогда, и сейчас упомянули какую-то палочку-близнец моей. Что это за палочка? Она здесь?
   - Увы, нет, нет... - старый мастер опечалился и присел на высокий табурет у прилавка. - Ту приобрели ровно за три дня до начала большой магловской войны, но ее ждала незавидная судьба. Скорей всего, ее обломки закончили свое существование в спецпечи Визенгамота или пылятся вместе с сопутствующими документами в тайниках невыразимцев... В любом случае, след ее затерялся в десятилетиях...
   - Почему?
   - Я не знаю всех обстоятельств. Слышал - причина кроется в том, что палочка была изъята в связи с убийством...
   - И вы не помните ее хозяина, сэр?
   - Как же я могу не помнить? Каждая созданная мной палочка - это как ребенок, второй такой нет. Спросите о том же какого-нибудь талантливого лютье - помнит ли он свои скрипки - и он обидится.
   - Простите, сэр, я не подумал...
   - Ничего, ничего, вы еще слишком молоды, поэтому я и не заподозрил бы вас в преднамеренной бестактности, - в серебристых глазах Олливандера промелькнул какой-то жесткий и холодный огонек, доказывая, что при всей снисходительности к покупателям садиться ему, знаменитому мастеру, на шею он не позволит никому. - У первой палочки был не хозяин, а хозяйка. Некая мисс Принц. И любопытнее всего то, что внешний вид у этой палочки был куда более внушительным, чем у ее обладательницы. Да что там - это был один из моих первых шедевров. Вот!
   Он выхватил свою палочку, взмахнул ею в сторону, и откуда-то из промежутка между стеллажами выехала и развернулась обычная школьная доска. Невидимый мелок вмиг начертил на ней палочку с несколькими узелками вдоль рабочего основания, напоминавшими суставные сочленения одного из "лучей" в крыле большого крылана. Нарисованная палочка медленно вращалась, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон.
   - Пятнадцать дюймов. Древесина черного эльдера, перо феникса. Того же феникса, чье перо начиняет и вашу палочку, мистер Поттер. Вот так-то.
   - Красивая, - восхищенно пробормотала Гермиона.
   - Жутковатая. Как у злых колдунов в фильмах, - всё-таки не удержавшись, прокомментировала миссис Грейнджер и, когда все повернулись в ее сторону, покраснела: - Прошу прощения.
   Олливандер холодно улыбнулся:
   - Ничего, ничего, в этой лавке перебывало немало родителей из числа лишенных магии. Поэтому я слышал и не такое. Всего хорошего.
   Они выбрались на улицу.
   - Я уже который раз встречаю эту фамилию, - задумчиво произнес Гарри, пощипывая пальцами нижнюю губу.
   - Принц?
   - Угу. Гэбриелом Принцем звали Кровавого Барона до того, как он сделался призраком, - Поттер оставил в покое губу и стал отгибать пальцы. - О профессоре Сенториусе Принце, работавшем при Гринделльвальде, мне сказал Дамблдор, когда подсунул ту подшивку. Там о его эксперименте напечатана целая статья. Теперь вот еще какая-то Принц...
   - А что тебя удивляет? Знаешь, сколько тех же Блэков в магической Британии и даже за ее пределами? Это старые фамилии, что-то вроде дворянских в немагическом мире. Как Норфолки, Оксфорды, Аррана, Пальмерстоны, Линкольны, Мортимеры... Вагон и маленькая тележка!
   - Да нет, удивлять-то ничего не удивляет. Но почему-то есть странное предчувствие, что они как-то связаны между собой и имеют отношение к... я даже не знаю, к чему. Но вот чувствую, что существует некое пропущенное звено в этой цепочке, и всё. Назови это интуицией. И еще одна странность... Вот как объяснить ее, я не понимаю вообще. Помнишь наши состязания на Сокровенном острове в Валентинов день? Локхарт тогда зачем-то забрал у меня мою палочку и подсунул свою. И тогда у меня впервые получилось отправить атакующее заклинание в Снейпа, причем оно сработало. Очень даже сработало! С чужой палочкой! Хорошо, допустим: меня моя палочка защищает и не позволяет причинить мне вред. Но какого черта она не атакует Снейпа? Она и ему не хочет причинить вред?
   - Э-м-м-м... А ты с ним об этом говорил?
   - С кем? Со Снейпом? Мне проще было бы поговорить с трехголовым Пушком Хагрида.
   - Но это ненормально. А профессор Снейп когда-нибудь брал у тебя твою палочку?
   Гарри пожал плечами:
   - Ну да! Когда из нее застрелился Квиррелл. Да. Он ее отобрал и какое-то время держал в руках, после него ее смотрели авроры, потом отдали обратно мне...
   - Вот тебе и ответ! Возможно, в тот раз профессор как-то настроил ее и на себя. Или она сама почему-то решила, что если Снейп прибежал тебя защитить и тоже отправил заклятье в того, кто покушался на твою жизнь, то он "свой человек". Я не знаю, как еще объяснить это. У меня таких палочек не было.
   - Нет, если бы Снейп сам ее перенастроил, он бы знал и не злился всякий раз, когда у меня ничего не выходило на тренировках... Зачем ему создавать мне помеху и зря тратить свое время? На шутника он смахивает меньше всего. Может, ты и права: палочка почему-то приняла его за своего. Снейпа! Уф-ф-ф!
   - Перестань, с ним вполне можно ладить. Вот Луна у него вообще любимица.
   - Что?!
   - Ну, это надо знать особенности профессора, - хихикнула в ладошку Ржавая Ге. - А вообще она умеет расположить к себе людей. Ты замечал?
   - И как выражается его... хм... симпатия к Луне?
   - За прошлый год он трижды начислял Когтеврану по пять баллов. И два раза из них - благодаря ей. А она не раз говорила, что профессор Снейп - "хороший".
   Они расхохотались, но тут миссис Грейнджер обернулась и спросила, по какой дороге им нужно направиться, чтобы выйти к банку. Гарри опомнился, свистком призвал к себе Мертвяка, и когда тот, громко хлопая крыльями, примчал с соседней улицы, все они зашагали к высокому белому зданию. Что ж, Луна - это Луна. А палочка, видимо, действительно задурила после того случая с Квирреллом...
* * *
   Ассистенткой экскурсовода профессор Умбрасумус выбрала пуффендуйку-шестикурсницу - точнее, теперь уже семикурсницу - Тамсин Эпплби. Это была уже совсем взрослая восемнадцатилетняя девушка атлетического телосложения, несколько лет подряд состоявшая охотником в сборной по квиддичу от своего факультета. Держалась она уверенно, как и следует будущей помощнице преподавателя, однако проскальзывало в ее лице что-то беспокойное, словно ей было что скрывать от других. Нет-нет да озиралась она встревоженно по сторонам, а потом вновь закрывалась маской невозмутимости и силы.
   - В японской галерее сегодня будет жарко, - обмахиваясь пятерней, с кривой усмешкой сообщил окружившим его слизеринцам Драко и сделал вид, будто не замечает, как выстрелила в него взглядом Тамсин.
   - О чем это он? - не поняла Джинни Уизли.
   Корнер сложил руки на груди и в ответ Малфою изобразил позу интеллектуального превосходства, как это называли в Когтевране. Словом, задрал нос и выдал на-гора информацию о том, что Прозерпина Умбрасумус является дальней родственницей знаменитого Абэ-но Сэймэя [3], оммёдзи эпохи Хэйан, что примерно совпадало с Временами Основателей школы Хогвартс.
   ______________________________________
   [3] Абэ-но Сэймэй (21 февраля 921 - 31 октября 1005 гг.) - один из самых сильных, при этом полулегендарных представителей традиционного японского оккультного учения об инь и ян (оммёдо), пришедшего в Японию из Китая в начале VI века н.э. как система совершения гаданий. Само учение является смесью даосизма, синтоизма, буддизма, китайской философии и естественных наук. Человека, практикующего оммёдо, называют оммёдзи. К умениям оммёдзи относят всевозможные гадания, изгнание злых духов и защита от проклятий. В помощь себе оммёдзи призывали духов, заточенных в бумажном листе - сикигами. Абэ-но Сэймэй - занимал ряд высоких должностей при дворе императора. Он же придумал использовать пентаграммы в делах учения. На вооружении оммёдзи были "Книга перемен", учение фэн-шуй, календари и астрономия. Подробнее о Сэймэе: ru.wikipedia.org/wiki/Абэ-но_Сэймэй. К слову, один из таких духов-сикигами был представлен в аниме Хаяо Миядзаки "Унесенные призраками", наколдованный ведьмой Дзенибой и как шпион проникший в купальни Абура-Я сначала на чешуе обращенного в змеедракона Хаку, а дальше - на одежде Тихиро, в конце же миссии он выступил как двойник Дзенибы.
   - Ой-ой-ой, заучка вызубрил очередную, не нужную никому, информа-а-а-цию! - притворно ужаснулся Драко и схватился пальцами за скулы, поддерживаемый смешками приятелей по факультету. - Но всё ли нам расска-а-ажут? Вы же знаете: "Ах, эта Темная магия! Я не имею никакого представления о том, что это такое, но все говорят, что это ужасно-ужасно-ужа-а-асно, и я верю!" Сомневаюсь, что даже профессор осмелится заикнуться о некоторых практиках японских магов, которые европейцы отнесли бы к Темной ма-а-агии, а там это просто один из видов чародейства. Просто смотря с какой целью ее применяют.
   И заметив, что профессор Умбрасумус его услышала и улыбается, с вызовом взглянул в ответ. Она медленно кивнула. Стоявший рядом с Гарри Рон слегка наклонился к приятелю с высоты своего роста и пробормотал:
   - Мне кажется, с этого момента экскурсия перестает быть скучной...
   - О, да, - согласилась и Гермиона, которая невольно услыхала эту реплику. - Папа Люциус за каждым словом сыночка. Внимает и благословляет.
   - Блин, - поморщился Уизли, косясь на нее, - Грейнджер, ты такая умная, что мне иногда страшно стоять рядом с тобой на переменках!
   Она парировала, не моргнув и глазом:
   - Если ты думаешь, что мне уже и постоять, кроме тебя, не с кем - на переменках - то глубоко и жестоко ошибаешься.
   Да, всё-таки Гермиона меняется, подумал Гарри. Что-то с ней не так. Она опять становится взрывной, но теперь не в действиях, а в словах. Не приведи господь попасться к ней на язычок. А еще она взяла у его соседки того рыжего котенка-жмырика. Вот вырастит зверя, надрессирует - и прольется чья-то кровь. Жмыры умны и злопамятны, полужмыры от них не отстают по этим показателям ни на полшага.
   Знакомство с музеем ожидаемо начиналось с азов: "Магия с древности и до наших дней". Мисс Эпплби расстаралась, посвящая будущих третьекурсников в секреты первых целителей, известных официальной истории. Именно они и стояли у истоков той первой, еще дикой, магии, которой так боялись маглы, одновременно желая и вылечиться благодаря ей, и убежать подальше от волхва. Наглядные пособия оживали, стоило группе приблизиться к очередной экспозиции.
   Там над костром завывали шаманы, стуча колотушками в бубен и тряся головами, увенчанными рогами оленя и лося. Здесь шумерские заклинатели-ашипу определяли болезнь и читали заговорами над больными, а зельеделы-асу, знатоки лечебных трав и снадобий, создавали лекарства. Чуть дальше египетские врачеватели постигали тайны человеческого тела, извлекая органы умерших и распределяя их по мраморным канопам; они сверлили зубы пациентам и делали операции на мозге. Поодаль чернобородые мужчины в арабских одеждах изучали звездное небо и создавали трактаты о медицине. Далеко на востоке, в Азии, одетые в кимоно старцы тыкали иглами в тела притихших от страха больных. Шаманы обеих Америк практиковали странствия духа по неизведанным путям Вселенной и борьбу с болезнями в тонких мирах.
   Следующий отрезок времени переносил всех обратно в Европу, где, как и повсюду, бурлили магловские и магические войны и свершались великие открытия. Первый же экспонат, как в кино, рассказывал целую историю о глубокой старине, когда друиды обучали своих последователей секретам, выведанным у природы, а потом спасались от нападений сильных и воинственных южных соседей с континента. А по выходе из Зала Древности студентам на прощание показали первые гонения на лекарей-магов со стороны магловских жрецов церкви.
   Темный тоннель-переход не просто выводил в Зал Средневековья, но и символизировал мрачную эпоху, когда европейским волшебникам пришлось уйти в подполье и скрывать свои способности еще до появления Статута, первых волшебных палочек, жезлов, посохов и скипетров. И новый зал уже разделялся на отдельные комнаты-сектора. Попадая в каждую из них, ты оказывался в другой стране, забывая, что это всего лишь музей.
   Вскоре помощница-пуффендуйка выдохлась. Тогда на смену ей откуда-то возникла профессор Умбрасумус, которая в начале экскурсии отлучалась или просто была скрыта отвлекающими чарами. Когда они добрались до миллениума второго тысячелетия, Прозерпина остановила всех у старинного надгробья с выточенной в камне женщиной. По странной традиции того периода, мраморная копия умершей лежала на смертном одре, держа на груди раскрытую книгу, как будто решила почитать на сон грядущий - правда, те, кто вырос в мире маглов, прекрасно знали, что это Священное писание.
   - Когда умер, но вспомнил, что не выучил параграф про амфотерные гидроксиды, - вполголоса прокомментировал Рон, наклоняясь теперь к Невиллу, и тот прыснул в кулак.
   - А это надгробный памятник самой Ровены Когтевран, - сообщила профессор, делая вид, будто не слышит смешки гриффиндорцев за спиной. - Леди Ровена скончалась после вести о смерти дочери. Хелена так и не вернулась в родной дом. Внук Когтевран был еще слишком мал, чтобы заниматься похоронами, а других родственников у Основательницы не осталось. Все хлопоты взяли на себя Пенелопа и Годрик. Местом упокоения подруги они избрали давно заброшенное крыло одного из первых магловских монастырей. Но здесь мы, конечно, видим лишь извлеченную из контекста копию могилы Когтевран, погруженную в состояние Lux Obscura. В контексте ее надгробье окружено другими, магловскими, захоронениями. На Первом Всемагическом Ковене вставал вопрос о том, чтобы переместить останки четверых директоров на территорию, прилегающую к замку Хогвартс. Однако невыразимцы вовремя обнаружили один важный исторический документ. В нем говорилось, что Салазар Слизерин пригрозил страшнейшим смертельным проклятьем тому, кто посмеет осквернить его прах. Пустыми обещаниями Слизерин не разбрасывался и при жизни, поэтому идти ему наперекор не рискнула ни одна живая душа. Ну а переносить три могилы, в неполном составе, было бы неэтично, и министерские активисты расстались с этой идеей...
   Следующей экспозицией была, разумеется, могила Салазара. Оказалось, что живой Слизерин не отличался высоким ростом и мощью фигуры - скорее субтильный, чем значительный, он обеспечивал свое величие больше одеянием и манерой держаться. Иногда за счет этого он казался даже крупнее богатырски сложенного Гриффиндора.
   - Считается, что как змееуст Основатель обладал необыкновенным, чарующим тембром голоса. И эта особенность, по легендам, передалась всем змееустам, большинство из которых были выходцами из рода Слизерин...
   После жизнеописания Ровены и Салазара профессор перешла к биографиям Пенелопы и Годрика, а завершился период войной гоблинов с магами-людьми в начале семнадцатого века.
   Насмотревшись разных стран и наслушавшись интересных историй, Гарри вдруг с тоской подумал, что нигде и никогда толком не бывал, кроме Англии и магической зоны Шотландии. Даже Дадли всё лето козырял тропическим загаром, рассказывал о красотах Барбадоса и, явно подлизываясь к кузену, показывал ему сделанные там фотографии и привезенные оттуда сувениры: толстяк надеялся, что кузен снизойдет до его просьб и снова позовет в гости "тех девчонок". Ну, ничего, пусть. Получив самостоятельность, Гарри наверстает упущенное и непременно поездит повсюду, на что сейчас разбегаются глаза...
   - Не могу понять, почему с таким уровнем визуальной магии никто не задумался применить ее в рекламе? - вывел его из задумчивости голос шагавшей рядом Грейнджер. - Такое впечатление, что аптекари Косого вообще не заинтересованы, чтобы у них что-то купили. Ну что за жалкие листовочки на столбах? Вот смотри! - и Ржавая Ге, активно помогая себе жестами, принялась объяснять идею: - Так и вижу это кино над зданием аптеки. Рыцарь бьется с драконом, дракон поджигает его прямо в доспехах, рыцарь падает с лошади и дымится. Картинка блекнет. Инквизиторы жгут колдунью на костре... Колдунья тоже дымится. Картинка блекнет. Невилл на зельеварении взрывает котел. Котел дымится. Невилл тоже дымится, пытается затушить пожар, неправильно читает заклинание и вызывает Адское пламя. Всё окончательно меркнет. За кадром слышен топот копыт коней Апокалипсиса... И тут из тьмы проступает сияющий фиал с зельем от ожогов и исцеляет всех пострадавших. Да у них бы от покупателей этого зелья отбоя не было!
   - Подай эту идею совладельцам "Слизня и Джиггера", - посоветовал Гарри.
   Она безнадежно отмахнулась:
   - Я уже пыталась поговорить об этом с Малпеппером...
   - И что?
   - По сравнению с ним профессор Снейп - сама галантность, когда видит меня с поднятой рукой... Если кратко и цензурно, то он сказал, что не нуждается в советах всяких маглорожденных соплячек, и даже предложил мне посетить некоторые места... но это уже второстепенно.
   Их встретила очередная галерея. От обилия информации у Гарри пошла кругом голова. Рон позевывал, Малфой насмешливо кривил рот улыбочкой, однако злить профессора Умбрасумус не отваживался. И неважно, что рядом с нею нет верного инфернала - она владела и другими механизмами давления на психику студентов.
   - А это, как верно подметил господин Малфой, одна из обыкновенных практик японских магов - смерть по сговору, - подведя студентов, которые еще только чудом не заснули на ходу, поближе к экспонату, сказала Прозерпина.
   Драко приосанился. Тем временем сценка ожила. Сидящий на циновке старик в синем кимоно примерял к ладони рукоять короткого меча, рядом, чуть позади, мрачной тучей нависал второй, молодой самурай, держа свою катану обеими руками.
   - Как известно, у японских магов нет и никогда не было волшебных палочек - их заменяет особое боевое оружие, - невозмутимо продолжала профессор. - Когда учитель слишком дряхлел и заболевал, а смерть всё не шла, или же сталкивался с мучительным проклятьем, снять которое было невозможно, он обращался за помощью к своему любимому ученику, - она указала на иллюзию мага в черном кимоно, который с каменным лицом следил за тем, что делает сидящий перед ним старик. - Даже после ритуального нанесения себе смертельной раны при сэппуку маг умрет очень нескоро. Наша психика настроена бороться за жизнь активнее, чем у маглов. Чем сильнее волшебник, тем сложнее ему совладать с инстинктом самосохранения, соблюсти все тонкости процедуры и покинуть мир. И тогда доверенное лицо - как правило, из числа самых лучших учеников - наносило последний удар, отсекая ему голову с помощью специальной инкантации.
   Светлые глаза Драко сверкнули, как два алмаза. Он весь напрягся, точно кобра перед броском, и впился взглядом в полоснувшего себя по животу старика. Ассистентка профессора со странным выражением лица молча возвышалась за спинами третьекурсников. При виде брызнувших на циновку рубиновых капель, девушка слегка облизнула полные губы.
   - Ватаси ва ситай о цукуриагеё то ситеиру! [4] - вслед этому воскликнул молодой самурай и взмахнул катаной над истекающим кровью учителем.
   ______________________________________
   [4] "Я создаю труп!" (японск.)
   Под дружный вопль напуганных студенток иллюзия померкла и выключилась, а кровь от харакири пропала с пола, словно и не было. Малфой тоже померк и отступил, только щеки его возбужденно пылали остатками чахоточного румянца. А в памяти Гарри вспыхнули огнем выжженные строки: "Мори ин сэкула сэкулорум"...
* * *
   На платформе девять и три четверти от Гермионы слинял ее Жулик - котенок-полужмыр, которого подарила девчонке миссис Фигг. Отлавливая его по всей станции, ребята едва не опоздали на "Хогвартс-экспресс" и под образные комментарии Мертвяка заскочили в последний вагон уже почти на ходу.
   - Давно о Гремучник метлы не ломали, что ли?! - возмущался ворон, вежливо поклевывая хозяина в макушку.
   - Ему только два месяца, а у меня уже руки отваливаются его таскать! - пожаловалась Гермиона, сгружая на пол громадного рыжего зверя.
   - Я подарю тебе на него поводок, - пообещала Луна и загадочно улыбнулась. - Только дождусь, когда Лианна с Пуффендуя вышьет на нем охранные руны. Вообще я хотела поймать и приручить сопетую шаровакшу, а ее можно удержать только с помощью этих рун. Но тебе поводок теперь нужнее...
   - Кто такая сопетая шаровакша? - шепотом поинтересовался у Гарри Рон, однако тот тоже слышал это название впервые в жизни.
   Единственное купе, куда смогла вместиться вся их дружная компания, было занято каким-то дремлющим у окна мужчиной. Оно находилось рядом с дверями в тамбур, которые постоянно хлопали, но это нисколько не мешало незнакомцу спать, прикрыв пол-лица высоким воротником дорожного плаща. В купе стоял странный запах - как будто сырой собачьей шерсти, но не очень навязчивый. Однако Жулику хватило и этого: он вздыбил шерсть, выгнул спину и с совершенно одичалыми глазами вымолвил какое-то сатанинское заклинание вроде "ауа-уа-уоа-мы-мы-мыа!" [5], а Мертвяк строго велел ему угомониться. Даже после этого мужчина не проснулся. Котенок влез под сидение и там затаился, и студенты на всякий случай подобрали ноги, потому что затаившийся Жулик представлял собой не меньшую угрозу здоровью конечностей, чем Жулик легализованный. Тем временем поезд уже набрал скорость, и дымок из трубы паровоза, изредка влетая на ходу в приоткрытое Акэ-Атлем окно, перебивал запах псины.
   ______________________________________
   [5] Вдохновилась знаменитым видеороликом "кота-из-ада".
   - Интересно, кто это? - шепнула Джинни, указывая глазами на незнакомца. Из-под воротника слегка выглядывала прядь светло-каштановых, слегка тронутых сединой волос.
   - Не знаю, - ответил ей брат, - но похоже, у него дома много собак...
   - Вообще-то это некий Р. Дж. Люпин, - заметил Куатемок и указал палочкой на багажный отдел над сиденьями, где лежал потрепанный чемодан пассажира. В одном из углов стояла надпись, только что прочитанная Акэ-Атлем. - Я такого не знаю. И почему он едет в поезде? Вы когда-нибудь видели тут взрослых... ну, кроме продавщицы с тележкой?
   - Говорите тише, а то разбудите! - шикнула на них Гермиона.
   Ровно в четверть второго дверь тамбура лязгнула, громче застучали колеса по рельсам, в коридоре послышался характерный звук въезжающей тележки. Купе открылось, и в дверном проеме возникло пухлое лицо торговки сладостями:
   - Берем угощеньица! Угощеньица берем, дорога еще длинная! Советую обратить внимание на новинку: "Тутовый сюрприз". Вы съедаете десерт и потом целый день не можете сказать ни слова правды. Ваши братья, мистер Уизли, уже в полной мере оценили эту находку.
   - Спасибо, я как-нибудь в другой раз, - уклонился Рон, а вот Гарри из любопытства приобрел несколько конфеток под этим брендом. - И непонятно, зачем она Фреду и Джорджу, они и без сюрпризов брешут целыми днями напропалую... Мадам Цирцея, а вы не знаете, кто этот "Р. Дж. Люпин"?
   Продавщица сладостей расплылась в милейшей из своих улыбок:
   - Так это же ваш новый преподаватель по Защите, профессор Люпин! Разве вам не сказали?
   - Они, что ли, так и будут теперь меняться каждый год? - спросил Куатемок, покупая шоколадную лягушку с вкладышем, на котором красовалась Пенелопа Пуффендуй.
   - Почему - теперь? Они и так меняются каждый год вот уж который десяток лет! А вы что, разве не знаете, откуда пошла эта традиция? - мадам Цирцея округлила глаза, сунула всем полагающуюся сдачу и, задвинув дверь, покатила дальше.
   - Что скажешь, мимир? - Гарри пощекотал ворона под клювом, и тот мурлыкнул, а из-под сидения, опять заставив всех сесть по-турецки, глухо зашипел Жулик.
   - Ну а что я? Знаю только то, что и все знают: по преданию, когда Тот-кого-нельзя-называть приходил проситься на должность преподавателя ЗОТИ, директора - и Диппет, и, потом, Дамблдор ему отказали. Он, ясен пень, разозлился и наложил на эту должность проклятье. С тех пор так и повелось - никто не задержался на ней дольше года. По той или иной причине они уходят в отставку и никогда не возвращаются. Хотя хрен его знает - может, этот ваш членоголовый красавчик исхитрился напиться оборотки и приехал на второй год? - Мертвяк задумчиво поглядел на спящего, сделав вид, будто не заметил, как встрепенулась Гермиона. - Он скользкий пройдоха!
   - А я был бы не против... - пробормотал Гарри, мысленно улыбнувшись египетской колдографии Локхарта.
   Тут профессор Люпин что-то простонал во сне и дернул рукой. Край плаща отъехал. В руке он держал снятые очки, а блеклое, почти ничем не примечательное лицо его пересекал застарелый тройной шрам - как будто от чьих-то когтей. "Почти" - поскольку всё же была в нем какая-то необычность. Во-первых, Гарри показалось, что где-то он его уже видел. Во-вторых, лицо это выглядело немного перекошенным - возможно, из-за стягивающего кожу шрама, возможно, почему-то еще...
   - Бр-р-р! - сказала Джинни и отсела подальше от него, прячась за Рона.
   "Ауа-уа-уоа-мы-мы-мыа!" - солидарно откликнулся котенок.
   - Ну-к тихо там! - велел ему Мертвяк и, прислушавшись, указал на столик перед профессором. - Эй, гляньте!
   Только сейчас все заметили, что за шляпой нового преподавателя там стоит и с тихим свистом вращается торментометр - прибор, напоминающий по форме Сатурн: закрепленное на подставке неподвижное кольцо, которое представляло собой бесчисленное множество микроскопически маленьких взаимопритягивающихся шариков (по заверению мистера Лавгуда, эти шарики изображали собой версии вероятных событий), а внутри кольца - полупрозрачный радужный шар, который начинал двигаться при малейшей опасности.
   - Мне всё это не нравится... - сказала Гермиона.
   Луна встала с места и подошла к спящему:
   - Профессор Люпин! Сэр! - она мягко коснулась его плеча. - Профессор, проснитесь пожалуйста, ваш торментометр почему-то заработал.
   - Может, сломался? - предположил Рон.
   - Торментометры не ломаются, - ответила Лавгуд.
   - Это тебе папка сказал? - усмехнулся Уизли. - Ломаются еще как, особенно дешевые. У Перси как-то взорвался в руках... Правда, это был торментометр, который сделали Фред с Джорджем, но...
   Профессор снова что-то простонал, но и не подумал просыпаться. Прибор перестал наматывать обороты и смолк. Снаружи тем временем пошел дождь, и всё стало серым и мглистым. Поболтав еще немного, каждый занялся своими делами: Куатемок принялся что-то чертить в своем блокноте, а Луна - что-то рисовать в своем, Джинни задремала на плече у брата, Мертвяк - на плече хозяина, Рон и Гарри играли в походные шахматы, Гермиона читала учебник "Продвинутый курс по нумерологии". Когда за окнами совсем стемнело, в вагонах зажглось освещение и почему-то стало прохладнее.
   - Отопление выключили? - оторвавшись от своего занятия, поднял голову Акэ-Атль.
   - Сквозняк скорее, - Рон взглянул в окно. - Вот это ветрище там поднялся! Прям ураган...
   Все снова уставились на оживший торментометр. Его свист быстро перешел в ультразвук. Внезапно свет погас, состав дрогнул, колеса заскрежетали, и от резкого рывка те, кто сидел лицом по ходу движения, вылетели в проход вместе с посыпавшимися сверху вещами, а тех, кто против, отбросило и вдавило в спинку дивана. Профессора швырнуло на столик. Купе огласилось матерками Мертвяка, воплями кота и напуганными вскриками студентов.
   - Все живы? - раздался мужской голос. - Никого не покалечило?
   - Что происходит, сэр? - выкарабкиваясь из-под чьего-то чемодана и помогая встать Гермионе, которая тоже упала на него, спросил Гарри.
   - Кажется, я вывихнула лодыжку, - пожаловалась Джиневра. - И проглотила коня.
   - А ну выплевывай! - возмутился Рон. - Сдурела, что ли, коней глотать?! Чем я играть буду?!
   - Тихо! - вдруг прошипел Куатемок, и в кромешной тьме металлическим отблеском сверкнули его зрачки. - Слышите?
   Это была непонятная, ни с чем не сравнимая тишина, которая, увы, Гарри была очень даже знакома. Жуткая тоска сковала душу и тело. Жизнь чудовищно коротка и бессмысленна. Сегодня похоже на завтра, завтра - на послезавтра, и так до самой смерти, итога никчемного бытия. Боль и страх, мучения и уныние - вот этапы этой гнусной эстафеты. Я ничтожество и никогда не смогу ничего изменить. Пустота, безысходная пустота... "Наверное, я умираю".
   Темнота пожелтела, оглашаясь утробным звериным рыком, и мальчик ощутил, что куда-то проваливается. Тут закричала какая-то женщина:
   - Заберите, заберите это проклятое кольцо, отдайте мне моего сына!
   Всё стихло.
   Очнулся он от яркого беловатого света, пощечин и тошноты. Всё это вместе вызывало такое отвращение, что хотелось снова провалиться в спасительное небытие.
   - Гарри, Гарри, открой глаза! - просил его кто-то голосом Луны. Что она делает в этом кошмарном мире терзаний, тлена и боли? Ради нее он подчинился.
   В купе горел свет. Над ним стоял тот самый мужчина - действительно, лицо какое-то кривоватое, асимметричное - и совал ему под нос нашатырь. Гарри вцепился рукой ему в плечо и сел. Рон и Гермиона помогли учителю усадить Поттера на диван. Только теперь Гарри заметил в углу купе черного ягуара - анимаформу Акэ-Атля. Зверь подгреб к себе сброшенную одежду и беззвучно скалился, топорща усы, а рядом с ним солидарно шипел котенок Гермионы, грозясь продать свою жизнь подороже в бою с неведомыми врагами.
   - Они отобрали сына у какой-то женщины, - скороговоркой вымолвил Поттер, перехватывая профессора за ворот пиджака. - Эти чудовища в лохмотьях... которые летают... дементоры! Это же были они? Дементоры?
   Люпин кивнул, но в желтовато-серых непрозрачных глазах его проступило удивление.
   - У какой женщины? - спросила Гермиона.
   - Дайте шоколад, - распрямляясь в рост, велел учитель, бледный, как смерть. - Там, на столе, плитка. На, съешь это, Гарри. Ты уже встречался с дементорами раньше?
   - Да, - хрипнул Гарри, рассасывая кусочек шоколада и чувствуя, как отступает паническая атака. - Какие-то жуткие твари, кто их только придумал...
   - Да есть... любители, - печально усмехнулся Люпин. - Не понимаю только, что они делают в школьном поезде...
   "Хогвартс-экспресс" тем временем снова тронулся с места. Гарри вгляделся в лицо мужчины и еще больше утвердился в мысли, что оно ему знакомо. Только было ощущение, что прежде оно выглядело менее перекошенным и чуть моложе. Да, и без очков. Обычных, в широкой черной оправе очков, какие в ходу у маглов. А росту он был небольшого - среднего или ниже. Ничем не примечательный дядька, если не считать этих шрамов, болезненности и жутковатых глаз.
   Джинни прижималась к Рону и мелко дрожала, Луна просто сидела на своем месте и, сгорбившись, смотрела в одну точку - на собственные сложенные руки.
   - Где Мертвяк? - спросил Гарри.
   - Когда профессор выгнал того дементора из купе, - объяснила Гермиона, - он полетел разгонять остальных. Профессор, а какое заклинание вы произнесли?
   - Экспекто Патронум. "Призываю покровителя".
   - А им можно и отгонять дементоров? - удивился Рон. - Я думал, он только маме нужен, нас домой зазывать...
   Люпин усмехнулся, но ничего на это не сказал, а когда взглянул в сторону Акэ-Атля, то велел девочкам отвернуться и дать парню одеться. Впрочем, тем в их состоянии не было никакого дела до наготы однокурсника. Джинни накрыла глаза ладошкой, Луна так и не пошевелилась, Гермиона уперлась рукой в дверь и прислонилась лбом к согнутому локтю, как водящий при игре в прятки.
   - Ты молодец, - похвалил профессор анимага, который вернулся в человеческий облик, - не растерялся. Кто тебя научил в таком юном возрасте этому умению?
   - Оно у меня спонтанное, с детства, - буркнул тот, натягивая нижнее белье и рубашку, - а дед подсказал, как им управлять...
   В окно громко подолбились. Все вздрогнули, но это был Мертвяк, которого на полной скорости только чудом не сносило порывами ледяного ветра. Впустили. Он ввалился внутрь, сел на стол и, почистив перышки, заявил:
   - Ну и погодка, ёптвоюмать!
  

35. И дальше - палисадник пуст, посередине - голый куст

  
   Остаток лета Северус посвятил штудированию девятнадцатитомных сочинений мессира Геллерта, какие только смог найти, и начал он с той самой, отобранной еще на первом курсе у Грейнджер, книги под названием "Доппельгёнгер". В общем собрании эта книга значилась за номером "восемь", и внимание свое величайший ересиарх уходящего столетия посвятил феномену Тени, возникающей при определенных обстоятельствах, как то: расщепление реальностей, темпоральный парадокс, умножение сущностей и вход в замкнутую петлю причинно-следственной цепочки событий. Поттер был слишком мал, чтобы усвоить это произведение. Кроме того, никаких портретов Гринделльвальда издание в себе не хранило, а зельевар отчетливо помнил, что в мыслях у мальчишки был вполне конкретный, без разночтений, образ темного мага. Не колдографический, не живописный, а самый что ни на есть живой, Геллерт Смутьян смотрел из сумрака ледяным взглядом прозрачно-голубых глаз и как будто считывал все пороки с души твоей и сердца.
   "Дерьмо фестрала! - ругнулся про себя Северус, в раздумьях перекатываясь с носка на пятку и с пятки на носок у иллюминатора-аквариума, не в силах разглядеть сквозь зеленоватую толщу воды истинных обитателей Черного озера - лишь невнятные тени блуждали в полумгле, распугивая стаи обычных рыб. - Вечно всё не так с этим маленьким паскудником. А его проблемы сходу рикошетят по всем окружающим, как Ревертере Ретро, выпущенное каким-нибудь идиотом"...
   Похоже, перечитывать эти книги нужно было теперь "по-когтеврански", между строк. Но требовался последний, в его случае двенадцатый, том - при условии, что он вообще не искоренен в Великобритании до последнего экземпляра. А если нет, остается надеяться только на кого-то знакомого за границей: сам-то он невыездной. Может быть, Каркаров? Ладно, пока есть надежда отыскать следы здесь, оставим Игоря про запас...
   За неделю до полнолуния, которое в 1993 году, как нарочно, выпало на 1 сентября, в Хогвартс прибыл Люпин. То есть, как все нормальные волшебники, он аппарировал перед оградой замка, а дальше добрался уже своим ходом, совершив ностальгическую пешую прогулку по территории Хогвартса.
   - Я уже собирался отправлять Кунигунду, - недовольно сказал Снейп, с порога личного кабинета вручая ему флакон.
   - Давно не виделись, - как-то застенчиво улыбнулся оборотень и повертел в руке наполненную аконитовым зельем склянку. - Как ты?
   Северус посторонился, пропуская его в свою обитель, и тихо фыркнул, отмечая удивление на кривоватой физиономии Римуса, когда тот увидел радужник, разросшийся по стенам подземных апартаментов.
   - Ты увлекся гербологией? - уточнил бывший гриффиндорец.
   - Надеюсь, твой визит не связан с настоятельным желанием поговорить о моих хобби?
   - Ты ничуть не изменился, - как-то вбок усмехнулся Люпин, но тон его был скорее грустным, чтобы заподозрить подвох и издевку. - Никогда не думал, что скажу это, но приятно видеть постоянство в этом сумасшедшем мире. Пусть даже если это постоянство Северуса Снейпа... - он сделал глоток из флакона, крепко зажмурился, подавляя вопль отвращения, и встряхнулся всем туловищем, как выбравшаяся из воды собака. - Ох ты орочья погибель, ну и дерьмо! Ах! Фр-р-р-р! Твою мать! Пхе... Нет, мне никогда к этому не привыкнуть! Нет, нет...
   Под насмешливым взглядом бывшего сокурсника он издал еще несколько отрывистых вскриков, постучался лбом о стену, словно кающийся домовик, и в конце концов скорчился в кресле. Омерзительный вкус зелья медленно отпускал чувствительные рецепторы оборотня.
   - Добро пожаловать в ад, профессор Люпин, - с особой издевкой подчеркивая слово "профессор", высказался алхимик. - И пока вы еще не поняли, что значит быть по эту сторону учебного процесса, считайте, что аконитовое зелье - самая большая неприятность в вашей жизни. Продлится это недолго, до первой встречи с основным контингентом заведения, - он подчеркнуто театрально развел руками.
   - Понятно, фанаты твои двери так и не осаждают, - резюмировал Римус и протер стекла запотевших очков.
   - По части фанатов - это к Локхарту. Ах да, его же уволили, как я забыл.
   Люпин терпеливо улыбнулся своей асимметричной усмешкой. С годами лицо его исказилось еще сильнее, чем было в юности, теперь не нужно и присматриваться, чтобы это заметить:
   - Северус, прекрати. Я сам знаю, что эта должность не про меня, но, черт побери, мне действительно нужна любая работа, а ты же знаешь...
   Снейп дал понять, что это его не волнует и он не желает развивать тему:
   - Ты читал последние номера "Пророка"?
   - Ты про указы Амбридж? Читал. Знаешь, она достаточно последовательна, на самодурстве ее не поймать...
   - Амбридж... Она всего лишь чиновница, подчиняющаяся решению Визенгамота. А кто у нас заправляет Визенгамотом, ты знаешь не хуже меня.
   - Северус, Северус... Снова теория заговора?! К чему этот популизм? Да, Альбус может отклонить или внести поправки. Но ведь не постоянно?
   Снейп поморщился. Эта рабская покорность и непоколебимая вера в чистоту игры Деда... Знал бы Люпин, о чем говорилось на днях в кабинете директора и в какую задницу тролля катится этот мир...
   - Нет, Люпин. Указы Амбридж - это уже далеко не новость. А я о последних событиях. Отставки нескольких министров, специализирующихся на связях с магловским правительством. Судя по всему, дальше на повестке дня - упразднение в Хогвартсе магловедения. Не перевод в факультативные дисциплины, а именно упразднение. И на днях школу ждет визит коллегии чиновников из отдела образования, - с этими словами Северус протянул гостю утренний номер официального рупора Министерства, на первой полосе которого мельтешила старая колдография арестованного Блэка. На ней Сириус казался еще совсем мальчишкой, но вся физиономия в кровище, будто его хорошо приложили к асфальту.
   Увидев снимок бывшего приятеля-однокашника, оборотень болезненно скривился. Если бы просмотр мыслей другого преподавателя не считался нарушением этики, Снейп не пренебрег бы легилименцией, чтобы узнать, о чем размышляет Люпин. Министерству Магии вздумалось широко обнародовать весть, что след Блэка снова был замечен в районе Гриммаулд Плейс, куда он привел за собой хвост в виде нескольких дементоров. Как сказала бы Вектор, значит, что-то вот-вот произойдет, а пьянчужка Трелони добавила бы от себя какое-нибудь убийственное предсказание.
   Римус прочел статью, устало откинул голову на спинку кресла и немного полежал, расслабленный, с закрытыми глазами переводя дух. Снейп не стал его дергать: аконитовое зелье, помимо мерзостного вкуса, вызывало обильный заброс желчи в желудок с пищеводом и, как следствие - безумную изжогу, на грани с мыслями о суициде. Но такова была плата за терапию. В конце концов, все мы всегда за что-нибудь да расплачиваемся в этой жизни. На самом деле Северус перепробовал много вариантов по искоренению этого побочного эффекта, но пока безуспешно. Дрянной препарат Дамокла Белби (имечко еще то!) тем и славился среди оборотней, что в него нельзя было добавить никакого, даже самого что ни на есть нейтрального, ингредиента, дабы скрасить вкус - не говоря уж о вмешательстве в формулу ради облегчения физиологических мучений пациента. Но зельевар предпочел бы убиться о собственное заклинание, нежели признать перед кем-нибудь из бывших Мародеров профессиональное бессилие. Как говорила когда-то Лили, "если что-то не изобретается, значит, не пришел еще этому срок". Мерлин! Вон из мыслей!
   - Я могу задать вопрос, который тебе стопроцентно не понравится? - донесся слабый голос, и Снейп чуть не вздрогнул, поскольку уже успел забыть о присутствии ликантропа.
   - Нет, - ответил он, чтобы тут же услышать в ответ ожидаемое:
   - Но тем не менее, я его задам. Как Гарри?
   - Ты спрашиваешь не того.
   - Я знаю, но другие дадут мне слишком предсказуемые ответы.
   Снейп дернул бровями и резко обернулся:
   - А я, можно подумать, тебя удивлю!
   - Ну да. Ты всегда отличался нестандартными суждениями... И, кстати, время показало, что... ты редко ошибался...
   - Люпин, ты заговариваешься. Я не девочка, которую можно купить грубой лестью.
   - А я и не льщу. Сложно льстить человеку, который подписывал как свою собственность даже бумажные салфетки, а если что-то не желало становиться его собственностью, то догонял, делал своей собственностью и всё равно подписывал. Метил, как чертов кот свою территорию...
   Не без интереса поглядев на него, зельевар направился к журналу наблюдений:
   - Кстати, да, надо записать, пока не забыл.
   - Ну вот, а я о чем. Э... А что записать?
   - Как тебя прет с антиликантропного...
   - Ты не увиливай от ответа. Северус, мне действительно немного не по себе при мыслях о встрече с сыном Джеймса. Не знаю, что ему говорить... Он ведь будет спрашивать, когда узнает?
   - О, да, поверь. Еще и своих друзей из Гриффиндора приобщит...
   - Когтевранец... Надо же! Как он туда попал?
   - Видимо, оказался поумнее своего папаши. А теперь расскажи мне, что ты собираешься делать первого сентября, когда сюда приедут студенты?
   - То же, что делал, когда сам был студентом - сидеть в Визжащей хижине и ждать, когда Луна потеряет свою власть надо мной.
   - Как поэтично! - не удержался Северус. - Насколько сокращается время реабилитации после... гхм... приступа?
   - До полутора суток. Хотел тебя поблагода...
   - Не стоит, Люпин. И, пожалуй, мне пора продолжить работу.
   Последние дни лета оказались щедры на суету. Комиссия из образования действительно оккупировала Хогвартс и задалась целью заживо высосать мозг из организмов преподавателей. Больше всех досталось Чарити Бербидж как преподавателю магловедения: ее таскали на закрытые заседания почти каждый день, и в учительской она потом нервно курила крепкие папиросы-самокрутки, доводя тем самым до галлюцинаций и без того не совсем адекватную Трелони. Нагрянули и в подземелья Снейпа.
   Когда он открыл дверь, на пороге возникла Амбридж собственной персоной. Дернув заколкой из перьев, что скрепляла жиденькие волосенки на макушке, жабообразная чиновница в розовом окатила зельевара взглядом злобных выпученных глазок. Это было очень странное ощущение, как будто кто-то, оценивая, пошарил у него под мантией. При этом стоило учесть, что ростом Амбридж была чуть выше гоблинши, поэтому руки ее, хоть реальные, хоть воображаемые, также находились на соответствующем уровне. От неожиданности Снейп даже слегка отпрянул. Он не раз встречался с Долорес в коридорах Министерства и как-то разминулся с нею у лифта в фойе, но такого впечатления беспардонности она тогда не производила. И ведь ей ничего не предъявишь: мало ли что там тебе померещилось от недосыпа. Поэтому Северус, к которому без его на то дозволения не решился бы прикоснуться для рукопожатия даже Дамблдор, теперь должен был состроить невозмутимый вид, будто ничего не произошло.
   - Давно мы с вами не виделись в школе, профессор... - она демонстративно заглянула в свой формуляр и сделала там какую-то пометку, - профессор Северус Ти Снейп, - ее пасть с мелкими пираньими зубками, подогнутыми внутрь, ощерилась в притворной улыбке. - Тем более приятно снова встретиться в стенах альма-матер.
   Он не стал уточнять, когда же им доводилось встречаться здесь прежде, и молча указал на свитки с учебными планами для курсов с первого по седьмой. Амбридж для вида развернула пару пергаментов, пробежала их глазами, поцокала языком.
   - А верны ли слухи, профессор, - сладким голоском продолжила она, прихватывая концы розовой шали и медленно обходя вокруг неприступной статуи, которую, сложив руки на груди, пришлось изобразить зельевару посреди кабинета, - что вне классной работы вы задаете вашим ученикам изучение магловской дисциплины?
   Он искоса взглянул на Долорес через плечо во время ее очередного виража и медленно, старательно цедя слова, дал ответ:
   - Если под "магловской дисциплиной" вы подразумеваете химию, то, естественно, задаю.
   - Вот как? "Естественно"? - Амбридж резко остановилась почти у него за спиной и прищурилась. - Для чего же, по-вашему, детям-волшебникам засорять свои головы знаниями, которые им не пригодятся впоследствии?
   - "Засорять свои головы знаниями"? Это официальная позиция Минмагии или исключительно ваша инициатива, мисс Амбридж? - Северус одернул ее столь холодно, сколь хватило бы на полную заморозку особо обнаглевшей студентки-семикурсницы, однако чиновницу его прием не пронял даже частично.
   - Хорошо, попробуйте меня переубедить. Чем же эта ваша химия будет полезна им в дальнейшем? Знанием таблицы этого самого, как его?.. - она пощелкала короткими пальчиками.
   С видом огромного одолжения Снейп подсказал:
   - Периодической системы химических элементов.
   - Министр Фадж уполномочил меня действовать и принимать решения по мере необходимости. Так вот, я упраздняю эту... странную затею, профессор Северус Ти Снейп.
   Презрительно фыркнув про себя, зельевар меж тем не выдал никаких эмоций ни на лице, ни в тоне голоса:
   - Я полагаю, вы ошибаетесь, госпожа Амбридж. Вы полномочны регулировать мои учебные планы, связанные с официальным процессом занятий, но то, как я и мои ученики проводим свое внеурочное время, Министерства Магии не касается. Часть вторая "Уложения о сроках сдачи экзаменов студентами школы Хогвартс", параграф двадцать восьмой, пункт четыре-два. Не так ли?
   Он развернулся, взмахнув полами мантии, и несколько секунд они с Амбридж сверлили друг друга взглядом. Первой всё-таки сдалась она - по-жабьи моргнула, как-то немного осела и сделала шаг назад.
   - Что ж, я думаю, мы еще вернемся к этому вопросу, - пообещала Долорес напоследок. - Когда в старом "Уложении" будут приняты поправки.
   - Буду ждать с нетерпением, мэм, - твердые, отвыкшие от улыбок его губы на этот раз дрогнули в ухмылке превосходства. - Удачного дня.
   Конечно же, оказавшись в кабинете директора, Снейп первым делом проорался на невозмутимого Старика и лишь после его клятвенных заверений, что в его учебный процесс не будет допущен даже сам Фадж, немного остыл.
   - Какого черта происходит, Альбус? Я не вижу никаких причин для подобной конъюнктуры. Во всяком случае, по моим наблюдениям за действиями известных тебе людей - а ведь именно это было вменено мне в обязанность? Или ты знаешь то, чего не знаю я, но по каким-то соображениям не хочешь меня в это посвящать?
   Дамблдор улыбнулся с присущей ему загадочностью и пожал плечами:
   - Не одни только оборотни зависят от лунных фаз, Северус. У чиновников и обычных людей тоже нередко происходят затмения в головах...
   - Над Великобританией кто-то распылил зелье всеобщего отупения? Какие-то секретные разработки в бункерах невыразимцев? - ядовито прошипел Снейп.
   - Хочется надеяться, что намерения их при этом благи.
   - Тогда пусть либо трусы наденут, либо крест перевернут.
   Присутствие комиссии раздражало, но не настолько, насколько злила мысль об отсутствии в каких бы то ни было справочниках сведений о местонахождении двенадцатого тома сочинений Гринделльвальда. Подсказка, как обычно, пришла откуда не ждали. Роль "ангела из библиотеки" исполнила ведьма из библиотеки, то бишь мадам Пинс. Снейп сидел у окна и выписывал кое-какие заметки одновременно из нескольких раритетных источников: он планировал составить сводную таблицу редчайших веществ магической природы, которые всего раз за десять-пятнадцать лет импортировались в Соединенное Королевство из самых отдаленных зон планеты, да и то минимальными партиями. Это занятие поглощало всё его внимание, поскольку он не хотел сбиться и начинать всё заново, и оттого фраза библиотекарши, что "такое еще можно найти в библиотеке семейства Блэк, Филиус, но только не здесь", насторожила его не сразу. Зельевар коснулся палочкой полей свитка возле строчки, где остановился, и поднял голову. Мадам Пинс разговаривала с Флитвиком, и когтевранский декан разочарованно кивал.
   - Если не ошибаюсь, - продолжала она, - Вальбурга сумела сохранить даже полное собрание трудов Геллерта Гринделльвальда, тогда как остальные добровольно избавились от такой литературы в сороковых-пятидесятых...
   Сверхновая полыхнула в голове Северуса, на мгновение ослепив его предзнаменованием пути. Теперь он точно сбился с мысли об ингредиентах, но это его уже не беспокоило. Блэк... Если бы еще удалось попасть на Гриммо, 12...
   Первого сентября Люпин запасся каким-то чтивом, сухим пайком и чем-то вроде тюфяка и еще до завтрака удалился в добровольное заточение в Визжащей хижине - всё как в былые годы, когда аконитового зелья еще не было, а оборотень представлял собой полноценную опасность для окружающих. Сейчас это являлось скорее перестраховкой, но тем не менее рисковать новоявленный профессор не хотел. Даже просто попадись он случайно на глаза кому-нибудь из персонала Хогвартса в своем втором облике, скандала было бы не избежать.
   Снейп собственными глазами видел, как тот направился по тропинке в сторону Ивы, и когда вечером перед распределением первокурсников столкнулся с ним во дворе перед входом в замок, ведущим бледного, как смерть, Поттера к школе, был немало удивлен. Охватив мальчишку за плечи и пытаясь согреть его под пелериной своего старого пальто, Римус в окружении нескольких поттеровских дружков и подружек, тоже напуганных и возбужденных, прошел мимо Северуса. Фестралы, запряженные в кареты третьекурсников, тревожно фыркали и клацали костями, а фамильяр - ворон - опустился на землю перед слизеринским деканом и сначала клюнул, а потом прищипнул клювом распластанный по траве край его мантии. Если бы он был псом, это походило бы на попытку потянуть профессора за собой. Снейп с досадой одернул одежду, оглянулся на Вектор и, заручившись ее кивком, последовал вдогонку за странной компанией. Птица летела рядом со звонким, почти сорочьим "квичч! квичч! чвиррк!"
   - Какого дьявола ты здесь? - вполголоса спросил зельевар оборотня, выглядевшего вполне недурно для того, кому суждено глобально трансформироваться всего несколько часов спустя и чей организм уже усиленно работает на это перевоплощение, искажая человечью физиологию чужеродными гормонами.
   - На Гарри в экспрессе напал дементор, дай ему чего-нибудь из твоих запасов, - подталкивая к нему мальчишку, который пошатывался, как пьяный, и едва держал разлохмаченную голову в вертикальном положении, требовательно велел Римус.
   Ответить на эту наглость хотелось каким-нибудь проклятьем, но состояние Поттера и в самом деле было тревожным. Северус не стал размениваться на препирательства с коллегой и потащил когтевранца за собой в кабинет зельеделия.
   - Ну? - спросил он, когда Гарри проглотил всё, что ему было выдано. - Глаза покажите.
   Поттер поднял лицо. Туман дурноты постепенно уходил из крыжовниково-зеленых глаз, и свет от лампад уже свободно достигал дна его зрачков. Эдакий мальчик-одуванчик - ведь посмотришь и не поверишь, что на самом деле связано с ним и его именем и что ему пророчит Дамблдор... Снейп кивнул: жить будет, можно гнать взашей:
   - Свободны.
   Мальчишка пригладил встрепанный чуб и, сумбурно поблагодарив, вышел. Дементор в "Хогвартс-экспрессе"... Да тролль с ним, с дементором - что в "Хогвартс-экспрессе" делал Люпин, который еще утром ушел в Визжащую хижину? Разве что ушел только для отвода глаз, а сам не утерпел и аппарировал в Кингс-Кросс встречать Джеймсова сынка...
   На распределении по факультетам и дальнейшем пиру Снейп пристально следил за Римусом, подмечая малейшие детали его поведения, и результаты наблюдения его не радовали. Расхристанный и аристократично-небрежный, Люпин в преддверии трансформации так же напоминал самого себя, как Северус - католическую Деву Марию. Несколько раз возле алхимика выходил из невидимости Джоффри Макмиллан и с немым вопросом на лице дергал бровями, однако в принятии решения Снейп колебался. А потом Римус сделал один характерный жест, и всё стало понятным. Северус вывел аврора в коридор:
   - Надо усилить защиту периметра Хогвартса. Барьерными против дементоров.
   Что всегда было прекрасно в Макмиллане - он не стал задавать не то что лишних, а вообще каких бы то ни было вопросов. Просто развернулся на каблуках тяжелых ботинок и растворился в воздухе.
   Зельевар настиг оборотня в клуатре по пути во внутренний двор и прижал к одной из колонн.
   - Ты совсем рехнулся, притащившись сюда? - стискивая в кулаке расслабленный узел его галстука и едва не отрывая Римуса от пола, полушепотом крикнул Снейп.
   - Твою мать, да не плюйся ты, демон! - Люпин вальяжно отстранил от себя его руку, чтобы утереть брызги слюны со своей физиономии. - Сам допер или подсказал кто?
   - Чего тут допирать, ты в жизни палец о палец не ударил. За тебя домовые эльфы даже еду жевали и задницу вытирали! - Северус презрительно ткнул палочкой в расстегнутые пуговицы его пиджака, подвернутые рукава которого открывали запонки на манжетах сорочки. Самое досадное: то, что на настоящем Люпине смотрелось бы как на огородном пугале, на этой сволочи сидело с безукоризненным шармом. - Когда вы успели договориться?
   - Как стало известно, что Старик принял его на должность.
   - То есть вы виделись?
   - Недолго. Я не хотел его подставлять.
   - Блэк, ты тупая блохастая скотина. Ты подставил под дементоров целый поезд студентов - а всё только потому, что тебе захотелось повидаться с крестничком!
   - Ладно, ладно, считай, что я ебанутый, и давай на этом успокоимся. На самом деле повидаться мне нужно было с тобой, Римусом и Джоффом... ну и с Гарри, конечно, тоже. Не без того.
   Снейп отступил и смерил его взглядом сверху вниз, благо, сейчас значительно сократившийся рост старого неприятеля позволял смотреть на него свысока.
   - Пошли, - решил он.
   Блэк не стал уточнять, куда, и двинул следом.
   Хижина темнела посреди одичавшего сада, высвеченная полной луной. Снейп не знал секрета, при помощи которого Мародеры останавливали дебоширские наклонности Гремучника, а обращаться за помощью к наглому кобелю не хотелось, и он повел Блэка длинной дорогой. Стукнув в окованную заржавленными полосами железа дверь и сняв с нее внешние охранные заклинания, мужчины дождались, когда обитатель откликнется с той стороны.
   - Гости, - буркнул Снейп в ответ.
   Люпин открыл изнутри и возник на пороге с грустной улыбкой:
   - Если к тебе ходят гости, значит, ты еще не призрак...
   Он посторонился.
   - Только это очень уж попахивает разоблачением, - проходя мимо него, бросил зельевар условленную фразу, но Блэк тут же влез в диалог и парировал:
   - В случае чего упирайся до последнего, Севви: я, мол, не я - и знать ничего не желаю.
   - Когда тебя припрет к стенке хороший легилимент, я приду на тебя взглянуть, как ты станешь упираться, - Снейп окинул взглядом спартанское убежище Люпина и, оглянувшись на двух внешне абсолютно одинаковых собеседников, кашлянул: находиться в компании простого оборотня и анимага, ставшего оборотнем посредством оборотного зелья, было, как выражалась метаморфиня Тонкс, слишком "крышесносительно". - И в твоем случае, Блэк, я рекомендовал бы называть меня профессором.
   - А руку тебе не поцеловать, профессор?
   - Будешь правильно выполнять команды - позволю лизнуть.
   Пикировка с Сириусом изрядно забавляла. Как ни странно, душе Северуса было знакомо именно это ироничное подначивание друг друга, а не те безобразные склоки, которые услужливо подсовывала память, путая их подростковую вражду с более или менее сносными отношениями поздней юности. Судя по физиономии ликантропа, забавляло всё это и его.
   В голове Снейпа уже складывался план будущих действий, которые с появлением Блэка стали доступны и могли повлиять на ход дела. Заклинанием Темпус он зажег цифры точного времени. До полуночи оставалось всего семь минут, а настоящий Римус выглядел уже жутко: глаза его, мерцая в полутьме двумя медяками, отражали тусклый свет огарка свечки.
   - Времени у вас немного. Джоффри со своими стажерами защитят от дементоров периметр Хогвартса, но не Хижину. Поэтому быстро говорите, кто что хотел друг другу сказать, и уходим.
   - Жа-а-а-аль! - потянувшись, зевнул Блэк во весь рот, да еще и звучно проскулил в финале зевка. - Вот бы вспомнить юность да побегать в лохматых ипостасях по Запретному лесу! Короче, Люпин, тебе надо будет отработать со старшими учениками защиту от дементоров Патронусом. ЗОТИ тут по традиции преподавалась из рук вон плохо: один из Уизли дожил до тринадцати, а до сих пор считает, что Патронус нужен только как почтальон.
   Люпин, как показалось Снейпу, выглядел уже так, будто вот-вот вильнет хвостом, выпустит язык и, дружелюбно пыхтя, брякнется на задницу. Преподаватель ЗОТИ высшей квалификации, Мерлин его покарай! Дамблдор умеет формировать педсостав...
   - Блэк, отвечай. Если сможешь - словами, если нет - хотя бы кивком, - заговорил Северус, и Люпин номер два, не собиравшийся перекидываться, воспрянул, тогда как настоящий отошел в сторону своего тюфяка и попытался там прилечь. - Тебе известно что-то, что неизвестно мне или Люпину... или нам обоим?
   Дыхание Блэка пресеклось. Судороги пошли по всему телу, но он в отчаянии боролся с заклятием, а когда легкие опустели, то жадно хватанул ртом новую порцию воздуха. Северус тем временем попытался применить легилименцию, но его отшвырнуло с полным ощущением, будто с разбега вмазался в стенку. И поскольку Сириусу, даже владей он окклюменцией, сейчас было бы не до защиты, выявилось, что считывание мыслей заклятого Дислексией, - не самая лучшая идея.
   - Я понял, - сказал Снейп, - достаточно.
   Пока Блэк приходил в себя, Римус торопливо скидывал верхнюю одежду, а на теле его, обезображенном шрамами еще сильнее, чем у Северуса, уже проступали первые признаки трансформации. Плечи развернулись. Тщедушная фигура не самого крепко скроенного человека заменялась атлетической статью вервольфа. Снейп видел такое впервые, и его исследовательский интерес временно затмил жажду ответов на вопросы о прошлом.
   - Это... самая агрессивная стадия перевоплощения, - хриплым и слабым голосом пояснил Сириус, чуть только пришел в себя. - Без аконитового зелья он бы... тебя уже приговорил... да и меня заодно, не успей я... как тогда, - он приложил руку к плечу, где под тканью пиджака скрывались глубокие шрамы от волчьих клыков. - Несколько часов он пробудет таким, потом встанет на четыре лапы и трансформируется в обычного зверя... В волка. Только огромного... Когда-то это было даже весело...
   Оборотень привстал с тюфяка, всё еще опираясь одним коленом о пол. Его поза была полна грации, словно у статуи шакалоголового бога Древнего Египта. Лицо, точнее, уже морда, вытянувшись, обрела звериные черты, длинные острые уши чутко поворачивались к малейшему источнику звука, янтарно-желтые глаза светились из-под хмурых нависающих надбровий. Весь вид его сейчас был суров и поистине прекрасен, как бывает прекрасен хищник, когда для тебя он не представляет угрозы. Не вызывало сомнений, что стоит ему лишь взмахнуть этой идеально скроенной рукой с острыми, как бритвы, когтями или лязгнуть кинжальными клыками, смыкая их на твоей шее и обрывая сонную артерию, - и для тебя всё будет кончено.
   Снейп моргнул, как бы очнувшись и стряхивая с себя остатки транса, в который его повергло невероятное зрелище. Побарабанив указательным пальцем себе по губам, он задумчиво обратился к Блэку:
   - Ну хорошо. В волка. В огромного. Но одного я так и не понял: каким образом вы могли его сдерживать, принимая анимаформу? Допустим, твоя - тоже хищная, тоже псовая, и ты теоретически мог дать ему сдачи. Но лось и крыса?..
   - Мерлин его знает, - откликнулся стоявший рядом анимаг. - Ты вот хоть и глумишься над Джимом, а он ведь не только метлой махать на матчах умел...
   - Неужели! - сардонически скривился зельевар. - И чем еще он умел... махать?
   - Между прочим, памятью он обладал феноменальной. Да и мозгами шевелить умел...
   - Но всё больше - альвеолами, насколько я помню. [1]
   ___________________________________
   [1] Альвеолы, альвеолярные звуки: http://englishfromhome.ru/phonetics/consonants.php Снейп так вычурно намекает о любви Джеймса Поттера почесать языком (при артикуляции язык для правильного звукоизвлечения часто задевает т.н. альвеолы - бугорки на нёбе за передними верхними зубами.
   - А это что за штука? Альве... Аль... - Блэк, когда попадал в эрудическую ловушку, смотрелся презабавно: даже в облике Люпина узнаваемо сдвигал брови и морщил лоб, силясь оценить степень нанесенного ему словесного оскорбления.
   Снейп отмахнулся:
   - Забудь, не напрягайся. То, о чем подумал ты, называется тестикулами, и сомневаюсь, что Поттеру там было чем впечатлить. И что же с оборотнями, вашим лосем и его заслугами?
   - Короче, это он раскопал в родительской библиотеке какую-то допотопную книжицу об оборотнях и там вычитал, как они ведут себя в период трансформации. Я даже помню ее. В сером переплете, с погрызенным корешком... В общем, в этот период они агрессивны по отношению к гуманоидным расам и лояльны ко всем прочим - конечно, если не испытывают голода. А мы Лунатика перед этим кормили до отвала, так что ни на честь, ни на жизнь Джима он не покушался...
   Оговорка про честь Поттера была бесценна. Зельевар фыркнул, но развивать тему не стал: его вниманием снова завладела трансформация ликантропа.
   Схлынули остатки человеческой внешности, ушла боль, и тот, кто звался Римусом Люпином, встал на задние лапы, ростом чуть ли не под самый потолок. Теперь он возвышался над обоими своими визитерами и внимательно их разглядывал, словно видел в первый раз. Снейпу было весьма не по себе, поскольку сталкиваться с оборотнями ему до сих пор доводилось лишь в боевых условиях, и то всего пару раз в жизни. Но они явно не обременяли себя приемом антиликантропного и рвали всех, кто встречался у них на пути. Люпин же, судя по взгляду, хоть и не мог говорить, но полностью контролировал поведение своего зверя и даже понимал, о чем они разговаривают. И если от одежды Блэка откровенно несло псиной (видать, дрых на пальтишке, будучи в анимаформе), то этот мутант издавал какой-то незнакомый, не собачий, но и не человеческий запах. Он пах дикими оврагами, горячкой преследования, кровью жертвы и азартом. И мокрой шерстью, но не противно. Северус давно хотел посмотреть, как работает препарат, который он изготавливает для бывшего однокурсника, и вот наконец ему представилась такая возможность, да еще и в совершенно нереальных условиях - в полнолуние, в "доме с привидениями", в компании со злейшим школьным врагом, который теперь вел себя совершенно иначе и не то чтобы заискивал, но держался крайне миролюбиво и, кажется, не притворялся.
   Упругой, чуть скользящей походкой оборотень шагнул к ним и поклонился Сириусу. Блэк без колебаний протянул руку и почесал его за ухом, а зверь покосился в сторону Снейпа и в самом деле вильнул длинным - длиннее волчьего - хвостом.
   - Нет, - моментально пресек это Северус. - Даже не думай. Блэк, ты остаешься здесь или продолжишь ломать комедию в школе?
   - Думаю, поломаю еще. Пока этот не придет в себя.
   Они тщательно заперли хижину и двинули в обратный путь.
   - Судя по всему, ты до сих пор имеешь доступ в фамильный особняк Блэков, - сказал Снейп. - Не знаю, чего ты там искал, но журналистам заказали писать о твоих передвижениях. Если тебя выпасут в Хогвартсе, будет большой скандал.
   Блэк лишь кивнул, еле различимый в темноте. Тогда зельевар рассказал ему, что ищет двенадцатый том, и Сириус неожиданно загорелся идеей. Интересно, подумал Северус, что с ними делают в Азкабане, с чего он вдруг стал таким шелковым? Может, дементоры, забирая чью-то душу в поцелуе, передают ее потом, как вирус, воздушно-капельным путем другим жертвам? Тогда кобелю повезло: ему наконец досталось что-то приличное.
   - Дед знает о том, что ты здесь?
   Блэк страшно закашлялся, но сумел-таки потрясти головой. Всё интереснее и интереснее. До этой минуты Снейп почти не сомневался, что все эти пертурбации с беглым преступником были инициированы лично Дамблдором, но теперь картинка вырисовывалась подавно лихая. И если раньше, когда головная боль становилась невыносимой, а в душе творилась такая погань, что хоть с Астрономической башни вниз головой, он бежал за помощью к Альбусу, то в последнее время даже Грег делал поблажки, не загоняя своего хозяина в кабинет директора, а позволяя спокойно отлежаться в собственной спальне во время приступов. Благодаря этому Северус держал свои сомнения и метания при себе, а во время встреч с Дедом выставлял ментальные щиты, прикидываясь берсеркером без сомнений и изъянов: на передовую так на передовую - как скажете, сэр. И пока это проходило.
   - Полагаю, спрашивать о том, как тебе удалось обвести вокруг пальца дементоров Азкабана и совершить побег, тоже бессмысленно? И каким образом вина вашей крысы была переложена на тебя - тоже? Я изучал это заклинание, Дислексию: думал создать какое-то зелье, его нейтрализующее. Но не тут-то было.
   - Ага, - сипло дыша, согласился Блэк. Он будто захлебывался желанием ввинтить свои пару слов в монолог Снейпа, но Дислексиа Селективум душила его, как астма.
   Тут Северус ощутил пронзительную боль в спине и внезапно нахлынувшее черное уныние. То и другое сработало так внезапно и обескураживающе, что он замер на месте, успев только выронить палочку из рукава в ладонь. Порыв леденящего ветра едва не сшиб их с Блэком с ног. Сириус тем временем тоже вооружился.
   - Они! - проронил он.
   Тогда Снейп выхватил еще и атаме - для усиления проклятий. Лес зашептался потусторонними голосами, глухими и вопреки всем законам одновременно отдававшимися многократным эхом. Тени задвигались.
   Без единого слова, абсолютно синхронно Северус и Сириус встали друг к другу спиной, прижавшись лопатками к лопаткам, и приняли позу изготовки. Пульсирующая боль в хребте отступала, а вот муть душевная всколыхнулась еще отчаяннее. И тут отовсюду полезли эти кошмарные твари в рваных хламидах.
   - Экспекто Патронум! - выдохнул Блэк, и с кончика его палочки сорвался сноп света, на лету превращаясь в огромного серебристого пса.
   Свое "Патронус Редуциус" Снейп прочел невербально, снабдив движение кистью особым выкрутасом, и вместо маленькой прыгучей косули выпустил яркое световое облако без намека на форму. А потом они с Блэком бежали сломя голову через чащу, и зельевар заметил, что бегут они уже втроем: где-то по пути к ним примкнул Макмиллан. Аврорские чары возымели действие более сильное, чем Патронус: дементоры исчезли.
   Запыхавшиеся, упираясь ладонями в коленки, они стояли на ступеньках главного входа и приходили в себя. Из-за дверей высунулся Филч:
   - Господа?! - завхоз был удивлен, и в нем явно боролись противоречивые чувства - либо отчитать вчерашних студентов, либо оказать услугу сегодняшним профессорам и мракоборцу.
   Блэк-Люпин отрывисто расхохотался.
   - Вот недаром ты в год Свиньи родился, - сказал ему Снейп.
   - Вы оба, кстати, тоже, - не растерялся Сириус. [2]
   - Хрюкните и заходите, - разрешил Филч, открывая створки пошире. В ногах у него, как обычно, вилась миссис Норрис. - Вид у вас, будто от волка удирали... [3]
   ___________________________________
   [2] Макмиллан родился 29 ноября 1959 года, а Снейп - в самом начале 1960-го, и оба еще подпадают под влияние года Свиньи по Восточному гороскопу.
   [3] Сюжет "Трех поросят" восходит к английскому фольклору; литературные версии "Трех поросят" известны с XIX века и входят, в частности, в книгу "Детские стишки и истории" ("Nursery Rhymes and Nursery Tales") изданные в Лондоне в 1843 году Джеймсом Холивеллом-Филлипсом, известные у нас в переложении американского журналиста и писателя Джоэля Харриса как "Сказки дядюшки Римуса" (Атланта, 1881 год).
* * *
   Высоко над Гриммаулд Плейс висела умирающая луна. Была поздняя ночь, и магловский Лондон спал, даже не подозревая о существовании в своих недрах дома по адресу Гриммо, 12. Даже если бы маглы и смогли его увидеть, они вряд ли были бы впечатлены внешним видом жилища древнего колдовского рода - чего стоили одни только грязные стены, перекошенные ставни и закопченные стекла в окнах.
   У магов свои представления о респектабельности, и человеку знающему эта постройка во весь голос вопила: эй, поосторожнее тут, малой! Это местечко принадлежит таким особам, что тебе и не снилось, а каждый кирпич в этом доме таит в себе уйму темнейших проклятий, готовых низвергнуться на голову нарушителю границ частной собственности. Твои прадеды еще не родились, а здесь уже воротили дела, за которые обычно прячут в Азкабан на пожизненное заключение или даже приговаривают к поцелую дементора.
   Это был потрясающий, таинственный, притягательно-ужасный дом, о котором мечтал бы любой кинорежиссер, снимая мистический фильм, и которым наверняка заинтересовался бы любой физик, проведя очевидную аналогию с зонами, где произошло радиоактивное заражение.
   - Хозяйке Вальбурге следует знать, что сейчас в дом войдут посетители, - проскрипел, как несмазанные петли здешних дверей, голос старого домового эльфа. - Два посетителя у моей госпожи. И один из них - ее недостойный сын, опозоривший великий род, мастер Сириус, которого хозяйка Вальбурга предпочла бы не видеть во веки веков. Кричер мог бы сделать так, чтобы он не вошел...
   - Нет, Кричер, - низковатым для дамы, слишком энергичным и по-юношески задорным голосом ответили ему из-за портьер, закрывавших старинное полотно, - пусть они войдут. И пусть покажут, что им нужно. Не препятствуй им, но содействуй. И сделай так, чтобы мы могли всё видеть.
   - Кричер слушается!
* * *
   Витая змея, которой коснулся Сириус, ожила, истошно зашипела и снова стукнулась о черную дверь, приняв, как прежде, вид обычного молотка.
   - Входи, - повернув небритое лицо к Снейпу, сказал последний живой хозяин этой обители умалишенных.
   Тот лишь двинул бровью, но остался на месте. Блэк понял его и хохотнул:
   - Да был я уже тут, давно всё снял. Иди за мной.
   Они проникли в глухой темный коридор, воняющий пылью и затхлостью. Алхимик зажег слабый огонек Люмоса, и они сразу же двинулись в сторону лестницы. В ледяном склепе, где некогда проживало одно из самых влиятельных семейств Магической Британии, зашелестели потусторонние голоса, на стенах открыли глаза отрубленные головы домовиков, не знавшие покоя даже после смерти. "Ш-ш-ш-што-о? Кто? Кто з-з-здес-с-сь?" - прокатилось по этажам.
   - Милый домик, правда, Северус?
   Снейп поджал губы. Если бы он плохо знал этого болвана, то мог бы подумать, что своим трепом он пытается отогнать подступающий страх. Сам Северус не усматривал в таком страхе ничего постыдного: у него самого иногда тряслись поджилки в стенах родительского дома в Коукворте, а там не то что магией - даже цивилизацией мало отдавало.
   Поднимаясь по стонущим от старости ступенькам, на площадке между первым и вторым этажами алхимик подсветил перекошенную картину. На темном от старости полотне колыхались волны, прибоем омывало берега мрачного утеса с возвышавшейся на пике цитаделью. Он не поверил своим глазам. Никогда не обманывал себя в вопросе психического здоровья Блэков, но это заставило даже его сердце споткнуться и замереть. Только полностью отмороженный маньяк способен вывесить в своем доме изображение этого средоточия мук и пыток - Азкабана. И, вторя жутким мыслям, на волшебном холсте полыхнула грозовая молния, а вокруг острога заметались тени его вечных надзирателей...
   Блэк задернул плотную штору, чихнул в клубах поднявшейся пыли и толкнул спутника в плечо:
   - Хорош пялиться на вранье. Всё совсем не так, как в фольклоре.
   Раздражение от наглого тычка сразу погасло, едва Снейп понял, что он имеет в виду:
   - Азкабан - что-то иное?
   - Д...д-да, - поперхнувшись, выдавил Сириус. - Идем.
   - И тот, кто это рисовал, не знал?..
   - Знал. Там надо... - Блэк беспомощно взмахнул рукой в сторону картины, - короче... Ах-кха... Потом покажу, если...
   - Заклинание? Заклинание "видеть скрытое"? - Снейп применил несколько вариантов известных ему чар по легализации тайного смысла, но безрезультатно: гроза продолжала полыхать над Азкабаном, гоняя в отсветах молний дементорские тени.
   - Слушай, Снейп, если не хочешь, чтобы я тут нахрен задохнулся и чертов дом сразу после этого убил тебя - заткнись и идем.
   Да, астма, порождаемая проклятьем, была дьявольски удачным изобретением, чтобы беспроблемно затыкать рты, не лишая приговоренных жизни и рассудка - только воли и речи. Так просто и гуманно. А могли ведь, как встарь, язык отчикать и пальцы... по самый локоть...
   Они добрались до третьего этажа и поспешили к библиотеке. Алхимика не покидало ощущение чьего-то пристального взгляда, но другого от этого дома он и не ждал.
   В комнате, отведенной для сотен книг, большинство из которых вне всяких сомнений попадало в категорию темномагической или, в лучшем случае, мрачной литературы, оказалось еще холоднее, чем снаружи. "Рейду Павших" здесь был посвящен целый стеллаж, но пока этим и ограничивалось всё, что было связано с Гринделльвальдом. На призыв "акцио двенадцатый том" не откликнулась ни одна книга, однако это ни о чем не говорило: Снейп и сам неоднократно зачаровывал свои экземпляры так, чтобы они реагировали лишь на его приказы. Это было бы слишком просто для собственности Ориона и Вальбурги. Алхимик молча дал знак Блэку, чтобы тот шел в параллельном ряду, иначе тут не управиться и до утра.
   Попасть бы сюда при других обстоятельствах, остановив время лет на сто! Или лучше на двести. Снейп даже дышал с перебоями от такой близости несметных сокровищ человеческой мысли. Это было почти эротическое возбуждение. Да что там "почти" - оно им и было. Никому, кроме себя, Северус в жизни не признался бы, что на сны известного содержания его наталкивают вовсе не фантазии о неодетых дамах, а сцены, где он читает редчайшие книги и находит там же, в своих грезах, разгадки самых заветных тайн бытия. Узнай об этом Блэк... Нет, вот Блэк точно последний, кто получит возможность узнать такое о бывшем однокурснике. Они и без того вполне взаимно считают друг друга извращенцами.
   Северус скользил пальцами по корешкам книг, чудом успевая обезвреживать те невербальными антизаклятьями, и так увлекся чтением названий и имен авторов, что даже не сразу обратил внимание на воцарившуюся тишину. Блэк, до этого топавший, как конь Годрика Гриффиндора, у соседних полок, вдруг перестал издавать какие-либо звуки.
   - Блэк? - наконец заметив отсутствие своего спутника, Снейп насторожился.
   Ни слова. Вот только показалось ли?.. Почти в самом конце комнаты, где до этого алхимик краем глаза улавливал огонек Сириусова Люмоса, послышалась легкая возня, как будто сцепились две мыши. Больше спрашивать Северус не стал. Одним едва исполненным движением он наложил на себя чары невидимости, а затем, уйдя в третий ряд между полками, направился к подозрительному месту. Но с тем же успехом можно было бы ничего не делать: в инвизе колдовать было нельзя, а со стороны Сириуса никакого освещения не было, и идти приходилось в кромешной тьме, ориентируясь только на "режим внутреннего зрения", который давал далеко не точные сведения.
   Когда в углу что-то закопошилось, в голове первым делом мелькнуло: "Дементоры?" - но было тут же отринуто из-за отсутствия множества примет, обычно сопровождавших появление тварей. Скинул невидимость, дал максимальный свет. В ответ сумбурно замельтешили какие-то тряпки - целый ворох тряпок. Из мрака на несколько секунд проступил Блэк, который неподвижно замер в чьих-то объятиях. Из-за плеча его посверкивали безумные глаза какого-то существа, а в горло впивалось острие клинка...
   - Снейп! Нет! - одними губами велел он, протягивая руку к однокурснику.
   Кулак, сжимавший рукоять кинжала у его шеи, напрягся, и Блэку пришлось уронить свою руку, чтобы не провоцировать.
   - Блэк, кто это? - показывая напавшему, что не собирается колдовать, спокойным голосом уточнил Северус.
   - Мать! - всё так же посредством немой артикуляции откликнулся Блэк.
   Безумные глаза скрылись в тени от полей черной шляпы. Кажется, сумасшедших здесь двое. Нет, трое: из глубины дома донесся истерический хохот портрета Вальбурги. Северус сосредоточился, стараясь как можно четче изложить и запаковать в визуальную форму план их желательных действий, чтобы сунуть этот пакет в сознание Блэка. Бес его знает, как воспримет такое вмешательство мозг зачарованного Дислексией, но гадать некогда.
   Сириус едва заметно кивнул. Одновременно с выбросившим вперед палочку Снейпом ("Эварте Статум! Инкарцеро!") просел на пол, выскользнув из захвата чужой руки. Незнакомца отбросило в темноту, но по бодрому топоту ног затем стало понятно, что пеленающее заклятие цели не достигло. Алхимик тут же кинулся к Блэку:
   - Жив?
   Блэк стер кровь от царапины на шее и ухватился за протянутую ладонь:
   - Да, вроде. Куда она побежала?
   - Это не "она", - Снейп внимательно, ни на мгновение не опуская палочку, озирался вокруг.
   - Я тебе отвечаю, что это была старуха. От ее тряпок всегда воняло так же.
   - Это не "она". Это мужчина, - бросил алхимик. - Он сбежал вон туда. Давай к выходу, мне всё это уже не нравится.
   Почти не отлепляясь друг от друга и пятясь, они отступили в сторону дверей. Когда до выхода оставалась пара шагов, один из стеллажей с грохотом опрокинулся, и в них метнули тяжелый старинный стул. Блэк отбил его щитовым, Снейп вслепую ответно выстрелил туда, откуда прилетело, но тут же сбоку в них угодила взрывная волна. Оглушенные, они врезались в стенку. Падая, Снейп успел различить всё те же бешеные глаза неизвестного и хмурые, злые, навыкате зенки домового эльфа Блэков - Кричера.
  

36. Наверно, некогда твой прах таился в урне греческой, и снова...

  
   Из личных записей в дневнике Гермионы Грейнджер, студентки III курса факультета Гриффиндор
   Насыщенность занятий в этом году сильно увеличилась. Наконец-то появились факультативы, о которых мы говорили весь второй семестр прошлого курса. Я выбрала бы все, кроме Прорицаний, но для этого мне нужно обзавестись как минимум еще двумя жизнями, в которых сутки имеют сорок восемь часов. А Магловедение почему-то сократили до минимума. Я слышала, что хотели вовсе убрать, но директор Дамблдор сказал свое веское слово, и предмет профессора Бербидж оставили в урезанном виде - всего сорок пять минут в неделю, причем сразу для четырех факультетов.
   Вместе с Гарри я пошла на Магическую криптологию, Минералогию, Акустику, Нумерологию-прогнозистику и Техномагию, но в дальнейшем мы разминулись: он не захотел изучать Древние руны, а я - углубляться в подробности колдомедицины.
   К своему стыду, я так и не смогла привыкнуть к виду трупов во время некропсии - ни человеческих, ни существ других видов. Для дочери двух медиков это действительно странно, причем крови я не боюсь, но могу потерять сознание от ужасного запаха смерти и самого процесса вскрытия. Профессор Умбрасумус пошла мне навстречу, и анатомию я изучала теоретически, с помощью Гарри. Он наколдовывал мне нужные образцы, ждал, когда я приду в себя, и на этих голограммах показывал, что как называется и как нужно действовать в том или ином случае. Меня всегда удивляет, насколько ловко устроены для этого его руки и развито чутье. Вот бы мне так! Но всё это сродни тому, умеешь ты или не умеешь рисовать, имеешь или не имеешь слух и чувство ритма. Мне с Поттером не соревноваться, здесь он и в самом деле, как выражается Рон, "чертов сраный гений".
   В четверг первой же парой, совмещенной с когтевранцами, нам поставили ЗОТИ. Помню, когда профессор Люпин шугнул Пивза, который пытался залепить жвачкой замочную скважину дверей кабинета, мы все дружно хохотали, а полтергейст бранился и обещал отомстить. Всё шло гладко, пока учитель не решил от лекции о боггартах перейти к практике. Для этого он призвал в класс из подсобки большой пыльный шкаф, внутри которого кто-то отчаянно брыкался. Еще раз напомнив самым забывчивым из нас о движении руки, которым следует сопровождать "Ридикулус", профессор отошел в сторонку и начал вызывать к шкафу всех по очереди. Рон, конечно, учудил: мало того что вызвал огромного тарантула, так еще и вместо Ридикулуса кастанул на него Таранталлегру. Бедное членистоногое понесло на визжащих сестриц Патил, и там оно мгновенно превратилось в мумию сиамского близнеца. Утробно урча, двухголовый мертвец потащился в сторону девчонок и уже протянул забинтованную грязно-серую руку, чтобы схватить одну из них, как Падма, опомнившись скорее, выкрикнула заклинание. Бинты мумии превратились в цветочки, а на головах так и вовсе стали веночками из ромашек. Пацаны заржали, мумия обиделась и рассыпалась по полу разноцветной пылью, как на празднике Холи. Кто-то очень умный вытолкнул вперед Пухлого, хотя тот упирался обеими ногами и цеплялся за всё обеими руками, лишь бы не связываться с боггартом и не показывать своего истинного страха. Даже со мной по секрету он никогда не делился, что больше всего боится профессора Снейпа.
   Именно наш учитель зельеварения и собрался из почерневшей на полу мумийской пыли. Он вкрадчиво надвигался на позеленевшего от ужаса Невилла. Говорить боггарт не умел, но достаточно было проследить за движениями его губ. Конечно, без констатации выдающихся интеллектуальных способностей Пухлого в этих немых высказываниях дело не обошлось. Профессору Люпину пришлось напомнить Невиллу, как поступить, и тот с грехом пополам произнес заклинание, превратив профессора Снейпа в свою бабку. Профессор Люпин с удовлетворенным видом показал Лонгботтому большой палец. Так вот кто научил Пухлого этой глупости с переодеванием в старуху! Я возмутилась и уже открыла рот сообщить, что это непедагогично и некрасиво по отношению, в первую очередь, к Августе Лонгботтом, когда у двери заверещал Пивз: "Я всё видел, я всё видел! Всё расскажу патлатому!" И исчез. Невилл чуть не упал в обморок.
   Меня разбирало любопытство узнать, какой же из многих страхов является моим основным, и я вызвалась решить дилемму Лонгботтома: кто страшнее - бабушка или профессор. С моим приближением бабушка-Снейп мгновенно опять сделалась трупом, только не мумией, а... О, господи! Мама! Это была моя мертвая мама на прозекторском столе, рядом - скальпель, и я должна была... ох, нет, нет! Все заклинания мигом вылетели у меня из головы, дышать стало нечем. Кажется, я тогда заревела, а мама так и лежала - холодная и неподвижная... Чья-то рука ухватила меня за запястье. Гарри. Да, это был он. Вторая ладонь - Акэ-Атля - легла мне на плечо. Оба они, протолкавшись ко мне через толпу наших, с двух сторон шептали мне в ухо: "Эй! Ридикулус! Слышишь? Ты должна! Давай!" Я оглянулась налево, встретила взгляд черных глаз, направо - зеленых, сжала палочку и выкрикнула Ридикулус, даже не представляя, над чем тут можно смеяться. Заклинание и не сработало. За спиной у меня удивленно переговаривались: "У Грейнджер что-то не получилось?!" Да будь оно всё проклято, соберись, Гермиона! Кощунствовать - так уж до конца! Это вам не Снейпа бабушкой рядить, профессор Люпин!
   - Ридикулус!
   Боггарт открыл мертвые глаза. Губы его шевельнулись, не издавая ни звука, но у себя в голове я услышала мамин голос: "Видишь, что бывает, если неправильно чистить зубы?" Труп оскалился щербатой улыбкой, и у меня вырвался дикий смех. Потом я опять плакала, и профессор Люпин увел меня в сторону, а Гарри, кажется, встал на мое место. Через секунду все вскрикнули. Учитель резко оглянулся.
   Над стиснувшим свою палочку Гарри нависал огромный дементор. Я помню чувства, которые испытала с появлением этих существ в "Хогвартс-экспрессе", но сейчас их не было... почти. Только омерзение при виде тянущейся к горлу Поттера изъязвленной лапы. А сам Гарри не видел разницы. Он снова стал бледным до прозрачности, как лунный камень, и его попытки защититься не срабатывали. Так только что было со мной, и теперь я понимала, почему. Есть страхи, которые трудно высмеять.
   Дверь открылась, впуская в класс нашего декана. Профессор МакГонагалл стремительно, как бы прыжком, преодолела расстояние от порога до нашего сборища и закрыла Поттера собой. Дементор отпрянул, пошел зыбью. Образ распался, чтобы собраться уже иным.
   На возвышении, напоминающем алтарь в потрепанном временем храме, стояли двое - высокий мужчина в черно-фиолетовой мантии и венце из переплетенных змей на голове и рыжеволосая женщина, которую он прижимал к своему плечу, как бы отгораживая ото всех и не позволяя разглядеть ее внешность. Бледное лицо его с полыхающими багрецом злыми глазами было и красивым, и ужасающе гневным. Он яростно говорил что-то, вытянув вперед свободную руку в черной перчатке. Даже профессор МакГонагалл замешкалась, прежде чем навести свою палочку на указующий перст боггарта и спокойным, недрогнувшим голосом тихо произнести заклинание. Видение разделилось пополам, разъехалось, ликвидируя нижнюю часть туловищ незнакомца и незнакомки. Из реалистичного оно стало похожим на рисованную игральную карту. Мужчина в венце из змей превратился в кривляющегося размалеванного Джокера. Рыжеволосую даму перевернуло и соединило в поясе с картежным плутом. Сверкнув на миг болотной зеленью глаз в прорезях черной полумаски, женщина обратилась карнавальной кокоткой и закрыла подбородок пышным венецианским веером. Рядом с ней на белом полотне карты вспыхнула опрокинутая алая буква Q, а над плечом Джокера - черная J. Следующим взмахом палочки декан загнала карту с боггартом обратно в шкаф и поставила запирающие чары. Едва взглянув на Поттера, она повернулась к профессору Люпину и суховато ему выдала:
   - Это полезный урок, Римус, но, возможно, преждевременный кое для кого из ваших подопечных-третьекурсников. Будьте добры, загляните ко мне после пары.
   Когда она вышла, мимоходом похлопав полуживого Гарри по плечу, мы все напали на профессора Люпина с вопросом, кто это, кого настолько боится сама Минерва МакГонагалл. Мне кажется, учитель был потрясен не меньше нашего. Кашлянув, поправив очки и со свистом втянув воздух в грудь, он сказал:
   - Тот-кого-нельзя-называть.
   Помню еще, что всё второе сентября после этого урока Гарри ходил, как в воду опущенный. Я сначала думала, что из-за дементора, но потом до меня дошло, что ведь это был не настоящий дементор, а только боггарт, поэтому вызвать у Поттера такую же депрессию, как в поезде, он не мог. Да, он рассказывал, что в первую встречу с этими мерзкими существами потерял сознание, а после второй проспал три месяца летаргическим сном в Подлунной башне у Лавгудов, и нынешнее его состояние нельзя было сравнить даже со вчерашним. Но всё равно для боггарта это было бы чересчур. Пришлось приставать к Гарри в библиотеке то тех пор, пока он не шепнул мне по секрету, что узнал в рыжеволосой Даме свою маму. Я усомнилась, ведь Неназываемый так обхватывал пальцами ее затылок, чтобы женщина стояла, прижав лицо к его плечу, что разглядеть внешность под копной рыжих волос, упавших ей на лоб и щеки, было нельзя. А еще меня смутила ее поза. Это была поза доверия. Она не упиралась и не отбивалась - наоборот, всем телом приникла крепче к телу своего будущего убийцы. Как птенец, который пытается забиться под крыло взрослой птице и спрятаться. Но мало ли что напугало профессора МакГонагалл! Ведь несмотря на мою фобию, мама, к счастью, была жива, а боггарт демонстрировал мне всего лишь безосновательный страх. Деструктивный, на профессиональном сленге психологов. Такова уж природа этих "вризраков"... Однако Гарри остался уверен, что видел Лили Поттер.
   В пятницу, третьего, было нестандартное Зельеварение. Все четыре потока нашего курса отправили в огромный зал, где, как потом объяснил Перси Уизли, обычно проводились С.О.В. и Ж.А.Б.А. На этот урок всё помещение было оборудовано так же, как лаборатория профессора Снейпа в подземельях, только в расчете на удвоенное количество студентов. На учительском месте у доски тоже был зафиксирован котел, а помимо этого вокруг него - четыре подставки для инструментария и ингредиентов. И, дожидаясь, когда все войдут, там стояли профессор Снейп, аврор мистер Макмиллан, а также напыщенный, как русский самовар, Драко Малфой - видать, гордился возложенной на него миссией. И еще с ними была девушка, которая сопровождала нас в музее, старшекурсница, я не запомнила ни имени ее, ни фамилии. Аврор, заложив руки за спину, слегка улыбался нам, когда мы входили, и мне впервые удалось как следует его разглядеть. Оба они - профессор Снейп и мистер Макмиллан - были без мантий. Из-за этого в своих узких костюмах тот и другой казались непривычно тонкими и хрупкими, а еще - одного возраста. Никогда не обращала внимания, что наш учитель зельеделия на самом деле такой молодой. Мои родители намного их старше.
   Я покосилась на наши рабочие места: каждое в точности повторяло то сооружение у доски.
   - Сейчас вы будете поделены на четверки, - без предисловий заговорил профессор, скользя по нам своим фирменным отстраненным взглядом. - Каждая сформированная четверка занимает отведенное ей место и переодевается в защитный костюм. Хочу предупредить, что выжженные глаза вам не восстановит даже высшая колдомагия, поэтому надевать или не надевать маски - вопрос только ваших эстетических пристрастий.
   От меня не ускользнуло то, как мистер Макмиллан, подавляя усмешку, закатил глаза и отвернулся. Ничего больше не объясняя, профессор Снейп быстро раскидал нас по четыре человека, и, хотя незанятыми оставалось еще несколько мест, а нераспределенными - пять студентов из разных факультетов, он оставил их стоять посреди лаборатории. Я оказалась в связке с Роном, Акэ-Атлем и Гарри, и все мы быстро облачились в алхимические робы и защитные маски. Профессор тем временем вызвал из смежного помещения нескольких старшекурсников и что-то им сказал. Те молча разбавили компанию в оставшейся пятерке.
   - Мне не нравится это сочетание, - донесся до меня голос учителя. Он обращался к аврору Макмиллану, а смотрел - только этого не хватало! - в нашу сторону и задумчиво потирал губу костяшкой согнутого пальца. - А конкретно: мне не нравится там Коронадо...
   - Почему? - удивился мистер Макмиллан. - Коронадо - Весы...
   - Ему что ни задай - без вариантов получается аяуаска. Психоделики мне и с одной Лавгуд хватает, отпаивать противоядием весь третий курс, ловящий по школе нарглов, будет выше моих сил. Мистер Коронадо, пойдите сюда, а вы, мистер Малфой, проследуйте на его место.
   Малфой аж подпрыгнул и затянул что-то насчет "я - и эти?!", но профессор даже не взглянул на него и холодно бросил через плечо: "Вы хотите обсудить это прямо сейчас, мне не показалось?" Что-то фыркнув, бледная немочь зашагала к нам, по дороге нагло толкнув плечом идущего ему навстречу Шамана. Это выглядело смешно уже хотя бы потому, что, будучи чуть выше коренастого и мускулистого Акэ-Атля, он так и остался задохликом: тот прошел мимо, даже не заметив тычка. Финниган отметил эту сцену смешком, получив в награду многообещающие взгляды Малфоя, Крэбба и Гойла. Дойдя до нас, белобрысый презрительно покривил губы, как будто учуял неприятный запах, первым делом напялил маску и только потом - робу и фартук. Я на всякий случай наступила на ногу Рону и заметила, что с другой стороны на другую ногу ему уже наступил Гарри. Уизли, гад, стоял, возвышаясь над нами и тихо похрюкивая от смеха, пока не схлопотал едкое замечание профессора Снейпа.
   Когда все были готовы - а переоделись и наши преподаватели, и их ассистентка (странноватая, кстати, девушка) - профессор объяснил, что с нынешнего дня и в ближайшие как минимум полгода мы и все остальные курсы, начиная со второго и заканчивая седьмым, будем учиться готовить средство первой помощи при укусе оборотня. Самое обидное, что я не слышала о таком раньше, а когда узнала состав, то поняла, что даже лучшим из нас полугода на обучение точно не хватит. А еще у меня мелькнула догадка о закономерности разбивки по четверкам, и, чтобы проверить ее, я подняла руку. Учитель, как всегда, меня игнорировал, но мистер Макмиллан слегка толкнул его локтем в бок, прикинувшись простачком - как будто поверил, что тот действительно меня не замечает. Профессор Снейп сдвинул брови, но соизволил дать мне слово.
   - Простите, сэр, но я хотела бы уточнить принцип нашего разделения на группы. Это связано с зодиакальной принадлежностью к той или иной стихии?
   Учитель растянул губы в притворной улыбке и с деланной вежливостью слегка склонил голову к плечу:
   - Вы феноменально наблюдательны, мисс Грейнджер. Другие даже не стали озвучивать столь очевидные вещи, но вы не были бы собой, если бы не сделали этого, не так ли? А теперь извольте заняться более полезным делом.
   Напротив меня торжествовал победу Малфой. Ой, можно подумать!..
   (Ремарка на полях: Симусу они с подельниками потом всё-таки наваляли.)
   Когда до конца занятия осталось минут десять, профессор велел всем остановиться на той стадии приготовления, которой мы достигли, и, если цвет, консистенция и запах соответствуют описанию в рецептуре, наложить на варево стазис до следующего урока. Мистер Макмиллан уже куда-то исчез, а над их котлом клубился пар подозрительно-неправильного оттенка.
   - А оставшееся время мы потратим на небольшую разминку, - сообщил профессор Снейп, одним движением палочки уничтожая испорченное студентами зелье в своем котле и прогоняя от доски горе-помощников. - У вас есть десять минут, чтобы создать маленький, но очень нужный презент для вашего преподавателя Защиты. Итак, записали: "Полынно-перечный настой от блох и прочих всякоразличных насекомых-паразитов". Кстати, самый удачный из ваших экзерсисов лично в руки профессору Люпину передаст мистер Лонгботтом.
   А на следующей неделе профессор Люпин вел себя уже совсем по-другому. Наверное, профессор МакГонагалл устроила ему втык за Гарри и боггарта. Он даже палочку стал держать иначе - не брутально, в охапке, а с изысканностью дирижера оркестра. Я еще никогда не видела, чтобы маги использовали такой жест, даже когтевранский декан, когда показывает движения для малышей-первокурсников. Даже этот предатель - профессор Лок... Нет, я же решила, что ничего не буду о нем писать.
   После пятничных занятий в Дуэльном клубе, где учитель ЗОТИ решил проводить с нами тренировки по вызову Патронусов и где ни у кого из нас ничего не получалось с этими самыми Патронусами, я увидела мелькнувший в одном из коридоров короткий желтый плащ аврора. Узнав мистера Макмиллана по вкрадчиво-мягкой походке, я ускорила шаг. Он располагал к себе больше, чем колючий и вечно злой профессор Снейп. Нагнав его, я извинилась за то, что отвлекаю, но попросила помощи в алхимическом вопросе.
   - У меня? - удивился мракоборец, разглядывая меня своими странными глазами: в один из них была вставлена спецлинза, и он заметно отличался от второго по цвету радужки и размеру зрачка. - У вас ведь есть учитель.
   Я торопливо объяснила, что благодаря Гарри знаю о его участии в квартете "жрецов Кетцальбороса", и мистер Макмиллан улыбнулся мне с какой-то неожиданной симпатией и пониманием. Приняв это за согласие ответить, я поинтересовалась, каким должен быть запах у правильно сделанного зелья "Первой помощи после нападения оборотня". Он отвел меня в сторону, чтобы нас не толкали пробегающие мимо ученики.
   - Вы бываете летом на пляже, мисс?
   - Да. Мы несколько раз ездили с родителями к морю.
   - Вы никогда в детстве ради забавы не колотили друг о друга два горячих от солнца булыжника, чтобы высечь искру? - продолжал он странное интервью.
   - Иногда пыталась.
   - Вы помните запах раскаленного камня, когда так делали?
   Я удивилась, потому что как по щелчку пальцев память тут же подкинула мне запах, немного отдающий серной капелькой на спичке, совсем чуть-чуть душноватый, с пудровым привкусом разогретой перед грозою пыли. Мистер Макмиллан кивнул:
   - Вот именно так оно и должно будет пахнуть, ваше варево.
   Я поблагодарила его и, еще раз перечитав сухое изложение в рецептуре, долго смеялась. Умеют же в учебных пособиях объяснить так, как будто заодно пишут и для справочника по криптологии! Я бы в жизни не догадалась, что камни сами по себе могут чем-то пахнуть, а всё оказалось так просто!
   На Уходе за магическими животными лесник Хагрид целый урок пытался вести себя примерно и обучать нас только обращению с безопасной волшебной голотурией - или ротожопом [1], как сразу же прозвали ее мальчишки. Всё потому, что если эту тварь разделить на две части, как дождевого червяка, то из нее тоже вырастет отдельная особь. Только у передней рот останется ртом, а у задней части ртом сделается то, что раньше было... другим местом. Мы сыпали корм ротожопам, зевали и чувствовали, как в бессмысленной деятельности утекает наше время. Ну в точности как перед телевизором!
   ___________________________________
   [1] Вообще-то Oranus (вау-пасхалка в честь пелевинского "Generation "П" и камрада Эрнесто (Че) Гевары).
   - Эх, была не была! - махнул лапищей Хагрид. - Пошли, гриффиндорцы, покажу вам животину, которая должна быть на вашем гербе заместо льва! А если особливо повезет, то, мож, и звепря встретим...
   - Надеюсь, что не повезет, - услышала я тихое замечание со стороны Рона. - Мало охоты жало потом отовсюду выковыривать...
   Хагрид, кажется, не услышал или сделал вид, что не услышал. Повел нас на свою любимую поляну, как-то хитро свистнул и призвал настоящего грифона. Существо было красиво и похоже на какого-то доисторического полуящера-полуптицу, кости которых откапывают палеонтологи в древних культурных (а вернее - бескультурных) слоях. Передние лапы грифа были удлинены, и крылья, растущие прямо из них, напоминали орлиные. Задняя часть красавца-зверя походила на львиную, но было заметно, что там повсюду тонкие кости и одни сухожилия под нежной, едва покрытой шерстью кожей. При этом хвост был необычайно длинным и увесистым:
   - Это чтоб в воздухе повертаться удобнее. Морда-то вон какая тяжелая из-за черепа, а хвост, значить, равновесие обеспечивает. У него все кости полые, как у птах, иначе никакие крылья такую тушу с земли не подымут. Мышцы да перья.
   - А сколько мозг весит? - поинтересовался Рон.
   Хагрид крякнул:
   - Ну ты и спросил! Не взвешивал. Но в иных книжках пишут, что ума у них маловато.
   Я хотела поспорить, что интеллект не зависит от веса и объема мозга, иначе самым умным животным на планете был бы кашалот, но отвлекаться не стала. Было очевидно, что все эти средневековые картины о полетах верхом на настоящих живых грифонах - такая же выдумка, как наши магловские зеленые человечки из космолетов. Ему бы себя поднять, куда уж наездника, да еще и с седлом!
   По слухам, потом на занятии со слизеринцами этому грифону взбрендило напасть на Малфоя. То ли тот раздразнил его, то ли зверь перепутал его с хорьком, которыми Хагрид подкармливает крупных плотоядных питомцев, но у лесника снова возникли проблемы с Министерством. Еще на первом курсе он рассказывал нам, что его выгнали из школы недоучкой и наказали преломлением палочки, которой он с тех пор пользовался, прикрутив обломки к основанию розового зонтика. Претензии к нему у Попечительского совета возникли, когда в шестнадцать лет он приволок в школу детеныша акромантула и даже дал ему кличку. Арагог, кажется, или как-то так. Это имя мне напомнило книги Толкиена. Когда арахнид, который и в младенчестве был размером с крупную собаку, немного подрос, то чуть не искусал однокурсника Хагрида, да еще и на глазах у нескольких ябед из Слизерина. Конечно же, эти смельчаки сразу настучали своим родителям, а те подали жалобу в Минмагии. Лишь после того, как на посту директора оказался профессор Дамблдор, Рубеусу Хагриду было разрешено вернуться на территорию школы в качестве лесника.
   Заклинание Патронус мне удалось применить только ближе к Рождеству. До этого я просто не понимала, чего от меня добивается профессор Люпин, говоря о каком-то суперсчастливом воспоминании, в которое нужно погрузиться, чтобы вызвать мощного покровителя. Скажем так, я долго не могла найти то самое воспоминание. Нужно было подыскать такое, от которого ты просто терял голову, а у меня она никогда не отключается. Я будто всё время смотрю на себя со стороны. Так было до тех пор, пока я случайно не наткнулась на одно уже почти стершееся событие. В девять лет я решила самую сложную математическую задачу, над которой помимо меня бились многие старшеклассники. Вот это был катарсис! Мальчишки, прежде дразнившие меня ржавой уродиной и, когда получали по зубам, сдававшие меня своим мамочкам, после этого обращались с просьбами дать списать и готовы были на что угодно, лишь бы я помогла. К радости от победы над задачей примешивалось торжество от моральной победы над врагами. В общем, это был триумф, и так я смогла вызвать свою прекрасную выдру. Она серебристой торпедой плавала и ныряла в воздухе, кружа по классу на зависть остальным.
   - Ну вот, - оценил Рон, отечески похлопывая меня по плечу, - ты и выпустила своего страшного внутреннего зверя, доча!
   - Смотри, как бы мой зверь не покусал твоего терьера-недомерка! - стряхивая с себя его руку, огрызнулась я: из-за его подстёбывания радость победы слегка померкла.
   Любопытный и энергичный фокстерьер, трепеща обрубком хвостика и картинно приподняв переднюю лапу, тем временем сделал стойку возле моей опасной зверюги. Но выдре не было до него дела: она перевернулась на спину и неторопливо уплетала кусочки какого-то угощения, раскрошив его у себя на груди и покачиваясь на эфирных волнышках.
   Постепенно Патронусы получились у всех, кроме Гарри.
   - У меня нет таких счастливых воспоминаний... - признался он мне однажды, когда мы гуляли у Черного озера с друзьями. - То есть они есть, но какие-то все, наверно, не очень значительные...
   И замолк, как будто не решился сказать лишнего. На третьем курсе его скрытность затмила собой остальные черты характера того Гарри, которого я знала. Мы все взрослели и менялись, но по нему это было заметно сильнее, чем по другим. Иногда он так смотрел, что мне становилось неловко, хотя я доподлинно знала, что он просто глубоко задумывался и терял связь с миром. А некоторые девчонки под предводительством нашей сплетницы Лаванды чего только ни придумывали. Много ли надо парням, чтобы вызвать восторги дурочек? Просто быть чуть симпатичнее гиббона, держась, как будто девчоночье внимание им и на дух не сдалось. Ну и еще - такая пряность, как ореол национального героя. Однажды Парвати возьми да ляпни при всех, каким "лапочкой" стал Поттер из Когтеврана. Вот глупая, она его вблизи не видела, когда он зол! Особенно на зельеделии, где стараниями подлого Малфоя каждый наш подход к котлу в надежде соорудить приемлемую версию лекарства "Первой помощи" в конце урока заканчивался провалом на радость язвительному профессору Снейпу. Может, он для того и подсунул нам этого белобрысого саботажника?
   А ведь на кону стоял соблазнительнейший из призов - автоматическое "Превосходно" в конце года вместо экзамена и по сотне баллов каждому из четверки победителей! Как ради такого поощрения не стараться, тем более нас, гриффиндорцев, в квартете было двое.
   Я-то всё делала правильно, Поттер с Уизли тоже не косячили. Гарри сначала досадливо фыркал, но всё же держал себя в руках и помогал мне отдавливать ноги закипающему Рону. Потом он перешел на сторону Рона, и они уже вдвоем злились на Драко и на Снейпа. Однажды, уже в разгар весны, после урока он спросил Малфоя, не слабо ли тому проделывать свою часть работы без сбоев. И спокойно так спросил, без наездов, как взрослый - белобрысый даже не нашел, на что огрызнуться. Поговорили они почти мирно. "Я думал, что это из вас кто-то тупит", - признался Драко, и в результате их диалога мы стали хотя бы общаться с ним во время работы.
   Но зелье у нас всё равно не получалось. С какого-то момента Поттер перестал слать лучи негодования в адрес учителя. Даже если их глаза и встречались, он первым отводил взгляд и отворачивался. Наверное, причина наших неудач крылась не в происках Снейпа, а в нашей же неопытности.
   - У вас снова с ним общие занятия? - спросила я напрямую, и Гарри уклончиво кивнул, что можно было истолковать и как "да", и как "а черт его знает".
   Ближе к весне он признался, что еще в середине осени разгадал секрет записной книжки из Тайной комнаты...
   (На этом записи о третьем курсе в дневнике Гермионы обрываются, сменяясь записями о четвертом...)
  

37. Я совершенно ни при чем: я не сражался - я трубил!

  
   ...Падая, Снейп успел различить всё те же бешеные глаза неизвестного и хмурые, злые, навыкате зенки Кричера. Еще не достигнув пола, он приложил ряженого Акселитусом. Тот захрипел от удушья, выронил кинжал, схватился за горло и просто подломился на том же месте, где стоял.
   - Пошел нахер, Кричер, мать твою эльфячью, сука! - проорал из полутьмы разъяренный Сириус, которого встреча со стенкой добрее не сделала. - Как ты ее оживил, мудак?
   Домовой эльф сразу как-то сник, свесив руки по швам и не пытаясь помочь упавшему. Еще немного - и удавка довершит начатое. Тот уже и не брыкается, не сучит ногами, только как-то нелепо подергивает стопой из-под старушечьих лохмотьев. Наверное, агонизирует, подумал Снейп, поднимаясь и отряхивая мантию очищающим заклинанием. Развели в библиотеке антисанитарию, святотатцы...
   - Я же сказал тебе, что это не Вальбурга, - буркнул он напарнику, снимая заклинание, поднимая за шиворот полубесчувственного незнакомца и на всякий случай охлопывая его одежду в поисках палочки. Мужчина сидел, подвешенный за воротник, голова его безжизненно болталась, руки висели плетьми. Тоже еще конь выискался, под стать Блэку... Как такого можно было перепутать с высохшей древней хрычовкой?
   Сириус направил в них подсветку, и Северус недовольно сощурился:
   - Лучше в глаз себе так посвети, тупица.
   - Погоди! - голос Блэка сорвался. Лишь чуть приглушив силу Люмоса, Сириус стремительно, не сводя с ряженого зачарованного взгляда, переместился к ним, ухватил парня за волосы на темени и запрокинул его голову: - Рег?! Эй ты, выкидыш эльфийской шлюхи, ты что, оживил Регулуса, некрофил ты сраный?!
   - Хозяин Сириус, это не так...
   - "Хозяин Сириус!" - кривя рот и дергая за длиннющие патлы полумертвого от асфиксии брата, передразнил Блэк. Двусмысленность ситуации только усугубляла ощущение, что сейчас этот бешеный прихватит Рега за подбородок и, насильно открывая и закрывая ему рот, станет делать вид, будто озвучивает своего пленника. - Семейка утырков, блядь! Как ты это объяснишь?
   Регулус что-то простонал. Снейп отодвинулся от них и, сложив руки на груди, встал поодаль, чтобы в равной мере видеть каждого из участников идиотской комедии.
   - Господин Регулус не умирал! Смерть была инсценирована, чтобы его оставили в покое, и всё! - чуть не плача, оправдывался старый домовик. - Он ведь тоже выдающийся иллюзионист, мой добрый господин Регулус! Ни в чем не уступал вам, хозяин Сириус, - а эту добавку Кричер буркнул нехотя и едва скрывая лютую злобу вместо должного елея.
   - А мамашины шмотки на кой ляд напялил?
   Можно подумать, он не знает, как его братец любил рядиться в женские платья и скакать на пьянках перед собутыльниками! Даже не скрывал. А что Вальбурга? А Вальбурге было наплевать и растереть, лишь бы с маглами не якшался, как старший сынок-изгой.
   - На то воля самого господина Регулуса. Он не любит незваных гостей, и после того, как негодяй ограбил дом...
   - Так вот кого надо благодарить за спятившего Флетчера! Ну спасибо, что... - старший из братьев Блэк тяжело закашлялся, и в груди его как будто завелся магловский самосвал: - ...что... хоть... оставили живым...
   Флетчер! Северус насторожился. Блэк успел упомянуть этого подонка, а потом у него начался приступ, провоцируемый Дислексией, а это значит... Будто угадав ход его мыслей, Сириус слабо улыбнулся и утер выступившие от кашля слезы. Регулус тем временем окончательно пришел в себя. Он таращился на них с братом дикими глазами, а тело его скукожилось в какой-то немыслимой позе и не спешило с нею расставаться.
   - Разорванная, разорванная... Отойди... Разорванная, она как будто... структура разорванная для того, чтобы говорить слишком пандемически...
   - Что он там лопочет? - прислушиваясь, спросил Сириус.
   Кричер утер слезу и горестно, борясь с неудержимым желанием кинуться на помощь любимому хозяину, пояснил:
   - На господина моего находит... Тогда я перестаю понимать его. Он сидит в такой позе часами... а то и днями. То молчит, то говорит вот такое, но я его не понимаю. По-английски говорит, и я стараюсь, но не пойму, чего он хочет. Позвольте мне позаботиться о нем, мастер Сириус!
   - Стой на месте. И не смей башкой биться. Просто стой и...
   - Просто? - воспрянул Регулус и с удивительной рассудительностью продолжил: - Ну да, просто это будет более разорванно, чем на пятом курсе. В шестом кабинете, где безусловное значение местонахождения имела важность формулы мерцательной стихийной неупорядоченности простой человеческой любви... Конечно, если растянуть кабинет по разорванной структуре, то проявится больше возможностей...
   - Я сейчас рехнусь, Снейп...
   - И ты тоже? - съязвил зельевар, отлепляясь от стенки. - Похоже, это у вас с ним фамильное...
   Блэк-старший поднял голову. Неужели на его лице было страдание? Неужели он еще питал какие-то теплые чувства к своему братцу, которого все семь учебных лет костерил в хвост и в гриву?
   - Чем ёрничать, забрался бы ему в мысли и посмотрел воспоминания! - в отчаянии бросил Сириус. - Наверняка там найдется что-то полезное.
   - Уволь. Еще я не забирался в головы шизофреников. Если хочешь сделать из своих мозгов помойку, я могу обучить тебя легилименции на бытовом уровне. Сам и полезай.
   Северус присел на корточки возле них, осторожно разглядывая Регулуса, который явно стремился сжаться в позе эмбриона, но пока подчинялся воле брата.
   - К хуям твою легилименцию, раз от нее толку ни на ломаный кнат! Что же с ним делать, Севе... Снейп? Я ведь все эти годы считал его мертвым... а он, оказывается, был рядом, куда ближе, чем я... кха-кха-кха... дум... думал...
   Ну вот, снова закатился. Что же такое он чуть было не сказал сейчас в связи с Регулусом, если заклинание столь прытко его заткнуло? "Был рядом, куда ближе, чем я думал... все эти годы"? Все эти годы?!
   - Ты все эти годы был на Гриммо?!
   Сириус, захлебываясь, кивнул и повалился рядом с Регулусом. Тот поспешил свернуться в рогалик, но ни на мгновение не прекратил свой бред, текущий свободным и не замутненным осмысленностью потоком.
   - Домовик, займись своим господином! - Северус попытался облегчить участь старшего из братьев, приподнимая его за плечи, чтобы не поперхнулся слюной.
   - Кричер не слушает дрянных полукровок! - с этими словами Кричер кинулся к Регулусу, тем самым полностью перечеркивая сказанное за секунду до этого. Да, ошибка вышла: шизофреников тут, пожалуй, трое.
   Вообще интересно, как Блэк успевает ляпнуть что-то прежде, чем его рот запечатывает Дислексией? Механизм ее действия таков, что заклинание активируется еще на стадии формирования связной мысли. Ах, ну да! Преимуществом блохастого кобеля в данном случае являлась редкая способность сначала говорить, а потом думать. Если вообще было это "потом".
   Когда все наконец пришли в себя, а Регулус законсервировался в вычурной позе, Снейп и Блэк-старший повернулись к Кричеру. Старый домовик, кажется, уже смирился с присутствием скверны во вверенном ему жилище и не только нападать, но и злобно скрипеть в адрес незваных гостей больше не пытался.
   - Даже не знаю, эвакуироваться отсюда или посмотреть, чем всё закончится, - мрачно признался зельевар, вставая на ноги. - Но в Мунго вас всех троих без очереди примут - это вне сомнений.
   - Нельзя его в Мунго, - возразил Сириус не менее мрачно, - но и тут нельзя оставлять... с дементорами...
   - Отойдем на пару слов, - и, отведя Блэка подальше от Кричера, застывшего над неподвижным подопечным, Снейп шепнул ему, чтобы дал приказ домовику отвечать на вопросы. - Только сам не мешайся, от тебя толку... А насчет вас с Регом есть идея, но до поры ничего обещать не смогу. Надо будет проверить... Пока же настрой этот мешок с потрохами на то, чтобы он открывал свою пасть не ради оскорблений, а ради информации. Давай, давай.
   И домовый эльф поведал им престранную историю, из-за которой Северус ощутил настоятельную потребность всё-таки плюнуть на резоны и порыться в голове Сириусова братца. Но слишком уж велик был риск и самому лишиться рассудка в результате такой вылазки.
   Увы, Кричер знал далеко не всё.
   Когда раскол между слоями волшебного общества конца семидесятых стал уже необратим, ожесточенность стычек между кланами возросла в разы. Однажды домовик встретил у порога запыхавшегося и порядком встревоженного Регулуса. Юный господин спросил, дома ли мать, и велел Кричеру ничего ей не говорить о его возвращении. Госпожа Вальбурга знала, что любимый сынок должен быть сейчас где-то с другими Искушенными Смертью (Снейп и Блэк-старший переглянулись, Сириус презрительно покривил губы, да и зельевара изрядно повеселил пафос эльфийской интерпретации самоназвания экстремистов). Юноша закрылся в своей комнате и призвал Кричера. "Мне нужна твоя помощь, но матушка не должна ни о чем узнать". Он коротко объяснил, что намерен разыграть собственную смерть, а затем скрыться в заточении в подвалах родного дома, покуда события не разрешатся тем или иным образом. Из его сбивчивого рассказа эльф понял лишь то, что Тот-кого-нельзя-называть почему-то подверг опале свою самую преданную сторонницу - любимую кузину Беллатрикс - и даже покушался на ее жизнь, и спаслась она лишь благодаря патрульным аврорам, дежурившим в ту ночь близ того места, где на нее напали подосланные Темным Лордом убийцы. Белла передала всё это Регулусу, не чаявшему в ней души и всегда почитавшему ее за идеал и пример для подражания. Испытав на собственной шкуре, чем заканчивается "милость" Повелителя, молодая женщина предупредила юного брата, что теперь не поручится за безопасность кого-либо из их рода, а потому на его, Регулуса, месте была бы очень осторожна "с этим старым зарвавшимся полукровкой". Регулус внял, но просто так из Искушенных не уходил никто. И не просто так - тоже. Единственная причина считалась уважительной - выйти из организации вперед ногами. Что он с успехом и разыграл, скрывшись в подполье.
   Госпожа Вальбурга от отчаяния выжгла с ветви генеалогического древа семейства барельеф старшего сына-отступника. Затем свершились события того рокового Самайна 1981 года. Сириус был огульно обвинен в предательстве семейства Поттеров, а также в шпионаже в пользу Того-кого-нельзя-называть, и приговорен к Азкабану. Неведомо по каким причинам, именно в ночь с 31 октября на 1 ноября Вальбурга Блэк окончательно лишилась рассудка. Тронулся разумом и Регулус в своей уединенной комнатушке. Состояние обоих усугубилось близким присутствием стражей Азкабана, где удерживали сознание заключенного Сириуса. Обычно для таких целей использовали нежилые дома или помещения, никогда не предназначаемые для жизни в них людей, но тут о существовании Регулуса не знал никто, а связываться со старухой побоялись, уж слишком она была не в себе и почти не контролировала выбросы собственной магии, притом весьма и весьма темной. Госпожа протянула еще четыре года, едва ли узнавая ухаживавших за нею Кричера и младшего сына, который также временами нуждался в присмотре слуги. Воплотившись в портрете после смерти и намертво приклеив полотно к стене темным заклятьем, до абсолюта усиленным Завещанием Ведьмы, она, кажется, обрела власть над мыслями и поступками юного затворника. Во всяком случае, он не раз заявлял об этом Кричеру, жалуясь, будто слышит голос матери в собственной голове, и та велит ему делать то или это.
   - Пусть расскажет об Азкабане, - вполголоса пробормотал Снейп на ухо Блэку, стараясь не замечать презрительных гримас старого слуги и перегибаясь в сторону Сириуса через погрызенный молью подлокотник старинного кресла. Однако тот жестами дал понять, что ему будет слишком проблематично отдать такой приказ вслух. Он только велел Кричеру отвечать правду на все вопросы зельевара.
   - Кричер мало знает о традициях пенитенциарной системы вашего Министерства, - проскрежетал эльф, тщетно пытаясь испепелить проклятого полукровку взглядом водянистых глаз с вывернутыми мясом наружу нижними веками. Северус подавил ответную злую ухмылку.
   Для существа, живущего на положении раба в семействе потомственных радикалов-чистокровок, этот ветхий ублюдок был на редкость эрудирован и сметлив. "Пенитенциарной", Мерлин покарай!
   - Кричер видел лишь то, как отряд замаскированных в алых плащах с клобуками закрепили ту картину на лестнице, и с этого дня в доме стало невыносимо. Кричеру приходилось часто отлучаться, чтобы остаться в здравом рассудке...
   Снейп покосился на рассевшегося в соседнем кресле Блэка, и тот молча кивнул. То есть, когда он не говорил, но только слышал то, о чем ему нельзя было распространяться, заклятье не действовало. Что ж, замаскированные в алых плащах - это авроры-оперативники высшей квалификации. Обычно именно они обеспечивают безопасность слушаний на судах Визенгамота и препровождают самых опасных приговоренных к местам их заточения. Ходили слухи, что их побаивались даже дементоры и что они были вхожи в Отдел тайн невыразимцев, святая святых Минмагии. Но вот то, что открывалось за их действиями в доме Блэков, для него стало неожиданным поворотом.
   - Азкабана не существует... - не спрашивая, а утверждая, пробормотал Северус. - Тебя не ссылали ни на какой остров, и всё, что писали и пишут в газетах - это дезинформация... Ты был здесь... и твое сознание было перемещено в эту картину. Так?
   Блэк поводил бровями, повертел кистью руки, дескать - ну, грубо говоря, так - и на всякий случай проверил, на месте ли братец. Пребывая в каталептическом трансе, тот вообще выпал из реальности и, казалось, даже не дышал.
   - Твое сознание само породило чудовищ... - продолжал Снейп. - Ты сам сотворил своих тюремщиков, и теперь они преследуют тебя, где бы ты ни был... Решение в духе Голландца... [1] Хм... всё ведь так просто: никакой затраты энергии, ресурсов... никакого риска. Всё так... изобретательно и гениально. Но как ты покинул эту картину? Как ты сбежал, черт возьми?
   _________________________________
   [1] Полное имя первого европейского мага-ересиарха - Геллерт ван Гринделльвальд. (Прим.: AU, но почему бы и нет? В каноне его национальность прямо не указывалась нигде, и если уж Гермиона в допах могла быть темнокожей, поскольку "нигде не упоминалось, что это не так", то почему бы и Первому Лорду не быть нидерландцем, тем более сама фамилия вопиет об этом?)
   - Хозяин Сириус - анимаг.
   - И чем ему это помогло? - было что-то забавное в том, чтобы говорить о присутствующем Блэке в третьем лице с его слугой. - Постой, я догадываюсь. Он сохраняет рассудок и память, закрываясь анимаформой, в которой его мозг более незатейлив, а потому психологически неуязвим для собственных химер. Да, всё логично. Значит, большинство Пожирателей, которые официально заключены в Азкабан, никогда не покидали пределов страны и находятся под таким же домашним арестом? А что Беллатрикс Блэк? Твой господин не говорил тебе, кто были те авроры, которые спасли ее?
   Домовик наморщил лоб с туго натянутой блестящей кожей, готовой, кажется, лопнуть на неровном, яйцевидной формы черепе. Регулус говорил ему. Снейп ощутил, как дернулось веко под правым глазом. Говорил. И пусть только попробует соврать, будто нет.
   - Одним из них был проклятый предатель семейных ценностей благородных волшебников, - выплюнул Кричер, цитируя покойную хозяйку. - Тот, кто сбил с пути старшего сына госпожи.
   - Поттер?! - не сговариваясь, в один голос воскликнули мужчины.
   - Кто произнес имя этого сквернослова и магохульника в моем жилище?! - заверещали стены голосом чокнутой старухи. - Вон! Вон отсюда!
   - Поттер был аврором? - спросил Снейп, но Сириус уверенно кивнул. А значит, его удивил только второй факт - то, что кузина обязана жизнью этому лосю.
   Ходили слухи, что Беллатрикс любила практиковать садомазохистские забавы. И до недавнего времени Северус был уверен, что ей вполне нравится отжигать в компании нежити Азкабана и что, целуя дементоров, она за двенадцать лет значительно снизила их популяцию. По новым сведениям, ее судьба сложилась как-то иначе: трудно вообразить, что после такого прокола Темному Лорду удалось вернуть преданность бывшей прихлебательницы. Белла, которую за глаза называли не иначе, как Шаронь [2], была кем угодно, только не наивной идиоткой со сверхидеей всепрощения.
   _________________________________
   [2] От франц. Charogne - "падаль", "стерва".
   Что ж, у кого спросить о службе Поттера в Аврорате, Снейп знал. Макмиллан слишком уж часто нарывался быть подсказчиком и помощником, пусть пеняет на себя за то, что зельевар наконец-то воспользуется его предложением.
   - Что здесь делал Мундунгус Флетчер? - небрежно бросил он заготовленный вопрос домовику, делая при этом вид, будто не слишком-то интересуется ответом.
   - Мародерствовал. Он грязный вор, но мой господин хорошо проучил его.
   Глаза Блэка оживленно замерцали, и по этому блеску Северус догадался, что снова наткнулся на нужную нить в клубочке.
   - И он спер двенадцатый том сочинений Геллерта Гринделльвальда?
   Кричер удивился, а Сириус разочарованно цыкнул.
   - Кричер не видел у него никаких сочинений, - сказал домовик. - Он не успел унести ничего важного.
   Блэк с досадой хлопнул себя по ляжке, а когда зельевар конкретизировал вопрос об украденном, Кричер отказался вспоминать о том, что произошло больше десяти лет назад, да еще и с вещами, не имевшими никакой ценности.
   - У него есть нормальная одежда? - бросая взгляд в сторону Регулуса и поднимаясь с кресла, в конце концов спросил Северус. Эльф враждебно кивнул. - Хорошо, принеси ее.
   - Что надумал? - не без удивления спросил Сириус, догадавшись, что школьный враг намерен как-то поучаствовать в судьбе его родича, к которому в прежние времена относился немногим лучше, чем к четверке Мародеров. Во всяком случае, Снейп расценил его интонацию и выражение глаз именно так.
   - Из всего, что мы тут услышали, вывод напрашивается очевидный: чем дальше вы от этой сучьей картины, тем меньше вы психи. Оставлять вас здесь будет бесчеловечно даже по слизеринским понятиям, - нарочно съязвил он в ответ. - Поэтому приготовься к аппарации с балластом: вряд ли твой братец сможет выполнить ее самостоятельно и не расщепиться.
   А еще Снейп очень надеялся, что на Блэка-младшего хотя бы иногда снисходят прояснения и его можно будет расспросить о некоторых важных вещах, неизвестных домовику.
* * *
   Школьная жизнь текла своим чередом. Провальная идея Макмиллана научить мелкотравчатое стадо создавать зелье "Первой помощи", как и ожидалось, потерпела фиаско на первом же уроке, когда даже в сильной группе с участием двух опытных алхимиков и весьма продвинутой в науке зелий старшекурсницы, мисс Эпплби, хватило одного болвана-Коронадо, чтобы испортить вещество уже на третьем этапе.
   После недели, уроки ЗОТИ на которой "отвел", прячась под обороткой, Сириус Блэк, к своим обязанностям приступил настоящий профессор Люпин. Первые же выходные Блэка закончились обретением брата, и теперь ему было не до маскарада.
   С расспросами о Поттере к Джоффу зельевар подступил очень осторожно. В целом, он не видел препятствий к тому, чтобы доверять именно Джоффу Макмиллану как человеку. Но он видел таковые, как только вспоминал его "инквизиторскую" деятельность. И картины рисовались самые неприятные: Джоффри так активно лезет в душу со своей помощью только для того, чтобы втереться в доверие; или: Джоффри просто хочет иметь под рукой удобного осведомителя, к тому же имеющего выход на Верховного Чародея; или... Но чем дольше они общались, тем скорее Снейп врубал окклюменцию, иначе хорошо прикормленная паранойя начинала переть во все стороны, как испорченное дрожжевыми спорами зелье сосредоточения. Нет ничего хуже, чем предвзятость в умопостроениях. Ты уже всё решил для себя и принимаешь только те факты, что гарантируют удобный тебе вывод, а все неудобные и противоречащие оному - отсекаешь. Это самый провальный метод при любой аналитике. У Снейпа не было причин доверять Макмиллану, но не было причин и не доверять. Раньше, до этой затеи с патрулированием Хогвартса, Северус однозначно причислял бывшего пуффендуйца к стану врагов - тот мракоборец, да еще и карьерист. Но после нескольких эпизодов общения краска на картине, которую рисовало воображение, значительно пооблупилась. А под ней проступило нечто иное. Как будто из другого мира, из другой реальности. Это и пугало, и дразнило руку, готовую вооружиться мастерком и ободрать к чертовой матери взбугрившуюся краску, чтобы увидеть, что там внутри, с той стороны...
   - Аврор? Поттер? - переспросил Макмиллан, распахивая свои разноцветные глаза, и лицо его, с виду обычно хищноватое и даже жесткое, сделалось ребячливым, более подходящим его истинной натуре. - Надо же... Откуда такие сведения?
   - Это можно как-то проверить... по твоим каналам?
   - Проверить можно, смущает другое: я тогда, конечно, тоже был новичком и мог не знать всех коллег, но теперь... Если это какое-то замалчивание - то зачем? Кто сказал тебе о Поттере?
   Снейп поморщился:
   - Давай так: если это правда, я выдам тебе источник. А если вздор, то... к чему засорять голову лишним вздором?
   - Хмпффф! - с легкой досадой на то, как его легко обвели вокруг пальца, фыркнул и рассмеялся Джоффри. - Вот змий ветхозаветный... Договорились.
   Аврор махнул своей витой палочкой с серебристым навершием, фиксируя для себя напоминалку. Похоже, ему и самому уже нравилось разгадывать эту шараду.
   На первом же педсобрании директор поставил всех перед фактом курьезного события: гриффиндорский третьекурсник, чья слава бежала впереди него самого, соперничая даже со славой выскочки-Поттера, написал прошение о переводе на другой факультет.
   - Не томите, Альбус, - попросил Флитвик. - Куда это собрался наш Невилл? Надеюсь, не в Слизерин?
   По учительской пробежал дружный смешок, но на всякий случай Северус скрестил за спиной пальцы: мало ли что могли подлить в питье этому пухлощекому недоразумению братцы Уизли, неспроста же парень совсем отчаялся. Вдруг решил свести счеты с жизнью таким заковыристым способом и попросился в серпентарий. Для истории Хогвартса это беспрецедентный случай.
   - Нет. Не в Слизерин, - откликнулся, ухмыляясь в бороду, Дамблдор. - В Пуффендуй.
   - А что сразу ко мне?! - не скрыв возмущения, всплеснула руками Стебль.
   Снейп не сдержал ехидства:
   - Ну это ведь ты на каждом шагу трубишь о выдающихся способностях Лонгботтома в области ботаники. Вот, вероятно, поэтому он и возомнил себя выдающимся гербологом.
   - Одно дело похвалить мальчика, в отличие от тебя, Северус, и совсем другое - быть его деканом. Чуть что - сразу в Пуффендуй! Пуффендуй не каучуковый!
   Но поддевать Помону было неинтересно, слишком она предсказуема и пресна. Зельевар переключил внимание на МакГонагалл:
   - Довели его, Минерва, твои хваленые архаровцы [3] с их пресловутой солидарностью и взаимовыручкой... И почему я не удивлен?
   ____________________________
   [3] Прошу прощения за такой беспардонный русицизм, но в данном случае словечко просто само запросилось в эту фразу. Помимо того, что слово произошло от фамилии, есть и второй смысл: архар - это горный козел. Профессор Снейп же достаточно эрудированный человек, который никогда и никакие знания не считает лишними. Если уж студентам Хогвартса рассказывают об обычаях в среде японских самураев, почему бы преподавателю его уровня не знать кое-что и из жизни России царских времен? В конце концов, мы же здесь кое-то знаем о Елизаветинской и Викторианской эпохах, не будучи профессорами, не так ли?
   - Конечно, если ты, Помона, или ты, Минерва, возражаете, я не возьму на себя смелость настаивать и откажу студенту, но... А что всё-таки скажешь, ты, Северус? - Старик взглянул на него поверх своих стеклышек, и, несмотря на мелькнувшие в ярко-голубых глазах искорки веселья, Снейп на полсекунды ощутил себя нашкодившим учеником.
   - Я? - он хотел съязвить и в этот раз, но, внезапно передумав, ответил серьезно: - Вообще-то я давно считаю, что весь этот балаган с траченным молью колпаком приводит только к лишним осложнениям. Однако мое мнение на этот счет ты и так знаешь. Что до Лонгботтома, я с первого дня не сомневался ни минуты, что его место в Пуффендуе, где он сможет в полной мере раскрыть свои способности среди равных по духу.
   - Пуффендуйцев считаешь недалекими, циничный ты лжец и мизантроп... - очнувшись от сна наяву, нараспев провещала Сибилла Трелони.
   Если что и осталось у Снейпа с юности, так это полное неумение игнорировать брошенную в лицо правду. Только сейчас он уже не швырялся в ответ оскорблениями вслух, а ограничивался их перечислением про себя. Удивленная его словами, Помона не стала возражать и предложила подождать еще год, чтобы присмотреться к достижениям ученика ("А там или осел сдохнет, или падишах преставится", - прочел Северус на ее круглом лице).
   - И, если он не передумает в течение испытательного срока, я возьму его к себе с четвертого курса.
   Зельевар криво усмехнулся и взглянул на приютившегося у камина Римуса. Тот кивнул, а после собрания догнал его, летящего на всех парусах по коридору.
   - Можно тебя на пару слов? - пытаясь приноровиться к его шагу, что при заметной разнице в росте было нелегко, спросил Люпин. Снейп и не подумал облегчать ему задачу. - Мы говорили с Гарри, и он сказал, что некоторое время назад ты обучал его боевым заклинаниям.
   - Ну, и?..
   - По-моему, он сожалеет о вашем обоюдном решении прекратить их.
   Этот хренов дипломат так и высказался, тщательно подбирая слова: "о вашем обоюдном желании". Северус хорошо представлял себе, в каких выражениях поведал о нем мальчишка старому подельнику своего папаши.
   - В самом деле? С чего бы это?
   - Он признал, что ты действительно... хороший учитель, - Римус смущенно улыбнулся, но от замечания удержаться не смог: - Как это ни странно.
   Снейп резко встал и вертанулся на каблуках туфель. Только звериная реакция Люпина позволила тому вовремя изменить траекторию и вильнуть в сторону.
   - Так. С этого момента покороче. Что вам с ним от меня надо?
   - Его боггарт - дементор. И Гарри не может вызвать Патронус.
   - Кто из нас преподаватель Защиты?
   - Мы с тобой прекрасно знаем расстановку сил, - слегка улыбнулся оборотень, снимая очки и протирая стекла платком. - Я всего лишь декорация и признаю это. Если следовать букве закона и соблюдать требования всех протоколов, в открытую преподавать эту науку так, как надо, в Хогвартсе едва ли возможно. И если в Министерстве станет известно о том, кто я...
   - Так вот приложи усилия, чтобы там не стало известно, - с нажимом ответил Снейп и, умолкнув, хмуро проводил взглядом проковылявшего мимо них Филча без его обычной спутницы-кошки: уж очень ему не понравилось, как посмотрел на них завхоз. - Чтобы проблем не было ни у тебя, ни у меня. Мальчишке передай: я жду его завтра в четыре пополудни у входа в... он знает, куда. И если опоздает хотя бы на полминуты...
   - Спасибо, Северус, - скособоченное лицо Римуса просияло.
   - Совсем обнаглели, - процедил зельевар, продолжая свой путь.
   Мальчишка не только не опоздал, но и какое-то время до прихода зельевара околачивался возле "зеркала" Мебиуса. Стараясь не утратить гримасы неприязни, Снейп разглядывал его ближе и пристальнее, чем на занятиях. Прошедшие месяцы изменили внешность Поттеровского сынка так, как бывает только в отрочестве: не видишься с однокурсниками каких-то пару месяцев, а потом едва ли узнаешь среди них знакомые физиономии.
   Поттер почти не вытянулся за лето - впрочем, в кого ему особо вытягиваться? Подрастет еще максимум на пару-тройку дюймов и станет как его плебейский папаша. Но вот на лицо... Снейп не без досады прикусил внутреннюю сторону губы. Еще подросток, но уже с намеком на переход в юношескую пору, Поттер становился всё больше похожим... на нее. Теперь не только этими внимательными, широко распахнутыми глазами. Перед Снейпом просто-напросто стояла одетая в мальчишеский спортивный костюм, покороче подстриженная и ставшая брюнеткой Лили. Только если всматриваться, становились заметны черты мужского типа. Овал бледного от природы лица без единой веснушки чуть более продолговат, чем был у нее. Резче выражены скулы, упрямее подбородок, грубее нос, гуще и значительно темнее брови, не девчоночья форма губ... Ну и, разумеется, на худой длинной шее уже проступает бугорок адамова яблока. Всего этого хватило Северусу для того, чтобы опомниться.
   Не говоря ни слова в ответ на приветствие (да и виделись уже на занятиях, к черту формальности!), он открыл переход и пропустил Поттера вперед себя.
   А ведь у Лили и ее сына даже почерк почти один - частокол с легким обратным наклоном, весь в каких-то петельках, нет-нет да проскакивают заглавные в середине слова, где им совсем не место.
   "Ты сама-то свою писанину как разбираешь, Лилс?" - "Отстань, Сев, ты еще не видел рецепты магловских врачей, если мой почерк тебе не по нраву!" И - хлоп скрученным свитком ему по макушке. Чтобы не умничал...
   - Что у вас там? - раздраженно бросил Снейп и с еще большим раздражением понял, что почти не слушает, о чем ему толкует эта подростковая копия Эванс, потому что у мальчишки в точности, как у нее, слегка движется кончик вздернутого носа во время разговора...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Твой Патронус должен быть кроликом, Эванс! Если тебе когда-нибудь наконец удастся призвать Покровителя, я зуб даю - он будет кроликом!
   - Да иди ты, Сев! Почему кроликом?! - злится она.
   - Скажи что-нибудь. Не оборачивайся, в зеркало смотри! - он стоит за ее спиной, и оба смотрят в глубину зеркала. - Ну, говори же!
   - Да что говорить?!
   - А?!! Видала? Эванс! - он передразнивает, но его уродский клюв не способен передать трогательности ее смешного носика.
   - Ну тебя к чертям, Снейп!..
   - Поморщи его, как ты всегда делаешь! Ну пожалуйста! Вот так!
   - Отстань, Сев, - но под натиском умоляющих жестов и просящих взглядов сдается. - Как? Так? Так? Всё, отстань!
   Убегает, смеясь, и он несется следом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Профессор?
   Вчитывающийся, сосредоточенный взгляд. И в прищуренных крыжовниково-зеленых глазах - вопрос: "Всё в порядке? Вы меня слушаете?"
   - Да, я всё понял. Ступайте вперед, Поттер.
   Он выделил мальчишке лишь какие-то секунды, чтобы освоиться на ярком свету по выходе из подземелий, и взмахнул палочкой, выбивая оружие из его руки. И даже не поверил глазам, когда Поттер рыбкой нырнул через груду валунов вместо того, чтобы упасть, лишившись палочки. С видом "я выучил ваши прошлые уроки, профессор" он показал, что держит палочку в левой руке, а правая свободна. И это была не его палочка, а какая-то новая, из светлой древесины. Не подставляясь дальше, Снейп убрался под прикрытие каменной гряды, отделяющей тропинку от хаотично наваленных обломков скал.
   - Для вызова телесного Патронуса, - почти нараспев проговорил он, без конца меняя местоположение, чтобы запутать противника по ту сторону каменной преграды, - необходимо вновь пропустить через себя одно из самых ярких и счастливых ваших воспоминаний...
   Несколько вспышек заклинаний - и мальчишка отзывается совсем не с той стороны, куда, казалось бы, изначально направлялся. Снейп был удивлен, почувствовав непонятное удовлетворение этой тактикой.
   - Я подумал, сэр, что это день встречи с Лавгудами... когда Ксенофилиус...
   Вот тебе, чтобы не болтал! Поттер кувырком - точно сломает себе что-нибудь, как обычно! - скатывается за горб небольшого перевала, но уже оттуда договаривает ровно с того места, с которого его прервало сбивающее с ног заклинание Снейпа:
   - ...сказал мне, кто я такой. Но оно не срабатывает... У меня...
   - И что у вас?
   Зельевар нарочно исказил источник звука так, чтобы слова прозвучали у студента прямо за спиной. Поттер вздрогнул, рванулся в сторону и, почти налетев на преподавателя, в последний миг укрылся за камнем:
   - У меня голова всегда остается холодной, сэр. Я не умею быть счастлив, как нужно.
   - Вы сменили палочку, - решив сделать передышку, Снейп прижался спиной к тому же валуну, с другой стороны. - С чем это связано?
   - Меня не всегда устраивает, как ведет себя основная.
   - Ведущую руку вы тоже сменили?
   Кажется, этот дерзкий потрох осмелился тихонько хмыкнуть?
   - Ну я же знал, с кем буду иметь дело.
   - В кои-то веки толково, Поттер. Что с вами? Вас покусала Грейнджер, и вы теперь умеете думать?
   Тишина.
   - Только не молчите, иначе я решу, что угадал.
   Тишина.
   Призвав режим инвиза, Северус бесшумно сменил местоположение, и вовремя: из-за камня вылетело заклинание, по внешнему проявлению - обездвиживающее. Вот щенок. Не иначе как всё лето упражнялся со своими дружками! Да, их поколению палец в рот не клади. Открылся Поттер при этом, правда, самым дурацким образом, но Снейп решил пока не пользоваться огрехом ученика и посмотреть, что будет дальше, когда тот зарвется от безнаказанности. Проведя серию напряженных в плане сосредоточенности боевых, когда было не до болтовни, зельевар снова спустился в защитную канавку и заскользил там по лабиринту, столь же витиевато строя обманчиво мягкую речь:
   - Если вы полагаете, Поттер, что вам не хватает нужных воспоминаний, то с какой стати я смогу вам помочь в том, в чем не смог Люпин? Вы же не настолько ущербны, чтобы предположить, будто именно я добавлю вам позитива?
   - Нет, сэр! - донеслось откуда-то справа, причем мальчишка слегка усилил звук Сонорусом. - У нас... некоторые... пустили слух, что существует не только обычный Патронус, но и противоположная его модификация...
   - Это как? - Снейп был изумлен поистине безграничной фантазии некоторых студентов Флитвика. Не иначе как Коронадо провел каникулы в гостях у деда и привез оттуда свежих запасов лозы духов. - Что еще за противоположная...
   - Антипатронус... Мрачный Патронус, сэр.
   Воображение тут же нарисовало зельевару насупленного Хагрида, нервными рывками располовинивавшего червей-ротожопов.
   - Поттер, вы бредите! Ваше состояние вызывает тревожные мысли.
   - Но должен же быть какой-то выход! - в отчаянии крикнул мальчишка, и Снейп поразился: он, похоже, и правда перепробовал уже всё, но зашел в тупик. - Я не хочу снова оказаться бессильным против этих тварей! Сэр.
   - А я не хочу тратить свое время впустую, если вы поступите, как уже поступили в прошлом году, когда у вас, видите ли, ничего не получалось, и похерили все результаты предыдущей работы...
   - Сэр, я не поступлю так больше, клянусь вам!
   - Мне мало вашей клятвы, Поттер. Даже если вы поклянетесь с помощью магии, мне будет мало проку, когда вы поплатитесь своими способностями в случае обмана. Мне нужны гарантии более ощутимые. Вы ведь знаете кодекс Слизерина? У нас ничего не делают просто так.
   - Чем я смогу отплатить вам? - не оставляя себе ни секунды на обдумывание, выпалил Поттер.
   - Если вы всерьез желаете это обговорить, то я объявляю перемирие. Спрячьте палочку и выходите на тропинку.
   Мальчишку не было видно ровно пять секунд. Затем он выбрался на тропу между двумя насыпями. Безоружный. Н-да... Как бы там ни было, он всё еще идиот. Жаль, что в Хогвартсе не привлекают к ответственности за дачу взятки Распределяющей Шляпе - иначе как бы этот болван смог проникнуть на факультет умников?
   - Хорошо, Поттер, в этот раз я не стану пользоваться вашей глупостью, но на будущее: если Темный Лорд или любой другой темный волшебник скажет вам, будто берет тайм-аут для переговоров, не торопитесь прятать палочку слишком далеко и вообще идти на какие-либо уступки.
   Твердый ответ Поттера еще раз удивил зельевара:
   - Поверьте, сэр, я улавливаю разницу между вами и темными магами. Пожалуйста, назовите вашу цену, и я...
   - Обнесете банковскую ячейку своего более чем обеспеченного папаши? - с сарказмом перебил его Снейп, выходя навстречу. - Нет, у меня нет счета в Гринготтсе, чтобы чахнуть над златом великих Поттеров, и я говорю вообще не о том. Если хотите учиться у меня, вы должны оказать встречную любезность и учить меня.
   Юный мерзавец уставился на него так, как будто Снейп только что сплясал перед ним вприсядку или рассказал анекдот:
   - Сэр?! Я? Учить вас? Чему?!!
   - Парселтангу, Поттер. Парселтангу.
* * *
   Сложно было разыскивать Мундунгуса Флетчера, почти безотрывно находясь в Хогвартсе или же отчитываясь за каждый совершенный вне школы шаг перед директором. Следы пройдохи-Курилки затерялись где-то в трущобах магического мира. Снейп не доверял никому и предпочитал контролировать все процессы самостоятельно. По этой самой причине расследование стопорилось, а Блэк бесился от нетерпения там, куда Северус спрятал их с братом - вроде и под носом у всех, а на поверку - в такое место, где никто и не подумает искать. И только что-то, кажется, пронюхавший завхоз Филч изредка бросал на зельевара полные подозрения взгляды, но те разбивались о несокрушимую стену окклюменции. Кажется, старый сквиб решил устроить за ним слежку: Снейп не раз замечал его в пабе Аберфорта Дамблдора как раз в то время, когда заглядывал туда сам, а было это столь редко, что списать на простое совпадение такие встречи было невозможно.
   - Хорошего дня! - расплываясь в премерзкой улыбке, завхоз слегка приподнимал широкополую шляпу над жиденькими зализанными волосенками и как ни в чем не бывало покидал заведение.
* * *
   Исполнительный перфекционист Джоффри молчал очень долго. Если бы Северус знал его чуть хуже, то мог бы решить, что Макмиллан попросту забыл о своем обещании касательно Поттера. Однако во время рождественской вечеринки аврор спустился к нему в подземелья, когда Снейп уже решил, что достаточно помелькал на виду, но пора и честь знать.
   - Ты задал непростую задачу, - признал Джофф. - Я уже думал, что всё это ерунда, когда через поиск Поттера вдруг наткнулся на личное дело кого бы ты думал?
   - ?
   - Гилдероя Локхарта. И там указано, что именно он, наш многажды осмеянный старина Стинки, изобрел ключ к толкованию многих закодированных записей. Словом, наш экс-профессор был дешифратором высшего разряда. И, соответственно, кодификатором также. Именно Стинки упоминает аврора Поттера, имя которого нашел якобы в одной из оригинальных версий трудов Гринделльвальда.
   - Того самого Поттера? Не Генри и даже не зельевара Флимонта?
   - Нет-нет, того самого, Джима... то есть Джеймса. Я соглашусь с тобой: это о-о-о-очень странно. Но обрывок этого факта хранится в архивах, несмотря на то, что полноценного официального подтверждения я не нашел. В досье на Джеймса Поттера значится то же самое, что известно всем: участник Сопротивления, возглавленного Альбусом Дамблдором в конце 70-х - начале 80-х, член не санкционированного Министерством объединения (читай: группировки) "Орден Феникса"... Я вот тебе даже снимок принес из его личного дела.
   Джофф протянул колдографию, с которой на них таращился этот очкастый лось в костюме, напоминающем квиддичный, с эмблемой дамблдоровского огненного петуха на левом плече. Бравые фениксы, хм! Отсиживаться под Фиделиусом, отдавая бразды правления в руки ничтожного предателя, которого этот тупенький наивненький Темный Лорд даже никогда не заподозрил бы в причастности к Обету Доверия... Снимок вообще был каким-то необычным, как будто его собирали из разных кусков реального Поттера.
   - Это всё похоже на какой-то информационный вброс, - продолжал Макмиллан, усиливая огонь в камине на радость цветистой поросли, оккупировавшей все стены Снейповой обители. - Как будто в слаженно работающий механизм сунули жучок. Или подсадили вирус в организм...
   Как информационного паразита. Северус неосознанно коснулся татуировки на своем предплечье, а потом с силой потер ладонью лицо. Он чуял, как чуют запах озона перед грозой, потаенную и дьявольски гениальную помеху, сдирающую, подобно мастихину, достоверно выписанный кем-то парадный портрет мироздания. Только не мог ни объяснить этого словами, ни подцепить кончик нити в плотно скрученном клубке загадок.
   Макмиллан смотрел на него с веселой насмешкой. Впрочем, его взгляд был оправдан: случайно поймав свое отражение в темном зеркале, Снейп с неприязнью заметил собственные горящие глаза и подумал про уродливую, окончательно съехавшую с катушек Медузу Горгону под стать Вальбурге Блэк.
   - Я что, вслух это сейчас сказал? - недовольно бросил он, тут же пряча бледное лицо под завесой слипшихся черных патл. Не хватало только показаться адептом теории заговора!
   - В общем, Северус, толкуй это всё как знаешь, но я считаю, что Джеймс Поттер действительно служил какое-то время при Аврорате. Это почему-то скрывалось как неудобный факт. А после его смерти были извлечены и уничтожены даже те немногие сведения, которые Министерство формирует и хранит как о каждом сотруднике, так и о группах. А теперь расскажи мне то, что обещал: откуда тебе достались такие зацепки?
   Стоит заметить, что Северус приготовил несколько шаблонов для будущих отговорок, чтобы улизнуть от прямого ответа. Тогда, в сентябре, он и в самом деле не собирался выдавать Макмиллану свои источники. Но сейчас, в конце декабря, когда замок сотрясался от праздничного оркестра, а студенты бесились в Большом зале, словно черти в пекле, напоминая о неотвратимом приближении часа икс будущего года, в душе зельевара вспыхнуло какое-то безрассудное "а будь оно всё неладно, расскажу". И он рассказал. И о доме на Гриммаулд Плейс, и о Сириусе с Регулусом, и об Азкабане с дементорами, и о том, как после известия о гибели семьи Поттеров в отчаянии принял условия Дамблдора, а затем, коль скоро терять ему было уже нечего, втайне от всех собственными силами провел рискованный теургический обряд и заполучил Грега... И, черт возьми, еще много о чем рассказал он старине Друиду. Да обо всём. Потому что уже знал, что Джофф - окклюмент практически того же уровня, что и он сам, а значит, залезть к нему в голову без его на то согласия не сможет ни один псионик. Северус говорил и говорил, как будто его накормили веритасерумом, и понимал теперь, почему многие маглы так любят бегать исповедоваться своим духовным наставникам. Пожалуй, в последний раз он так откровенничал лишь с Дамблдором, да и то подобное случилось почти тринадцать лет назад.
   - Я должен дать тебе Непреложный Обет о неразглашении, - с невозмутимым видом дослушав его до конца, как будто ничего не случилось, вдруг сухо заметил Макмиллан.
   И Снейп знал эту его манеру. Когда мягкий и дружелюбный по отношению к близким ирландец вдруг начинал говорить таким подчеркнуто-сдержанным тоном, это означало лишь одно: в душе у него сейчас творится ад, и самое малое, что он мог бы натворить, это броситься отвоевывать у мира справедливость. Но поскольку Джофф не был гриффиндурком, да еще и занимал такую должность в Аврорате, непростительно глупая выходка была бы для него чревата. Возражать против Обета зельевар не стал: это практичный и разумный шаг, который обеспечит им доверительные взаимоотношения. Однако стоило им поднести палочки к сцепленным рукам, над запястьями их что-то сверкнуло, отталкивая заклинание.
   - Не принимает? - нахмурился Джофф. - Мерлин, какого черта?!
   - Этому есть единственное объяснение: ты уже дал мне этот Обет. Я не знаю, когда. Но магия говорит сама за себя.
   - Ну вот, хотя бы это я выяснил, - аврор горько усмехнулся. - То, что на мне висит Непреложный, я узнал давно. Но кому я его давал - только сейчас... И я тоже не помню ни-че-го. Северус, ты же понимаешь, что это означает?
   - Теперь да. На нас на всех наложены чары Забвения.
   - Не просто чары Забвения, Снейп. Не просто. Нам подменили реальность. Иногда что-то похожее практикуют невыразимцы, но очень деликатно, и до сих пор это касалось лишь нарушителей Статута и маглов, увидевших то, что не должны были видеть. А тут... Это... это магия такого уровня, что я даже не знаю, как далеко простираются возможности того, кто эти чары наложил.
   - Ровно до столкновения с теми волшебниками, у которых стопроцентный иммунитет к Обливиэйт... Но таких, как известно, в каждом поколении единицы. У нас в стране, во всяком случае, я знаю только о троих, и двоих заставили замолчать при помощи Дислексии, а третий еще настолько мал, что вряд ли что-то помнит и без стирания... Об этом и пыталась сказать Пандора...
   Макмиллан закрыл глаза. Морщина между бровей углубилась:
   - И из-за этого погибла...
   Они замолчали. В камине послышался сигнал о том, что кому-то не терпится выйти на связь с хозяином комнаты. Снейп открыл доступ и убрал все заглушающие заклинания. В огне возникла Минерва и вызвала обоих в пиршественный зал, бросив косой взгляд на Джоффа, который успел трансфигурировать из малахитового Снейпова пресс-папье винный кубок и прикинуться уже достаточно счастливым жизнью.
   - Ну идем, попортим настроение красной шайке, - поднимаясь, сказал Северус, чтобы фразу успела услышать отбывающая МакГонагалл. - А то, похоже, заскучали там без меня...
   Филиал преисподней действительно выглядел почти так, как, направляясь сюда, представлял его себе зельевар. Все тифлинги давно перемерли бы от зависти, увидев, как контачит этот выводок недоволшебников под скрежет недомузыки. На следующем педсовете нужно будет подразнить Деда, чтобы откомандировал Флитвика в мир маглов на настоящие концерты. Так, глядишь, может, чему-то научатся и здесь. Хотя вряд ли.
   Второкурсники врассыпную брызнули с дороги, третьекурсники всё больше сидели по углам, уминали сласти и зубоскалили о выплясывающих "старичках" от четырнадцати до восемнадцати лет. "Старичкам" же особый повод потрясти костями был не нужен: в равной мере охотно они делали это и на метлах во время квиддичных тренировок, и на танцполе в рождественскую ночь. Но пусть уж лучше обтираются друг о друга прилюдно и сейчас. Иначе позже Филчу придется отлавливать их по темным углам, а старушкам-профессорам - охать о развращенной молодежи и отнимать его, зельевара, время запросами сварить десяток галлонов контрацептивного зелья экстренного действия.
   Покуда продвигались к учительским столам, где в своем кресле с высоченной спинкой восседала МакГонагалл, Макмиллан успел уйти в невидимость и куда-то подеваться. Усевшись на свое место, Снейп выхватил взглядом Люпина, который игрался со столовым ножом, но не ел. Зельевар машинально представил себе разметку лунного календаря. Нет, в запасе еще четыре относительно спокойных ночи. Будто услыхав его, Римус обернулся и кивнул. Боковым зрением Северус уловил еще чье-то внимание со стороны, направленное на них, и тут же отследил источник. Вернее, сразу два источника, и оба женского пола: первой была метаморфиня-Тонкс, а второй - старшекурсница-пуффендуйка Эпплби. И обе девицы, кажется, довольно настойчиво изучали оборотня, рискуя пропилить в нем дырку пылкими взорами. Не знаю, как мои двери, Лунатик, но твои, похоже, скоро осадят. Лишь бы это не были двери Визжащей Хижины...
* * *
   Непонятно, откуда Дамблдор выудил сведения об "особой" активности бывших Пожирателей, которые, по его словам, опять начали стягивать силы. Снейп теперь использовал все возможности, чтобы видеться с Люциусом как можно чаще, но Малфой-старший вел себя как ни в чем не бывало, разве что сильно злился на Рубеуса Хагрида:
   - Если и после этого ходатайства Попечительского совета в Министерстве не примут никаких мер, я буду крайне удивлен, - говаривал он, и Снейп не мог понять, каких мер ждет старый приятель: что ему поймают на Диких горах Шотландии того самого грифона и устроят зверю показательную декапитацию на глазах у всего Хогвартса? Хагрид и без того на время разбирательств отстранен от преподавания, вместо него Уход за магическими преподает Вильгельмина и очень этим недовольна.
   Никаких свидетельств относительно объединения Темных кланов пока не было. Несомненно, что-то такое, на уровне предчувствий, в воздухе витало. Но предчувствия, как известно, в пробирку не положишь и под микроскоп не загонишь. Наиболее влиятельные семьи наверняка оказывали давление на министерских, и оттого законы из-под пера некоторых чинуш выходили на редкость идиотскими. Особенно в тех областях, что были связаны с жизнью маглов и контактами с их миром. А выслуживались в Минмагии просто наперегонки, будто их отмечали галочкой в какой-то специальной книге. Но Снейп имел доступ далеко не ко всем, кто до падения Темного Лорда был лоялен в отношении Пожирателей или активно поддерживал их позицию, а после - остался на свободе. Поэтому претендовать на полноценную статистику алхимик не мог. Выглядели эти кланы покуда разрозненно и не слишком пассионарно. Можно допустить, что Дед сейчас просто перестраховывается. Но это и к лучшему: хотя бы здесь он не допускал гриффиндорской безалаберности...
* * *
   С попытками призвать Патронуса у Поттера всё застопорилось на неудачах. Мальчишка переживал не лучший возраст, и Северус хорошо помнил, каково было ему самому в эти же годы - когда надо и учиться, и куда-то стравливать дурь, которая из-за обилия подростковых гормонов копится в тебе и прет во все стороны. Как похлебка в волшебном котелке, а ты забыл заклинание отмены. Однако зельевар ловил себя на том, что отчасти завидует ему, потому что вернуться туда, в те свои годы, невозможно даже на пару минут.
   - Знаете, Поттер, ну их гремлинам, этих ваших патронусов, - сдался наконец и Снейп. - Наша задача - обратить вспять дементоров. Как правило, большинство задач имеют несколько способов решения. Давайте попробуем теперь заклинания пепельников. Чем черт не шутит - большинство из них предназначены для упокоения нежити...
   Глаза мальчишки вспыхнули радостью, и он с тройным рвением кинулся осваивать мрачное заклятье, которое услышал от учителя еще на первом курсе. И, разумеется, у него ничего не получалось из-за незнания основ. Снейп покусывал губы. Чтобы объяснить ему принцип действия этих чар, не обойтись без экскурса к самым истокам. А значит, придется привести для сравнения и законы "темной волшбы", что вне всяких сомнений вызвало бы протест у... нее. Но иначе до парня не дойдет. "Прости, Лили".
   - Сядьте, Поттер, и подключите к ушам ваш мозг, насколько это возможно сделать. Знаете ли вы, чем принципиально отличаются темные заклинания от обычных?
   Тот покачал головой. Что ж, у него хотя бы хватило ума не ляпнуть первое, что пришло на ум, а таким, как он и его папаша, в голову первым делом приходит сентенция "Темные - всегда отвратительны, чистые - наш выбор".
   - Когда вы творите обычные чары, то практически не пропускаете их через себя. Это лишь дело техники: правильно поставленной руки, правильного жеста, правильной вокализации - не имеет значения, вслух или про себя... Всё это вам преподают профессор Флитвик и профессор МакГонагалл. Именно для классической магии однажды изобрели проводник в виде этих вот палочек, - Снейп повертел свою в пальцах, даже слегка дунул на кончик, как однажды увидел в магловском фильме, где ненастоящий гангстер подул в ствол ненастоящего револьвера, - скипетров, жезлов, посохов и так далее. Пользуясь ими, маги практически не тратят в процессе волхования собственную магию. Или, как говорят на Востоке, "прану". Даже в самом напряженном бою без применения темных заклятий маг может устать лишь физически.
   Он взмахнул палочкой, создавая над тренировочным полем у башенки полупрозрачный купол, а пару валунов трансформировал в колесо и размещенного внутри окружности очень условного человечка. Из самого зенита купола в макушку человечка сочился чистый серебристый поток. Фигурка в колесе теперь напоминала рождественскую игрушку на елке и так же слегка покачивалась из стороны в сторону.
   - Классическая, или "чистая", магия - это нисходящая по своей направленности энергия, Поттер. "Магия высших сфер", как выразился один древний поэт. И обычно мы пользуемся именно ею, не слишком задумываясь о технической стороне.
   Поток свободно проходил по позвоночному столбу человечка, омывая все семь сияющих узлов сущности, устремлялся к земле и пропадал в камнях. Мальчишка смотрел то на купол, то на самого Снейпа, и тут зельевар понял, что Поттер уже знает, о чем пойдет речь дальше, и трепещет в предвкушении: губы его слегка растворились, зрачки расширились. Он знает, и он жаждет это услышать. Сын проклятого ханжи-Поттера и чистоплюйки, которая отвернулась от "Пожирателя" из-за его взглядов, жаждет узнать о Темном искусстве! И эта жажда сопровождается теми же ощущениями, что возникали у тринадцатилетнего Северуса, когда он искал ответы и делал колоссальные для уровня своего разума открытия. Вот это поворот! Снейп прищурился. Когда ты встречаешь кого-то, кто уже прошел тот же путь, что ты, или идет по нему, кто наполняет себя знаниями тех же источников, к которым когда-либо припадал ты сам, когда видишь незамутненную, искреннюю реакцию как результат внутренней умственной работы, и реакция эта неотличима от твоей, у тебя уже нет ненависти к этому человеку, будь он даже сын твоего соперника от женщины, которая так и не стала твоей. И ты уже ничего не можешь с этим поделать. Он твой духовный двойник, желаешь ты того или нет.
   - А теперь я расскажу о противоположном, и, если вы испытываете хоть малейшее сомнение в том, стоит ли вам это услышать, разворачивайтесь и уходите уже сейчас-с-с-х-х, - Северус сам удивился тому, как глухо и низко прозвучал его голос при этих словах, и, чуть захлебнувшись, резко выдохнул, заставив мальчишку вздрогнуть и воззриться на него. На его памяти в такой манере всегда разговаривал Повелитель - природа магии сама диктует способ проявления на материальном плане.
   - Нет... Я готов, сэр.
   Снейп окинул его взглядом сверху вниз и продолжил, глядя всё так же свысока из-под полуопущенных век.
   - Она отличается от "чистой" магии тем, что ее не получится практиковать бесстрастно, - тихо и медленно говорил он. Из-под земли ударил огненно-алый луч и прошел вдоль позвоночника искусственного человечка в направлении, обратном серебристому потоку. Вырвавшись из макушки, луч устремлялся к небесам, и на пару с нисходящим они создавали непрерывное движение вверх и вниз, а фигурка покачивалась на них, будто бусина на готовых лопнуть от напряжения струнах космической арфы. - Чтобы практиковать Темное искусство, маг должен всем своим существом желать добиться нужного ему результата посредством самых простых и сильных эмоций, которые люди получили с доисторических времен. И вы знаете, что это за эмоции, верно?
   - Да, сэр.
   - Они просты и эффективны. Но, вопреки стереотипам, отнюдь не всегда направлены во вред. Но сейчас мы не будем говорить об этом - я не хочу отвлекать вас и морочить вам голову излишними сложностями. Возьмем самые простые, именно направленные во вред: вы ненавидите врага и хотите видеть его мучения. И всю силу своей ненависти вы вгоняете в заклинание пытки, мысленно распиная его. И вот это, - Снейп вскинул палочку, - многократно усиливает ваш посыл. Делая так, вы должны делиться с этой магией каким-то кусочком собственного чувствования. Это жертвоприношение, плата за обретенную животную мощь. Вы видите, она достается нам из земных недр, она зарождается в огненных глубинах и ищет выхода любым путем, не через живое существо, так через кратер вулкана... Ею крайне сложно управлять, и тем она опасна. Хотя, повторюсь, направлена во вред кому-либо не всегда. Даже далеко не всегда. Это просто магия. Это просто магия Земли, а не горних высот. Но слабым в ней делать нечего, слабого она пожрет.
   Поттер сглотнул. Зрачки его совсем потемнели. Есть такие откровения, от которых глаза у людей темнеют, а дыхание пресекается, словно от бега. Даже слушать об этих тайнах - не объяснять - стоит напряженного труда. А у самого Северуса и подавно тряслись поджилки, словно это не через наколдованную фигурку проходил сейчас гудящий от напряжения ток двух стихий, а через него самого, и на лбу и спине, невзирая на ледяной зимний ветер, выступил пот. Жар и холод, слитые воедино противоположности - вот то, что владело им в эти минуты.
   - И есть третий вид магии, - тут алхимик сделал подкручивающий жест палочкой, потоки магии завихрились и свились друг с другом, продолжая циркулировать каждый в своем направлении через игрушечного человечка. - Самый сложный, Поттер. И самый загадочный в своей неизученности. Он пришел к нам из Азии времен синто.
   - Мрачные заклятья... - одними губами завороженно прошептал сын Лили.
   - Эту магию называют еще Морочной магией, а некоторые... особенно одаренные... - Снейп ухмыльнулся, вспоминая слова студента-Блэка, - "замороченной". По причине ее невероятной сложности. В отличие от Академической магии эта для выполнения потребует не менее интенсивных эмоций, чем Темная. В том и состоит их схожесть. Посему ни одна классификация никогда не причислит ее к "чистому" искусству. Волхвуя мрачные заклинания, ведьма или колдун открываются всем мировым течениям. В результате они могут получить серьезную отдачу вплоть до собственной гибели. Что нередко и происходит с молодыми и неопытными целителями, которые нарушают предписания наставников-"пепельников" и лезут в воду, не ведая броду. Но сложна Мрачная магия не только этим. Взывая к силе Земли, маг должен уметь на все сто процентов желать своему пациенту блага и выздоровления вместо мучений и смерти, которые так просто наслать с помощью Темной науки. Оперировать энергией разрушения во имя созидания. Причинить боль тому, кто обратился к тебе за помощью, чтобы распознать принцип действия болезни и затем усмирить ее. Полюбить того, кого исцеляешь - пусть лишь на время процедуры, но полюбить даже злейшего врага. Суметь причинить боль, стопроцентно желая затем принести ему благо. Это как идти по раскачивающемуся канату над пропастью, а внизу - по одну сторону лава, по другую ледяная пучина. И эту магию способен освоить поистине самый сильный и бескорыстный из чародеев. Вот почему "пепельников" можно пересчитать по пальцам. Она дается единицам.
   - А когда они сражаются с инферналами?..
   - Они должны от всей души пожелать "поднятому" вечного покоя как блага.
   - Мори ин секула...
   - ...секулорум. Да. Именно так: "Покойся во веки веков". Вот почему темный волшебник до смерти боится инферналов, натравленных не им, а на него. Если жертвуешь за эффективную магию каплями своего чувствования, вырабатывается автоматизм. С каждым разом тебе всё труднее заставлять себя вернуться к классике... и вообще невозможно пользоваться Мрачной...
   Поттер вспыхнул, как белый фосфор:
   - Профессор Снейп, дозвольте мне один вопрос? Всего лишь один вопрос! - взмолился он.
   Снейп вскинул бровь, сбившись с мысли из-за этого напора и ощутив прилив сильнейшего раздражения.
   - Ну? Что еще? - выплюнул он.
   - Вы ведь знали мою маму, сэр. Вы вместе учились и состояли в квартете алхимиков школы...
   Зельевар резко отступил и в ярости уничтожил человечка вместе с колесом, куполом и обоими потоками:
   - Я не намерен говорить об этом. Ни вообще, ни, тем более, с вами, Поттер. Стойте там. Стойте, где стоите!
   Он сделал еще шаг назад, предупреждающе загораживаясь рукой, как будто не сделай он этого, мальчишка сейчас влез бы ему под кожу через Грегово место внедрения на татуировке и захватил бы его разум.
   - Я стою, сэр, - смиренно согласился Поттер и опустил руки вдоль туловища.
   - Если вы хотите продолжать занятия со мной, заткнитесь! - Снейп ткнул пальцем в его сторону. - И больше никогда - слышите? никогда - не смейте обращаться ко мне ни с чем, кроме занятий!
   Мальчишка закричал:
   - Но вы же не знаете, о чем я хочу спросить вас, профессор! Это связано с "пепельниками" и... почему я хочу выучиться целительской магии! Клянусь, я не спрошу ни о чем постороннем! Но только вы, больше никто! Один только вы сможете мне ответить. Понимаете? Я спрашивал профессора Люпина, я спрашивал мистера Макмиллана, и оба они направили меня к вам, сэр. Они сказали, что лишь в вашей компетенции оценить это верным образом...
   Торнадо внутри Северуса споткнулся об утес, разбился, и ветер начал стихать. Зельевар с трудом унял крупную нервную дрожь, сжал зубы, губы и кулаки, прошипел что-то невнятное и понял, что всё его бешенство незаметно куда-то испарилось. По его взгляду Поттер догадался, что уже можно продолжить:
   - Она была такой чародейкой, как вы говорите? Сильной и бескорыстной, способной подчинить себе эту магию? Была?
   - Я не виделся с ней после школы, - скорее по инерции огрызнулся Снейп, но теперь и голос его стал терять скрежещущие стальные ноты. - И не могу судить о том, чего она добилась...
   "Она спасла тебя от смерти после Фулминис Энсис! Если бы не она, ты сдох бы тогда в страшных мучениях, идиот!"
   - А в школе? По задаткам еще со школы - она могла, как вы думаете, сэр, - стать хорошим целителем... когда-нибудь... позже?
   Мужчина отвел глаза. Он не знал, что ответить. Прошлое разделилось надвое: в одном он не помнил Лили после того, как они разругались еще в школе и доучились уже в натянутых отношениях "холодной войны"; во втором он откуда-то точно знал, что она почти стала тем, кем хотела стать, и даже... даже учила чему-то и его? В конце концов, он ведь знает теперь некоторые целительские премудрости? Не могла же она освоить эти высшие курсы еще в Хогвартсе, до их размолвки: элементарно не хватило бы часов в сутках на всё про всё... Многое не срасталось. Но то, что как-то срасталось, говорило об одном. И о Фулминис Энсис, Мече-Молнии...
   Он хлестнул мальчишку коротким взором из-под свесившихся на лицо патл:
   - Да.
  

38. Или на Малкин, Майской королеве, жениться должен будешь ты...

  
   Профессор Вектор с озадаченным лицом смотрела на студента, похлопывая себя свитком по ладони:
   - Как тебе известно, я обычно не пытаюсь узнать, на кого была составлена натальная карта. Но сейчас этого, похоже, не избежать. На кого ты делал расчет?
   - Н-на... своего кузена, - Гарри встревожил ее взгляд, и он судорожно глотнул. - Что-то не так?
   Вся группа с любопытством развернулась в их сторону. Охотников ходить на Нумерологию было не так уж много, хотя и значительно больше, чем на Прорицания и Руны, поэтому Септима Вектор объединяла занятия для всех четырех факультетов в одном кабинете. Благо, здесь никогда ничего не взрывалось, не верещало и не трансформировалось.
   - Ты верно построил эту инцепцию, но, видишь ли, ноль в зоне предвидения неизбежно влечет за собой еще кое-какие последствия, и у тебя они не учтены. Помимо этого, у твоего двоюродного брата очень низкий коэффициент удачливости, а если время рождения указано с высокой точностью, то на асценденте соляра у него Черная Луна.
   - Вероятность несчастного случая?
   - При данной расстановке сил - стопроцентная и с летальным исходом. Вообще удивительно, что это не случилось в раннем детстве и... прости... не менее удивительно, что он до сих пор жив.
   Слова ее как-то резанули в районе солнечного сплетения, и, сжавшись, Гарри опустил голову. Перед глазами на секунду мелькнуло лицо - но не Дадли, а тетки. В этом году она не особо решительно, даже скорее просяще предложила проводить его до разделительного барьера на Кингс Кросс, за которым скрывалась платформа "девять и три четверти". Удивленный, мальчик не нашел причин для отказа, и на прощание она сказала ему еще одну странную вещь: "Знаешь, ты, конечно, учись. Но всё-таки знай меру. Ты же сам, наверное, слышал или читал фразу одного мудреца... не волшебника, а нашего: "Во многой мудрости многие печали". Когда рядом не останется равных, ты поймешь, как одиноко на вершине горы, сложенной из книг. Поверь, ты не первый". Кого она подразумевала под первым, Гарри спросить не успел: его подхватила похожая на рыжий ураган и уже попрощавшаяся со своими родителями Гермиона. Тетя Петунья лишь скользнула грустным взором по буйным кудрям Ржавой Ге, стремительно развернулась и пропала в толпе, за спинами других маглов.
   - А что вмешалось в его судьбу? - подключилась Грейнджер, через плечо Гарри с любопытством заглядывая в пергамент. Мальчик покосился на нее, но тревоги за Дадли на лице гриффиндорки не заметил. - Ангел-хранитель?
   - Конечно, нет. Ангелы - это из магловского фольклора, и к предмету, который мы изучаем, они отношения не имеют, - улыбнулась профессор Вектор и одним движением палочки прочертила строчку расчета на полях свитка. - Вот! Судя по всему, это как раз его кузен, - она указала на Поттера.
   Гарри недоверчиво засмеялся, и Теодор Нотт, один из троих слизеринцев, записавшихся на этот факультатив, хихикнул со своей парты:
   - Ангел выискался! Да Поттер скорее демонище. Особенно когда прется по темному коридору со своей вороной на загривке! Бр-р-р! Картина не для слабонервных!
   Волна веселья прокатилась по всей аудитории. Перечитав на ночь чересчур много книг и возвращаясь из библиотеки с исступленным огнем в глазах и встрепанной шевелюрой, Гарри даже сам себя не раз пугал до полусмерти, отражаясь в зеркалах. Впрочем, если он там еще отражался, бить тревогу было рано, да только вечно голодающий Мертвяк не разделял хозяйского оптимизма, с убедительностью профессора Трелони предрекая своему "боссу" неизбежные гастродуоденит, язву желудка и дистрофию. Всё вместе и поочередно.
   - А цвет крыльев Хранителя не имеет никакого значения, - поддержала шутку нумеролог, не поведя и бровью. - Главное, чтобы он успешно справлялся со своей задачей, а остальное - дело десятое. Люди тоже могут быть друг другу Хранителями, даже если сами об этом и не догадываются.
   - Значит, если бы по вине Поттера у его кузена вырос поросячий хвост, это тоже было бы во благо? - заржали слизеринцы, а Панси показала согнутым пальцем петлю свиного хвостика и, скосив глаза к носу, сделала вид, будто внимательно разглядывает получившуюся загогулину.
   - Нет, но с этого бы начались и этим же закончились сто лет их одиночества, господа Нотт, Забини и мисс Паркинсон.
   Гермиона старательно записывала за нею под диктовку, зажав перо в исцарапанной и покусанной Жуликом руке. Эта рыжая скотина - то бишь котенок-полужмыр - умудрялась изгрызть не только Грейнджер, но и всех ее друзей, особенно мужского пола, и их питомцев. Из последних больше всех доставалось Лавгудовскому Витчбрюму: Жулик считал его грызуном и устраивал на пушистика безжалостную охоту. Однако нужно было признать, что телохранителем для своей владелицы он был отменным.
   На парту с ее стороны аккуратно присел заколдованный бумажный змей с пернатым воротом вокруг головы. Кетцаля Гарри узнал сразу и покосился на отправителя, который сделал вид, будто он здесь ни при чем. Особо не таясь, Гермиона коснулась палочкой летающего письма, и пернатый змей тихонько спросил голосом Акэ-Атля: "Пойдешь со мной на этих выходных в Хогсмид?" Поттер и сам не понял, почему в душе завозилось какое-то неприятное чувство. И хотя Ржавая Ге отрицательно качнула головой, а на лице Шамана отобразилось разочарование, осадок остался.
   После этих каникул и каждодневного наседания кузена с вопросами о Гермионе Гарри ощущал себя выбитым из колеи. На месте ему не сиделось, внутри был какой-то раздрай, рождающий убежденность, что время уходит, а ты занимаешься разной ненужной ерундой, тогда как весь мир трудится не покладая рук и не переводя дыхания. Чтобы наверстать, мальчик хватался за книги, но часто ловил себя на том, что отвлекается от содержания, задумчиво уставившись в библиотечное окно на шпили соседних башенок.
   - Ну почему? - Куатемок увязался за Грейнджер на переменке, и Гарри, ускорив шаг, всё равно невольно услышал за спиной их диалог: - Тебя уже кто-то пригласил, да?
   - Нет, вообще никто не приглашал, просто я туда не иду.
   - Почему? Тебе в замке не осточертело?
   - С нами всё равно теперь отправят эту квиддичистку Эпплби или еще кого-нибудь со старших курсов. Ну и какое удовольствие маршировать целый день по указке этих надзирателей? - Герми сделала забавный голос и передразнила чью-то утиную походочку. - Ынч-ынч-ынч! Уииии! Ынч-ынч-ынч! Уиииии! Как, блин, отряд безмозглых бойскаутов на выгуле...
   - А чего сразу "безмозглых"?..
   Гарри ускорил шаг, оторвался от них и дальнейшего уже не слышал. Тамсин Эпплби, ту пуффендуйку, что водила их в музей, закрепили за их курсом в качестве куратора. Из-за усиления мер безопасности, связанных с неподконтрольными дементорами, в нынешнем учебном году младшие ученики имели право покидать периметр Хогвартса только в сопровождении взрослых студентов или преподавателей. Эта странная девушка вызывала в Поттере смутную тревогу. Что-то в ней было не так.
   Стоило, однако, свернуть в злополучный коридор с пересохшим фонтаном, как его снова взяли в оборот предприимчивые родственники Рона Уизли. Причем взяли с обеих сторон и под ручки, так что Гарри осталось лишь болтать в воздухе ногами и неубедительно протестовать.
   - Новейшая разработка, приятель! - сообщил Фредоджордж, извлекая, как фокусник, из своей шляпы подозрительный флакончик.
   - Совершенно безвредная, но до чертиков полезная штуковина! - отрекомендовал изобретение Джорджефред, и поэтому Гарри отодвинулся от них на возможно более далекое расстояние. - Смотри, достаточно трех капель - и твой приятель будет в течение целого часа без остановки шпарить всё, что думает, но вслух!
   - Вообще-то такие зелья запрещены, - пряча руки за спину, возразил Поттер. - Я пока не хочу, чтобы меня выперли из школы.
   - Ничего подобного! - завопили близнецы, при этом, наоборот, размахивая руками, как заправские итальянские коммивояжеры. - Наше изобретение не имеет аналогов, и веритасерум - вчерашний день в сравнении с нею! Уж поверь!
   "Трындец", - подумал Гарри. Кажется, у братцев закончились наличные, и перед скорым походом в Хогсмид они решили поправить свое благосостояние за счет любого ближнего.
   - О'кей, о'кей! - быстро согласился он. - Сколько вам надо? Давайте вашу хрень - и я пошел. Мне надо срочно сдать домашку БаБаху!
   А до БаБаха, то есть до профессора МакГроула, еще топать и топать по всем этим ненормальным лестницам...
   Однако такой поворот Уизли не понравился:
   - Не-не-не! Это неспортивно! Ты только оцени наш детектор правды! На вот, глотни!
   - Эй, фьюить, парни! - из-за фонтана выглянул встрепанный старшекурсник-пуффендуец. - Есть у вас что-то от амортенции?
   - Да не вопрос!
   Гарри хотел улизнуть, но отвернувшиеся от него Джордж и Фред закрыли собой выход из ниши. "А что там у вас случилось?" - "Да ходят слухи, что девчонки раздобыли ее рецепт у слизеринцев и хотят подлить кому-то из нас!" - "Это после нашего "голого" колдоаппарата? Они что, поверили?.." Пока старшие обстряпывали дела, мальчик нащупал в кармане своей сумки несколько конфет, купленных еще в начале сентября у мадам Цирцеи в "Хогвартс-экспрессе". Эти конфеты должны были вызвать у съевшего их приступ тяжелого вранья - если, конечно, продавщица сладостей сама не наелась чего-нибудь эдакого перед обходом состава. Была не была. Гарри наколдовал на конфету очищение от обертки и вторым едва заметным движением палочки закинул леденец в рот. На вкус это было как погрызть сосновую доску, обмазанную муравьиной кислотой - в общем, хотелось выплюнуть. Но он заставил себя проглотить.
   - Сдуревшие девицы, - закончив с пуффендуйцем, братья Рона снова повернулись к своей первоначальной жертве. - Если кого-то из них заловят с этой амортенцией, им до конца года сортировать кал эрклингов в подземельях... Одна уже пробовала, - и специально для Гарри Фред (или Джордж) пояснил: - Нам Перси рассказывал. Страшное дело! Ну так что, будем пробовать? Подержи-ка его, Фредди, - (Ага, значит, это был всё же Джордж.) - Вот, молодчина! Всего-то три капельки! - флакончик в открытом виде напоминал пипетку из магловской аптеки, только больше и толще. - Покажи язык.
   - Психи, - сдался Поттер и обреченно вывалил язык на всю длину. Видимо, придется прогулять следующие уроки - если, конечно, их зелье на самом деле обладает заявленным действием.
   Удивительно, но вещество не имело никакого вкуса. Что, в общем-то, логично, если учесть цели, с которыми оно должно применяться. Снейп вот однажды говорил, что хорошие яды тоже, как правило, без вкуса и без запаха. Но ожидать такого уровня мастерства от двух раздолбаев из Гриффиндора было странно. Меж тем рыжие с интересом следили за ним. Гарри икнул. В какой-то миг ему неудержимо захотелось сказать, что у того, который справа, на носу соскочил прыщ, а тот, что слева, выглядит слишком глупо с этим алчущим ожиданием на лице. Он уже почти сказал то, что само рвалось с языка, но в последний момент усилием воли заставил себя говорить обратное. А заодно слегка поглумиться. Совсем чуть-чуть. Ну очень уж захотелось - не иначе как побочный эффект!
   - Ох, какая у тебя кожа, детка! - по-малфоевски растягивая слова, Гарри потянулся пальцем к прыщику близнеца справа. - Да ты краса-а-авчик!
   Парни переглянулись, а Поттер шагнул уже ко второму:
   - Какое у тебя интеллигентное лицо! Я обожаю умных! Может быть, мы с вами сходим в эти выходные в Хогсмид, ребята? Как вы на это смотрите?
   Уизли отступили, еще раз переглянулись.
   - Уходим, - тихонько сказал тот, который с прыщом, тому, который с глупой физиономией, и оба рванули прочь от фонтана.
   Отхохотавшись, Поттер вспомнил о свитке для профессора Акустики и сломя голову ринулся к лестнице в надежде, что той ничего не взбрендит и она исправно доставит его на четвертый этаж.
   Гонг, возвестивший о начале занятия, застал его в момент стыковки лестницы с площадкой четвертого этажа. Что ж, терять нечего: на ЗОТИ он уже опоздал.
   Внезапно мимо Гарри промелькнул Пивз, следом за которым, с заносом вылетев из-за поворота, несся долговязый профессор. По тем дням, когда МакГроул, получивший у студентов прозвище БаБах, надевал свое узкое черное пальто, его издалека принимали по ошибке за Снейпа из-за длинных патл-сосулек и манеры появляться из ниоткуда. Но страшнее было, когда акустик являлся на урок в том, в чем был сейчас - национальном килте и кроваво-красном кафтане с золотым позументом: это всегда предвещало практическое занятие или контрольную. Полтергейст по-настоящему боялся в Хогвартсе только троих - Кровавого Барона, ворона Мертвяка и молодого преподавателя Акустики Иоганна МакГроула. Который, к слову, приходил только по определенным дням, а потом исчезал в никуда, и найти его, чтобы сдать работу или зачет, в иное время было невозможно. Именно поэтому Гарри так и спешил в это Мерлином забытое крыло, пока профессор не успел испариться в неведомые дали.
   - Стоять, эй ты! - орал МакГроул вслед Пивзу своим сочным баритоном с мощным гэльским акцентом. - Мохрех! [1] Стоять, я сказал, ты еще нужен!..
   _________________________________________________
   [1] Mo chreach! - (шотл. ругательство) "черт подери", а дословно переводится как "мои руины".
   Заметив отпрыгнувшего к стенке Поттера, БаБах резко встал, кашлянул, поправил черную шляпу и очки. Да уж, только слепой мог бы перепутать эту полную энергии дылду, будто проглотившую "Нимбус-2001", с доходягой-Снейпом...
   - Это я не тебе. А ты вернись подобру-поздорову! Итак... ты что-то хотел? Третий курс, да?
   - Да. Я Поттер, - Гарри втолкнул ему в руки свой свиток.
   БаБах же тем временем выглядывал, в какую сторону завернул Пивз, так что домашнюю работу студента с рассеянным видом уменьшил и засунул за обшлаг рукава.
   - А. Ну да, шрам на лбу. Поттер, точно. Молодец, Поттер. Свободен. Эй ты! Лямлет! [2] Тебе от меня просто так не отделаться!
   _________________________________________________
   [2] Leam-leat - (шотл. ругательство) "ублюдок", "лицемер", "предатель".
   Гарри даже не хотел узнавать, зачем для практического занятия Иоганну БаБаху мог понадобиться школьный полтергейст - не собирается же он, в самом деле, использовать это летающее скрипучее бедствие в качестве волынки... А впрочем... Нет, лучше даже не представлять, что ждет тот курс, у которого сейчас будет факультатив по Акустике...
   Поттер проводил учителя взглядом до поворота и ринулся к Люпину, надеясь со всеми этими лестницами поспеть хотя бы на вторую половину урока и не получить прогул.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Если профессор Люпин и дружил когда-то с Джеймсом Поттером, то это нисколько не отражалось на их взаимоотношениях с его сыном. Первую неделю этот странный преподаватель вел себя со студентами несколько панибратски, подбивал на всяческие шалости и вообще как-то мало походил на серьезного педагога. Но начиная со второй недели сентября характер его кардинально поменялся. Это был очень тихий и спокойный тип, чуть скованный в движениях, пока это не касалось волшбы. Как только в его руке возникала палочка, в классе начинали твориться чудеса. И он довольно упорно подошел к задаче научить своих студентов заклинанию вызова Покровителя, которое Гарри не удалось ни с первой, ни со всех последующих попыток. А еще Люпин, кажется, присматривался к Поттеру и общаться с ним тет-а-тет не спешил. Гарри уже начал сомневаться в правдивости своих "видений", когда, на исходе сентября, им удалось поговорить.
   Они прогуливались по мостику над каналом между "сторожевыми башенками", и профессор рассказывал ему, каким был в юности Поттер-старший. О его квиддичных достижениях, о столкновениях со слизеринцами, дружеской конкуренции с Сириусом Блэком - оба стремились быть лидерами четверки, постоянно соревнуясь в различных выходках и олицетворяя собой движущую силу круговой поруки: за их хулиганства баллы снимались со всего Гриффиндора, отработки присуждались всему Гриффиндору и до ближайшего турнира по квиддичу Мародеры были едва ли не аутсайдерами у всего Гриффиндора; но стоило лишь Поттеру поймать золотой снитч и обеспечить своих уймой рубиновых камешков в песочных часах факультета, квартет возвращал себе звание кумиров всех девчонок школы и предмета зависти парней-однокурсников. Не весь квартет, конечно. Как правило, народной любви хватало только на Сири и Джима, два других участника скромно грелись в лучах, а точнее в тени их славы. К которой, говоря по чести, ни Римус, ни Питер не стремились.
   - Какими вы были тогда, сэр? Все вы.
   - Мы были молоды и гениальны, - горько усмехнулся профессор. - Все молодые гениальны, как теперь и вы... До поры до времени...
   - А что потом?
   Люпин лишь склонил голову. Мертвяк, прыгавший вровень с ними по бортику ограждения моста, перелетел на плечо к хозяину:
   - А потом, босс, наступает полная жопа. И вы тоже станете мерзкими брюзжащими старикашками типа вашего Снейпа.
   - Мертвяк, сделай любезность: защелкнись, - Гарри показал ворону палочку, тот презрительно каркнул, но спорить не осмелился. Какая несправедливость: все боятся Пивза, Пивз боится мимира, мимир боится Поттера, но при этом почему-то ни все, ни Пивз его, Поттера, не боятся. Мир устроен как-то алогично, его проектировщик совершенно точно учился не в Когтевране...
   - Знаешь, в целом он всё-таки прав, - кивнув на птицу, признал профессор. - Насчет того, что с возрастом жизнь всех берет за горло.
   - Сэр, а за что вы доставали... ну, то есть... эм-м-м... преследовали профессора Снейпа? Когда он еще не был профессором... Что такого он вам сделал?
   Люпин немного удивился осведомленности студента, однако ни спрашивать, откуда он узнал, ни опровергать сказанного не стал.
   - Дураками потому что были... Дети, особенно подростки, вообще жестоки, а у твоего профессора еще и характер такой, что все ничтоже сумняшеся всегда назначали его мальчиком для битья. Обидишь сильного, с хорошими связями - сам пожалеешь. Обидишь смирную овечку - кто тебе поверит, будто она первая на тебя напала. А у Севе... у профессора Снейпа не было ни силы, ни могущественной или хотя бы богатой родни, ни реноме кроткого агнца. Но полно амбиций, эгоизма и гордыни. Идеальная жертва для нападок. Из-за первых безуспешных попыток что-то доказать во время разбирательств с директором он в итоге вообще прекратил объясняться после стычек. Просто никак не комментировал произошедшее. Всё равно бы наказали как виновного. Да к тому же... понимаешь ли, так получилось... и я думаю, дело отчасти и в этом... - мужчина слегка поджал губы кривоватого рта. - Им обоим - твоему отцу и Снейпу - нравилась одна и та же девочка. Они и так-то не ладили, а здесь еще соперничество...
   Гарри насторожился. Он помнил девичий голос из своего сна, требующий немедленно прекратить безобразие и оставить "его" в покое. Почему-то в этом месте он всегда сразу же просыпался...
   - Какая девочка?
   - Твоя мама, - вздохнул профессор. - Лили.
   Мама нравилась Снейпу? Значит, они были не просто друзьями в одной алхимической команде, и значит, для них, во всяком случае - для зельевара, в этом общении заключалось нечто большее? Причинно-следственные связи в размышлениях Гарри начали замыкаться. Так вот почему Снейп так относится к нему! С одной стороны, он ненавидит сына своего школьного мучителя, и с этого момента Гарри не чувствует в себе никакого морального права упрекнуть профессора за неприязнь. С другой, Снейп не может насладиться своей ненавистью, поскольку когда-то испытывал противоположное чувство к его матери. Всё встало на свои места. Мальчик ощутил легкую тошноту и головокружение: наверное, впервые в жизни он испытал столь сильное презрение к своему легендарному папаше и стыд за его деяния. Это было... отвратительно. Может быть, сложись у зельевара с Мародерами всё иначе, Гарри было бы проще работать со Снейпом, у которого есть чему поучиться, да и что душой кривить - с которым почему-то интересно, хоть иногда и жутковато.
   - Какой она была? - помолчав и решив пока не ворошить болезненную тему, от которой мутит, спросил он.
   - Я... не слишком хорошо ее знал.
   - Но вы ведь учились на одном и том же факультете, все время виделись в общей гостиной...
   Тот слегка поморщился.
   - Гарри, иногда с человеком можно даже не то что видеться в одной гостиной семь лет, а спать в одной кровати двадцать семь, а в какой-то миг понять, что вообще никогда его толком и не знал. А можно жить в разных концах мира и иметь представление о мыслях друг друга. Лили была слишком далекой галактикой, а у меня так никогда и не обнаружилось способностей в астрономии. Думаю, если она нравилась Джиму, то в ней что-то было. Они с Сири всегда предпочитали "всё самое лучшее" и очень гордились этим обстоятельством. Я не хочу тебе врать, Гарри: твою маму я знаю куда хуже, чем того же профессора Снейпа. Хотя мы с нею оба были старостами и оба не однажды растаскивали повздоривших смутьянов.
   - Вы были старостой? Тогда почему вы ничего не сделали, чтобы ваши друзья прекратили задирать Сней... профессора Снейпа?!
   - Можно подумать, меня кто-то... А, ладно. Наверное, нам пора возвращаться в школу, Гарри.
   Гарри почти физически ощутил вспыхнувшую досаду Люпина, которую тот предпочел засунуть подальше и с видом благолепного пастора зашагать обратно в замок. Больше они ни разу об этом не заговорили. И в первую очередь поднимать тему не хотел сам Гарри. Слишком больно перерисовывать идиллическую картину, особенно если она не на холсте, а в твоем воображении.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Еще на подходе к кабинету ЗОТИ Поттер заметил мелькнувшую тень миссис Норрис. Это было очень вовремя, и мальчик успел наложить на себя чары отвлечения внимания, которые вряд ли обманули бы опытного волшебника, но от сквиба Филча всегда оказывались очень действенными. Только идти по гулкому коридору нужно было очень осторожно, чтобы не привлечь внимания вездесущей завхозовой кошки.
   Филч прятался за доспехами, пристально выглядывая что-то у кабинета Защиты или кого-то подкарауливая. Гарри проследил за направлением его взгляда и на всякий случай посмотрел на то же место через прием "специального видения", которому их не так давно обучил профессор Люпин. Нужно было слегка прищуриться, расфокусировать зрение, как бы глядя не в центр, а по периферии, но не применять никаких заклинаний, чтобы не сбить собственную маскировку. Это был полезнейший навык в условиях какой-нибудь боевой операции.
   Прижимаясь плечом к притолоке и ухом к щели в двери, возле кабинета стояла Тамсин Эпплби, единственная из студентов не-слизеринцев, кому Снейп нехотя, но всегда ставил "Превосходно" по своему предмету и нередко задействовал в качестве помощницы на сложных занятиях. Мисс Эпплби, по слухам, вообще пользовалась успехом у преподавателей, даже у Сибиллы Трелони, а вот студентам, особенно знакомым Гарри, она казалась какой-то подозрительной. Вот зачем она тайком дежурит у двери, за которой идет самый обычный урок?
   - И что ты здесь забыла? - послышался женский голос с нотками вызова.
   Вздрогнув от неожиданности, Гарри потерял расфокусировку и увидел в нескольких шагах от Тамсин младшую из авроров, стажера Тонкс. Несмотря на выжидательную позу со скрещенными на груди руками, которую избрала метаморфиня, угадать крайнюю степень кипящей в ней злости можно было по пламенно-алым волосам. Казалось, сейчас они жили собственной жизнью, как змеи на голове Горгоны.
   Разоблаченная семикурсница оглянулась, а вот Филч незаметно для Поттера куда-то исчез: завхоз и безо всякой волшбы знал множество тайных лазеек, чтобы пропадать и появляться, когда ему вздумается.
   - Ничего, - покусав губу и переборов ответный гнев, ответила студентка. - Я иду на свои занятия, мисс Тонкс.
   - Не поздновато ли? - аврор извлекла из кармана над поясным ремнем старинные серебряные часы на цепочке и демонстративно взглянула на циферблат. - Почти пол-урока прошло, мисс Эпплби. Вас, может быть, проводить, вы заблудились, не так ли?
   Глаза пуффендуйки осветились злорадной идеей:
   - Вы угадали, мисс Тонкс, я что-то заблудилась. Может быть, вы меня проводите? Окажите такую любезность!
   Тонкс побелела в буквальном смысле этого слова, и от нее повеяло холодом Драко Малфоя, когда тот начинал корчить из себя неприступного аристократа.
   - Когда я училась в Пуффендуе, девочка моя, наши студенты были явно сообразительнее.
   - Ох, наверное, это было очень давно? Лет... двадцать назад, верно? Или двадцать пять? Так вы мне поможете, мисс Нимфадора?
   Теперь загорелись щеки Тонкс, а волосы почернели до антрацитового цвета. Гарри подумал, что сейчас этой дерзкой квиддичистке не поздоровится, однако аврор каким-то чудом сдержалась, согласно кивнула и повела ученицу прочь от кабинета, а Гарри тем временем шмыгнул за дверь и только там снял с себя заклинание отвода глаз.
   Когтевранцы с гриффиндорцами писали контрольную, и в классе раздавался скрежет перьев, будто целый взвод мышей прогрызал себе тайные ходы. На появление Гарри внимания почти не обратили, только профессор Люпин приложил палец к губам и жестом показал ему садиться на место. Мальчик тихо пристроился возле Акэ-Атля и успел заметить, что сидевшая позади них Гермиона уже ничего не пишет, а читает какую-то постороннюю книжку. Для Ржавой Ге это было обычное положение вещей. Впрочем, на этот раз он и сам справился с заданиями меньше, чем за четверть часа, и уселся дописывать реферат на завтрашнее Зельеварение.
   - Запишите задание на понедельник, - прервал его в самом конце урока голос профессора Люпина. Потом тот спохватился: - А, нет, не записывайте! Завтра у вас будут Зелья, там и спросите, к чему вам готовиться на двадцать девятое. Все свободны, - и, забирая свиток у подошедшего к его столу Гарри, добавил вполголоса: - Сегодня тебе повезло, но профессор Снейп такого опоздания с рук не спустит, поэтому...
   - Да, сэр.
   Для чего они чередовались со Снейпом в прошлом месяце и собирались повторить это теперь, Гарри не понимал. Тогда слизеринский декан часть урока посвятил лекции о повадках оборотней, а остальное время - отработке способов противостояния этим тварям. "Если вы встретили вервольфа, единственное эффективное средство - немедленная аппарация. Если по какой-либо причине трансгрессировать вы не можете... в вашем случае - еще не умеете... второе, менее эффективное средство - бегство. Если бежать некуда, вам не позавидуешь, и придется отбиваться. Но! Магия слабо действует как на сфинксов и мантикор, так и на больных ликантропией в фазе обострения. Шансов у вас будет - мизер", - и на этой, как всегда, позитивной ноте алхимик начал тренинг, после которого зельеделие и физподготовка с полетами на метлах вместе взятые уже не казались студентам такими уж невыносимыми морально и физически. В результате натаскивания даже у спортсмена-Корнера мышцы болели потом еще дня три, а Грейнджер, не скрывая, обзывала Снейпа экзекутором. Поттеру же вообще хотелось лечь и помереть при каждом шаге, и это даже не говоря о подъемах по ступенькам. И самое обидное заключалось в том, что сам алхимик носился, даже не морщась - наверное, мускулов, которые могли бы болеть, на его скелете не осталось и вовсе. Когда об этом уроке узнал профессор Люпин, то вместо того чтобы посочувствовать бедным подросткам, он велел им отрабатывать задание коллеги при малейшем удобном случае. Всё это попахивало заговором учителей против школьников.
   На Магловедении, как обычно, царила скукотища. Студенты перебрасывались записочками и болтали за спиной профессора Бербидж. Гарри сидел в самом дальнем углу за последней партой рядом с Невиллом Лонгботтомом и от безделья листал загадочный "дневник Миртл", тихонько применяя к нему недавно узнанные отпирающие заклинания из книги магистра Орбеуса, жившего через полтора века после Основателей Хогвартса. А вот гриффиндорцам спокойно не сиделось, и некоторые мальчишки, вспомнив детство, забрасывали Пухлого красящими бомбочками. С тех пор как стало известно, что он хочет перевестись в Пуффендуй, "львята" начали относиться к нему как к дезертиру, что в равной мере удивляло и когтевранцев, которым вообще было плевать, кто куда переводится, и пуффендуйцев, которые никогда не причисляли себя к врагам Гриффиндора. Слизеринцы тихонько злорадствовали, но им, в сущности, тоже было наплевать: уходили не от них.
   Дневник не желал открывать своей тайны. Или в нем никто и никогда ничего не писал.
   - ...Может быть, Гарри нам это расскажет? - ворвался в его размышления голос учительницы.
   Поттер запоздало сунул ежедневник под крышку парты и уставился на профессора Бербидж:
   - Да, мэм, простите, мэм?!
   - Вы ведь знаете мир маглов лучше многих ваших однокурсников, не так ли? - не глядя на выпрыгивающую из собственного рукава Гермиону, продолжала преподаватель Магловедения. - Как вы думаете, способен ли волшебник остановить взрыв самой ужасной магловской бомбы?
   Гарри удивился: с чего это вдруг магов заинтересовало ядерное оружие? По лекциям Магической Истории он знал, что наиболее могущественные маги умели сдерживать и нейтрализовать Адское пламя, но очень сильно сомневался, что даже все высшие волшебники на планете, вместе взятые, сумели бы справиться с атомной бомбой и последствиями ее взрыва. Однако ответить Поттер не успел: кто-то особо меткий пульнул в Лонгботтома цветовую бомбу, и тот, колдуя щитовое, сильно махнул рукой. Кончик рукояти палочки в его кулаке угодил прямо в нос поднимающегося со скамейки Гарри. Кровь и слезы брызнули фонтаном, девчонки охнули, даже Грейнджер от неожиданности опустила руку.
   - Ой, прости-прости-прости! - вскочил Пухлый, торопливо трансфигурируя свой свиток в ворох салфеток и пытаясь унять кровотечение из ноздрей сокурсника.
   Поттер успел заметить, как на странице упавшего на пол и раскрывшегося ежедневника вспыхнул и угас рукописный текст. Профессор тем временем торопливо прочитала заговор, и капать из глаз и из носа Гарри перестало. Лонгботтом был так расстроен, что когтевранец воздержался даже от иронии в его адрес, хотя от боли сначала чуть не взвыл.
   - Как ты? - озабоченно спросила профессор. - Может быть, покажешься мадам Помфри?
   - Нет, мэм, всё нормально, - Гарри проморгался и, заметив недоверие на ее лице, кивнул: - Нет, правда всё в порядке, - недоверие не исчезло, и он окончательно свел на шутку: - Как видите, против ядерной бомбы и Невилла нет приема. Даже у магов.
* * *
   Он почти забыл о том, что собирался сделать, когда в общей факультетской гостиной увидел Луну Лавгуд. В сопровождении своего Витчбрюма девочка заглядывала под все кресла и диванные подушки, а питомец орудовал своим языком по труднодоступным углам комнаты, помогая ей в поисках. Но дело было в другом. Поиски утерянного для Луны были нередким занятием, а вот выглядела она сейчас и правда непривычно: в длинные косички ее белокурых волос было вплетено множество различных предметов - от гусиных перьев до каких-то девчоночьих косметических приспособлений, названия которых Гарри даже не знал.
   - Что ищешь? - спросил он, как обычно делая вид, будто не замечает за ней никаких странностей.
   Она взглянула на него широко распахнутыми серебристыми глазами и тихо пропела:
   - Я снова потеряла свой учебник по астрономии и ищу его уже целый час...
   - Но, может быть, проще приманить его? - Гарри махнул палочкой, колдуя Акцио, и книга, вылетев непонятно откуда, сама прыгнула ему в руку.
   - Спасибо тебе, а то я и палочку свою где-то потеряла...
   - И я даже знаю, где, - задумчиво сказал он, глядя через ее плечо, из-за которого торчала палочка, криво вплетенная в одну из кос. - А ты не поделишься тайной, для чего ты всё это навертела?
   - А, ты о них?! - она улыбнулась, касаясь своих волос и нащупала мерную зельеварческую ложку. - Вот она! Знаешь, ведь это очень удобно. Я всегда всё теряю, а так - нет...
   - Да-да, я заметил, - Гарри протянул руку и аккуратно высвободил из косицы ее палочку.
   С недавних пор Поттер стал понимать, что с ним происходит что-то странное. К Полумне он, как и прежде, мог прикоснуться без смущения. А вот с Грейнджер всё изменилось. Летом, после музея, они своей компанией отправились погулять в магловский парк. На ней был легкий белый сарафан с открытыми плечами, и ткань красивыми складками обрисовывала ее грудь, которую в учебное время наглухо скрывала студенческая форма и мантия. Гарри тогда стало не по себе. То есть это было и приятно, и досадно. Когда хочется дотронуться хотя бы до ее руки, но ты сам себя мысленно одергиваешь. По отношению к Луне, которая была младше Ржавой Ге почти на два года, он не чувствовал ничего похожего: между ними всё оставалось простым и безвинным, как в детстве. Хуже всего, что теперь Поттер вспоминал фигуру Гермионы всякий раз при встрече, и ученическая одежда больше не была помехой смутным фантазиям. Из книг, которые он читал по дисциплине профессора Умбрасумус, Гарри знал, что в таком возрасте уже нет ничего удивительного, если у разнополых подростков просыпается друг к другу особый интерес. По утверждению авторитетных источников, для "пубертатной поры" это "норма". Другое дело, если теория вдруг воплощается в жизнь, а причиной твоих метаний становится боевая приятельница, вчерашняя драчливая хулиганка, своими фокусами и бесстрашием восхитившая громилу-Дадли, которого все побаивались, не исключая хлипкого кузена. Гарри чувствовал какую-то неправильность, когда внутренний голос нет-нет да напоминал ее имя. А сама Герми ничего не замечала. Даже кувыркнувшись однажды с метлы на уроке мадам Хуч, удачно пойманная Поттером у самой земли, она только засмеялась: "Ну всё, всё! Неуклюжая каракатица жива! - и, благодарно взъерошив его волосы, добавила: - Меня уже можно поставить на поверхность планеты. Правда!". Ей было невдомек, почему он замешкался. Да просто держать ее в охапке и прижимать к себе было приятно, а смотреть на губы - почти невыносимо...
   Они распутали все косички юной Лавгуд. Довольная находками, Луна сгребла вещи в ученическую сумку и побежала в девичью спальню своего курса. Гарри спрятался в нише с книжными стеллажами, за статуей волшебницы, и для подстраховки укрылся легкими чарами, чтобы никто ему не помешал.
   Кровавые пятна с бумаги, как это ни странно, пропали. Вместо них на страничке стояли выведенные кровью буквы, однако в знакомые слова они не складывались. Это была определенно латиница, но не латынь, не английский и не французский. А что, если...
   - Акцио, зеркало!
   И только в отражении текст приобрел намек на читаемость. Но слова, написанные четким, почти каллиграфическим почерком в обратном направлении, да еще и зеркально, были разбиты как попало - и как попало же слеплены между собой: "Пр иветс т вуюнасл ед н икаСл изер ина!" Едва Гарри собрал надпись как нужно и прочел, она исчезла. От волнения по спине у него побежала струйка пота. Подождав немного и убедившись, что ничего не происходит, мальчик постучал наконечником палочки по абсолютно чистому листу и шепнул проявляющее заклинание. Как и прежде, оно не сработало. Гарри чертыхнулся и призвал к себе перо, пустую чернильницу и ланцет. Ему очень не хотелось связываться с такой магией, но было уже ясно, на что заклят загадочный ежедневник, и отвертеться не получится. Он выбрал левый безымянный палец и полоснул подушечку лезвием, усмиряя бунтующий мозг тем, что это почти как для общего анализа крови в магловской клинике, не стоит придавать большого значения эксперименту. Мозг мириться с этим не хотел и злобно огрызался примерами того, как медленно и коварно Темная магия затягивала в свои сети экземпляры поумнее него. "Ну да, конечно, вспомни еще суеверия маглов!" В ответ на это он отчетливо услышал тихий смех и знакомый мягкий голос: "Вот именно! Не бойс-с-с-с-ся, мой маленький маленький принц! Впрягс-с-с-ся - вези!" [3] Кровь тем временем закрыла донышко чернильницы, и Гарри залечил ранку. Надо будет проверить, не достаточно ли окажется только какой-то части крови в смеси с обычными чернилами.
   _________________________________________________
   [3] Да, это еще батька Чингисхан сказал: "Боишься - не делай, делаешь - не бойся, сделал - не сожалей".
   Обмакнул перо, набрал каплю на острие и аккуратно вывел: "Приветствую. Кто ты?" Дневник поглотил эту надпись, как и предыдущую. Несколько секунд не было ничего, затем, снова в обратном направлении и зеркальном отображении, на коричневатой от времени бумаге проступили буквы: "Ядухэ то гоартеф а кт а". Значит, всё-таки темный артефакт, а не простой ежедневник... Ну что ж... "Как тебя прочесть?" На этот раз вместо кровавой надписи в центре листка появилось странное вращающееся пятнышко. Оно напоминало горловину воронки и стремительно расширялось. Когда Гарри понял, что у него кружится голова - или нет, это уже весь мир кружится вокруг него, - было поздно. Он стремительно куда-то падал...
  

39. Голубчик, ты беднягу извини: он в лондонской тюрьме провел все дни

  
   Мерзкое загаженное копотью и мухами окошко. И боль. Эти твари снова распускали руки... Они старше, у тебя не было шансов. А потом они творили такое, что даже если и спросят, не посмеешь рассказать, иначе сгоришь со стыда... О, как же приятно было воображать, что они в твоей власти, и ты мстишь за каждую из нанесенных ими обид! Медленно, смакуя, упиваясь их мучениями! Дерьмо! Дерьмо, когда ты маленький, когда у тебя нет ни родителей, ни кого-либо, кто заступился бы за тебя. Когда всем на тебя насрать. Хоть бы один, хоть бы одна душа живая! Хоть словом!.. Р-р-р-х-х-х!
   Теперь уже даже не до придумок. И не до криков. Кажется, что жизнь кончена, просто кончена, не начинаясь. Потому что тебе нельзя было рождаться на этот свет...
   ...Вереница дней мелькает смутной, растянутой во времени каруселью...
   Ты лежишь в полудреме на казенных, застиранных до бурого цвета простынях. Ты встаешь, и ноги сами ведут тебя вон из комнаты, по ветхим приютским половицам, которые сейчас по неведомой причине не скрипят. Ты беспрепятственно просачиваешься в комнату одного из этих подонков и склоняешься над его кроватью... Нет, ты повисаешь над кроватью, словно зеркальное отражение его самого, спящего. Так же, как спишь сейчас и ты. Что-то разворачивается и хлопает за твоей спиной, над головой, скользнув по потолку, и ты ощущаешь этим "чем-то" шершавость известковой побелки. Во сне всё окутано тускло светящейся лиловой дымкой.
   Ублюдок раскрывает глаза и похотливо улыбается. Его не удивляет, что кто-то парит над ним вопреки земному притяжению. Надо потерпеть еще лишь несколько секунд, и ты тянешься губами к его рту, впечатываешься в него, втягиваешь вместе с воздухом и его мерзкий запах, эту вонь, порождающую ненавистный страх, унижение, чувство вины без вины, вериги полной беспомощности. Ох, этот запах будет преследовать тебя всю жизнь, и отдаленных отголосков его будет достаточно, чтобы багровая пелена застлала твои глаза, схлынув лишь тогда, когда под ногами твоими останется валяться недвижимое тело наказанного...
   Ты просыпаешься, вздрогнув, и снова засыпаешь, потому что всё это был только сон. Пусть желанный, как первый глоток воды после двух дней взаперти в чулане, но всего лишь сон. А потом утром тебя будит суета и голоса за дверью - там что-то произошло или вот-вот произойдет. Вы с соседями по комнате подглядываете в щелку, и тут мимо вашей комнаты проносят кого-то на носилках, до подбородка задернутого простыней, только из-под оттопыренной складки сбоку слегка виднеется кисть руки. И его лицо... оно выглядит... странно для четырнадцатилетнего парня. Так, как выглядело вчера в твоем сне, когда ты уже собирался возвращаться к себе: словно разума в нем больше не осталось. И еще он мычит...
   Приходят какие-то люди в формах. Осматривают комнаты, шкафы. Расспрашивают руководство, персонал, приютских, в числе последних говорят и с тобой - никак тебя не выделяя. Конечно, ты ничего не рассказываешь о своем вчерашнем сне, но миссис Коул, заведующая сраной богадельней, смотрит на тебя с суеверным недоверием и даже... хах! с долей страха?! Взрослая тетка, знавшая тебя с самого рождения. А ведь она, пожалуй, догадывалась о том, что проделывал с тобой этот скот, Керк Пиджен, и не вмешивалась...
   И снова бегут дни, и вскоре ты начинаешь понимать, что способен управлять этим явлением. Но тебя уже не смеют беспокоить: слухи расползаются быстрее дел. После того, как Нил О'Рейли выпрыгнул из окна своей комнаты с воплями "Пожар, пожар!" и чуть не расколол себе череп на булыжной дорожке, а дверь оказалась заперта изнутри и никаких следов возгорания не нашли, все стали сторониться тебя еще отчаяннее. У них не было доказательств, но связь этих происшествий с тобой они чуяли. Третий тоже тронулся умом спустя почти год и присоединился к обоим своим дружкам в какой-то городской психушке. Миссис Коул подсела на выпивку и вздрагивала при твоем появлении, как если бы ты был привидением. А ты специально натренировал скользящую и беззвучную походку, чтобы внушать этим ничтожествам еще больший ужас. Лучше и быть, и слыть. Быть особенным, знать, что ты особенный - только ради этого стоило рождаться в этой омерзительной клоаке под названием "мир"...
   ...Когда появляется этот тип, ты подслушиваешь их разговор с миссис Коул.
   - Невероятно красив. Откуда он? - присаживаясь в кресло у стола заведующей, спрашивает высоченный мужчина с волнистыми рыжими волосами и короткой, клинышком, рыжей же, бородкой. Ярко-голубые глаза его мерцают лукавством породистой кошки из Сиама, и смотрит он поверх узких линз очков, как будто наверняка знает, что ты подслушиваешь. Он моложав, но тебе откуда-то известно - это обманка, и незнакомец гораздо, гораздо старше и опаснее, чем хочет показаться.
   - Неизвестно. Его мать была на сносях, когда пришла сюда в последний день декабря, одиннадцать лет назад. Стояла отвратительная погода: дождь со снегом, промозглый ветер. Бедняжка простудилась, у нее поднялся жар, потом начались схватки - и, похоже, преждевременные. Ее тело сдалось и, едва родив мальчика, она умерла. Напоследок успела лишь сказать, какое имя хотела бы дать сыну, - заведующая отхлебнула из стакана, куда любезно подливал гость из старинной бутыли, и с доверительным видом потянулась к нему всем корпусом через стол. - Видно, отец там был ого-го что за красавец! Сама-то она... - эта старая дрянь морщится и пренебрежительно покачивает пухлой ручонкой. - Только глаза разве что... Глаза ему от нее достались - и цвет, и взгляд... Огненные, неземные.
   - Бастард?
   - Нет, полагаю, в законном браке - она мне отдала кольцо, похожее на обручальное. Ей больше нечем было обеспечить сына. Но, знаете, я честно сохранила, да! Мне чужого не нужно. Отдам наследнику сразу, как...
   - Хорошо, хорошо, - рассмеялся рыжий, изящной, хоть и немного костлявой рукой подвигая бутыль с остатками пойла к своей собеседнице. - А теперь - мог бы я потолковать с ним самим?
   - Только будьте с ним начеку! Он очень странный, сэр! Очень странный! - залопотала чертова пропойца.
   - Да, да, я знаю. В связи с этим я и здесь, мэм. Позвольте мне наведаться к нему.
   И ты бесшумно несешься к себе, переводишь дух, садишься на стул, но чувствуешь себя как на иголках. Сердце готово выпрыгнуть, живот сводит судорогой предчувствия - избавления ли? или, наоборот, опасности? Нужно понравиться этому типу, нужно держаться независимо, расслабленно и очень-очень вежливо. Но не до угодливости - подобное настораживает.
   - Здравствуй, Том, - как бы ты ни готовился к его появлению, он все равно возникает на пороге внезапно, в длинном кожаном плаще почти до пола, в модной черной шляпе, весь как с киноэкрана, глазам больно от совершенства элегантности.
   - Здравствуйте, сэр, - ты поднимаешься и слегка кланяешься посетителю, надеясь, что не выглядишь, как мальчишка-разносчик в паршивом пабе. Хотя нет. Выглядишь. Именно так и выглядишь в своих обносках.
   Он внимательно смотрит на тебя, и голубые глаза его вбуравливаются в твой мозг. Тебе немного больно, потом всё плывет, потом боль стихает, а мужчина знай себе посмеивается и озирает комнату.
   - Тебе здесь не нравится, - утверждает он.
   Ты даже не можешь сдержать ухмылки:
   - Неужели это способно кому-то нравиться, сэр? - честно отвечаешь на его фразу и удостаиваешься кивка, оценившего твою откровенность.
   - Я здесь по одной причине. Поскольку зимой тебе уже исполнилось одиннадцать лет, с осени ты можешь поступить в школу-пансионат для особых детей...
   Фраза неприятно режет слух. Что значит - "особых"? Для психопатов? Рыжий видит твою растерянность и смеется:
   - Это вовсе не то, о чем ты подумал. Необычность этих детей - и твоя, Том - заключается в другом, - он вздыхает. - Ты маг. Министерство Магии зафиксировало спонтанные выбросы несколько лет назад, и с тех пор за тобой начали наблюдать. Фон становится стабильным, а это означает, что ты действительно волшебник. То есть, при правильном обучении ты сможешь им стать.
   Конечно, сначала ты думаешь, что мужик рехнулся. На дворе ХХ век, ученые изобрели самолеты и изучают Космос, открыли микромир и учатся бороться со смертельными болезнями - об этом толкуют даже в их нищенском приюте. А к тебе является разодетый с иголочки франт и давай заливать о волшебниках. Что за дичь! Но потом ты вспоминаешь воскресную проповедь, и рассуждения о торжестве научной мысли и человеческого разума начинают выглядеть на этом фоне как насмешка...
   - А вы... тоже волшебник? - спрашиваешь ты осторожно и при звуке собственных слов понимаешь, как глупо это звучит. Но рыжий кивает. Да, мол, я тоже. - Тогда вы... можете как-то...
   - Доказать? - подмигивает гость.
   - Ну да. Сэр.
   Потому что сколько бы ни водили вас слушать молитвы в местную церквушку, ни один священник так и не смог продемонстрировать могущество божества, волю которого озвучивал с амвона.
   В руке мужчины возникает не слишком длинный темный прут, которым он небрежно взмахивает перед собой, проводя по собственной одежде. Черный кожаный плащ в пол, шикарная шляпа, белоснежное кашне, переброшенное через шею изысканно-небрежным жестом, брюки со штрипками... Всё вмиг пропадает, а на месте этой одежды проступает иная, как будто из Средневековья - в алых и золотых тонах мантия, струящаяся бархатными складками на сафьяновые сапожки с загнутыми носками и скошенными каблуками, тяжелый парчовый плащ, алый шаперон, ниспадающий причудливыми волнами на плечо, как носили мастера-художники и вельможи Эпохи Возрождения... Ослепленный великолепием и неожиданной метаморфозой гостя, ты зажмуриваешься.
   - Этого достаточно? С твоего позволения, я верну всё как было, чтобы не привлекать к нам ненужного внимания...
   И он рассказывает о мире, в существование которого поверить еще труднее, чем в сладкую волшебную сказку. И даже не пытаясь скрыть чувств, ты слушаешь рыжего с открытым ртом и не можешь поверить, что через каких-то несколько месяцев сам станешь частью этой иной жизни. Ты узнаешь, кто такие маглы (о, да, ты всегда подыскивал какое-нибудь нелепое словечко для этих ничтожеств, и вот это самое подходит как нельзя лучше!), и впервые в твоей голове поселяется идея узнать о том, кто твои родители и почему с тобой всё случилось так, как случилось.
   А вот ты уже едешь в большом школьном поезде в соседнюю страну, где, скрытый от глаз надоедливых "просто-людишек", тебя ждет величественный древний замок Хогвартс. Но такой "необычный" ты здесь уже не один, и тебя снова преследуют знакомые с младенчества взгляды, полные издевки, высокомерия и - кажется - зависти. Зависти, что не им, потомкам респектабельных фамилий, досталось что-то, что присуще тебе. Но ты плевать на то хотел, потому что уже знаешь, как будешь действовать и тут, среди магов. Чтобы выжить. Чтобы добиться своих целей. Такой шанс упускать нельзя, и будь ты проклят, если не разовьешь свои способности до предела. А еще необходимо узнать, кто из твоих родителей был магом - не может же оказаться так, что тебя, безродного грязнокровку, Шляпа распределила в Слизерин. Скорее всего, маг - отец, и его надо найти. Но сколько бы ты ни бился, никаких магов с такой же фамилией, как у тебя, история не помнит: рода Реддлов просто не было. Получается, что колдуньей была мать, но тогда всё гораздо сложнее.
   Проходит год, другой. Ты уже умеешь исподтишка отыгрываться за обиду, подставить в ответ на подлость, перевести вину со своей головы на чужую. Если не церемонятся с тобой, ты также не обязан этого делать. Как же забавно видеть, когда твоего врага тащат мимо тебя в школьные казематы, а через сутки он выходит оттуда сломленный, едва волоча от слабости ноги. Ты и сам не раз испробовал розог, а ночи, проведенные в карцере закованным в цепи, незабываемы. Но только это и способно обеспечивать дисциплину в детском стаде. Это тебе известно по приютскому прошлому. Наказания и круговая порука, больше ничего.
   История Хогвартса заставляет твой пытливый разум горячиться и искать ответ на вопрос, который не дает тебе покоя: каким был Салазар Слизерин и почему его пути разошлись с остальными Основателями? И чем больше ты узнаешь об этом человеке, тем больше грызут тебя каверзные подозрения. А что, если ты - новое воплощение великого мага? Может ли быть так, что ты рожден, дабы завершить его неоконченную миссию? Ты размышляешь об этом, стоя перед его портретом, который уберут из свободного доступа гораздо позже, в конце 70-х. Тот, кого издревле именовали Темным Повелителем, смотрит на тебя спокойными глазами болотного цвета, и нет в нем ничего демонического, что приписали ему потом эти трусы, которым доверили составлять учебники. Историю, как известно, переписывает победитель. Ты ищешь внешнее сходство между вами и, конечно, находишь вожделенные приметы, которые роднят вас со Слизерином. Для постороннего взгляда они невидимы, но ты-то знаешь!.. Тебе приятно думать, что вы похожи. Ты наверняка связан с ним тонкой нитью, тянущейся из прошлого в настоящее...
   Однажды, поздней весной, ты сидишь у озера, обложившись книгами и готовясь к скорым экзаменам, и не сразу замечаешь, что кто-то подглядывает за тобой из камышей. Только всплеск от прыжка лягушки на отмель заставляет тебя поднять голову и встретиться взглядом с прозрачными аквамариновыми глазами какого-то существа. Лицо его походит на человеческое, только излишне вытянутое, длинные светло-русые волосы топорщатся надо лбом, и видно, что они очень жесткие. Ты выставляешь перед собой палочку:
   - Что надо? Выходи!
   И оно начинает выходить... Сначала оно поднимается - где-то позади него качаются стебли камыша, и над головой вырастает лошадиный зад с хвостом того же цвета, что и волосы на голове твари. Затем оно распрямляет передние ноги, и туловище выравнивается. Лишь потом вся эта конструкция движется к тебе. Черт побери, да это же жеребенок... кентавр! Пегий, грива длинная и, как плащ, по всей человеческой спине до самого конского корпуса. Ноги худые, узловатые, слишком длинные для туловища, со светлыми копытами. Откуда он здесь?
   - Я просто смотрел, - застенчиво улыбается юный конек. Голос у него странный, чуть-чуть напоминает тихое переливчатое ржание, слоги скачут, придавая речи ни на что не похожий акцент. - Я ничего дурного не задумал. Если хочешь, я сейчас уйду.
   Ты сразу понимаешь, что он не опасен - по виду твой ровесник. И прикидываешь, какую выгоду может сулить тебе подобное знакомство. Про кентавров известно немного.
   - Нет, погоди! Постой. Как тебя звать?
   Готовый уходить, жеребенок радостно вскидывает брови цвета спелой пшеницы и, вдохнув, открывает рот, чтобы ответить...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Гарри выбросило из дневника, как поплавок на поверхность воды.
   - Какого тролля?! - ругнулся он, раздосадованный. - Как звали кентавра?!
   Кровавые "чернила" уже свернулись и на перо не зачерпывались. Гарри снова вскрыл палец и ткнул кончиком пера прямо в закровившую ранку. Но на вопрос "Что было дальше?" дневник уже не отреагировал. Он проглотил надпись и остался по-прежнему пуст и нем.
   Что ж, во всяком случае, принцип проникновения в тайну отчасти понятен: дневнику нужна кровь. Видимо, волшебный ресурс артефакта ограничен, и чтобы войти снова, нужно, чтобы магия, наложенная на него предыдущим владельцем, как следует восстановилась. Мальчик читал о таких вещах и не особенно удивился. Как бы там ни было, это работает. И теперь он уверен, что дневник хранит в себе историю о реальных событиях прошлого. Нужно поискать что-то о Томе Реддле. Наверняка этот Том и тот, о котором упоминал призрак врушки-Миртл, - одна и та же персона. Или нет? Мерлин, как же всё запутано!
   Библиотека выдала очень скудные сведения: в одной из старых подшивок обнаружились две внутришкольные газеты, за октябрь 1942 и за март 1943 годов. В первой имя этого Реддла - слизеринского старосты-пятикурсника - упоминалось в связке с именем некой Эйлин Принц, которая была талантливым игроком в плюй-камни. Они стояли рядом, среди других ребят из команды Слизерина, но колдография была отвратительного качества. Если бы не указатели в подписи, самостоятельно понять, кто есть кто, было бы Гарри не под силу. Во втором номере изображение Тома было уже гораздо лучше: может быть, из-за того, что парень стоял рядом с деканом своего факультета, Горацием Слагхорном, на заседании "Клуба Слизней". Поттер слегка вздрогнул, и по спине пробежали неприятные ледяные мурашки, напоминая ту жуткую ночь в лазарете, когда явившийся ему во сне мужчина пытал его Круциатусом. Он попытался уговорить себя, что это случайное совпадение и красивый юноша на снимке лишь отдаленно похож на того разъяренного колдуна. Но эти темные глаза, сверкавшие, будто две сверхновые...
   На следующий день в переходе Мебиуса, когда они всеми четырьмя факультетами шли на Техномагию, Гарри по секрету сказал Ржавой Ге о том, что у него ничего не получается с вызовом Патронуса.
   - Ну, у меня та же беда, - беззаботно откликнулась Гермиона: он да Уизли - больше никому гриффиндорская всезнайка не призналась бы в том, что чего-то не умеет. - Но ты же в курсе, что это получается даже не у всякого взрослого и сильного мага. Вот, например, у... - тут она осеклась, покраснела и прикусила губу. - В общем, не заморачивайся раньше времени. Мы можем потренировать это самостоятельно. Ты пойдешь на выходных в этот ваш Хогсмид?
   - Не знаю, хотелось бы...
   - А с кем?
   - Да я не думал еще. Может, как обычно, с нашей компанией - Корнер, там, и остальные... А может...
   Она быстро перебила:
   - Я могу пойти с тобой вдвоем, только ненадолго, ладно? А потом мы чем-нибудь отвлечем соглядатая, смоемся оттуда под шумок, вернемся на территорию школы и где-нибудь потренируемся с Патронусом.
   - Э-э-э... ну ты же... как бы?..
   - "Как бы" что? - Грейнджер сощурилась.
   - Сказала Шаману, что не ходишь туда...
   - Я же Шаману это сказала. Я всем это говорю, кто пытается клеиться. Еще чего не хватало!
   Для него стало открытием, что заучка-Герми не витает в облаках, а прекрасно всё понимает и контролирует события. Что ж, это лишний повод для того, чтобы вести себя с нею еще осторожнее: ему очень не хотелось бы утратить ее дружбу и доверие, сделав единственный глупый шаг и очутившись в "черном списке". Причем внесет она его туда играючи, аккомпанементом читая нараспев своего любимого Эдгара По:
"Be that word our sign of parting, bird or fiend!" I shrieked, upstarting --
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken! - quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!" [1]
   А Мертвяк усядется на плече профессора МакГонагалл и будет каркать: "Nevermor-r-re! Nevermor-r-r-re!" Как же всё сложно с этими гриффиндорцами...
   _________________________________________________
   [1] И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!
   Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда,
   Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,
   Удались же, дух упорный! Быть хочу -- один всегда!
   Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!"
   Каркнул Ворон: "Никогда".
   (Э.По "Ворон" в переводе К.Бальмонта)
   По дороге к полигону Гарри внимательно высматривал, не появится ли вдалеке, у похожей на руины постройки, лепившейся к скале, та загадочная темная фигура. Это случилось на одном из первых занятий, но с тех пор незнакомец больше никак себя не проявлял. И, похоже, никто, кроме Гарри, в прошлый раз его не заметил. Хотя, по утверждению преподавателей, люди бывали здесь только в период занятий или состязаний с драконами. Иное время Сокровенный остров по техническим причинам должен был пустовать: его всё время обновляли, подправляли, улучшали. В надежде, что человека видел кто-то еще, Поттер расспрашивал о нем сокурсников, и все сошлись на том, что это наверняка был вездесущий Аргус Филч. Как завхоз, он мог объявиться где угодно и когда угодно. Но Гарри готов был поспорить, что Филчу эта фигура не принадлежала - скорее он принял бы неизвестного за Снейпа или МакГроула: тот был таким же высоким, худощавым, черноволосым и носил темную одежду.
   Техномагия Поттеру нравилась. Благодаря занятиям со Снейпом у него развился неплохой навык управления собственным сознанием и искусственной оболочкой, в которую это сознание временно перемещалось. Это, конечно, было совсем не так примитивно, как считали туповатые Крэбб и Гойл: берешь мага, вытряхиваешь из него душу и запихиваешь ее в аватар, а тело остается сидеть в специальном кресле в бартизане башни, как сброшенный костюм. Начинать стоило уже с того, что сама категория души была очень спорным моментом, а точнее, этим словом ради упрощения именовали целый комплекс систем, из которых состоит человеческая личность. Так же, как и при "астральных выходах" Шамана и Луны, в процессе перемещения в искусственное тело участвовала лишь часть сущности без особенного риска для волшебника. Максимальный ущерб, который мог понести маг, - это фантомная боль. После некоторой тренировки любой мог научиться игнорировать ее. А вот игнорировать инстинкт самосохранения при этом профессор-техномаг запрещал категорически.
   Гарри помнил разглагольствования дяди Вернона, сажавшего за руль Дадли, когда тот в порядке ультиматума требовал обучить его вождению: "У каждого новичка через год-два практики бывает такой период, когда он мнит себя королем дороги и теряет всякий страх. Самые жуткие аварии случаются именно тогда! Запомни это, Дадли, и не зарывайся!" Правила безопасности техномага немного в иных формулировках излагали то же самое: терять бдительность нельзя ни при каких обстоятельствах. Студент запросто может стереть в своем представлении границы между реальным и виртуальным. Но если монстр отрывает голову его аватару, студент просыпается в своем технокресле и долго кашляет от боли в горле, а если ему самому, то больше он никогда не проснется и не кашлянет.
* * *
   - Тогда, может быть, пропустим промежуточный этап с Хогсмидом и сразу смоемся тренироваться на поляну? - предложил Гарри вечером пятницы.
   Грейнджер воздела указательный палец:
   - Не нарушай конспирацию! В школе мы скажем, что пошли в Хогсмид, в Хогсмиде - что возвращаемся в школу, а сами на полянку - и учиться, учиться, учиться!
   - Короче, лучше скажи, что просто хочешь сливочного пива, и на этом с пафосом покончим.
   Она опустила руку и с укоризненно-кислой миной склонила голову к плечу:
   - Вот ты мне сейчас, между прочим, весь романтический сценарий поломал! Ладно, черт с тобой, я правда хочу сливочного пива и знаю классный паб, где его хорошо варят - в отличие от забегаловок, где вы вечно сидите своей толпой.
   - Это признание в алкоголизме, или что это? - и, увернувшись от оплеухи, Гарри перепрыгнул на попутную лестницу, отвесил ей воздушный поцелуй и попрощался до завтра.
   Стоявший на пролет выше Акэ-Атль проследил за ними мрачным взглядом, но, как водится, ничего не сказал ни сразу, ни потом.
   А на следующий день они сидели в "Кабаньей голове" и тихонько удивлялись тому, насколько хозяин забегаловки похож на их директора.
   - Смотри-ка, и Филч здесь! - шепнула Гермиона, делая круглые глаза и бросая красноречивый взгляд за спину Гарри. - Сидит, кого-то высматривает... Вот сыч!
   - Да, он какой-то странный последнее время. Слушай, по-моему, в школе что-то происходит...
   - Знаешь, что я думаю? - гриффиндорка пригнулась к центру их столика, и Поттер со своей стороны сделал то же самое. - Мне кажется, наш преподаватель ЗОТИ - оборотень. Не смейся!
   - С чего ты взяла? - сказать, что Гарри был неприятно изумлен - это не сказать ничего.
   - Он предупредил, что на следующем занятии его снова подменит профессор Снейп. А следующее занятие выпадает на двадцать девятое - это день полнолуния. Точно так же профессор Снейп подменил его и в прошлое полнолуние...
   - Стоп-стоп-стоп! А на самом первом уроке? Тогда как раз тоже было полнолуние, я хорошо это помню, мы еще на Травологии...
   - Так и вспомни, каким он был тогда странным. Многие из них, чтобы не утратить социализации, употребляют антиликантропное зелье...
   Упоминание зелья дало старт догадке в голове Гарри:
   - И зелье первой помощи при укусе оборотня...
   - Да! - громко шепнула Грейнджер, энергично кивая. - Вот именно! И то, что мы проходили на уроке профессора Снейпа, когда он замещал профессора Люпина! А еще... сильная асимметрия лица, эти шрамы, ранняя седина...
   - Вот черт, а ты... права!
   Мозаика начала складываться в общую картину. И эти подтрунивания Снейпа над какими-то "блохами" у коллеги, и странные сны-воспоминания, где юный Снейп обзывает блохастыми анимага-Блэка и его приятеля, Люпина...
   - Тогда, может быть, Филч знает об этом и пытается что-то предотвратить, а?
   Гермиона пожала плечами. В это время в паб - легок на помине - вошел Снейп. Гарри оглянулся, но зельевар в их сторону не смотрел: вместо этого он направился к барной стойке. По пути с ним подобострастно раскланялся Филч, который будто его только и ждал, а после этого сразу улизнул из заведения. Снейп подошел к хозяину паба, перебросился с ним несколькими фразами и, так ничего не заказав, убрался восвояси. Всё это выглядело так, будто здесь ждали появления какого-то опасного беглого преступника. Но ведь не Блэка же они так боялись? Ведь давно уже известно, что это не Сириус был предателем, а Петтигрю! Гарри поделился соображениями со своей спутницей, но Гермиона махнула рукой:
   - Тут всё понятно: Блэк, наверное, где-то поблизости, а за ним охотятся дементоры. И учителя просто сторожат нас, потому что этим тварям нет разницы, из кого высосать душу...
   - Кстати, о дементорах...
   - Да, пошли.
   Они наплели своему куратору Эпплби с три короба о задолженности по Минералогии, и старшекурсница отрядила двух парней-старост проводить их до самых ворот Хогвартса. Отделавшись наконец-то ото всех, Гарри и Гермиона наперегонки помчались на поляну, о существовании которой разведали еще в прошлом году, помогая Хагриду. У Поттера была еще одна причина побывать здесь: именно в этих местах происходили события из таинственного дневника, и откуда-то с этой стороны пришел к Тому Реддлу жеребенок-кентавр.
   - А где твой Мертвяк?
   - Кто его знает. Или таскается по воронам, или дрессирует твоего Жулика.
   - Странно, обычно он всегда прилетает поглазеть, если мы что-то такое затеваем.
   Да, подумал Поттер, но только не тогда, когда таскается по воронам или дрессирует Грейнджеровского полужмыра.
   - Как ты относишься к магии на крови? - аккуратно спросил Гарри, стараясь не смотреть на очаровательно разрумянившееся лицо Гермионы, поскольку в ином случае мысли начинали играть в чехарду, вплоть до того, что возникала совершенно дикая идея прижать ее к стволу дерева и поцеловать прямо в губы. Она-то считала, будто ее веснушки могут вызывать только отвращение, вот дурочка.
   - К магии на крови? Ни разу не сталкивалась. А почему ты спрашиваешь?
   Он прикусил губу и сильно-сильно подумал, стоит ли продолжать. А может, лучше перевести всё в шутку? Пока не поздно...
   - Если бы тебе нужно было кое-что разузнать, но при этом пришлось бы задействовать для магического обряда свою кровь, ты бы согласилась на это?
   - Гм... Что за обряд такой... Явно ничего хорошего, - строго сообщила она, и Гарри срочно пошел на попятную:
   - Ладно, проехали. Забудь.
   - Давай, рассказывай!
   - Да я теоретически...
   Что ж, значит, в этом она ему не помощник. Да и стоило ли рассчитывать: с Гриффиндором в таких вопросах не шутят.
   Патронус у них не получался. Причем не получался примерно по одной и той же причине: оба не умели "отключать голову", когда надо было вытащить из памяти по-настоящему счастливое воспоминание. Гарри всё сильнее жалел о своем поспешном решении прекратить дополнительные занятия со Снейпом. Только теперь он понял, что время, которое уделял ему зельевар, было поистине бесценным подарком. Всё больше овладевая знаниями по школьной программе, мальчик стал догадываться, какую бездну магии сумел подчинить себе декан Слизерина - ее и не охватить взглядом и даже воображением с его, Гарри, мизерным опытом. Не будь он глупцом, ни за что не отказался бы в прошлом году от их занятий, невзирая даже на скверный характер преподавателя...
   После того, как они с Герми догадались о сущности профессора Люпина, подойти к нему после очередного полнолуния Гарри было не слишком просто. Но в итоге он справился с предубеждением и рассказал учителю о своей проблеме. Люпин почти не колебался, он сразу сказал, что поговорит с зельеваром и постарается уладить вопрос. Как ему это удалось, неизвестно, просто через несколько дней профессор ЗОТИ отвел Гарри после урока в сторону и сообщил, что через час у перехода Мебиуса того будет ждать Снейп. Мальчик подготовился к встрече со всей продуманностью и наверняка заслужил бы похвалы Гилдероя Локхарта (который давно ничего не писал). Палочку он заменил в первую очередь. Оделся как на разминку у мадам Хуч и даже проделал несколько гимнастических упражнений, чтобы привести тело в состояние боевой готовности. И всё это оказалось не напрасным: зельевар устроил ему безжалостный экзамен, после которого пришлось еще пару суток залечивать шишки, ссадины и синяки. Но при всем этом Гарри достиг, чего хотел. Правда, со странным условием: в обмен на обучение Снейпа парселтангу.
   Их первое занятие змеиным языком выглядело странно:
   - Я даже не представляю, как учить этому, сэр. Когда я говорю со змеей, то не замечаю перехода на ее язык, это происходит само собой. Мне кажется, что я продолжаю говорить по-английски...
   - Что ж, вам и карты в руки, - невозмутимо откликнулся Снейп, усаживаясь в кресло для техномагических манипуляций и наколдовывая для Гарри небольшого полоза. - Вам будет достаточно такой змеи?
   - Думаю, да, сэр, - Гарри повернулся к змейке, которая не спешила ползти к людям. - Здравствуй, не бойся меня.
   Полоз удивленно замер, как будто наткнувшись носом на невидимую преграду. Метнув вперед быстрый язычок, он что-то ответил, только так тихо, как произносят слова говорящие волнистые попугайчики - едва ли разобрать. Но этого было достаточно. Гарри взглянул на Снейпа:
   - Вы слышали, что я говорил, сэр?
   - Да, Поттер, точнее, вы диковинно шипели.
   - Это я поздоровался с ним и попросил его не бояться.
   - Тогда повторите.
   В таком духе они работали и дальше. Временами Гарри было смешно видеть Снейпа в качестве собственного ученика. Иногда он немного отыгрывался на нем за издевки на их основных уроках, но, что удивительно, зельевар принимал это как должное - так, словно роль школяра была для него отдушиной. Оба они пришли к определенной гармонии, и теперь даже на Зельеварении редко можно было увидеть настоящую стычку между юным когтевранцем и профессором-слизеринцем.
   Перед Рождеством Гермиона впервые вызвала своего Патронуса-выдру, и Гарри окончательно почувствовал себя бездарностью-одиночкой. Сколько ни бился с ним Снейп, пытаясь разомкнуть какие-то зажимы в его подсознании, Покровитель приходить к мальчику не желал.
   - Поттер, вы надоели мне хуже горькой редьки, - сообщил зельевар. - Съездите на каникулы домой, развейтесь. С вами невозможно работать, вы зациклены на своей неудаче.
   Гарри внял совету. Приехав к Дурслям, он заметил в тетке странные перемены.
   Во-первых, к ней зачастила подруга, которую терпеть не мог дядя Вернон. Прежде Орхидея Хилл появлялась на пороге их дома крайне редко, а теперь они с тетей Петуньей запирались в бывшей детской и подолгу о чем-то секретничали. То тут, то там в комнатах и даже в туалете можно было наткнуться на какой-нибудь косметический каталог за прошлые месяцы, а Петунье часто звонили незнакомые люди, она собиралась, хватала объемную сумку с какими-то разноцветными коробочками, набитыми всякой дамской косметикой, и убегала на пару часов.
   Во-вторых, тетка стала читать книги по медицине. Будь это какая-то другая литература, Гарри принял бы ее за беллетристику и не обратил внимания. Но на интересующие вещи у Поттера был особенный нюх, и они как-то незаметно сошлись с Петуньей на почве общего увлечения.
   - Похоже, ты всё-таки удался в нашу породу, - признала тетка после очередного спора, победителем из которого вышел племянник, несмотря на то, что его подход в области врачевания значительно отличался от академического магловского.
   В ее голубых глазах блеснуло что-то, чему он не смог дать названия. Но, кажется, она была довольна. Дядя Вернон ее хобби не разделял и вообще говорил, что это какая-то блажь, и Петунья молча глотала снисходительные насмешки муженька. Дадли не было до них никакого дела: кипучая подростковая жизнь затянула его с головой в компанию старых дружков-обормотов, с которыми они когда-то поколачивали Гарри, а теперь нашли более интересный способ времяпрепровождения. Поттер понял, что теперь ему даже нравится находиться в доме на Тисовой улице, который раньше считал своей тюрьмой. Дядька к нему не лез, кузен, глядя на мать, стал относиться покровительственно и не позволял дружкам соваться, куда не следует, а бывший приятель, Майки Фишер, пригласил встретить Новый год в их дом, где мистер Фишер с интересом расспрашивал о Хогвартсе и об их общих знакомых - Лавгудах, с которыми не виделся уже давно. А паук Ормен и не скрывал радости при встрече со старым дружком в каморке под лестницей.
   Поздним январским вечером, накануне возвращения в школу, к Гарри наведался уже порядком подзабытый домовик Добби.
   - Привет! - обрадовался Поттер старому знакомому. - Куда ты запропастился? Я хотел поблагода...
   - Тс-с-с-с! У Добби важное дело к мистеру Поттеру! - шепнул эльф. - Добби не может отсутствовать слишком долго. Мистеру Поттеру неплохо было бы сейчас подняться на чердак и навострить свои уши. Пусть Гарри сделает это очень тихо!
   - Но погоди...
   Однако лупоглазое существо уже растворилось в воздухе, напоследок щелкнув пальцами, из-за чего дверь в коридор резко распахнулась. Гарри сдавленно простонал и с досадой пошел к лестнице. Как ему надоела загадочность, которой Добби обставлял каждый свой визит! Правда, результаты этих визитов никогда не были пустячными, и только это заставило мальчика сейчас покинуть комнату и пойти по наметке эльфа наверх. А еще ему показалось, что в доме находился кто-то посторонний - почти неуловимо изменившийся запах влился в привычную атмосферу, как это всегда бывает с появлением гостей. И этот запах принадлежал не Орхидее, которая крепко душилась туалетной водой с одноименным названием.
   Несмотря на поздний час - дядька внизу дремал перед телевизором, а Дадли, скорее всего, или спал, или резался в видеоигру у себя, - на чердаке действительно слышались голоса. Жалея, что колдовать вне Хогвартса студентам строго воспрещено, Гарри подкрался поближе и затаился под дверью. Обладателем первого голоса была тетка, второго - мужчина.
   - ...или поздно, но разыщу, - тихо говорил незнакомец. - А ты не пыталась поговорить с ним?
   - Я же тебе объясняла! - раздраженно шикнула тетя Петунья.
   - Согласен, согласен! - пошел на попятную мужчина. - Тебе не надо подставляться.
   - Я не из-за себя.
   - И я о том же. Тогда сделаем по-другому: давай мне это фото, и при первом же удобном случае я подсуну его Гарри. Кажется, они оба здесь совершенно узнаваемы. Откуда оно, кстати?
   - Я не прикасалась к папиному "Кодаку" много лет после его смерти. А тут не так давно полезла наводить порядок и наткнулась на камеру. Обнаружила, что в ней отщелканная пленка, которую он не успел проявить. С того дня. Они не знали, что отец снимает, но он говорил нам с мамой, что хочет сделать это на память. Всё равно, дескать, им не покажу.
   Мужчина фыркнул:
   - Да, это очень в характере Нюнчика... Ну уж ему-то подкинуть ее я сейчас не рискну. Этот кусок отравы в последнее время не верит даже самому себе. Конченный параноик! Мы так старались тогда с Эйлин, а этот психопат взял и всё похерил. Поэтому надо действовать через мальчонку: у пацана сейчас разума побольше...
   - Мне тоже кажется, что надеяться стоит только на Гарри. Словом, я пошла, проявила и напечатала. Вот и...
   - Качество, конечно, фуфло.
   - Ну уж что есть! - в тоне тети прозвучала обида.
   - Да ладно, я же не в укор тебе. Ясно, что из-под коленки лучше не снимешь. Но их, сфабри-кха-кха-кованное, гораздо... кха!.. четче. Кха-кха-кха! - закашлявшись, мужчина астматически втянул воздух в грудь.
   - Конечно, мы же не ма-а-а-аги!
   - Опять ты всё принимаешь на свой счет, ну вот что у тебя за характер, Пет? Как тебя муж терпит? Ладно, молчу и слушаю!
   Петунья выдержала паузу, переборола раздражение и, сильно чеканя каждое слово, как делала всегда, если не хотела ругаться, продолжила:
   - Я попросила, чтобы они усилили контрастность. Это хорошая студия, и они выжали из этой пленки всё, что можно...
   - Вопрос тут только в том, узнает ли его Гарри. Для меня всё очевидно, я их помню, как вчера. А вот он...
   - Что ж, да поможет нам бог. Гарри подрос, поумнел, так что теперь, надеюсь, он уже сможет правильно распорядиться этим...
   - Да, он не из тех, кто бросится размахивать флагом на баррикадах, это уж точно.
   - Ему повезло попасть не на ваш сумасшедший факультет, только и всего.
   - Но-но, полегче, женщина! - засмеялся незнакомец. - Не надо дергать львов за усы!
   - Это вы-то львы?! - снисходительно пропела тетка. - Не смеши меня и не льсти себе!
   - И не стыдно тебе? Что сказала бы Лили?
   - Лили сказала бы то же самое. Я не знаю, почему теперь все считают ее такой уступчивой и любезной. Наверно, это атрибут легендарности. Послушать их, так с нее можно писать икону. Будто она какая-то блаженная дурочка с нимбом на голове. Не была Лилс такой ни в спокойные времена, ни в этой вашей "магической войне". А когда на них свалилась проблема с Гарри, то и подавно. Я всё время думаю: если бы такое выпало мне, как быстро бы я сломалась?
   Мужчина посерьезнел, и игривость пропала из его голоса:
   - Прекрати. Ничего бы ты не сломалась, всё было бы так же. Она защищала свою семью, как могло быть иначе? Ты делала бы то же самое.
   - Может быть. Но будь она такой, как ее любят описывать эти сказочники...
   - Да плюнь на них, смотри на факты. Всё, давай фотку, мне пора отчаливать.
   Легкий хлопок - и ощущение присутствия кого-то лишнего в доме пропало. Со смятением в мыслях Гарри на цыпочках понесся к себе и не спал затем всю ночь, гадая, с кем и о ком говорила Петунья. Общались взрослые тихо, и распознать голос гостя он так и не смог.
   Задать тете мучившие его вопросы на следующее утро мальчику не удалось: Петунья была хмурой, взвинченной и постоянно куда-то отлучалась. В Лондон его отправили вместе с мистером Фишером, который ехал к себе на работу и любезно согласился подбросить соседа до Кингс-Кросс, а потом всю дорогу сокрушался о том, как хотел бы в будущем видеть Гарри в штате собственных корреспондентов. Поттер отмалчивался и почти не слушал, о чем тот толкует. Во всяком случае, его мечты о собственном будущем простирались чуть дальше, чем душная редакция лондонского сквиба.
* * *
   - Ну и весна, ну и погодка!
   Профессор МакГроул бодро вошел в кабинет, на ходу превращая свой мокрый черный зонтик в крылана и подвешивая его вверх ногами на крючке у доски. Летучее создание обернулось крыльями, исподлобья взглянуло на студентов, а потом задремало. Все с облегчением выдохнули: на БаБахе сегодня было его длинное черное пальто и стильная черная шляпа.
   - Так, на чем мы остановились в прошлый раз? - учитель Акустики склонился над своими записями.
   - На звукоизоляции, сэр! - немедленно подсказала Грейнджер.
   Гарри едва сдержал смешок. Перси Уизли рассказывал, что в первый год преподавания громкоголосый БаБах едва не развалил целое крыло замка, перестаравшись с Сонорусом и демонстрацией возможностей инфразвука. После этого казуса опытные профессора школы наложили на его кабинет целую сеть шумопоглощающих чар, а Снейп собственноручно кропил двери и окна каким-то особо едким составом, одна вонь которого при нанесении могла вынести прочь даже неубиваемого Пивза. Когда Поттер представлял себе зельевара с аспергиллом в руке, его пробивало приступами неудержимого хохота.
   Не успел МакГроул продолжить лекцию о тонкостях звуковой обработки изделий из орихалка, как в дальнем углу класса послышалась непонятная возня. Студенты начали оглядываться в ту сторону, обернулись и Гарри с Гермионой.
   Вскочившая со своего места пуффендуйка Сьюзен Боунс с недоумением смотрела, как, судорожно дергаясь, заваливается набок ее сосед, Уэйн Хопкинс. В первый момент Гарри показалось, что парня что-то рассмешило - может быть, всё то же упоминание звукоизоляции - и от хохота он буквально падает под стол. "Эпилепсия?" - пронеслось в голове в следующий миг. Он рванул к Хопкинсу, ничего не видя на своем пути и просто шагая по скамьям и партам вместо того, чтобы их обходить. Выскочив из-за кафедры, туда же несся и долговязый профессор.
   Гарри подхватил однокурсника уже у самого пола и оттащил его в проход между рядами, однако никаких симптомов эпилепсии при этом не заметил. Уэйн был просто очень горячим и совсем безвольным, как набитая ватой кукла. БаБах помог уложить мальчишку на полу и сунул ему под голову собственное свернутое в комок пальто. Поттер щупал еле заметный пульс на горле Хопкинса. Профессор наворожил весточку в лазарет и отправил ее мадам Помфри.
   - Чем помочь? - шепнула Гермиона в ухо Гарри, присаживаясь возле них на корточки, покуда другие недоуменно мялись рядом и переговаривались.
   - Еще не понял, - мальчик навел над Уэйном все те диагностические чары, которые только удалось освоить на занятиях Умбрасумус к исходу третьего курса. Анализ сразу показал сильное психоэмоциональное истощение и следы депрессии, как если бы сейчас пуффендуйца одолевал настоящий дементор. А физически он был цел. Только после этого Гарри поднял голову и обнаружил, что их четверых глухим кольцом окружили студенты факультатива, переговариваясь и строя всяческие предположения.
   В камине послышался треск.
   - А ну-ка пропустите! - повелительный голос мадам Помфри и активно работающие локти ее ассистентов заставили толпу расступиться. Профессор МакГроул, Поттер и Грейнджер тоже поспешили отойти в сторону и не мешать медикам.
   Помфри посмотрела на неподвижного Уэйна, нахмурилась и велела своим помощникам забирать его в больничное крыло. Гарри показалось, что она узнала симптомы, за судьбу третьекурсника осталась спокойна, а вот нечто иное ее в то же время озаботило. Часто общаясь со Снейпом, он начал догадываться о мыслях и намерениях уже по одной мимике, взглядам и жестам людей.
   - С ним всё будет в порядке, - отчиталась колдоведьма МакГроулу, - ничего особенного, продолжайте занятия.
   К вечеру по школе расползлись слухи о настоящей Амортенции, которой кто-то якобы опаивал третьекурсника, что и привело мальчишку к этому плачевному состоянию. Некоторые говорили, что всё это ерунда и что Амортенция работает по-другому, но с ними спорили другие, утверждая, будто ее эффект зависит от качества приготовленного приворотного. Слабое, мол, так не пробирает, но и толку от него на ломаный кнат. А сильное при передозировке может и великана с ног свалить, не говоря уж о подростке.
   На следующий день во время индивидуального занятия со Снейпом, которое тот соизволил провести в личном кабинете (когда такое было!), Гарри решился спросить его об этой истории, поскольку счел себя в некотором роде ее косвенным участником. Не может быть, чтобы в учительской не обсуждали подобное происшествие. Зельевар холодно взглянул на него и процедил сквозь зубы, что некоторым студенткам не мешало бы сосредоточиться на учебе, а не на приключениях сомнительного толка. О ком шла речь, Поттер так и не понял, но уже тот факт, что профессор вообще снизошел до ответа, говорило в пользу не слишком дурного расположения духа. Луна в шутку заявляла, что нет на свете живого существа, которое нельзя было бы приручить, запасшись терпением. Так, глядишь, скоро можно будет расспросить зельевара и о магии дневника Тома Реддла. Или нет?.. Нет, нельзя, иначе дневник у Гарри тут же отберут как опасный артефакт. Пока он об этом раздумывал, в голове как будто что-то закопошилось. Мальчик вздрогнул и встретился взглядом со Снейпом, который внимательно его изучал. Так было уже много раз, когда они занимались парселтангом. Заклинания пепельников учитель тоже внушал Гарри, используя какую-то свою технику: иногда юному когтевранцу казалось, что профессор говорит прямо у него в мыслях, на самом деле не раскрывая рта.
   - Как можно жить с таким хаосом в мозгах? - досадливо вымолвил зельевар, поморщившись, стоило Поттеру мельком подумать о дневнике и тут же торопливо спрятать воспоминания в ту область, куда он заталкивал многие вещи, насчет которых не хотел бы проболтаться. Эту зону он условно называл мертвой. Не объяснять же слизеринцу, что никакого хаоса нет. Когтевранская голова устроена таким образом, чтобы держать знания по ящичкам, не помня о них, когда это не нужно, и мгновенно извлекая и освежая информацию, едва это становилось актуальным. Пожалуй, в состоянии покоя Гарри мог даже не заморачиваться на том, круглая ли Земля.
   Снейп задумчиво постучал пальцем по нижней губе, затем поднялся из-за стола и, велев студенту открыть "вон тот шкаф", чтобы достать несколько свитков по "мрачной" магии, на пару минут вышел в смежную комнату. Когда Гарри протянул руку к нужной полке, какой-то штырек выскочил из скрытых пазов и ощутимо царапнул кожу его ладони. Машинально прижав ранку ко рту, мальчик с опаской оглянулся в надежде, что слизеринский декан не увидел его оплошности. Понятно, что зельевар не направил бы его в ядовитую ловушку, но Поттеру совсем не улыбалось выслушивать саркастичные замечания о наследственных проблемах с мозгами, из-за которых в суровом Средневековье любой подлый магл мог бы без труда отправить его, волшебника, на тот свет, попросту вымазав острие отравой. Снейп, если что-то и увидел, то от комментариев воздержался и молча прошел за свой стол, приглашая Гарри занять кресло напротив.
   Мрачные заклинания получались у Гарри всё успешнее, и зельевар предполагал, что в ближайший месяц тот наконец сможет упокоить настоящего дементора. Но нынешний вечер выбивался из ряда предыдущих. Снейп почти безотрывно следил за каждым его движением, лишь пару раз кинув взгляд в сторону - на тот самый шкафчик. Профессор выглядел еще более изможденным, чем всегда, однако гасил готовые сорваться с языка язвительные реплики еще на полувдохе. И, кажется, он настолько торопился выпроводить надоедливого гостя, что даже не вспомнил о заключительной части их обычных встреч - уроке парселтанга.
   Уже сделав было шаг за дверь, Гарри оглянулся и успел увидеть, как застыл на месте направлявшийся к злополучному шкафу профессор. Поттер не сразу и понял, что не так в облике декана Слизерина.
   - Ну? Что еще? - с нетерпением бросил Снейп. Мужчина из последних сил подавил раздражение и запоздало попытался снова затянуть галстук, узел которого небрежно ослабил, полагая, будто Поттер убрался насовсем.
   - До свиданья, сэр.
   - Да. Закройте дверь с той стороны.
   На следующий день он просто подошел в конце урока к их столу. Кисти рук его почему-то были перебинтованы. Даже не взглянув в сторону котла, где булькало идеально сваренное зелье первой помощи после укуса оборотня, равно как и в сторону Поттера, Снейп ровным тоном сообщил, что группа получает оговоренные еще осенью факультетские баллы и оценки. Гермиона тихо-тихо запищала от счастья, дробно-дробно застучала каблуками туфелек, крепко-крепко сжала кулаки, не в силах сдержать восторг, а Драко взглянул на нее с королевским презрением, всем своим видом давая понять, какое эстетическое оскорбление она наносит ему своими плебейскими замашками. Рон только надул щеки и шумно выдохнул, еще не веря самому себе. Гарри сам удивился, что не испытывает ровным счетом ничего. Внутри был густой и неподвижный туман - ни горя, ни радости. Ну и где, спрашивается, такому, как он, научиться призывать Патронус? Его эмоций и на Пиковую Даму-то не хватит, как подзуживала эта мелкая рыжая заноза Джинни Уизли...
   Этим все, если так можно выразиться, "поблажки" у Снейпа закончились. Отныне и впредь.
   А на следующий день на Техномагии произошло самое невероятное событие за все три года обучения. Находясь сознанием в своем аватаре на полигоне, Гарри отправился выполнять задание в район вражеской дислокации и едва ли не нос к носу столкнулся с тем, кого в первый миг принял за дементора. Правда, вместо того чтобы напасть, "дементор" ушел за каменную насыпь, а потом мелькнул среди старых руин. Кажется, это была женщина в плаще-домино, только слишком уж высокая и угловатая. Кинувшись за нею с единственным намерением - проследить, в какую сторону она повернет, - мальчик сошел с проложенного на карте маршрута. Отманив его от основной группы, но ровно на том рубеже, где Гарри четко для себя решил, что дальше не сунется из соображений безопасности, незнакомка пропала, как будто ее здесь и не было. Там, где она только что прошла, в безглазом проеме полуразрушенного окна что-то блеснуло и погасло. Мальчик осторожно приблизился. Он помнил, что его настоящему телу не угрожает ничего, но проиграть тактический бой слизеринцам не хотелось. Вдруг это похожее на дементора и на злую колдунью существо - их военная хитрость?
   На подоконнике, всунутый в щель каменной кладки, лежал мерцающий конверт. Гарри первым делом навел на него палочку и проверил на безопасность. Взять реальную вещь голограмма, которую представляли собой аватары техномагов, не могла, а вот развернуть упаковку и осмотреть содержимое прямо на месте - запросто. Что мальчик и сделал. Под ноги ему выпорхнул прямоугольник из плотной бумаги, и только теперь он вспомнил о подслушанном зимою разговоре тетки с загадочным гостем. Снимок упал на песок белой стороной вверх, и переворачивать его пришлось заклинанием. Гарри наклонился над цветным, но слишком расплывчатым изображением. У окна с пестренькими занавесками в незнакомой ему комнате стояли, глядя друг на друга и самозабвенно о чем-то болтая, худощавый парень в темной одежде и невысокая девушка в нарядном платье и с приколотым к пряди рыжих волос белым цветком невесты.
   - Что?! - Поттер не поверил своим глазам и упал на колени, чтобы увидеть снимок ближе.
   Рыжеволосой невестой была Лили, его мама.
   Рядом с ней, держа ее за руку и не замечая фотографа, возвышался совсем молодой профессор Снейп.
   Профессор Снейп, который еще умел улыбаться...
  

40. Но не целуй меня, мой Том, иль попадешь надолго в плен

  
   "Северус, поднимись ко мне в лазарет", - коротко сообщалось в записке Поппи, доставленной совою в ту же секунду, как прозвучал гонг.
   - Свободны, - бросил Снейп таким тоном, что ни у кого не возникло и мысли прибираться за собой у рабочего котла - всех первокурсников сдуло, точно ветром.
   Опять какого-то дьявола кто-то нахимичил...
   При входе в больничное крыло ему встретились два ассистента Помфри. Внутри помещения было как-то подозрительно безлюдно. Когда химичат, дело, как правило, принимает совсем другие масштабы, и сейчас здесь стонали и вопили бы даже портреты на стенах, не говоря уж о живых пострадавших. Или пока живых...
   - Вот, - сказала Поппи, поджимая губы почти как Минерва и подводя его к кровати за ширмой, где, весь в испарине, лежал без сознания пуффендуец-третьекурсник... Хопкинс, кажется. - Да, Хопкинс, - как будто прочитав его мысли, подтвердила колдомедик.
   - Ну и что с ним? - недовольно бросил Снейп: ему чертовски не хотелось сейчас до кого-нибудь дотрагиваться, да и сильно разболелась голова, как обычно в это время года. Закрыть бы глаза и никого из них не видеть...
   - Приворотное зелье. И, похоже, Амортенция. Но решать тебе, она это или нет.
   Алхимик подошел поближе и, оттянув поочередно одно и второе веко мальчишки, осмотрел склеры. Да, судя по этому характерному туману, без яда пеплозмея тут не обошлось...
   - С однокурсницами его разговор был?
   - Нет, мы забрали его с факультатива у МакГроула, остальные сейчас кто где.
   - Всех ко мне.
   - Пуффендуек?
   - Нет, всех третьекурсниц. Пока только девочек.
   - Пока?! - на сухом личике Помфри отобразился ужас.
   Он повернулся и на всех парусах унесся из санчасти. Приступ мигрени, конечно, самый подходящий период, чтобы заниматься легилименцией. Ну ничего, виновница поплатится за этот "кастинг".
   Наверное, никогда еще кабинет Снейпа в подземельях не подвергался столь массовому паломничеству юных мисс. Слухи разлетались быстро, и все девочки уже примерно знали, с какой целью их направили сюда деканы.
   Слизеринки стояли отдельной компанией и презрительно кривили губы, возмущенные наглостью, которая позволила кому бы то ни было всего лишь заподозрить одну из них в слабости к жалкому полукровке, да еще и из дома Пуффендуй. Это же просто неслыханно! Впрочем, именно по этой причине алхимик и опрашивал каждую из них впроброс, почти не прикасаясь к мыслям, но на всякий случай брал на заметку тех, кто вел себя не слишком уверенно. В случае чего именно их и придется сканировать при возможном втором подходе. Всё-таки его самого без малого четверть века назад едва не отравила одна из таких роскошных кукол с хорошей родословной. Непонятно за что.
   Гнев гриффиндорок вызывало другое: кто-то посмел заподозрить одну из них в такой подлости! Однако обмануть Снейпа праведная ярость красных львиц не могла, он слишком хорошо помнил, где учились Питер Петтигрю и Мундунгус Флетчер. Когда перед ним с независимым видом уселась Грейнджер, желая досадить противному профессору хотя бы манерой держаться, он едва подавил усмешку. До чего же она напоминала сейчас Макмиллана в его четырнадцать-пятнадцать лет! Бывает же такое внезапное сходство... Грейнджер, естественно, оказалась ни при чем и была отпущена через полторы минуты после начала разговора.
   Самыми равнодушными казались когтевранки. С такими же постными гримасами они ходили на отработки, с такими, скучающе зевнув, отправились бы и мести пришкольную территорию, если бы тому же Филчу пришло в голову наказать проштрафившихся студенток унизительным трудом эльфов-домовиков. "Надо, так надо! - говорили поза и жесты девушек с галстуками в сине-бронзовую полоску. - Мерлин, как же вы нудны и неинтересны, смертные!" И - да, они понятия не имели, с кем водился этот... как его?.. а кто он, в самом деле?.. нет, даже никогда слишком близко не общались, сэр!
   А вот пуффендуйки были откровенно напуганы, как будто что-то знали. Снейп умышленно чередовал факультеты, вызывая их представительниц сообразно собственной жеребьевке, принципа которой не знал никто, даже он сам. И всякая из девиц Помоны Стебль непременно елозила на стуле и шмыгала глазами по кабинету. К тому времени, как алхимик вычислил подлинную виновницу, голова его гудела, точно медный котел с готовым взорваться варевом Лонгботтома.
   - Сэр, я клянусь вам... больше никогда! - хлюпая носом, блеяла Вивиан Сент-Джон, белобрысая овца с манией вечно что-то жевать. - Пожалуйста! Я отработаю!
   Она отработает!
   Ждать, когда гонимая весной идиотка подберет сопли и начнет говорить связными фразами, алхимик не собирался. Он взломал ее сознание с напором цунами и обнаружил там кое-что любопытное. Тамсин Эпплби, талантливейшая из всех студенток, которых ему довелось выучить в своей жизни, Эпплби, которую он пока еще гипотетически, но рассматривал как свою будущую ассистентку, не так давно тайком от него варила Амортенцию. Нет, похоже, совсем не ту, которую в рамках учебного процесса делают на шестом курсе - куда никогда не докладывались ингредиенты-катализаторы, из-за чего она и теряла до восьмидесяти процентов эффекта. Настоящую. Третьекурсница Сент-Джон узнала об этом от старшей сестры, которая узнала от подружки, которая... Дальше Снейп плюнул. Словом, эта овца с мозгами инфузории прознала о созданной Эпплби Амортенции, и этого уже достаточно. Безответно влюбленная в своего однокурсника Хопкинса, она проявила удивительную для своего уровня интеллекта изобретательность и с помощью приятельниц сумела отвлечь Тамсин, а сама в это время зачерпнула в бутылочку порцию не совсем еще готового зелья. Малолетка даже не поняла, что могла просто угробить парня: не постоявшая на огне столько времени, сколько требовалось по рецепту, смесь становилась токсичной, и яд действовал очень медленно - от нескольких часов до суток. Всё это время отравленный пребывал в состоянии глубокой подавленности, а потом терял сознание и, если ничего не предпринять, - впадал в кому и умирал.
   Снейп покусал губы. Пожалуй, эту историю нужно расследовать. Только тихо, чтобы не вспугнуть основных участников. Он осторожно вытер из памяти Сент-Джон всю информацию, которая касалась Тамсин, и подменил ее внушенной - о том, что пузырек с Амортенцией она случайно нашла на прогулке. Пусть остальные звенья цепочки покуда чувствуют себя в безопасности, а девчонке ничего не останется, как стоять на своем во время любого дознания: вещество было ею найдено, и точка. Спровадив Вивиан к ее декану для дальнейших разбирательств, Снейп отпустил пятерку оставшихся студенток, сложил руки на солнечном сплетении и утомленно откинулся на спинку кресла. Какого черта, Эпплби? Зачем тебе, умной восемнадцати- или девятнадцатилетней девчонке, "спортсменке и красавице", понадобился этот недострелянный вервольф, да еще и такой ценой? Ну ладно - шальная во всю голову дочка Андромеды Тонкс: в ней течет кровь Блэков, и это объясняет в принципе всё. Но ты... Хотя сейчас, задним числом, он начал понимать, что все семь лет обучения Тамсин была довольно странной девочкой. Тем более странной, что в коллективе сплоченных, как муравьи, пуффендуйцев всегда держалась обособленно, будто какая-нибудь отличница-когтевранка.
   Он не стал предпринимать никаких срочных мер. На обычном, по расписанию, уроке у семикурсников Снейп даже слегка улыбнулся Эпплби, чем заставил ее содрогнуться от ужаса и отодвинуться подальше. Впрочем, он и сам не знал, улыбка это была или судорога лицевых мышц вследствие жгучей боли в виске. Осторожно, чтобы она ничего не успела заподозрить, коснулся ее внешних мыслей, заполненных сиюминутными проблемами. Девушка чуть поморщилась от кольнувшей мозг боли, которая тут же отпустила. Снейп нашел мысль о Люпине, и Тамсин эта идея понравилась в ущерб работе, которую она попутно выполняла у своего котла. Тут же начались просчеты и огрехи, что гарантировало ей незачет на сегодняшнем занятии. Прикрываясь образом Римуса, как паролем, алхимик проник в более глубокие слои сознания и обнаружил, в каком тайнике она держала готовое зелье. Как говорится, "если хочешь что-то спрятать - положи на видном месте". Девица не удосужилась даже придумать серьезное запирающее заклинание. И всё-таки... что они в нем находят, в Люпине? Пресловутый животный магнетизм, что ли? Иррациональные вещи всегда находились вне зоны компетенции Северуса.
   Отпустив всех после урока, Снейп отправился к хранилищу и нашел шкафчик Эпплби. Она часто ассистировала зельевару, и он позволил ей оставлять здесь какие-то свои заготовки. Но, надо сказать, это разрешение едва ли распространялось на приворотные зелья и прочую гадость.
   Поверхность вещества из пробирки отливала розоватым перламутром. На вид оно не казалось жидкостью - скорее походило на взбитые сливки, принявшие форму внутренней части устрицы. Один его вид навевал весьма нескромные мысли, не говоря о...
   Снейп вынул притертую крышку из горлышка флакона. О, да, сомнений теперь не осталось: это самая что ни на есть Амортенция, и обмануться тут невозможно. Тот самый запах, описание которого принято подменять эвфемическими аналогами, неизменно при этом краснея и смущаясь. Все эти универсальные ароматы "свежескошенной травы", "конфеток", "цветочков" или - у самых оригинальных врунов - "библиотечной пыли" были всего лишь неубедительной отговоркой. Они не имели ничего общего с ярким и всегда персональным запахом, который распознавался мозгом как интимный, органический, да еще и привязанный к определенному человеку - объекту страсти. Для того, кто никогда не испытывал эротических желаний, зелье не пахло бы ничем.
   В попытках избавиться от нахлынувших затем ненужных воспоминаний Северус поднялся в архив при библиотеке и запросил личное дело студентки-выпускницы. Такая же серая и безымянная, как ее сова, архивариус принесла Снейпу небольшую папку с надписью: "Тамсин Эпплби, родилась 2 октября 1975 года, распределена в Пуффендуй Сортировочной Шляпой 1 сентября 1987 года". Эпплби, Эпплби... Проклятье, ведь знакомое что-то, и вертится на языке... Все его сомнения развеялись при знакомстве с историей семьи, из которой произошла девчонка. Снейп тихо застонал. Вот что за?.. Почему он узнает об этой кратенькой заметочке только теперь, когда по школе совершенно легально носится одно из самых опасных существ магического мира, прячась под обликом кроткого учителя Защиты? И почему Дед, задери его корнуэльские пикси, хотя бы тогда, когда надумал пригласить Люпина на должность, не соизволил посвятить в этот момент того, на кого повесил самую несуразную из всех несуразных обязанностей?
   Снейп сдержал первый порыв добиться аудиенции у директора и высказать ему всё, что накипело. Только взглянул на бабку-архивариуса и по привычке, закрепившейся еще во времена учебы, мимоходом задал себе риторический вопрос: для чего вообще нужен архивариус в Хогвартсе? В своем вечном склерозе старуха уже забыла о присутствии профессора. Кажется, она клевала носом, и он, прихватив края мантии, удалился из ее кабинета во владения мадам Пинс.
   Пожалуй, стоит придержать эмоции и забраться под камешек, чтобы понаблюдать из засады. Если они с Макмилланом сделали правильные выводы, нынешняя реальность основательно искажена относительно исходной, но вариантов исходной сейчас, в этой реальности, всплывает столько, что можно повредиться рассудком. Не исключено, что и нынешняя ситуация с Эпплби - отголосок тех событий. Или нет? Что ж, надо подождать. Теперь это должно стать девизом: затаиться, выждать, присмотреться. В конце концов, слизеринец он или кто?
   Навеянные Амортенцией смутные и мучительные воспоминания не отпускали. Грегу это не нравилось, самому Снейпу, впрочем, тоже: от блоков, воздвигнутых неведомым заклятьем, раскалывалась голова, ныло сердце, подкашивались ноги. Нужно отвлечься. Чем-нибудь... чем-нибудь утилитарным... Проверкой домашних заданий... Да, конечно, спасет мертвого припарка! Ч-черт, этот запах...
   - Тебе помочь?
   - Что?! - вздрогнул он.
   Она сидела рядом, через малахитовый столик от него, в кресле, и задумчиво поглаживала пальцами пушистую светящуюся ветку Макмиллановского сорняка. Северус смял пергамент, даже не помня имя ученика, работу которого проверял.
   Она была серьезной и очень повзрослевшей. Наверное, такой, какой стала бы теперь, если бы не умерла в неполных двадцать два.
   - Я могла бы тебе помочь, - она отпустила ветку радужника и указала глазами на свитки, - проверять. Помнишь, как на седьмом курсе нам поручили первокурсников?
   - Нет. На седьмом курсе ты гуляла со своим лосем, а меня доставали Эйвери и его команда. И достали... Им позарез был нужен путевый зельевар...
   Лили цокнула языком, выпрямилась и покачала указательным пальцем:
   - Сев, прости, я не хочу тебя обидеть, ты был талантлив до гениальности и амбициозен, как Наполеон. Но Том Реддл даже в своем реальном статусе предпочел бы зельевара старше и опытнее какому-то желторотому мальчишке-выпускнику. Ты же понимаешь это сейчас?
   - Темный Лорд тогда был...
   - Не было никакого Волдеморта! Не бы-ло! На седьмом курсе, Сев, мы целовались с тобой под Желтым Плаксой, но тебя перемкнуло тогда на банальном чувстве вины передо мной - помнишь, по какому поводу?
   - Я оскорбил тебя в тот раз, у озера...
   - Да нет же! То давно уже было позабыто! Сев, пожалуйста, дай мне руки!
   Как загипнотизированный отсветами лампад в ее удивительных глазах, Северус протянул руки через стол. Ее ладони были теплыми. Мягкие, короткие, но тонкие пальчики проворно сжали его кисти.
   - Мне уже пора, Сев, - она высвободилась, оставляя ему взамен свиток, закрученный на двух медных роликах. - Прочти это.
   Снейп не хотел читать. Он хотел ее. Сейчас же, прямо здесь. Но одного мгновения, когда он отвлекся, разрывая связь их с нею взглядов, оказалось достаточно, чтобы дух Лили истаял в сыром воздухе, и только заплясавшее от сквознячка пламя было свидетелем недавнего присутствия гостьи из прошлого.
   - Лили!
   "Прос-с-с-сто прочти это, Принц!"
   Парселтанг?!
   Северус знал, что это точка невозврата. Если он сейчас заглянет в рукопись, пути назад уже не будет. Как в ее любимой драме: "Afore my, it is so very late, that we may call it early by and by" [1]. Алхимик развернул шелестящий рулон, исписанный кроваво-алыми чернилами. Вязь неровного почерка, с неправильным наклоном и не к месту проставленными заглавными буквами, подхватила, опутала и, словно бьющуюся в неводе рыбу, уволокла его в омут минувших дней...
   ____________________________________
   [1] англ. "Так поздно, что уж скоро будет рано" (Шекспир "Ромео и Джульетта", пер. Б.Пастернака).
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Они подходили к заброшенному корпусу фабрики. Откуда-то из парка холодный, пересыпанный снежной крупой ветер доносил запах болота - даже зимой так пахла их местная речка. Вдалеке, самозабвенно подвывая, перелаивались собаки.
   Засунув руки глубоко в карманы куртки и запрокинув голову, Лили посмотрела на верхние этажи старинного здания, построенного еще в прошлом веке. Теперь оно таращилось слепыми окнами на ограду с потайным входом в парк, на клумбы и заросшие аллейки. В некоторых рамах еще торчали пыльные осколки давно вылетевших стекол. Взобраться бы сейчас, как в далеком детстве, на самый верх! На крышу с площадкой, похожей на их Астрономическую башню в Хогвартсе. Вскарабкаться по металлической лесенке и оттуда посмотреть на весь Коукворт, ведь это самая высокая постройка в городке, если не считать кирпичной заводской трубы и ветхой парашютной вышки в центре парка. Но лезть на последние две конструкции не стоит даже магам.
   Лили покосилась на Сева. В прошлом году они помирились, да еще и в романтичной обстановке, на праздновании Хэллоуина. В тот вечер Снейп снизошел даже до того, чтобы "корчить из себя паяца": так он потом назвал свою идею с переодеванием и плясками, самой Лили казавшуюся изумительной, а ему - придурочной. Он вечно страдал какими-то надуманными комплексами.
   Вроде бы всё теперь между ними неплохо, но... Да, Лили прекрасно знала, какими глазами он смотрит на нее, когда думает, будто она не замечает. И все же ей до сих пор казалось, что она совершила какую-то оплошность. Может, это не ее стезя? Надо сосредоточиться на учебе и на том, как жить и где работать после Хогвартса. Ни за кого не цепляясь и ни на кого не рассчитывая, даже если говорить о Снейпе.
   И он, продрогший на морозце, клюв свой упрятал в намотанный как попало шарф, господи, растрепа растрепой, недотепа недотепой, стоит рядом и молчит, как истукан. Лили немедленно дала себе тычка: эй, ты же определилась! Да черта с два! Определилась! Ей хотелось феерии, иногда сногсшибательной. А чего ждать от предсказуемого Северуса? Пусть он будущее светило зельеварения, а блеснуть на другом поприще - нет, это не к нему! На любой вечеринке Снейп может только забиться в укрытие, чтобы - в лучшем случае - подавать оттуда едкие ремарки. Но, скорее всего, он будет молчать. Делать вид, будто ему на всё плевать и что он не умеет ничего чувствовать. Мертвый автомат с живыми глазами. Щелкунчик. Вот почему с ним мало считались. Если отказываешь кому-то в способности чувствовать, то перестаешь видеть в нем человека. А Снейп только провоцирует. Назло. Молча. Как будто бес в него вселяется. Она не знала других людей, способных одним своим безмолвием вызвать в толпе поистине библейскую ненависть к их персоне. И убеждать его быть проще и мягче бесполезно: всё равно всё сделает по-своему, хоть и знает, что пойди он на компромисс, пробиваться вперед было бы стократ дешевле. С ним будет тяжко любому. Даже ей.
   Да, да, для нее он хороший, для нее он готов на всё. А еще он умный, как Сократ или вообще как дьявол во плоти. Знает столько всего, что можно не ходить в библиотеку, а наугад тыкать в любую тему - с нею, с Лили, Северус молчать не будет, как это делает с другими. С "чужими", по его шкале ценностей. С нею ему, наверное, интересно. Да и ей с ним, чего кривить душой. Он ответит на любой ее вопрос в любое время, даже отвлеки она его от крайне важного занятия. Поморщится, но тут же смягчится - и вот уже всё его внимание поглощено ее персоной.
   Но такой он... невзрачный, неловкий, нервный. Три "Н", ни одно не плюс. Как друг, он потрясающий. Но как парень... О чем тут говорить, если он смущается, даже чмокая в щеку - просто, дежурным, ни к чему не обязывающим поздравительным-с-чем-нибудь поцелуем! Они и целовались "по-взрослому" всего раз в жизни, причем первой начала она. На той хэллоуинской вечеринке. Сев сначала даже вздрогнул, подобрался, как будто ждал подвоха, и только потом до него дошло, что происходит - еле заставил себя остановиться, и ей это безумно понравилось. Она всё надеялась, что он захочет повторить, но ничего подобного. Только смотрел на нее растерянно-обожающими глазами - и никаких вам больше нежностей. Странный, странный, странный. Другое слово ему не походит, это же Снейп! Его, кажется, не понимает даже родная мать. До недавнего времени Лили считала, что его не понимает вообще никто, пока сестра не преподнесла сюрприз и не заставила ее посмотреть на Сева другими глазами. Но это всё равно был взгляд Туни, а не ее собственный. Лили решила положиться на ее опыт и интуицию. По нумерологическим расчетам даты рождения сестры выходило, что она прирожденный психолог и видит людей насквозь, как бы ни скрывали они свою суть. И, кажется, Петунье он сильно нравился. Нет, не кажется. Нравился. Именно в том смысле. А самое обидное, что с Туни они смотрелись бы идеально - высокие, тонкие блондинка и брюнет безо всякого труда заставляли бы прохожих на улице оборачиваться и разглядывать их пару. Да, это правда обидно, когда ты не уродилась такой эффектной.
   После той ссоры у озера Лили четко поняла, что потерять Северуса - это как без скальпеля, рукой, выковыривать из своего тела какой-то орган, даже если тот болит и доставляет неудобства. Ни с кем больше, кроме как со Снейпом, ей не будет так удобно и так легко быть собой. С другими всё время надо играть какую-то роль в страхе не оправдать их надежд. Сев скорее разочаруется в себе самом, чем в собственных идеалах, одним из которых было ее рыжее высочество. Ах да, вот еще тебе аргумент, Эванс: с ним спокойно. Кто бы поверил, глядя на этого дерганного заморыша, что кому-то с ним может быть спокойно, если ему самому неспокойно с самим собой! Но когда они вместе, у него меняется даже тон голоса. Речь его становится безупречной, струится, как змея по сухому песку в пустыне. Перед экзаменами она часто теряла сон, и тут Сев был незаменим: он начинал ей что-то растолковывать, и она засыпала над книгой под аккомпанемент его голоса, как под колыбельную. И мыслимо ли - в последнюю предэкзаменационную ночь все ударяются в жестокую зубрежку, а Лили Эванс спит пятнадцать часов кряду. На другой день она подскакивает, бежит и всё сдает на "Превосходно" или "Выше ожидаемого", невзирая на то, что накануне в голове еще царил такой же хаос, как в папином гараже.
   Казалось бы, что такого - мало ли некрасивых парней в мире? Сколько страшноватых актеров, музыкантов - а ведь у них толпы поклонниц, и они мировые кумиры. В них есть то, что нынче в магловских журналах зовется харизмой. То, чего в Севе не сыщешь днем с огнем. Умел же привлечь к себе всеобщее обожание Горбатый Ричард, гриффиндорец, который окончил Хогвартс четыре года назад. За ним бегали девчонки всех возрастов, как будто он был Аполлоном, а не Квазимодо, против которого даже Снейп - писаный красавец. Не говоря уж про харизму настоящих красавцев - братьев Блэк. Спортсмен Поттер тоже ничего, беспардонный, правда, зато азартный и веселый. Но в Ричарде была особая, плещущая через край мужская притягательность на фоне физического уродства. А в Северусе, если разобраться, из действительно некрасивого только нос - и то еще с какой стороны взглянуть. Кислое выражение физиономии, пожалуй, тоже не украшает. Так оно никого не украшает, но кто видел, как он смеется, тому будет с чем сравнить. Лили вот видела. Смеющийся Сев как по мановению ока делался на загляденье славным парнишкой. Поэтому она досадовала, что он назло (причем назло по большей части себе самому) показывает всем одну из самых отталкивающих своих масок. И ноль "харизмы". Ни властной Ричардовой, ни сумасбродной Сириусовой, ни артистичной Джеймсовой. И сам Снейп понимает свою ущербность, потому и тушуется. Зажимается от ревности, от сравнения себя с более благополучными сверстниками, завидует им и, как пить дать, где-то в глубине души бесится со злости. Но меняться из упрямства не желает, хотя смог бы. С его-то силой воли!
   - Помнишь, как мы раньше?.. - Лили мотнула головой на окна второго этажа здания. В первом они были заложены кирпичами, чтобы на территорию фабрики через "башню" не проникали всякие бродяги.
   Сев понял ее с полуслова, и в темных глазах заиграл задор. Она недоверчиво улыбнулась: сейчас? зимой? да ведь руки закоченеют, пока будешь карабкаться к верхним окнам, как они это делали в детстве! Но кого и когда это останавливало? Снейп подмигнул, поддразнивая, и первым вспрыгнул на выступающие из общей кладки кирпичи отделки.
   - Ах так?! Да я всё равно быстрее! - и она поспешила на крепидулу соседнего ряда. В отличие от сестры, высоты Лили не боялась никогда.
   Так, по выступам, они добрались до окон второго этажа, и она в самом деле слегка его обогнала - а может, он, как обычно, поддался (и это, кстати, ее тоже всегда бесило!).
   - Давай, - он отодрал заклинившую от сырости створку рамы, пропуская Лили вперед, чтобы подстраховать снаружи.
   Она оперлась коленом о наличник, переместила вес на центр окна и затем скользнула в проем. За нею последовал Сев, спрыгивая с подоконника на усыпанный штукатуркой пол помещения и отряхивая от извести и цемента жалкое, ужасно не подходящее для зимы пальто. Все эти кульбиты они - волшебники, черт возьми! - могли бы проделать в одно мановение палочки и ни капли не напрягаясь. Но это было бы неспортивно. В те времена, когда колдовать вне Хогвартса им еще было нельзя, они делали всё это без магии.
   Здесь всё оставалось таким же, как несколько лет назад - это Северус привел ее тогда в свое секретное убежище, и больше сюда не совался никто, кроме них. Он показал ей город с высоты и сказал, что когда они пойдут в настоящую школу, предназначенную именно для них, то там их научат летать по-настоящему, как летают птицы. И ей хотелось научиться, а потом улететь прямо с "его" башни в бесконечные дали, за горизонт, перекрытый пеной кучевых облаков.
   Размечтавшись, Лили снова забыла об окантовке одной из ступенек пролета между четвертым и пятым ярусами, наступила на выпирающий с краю металлический уголок, и пронзительный "крак" пронзил здание от фундамента до застекленной веранды на крыше. Оба они слегка присели от неожиданности. Ничего не произошло. Когда все обитающие в "башне" вороны и голуби, которые хотели выразить свое негодование по этому поводу, выразили его и разлетелись в разные стороны, Лили вытаращилась на Сева, а он на нее. И им стало до слез смешно. Лили вспомнила, как все годы они боялись, что сюда нагрянет сторож, а заколдовать его они в то время не имели права. Сейчас это будоражащее чувство опасности ее развлекло.
   Потом они сидели на тумбе ограждения крыши, свесив ноги в бездну и вдыхая аромат подтаявшего снега - его можно было почуять только на такой высоте, куда не долетали болотные запахи от реки. И снова ей хотелось улететь в манящее небесное королевство Фата-Морганы. Если бы они сели с другой стороны башни, оттуда за фабричными строениями и деревьями можно было бы увидеть окна его дома, но Северусу никогда не нравилось смотреть на Паучий тупик. Меж тем сгущались сумерки, вдалеке зажигались первые огни, и весь Коукворт погрузился в удивительную посленовогоднюю атмосферу сказки. Все ухищрения волшебного Хогвартса Лили уже не трогали так, как это было поначалу, а вот непритязательная, затаенная прелесть и случайность магловских чудес будила воображение по сей день. Никто из магов не понял бы ее, даже Сев раньше фыркал, когда она об этом говорила. А сейчас вот сидит, завороженный, зябко ссутулился, но во все глаза смотрит на метаморфозы родного городка. И тоже удивляется.
   - Обещаешь не злиться? - спросила она, кладя руку ему на плечо.
   В ответ - вопросительно-настороженный взгляд. Потом нерешительный кивок. Понял, о чем будет вопрос, не любил он такие разговоры, но уже разрешил, и отступать ему теперь некуда.
   - Что в конце концов на тебя повлияло? Почему ты бросил эти свои... занятия?
   Это и правда было непонятно. Говоря о возможностях темных, древних, как Миг Творения, заклинаний, Сев обретал вдруг ту убедительность, которой ему так не хватало в повседневной жизни. Если бы девушку хоть немного притягивала в людях дьявольщинка, вот тогда бы она в него и влюбилась без памяти. Он не становился другим - он становился собой. Но с ее характером, с воспитанием, полученным в семье, а также на факультете, такое скорее отпугивало. Словно Адам и Ева поменялись ролями, и яблоко с Древа Познания протягивает не она ему, а наоборот. Лили ничего не хотела знать об этих Темных. Сказали умные люди: нельзя. Значит, нельзя. Спички детям не игрушка. Одно дело - мрачные чары целителей, совсем другое - скверна этих одержимых.
   Его впалые бледные щеки заметно вспыхнули непривычным стыдливым румянцем. Северус что-то скрывал. Он на чем-то обжегся, отступил и теперь не хотел выдавать свой секрет даже ей! Неслыханно! Даже ей!
   - Я... сделал свой выбор, - тщательно подбирая слова, отрезал он. - Это слишком сложно.
   - Ты умеешь просто объяснить сложное. Так объясни!
   Подлизываясь, Лили поднырнула ему под руку и прижалась сбоку, преданно заглядывая в лицо. "Состроила Бобика". Обычно Снейп в таких случаях пасовал и выполнял любую ее прихоть. Но теперь он покраснел еще больше, смутился и покачал головой:
   - Нет, нет, тут надо будет лезть в подробности, иначе ты не поймешь. А если я полезу, ты не поймешь тем более. И мы снова поругаемся. С меня довольно того, что уже было.
   - Хочешь, я тебе чем-нибудь поклянусь, что не поругаемся?
   А может, ей всё же немного не хватало того вдохновленного Северуса, которого тогда она отчаянно не желала слушать, но которым, кажется, исподтишка немножечко любовалась? Ну, пусть бы он сейчас вернулся... на минуточку всего... Жалко ему, что ли?..
   - Не надо мне клясться, - буркнул Сев. -- Зачем это ковырять? Что было, то прошло, оставь былое былому.
   - Хочу разобраться. Ты что, сделал что-то постыдное, поэтому не хочешь рассказывать?
   - Скажем так: я устранил твою соперницу. Насовсем.
   - Что?
   - Я же сказал, что ты не поймешь.
   - Ничего себе! Какая еще соперница? Как ее зовут?
   - Ее зовут Dark Magic. Давай на этом замнем? Честно - не надо.
   - Ну... ладно, - отступила Лили и вдруг почему-то захотела, чтобы он немедленно ее поцеловал. Вот тут, прямо на высоте девятого этажа.
   Однако вопрос вывел его из равновесия. Созерцательное настроение было безнадежно испорчено, а Снейп не в настроении - это открытый ларец Пандоры, и лучше его какое-то время не теребить. Не говоря уж про всякую романтику, на которую он, похоже, вообще не способен.
   Они спустились - на этот раз коротким аппарационным перемещением - но провожать ее домой он пошел пешком. И когда они уже почти подошли к коттеджу Эвансов, в одном из соседских палисадников кто-то надумал пострелять хлопушками, которые так ненавидел их пес Нуби.
   Задумавшийся и бредущий рядом, Сев мигом подобрался, сгреб Лили в охапку и, повалив в сугроб на обочине, прижал сверху своим телом, а в руке его сама собой, из ниоткуда, возникла палочка. На пару секунд девушка растерялась, но когда до нее дошло, она начала смеяться:
   - Сев, ты псих! Слезь с меня! Это же только хлопушки!
   Сообразив, чего творит, Снейп мигом откатился в сторону и вскочил. Пройдет не так много времени, когда и она будет вздрагивать, заслышав эти звуки, и с тревогой выглядывать в окно, и с облегчением бежать навстречу его шагам в прихожей... И со слезами вспоминать затравленный взгляд, которым он посмотрел в тот день на вечереющее небо, уже осознав, что ошибся.
   - Ну ты что? Вот же ты... слизеринский маньяк! Идем!
   Его трясло. Лили притащила его к себе домой, хотя он упирался даже после того, как она объяснила, что родители и Петунья уехали знакомиться с родней Вернона Дурсля и не вернутся до завтра. Снейп уже год как старался не заходить к Эвансам. Возможно, это было из-за Туни, но Лили не была в этом уверена. Кажется, он и сестра начали избегать друг друга. Но Нуби так обрадовался, что Сев поддался на уговоры, а через пару часов полностью пришел в себя, поиграл с псом и уткнулся в книгу, развалившись на диванчике в гостиной. Лили полулежала рядом и смотрела по телевизору футбольный матч.
   В какой-то миг периферическим зрением она уловила взгляд. Посмотрела на Сева - он как ни в чем не бывало читал. Отвернулась. Снова взгляд. И лишь на третьей попытке, незаметно скосив глаза, она его поймала. Спустить такое было нельзя, и кончилась эта возня тем, что он опрокинул ее навзничь, придавил руки к дивану, чтобы не щекоталась, и в упор уставился ей в лицо.
   - Щекотки боишься, как девчонка! - хихикнула Лили, все еще пытаясь елозить под ним и наивно полагая, что сумеет вывернуться. Еще бы не бояться щекотки, когда у тебя одни ребра под тонкой кожей!
   Было что-то такое в его зрачках, как тогда, после ее поцелуя на маскараде. Бешеный огонь вспыхнувшей сверхновой, едва прикрытый темной поволокой. Импульс той вспышки юркой змеей скользнул в глаза девушки, стремительно ужалил грудь, окунувшись в сердце, ртутной каплей упал куда-то в подвздошье, прокатился в живот и свернулся в тяжелый беспокойный клубок где-то там, в самом-самом низу его, выжидая и нетерпеливо-сладко потягиваясь коротенькими призывными спазмами.
   Лили дала понять, что брыкаться больше не собирается, и Сев отпустил ее запястья, но покидать свой пост не спешил. Он прижимался так тесно, что даже через замок на ширинке его джинсов она ощутила нечто плотное и упругое, всё заметнее давившее ей на лобок. А ведь они сейчас одни, и весь дом в их распоряжении на всю ночь. Когда она подумала об этом и представила, что может случиться между ними дальше, то едва сдержала стон нетерпения. А Сев жадно заглядывал сверху ей в глаза, и длинные черные волосы его рваным занавесом отделяли их мирок от всего остального. Он был такой... такой... И Лили притянула парня к себе, охватила ладонями его скулы и поцеловала. Снова первая, ну и что. Северус нерешительно поднял ее под лопатки, прижал к себе, и, не прерывая поцелуя, закрыл глаза. Другая его рука инстинктивным движением скользнула ей под ягодицу и стиснула ляжку. Целовался он так себе, откровенно неумело, но, поддаваясь чутью, делал это так, как нравилось ей. И Лили, уступая нежному, но пылкому натиску, растворила губы и слегка коснулась его языка своим. Он даже всхлипнул - не то от удивления, не то от наслаждения - однако торопить события не стал. Только еще больше увлекся происходящим, как будто хотел упиться каждым мигом во всей полноте. И она тоже уплыла, а потом почувствовала приток необычайных ощущений, на которые лишь отдаленно походило то, что она испытывала раньше сама с собой. Наводя над своей школьной кроватью заглушающие чары, она запускала руку под пижамные штанишки, кусала подушку и в томлении извивалась под одеялом. Но сейчас было круче и ярче. Сопротивляться этому было невозможно, тело само выгибалось и ерзало так, чтобы усилить нарастающее удовольствие. Когда стало совсем нестерпимо, Лили ткнулась лицом в грудь Севу, глухо застонала и, дернувшись, бессильно расслабилась со вздохом облегчения.
   По телевизору тем временем начался какой-то концерт.
   Его руки изучали ее, скользя по телу, как по мрамору статуи - и плавно, и нежно, и внимательно, и вдумчиво. "Да он даже это проделывает так, словно постигает теорему или выводит формулу биохимической реакции при повышении уровня окситоцина в организме!" - безучастно хихикнула про себя Лили. Наверное, в голове у него формировались сейчас цепочки доказательств, всякие иксы, игреки, квадратные корни, валентности и прочая чепуха, когда он целовал и легко покусывал ее вздыбившуюся грудь через тонкую ткань футболки. Вот же растяпа, нет чтобы снять или хотя бы задрать майку - ведь и самому было бы приятнее! Всё-таки теперь ей будет труднее вернуться в то же состояние, в каком он сейчас: она свое получила. А зачем было забираться ей в трусики раньше времени?
   Теперь Лили смотрела на них обоих как будто со стороны. Какой-то Сев неумелый, ничуть не опытнее нее, и это точно не добавляет шарма его и без того не выигрышной кандидатуре. Не доходит до него, что надо в порыве страсти, когда аж зубы сводит. Она, правда, не знала ничего о необходимой степени порыва страсти, но ведь так это описывают в дамском чтиве - чтобы красиво, повелительно, обворожительно!.. И девчонки шепчутся о том же и хвалятся своими бойфрендами. Только куда уж Сев без своих формул с вычислениями, подумала девушка.
   Однако от его поцелуев, прикосновений, неразборчивого, горячечного шепота она постепенно завелась опять. Не так чтобы очень сильно, но... ей хотелось теперь сделать это и по-взрослому. В конце концов, сколько можно динамить парня? Пусть ему тоже будет хорошо, он ведь постарался ради нее. Когда он стаскивал с нее домашние шорты, девушка сама стянула осточертевшую футболку, а потом расстегнула рубашку уже на нем. Но лучше бы она этого не делала: вид некоторых шрамов на болезненно-бледной коже его торса отвлекал, но не привлекал. И, прочтя эти мысли в ее глазах, Сев смутился. Лили, конечно, сумела исправить оплошность поцелуями, но... было уже не то. Слишком уж по-уродски смотрелись рубцы от рассаженностей, порезов и даже ожогов, а ребра напоминали стиральную доску прабабушки. Жилы да кости, углы да ухабы - на что тут смотреть? Разве тело мужчины не должно возбуждать загаром и игрой крепких мускулов, как у главных героев на обложках любовных романов?! А Снейп мало того, что тощий, как мальчишка-подросток, так еще и будто бы побывал под винтом катера. Тогда девушка, зажмурившись, просто решила - пусть это уже скорее произойдет. И в ответ на нелепое и нерешительное Северусово "Можно?" молча развела коленки, принимая его в себя. А потом на нее обрушилась дикая боль, как будто в промежность всадили гигантский раскаленный кол. Она-то думала, это будет так же приятно, как тонким пальцем, а он огромный и сейчас просто разорвет ей всё внутри! Лили вытаращила глаза и заорала что есть мочи. Не успев толком двинуться в ней еще раз, Сев в ужасе отпрянул. Девушка подскочила и непроизвольно отползла от него, отпихиваясь пятками от обивки дивана. Никаких следов крови на светлом ворсе не осталось, но она, как будущий колдомедик, знала, что при потере невинности подобное иногда случается, и это нормально.
   - О, боже! Сев, ох, я не хотела так вопить!
   Очумевший от испуга, с бледными губами, юноша закрылся рубашкой и забился в противоположный угол дивана. Лили образумилась раньше, кинулась к нему, уговаривая и внушая, что всё в порядке. Боль почти прошла, и теперь ее больше пугало состояние Сева. Она схватила его ледяные - когда только успел замерзнуть? - руки, она мяла его негнущиеся пальцы в своих ладонях, она что-то бормотала, но всё напрасно. Совершенно больной и убитый, Снейп смог только прижаться носом к ее шее, сумбурно прося прощения, и, едва обрел способность шевелиться, оделся и ушел. Даже ей он не хотел показывать некоторые свои слабости.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   С тех пор всё изменилось. Лили давно забыла и боль, и свой крик - ну не так уж громко она и орала, чтобы драматизировать это всю оставшуюся жизнь! Теперь-то все проблемы миновали. Наконец-то она может, не краснея, слушать откровения ровесниц в школьной спальне, у нее ведь тоже уже было "кое-что" с парнем (главное - не вдаваться в подробности). Но основная проблема ждала как раз впереди, и эта проблема называлась Снейпом. Он вколотил в свою дурную голову чувство вины за причиненную ей боль и стал еще более зажатым. Общались они по-прежнему - и на учебе, и вне ее. Иногда, оставаясь где-нибудь наедине, легко и почти невинно целовались. Но на любые намеки о близости, забывшись, прикоснувшись к ней чуть смелее и получив в ответ ее томный вздох, Северус реагировал если не бегством, то болезненным уходом в себя. Или огрызался. Сначала Лили даже предположила, что это было вызвано отсутствием крови после дефлорации - вдруг он подумал, что она уже с кем-то встречалась до него? Сев тяжко вздохнул и ответил, чтобы она не говорила ерунды. Мол, будь оно и в самом деле так, для него это ничего плохого не означало бы: сейчас ведь не Средневековье, а они взрослые люди.
   - Не Средневековье?! Да ты мне сам рассказывал, что твоему этому... как его... Люциусу? Ну да, Люциусу... Что ему пришлось драться на дуэли с другим поклонником его теперешней жены! И что это у них в порядке вещей...
   - Мне нет дела до традиций чистокровных. Сейчас двадцатый век...
   - Как бы не так! В Хогвартсе я всегда чувствовала себя, как в раннем Средневековье. Ну ладно, не в раннем. В позднем. Когда, знаешь, в крестовые походы уже не ходили, но на кострах еще жгли. И весь этот ваш слизеринский дурдом на тему родовитости и полезных связей. Это так... готично! Если бы не закон, они бы, как заповедовал их любимый папочка Салазар...
   Он резко отвернулся и с утомленным видом проговорил куда-то в сторону:
   - Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что здесь мне "похвастать" нечем... Оставь в покое Салазара, его имя и так полощут к месту и не к месту. В конце концов, мы же оба знаем, что ни с кем ты не встречалась, иначе разве было бы тебе тогда больно? Так зачем говорить об очевидном?
   - В таком случае у тебя синдром начинающего целителя, - авторитетно объяснила Лили. Странно, но она без всякого смущения могла обсуждать с ним даже эту щекотливую тему, а ведь постеснялась бы даже перед подружкой или сестрой. - Это как навязчивая идея. Ты знаешь, что должен причинить боль, чтобы потом принести пользу - уколоть или разрезать тело больного. Но не можешь этого сделать. Прозерпина рассказывала, что это бывает очень часто...
   - Вероятно, - согласился он, и на том дело стало.
   В этом весь Снейп. Даже после смены фамилии он остался упертым Северусом Снейпом.
   Покончив с экзаменами, он подолгу куда-то отлучался, а потом вдруг объявился и предложил Лили руку и сердце. Только тогда она узнала, что пропадал он, чтобы вернуть себе фамилию предков его матери: он просто до смерти не хотел носить ненавистную отцовскую и уж тем более не хотел, чтобы ее носила его жена - хотя в то время совсем еще не был уверен, что подруга согласится таковой стать. Поэтому, отметив совершеннолетие и по магическим, и по магловским меркам и окончив Хогвартс, он первым делом занялся решением давно, еще в подростковом возрасте, поставленной задачи. И в конце концов это ему удалось. Он с лисьей тщательностью искал место, куда они смогут уехать, чтобы не зависеть от прошлой жизни и начать всё с нуля. В идеале, конечно, убраться бы подальше из Соединенного Королевства, но сделать это прежде, чем они получат полное образование и достойное место работы за границей, - слишком опрометчивый ход.
   Впечатленная грандиозностью планов, а самое главное - продуманностью, которая ощущалась, когда они их обсуждали, девушка приняла предложение. Родители не возражали. Они всегда считали Северуса серьезным юношей, даром что из неблагополучной семьи, и давно знали причину его пылких взглядов в сторону младшей дочери. Только миссис Эванс тактично выказала Лили надежду-пожелание, что в известном смысле он так и останется противоположностью своего папаши. "Мам, да что ты, у Сева чуть ли не аллергия на спиртное, а о мистере Снейпе он и говорить иной раз не хочет! Именно по этой причине!" Почти никто из их семьи не удивился, когда эта странная парочка не стала озадачиваться вопросами свадьбы и гостей. Лили всем наврала, будто у волшебников это не принято. Но на самом деле она была не против веселых посиделок. И даже не против веселых потанцулек. Просто ей не хотелось мучить замкнутого Сева. Она примерно представляла, чего ему будет стоить многочасовое назойливое внимание множества посторонних людей, и позаботилась о том, чтобы он не вспоминал их главный день как адское испытание на прочность. Надо заметить, предугадывая его реакцию, она очень перестаралась: много времени спустя, узнав об этом, Северус смеялся и говорил, что это как раз ему было бы всё равно, и он считал, что общительная Лили почему-то изменила своим привычкам, раз ей самой захотелось сделать так, как сделала она. Уж кто-кто, а он ко вниманию посторонних выработал иммунитет, сравнимый с магловской противотанковой броней. И ей пришлось вычеркнуть из своего списка мужниных достоинств пунктик "сахарная барышня".
   Как бы там ни было, переждав коротенькую церемонию, они просто посидели с родителями и Туни у них в гостиной. Причем Петунья вскоре забрала Нуби и уехала на свидание к своему Дурслю, а миссис Снейп так и не изволила появиться на пороге их дома - видимо, чтобы потом ей не прилетело от мистера Снейпа, который задал бы ей трепку, прознай он, куда его не пригласили. Уж такие высокие отношения были у обитателей Паучьего тупика.
   Лили заметила попытки отца запечатлеть их с Северусом на фото и отвлекала своего новоиспеченного муженька как могла: с того сталось бы одним взмахом палочки запороть все кадры на пленке, что бывало раньше уже не раз. Если Сев о чем-то и догадался, то не подал вида. Он не хуже них знал, что без вспышки снимки и так выйдут никуда не годными.
   Потом в гости заглянул Сириус, он же помог им перебраться на новое место. А Джоффри, Римус Люпин, Пандора и ее будущий муж-журналист Ксено Лавгуд наведались уже в ансеттлдширскую квартиру. Это совсем не королевское жилище чета Принц сняла в небольшом заштатном городке возле магазинчика самозатачивающихся (но, как показал следующий год - скорее самозатупляющихся) ножей. Сюда не долетало даже эхо назревающих конфликтов волшебного мира. Тут жили одни маглы. А самое главное, что отсюда благодаря удобной транспортной развязке можно было запросто, не прибегая лишний раз к аппарациям, уехать транспортом в любой конец страны. Это был своего рода островок безопасности в половодье страстей, которые бурлили вокруг. Как будто ни о каких стычках, нападениях и перестрелках, что творились в обоих сосуществующих мирах, в Ансеттлдшире не слышали и не знали.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Даже после того, как Лили стала его женой, Сев ни разу не сунулся к ней ни с какими сантиментами. Ко всему прочему, он так и не смог преодолеть тот барьер, который воздвиг после их незадавшегося "первого раза". В остальном всё, за что брался С.Т. Принц, он делал четко и прагматично. Перестав быть студентом, он вдруг оказался каким-то неожиданно самостоятельным и взрослым, чего Лили вообще не ожидала от того "неудачника", которого относительно недавно в школе обзывали Нюнчиком и уродцем. Она-то знала о его способностях, но даже ей было невдомек, насколько он, реальный, отличался от ее представлений.
   Если официальный статус и фамилия у них сменились, то отношения остались прежними. Лили это злило: она дала согласие на брак, надеясь, что это изменит положение вещей, да и Северус, по его собственным словам, произнесенным много позже, тоже рассчитывал, что после такого стимула у него в голове что-то перещелкнет и всё наладится. Но нет - теперь чего-то не хватало ему. Позднее Сев даже не раз предлагал ей свободу, чтобы не тратила юность с таким ненормальным сухарем, как он. Но тут уже в самой Лили взыграл гриффиндорский кураж. Сдаться? Вот просто так, не разобравшись, взять и сдаться? Не на ту напали!
   Когда-то в детстве, читая о войнах в исторических книжках - сначала о войнах магловских, потом, с поступлением в Хогвартс, о магических - Лили представляла себе такой мир обязательно в черно-белой стилистике. Там, в ее воображении, все люди были мрачными, всё время говорили и думали только о боях, а по улицам передвигались исключительно в военной форме или каких-то ужасных грязных одеждах. Иногда по-пластунски или по баррикадам. Если на улицах возникали дети, они никогда не играли и появлялись только для того, чтобы какой-нибудь бравый солдат мог выскочить из проезжающего мимо танка и спасти их от выскочивших перед этим из подворотни бандитов. Чумазые дети вручались перепуганной и до смерти благодарной чумазой мамаше с назидательным похлопыванием по плечу, а солдат под звуки фанфар возвращался в свой танк и уезжал.
   Она еще не знала, как незаметно подступают войны к городам. Как стекают краски с полотна бытия, но остаются чувства, остаются играющие в грязных лужах сорванцы, остается бегающая на свидания молодежь и, встречаясь, редко обсуждает она политику - скорее, какие-то свои, заурядные и глупые, чаяния. Даже если горожанам приходится перемещаться по улицам короткими опасливыми перебежками, жизнь не уходит никуда. Она просто сжимает лепестки в бутон, чтобы переждать мрак ночи.
   Так же было и в новой семье Лили: не столь часто ей доводилось думать об антимагловских терактах, если сравнивать эти ее мысли с размышлениями о личных отношениях. Второй год совместной жизни четы Принц мало чем отличался от первого: кажется, Сев привык воспринимать Лили скорее в качестве своей сестры, а не жены. Если не считать редких и ни к чему не обязывающих нежностей - объятий с поцелуями, как бывало в школе, - они оставались просто добрыми друзьями, знающими друг друга с детства. А вот она начала кое-что понимать... Может быть, потому, что до нее дошел тот подтекст, который вложила в свои слова Петунья, узнав о дурацком и теперь уже таком ничтожном по своей сути конфликте у Черного озера между сестрой, Северусом и Мародерами.
   Да, только теперь, задним числом, Лили нашла объяснение и странному поведению Туни, и ее тоскливым взглядам им вслед, когда они с Севом, увлеченные друг другом, хватались за руки и куда-нибудь убегали из дома. У девчонки-Лили это не вызывало никаких подозрений - мало ли о чем там печется взрослая и нудноватая сестрица? В подростке-Лили эти воспоминания пробудили еще не сердце, но смутную ревность и недоуменный вопрос: "За какие заслуги кто-то смотрит на моего Снейпа такими глазами? Это ведь просто Сев, эй! Это мой ручной Сев!" Пресловутая собака на сене приоткрыла глаз, чихнула и решила всё-таки пожевать сено, на котором валялась. Чисто из любопытства - чтобы разгадать, какой искус в нем для кобылки из соседнего стойла. И вот девушка-Лили наконец осознала, за что Петунья смотрела на него такими же диковинно сияющими глазами, какими он сам смотрит на нее, на Лили.
   Быт разъединяет и ссорит многих. В их случае получилось наоборот. А потом - вот чего уж юная миссис Принц совсем не ожидала - она заметила, что всё больше очаровывается не только характером Северуса, но и внешностью, и повадками. Особенно на фоне шебутного красавчика-Блэка и других друзей мужского пола, время от времени появлявшихся у них в гостях. Поступками Сев казался взрослее них всех и надежнее любого знакомого ей парня. Да, иногда Лили дивилась самой себе. Только теперь она поняла Пандору Уолсингем и Нарциссу Малфой. А самое главное - она поняла Петунью. И, черт возьми, именно это понимание спустя еще два года привело к тому брошенному в момент пароксизма гнева и отчаяния обвинению. Она поверила магическому мороку и достроила общую картину на основе нелепых подозрений. Смертельно оскорбив ими родную сестру и потеряв ее навсегда... на отпущенный ей, Лили, последний час земной жизни...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Словно заново раскрыв глаза, девушка стала засматриваться на действия Северуса. На то, как движутся его худые, но сильные руки с нервными пальцами пианиста, продолговатыми ногтями и выступающими косточками запястий, когда он крошит ингредиенты для работы с зельями; или когда что-то пишет, рисует, чертит ручкой, карандашом или пером; когда, колдуя, держит волшебную палочку; в конце концов - когда просто перелистывает страницы книг. Фантастическим, потусторонним всполохом нет-нет да мигнет на безымянном пальце левой руки крупный камень старинного перстня, надетого поверх обручального кольца - переливами из кроваво-красного в изумрудный. Перстня его матери, переданного Северусу перед их с Лили отъездом из Коукворта - в тот день он, прощаясь, пытался уговорить Эйлин бросить алкоголика-мужа и поехать с ними.
   Или на то, как по утрам, обнаженный по пояс, он на ходу подпрыгивает до притолоки, уцепившись за наличник двери, без труда подтягивается несколько раз, чтобы окончательно проснуться, а потом стремительно идет дальше, не меняя ритма шагов. Телесная хрупкость Сева всегда была мнимой. Как трудно представить себе изящную ивовую ветвь в роли опорного бруса, призванного десятки лет поддерживать тяжелую конструкцию, так же нельзя было вообразить себе эту ветвь отломленной от ствола единым рывком. А иногда он был не просто ивой, а типичным Гремучником, и в него словно вселялся бес. Как в ту прогулку, еще в детстве, когда они с друзьями зазевались и забрели на "чужую" территорию Коукворта, где на их небольшую компанию накинулась толпа с мальчишками покрепче... Но это было так давно!
   С возрастом "новое" тело его обрело завершенную форму. Жуткие шрамы и рубцы никуда не исчезли, однако Лили перестала их замечать. Пропала подростковая неуверенность и угловатость. Плечи развернулись, грудь стала гораздо шире, "стиральная доска" немного утопла под связкой жил, которые у него заменяли жировую и мускульную прослойку, свойственную фигурам нормально сложенных мужчин. Просто взрослел он телесно гораздо медленнее сверстников - в силу обстоятельств и заложенного природой. Его длинная гибкая шея с четко очерченным бугорком адамова яблока, глубокой яремной впадиной и заметной асимметрией сухожилий не казалась теперь тощей и иссиня-бледной, как у дохлого цыпленка. Лили любила целовать ее и даже слегка прикусывать кожу повыше ключиц, когда ради баловства изображала из себя вампирессу. Ей нравилось наблюдать, как он при этом щурится, словно кот в руках любимой хозяйки, запрокидывая голову и с полным доверием подставляя горло.
   А уж если Сев облачался в полюбившиеся ему с первых дней в школе средневековые платья, то выглядел так, будто рожден был носить именно их. Лили не знала ни одного парня, на ком такое одеяние смотрелось бы уместнее. Современное магловское, подогнанное по размеру и фасону, тоже шло ему. Но все же ничего из одежды по моде семидесятых не могло соперничать с костюмами, в которых художники изображали далеких пра-пра из древних магических родов. Да, нельзя было не согласиться с его словами: родись он веков на пять-семь раньше, то и чувствовал бы себя там как рыба в воде. Будь Лили художником, она писала бы с него картины.
   О, да, она хорошо помнила, как поразилась его преображению во время первой поездки на "Хогвартс-экспресс", когда оборвыш надел школьную мантию взамен своим бесформенным магловским шмоткам и превратился в ладного студента-неофита. "Вау! Как тебе идет! - честно призналась тогда девочка и, чтобы не смущать его, придралась к неповязанному галстуку, еще просто черному, без факультетских отличий, переброшенному через шею на манер шарфа: - Ты что, не умеешь завязывать?" - "Негде было учиться", - "Показываю один раз! Учись, пока я жива!" Какими смешными были они в те времена, и сколько всего случилось потом...
   Неожиданно ей начала нравиться даже безумная татуировка у него на предплечье - подобие знака розенкрейцеров. Всё-таки это тату действительно подходило к характеру Северуса. А ведь раньше наколотый магическими черными чернилами череп, крест и плеть розы раздражали девушку своей грубой агрессией. А еще этот рисунок двигался, вот ужас! "Это ты Стивенсона в детстве перечитал, что ли?" - морща нос, отворачивалась юная Эванс, и белокурая красавица Пандора спешила ее в том поддержать.
   Лили всё вглядывалась и вглядывалась, стягивая с него маску за маской, словно лепестки магического иссопа, чей запах горше полыни, а добираться к сердцевине нужно многие часы, и стоит лишь хотя бы на миг ослабить внимание, как средоточие бутона вновь покроется броней тончайших, но непроницаемых покровов.
   К другим его, уже сомнительным, достоинствам, с которыми нехотя смирилась Лили, относилось то, что Сев вообще терпеть не мог позировать для снимков - поскольку тогда, видите ли, приходилось быть ненатуральным и чувствовать себя придурком. Как бы она ни упрашивала его сделать ей на память фотографию или колдографию, где можно было бы разглядеть его лицо и где они были бы вместе, Северус категорически отказывался.
   - Зачем тебе еще и на память, когда я вот он, каждый день мозолю тебе глаза? Ты так на мою рожу до сих пор не насмотрелась, что ли? - скептически фыркал он. При этом сам ее, Лили, школьные и новые колдографии хранил в своих блокнотах за милую душу, а одну, на фоне Хогвартса, и подавно всюду таскал с собой в кармане, как ладанку.
   - Боишься, что порчу наведу? - поддразнивала она.
   Сев начинал смеяться. Его всегда жутко веселили магловские суеверия: про порчу по фотографии, про встреченную сороку, про рассыпанную соль и семь лет неудач из-за разбитого зеркала. Ах да, а еще эти кроличьи лапки и магловское Таро! "Эта наша новая преподавательница прорицаний, Трелони, может не беспокоиться: среди шарлатанов она не самая безнадежная лгунья! Маглы и тут обставили магов".
   Когда они тренировались в отработке заклинаний, то каждое действие Сева становилось по-звериному плавным, стелющимся. Жаль, что он не видел себя со стороны, ведь это было по-настоящему прекрасно. Северус совершенно по-детски радовался, когда у него правильно выходили мрачные заклинания, которыми Лили с ним щедро делилась - так же, как радовался и в детстве, если разученные или выдуманные им заклинания получались у нее.
   - Что?! - досадовал он и неуютно передергивал плечами под задумчивым взглядом жены.
   - Ничего, просто.
   "Тебе можно на меня пялиться, а мне нельзя?" Он, кажется, всерьез считал, что нельзя - парню с детства вдолбили в голову аксиому о его неказистости, и если во всем остальном ему хватило упорства противостоять наветам, то здесь он склонил голову и согласился, потому что, дескать, глаза у него водятся и он сам себя в зеркале оценить способен. Ценитель какой! Может, Лили тоже сама себе в зеркале не нравится... ну или не всегда нравится. Это же не мешает ему считать ее красавицей и таращиться, когда только вздумается!
   Что еще? Ах да, вот! У Северуса воистину колдовской голос. Будто созданный самой природой ради того, чтобы читать им напевные мантры мрачных заклятий пепельников. С чужими и с теми, кого считал врагами, он разговаривал в лучшем случае холодно и сухо, в худшем - резко, с хлестким коуквортским произношением, и тон его делался таким въедливым, что даже представить этот голос приятным было задачей не из простых. Лишь немногочисленные друзья и Лили могли бы свидетельствовать об ином, да только хвалить Сева никогда и никому не приходило в голову. Так уж повелось, причем с его собственной подачи. Он принял бы комплимент в единственном случае - если бы изобрел как минимум панацею от всех болезней. Но Лили ни в чьих разрешениях не нуждалась и молча млела от вдохновенных монологов своего чокнутого алхимика, на которые его иногда пробивало из-за переизбытка эмоций. "Лили, во имя Мерлина, смотри, оно кипит уже на семь минут дольше возможного! Если сейчас не окрасится в бурый..." - "Сев, оно сейчас окрасится!" - "Ты не поняла! Вот смотри, здесь, на третьей минуте семнадцати секундах, уже получилась устойчивая связь. Я не добавлял туда реактив напрямую и в чистом виде. Пудра из драконьей чешуи, понимаешь? Она срабатывает как стабилизатор для каждого из компонентов, но только если всыпаешь ее в абсолютно прозрачный раствор!" И дальше шло подробное объяснение всех этапов проделанной ими трех-, а то и четырехнедельной работы. Иногда оно и в самом деле не окрашивалось и не было затем вылито в резервуар для уничтожения особо опасных веществ.
   Теперь Лили поняла, насколько крепка сейчас стена между ними. Она сама потеряла шанс к сближению, когда вела себя в духе тщеславной эгоистки, воспринимая его как преданный и безропотный фамильяр, который не так уж интересует как личность или спутник жизни, но зато полезен в качестве источника знаний и вечно маячащего за плечом рыцаря-телохранителя. И чем дальше, тем чаще вспоминала она старую магловскую сказку о короле Дроздобороде и высокомерной принцессе. Сев ни на что не претендовал и не надеялся, умудряясь довольствоваться тем, что имел, и быть счастливым просто оттого, что Лили с ним рядом. Он вообще обладал редким умением обходиться самым малым. И еще, кажется, он не верил, что кто-то может его просто любить. Решение жены остаться (несмотря ни на что) с ним он расценил как проявление ее доброго сердца, а выгнать ее "во спасение" у него не хватало силы воли, за что он казнил себя того пуще. Лили не знала, как доказать ему обратное - он просто не слушал.
   От лирики их отвлекали тревожные события. Судя по заголовкам передовиц "Ежедневного пророка", в магическом обществе назревал глобальный конфликт между действующей властью и оппозицией, представленной несколькими группировками влиятельных магов и сочувствующих им. Сев нередко появлялся дома какой-то взъерошенный, а иногда и подраненный, но предпочитал отмалчиваться. Ей самой он категорически не рекомендовал лишний раз прогуливаться в местах особой скученности людей как в волшебном мире, так и в привычном ей. И вообще прогуливаться лишний раз, без необходимости, он не советовал ни ей, ни Петунье, ни их подругам. Лили исцеляла его травмы, ругалась, плакала, но что поделать - политика просачивалась в каждую семью, хотели того ее члены или нет. Это было неизбежно.
   Они вдвоем тренировались, оттачивали боевые и защитные навыки, учили друг друга тому полезному, что сами где-то подхватили, переняли, придумали или модифицировали, но всё это утешало лишь до поры до времени. Было ясно: когда рванет по-настоящему, не поможет никакая сноровка. В конце концов супруги решили, что отъезд из страны откладывать не стоит, а хвататься нужно за любую возможность, не слишком привередничая. Их мечтой стал какой-нибудь тихий город подальше от Великобритании, где не надо будет ходить по улицам, как по минному полю, озираясь в ожидании подлого проклятия в спину. Документы были в порядке, большинство экзаменов по усовершенствованным курсам сданы экстерном, поэтому ждали только последних испытаний и подвернувшегося случая. И шансы были чрезвычайно велики, если бы не...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Осень обычно гуляла в их ансеттлдширской квартире порывами сквозняков, и определить, откуда дует, у них никогда не получалось. Но это местечко нравилось обоим, и потерпеть раз в сезон какие-то небольшие неудобства казалось им по силам. Тем более это было даже приятно: заворачиваетесь вместе в большой общий плед, лениво валяетесь на любимой кушетке в тепле и уюте и, читая одну книгу на двоих, по очереди прихлебываете исходящий паром грог из большой керамической кружки. Красота! Сев обычно обгонял ее на полстраницы и, закрывая глаза, дожидался, когда они поравняются, чтобы после ее команды "Дальше!" перевернуть лист. Но в тот вечер последнего дня октября последнего года семидесятых что-то пошло не так.
   Лили не находила себе места. Это было какое-то наваждение, уже третий день не отпускавшее ни во сне, ни наяву. Бесстыдство самого наваждения просто зашкаливало. Порой ей закатывалась в голову дерзкая мыслишка припереть Северуса к стенке и заявить: либо ты сейчас же меня трахнешь, либо я за себя не отвечаю. Но в последний момент ее останавливала не то гордость, не то глупость - а может, то и другое вместе, она уже не тешила себя иллюзиями по поводу собственной безупречности.
   Притворяться, будто читает, Лили надоело. От каждого движения Сева по телу ее расходилась сладкая истома. Удобно положив голову ему на плечо, она задумчиво играла его рукой, встряхивая расслабленную кисть, потирая рисунок тату, изучая линии на ладони и перебирая пальцы, все в ожогах, пятнах и старых шрамах от реактивов. Никакого внимания на это он не обращал, пока не почувствовал пристальный взгляд снизу и не отвлекся. Видела она при этом только одну сторону его лица, полуприкрытую свесившимися со лба черными волосами.
   - Что? - спросил, как всегда, Сев и на всякий случай потер скулу, в своем неизлечимом "оптимизме" решив, что чем-то испачкался.
   - Ничего, - Лили лукаво улыбнулась, отодвигая прядь от его глаз. - Ты читай, читай.
   - Нет, правда - что?
   Похоже, на этот раз она его заинтриговала. Продолжая небрежно играться с его рукой, девушка бросила:
   - Я разве не могу на тебя просто посмотреть?
   - Ну... смотри, - хмыкнув, разрешил он, но долго вытерпеть ее дразнящий взгляд всё-таки не смог и отложил учебник. - Так всё-таки - что?
   - Надоело читать.
   - Я никуда не пойду, - сходу категорически заявил Сев, поскольку именно этими словами обычно начиналось окучивание его на тему "надо бы прошвырнуться перед сном". - Уже поздно, и там погодка такая, что банши в болотах дохнут...
   От его ироничной интонации ей стало еще нестерпимее.
   - Бедные банши! - опасаясь, что он может, как обычно, сбежать из-под пледа, Лили все равно чуть привстала на локте и осторожно коснулась губами его шеи; под тонкой и горячей кожей торопливее забился пульс, она ловила его биение поцелуями. И прошептала Северусу на ухо: - А давай проведем акцию по спасению болотной нечисти?
   Он чуть сжался, сердце его заколотилось так, что венка на шее заплясала, теперь видимая глазу. Но и после этого не сбежал, а продолжал изучать лицо жены - настороженно и явно в попытке раскусить, что она задумала и во что ему это обойдется потом: взаперти в ванной, под плохо прогретой водой душа (иначе будет больно и обидно всю ночь), или только парой часиков легкого неудобства перед сном. Видимо, очень уж не хотелось ему мерзнуть под краном.
   - Кстати, только сегодня, и больше ни разу за год, мы имеем все шансы заполучить благодарность банши лично, - продолжала балагурить Лили. Точно лиса в засаде, вкрадчивым мягким движением девушка переместилась выше и прихватила губами его суховатые тонкие губы.
   - Что ты несешь? - на поцелуй Сев ответил, но потом слегка отклонился назад. Ноздри его дернулись, и следом же в темных, сейчас совершенно черных глазах полыхнул тот самый давно позабытый огонек. Девушка и сама ощущала собственный, тонко отдающий сейчас мускусом, запах.
   - Только высокое, доброе и светлое, если ты не знал.
   - Вот как? - шепнул он ей в губы. - Какая патетика...
   Лили не стала упускать момент. Флиртуя, тайком возиться под пледом было необычайно возбуждающей игрой. В любой момент Сев мог опомниться и улизнуть, как всегда проделывал это прежде. Чтобы этого не произошло, девушка, не переставая длить поцелуй, перекатилась Севу на грудь, а затем придавила собой к подушке.
   - Лил, - попытался возразить он, при этом как-то не слишком настойчиво дотрагиваясь до ее локтей и не пытаясь отодвинуть подругу от себя. - Не надо. Всё равно я не...
   - Заткнись, - посоветовала она шепотом и с утроенным азартом уселась верхом на его бедра.
   - Ладно.
   На этот раз Лили не стала тратить время на раздевание. Она даже не стала выпутываться из-под теплого пледа. Любой момент мог стать роковым, так что медлить было нельзя.
   - Послушай, Лил...
   - Да, да, расскажи мне что-нибудь, - поддразнила она. - Шепотом на ушко.
   - О, Мерлин. Ты сошла с ума...
   - О, да! Еще! Говори же, говори!
   - Черт, - констатировал он и наконец-то умолк.
   Дернув шнурок на его тонких темных штанах, Лили мигом добралась до самого главного, и Северуса будто ужалило током. Но и после этого он не удрал, а издав полувыдох-полушипение, откинул голову на подушку. Никогда прежде он не позволил бы прикасаться к себе так интимно, а идти напролом она тогда не решалась. Но теперь Лили было уже всё равно, ее не остановил бы даже Ступефай. Дрожащими от нетерпения руками она сдвинула край брюк Сева еще ниже, а полы своего халатика, под которым у нее не было ничего из белья, раскинула в стороны. Когда она неловко скользнула промежностью по его оголенному бедру, он едва не подпрыгнул и уставился на нее ошалелыми глазами, в которых одновременно плескались ужас и дикое желание. Невольным жестом, почти задыхаясь, он тронул пальцами ее горячие и мокрые складки и набухший в предвкушении бугорок. Лили поняла, что все это время Сев сдерживался из последних сил, и от осознания того, как исступленно он на самом деле хочет ее, потеряла остатки терпения. Неумелые руки ее не слушались, и теперь уже она боялась причинить ему боль каким-нибудь своим неловким движением. Тогда он сам ("Подожди, Лил!"), заглянув под плед, аккуратно насадил ее на себя, входя сразу глубоко, до основания. Потом слегка отстранился, оставаясь в ней, и мягко, но требовательно опять толкнулся бедрами ей навстречу, и еще... и еще. Она зашлась протяжным стоном. И это было не просто до безумия приятно - она даже не представляла, как назвать это никогда в жизни еще не испытанное ощущение. Наверное, так: всё остальное становится неважным, мир концентрируется внутри тебя, и ради переполняющего тебя удовольствия ты готова на всё, только бы оно не прервалось, не прекратилось раньше времени. Не было ничего, подобного их ужасному первому разу. Но, кажется, всё-таки двигалась она в ответ как-то чересчур неумело и дергано, поэтому в какой-то момент Северус без лишних слов придержал ее за локти, поменялся с ней местами и полностью забрал себе ведущую роль. И сразу всё стало как нужно, как хотелось Лили. Это "как нужно" при очередном его смелом и уверенном движении искрами взрывалось в животе и разбегалось по ее пояснице и выше, по хребту, серией выматывающих, но вместе с тем и наиприятнейших спазмов. И чем безжалостнее была эта сладкая мука, тем меньше она замечала, что делает, только слышала свое умоляющее хныканье и бессвязные выкрики будто со стороны. Господи, какое счастье, что за стеной у них нет соседей! А потом вдруг случилось такое, отчего она закричала еще отчаяннее, во весь голос - едва не плача, сжимая ноги, запрокидывая руки за голову, чтобы ухватиться за валик кушетки, корчась под ним всем телом, уже ничего не понимая, да и не пытаясь что-то понимать. Сев испуганно вскинулся и замер:
   - Тебе больно?!
   Лили распахнула глаза, изо всех сил впилась ногтями ему в плечи, ногами оплела и стиснула его тонкую, как у мальчишки, талию и разъяренно прохрипела:
   - Остановишься - убью!!!
   И тогда по его губам наконец-то заскользила змейка улыбки под ее отрывистое: "Да! Сев, пож... пожалуйста! Вот так... О, боже мой! Как хор... хорошо... еще! Пожалуйста!" И - да, он не остановился. Еще как не остановился! Потом и сам вот так же выгнулся над ней, до крови закусив губы и не пытаясь удержать мучительный, почти жалобный стон. А она хватала ртом воздух, металась и билась под ним в протуберанцах своих волос. Мир словно померк, а потом медленно высветился заново.
   - Это я был виноват в тот, прошлый, раз, - сознался Сев, когда их дыхание почти выровнялось, а силы начали возвращаться.
   - Почему? - пробормотала разморенная истомой Лили, водя пальцем по его влажной от пота груди, ленясь открывать глаза, ленясь даже ворочать мыслями.
   Она просто чувствовала какую-то бесконечную, всепроникающую нежность к своему странному-престранному алхимику и теперь даже не могла представить, что раньше было иначе.
   - Ты не хотела. Я был идиотом, повелся на твои слова. Ведь чувствовал, что на самом деле ты уже не хочешь, и знал, что не любишь. А когда не любишь - это же как изнасилование...
   - Ну давай теперь до конца жизни заниматься самобичеванием и каяться исповеднику! Хотя... - тут она испуганно вытаращилась в потолок и хлопнула себя пальцами по губам, - молчи, Лили, молчи, не то с него станется!
   - Так ты простишь меня? Сможешь простить? - Сев привстал на локте, с отчаянием заглядывая ей в глаза.
   Она почти зарычала:
   - О, мой Бог! Ну за что это мне?! Что я Тебе сделала?! - и, тоже подскочив, выкрикнула в его растерянное лицо: - Ну почему у этого чертова гения всегда "In culpa veritas"?! [2] Да люблю я тебя, псих ты слизеринский, когда ты наконец это поймешь и прекратишь нести вздор?! Кого мне надо принести в жертву ради этого, а? Всё, о чем ты говоришь, было два года назад! - она выставила перед собой два пальца: - Два! Гребанных! Года! Назад! И никогда я тебя ни в чем не винила, уж точно не в этом! Вообще ни в чем, ясно?!
   ____________________________________
   [2] лат. "Истина в вине" (здесь игра слов; как в оригинале: "вино" - "vino", и каламбур: "вина" - "culpa").
   Таким красивым, каким Сев показался ей на несколько мгновений после этой фразы, будто засияв, Лили не видела его (и кого бы то ни было) никогда. Да и в следующие два года, скупо отмеренные для них, он проявился перед нею вот так же еще только раз - и опять сам о том не догадываясь.
   - Я была малолетней эгоисткой, ты был малолетним неумехой. И мы оба были девственниками, черт побери! А этим всё сказано! Я начиталась всякой ахинеи и наслушалась таких же пустозвонок-подружек, как сама. И решила, что всё просто, дурное дело нехитрое. Кто же мог подумать, что с тобой даже "дурное дело" простым не бывает... Ты раскусил меня тогда и не захотел, чтобы всё так и оставалось. Ты всё правильно сделал. Я не умела в то время любить, это правда. И не научилась бы, если бы ты не сделал того, что сделал. И хватит оглядываться назад: мы с тобой уже другие люди! Взрослые мы, понимаешь?! И я люблю тебя. Так, как только способна это делать. Но будь уверен, что этого достаточно, чтобы, если понадобится, найти тебя даже на другом полушарии этой чертовой планеты! Понял ты меня, Принц-одиночка?!
   Он прищелкнул языком, невесомо коснулся пальцами ее щеки и шепнул:
   - Вот разошлась-то! - а потом засмеялся, опрокидывая бунтующую Лили обратно на подушку, чтобы заткнуть ей рот игривым поцелуем.
   Он и трепетал, слушая ее признания, и боялся их слушать и отвечать тем же, боялся словами пошатнуть, вспугнуть то хрупкое и восхитительное, о чем еще недавно не мог и мечтать. Лили видела это в его глазах, и ей было так жаль, что ему пришлось через всё это пройти еще и по ее вине, как будто мало перепало от других. Только Северус умел быть таким сильным и таким уязвимым в едином лице, в одно и то же время.
   А им нужно было немного - всего лишь несколько часов, чтобы выговориться друг перед другом. И в жизни Лили это была самая счастливая ночь, которая безвозвратно изменила всё. Потому что так сошлись звезды в своем беге по вакууму Вселен...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   В конце исповеди стояла размытая клякса, погребая под собой последние буквы последнего слова. Как кровь, которую пытались смыть слезами... Северус понял, что это не клякса, просто зрение уже не различает строк, и...
   ...И алхимик раскрыл глаза. Взгляд уперся в собственную кисть руки, свесившуюся с края стола. Кисть, надо заметить, изрядно онемелую от долгой неудобной позы. Сам он, уткнувшись лбом в локоть, всё это время попросту дремал над очередным проверяемым свитком. Но...
   Снейп потер веки краем ладоней и снова в ужасе воззрился на пергамент. Теми же алыми чернилами посреди листа, но его собственным почерком, было выведено: "Si Dieu n'existait pas, il faudrait l'inventer" [3].
   ____________________________________
   [3] фр. "Если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать" (Вольтер).
   Он вскочил, опрокидывая стул, и шарахнулся от стола.
   - Нет, это бред... Право, бред...
   Зашагал по комнате из стороны в сторону, игнорируя боль в виске и позвоночнике. Какой, к черту, бред! Тебе ли не знать, что такое бред, ты, Принц-одиночка?!
   Будь оно всё неладно, эти слова звучат у него в ушах. Они не были написаны кровавыми чернилами, они были произнесены вслух. Ее голосом. Ее интонациями, которые невозможно перепутать ни с чьими. Невозможно обманываться настолько глубоко, подробно и последовательно. Да в его постылой реальности больше нестыковок, чем в так называемом бреду!
   Стоп. Сядь. Приведи мысли в порядок. Немедленно!
   Каким бы безумием это ни казалось, то, что он сейчас видел, охватывает вполне конкретный промежуток времени с привязкой к датам. Ни о каком Джеймсе Поттере в этом сновидении не шло и речи, разве что он выскочил, как чертик из табакерки, в следующие - крайний срок - пару месяцев. Однако Лили с этой ее пылкой тирадой совсем не выглядела девушкой, готовой воспользоваться первым удобным случаем для вероломства. И если всё было так, как ему только что приснилось, если его отношения с Лили были именно такими в Хэллоуин 1979 и позже, значит... Значит, существует единственный и неопровержимый способ всё проверить. Никто ни о чем не узнает. Когда в наличии оба фигуранта, то посредством магического эликсира это делается буквально по щелчку пальцев. И второму из них не обязательно что-то знать - в случае ошибки он так и останется в неведении.
   Северус однако не учел одной своей благоприобретенной особенности и очень сильно об этом пожалел. Грег лютовал даже тогда, когда после первого маленького глотка специального средства алхимик бросился к раковине, где его прополоскало, как от качественного рвотного зелья. Гнев твари был грандиозен, она обрушила на хозяина весь арсенал мести, на которую только бывают способны сущности вроде нее. А это немало. Снейпу не удалось сомкнуть глаз ни разу за всю ночь, и, пожалуй, он согласился бы обменять эту пытку на качественный десятиминутный Круциатус. Зато теперь он точно знал, какой именно ингредиент в составе вызвал панику у паразита.
   Значит, действовать придется грубо, механически. Правда, для этого понадобится свежая кровь мальчишки, и добыть ее нужно, не вызывая ни малейшего подозрения. Алхимик проверил устройство - оно исправно работало.
   Только сегодня, наблюдая за парнем на занятии, Северус с содроганием обнаружил то, на что не обращал внимания все эти три года. И, похоже, это не самовнушение. Если закрыть лицо, в котором не было ни малейшей черточки рода Принц, то у мальчишки останутся голос и жесты Северуса Снейпа в его тринадцать-четырнадцать лет. И еще, быть может, руки? Кажется, да, Снейп точно не помнил, какими они были у него в том возрасте, разве что вечно чем-нибудь перемазанными или покалеченными. Но нет, покуда кровь сама не заявит о себе в результате магического анализа, проводить параллели он не посмеет. Северус не имел ни малейшего представления, что будет делать, если всё, что он узнал прошлым вечером, на поверку окажется бредом. Наверное, после такого ему нужно будет добровольно сдаться медикам с пятого этажа Святого Мунго.
   Как же тянулось это проклятое занятие! Кровь была уже в пробирке, а спровадить мальчишку побыстрее не получалось: тот как будто чуял, что ненавистному преподавателю не терпится от него избавиться, и искал предлог, чтобы назло посидеть с ним подольше. Доставать профессоров в таком экстравагантном ключе не умел в его возрасте даже Снейп. Может быть, Гарри всё же бастард Блэка? Блохастый и мертвого бы поднял из могилы, а потом снова приморил...
   Когда мальчишка наконец вымелся вон, алхимик вытащил из потайного углубления в полке шкафа наглухо закупоренную пробирку. В реактиве лежал окровавленный шип. Теперь там нужна всего лишь его собственная кровь, совсем чуть-чуть. Северус застыл, закрывая глаза и понимая, что сейчас он как никогда близко подошел к порогу безумия.
   А следующая минута растянулась на тысячи лет. Тяжелая алая капля упала в жидкость и пошла ко дну. Встряхнув пробирку, Северус взглянул на просвет. Целую вечность не менялось ничего, и Снейп уже готов был выплеснуть раствор в раковину, написать прошение об увольнении и отправляться в Мунго. Мысли метались с такой скоростью, что будь они средством передвижения, за это время он успел бы пересечь вдоль и поперек весь Универсум. Потом вещество, плавно заклубившись, окрасилось в ровный травянисто-зеленый.
   Он выдохнул. Он сел. Он выпустил склянку из пальцев, и лужица растеклась по малахитовой поверхности столика, сливаясь с нею цветом...
* * *
   Бристольский залив, побережье Корнуолла
   Иной раз подгуляешь, забредешь куда не надо, задремлешь, разморенный весенним солнышком - а тут шторм. Эка невидаль - буря в заливе! Но то если обычная буря на пустынном скалистом побережье...
   Не веря глазам, старый забулдыга озирался вокруг. Никогда раньше он не видывал такого, чтобы повсюду безмятежно, чтобы солнце мирно скатывалось к горизонту, золотя дорожкой легкую морскую зыбь, и на небе почти ни облачка - а ты просыпаешься чуть ли не в самом средоточии урагана с землетрясением, ливнем и молниями. Грохот, потрясающий землю до основания, сокрушает скалы. В прибой летят горящие валуны, море вскипает, и гигантские волны вгрызаются в берег и испаряются, соприкоснувшись с магмой.
   Хмель выветрился сразу, да что там - вмиг отпустило даже похмелье. Не иначе как сам ад разверзся наяву, и черти наведались по его душу. Бежать бы, только ноги отнялись со страху.
   Столб смерча, расшвыряв захваченные в воронку дробленые камни и песок, сплотился вдруг в черную фигуру. Охрипнув от бешеного крика, человек рухнул на колени и скорчился, прижимая к себе окровавленные кулаки. В тот же момент всё стихло. Он был совсем рядом, он был дьяволом во плоти, и даже в самых жутких пьяных кошмарах не мог представить себе старый алкоголик создания страшнее того черного мужика, хоть не было у незнакомца ни рогов, ни копыт, ни хвоста.
   Безмятежно подкрашенные закатными лучами, повсюду валялись оплавленные ошметки скал, некогда закрывавших вид на залив, а теперь ровным слоем раскатанных по берегу, как после взрыва бомбы. Теперь эти места было не узнать. Случись всё в городе - много домов было бы попросту стерто с лица земли.
   Забулдыга уже хотел сделать отсюда ноги, как вдруг черный зашевелился, выпрямился, поднял голову. В руке его возник короткий прут, взмахнув которым, он уверенно повернулся в сторону старого пьяницы. Кажется, после этого мужик произнес сквозь зубы что-то вроде "Твою мать" и, поднявшись на ноги, одним коротким движением переместился к пещерке в единственной уцелевшей скале, которой повезло только потому, что она стояла на рубеже урагана и безветрия. Глядя на возвышавшуюся перед ним фигуру, бродяга силился вспомнить целиком хотя бы одну молитву. И не мог. Тогда он обреченно забормотал просто: "Изыди, изыди!" Вместо того чтобы исчезнуть, страшный горбоносый дьявол зыркнул на него злыми чернющими глазами-провалами, наставил свой прут ему в переносицу и сипло шепнул странное слово: "Обливиэйт!" Всё смешалось в голове бездомного пропойцы, а дьявол повернулся и в тот же миг пропал из виду, словно его тут и не было.
* * *
   Горгулья отправилась к черту, лишь заикнувшись о том, что директор сейчас занят и принять его не сможет. К черту отправилась бы и вся директорская башня, если бы еще хоть что-то встало на пути Снейпа. Только сейчас, сопровождаемый опасливым шепотком портретов поднимаясь по винтовой лестнице в кабинет Дамблдора, Северус почувствовал боль в раздробленных и кое-как перебинтованных руках. Но даже это не отвлекло его и не убавило злости.
   Услышав стук каблуков по паркету, Дед выглянул из-за двери смежной комнаты.
   - В чем дело, Северус? - удивленно, или по своему обыкновению притворяясь удивленным, спросил он.
   Алхимик слегка склонил голову к плечу, задумчиво наблюдая за невозмутимым лицом Дамблдора, а тот, в свою очередь, внимательно пригляделся к нему и, удовлетворившись выводами, ухмыльнулся:
   - Понятно. На этот раз рановато, ну да что ж поделать...
   Он выдвинулся из-за двери, отряхнул руки и мантию и шагнул навстречу Северусу. Тот сжал в руке палочку. Изувеченная кисть откликнулась пронзительной болью.
   - Итак, ты явился затем, чтобы...?
   Северус смерил его взглядом и, кашлянув, чтобы хоть немного прочистить горло, процедил:
   - Как его зовут... на самом деле? Я не назвал бы своего сына таким именем.
   - Нет, конечно, нет, - рассмеялся директор. - Ты - нет. Это домашнее прозвище, которое дала ему она. Его зовут Гэбриелом. Но ты явился не за этим. И, я вижу, ты уже практически обо всём догадался... просчитал. Не так ли?
   Снейп закрыл сознание на сто замков окклюменции, а грудь - скрещенными руками:
   - Я сделаю то, о чем мы с тобой спорили в прошлый раз. Это совершенное безумие, Альбус, и я остаюсь при своем мнении, но выполню договор так, как посчитаю целесообразным. Не раньше, чем ты расскажешь мне всё от начала и до конца. Это мое условие, и ты понимаешь, что юлить больше не стоит.
   Дамблдор хмыкнул и устроился в своем кресле. На жердочке вякнул Фоукс, а директор почмокал губами ему в ответ, явно испытывая терпение своего подчиненного.
   - Разумеется, Северус, - произнес он и показал на стул для посетителей. - Присаживайся, мой мальчик, эта история займет немало времени...
  

41. Покуда Пряха Лет не сказала: "Сейчас!"*

  
   Тяжелые северные волны с грохотом разбивались о подножье башни. Непогода разыгралась такая, что даже за толщей стен было слышно беснующиеся снаружи ветра. Треск грома перемежался мерцанием молний. А аду, существуй он на самом деле, было бы спокойнее и милее.
   Он обмакнул перо в остатки чернил и нацарапал последнюю строчку: "И всенепременно выясните, друг мой, кто на самом деле стоит за образом гениального безумца, взломавшего код и шаг за шагом по своему усмотрению меняющего правила этой версии. С признательностью, всегда Ваш, Голландец. Восьмого дня мая, года одна тысяча девятьсот девяносто четвертого"...
   Когда птица, унося письмо, бесстрашно затерялась среди косматых сизых туч, он серой тенью ушел в стену. Свеча погасла...
   ________________________
   *"Till the Spinner of the Years said "Now!" - из поэмы Томаса Харди "Схождение двоих" (на гибель "Титаника").
* * *
   Профессор Флитвик редко видел свою коллегу Вектор такой недовольной. Нумеролог буквально влетела в учительскую, яростно взмахнула палочкой, чтобы настежь распахнуть окна и проветрить комнату от никотиновой завесы, оставшейся после Чарити.
   - Я не понимаю, как можно быть таким несобранным, когда завтра экзамен? - подвигая кресло и решительно в него усаживаясь, бросила Септима. - Витает в облаках, как... как...
   - Секундочку, это ты сейчас о ком? - полюбопытствовал Филиус.
   - Снова об этом твоем Поттере! Я рассказываю о важных вещах, от которых они уже завтра взвоют, если сейчас упустят, а что делает этот мальчишка?
   - ?
   - Он встает и на вопрос о гематрическом анализе - который, заметь, ему же через пару лет пригодится на профилирующих по Криптологии - начинает рассказывать мне какую-то ерунду о курьезах Протего во время окклюменции. Кстати, откуда он знает об окклюменции?
   Флитвик фыркнул: похоже, до Гарри только сейчас дошло то, что он должен был ответить по билету вчера на экзамене Чароплетства. Септима работает столько лет, а всё никак не может привыкнуть, что в определенном возрасте все без исключения студенты становятся невыносимы, каждый по-своему. С Поттером, надо признать, это происходит спорадически, какими-то рывками, но ничего такого, с чем не сталкивался бы когтевранский декан прежде, мальчишка не проявлял. Рассеянный - может, в кого-то влюбился? В Грейнджер, например. Или в девочку Уизли. А то и в Лавгуд. Они же всегда одной компанией держатся - несколько парней и эти три юные мисс. Рано или поздно почти у всех случается любовь до потери мозга.
   - Тебе смешно! - по-своему истолковала его ухмылку нумеролог. - Или вы с ним сговорились? Я сделала ему выговор, он садится и глупо улыбается - вот так же, как ты сейчас. Какая потеха, правда?
   - Что? Я глупо улыбаюсь?
   - Посмотри на себя в зеркало! Уф-ф-ф, ладно, ладно, это мне самой нужно успокоиться! У меня сейчас консультация для слизеринцев с пятого курса, а там те еще экземпляры. Один Грэм стоит их всех вместе взятых.
   Тут она права. Впрочем, Флитвик удивился бы, окажись парень с такой говорящей шекспировской фамилией [1] невинным агнцем. Тем более, слизеринец.
   _________________________________________
   [1] Грэм (Грэхем) Монтег (есть также вариант "Монтегю"). В каноне был охотником в сборной Слизерина по квиддичу и учился примерно на два курса старше Гарри Поттера.
   - Когда я нервничаю, у меня прорезается аппетит, - пожаловалась Вектор, торопливо что-то сжевывая и на ходу собирая в стопочку нужные для урока материалы. - Чувствую, с этими детишками я скоро переплюну по комплекции гриффиндорскую Даму. Так, всё ли я взяла? - спросила она саму себя и сама себе ответила: - Да, всё. Филиус, срочно пошли меня к черту!
   - Э-э-э... зачем?
   - Ну, как там у маглов?.. Ах нет, ты - пожелай мне ни пуха, ни пера, а я - пошлю тебя к черту.
   - Септима... Ты иди. Просто: иди.
   - Мужчины! Никакой от вас поддержки, никакого сочувствия! А еще бороду отрастил!
   Дверь и окна после ее ухода захлопнулись одновременно. Пожалуй, нужно будет поговорить с этим оболтусом. Мысль о Септиме с объемами Полной Дамы и характером Вальбурги Блэк Филиусу нисколько не улыбалась.
   Ближе к вечеру Флитвик вызвал Поттера в свой кабинет. Тот казался немного сонным.
   - Добрый вечер, сэр, - вяло поприветствовал он декана.
   Филиус вгляделся в лицо мальчишки... да нет, скорее парнишки - мальчиком этого тинейджера назвать уже трудно. Что с ним не так?
   - Присаживайся. Хочешь чаю?
   - Нет, сэр, спасибо.
   Лицо нервное и бледное, да. То тень набежит, то озаряется какой-то внутренней радостью, и тогда глаза сияют. А вот на влюбленность как раз и не похоже.
   - Ты в порядке? - аккуратно поинтересовался Флитвик, стараясь придать своему сдавленному скрипучему голосу нотку доверительности. - Профессор Вектор пожаловалась на твои неуспехи в учебе, и я как твой декан решил разобраться.
   - Я просто готовлюсь к экзаменам и не всегда высыпаюсь. Сэр, - как-то слишком уж заученно отозвался Гарри и стал смотреть на него с подозрением.
   - Знаешь, взрослые иногда могут подсказать, как решить проблему. Я помню себя в твоем возрасте, и мне тоже казалось, что...
   - Профессор Флитвик, со мной всё хорошо, - с нетерпеливым нажимом сказал Поттер. - Я обещаю хорошо сдать Нумерологию. Из-за меня у факультета не будет никаких штрафных по успеваемости.
   Филиус отступил, чувствуя, что студент замыкается - вон даже сложил руки на груди и ноги переплел, забившись в кресло. Пустая трата времени.
   - Что ж, тогда ты свободен. Но имей в виду, - бросил он вдогонку прытко кинувшемуся к выходу Гарри, - ты всегда можешь постучаться в эту дверь.
   Тот вдруг замер с приподнятыми плечами. Расслабился. Медленно повернулся.
   - Профессор, могу я задать вам один вопрос о маме... и Д-джеймсе Поттере?
   - Конечно.
   Хм... "О Джеймсе Поттере". Не "об отце", а по имени-фамилии и очень отстраненно. Что-то новенькое.
   Поттер что-то вынул из внутреннего кармана мантии и решительно шагнул обратно к столу декана. Перед Флитвиком легла колдография со свадьбы Поттеров, только... какая-то странная. Он никогда в жизни ее не видел, хотя после тех событий такое должны были бы растиражировать в магической прессе как невероятную ценность. И... Нет, это в самом деле странно! Потому что вот это он сам, но только в Министерстве на церемонии награждения лучшего педагога Школы Чародейства и Волшебства за 1977 год. Филиус хорошо помнил этот галстук. Да и многие знакомые лица здесь сняты в разное время. Но это всё ерунда, поскольку профессор Чар осознал, что очень смутно припоминает это событие и вовсе не помнит некоторых, отображенных здесь, моментов. А если вдуматься, то с какой вообще стати все они присутствовали на этой рядовой свадьбе двух вчерашних студентов - еще до того, как те стали знаменитостями национального масштаба "благодаря" своей гибели?
   - Кто занимался колдографированием на их свадьбе? - сейчас Гарри был почти спокоен, и ему удалось бы обмануть Флитвика, если бы не чуть заметно подрагивающие пальцы.
   - Хм... - профессор взял карточку и повернулся с нею к свету закатного солнца. - Любопытно... А как у тебя оказалась эта колдография, Гарри?
   - Мне дал ее директор. Еще на первом курсе. Я очень просил его тогда найти хоть что-то о родителях, и он пообещал, что поищет. А потом нашел. Вот эту.
   - Знаешь... я, конечно, не берусь скоропалительно утверждать... но что-то мне подсказывает, что это подделка.
   - Фотомонтаж?
   - Как?
   - А, ладно. Это магловское выражение, сэр. Когда из нескольких фотографий собирают одну и выдают за подлинную.
   - Да, примерно это я и хотел сказать. Но я не уверен, пока не посмотрю получше... Может быть, с помощью кое-каких приборов. Если ты не возражаешь, я хотел бы на время оставить это у себя.
   - Вы скажете мне о том, что выяснили? - он снова напряжен: похоже, что Гарри уже уверовал в то, что за его спиной идет какая-то игра и все только и думают, что о сокрытии от него каких-то тайн.
   - Не сомневайся, Гарри. Это будет только между нами.
   - Спасибо. Я... не хотел бы обижать профессора Дамблдора недоверием и...
   Всё-таки он истинный когтевранец и дипломат! Филиус снова усмехнулся. Вместо того, чтобы прямо ляпнуть, как это сделал бы на его месте любой гриффиндорец: "Пожалуйста, не говорите пока ничего директору", он пользуется обходными путями и изящными языковыми маневрами. Но он прав, директора лучше пока не беспокоить. До выяснения всех фактов.
   - Да, Гарри. Я тебя понял.
   - Благодарю вас, сэр. До свиданья.
   Флитвик подошел к подоконнику и влез на приступочку, чтобы на снимок попало как можно больше света. Да, это сложный... как его?.. монтаж. Многоуровневая диспозиция съемки, множество слоев, в результате чего получился не просто зацикленный короткий эпизод, а целый спектакль. На такое раскошеливались только чистокровные богатеи. С другой стороны, Поттеры никогда не были бедняками и числились чистокровными, хотя и не входили в тот пресловутый список. Если бы Джеймс захотел, он смог бы себе позволить еще и не такие излишества. Но эта колдография явно не относится к теме, поскольку она, вне сомнений, сфабрикована. Профессор был в этом уверен почти с самого начала, как только увидел карточку, просто не стал пока говорить Гарри, выкроив себе время на размышления.
   Итак, дай Мерлин памяти, что же происходило в те годы? С удивлением Филиус обнаружил, что одна лишь ненавязчивая попытка влезть туда отозвалась легким уколом головной боли. Что это - предупреждение? Тут Флитвик вспомнил, что и раньше, стоило подойти к чему-то, связанному с воспоминаниями о Поттере и Эванс, он испытывал это же дискомфортное состояние и, стремясь избавиться от него, неосознанно переключался на что-либо иное, что не вызывало свербящей боли в виске. Благо, та история играла не слишком большую роль в его жизни и не занимала сколь бы то ни было заметной части его помыслов - поэтому подозрений такой эффект не вызвал. Ну мало ли о чем нам не хочется вспоминать? Правда, до сего момента Флитвик принимал это за собственное, а не внушенное нежелание. То, что его искусственно заставили думать не о том, о чем он собирался, теперь вызвало протест: по какому праву, спрашивается? Его, заслуженного преподавателя магической школы!..
   Он перебрался с приступочки на подоконник, сел и, качая короткими ножками, задумался. Память, сопротивляясь навязчивой боли, выдавила из своих архивов обрывки прошлого.
   ...Вот в сопровождении Поппи ковыляют Поттер и Блэк, оба потрепанные, оба отверженные и с проклятьем на челе - слизеринец Снейп, это маленькое озлобленное против всего мира существо, шутить не любил и, когда оборонялся, гасил по площадям, не особенно приглядываясь, сколько там кого. За ними в больничное крыло ведут тоже пострадавших, но в легкой форме, Питера и Римуса... или Римус вообще просто за компанию? А первая парочка то и дело оглядывается, видит, как старосты тащат вслед за ними спутанного заклинаниями Северуса, и плюется в него недоговоренными в процессе драки обвинениями. Снейп тоже рвется в бой, только молча. Тоже весь раскровавленный и злобный, как пьяный гремлин, которому показали вертолет. В учительской это происшествие отзывается очередным витком обсуждений. Гораций сидит надутый и красный, сопя и кивая в ответ на выпады коллег - понятно, кому достанется больше всех по выписке из лазарета. Старые преподаватели, как обычно, участия в споре не принимают, прикидываются глухими или степенно покидают комнату по каким-то своим надобностям. "Когда уже исключат этого негодяя?! - возмущенно восклицает юная ассистентка Никомаха Антье - вон он, кстати, старичок-нумеролог, старательно избегает шума, стремясь слиться с обивкой своего кресла (через год после победы над Неназываемым его не станет). - До каких пор ему будут сходить с рук все хулиганства?! Он безнаказанно нападает на других детей прямо в коридорах школы!" Она такая шикарная, когда злится. Эх, молодость, молодость! "Септима! - не выдерживает Филиус. - Сама подумай: он один - их четверо. И он слизеринец. Прости, Гораций, за прямоту и поправь, если я не прав. Но если слизеринец захочет напасть, он предпочтет точный удар исподтишка, и его вину никто не докажет. А в нашем случае всё выглядит по-другому, ты не находишь?" И быстрый, пристальный взгляд Минервы на фоне сокрушенно кивающего Слагхорна.
   Не то чтобы Флитвик как-то вмешивался в отношения этой пятерки баламутов, но тут поневоле приходилось быть свидетелем "петушиных боев". Он не испытывал симпатии ни к одной из сторон, да и вообще это было не его дело, но был уверен, что слизеринца Снейпа зачинщиком ссор называют несправедливо. Он может провоцировать, может раздражать какими-то действиями или просто своим видом, но при этом слишком уж он "тихушник" и негласными правилами факультета выдрессирован ни при каких обстоятельствах не выволакивать на свет грязное белье. Да и если по вине кого-то из своих студентов Слизерин чересчур часто лишался дисциплинарных баллов, виновнику запросто могли устроить "темную". Поэтому нападать на Поттеро-Блэковскую команду Снейпу было бы не с руки. Вообще мало понятно, с какой стати их так переклинило друг на друге.
   Будучи дотошным когтевранцем, Филиус решил узнать, где таится корень зла, и вскоре понял, что преподнесенная общественности версия о "Снейповском задротстве на почве Темной магии" мало соответствует истине. Всё было гораздо банальнее: один из верховодов гриффиндорской компании просто не поделил девчонку с заморышем-слизеринцем. Сама девчонка, неглупая, но с характером, больше тяготела к другой четверке - их объединяло просто одно любимое занятие. И в эту четверку входил Северус. Что интересно, представителями "алхимического квартета" были студенты со всех четырех факультетов. Приглядевшись еще внимательнее, Флитвик понял, что в этой группе при отсутствии явного лидера был свой "серый кардинал", о чем остальные трое даже не догадывались. Этот человек тайно манипулировал ими всеми, направляя в необходимую сторону. Разумеется, это была его любимая студентка Пандора Уолсингем.
   А потом на старших курсах между Снейпом и командой Поттера-Блэка произошел, как видно, серьезный и самый последний конфликт. Подробностей не знал никто. В результате на больничной койке оказались и Сириус со странной раной на плече, и Северус с жестокой ангиной, Римус Люпин от них отдалился, про четвертого было мало что известно - тот всегда говорил: "Я не при делах" и куда-нибудь скрывался в самый ответственный момент, как живое доказательство сбоев в работе Распределяющей Шляпы. Месяцем позже, перед сдвоенным уроком Чар у Когтеврана и Гриффиндора, Флитвик случайно подслушал часть разговора Уолсингем с Блэком, где та с назидательным видом втолковывала Сириусу о Снейпе и Эванс, упоминая какое-то предательство не то по отношению к Люпину, не то совершенное Люпином. Заносчивый потомок аристократов стоял перед ней навытяжку, потупив взор, и видеть это было, пожалуй, не менее удивительно, чем застать за работой смеркута или обняться с единорогом. А дальше было еще интереснее: на последнем курсе Блэк стал общаться с Эванс и был подпущен к себе Снейпом. Слизеринец, конечно, держал его на дистанции, но больше они не собачились. Поттер откололся от Блэка окончательно. Кажется, он собирался учиться дальше, чтобы затем стать мракоборцем, поэтому перенаправил свою дурную силушку в полезное русло. Собственно, к завершению их учебы обе четверки практически распались, и, как это бывает обычно, каждый пошел своим путем.
   Вот только... Ох, драные хорклампы! Как веретеном в висок!..
   ...Вот только ни разу Филиус не видел вместе Джеймса и Лили. Оба держались подальше друг от друга, разговаривали прохладно, и то лишь тогда, когда это нужно было во время занятия.
   А что он точно видел - это как после выпускных экзаменов Эванс выбегает навстречу Снейпу и прямо в коридоре бросается ему на шею...
   Флитвик давно уже убедился в том, что между правдой и истиной лежит целая пропасть. Однажды он даже проводил эксперимент вместе со своими студентами. Кто-нибудь рассказывал случай из своей жизни - что-то незначительное, чего не станешь скрывать в мелочах, и достаточно давнее, чтобы это уже немного затерлось под наслоением новых событий. После рассказа ученик доставал это воспоминание и просматривал его в чаше-думосборе. Мозг хранит все факты, просто не ко всем у тебя есть доступ. И то, что ты считаешь правдой, - для тебя, несомненно, правда. Ты сам веришь в нее и не обманываешь в том ни себя, ни кого-либо еще. Но предъявленная истина показывает, каким искажениям подверглись детали твоей правды, сидя у тебя в голове.
   Пожалуй, не мешало бы принять что-то от мигрени, вытащить кое-какие воспоминания, просмотреть их со стороны и хорошенько обдумать, что здесь, Мерлин подери, творится.
* * *
   Бросив какую-то скомканную фразу учителю Техномагии и выскочив из башни, Гарри бежал к развалинам, где только что в виде полубесплотной проекции видел фотографию мамы и Снейпа. "Снейп? Черт возьми, это был Снейп! Она улыбалась ему, он держал ее за руку, они болтали! Это фото снял дедушка Эванс? Тетя Петунья ведь говорила о нем тому мужчине... А тот мужчина... это Сириус Блэк? Но почему он тогда не пришел в комнату ко мне? Ну да. Дементоры... Это он подкинул фото в развалины? Черт, это Снейп, там точно сфоткан Снейп... Трындец. Он что, мой... Нет, это не трындец, это хуже. Я не верю, такого не может быть. А если всё-таки правда, если он мой отец, что тогда?.."
   С этими мыслями он рыскал по руинам, где только что с помощью своего аватара разглядывал фотографию. Но никаких следов ни от фото, ни от конверта не осталось. Какой-то мираж? Дурацкий розыгрыш? Да ну к черту, какой мираж, когда он подслушал разговор тетки с - кажется - Блэком? Стоп!
   Гарри замер на камне, поджав одну ногу, как цапля, которая боится шелохнуться при виде лягушки на отмели.
   Стоп. Его направил к тетке и Блэку странный эльф Добби. Этот эльф уже однажды подставил его - их с Роном - на вокзале. А потом спас в Тайной комнате. Но подстроил так, чтобы Гарри достался этот психованный дневник, к которому хрен поймешь как подступиться. Так доверять домовику или держаться от него подальше? Выбросить дневник, пронизанный Темной магией, или продолжить взлом? С кем посоветоваться, когда вообще не понимаешь, что за сеть плетется вокруг?
   "Ус-с-спокойс-с-ся! Дыш-ш-ши! Вот так, та-а-ак! Прекрати панику: хуже, чем ес-с-с-сть, уже вряд ли возможно. Ес-с-с-сли ты не хочеш-ш-шь ничего знать, вернис-с-сь к Дурс-с-слям, закройся в чулане под лес-с-стницей и продолжай перечитывать магловс-с-с-ские книжицы. Что за малодуш-ш-ш-шная ис-с-стерика? Ес-с-сли С-с-снейп - твой отец, еще неизвес-с-с-стно, кто из вас-с-с внакладе. Вряд ли он будет рад увидеть вмес-с-сто с-с-своего с-с-сына какого-то трус-с-сливого с-с-сопляка! С-с-соберис-с-сь! Включи когтевранца и думай!"
   - Поттер, я попросил бы вас покинуть остров! - профессор Техномагии даже ничего не сказал об одноногой позе студента. Ну мало ли, почему он так стоит! Может, Гарри на досуге занимается йогой?
   - Иду, сэр!
   Шипение в голове, прерванное окриком учителя, отрезвило Гарри. В самом деле, с чего это он так испугался мысли о Снейпе? Потому что его обстебают все гриффиндорцы - ну, разве что, кроме Ржавой Ге, она не такая - и еще часть доброжелателей с других факультетов, в том числе родного Когтеврана? Да начхать и розами засыпать. Пусть посмеет кто-нибудь что-нибудь сказать в лицо, а не шептаться за спиной! Офигеть можно, это же просто нереально круто, если у него жив хотя бы один из родителей! Пусть это даже Снейп. В конце концов, где-то глубоко в душе Гарри давно уже равнялся на зельевара и время от времени вел с ним внутренний диалог. Иногда спорил. А иногда даже побеждал в споре и очень собой гордился (вот был бы номер, если бы Снейп узнал об этих фантазиях!). Интересно, а что он скажет, когда... Стоп! Распрыгался. А как ты собираешься сказать об этом такому, как Снейп? И что если это всё-таки неправда? Да он же тебя по Гремучнику размажет, и будешь ты там по частям на ветках висеть и гирлянды из себя изображать. Не зря же ходят слухи, будто Снейп - бывший Пожиратель Смерти. Дыма без огня не бывает.
   Спал Гарри в ту ночь ужасно, прикорнул лишь на рассвете, а до этого только думал и думал, как же быть дальше и почему вокруг происходит какой-то странный заговор, где от него усиленно скрывают правду. Тетка - точно скрывает. Блэк вроде пытался что-то сказать тогда, из холодильника, да дементоры вспугнули. А Люпин? Почему увиливает профессор Люпин? И вообще взрослые... А Снейп - ему-то зачем такое скрывать и ненавидеть Гарри как сына Джеймса Поттера? Или это он играет роль? Тогда он гениальный актер: настолько убедительно ненавидеть родного сына не смог бы даже законченный психопат. Только зачем ему это? Или фотография - обманка, а Добби действует по приказу... да, а кому служит Добби? Вдруг это очередная ловушка? Нет, здесь надо сначала хорошенько разобраться - и с фотографией, и с колдографией, которую ему на первом курсе отдал Дамблдор, и с дневником - а потом уже ломать дрова.
   Нахлынувший под утро сон был похож на асфальтоукладочный каток. Гарри бегал по Хогвартсу и искал зеркало еиналеЖ, но никак не мог найти нужную комнату, потому что лестницы передвигались как им вздумается, неизбежно высаживая его на этаже с туалетом, где раньше появлялся призрак Рыдающей Миртл. А потом зеркало нашлось, спрятанное за горгульей в башне директора, и в нем отразился ребенок с игрушкой-лисичкой, возле кроватки которого стояли мужчина и женщина, вот только разглядеть их лица никак не получалось: их скрывало марево. Появился Добби, подбоченился, щелкнул пальцами: "Я маленький чайник, горячая штучка, вот это мой носик, а вот моя ручка!". Гарри выскочил из сна, как поплавок на поверхность, и уселся на постели под оторопелым взглядом вороньих глаз.
   - Ма-а-амкин подвал! Босс, ну и видок у тебя! Тебе что, кошмар приглючился?
   - Не-а, - Гарри зевнул и похлопал себя ладонью по губам. - Мне снилась реальность.
   - Вот кошмар!
   Урок по зельям, где слизеринский декан полным ходом развернул подготовку к экзаменам, в то утро охладил детективный пыл Гарри. Снейп свирепствовал, как бешеная мантикора, снимая баллы с каждого, кто попадался под руку - один раз даже с собственного факультета, когда Панси умудрилась кинуть толченый клык топеройки в почти готовое зелье от ожога ядовитой многоножкой, перепутав его с пудрой из коры лукотруса. На Гарри Поттера он обращал не больше внимания, чем на остальных студентов, и это было только плюсом: обруганный им Куатемок в своем уголке угрюмо зализывал душевные раны и прописывал зельевару "обнимашки" с удавом-констриктором.
   - Поттер, - холодно бросил в спину Гарри зельевар, когда по окончании пыток все поспешно столпились у выхода из лаборатории, - задержитесь.
   Сердце застучало, как бешеное. А что, если вот сейчас, прямо сейчас, набраться наглости и ляпнуть? А потом спрятаться вон за тем шкафом: Гарри знал, что там у Снейпа хранятся самые любимые и редкие образцы всякой заспиртованной дряни, и главный экзекутор подземелий пожалеет применять сокрушительные заклинания, если будет риск повредить драгоценные препараты. Ну не решится же он убивать студента прямо в классе прицельной Авадой? Хотя это же Снейп...
   - Да, сэр.
   Тоскливо проводив взглядом сочувствующего Акэ-Атля, дверь за которым плотно закрылась сама собой, Гарри подошел к учительскому столу.
   - Что вы смотрите на меня, как будто я начислил сто баллов Гриффиндору? - поинтересовался зельевар, и Гарри от неожиданности чуть не икнул: это ему показалось с недосыпа, или, очень-очень завуалированный, но в голосе профессора сейчас прозвучал оттенок юмора? Он что, умеет прикалываться, никого при этом не оскорбляя? Да ну нафиг, не то еще посреди Англии заработает внезапно проснувшийся вулкан! Везувий, ага.
   - Сэр... - Гарри уже почти отчаялся брякнуть то, что просилось с языка, но Снейп безапелляционно его перебил:
   - Я хотел вас уведомить, что на период подготовки к экзаменам и на летние каникулы отменяю наши с вами индивидуальные занятия.
   Гарри вздрогнул, но не отвел взгляда. Он жадно всматривался в черты лица слизеринского декана, пытаясь понять, может ли его версия оказаться правдой и есть ли между ними хоть что-то общее. И снова: действительно ли плотно сжатые узкие губы сейчас чуть дрогнули от улыбки, которую Снейп так и не смог сдержать полностью? Да и в глубине темных глаз заиграло что-то... что-то...
   - Поттер! Вы еще здесь? Ступайте.
   Как загипнотизированный, развернувшись на каблуках, Гарри промаршировал к двери. Нет, ему ни хрена не померещилось: зельевар в самом деле почти улыбнулся - и это после всех зверств во время урока. Если чертов старый садист действительно окажется его отцом, Гарри придется перевестись в какую-нибудь другую школу, иначе гореть ему от стыда Адским пламенем. И... блин, это было бы классно - если бы Снейп оказался его отцом! Пусть даже придется сгореть со стыда или перевестись. Еще вчера Гарри вообще был согласен стать рождественской гирляндой на Гремучнике.
   Ладно, Гремучник и другая школа подождут. Нужно сначала всё как следует раскопать.
* * *
   - Ладно. Хорошо! - Гермиона как-то жестко взглянула на него. - Ты меня убедил, и я, пожалуй, попробую.
   Гарри не стал задавать глупых вопросов наподобие "Ты серьезно?" и молча подал ей ланцет. Она поцарапала палец и обмакнула кончик пера в выступившую из пореза бисеринку крови.
   - Что писать?
   - Я думаю, без разницы. Напиши, например: "Добрый день, Том".
   Прикусив губу, он следил глазами за выходящими из-под пера завитками аккуратного почерка отличницы. Не успела она дописать имя хозяина дневника, как страница задымилась, и буквы, вместо того чтобы исчезнуть с бумаги, сделались кляксой. Из самого листка сформировалась объемная физиономия и смачно плюнула кровью в лицо Грейнджер. Та едва успела увернуться. Белая рожа, напомнившая Гарри о гипсовых статуях в скверах, извергла что-то ругательное на неизвестном языке, втянулась обратно в страницу и разгладилась. Страница снова обрела коричневатый оттенок.
   - Н-де! И как это понять? - опомнившись, спросила Ржавая Ге.
   - Гремлин его разберет. В меня он так не плевался...
   Она засмеялась над своими мыслями и покачала головой в ответ на вопросительную гримасу Гарри.
   - Хочешь сказать, он был расистом или сексистом? - угадал тот.
   - Я ничего не хочу сказать, но обычно если человек расист, то он заодно и сексист. И еще много всяких "-ист". Такова закономерность: одна лярва в голове притягивает к себе другую, поодиночке им там скучно. И всё-таки, если быть точными, то дискриминация по чистоте волшебной крови - это признак не расизма, а скорее классовой или кастовой ненависти, и...
   - Так, всё! Стоп! - Гарри жестом показал "тайм-аут", потому что переключиться из режима естествоиспытателя в режим зануды для Гермионы никогда не составляло особого труда, а сейчас ему это было нужно меньше всего. - С этого момента отматываем назад... тик-тик-тик-тик! крак!.. перезапускаем механизм... и мы ни о чем таком не говорили. Лучше скажи, как тебе видится вся эта история?
   Грейнджер щелкнула жвачкой и поморщилась. То, что она вообще согласилась на этот странный эксперимент, выдавало в ней отчаянную и противоречивую гриффиндорку.
   - Напомни, я тебе уже говорила, что мне всё это не по душе?
   - Ну, раз пятьсот, по приблизительным прикидкам.
   - И я не верю этой когтеврушке-Миртл, не понимаю ее целей и не уверена, что она подсунула тебе этот дневник по своей воле. Может быть, таково было чье-то условие, и только заманив тебя в ловушку, Миртл могла получить право на упокоение. Короче, я не знаю всего. И мне это не нравится. А еще... знаешь, Гарри, у меня есть такое чувство, что и ты что-то скрываешь. Особенно в последнее время. Можешь послать меня куда подальше, но я что вижу, то и говорю.
   Гарри отвел взгляд. Тут она зацепила и его больную струну: Миртл, Добби, дневник... а дальше - тетка, Блэк, дедушкина фотка (была ли она?) со свадьбой мамы и Снейпа... Одно только говорит в пользу реальности этой свадьбы: колдография, подаренная Дамблдором, оказалась фальсификацией, о чем ему аккуратно сообщил профессор Флитвик, вызвав пару часов назад к себе. Нет, понятно, что это не аргумент: свадьбы могло не быть и со Снейпом. Фотодоказательства нет. Или свадьба была с Поттером, но колдографий с нее не осталось, а директор так хотел сделать мальчику приятное... бла-бла-бла, какая чушь... Ну хоть бы где-то что-то выстрелило уже, а?!
   ...И он снова посмотрел в золотисто-карие глаза гриффиндорки:
   - Да ничего я не скрываю. Что я могу скрывать?
   Ге насмешливо прищурилась:
   - Ну, может быть, ты тайно изучаешь анимагию за компанию с Шаманом. Или нашел рецепт эликсира бессмертия, откуда мне знать?! Но с тобой точно что-то нечисто.
   - Ладно, - решил он, хотя Снейп велел помалкивать. - Только никому, ясно? Иначе профессор мне голову оторвет. Короче, он обучает меня окклюменции, - Гарри с трудом сдержал ухмылку, увидев недоверчивую мину присвистнувшей от изумления Грейнджер. - Сейчас нет, но когда мы с ним занимались дополнительно...
   - Ты заложил ему свою душу?
   - Вот потому я никому и не рассказываю, - соврал юный когтевранец. - Всё равно никто не поверит. А на самом деле Снейп сам предложил мне это. Сказал, что это умение может оказаться полезным... он имел в виду - на случай воскрешения Того-кого-нельзя-называть... Ведь Неназываемый владел легилименцией лучше кого бы то ни было...
   - Постой, какого еще воскрешения? Это же из сказок барда Бидля! Или... профессор имеет в виду, что Тот-кого-нельзя-называть сделается инферналом?
   Гарри ощутил знакомый холодок между лопаток, на глаза сами собой набежали острые, горячие слезы, голос слегка подсел и дрогнул. Так с ним было всегда, стоило лишь коснуться опасной темы.
   - Нет, - сглотнув ком в горле, мальчик перешел на шепот. - Хуже. Профессор сказал, что Неназываемый еще задолго до своей смерти позаботился о том, чтобы стать личем.
   Гермиона охнула. Эта девчонка не так уж часто показывала испуг, но сейчас она была напугана не на шутку.
   - Что ты знаешь о личах? - тоже шепотом спросила она, косясь на дневник, как будто это был акромантул.
   - Что это маги-некроманты, которые провели Ритуал вечной ночи, принесли человеческую жертву и заключили свою душу в филактерию. Их тело умирает, но восстает после смерти, и тогда эти колдуны становятся полноценной нежитью, - процитировал Гарри.
   На самом деле Снейп рассказывал ему о крестражах и преднамеренном расколе души мага, на который отваживаются только совсем уж безумные личности, коих за всю известную историю всемирной магии можно пересчитать буквально по пальцам одной руки. Когда он говорил о Волдеморте, то отвел глаза и поморщился. Гарри понял, что это директор заставил его устроить студенту такой "экскурс" в тайны волшебников, а сам зельевар совсем не горел желанием ворошить настолько гадкую тему. Но было бы странно, если бы Грейнджер уже сама не вычитала что-то об этом в собственных "полезных источниках". Покивав, гриффиндорка воодушевленно разбавила его осторожные высказывания колоритными валлийскими сказаниями из "Мабиногиона" о стычках между Арауном, королем Аннуина, и коварным личем Хавганом, историями о Дикой охоте со сворой Борзых Гэбриела [2], а потом Гермиону и подавно занесло в причудливый славянский фольклор с Кощеем Бессмертным и Марьей Моревной.
   _________________________________________
   [2] Думается, в этой английской интерпретации более древних мифов мы имеем дело уже с взаимопроникновением культур - языческой и христианской, как это было на примере Самайна, ставшего в Европе и Северной Америке Хэллоуином, а в Латинской Америке - Днем Мертвых (Dia de Muertos) и культом Santa Muerte (когда туда примешались еще и верования коренных народностей Западного материка). Дикая охота Херна (у кельтов - Кернунна иди Цернунна) со сворой Борзых Гэбриела (Габриеля, Гавриила) - это явная попытка срастить две религии: Гавриил в библейском фольклоре не кто иной, как один из старших архангелов, Ангел Смерти и - он же - ангел-провозвестник, принесший Деве Марии "благую весть".
   - Но ты же понимаешь, что всё это лишь представления маглов, - выдохнувшись, подытожила она. - А им трудно понять, о чем звонят колокола. Вот я читала о настоящих темных обрядах, и там действительно страшно. Ты не поверишь, я даже дочитать не смогла, такая жуть...
   - Действительно, не поверю, - усмехнулся Гарри, немного поднимаясь в собственных глазах: если даже у Грейнджер, готовой, наверное, убить кого-нибудь ради новых знаний, кишка оказалась тонка, то и он не такой уж трусливый ублюдок, пасующий перед сведениями подобного рода.
   - Значит, профессор Снейп уверен, что Неназываемый совершил это?
   - Ну да, наверное... Он, или директор Дамблдор, или оба - но они даже не сомневаются, что В-в-в... что Тот-кого-нельзя-называть скоро воскреснет.
   - Какой ужас... А тут еще ты связался с этим дневником! Что, если он тоже чья-то филактерия? Об этом ты не думал? Ты считаешь, что смотришь безобидные воспоминания давно умершего мальчика, а его сознание при этом постепенно порабощает твое...
   Иногда Ржавая Ге включала режим перестраховщика. Это выглядело смешно для особы, еще два года назад носившейся по школе с фингалами и рогаткой. Впрочем, Гарри и сам не полез бы на рожон при других обстоятельствах, но с того дня, как Снейп впервые показал ему Сокровенный остров и предложил внеурочные занятия, мальчик почему-то чувствовал невидимую поддержку и был уверен, что рисковать, если хочешь научиться чему-то дельному, стоит. Но с умом. Поэтому он всегда держал в запасе тот вариант, чтобы обратиться за помощью к учителю, едва заподозрит что-то подозрительное, связанное со старым ежедневником. А еще... еще интуиция, этот шепот внутри - перводвигатель, не дающий покоя и подбрасывающий идеи, путеводная нить, прокладывающая дорогу в лабиринте миллионов вероятностей... Гарри не знал, почему верит тихому шипению, как самому себе. Иногда он безотчетно следовал его приказам и, несмотря на кучу неприятностей, которые приходилось разгребать в процессе, мальчик еще ни разу не пожалел, что поступил сообразно вкрадчивому повелению неведомого советчика. Покуда же оснований для тревоги не было: дневник крайне неохотно поведал ему ту, самую первую, историю и с тех пор больше не открыл ни одного секрета - при условии, что в него вообще были занесены еще какие-то истории и секреты.
   - Гермиона, ну где ты ходишь? - послышался громкий голос Рона. - Ты же обещала!..
   - Ой! - она схватилась за щеку. - Черт, я совсем забыла про этот матч! Я пообещала всей толпе Уизли поболеть за них и забыла напрочь. Джинни снова будет дуться. Пойдем вместе?
   - Слушай, я не хочу, - виновато признался Гарри: с недавних пор тратить время на созерцание квиддичных турниров ему стало жалко.
   - Ну ладно. Тогда я пошла? - Гермиона улыбнулась и подула на проколотый палец. - Жалко, что ничем не смогла тебе помочь...
   - Почему же, очень даже смогла. Круг потенциальных доноров сужается.
   - Ну ты как чего ляпнешь! Ладно, пока!
   Она скользнула в простенок и выскочила к пересохшему фонтану в холле, где, видимо, ее разыскивал Рон. Гарри проводил ее долгим взглядом.
   - Она тебе нравится, - прошелестел рядом бесплотный женский голос.
   Парень вздрогнул. Рядом с подоконником, где они только что сидели с Герми, стоял призрак Серой дамы, и удаляющаяся перспектива галереи проглядывала сквозь ее полупрозрачное туловище, окутанное струящимися одеждами из тумана.
   - Э-э-э... Нет, мэм, то есть да, она же моя подруга, но...
   Когтевран-младшая печально улыбнулась:
   - Несчастная любовь и дурная репутация - это удел почти всех магов и даже сквибов в роду Принц... Мы надеялись, что ты разорвешь этот порочный круг...
   - Принц? - фамилия была более чем знакома, и в последний раз Гарри слышал ее из уст продавца волшебных палочек. - Я отношусь к этому роду?
   - Самым непосредственным образом, - кивнул призрак.
   - Но... - и тут его осенило: - Владелица палочки-близнеца, та самая Принц, - тоже моя родственница, верно?
   Хелена пропустила его вопрос мимо ушей и мечтательно посмотрела в окно, выходящее в сторону причала:
   - Ты носишь это имя, даже не зная предыстории. Вот незадача... У тебя его имя и его характер, а глаза того же удивительного цвета, что у Салазара и Алруны... Больше таких не было ни у кого из отпрысков слизеринских ветвей за все минувшие девятьсот лет. Изменчивые, странные глаза: иногда почти черные, иногда - как весенняя листва. Может быть, чем всё началось, тем оно должно и закончиться?.. Как ты считаешь?
   Гарри тяжко вздохнул. Разговаривать с портретами и призраками - то еще удовольствие.
   - Я не понимаю, о ком вы сейчас говорите, леди Хелена.
   - О Гэбриеле Принце, разумеется! О твоем далеком пра-пра. Здесь его, как тебе известно, называют Кровавым Бароном, вот только он не был тем свирепым убийцей, как гласит легенда. Просто мы с ним... не любим это ворошить...
   - Историю вашей гибели?
   - Да, нашей с Гэбриелом гибели. Он во всем винит себя... До сих пор. И это третья фамильная черта Принцев: если вы что-то забрали в голову, вас не разубедит даже сама смерть.
   - Но он же в самом деле убил вас? Или... нет?
   Получается, что Хелена, если здесь нет никакого подвоха, также его пра-пра... Интересно, она и при жизни была такой аморфной амебой, как сейчас?
   - Да. Это сделал он, но слухи однобоки. Пришло время заговорить и мне, - Когтевран присела рядом, где только что сидела Ржавая Ге, и от нее повеяло внезапным холодом, так что Гарри невольно отодвинулся; Хелена этого как будто не заметила и продолжила как ни в чем не бывало, ровным и бесстрастным полушепотом: - Тот, первый, Гэбриел Принц, мой муж, являлся сыном леди Алруны и племянником лорда Салазара. Салазар и Алруна были близнецами и походили друг на друга так, как только могут родные брат и сестра быть похожи один на другую... На старости лет моей матери взбрело в голову передать мне свое магическое могущество, а после со спокойной душою отойти от дел. Но здесь надо признать, что в отличие от нее я никогда не отличалась ни выдающимися способностями к колдовству, ни ученым умом, ни пристрастием корпеть над книгами... Единственное, чем могла я гордиться по праву, - это анимагия. Но матушка имела на меня свои далеко идущие планы: она вознамерилась создать из меня вторую Ровену Когтевран. Ради этого она велела мне носить по нескольку часов в день фамильную реликвию - диадему нашего рода. По ее замыслу, мы с артефактом должны были привыкнуть друг к другу. В этом случае он помогал бы мне обретать знания, доступные матушке. Не учла она того, что даже в магии нельзя идти наперекор природе. Я не сразу раскусила пагубность диадемы. Поначалу мне стало просто немного ее не хватать. Надевая же диадему, я чувствовала себя окрыленной. Мне казалось, что я прозреваю все тайны мира, когда она была на моей голове. Мне не было равных - так думала я. Другие говорили мне, и Гэбриел говорил, что во мне что-то поменялось, но я не обращала внимания на их доводы и думала, что эти людишки просто завидуют моему над ними превосходству. А матушка будто бы не замечала. Она радовалась, что я наконец-то поднимаюсь до ее уровня. Слепота - удел многих книжных умников, и для такой слепоты не придумать лорнетов...
   Привидение вздохнуло, как если бы было живым человеком, и на миг погасло. Не успел Гарри вскочить от досады, Когтевран (или Когтевран-Принц?) вернулась. Она бросила короткий взгляд на ежедневник Тома:
   - Да, увы, умнику зачастую некогда и негде получать практический опыт... Иногда всё заходит так далеко, что уже ничего нельзя исправить. Мой муж обратился к леди Ровене и открыл ей глаза на истинное положение вещей: умнея с помощью древней магии, я расплачиваюсь за это своей личностью. Я утрачивала себя, а он не хотел потерять жену и позволить, чтобы наш с ним сын потерял мать, - Хелена робко потянулась холодными пальцами к щеке насторожившегося Гарри, но, заметив его недоверие, обреченно уронила руку на колено. - Ровена Когтевран спохватилась, отняла у меня диадему, но было слишком поздно. Прожить хотя бы минуту без зачарованной реликвии было пыткой. Я даже спала в этом венце, и он оставлял на моей коже глубокие раны, а когда матушка отобрала его, я страдала еще больше, чем в нем... Гэбриел и Алруна готовили для меня исцеляющие зелья. Они бросились за помощью даже к дядюшке, но и магия всемогущего Салазара оказалась бессильна. Обманом я выбралась из комнаты, где запер меня мой муж, и последовала зову диадемы. А когда нашла ее, сбежала из дома в леса далекой Албании, где нас с нею никто не мог бы разлучить... Я забыла о своей семье... забыла вообще обо всём. Кто посмел бы остановить меня в шаге от разгадки тайны Универсума? Именно это сулил мне коварный артефакт, меж тем сводя с ума. Мать слегла от горя, а Гэбриел кинулся на поиски и в конце концов нашел меня в моем лесном убежище. Но я не хотела сдаваться и приняла свой животный облик, на который почти не действовала его человеческая магия. Кто считает, будто лесная лань - это благородное и мирное создание, тот глубоко ошибается. Разъяренная олениха страшнее голодного волка, хотя у нее нет ни рогов, ни клыков. И я набросилась на Гэбриела со всей яростью, на которую только способна лань, если защищает своего детеныша. У мужа был кинжал-атаме для усиления магии, но и это ему не помогло. Он жалел меня и подпустил слишком близко. Мы схватились в поединке, и я лишь чудом не успела проломить ему череп ударом копыта. Маги слишком уязвимы в ближнем бою. Когда я прыгнула на него снова, то сбила с ног и опрокинула навзничь, придавливая всей своей тяжестью. Но клинок, который он не успел отвести в сторону, вошел мне между ребер. Я испустила дух на том же месте, только диадема удерживала мой призрак в этом мире. Я видела, как мертвое тело перевоплощается обратно, как, пачкаясь в крови, с ужасом тормошит меня Гэбриел, как пытается залечить роковую рану, а потом, склонившись надо мной, отчаянно плачет... - наверное, впервые за весь рассказ ее голос по-настоящему дрогнул; а Гарри уже решил было, что почти тысяча лет в облике привидения вытравила из нее все земные чувства и слабости. - Знаешь, у него были такие красивые волосы... но они слиплись от моей крови, как сосульки, и остались такими навсегда, даже в посмертии. Он принес мой труп домой, швырнул в ноги Ровены ее диадему, заперся в комнате и покончил собой рядом с моим гробом. Свекровь прокляла Когтевран, и матушка вскоре умерла - с горя ли, от проклятия ли, неизвестно.
   - А что стало с вашим сыном? - Гарри почему-то вспомнилась каморка под лестницей и злая рожа дяди Вернона.
   - Доминик был воспитан в семье его бабки Алруны. Ему передалась способность Салазара разговаривать со змеями, - не вдаваясь в подробности, ответила Хелена и умолкла, отвернувшись.
   - Вот почему я змееуст... - пробормотал мальчик. - Значит, они были правы: я действительно наследник Слизерина... Получается, что Тот-кого... что Неназываемый всё-таки приходится мне дальним родственником?
   Когтевран-Принц снова посмотрела на дневник в его руках. В ее глазах, едва различимых на призрачно-туманных щеках, стояли слезы.
   - Возможно, чтобы открывать события из этих мемуаров дальше, нужно прийти на ключевое место и провести ритуал там, - вымолвила она, а потом уже окончательно растворилась в воздухе.
   Всё это нужно хорошенько обдумать. С тяжелым сердцем Гарри поднялся с подоконника и побрел в гостиную своего факультета. По пути, в коридоре третьего этажа, он нос к носу столкнулся с мисс Эпплби, которая - почему-то в квиддичной форме - неслась в такой спешке, будто за ней гнался гриндилоу.
   - Ты! - выкрикнула Тамсин, поперхнувшись, но откашлялась и спросила нормальным голосом: - Ты никого из авроров не видел? Это очень важно!
   - Нет, не видел.
   Странная эта пуффендуйка: как будто мракоборцы станут расхаживать по школе без инвиза.
   - Я опаздываю на матч. Ты, Поттер, если увидишь мистера Макмиллана или эту... да пусть даже Тонкс... ты им скажи, чтобы выставили кого-нибудь дежурить возле его каби... возле кабинета профессора Люпина! Понял?
   - Ладно. Хорошо. Скажу. А что случи...
   - Некогда мне! Но ты обязательно скажи, что это очень важно, слышишь? Если встретишь...
   И заполошная Тамсин стремительно укатила на лестнице куда-то вниз.
   Гарри шел в башню Когтеврана, наивно пытаясь убедить себя, будто сможет спокойно готовиться к предстоящему экзамену после всего, что только что услышал. Втайне он надеялся выспросить у Серой дамы, которая так или иначе потребует с него пароль при входе, кое-что, о чем не успел. Особенно - получить исчерпывающий ответ на самый главный для него вопрос.
   Привратница факультета высокомерно потребовала от него решения очередной головоломки. Пожалуй, теперь Гарри знал, откуда она брала эти сногсшибательные задачки. Человеческий ум от таких заморочек устанет и начнет повторяться, а призрак когтевранской гостиной, по преданию, выдавал всегда только новые загадки за все годы существования Хогвартса как школы. Когда дверь открылась (Хелена делала вид, как будто никакого разговора между ними не происходило), парень повернулся в сторону, откуда звучал голос, и прошептал:
   - Пожалуйста, ответьте, вы должны это знать! Северус Снейп из рода Принц, правда? И он мой отец?
   - Дверь сейчас закроется, мистер Поттер. Если вы не собирались входить, для чего было беспокоить меня?
   Ненавижу призраков, подумал Гарри, перешагивая порог. Дверь захлопнулась, но с каким-то непривычным дополнительным шорохом, и он оглянулся. На дверном полотне проступил абрис женской фигуры.
   - Всё так, - вымолвил голос Хелены Когтевран. - Но прежде чем что-то делать, хорошо подумай.
* * *
   22 июня, когда с экзаменом по Древним языкам было благополучно покончено, пришел черед сдавать зачет Хагриду. Рон сказал, что это глупо и что лесник в любом случае охотно поставит им "автомат", так что лучше уделить это время чему-нибудь более полезному. Под этим "чем-то" Уизли, несомненно, подразумевал квиддичную тренировку. Но для Гарри это был повод проверить одну из версий относительно дневника уже в свете подсказки, оставленной призраком Когтевран. Разве что за столько лет то место могло стать затопленным или зарасти до неузнаваемости. И всё же попробовать сделать это, не привлекая лишнего внимания, стоило. Хагрид наверняка подкинет им какое-нибудь ерундовое задание, в ходе выполнения которого Гарри забредет на берег и поищет этот тихий мшистый островок, спрятанный от посторонних глаз высокими камышами. Теперь, после той истории с Малфоем и грифоном, проученный горьким опытом полувеликан задавал младшим студентам что-нибудь совсем безопасное, как, например, расчистка небольших участков перелесья поблизости от сторожки.
   За прошедшую с прошлого четверга неделю мальчик несколько раз совсем уж набирался смелости, чтобы добиться встречи со Снейпом и поговорить, однако сама судьба противилась этому: зельевара невозможно было застать на месте. Впервые за все три курса Гарри задумался о том, что даже у такого отшельника и мизантропа, как Снейп, тоже где-то есть дом, и после экзаменов он вполне может отлучаться из замка по личным делам. Маги тоже люди. А может, профессор умышленно избегал встречи с глазу на глаз, хотя это и маловероятно. Словом, как любит выражаться Майкл Корнер, всё сводилось к принципу "ad augusta per angusta" [3].
   _________________________________________
   [3] "К высокому через трудное" (лат. крылатая фраза).
   Идею написать об этом открытии Гилдерою Локхарту, который снова проявился в конце мая, прислав открытку из Гренландии и пожелав успешной сдачи экзаменов, Гарри отмел почти сразу. Локхарт наверняка знал что-то, чего не успел - или не решился - сказать перед отставкой. Но обсуждать такие вещи, доверяясь совиной почте, было бы, наверное, слишком безрассудно.
   На зачет к Хагриду с ними увязались фамильяры - Мертвяк и Жулик. За прошедший год питомец Гермионы вымахал в гигантского котище с шерстью того же цвета, что ее шевелюра, и такой же лохматой, как ее шевелюра, а еще с пышными драгунскими усами и кисточками на ушах. Мимир и Жулик ладили не очень, но полужмыр уважал ворона и старался избегать крепкого клюва, который тот при случае пускал в ход без промедления. Рыжая Ге возмущалась и называла Мертвяка чавом [4], а Гарри, поддразнивая, советовал ей уделять поменьше внимания библиотеке, а побольше - воспитанию зверя. На этот раз по дороге к избушке Хагрида фамильяры побили все ранее установленные ими рекорды склочности.
   _________________________________________
   [4] Чавы - представители английской молодежной субкультуры, близки по духу и поведению российским гопникам. Само прозвище "чав" и "чаветта" носит презрительный оттенок: "быдло".
   - Да что это с ними?! Как скипидаром под хвостом намазали! - не выдержал шагавший впереди Терри, которого то и дело едва не сбивал с ног неуклюжий кот, врезаясь парню под коленки. - Эй, Грейнджер, уйми своего взрывопотама!
   - Сегодня ночью будет полнолуние, - объяснил Лонгботтом. - Животные в это время всегда так бесятся.
   - Но-но! Я бы попросил не обобщать! - усаживаясь на плече Гарри, подал голос Мертвяк. - Здесь только одно животное, не буду показывать клювом!
   Тут послышался тихий писклявый голосок, и все в изумлении повернулись к О'Нил, гриффиндорской молчунье, которую прозвали тенью Патил и Браун. Гарри даже не помнил точно, как ее настоящее имя.
   - Объясните, пожалуйста, как вы запоминаете, когда Луна растет, а когда убывает, - вежливо попросила маленькая светловолосая девчонка. Она казалась младше своего возраста, даже младше второкурсницы-Лавгуд. На фоне ярких модниц Парвати и Лаванды она в самом деле казалась бледной тенью.
   - Э-э-э... что? - Симус Финниган наморщил нос, уже готовый поднять О'Нил на смех, но вовремя продемонстрированный ему Гермионой кулак возымел действие, и гриффиндорец только промямлил в свое оправдание: - Я к тому, что она доучилась почти до четвертого курса и не знает...
   - Финниган, когда в следующем году ты попросишь у меня списать домашку по астрономии, я напомню тебе эти слова, - зловеще пообещала Ржавая Ге. - А в чем проблема, Ри? Есть же календарь!
   - Только это меня и спасает, - смущаясь до икоты, признала О'Нил. - Но вы все умеете определять фазы, просто взглянув на небо. А я никак не могу это понять. Профессор Стебль думает, что я ленюсь это запомнить, и сердится...
   - Я объясню по дороге, Риона, - неожиданно вызвался Пухлый и перешел от компании парней к троице девчонок.
   Брюнетка Патил и шатенка Браун недовольно фыркнули, но оставили Риону на попечение Невилла. Глядя на этих девиц, Гарри всегда думал, что они взяли в подруги блеклую О'Нил исключительно из-за цвета волос - "чтобы всё было по фэн-шуй", как часто выражалась приятельница тетки Орхидея Хилл. Или чтобы их достоинства еще выгоднее контрастировали с ее недостатками. Поскольку Лонгботтом и О'Нил шагали теперь неподалеку от Гарри, тот поневоле слышал объяснения Пухлого и даже сам удивился, насколько всё проще, чем кажется.
   - Для этого надо запомнить только два слова: "плюс" и "урезать" [5], - спокойно и уверенно говорил Невилл. - Потом тебе будет достаточно просто посмотреть на нее. Конечно, за день до полнолуния и день после всё равно трудно определиться, но если как следует поупражняться...
   _________________________________________
   [5] "Plus" и "Cut" - по аналогии с русскими "Рост" и "Смерть": слова, элементы первых букв у которых графически отображают фазу Луны. В латинской "P" и русской "Р" дуга создает правую половинку окружности (Луна в этой фазе прибывает, растет). В латинской "C" и русской "С" дуга выгнута в левую сторону (Луна в этой фазе убывает, умирает).
   Потом они заговорили на другие астрономические темы, в которых Лонгботтом, оказывается, чувствовал себя как рыба в воде, а растолковывать умел получше иного преподавателя со стажем. Во всяком случае, профессор Синистра ахнула бы, услышь она такое из уст не самого успевающего своего студента.
   Когда два их курса достигли развилки тропы, им навстречу вывернули Аргус Филч вместе со своей кошкой. Показались они из-за вековой однобокой ели, свесившей космы на южную сторону и поросшей мхом почти до макушки - с северной. Это было очень приметное дерево. Увидав Гермиониного Жулика, миссис Норрис с утробным рычанием взлетела на самую вершину елки, а оттуда завела злобную песнь-проклятье. Полужмыр при этом радостным козликом скакал внизу и останавливался только для того, чтобы многообещающе поточить когти о кору - именно в эти моменты и звучал шипящий припев миссис-норрисовой проклиналки. Завхоз сурово таращился на Грейнджер, но почему-то карами ей не грозил, только спросил, куда это они все направляются на склоне дня.
   - Сдавать зачет по Уходу, мистер Филч, - ответил за всех Корнер. Вот недаром ему еще на первом курсе прочили политическую карьеру.
   - Времена неспокойные, чего ради шляться по лесу? - проворчал старик себе под нос, поддавшись когтевранской харизме Майкла.
   В это время Гермионе наконец удалось перехватить Жулика и дать шанс на спасение бедной миссис Норрис. Гарри даже стало немного жаль эту мерзкую и вечно за всеми шпионящую бестию.
   - После девяти не впущу никого, - предупредил Филч, позволяя кошке вскарабкаться к нему на руки, и чуть подпрыгивающей стариковской походкой удалился в сторону замка.
   - Вечно он не вовремя, - поморщилась Лаванда Браун. - Хорошо хоть придираться не начал!
   - Можешь быть уверена, что если бы это была просто прогулка, то начал бы, - подхватила Парвати. - Ему всегда плохо, когда другим хорошо!
   И только Шаман пробормотал чуть слышно:
   - Не в последнее время...
   Гарри даже не был уверен, не почудилась ли ему эта фраза. Но завхоз и в самом деле вел себя рассеянно. Сдает старик.
   Хагрида в его избушке и на огородике, сейчас желтом от цветущих тыкв, не оказалось. Однако в комнате еще витал знакомый шершавый запах ядреного табака и корицы, а значит, ушел он не так давно и ненадолго. От нечего делать третьекурсники тут же устроили перестрелку "факультет на факультет" среди грядок, пугая воплями мелкую садовую нечисть, и остановились лишь тогда, когда Мертвяк привел лесника с его псом. Теперь трястись за свою шкуру пришел черед коту Гермионы. Заметив громадного Клыка, полужмыр тут же присмирел и прикинулся одним из тыквенных цветков.
   - Вот же бедуины! - оценивая урон, нанесенный студенческой ордой, на ходу сокрушался Хагрид. - Что ж потом осенью жрать-то будете, и-и-иэх-х-х! Здоровые лбы, а всё как дети малые. Ну ладно эти оболтусы, - он безнадежно махнул рукой на парней из Гриффиндора, - но вы, Гарри, Майкл!.. Энтони! А девочки-то! Не ожида-а-ал, не ожидал! Ну всё ж перетопчете, вот есть головы на плечах - или так, для вороньего смеху?
   - Ну, я бы попросил! - чопорно высказался Мертвяк и больно клюнул в макушку расхристанного хозяина, который, давясь смехом, пытался привести одежду в порядок. - Грех над дураками смеяться. Слышь, босс, ты в другой раз сюда с Крэббом и Гойлом приходи - вот кто тебе друзья по разуму!
   - А мы это... на зачет пришли, - кое-как зализывая пятерней встрепанный чуб, сообщил леснику Гарри.
   - На зачет они, ишь ты... Ну идемте тоды, раз на зачет.
   И, круто развернувшись, Хагрид потопал обратно в лес. Студенты трусцой посеменили следом и принялись наперебой расспрашивать, куда, мол, он их ведет и зачем.
   - Щас тут животину одну найти нужно. Да тольк не всякий сделать-то это сможет. Это вам не дрожжи в соседский нужник подбрасывать, - Хагрид покачал косматой головой и, выбив трубку о локоть, убрал ее в нагрудный карман. - Жеребенок у здешних фестралов пропал, вишь ты.
   - У фестралов? - в один голос недоверчиво протянули модницы из Гриффиндора и, покривившись, переглянулись. - Да ладно вам шутить, мистер Хагрид! Это же Полоумная Лавгуд таких всё время выдумывает! Правда, Поттер?
   Гарри, может, в другой раз и дал бы этим дурам язвительную отповедь, но сейчас ему было лень формулировать остроты. Зато Шаман что-то буркнул, и начались взаимные подколки. Чего, собственно, девицы и добивались: последнее время даже студентки постарше начали поглядывать в сторону Акэ-Атля и Рона Уизли.
   - Дак вот я и кумекаю, как бы вас так на группы разбить, чтобы в каждой хычь один был, кто их увидит, - задумчиво прогудел полувеликан. - Надо мне таких, у кого прямо на глазах человек умирал...
   Невилл побледнел и сжал кулаки, а Терри Бут недоверчиво хмыкнул. Вот бы сюда Луну, подумал Гарри - она с этими лошадями дружила, не то что просто могла увидеть.
   Кое-как распределив по группам всех жаждущих получить зачет, Хагрид сообщил, что безоговорочно начислит призовые баллы той команде, которая первой отыщет жеребчика, а остальным, может, потом даст еще какое-нибудь несложное задание. Чтобы всё, значит, было по справедливости. Напоследок он отозвал в сторонку Гарри.
   - Ты мне вот что скажи, парень: всё ли у тебя в порядке? - сосредоточенно хмуря косматые брови, вполголоса спросил он.
   Мальчик внутренне напрягся, но сделал вид, будто не понимает, в чем дело.
   - Да. А что не так?
   - Ты вроде как веселее на вид стал, что ли. Счастливее...
   - Ну не знаю. А если и так - это что, плохо?
   - Да наоборот! Что ты! Но только если это взаправду так, а не для показу. А то, знаешь, сверстники твои - бравада бравадой, а потом... э, да ладно, чегой-то я тебя накручиваю перед ответственным делом. Но ты, ежели чего, так обращайся, мы люди простые, но завсегда поможем, правда, Клык? - (пес звучно чихнул и, хлопая себя вислыми ушами по морде, встряхнулся.) - От! Слыхал? Он, значит, солидарный.
   - Ага. Ну, я пошел?
   - Давай. А я пока по западной тропе схожу, к Гнездовью Восьмиглазых. Вам там делать нечего, вы восточную и юго-восточную часть прочесывайте, да смотрите, чтобы далеко не блукали мне! На крайняк, если забредете не туда, в воздух сигнал запускайте и с места уже не сходите.
   Четыре смешанных команды по семь человек в каждой рассеялись по относительно безопасной части Запретного леса. В группе Гарри ведущим, который смог бы увидеть фестрала, был он, поэтому улизнуть под шумок на берег озера и поискать место, где Том из "воспоминаний" дневника встречался с кентавром, у него бы не получилось.
   - Мертвяк, а ты фестралов видишь? - спросила Гермиона.
   - Я всё вижу! - гордо ответил ворон.
   Ребята в их группе оживились:
   - Отлично! Поттер, а может, пусть он полетает и посмотрит?
   Гарри не возражал, и мимир снисходительно снялся с его плеча, быстро уходя вверх и теряясь в сомкнувшихся между собой ветвях старых буков.
   - А как это - увидеть смерть человека? - он и не заметил, как, оттеснив Ржавую Ге и Корнера, к нему прибились Парвати с Лавандой. Будь на их месте кто-то другой, Гарри и в голову бы не пришло обвинить того в праздном любопытстве. Но у подружек-гриффиндорок так посверкивали глаза, как будто они раздобыли редкую схему плетения чар красоты и теперь ищут, кто бы им смог истолковать это на современный лад. Именно поэтому отвечать и не хотелось, так что он сделал попытку отделаться кратким "Страшно". Но девчонки не отстали.
   - Вот профессор Трелони говорит, что Грим предвещает чью-то смерть, - сказала Патил, стараясь попадать в ритм его шагов, и Гарри услышал, как за спиной презрительно фыркнула Гермиона, услышав фамилию ненаглядной преподавательницы.
   - Грим - это что? - уточнил он на всякий случай.
   - Черчгрим [6], - шепнула Герми. - Тоже из магловских поверий. В старину во время строительства церкви на северной стороне закапывали заживо черного пса и верили, что после смерти он превращался в призрак и мыкался по окрестностям. Правда, я даже не знаю, откуда об этом узнала Сквибилла. Такой эрудированности я раньше за нею не замечала.
   _________________________________________
   [6] Church-grim (англ.), Kyrkogrim (шведск.), Kirkonväki (фин.) - фигура английского и скандинавского фольклора. Гримы являются сопутствующими духами церквей и призваны надзирать за благосостоянием конкретной церкви. Они могут появляться в виде черных собак или маленьких деформированных темнокожих людей. Шведский Киркгрим отождествляется с духами животных, приносившихся в жертву ранними христианами в зданиях новых храмов. В некоторых частях Европы, включая Великобританию и Скандинавию, было принято хоронить заживо полностью черную собаку в северной стороне основания строящегося храма, создавая таким образом духа-хранителя, церковного грима, который будет защищать церковь от дьявола. Как предвестник беды и смерти Грим фигурирует исключительно в поттериане.
   Сделав вид, будто ничего не расслышала, Парвати продолжала:
   - Сегодня после ланча я случайно заглянула в чашку Грейнджер. Там в кофейной гуще были странные очертания - и Лав тоже их видела, правда же?
   - Клянусь, там остатки кофе сложились в форме жуткой собаки! - поддакнула Браун. - Бедная, бедная Грейнджер!
   - Хей, вы что, шпионите за мной?! - объект их оплакивания возмутился не тем, как они старательно игнорировали его (вернее, ее) присутствие, а именно фактом слежки. - Совсем уже, что ли?!
   - Да мы не специально, что ты сразу орешь?! - хором воскликнули подружки. - Тебе просто стоит поостеречься!
   - Вы лучше за собой следите.
   - Тц! Ой, всё! - обе одновременно закатили глаза и остановились, пропуская Гарри и Гермиону с Майклом вперед. - Подумаешь! Такая умная!
   - Вы всегда так с ними препираетесь? - поинтересовался Корнер, с интересом поглядывая на гриффиндорку. - И что ты там забыла? Переводись к нам. Вот Пухлый же перевелся к барсучатам.
   - Не дождутся, - мстительно сощурилась Ржавая Ге. - Останусь и буду давить на них интеллектом. Мне вот что интересно: а что, если я своими глазами увижу смерть человека в документальном фильме - я тогда смогу видеть этих ваших... фестралов?
   - А что такое "документальный фильм"? - воспитанный среди магов, Майкл часто задавал подобные вопросы.
   - У маглов есть постановочное кино - это как бы спектакль в театре, только снятый на специальном устройстве. А есть документальное, где снимают не понарошку, а то, что действительно происходит в жизни.
   - И маглы колдографируют чьи-то смерти?
   - Еще как! Например, есть военные съемки... Но ведь это же реальные события - и, по сути, если я становлюсь свидетелем такой смерти, я должна начать видеть фестралов?
   - Не знаю, - признался Гарри: он и сам еще не понял всех этих вещей. - Наверное, тут весь смысл в том, что ты становишься участником, а не просто видишь через экран телевизора, как на твоих глазах умирает человек. Может быть, чувства?.. Подождите! - разглядев за стволами деревьев и кустарником какое-то подозрительное движение, он резко встал, задерживая шестерых своих попутчиков. - Там кто-то есть.
   - Где? Где? - привставая на цыпочках, загомонили ребята у него за спиной.
   А Гарри уже отчетливо видел, как кто-то или что-то перемещается по полянке шагах в двадцати от них.
   - Я вот ничего не вижу, - сказала Лайза Турпин, глядя точно туда же, что и он. Остальные согласились, что там ничего нет.
   - Тогда мы на месте. Вы постойте тут, я попробую посмотреть, что у них происходит.
   - Ты о ком? - повисая у него на руке, как будто от сильного испуга, прошептала Лаванда, и Гарри даже не представлял, как вести себя дальше, потому что не знал, испугалась она на самом деле или просто валяет дурака.
   - О фестралах, - Гарри аккуратно извлек руку из ее цепких пальцев. - Браун, успокойся, это не Гримы. Подождите меня тут. Вы всё равно их не увидите.
   Он не хотел рисковать. Хотя Луна и убеждала его, что они милашки и, в отличие от единорогов, совершенно лояльны к людям даже в естественной среде обитания, не факт, что некоторые однокурсники, а особенно однокурсницы, не сумеют отличиться, выведя из себя дикого фестрала. У Малфоя же как-то получилось раздразнить грифона. Для Луны всё зверье - потенциальные друзья, покажи ей смеркута - найдет общий язык и со смеркутом. Ну и тушка дохлого хорька, которую подсунул ему Хагрид в качестве лакомства для этих коников, придавала Гарри некоторой уверенности.
   Он медленно шагнул из-за куста на полянку, и три фестрала, как по команде, подняли головы. Ближний, громадный жеребец, был любимым конем Хагрида по кличке Тенебрус - Полумна всегда рассказывала о нем с особым восхищением. У Тенебруса была отличительная черта - седая грива.
   Это были существа, созданные по принципу столкновения противоположностей: на грани ужаса и идеальной красоты, жизни и смерти, материального и потустороннего. Кажется, они были ходячим исключением из всех известных правил и законов. Изящные настолько, что это даже пугало, поскольку издалека они напоминали мумии лошадей, в которых не осталось уже ни внутренностей, ни жировой прослойки - только тонкая шкура, натянутая прямо на скелет. Вблизи становилось заметно, что тело у них живое, а короткая черная шерсть волосок к волоску даже отливает обсидиановым блеском. Они были разве что чуть костлявее некоторых скаковых пород обычных лошадей. Но что действительно могло напугать неподготовленного - это морда фестрала. Первым делом в оторопь повергали белесые, как бы покрытые бельмами, глаза, в глубине которых, присмотревшись, можно было различить какое-то замогильное свечение. И только потом ты замечаешь продолговатую голову-череп с четкой прорисовкой рельефа костей, с драконьим клювом и высокими чуткими ушами, которые фестрал мог повернуть в любом направлении, как радары. Самое главное, что крыльев этих коней не было видно, покуда те не намеревались взлететь. Луна говорила, что в тот момент, когда они распахивают свои перепончатые кожистые крылья, у тебя возникает чувство, будто открывается дверь в другое измерение. Что это означало, с ее слов Гарри так и не понял. Во всяком случае, сейчас, шагнув на поляну, он увидел перед собой обычных бескрылых, пусть и весьма странных, лошадей величиной с тяжеловоза, но комплекцией аргамака.
   - Тенебрус, - тихо позвал мальчик, вынимая тушку хорька. - Мы пришли помочь вам в поисках.
   Он почувствовал себя немножко идиотом оттого, что приходилось разговаривать с бессловесной тварью, и каково же было его удивление, когда в сознании возник символ одобрения. Это не голос, это не слово или картинка. Но Гарри был убежден, что фестралы его поняли и восприняли если не как друга, то как сторонника. Дохлого хорька Тенебрус словил на лету. В отличие и от обычных лошадей, и вообще от копытных травоядных, двигалось это существо со стремительностью и грацией хищника - так, словно в остове его было больше суставов и сочленений, чем казалось с виду. Оно перемещалось не просто в пространстве, оно как будто размазывалось во времени, каждое мгновение отбрасывая в прошлое собственный призрачный отпечаток. Это, опять же, было и красиво, и жутко. Если тебе снится что-то похожее, ты просыпаешься с колотящимся сердцем и ощущением подкатившего к горлу необъяснимого ужаса. Ты заглядываешь в бездонную пропасть или ночную пучину. Мальчик набрался смелости и протянул коню пустую ладонь. Тенебрус оглядел ее, прежде чем снисходительно позволил прикоснуться к шее. На ощупь шкура фестрала была очень нежной и слегка ходила ходуном, "скользила" по телу под пальцами Гарри. Ни теплая, ни холодная, только суховатая, словно трогаешь комок пыли. И сам контакт не вызвал у мальчика ни радости, ни неприязни - ему было просто спокойно, как если бы ровным счетом ничего не происходило.
   - Мои спутники не смогут вас увидеть. Не оскорбляйтесь на них за это.
   Когда Гарри ощутил поступивший прямо ему в голову сигнал согласия, фестралы развернулись и степенно направились по тропке в ту сторону, где его ждали сокурсники.
   - Ну что? Ну как? - глядя на Гарри прямо сквозь коней, вопрошали они.
   - Протяни руку, - сказал он Гермионе, стоявшей почти впритык к Тенебрусу.
   - Э-э-эм-м-м... Зачем? - тут же переспросила она, тогда как жеребец задумчиво обнюхивал ее пальцы в поисках лакомства.
   - Хочу проверить, осязаемы ли они для того, кто их не видит.
   Глаза Грейнджер округлились:
   - Это стоит рядом со мной, да?
   Гарри кивнул. Гермиона облизнула губы и, медленно выпустив воздух из легких, пересилила страх - протянула руку и коснулась фестрала. "О, боже!" - беззвучно произнесла она и замерла, будто не смея пошевелиться. Тенебрус спокойно разглядывал ее, не обращая внимания на ладонь, которой Ге уперлась ему в плечо.
   - Это так... странно... - сказала она наконец. - Ощущение, что сейчас затянет в водоворот. Даже немного подташнивает. Если бы это произошло без предупреждения, у меня был бы шок.
   Ого! Значит, если ты видишь фестрала, то у тебя от прикосновения одни ощущения, а если не видишь - другие. Но получается, что независимо от способности видеть, чувствовать их могут все. А то, как она описывает впечатления, напоминает реакцию организма на аппарацию: сначала как будто затягивает, потом мутит. Любопытно. Это нужно будет изучить. Потом.
   Хлопанье птичьих крыльев нарушило их пастораль:
   - Эй, босс, вам туда лучше не ходить. Там болота, а летать эта мелочь еще не умеет. Он уже битый час на трех кочках стоит, подмоги ждет. Валяйте к Хагриду, а я пока этих, - Мертвяк кивнул на фестралов, - провожу.
   Лаванда чуть не запрыгала от счастья, радуясь, что зачет уже в кармане и не придется портить обувь на этом жутком бездорожье. Ее уже не смущало и не пугало присутствие каких-то потусторонних тварей, не видимых глазу.
   Пока они шли обратно к избушке, Гермиона спросила, как они выглядят. Гарри рассказал, как сумел. Ему хотелось увидеть еще и то, как взлетают фестралы, однако те не стали этого делать и просто ускакали вслед за мимиром по земле.
   - Как же они летают? - будто уловив досадливую мысль однокурсника, поинтересовался Корнер. - Если там такая туша, то мне страшно представить, какой у них размах крыльев при взлете...
   - Фиг их знает, как-то вот летают...
   - Судя по твоему описанию, они только наполовину принадлежат этому миру, - возразила Грейнджер. - Мы же не ищем причину, почему летают привидения или дементоры. А эти вообще какие-то запредельные... Эх, хотела бы я их увидеть! Только цена этого "счастья" меня совсем, знаете ли, не устраивает!
   Так, за пустой болтовней, они вышли к жилищу лесника и выслушали его торжественную речь, которой он сопроводил присуждение им зачетных баллов. А потом Гарри чуть отстал от собравшихся обратно в замок студентов. Увлеченные спором о том, честно ли сдала предмет "группа Поттера", которая воспользовалась помощью Мертвяка, ребята его исчезновения не заметили. А он улизнул на берег озера, очень надеясь, что успеет найти нужное место до наступления сумерек. Путь, правда, оказался более сложным и длинным, чем он думал, когда смотрел сюда сверху, с Астрономической башни. По некоторым объектам заднего плана картинки в подсмотренных воспоминаниях мальчик наметил несколько мест, где всё это могло происходить, но окончательное решение было за дневником.
   Бредя вдоль берега, Гарри вспоминал, как три года назад, будучи еще совсем малышами, они плыли сюда в кромешной темноте на лодках вон с той стороны, от станции Хогсмида, и это плавание не было слишком долгим. Пешком, пробираясь в осоке и камышах, он всё время спотыкался и с тревогой поглядывал, как исчезают за горизонтом последние лучи закатного солнца. Небо мрачнело, наливаясь вечерними красками, откуда-то легким порывом ветра нагнало плотные облака. От воды дохнуло горечью и прохладой, стало зябко, как в катакомбах Слизерина. Где-то монотонно и трубно, повторяясь, ухало "ы-бум-м" болотной выпи или какого-то существа, желающего казаться простой выпью. Пока оно пробовало одни и те же ноты, напоминая неумелого фаготиста, это звучало не слишком жутко, но по мере того, как Гарри подбирался всё ближе к Смердящей заводи, крик начал меняться. А потом тварь просто заорала женским голосом, и этот вопль был полон безумия, отчаяния и ужаса перед неминуемой гибелью. Еще страшнее было то, что в один миг он оборвался, и снова рухнувшую на мир тишину изгнали мириады лягушек. Почти одновременно мальчик осознал две вещи: он сам не заметил, как покинул пришкольную территорию, и... он на месте, нужно лишь открыть ежедневник и повторить кровавый ритуал...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  
   ...Ты стоишь, изо всех сил крепясь, чтобы не пустить его в свои мысли. Ты думаешь о чем угодно - чайках, играющих с ветром над Темзой, гадком букинисте, который брезгливо, не пересчитывая, швыряет протянутую тобой мелочь мальчишке-полотеру в его книжной лавке - а ты копил эти подлые кнаты почти месяц, заприметив на полке тонюсенькую, но такую важную для тебя брошюрку...
   Лишь бы только он не прочел в тебе то презрение, которое ты испытываешь... нет-нет, не именно к нему. Ко всем.
   Он продолжает сверлить тебя пронзительными черными глазами - только они, да еще лохматые стариковские брови на этом угрюмом и бледном лице имеют цвет, а борода, усы и длинные, зачесанные со лба волосы полностью поседели, как видно, еще лет пятнадцать-двадцать назад. На щеках с суровыми морщинами и складками едва заметно проступают пигментные пятна, и то же самое - на костлявых и до неприличия светлокожих кистях рук. Молчание затягивается, но наконец он его прерывает:
   - Что ж, я смогу вам доверить работу с официальной корреспонденцией. Помимо этого, вам вменится в обязанность навести порядок в библиотеке и следить за его поддержанием эти два месяца. Если вас это устраивает, можете приступать. Если нет - вы знаете, где двери.
   - Да, мистер Принц.
   Он снова раскрывает газету, странице которой с твоим приходом позволил так эффектно сложиться пополам между его рук, словно бы на время опуская барьер между вами. Ты ему уже наскучил, этому старому чванливому аристократу. Да какое там! Ты уже забыт, вытеснен вон из его мыслей этими новостями мира счастливых обладателей ячеек в Гринготтс. Теперь твое место в библиотеке, за тем занятием, которое Донатус Кассиус Принц почему-то не пожелал поручить домовым эльфам, а дал объявление в прессу, что ему на лето понадобится какой-нибудь смышленый и расторопный студент из Хогвартса.
   Бесшумно ступая по толстым, наверняка безумно дорогим коврам, ты идешь по коридору в поисках библиотеки. Ведь никто не удосужился отрядить для тебя провожатого, всего лишь указали примерное направление: если ты и в самом деле такой смышленый - дойдешь.
   В темноватом и душном без проветривания помещении сильно пахло пылью, кожаными переплетами и каким-то средством от книжных паразитов и плесени. Меньше всего ты рассчитывал застать здесь кого-либо из членов семьи, но это случилось. Она сидела в широком сафьяновом кресле, тоненькая, не доставая носками туфель до пола, и посредством магии переворачивала страницу за страницей книг, висящих вокруг нее в воздухе. Ей было на год-два меньше, чем тебе, но она так строго вглядывалась в мелькающие перед нею тексты, что казалась взрослой, и палочка в ее руке, хоть и маленькая, из светлой породы дерева, но потертая, явно принадлежавшая кому-то из старших родственников, использовалась ею с умом. Ты и от нее ждал чопорности, но девчонка подняла лицо и уставилась на тебя живыми глазами, сиявшими веселым черным пламенем. Красавицы из нее не выйдет, сразу вычислил ты. И похожа на мистера Принца - интересно, кто он ей? Наверное, дед: уж слишком стар для отца.
   - Привет, - говорит она, и ты молча киваешь, поражаясь, как при звуке ее речи меняется в лучшую сторону твое ощущение от этой топорной внешности, которая не украсила бы и мальчишку. - Ты работать? Я сейчас уйду.
   Строго тут у них, мелькает у тебя мысль. Если так вымуштрована даже дочь или внучка, к чему готовиться тебе, безродному прислужнику?
   Дни летят один за другим. Ты старателен и трудолюбив, вежлив, но не до угодливости, внимателен, но без заискивания. Ты хорошо знаешь, что такое чувство меры и золотая середина. Через месяц "старый сноб" впервые посмотрел на тебя как на одушевленное существо. Еще не так, как на своих точеных красавцев-догов, но уже и не как на пустое место. Девочка - ее зовут Эйлин и она всё-таки дочь этого старикана - любит болтать с тобой, когда ты собираешься на обед, и иногда ты уделяешь ей больше времени в ущерб передышкам между работой. Она некрасива, но несомненно обаятельна. Тебе кажется, что кое в чем она даже сейчас уже сильнее тебя как волшебница, а что будет, когда в следующем году она попадет в Хогвартс?
   В конце лета, незадолго до отъезда в школу, мистер Принц наконец позволяет тебе взять с собой и почитать на досуге книгу из его библиотеки. Это не самая редкая книга, при желании ее можно было бы купить в любой лавке и за относительно небольшую сумму. Но уже само это одолжение, акт доверия - старик ведь знает, что ты летом живешь в приюте для голодранцев, где любой может обчистить тебя, когда ты спишь, - стоит многого. Старый Принц, как понял ты спустя несколько недель общения с ним и другими обитателями дома в Корнуолле, неподалеку от Сент-Остина, вообще хорошо относится к талантливым и трудолюбивым людям. По некоторым фразам его близких ты узнаешь, что Донатус Кассиус Принц склонен к меценатству и нередко составляет протекции начинающим зельеварам - он сам в юности был недурственным алхимиком и до сих пор прекрасно разбирается во многих нюансах этого ремесла, в том числе в зельеделии.
   Как обычно, ты пользуешься каминной связью, чтобы переместиться из его особняка в Косой переулок, но из Косого в приют не торопишься, а идешь побродить по набережной и почитать ту самую книгу. Тяжелый свет садящегося в городской смог солнца... Последние теплые дни перед затяжной дождливой осенью... Ты глядишь на реку и проносящихся над нею чаек, а затем открываешь первую страницу.
   Тебя поражает существо, изображенное на форзаце. От одного его вида мороз продирает до костей. Так ты узнаешь, кто такие...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Холодом сковало даже душу. Гарри захлопнул ежедневник и невольно отскочил от затянувшейся ледяной пленкой кромки воды. Ночь? Когда успела наступить ночь? И... откуда этот лютый холод? Почему так паршиво, что хочется пойти и утопиться? Лишь после того, как в небе зашевелились невнятные тени, Гарри понял, что происходит, и крепко сжал палочку, и изготовился прочесть мрачное заклинание, хотя этих тварей налетело слишком много...
  

42. Червяк прощает плуг, его рассекший вдруг

  
   Довольная собой, с ног до головы увешанная пакетами с косметикой и предпасхальными каталогами их фирмы, Петунья вприпрыжку выскочила вслед за Орхидеей Хилл на подъездную дорожку:
   - Ну, как я тебе показалась, Хиди?
   - Ты была бриллиантом презентации, дорогая! Мма-мма-мма! - они размашисто перецеловали друг друга в щеки и восторженно захихикали. - Круто-круто-круто, ты такая красивая, Туни! Я удивляюсь, почему ты не занялась этим раньше! Ты сейчас была бы уже платиновым директором!
   Однако радость Петуньи схлынула, как морская волна из-под ног, когда она увидела стоявшего у калитки мужа. Играть роль легкомысленной и изнеженной дамочки было так забавно, но мрачный вид Вернона, неведомо как здесь очутившегося, отбил у нее всякую охоту веселиться. Зная, что Дурсль ее не любит, Орхидея тоже почувствовала себя не в своей тарелке, комкано попрощалась с подругой и, забрав у нее всю поклажу, поскольку пообещала пока хранить всё это у себя в гараже, побежала к машине. Что ж, поделиться впечатлениями у них сегодня уже не получится, а завтра будет, скорее всего, уже не то.
   Сразу осунувшись, Петунья побрела навстречу мужу. Вернон неподвижно поджидал ее, сложив руки на пузе крест-накрест. Придется ехать с ним и объясняться... Но... как это? Миссис Дурсль удивленно окинула взглядом обе стороны дороги. Он без машины?! Да он шагу не ступит без своего авто, даже если это путешествие в один квартал.
   - А... где?..
   - Прогуляемся, - тоном, не предвещавшим ничего хорошего, распорядился супруг.
   Он шел своей развалистой походкой так, словно знал, куда идти. Это тоже было удивительно, потому что даже Петунья, бывавшая здесь уже несколько раз по их делам с Орхидеей, плохо ориентировалась в этих краях.
   - Куда мы, Вернон? - спросила она, утомившись гнаться за слишком уж несолидно несущимся мужем и тут уже сама увидела табличку "Окмир-парк", куда они свернули с Час-авеню.
   - Почему именно Поттерс Бар? - буркнул Вернон.
   Они шли к прудам. Весна была довольно прохладной, и гуляющих в парке сегодня было не особенно много. Точнее вообще от силы двое-трое.
   - Ну... здесь у Хиди много знакомых, они помогли нам организовать встречу с нашими дистрибьюторами...
   - Хм! - он искоса бросил на нее короткий взгляд. - И чем это таким вы с нею занимаетесь, можно ли узнать?
   Ох, Петунье так хотелось, чтобы именно об этом Вернон узнал последним из всех, кто рано или поздно узнал бы! И как он ее только выследил, они ведь были столь осторожны! Но лучше рассказать самой, чем расскажет кто-то другой и еще в какой-нибудь извращенной форме.
   - Я решила заняться продвижением косметических товаров одной хорошей фирмы. Почему бы и нет? - как можно беззаботнее выложила она.
   - У тебя появилось слишком много времени? И зачем тебе всё это?
   - Знаешь ли, у женщины всегда должны быть карманные деньги на шпильки-заколки...
   - Тебе не хватает?
   - Но это же твои деньги!
   - Я что, плохо вас обеспечиваю? Или мы не семья, если ты делишь средства в таких выражениях - "твои", "мои"?
   - Вернон, в чем причина твоих претензий? Я плохо справляюсь по дому?
   - Этого я не знаю. Но предполагаю, что, если ничего с тех пор не изменилось, то справляешься, - каким-то изменившимся голосом отрезал Вернон, подходя к скамейке близ пруда и усаживаясь на нее. - Прошу.
   Петунья села. Ей всё это не нравилось. В конце концов, он не знает и не узнает истинной причины, побудившей ее заняться этой чепухой, она никому не рассказывала - даже Орхидее, зная, какая та сплетница.
   - Ты всегда, не проверяя, готова пойти куда угодно с кем-то, кто кажется тебе знакомым?
   Вернон внимательно смотрел на нее, и это выглядело так, будто он натянул на себя мешок с мужниной личиной, как костюм ростовой куклы, а в глазных прорезях все равно глаза какие-то... нет, не чужие... даже более "свои", чем привычные ей глаза Дурсля. Но не его.
   - Да, да, - кивнул он, уже окончательно меняя голос, и личина растаяла.
   Петунья вскрикнула, отшатнувшись от него на скамейке. Легко придерживая в руке палочку, рядом сидел Снейп в этом своем пасторском наряде. Невольно ругнувшись, она шлепнула себя по губам, а потом и вовсе прикрыла ладонью лицо:
   - Северус, мать твою, что ты делаешь?! У меня так когда-нибудь случится сердечный приступ, ты ненормальный!
   - И это лучшее, что может с тобой случиться, если тебя так проведет кто-то другой, а не я, - огрызнулся он в своем духе, еще более бледный, чем был в прошлый раз, но уже не такой загнанный, каким казался в ту встречу. - Откуда ты знаешь, что у кого на уме, и почему, не проверяя, прешься в неизвестном направлении непонятно с кем?
   - Вообще-то я "перлась" сюда со своим мужем! - понимая, что такое оправдание в глазах мага никуда не годится, всё-таки возмущенно выпалила она. - К тому же сейчас день, а вокруг полно людей, - тут уверенности Петуньи поубавилось, поскольку, озираясь, она так и не заметила вблизи ни единой человеческой фигуры.
   Северус устало смежил веки и запрокинул лицо:
   - Если бы ты была обычной маглой, Пет, я бы тебе слова не сказал. Но ты, черт дери, выросла рядом с ведьмой, ты видела своими глазами, что мы с нею творим - и ты теперь пытаешься отмазаться с такой идиотской аргументацией? То, что ты скрываешь, ставит тебя под удар. Собственно, ради этого я и здесь. Да, и объясни теперь мне, что это у тебя за странная затея?
   - Тебе-то зачем?
   - Случись что, мне так проще будет тебя найти. Впрочем, ладно, меня это не касается. Чтобы тебя найти, я дам тебе кое-что получше. Но не злоупотребляй этим. Нас в самом деле не должны увидеть вместе, только в самой-самой безвыходной ситуации. И больше никому не говори о том, что ты знаешь. Ни Блэку, ни Гэбриелу...
   Она вздрогнула, ощутив со звуком этого имени как бы электрический удар прямо в сердце:
   - Ты знаешь?..
   Маг слегка кивнул, не раскрывая глаз и не поворачивая к ней головы. Прохладный ветер слегка поигрывал его черными лохмами, а робкое солнце касалось лучами кожи, много лет не знававшей загара, болезненной и слишком вялой для его возраста. Этот четкий, почти чеканный профиль, напоминавший изображения на старых римских монетах, бугорок адамова яблока на горле, плотно сжатые губы... Петунья отвела взгляд.
   - Я боялась говорить об этом даже тебе...
   - Правильно делала. Я всегда знал, что ты умнее, чем кажешься.
   Как же ей захотелось сейчас вмазать ему кулаком в бок! Но на худой щеке едва заметно проступила морщинка улыбки. Она вздохнула: он был таким же в те хорошие времена, когда еще ничего не случилось. Злость мгновенно прошла. Петунья даже рада была видеть и слышать Сева вместе со всеми его тараканами.
   - Я не могу наложить на тебя чары Забвения, ты по какой-то причине им не поддаешься. Но тебя спасает также то, что ты недоступна и для чтения твоих мыслей, - ровным голосом продиктовал он куда-то в небо.
   - В самом деле? Как это так?
   - Я не знаю. Вот так. Но ты всё равно должна быть крайне осмотрительна. Я не могу рассказать тебе всего, оно тебе и не нужно. Просто поверь.
   Нехарактерная для Снейпа доверительность просто обезоруживала. И еще. Она помнила его практически мальчишкой, порывистым и диким. Сейчас это был он же - но тот, в кого сумел вырасти знакомый ей мальчишка. Такой, каким она предсказала его уже тогда.
   - Хорошо, тогда откровенность за откровенность. Моя идея состоит в том, что я хочу заработать денег на учебу и продолжить то, что бросила тогда. Сам понимаешь, что брать на это деньги у Вернона я не собираюсь. И вообще не хочу быть чем-то ему обязанной ни теперь, ни потом. Это предложила мне Орхидея. Не самый лучший выход, конечно, но это хотя бы что-то...
   - Я не силен в магловском бизнесе. Поэтому, если не лень, расскажи мне, в чем фишка этой вашей затеи?
   Петунья постаралась как можно короче разъяснить ему основные принципы MLM, на которых базировалось их с Хилл предприятие. Северус перестал "загорать" и смотрел на нее почти с интересом. В конце концов он пожал плечами:
   - Что ж, если это работает, почему бы, как ты говоришь, и нет. Только скажи, а другим путем восстановиться в этом твоем колледже ты не сможешь?
   - У меня нет знакомых в этой сфере, так что придется всё начинать почти с нуля.
   - Хорошо. Я подумаю над этим. Не сейчас. А пока возьми вот это и всё время носи на шее, - он извлек откуда-то явно золотую цепочку с небольшим аметистовым кулоном-медальончиком. - Имей в виду, он открывается и только тогда им можно пользоваться. В закрытом виде это просто побрякушка.
   - Ничего себе побря...
   - Тс-с-с! Слушай меня, - он сам отодвинул волосы с ее плеч, сам застегнул украшение у нее на шее, и, господи, до чего же это были приятные прикосновения, хотя ничего такого он даже не подразумевал! - Как только случится что-то, чего ты не сможешь решить без магии, раскрываешь медальон нажатием вот на эту штучку, - (медальончик в его ладони с легким щелчком раскрылся, а его пальцы были так близко от ее груди... черт, Пет, о чем ты думаешь? слушай его объяснения!) - Он настроен только на тебя. Когда ты прикоснешься хотя бы ногтем к центру круга, я почувствую твой вызов и окажусь рядом при первой же возможности. Ты всё поняла?
   - Угу.
   Не смотреть, не смотреть ему в глаза, иначе он тоже всё поймет...
   - Тебя перенести куда-то?
   - Н-нет... я прогуляюсь... пожалуй...
   Куда она прогуляется? Хиди наверняка уже укатила, полагая, что "муж" привезет ее в Литтл-Уингинг на их машине. Придется ехать на электричке или автобусе. Ну и ладно. Домой она всё равно не спешит, особенно теперь.
   Они поднялись. Северус окинул ее своим фирменным измеряюще-оценивающим взглядом и вдруг, сделав плавный и короткий шаг навстречу, обнял. "Спасибо!" - прозвучал или только послышался шепот возле уха, а через пару секунд маг отступил и исчез.
  
* * *
   - Mori in saecula saeculorum! - напевно проговорил он, успев взять себя в руки и вспомнить всё, чему учил его Снейп на Сокровенном острове, а палочка сама чертила в воздухе верные знаки, хотя ужасом сковало даже поджилки, а мысли о самоубийстве становились всё навязчивее, крик женщины - не болотной выпи! - всё громче и истошнее.
   Передние три дементора издали какой-то запредельный скрип и рассыпались прахом. Но их было не трое, их было даже не в два и не в три раза больше - они были повсюду, окружали и наседали. Желать им вечного упокоения во имя их блага уже не было сил, убежденности в своем деянии у Гарри почти не осталось. И первая же тень, налетевшая на него, походя вырвала из его груди клок надежды. Пустота мгновенно заполнилась безысходностью. Второй страж Азкабана проделал то же самое. Гарри пятился, оскальзывался на влажных камнях, но всё еще пытался обороняться, хотя уже понял: это конец, он слишком далеко от защищенного периметра.
   Проклятье, они даже не успели поговорить с профессором Снейпом! Как же обидно...
   И тут парень ощутил, что при мысли о Снейпе его как бы озарило теплым лучом солнца, на секунду отогнавшим уныние. Гарри снова споткнулся, снова вскочил и уже нарочно стал думать об этом - о зельеваре, о той фотографии, о том, как не находил себе покоя и как ликовал после признания Хелены Когтевран. Все эти чувства вдруг вспыхнули в нем с новой силой. Палочка гудела и вибрировала в пальцах, словно сама просилась в бой.
   - Экспекто Патронум! - заорал он во всю глотку, нацеливая палочку в инфернальные тени дементоров.
   И магия внезапно откликнулась ослепительным взрывом света. Вырвавшись на волю, громадная лисица прыгнула на монстра, что тянулся гнилой лапой к горлу Гарри. Опрокинув дементора, призрачный зверь коронным лисьим приемом взмыл в воздух и обрушился на врага сверху, всеми четырьмя лапами, всем телом. Чудовище заскрипело и лопнуло под ударом Покровителя. Ряды его соратников дрогнули, и Гарри, всё еще отползавший в попытке спастись, увидел, как, расправившись с первым, лисица бесстрашно ринулась воевать с остальными. Дементоры или распылялись под ее напором, или бросались наутек.
   Гарри не стал дожидаться развязки, тоже решил уносить ноги. Порывом ветра в небе разметало тучки, освобождая из плена полную луну. И тут почти рядом раздался вой, от которого кровь застыла в жилах - не звериный и не человеческий, а то и другое сразу. Парень припустил, не разбирая дороги, и в какой-то миг шестым чувством угадал, что его преследуют и что расстояние между ним и этим неведомым существом - не дементором - всё сокращается и сокращается. Дементоры навевали безысходность, они никогда не ломились через заросли и не хрустели валежником. Гарри уже оказался на территории замка, защищенной аврорскими чарами, которые отпугивали стражников Азкабана, а вот на преследователя эти заклинания не действовали. Хрипло порыкивая на бегу, нечто догоняло подростка огромными скачками. Гарри летел, не чуя ног, но тварь двигалась несравнимо быстрее. Тычком в спину парня сшибло на землю. Тот сознательно продлил траекторию падения, как его учили на тренировках, - чтобы, откатившись, оказаться как можно дальше от противника.
   Луна высветила темный силуэт существа, которое замерло на месте, принюхиваясь и очевидно колеблясь, нападать или нет. Гарри понял только, что это классический оборотень, как на снимках в учебнике ЗОТИ, и, хотя прекрасно знал, что человеческая магия почти бессильна против оборотней и анимагов, инстинктивно швырнул в вервольфа несколько заклятий. Зверь лишь щелкнул кинжалами зубов и зарычал. То, что жертва огрызается, его разъярило. Отбросив сомнения, оборотень кинулся на Гарри. Когда челюсти лязгнули в паре дюймов от горла парня, едва успевшего увернуться, при свете луны на морде сверкнули глаза. Получеловеческие-полузвериные. И Гарри узнал его:
   - Профессор Люпин! Нет! Стойте! Я Гарри, вспомните меня! Вы... не можете!..
   Следующие действия оборотня показали, что еще как может. Студента спасало только то, что он был маленьким, тощим и шустрым, но везение кончилось, когда зубы с хрустом сомкнулись у него на правой лодыжке. От боли Гарри на миг отключился, и сквозь туман в голове услышал со стороны замка протяжный, но более высокий, чем был до этого, звериный вой. Обратившийся Люпин прекратил терзать жертву и снова вскочил на задние лапы. Вой повторился. Тогда зверь, бросив Гарри, умчал в сторону Хогвартса.
   Кровь хлестала из раненой ноги. Парень хотел перетянуть разодранную щиколотку трансфигурированным бинтом, но снова потерял сознание от дурноты и невыносимой боли.
* * *
   Помфри молча приняла коробку с медикаментами и посторонилась, пропуская Северуса к койкам двоих недоумков.
   - Полюбуйся на своего студента, - почти прошипела она, когда они приблизились к раненым третьекурсникам. - Это возмутительное головотяпство, а с твоей стороны - преступное попустительство! Всё могло закончиться куда плачевнее! И ведь это была всего лишь тренировка. То, как они ведут себя на матчах, вообще неприемлемо! Почему ты не пресечешь их агрессию?
   Снейп перевел взгляд с забинтованного, как мумия египетского фараона, Рона Уизли на Винсента Крэбба, который пострадал значительно меньше сокурсника с вражеского факультета. Безусловно, вина Крэбба здесь настолько очевидна, что не требуется никаких иных доказательств, но как же можно не потроллить Поппи? У нее от возмущения дрожат губы, как бы она ни старалась их поджать, а серые глаза мечут искры ярости. Хорошо, что она так и не выучилась на пепельника, иначе бы им с Винсентом сейчас несдобровать.
   - Тебе прекрасно известно, что в таких конфликтах виноваты обычно обе стороны, - процедил зельевар, на всякий случай еще и морщась, как от изжоги. - Не говори мне, что твои любимчики из Гриффиндора - ангелы без нимбов!
   - Пф-ф-ф! Ну это уже ни в какие ворота! Сейчас сюда явится Минерва - объясняйтесь с нею сами!
   Оу, Минерва! Зря он не прихватил с собой кошачью дразнилку, которую растяпа-Грейнджер выронила из сумки в лаборатории, а он всё забывал проехаться по этой теме со всем присущим ему сарказмом и вернуть игрушку для ее рыжей бестии. Отлично, пусть приходит, сейчас он как раз и поинтересуется, какого огра она пытается завалить на экзамене Малфоя. Драко сам жаловаться не станет, но Панси по секрету шепнула об этом произволе своему декану.
   Дверь распахнулась, и Снейп с готовностью парировать град обвинений, натянул на лицо издевательскую маску. Но вместо МакГонагалл в лазарет почти вбежал другой Мак, который Миллан.
   - Северус, ты нужен, - торопливо бросил аврор, одним коротким взглядом оценив обстановку, и мотнул головой в коридор.
   Снейп оказался там секунду спустя. Друид заговорил без всяких околичностей:
   - Только что несколько третьекурсников сказали замдиректора, что после зачета у Хагрида они не досчитались Поттера. Уже в школе. По пути сюда - не заметили, где и когда он отстал.
   Зельевар стиснул зубы, чтобы не выразиться самым непечатным образом, поскольку неподалеку явно была помощница Джоффа в инвизе, да и у Помфри со слухом всё в порядке. Они почти бегом кинулись к лестницам и дальше разговаривали уже на ходу.
   - Но это полбеды, за ним отправили дружину старост. Отыщут, - продолжал Макмиллан. - Хуже другое: к МакГонагалл примчалась и Стебль. У них в гостиной старшекурсниц тоже чрезвычайное происшествие, и очень нужна твоя помощь. Так сказала Минерва.
   - А поточнее?
   - Неадекватное поведение семикурсницы...
   Постой, дай-ка угадаю...
   - Тамсин Эпплби?
   - Откуда знаешь? Думаешь, что...
   Траханные вейлы, это и есть начало конца...
   - Северус, ты куда, это не к нам... в смысле, не в Пуффендуй, это...
   - Друид, гони кого-нибудь в вашу гостиную, пусть запрут Эпплби на три ключа, ключи проглотят, проглотившего закопают, - крикнул Снейп, отъезжая на лестнице в сторону площадки третьего этажа. - Всех студентов загоните по их башням, чтобы ни одной души не было в коридорах. Скажите - Снейп лично отравит, если кто-то будет шляться вне своего общежития. Студентов-старост это тоже касается, быстро отловите их и верните в замок!
   - Понял! Тонкс, ты слышала? Займись студентами.
   - Джофф, а ты дуй на Сокровенный, выпусти с него этот блохосборник! Он найдет Поттера быстрее нас всех.
   - Да, понял!
   О чем там они говорили с Нимфадорой дальше, Северус уже не слышал. Он стремглав летел к комнате Люпина возле класса ЗОТИ. Если его подозрения оправдаются и тайное вылезет наружу, дойдет до Министерства, тут всем мало не покажется... И Гэбри... черт, не сметь сейчас отвлекаться и накручивать себя! Сначала основная проверка! Может, всё не настолько еще хреново? Хотя... о чем это он?..
   Посшибав нехитрые запирающие чары, наложенные Люпином, когда нынче утром тот уходил в Визжащую хижину, Снейп вломился в комнату и осветил ее заклинанием. Римуса можно было упрекнуть во многих вещах, но только не в неряшливости: спартанское убранство его жилища имело единственное украшение - идеальный порядок. Если он успел вымыть и флакон со следами антиликантропного зелья, то у них не останется никаких улик и им с оборотнем несдобровать обоим. Впрочем, успел или не успел, вину всё равно свалят на Снейпа, как всегда происходило и в школьные годы. Ему надо было взять с собой сюда хотя бы одного свидетеля. А лучше сразу адвоката и жюри присяжных.
   Северус бросил взгляд на пустой подоконник (чистоту стола он оценил, еще будучи у двери) и сразу прошел мимо шифоньера в маленькую подсобку, которую хозяин помещения оборудовал как кухоньку. Там помещался только умывальник и старый буфет. Заклинанием "Акцио" зельевар призвал к себе свою склянку. Искомое обнаружилось на полке буфета: пузырек из последней партии лекарства Белби, сваренного Снейпом только вчера, тут же прилетел ему в ладонь. На вид остатки зелья имели нормальную окраску, на запах - профессор откупорил крышку и аккуратно взмахнул кистью над горлышком - тоже ничего подозрительного. Какой-то шорох у входа заставил его спрятать флакончик в один из карманов своей мантии и выбежать в комнату, однако там он не застал никого, лишь легким сквознячком туда-сюда покачивало дверь. С палочкой наготове Северус оглядел коридор в обе стороны. И - да - в том числе потолок. Разбуженные светом портреты сонно щурились и ворчали на "бесцеремонного бездельника".
   - Вы кого-нибудь видели здесь только что? - спросил Снейп у персонажей с самого ближнего к нему полотна - мага и магловского короля постартуровской эпохи.
   Король озирался в полнейшем недоумении, а маг зевнул и сказал, что кроме всяких ненормальных, которым не сидится в подземелье, их с "Его Величеством" покой не нарушал сегодня никто. Снейп решил, что этот мрачный тип - наверняка кто-то из Принцевой родни, и, захлопнув за собой дверь, ринулся обратно к лестничному пролету. Вот теперь - Гэбриел. И пусть только попробует снова во что-нибудь вляпаться этот малолетний паршивец!
   На первом этаже его снова перехватил Джофф:
   - Выпустил Блэка, вернулся за тобой. С Эпплби решили.
   - Что она сделала, если все так переполошились?
   - Однокурсницы сказали, что запрыгнула на подоконник, приоткрыла фрамугу и громко завыла на улицу. Говорят - "по-волчьи". Значит, сказалось в ней?..
   - Черт ее знает. Или так, или у нее что-то на уме.
   Внезапно замок содрогнулся от дикого потустороннего рева, прерванного визгом, скулежем и жалобным воем зверя - собаки или волка. Уже почти выбежавшие наружу зельевар и аврор, резко останавливаясь, взмахнули руками. Краткого обмена взглядами было достаточно, чтобы развернуться и помчаться назад.
   - Кто-то впустил его в Хогвартс, - сказал Макмиллан. - Всё было перекрыто. Кто-то впустил его внутрь.
   Снейп прошипел сложносочиненное ругательство, которому позавидовал бы даже Гэбриелов попугай. Общий смысл фразы в переводе на английский сводился к тому, что школа набита придурочной толпой магов, среди которых даже всякие "бойцы невидимого фронта" - бесполезные дармоеды. Джофф, быть может, и возразил бы на эту тираду, но тут из-за поворота навстречу двоим "придурочным магам" суетливо вынырнул Филч:
   - Не могу найти директора, профессор Снейп! - заметив перекошенную от злости физиономию слизеринца, он чуть не подпрыгнул: - Что творится-то?
   - Директора нет в Хогвартсе, - отрезал Северус. Да и будь он, чем бы это помогло в свете недавно открывшихся обстоятельств? - Аргус, а вам я убедительно советую закрыться в своей комнате и не покидать ее, пока всё не закончится.
   Мерлин... Пусть в эту чертову школу навернется какой-нибудь метеорит...
   - Кстати, Аргус, вы не заметили, откуда доносились эти вопли?
   - Мне так послышалось, что отовсюду, профессор Снейп. Мистер аврор, вы уж делайте чего-нибудь, чтобы прекратилось это непозволительное безобразие!
   Отпустив их с этим напутствием, завхоз скрылся в своей каморке. Джофф на секунду остановился возле квиддичной раздевалки:
   - Северус!
   - Да?
   - Я сюда. Иначе нам с ним не сладить.
   Снейп понял ход его мысли. Лучше бы, конечно, сюда этого блохастого: Блэк уже знает, как лучше вести себя с перекинувшимся бывшим дружком. Но на безрыбье и Змееносец - Рыба, а зверь против зверя лучше, чем зверь против человека.
* * *
   Кругом истошно каркало воронье. Как же они надоели! Из-за них почти не слышно голоса Блэка.
   - Как вы ладили с папой на самом деле, крестный?
   - Мы стояли друг к другу спиной...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Гарри, не шевелись, пока я тебя не донесу! У меня не слишком-то хорошо получается заговаривать кровотечение...
   С этими отчетливо прозвучавшими над самым ухом словами в мир возвратилась боль. Его кто-то тащил на руках. Веки не желали подниматься, но Гарри собрался с силами и открыл глаза. Как в том старом сне, где он был совсем маленьким, его нес под звездным и лунным небом какой-то мужик, только этот был без очков. Лицо мужика угадывалось с трудом, но парень узнал, кто это:
   - Сириус?
   - Скажи спасибо своему ворону, это он тебя нашел раньше меня. Каркал так, что сорвал голос.
   Сфокусировав взгляд, Гарри наконец увидел, что над ними молча нарезает круги его Мертвяк. Плечи и грудь Блэка, к которой тот прижимал свою ношу, почему-то были голыми. Он что, плыл на этот берег через озеро, что ли?
   Потом вернулись воспоминания об оборотне:
   - Он... напал на меня... это был он, профессор Люпин...
   - Да, я заметил...
   - А куда вы... ты... меня несешь?
   - Уже принес.
   Сириус сделал пируэт на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, отчего у Гарри страшно закружилась голова, и подолбился явно голой пяткой во что-то пустое и деревянное:
   - Рубеус, не дрыхнешь еще? Принимай гостей! Давай живей, пацану совсем ху... худо.
   Над ними захлопали крылья, Мертвяк сел к Блэку на плечо, и в то же время скрипнули петли двери. В этот раз Сириус поворачивался аккуратнее. Из дверного проема ударил свет, впрочем, тут же перекрытый темным силуэтом лесника:
   - Чавой-та случи... Ох ты ж чучело мякиновое! Давай скорей сюда его!
   На свету глазам стало больно, и Гарри зажмурился. Вокруг происходила какая-то возня, но он уплывал в страну Пофигения. Во время следующего эпизода парень ощутил себя лежащим на топчане Хагрида. Кто-то снова терзал его изувеченную ногу. Он хотел применить какое-нибудь отбрасывающее заклинание, однако рука вместо палочки сжала пустое место.
   - Лежи уже! - просипел кто-то над ухом, а потом его ощутимо и очень знакомо клюнули в темя. - Добегался!
   - Пить! - попросил он.
   - Сири, там, на столе, слышь! Да не это! Это я на ночь слизней для Курымахтушки замочил. Вон, кувшин рядом, чего тут непонятного-то? Ну и бестолковый!
   Гарри подумал, что он не эта неведомая Курымахтушка и сможет потерпеть жажду, но кто-то приподнял его голову с подушки и поднес ко рту холодный край кувшина с ключевой, судя по головокружительно прекрасному запаху, водой. Обливаясь, Гарри жадно напился, но сил шевелиться не осталось, и невидимая рука снова осторожно уложила его на топчан.
   - Ты чего там о каких-то кентаврах и дементорах бредил? - голос был тем же, что у мужчины, который на рождественских каникулах разговаривал с теткой насчет фотографии. А, ну да, так и должно быть: это Блэк...
   Гарри что-то простонал в ответ. Только сейчас он вспомнил о дневнике и с облегчением понял, что при появлении дементоров всё-таки успел сунуть ежедневник за пазуху: один из окованных уголков ощутимо упирался, даже колол в ребро.
   - Хагрид, я ухожу, а ты тут дальше и сам справишься.
   - Давай, беги.
   - Эй, Бро... - сипло крикнул кто-то третий, но осекся: - Бро-а-атишка, меня подожди, я с тобой!
   - Да ты-то мне нахер там сдался?
   - А-а-а... я тебе пригожусь!
   Шорох крыльев, колыхание воздуха, стук открываемой и закрываемой двери. Гарри так и не сумел открыть глаза.
   - Ну вот как же ты так, Гарри? - укоризненно прогудел Хагрид. - Ишь ты, и в лазарет тебя сейчас тащить опасно, когда по окрестностям волк носится... Чего? Говоришь чего-то? Ну, лежи, лежи. Авось пронесет.
   - Что... с ногой? - кое-как выдавил Гарри.
   - Плохо с твоей ногой, парень. Побежать этим летом точно не побежишь. Куда ж тебя мозгошмыги дернули бродить заместо того, чтобы со всеми в школу возвращаться? Гурьбой же уходили!
   Придумать дельную отговорку Гарри еще не успел, поэтому банально прикинулся, будто потерял сознание.
   - Ну ты даешь... - лесник поправил на нем одеяло и, кряхтя, встал со скрипучего табурета. - Ладно, спи, спи...
   Перед глазами замелькали хогвартсовские вороны во главе с Мертвяком, голый Сириус нарезал круги по квиддичному полю, гоняясь за улетающей метелкой, и вдалеке, в слизеринской зоне трибун, сидели бок о бок профессор Снейп и Драко Малфой. Гарри кричал зельевару, чтобы тот забрал его со статуи тетушки Молли, но оба слизеринца только указывали на него пальцем и покатывались со смеху. От всей этой ахинеи парню стало совсем плохо, и он действительно отрубился.
* * *
   Гермиона первой хватилась Гарри, когда они всей толпой поднимались по ступенькам главного входа в школу. Она сделала бы это раньше, но дурацкая птица Поттера так раздраконила Жулика, что полужмыр, пылая жаждой мести, умчался вслед за вороном в неизвестном направлении. Сгущались сумерки, и надо было торопиться, поскольку Филч шутить не любил и действительно закрывал замок ровно в то время, о котором предупреждал.
   - К профессору Флитвику! - без малейшей заминки решил Корнер.
   Но профессор оказался на аудиенции у МакГонагалл, которая замещала Дамблдора в его отсутствие, и Корнер с Гермионой поспешили в гриффиндорское крыло. Пару раз на мимо проезжавших лестницах Герми замечала эту наглую рыжую шкуру, которая с завистью взирала вслед крылатому мимиру и даже не смотрела в сторону хозяйки. Ну ничего, проголодаешься ты, вернешься домой...
   Декан выслушала студентов без лишних эмоций и тут же по громкой связи кинула клич старостам-старшекурсникам, отправляя их на поиски Поттера. У Гермионы было какое-то очень нехорошее предчувствие, и она ничуть не удивилась, по выходе из гриффиндорского деканата столкнувшись нос к носу со встревоженным деканом Пуффендуя:
   - Минерва свободна? - после кивка Гермионы и Майкла профессор Стебль живо вкатилась в кабинет МакГонагалл и плотно закрыла за собой дверь.
   - Полнолуние сегодня, - многозначительно дернув бровями, констатировал Корнер. - Ну ладно, я к своим.
   - Пока, - девушка с наслаждением подумала о том, как вернется сейчас в общежитие своего факультета, встанет под душ после этого длинного дня, а потом завалится с книжкой на кровать и до утра ее не поднимет оттуда даже Левикорпус.
   Но мелькнувший среди доспехов в коридоре ярко-рыжий бок мгновенно изменил все ее планы. Полнолуние, видимо, влияло не только на поведение зверей, но и на человеческий рассудок тоже, потому что Гермиона вместо того чтобы последовать своей угрозе - оставить кота без ужина - решила, что раз уж он настолько близко, то грех его не поймать. Опомнилась она только на первом этаже, когда эта подлая рыжая задница снова улизнула прямо из-под заклинания, как-то слишком уж распушив рыжий хвост и трусливо вякнув.
   - Ну всё... - начала было Гермиона, но тут услышала позади себя прерывистое собачье дыхание и, резко оглянувшись, пронзительно завизжала.
   Из рекреации крался огромный и уже готовый к решающему прыжку оборотень в первой - самой агрессивной - стадии трансформации.
   Одна из дверей распахнулась и едва не ударила бросившуюся наутек девушку. Из кухни в коридор с победным видом шагнул профессор МакГроул. В вытянутой руке он держал за шиворот неведомым способом отловленного Пивза, как Давид башку Голиафа. Гермиона, недолго думая, с разгона нырнула за спину учителя и только там перестала визжать. БаБах выставил перед собой Пивза и пропустил через него заклинание:
   - Трансмицио!
   Его породистый баритон тут же перекрылся оглушительным ором, от которого стены дрогнули и мандрагоры в теплицах профессора Стебль заплакали кровавыми слезами зависти. И хотя рык этот был направлен в сторону оборотня, уши Гермионы заложило непрекращающимся звоном. Наверное, барабанные перепонки лопнули, подумала она, ошарашенно глядя, как тормозит всеми четырьмя лапами и поджимает уши грозный монстр. Зверь осел на задние ноги-лапы, а МакГроул, недолго думая, втолкнул Гермиону в кухню, заскочил следом и наложил на дверь несколько запирающих заклятий. Он так быстро действовал, что длинные черные волосы, подпрыгивая на его плечах, двигались медленнее, чем он колдовал. Наконец МакГроул, склонив голову, свесил патлы набок, развернулся к студентке и беззвучно что-то ей сказал. Гермиона прищурилась, изо всех сил пытаясь угадать, чего он хочет, и не понимая, зачем он шепчет настолько тихо. А потом до нее дошло всё и как-то разом: ей просто заложило уши, а ее саму только что едва не разорвало звероподобное чудовище. Она охнула и, прижав кулаки к вискам, бухнулась на край длинной скамьи. Долговязый БаБах наклонился к ней, сложившись чуть ли не пополам, продолжая что-то говорить и заодно встряхивать ее, чтобы привести в чувство. Как будто из другой вселенной, но постепенно приближаясь и усиливаясь, донеслись обрывки слов. Когда слова сложились в смысловую конструкцию, Грейнджер поняла, что профессор интересуется ее состоянием. Она кивнула. МакГроула это успокоило, он поправил свои стильные очки и снова выпрямился во весь рост. Будто парализованный, справа от него покачивался в воздухе Пивз.
   - ...и обязательно дождитесь кого-нибудь из профессоров! Вы слышите меня, мисс? Аллё?! - Иоганн щелкнул длинными пальцами у Герми перед носом: - Ответьте же что-нибудь, Грейнджер, чтобы я мог спокойно идти. Вы на самом деле в порядке?
   - Да, сэр! Но почему, откуда взялся этот оборотень? Вернее - почему он нападает, разве аконитовое зелье не изобреталось, чтобы подавлять агрессию?
   - Я знаю немногим больше вас, мисс. Но вам повезло, что я сегодня задержался в школе. Вы могли изрядно пострадать.
   - А куда вы идете, профессор МакГроул? Он же где-то рядом!
   - Как видите, я не один. А вы сидите тут и ждите подкрепления. Не слышу! - он приложил ладонь к уху: видно, и его неслабо контузило воплем полтергейста. - Что надо сказать, мисс?
   - Э-э-э... "спасибо, сэр"?
   - Ответ неверный. Сказать надо "так точно"!
   Свистнув Пивзу, акустик снова заткнул уши антифоно-берушами и пошел обратно к двери. Полтергейст поплыл за ним, как воздушный шарик на веревочке. Научиться бы БаБаховым фокусам в умении подчинять себе этого бесплотного дебошира! Но тут Гермиона окончательно пришла в себя, и мысль о том, что Гарри и старосты в страшной опасности, заставила ее вскочить на ноги.
   - Что же делать, что же делать? - она забегала по кухне между плитами и мойками. - Думай, Гермиона, думай!
   С легким хлопком перед нею возникла эльфийка в кокетливой тюлевой занавеске:
   - Юная мисс желает поужинать?
   Еще несколько хлопков ознаменовали появление домовиков, которые, если даже были здесь в инвизе, то до этой минуты никак себя не выдавали. Повара, посудомойки и прочая обслуга Хогвартса. Вот так и выглядит ватага этих трудяг, из года в год ухаживающих за студиозусами, которые знают о них только понаслышке.
   - Здравствуйте, господа эльфы! - быстро сориентировавшись, официальным тоном гаркнула девушка, и маленький народец построился перед нею в шеренгу. Заложив руки за спину, Гермиона прошлась перед ними, как генерал перед парадом. - Значит так. Только что вероломно и без объявления войны школу оккупировал оборотень. Сейчас он носится где-то здесь, и мне нужно узнать, что случилось. Кого из вас я могу попросить это сделать?
   - Меня! Меня! Меня! - наперебой загомонили домовики, а из ниоткуда к уже проявившимся начали добавляться самые стеснительные.
   Через десять минут Гермиона стала самым информированным человеком в Магической Британии по части Хогвартса. Узнала она и о ранении Поттера, который теперь находился в доме Хагрида, и о странностях мисс Эпплби из Пуффендуя, которая сейчас сидела взаперти в кабинете профессора Стебль, грызла ногти и отчаянно искала способ побега. Именно за нею и охотился сейчас оборотень, который прибежал в замок по ее зову. Кота Гермионы видели на третьем этаже. Нет, на втором. И на втором, и на первом, а также на лестнице. И на Астрономической башне. И на подступах к совятне. "У вас точно один кот, мисс?" Опытные старшие преподаватели и авроры организовали облаву на оборотня, прочесывая этажи, а тот пытался охотиться на них на всех поодиночке, но они были хитры и передвигались исключительно вооруженными группами. В коридоре также бегали странные животные - большой черный пес и пятнистый ягуар. За компанию с собакой по школе мыкался и ворон юного мистера Поттера. Портреты и школьные привидения оказывали посильное содействие в поимке ликантропа, но зверь коварен, мисс Грейнджер!
   Интересно, почему профессор ЗОТИ так уперся именно в Тамсин Эпплби и почему не сработало средство, которым, как догадывалась Гермиона, все эти месяцы поил Люпина профессор Снейп? Хорошо хоть Гарри жив, но ужасно то, что его искусал оборотень, пребывавший в стадии трансформации. Это почти стопроцентно гарантирует заражение, если ничего не предпринять.
* * *
   Сейчас Северус с потрясающей четкостью вспомнил ту ночь, когда в результате неудавшегося розыгрыша Блэка едва не побывал в Визжащей хижине с запертым в ней монстром. Каким образом Люпин выбрался оттуда в этот раз? Он никогда не пренебрегал дополнительными методами изоляции и для перестраховки сам запирал себя изнутри в той развалюхе, зная, что в виде зверя колдовать не сможет, а значит не сможет и пробиться наружу. Если зелье испорчено - а оно испорчено, хотя пока и не установлено, как - оборотень всё равно остался бы внутри. Эпплби могла бы даже напоить его Амортенцией, но отпереть хижину силой мысли на таком расстоянии ей было бы не под силу. И всё-таки черт бы драл Альбуса за то, что, принимая в школу и препоручая Римуса заботе Снейпа, он не соизволил предупредить этого самого Снейпа об одном любопытном факте в биографии Тамсин. Не верил, что через столько поколений гены ее пра-пра, латентного оборотня, имеют шансы заявить о себе в организме девчонки? Искусанный в юности зверем, прадед Тамсин сделался лишь лунозависимым носителем этого "вируса". То есть он не перекидывался, но реагировал на фазы Луны. Недаром Эпплби всегда казалась несколько странной, ее присутствие напрягало, но Северус терпел это исключительно из-за ее алхимических талантов. Хороших зельеваров вечно не хватает, и ему как учителю было лестно увидеть результат своей многолетней работы.
   Когда к нему вместо Джоффа, убежавшего на поиски Люпина, присоединились Флитвик и МакГроул, стало известно, что буквально несколько минут назад жертвой оборотня едва не оказалась еще одна студентка. Естественно, гриффиндорка. И кто бы мог сомневаться - это была, будь она неладна, рыжая подружка Гэбриела. Иоганн расторопно отпугнул чудовище и велел девчонке ждать взрослых на кухне. Снейп надеялся, что эта всезнайка последует совету акустика, а не рванет со всей гриффиндурской энергией спасать Хогвартс и мир.
   - Что не так с мисс Эпплби? - крадясь с коллегами по коридору и озираясь по сторонам, вполголоса спросил Филиус. - Я так понял, дело в ней?
   Снейп кивнул. Когда они проверили за углом и всё оказалось чисто, он дал всем пару минут передышки, во время которой ответил:
   - Один из ее предков был заражен ликантропией.
   МакГроул присвистнул. Плывущий рядом с ним Пивз приготовился к шумовой атаке, но акустик погасил его боевой пыл едва заметным пассом палочки.
   - Значит, тот интерес, который она проявляла к ЗОТИ... был завуалированным интересом к Люпину? - Флитвик перешел почти на шепот.
   Снейп поморщился:
   - По-моему, это было очевидно. А в период полнолуния у них к тому же высвобождаются все инстинкты...
   - И доминирует инстинкт размножения? - уточнил Иоганн, всё еще впечатленный тем, что узнал. Еще бы, целый год работать бок о бок с оборотнем и даже не догадываться об этом!
   - Только между половозрелыми представителями одного вида.
   Флитвик охнул и ухватился за щеку:
   - Значит, он мог убить Грейнджер, поскольку она не его вида?
   - По-моему, это также очевидно, - сухо отозвался зельевар, отлепляясь от стенки, чтобы идти дальше, а МакГроул кивнул, подтверждая его слова.
   - Но что случилось, почему твое зелье не сработало в этот раз, Северус?
   - Я не знаю, Филиус. У меня, если ты не заметил, еще не было времени проводить анализ.
   - Может быть, он просто по рассеянности не принял его? Забыл?
   - Он. Его. Принял.
   Если бы Флитвик видел комнату Люпина изнутри, у него не возникло бы столь глупого предположения. Человек... ладно, создание, жизнь которого подчинена распорядку лунных фаз уже на протяжении без малого тридцати лет - или сколько там было Римусу, когда на него напала эта мразь? - просто не может быть безалаберным с такими вещами. И вообще с какими-либо вещами в принципе.
   - Значит, сейчас он просто ищет Тамсин ради... э-э-э...
   Снейп закатил глаза, шумно выдохнул и ускорил шаг. Коллеги поспешили за ним. Кавалькаду замыкал сонно плывущий по воздуху полтергейст в клоунском колпаке.
   Где-то вдалеке послышался отрывистый собачий лай. Такой знак подает охотнику борзая, взявшая след. Видимо, лай доносился из какой-то галереи, примыкавшей к лестничному колодцу, откуда звук расходится по всему замку. В некоторых местах Хогвартса можно орать до посинения, но никто не услышит с расстояния десяти шагов, а в других можно сморкнуться, и это сразу станет известно даже эрклингам в казематах. Впрочем, кому интересно подробнее - добро пожаловать с вопросами к МакГроулу, это по его части.
   Иоганн приостановился, приложил ладонь к уху и выдал:
   - Пуффендуйское крыло, коридор к зимней оранжерее, вторая рекреация от лестничного пролета. Гм, не знал, что оборотни умеют лаять...
   - Оборотни не умеют лаять... - в задумчивости пробормотал Снейп, прикидывая, как короче и безопаснее им будет очутиться возле оранжереи. - Нам надо разделиться.
   Когтевранский декан вздрогнул:
   - Но, Северус, это крайне опасно!
   - Вы с МакГроулом пойдете в обход, с востока, спуститесь по лестнице со стороны складских помещений и пройдете к кабинету Травологии через Трансфигураторский дворик...
   - А ты?! Ты один?
   "Ну... не совсем", - подумал Снейп, вспомнив старую шутку одного магловского писателя о больных солитером [1], и пощупал рукоять атаме в ножнах, закрепленных на левом запястье.
   ___________________________________________
   [1] Афоризм Марка Твена: "Называть себя в печатных изданиях "мы" имеют право только президенты, редакторы и больные солитером".
   На цокольный этаж он спустился по внешней лесенке, о существовании которой знали в Хогвартсе единицы. На улице было уже совсем темно, а от пристани тянуло холодом и сыростью. Зельевар поскорее отринул неуместные сейчас мысли о мальчишке. Если бы всё было категорически плохо, Блэк, лай которого они только что слышали, первым делом донес бы эту весть до него, а уже после пытался переключить на себя внимание зверя. Жив - и это главное, подробности потом.
   В зимней оранжерее Северус очутился раньше Филиуса и Иоганна. Сейчас вся она была оплетена диким виноградом, а внутри было пусто, пахло перекопанной землей и подгнившими корнями. Снейп уже хотел уходить, но не успел развернуться, как ощутил, что теперь здесь есть кто-то еще. Он отправил поток света под потолок, а сам бесшумно переместился в сторону поставленной на попа тележки в углу. До второй фазы преображения Люпину оставались считанные минуты. Если потянуть время, можно дождаться не столь агрессивного проявления оборотня: в полностью звериной стадии ликантроп теряет обострившуюся и доступную только человеческому разуму изобретательность, а вместе с нею и фанатичную ярость в отношении "не таких, как он, а потому подлежащих немедленному истреблению". Сделавшись волком, Римус, скорее всего, удерет подальше в лес, как это сделало бы любое дикое животное.
   Тень от высоченной фигуры "анубиса" мягко скользнула под ноги, черный силуэт перекрыл свет, льющийся из-под потолка. Оборотень слегка пригнулся перед прыжком и глухо зарычал, понимая, что враг-человек давно его заметил и подкрасться незаметно не удалось. После первого броска Северус откатился в сторону, подскочил и наставил на него палочку и нож. Конечно, он воспользуется Сектумсемпрой лишь в самой безвыходной ситуации. Когда-то Снейп изобрел это темное заклинание именно с расчетом защиты от оборотня, и оно одинаково эффективно кромсало любую плоть. Но он ни на мгновение не замешкается, если ситуация действительно выйдет из-под контроля. Вот только где носит этих двух гениев с сетью? По всем расчетам Флитвик с МакГроулом уже должны были бы добраться сюда.
   Люпин бросился еще раз и еще, входя в раж оттого, что жертва чересчур проворна. Из пасти его закапала пена, глаза полыхали. Северус понял, что зверь просто возьмет его измором: он и так уже дважды споткнулся на грядках, увертываясь от кинжальных когтей. Бить придется наверняка. Раненый, оборотень станет еще опаснее. И если бы на месте Люпина был любой другой ликантроп, Снейп, не колеблясь, уже давно снес бы ему башку.
   Еще одна попытка - и зверь успел задеть его лапой, сшибая на землю. Зубы лязгнули совсем близко от лица...
   - Сектум...
   Но тут какой-то шум, тяжелое дыхание и хлопанье крыльев заставили оборотня отскочить. Черный пес размером с теленка и пятнистый ягуар опрокинули его навзничь и прижали к земле. Люпин забился, но на грудь ему уселся еще и ворон Гэбриела, распластал крылья, а сам тихо, умиротворяюще заговорил:
   - Тихо, тихо, братка! Сейчас полегчает, потерпи!
   Пес и ягуар тоже не рвали его и не рычали, а просто придавливали собой к грядке, не позволяя двинуться. Оборотень встрепенулся еще пару раз, потом замер, тихо заскулил и... тело его начало деформироваться. Вставая на ноги, Снейп следил за этим зооуголком во все глаза. В какой-то миг волкодав и ягуар перестали сдерживать ликантропа, ворон тоже взлетел в воздух, а вместо монстра на все четыре лапы подскочил обычный, пусть и излишне крупный, седоватый волк. Даже не взглянув в сторону зельевара, собака, оборотень и птица подхватились и вылетели из оранжереи, а на месте остался только ягуар.
   - Там еще студентка на кухне заперта, - отряхивая мантию чистящим заклинанием, сказал ему Северус. - Иди вытащи. А я пока проверю вашу гостиную...
   Напуганные барсучата с подозрением косились на чужого декана, инспектирующего их общежитие, но профессор Стебль и призрак Толстого монаха ничуть не возражали и даже отперли для него дверь в комнату затворницы. Переговорив с Тамсин, которая подтвердила его теорию, Снейп собрался к МакГонагалл, однако, проходя мимо приоткрытых дверей кухни, услышал подозрительный монолог. Не заглянуть туда было нельзя. Его глазам представилось фантастическое зрелище: на полу у кухонной плиты, обреченно сгорбившись, сидел ягуар, а рядом, зачарованно гладя его роскошную шерсть, мостилась на корточках всезнайка-Грейнджер и полным умиления голосом разговаривала с ним, как с домашним котом:
   - Ки-и-иса! Какой же ты краса-а-авец! Ты ведь умеешь мурлыкать, правда?.. Ки-и-иса!..
   В янтарных глазах "кисы", когда она уставилась на вошедшего Северуса, было написано отчаянное SOS. А доставать эта гриффиндорка умела виртуозно. Переборов эгоистичное желание полюбоваться этим зрелищем еще, Снейп кашлянул в кулак и сурово бросил Грейнджер, чтобы она немедленно убиралась в свою башню и ждала строгого взыскания. Рыжая прытко вскочила и выбежала за дверь. Снейп запер за нею, снял мантию и, перекинув через руку, подошел к ягуару, который от потрясения никак не мог прийти в себя, лишь опасливо таращился в сторону входа.
   - Ты и после этого будешь твердить об их детской непосредственности? - поинтересовался он, укрывая анимага своей мантией.
   Несколько последовательных волн обратной трансформации вернули волшебнику его нормальный вид. Правда, у Макмиллана-человека состояние было также изрядно ошарашенным. Он только и смог, что поплотнее завернуться в балахон бывшего однокурсника да поморгать непривычно одинаковыми по цвету глазами.
   Тут рядом с ними материализовался домовый эльф.
   - Команданте собиралась сообщить господам, но господа прогнали команданте, и она не успела этого сделать. Робби придется говорить самому. Робби должен сказать, что Гарри Поттер сейчас находится в лесничем доме, и он сильно пострадал: его искусал оборотень.
   Мужчины коротко переглянулись и, не сговаривались, ринулись вон из кухни.
* * *
   - Сэр, вы только не рассказывайте никому, что это предложил я сам!
   Снейп вгляделся в своего студента, аккуратно просмотрел его мысли. Странно. Чтобы Драко что-то сделал без личной выгоды и без подвоха? Но, в конце концов, и его родители предпринимали попытки помочь, когда ничего, кроме неприятностей, поиметь от своей инициативы не смогли бы, даже если бы им это удалось.
   Но четвертый нужен позарез. Именно из воздушной стихии. И уж точно не Коронадо, на которого во младенчестве не просто медведь-антизельевар наступил, а, похоже, целый мамонт хорошенько потоптался. Хуже него у третьекурсников и вообще в Хогвартсе только Лонгботтом.
   - Хорошо. Иди к котлу. Там уже Тамсин и Макмиллан, я подойду к вам через минуту.
   - Да, сэр!
   Проклятое зелье должно быть свежесваренным, а времени у них в обрез. И посвящать лишних, для чего это делается, тоже нельзя: после того, как оборотень пожевал Блэка в семидесятых, даже те немногие, до кого дошел слух, косились на Сириуса как на прокаженного, несмотря на то, что зелье полностью нейтрализовало последствия укуса. Люди мнительны и суеверны. Блохастому оно пошло на пользу, поскольку сбило излишнюю спесь, а вот и без того затюканный в детстве Гэбриел очень рискует стать добровольным изгоем - наследственность к этому располагает. И дело не только в мальчишке, на карту поставлено слишком многое помимо него.
   В коридоре возле кабинета зельеварения Снейпа поджидали Минерва МакГонагалл и всезнайка Грейнджер.
   - Просится ассистировать, - коротко пояснила декан Гриффиндора, кивая на свою студентку.
   Зельевар сжал губы и, молча отворив дверь, пропустил Гермиону в лабораторию. На пороге та несмело обернулась, с благодарностью кивнула Минерве, а потом ее как ветром сдуло. Северус подвинулся к коллеге почти вплотную и, приблизив лицо к ее уху, негромко предупредил:
   - В следующий раз, Нимфадора, ваш шеф об этом узнает.
   Это стоило сделать хотя бы ради того, чтобы увидеть, как краснеет МакГонагалл. В следующий миг образ замдиректора схлынул с нее почти так же, как это происходит с анимагами. Перед зельеваром неловко топталась пристыженная Тонкс, алые волосы которой растерянно торчали во все стороны, будто грива мантикоры.
   - Как вы догадались?
   Он ничего не ответил, шагнул в кабинет и молча закрыл дверь перед ее носом.
   Северус никак не мог определить степень своей тревоги за шального мальчишку: изменились ли чувства в свете открывшихся ему обстоятельств? Зная теперь обо всём, он знает это лишь со слов Дамблдора, если не считать того мизерного фрагмента собственных извлеченных воспоминаний, которые Дед приказал ему просмотреть в Омуте Памяти. И как только Снейпу хватило ума доверить драгоценную улику слабоумному Блэку, который с виртуозной легкостью просрал думосбор и вдобавок загремел на столько лет в тюрьму? Но даже этот эпизод был больше похож на фильм, где всё происходило не с ними, а с какими-то актерами, игравшими Северуса и Лили. Всё - со стороны: Снейп не мог воскресить память о чувствах еще не хлебнувшего горя двадцатилетнего парня, когда столь же юная супруга огорошила его новостью, что скоро станет матерью; не представлял, что испытывал молоденький Принц, когда впервые взял на руки новорожденного сына. Любил ли двадцатилетний Северус орущего младенца, из-за которого вся их жизнь пошла наперекосяк, а планы - коту под хвост? Да, несомненно, тот Северус Принц любил маленького Гэбриела, это ведь был не просто его сын от кого-то там, а это был их с Лили сын, пусть даже они и не планировали становиться родителями так рано. Но декан Слизерина, злобный алхимик-зельевар, "ядовитая анаконда" Северус Т. Снейп, черт подери, сейчас ничего этого не помнит и не чувствует. Для него Гэбриел, сколько бы он ни смотрел нынче на мальчишку, так и остался "несносным выскочкой Поттером-младшим". Умом он понимает, что отцу положено любить своего отпрыска. А сердце при этом отвечает высокомерно: "Да что ты говоришь?! Ну-ка, расскажи мне, что я там кому должно? Ты не видел, как он рос, ты мало общался с ним и после встречи в школе. Тебе неизвестна его личность, его привычки, хотя ты и считаешь себя гением легилименции, видящим всех насквозь. Ты стал интересоваться всем этим лишь после того, как узнал об истинном положении вещей. Спохватился, смотри-ка ты! Не прошло и двадцати лет. Да он и знать тебя не захочет, ты же, идиот, за все три года не сказал ему ни единого слова без издевки! Он будет стыдиться тебя перед друзьями, которые по твоей милости теряют кучу факультетских баллов на каждом твоем занятии и ненавидят "сальноволосого ублюдка" за это куда больше, чем мифического Темного Лорда! И прими как факт: тебе же лучше оттого, что я молчу. Ты знаешь, почему".
   Только один момент зельевар смог вспомнить сам: когда выздоравливал после крысячьего Фулминис Энсис и наконец решился рассказать несведущей жене о пророчестве Трелони и о том, почему к этому пророчеству отнеслись настолько серьезно даже взрослые и влиятельные маги. Воспоминание проявилось сразу, как только он вынырнул из Чаши-Омута в кабинете директора. Оно и стало связующей нитью между прежним Северусом и нынешним...
* * *
   ...Маленький Гэбриел проснулся, едва Северус начал свой рассказ. Чтобы не отвлекаться, Лили сунула мальчишку мужу под бок. Именно эта секунда заставила прозреть сейчас тридцатичетырехлетнего Снейпа. В ней, точно в капле утренней росы, было сосредоточено всё: и отчаяние, смешанное с неописуемым страхом за малыша, и пронзительная нежность к нему и его маме. Постоянная, непреходящая нежность - и такой же непреодолимый страх перед будущим. Нежность, которая делала Северуса столь уязвимым. Которую нужно было скрывать от всех на свете и даже от себя самого, чтобы не накликать беду, потому что ведь это же он, "везунчик"-Принц, ходячая мишень для неудач всех видов и сортов. Стоит лишь порадоваться чему-то, даже не вслух, а глубоко в душе - и сразу огребешь лиха. Он разглядывал крошечные розовые пальчики, ухватившиеся за его указательный палец, и уже почти осмысленно улыбавшуюся зеленоглазую мордашку, а Лили водила палочкой над электрическим ожогом у него на груди, беззвучно шептала заклинания хендлерсов и слушала историю, которую Северус и сам раскопал лишь недавно, благодаря наводке матери и книгам из библиотеки Макмилланов. А раскопав, ужаснулся...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Он не знал, с какой стороны подступиться к решению проблемы. Вопрос в том, изменилось бы хоть что-то или же нет, не стань он невольным свидетелем разглагольствований подвыпившей Трелони. Это произошло в баре Аберфорта, и там было еще с десяток, не меньше, других посетителей. Говорила Сибилла достаточно громко, а репутацию имела такую, что ничего, кроме смеха, своим "пророчеством" не вызывала. Вот Северус и позубоскалил потом в компании Люциуса и его бесноватой свояченицы. Совсем, мол, у директора нюх на сотрудников пропал. Малфой тоже смеялся, но как бы в шутку проронил:
   - Любопытно! Жаль, жаль, что мы с Нарси не успеем поучаствовать в торгах!
   - Это отчего же? - спросила Блэк, всем своим видом показывая, что терпит присутствие полукровки исключительно из уважения к мужу сестры, который великодушно покровительствует магловскому отребью и даже допускает его в свой дом наравне с приличными людьми.
   - Она должна принести наследника в июне, а никак не "на исходе июля".
   Красивое, породистое лицо Беллатрикс исказилось от злости, а в громадных черных глазах разгорелось пламя безумия еще более сильного, чем полыхало там всегда:
   - И я узнаю такую новость одновременно с этим... с этим... - ее оскал в адрес Северуса не предвещал ничего хорошего.
   - Кажется, я проболтался! - легко рассмеялся Люциус и сделал элегантный жест точеной белой рукой, будто желая похлопать себя по губам. - Не сердись, Белла, я всего лишь следовал просьбе твоей сестры, которая не хотела объявлять эту новость до какого-то там числа... Забыл, какого... Это уже не имеет значения. Но буду очень вам обоим обязан, если Нарцисса не узнает о моей оплошности.
   Как всегда в присутствии этой психопатки, Северус не допускал в ее адрес ни единой мысли, не обработанной окклюментными чарами. С Блэками иначе невозможно, и обладай он столь полезными навыками еще во времена учебы в Хогвартсе, ему сразу удалось бы избежать самой первой ссоры, а впоследствии - многих стычек с ее кузеном и его гриффиндурскими дружками. Но не факт. Старшую из сестер Блэк подобное равнодушие, напротив, бесило сильнее, чем если бы он посмел ей нагрубить. Она заводилась уже при одном взгляде на "рожу грязного нищего ублюдка". Позже ходили сплетни, что Беллатрикс совсем съехала с катушек, когда ее бросил любовник, в котором она прежде видела будущее всей Магической Британии и своего законного супруга. Вследствие такого грандиозного облома чертова сука дала полную волю своим садистским наклонностям.
   - Как, говоришь, там было? - Малфой всё еще посмеивался. - "Сверхновая вспыхнет во Льве и кровавой жертвою вынет из львиного сердца силу принца"? Надо же, сколько пафоса!
   - Я не всё слышал. Но болтают, что на своих уроках Трелони заговаривается и того пуще, - Северус откинулся на спинку кресла и переменил ноги - нарочно, чтобы вальяжностью позы слегка подразнить буйнопомешанную ворону.
   - И всё-таки там есть зерно истины. Не знаю, известно тебе или нет, но каждая чистокровная семья на этот счет обладает негласной информацией. Верховная власть по древнейшему обычаю регламентируется не магами, а напрямую магией. Считается, что примерно раз в сто лет звезды сами предсказывают рождение каждого преемника, и перечить их решению невозможно.
   - Да, мне это известно. Насколько я знаю, так пришел к власти и Альбус Дамблдор. А до него - Улик Гамп с этой его реформой по Статуту... и Эндрю Мэйр...
   - Это тебе рассказала твоя матушка? - насмешливо проронила Белла, делаясь вдруг подозрительно шелковой и едва ли не приветливой - будь на месте Северуса кто-то другой, он мог бы и поверить в сочувствие, но сам Северус чуял ловушки за три мили.
   Конечно же, об этом не единожды упоминали чистокровные Макмиллан и Уолсингем. И иногда спорили друг с другом, выпадал ли вообще магический жребий хоть когда-нибудь на кандидатуру из семейства с "опасной" репутацией. Но ни разу не пришли к единому мнению. Негласные сведения тем и плохи, что не отличаются исчерпывающей точностью.
   Юный алхимик лишь дернул уголками губ, пародируя исчезающую улыбку Моны Лизы, и отсалютовал девице Блэк бокалом. Она ткнулась было в его мысли, налетела на окклюментный щит, каркнула от неожиданности, теряя перья, и отступила. Еще пара таких упражнений, и у нее наконец выработается если не опыт, то хотя бы примитивный условный рефлекс. Она уяснит, что его голова - не проходной двор и не стоит соваться туда без стука и приглашения.
   - И там на самом деле было сказано про "темный" род? - продолжал Люциус. - Но что же тут удивляться? Время подошло. На какую из фамилий падет очередной выбор, не ведает никто. А пасть может на любую... Во всей этой истории меня больше интригует, кто же станет счастливчиком. Если, конечно, шарлатанка не соврала от начала и до конца.
   - Если и соврала, то это не значит, что ее треп не будет принят на вооружение.
   Северус в упор посмотрел на Беллу, а она - на него, но без враждебности, то ли притворяясь, то ли в самом деле лояльно. Так или эдак, но возражать ему она не стала, тем более Люциус поддержал мнение младшего приятеля:
   - О, да. И к тому, что уже происходит, добавится еще и это... Но лично я даже не против: дела идут как надо.
   Малфой снова засмеялся. Кто же больше него любит ловить рыбку в мутной водичке? Он никогда никому не присягал, а если и делал какие-то услуги, то просчитывал отдачу на сто ходов вперед. Только слизеринцу, да еще и такому крученому, как Люциус, могли прийти в голову подобные бизнес-идеи. Грубо говоря, это как продавать яд и противоядие двум соперницам, главное - не перепутать, кому что продал. Кто-то осуждал Малфоя за политику "и нашим, и вашим", но подловить его на сделках не удавалось никому. В действительности Люциус, как и его отец, был верен единственному принципу, который у маглов звучал как "Ни ангела в уста, ни черта под хвост". А в остальном - кому какое дело до его деятельности? Ведь именно благодаря ей его семье ничто не угрожало. Кто из горлопанов, вешавших на Люциуса ярлык коллаборациониста, мог бы гарантировать Малфоям неприкосновенность? Все эти "ордена" и "секты", прикрываясь красивыми лозунгами и обещаниями, в итоге тупо погрязли в междоусобице, которая день ото дня набирала обороты. Когда доходило до дела, те и другие не особенно-то и старались защитить своих сторонников. Преимущества были только у немногочисленных ключевых фигур и связанных с ними персон. Все остальные оказывались за бортом как расходный материал. Нередко случалось так, что за трупами, остававшимися в местах крупных стычек, не приходил никто. Мертвецы попадали в магловские морги, где патологоанатомы ломали мозги в попытках установить причину смерти. Условия Статута нарушались всё чаще. Если маглы узнавали слишком много, их дальнейшая судьба зависела лишь от того, на кого они нарвались. В лучшем случае их ждала аврорская зачистка памяти. Глядя на всё это, Люциус поговаривал о том, что было бы неплохо перебраться на континент, но пока дела делались, с переездом он не спешил.
   А потом, в самом начале января 1980-го, Лили огорошила Северуса новостью, к которой он не был готов даже теоретически. Слухи о преемнике уже бродили по магическому сообществу, и, собравшись с мыслями, молодой алхимик первым делом подумал об этом чертовом пророчестве. По закону подлости, в датировке всё сошлось, и его передернуло. Нет, естественно, к ним это не имеет никакого отношения - только не с их происхождением! И что с того, что речь в предсказании шла о "потомке темного рода", но ничего не говорилось о чистоте его крови? В конце концов, любой из "избранников" может родиться сквибом - что тогда? И как же сильно, уже узнав подробности, спустя несколько месяцев Северус будет мечтать, чтобы тот, кто пинает его в ладонь из растущего живота Лили, действительно родился абсолютным сквибом. В этом случае от них отвязались бы все и позволили им троим спокойно эмигрировать в Бельгию. Но он ничего не говорил жене, которая с упоением фантазировала, как они будут учить сына или дочку контролировать первые магические всплески и каким он (или она) будет талантливым: "Разве у тебя может быть не способный наследник, Сев? Нет, я не льщу тебе, не надо мне этих твоих гримас! Прекрати прибедняться, лучше сними с антресолей тот клетчатый чемодан, я боюсь снова что-нибудь поджечь". В последнем триместре она даже не прикасалась к палочке: судя по взрывоопасности, которой стала отзываться ее магия, войдя в резонанс с энергией малыша, надеяться на рождение сквиба было бы уже наивно. "Сев, у тебя в роду точно не было драконов?"
   Северус смотрел на Лили, а в памяти всплывало лицо Эйлин, которая растерянно впустила сына в их коуквортскую квартиру, даже не пытаясь скрыть, что не ждала никаких гостей. Тогда было самое начало весны, и в их городишке, как обычно, воняло загаженной речушкой и выхлопом фабричной трубы.
   - Этот дома? - небрежный кивок головы куда-то вбок и такой же безразличный ответ: нет, мол, где-то таскается.
   Поговорили ни о чем. Постепенно мать успокоилась, и разговор стал более непринужденным. Тогда-то он и сказал ей, как бы между прочим, о том, что Лили ждет маленького. Стоило увидеть в этот момент лицо Эйлин. Она оторопела, протестующе тряхнула головой, коснулась дрогнувшей рукою сначала своего носа, потом подбородка - будто проверяла, на месте ли они - и вдруг горько разрыдалась. Да, да, вне всяких сомнений, это не были слезы катарсиса. Она плакала так, как будто кто-то умер. Сам Северус, наверное. Хотя нет, умри он, она вряд ли стала бы так убиваться. За этой скорбью крылось что-то более серьезное. Она не хотела говорить об этом - тогда он еще не знал, что не могла. Лишь намеками, захлебываясь кашлем и слезами, она назвала нескольких авторов, в чьих трудах ему пришлось потом поковыряться не одну неделю, чтобы отыскать нужные отсылки. Но он их отыскал - не в свободном доступе, а благодаря Джоффри, который ради этого нагрянул в фамильную библиотеку, попутно помирившись с отцом. Отыскал и понял, что означает это кольцо-перстень с александритом у него на руке. Написанные тяжелым официозным языком, со множеством давно не употребляемых даже в юриспруденции слов и оборотов, эти инкунабулы, точнее - палеотипы, если принять во внимание их малый размер, - всё же объяснили ему многое. Сведения были далеко не полными, кое-где Северус натыкался на очевидные смысловые расхождения.
   Реликвия, подобная кольцу, которое передала ему мать, имелась в каждой древней волшебной семье. В обычном состоянии она могла сойти за драгоценное украшение, не более того. Разве что приличный алхимик мог его усовершенствовать под свои нужды, как любую побрякушку-оберег. Суть такой вещи "просыпалась", если на нее начинал действовать магический закон. А действовать он начинал тогда, когда в этой семье рождался человек, которому "в будущем предопределялось перенять эстафету политического управления всем сообществом волшебников в стране". Артефакт обеспечивал неприкосновенность владельцу, автоматически "становящемуся опекуном и телохранителем избранного и остающемуся таковым до совершеннолетия подопечного". Смертельное проклятие ожидало каждого, кто попытался бы воспользоваться талисманом без хозяйского дозволения, "подкрепленного специальной формулой-заклинанием". Сейчас подобную реликвию - перстень с желтым, солнечным, бриллиантом - носил на безымянном пальце Альбус Дамблдор.
   У всего этого была и другая сторона медали: ни опекун, ни опекаемый не могли "пересечь границы той территории, которая впоследствии переходила под управление чародея-преемника", покуда избранному не исполнялось семнадцать лет. И до сих пор, насколько смог уяснить Северус, найти лазейку в этом законе не сумел никто. Однако это не говорило о том, что ее не было. Это скорее показывало, что ее никогда и не искали. Кто же добровольно откажется от власти? За нее, наоборот, было принято бороться... Через некоторое время выяснилось, что и отказаться от почетного дара (лучше сказать - проклятия) на практике невозможно.
   - А к чему тебе всё это? - удивился молодой аврор.
   Северус слегка прозрел. Да и в самом деле - чего он запаниковал? Ну, совпадает дата. Ну, ставят им препоны с отъездом. Дерьмо случается, и далеко не всегда к этому имеет отношение магия. У маглов оно случается не реже. Может, всё обойдется?
   Время показало, что нет. Не обошлось. И Гэбриел, который родился в грозовую июльскую ночь, словно вобрал в себя всю необузданность обеих стихий - мерцающего небесного огня и обрушивающейся на землю воды. Единственное, что сказала измученная Лили, когда всё кончилось: "Чтобы я еще раз!.." - и проспала почти до вечера 31 июля.
   Сквибом мальчик, к несчастью, не был...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Тебе нужно было рассказать мне это с самого начала, - сказала Лили, и он почувствовал, что ему стало легче: то ли оттого, что унялась боль в ранах, которые она лечила, то ли потому, что он наконец спустил с плеч груз, который тащил на себе в одиночку все эти месяцы.
   - С самого начала я и сам не знал, - парировал Северус, наблюдая, как заснувший было Гэбриел снова с любопытством распахнул один глаз и принялся подглядывать, что делает его непутевый папаша, который по глупости едва не поплатился жизнью в банальной уличной стычке.
   - Тогда - как только узнал. Вот ты всегда так, Сев! Что за недоверие?
   - Ты что такое говоришь? - буркнул он, стараясь не смотреть на трогательно подергивающийся кончик ее носа, чтобы не раскиснуть окончательно и не начать жалеть их всех и даже себя. - Какое еще, к чертям, недоверие?
   - Не ругайся при нем.
   - Это не ругательства, это магловская ахинея. Ну вот я рассказал - полегчало тебе?
   Лили была полна лихорадочного оптимизма. До рокового события оставались считанные месяцы...
* * *
   ...Только дрожь во всем теле и слабость, когда едва заставляешь себя поднять руку, стали доказательством пробежавших часов, а ноздри щекотал "правильный" запах, который поднимался от варева. Снаружи наверняка занимался рассвет. Снейпа посетило ощущение дежа-вю - всё как в ту ночь, когда "алхимический квартет", сгрудившись над котлом, шаманил над зельем Первой помощи для искусанного Блэка. С той разницей, что двое из этой четверки состарились почти на двадцать лет, а еще двух заменяли нынешние студенты.
   Северус медленно оглядел своих соседей. Под глазами Макмиллана залегли тени, черты заострились еще сильнее, и профиль стал резким и четким, как лезвие секиры викинга. Сейчас они как-то по-особенному были похожи с невыспавшейся Грейнджер - она напоминала Джоффа-студента из далекого уже семьдесят седьмого, только находилась не у котла, как тогда он, а около ассистентского столика. Бледный Драко был сосредоточен и серьезен, а Тамсин в отчаянии мяла в пальцах ветошь, пряча взгляд от зельевара. Влюбленная в оборотня дура считает, что Снейп пойдет по пути наименьшего сопротивления и обвинит ее в том, что случилось с Люпином. Она же не могла не догадаться, кто изъял из ее шкафчика Амортенцию. Думает, что он спишет сбой в действии антиликантропного на побочный эффект от приворотного и, лишь бы прикрыть свою задницу, сдаст ее властям. Ей же невдомек, что он уже проверил остатки зелья из Люпиновского флакона и обнаружил, что вещество испортили просто незначительным добавлением тыквенного сока. Тот, кто это сделал, прекрасно знал, что разбавлять или подслащивать эту гадость нельзя ничем.
   Северус стянул перчатки и с силой потер лицо сразу обеими ладонями. Сведенные судорогой мышцы переносицы и рта неохотно расслабились. Наверное, со стороны это выглядит жутко, подумал Снейп отстраненно.
   Макмиллан наклонил край котла над воронкой, которую поддерживал магией еще на что-то способный Малфой, тогда как Тамсин впору было посылать на реабилитацию в лазарет. Остывающий раствор заполнил резервуар для внутривенных вливаний - позаимствованное у маглов изобретение, насчет которого в рядах колдомедиков было сломано немало копий. Грейнджер стояла, не зная, куда деваться теперь, когда в ее помощи уже не нуждались.
   - Я отнесу это Помфри, - сказал Друид, затыкая пробку. - Ты придешь?
   - Да. Позже. Скажи ей, что приду, когда доделаю мазь для его ноги. Остальные свободны.
   - Я мог бы...
   - Нет, мистер Малфой, благодарю вас за неоценимую помощь. Мисс Эпплби, Грейнджер, отправляйтесь к себе.
   - Да, сэр.
   Гермиона замешкалась, поэтому выходила последней.
   - Грейнджер! - окликнул он ее, и она, воспрянув, оглянулась с ожиданием в глазах. Подумала, что зельевар предложит ей проведать мальчишку за компанию с ним. Как бы не так! Притворяясь, будто пытается сдержать тонкую издевательскую улыбочку, Снейп пристрелил ее надежду на месте: - Надеюсь, вы не рассчитываете, что ваше ассистирование засчитается как отработка?
   Любо-дорого взглянуть, с каким разочарованием она моргнула, не найдясь что ответить, молча кивнула, а затем покинула комнату.
  
Конец третьей книги. Продолжение следует
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"